Сопротивляющийся вампир - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Линси Сэндс (Линси Сэндс Сопротивляющийсявампир) #1

Линси Сэндс Сопротивляющийсявампир

Спускаясь по лестнице, Дрина почти не слышала ритмичного стука каблуков. Ее внимание переключилось с засохших деревьев, окружавших взлетно-посадочную полосу, на мужчину, прислонившегося к задней части небольшого гольф-кара на краю взлетной полосы.

С темными волосами и кожей, в черном кожаном пальто, его можно было бы принять за тень, если бы не сияющие золотисто-черные глаза. Они смотрели на нее, холодные и неподвижные, из-под его черной шерстяной шляпы и шарфа, и он оставался совершенно неподвижным, пока она не ступила на мощеную дорожку. Только тогда он выпрямился и пошел ей навстречу.

Несмотря на холод, Дрина выдавила из себя улыбку. Приветствие дрожало у нее на губах, но замерло, когда он взял маленькую сумку, которую она несла, и молча отвернулся. Это резкое движение заставило ее резко остановиться, и она тупо смотрела, как мужчина уходит с ее багажом. Когда он сел за руль маленькой открытой тележки и бросил ее сумку на переднее пассажирское сиденье, она сумела стряхнуть с себя удивление и двинуться вперед, но не удержалась и пробормотала: — Очень приятно с вами познакомиться. Пожалуйста, позвольте мне взять ваш багаж. И вот, пожалуйста, присаживайтесь, чтобы я мог доставить вас в дом стражей порядка и вывести из этого холода.

С их слухом, она знала, что мужчина, должно быть, услышал ее саркастическую речь, но он не отреагировал ни словом, ни делом. Он просто завел мотор и стал ждать.

Дрина поморщилась. Судя по тому, куда он поставил ее чемодан, она должна была сидеть на заднем сиденье. «Не очень-то приятно сидеть впереди», — с отвращением подумала она, усаживаясь на холодное жесткое сиденье. Затем она схватилась за поддерживающую перекладину, чтобы не соскользнуть, когда тележка немедленно дернулась. Ледяной металл под ее пальцами заставил ее подумать, не в первый раз, что она должна была изучить североамериканские зимы более полно, прежде чем отправиться в это путешествие. Однако было немного поздно для этого. Но ей определенно нужно как можно скорее съездить за покупками, если она не хочет в итоге превратиться в мороженое.

Больше не на что было смотреть, и Дрина смотрела, как маленький самолет, доставивший ее сюда, развернулся на взлетной полосе и улетел. В тот момент, когда его колеса оторвались от Земли, огни на поле внезапно погасли, и темнота сгустилась. Какое-то мгновение она ничего не видела, но потом глаза привыкли к темноте, она разглядела снег по колено и скелетообразные деревья вдоль тропинки и задумалась, как долго она пробудет на этой штуковине в холоде.

Лес был не таким глубоким, каким казался с самолета. Прошло всего несколько мгновений, прежде чем они оставили его позади, чтобы следовать узкой тропинкой вдоль открытого заснеженного двора к дому. Это был гараж, к которому их направил водитель. Шины заскрипели по плотно утрамбованному снегу, когда они остановились у маленькой дверце. Мужчина, который не поздоровался с ней, схватил ее сумку и выскользнул из-за руля. Не говоря ни слова, он направился к двери гаража.

Вскинув брови, Дрина вслед за ним прошла по короткому коридору. Слева она заметила офис и коридор, ведущий к камерам, но он провел ее к двери справа и прямо в гараж, где ждали несколько машин.

Дрина бросила быстрый взгляд на несколько машин внутри. Они все были одинаковые, внедорожники, как ей показалось. Она последовала за мистером «высоким темноволосым и немым» к задней пассажирской двери первой машины. Когда он открыл ее, а потом просто ждал, она прищурилась. Казалось очевидным, что он будет сопровождать ее до Порт-Генри, но будь она проклята, если он будет держать ее на заднем сиденье, как незваного гостя, в течение того, что, по словам ее дяди, будет двухчасовым путешествием.

Мило улыбаясь, она нырнула под его руку, и прошла мимо него к входной двери. Дрина распахнула ее и быстро скользнула внутрь, затем с вызовом посмотрела на него.

В ответ он страдальчески вздохнул, бросил сумку на пол у ее ног и захлопнул дверь.

— Отлично, — пробормотала Дрина, обходя машину и подходя к водительскому месту. Но она полагала, что не должна удивляться его поведению. В конце концов, он работал на ее дядю, самого молчаливого человека, которого она когда-либо встречала. По крайней мере, по эту сторону океана. Она добавила эту последнюю мысль, когда мистер «высокий, смуглый и грубый» сел за руль и завел двигатель.

Дрина наблюдала, как он нажал кнопку, открывающую перед ними ворота гаража, но подождала, пока он включит передачу, прежде чем спросить:

— Мы идем прямо к…

Она замолчала, когда он вдруг вытащил из внутреннего кармана отороченного мехом пальто письмо и протянул ей.

— О, вот, я должна была отдать тебе это, — сухо передразнила Дрина, принимая конверт.

Высокий, смуглый и грубый поднял бровь, но никак не отреагировал.

Дрина покачала головой и открыла письмо. Письмо было от дяди Люциана, в нем говорилось, что ее сопровождает Андерс и что он доставит ее прямо в Порт-Генри. Она догадалась, что это означает, что Люциан не доверял Андерсу передавать эту информацию самому. Возможно, он действительно немой, подумала она и с любопытством взглянула на мужчину, засовывая письмо в карман. Нано должны были предотвратить это… если, конечно, это не физическая проблема, а генетическая. И все же она никогда не слышала о немом бессмертном.

— Ты вообще говоришь? — наконец спросила она.

Он изогнул бровь в ее сторону, направляя машину по подъездной дорожке к дому, и пожал плечами. — Зачем беспокоиться? Ты и сама неплохо справлялась.

«Так… грубо, но не немо», — подумала Дрина и нахмурилась. — Очевидно, все рассказы тети Маргарет об очаровательных канадских мужчинах были преувеличением.

Это заставило его нажать на тормоза и резко обернуться, чтобы посмотреть на нее широко раскрытыми глазами. Это были действительно красивые глаза, рассеянно отметила она, когда он прорычал: — Маргарет?

— Боже милостивый, он снова заговорил, — сухо пробормотала она. — Успокойся, мое бьющееся сердце. Не знаю, переживу ли я это волнение.

Нахмурившись в ответ на ее сарказм, он убрал ногу с тормоза и поехал вперед по подъездной дорожке, пока они не добрались до ворот. Двое мужчин вышли из небольшого здания у ворот и приветственно помахали им. Затем они немедленно приступили к ручному открытию внутренних ворот. Как только Андерс вывел внедорожник и остановился у вторых ворот, мужчины закрыли первые. Затем они снова исчезли в маленьком здании. Через мгновение распахнулись вторые ворота, и он выехал на темную проселочную дорогу.

— Маргарет указала какого-нибудь конкретного мужчину в Канаде? — Резко спросил Андерс, когда Дрина оторвала взгляд от ворот.

Она приподняла бровь, заметив, как напрягся мужчина. — Теперь ты хочешь поговорить, не так ли? — спросила она с усмешкой и поддразнила: — боишься, что это ты?

Он пристально посмотрел на нее, его глаза сузились.

— Неужели?

Дрина фыркнула и потянула за ремень безопасности.

— Как будто я сказала бы тебе, если бы это было так.

— А разве нет?

Она взглянула на него и увидела, что он нахмурился.

— Нет, черт возьми, — заверила она его. — Какая уважающая себя девушка захочет всю оставшуюся жизнь торчать с дверным стопором вместо пары?

— Дверной стопор? — пронзительно закричал он.

— Да, дверной стопор. Большой, молчаливый и пригодный только для хранения дров. — Она мило улыбнулась и добавила: — по крайней мере, насчет дерева я уверена. Наночастицы обеспечивают функционирование бессмертных мужчин во всех областях.

Дрина с удовлетворением наблюдала, как у Андерса отвисла челюсть. Затем она удобнее устроилась в кресле и закрыла глаза.

— Я, пожалуй, вздремну. Я никогда не сплю в самолетах. Наслаждайся поездкой.

Несмотря на закрытые глаза, она чувствовала, что он смотрит в ее сторону. Дрина не обратила на это внимания, и с трудом сдержала улыбку. Мужчину нужно было встряхнуть, и она не сомневалась, что это поможет. За прошедшие столетия она научилась определять возраст других бессмертных, и была уверена, что на несколько столетий старше Андерса. Он не сможет прочесть ее мысли, что заставит его задуматься… и свести его с ума, она была уверена. Но так ему и надо. Быть вежливым не требовало больших усилий, а вежливость была необходима в цивилизованном обществе. Это был урок, который человек должен усвоить, прежде чем станет слишком старым, чтобы чему-то научиться.

Харпер быстро просмотрел свои карты, затем вытащил шестерку пик и положил ее на стопку. Он взглянул на Тайни и не слишком удивился, обнаружив, что тот смотрит не на свои карты, а на лестницу.

— Тайни, — подсказал он. — Твой ход.

— О.

Смертный повернулся к своим картам, начал вытаскивать одну из них, как будто собираясь выбросить, и Харпер выбросил свою руку, чтобы остановить его.

Когда Тайни взглянул на него с удивлением, отметил он сухо, «вы должны забрать в первую очередь».

— А, понятно. Он покачал головой, отложил карту, которую собирался выбросить, и потянулся за одной из колод.

Харпер откинулся на спинку стула и покачал головой, думая: «Господи, спаси меня от новых спутников жизни». Эта мысль заставила его поморщиться, поскольку в последнее время его окружали только Виктор и Элви, Ди-Джей и Мэйбл, Алессандро и Леонора, Эдвард и Дон, а теперь Тайни и Мирабо. Первые четыре пары были вместе уже полтора года и только начинали приходить в себя. Они все еще были достаточно новыми, чтобы время от времени пробовать, но, по крайней мере, они могли удерживать мысль или две дольше секунды.

Тайни и Мирабо были новенькими и не могли думать ни о чем, кроме друг друга… и как найти минутку наедине, чтобы раздеться. И они тоже не могли контролировать свои мысли, так что это было похоже на постоянное радио, играющее в его ухе, жизнь напарник порно, двадцать четыре/семь.

Харпер предположил, что тот факт, что он не собрал свои вещи и не уехал полтора года назад, когда умерла его подруга жизни, вероятно, был признаком того, что он мазохист. Потому что, на самом деле, не было худшей пытки для того, кто только что потерял долгожданного и молящегося спутника жизни, чем стоять в стороне и наблюдать радость и просто похоть других новых спутников жизни. Но ему некуда было идти. О, у него есть квартира в городе и бизнес, которым он может притворяться, что интересуется, но зачем беспокоиться, когда он создал их много лет назад, чтобы убедиться, что ему не нужно быть там, чтобы наблюдать за ними, и может путешествовать, просто проверяя время от времени. У него также была семья в Германии, которую он мог посетить, но они не были близки, каждый из них создал свою собственную жизнь столетия назад и едва поспевал друг за другом.

На самом деле, подумал Харпер, Элви, Виктор, Мейбл и Ди-Джей — самые близкие ему люди. Когда Дженни умерла, две пары окружили его, обняли и втянули в свою маленькую семью. Они нянчились и нянчились с ним во время первого шока от ее потери, и медленно ухаживали за ним, пока он не вернулся в страну живых. И он был благодарен им за это. Настолько, что он был рад возможности отплатить за их доброту, присматривая за вещами во время медового месяца. Он просто хотел, чтобы забота о вещах не включала в себя пару новых спутников жизни, чтобы мучить его.

Тайни, наконец, выбросил карту, и Харпер взял другую, но остановился и посмотрел в окно, когда до его слуха донесся хруст шин по свежевыпавшему снегу.

— В чем дело? — спросил Тайни напряженным голосом.

— Машина только что въехала на подъездную дорожку, — пробормотал Харпер, затем взглянул на Тайни и поднял бровь. — Полагаю, ваша замена.

Тайни тут же вскочил со своего места и направился на кухню, чтобы выглянуть в заднее окно. Когда он направился в кладовую за пальто, Харпер встал и последовал за ним. Он с нетерпением ждал прибытия охотников на замену. Он подозревал, что Тайни и Мирабо сейчас уйдут в свою спальню, и их почти никто не увидит. Это означало, что он мог избежать худших из их навязчивых мыслей друг о друге… что было бы благословением.

Тайни, очевидно, заметил его и тоже схватил Харпера за куртку. Когда он вернулся на кухню, мужчина протянул ему конверт, направляясь к двери на веранду. Тайни натянул сапоги в кладовке и направился прямо к двери, но Харперу пришлось остановиться, чтобы сбросить тапочки и натянуть сапоги у задней двери. Это заняло всего мгновение, но к тому времени, когда он вышел наружу, Тайни уже скрылся из виду.

Харпер поморщился от резкого порыва ветра. Он пошел по следам большого смертного на снегу, пересекая веранду и спускаясь по ступенькам к короткому тротуару, который тянулся вдоль гаража к подъездной дорожке. Опустив глаза, он не видел приближающегося человека, пока не оказался почти над ними. Резко остановившись, когда перед его ботинками показалась пара кроссовок, он удивленно вскинул голову и увидел миниатюрную женщину в пальто, слишком легком для канадской зимы.

Он перевел взгляд с ее головы без шляпы на чемодан, который она несла, а затем на двух мужчин у внедорожника.

— Привет.

Харпер оглянулся на женщину. Она робко улыбнулась ему и протянула руку без перчатки в знак приветствия.

— Александрина Арженис, — заявила она, когда он просто смотрел на ее руку. — Но все зовут меня Дрина.

Вынув одну руку из кармана, он пожал ее, отметив, что она теплая и мягкая, несмотря на холод, затем откашлялся и сказал: — Харпернус Стоян. Он поднял руку и сунул обратно в безопасный карман, отойдя в сторону, чтобы она могла пройти. — Иди в дом. Там тепло. В холодильнике кровь.

Кивнув, она прошла мимо него, и Харпер смотрел ей вслед, пока она не скрылась за углом, прежде чем продолжить путь к внедорожнику, припаркованному на подъездной дорожке. Тайни и еще один мужчина, одетый более подобающе канадской зиме, в шляпе, перчатках и даже шарфе, все еще находился рядом с внедорожником. Когда он приблизился, незнакомец вытащил из машины холодильник и протянул его Тайни.

Вместо того чтобы отвернуться и вернуться в дом, Тайни сказал: — Брось свой чемодан сверху, и я возьму его тоже.

Харпер улыбнулся про себя. Тайни был крупным парнем, действительно маленькой горой, и очень сильным… для смертного. Он также привык быть самым мускулистым среди своего собственного народа и забыл, что теперь имеет дело с бессмертными, которые ужасно превосходили его в этой области.

Но новоприбывший просто поставил чемодан на холодильник и молча повернулся к внедорожнику. Тайни тут же проскользнул мимо Харпера и направился к дому, оставив его стоять рядом с новоприбывшим и с любопытством заглядывать в багажник внедорожника. Внутри оставалось еще два холодильника. Парень отсоединял их и наматывал шнуры.

— Харпер.

Он с удивлением взглянул на мужчину, узнав обращенные к нему глаза, и брови его поползли вверх. — Рад тебя видеть, Андерс, — поприветствовал его Харпер, потянувшись за одним из холодильников. — Давно не виделись.

Ответом Андерса было ворчание, когда он забрал второй холодильник и вылез из машины. Он остановился, чтобы закрыть багажник внедорожника, нажал кнопку, чтобы закрыть двери, а затем кивнул Харперу, чтобы тот шел впереди.

Харпер отвернулся, но обнаружил, что улыбается, и не смог удержаться, чтобы не сказать: — Болтлив, как всегда, я погляжу.

Когда тот по-русски велел ему проваливать, Харпер расхохотался. Звук его собственного смеха был несколько пугающим, но он чувствовал себя хорошо, решил он, идя впереди по веранде. Может быть, это знак того, что он, наконец, выходит из депрессии, которая охватила его после смерти Дженни.

Эта мысль заставила его вздохнуть, когда он передвинул холодильник, чтобы открыть дверь в дом. Последние полтора года он был глубоко погружен в жалость к себе и уныние, и хотя он полагал, что этого следовало ожидать, когда теряешь спутницу жизни, было бы облегчением снова почувствовать себя самим собой. От природы он не был мрачным парнем, но после смерти Дженни ему было не до смеха.

— Вот. — Тайни стоял перед ним, протягивая руку к холодильнику Харпера, как только вошел в дом. Он бросил это занятие и наблюдал, как мужчина отнес его в столовую, где размотал шнур и подключил к розетке. Харпер заметил, что тот, который принес сам Тайни, уже подключен к розетке в углу кухни, и предположил, что мужчина раскладывает их по всему дому, чтобы убедиться, что они не перегружают выключатель. Это были в основном портативные холодильники и, вероятно, они использовали много тока.

Почувствовав холод за спиной, Харпер понял, что не дает Андерсу войти, и быстро отступил в сторону, пропуская его. Затем закрыл сетчатую дверь и запер внутреннюю. Когда он повернулся, Тайни уже вернулся и забирал у Андерса последний холодильник. Харпер окинул взглядом столовую в поисках «Александрины-Арженис-все-зовут-меня-Дриной» и увидел, что она стоит у обеденного стола, снимая пальто.

— Если в них только кровь, то ты привез ее много, — заметил Тайни, нахмурившись, когда повернулся, чтобы унести последний холодильник, на этот раз, направляясь в гостиную.

— Люциан послал и для тебя, — ответил Андерс, нагибаясь, чтобы снять сапоги.

— Боже мой, он снова заговорил, — пробормотала Дрина с притворным удивлением. — И еще целое предложение.

— Иногда ты даже получишь от него абзац, — ответил Харпер, но теперь его взгляд был прикован к Тайни. Мужчина остановился в дверях гостиной и обернулся с испуганным выражением на лице. Очевидно, ему не приходило в голову, что теперь, когда он и Мирабо признали, что они пара, следующим шагом будет обращение.

— Целый абзац? — спросила Дрина с сухим весельем, снова привлекая внимание Харпера.

— Короткий, но все равно абзац, — пробормотал он, глядя в ее сторону. Затем он остановился, чтобы рассмотреть ее. Она была миниатюрной, как он заметил снаружи, что было вежливым способом описать ее вкратце. Но она также была соблазнительной и округлой во всех нужных местах. Кроме того, она определенно была испанкой, с оливковой кожей, глубоко посаженными глазами, большим лбом и прямым, почти выдающимся носом. Но все это делало лицо только привлекательным, решил он.

— Да, конечно, обращение, — пробормотал Тайни, снова привлекая его внимание, и Харпер снова переключил свое внимание на другого мужчину. Пока он смотрел, Тайни расправил плечи и прошел в гостиную.

Харпер нахмурился и с трудом подавил желание сказать Тайни, что, возможно, ему следует подождать, пока он обратится, но он знал, что это была всего лишь реакция на его собственный опыт. Смертные редко умирают во время обращения, и, по всей вероятности, Тайни будет в порядке. Однако Дженни умерла, и это было первое, о чем он подумал, и беспокойство вновь завладело им.

Вздохнув, он наклонился, чтобы снять сапоги. Он поставил их рядом с батареей и выпрямился, чтобы снять пальто. Перекинув его через руку, он взял пальто Андерса, когда тот закончил снимать его, и пересек комнату, чтобы забрать его и у Дрины, прежде чем нырнуть в маленькую кладовку в дальнем углу кухни. В ней был вход в гараж, но также и шкаф для верхней одежды.

— Удобно.

Харпер огляделся и увидел, что Дрина стоит в дверях кухни, оглядывая маленькую комнату. Ее взгляд скользнул обратно к нему, когда он потянулся за вешалками. Она присоединилась к нему, когда он повесил ее пальто.

— Позволь мне помочь. Тебе не нужно нас ждать. — Она взяла вторую вешалку, которую он только что достал, и пальто Андерса, оставив его одного.

Харпер пробормотал «спасибо», но с трудом подавил желание заверить ее, что все в порядке, и выставить из комнаты. Крошечное пространство внезапно стало казаться меньше, когда она была в нем, большая часть воздуха, казалось, выскользнула вместе с ее приходом, оставив позади невыносимо горячий вакуум, который заставил его чувствовать себя раскрасневшимся и голодным. Что было странно, решил он. Раньше у него никогда не было клаустрофобии. И все же Харпер почувствовал облегчение, когда они закончили работу, и он смог проводить ее обратно в большую кухню.

— Так, где же Стефани, которую мы должны охранять? — спросила Дрина, усаживаясь на один из табуретов, стоявших вдоль Г-образной стойки, отделявшей кухню от столовой.

— Спит, — ответил Харпер, проходя мимо нее к обеденному столу, чтобы взять карты из своей игры с Тайни.

— Стефани все еще следует смертным часам, — объяснил Тайни, возвращаясь на кухню. — Поэтому мы решили, что будет лучше, если один из нас будет рядом с ней днем, а другой — ночью, чтобы присматривать за вещами, пока она спит. У меня ночная смена.

— Они обеспокоены отсутствием безопасности здесь, — объяснил Харпер, складывая карты в коробку и ставя их на стойку.

Дрина нахмурилась и посмотрела на Тайни. — Но разве это не отсталость? Ты смертный, не так ли? Разве ты не должен быть на ногах днем, а эта Мирабо — ночью?

Тайни криво усмехнулся. — Все было проще, но это случилось только сегодня. Кроме того, пока я могу болтаться с ней днем или ночью и присматривать за ней, кто-то должен спать в ее комнате, и это только Мирабо. — Когда Дрина приподняла бровь, он объяснил. — Мы решили, что не стоит оставлять ее одну в комнате на всю ночь. Здесь нет ни забора, ни сигнализации… Может пройти несколько часов, прежде чем мы поймем, что она пропала, и ее похитили или…

— Или что? — спросила Дрина, когда Тайни заколебался. Харпер знал, что с ее стороны это чистая вежливость. Женщина могла бы легко прочесть его мысли и понять, что он не хочет говорить, но спрашивала из уважения.

Тайни молчал, снимая пальто, но, в конце концов, признался: — Есть опасения, что Стефани может попытаться сбежать и добраться до своей семьи.

— Неужели? — спросила Дрина, прищурившись.

Тайни кивнул. — Очевидно, Люциан пару раз ловил эту мысль в ее голове. Он думает, что она просто хочет их увидеть, не обязательно приближаться к ним, но… — он пожал плечами. — Как бы то ни было, никто из нас этого не знает, и кто-то должен быть с ней двадцать четыре часа в сутки из-за Леониуса.

— Значит, мы следим не только за нападением снаружи, но и за побегом из тюрьмы, — пробормотала Дрина. — И из-за этого Мирабо спала с ней в комнате Стефани?

Тайни пожал плечами. — Это была первая ночь. Мы приехали только позавчера, и Элви, Виктор, Ди-Джей и Мэйбл были здесь, чтобы помочь следить за всем. Но они уехали в четыре утра, так что… — поморщился он, — когда Стефани легла спать, Мирабо тоже.

Дрина вздохнула, иронично улыбнулась и сказала: — Ну, я думаю, что это будет мой концерт отныне. Я возьму пакет крови, а потом поднимусь наверх и сменю Мирабо.

Харпер улыбнулся, увидев выражение лица Тайни. Мужчина, казалось, разрывался между криком «Аллилуйя!» и протестом против того, что сегодня в этом нет необходимости, и что она может взять на себя эту обязанность завтра. «Долг против желания», — предположил он. Тайни и Мирабо привезли Стефани сюда из Нью-Йорка, утащив ее из церкви, где на одной большой церемонии венчались несколько пар, включая Виктора и Элви. Они вышли через потайной ход в церкви и прошли некоторое расстояние через ряд канализационных туннелей, прежде чем достигли поверхности. Затем они поехали в Порт-Генри, где Виктор и Элви ждали девушку.

Пока Тайни и Мирабо официально были свободны от дежурства после прибытия Дрины и Андерса, Люциан настоял, чтобы они остались, чтобы справиться с худшими симптомами их новой пары. Харпер подозревал, что они будут чувствовать себя обязанными помочь, пока они здесь. Возможно, они даже почувствуют, что должны это сделать, чтобы отплатить за пребывание в гостинице в течение следующих двух недель.

— Дрина права, — объявил Андерс, спасая Тайни от борьбы. — Лучше, чтобы в комнате Стефани был кто-то менее рассеянный, чем Мирабо. Кроме того, теперь это наша забота. Вы двое свободны.

Тайни выдохнул и кивнул, но затем добавил: — Мы поможем, пока мы здесь.

— Надеюсь, в этом не будет необходимости, но мы ценим это, — сказала Дрина, когда Андерс только пожал плечами. Затем она соскользнула со стула и перевела взгляд с Андерса на Харпера. — Какую кровь я использую? Из какого холодильника?

— Неважно, — пожал плечами Андерс. — Через пару дней будет еще поставка.

Харпер подошел к холодильнику за пакетом, вытащил еще три и протянул ей.

— Спасибо, — пробормотала Дрина, принимая предложенный Харпером пакет. Она поднесла его к клыкам, затем внезапно напряглась и обернулась через плечо. Проследив за ее взглядом, Харпер увидел, что Тедди входит в столовую из фойе.

— Мне показалось, я слышал голоса, — зевая, сказал мужчина, проводя рукой по густым седым волосам.

— Извини, что разбудили тебя, Тедди, — сказал Харпер, указывая на вошедших. — Подмога, которую обещал Люциан, прибыла. — Он повернулся и объяснил Дрине и Андерсу: — Тедди Брансуик — шеф полиции Порт-Генри. Он также друг, и он предложил остаться и помочь присмотреть за Стефани, пока вы не приедете. — Тедди, это Александрина Арженис, — сказал он, обернувшись к мужчине. Она предпочитает Дрину.

Тедди кивнул в знак приветствия Дрине, а когда Харпер закончил представление, взглянул на Андерса.

— Хм. — Тедди поднял брови. — Андерс. Это имя или фамилия?

— Ни то, ни другое, — ответил Андерс и закончил допрос, поднеся пакет с кровью ко рту.

Тедди нахмурился, но просто прошел в маленькую заднюю комнату за своими вещами. Через минуту он вернулся с пальто в одной руке и парой сапог в другой.

— Теперь, когда прибыла кавалерия, я, пожалуй, пойду домой и лягу в свою постель, — объявил он, усаживаясь в кресло в столовой, чтобы надеть сапоги.

— Спасибо, что остался, Тедди, — пробормотал Тайни. — Я сварила свежий кофе незадолго до приезда Дрины и Андерса. Хочешь чашечку на дорожку?

— Это было бы здорово, — одобрительно сказал Тедди, одев один сапог и натягивая другой. Тайни немедленно подошел к шкафу и достал дорожную кружку. К тому времени, как Тедди закончил со вторым сапогом, Тайни налил кофе и добавил все необходимые ингредиенты. Он подождал, пока Тедди наденет пальто, а затем протянул ему кружку.

— Спасибо, — пробормотал Тедди, принимая его. — Я вымою кружку и верну ее завтра, когда приду проверить вас.

— Звучит неплохо, — кивнул Тайни, провожая мужчину до двери.

— Ну, — сказала Дрина, вытаскивая из клыков пустой пакет и обходя стол, чтобы выбросить его. — Я думаю, что это время для меня, чтобы лечь в постель.

При этих словах Харпер слабо улыбнулся. Было только начало второго. Ложиться сейчас спать — все равно, что смертному ложиться в четыре часа дня. Сомневаюсь, что она сможет заснуть надолго. На самом деле, он подозревал, что она не сможет заснуть до самого рассвета, и тогда ей придется вставать со Стефани утром. «Ей придется нелегко, пока она не привыкнет к новым часам», — с сочувствием подумал он.

— Это комната в правом переднем углу, когда вы спускаетесь с лестницы, — услужливо подсказал Тайни. — Я не уверен, какую из двух кроватей выбрала Мирабо.

— Я разберусь, — заверила его Дрина, поднимая чемодан. — Спокойной ночи, мальчики.

— Спокойной ночи, — пробормотал Харпер, вместе с остальными. Он смотрел ей вслед, пока она не вышла из комнаты и они не услышали, как она поднимается по лестнице. Затем он слегка нахмурился и посмотрел на свет, удивляясь, почему в комнате вдруг стало немного темнее.

Дрина остановилась перед дверью спальни, к которой ее направил Тайни, и приоткрыла ее. Как только она это сделала, кто-то сел на ближайшей кровати. Мирабо, догадалась она и попятилась, когда женщина встала и направилась к ней в холл.

— Наша смена? — прошептала Мирабо, бесшумно закрывая дверь. На ней были кроссовки и футболка без рукавов: достаточно удобная, чтобы спать, но готовая к действию в случае необходимости.

— Дрина Арженис, — кивнула Дрина, протягивая руку.

— Мирабо Ла Рош. — Они пожали друг другу руки, а потом Мирабо спросила: — Люциан сказал, что Андерс поедет с тобой?

— Да, он внизу, с остальными, — сказала Дрина. — Я пришла сменить тебя. Теперь я буду спать в комнате Стефани.

— Не могу сказать, что мне жаль бросать эту работу. Я не сомкнула глаз, — сухо призналась Мирабо.

— Я тоже так думаю. По крайней мере, сегодня, — со вздохом призналась Дрина. До сих пор она не спала по ночам… ну, вообще-то она не помнила, чтобы когда-нибудь спала по ночам. Пожав плечами, она добавила: — Хотя завтра вечером все может измениться. К тому времени я, может быть, настолько вымотаюсь, что действительно засну.

— Будем надеяться, — сказала Мирабо, глядя на лестницу.

— Давай, — весело сказала Дрина, поднимая чемодан. — Тайни, без сомнения, нервничает, ожидая тебя.

Мирабо кивнула и отвернулась. — Доброй ночи.

— Спокойной ночи, — пробормотала Дрина и, приоткрыв дверь спальни, проскользнула внутрь. В комнате было не совсем темно, шторы были тяжелыми, но слабый свет уличных фонарей все еще скользил по краям. Благодаря этому и своему зрению Дрина могла видеть почти так же хорошо, как при дневном свете. Она поставила чемодан рядом с кроватью, подумав, не переодеться ли, но потом решила, что свитер и джинсы ей подойдут. «Она не хотела будить Стефани, да и вряд ли уснет сама», — подумала она, присаживаясь на край кровати.

— Ты не собираешься переодеться?

Дрина резко обернулась и оглянулась через плечо, когда молодая девушка на соседней кровати повернулась к ней лицом, чтобы положить голову ей на руку.

— Можешь включить свет, если хочешь. Я не сплю.

Дрина заколебалась, но потом решила, что если они будут соседями по комнате, то она должна хотя бы представиться девушке. Встав, она обошла кровать и села на край, лицом к Стефани, а девушка потянулась, чтобы включить лампу на прикроватном столике. Привычка, предположила Дрина. Как бессмертная, Стефани должна была видеть не хуже Дрины.

Внезапный свет на мгновение ослепил Дрину, но, моргнув несколько раз, она обнаружила, что смотрит на миниатюрную блондинку. Ей сказали, что девушке пятнадцать, но Стефани выглядела моложе. У нее было красивое лицо, но тело ребенка, все еще немного неуклюжее и плоскогрудое.

— Привет. — Стефани сместилась, чтобы сидеть, скрестив ноги, на своей постели. — Ты Александрина Арженис, но предпочитаешь, чтобы тебя называли Дрина.

— А ты Стефани МакГилл, — спокойно сказала она, предположив, что Люциан, должно быть, сказал Мирабо и Тайни, кто придет, и они передали это девушке.

— Мне не сказали, — улыбнулась Стефани.

Дрина моргнула.

— Извини меня? Ты просто подумала, что Тайни и Бо сказали мне, кто придет, но они этого не сделали. Я читаю твои мысли.

Дрина слегка откинулась назад и прищурилась. Голос девушки звучал так, словно она только что прочитала ее мысли, но это было невозможно. Дрина была стара, старше своего дяди Виктора, а Стефани — новенькая. Подросток не мог ее понять.

— Может быть, это потому, что ты встретила своего спутника жизни, — предположила Стефани, пожав плечами. — Это обычно делает вас читабельными ребята, не так ли?

— Ну… — Дрина инстинктивно покачала головой в отрицании.

— Маргарет предложила тебя Люциану, потому что считает Харпера — твоим спутником жизни.

— Вот дерьмо. — Дрина осела на месте. Девушка действительно читала ее мысли. Это было единственное объяснение, так как Маргарет сказала, что Люциан не хочет знать, кто это, если это не Андерс. Только она и Маргарет знали об этом.

— Плюс я, — весело добавила Стефани.

— Плюс ты, — со вздохом согласилась Дрина. Очевидно, одной встречи с этой девушкой было достаточно, чтобы начать так действовать на нее. Отлично.

— Это было умно, что ты держалась спокойно и не выпалила, что он может быть твоим спутником жизни. Харпер будет крепким орешком, — внезапно сказала Стефани. — Он будет бороться с этим.

— Почему ты так говоришь? — осторожно спросила Дрина.

— Потому что не горе делает его таким несчастным, а чувство вины. Он думает, что если бы не встретил Дженни и не попытался обратить, она была бы жива. Это его гложет. Он считает, что не заслуживает счастья. Он думает, что должен страдать из-за ее смерти. Он будет бороться с этим и избегать тебя следующие пару столетий, пока не почувствует, что достаточно настрадался, когда узнает, что вы пара… если только ты не подкрадешься к нему.

Дрина тупо уставилась на нее, пораженная мудростью столь юного существа.

Стефани вдруг улыбнулся и призналась: — Я не Йода или что-то. Я просто повторяю то, что сказала тебе Маргарет.

— Она так сказала, но я не думала об этом сейчас, — нахмурилась Дрина.

— Да, это так. Это не дает тебе покоя, и, возможно, так оно и есть с тех пор, как Маргарет это сказала. Это и мысль о том, что он сделает, когда просто поймет, что, наконец, встретил своего бессмертного спутника жизни. И вместо того, чтобы это было легко, как ты ожидаешь, это будет еще более деликатным, чем было бы, если бы он был смертным, — поморщилась она. — Мне знакомо это чувство.

— Неужели? — тихо спросила Дрина.

— А, ну да. Ничто не соответствует твоим ожиданиям, — пробормотала она, затем поморщилась и сказала: Знаешь… когда я была человеком, я фантазировала, каково это быть другой. Особенной. Я даже пару раз фантазировала о том, каково это — быть вампиром. Я думала, это будет круто. Сильная, умная… никто не станет к тебе придираться, никто не заставит тебя делать то, чего ты не хочешь, и все такое, — она вздохнула и покачала головой. — Все совсем не так. Конечно, я сильнее, и дети в школе не смогли бы придираться ко мне, но я не в школе, не так ли? И, кажется, проблем даже стало больше, чем когда я была человеком.

— Ты все еще человек, Стеффи, — тихо сказала Дрина, сочувствуя подростку. Маргарет рассказала ей все о девушке, пытаясь убедить ее согласиться на это задание. Она знала, что прошлым летом Стефани была счастливой, здоровой смертной, и вся ее жизнь была впереди… пока она и ее старшая сестра Дани не были похищены с парковки продуктового магазина группой уродов. Девушку терроризировали и обратили против воли, и теперь вся ее жизнь изменилась. В то время как Люциан и его люди спасли ее, теперь она стала бессмертной, но без клыков, и она не могла вернуться к своей прошлой жизни. Как Дороти, попавшая в торнадо и упавшая в страну Оз, Стефани потеряла семью и друзей и оказалась в центре совершенно другой жизни, не по своему выбору. Она была в шоке и не заслуживала того, что с ней случилось. И Дрина ничуть не удивилась, что это было не то, что представляла себе девушка, когда воображала о невозможной фантазии стать вампиром.

Понимая, что девушка странно смотрит на нее, она неуверенно спросила: — Что?

— Мои братья и сестры всегда называли меня Стеффи.

— О, прости, — пробормотала Дрина. Ее брата зовут Стефано, и она всегда звала его Стеф. Она предположила, что просто машинально превратила это в женское имя.

— Твоего брата зовут Стефано? — с интересом спросила девушка. Подавив зевок, она откинулась на спинку кровати. — Ты должна рассказать мне о нем завтра. Я очень устала. Иногда, это чтение мысли утомительно. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — пробормотала Дрина, когда девушка повернулась на бок и улеглась в постель. Затем она на мгновение заколебалась, раздумывая, стоит ли ей сейчас переодеться или просто выключить свет, чтобы девушка могла заснуть.

— Не волнуйся. Свет меня не беспокоит, — пробормотала Стефани. — Кроме того, хотя я знаю, что ты не собираешься спать, у тебя будет больше шансов, если тебе будет удобнее.

Дрина покачала головой и встала, чтобы схватить чемодан и бросить его на кровать. Она не привыкла, чтобы кто-то читал ее мысли. Она была достаточно взрослой, чтобы большинство бессмертных людей не смогли. И ей это определенно не понравилось. Она решила, что ей следует более тщательно следить за своими мыслями, а потом вообще перестала думать и сосредоточилась на том, чтобы быстро переодеться в пару белых кроссовок и такую же белую майку.

— Спокойной ночи, — пробормотала Стефани, когда Дрина закрыла чемодан и поставила его на пол.

— Спокойной ночи, — прошептала она в ответ, забралась в постель, выключила свет и легла. Дрина понимала, что ей предстоит провести очень долгую ночь, ломая голову над тем, что делать с Харпернусом Стояном. Она слышала о сопротивляющихся смертных спутниках жизни. Только она могла оказаться с таким же спутником жизни, но вампиром.

Харпер не думал, что проспал долго, когда внезапно проснулся. Нахмурившись, он посмотрел в сторону окна, заметив, как лучи яркого солнца пытаются проскользнуть за края затемненных штор. Он прислушался, не потревожило ли его что-нибудь, но тишина окутала его, как одеяло. Он уже почти снова задремал, когда приглушенный смех заставил его опять открыть глаза.

Нахмурившись, он сел и внимательно прислушался, но в доме было тихо, даже скрип ступеней и половиц не долетали до его ушей. Он решил, что внутри дома никто не двигался. Но тут до его ушей донесся смех, и он повернулся к окну, откуда, как он был уверен, донесся этот звук. Харпер на мгновение задержал взгляд на жалюзи, затем выскользнул из постели и подошел к окну, выходившему на гараж и подъездную дорожку позади дома.

Солнечный свет хлынул в тот момент, когда он потянул одну из планок вниз. Харпер заморгал, щурясь, пока его глаза не привыкли к свету. Затем он осмотрел подъездную дорожку и задний двор. Через мгновение он нашел источник звуков, на тротуаре рядом с гаражом появилась Дрина. Она скользила по веранде к подъездной дорожке, кроссовки не давали ей двигаться по ледяному бетону. Ее неуклюжие усилия вызвали новый приступ веселья где-то вне поля зрения.

«Стефани», — решил Харпер, уверенный, что это именно она, хотя он ее еще не видел. Снова взглянув на Дрину, он нахмурился, увидев ее зимнюю одежду. Она носила отличные джинсы, но кроссовки были совершенно неподходящими, а ее пальто было слишком легким для такой погоды. На ней не было ни перчаток, ни шляпы, и это наводило на мысль, что она не была готова к канадской зиме, когда отправлялась в путешествие из Испании.

Она, наверное, думала, что просто будет присутствовать на свадьбах в Нью-Йорке, проводить большую часть времени в отеле, церкви или машинах и не будет нуждаться в более теплой одежде, подумал он, а затем вздрогнул, когда снежок внезапно выстрелил откуда-то сбоку и врезался в затылок Дрины. Удар застал ее врасплох и заставил вздрогнуть. В следующее мгновение ее ноги подкосились, и она оказалась на ледяном бетоне. Проклятия, произносимые Дриной по-испански, слышались даже сквозь громкий смех Стефани.

Беспокойство нахлынуло на него. Харпер позволил планке скользнуть на место и поспешно вышел из комнаты, останавливаясь, чтобы на ходу натянуть джинсы. Когда он спустился вниз, он почти выбежал на улицу с обнаженной грудью, но холод, который он ощутил, когда открыл кухонную дверь, и вид заснеженной дверцы экрана заставил его поспешить к шкафу в кладовке. Тем не менее, он быстро натянул сапоги и пальто и, не потрудившись даже одеться, бросился через кухню на веранду.

Дорожка была пуста, и ни одной из женщин не было видно. На какое-то мгновение Харперу показалось, что он вообразил все, что видел из окна, но потом он заметил место, где снег был потревожен падением Дрины, а также следы, ведущие к подъездной дорожке. Он быстро обогнул гараж и резко остановился. Стефани сидела на переднем пассажирском сиденье внедорожника, наклонившись и вглядываясь во что-то под водительским сиденьем. Это был зад Дрины, машущий в открытой водительской дверце. Она возилась с чем-то под приборной доской, и это заставило его остановиться.

Попка женщины, покрытая снегом, покачивалась, как яблоко на поверхности реки. «Интересное зрелище», — решил он, покачал головой и пошел дальше, прислушиваясь к их разговору.

— Ты уверена, что знаешь, что делать? — спросила Стефани, наполовину удивленная, наполовину обеспокоенная. — Я всегда могу подкрасться и найти ключи.

— Я уже делала это раньше, — заверила ее Дрина из-под приборной доски. — Я могу это сделать. Просто ваши машины, кажется, заводятся не так, как наши в Европе.

Стефани фыркнула. — Я не думаю, что они устроены как-то по-другому. Как давно ты в последний раз делала это?

— Двадцать лет назад или около того, — призналась Дрина, а затем выругалась по-испански и решительно добавила: — Я могу это сделать. Мы поедем за покупками.

— Есть ли что-то, чем я могу помочь вам, дамы? — спросил Харпер, останавливаясь за покачивающейся попкой Дрины и борясь с желанием смахнуть с нее снег. На самом деле, ее задница, должно быть, очень замерзла.

Стефани посмотрела на него широко раскрытыми глазами, движения же Дрины полностью прекратились. Она застыла на мгновение, дернула головой вверх, выругалась, когда врезалась в руль, и что-то пробормотала себе под нос, когда вылезала из машины. Конечно, он был прямо за ней и не успел отойти в сторону. Ее зад врезался ему в пах, и она наступила ему на ноги.

Извинившись, Дрина тут же споткнулась, потеряла равновесие и начала падать. Пытаясь спасти ее от падения, Харпер ухитрился запутаться в ее ногах и рухнул вместе с ней на ледяную мостовую.

— С тобой все в порядке?

Услышав этот вопрос, Харпер открыл глаза и, повернув голову, увидел, что Дрина встала рядом с ним на четвереньки и с тревогой смотрит на него. Несмотря на холод, ее пальто было расстегнуто, и под ним виднелась шелковая рубашка с глубоким вырезом. Перед ним открылся необычный вид на полные, круглые груди, обтянутые кружевным белым бюстгальтером, который выглядел довольно привлекательно на ее оливковой коже.

Моргая, он оторвал взгляд от восхитительного зрелища и посмотрел мимо нее на Стефани, которая чуть не умерла со смеху во внедорожнике, а затем вздохнул и сухо сказал: — Я буду жить.

— Хм, — глаза Дрины скользнули по его обнаженной груди, на которой распахнулось пальто, и он увидел, как она подняла одну бровь, но потом вскочила на ноги и протянула ему руку.

— Прости, — пробормотала она, помогая ему подняться. — Ты меня напугал.

— Это моя вина, — заверил он ее, отряхиваясь. Затем выпрямился и посмотрел на открытую дверь внедорожника. — Что вы делали?

— Э… Дрина виновато покраснела и повернулась к машине. — Мне нужны сапоги и теплое пальто, а Стефани тоже кое-что нужно, так что мы просто собирались пройтись по магазинам.

— Хм, — его губы дрогнули, а затем он сказал. — Так вы собирались завести внедорожник?

— Ключи у Андерса, — раздраженно фыркнула Дрина, — и я не хотела беспокоить его, чтобы их взять.

— Ах. Харпер перевел взгляд с ее смущенного и вызывающего лица на машину и обратно, а затем спросил: — У тебя есть местные права на вождение? Или хотя бы испанские водительские права?

— Ба! Дрина отмахнулся от вопроса. — Нам они не нужны. Если полицейский попытается остановить нас, мы просто будем контролировать его.

— Ах, да, — Харпер кивнул.

Он ожидал этого и объяснил извиняющимся тоном: — Но в Порт-Генри так нельзя. Можно где угодно, даже в Лондоне, но только не здесь.

— Что? — она взглянула на него с удивлением.

— Люциан обещал Тедди, что его люди будут следовать законам, пока находятся в Порт-Генри, и никто из нас не будет использовать контроль над разумом Тедди или его заместителя, — объяснил Харпер.

Дрина прищурила глаза и сухо заметила: — Что не обещает, что он сам этого не сделает.

— Нет, — с улыбкой признался Харпер. — Но тогда Тедди этого не понял.

— Хм, — раздраженно сказала она, а затем взглянула на обеспокоенное лицо Стефани и поморщилась. — Не волнуйся. Мы все равно поедем. Мы просто вызовем такси.

Стефани с сомнением посмотрела на нее. — Думаешь, здесь вообще есть такси? Я имею в виду, это довольно маленький городок.

Дрина вопросительно посмотрела на Стефани. — Неужели?

— Вообще-то я тоже так думаю. Или, по крайней мере, я о таком не слышал, — признался Харпер, и когда плечи Дрины начали опускаться, он поймал себя на том, что сказал, что может отвезти их на своей машине.

Она была удивлена его предложением не меньше, чем он сам. По правде говоря, Харпер понятия не имел, откуда это взялось. Он просто выпалил это, даже не подумав.

— Ты не спишь днем? — нахмурившись, спросила Дрина. — Кстати, что ты вообще делаешь?

Харпер просто покачал головой и отвернулся, чтобы начать резервное копирование на диск, говоря: — Я просто надену рубашку, возьму ключи и кошелек и вернусь.

— Мой смех разбудил его, но он не хотел, чтобы мы так расстроились, — заявила Стефани.

Дрина повернулась, чтобы взглянуть на молодую девушку во внедорожнике. Заметив, что внимание Стефани приковано к Харперу, который спешил через веранду к кухонной двери, Дрина быстро стряхнула пригоршню снега с крыши внедорожника и, скатав его в комок, спросила: — Какой смех разбудил его? Твой смех, когда я скользила по тротуару? Или твой смех, когда ты ударила меня снежком, и я упала, как тонна кирпичей?

Стефани повернулась к ней с нераскаявшейся улыбкой. — Это было забавно, — начала она, а затем ее глаза внезапно сузились и опустились, ища руки Дрины.

Поняв, что девушка прочитала ее мысли и знает, что она задумала, Дрина быстро запустила в нее снежком, но Стефани оказалась проворнее, кружась и одновременно наклоняясь, так что он пролетел мимо нее и попал в пассажирское окно.

— Слишком медленно, — поддразнила Стефани.

Дрина пожал плечами. — Все в порядке. Я доберусь до тебя, когда ты меньше всего этого ожидаешь.

Стефани усмехнулась, не обращая внимания на угрозу, и выскользнула из внедорожника, чтобы присоединиться к ней. — У него красивая грудь, правда?

У него и впрямь красивая грудь, подумала Дрина, и ей стоило немалых усилий не броситься на нее и не пускать слюни. Но она сдерживала себя, и сейчас лишь пожала плечами, спросив: — Ты заметила, какая у него грудь, не так ли?

— Не совсем. На самом деле, нет. В основном я заметила, что ты это заметила, — весело ответила Стефани.

Дрина с отвращением закатила глаза. Она решила, что с такой скоростью ее легко читаемые мысли станут серьезной занозой в заднице.

— Но ты держалась молодцом, — похвалила ее Стефани. — Он даже не подозревал, что ты пускаешь слюни.

— Я не пускала слюни, — сухо заверила ее Дрина.

— А, ну да. Так и было, — рассмеялась Стефани.

Дрина вздохнула. — Ладно, может совсем немного. Она пожала плечами. — Что я могу сказать? Прошло полмиллиона лет с тех пор, как я в последний раз видела мужскую грудь. — На самом деле прошло гораздо больше времени, поняла она и понадеялась, что ее девственная плева не выросла за прошедшие годы.

— Боже мой! Такого не бывает, верно?

Услышав это восклицание, Дрина заморгала и в замешательстве посмотрела на Стефани. — Что?

— Наночастицы — нет… как они могут… исправить девственную плеву после того, как она была порвана, чтобы каждый раз, когда вы занимаетесь сексом, это было как в первый раз? — спросила она с таким ужасом, что у Дрины отвисла челюсть.

— Боже правый, нет! — она заверила ее. — Где на Земле ты взяла такую мысль?

Стефани вздохнула с облегчением, а затем объяснила: — Ты просто надеялась, что твоя не выросла.

— О, я… это было… просто у меня в голове была саркастическая, самоуничижительная минута. Вот это да! — Она закрыла глаза ненадолго, снова открыла их, и торжественно сказала. — Девушка, ты должна держаться подальше от моей головы.

— Я не в твоей голове, — устало сказала Стефани. — Это ты говоришь в мою.

Дрина нахмурилась, уверенная, что не пыталась говорить вслух.

— Так почему же они этого не делают? — Стефани спросила вдруг, нахмурившись.

— Почему не делают кто,… и что? — спросила Дрина, снова смутившись.

— Почему наночастицы не восстанавливают девственную плеву, когда она нарушена? — объяснила она. — Я думала, их работа — поддерживать нас в совершенстве и все такое.

— Не совсем так. Никто не совершенен, — заверила ее Дрина. — Они запрограммированы на то, чтобы держать нас на пике, чтобы каждый из нас был лучше других.

Стефани нетерпеливо отмахнулась. — Хорошо, но, если сломается кость, они это исправляют. Почему бы им не восстанавливать девственную плеву?

— Хорошо… — Дрина помедлила с ответом, а затем беспомощно покачала головой. — Понятия не имею. Может быть, наночастицы не думают, что девственная плева нуждается в восстановлении. Или, может быть, ученые не думали включать девственную плеву как часть анатомии, когда программировали их, — предложила она, а затем поморщилась и сухо добавила: — Я просто рада, что они не восстанавливают ее.

— Я знаю, — простонала Стефани. — Это было бы подло.

— Хм, — Дрина кивнула и слегка вздрогнула при этой мысли, но затем резко взглянула на девушку. — У тебя был секс?

— Нет, конечно, нет. Стефани покраснела от смущения.

— Тогда почему тебя так ужасает мысль о том, что наночастицы заменят девственную плеву? — спросила она, прищурившись.

Стефани фыркнула. — Я читаю. Это не очень весело, потерять девственность.

Дрина расслабилась и пожала плечами. — У разных людей все по-разному. Для одних это болезненно, для других не так сильно, для одних кровь, а для других нет. Может быть, для тебя это и будет хорошо, — сказала она ободряюще, а потом нахмурилась и добавила: — … ты знаешь… ты не должна спешить, чтобы выяснить, как это будет в твоем случае. У тебя достаточно времени, чтобы попробовать. Много времени, — подчеркнула она.

— Теперь ты говоришь, как моя мать, — весело заметила Стефани.

Дрина поморщилась. В тот момент она и чувствовала себя как ее мать. И теперь она вдруг ощутила гораздо больше сочувствия к родителям, вынужденным говорить о сексе. Боже милостивый, она даже представить себе не могла этот разговор.

— К счастью для тебя, моя мать уже говорила со мной об этом, — улыбнулась Стефани.

— Ты опять меня читаешь, — пожаловалась Дрина.

— Я же сказала, что не читаю. Ты как бы навязываешь мне свои мысли.

Дрина нахмурилась и повернулась, чтобы попросить ее объяснить, что она имеет в виду, но остановилась и посмотрела в сторону гаража, когда одна из дверей начала подниматься.

— Харпер должен быть готов к поездке, — заметила Стефани. — Позволь мне сесть на переднее сиденье.

— Я должна, не так ли? — весело спросила Дрина.

— Конечно, — заверила ее Стефани. — Мы не хотим, чтобы он думал, что понравился тебе, или начал беспокоиться о спутниках жизни и тому подобном. Помаши мне рукой, когда подойдем к машине. Тогда Харпер подумает, что ты не хочешь сидеть с ним впереди.

Дрина слабо улыбнулась, но кивнула в знак согласия. Это не повредит, но ей было все равно, впереди она или нет.

— И ты должна сидеть прямо за ним, а не рядом, — прошептала Стефани, когда дверь гаража открылась и они увидели Харпера, машущего им с водительского сиденья серебристого «БМВ».

— Почему? — прошептала в ответ Дрина.

— Таким образом, каждый раз, когда он посмотрит в зеркало заднего вида, он увидит тебя, — указала она.

Дрина удивленно уставилась на нее. «Ребенок умен», — подумала она и по широкой улыбке Стефани поняла, что та услышала комплимент. Посмеиваясь, она подтолкнула рукой девушку, чтобы направить ее в сторону машины.

— Ты можешь сесть впереди, если хочешь, — весело сказала она, направляя ее в ту сторону, а затем остановилась, чтобы подняться на водительское место.

— Ты уверена, что не возражаешь? — спросила Стефани с притворным беспокойством, остановившись у пассажирской двери.

— Вовсе нет, — сухо ответила Дрина и прикусила губу, чтобы не рассмеяться, когда девушка ухмыльнулась ей поверх крыши машины вне поля зрения Харпера. Покачав головой, Дрина открыла заднюю дверь и скользнула внутрь.

— Спасибо, Харпер. Это очень мило с твоей стороны, — сказала Стефани, садясь на переднее сиденье. — Разве это не мило, Дрина?

— Очень, — мягко согласилась она.

— Это не проблема, — заверил их Харпер, улыбаясь Стефани, а затем, встретившись взглядом с Дриной в зеркале заднего вида, улыбнулся ей. — Просто скажи мне, куда ты хочешь пойти, и мы там.

— Ну, Дрина настояла на том, чтобы мы остались в городе, потому что она не знает, где находится, поэтому мы просто собирались пойти в «Уол-Март». Но если ты поведешь машину, мы могли бы поехать в Лондон, — торопливо сказала Стефани.

— Я так не думаю, Стефани, — твердо сказала Дрина, когда Харпер заколебался. — Дело не только в том, что я не знаю здешних мест. Думаю, будет лучше, если мы останемся в городе, пока не убедимся, что никто не выследил нас из Нью-Йорка. Здесь у нас, по крайней мере, относительно близко дом и мы можем позвонить Тедди Брансуику, если нам понадобится помощь.

— Но в Лондоне так много классных магазинов, — запротестовала Стефани. — Мы можем пойти в «Гараж», или в «Гэп», или…

— Вот что я вам скажу, — перебил ее Харпер. — Как насчет того, чтобы попробовать «Уол-Март» сегодня, а потом, может быть, попозже на неделе, мы сможем отправиться в Лондон, если вы не найдете здесь всего, что вам нужно?

Стефани тяжело вздохнула. — О, ладно.

— Хорошо. Так, что пристегните ваши ремни безопасности, и мы поедем.

Дрина иронично улыбнулась, услышав облегчение в голосе Харпера, застегнула ремень безопасности и молча села на заднее сиденье, пока он выводил машину из гаража и проезжал мимо внедорожника.

— Если ты племянница Люциана и его брата Виктора, почему Арженис и не Аржено?

Дрина моргнула от внезапного вопроса от Стефани, застигнутая врасплох, но вместо нее ответил Харпер.

— Арженис — это просто испанская версия Аржено. Это производные одного и того же корня, — сказал Харпер тоном школьного учителя. — По мере того как каждая ветвь семьи распространялась по разным районам мира, название менялось, чтобы соответствовать языку этой области. Аржени в Испании, Аржено во Франции, Аржан в Англии и так далее.

Стефани с любопытством посмотрела на Харпера. — Так каково же коренное имя?

— По-моему, это был «Аргентум», что по-латыни означает «серебро», — торжественно произнес Харпер. — Потому что у них серебристо-голубые глаза.

— Они называли людей по цвету глаз? — недоверчиво спросила Стефани.

Харпер усмехнулся, увидев выражение ее лица. — Тогда у них не было фамилий. В основном это были имена, а затем дескрипторы, как Джон-парикмахер, или Джек-мясник, или Гарольд — храбрый и так далее.

— Так значит Люциан Серебряный? — с сомнением спросила она.

— Что-то в этом роде, — пожал плечами Харпер.

— Хм. — Стефани обернулась и посмотрела на Дрину. — И ты охотница в Испании?

Дрина кивнула.

— Разве это не то же самое, что быть здесь охотником на изгоев?

Дрина подняла брови. — Понятия не имею. Кажется, нет.

— В Европе действуют другие законы, — тихо вставил Харпер.

— Какие, например? — спросила Стефани, поворачиваясь к нему.

— Кусать смертных там не запрещено, — сухо ответила Дрина, когда Харпер заколебался. Она знала, что это было причиной колебаний. Это был вопрос между Североамериканским Советом и Европейским.

— Вы можете кусать там людей? Стефани нахмурилась. — Значит, Леониус не станет изгоем в Европе?

— Я сказала — кусать, а не убивать и обращать. Поверь мне, Леониус был бы негодяем где угодно, — сухо сказала она и вздохнула. — Пока они осторожны и не причиняют чрезмерного вреда смертным, в Европе бессмертные могут кусать смертных. Хотя, — добавила она твердо, — Леониус еще не объявлен вне закона, хотя большинство не одобряет его поступки. И большинство бессмертных питаются в основном кровью из холодильника.

— Ты кусала смертных? — с любопытством спросила Стефани.

— Конечно, — сухо ответила она. — Я родилась задолго до того, как появились банки крови.

— Но после появления банков крови тоже кусала? — настаивала Стефани.

Дрина скривился, но нехотя признала, что по обоюдному согласию и только взрослых.

Глаза Стефани расширились, и она заверещала: — Это означает во время секса.

Дрина заморгала. Она совсем не это имела в виду. Она думала о редких официальных обедах в домах высших чинов совета, которые иногда включали в себя готовых для укусов гостей. Это было что-то, с чем ей было не очень комфортно. Но ожидалось, что она будет участвовать в этом, посещая их… и Стефани должна это знать. Она могла читать ее мысли. И она читала ее раньше, поэтому знала, что прошла вечность с тех пор, как она беспокоилась о сексе. Дрина вопросительно посмотрела на Стефани, гадая, что та задумала.

— Не понимаю, почему все думают, что так жарко раздеваться догола, потеть и вонзать зубы друг в друга, — с отвращением проговорила Стефани, а потом взглянула на Харпера и сказала: — Я имею в виду, представь, что ты с Дриной, и вы занимаетесь сексом. Вы оба голые и горячие, и вдруг она заползает к тебе на колени, ее голые сиськи покачиваются перед твоим лицом… Ты действительно хочешь вонзить в них свои клыки?

— Э…

Дрина бросила взгляд в зеркало заднего вида и увидела, что Харпер сильно расстроен. Его лицо раскраснелось, глаза остекленели, а потом он резко повернул руль и резко затормозил.

— Приехали, — выдавил Харпер, практически выпрыгнув из машины и с грохотом захлопнув дверцу.

— Ах ты, маленький дьяволенок, — пробормотала Дрина, глядя, как Харпер, пошатываясь, идет к магазину.

— Да, я то в порядке, — улыбнулась Стефани, — а он сейчас думает о вашем сексе.

Дрина перевела взгляд на девушку, вдумчиво ее оглядывая. — Ты — своего рода зло.

Стефани восприняла это как комплимент и улыбнулась, выходя из машины.

Харпер прошел через раздвижные двери «Уол-Марта» и остановился, когда Стефани пронеслась мимо него, чтобы вытащить тележку из небольшой группы ожидающих прямо перед ним. Неловко переминаясь с ноги на ногу, он огляделся, едва коснувшись глазами Дрины, и тут же отвел взгляд. — Я, наверное, смогу найти себе развлечение в видеотеке, если вы, девочки, предпочитаете ходить по магазинам без меня.

— О нет, — запротестовала Стефани. — Без тебя будет не так весело, Харпер. Кроме того, мнение парня всегда жизненно важно, когда дело доходит до моды.

— Жизненно важно, да? — сказал он со слабой улыбкой.

— Очень важно. Мой отец всегда говорил, что ни одна женщина не может сказать другой женщине, что на ней лучше смотрится, а мужчина может, — заверила она его. — А мы с Дриной хотим выглядеть как можно лучше на случай, если наткнемся на крутых парней, когда она пригласит меня на ланч.

— Ланч? — нахмурившись, спросил он.

— О. — Стефани задумалась. — Ну, она обещала, что мы пообедаем после шопинга, но тогда мы собирались пойти одни. Полагаю, теперь это исключено, — добавила она, разочарованно опустив голову.

— Я приглашаю вас обеих на ланч, — быстро сказал Харпер, когда ее нижняя губа задрожала.

— Неужели? — Стефани сразу просияла. Сияя от счастья, она обняла его. — Спасибо, Харпер. Здесь ты можешь толкать тележку, пока мы с Дриной кидаем туда одежду. Тебе будет, чем заняться. Давай, Дрина. Мне нужна одежда.

— Хм, — пробормотал Харпер, занимая свое место у повозки, когда девушка, пританцовывая, пошла вперед. У него сложилось отчетливое впечатление, что его здесь разыграли, и это впечатление только усилилось, когда Дрина тихонько хихикнула, следуя за Стефани по проходу.

Харпер покачал головой и последовал за ними, вздохнув, когда понял, что его взгляд, казалось, был прикован к спине Дрины и не хотел покидать ее. Это из-за Стефани. Все эти разговоры о том, что он голый и потный с Дриной, что она раздевает его, и что ползает у него на коленях, покачивая бедрами… Захочет ли он вонзить в нее свои клыки? Слова девушки нарисовали в его голове картину того, как они переплетаются на простынях его кровати, Дрина сидит верхом на его коленях лицом к нему, а он погружает в нее не только свои клыки. Это был довольно яркий образ, от которого ему стало жарко, он покраснел, задохнулся и чертовски разволновался. И, черт возьми, да, он хотел бы вонзить в нее свои клыки, как и все остальное. Эта мысль поразила Харпера, едва он успел выйти из машины. И, к сожалению, этот образ продолжал преследовать его.

Он предположил, что ему не помогло еще и то, что он случайно увидел, какими круглыми и полными будут эти покачивающиеся сиськи, если она заползет голой к нему на колени. Образ ее на четвереньках на заснеженной подъездной дорожке, с разинутым ртом, открывающим прелестные изгибы, снова вспыхнул в его памяти.

Вздохнув, Харпер с усилием оторвал взгляд от спины Дрины и посмотрел ей в лицо, когда она остановилась, чтобы рассмотреть какую-то одежду, к которой они подошли. Судя по тому, что он мельком увидел в зеркале заднего вида, Стефани не произвела на Дрину такого впечатления, как на него. Во всяком случае, выражение ее лица, когда она смотрела на Стефани, было довольно смущенным, хотя он не был уверен почему.

— Что скажешь, Харпер? Что ты думаешь?

Моргнув, он перевел взгляд на Стефани и неуверенно поднял бровь. — Что я думаю о чем?

— Вот об этом, — со смехом сказала Стефани и поднесла трусики к паху Дрины. Они были из красного шелка с черной кружевной отделкой. — Как ты думаешь, мужчины нашли бы ее привлекательной в этом? И бюстгальтер в тон. Она подняла его перед глазами Дрины и, склонив голову набок, посмотрела на произведенный эффект. — Я думаю, что они великолепны, но Дрина говорит, что материал лифчика слишком тонкий, и ее соски будет видно, когда холодно. Мужчины против сосков?

— Я… — Харпер уставился на нее, его мысли внезапно прервались, когда он представил себе Дрину в этом наряде, ее выпрямленную фигуру, прижимающую… — Не…

— Видишь, он сказал «Нет». Я же говорила, что мужчины не боятся сосков, — рассмеялась Стефани и бросила бюстгальтер и трусики в тележку.

Харпер беспомощно уставился на обрывки ткани и покачал головой. Он не имел в виду, что не возражает против сосков. Черт, он и сам не знал, что имел в виду. Пожалуйста, не делай этого со мной. Девушка была… он не знал, что и думать о Стефани. Когда она только приехала в Порт-Генри, она была тихой и печальной, но перед отъездом расцвела под вниманием Элви и Мейбл. Однако с приездом Дрины она, похоже, действительно вышла из своей скорлупы и была не по годам развита. Он не думал, что она имеет представление о том, как ее предложения и слова влияют на него. Без сомнения, она была достаточно молода, чтобы всерьез полагать, что мужчина может просто смотреть на все это, не обращая внимания, но…

Его взгляд метнулся к Дрине, и он задался вопросом, что она думает обо всем этом. Он был слишком занят, глядя на лежащий перед ней материал и представляя его на ее теле, чтобы на этот раз даже увидеть выражение ее лица. Хотя у него было смутное ощущение, что ее смутило поведение девушки. Однако сейчас она казалась беззаботной, совершенно не замечая его присутствия, и выражение ее лица было безмятежным, когда Стефани держала перед ней черно-красное бюстье. Бюстье, ради бога!

— Тебе так повезло, что у тебя великолепная фигура и пышные формы, чтобы носить это. Стефани вздохнула, когда он прислушался к ее словам. — У тебя чудесная грудь. Я заметила, когда ты переодевалась вчера вечером. Надеюсь, когда я вырасту, у меня будут такая же, как у тебя. Она полная и круглая, как у тех девушек в фильмах про Крикунов.

— Боже милостивый, — пробормотал Харпер, заставляя себя отвести глаза и уши от этой парочки, в то время как его разум снова наполнился образами полных, круглых сисек Дрины в белых кружевах.

Неужели так разговаривают женщины, когда остаются наедине? Комментируя груди и прочее, когда они раздеваются друг перед другом? И если это так… ну, это одно. Но он не был женщиной, и все же ни одна из них не казалась обеспокоенной предстоящим разговором. Что, черт возьми, происходит?

Он предположил, что ни одна из них не думала о нем как о сексуальном мужчине, и предположил, что так и должно быть. Стефани была слишком молода, чтобы так думать о мужчинах… он надеялся. И Дрина не была его спутницей жизни. Эта женщина была достаточно взрослой, чтобы, вероятно, не слишком интересоваться сексом, несмотря на все усилия Стефани одеть ее, как шлюху, и отправить на охоту за «крутыми парнями».

Харпер почувствовал облегчение, когда они закончили в отделе нижнего белья и перешли к верхней одежде. По крайней мере, до тех пор, пока Стефани не настояла, чтобы Дрина примерила обтягивающее маленькое черное платье и принесла его для нее на случай, если у Дрины появится возможность выйти и «немного взбодриться».

В платье не было ничего особенного… пока Дрина не одела его. Ему показалось, что Стефани дала ей не тот размер. Дрина, казалось, выскакивала из платья, ее груди переполняли чашки до такой степени, что чуть не вываливались наружу, а разрез спереди был так высок, что Харпер боялся, как бы она не показала намного больше, чем бедро, если бы встала на что-нибудь или села.

— Отлично, — произнесла Стефани, выводя его из ступора.

Он недоверчиво переводил взгляд с Дрины на Стефани. — Но ведь оно не того размера?

— На самом деле это мой размер, — сказала Дрина, разглядывая себя в зеркале.

— Но это… — он замолчал, открыв рот, когда она повернулась к нему спиной. Зад Дрины был таким же пышным, как и ее грудь, и он не мог не заметить, как материал облегал ее изгибы… или какая же короткая юбка у этого платья. Если бы она наклонилась, он был уверен, что юбка задралась бы до середины бедер.

У него едва возникла эта мысль, когда Стефани сказала, что может быть, Дрине нужно наклониться, и что они должны быть уверены, что это безопасно делать в этом платье.

Дрина пожала плечами, и наклонилась, словно собираясь что-то поднять. Юбка не задралась до середины бедер, как он опасался, но поднялась достаточно высоко, чтобы мельком увидеть ее белые кружевные трусики.

— Все в порядке, — решила Стефани. — Когда ты это делаешь, видны только трусики.

— Тогда я не буду наклоняться, — сухо сказала Дрина, выпрямляясь.

Харпер закрыл глаза и еле сдержал стон. Он был уверен, что никогда этого не забудет… и уж точно этот опыт никогда не повторит, мрачно подумал он. Женщины — сумасшедшие.

— Я думаю, что мы должны принести тебе несколько туфель FM, чтобы надеть их, когда мы будем искать зимние ботинки, — объявила Стефани, и Дрина кивнула, скользнув обратно в раздевалку к своим джинсам и блузке.

— Туфли FM? — тупо спросил Харпер.

— Моя сестра называет это высокими каблуками, — объяснила Стефани.

— О, — он нахмурился и спросил: — Это бренд или…

— Нет. Это что-то значит, но она уже никогда не скажет мне что, — сказала Стефани с гримасой, а затем пожала плечами. — Может, Дрина нам расскажет. Похоже, она поняла, о чем я говорю. О, смотрите! Разве они не будут смотреться на ней прелестно?

Харпер уставился на пакет с чулками, который держала Стефани, и в замешательстве покачал головой. Как будто девушка одевала Барби-проститутку. Казалось, ей не терпелось заполучить Дрину в самых соблазнительных и сексуальных одеждах. Не то чтобы Дрина сопротивлялась. Хотя, честно говоря, черное платье было единственной верхней одеждой, которая соответствовала этому описанию. Остальная одежда, которую она выбрала, была в основном практичными и удобными джинсами, футболками и так далее. Но каждый кусочек нижнего белья был прямо-таки оценен X.

— Девушки любят носить красивые вещи, — с улыбкой объявила Стефани. — Моя сестра Дани говорит, что это вроде как секрет. Мужчины не знают, что у нас под одеждой. Снаружи мы можем выглядеть как библиотекарь или сорванец, но внутри мы можем быть такими сексуальными и симпатичными, какими захотим. Она повернулась и улыбнулась. — Видел бы ты хорошенькие розовые трусики и лифчик, которые были на Дрине вчера вечером. Увидев их, я испытала серьезную зависть. Не могу дождаться, когда надену такое. Они выглядели невероятно на ее оливковой коже.

Харпер моргнул, представив себе Дрину в бледно-розовых трусиках и лифчике, и это действительно выглядело невероятно на фоне ее темной кожи. «Проклятье», — подумал он со вздохом, когда Дрина вышла из раздевалки.

— Думаю, я его оставлю. Никогда не знаешь, когда тебе понадобится принарядиться, — беспечно сказала Дрина, укладывая короткое черное платье в тележку. — Что осталось? Пальто, ботинки, шляпа и перчатки?

— Да. Стефани взглянула на свою куртку и поморщилась. — Тайни вчера подобрал это для меня, и это было очень мило, потому что в противном случае у меня вообще не было бы пальто. Но она большая и действительно, просто не в моем стиле.

— Хм, — Дрина посмотрел на пальто и кивнула. — Мы можем достать тебе другое.

— Благодарю! — Стефани просияла и повернулась, чтобы идти впереди.

Харпер начал толкать тележку за ней. Когда Дрина зашагала рядом с ним, он откашлялся и заметил: — Судя по тому, что ты выбрала, похоже, ты не взяла с собой много вещей.

— Ну, я только собиралась погулять на свадьбе, провести пару дней в Нью-Йорке, а потом вернуться в Испанию. Я не рассчитывала на все это, — сухо объяснила она.

Харпер кивнул. Он так и подумал, увидев вчера вечером ее чемодан. — Так они тебя обманули в последнюю минуту?

Она кивнула, но улыбнулась. — Впрочем, я не возражаю. До сих пор было весело. Стефани… Дрина поколебалась, потом пожала плечами. — Она очень милая девочка. Она поморщилась, засмеялась и сказала: — Ну, за исключением той части, где думает, что я решила найти хорошего канадского фермерского мальчика, чтобы «поиграть» с ним.

— Так вот, значит, в чем дело, — криво усмехнулся он.

Дрина кивнула. — С тех пор как она прочитала мои мысли и увидела, что моя жизнь — сплошная работа, а не игра, она решила, что я должна веселиться.

— Она пугающе хорошо читает мысли, — серьезно сказал Харпер.

— Иногда у нее хорошо получается, — согласилась Дрина. — Новые обращенные обычно еще никого не умеют читать, но она, похоже, умеет читать не только новых спутников жизни, но и других бессмертных, и даже тех из нас, кто старше ее на столетия или тысячелетия. Она закусила губу и призналась: — На самом деле, она говорит, что вообще не читает мысли, а что мы все говорим в ее голове.

— Хм, — Харпер нахмурился, услышав ее слова.

— О, Дрина! Они красивые и такие мягкие! — воскликнула Стефани, привлекая их внимание и потирая щеку красными перчатками. Они подошли к секции верхней одежды.

Стараясь скрыть беспокойство, Дрина подошла к девушке, оставив Харпера следовать за ней. Он сделал это медленнее, его разум был поглощен словами Дрины, пока он наблюдал, как две женщины рассматривали различные перчатки, шляпы и шарфы.

Теперь он понял, почему Стефани решила одеть Дрину в самое горячее платье, какое только смогла найти. Девушка, вероятно, чувствовала себя виноватой за то, что женщину заставили присматривать за ней, и хотела как-то отплатить ей. Или, возможно, читая мысли Дрины, она почувствовала глубокое одиночество, от которого страдало большинство бессмертных. В любом случае, похоже, ее ответом было желание найти Дрине парня, пока она здесь. Девушка все еще мыслила как смертная и не понимала, что такие отношения на самом деле не очень удовлетворяют их вид. Для нее женщина, вероятно, не была цельной без парня. И, очевидно, Дрина решила потакать в этом Стефани.

Но то, что Стефани утверждала, что не читает мысли, а все остальные говорят ей в голову, обеспокоило. Правда заключалась в том, что если Бессмертный только что не нашел свою половинку, его мысли обычно были более личными, и их можно было прочитать. Хотя это и было грубо, бессмертные делали это все время, что означало, что они все должны были охранять свои мысли, когда находились рядом с другими. Но он никогда не слышал, чтобы кто-то испытывал то, о чем говорила Стефани. Харпер задумался, что бы это могло значить, пока девушки выбирали шляпы, шарфы и перчатки, а затем перешли к пальто. Только когда Стефани повела их к багажнику, Харпер вспомнил ее слова, когда Дрина была в раздевалке.

Передвигая тележку рядом с Дриной, он спросил: — Что такое FM-обувь?

— Что? — она вздрогнула и огляделась.

— Туфли, — повторил он. — Стефани говорит, что ее сестра называет это высокими каблуками, но она не знает, почему и предложила мне спросить тебя. При чем тут FM?

— Ах, — вопрос почему-то вызвал на лице Дрины борьбу. Похоже, она старалась не улыбаться и не смеяться. Справившись с желанием, она повернулась, взяла пару туфель на невероятно высоких каблуках из ряда, по которому они шли, и подняла их. — Это туфли FM.

Харпер уставился на черные туфли с ремешками и каблуками дюймов в шесть высотой. Они чертовски сексуальны и, вероятно, подойдут к черному платью, которое она подобрала ранее. — FM?

Дрина откашлялась и бросила туфли в тележку, затем объявила: — Трахни меня, и повернулась, чтобы подойти к Стефани.

Харпер ошеломленно посмотрел ей вслед. На мгновение ему показалось, что она на самом деле просит его о чем-то. Но он также понял, что эта идея ему нравится. Но тут вмешался рассудок. Быстро толкнув тележку вперед, он выдохнул: — Ты серьезно?

Дрина кивнула.

— Почему? — удивленно спросил он.

Она подняла брови, потом наклонилась и взяла одну туфлю. — Ну, посмотри на это. Это чертовски сексуально, может завести парня с двадцати шагов, — пожала плечами она.

— И женщины их так называют? — недоверчиво спросил он.

— Да. Так оно и есть, — весело сказала она. — Ты же не думаешь, что мы носим их потому, что они удобны, правда? — спросила она, заметив его непонимание. — Потому что я могу гарантировать, что это не так. Мы выбираем их исключительно для привлечения самцов. По той же причине мы выбираем бюстье и что-нибудь еще ужасно неудобное, но привлекательное для мужского глаза.

— Да. — Харпер встряхнулся. Прошли столетия с тех пор, как он в последний раз читал мысли смертной женщины. Ну, на самом деле, прошли столетия с тех пор, как он вообще беспокоился о смертных женщинах. Он просто не интересовался ими до Дженни, и не читал их мысли. И все же он полагал, что не должен удивляться таким откровениям. Уже тогда женщины делали все, чтобы привлечь партнеров: свинцовый грим, корсеты и т. д. Но открыто они не признавались, что дело именно в этом. Казалось, что женщины в наши дни стали гораздо более откровенны в этом вопросе, если они действительно называли высокие каблуки «Fuck Me». Ему пришло в голову, что мир сейчас может быть гораздо интереснее, чем раньше.

— Извини, — вдруг сказала Дрина и похлопала его по плечу, как будто хотела успокоить. — Я думаю, мы должны помнить, что все это чуждо тебе. Боюсь, мы просто забываем, что ты парень и думаем о тебе, как об одной из девушек.

— Одна из девушек, — пробормотала Харпер, снова направляясь к Стефани. Мысль была довольно пугающей. Не то чтобы он интересовался Дриной и хотел, чтобы она думала о нем именно в таком ключе, но…

— Блядь, — вздохнул он с отвращением. Считаться одной из девушек было чертовски унизительно.

— Ты нравишься вон тому парню, Дрина.

Харпер оторвал взгляд от меню и проследил за жестом Стефани к столику, за которым сидели трое мужчин в джинсах и футболках. Один из них, сурового вида парень лет двадцати с небольшим, смотрел в их сторону. Его глаза с явным интересом скользили по Дрине.

— Он даже не знает меня, — весело заметила Дрина, не отрывая взгляда от меню.

— Ладно, он думает, что ты горячая штучка, — раздраженно поправила ее Стефани, а затем насмешливо добавила: — Ты должна услышать, что он думает.

— О? — мягко спросила она, переворачивая страницу меню.

— Да. Ему очень нравятся сапоги. Я же говорила, что они горячие.

Харпер с трудом удержался, чтобы не нагнуться и не заглянуть под стол, чтобы еще раз взглянуть на высокие сапоги. Стефани уговорила Дрину взять их, заверив, что они согреют ее поверх джинсов и тоже будут «горячими». Дрина сменила кроссовки в машине по дороге сюда. Она лежала на заднем сиденье и болтала ногами в воздухе, натягивая их поверх обтягивающих джинсов, пока он вел машину. Она также сменила легкое пальто на более теплое и длинное, которое купила, и натянула новые красную шляпу и перчатки. Теперь она была одета, как подобает для канадской зимы.

— О, чувак, это просто отвратительно, — внезапно сказала Стефани, и Харпер взглянул на девушку, чтобы увидеть, как она сморщила нос от отвращения.

Нахмурившись, он проследил за ее взглядом на «заинтересованного» смертного и проник в его сознание. Его глаза недоверчиво расширились от фантазий парня. Ему определенно нравились высокие сапоги. На самом деле парень представлял себе Дрину только в сапогах, и делал с ней такие вещи… ну, он не сказал бы, что они были мерзкими, но они были очень горячими и заставили его быстро выйти из головы парня и раздраженно нахмуриться на него.

— Что будешь заказывать? — спросила Дрина Стефани, без сомнения, чтобы сменить тему разговора.

— Клубный сэндвич и картошку фри с подливкой, — быстро ответила Стефани.

— Хм. Пожалуй, я тоже, — решила Дрина, закрывая меню.

— Ты ешь? — удивленно спросил Харпер.

— Иногда, — пожала плечами Дрина. — Кроме того, мы не можем заставить Стефани есть в одиночестве.

— Нет, — пробормотал он, снова опустив взгляд в меню и пытаясь понять, что такое клубный сэндвич, прежде чем объявить: — Я буду то же самое.

— Итак, — сказала Стефани, когда официантка ушла с заказом, — если вы оба такие старые и оба из Европы, почему вы никогда не встречались раньше?

Дрина удивилась вопросу и усмехнулась. — Милая, Европа — большое место. Я из Испании. Харпер из Германии, — она пожала плечами. — Это все равно, что предположить, что кто-то из Оклахомы должен знать кого-то из Иллинойса только потому, что они из Соединенных Штатов, или что кто-то из Британской Колумбии должен знать кого-то из Онтарио, потому что они оба в Канаде.

— Да, но вы, ребята, бессмертны и стары как мир. Разве бессмертные не тусуются вместе. Может у них есть тайный клуб, или что-то в этом роде? Можно было подумать, что вы встречались раньше, — сказала она и добавила: — Кроме того, я думала, что вы, ребята, переезжаете каждые десять лет или что-то вроде того. Ты ведь не всегда жила в Испании?

— Нет, — сухо призналась Дрина и пожала плечами. — Египет, Испания, Англия и снова Испания. В основном Испания.

— Почему? — с любопытством спросила Стефани.

— Там моя семья, — просто сказала она. — И до недавнего времени женщины не бродили по миру в одиночку. Они должны были остаться с семьей для защиты.

— Даже бессмертные? — спросила Стефани, нахмурившись.

— Особенно бессмертные, — сухо заверила ее Дрина. — Ты должна понимать, что мы с самого рождения вбили себе в голову, что не следует привлекать внимание к себе или к своему народу, а одинокая женщина, несомненно, привлекла бы к себе внимание.

— О, конечно, — пробормотала Стефани, а затем ее взгляд переместился на Харпера. — А как насчет тебя? Ты же не девушка.

Эти слова вызвали ироничную улыбку на его губах. После целого дня, в течение которого его считали «одной из девушек», казалось, что, по крайней мере, Стефани, наконец, признала, что это не так… хотя бы ради этого разговора.

— Я больше путешествовал, чем Дрина. Я родился на территории современной Германии, но жил во многих европейских странах, хотя и не в Англии и Испании. Я также жил в Америке, а теперь в Канаде.

— Значит, если бы не помощь Дрины, вы бы никогда не встретились.

— Возможно, — согласился Харпер и поймал себя на мысли, что ему было бы очень жаль. Дрина была интересной женщиной.

Затем принесли еду, и Харпер переключил внимание на сэндвич и жареную картошку. Коричневый сэндвич, бледные палочки и коричневая студенистая жидкость в маленькой миске сбоку не выглядели особенно аппетитно. Харпер был шеф-поваром, когда был намного моложе, и чувствовал, что презентация важна, но еда пахла удивительно вкусно.

Заинтригованный, он взял вилку, проткнул одну из картошек и поднес ее к губам, но остановился, увидев, что Стефани обмакивает свою в маленькую миску с густой жидкостью, стоящую сбоку от тарелки. Подражая ей, он обмакнул свою картошку в то, что, как он полагал, было «подливкой», и сунул ее в рот. Его глаза расширились, когда вкусовые рецепторы ожили. — На удивление вкусно, — решил он, проткнул, окунул и съел еще одну, прежде чем взять половину сэндвича и откусить от него.

— Ты не собираешься доесть картошку? — спросила Стефани.

Увидев, как подросток жадно смотрит на ее тарелку, Дрина усмехнулась и подтолкнула ее к ней со словами: — С меня хватит.

Стефани тут же набросилась на оставшуюся картошку.

Дрина с завистью наблюдала, как девушка поглощает их, почти жалея, что бросила есть. Но прошло много времени, с тех пор как она ела. Она заставила себя съесть половину сэндвича.

Ее взгляд скользнул к Харперу, и она заметила, что, хотя он успел съесть, наверное, три четверти, он прекратил есть.

— Ты должна пойти куда-нибудь сегодня вечером.

Дрина с удивлением взглянула на Стефани и увидела, что та показывает на нее картошкой.

— Серьезно. Прошли десятилетия с тех пор, как ты выходила в свет. Ты работаешь, навещаешь семью и все. Тебе действительно нужно выйти и повеселиться.

— Мне весело, — уверила она ее, защищаясь.

— Нет, ты это знаешь. Я могу читать твои мысли, помнишь? Раньше ты любила танцевать, но ты не танцевала с тех пор, как платья «Унесенные ветром» были в моде.

Дрина прикусила губу, гадая, что задумала девушка. На самом деле с тех пор ее не было дома. В Испании у нее была пара хороших подруг-охотниц, и они часто ходили в бессмертный клуб под названием «Ночь» и танцевали всю ночь напролет, чтобы снять стресс от работы. Она ни на минуту не сомневалась, что Стефани прочитала ее мысли, так что она что-то задумала. Снова.

— Тебе надо съездить в Лондон, заглянуть в бар и расслабиться. Потанцуй, ночь прочь. Это было бы хорошо для тебя.

— Я не умею водить, — сухо напомнила ей Дрина.

— Тогда Харпер возьмет тебя с собой, — ответила она с удовлетворением. — Ему так же, как и тебе, нужно выбраться отсюда. Он никуда не ходил больше полутора лет, за исключением пары раз, когда Элви и Виктор почти вытащили его.

Харпер замер на полуслове, выражение его лица стало встревоженным. — О, я не знаю…

— Да, я знаю, ты лучше спрячешься в доме и вернешься к своим ранам, — перебила Стефани. — Но посмотри, насколько лучше ты себя почувствовал, выйдя сегодня.

Харпер моргнул.

— Я действительно думаю, что это пойдет вам обоим на пользу. Это определенно лучше, чем вести себя как пара черепах.

— Черепахи? — нахмурившись, спросил Харпер.

— Да, вы, бессмертные, все уходите в себя и прячетесь дома, даже не думая о социальной жизни. Она покачала головой. — Серьезно, я знаю, что у вас у всех есть пунктик насчет пары и все такое, и я знаю, что вы двое не пара, но это не значит, что вы не можете веселиться, не так ли? — Она перевела взгляд с одного на другого, а затем сказала: — Если уж на то пошло, это должно освободить вас, чтобы вы повеселились. Дрина, ты слишком стара, чтобы Харпер мог читать, и ты слишком вежлива, чтобы читать его, так что вы оба могли расслабиться друг с другом. Кроме того, поскольку вы не являетесь спутниками жизни, вы не будете беспокоиться о впечатлении друг на друга и можете просто расслабиться и наслаждаться компанией друг друга и повеселиться.

— Может быть, это потому, что я новичок в этом деле, но я планирую встречаться как сумасшедшая, прежде чем остепенюсь с кем-нибудь из своих спутников жизни. И вы двое тоже должны. Вы оба одиноки и несчастны. Что плохого в том, чтобы выйти и погулять?

Дрина посмотрела на девушку, изумленно сползая. Стефани была потрясающе умна. Сказав, что они не были спутниками жизни, она только что расчистила Харперу дорогу, чтобы согласиться на прогулку. И, сказав, что возраст — причина, по которой Харпер не сможет прочесть ее мысли, она исключила возможность того, что он попытается прочесть ее мысли, обнаружит, что не может, и впадет в панику. По сути, она только что устранила любые возражения Харпера против того, чтобы он проводил с ней время, и освободила его, если он пожелает этого, не чувствуя себя виноватым в том, что наслаждается после смерти Дженни.

— Я чувствую себя лучше, — тихо сказал Харпер, и в его голосе прозвучало удивление. — Думаю, эта перемена в распорядке дня пошла мне на пользу.

Стефани торжественно кивнула. — И действительно, ты окажешь мне услугу. Я буду чувствовать себя ужасно, если единственное, что Дрина увидит в Канаде, это дом Кейси и местный «Уол-Март».

— Хм. Это было бы ужасно, — пробормотал Харпер, отодвинул тарелку и кивнул. — Отлично. Сегодня вечером мы пойдем на танцы в ночной клуб Торонто.

Дрина удивленно заморгала. Торонто был в двух часах езды. Покачав головой, она сказала: — Я не могу отсутствовать так долго. Я должна вернуться ко сну для Стефани.

— Андерс работает по ночам, — напомнила Стефани. — Тогда я его проблема.

— Да, но мы соседи по комнате, так что никто не сможет проскользнуть внутрь и вытащить тебя из постели.

— Чтобы я не сбежала, — сухо сказала Стефани.

Дрина нахмурилась. Ведь Стефани не знала, что они думали о такой возможности.

— Все в порядке, — быстро сказала Стефани. — Я просто посплю на диване перед телевизором, пока вы не вернетесь. Таким образом, Андерс сможет присматривать за мной, а вы сможете ненадолго выйти.

— Договорились, — решил Харпер, оглядываясь в поисках официантки. — Я заплачу, и мы вернемся домой. Мне нужно позвонить, чтобы за нами прилетел вертолет.

— Вертолет? — удивленно перебила его Дрина.

— Харпер безумно богат, — весело сказала Стефани. — Но ведь и ты тоже. Она пожала плечами. — Я думаю, когда вы, ребята, живете так долго, как живете, вы в конечном итоге создаете себе состояние.

— Не все, — заверила ее Дрина.

— Неважно, — сказала Стефани, вставая. — Мне нужно пописать перед уходом.

Кивнув, Дрина тут же отодвинула стул. Улыбаясь Харперу, она пробормотала: — Спасибо за покупку обеда. Встретимся у машины.

Она подождала, пока Харпер кивнет, и поспешила за Стефани.

В ванной комнате была женщина, которая ее чистила. Дрина вежливо улыбнулась и прислонилась к стене, пока Стефани занималась своими делами в одной из кабинок, а затем вымыла руки над раковиной. Она молча последовала за Стефани, но когда они подошли к машине Харпера, и она увидела, что он еще не вернулся, она наконец-то сказала: — Стефани…

— Пожалуйста, не надо, — быстро сказала Стефани, поворачиваясь к ней лицом. — Я знаю, ты чувствуешь себя виноватой в том, что думаешь, будто мы манипулируем Харпером, но это для его же блага. И мы ни во что его не втягиваем. Мы просто заставляем его чувствовать себя в безопасности, чтобы его истинные чувства выросли без его вины за смерть Дженни.

— Но…

— Пожалуйста, — взмолилась Стефани. — Пожалуйста, не разрушай все. Ты мне нравишься. Вы оба мне нравитесь. Вы двое заслуживаете счастья. Кроме того, сегодня я веселилась больше, чем с тех пор, как… — она замолчала, и по ее лицу пробежала тень, прежде чем она опустила голову.

Дрина вздохнула, понимая, что она чуть не сказала это — до того, как Леониус напал на нее, и ничуть не удивилась. Судя по тому, что ей рассказывали, девушка была очень несчастна с самого обращения, борясь со своими потерями и корректировками, которые ей пришлось сделать. Но этот день был полон веселья и смеха. Для всех них.

Дрина на мгновение закрыла глаза, затем протянула руку и легонько потерла плечо девушки. — Сегодня я тоже хорошо провела время, и прошло много времени с тех пор, как я могла это сказать.

— Я знаю, — прошептала Стефани и криво улыбнулась. — Твои поверхностные воспоминания о недавнем прошлом довольно мрачны. Ты делаешь хорошее лицо и кажешься веселой и счастливой, но твои дни тратятся на охоту на плохих парней, ты должна поймать их или убить. И я знаю, что ты каждый день борешься с чувством вины за то, что должна это сделать. Ты думаешь, что если бы ты выследила их предков немного быстрее, они могли бы быть спасены до того, как их обратили, или, по крайней мере, до того, как их заставили сделать что-то, что отменило бы их смерть. Она поморщилась. — Жизнь кажется довольно мрачной.

— Да, — тихо ответила Дрина.

— Тогда зачем ты это делаешь?

Она криво улыбнулась и пожала плечами. — Кто-то должен.

— Но это убивает тебя каждый день, — тихо сказала Стефани.

Дрина не стала отрицать этого, а просто сказала: — Это убивает всех охотников-изгоев немного каждый день. Но для меня… Она вздохнула и сказала: — Может быть, только может быть, мои действия помешали одной или двум другим молодым девушкам, таким как ты, пройти через то, что ты есть. Она криво улыбнулась. — Но ведь это того стоит?

Прежде чем она успела ответить, они услышали, как открылась дверь ресторана, и, оглянувшись, увидели приближающегося Харпера.

— Простите, я забыл запереть машину, — пробормотал Харпер, нажимая кнопку на брелоке.

— Все в порядке. Мы сами только что пришли, — заверила его Дрина, направляясь к задней пассажирской двери.

— Спасибо за ленч и за то, что сводил нас сегодня по магазинам, Харпер, — сказала Стефани, когда они подъехали к коттеджу Кейси. — Мне было весело.

— Я рад. — Пробормотал он рассеянно, загоняя машину в тесное пространство с одной стороны гаража.

Стефани повернулась на сиденье, чтобы посмотреть на Дрину, сидящую сзади, и сказала: — Пока вас, ребята, не будет, я проверю Интернет и поищу, чем бы нам заняться завтра.

— Хорошо, — легко согласилась Дрина, отстегивая ремень безопасности.

— Есть дела на завтра? — спросил Харпер, но машина остановилась, и Дрина уже выскользнула из нее, оставив Стефани отвечать. Однако она так же быстро вышла, и Харпер последовал за ней, повторяя вопрос, когда закрывал дверь. — Что ты имеешь в виду, говоря о завтрашних делах?

— Ну, это не только потому, что нам нужна была теплая одежда и вещи, которые заставили нас выйти сегодня, — объяснила Стефани, обходя машину спереди по направлению к лестнице в дом. — Мы боялись разбудить всех, если останемся дома. Завтра это все еще будет проблемой, поэтому нам нужно будет найти место, куда можно пойти или что-нибудь сделать, чтобы развлечь себя, — она остановилась на верхней ступеньке, положив руку на дверь, и поджала губы. — Думаю, мы будем довольно ограничены без машины. Вздохнув, она пожала плечами и открыла сетчатую дверь. — Я что-нибудь придумаю.

Стефани направилась к дому, Дрина последовала за ней, но Харпер схватил ее за руку и остановил. В тот момент, когда дверь закрылась за Стефани, он спросил с беспокойством: — Ты думаешь, это мудро было забрать ее из дома?

— Она не пленница, Харпер. Мы не можем держать ее взаперти. Кроме того, ее послали сюда, чтобы она жила как можно более нормальной жизнью, — заметила она, а затем добавила. — И я сначала позвонила Люциану, чтобы убедиться, что все в порядке. Он уверен, что за ними не следили из Нью-Йорка, и она в безопасности. По-видимому, мы с Андерсом — просто предосторожность и няньки, пока не вернутся Элви и Виктор.

— О, — пробормотал он, отпуская ее руку. — Что ж, это хорошие новости. Я имею в виду, что она в безопасности.

— Да, — согласилась Дрина и повернулась к двери, но вдруг та распахнулась, и на пороге появилась Стефани, уже без пальто, но с широко раскрытыми глазами.

— Мы забыли одежду! — вскрикнула она недоверчиво.

Дрина рассмеялась, увидев выражение ее лица, повернулась и проскользнула мимо Харпера к лестнице. — Закрой дверь, в гараже нет отопления, и на тебе нет пальто. Я принесу сумки.

Она уже была у багажника машины, когда Дрина сообразила, что у нее нет ключей, но Харпер уже был рядом, улаживая дело. Они взяли по половине сумок и отнесли их в дом. Стефани тут же набросилась на них, взяла столько сумок, сколько смогла унести, и вышла из комнаты, чтобы свалить их в столовой, прежде чем вернуться за остальным.

— Я поставила чайник, чтобы приготовить какао, — объявила она, собирая остальные пакеты и снова отворачиваясь. — Поторопись, сними сапоги и все остальное. Мы можем выпить какао с печеньем, пока разберемся со всем этим и решим, что тебе надеть сегодня, Дрина. Я думаю, это должно быть черное платье и туфли FM с этими ажурными чулками.

— Какие ажурные чулки? — удивленно спросила Дрина, но Стефани уже выбежала из прихожей.

— Те, что она бросила в тележку, пока ты была в раздевалке, — сухо ответил за нее Харпер.

— О, — пробормотала Дрина, гадая, хватит ли у нее духу надеть платье, которое она купила сегодня. Она позволила Стефани убедить ее купить платье и туфли только для того, чтобы убедиться, что Харпер думает о том, как она будет в них выглядеть. Но на самом деле они были не совсем в ее стиле. У платья был слишком низкий вырез на декольте, и слишком высокий на бедре, а туфли выглядели так, убийственно, чтобы их носить. К счастью, у нее с собой было собственное платье и туфли. Хотя она должна была признать, что они выглядели немного консервативно, так как она привезла их на свадьбу. И они не подошли бы для ночного клуба… по крайней мере, если ночной клуб был чем-то вроде «Ночи».

Вздохнув, она повесила пальто и быстро скинула новые, смехотворно высокие сапоги. Затем она прошла на кухню, оставив Харпера все еще возиться со шнурками второго ботинка.

Стефани доставала из буфета кружки, очевидно, для какао, но Тайни тоже был там. Большой смертный наклонился и уставился в духовку на что-то, испускавшее восхитительные запахи.

— Ты рано встал, — пробормотала Дрина, моргая и разглядывая его теперешний наряд. На мужчине были цветастые рукавицы и такой же фартук. Он должен был выглядеть смешно, но на нем были только джинсы, а его голая грудь была едва прикрыта передником… что ж, это было странно сексуально, решила она, слегка покачав головой.

— Я смертный, — весело напомнил ей Тайни. — День — мое время.

— Да, но я думала, что вы с Мирабо…

— Мы с Тайни вырубились около четырех утра и встали к полудню, — объявила Мирабо, входя в кухню из гостиной. Выражение ее лица было мрачным, когда она спросила: — Где вы были, ребята?

— Мы ходили по магазинам и обедали, — радостно объявила Стефани, деловито высыпая светло-коричневый порошок в пять кружек, которые она собрала.

Когда Мирабо подняла холодную бровь в ее сторону, Дрина сказала: — Только в «Уол-Март», и я сначала позвонила Люциану, чтобы убедиться, что все в порядке. Затем она добавила: — Прошу прощения, что не оставила записки, но я думала, что вы спите днем и ожидала, что мы вернемся задолго до того, как кто-нибудь проснется.

— Видишь, Бо, я же говорил тебе, что беспокоиться не о чем, — мягко упрекнул Тайни, доставая из духовки поднос с маленькими кружочками. — А теперь перестань смотреть на Дрину так, будто она убила твоего котенка, и иди сюда, поешь печенья.

Мирабо моргнула, услышав слова Тайни, и расслабилась. Ей даже удалось улыбнуться Дрине. — Сожалею. Я просто волновалась, когда мы встали, а вас уже не было. Единственная причина, по которой я не позвонила Люциану и не отправила Тедди Брансуика искать вас, заключалась в том, что Тайни проверил гараж и увидел, что машины Харпера нет.

— Я должна была оставить записку и оставлю ее в следующий раз, — заверила ее Дрина.

— И номер мобильного тоже, — тут же сказала Мирабо, обнимая Тайни и целуя его обнаженную руку. — Мы должны были обменяться телефонами в ту же минуту, как вы приехали вчера вечером. Тогда я могла бы хотя бы позвонить тебе.

— Я сейчас запишу, — решила Дрина и подошла к холодильнику, где в углу лежал намагниченный блокнот. Она тут же записала свой номер в блокнот, а затем повернулась, чтобы передать ручку Мирабо, сказав: — Я не знаю номер Андерса, но мы можем попросить его написать его здесь, когда он встанет, и тогда любой, кто хочет, может позвонить друг другу, если понадобится.

Кивнув, Мирабо отодвинулась от Тайни, взяла предложенную ручку и достала из заднего кармана сотовый телефон.

— Оба наши номера новые. Мы потеряли наши телефоны в Нью-Йорке, поэтому Люциан прислал нам новые, — призналась она с гримасой и начала нажимать кнопки, вероятно, в поисках своего номера телефона.

— Мой телефон в заднем кармане, Бо, — пророкотал Тайни, стягивая печенье с металлического листа на тарелку.

Мирабо тут же протянула руку и вытащила его телефон. Дрина отвернулась, чтобы скрыть улыбку, когда увидела, что, пока Мирабо одной рукой доставала телефон, другой она не удержалась и скользнула под его фартук по обнаженной груди.

— Что это так вкусно пахнет? — спросил Харпер, выходя из кладовки.

— Пекановое печенье с шоколадной крошкой, — объявил Тайни хриплым голосом, Когда Мирабо убрала свои руки и телефон и вернулась к холодильнику.

— Звучит интересно, — решил Харпер и подошел к маленьким дискам. — Можно мне?

Тайни замолчал и взглянул на Харпера с удивлением: — Ну, да, конечно, вот почему я и приготовил их.

Кивнув, Харпер взял один и поднял ко рту, чтобы попробовать кусочек. Глаза расширились, когда он сглотнул, произнеся: — М-м-м-м. Хорошо.

Тайни молча смотрел на него. Когда его взгляд скользнул по ней, Дрина быстро отвернулась и принялась собирать пакеты из «Уол-Марта». Но она услышала, как он сказал: — Есть еще. Она оглянулась через плечо и увидела, что Тайни внимательно наблюдает за мужчиной.

— Спасибо. — Харпер взял второе печенье и посмотрел на Стефани, склонившуюся над чашками с какао. — Могу я вам чем-нибудь помочь?

— Ну, все готово, кроме воды, но если вы нальете ее, когда закипит чайник, я помогу Дрине отнести сумки в нашу комнату.

— Хорошо, — согласился он.

— Спасибо, — Стефани улыбнулась ему и бросилась к столу рядом с Дриной.

— Я помогу с сумками, а вы, ребята, присмотрите за едой и питьем, — объявила Мирабо, когда Дрина выпрямилась и направилась к лестнице. Она только начала, когда она услышала шепот Тайни: — Так ты снова ешь, Харпер?

— О да, я начал полтора года назад, когда впервые приехал в Порт-Генри и встретил Дженни.

— Твоя спутница жизни? — спросил Тайни.

— Да, встреча с подругой жизни пробуждает старые аппетиты, конечно, и я думаю, что они не сразу умирают, если это делает подруга жизни. В конце концов, они снова уйдут, но это займет некоторое время.

— Но я не думал, что ты ешь с тех пор, как умерла Дженни, — мягко сказал Тайни.

Дрина остановился на лестнице, ожидая, пока Харпер ответил: — Я думаю, я был слишком подавлен, чтобы беспокоиться, но, сегодняшняя прогулка с девушками подняла мне настроение, и мои аппетиты вернулись.

— Хм-м-м, — пробормотал Тайни, и Дрина продолжила подниматься по лестнице как раз в тот момент, когда Стефани и Мирабо вышли из столовой и начали подниматься за ней.

— Ладно, выкладывай, — твердо сказала Мирабо, как только они оказались в комнате, которую делили Дрина и Стефани.

— Да, Дрина, покажи ей, что у тебя есть, — весело сказала Стефани, бросая сумки и поспешно закрывая за Мирабо дверь.

— Я не это имела в виду… — начала Мирабо.

— Она знает, — со вздохом заметила Дрина. Она, казалось, знала все. Наверное, в этом доме не было ни одной мысли, которую бы девушка не слышала.

— Я просто хотела закрыть дверь, чтобы ребята не услышали, — тихо сказала Стефани, проходя мимо Мирабо к кровати Дрины. Растянувшись на двуспальной кровати, она улыбнулась Мирабо и сказала: — Маргарет выбрала Дрину для Харпера, так же как она предложила Тайни и тебе привести меня сюда.

Брови Мирабо поползли вверх, когда она поняла, что это значит. — Харпер — твой спутник жизни?

— Похоже на то, — устало произнесла Дрина, бросая ближайшую сумку на кровать и начиная перебирать одежду.

— Боже. Это значит, что Стефани охраняет еще один отвлеченный охотник, — с отвращением пробормотала Мирабо. — О чем думал Люциан, посылая тебя сюда, если…

— Потому что ему все равно, отвлекусь я или нет.

— Что? — удивленно спросила Мирабо.

— Он планировал прислать сюда кого-то по имени Брикер, чтобы заменить меня, как только мы с Харпером признаем, что мы пара, но оказалось, что Леониуса видели в Штатах, а это значит, что за вами, ребята, не следили. Стефани в безопасности, а мы с Андерсом просто… — Дрина закрыла рот, поняв, что собирается сказать, но Стефани закончила за нее: — Няньки, — весело ответила девушка и успокоила Дрину: — Все в порядке. Я не расстроена.

— Да, — пробормотала Мирабо и прислонилась к ящикам комода в ногах кровати. С минуту она молчала, обдумывая услышанное, потом взглянула на Дрину и спросила: — Так что за чепуху Харпер нес внизу насчет того, что его проснувшийся аппетит остался от Дженни?

— Он в это верит, — просто сказала Стефани, садясь, чтобы помочь Дрине разобрать купленную одежду.

Мирабо прищурилась. — Почему? Разве он не пытался прочитать?

Дрина пожала плечами. — Наверное. Но я намного старше его. Он все равно не смог бы меня прочесть.

— А ты пыталась его прочесть? — спросила Мирабо.

— В ту же минуту, как встретила его, — тихо призналась она. — И я не могу.

— Почему ты ему не сказала? — сразу спросила она.

Дрина со вздохом взглянула на мрачное лицо Мирабо. Похоже, ей нужно было кое-что объяснить.

— Девочки задерживаются, — заметил Тайни, помогая отнести печенье и какао на обеденный стол.

— Они, наверное, охают и ахают из-за того, что Стефани и Дрина купили сегодня, — весело сказал Харпер. — Кстати, небольшой совет: если Мирабо решит сводить Стефани за покупками, просто отдай ключи и отпусти. Ты избавишь себя от некоторых унижений и потрясений.

— Унижения и потрясения? — спросил Тайни с улыбкой на губах.

— Хм. Я провел день, считаясь «одной из девушек» и изучая вещи, которые я никогда не хотел знать о женщинах, — сухо сказал он.

— Какие, например? — с любопытством спросил Тайни.

— Знаешь, как называют высокие каблуки? — спросил Харпер, не ожидая, что он знает.

— Ах, да, — Тайни откинулся на спинку стула и кивнул. — Старые добрые FM.

— Ты знал об этом? — удивленно спросил он. — Ты знаешь, что означает FM?

Тайни снова кивнул, а потом пояснил: — Моим лучшим другом большую часть моей взрослой жизни была женщина… и, если подумать, она, вероятно, относилась ко мне скорее как к подруге, чем как к другу, — признался он с беззаботным смешком.

— Хм, — Харпер покачал головой. — Ну, со мной никогда в жизни не обращались как с девушкой. Это было немного унизительно.

— Нет, — Тайни покачал головой. — Это комплимент. Это значит, что они не видят в тебе сексуальную угрозу. Ты, скорее друг, чем мужчина.

— И это комплимент? — с сомнением спросил Харпер.

— Так и есть, если ты заинтересован только в том, чтобы быть другом, — рассудил он, а затем пожал плечами и добавил: — Но я полагаю, что если твои интересы лежат в области сексуальных отношений, то это, вероятно, менее лестно. К счастью, у меня никогда не было такого интереса к моей подруге, Джеки. Она больше похожа на комбинацию приятеля и сестры для меня.

— Джеки? Жена Винсента? Того, кто прилетит в конце недели, чтобы помочь проследить за твоим обращением? — спросил Харпер. Вчера вечером здоровяк позвонил Джеки и сказал, что скоро обернется. Очевидно, его друг настоял на том, чтобы присутствовать при этом, поэтому им пришлось назначить дату и время. Решение было принято в конце недели.

— Да, — Тайни слабо улыбнулся, и они оба посмотрели на лестницу, услышав, как открылась дверь, и вернулись девочки. Харпер улыбнулся, поймав себя на странном желании увидеть их снова. День казался ярче, когда вокруг были девушки.

— Ты выглядишь великолепно, — Стефани вздохнула, лежа на кровати и обнимая подушку.

Дрина оглядела себя и подумала, что выглядит как проститутка.

— Нет, — хором ответили Стефани и Мирабо, заставив ее нахмуриться и повернуться к Мирабо.

— Мало того, что она меня читает, так еще и ты? — спросила она с отвращением.

Мирабо усмехнулась и пожала плечами. — В данный момент ты — открытая книга. Трудно удержаться.

Дрина нахмурилась и снова повернулась к зеркалу, чтобы вздохнуть, но ее мысли были заняты разговором, который состоялся в этой комнате днем. К ее большому удивлению, когда Дрина и Стефани все объяснили, Мирабо решила, что они поступают правильно, и предложила свою помощь.

На самом деле, это было чем-то вроде облегчения. Дрине становилось все труднее не чувствовать себя виноватой из-за того, что они играли с Харпером в эту игру. Но заверения Мирабо в том, что это, вероятно, самый умный ход, заставили ее почувствовать себя немного лучше.

Но сейчас она смотрела в зеркало на женщину, которую едва узнавала, и гадала, какого черта она делает.

— Сейчас это в моде, — заверила ее Стефани, садясь на кровати с серьезным выражением лица.

— Она права, — согласилась Мирабо. — Вот что носят в барах и клубах.

— Значит, теперь все одеваются как проститутки? Как это называется? Шикарная проститутка? — сухо спросила Дрина, дергая за низкий вырез черного платья, которое они уговорили надеть ее.

Мирабо усмехнулась ее едким словам. — Перестань возиться с декольте, — сказала Стефани. Это не так низко. Ты просто привыкла к более консервативной одежде.

Дрина не стал спорить. Она всегда стеснялась своей слишком большой груди, и поэтому предпочитала высокие декольте или даже водолазки.

Вздохнув, она начала отворачиваться от зеркала и тут же остановилась, чтобы посмотреть на свои высокие каблуки. — Я не смогу в них танцевать.

— Тогда сбрось их, прежде чем ступишь на танцпол, — предложила Мирабо. — Я видела, как это делают женщины.

— Это вертолет? — спросила Стефани, внезапно спрыгнув с кровати и поспешив к окну, когда они услышали отдаленный шум. Раздвинув занавески, она посмотрела на небо и взволнованно подпрыгнула. — Так и есть!

— Пора идти, — весело сказала Мирабо, направляясь к двери спальни.

— Надеюсь, мне не придется долго идти в этом, — пробормотала Дрина, следуя за ней.

Отпустив шторы, Стефани рассмеялась и поспешила за ним, говоря: — По крайней мере, тебе не придется беспокоиться о волдырях. Наночастицы исцелят их так же быстро, как и сформируют.

Дрина не потрудилась ответить — она была слишком занята, беспокоясь о винтовой лестнице впереди и о том, чтобы спуститься на первый этаж, не съехав вниз. Серьезно, она действительно не должна была покупать эти туфли или платье. Надо было купить что-нибудь удобное. Но кто знал, что Стефани, великий кукловод-Купидон, уговорит Харпера пойти с ней куда-нибудь сегодня вечером?

— Никогда не стоит недооценивать великую Стефани, — весело сказала Мирабо.

— Прекрати! — огрызнулась Дрина. Господи, ей определенно не нравится, когда ее читают.

Мирабо только рассмеялась, но ей удалось подавить смех, когда они спустились на первый этаж и направились в столовую.

— О, хорошо, вертолет уже здесь и…

Дрина оторвала взгляд от своих ног и вопросительно посмотрела на Харпера, когда его слова внезапно оборвались. Он смотрел на нее с открытым ртом, держа в одной руке ее пальто, а другой полуоткрыв окно, как будто показывал на вертолет. Он выглядел ошеломленным. Она не была уверена, что это хорошо. Он уже видел ее в платье. Она не должна вызывать этот эффект, каким бы он ни был. Ужас — подумала она.

— Это не ужас, — раздраженно прошипела Стефани. — Это благоговение. Пока он смотрел на платье, он не видел платья, чулок, каблуков, украшений, макияжа и волос. У него просто перехватило дыхание.

— Вот твое пальто, — объявил Тайни, беря длинное пальто из искусственной кожи из безвольной руки Харпера и пересекая комнату, чтобы придержать его для нее.

— Спасибо, — пробормотала Дрина, засовывая в рукава сначала одну руку, потом другую.

— Не за что, — весело сказал Тайни, и она могла поклясться, что его глаза заблестели, когда он перевел взгляд с нее на Харпера, который все еще молчал, но закрыл рот и опустил руку. — Что ж, желаю вам обоим повеселиться.

Дрина криво улыбнулась мужчине, хотя не могла бы сказать, было ли это из-за того, что он называл их детьми, когда они оба были довольно старыми, или из-за предложения повеселиться, когда она была уверена, что это невозможно.

— Хорошо, — сказал Харпер, оживившись, когда она подошла к нему. — Вертолет приземлился на школьном дворе через дорогу. Его взгляд упал на ее ноги и озабоченно повернулся. — Ты справишься в этих туфлях? Там холодно.

— Может, тебе лучше надеть высокие сапоги, Дрина? — неожиданно предложила Стефани. — Это тоже старые FM, но у них будет больше тяги. И в них будет теплее.

— Сапоги до бедер подойдут к этому платью, — решила Мирабо. — На самом деле, они были бы чертовски сексуальны.

— С обувью все в порядке, — настаивала Дрина, краснея от смущения, вызванного всеобщим вниманием. Все в комнате уставились на ее ноги в сетчатых чулках. Ради Бога! Единственное, о чем она могла думать, так это о развратных сапогах до бедер.

— Ну, я полагаю, Харпер может нести тебя, если тебе будет слишком скользко, — весело сказала Стефани.

— Хорошо. Тогда сапоги, — огрызнулась Дрина, бросив сердитый взгляд на подростка и направляясь в кладовку за ними. Она почти попыталась надеть их прямо здесь, прислонившись к стене, но отказалась от этой идеи, когда чуть не упала, пытаясь снять туфли.

Раздраженно вздохнув, она отнесла ботинки в столовую и села, чтобы быстро переобуться. Затем она натянула сначала один сапог, потом другой, стараясь не обращать внимания на то, сколько ног мелькает рядом. Дрина встала и подошла к Харперу.

— Все готово, — сказала она с натянутой веселостью.

Харпер оторвал взгляд от ее сапог, сглотнул, кивнул, затем взял ее за руку и повел к двери, бормоча: — Не ждите.

Она шла по веранде, когда решила, что все-таки рада, что надела сапоги. Было холодно, как в «Диккенсе», а сапоги, по крайней мере, не давали замерзнуть ногам. В них было легче ходить, чем в туфлях, которые, вероятно, были на дюйм выше. Не то чтобы у сапог не было высоких каблуков, но, по крайней мере, с ними можно было справиться. Она чувствовала себя как на ходулях в туфлях.

Пока они переходили улицу, Дрина не сводила глаз с вертолета. Затем она огляделась, заметив, что движение остановилось, и люди смотрели в окна окружающих домов. По ее предположению, все телефоны в городе зазвонят до того, как они взлетят.

Черт возьми, половина из них, вероятно, уже звонит, подумала она, когда они нырнули под лопасти вертолета к двери.

Никто не сказал, сколько времени займет полет до Торонто на вертолете, а у Дрины не было часов, поэтому проверить не удалось. Хотя это может быть потому, что она была занята, глядя широко раскрытыми глазами на проплывающие мимо огни. Она ожидала, что они приземлятся на другом школьном дворе, как только доберутся до Торонто, поэтому была немного удивлена, когда они приземлились на крыше здания.

Однако это явно не было их целью. Спустившись на лифте, Харпер провел ее через огромный величественный вестибюль к тротуару, где ее ждала машина. Дрина вздохнула, устраиваясь на теплых мягких сиденьях. Она рассеянно слушала, как Харпер что-то говорит водителю, и они тронулись.

— В ночном клубе не так уж много еды, — объяснил Харпер, откидываясь на спинку сиденья рядом с ней. — Поэтому я заказал столик в ресторане на ужин. Надеюсь, все в порядке?

— Конечно, — улыбнулась Дрина. — Вообще-то, раз уж мы об этом заговорили, я проголодалась.

— Теперь нам остается только надеяться, что ресторан хороший, — сказал он сухо. — Я позвонил своему вице-президенту, чтобы узнать, куда идти, не думая, что он бессмертный и не ест. Он заверил меня, что это хорошее место, если это того стоит.

— Твой вице-президент? — с любопытством спросила Дрина.

— У меня бизнес по производству замороженных продуктов, — признался он с самоуничижительной гримасой. — Глупо, наверное, для бессмертного управлять им, но я был поваром, когда был намного моложе, и, хотя, в конце концов, потерял интерес к еде, я никогда не терял интереса к самой еде, — признался он смущенно. — Таким образом, на протяжении веков мой бизнес всегда был в той или иной области общественного питания. Пабы, рестораны и, наконец, замороженные блюда. За последние десять лет мы также перешли на вино.

— Ну, это… — Дрина замолчала и посмотрела в окно, когда машина замедлила ход и остановилась у обочины.

— Это недалеко, но я подумал, что раз сегодня так холодно, то лучше взять машину, — объяснил он и наклонился вперед, чтобы что-то сказать водителю. Она уловила, что мужчине нет необходимости выходить и открывать дверь, и что-то насчет звонка, когда они закончат здесь, а затем Харпер открыл дверь и выскользнул наружу. К тому времени, когда Дрина скользнула на сиденье, он уже повернулся и протянул ей руку.

Улыбаясь, она сжала его пальцы и подняла одну ногу, потом другую на тротуар, стараясь не паниковать, когда почувствовала, как юбка скользит вверх по ногам. Однако она забыла об этом, почувствовав под ногами скользкую поверхность тротуара. Затаив дыхание, она встала и с облегчением вздохнула, когда ноги остались под ней, и она не упала задницей на ледяной бетон.

Харпер отвел ее на шаг от двери и повернулся, чтобы закрыть ее. Как только он отвернулся, она быстро одернула юбку, чтобы вернуть ее на место. Когда он обернулся, она уже закончила и спокойно улыбалась ему.

Он провел ее внутрь, и Дрина огляделась, пока он разговаривал с метрдотелем, отметив слабое освещение, хрустящее белое белье, кроваво-красные свечи и то, что, она готова была поспорить, было настоящим серебром на столах. Почти все они казались занятыми. Затем Харпер взял ее пальто и передал его вместе со своим улыбающемуся молодому человеку в черном смокинге, который унес их прочь, в то время как другой молодой человек провел их через тихий ресторан к одному из немногих свободных столиков, которые она могла видеть.

— Спасибо, — пробормотала Дрина, принимая предложенное ей меню. Затем она снова огляделась, когда парень ушел. В ресторане было оживленно, но атмосфера была приглушенной, тихая музыка ненавязчиво играла на заднем плане, а гости за ужином разговаривали в мягких тонах. Совсем не похоже на ресторан, где они обедали в тот день. Там играла какая-то рок или поп-музыка, достаточно громкая, чтобы люди могли перекричать ее. Здесь лучше — решила Дрина и, слегка улыбнувшись, сосредоточившись на своем меню.

— Итак, — Харпер заявил, спустя несколько мгновений, как их официант ушел с их заказами. — Ты знаешь о моем маленьком бизнесе. Как насчет тебя? Ты всегда была охотником?

Дрина криво усмехнулась, услышав это «маленькое дельце». Она сомневалась, что у людей с небольшим бизнесом есть вертолеты, «БМВ» и инкрустированные бриллиантами часы, как у Харпера этим вечером. Но она ничего не сказала по этому поводу, а просто сказала: — Нет.

Харпер поднял бровь. — Нет? — недоверчиво спросил он. — И это все?

— Нет, Харпер? — мягко предложила она, но поняла, что ее глаза весело блестят, и перестала поддразнивать его. — О’кей. Давайте посмотрим… Она подумала о своем прошлом, потом криво улыбнулась и покачала головой. — Ну, я была парфюмером, амазонкой, наложницей, герцогиней, пиратом, мадам, а затем охотником.

Брови Харпера поползли вверх, когда она огласила свое резюме. Теперь он прочистил горло и сказал: — Хорошо, давай начнем с самого начала. Кажется, это был парфюмер?

Дрина усмехнулась и кивнула. — Мой отец впервые поселился в Египте, моя мать была египтяниной. Там я и родилась. У женщин было намного больше свободы. На самом деле нас считали равными мужчинам, во всяком случае, по большей части. Мы могли бы владеть бизнесом, подписывать контракты и фактически работать, и зарабатывать на жизнь, а не быть бременем для наших отцов или родственников мужского пола.

— И ты выросла, чтобы стать парфюмером, — пробормотал Харпер.

— Моя мать хотела, чтобы я стала сешатом, то есть писцом, — объяснила она с гримасой. — Но я была очарована запахами, тем как их смешивание могло создать совершенно другой аромат и так далее, — она улыбнулась и добавила. — Оказывается, я была очень хороша в этом. Богатые приезжали издалека, чтобы купить мои ароматы. Я неплохо зарабатывала, у меня был большой дом, слуги и все такое прочее, и мне не нужно было иметь рядом мужчину. Это была хорошая жизнь, — сказала она с улыбкой, которая быстро увяла. Вздохнув, она добавила. — Но пришли римляне и все испортили. Эти проклятые идиоты вторглись повсюду и принесли с собой свои более архаичные законы. Женщины не были равны в римском обществе, — она нахмурилась, и улыбка снова заиграла на ее губах. — Я не могла вести бизнес под их руководством, но я могла сражаться. Я стала женщиной-гладиатором. Они называли нас амазонками.

— После древнегреческих амазонок, я полагаю?

— Римляне были столь же лишены воображения, сколь и ума, — сухо заметила Дрина.

Харпер усмехнулся ее ехидным словам, и она улыбнулась.

— Я недолго была гладиатором. Просто это было не очень сложно. Смертные гладиаторы были медленнее и слабее, мне было легко их победить. Это было похоже на обман. Я старалась избегать драк «насмерть». Это было бы все равно, что зарезать овцу, — сказала она с отвращением.

Харпер понимающе кивнул, и они оба замолчали и откинулись на спинки стульев, когда вернулся официант с бутылкой вина, заказанной Харпером. Человек открыл и налил небольшое количество в стакан Харпера для него, чтобы он попробовал, и, когда он кивнул в знак утверждения, быстро заполнил оба стакана. Он заверил их, что еду сейчас принесут, и ускользнул.

— Значит, избивать смертных гладиаторов было неинтересно, и ты отказалась от этого, чтобы стать… Он выгнул бровь. — Наложницей, не так ли?

Дрина усмехнулась, увидев выражение его лица. — Ну, не совсем так. Прошло некоторое время. — Она сделала паузу, чтобы сделать глоток вина, улыбнулась, когда мягкий вкус заполнил ее рот, а затем проглотила и сказала: — Оглядываясь назад, я думаю, что образ наложницы был моей бунтарской сценой. Я вела себя слишком хорошо и жила со своей семьей, а до этого играла роль послушной дочери. Но это было очень трудно. После того, как я вкусила свободу, жила и управляла своей собственной жизнью, внезапно стать зависимым ребенком было очень неприятно. — Она раздраженно вздохнула при этом воспоминании.

— Ага, — понимающе кивнул Харпер. — Да, полагаю, что это так.

— Возможно, если бы я сразу начала жить в таком обществе и не вкусила свободы, я бы справилась с этим лучше, — задумчиво сказала Дрина. — Но это не так, и я не люблю, когда мной правит мужчина. По крайней мере, если командует Стефано.

— Твой отец? — спросил Харпер.

— Нет, мой старший брат. Он был назван в честь нашего отца. Наши родители умерли, когда римляне впервые вторглись, и Стефано стал «главой семьи». Она поморщилась. — Мы с ним как масло и вода. Или были. Впрочем, теперь мы хорошо ладим. Она улыбнулась. — Но, боже, с ним случился припадок из-за этой истории с наложницей. Он даже позвонил дяде Люциану, чтобы разобраться со мной.

Брови Харпера поползли вверх. — Я удивлен, что Люциан потрудился вмешаться.

— Ну, дело не только в наложнице. К тому времени мне исполнилось пару столетий, и, полагаю, мое положение наложницы не беспокоило бы его, если бы я не переступила черту. Она замялась, а потом вздохнула и сказала: — Ты, наверное, тоже испытал что, через некоторое время смертные приедаются как любовники и партнеры.

Он торжественно кивнул. — Легко читать и контролировать, трудно не поддаться искушению, сделать это.

— Да, конечно… Дрина поморщилась. — Боюсь, что, будучи наложницей, я играла роль кукловода со своим возлюбленным и управляла страной через него. По крайней мере, до тех пор, пока дядя Люциан не пронюхал об этом и не устроил мне взбучку.

Харпер засмеялся, а потом спросил: — Кто он?

Дрина покачала головой. Было слишком стыдно признаться. Она чуть было не подняла гражданский бунт своей возней, вот почему вмешался ее дядя. — Возможно, когда-нибудь я тебе расскажу, но не сегодня.

— Хм, ловлю тебя на слове, — заверил ее Харпер.

Дрина пожала плечами.

— Значит, следующей была герцогиня? — спросил он.

— Да, это было позже. Я была должным образом наказана после дела с наложницей. Достаточно, чтобы снова вести себя прилично. В то время мы переехали в Испанию, и испанцы были не лучше римлян, когда дело касалось места женщины в обществе. Но, в конце концов, мне надоело, что Стефано снова мной командует. А потом я встретила очень красивого и обаятельного герцога, который совершенно сбил меня с ног.

— У тебя была спутник жизни? — удивленно спросил Харпер.

Дрина покачала головой. — Нет. Но, в отличие от большинства людей, его мысли были столь же прекрасны и очаровательны, как и его слова. Он был честным человеком.

— Редкость, — торжественно пробормотал Харпер.

— Да. Он мне очень нравился, и он действительно любил меня и просил выйти за него замуж, и я согласилась, пообещав себе, что не буду контролировать его или делать что-то подобное… э… когда я была наложницей.

— И ты это сделала? — с любопытством спросил он.

Дрина помедлила с ответом, сделав еще один глоток вина, но когда понимающая улыбка тронула его губы, она оставила попытки придумать способ уклониться от вопроса и стала оправдываться: — Очень трудно не ответить, когда знаешь, что ты права, а он просто упрямый мерзавец.

Харпер снова расхохотался, и она покачала головой. — В любом случае, он был всего лишь герцогом, так что я не управляла страной и не рисковала гражданскими беспорядками, но все равно каждый раз, когда брала власть в свои руки, мне становилось плохо. Я также чувствовала себя плохо, потому что не дала ему наследника, которого, я знала, он хотел.

— Ты не хотела иметь ребенка? — с любопытством спросил Харпер.

Дрина нахмурилась и покачала головой. — Не то чтобы я не хотела. Но это казалось жестоким. Наш ребенок будет бессмертен, и, кроме повышенного риска раскрыть, кто мы такие, ему или ей пришлось бы уйти вместе со мной. Казалось жестоким подарить ему ребенка, а потом забрать его или ее.

Когда он понимающе кивнул, она вздохнула и провела пальцем по краю бокала. — Даже когда мне приходилось беспокоиться только о себе, становилось все труднее скрывать, кем я являюсь. Я утверждала, что плохо реагирую на солнце, чтобы объяснить, почему я избегаю его, но мне все равно нужно было ускользать, чтобы охотиться каждую ночь, что было намного сложнее, чем я ожидала… Она вздохнула и пожала плечами. — Мы были вместе примерно год до моей «смерти».

— Как тебе это удалось? — тихо спросил Харпер.

— О, дядя Люциан помог мне, — сказала она сухо. — Этот человек всегда появляется, когда ты в нем нуждаешься. У него что-то вроде шестого чувства.

— Я слышал о нем, — сказал Харпер и с любопытством спросил: — Что он сделал?

— Он попросил передать, что Стефано смертельно болен и зовет меня. В то время мой муж должен был находиться при дворе. Люциан заверил его, что доставит меня туда в целости и сохранности, и заказал билет на корабль до побережья. Потом он купил корабль с бессмертными. Мой муж приехал провожать нас.

— Это было на удивление эмоционально, — призналась она, нахмурившись. — Я имею в виду, я знала, что не умру, но я буду «мертва» для него и никогда его больше не увижу, и я была очень взволнована. Конечно, он приписал это заботе о моем брате и был очень мил и нежен. Он остался посмотреть, как мы отплываем. Она замолчала, вспомнив то утро, и обнаружила, что должна сморгнуть внезапный и неожиданный поток слез. Она любила многих смертных на протяжении веков, но Роберто был особенным человеком. Она горячо любила его и долгие годы сожалела, что он не был ее возможным спутником жизни.

Покачав головой, она быстро закончила: — Дядя Люциан купил корабль с единственной целью — потопить его. Корабль пошел ко дну, предположительно со всеми людьми на борту, и я, как и все остальные, считалась мертвой.

— А потом ты вернулась к брату, — сказал Харпер с гримасой, которая намекала на то, что он знал, как мало ей бы это понравилось.

— Не очень надолго, — удовлетворенно ответила она. — Ровно на столько, чтобы решить, что делать дальше.

— Так оно и было… — Он сделал паузу, очевидно, возвращаясь к списку, который она пробормотала ранее, а затем неуверенно сказал: — Пират?

Дрина усмехнулась. — На самом деле я была капером, это то же самое, только с санкции правительства. Как капитан, я имела каперское письмо, позволяющее мне нападать и грабить суда, принадлежащие врагам Испании. Королевское разрешение на грабеж.

— Ты была капитаном? — спросил он с улыбкой. — А ты была капитаном Александром или Александриной?

Она улыбнулась. — Александром, конечно. Ну, просто Алекс. Но они считали меня мужчиной, по крайней мере, большинство из них. Как ты можешь догадаться, мало кто из испанцев стал бы работать на корабле с женщиной-капитаном, поэтому я одевалась как мужчина. Я была очень мужественной, — заверила она его с дразнящим блеском в глазах, а затем сморщила нос. — По крайней мере, я так думала. Когда я читала в их мыслях, что большинство из них считает меня геем, это приводило меня в уныние.

Харпер откинул голову назад и расхохотался так громко, что несколько человек посмотрели в их сторону. Дрине было все равно, она только улыбнулась.

— Полагаю, ты была очень хорошим пиратом, — сказал он наконец-то, и она усмехнулась.

— Не знаю, комплимент это или нет.

— Комплимент, — заверил он ее. — Ты достаточно умна, и у тебя есть для этого боевой опыт.

Дрина кивнула. — Да, мы очень преуспели. Но, в конце концов, я устала смотреть, как умирают мои люди.

Харпер поднял бровь и взял бокал.

Она пожала плечами и взяла свой бокал. — Конечно, все они были очень искусны, и я настояла, чтобы они тренировались ежедневно, но они были смертными. Они не были такими быстрыми или сильными, и у них не было «здоровой конституции» или быстрого исцеления, которыми наслаждалась я, — вздохнула она. — За эти годы я потеряла много хороших людей и, в конце концов, решила, что с меня хватит. Все равно пришло время. Они старели, а я нет, и я получила пару ран, которые должны были быть смертельными, но не были. — Она поморщилась. — Когда борьба идет со всех сторон, невозможно не получить травму.

Харпер понимающе кивнул. — Как ты это объяснила?

— Это было довольно сложно, — сказала она сухо. — Первая рана, которую я получила, была мечом в спину. Один из подонков подкрался сзади, пока я разбиралась с двумя другими, и… — она пожала плечами. — К счастью, битва была близка к концу, и мы ее выиграли. Я проснулась в своей каюте с одноглазым корабельным коком, который сидел рядом со мной, сжав губы, как будто он съел лимон, — рассмеялась она, вспомнив. — Он вынес меня из моей первой битвы, где я командовала людьми, когда закончилось сражение. Отнес меня в капитанскую каюту, снял с меня куртку и рубашку, чтобы обработать рану, и обнаружил, что у меня есть грудь. Это ужаснуло его больше, чем длина и глубина раны, — сухо сказала она.

Харпер рассмеялся.

— Одноглазый не признавался в этом, — продолжала она, — но я прочитала его мысли, и, похоже, он был так уверен, что ему что-то мерещится, когда открылись мои глаза, что схватил меня через панталоны в поисках члена. К его ужасу, ничего не было, — сухо ответила она, и Харпер расхохотался еще громче.

— Как ты с этим справилась? — спросил он, наконец, когда его смех затих.

Дрина криво усмехнулась. — Ну, потребовалось немного разговоров и немного контроля над его разумом, но мне удалось убедить никому ничего не говорить. Наверное, я могла бы просто стереть это воспоминание и выгнать его с корабля, наняв другого повара, но он был хорошим человеком. Немного старше остальных, более морщинистый, но все равно — хороший человек.

— К счастью, он счел меня хорошим капитаном, поэтому согласился хранить тайну, и все это так расстроило его, что он, казалось, не заметил, что я должна была умереть от раны.

После этого одноглазый присматривал за мной, прикрывал мне спину в бою и не позволял никому приглядывать за моими ранами, в тех редких случаях, когда я их получала.

Она сделала глоток вина, а затем добавила: — Я позволяла ему связывать меня, только если не могла справиться сама, и это было только один раз, сразу после получения раны, чтобы он не заметил, как быстро я исцелилась. Он, однако, думал, что это из-за того, что я стесняюсь, чтобы он видел мое тело, и я позволяла ему так думать. После первых ранений он был так взволнован, ухаживая за женщиной, что практически закрывал глаза, — усмехнулась она. — Вообще-то для пирата он был на удивление щепетилен. Думаю, только потому, что я была его капитаном. Но, в конце концов, он к этому привык, и тогда я получила еще одну рану, смертельную для любого смертного, и на этот раз он заметил, — пожав плечами, сказала Дрина.

— Как ты это объяснила? — спросил Харпер.

— Никак. Что я могла сказать? Я просто пробормотала, что всегда была сильной и быстро исцелялась, и оставила это без объяснений, но он начал сопоставлять факты и более внимательно наблюдать за мной.

— Какие факты?

— Например, то, что я оставалась в своей каюте весь день, оставив штурвал первому попавшемуся, а сама выходила к нему только ночью, причем делала это с безошибочным чувством направления, как будто могла видеть в темноте, — сухо сказала она. — Что я подходила к кораблям только ночью, чтобы атаковать их. Что я необычайно сильна, особенно для женщины, и что ночью я так же ловка на снастях, как и они, но днем.

— Ах, — сказал Харпер, поморщившись.

— Затем он последовал за мной однажды ночью в трюм корабля, когда я отправилась навестить пленников в поисках крови, чтобы восполнить то, что потеряла из-за ранения, — продолжила она.

Харпер не удивился ее словам. До банков крови все они были вынуждены питаться смертными.

— Я старалась никогда не питаться собственной командой, и даже у пленных я старалась не брать слишком много крови, питаясь не одним или двумя сразу, а несколькими. Я стирала их воспоминания о том, что когда-то была в трюме, и с нашими пленниками всегда обращались хорошо. Я была осторожна.

— Но он пошел за тобой и все увидел, — пробормотал Харпер.

— Да, — она вздохнула. — К несчастью он воспринял это даже хуже, чем то, что я была женщиной. Мне пришлось стереть его память. Мы уже направлялись в порт, чтобы выгрузить пленников, и мне пришлось высадить и его. Я дала ему достаточно денег, чтобы он больше не работал, и отправила восвояси, — недовольно поежившись, сказала она.

— После этого каперство стало для меня совсем другим. И, как я уже сказала, я устала терять своих людей.

— Значит, ты отказалась от пиратства, — тихо сказал Харпер.

— Да, — Дрина сделал еще глоток вина, и пожала плечами. — Пришло время перемен. К счастью, я сколотила состояние, достаточное для того, чтобы носить платья еще пару столетий.

Харпер открыл было рот, чтобы что-то сказать, но остановился, когда официант принес еду. Они оба пробормотали «спасибо», когда перед ними поставили тарелки.

Дрина посмотрела на блюдо, которое выбрала, и почувствовала, как ее желудок заурчал от восхитительных ароматов, исходящих от него. Это было что-то под названием куриное феттучини. Она выбрала его, потому что оно значилось в списке фирменных блюд шеф-повара, и потому что она так давно не ела, что не была уверена, что хорошо, а что плохо. Но, конечно, пахло блюдо восхитительно.

— Пахнет потрясающе, — пробормотал Харпер с благоговейным трепетом, и она, взглянув на его тарелку, кивнула в знак согласия.

Они погрузились в дружеское молчание, но Дрина поймала себя на том, что все время улыбается. Она наслаждалась реакцией Харпера на ее рассказы, его смехом, его потрясением… Это было мило, и она решила поблагодарить Стефани за то, что та все это устроила.

Дрина откинулась на спинку сиденья с легким вздохом, в котором смешались сожаление и удовлетворение. Она наслаждалась едой и была сыта, но сожалела, что не смогла все доесть. Это было действительно хорошо.

— Итак, — сказал Харпер, откладывая вилку. Его лицо также выражало сожаление, когда он отодвинул в сторону недоеденную еду, но он улыбнулся, взглянув на нее, и сказал: — Я думаю, ты только что закончила потчевать меня своей пиратской карьерой и собиралась объяснить, как ты стала… мадам? — Еще один мятежный период? — выгнув бровь, произнес он.

Дрина усмехнулась. Он старался не показать, что шокирован или взволнован выбором ее профессии, но она видела, что он воспринял это не так спокойно, как ей хотелось бы. — Наверное, тебе уже наскучили рассказы о моей жизни. Ты должен рассказать мне больше о…

— О нет, — тут же запротестовал Харпер. — Ты не можешь остановиться на самой интересной части.

Она усмехнулась, увидев выражение его лица, и пожала плечами. — Отпустив матросов и продав корабль, я решила поселиться в Англии как богатая вдова. По крайней мере, таков был план, и я сначала так и сделала, — заверила она его, а затем добавила: — На самом деле, мадам стала чем-то вроде несчастного случая.

— Правильно ли я понял? Ты стала случайной мадам, — протянул он.

Дрина усмехнулся, увидев выражение его лица. — Так уж получилось, что да. Однажды ночью я бродила по улицам в поисках еды и занималась своими делами, когда случайно наткнулась на избитую молодую женщину.

При этом воспоминании ее улыбка погасла. Девушка, Бет, как она позже узнала, была полумертвая, когда Дрина появилась на сцене, но мужчина, избивавший Бет, казалось, решил закончить свою работу. Стряхнув с себя воспоминания о бедном избитом теле Бет, она продолжила: — Потом я взяла ее на руки, и отвела домой. Но оказалось, что это бордель, и человек, которого я остановила, был их сутенером. Последнее слово она произнесла с отвращением, потому что он и близко не защищал ни одну из женщин, находившихся под его опекой. Группа, которую она нашла в том доме, была ужасно молодой, полуголодной, и на каждой были шрамы и следы прошлых побоев.

Дрина вздохнула. — Бет, девушка, которую я спасла, рассказала остальным, что я сделала. Половина женщин была в ярости из-за того, что я убила их «защитника».

— Убила? — спросил Харпер, приподняв бровь.

Дрина поморщилась. — Это был отчасти несчастный случай, отчасти самооборона. Ему не понравилось, когда его побила женщина, и он вытащил нож. Это меня разозлило, и я швырнула его в переулок. Она пожала плечами. — Он приземлился на нож.

— Ах, — Харпер кивнул.

— В любом случае, как я уже сказала, половина из них была в ярости от того, что я убила его, а у другой половины, похоже, просто не было сил беспокоиться об этом. Потом Мэри, довольно болтливая особа, объявила, что, поскольку я убила их человека, я теперь я их мадам.

При воспоминании об этом Дрина слабо улыбнулась. В то время она была несколько встревожена, но чувствовала себя ответственной за женщин и не знала, что еще делать. Итак, она стала мадам.

— Если верить Мэри, я была не очень хорошей мадам, — призналась она с усмешкой. — Я имею в виду, что держа их в безопасности и следя, чтобы никто из их клиентов не причинил им вреда, я не брала с них проценты. На самом деле, это стоило мне кучу денег, — призналась она с усмешкой. — А что касается Мэри, то я потерпела неудачу в ее глазах как мадам.

Харпер усмехнулся, но с интересом спросил: — Значит, ты просто болталась поблизости и присматривала за ними даром?

— Сначала, — медленно произнесла она. — Но после особенно неприятной встречи с тремя пьяными клиентами, которые пытались изнасиловать одну из девушек… ну, я была ранена. И исцелилась, — сухо сказала она.

— Они выяснили, кто ты, — догадался он.

— Это один из рисков проводить слишком много времени со смертными, — сухо заметила Дрина. — К счастью, женщины восприняли это гораздо лучше, чем одноглазый кок. На самом деле, они были на удивление восприимчивы, и большинство, казалось, испытывали облегчение.

— Облегчение? — удивленно переспросил Харпер.

— Ну, я присматривала за ними бесплатно. Оказывается, это заставило их чувствовать себя обязанными, и никто из них не был доволен этим. Но теперь они поняли, что могут мне что-то предложить взамен.

— Питаться ими, — выдохнул Харпер, садясь.

Дрина торжественно кивнула. — Сначала я отказалась, но Бет усадила меня и объяснила, что я поступаю ужасно эгоистично, отказываясь от их любезного предложения.

Харпер рассмеялся.

— Но дело не столько в том, что она сказала, сколько в том, чего не сказала. Я поняла, что они боятся. Я была лучшим защитником, который у них был. Я не била и не насиловала их, даже не брала у них денег, несколько раз пострадала, чтобы защитить их, и все же ничего не ждала от них взамен. Это сбивало их с толку. Они не понимали, зачем я это делала, — продолжила Дрина.

— И зачем ты это сделала? — спросил Харпер.

Дрина обдумала этот вопрос. — Потому что я могла, и никто другой не смог и не захотел.

— Я думаю, дело не только в этом, — тихо сказал Харпер. — Ты была сама себе хозяйка и распоряжалась своей жизнью в Египте, пока не вторглись римляне, и мне кажется, что после этого ты провела большую часть своей жизни, сражаясь за независимость и свободу. Ты сумела вернуть себе часть ее в качестве гладиатора, затем еще часть от управления страной в качестве кукловода-наложницы, стала герцогиней, чтобы избежать правления твоего брата, а затем притворилась мужчиной, чтобы управлять собственным кораблем. Я также думаю, сочувствуя этим женщинам, ты пыталась освободить их от тирании мира, в котором доминируют мужчины, дать им независимость, чтобы заработать и сохранить свои собственные деньги, и защитить их от тех, кто злоупотреблял бы ими и использовал их. Ты видела себя в них и пыталась дать им то, за что всегда боролась.

Дрина неловко поежилась. Он видел ее насквозь, и она чувствовала себя обнаженной.

— А может быть, я просто втайне всегда хотела быть проституткой, — сказала Дрина.

— Неужели? — спросил он, удивленный таким предложением.

— Нет. К тому времени я уже порядком устала от секса со смертными, — усмехнулась она и криво улыбнулась. — Возможно, ты прав насчет моих мотивов, но даже я не понимала их в то время.

Она повертела бокал на столе и призналась: — Сначала я пыталась освободить их, но никто из них не заинтересовался. Они не видели для себя никакой другой жизни. Но на самом деле, ни одна из этих женщин не хотела быть проституткой. Каждая мечтала о муже и семье, о счастливой жизни. Каждую из них вынудили к этому обстоятельства, а общество считало их отбросами, — вздохнула Дрина и покачала головой, вновь переживая замешательство и разочарование, которые она чувствовала в то время.

— Тоже случилось и тобой, когда Рим вторгся в Египет, и тебе больше не разрешили вести дела, — заметил он. — Как будто после вторжения ты стала менее умной или опытной и внезапно превратилась в ребенка, которому нужен мужчина, чтобы позаботиться.

— Наверное, — согласилась Дрина. — Хотя, как я уже сказала, тогда я не видела связи. И я не внезапно почувствовала себя менее значимой с вторжением, но они все, казалось, чувствовали, что теперь они стали отверженными.

Она вздохнула. — Как бы то ни было, когда Бет заговорила со мной, все, что я могла сделать, это заверить ее, что ничего не хочу и не брошу их без предупреждения. Но, конечно, их жизненный опыт не предполагал, что это возможно, и они были напуганы и расстроены из-за этого. По их мнению, ничто не могло помешать мне, просто поднять ставки и уйти в любое время. Они не верили, что я этого не сделаю, и эта возможность постоянно приводила их в ужас. Как только я поняла это, я согласилась на их предложение.

— Чтобы питаться от них?

Дрина кивнула. — Оказалось, что это было хорошо во всех отношениях.

— Как это? — с любопытством спросил он.

— Женщины всегда были на грани, колеблясь между тем, чтобы быть слишком милыми и огрызаться на меня и друг на друга, — начала она, а затем замолчала и сморщила нос. — Откровенно говоря, временами это был чертов бордель. Но как только я согласилась питаться от них, какой-то баланс был восстановлен. Они чувствовали, что все что-то получают, так что все будет в порядке. Они расслабились, в доме воцарилась гораздо более приятная атмосфера, женщины даже стали как семья, вместо того чтобы все время ссориться. Это было мило, — сказала она с улыбкой. — И, конечно, мне больше не нужно было охотиться по ночам, что тоже было удобно. Все были счастливы.

— Все? — спросил Харпер, и она усмехнулась, увидев его насмешливое выражение лица.

— Ну, все, кроме моей семьи, — призналась она со смехом.

Харпер кивнул, ничуть не удивившись. — Не думаю, что твоему брату понравилось, если его сестра заведовала борделем. Он усмехнулся и, наклонив голову, спросил: — Он снова позвал Люциана на помощь?

— Конечно, — сухо сказала она. — Когда его многочисленные письма и личный визит, чтобы заставить меня продать бордель и вернуться домой, провалились, Люциан стал его следующей уловкой. Он даже приехал из Америки, где жил, чтобы разобраться в этом деле.

— И? — спросил Харпер, наклонившись вперед с интересом.

— Он читал меня, читал моих девушек, а затем повернулся к Стефано и удивил всех нас, объявив, что я достаточно взрослая, чтобы принимать свои собственные решения. Я не сделала ничего плохого. Он гордился тем, что я сделала для этих женщин, и Стефано тоже должен был бы, но, независимо от этого, пришло время прекратить вмешиваться и позволить мне заниматься своими делами.

Дрина опустила голову, чтобы скрыть слезы. Она не знала, почему память об одобрении Люциана заставила ее заплакать. Это было действительно смешно. Она замерла, когда Харпер накрыл ее руку на столе и успокаивающе сжал ее.

— Он был прав, — сказал Харпер.

Дрина слабо улыбнулась, а затем вздохнула с разочарованием, когда он убрал руку и взял бутылку вина, чтобы разлить оставшееся вино в бокалы. Поставив пустую бутылку, он оглянулся, расслабившись, когда их официант немедленно появился за столом.

— Так как долго ты была мадам? — спросил Харпер, как только официант, кивнув в ответ на его просьбу о большем количестве вина, ускользнул.

Она подняла свой бокал и сделала глоток, прежде чем ответить. — Довольно долго, на самом деле. Все женщины знали, кто я такая, поэтому мое старение не имело значения. Меня никогда не видели без вуали. У меня был большой мускулистый парень, который был телохранителем для женщин, когда я путешествовала.

Она пожала плечами. — Конечно, со временем некоторые из девушек уходили. Одна или две решили начать свой собственный бизнес, но Бет, Мэри и несколько других работали, пока не стали слишком старыми. Затем я закрыла двери борделя и купила другой, меньший по размеру дом, который превратила в дом престарелых для полудюжины оставшихся.

— Они были так взволнованы, — вспомнила она с мягкой улыбкой. — Они смогли стать респектабельными, заводить новых друзей среди матрон, окружающих их, и радоваться своим уходящим годам среди семьи, которую сами создали.

— Звучит как счастливый конец, — сказал Харпер, улыбаясь.

— Так и должно было быть, — согласилась Дрина, когда ее собственная улыбка погасла.

Харпер замер, его лицо выражало беспокойство. — Что случилось?

— Я оставила их, увидев, как они устроились, а затем уехала в путешествие, обещая часто навещать. Но прошло почти два года, прежде чем я смогла вернуться.

Она беспомощно пожала плечами. — Я не хотела оставаться в стороне так долго, но время ускользнуло от меня.

— Это происходит, когда ты живешь так же долго, как и мы, — сказал Харпер, словно пытаясь смягчить чувство вины, которое он мог ощутить в ее словах. — Что случилось с твоими девушками?

— Ничего, пока я не вернулась. По словам Бет, они подружились со всеми в этом районе и наслаждались счастливой жизнью в своем новом доме и выходом на пенсию, но затем появился другой бессмертный. Его звали Джеймисон. Я не знаю, было ли это его имя или фамилия. Бет просто звала его Джимми. Ее губы сжались. — Он был мошенником.

— О нет, — пробормотал Харпер, снова потянувшись к ее руке.

Дрина повернула свою руку так, чтобы их пальцы сомкнулись, а затем устало сказала: — Я не знаю, проходил ли он просто мимо и натолкнулся на одну из них, прочитав ее мысли и увидев ее историю или нет, но что-то заставило его выбрать их в качестве жертв.

Когда она снова сделала паузу, Харпер нежно сжал ее пальцы в сочувствии. Дрина покачала головой и сказала: — Он поселился в их доме и обратил всех в одну ужасную кровавую ночь. Я думаю, это было ужасно: кричащие старушки наблюдают за кровопролитием друг друга, а затем судороги, муки, крик… Одна из женщин не выжила. Ее сердце не выдержало, и она умерла во время превращения. Но Бет, Мэри и еще пятеро выжили, — продолжила она мрачно.

— Тот, кто умер, возможно, был счастливчиком, — пробормотал Харпер, и Дрина поняла по его глазам, что непреднамеренно напомнила ему о его Дженни.

Пытаясь отвлечь его внимание от призрака своего предыдущего спутника жизни, Дрина быстро продолжила: — Они проснулись после обращения в замешательстве и испуга и были проинформированы, что теперь, когда он снова сделал их молодыми и красивыми, они принадлежат ему и должны выполнять его приказы.

— Он хотел, чтобы они снова занимались проституцией? — спросил Харпер, нахмурившись.

Дрина покачала головой. — Они должны были заманивать смертных мужчин в дом, обещая секс. Но когда те окажутся там…

— Боже, — пробормотал Харпер. — Он не мог думать об этом. Кто-то заметил бы внезапное увеличение числа пропавших мужчин в этом районе.

— Да, конечно, но жулики, как правило, самоубийцы и все равно хотят быть пойманными и избавленными от своих страданий, — пробормотала Дрина.

— Как женщины отреагировали на все это? Конечно, они не согласились с этим? — предположил Харпер.

Дрина прочистила горло. — Бет сказала, что никто из них не захотел этим заниматься. Но только Мэри смогла противостоять ему, когда он рассказал о своих планах.

— Мэри, болтунья, — пробормотал Харпер, очевидно, вспоминая ее предыдущие слова.

— Да, Мэри, болтливая и слишком храбрая, — тихо сказала Дрина. — Она сказала ему, что они этого не сделают. Он может пойти к черту, они найдут меня, и я остановлю его.

— Держу пари, он не очень хорошо это воспринял, — догадался Харпер, чувствуя ее боль.

— Он тут же оторвал ей голову, — мрачно сказала Дрина.

— О, Боже, — Харпер с отвращением сел на свое место, но все еще удержал ее руку. Во всяком случае, его хватка стала сильнее, как будто он пытался вселить в нее всю свою силу, чтобы справиться с воспоминаниями.

— Остальные сразу же согласились на все, что он хотел в данный момент, — тихо сказала Дрина.

— Интересно, почему? — сухо пробормотал он.

— А тот момент, когда он был далеко от дома, Бет попыталась уговорить остальных бежать, сказав, что они смогут найти меня, и я все исправлю, — продолжила Дрина.

Она вздохнула, чувствуя себя виноватой в том, что не смогла ничего исправить.

— Они послушали? — тихо спросил Харпер, снова подавшись вперед.

Дрина покачала головой. — Они слишком боялись. Они не знали, где я, а он мог прийти за ними в любой момент. Они сказали, что она должна бежать одна. А они сделают то, что он прикажет, и будут ждать, когда их спасут.

Дрина выдохнула и свободной рукой повертела бокал на столе. — Бет убежала, но она не знала, куда идти, чтобы найти меня, и ей нужна была кровь. В итоге она вернулась в бордель, чтобы спрятаться. Она знала, что я еще не продала его, и не могла придумать, куда бы ей еще пойти. Она пряталась внутри в течение двух недель, питаясь крысами, птицами и любым другими животными, которые оказывались достаточно близко к дому.

Глаза Харпера недоверчиво расширились. — Она не могла выжить на этом.

— Нет, — со вздохом согласилась Дрина. — К концу двух недель она была в плохом состоянии, но ее обращение было настолько травмирующим, а она всегда была такой добросердечной, что не могла вынести даже мысли о том, чтобы питаться от смертных.

— Что произошло в конце двух недель? — спросил Харпер.

— Днем она оставалась дома, а по ночам отправлялась на поиски мелких животных. Она гналась за крысой вокруг дома в сторону улицы, когда мимо проехал мой экипаж.

— Ты вернулась?

Дрина кивнула. — Я думала выставить старый дом на продажу, и просто хотела посмотреть, в каком он состоянии. Я не собиралась останавливаться около него, так как планировала в первую очередь навестить девушек в новом доме. Я просто хотела посмотреть, не сгорел старый дом или что-то в этом роде, пока меня не было. Так что я приоткрыла занавески, чтобы взглянуть на него, проезжая мимо. Бет узнала меня через окно и закричала.

Вспомнив этот звук, Дрина закрыла глаза. Она никогда этого не забудет. Это был нечеловеческий вопль, полный боли, ярости и желания. Звук заставил ее резко обернуться, и она увидела Бет, стоящую там, бледную и оборванную.

— Я даже не узнала ее, — прошептала Дрина. — Когда я видела ее в последний раз, она была полной, ухоженной старухой, а передо мной стояло существо — грязное, истощенное, рыжеволосое и молодое. Но я увидела ее горящие глаза и состояние, в котором она находилась, и заставила форейтора остановиться. Я не понимала, кто это, пока не вышла из экипажа, и она бросилась на меня, бормоча что-то о безголовой Мэри и других девушках.

— Я все еще не понимала, что произошло. Она была наполовину безумна от жажды крови и ее речь не имела никакого смысла. Я попыталась усадить ее в экипаж, сказав, что отвезу ее в дом престарелых, но она словно сошла с ума от этой мысли, и единственный способ хоть немного успокоить ее, было пообещать, что я не отвезу ее туда. Вместо этого я отвела ее в старый дом и отправилась за кровью.

Дрина покачала головой. — Это было тяжелое испытание. Она испытывала отвращение и ужас при мысли о том, чтобы питаться кем-то, и я должна была контролировать ужас и ее, и доноров. Это был медленный процесс. Ей нужно было так много крови. И все это время я боялась, что, в конце концов, мне все равно придется ее убить, что ее разум зашел слишком далеко, чтобы его можно было спасти.

— Неужели? — спросил Харпер.

Дрина иронично усмехнулась. — Забавная штука с людьми. Те, кто кажутся сильными и запугивают других, обычно оказываются самыми напуганными и слабыми. А те, кто кажутся спокойными, говорят о своих страхах и кажутся самыми слабыми, часто являются самыми сильными.

— Да. Я тоже это обнаружил, — серьезно сказал Харпер. — Значит, с нашей Бет все в порядке?

Она слабо улыбнулась, когда он назвал ее «наша Бет». — Да. Я всю ночь приводила ей доноров крови. Она пришла в себя на рассвете второго дня, но я настояла, чтобы она отдохнула, и мы поговорим позже. Она проспала весь день и большую часть раннего вечера, а я осталась и присматривала за ней. Когда она проснулась, она была тихой и спокойной, и ей было намного лучше. Она мне все рассказала. И я немедленно отправилась в дом престарелых. Я пыталась уговорить Бет, подождать в борделе, пока я разберусь со всем, но она настояла на том, чтобы пойти со мной.

— Мне не следовало брать ее с собой, — сухо сказала она. — Я думала, что мне придется иметь дело только с этим негодяем, но за две недели после отъезда Бет он заразил и других женщин своим безумием.

— Кое-что из того, что он заставлял их делать с людьми, которых они заманивали в дом по его приказу… Она покачала головой, вспоминая, как читала их мысли, когда входила в дом, который был очаровательным и удобным, когда она видела его в последний раз, но теперь превратился в забрызганный кровью кошмар, усеянный трупами, некоторые из которых были разорваны на куски. Она сжала губы. — Их нельзя было спасти.

— Они напали в ту же минуту, как мы вошли, чего я не ожидала. Я вспоминала женщин такими, какими они были, но они уже не были ими. Он приказал атаковать, и они набросились на нас, как на чужаков, которые значат для них меньше, чем грязь под ногами. Бет и я были в меньшинстве. Мы были в невыгодном положении, потому что не были сумасшедшими и относились к этим женщинам, как к семье… раньше, — поправила она себя со вздохом, а затем призналась: — Я думаю, что Бет и я обе умерли бы в тот день, если бы не прибыли стражи совета, чтобы спасти нашу шкуру.

— Совет следил за ними? — спросил Харпер.

— Да, к счастью, — ответила она. — Но им и нужно было следить. Не было абсолютно никакой осторожности. Многие мужчины, женщины и даже дети из этого района исчезли. Несколько пропавших были замечены, входящими в доме вслед за женщинами. И запах, идущий изнутри, был довольно отвратительным. С таким же успехом они могли написать на входной двери: «Посмотрите сюда».

Она покачала головой. — Когда мы подъехали, силовики, по-видимому, вооружались в экипажах через улицу и, как потом выразился Скотти, «ввалились, словно на чай».

— Скотти? — спросил он, наливая им еще вина.

— Он был главным исполнителем рейда. Теперь он возглавляет всех силовиков в Великобритании, — объяснила она и усмехнулась. — В ту ночь он был очень зол на нас.

Склонив голову набок, она изобразила очень плохой шотландский акцент, ужасно искажая его своим смехом. — Вы должны были послать сообщение в совет, чтобы справиться с этим, а не танцевать там, как парочка идиоток. Ну, че, убили бы вас, глупые ослицы… вы глупые бошки… И если бы нас не было здесь, чтобы вытащить вас из огня…

Харпер усмехнулся вместе с ней, а затем, склонив голову набок, спросил: — Скотти и другие охотники спасли тебя, поэтому ты сама стала охотницей?

— Возможно, отчасти. Они были довольно впечатляющими. Но я думаю, мы в основном объединились, чтобы убедиться, что то, что случилось с девочками, не случится ни с кем другим.

— Мы? — спросил он, и его глаза расширились. — Бет?

Дрина кивнула. — Она мой партнер. Мы совместно тренировались, закончили обучение и до сих пор работаем вместе.

— В Англии?

— Нет. Никто из нас больше не хотел там находиться. Для Бет Англия была плохим воспоминанием. Что касается меня, то весь этот инцидент потряс меня. Я всегда считала себя бессмертной, и хотя мы так себя называем, на самом деле это не так. Но в ту ночь, в том доме меня впервые заставили посмотреть правде в глаза. Когда ворвались силовики, женщины пригвоздили нас с Бет к земле, а Джимми собирался отрубить нам головы, — она сглотнула и объяснила: — Я не знала, что делать, встретившись лицом к лицу со смертью, когда Скотти набросился на Джимми. Это сбило его с ног, и он только наполовину скальпировал меня, но этого было достаточно. В ту ночь я перестала называть себя бессмертной. Мы — вампиры.

Он не стал спорить, просто снова сжал ее руку, и Дрина продолжила: — Это был первый раз из всех моих приключений, когда я действительно боялась за свою жизнь. И это произвело странный эффект. Мне вдруг захотелось снова увидеть свою семью, жить рядом и проводить время с ними. Но я не хотела оставлять Бет одну. Она была маленькой вампиршей и нуждалась в обучении, а у нее никого не было.

Дрина пожала плечами. — Мы остались посмотреть, как горит дом после того, как охотники закончили внутри, затем отправились прямо в доки, и я заказала нам обоим билет на корабль домой в Испанию. Мы разговаривали по дороге, и еще больше во время посещения моей семьи, и она решила работать вместе со мной. Мы примкнули к испанской ветви бродячих охотников, как только она привыкла быть бессмертной. Мы объединились, вместе тренировались, и, как я уже сказала, после тренировок нас поставили в пару, и мы до сих пор партнеры.

— Она нечто большее, — тихо сказал Харпер.

Дрина кивнула. — Мой брат принял ее в нашу семью. Она как сестра и носит теперь имя Арженис.

— Сестра или приемная дочь? — серьезно спросил Харпер, и Дрина улыбнулся.

— И то, и другое, — призналась она со смешком. — Только не говори ей этого, а то она взбеситься.

Харпер усмехнулся, а Дрина, улыбнувшись, отодвинула свой бокал и произнесла: — Твой выход. Я знаю, что когда-то ты был поваром и владеешь фирмой по производству замороженных продуктов, но что еще ты сделал?

Харпер поморщился. — Поверь мне, моя жизнь не была такой захватывающей, как твоя. Это наскучило бы тебе до слез.

— Сомневаюсь. И моя жизнь не была такой уж захватывающей. Это просто звучит так в моем пересказе.

Харпер недоверчиво фыркнул и вопросительно огляделся, когда появился официант. Мужчина мягко улыбнулся, положил на стол небольшую кожаную папку и быстро удалился. Харпер взглянув на папку, открыл ее, чтобы посмотреть счет, затем огляделся, и его глаза расширились.

— Что? — спросила Дрина и тоже огляделась. Они были единственными посетителями, оставшимися в ресторане. Остальные столы были пусты и убраны, и рабочие тихо ставили стулья вверх ногами на столы, чтобы можно было пропылесосить пол.

— По-моему, мы их задерживаем, — сказал Харпер, вытаскивая бумажник.

— Похоже на то, — пробормотала она, взглянув на часы. — Во сколько они закрываются?

— Полчаса назад, если верить официанту, — сухо ответил Харпер, кладя кредитную карточку в папку и закрывая ее.

— О, боже, — пробормотала Дрина, отыскав мужчину и виновато улыбнувшись ему. — Он очень расстроен?

— Удивительно, но нет. Но я все равно оставлю ему большие чаевые. Официант забрал папку. Харпер вытащил телефон и тихо заговорил с водителем. Когда он повесил трубку, вернулся официант с квитанциями на подпись.

Официант, может быть, и не расстроился из-за того, что они задержались так поздно, но, очевидно, он все еще хотел домой, подумала она с удивлением, когда Харпер быстро заполнил сумму чаевых и расписался внизу. Не то чтобы она винила его, но…

Когда они вышли из ресторана, на них налетел порыв холодного ветра, и Дрина закуталась в длинное и теплое пальто, радуясь, что купила его сегодня, а не одела то легкое, в котором прилетела в Канаду.

— Машина скоро подъедет, но, может быть, нам лучше держаться поближе к зданию, — сказал Харпер, подталкивая ее к стене рядом с дверью.

— Снег идет, — пробормотала Дрина, хмуро глядя на кружащиеся вокруг хлопья.

— Да, здесь можно укрыться от холода и ветра. Харпер повернулся к ней лицом и шагнул ближе, подставляя свое тело в качестве щита

— Спасибо, — пробормотала Дрина, борясь с желанием наклониться к нему.

— Где твой новый шарф? — нахмурившись, спросил он. — Ты оставила его в ресторане?

— Нет, — сказала она, вынимая руки из карманов, чтобы схватить его за лацканы кожаного пальто и удержать на месте, когда он начал отстраняться, как будто спешил назад в ресторан. — Боюсь, я его забыла взять.

— А также шляпу, и перчатки, — пробормотал он, накрывая ее руки своими.

Дрина криво усмехнулась. — Я не привыкла к ним. В Испании никогда не бывает так холодно.

— Нет, — сказал он и замолчал, его глаза, казалось, застыли на ее губах.

Дрина замерла, затаив дыхание. Она была уверена, что он хочет ее поцеловать. Когда же момент прошел, она использовала лацканы пальто Харпера, чтобы привлечь его ближе к себе, шепча: — Холодно.

— Да, — прорычал он. Он отпустил ее руки, притягивая ее еще ближе. — Это поможет?

— Немного. Она вздохнула и еще крепче прижалась к нему, услышав, как сильно колотится его сердце. Убрав одну руку от лацкана пальто, Дрина провела рукой по его лицу, касаясь уха. Нежно поглаживая прохладную кожу, она прошептала: — Тебе тоже холодно. Затем приподнялась на цыпочки, и горячо выдохнув ему в ухо, прошептала: — Это помогает?

Харпер пробормотал что-то, чего она не расслышала, а затем повернул голову и овладел ее губами. Дрина немедленно запустила руки в его волосы и открыла свой рот, приглашая Харпера… и тут разразился ад. Как будто она разорвала цепи, которые сковывали его. Она внезапно почувствовала, что его бедра и руки, лежащие на ее плечах, крепко прижали ее к стене. А затем он начал расстегивать ее пальто, почти срывая пуговицы в стремлении добраться до ее тела. И все это время его язык вторгался и исследовал ее рот.

Дрина ответила тем же, вонзив ногти одной руки ему в голову, в то время как другая обхватила его сзади и подталкивала вперед, пока он терся об нее бедрами. Они оба вздохнули с облегчением, когда ему удалось расстегнуть последнюю пуговицу ее пальто и распахнуть лацканы. Когда руки Харпера накрыли ее грудь, она застонала и выгнулась от этого прикосновения.

Они замерли, когда рядом с ними вдруг раздались шаги. Харпер оторвался от ее губ, и они оба уставились на официанта, застывшего на полпути к двери. Глаза смертного были широко раскрыты, и он с изумлением смотрел на них через стеклянную дверь. Это был их официант.

— О, — пробормотал Харпер, а затем, кажется, осознав, что все еще сжимает ее грудь, тут же отпустил руки и отступил от нее, для того чтобы подойти поближе, когда ветер подхватил ее открытые лацканы. Он быстро закрыл их и почти в отчаянии огляделся. На его лице отразилось облегчение, когда он заметил машину у обочины. Схватив Дрину за руку, он быстро подтолкнул ее к ней, пробормотав через плечо: — Спокойной ночи.

Дрина чуть не упала в машину, когда Харпер открыл дверцу. Она быстро вскарабкалась на сиденье, ее глаза метнулись к водителю, а затем ее мысли унеслись прочь, когда она задалась вопросом, как долго он был там и что он видел. Когда Харпер оказался внутри, они тронулись. Бросив взгляд в заднее окно, Дрина увидела, что официант все еще стоит в дверях ресторана, глядя им вслед, и, покачав головой, повернулась лицом вперед, машинально застегивая пуговицы пальто.

Закончив, она почувствовала себя менее рассеянной и нервно взглянула на Харпера. Заметив, что он нахмурился, она прикусила губу, обеспокоенная тем, о чем он думает. Ей показалось, что давать ему слишком много времени на раздумья — это, наверное, плохо, и она открыла рот, чтобы что-то сказать, но он оказался быстрее.

— Мне очень жаль.

Дрина улыбнулась. — Не стоит. Это не твоя вина, что официант вышел. Он заморгал, услышав ее слова, и она быстро добавила: — Ты сказал, что ты готовишь?

Харпер поколебался, но затем расслабился. — Да.

— Твой отец тоже был поваром?

— Нет. Он был бароном и владел большим поместьем, которое приобрел, женившись на моей матери. Он хотел, чтобы я возглавил материнский холдинг, но у меня были другие интересы.

— Еда, — предположила она.

Харпер кивнул, а затем усмехнулся, и последнее напряжение покинуло его.

— Я любил поесть. Если бы я был смертным, то к двадцати годам весил бы фунтов четыреста-пятьсот. Я проводил все свое время на кухне, следуя за нашим поваром и изучая все, что мог. Не говоря уже о том, чтобы попробовать каждую мелочь. К тому времени, когда я достаточно подрос, чтобы покинуть родительский дом, я решил, что хочу стать величайшим поваром в мире. Конечно, чтобы стать им, я должен был иметь доступ ко всем возможным ингредиентам, а это значит, что я должен был работать на кого-то достаточно богатого, чтобы найти и купить эти ингредиенты. И я направился прямиком в дом самого богатого человека, которого я знал — императора Максимилиана.

Брови Дрины поползли вверх, а на губах заиграла улыбка. — Прямо на самый верх, да?

Харпер иронично кивнул. — Я появился на кухне в полной уверенности, что они будут рады меня видеть. К несчастью, на шеф-повара это не произвело никакого впечатления. Он не хотел иметь со мной ничего общего, но мне все же удалось убедить его дать мне место.

— О каком убеждении идет речь? — весело спросила Дрина. — Смертная или бессмертная разновидность?

— Бессмертная, конечно, — печально признался он. — Но только для того, чтобы убедить его дать мне самое низкую должность на кухне. Я очень хотел проявить себя и доработать до шеф-повара.

— А-а, — протянула Дрина, а потом спросила: — И ты это сделал?

— Да. Мне потребовалось много лет, чтобы стать шеф-поваром, — сказал он, слабо улыбнувшись. — … Но всего на пару лет, прежде чем я должен был двигаться дальше.

— Не старение может быть действительно болью, — сказала она с сочувствием.

— Хм, — он кивнул, а затем пожал плечами. — Все неплохо получилось. Он дал мне средневековую версию рекомендации работодателя и пожелал мне удачи. Следующие пятьдесят лет я готовил в королевских дворцах разных стран, расширяя свои знания и оттачивая мастерство. В конце концов, однако, я устал работать на кого-то, и захотелось открыть свой бизнес. Как бы сильно я не любил готовить, это не принесло бы мне денег, необходимых для этого, поэтому мне пришлось повесить фартук на некоторое время. Я пробовал разные вещи, но самым успешным было работать с бандой наемников. К моему большому удивлению, я оказался прирожденным бойцом.

— А чему ты удивляешься? — спросила она с улыбкой. — Бессмертные — настоящие воины. Мы сильные, быстрые и нас трудно убить.

— Да, но тебе также нужно умение, иначе ты потеряешь голову, а я провел большую часть своей жизни на кухне. Даже в юности я избегал тренировки во дворе с мужчинами, чтобы постоянно таскаться за поваром, — сказал он торжественно. — Тем не менее, я обнаружил, что я прирожденный боец. И я оказался гением в планировании успешных атак и обороны, что, в общем-то, не сильно отличается от планирования большого пира.

— Что? — сказала она недоверчиво, и он торжественно кивнул.

— Все дело в деталях, — заверил он ее с улыбкой, и Дрина расхохоталась.

— На самом деле мои познания в кухне замка пригодились мне во время осады. Я знал, что у них может быть под рукой, как долго это продлится и так далее. Я хорошо устроился. Достаточно хорошо, чтобы заработать деньги, необходимые для открытия собственного паба, а затем я смог открыть второй и так далее,… а дальше я перешел к ресторанам, а затем к отелям, — продолжил он и пожал плечами.

— А как получилось, что ты перешел от ресторанов к отелям? — удивленно спросила она.

— Ну, я открыл один из своих ресторанов на первом этаже отеля в Париже. Ресторан заработал отличную репутацию, и бизнес процветал, чего нельзя было сказать об отеле. Я подумывал о том, чтобы перенести ресторан в другое место, пока отель не закрылся полностью, но тут мне стало немного скучно. Я потерял интерес к еде через пару столетий, и это отняло много радости от приготовления пищи. В тот момент, когда я это заметил, нанял лучших шеф-поваров, которых смог найти, чтобы они взяли на себя фактическую кулинарию в моих заведениях. А мне нужен был новый вызов, поэтому вместо того, чтобы переместить ресторан, я решил купить отель и посмотреть, смогу ли я снова сделать его успешным. Отремонтировал отель этаж за этажом, а ресторан в это время занимался обслуживанием номеров. Мы создали себе репутацию, и отель тоже начал процветать. Так я открыл еще один, а потом другой. Все опять шло хорошо, но вскоре мне снова стало скучно, и я… Я думаю, это было в двадцатых годах, — пробормотал он, затем пожал плечами и продолжил: — Я читал статью о совершенно новом методе консервирования пищи.

— Замороженные продукты, — весело сказала Дрина. Харпер кивнул ей в ответ.

— Мы начали с овощей, а потом перешли к закускам, и, как я уже сказал, недавно добавили вина к тому, чем мы занимаемся. Он криво усмехнулся. — Видишь ли, я уже говорил тебе, что моя история далеко не так увлекательна, как твоя.

Дрина покачала головой.

— Может быть. Понятия не имею. Но звучит достаточно интересно. По правде говоря, моя жизнь была далеко не такой захватывающей, как кажется. Я имею в виду такие титулы, как «гладиатор», «пират» и «мадам», которые, наверное, звучат волнующе, но на самом деле это был просто еще один этап в жизни. Быть гладиатором было жарким, потным и кровавым трудом. Быть пиратом — все равно, что быть моряком. Ночь за ночью тянуть канаты, поднимать паруса и идти в шторм, время от времени вступая в схватку за право пролить кровь. А как мадам, я приветствовала мужчин у дверей, как встречающая в «Уол-Марте», читая их мысли, когда они входили в заведение, чтобы убедиться, что у них нет гнусных планов. Затем я сидела, читала или играла в карты, пока не закончится вечер, и мужчины не уходили. Волнение возникало только тогда, когда какой-нибудь парень становился слишком грубым или пытался заставить одну из девушек сделать что-то, чего она не хотела. А потом, когда я провожала их до выхода, у меня на мгновение поднимался адреналин.

Она пожала плечами. — Если я чему-то и научилась за все эти годы, так это тому, что ничто не может быть таким захватывающим и очаровательным, как кажется. Я подозреваю, что если ты читал мысли кинозвезд и рок-звезд, то, вероятно, обнаружил, что их жизнь была ежедневной рутиной и мучениями от случайного безумия фанатов, которое могло напугать их до чертиков и повысить адреналин.

Харпер улыбнулся. — Ты удивительно благоразумна для той, кто большую часть жизни была такой бунтаркой.

Дрина пожала плечами. — Мы все живем и учимся.

Харпер кивнул, и увидел, как автомобиль замедляется. — Мы на месте.

Дрина наклонилась вперед, вытянулась перед ним и с любопытством посмотрела в окно на очень неинтересное здание, перед которым они остановились.

— Непримечательное, как наши клубы в Европе, — прокомментировала она, положив руку ему на плечо, словно пытаясь удержать равновесие.

— Да, — согласился Харпер, немного хрипло.

Она повернула голову и улыбнулась ему, находясь достаточно близко, чтобы поцеловать: — Я предполагаю, что это для того, чтобы не привлекать смертных.

— Да, — повторил он, на этот раз почти шепотом. Его голова наклонилась вперед, Дрина придвинулась ближе, и они оба замерли, когда дверь автомобиля захлопнулась. Харпер посмотрел мимо нее на освободившееся место водителя, потом в боковое окно и вздохнул. — Ладно, мы на месте.

Дрина выпрямилась, когда водитель открыл дверцу со стороны Харпера. Затем она последовала за ним из машины в холодную ночь. Харпер задержался, чтобы дать указания водителю, прежде чем подтолкнуть ее к двери ночного клуба.

Когда они вошли, их обдало волной жара и звуков, и Дрина с любопытством огляделась, нисколько не удивившись, что это похоже на любой клуб в любом городе. Они находились в большой комнате с затененными кабинками по краям освещенного танцпола. Из всех углов доносилась громкая музыка. Харпер повел ее к одной из немногих свободных кабинок, но она схватила его за руку и спросила: — Давай найдем место потише, где мы сможем поговорить, когда не танцуем?

Кивнув, он сразу же сменил направление и повел ее к вращающимся дверям. Они прошли в другую комнату, целиком состоящую из столов и кабинок, и, как только за ними закрылись двери, стало гораздо тише. Они выбрали кабинку у стены.

— Мы всегда можем пойти туда и потанцевать, когда захотим, но здесь будет легче разговаривать, когда мы захотим передохнуть, — улыбнулась Дрина, снимая пальто.

— Умно придумано, — сказал Харпер, вешая свое пальто на крючок в конце кабинки. Затем он взял ее пальто и повесил рядом со своим.

Он сел напротив нее, бормоча извинения, когда его ноги коснулись ее, затем огляделся вокруг. К их столику подошла официантка, улыбнувшись ей, Харпер взглянул на Дрину, и спросил: — Ты знаешь, чего ты хочешь? Или ты хочешь посмотреть меню?

Вместо ответа она взяла узкое меню с подставки в конце стола и открыла его, сказав: — Вероятно, лучше посмотреть, что у них есть, если выбор не такой же, как в Испании, или названия разные.

Харпер кивнул и повернулся к официантке, но она уже ускользнула со словами: — Я дам вам минуту на раздумья.

Дрина положила меню на стол и повернула его так, чтобы они оба могли его видеть. Они наклонились вперед, голова к голове, чтобы рассмотреть его, но тут из-под пальто Харпера раздался писк. Нахмурившись, он выпрямился и полез в карман за телефоном.

Дрина вежливо притворилась, что не могла услышать то, что он говорил.

— Привет, — коротко ответил он, выслушал ответ, вздохнул и сказал: — В порядке. Мы ничего не можем с этим поделать. Я перезвоню тебе.

Дрина вопросительно взглянула на него, и Харпер поморщился.

— Кажется, официально объявили метель, — извиняющимся тоном объявил он. — Это звонил мой пилот и сказал, что они закрыли аэропорт и советуют людям держаться подальше от шоссе. Он думает, что их тоже скоро закроют, но, как бы то ни было, возвращаться на вертолете в Порт-Генри сегодня небезопасно.

С минуту Дрина тупо смотрела на него, а потом потянулась к своему телефону.

— Мы можем попытаться вернуться сегодня вечером, но нам придется уехать прямо сейчас, если ты хочешь попробовать, — сказал Харпер, набирая номер коттеджа Кейси. — В противном случае мы уедем не раньше завтрашнего дня, и то только в том случае, если буря утихнет.

Дрина прикусила губу и кивнула, соглашаясь с его словами, но замолчала, когда на другом конце провода подняли трубку.

— Дрина? — сказала Мирабо вместо приветствия.

— Да, это я.

— Послушай, примерно через час после того, как вы ушли, здесь разыгралась буря. Они только что перекрыли шоссе 401 из Лондона в Вудсток, и я подозреваю, что остальная часть шоссе тоже скоро закроется. Я думаю, что вам, ребята, небезопасно летать. Вам двоим лучше не пытаться вернуться сегодня вечером.

— А как же Стефани? — нахмурившись, спросила Дрина.

— Она крепко спит на диване с включенным телевизором. Пока оставим ее там. Если она проснется и захочет лечь спать, я пойду с ней. Это не проблема. Хотя, возможно, сегодня в этом нет необходимости. Леониуса поблизости нет, да и вряд ли она попытается убежать в метель, особенно когда они перекрыли шоссе. Даже если ей удалось ускользнуть, автобусы никуда ее не повезут.

— Верно, — пробормотала Дрина. — Полагаю, сегодня лучше не возвращаться.

— Определенно, — заверила ее Мирабо. — Не волнуйся. Все хорошо. Вы с Харпером просто снимете номер в отеле и останетесь в городе, пока все не прояснится.

— У меня квартира здесь, в городе. Мы можем остаться там, — объявил Харпер, очевидно уловив суть разговора. Он набрал несколько цифр на телефоне и повернул его к ней так, чтобы она могла читать с маленького экрана. — Вот номер, дай ей его и скажи, чтобы звонила, если возникнут проблемы.

Дрина продиктовала Мирабо цифры, передала сообщение, пожелала спокойной ночи и повесила трубку.

— Ну…, — пробормотала она.

— Да, — ответил Харпер.

Какое-то время они смотрели друг на друга, потом Дрина уловил какое-то движение за его спиной и, взглянув мимо Харпера, увидела, что официантка медленно идет вдоль ряда кабинок, принимая заказы.

— Что ж, — повторила она, переводя взгляд на меню, — посмотрим, что у нас здесь есть.

Она медленно пробежала глазами список доступных смесей крови, бормоча каждую вслух, а затем остановилась, произнеся: — «Сладкий экстаз».

— Это доза крови того, кто принял наркотик «экстази», — пробормотал Харпер. — Считается, что воздействие на бессмертных довольно сильное. Говорят, это как бессмертная шпанская мушка.

Дрина улыбнулась. — Я знаю. Бет рассказывала, что он пробудил ее интерес к сексу, и что у нее был самый лучший секс за долгое время.

Брови Харпера поползли вверх. — Неужели?

— Да, — Дрина усмехнулась, и ее взгляд вернулся к меню, когда она призналась: — Она всегда приставала ко мне, чтобы я попробовала его, и я всегда хотела попробовать, но никогда не была с кем-то, кто мне нравился, и кому я достаточно доверяла, чтобы попробовать его.

Она посмотрела вверх и встретилась с его взглядом, и добавила: — До сих пор.

Харпер молча смотрел на нее, их взгляды встретились, пока движение воздуха не привлекло их внимание к тому, кто-то стоял в конце их стола. Он даже не обернулся, чтобы убедиться, что это официантка, а просто прорычал: — Два «Сладких экстаза».

— Оки-доки, — весело сказала официантка и ускользнула.

На минуту воцарилось молчание, а потом Дрина резко сказала: — Давай потанцуем.

Не дожидаясь ответа, она быстро выскользнула из кабинки и направилась к двери танцевальной секции клуба. Ей не нужно было оглядываться, чтобы увидеть, идет ли за ней Харпер. Дрина чувствовала, как жар исходит от его тела и разливается по ее спине. Мужчина практически наступал ей на пятки.

Музыка представляла собой танцевальный микс, быстрый и пульсирующий, как сердцебиение любовника. Дрина позволила телу двигаться в такт музыки. Она почувствовала, что Харпер был рядом, но даже не посмотрела на него. Вместо этого она закрыла глаза и танцевала. Когда через некоторое время музыка замедлилась, и он поймал ее за руку, чтобы притянуть к себе в объятия, она не сопротивлялась. Мгновенное напряжение между ними сказало ей, что они не нуждаются ни в каком «Сладком экстазе», но она и не думала, что они будут нуждаться. И все же, заметив официантку, идущую к ним с подносом, на котором стояли два бокала, она помахала ей рукой и улыбнулась.

— Они нагревались, — объяснила официантка, остановившись рядом с ними.

— Ты просто сокровище, дорогуша. Мне захотелось пить, — усмехнулась Дрина, схватив свой бокал и залпом осушив его, когда Харпер только потянулся за своим.

— Еще? — спросила официантка со злой усмешкой, когда Дрина опустила опустевший бокал.

— Ну, естественно, — сказала она со смехом, поставив пустой бокал обратно на поднос.

— Сделай два, — предложил Харпер, быстро осушив свой бокал и поставив его на поднос.

— Договорились, — весело сказала женщина и отвернулась.

Улыбнувшись, Дрина обняла Харпера за шею, и он привлек ее к себе.

— Стефани ошибалась, когда говорила, что ты не танцуешь с тех пор, как вошли в моду «Gone With the Wind dress», — весело сказал Харпер, когда она прижалась к нему в замедленном ритме. — Ты знаешь, как двигаться в ритмах современной музыки.

— Бет и я часто ходили в клубы с другими охотниками после работы. Это хорошо для того, чтобы выпускать пар, — призналась она, а потом добавила: — Ты тоже не так плохо двигаешься, опровергая старую поговорку о том, что белые люди не умеют танцевать.

Харпер усмехнулся. — Я не знаю об этом и не могу судить.

— Я знаю, — заверила она его, а затем намеренно придвинулась приблизилась достаточно близко, чтобы их бедра соприкоснулись, добавив: — Бет говорит, что это верный признак того, что мужчина хорош в постели. А ты хорош в постели, Харпер?

Смех Харпера застрял у него в горле, а глаза вспыхнули серебристо-зеленым отливом. Потом он схватил ее и поцеловал, как будто их прежние объятия никогда не прерывались. Это не было медленным и нежным поцелуем. Его рот был ненасытным, горячим и твердым, требовательным без малейшего признака неуверенности, скорее пожирающим, чем исследующим. Он хотел ее очень сильно и грязно, и ему было все равно, что они находятся в общественном месте.

Это был не «Сладкий экстаз». Дрина понимала, что его действие еще не началось. Она крепче обняла его за шею, и застонала, когда его руки скользнули по ее бокам до уровня груди. Он не схватил их крепко, как у входа в ресторан, но позволил своим большим пальцам порхать по бокам ее груди в дразнящей ласке, которая заставила ее соски затвердеть в предвкушении. А потом Дрина поняла, что Харпер не настолько сильно возбудился, чтобы забыть, где они находятся, испытывая одновременно облегчение и разочарование, которое значительно смягчилось, когда его нога скользнула между ее бедер. Харпер опустил одну руку, чтобы прижать к себе ее ягодицы, так чтобы его бедро терлось об нее при каждом шаге. Он позволил своей руке опуститься ниже, на мгновение, согнув ее под ягодицами Дрины. Его пальцы легко скользнули между ее ног в дразнящей ласке, от которой у нее перехватило дыхание. Это было быстрое прикосновение, а затем его рука скользнула обратно к талии. Кровь теперь гремела в ее ушах, мерцающие огни внезапно казались ослепляющими, и она резко упала на него, распластавшись на его бедре. Дрина не осознавала, что ритм музыки снова изменился, пока Харпер не прервал поцелуй и не отстранил ее от себя. Она моргнула, открыв глаза, чтобы увидеть, как остальные двигаются в неистовом ритме. Тогда Харпер притянул ее к себе, не поворачивая лицом, а прижимая к своей груди так, чтобы теперь ее ягодицы прижимались к его паху. Он обнял ее за талию, положив одну руку поверх другой, прямо под ее грудью, и наклонился к ней, чтобы прошептать: — Тебе холодно?

Слова были мягкими и дразнящими, и он прикусил ее ухо, когда произносил их. Затем он провел рукой по ее животу к промежности, мягко надавил на нее и прошептал: — Хочешь, я согрею тебя?

Дрина не смогла бы ответить, даже если бы захотела. Харпер все еще перемещался с ней под музыку по танцполу, и это было хорошо, потому что, если бы он остановился, она бы просто стояла там, в ступоре как идиотка. Но в тоже время она была уверена, что любой, кто посмотрит на них, просто увидит двух танцующих людей. Но это было больше похоже на прелюдию, чем на танец.

— Наша официантка возвращается с напитками. Может, присядем? — спросил он у нее, и Дрина кивнула, надеясь, что ей удастся сохранить равновесие, если он ее не обнимет. Харпер, не убирая рук с ее талии, увел Дрину с танцпола. Они почти сразу же заметили свою официантку, которая остановилась на полпути между дверями гостиной и танцполом, но увидев их, повернулась и пошла обратно к дверям. К тому времени, как они протиснулись через вращающиеся двери, она уже ставила напитки на их столик.

Харпер подвел ее к столу, и Дрина заняла свое место, подвинувшись, чтобы освободить место и для него. Как только они уселись, он взял ее за подбородок и повернул к себе лицом. На этот раз их поцелуй был быстрым и жестким, почти как одержимость. Потом Харпер потянулся к своему бокалу и сделал большой глоток, поставив бокал обратно, он положил руку на край стола перед ней. Следуя его примеру, Дрина взяла свой бокал и сделала глоток. Поставив его на стол, она почувствовала, как что-то коснулось ее правого соска. Взглянув вниз, она увидела, что Харпер протянул к ней пальцы, кончики которых касались ее затвердевшего соска, видимого сквозь тонкую ткань лифчика и платья. Пока она смотрела на него, он повторил это снова, просто вытянув пальцы и позволив кончикам коснуться возбужденного бугорка. Дрина закусила губу и огляделась по сторонам, но то, как он устроился, не позволяло никому увидеть то, что он делает. Когда она встретила его взгляд, он спросил: — Тебе нравится быть охотницей?

Дрина моргнула, медленно обдумывая праздный вопрос, и наконец, кивнула.

— Да, — иногда это приводит в уныние, — хриплым шепотом произнесла она и, откашлявшись, добавила: — Но в основном я чувствую, что помогаю людям, хотя бы тем, что не даю негодяям причинить вред другим.

— Им повезло, что у них есть ты, — тихо сказал он, а затем поднял руку и провел пальцем по краю ее декольте, вдоль V-образного выреза, по изгибу груди. — А чем ты еще занимаешься, кроме танцев?

Дрина облизнула губы и заставила себя оторвать взгляд от того, что он делал, чтобы попытаться ответить на поставленный вопрос. — Я нахожу чтение расслабляющим и… — она замолчала и закусила губу, ее тело замерло, когда он наклонился вперед и уткнулся носом ей в ухо.

— И? — подсказал он, его дыхание щекотало ее внезапно ожившую плоть.

— И что? — выдохнула она, поворачивая лицо к его губам.

Харпер поцеловал ее, на этот раз долгим, ленивым поцелуем, его язык скользнул внутрь, а затем исчез, прежде чем он отстранился. Он убрал руку с ее шеи и снова потянулся за бокалом. Дрина вздрогнула от его прикосновения и потянулась за своим бокалом.

— То, как ты двигаешься на танцполе, невероятно сексуально. Я поймал себя на том, что смотрю на тебя и думаю, не надела ли ты один из новых бюстгальтеров и трусиков, которые Стефани помогла тебе выбрать сегодня.

Она только что поднесла бокал к губам, и ее глаза метнулись к нему поверх края. Выражение его лица было небрежным, как будто они обсуждали погоду, но глаза были свирепыми и похотливыми. Она сделала глоток своего «Сладкого экстаза» и просто кивнула, проглотив содержимое.

Он улыбнулся и поставил бокал на стол, затем снова провел пальцами по ее декольте. — Какой именно?

Дрина замялась, затем медленно улыбнулась и сказала: — Думаю, ты сам это выяснишь.

Харпер встретился с ней взглядом и выдержал его, а затем он опустил взгляд, и она почувствовала, как он дергает ее за топ. Она также заметила, что Харпер поймал одним пальцем вырез и слегка сдвинул его в сторону, открыв край красного кружевного лифчика с черной отделкой. Когда она снова посмотрела в его глаза, то увидела, что они горят серебром.

— Мой любимый, — выдохнул он, его глаза засияли, и Дрина чуть не рассмеялась. То же самое сказала Стефани, когда настояла, чтобы она надела его сегодня вечером. — Харперу этот комплект очень понравился. Ты должна его одеть.

Дрина сделала еще глоток и сумела не заерзать на сиденье, когда он просунул палец под край лифчика и легко провел им вниз, дразняще касаясь соска, который теперь определенно болел. Она не дышала, пока он не убрал палец и не позволил верху ее платья скользнуть на место.

Харпер повернулся, чтобы снова взять свой бокал. Еще один глоток — и осталась половина напитка. Он поставил его на место и снова повернулся к ней. Ее бокал тоже наполовину опустел. Еще по половине на каждого из них, и они, конечно, смогут уйти? А если он не предложит, то это сведет ее с ума.

— На тебе, конечно, те же подходящие трусики.

Дрина заморгала от неожиданности и опустила глаза, когда его теплая и тяжелая рука легла ей на бедро. У нее возникло безумное желание повторить слова: — Думаю, я хочу, чтобы ты сам убедился, — и она представила, как он скользнул между ее ног под юбку, чтобы сделать это, но затем встряхнулась. Они были в общественном клубе. Ну, не совсем. Клуб был более уединенный, только для бессмертных, хотя они иногда впускали сюда и смертных. По крайней мере, в Испании.

— Неужели? — спросил он, наклонившись вперед, чтобы укусить ее за ухо, его рука при этом скользнула немного выше по ее бедру.

— Да, — выдохнула она.

— Я рад, — прошептал он. — Не могу дождаться, когда увижу их на тебе.

«Не могу дождаться, когда покажу ему», — подумала Дрина, сжимая бокал в руке, когда его пальцы сквозь юбку начали лениво чертить круги на ее бедре.

— Не могу дождаться, когда сниму их с тебя, — прошептал он, проводя языком по нежной раковине ее уха, в то время как ленивые круги, которые он чертил на ее бедре, переместились вниз к внутренней стороне бедра.

Дрина закрыла глаза, чувствуя, как участилось ее дыхание. Его пальцы каким-то образом скользнули ей под юбку, и его обнаженная кожа коснулась ее, посылая покалывание вдоль бедра в обоих направлениях. Заставив себя открыть глаза, она посмотрела вниз и увидела, что удобный разрез на юбке позволил ему этот доступ. Пока она смотрела, его рука скользнула по внутренней стороне ее ноги, приподнимая материал вверх.

Харпер слегка прикусил ее ухо, втянул мочку в рот, медленно отпустив, спросил: — Ты хочешь еще танцевать?

Дрина едва заметно покачала головой.

— Тогда, может быть, выпьем и пойдем ко мне? — предложил он, его пальцы легкие, как перышко, коснулись ее трусиков.

У Дрины перехватило дыхание. Ее глаза начали закрываться, но она заставила себя открыть их и поднесла бокал к губам, выпив изрядную порцию, гадая, когда же все это перешло из-под ее контроля в его распоряжение… и был ли он когда-нибудь по-настоящему под контролем. Раньше она думала, что соблазняет его, но теперь все резко изменилось. Было ли это из-за ее вызова на танцполе, когда она спросила, хорош ли он в постели? Она не знала.

Дрина поставила бокал на место. Она повернула голову и застав Харпера врасплох, взяла в рот его нижнюю губу и пососала ее так же, как он сделал это с ее ухом. Когда же его пальцы снова коснулись ее, она отпустила его губу и ахнула, слегка приоткрыв рот. Харпер немедленно просунул язык внутрь, а его пальцы быстро сдвинули кружевные трусики в сторону, и он провел большим пальцем по ее клитору. Это было уже слишком, и Дрина с трудом сдержалась, чтобы не вскрикнуть и не сесть ему на колени прямо здесь, в кабинке. Она чуть не заплакала, когда он внезапно убрал пальцы, позволив ее трусикам скользнуть на место.

Харпер так же резко прервал поцелуй и повернулся, чтобы взять свой бокал. Он одним глотком осушил стакан, поставил его на место и выскользнул из кабинки, на ходу вынимая бумажник.

— Заканчивай, и я оплачу счет. Его слова были грубыми, челюсти сжаты, но она знала, что выражение его лица не было злым.

Медленно выдохнув, Дрина попыталась успокоиться, глядя, как он пробирается между столиками к бару. На ходу он вытащил телефон. Вызывал машину, поняла она, наблюдая, как он прижимает к уху трубку. Машину, которая отвезет их в его квартиру…

«Господи, что она делает?» — с внезапной паникой задумалась она. Прошло много веков с тех пор, как она спала с мужчиной.

Поднеся бокал к губам, она сделала последний глоток, желая, чтобы это был не напиток, полный феромонов. Ей не нужно было больше возбуждаться, ей нужна была чертова голландская смелость. В прямом смысле. Покачав головой, она выскользнула из кабинки, и ей пришлось схватиться за стол, чтобы удержаться на ногах, так как ее ноги сильно дрожали. Черт, да она была в ужасном состоянии. Ей больше двух тысяч лет, а она дрожит, как неопытная девственница. «Какая жалость», — подумала она, потянувшись за пальто. Она надела его и чуть не выпрыгнула из него вместе с кожей, когда чья-то рука опустилась ей на плечо.

Харпер вернулся, поняла она, оглядываясь по сторонам и выдавливая из себя улыбку.

— Машина уже в пути, — сказал он, хватая свое пальто и натягивая его.

Дрина пробормотала что-то вроде «хорошо» или просто «о, боже», а потом он схватил ее за руку и повел через столики к выходу.

— Веселитесь, дети, — пропел кто-то.

Дрина огляделась и увидела официантку, которая стояла в стороне и улыбалась, когда они проходили мимо, а затем Харпер потащил ее к открытой двери клуба.

Снег и ветер ударили ее в лицо, когда они ступили в темноту. Прищурившись, Дрина последовала за Харпером. Он повел ее вокруг здания в узкий переулок, расположенный в задней части дома. Ветер резко стих, и Дрина с облегчением вздохнула. Она не привыкла к северному климату. Она повернулась, чтобы сказать это Харперу, но так и не произнесла ни слова. Его губы внезапно оказались на ее губах, его руки и тело прижали ее к холодным и твердым кирпичам здания, а его тело прижалось к ней спереди. Последовал такой взрыв страсти, какой она никогда в жизни не испытывала. Он окатил ее, как радиоактивные осадки от атомной бомбы. Дрина схватила Харпера за руки и держала, пока он входил в нее языком и раздвигал полы ее пальто, чтобы провести руками по ее телу. Его руки обхватили ее грудь и талию, скользнули вниз по бедрам, потом обхватили ее за ноги и прижали к стене так, чтобы их лица оказались на одном уровне. Как только она оказалась там, где он хотел, он поднял ее ноги, раздвинул их и закинул на свои бедра. Дрина инстинктивно обхватила его за талию, помогая принять ее вес, когда он прижал ее бедрами к стене. Она освободила его руки, и он немедленно протянул одну из них к ее груди, оттягивая бюстгальтер в сторону и открывая одну из них ночному воздуху. Дрина ахнула, когда холод обвился вокруг ее соска. Харпер прервав поцелуй, опустил голову и прижался к ней. Его горячее влажное дыхание вызвало жар, который заставил ее стонать и извиваться у стены. Когда его зубы коснулись нежного бугорка, она вскрикнула и подняла лицо к ночному небу. Холодные хлопья кружились вокруг них, приземляясь на ее веки, щеки и губы, и ее дыхание вырывалось маленькими вздохами, образуя небольшие облака, которые плыли к небу.

Почувствовав, как его рука скользнула вверх по ее бедру, Дрина закрыла глаза и задержала дыхание, которое перешло в крик, когда он нашел ее клитор. Вонзив ногти в его плечи, она оттолкнулась бедрами от стены, отдаваясь ласке, и повернула голову в сторону, внезапно задыхаясь, когда он сдвинул ее трусики в сторону, чтобы снова прикоснуться к ней.

— Господи, — прорычал Харпер, уткнувшись ей в грудь, а затем поднял голову и почти беспомощно простонал: — Ты такая горячая и мокрая.

Дрина открыла глаза и опустила голову, чтобы встретиться с ним взглядом, а затем снова застонала, когда его пальцы коснулись ее нежной плоти.

— Я хочу тебя, — выдохнула она, извиваясь от его прикосновений.

Серебро в глазах Харпера вспыхнуло, и он снова завладел ее ртом. Он убрал пальцы, но она почувствовала, как его рука скользнула между ними, и поняла, что он расстегивает брюки. Она поцеловала его еще более страстно в предвкушении того, что должно было сейчас произойти, а затем раздался автомобильный гудок. Они оба замерли на мгновение. Харпер прервал поцелуй, и повернувшись, тупо уставившись на заднюю часть машины, едва видимую на обочине. Харпер со стоном уронил голову ей на грудь. Он слегка встряхнул ее и снова выпрямился. Его рука снова на мгновение скользнула между ними, вероятно, чтобы застегнуть брюки, а затем он отстранился.

Мысленно проклиная водителя за то, что он так не вовремя поторопился, Дрина медленно отцепила лодыжки с талии Харпера и позволила своим ногам опуститься. Харпер на мгновение поддержал ее, чтобы она нашла равновесие на высоких ботинках, а затем отпустил, быстро одернув платье, прежде чем схватить ее за руку и вывести из переулка к ждущей машине. Он, не отпуская ее руку, посадил Дрину в машину, а затем закрыл дверь, крепко сжимая ее пальцы. Продолжая крепко сжимать их, он наклонился вперед, чтобы поговорить с водителем, и откинулся на спинку сиденья.

Дрина посмотрела на их переплетенные пальцы, потом перевела взгляд на его лицо, и ее охватило беспокойство, когда она заметила, что он смотрит в окно с мрачным выражением лица. Она волновалась о том, что происходило в его голове в течение всей поездки, но не могла придумать, что сказать, чтобы отвлечь Харпера. Ее тело все еще гудело от того, что почти произошло в переулке. Харпер, возможно, и приписывал пробуждение своих «аппетитов» остаточным эффектом от Дженни, но правда заключалась в том, что они с ним были парой. А спутники жизни в течение первого года или около того часто падали в обморок после секса. Они могли бы лежать без сознания в снегу, бог знает сколько времени, пока бы не подъехала машина. Ладно, может, она и не возражала, что водитель оказался проворным, иронично подумала она.

Харпер уставился в окно, чувствуя, что рука Дрины была теплой и мягкой в его руке. Казалось, он не мог отпустить ее. Это был спасательный круг, удерживающий его на поверхности, когда разум предлагал самые невероятные и невозможные вещи, самой дикой из которых было предположение, что она была его спутницей жизни. Он чуть не трахнул Дрину там, в переулке, у стены, во время чертовой метели. Ради бога! Харперу хотелось думать, что все дело в «Сладком экстазе», и, возможно, так оно и было, но то, что произошло, мучило его. На танцполе, а потом и за столом, когда он прикасался к ней, это доставляло ему огромное удовольствие, и не какое-то «мне нравится доставлять тебе удовольствие», а самое настоящее физическое удовольствие. Возбуждение, усиливающееся с каждой новой лаской, сотрясало его тело, побуждая делать вещи, о которых он даже не думал до этой ночи.

Хотя то, что он делал с Дриной, поворачиваясь спиной к окружающим их людям, было безумием. Но что еще хуже, он хотел сделать намного больше, и не мог понять, как ему удалось сдержаться. Это потребовало огромных усилий. Он до сих пор желал обладать ею и держал Дрину за руку, чтобы не схватить за талию и не притянуть к себе на колени. Он хотел сорвать с нее одежду и полакомиться ее сладкой плотью. Но еще больше он хотел задрать ее юбку, разорвать на ней трусики и погрузиться в то влажное тепло, которое он нашел между ее ног. И ему было все равно, будет ли смотреть водитель на них, пока он трахает Дрину.

Харпер никогда не чувствовал такой сильной и глубокой потребности в сексе. Даже с Дженни. От этой мысли ему стало стыдно. Дженни умерла, не оставив никого, кроме сестры и его, кто мог бы ее оплакивать. А еще он не мог вспомнить ее лица и теперь хотел другую женщину с намного большей страстью, чем когда-либо испытывал к Дженни.

Это все «Сладкий экстаз», уверял себя Харпер. Но напиток не мог позволить ему испытать удовольствие Дрины, утверждала другая часть его разума, а он определенно почувствовал покалывание, пробежавшее по его телу, когда он, протянув пальцы, позволил кончикам коснуться ее кожи. В первый раз это был несчастный случай. Он не осознавал, что его рука лежит так близко к ней. Но сильное возбуждение, охватившее его, заставило сделать это снова, и снова. Возможно, это было просто возбуждение от того, что он делал, в сочетании со «Сладким экстазом». Ведь Дрина никак не могла быть его спутницей жизни. Он только что потерял Дженни, и если он чему-то и научился, так это тому, что жизнь не настолько добра, чтобы дать ему так скоро другого спутника.

«Я снова ем», — подумал Харпер, поджав губы. Но он уже смог это удовлетворительно объяснить себе… и страстное либидо тоже. И то и другое было результатом того, что Дженни, его истинная спутница жизни, пробудила в нем аппетиты. Они не умерли вместе с ней, их просто на какое-то время вытеснили горе и депрессия, но теперь он снова чувствовал себя лучше, и они снова давали знать о своем присутствии. А Дрина была красивой и сексуальной женщиной. Любой мужчина желал бы ее, если бы у него был хоть малейший интерес к сексу. Как ни странно, это объяснение, звучавшее разумно днем, сейчас не казалось ему таким. Тем более что он никогда не испытывал такой страсти к Дженни. Он тут же попытался отогнать от себя эту мысль. Он не испытывал к Дженни такой страсти потому что она всегда держала его на расстоянии вытянутой руки, не позволяя даже поцеловать себя. Так оно и осталось семенем, никогда не расцветшим, как его желание к Дрине в тот момент, когда его губы сомкнулись на ее губах.

«Сладкий экстаз», снова решил Харпер. Это было единственное, что имело смысл. Только это могло создать страсть, настолько ошеломляющую, что она превзошла то, что он испытал со своей спутницей жизни. И все же возбуждение, которое он испытал, коснувшись Дрины, беспокоило его. Нужно еще раз все проверить. Ему нужно было прикоснуться к ней так, чтобы она не прикоснулась к нему в ответ, чтобы запутать дело. И ему нужно было сделать это где-нибудь в нормальном и скучном месте, где не было бы ни малейшего шанса, что ситуация и возможность быть пойманным могут воспламенить его страсть.

Его квартира, конечно. Не было ничего более прозаичного, чем квартира или дом. Как только они доберутся до этого места, он будет спокойно и методично ласкать ее и доказывать себе, что не испытывает при этом удовольствия. Он решил даже не целовать ее, чтобы не волноваться лишний раз. По крайней мере, до тех пор, пока он не убедит себя, что не испытывал того общего удовольствия, о котором бредили все бессмертные пары.

— Это будет нелегко, — с внутренней гримасой признал Харпер. Два «Сладких экстаза» бурлили в его крови, что вряд ли облегчало задачу. Но он сможет победить.

— Это твой дом?

Харпер перевел взгляд на Дрину и увидел, что машина остановилась перед его домом. Глубоко вздохнув, он кивнул и открыл дверцу, прежде чем водитель успел выйти. Он обрадовался порыву холодного воздуха, ударившему в лицо, когда выскользнул из машины, таща за собой Дрину. Арктический воздух поможет еще больше охладить его пыл, заверил себя Харпер, не помчаться к зданию, закрыв за собой дверь машины, а спокойно преодолеть расстояние.

Дрина улыбнулась охраннику у двери в ответ, как только они вошли. Пока Харпер вел ее к последнему из четырех лифтов, она с любопытством оглядывала просторный роскошный вестибюль. Она не удивилась тому, как шикарно это место выглядело. Мужчина же заказал вертолет, чтобы забрать их на вечер. Она уже знала, что у него есть деньги. Не то чтобы это имело для нее какое-то значение. Время, проведенное ею в качестве капера, а также несколько удачных инвестиции обеспечили ей безбедную жизнь.

Лифт был тихим и быстрым, и казалось, что они только вошли, когда он остановился наверху. Харпер вывел ее в коридор, все еще держа за руку, и она огляделась, а затем остановилась, поняв, что они не в коридоре, а в фойе.

Харпер повернулся, вопросительно подняв бровь.

— Я так понимаю, весь этаж твой? — сухо спросила Дрина.

— Да, — он слабо улыбнулся. — Это мой личный лифт.

— Верно, — весело согласилась Дрина. — И все же ты живешь в коттедже Кейси, имея только комнату, которую можете назвать своей?

— Это хорошая комната, — сказал он, пожав плечами, и торжественно добавил: — И все богатство в мире не так утешительно, как друзья в трудную минуту.

Харпер ухмыльнулся и добавил: — Кроме того, плата за комнату дешевая.

Дрина усмехнулась и высвободила руку, чтобы снять пальто. В квартире было тепло, слишком тепло для пальто. Харпер быстро сбросил свое пальто и подошел к шкафу, чтобы взять две вешалки. Повесив на них пальто, он закрыл дверь и повернулся к ней, а потом резко остановился.

Брови Дрины поползли вверх, и, проследив за его взглядом, она увидела, что, сняв пальто, она стянула платье с одного плеча, и теперь оно свисало с ее руки, оставляя большую часть красно-черного бюстгальтера открытой. Она сначала захотела поправить его, но не сделала этого. Зачем беспокоиться? Дрина решила, что не собирается носить его слишком долго, и снова посмотрела на Харпера, нисколько не удивившись, что в его глазах снова вспыхнуло серебро. К тому времени, как они вошли в лифт, они были почти полностью зелеными, вся прежняя страсть, очевидно, смылась во время поездки сюда, или, возможно, холодом, когда они шли к зданию. Теперь же они снова начали светиться серебром, и это принесло ей небольшое облегчение. Он был так молчалив в машине, что она забеспокоилась.

Ее мысли рассеялись, и она затаила дыхание, когда Харпер внезапно сократил пространство между ними. Она ожидала, что он обнимет ее и поцелует. По крайней мере, она на это надеялась, но вместо этого он встал позади нее. Дрина начала поворачиваться, но он схватил ее за плечи и повернул к себе, но так, чтобы она снова оказалась к нему спиной.

— Смотри.

Дрина посмотрела туда, куда он показывал, и увидела их отражение в зеркальной поверхности раздвижных дверей шкафа: высокий светловолосый мужчина в темно-сером костюме и невысокая темноволосая женщина с оливковой кожей в черном платье. В тот момент, когда она смотрела туда, куда он хотел, руки Харпера соскользнули с ее плеч, и она почувствовала их на своей спине, а затем ее платье стало свободнее, когда он расстегнул молнию.

Дрина сглотнула, борясь с желанием снова повернуться к нему. Он явно не хотел этого. Она не знала почему, но была готова подыграть ему… пока.

Его взгляд снова встретился с ее взглядом в зеркале, и затем одна рука Харпера легла на ее плечо, а другая схватила уже упавший рукав платья и потянула вниз, пока платье не упало и не собралось вокруг ног Дрины. Она осталась в красно-черном белье и сапогах до бедер, и вынуждена была признать, что выглядит чертовски сексуально. Может быть, немного похожа на госпожу, но все равно горячая. Надо поблагодарить Стефани, решила она. Эта мысль улетучилась, когда Харпер легко провел пальцами по ее рукам, вызывая мурашки и заставляя ее дрожать. Она перестала дергаться и попыталась повернуться, но Харпер обнял ее за талию, удерживая на месте.

— Смотри, — снова прошептал он ей на ухо, и его дыхание вызвало новую дрожь.

Дрина послушно повернулась к зеркалу и заставила себя не шевелиться. В тот момент, когда она это сделала, его глаза загорелись, он притянул ее к своей груди. Его пальцы начали разминать и сжимать ее грудь через тонкую ткань лифчика, когда он наклонил голову, чтобы поцеловать ее в шею. Дрина со стоном запрокинула голову и накрыла его руки своими, чтобы подтолкнуть его, но он тут же остановился.

— Нет.

Она смущенно моргнула и встретилась с ним взглядом.

— Смотри, но не трогай, — прорычал он ей в ухо.

Дрина заколебалась, но потом опустила руки. Как только она это сделала, он снова начал ласкать ее через лифчик, а затем позволил одной руке скользнуть вниз по ее животу и между ногами, чтобы обхватить ее там. Из ее горла вырвался стон, и Дрина с трудом удержалась, чтобы не закрыть глаза и не поддаться ощущениям, вызванным его прикосновениями. Но сейчас ей хотелось посмотреть. Вид его рук на ней был невероятно эротичным.

Харпер продолжал ласкать ее через шелковистую красную материю, пощипывая сосок груди, которую он держал. Он терся о ее клитор, пока дыхание Дрины не стало прерывистым. Затем он внезапно убрал обе руки, чтобы найти застежку ее лифчика. Когда он соскользнул и присоединился на полу к ее платью, руки Харпера заменили его, и Дрина откинула голову на его плечо, наблюдая сквозь полузакрытые глаза, как он ласкает ее.

— Прекрасно, — прорычал он, почти больно кусая ее за ухо.

Дрина слегка покачала головой, хотя не могла бы сказать, было ли это отрицанием комплимента или явным разочарованием. Ей хотелось прикоснуться к нему. Стоять неподвижно, пока он играет с ней, становилось невыносимым.

— Харпер, — предостерегающе прорычала она, но замерла, когда одна из его рук внезапно скользнула вниз, на этот раз, проскользнув внутрь трусиков между ее ног, чтобы безошибочно погрузиться между складок и найти бутон, спрятанный там.

Она услышала звук, похожий на нечто среднее между криком и стоном, и поняла, что он исходит от нее. Харпер убрал руки и встал перед ней. Дрина тут же почувствовала облегчение, но прежде чем она успела протянуть к нему руку, он потянул ее назад. Она вышла из круга своего платья, но он продолжал подталкивать ее назад, пока она не уперлась в стену.

Харпер присел перед ней на корточки. Опустившись на колени у ее ног, он наклонился и поцеловал кожу над сапогом. Затем он посмотрел на ее тело и, увидев ее лицо, он потянулся к ее трусикам и начал стягивать их вниз.

Дрина уставилась на него, подняв сначала одну ногу, потом другую, чтобы снять тонкую ткань. Он бросил их на растущую груду одежды и двинулся губами к коже над другим ботинком, облизывая внутреннюю сторону ее бедра. Его голова заставила ее раздвинуть ноги, прежде чем его рот начал двигаться вверх.

— Харпер, — выдохнула она, хватая его за голову, когда ее ноги начали дрожать. Он обхватил ее руками за бедра, используя свою хватку, чтобы раздвинуть ее ноги еще шире, позволяя губам двигаться дальше, пока он не достиг того, что искал. В тот момент, когда его губы сомкнулись на ее самом нежном месте, она вскрикнула и откинула голову назад, едва не ударившись о стену.

Звезды плясали за ее закрытыми глазами, но у нее не было шанса слишком сильно волноваться об этом. Харпер отталкивал все своими действиями, вытесняя все, кроме удовольствия, из ее разума и усиливая давление, пока она почти не зарыдала от желания. Дрина балансировала на краю, волна за волной накатывали на нее, когда он внезапно выпрямился перед ней. Она моргнула, открыла глаза и уставилась на него, затем схватила его за плечи, когда он внезапно поймал ее за ноги, поднял и раздвинул их, как в переулке. Прижав ее к стене своим телом, Харпер заставил ее обхватить ногами его бедра.

Только инстинкт заставил Дрину подчиниться молчаливому приказу. Конечно, она была не в состоянии думать. Ее глаза скользнули мимо его плеча, чтобы найти свое отражение в зеркале, и она увидела, что его пиджак исчез, рубашка расстегнута, а брюки от костюма висят низко на бедрах. Ей стало интересно, когда он успел снять пиджак и расстегнуть брюки, но потом он скользнул в нее, и ей стало все равно.

Дрина вскрикнула и закрыла глаза, не желая больше наблюдать… или чувствовать что-нибудь еще, кроме силы, растущей внутри нее. Мир мог рушиться и разваливаться на части вокруг них, и ей было бы все равно. Харпер врезался в нее, посылая одну непреодолимую волну невыносимой страсти за другой, пронизывающей ее тело и мозг, пока она не взорвалась ярким и горячим экстазом в ее разуме. Затем он отступил, оставив темноту.

Проснувшись, Дрина обнаружила, что лежит голая на шелковых простынях огромной двуспальной кровати. Сев, она оглядела темную комнату, разглядывая мебель, затемненные шторы и несколько дверей. Харпера нигде не было видно.

Нахмурившись, она опустила ноги на пол и встала. Она направилась к ближайшей двери, надеясь, что та ведет куда-нибудь, кроме чулана, но споткнулась обо что-то на полу и остановилась, чтобы взглянуть на свои сапоги. Какое-то мгновение она тупо смотрела на них, и какая-то часть ее мозга решила, что Харпер, должно быть, снял их с нее, пока она была без сознания. А затем Дрина пошла вперед.

Первая дверь, которую она попыталась открыть, оказалась ванной комнатой. За второй был чулан, а третья вела в холл. Она бесшумно прошла по нему босыми ногами, остановившись только тогда, когда он закончился четырьмя ступеньками вниз, ведущими в большую открытую гостиную. Подняв брови, она окинула взглядом огромный камин, элегантную черно-белую мебель и стену из окон, которая, несомненно, тянулась на пятнадцать-двадцать футов до потолка в одном конце комнаты. На этом ее взгляд остановился.

Харпер стоял в центре окна, одетый в рубашку и брюки, и смотрел на огни города. Однако она готова была поспорить на кучу денег, что он ничего не видел снаружи. В его позе и выражении лица было что-то угрюмое, и это убедило ее, что он погружен в свои не самые приятные мысли.

— Мы — спутники жизни.

При этом мрачном заявлении Дрина напряглась. Очевидно, он услышал ее приближение, несмотря на молчание. Или он просто увидел ее, поняла она, увидев свое отражение в зеркале. И тут до меня дошли его слова.

Дерьмо. Он знал. Конечно, этого следовало ожидать. Как рассказывали легенды, спутники жизни падали в обморок сразу после секса. Без сомнения, он тоже, хотя, похоже, пришел в себя быстрее, чем она. Он не только отнес ее в постель, но и стащил с нее сапоги, пока она была в отключке.

Вздохнув, Дрина продолжила идти вперед, пересекая комнату по направлению к нему. — Большинство людей были бы счастливы.

— Да, — ответил он, и она недоверчиво фыркнула.

— Ты не выглядишь счастливым, — заметила она, остановившись рядом с ним и изучая его лицо. — Ты определенно не выглядишь счастливым.

— Ты знала? — спросил Харпер.

Дрина отвернулась к окну. — Да. Я пыталась читать тебя в тот вечер, когда мы встретились, а потом была еда и… Она пожала плечами.

— И ты ничего мне не сказала.

Дрина вздохнула. — Маргарет сказала, что тебе будет трудно принять это, и лучше, если ты разберешься с этим сам.

— Маргарет, — пробормотал он.

— Она сказала, что ты чувствуешь вину за смерть Дженни и наказываешь себя.

— Это моя вина, — устало подтвердил Харпер.

— Я знаю, что ты так думаешь, но…

— Это правда, — рявкнул он. — Если бы мы не встретились, она была бы жива.

— Или у нее случился сердечный приступ во время пробежки. Я имею в виду, это ее сердце отказало, не так ли? Какой-то неизвестный дефект?

— И все же это было обращение, которое…

— Харпер, я понимаю, — тихо перебила его Дрина, и он резко повернулся к ней.

— Как ты можешь понять? Ты убила спутника жизни?

У Дрины сузились глаза, и она сухо сказала: — Пока нет, но время еще есть.

Он удивленно моргнул.

— Не ори на меня. Я знаю, ты расстроен и тебе больно, но не вымещай это дерьмо на мне, — твердо сказала она. — Одно дело наказывать себя за то, что ты считаешь своей виной, а другое делать из меня девочку для битья.

Устало вздохнув, Харпер провел рукой по волосам и отвернулся, пробормотав: — Мне не следовало срываться.

— Нет. Хочешь — верь мне, хочешь — нет, но я понимаю тебя. У меня тоже есть своя вина, — сказала Дрина.

— За что? — удивленно спросил он.

— Привет! Ты слушал меня, когда я рассказывала тебе свою историю? Я почти уверена, что упомянула Бет и девочек в деталях. — Я почти уверена, что Джимми выбрал их в качестве жертв только из-за их связи со мной. Если бы я не вошла в их жизнь, они, возможно, дожили бы до глубокой старости и никогда не пережили бы ужасов, которые скрутили их в конце.

— Это не твоя вина, — тихо сказал он. — Ты не можешь винить себя за это. Ты сделала для них много хорошего.

— Так же, как и ты сделал все возможное для Дженни, — заметила она. — Но тот факт, что мы делали все, что могли, и понятия не имели, чем это может закончиться, не сделает нас обоих более виноватыми.

Харпер отвернулся к окну, и устало вздохнул.

Так они простояли с минуту, а потом Дрина беспокойно поежилась. — Маргарет сказала, что ты настолько полон решимости наказать себя, что можешь сделать что-то глупое, например, избегать меня, чтобы не признавать, что мы — пара.

— Немного поздно для этого, — пробормотал он.

— Только потому, что тебе не дали такой возможности, — уверенно ответила Дрина и добавила: — Она сказала, чтобы ты не сталкивался с ней лицом к лицу и не позволял себе думать об этом, и чтобы я была готова к тому, что ты попытаешься оттолкнуть меня, как только поймешь это… что, конечно, ты и делаешь.

— Я не отталкиваю тебя, — возразил Харпер, удивленно оглядываясь вокруг.

Дрина закатила глаза. — О, пожалуйста, я стою здесь, меньше чем в шести дюймах от тебя, голая, как в день моего рождения, а кажется, что между нами мили.

Она почувствовала, как его глаза скользнули по ней, и затаила дыхание, надеясь, что он преодолеет эмоциональную пропасть, которую создал между ними, но она не очень удивилась, когда он отвернулся и снова посмотрел в окно.

— Мне просто нужно время, чтобы привыкнуть к этому, — пробормотал он, опершись одной рукой на окно и прижавшись к нему лбом.

— Хорошо, — сказала Дрина. Ее гнев зашевелился, но голос был спокоен, когда она спросила: — К чему именно ты должен привыкнуть?

Харпер выпрямился и нахмурился. — Мне просто нужно все обдумать, вот и все. Это застало меня врасплох.

Она кивнула. — И сколько времени это займет?

Он беспомощно пожал плечами и с несчастным видом сказал: — Я не знаю.

— Прекрасно, — отрезала она, наконец-то освободив гнев, бушующий внутри нее. Это было знакомое ощущение для Дрины, и она повернулась к нему и холодно сказала: — Ну, во-первых, я возмущена тем, что, наказывая себя, ты наказываешь и меня. И во-вторых, я должна предупредить тебя, что не намерена долго терпеть это наказание. Возможно, ты захочешь погрязнуть в своей вине и избегать того, что мы могли бы иметь, но это не значит, что я собираюсь ждать вечно, пока ты привыкнешь. У тебя есть две недели. Как только Виктор и Элви вернутся, и я уеду отсюда, я попрошу Маргарет активно искать для меня другого возможного спутника жизни. Того, кто действительно захочет меня.

Она холодно улыбнулась в его ошеломленное лицо, и добавила. — И я уверена, что она справится. В конце концов, я твоя вторая возможная спутница жизни за два года. При активном наблюдении Маргарет это может не занять много времени.

К ее огромному облегчению, Дрина заметила, как на его лице промелькнула тревога. «Возможно, для них еще есть надежда», — подумала она, повернулась на каблуках и пошла через гостиную, добавив: — Теперь, если ты извинишь меня, я все еще чувствую две дозы «Сладкого экстаза» и не собираюсь страдать больше, чем необходимо. Я спущусь вниз, чтобы дать швейцару лучшую ночь его жизни. Это будет не так приятно, как было бы с тобой, но ты, очевидно, больше заинтересован в том, чтобы погрязнуть в своей вине, чем потрахаться, а нищим выбирать не приходится.

Дрина не очень удивилась, услышав, как он выругался. Она также не удивилась, услышав его быстрые шаги, когда он бросился за ней в погоню. Она не ускорила шаг и не перешла на бег, просто продолжила свой путь через всю комнату и поднялась на четыре ступеньки в холл, прежде чем он схватил ее за руку и дернул назад с такой силой, что она врезалась ему в грудь. Схватив ее за волосы, он откинул ее голову назад и прижался губами к ее губам. Она почувствовала его негодование в этом поцелуе. Его гнев на то, что она не собирается сидеть сложа руки, печально вздыхая, и терпеливо ждать, пока он не почувствует, что достаточно настрадался, чтобы позволить им насладиться полученным подарком судьбы. Она почти слышала, как его совесть борется с желанием, как он борется между тем, чего хочет, и тем, что, по его мнению, заслуживает.

Дрина стояла совершенно неподвижно и безучастно, ожидая, какая сторона победит, но когда ласка превратилась из гнева в страсть, она поняла, что его совесть проиграла этот раунд. Как только это произошло, она расслабилась и потянулась к пуговицам его рубашки.

— Ты сведешь меня с ума, — пробормотал Харпер, отрывая свои губы от ее губ, чтобы провести ими по ее шее.

— Возможно, — согласилась она, закончив с пуговицами и переключив свое внимание на то, чтобы вытащить его рубашку из брюк. Затем, сбросив ее с плеч, она провела руками по его мускулистой груди и с удовольствием вздохнула, поддразнивая: — Для повара у тебя слишком хорошее тело.

— Спасибо нанотехнологиям, — пробормотал он, втягивая воздух, когда ее пальцы скользнули вниз по животу, чтобы заняться брюками. Он поймал ее руки, когда она начала расстегивать молнию, затем подождал, пока она поднимет на него вопросительный взгляд, прежде чем спросить: — Ты бы на самом деле не спустились вниз и…

— Я никогда не даю пустых угроз, — перебила его Дрина, опускаясь перед ним на колени.

— Приятно слышать, — пробормотал Харпер, когда она стряхнула его руки и закончила начатое, расстегивая молнию.

Дрина схватила его за пояс брюк и боксеров и, улыбаясь, стянула их вниз. Протянув руку, она сомкнула пальцы вокруг члена, ее глаза закрылись при этом от волнения, которое пронзило ее собственное тело.

Общее удовольствие. Еще один симптом спутников жизни. Это был действительно ее первый шанс испытать его. До этого Харпер настоял на том, чтобы самому сделать все… мысли Дрины умерли, когда она поняла, что он не мог не знать, что они были спутниками жизни ранее этой ночью. Он испытал бы это и в баре, и потом. Что это значит? Он не убежал после первого прикосновения. Было ли у них больше надежды, чем она предполагала?

Харпер заговорил, ее размышления рассеялись.

— Может, нам стоит перейти к… — слова Харпера оборвались, когда она наклонилась вперед и провела языком по его растущей эрекции, посылая маленькие волны возбуждения через них обоих.

— В следующий раз, — пробормотал он и застонал вместе с ней, когда она взяла его в рот.

Телефонный звонок разбудил Дрину, и она недовольно заворочалась.

— Ну?

Моргая, она открыла глаза при звуке голоса Харпера, посмотрела на его грудь, на которой мягко устроилась, а затем подняла глаза на его лицо. Они лежали в его огромной двуспальной кровати. Он, очевидно, проснулся первым, как обычно, и снова отнес ее туда, потому что они были на кухне, когда она потеряла сознание. Дрина отправилась туда в поисках еды. Харпер, конечно же, не прожил здесь и года, и не ел столетиями до поездки в Порт-Генри, хотя он и сказал ей, что уборка проводилась еженедельно. На кухне не было ни крошки. Крови тоже не было. К счастью, Харпер проснулся и нашел ее, когда она поняла это, и сумел отвлечь ее от обоих желаний. Действительно, кухонные столы были идеальной высотой для такого способа отвлечения внимания.

— Я перезвоню, — сказал Харпер, взглянув на нее, когда она начала рисовать невидимые круги на его груди. Он протянул руку, чтобы положить телефон на рычаг, затем повернулся, перевернул Дрину на спину и опустился на нее лицом вниз.

— Кто это был? — пробормотала она, потягиваясь под ним и улыбаясь, когда почувствовала, как что-то твердое прижалось к ее ноге.

— Пилот, — пробормотал он, хватая ее руки и прижимая их к ее голове, покусывая ключицу. — Буря кончилась. Теперь мы можем лететь.

— О, — Дрина вздохнула с глубоким разочарованием, подумав, что этот идиллический период закончился. — Нам пора.

— Обязательно, — заверил он ее, его рот опустился ниже, направляясь прямо к одной из грудей. — Позже.

Дрина заколебалась, но чувство долга заставило ее покачать головой. — Я должна…

Харпер прикрыл ей рот рукой, затем поднял голову и серьезно посмотрел на нее. — Сейчас середина дня. Мы не сможем приземлиться на школьном дворе до вечера. Сегодня в школе занятия.

— О, — сказала она и медленно улыбнулась. — Ну, в таком случае…

Резко повернувшись, она застала его врасплох, перевернула на спину и тут же вскочила на него верхом. Улыбаясь его удивлению, она сказала: — Ты должен покормить меня.

Харпер некоторое время смотрел на нее, прищурившись, а затем неохотно вздохнул. — Да, наверное. Я тоже голоден.

Дрина моргнула и постаралась скрыть свое разочарование. Она надеялась на какой-нибудь протест с его стороны, может быть небольшой сеанс борьбы, а потом шестой раунд безумного страстного секса… или, может быть, это был бы седьмой раунд. Она сбилась со счета. Впрочем, это не имело значения, Харпер, похоже, был голоден больше, чем она.

Заставив себя улыбнуться, она начала соскальзывать с него, чтобы встать рядом с кроватью, а затем вскрикнула от удивления, когда ее схватили за талию и потянули обратно на кровать.

Дрина приземлилась спиной на матрас, и он тут же снова навалился на нее. Она заметила, что Харперу, похоже, нравится контролировать ситуацию в спальне. Как ни странно, Дрина обнаружила, что не возражает, что было довольно неожиданно, если учесть, что большую часть своей жизни она провела в борьбе за независимость и контроль. Но, возможно, именно поэтому. Было приятно сложить с себя бремя ответственности и позволить ему управлять их лодкой, особенно когда путешествие было таким приятным.

— Я думала, ты голоден? — засмеялась она, когда он принялся прижимать ее ноги своими и снова прижимать ее руки к голове, чтобы убедиться, что она не сможет перекатиться на спину или хотя бы пошевелиться под ним.

— Так и есть, — заверил ее Харпер и, наклонив голову, провел кончиком языка по затвердевшему соску, прежде чем добавить: — И мы будем есть. После.

— После, — согласилась Дрина со стоном, когда он перестал дразнить ее и, наконец, накрыл губами сосок.

Дрина окинула взглядом темный школьный двор, над которым они парили, и коттедж Кейси на углу улицы. Она смотрела на освещенные окна дома, всем сердцем желая, чтобы буря продолжалась, и им не пришлось бы возвращаться. Не потому, что она не хотела видеть Стефани, Мирабо, Тайни или даже Андерса, а потому что, чем ближе они подъезжали к Порт-Генри, тем мрачнее становился Харпер. Она очень боялась, что страсть и смех последних двадцати четырех часов скоро превратятся в воспоминание, когда Харпер снова погрузится в чувство вины.

— Идиот, — пробормотала она себе под нос, когда вертолет коснулся земли, а затем вздохнула и двинулась вдоль сиденья к двери, когда Харпер повернулся, чтобы открыть ее. Он вышел первым, повернулся и поднял руки, чтобы помочь ей выйти.

Дрина помедлила, глядя на его бесстрастное лицо, потом вышла, стиснув зубы, когда он взял ее под локоть, чтобы отвести от вертолета.

Как будто она старая карга, а не спутница жизни, с которой он занимался любовью семь раз за последние двадцать четыре часа, с горечью подумала она. Это заметно отличалось от того, как нежно он обнял ее за талию и прижал к себе, когда они ехали к вертолету в Торонто. Она чувствовала, как холодный и липкий призрак Дженни скользит между ними.

Взбешенная этим фактом, Дрина попыталась придумать, что сказать или сделать, чтобы остановить происходящее, но, в конце концов, просто сдвинула ногу в сторону, подставив ему подножку. Затем она позволила себе упасть вместе с ним, когда он рухнул на лед. Харпер сделал то, что она и ожидала, прижал ее к своей груди, повернувшись, когда они упали, так чтобы принять на себя основной удар.

— О, мне так жаль! Моя нога поскользнулась на льду, — солгала Дрина, приподнимаясь на его груди и «ненамеренно» перемещаясь на его пах, чтобы заглянуть в его ошеломленное лицо. — С тобой все в порядке?

Харпер попытался восстановить дыхание, которое было выбито из него, и кивнул. — Я буду жить.

— О, мой бедный Харпер. Спасибо, что спас меня от худшего падения, — сказала она и поцеловала его. Это был не клевок «мой герой». Это было «я не ношу эти чертовы болезненные сапоги даром приятель», сминающее его рот.

К большому удовлетворению Дрины, Харпер сумел продержаться лишь мгновение, прежде чем его руки сомкнулись вокруг нее, и он взял инициативу в свои руки. Она поняла, что выиграла этот раунд, когда он повалил ее на снег и начал дергать за пуговицы ее пальто, чтобы добраться до того, что было под ним.

— Ладно, вы двое, прекратите, или мне придется арестовать вас обоих за непристойное поведение. Знаете, дети смотрят!

Харпер оторвался от губ Дрины и, оглянувшись, тупо уставился на мужчину, который шел к ним через школьный двор — Тедди.

— Выглядело так, как будто вы прошли ад, и я бросился посмотреть, все ли у вас в порядке с, совершенно очевидно, что вы выздоровели достаточно быстро, — пробормотал Тедди, останавливаясь рядом с ними и протягивая Харперу руку.

Вздохнув, Харпер принял помощь. Поднявшись на ноги, он повернулся, чтобы помочь Дрине подняться. Вставая, она огляделась по сторонам и заметила, что, как и в тот раз, когда они улетали, почти из каждого окна соседних домов выглядывали лица, и среди них было несколько детей.

Значит, ее план был не лучшим, подумала Дрина, пожав плечами. По крайней мере, это сработало, и теперь она была уверена, что должна продолжать колотить по стенам Харпера сексом. Как ее спутнику жизни, ему будет трудно бороться с их влечением. Итак, каждый раз, когда призрак Дженни будет проскальзывать между ними, и он воздвигнет стену между ними, она будет использовать секс, чтобы разрушить ее, решила Дрина. С этим она справится.

— Боже мой, девочка!

Услышав это восклицание, Дрина заморгала и, взглянув на Тедди Брансуика, увидела, что он с тревогой разглядывает ее сапоги.

— Неудивительно, что ты не можешь стоять на ногах. Эти сапоги для того, чтобы смотреть, а не ходить, — пробормотал начальник полиции. Покачав головой, он взял ее за руку, словно боясь, что она не сможет долго стоять на каблуках, и подтолкнул вперед.

— Они в порядке, — тихо сказал Харпер, обнимая ее за талию и притягивая к себе. Это был собственнический поступок, который послал не только поток тепла через нее, а также надежду, что они преодолеют его вину и все уладится, в конце концов.

Тедди усмехнулся. — Черт возьми, Стоян, неудивительно, что они тебе нравятся. Если это не пара FM, которую большинство кровожадных мужчин хотели бы облизать, я не знаю, что это.

— Ты знаешь о FM? — Удивленно спросил Харпер поверх головы Дрины.

— Может, я и старый, но не тупой, — сухо заметил Тедди, а когда они вышли на дорогу, остановился и огляделся по сторонам.

Дрина прикусила губу, чтобы не рассмеяться над недовольным выражением лица Харпера, и спросила: — Все в порядке?

— Насколько я знаю, все в порядке, — заверил ее Тедди, подталкивая их перейти улицу. — Я просто заскочил проверить, как дела по дороге домой. Я только хотел спросить об обращении Тайни и как раз въехал на подъездную дорожку, когда появился твой вертолет, так что я подождал, чтобы поехать с вами.

— Тайни сегодня превращается? — напряженно спросил Харпер, и Дрине не нужно было читать его мысли, чтобы понять, что он думает о Дженни. Призрак вернулся, но с Тедди она не могла поставить Харперу подножку и снова броситься на него. Она должна быть терпеливой.

— Нет, не сегодня, — сказал Тедди. — Но я уверен, что скоро. Раз Андерс привез кровь и все необходимое, да и Леониуса нет поблизости, так что не стоит беспокоиться, что он нападет, пока все отвлекаются… — Он пожал плечами и добавил: — Нет смысла ждать. Я уверен, что это произойдет через день или два, и я хочу быть под рукой, когда это произойдет, на случай, если им понадобится дополнительная помощь.

— Верно, — мрачно пробормотал Харпер.

— Как прошла ваша поездка в Торонто? — спросил Тедди, когда они направились к дому. — Слышал, вас занесло снегом.

— Да, но все равно было приятно, — тихо сказала Дрина, когда Харпер промолчал. — На самом деле, я почти сожалею, что нам пришлось вернуться.

— Угу. — Тедди кивнул. — Так вы двое — спутники жизни?

Дрина резко повернулась к нему. — Стефани и Мирабо рассказали?

— Они мне ничего не сказали. Между вами только что сверкнуло что-то новое. Я видел пять новых пар, не считая вас двоих, и узнаю этот взгляд.

— Шесть, — натянуто ответил Харпер.

— Что? — спросил Тедди.

— Ты видел шесть новых пар, — объяснил Харпер.

— Нет, не думаю, — нахмурился Тедди и начал считать. — Итак, давайте посмотрим: Виктор и Элви, Ди-Джей и Мейбл, Алессандро и Леонора, Эдвард и Дон, Мирабо и Тайни… Это пять.

— Ты забыл.

— О, подожди, ты прав, я забыл Люциана и Ли. Когда они приехали сюда в первый раз, они все еще были совершенно новыми спутниками жизни, — кивнул Тедди. — Значит, шесть. А вас семеро.

— Я имел в виду нас с Дженни, — твердо сказал Харпер, не в силах оставить женщину в покое.

— Хм, — Тедди молчал, пока они шли вдоль стены гаража к веранде, но потом сказал: — Вы двое не были похожи на других.

Харпер выглядел ошеломленным этими словами, и Дрина спросила, — Что вы имеете в виду?

— Ну, конечно, Харпер казался нетерпеливым, но Дженни была тем еще «котелком с рыбой». Она обращалась с Харпером, как с бедным старым Бобби Джерродом, когда они учились в школе. Мальчик был без ума от нее, — объяснил он. — На седьмом небе от счастья, и они даже встречались какое-то время, но она держала его на расстоянии, обращалась с ним очень холодно.

Он с отвращением покачал головой. — Все знали, что она использует его только для бесплатных билетов в кино. Он был билетером в кинокомплексе в Лондоне, — объяснил он.

Дрина взглянула на Харпера, чтобы посмотреть, как он это воспримет, но он стоял, склонив голову, и она не видела выражения его лица.

— Самое большое одолжение, которое она оказала Бобби, это бросила его ради этого идиота Рэнди Мэтисона, когда тот проявил к ней интерес.

Тедди покачал головой. — Тот еще был смутьян. Она всегда охотилась за нарушителями спокойствия. И имя Рэнди ему подходит, скажу я вам. Никогда не видел более похотливого подростка. Я ловил их на парковке проселочных дорог по всему округу, пока она не бросила его ради какого-то лондонского парня с богатым папочкой и карманными деньгами, достаточно большими, чтобы он мог позволить себе снять номер в мотеле, а не обжиматься в машинах. И я совсем не сожалел об этом. Прогоняя голозадых подростков, быстро стареешь.

Они пересекли веранду и достигли двери дома, когда Тедди сделал паузу, чтобы повернуться спиной к Харперу, говоря: — Я бы никогда не рассказывал тебе всего этого, когда Дженни была жива, да и когда она умерла, потому что я знал, что тебе было бы больно. Но теперь, когда ты счастливо поселился здесь с Дриной, наслаждаешься новой жизнью и светишься, как другие пары, я должен сказать тебе, что, как мне кажется, ты удачно отделался. Я не знаю всех тонкостей этого дела с подругой жизни, но хотя Дженни могла бы стать для тебя возможной спутницей жизни и согласилась на обращение, я не думаю, что ее сердце было в этом замешано. У меня такое чувство, что она видела в тебе еще одного Бобби Джеррода.

Отвернувшись, Тедди открыл сетчатую дверь и поднял руку, чтобы постучать, но остановился, когда Мирабо открыла дверь изнутри.

— Бо, — поприветствовал Тедди, входя внутрь.

Мирабо улыбнулась, перевела взгляд с Тедди на Дрину и Харпера и жестом пригласила их войти. — Да ладно вам обоим. На улице холодно.

Заставив себя улыбнуться, Дрина вошла внутрь, жалея, что не может поговорить с Харпером и узнать, о чем он сейчас думает. Но в данный момент шансов было немного. Она должна найти способ остаться с ним наедине и поговорить позже.

— Ты решил выйти из укрытия теперь, когда Дрина и Стефани легли спать?

Услышав приветствие Андерса, Харпер напрягся, сошел с лестницы и завернул за угол в столовую. Охотник сидел за столом, перед ним была разложена колода карт в виде сложного пасьянса. Харпер хмуро посмотрел на него, понимая, что один из немногих случаев, когда русский решался сказать больше, чем одно-два слова, — это был вызов на его поведение.

— Я не прятался, — солгал он, поворачиваясь, чтобы пройти вдоль Г-образной стойки, отделяющей кухню от столовой. Подойдя к холодильнику, он открыл его, его глаза скользнули от пакетов с кровью к доступной пище внутри.

— Верно, — сухо сказал Андерс. — Тебе просто нравится четырехчасовой душ.

Харпер хмуро заглянул в холодильник, затем схватил пакет с кровью и миску с остатками еды. Он не был уверен, что это было, но он был голоден. Он разогреет и посмотрит, какая она на вкус. Обед с Дриной был первым за долгое время. Он понятия не имел, что ему понравится, поэтому сейчас все было экспериментом.

— Ты избегаешь ее, причиняя боль Дрине, — прорычал Андерс.

Харпер со вздохом поставил миску на стойку и опустил голову. Он не должен был удивляться, что его бегство в ту минуту, когда он снял пальто и сапоги, поднялся к себе, а затем не вернулся вниз, причинило бы ей боль, но он не думал о ней. Он думал о…

— Мертвая женщина, — мрачно ответил Андерс, напомнив, что в данный момент его мысли легко читаются.

— Она была моей спутницей жизни, — тихо сказал Харпер.

— Это было ключевое слово. Была. Она умерла. У судьбы были другие планы на тебя. Теперь у тебя есть Дрина. Это чертовски счастливый поворот событий для вас. Некоторые никогда не находят вторую половинку. А тем, кто находит, обычно приходится ждать столетия. К тому же Дрина уже бессмертна, еще одна удача, так как ты уже использовал свое единственное разрешенное обращение. Было бы глупо упустить такую удачу.

Харпер уставился в заднее окно дома, его переполняло разочарование. Все, что говорил Андерс, было правдой, но он никак не мог избавиться от чувства вины. В Торонто ему удалось на время забыть об этом, но чем ближе они подъезжали к Порт-Генри, тем больше он ощущал себя распутным мужем, вернувшимся со свидания со своей секретаршей.

Харпер закрыл глаза. Дженни умерла и лежала в могиле, потому что хотела стать его спутницей жизни, а он ушел, смеясь и наслаждаясь с другой женщиной. Ему казалось, что он танцует на ее могиле.

Но это было еще не самое худшее. Больше всего его мучило то, что он даже не мог вспомнить, как выглядела Дженни. Не из-за приезда Дрины. Он уже давно не мог вспомнить ее лица. Ее образ исчез из его памяти еще до того, как она оказалась в могиле. Это было неправильно. Постыдно. Она умерла, чтобы быть с ним, и заслуживала лучшего.

— А чего заслуживает Дрина? — спросил Андерс, все еще погруженный в свои мысли.

Харпер повернулся и хмуро посмотрел на обычно неразговорчивого человека. — А тебе какое дело?

— Не знаю, — пожал плечами Андерс, перекладывая карты на столе. — Если ты хочешь выбросить что-то хорошее, когда судьба благосклонна к тебе, сделай это!

— Спасибо, — сухо сказал Харпер, поворачиваясь к стойке.

— Но вот что я тебе скажу, — непринужденно произнес Андерс. — Если бы оказалось, что Дрина могла бы стать спутницей жизни тебе или мне… ты был бы мертв. Я бы убил тебя, чтобы получить ее. Как и большинство бессмертных. Так что я думаю, что ты либо дурак, либо серьезно облажался. В любом случае, ей будет лучше без тебя.

Харпер резко обернулся, чтобы посмотреть на него, но Андерс даже не поднял глаз от карт и продолжил свою игру, как ни в чем не бывало, добавив: — Это съест ее, отвлечет от того, что она должна делать, а отвлеченный охотник обычно — мертвый охотник.

Андерс остановился, чтобы взглянуть на Харпера, и добавил, — Точно. У тебя на руках будет смерть двух спутниц жизни, и ты сможешь полностью погрузиться в вину и страдания, верно?

— Джин, — торжествующе сказала Стефани, кладя карты на стол.

Дрина оторвала взгляд от потолка и потянулась за картой.

— Привет. Я сказала Джин, — сухо ответила Стефани, заставив Дрину замолчать и смущенно моргнуть. Тяжело вздохнув, девочка покачала головой. — Ты даже не обращаешь внимания, Дри.

— К сожалению, — пробормотала Дрина, а затем небольшая улыбка дернула ее губы, и она поставила свои карты, сказав: — Бет меня так называет.

— Дри? — спросила Стефани, собирая карты и снова тасуя их. — Она ведь твоя напарница, верно?

Дрина кивнула, внезапно пожалев, что рядом нет Бет. В данный момент ей не помешал бы совет.

— Харпер избегает тебя, — печально пробормотала Стефани, начиная сдавать карты.

— Похоже на то, — вздохнула Дрина, снова поднимая глаза к потолку. Он избегал ее с тех пор, как они вернулись прошлой ночью. Он убежал в свою комнату, чтобы принять душ и переодеться, как только они сняли пальто и ботинки, и не покидал свою комнату до тех пор, пока она и Стефани не ушли спать. Она слышала, как он спустился с третьего этажа по скрипучей лестнице.

Сейчас была середина утра, и он, по-видимому, еще спал. Или прятался в своей комнате. Она не знала, что именно, но подозревала, что последнее.

— Что ты собираешься делать? — тихо спросила Стефани, закончив сдавать и кладя оставшиеся карты на стол.

Дрина покачала головой. Она пролежала без сна большую часть ночи, пытаясь понять, что же ей делать, и беспокоилась об этом с тех пор, как встала со Стефани этим утром, и все еще не имела понятия. Трудно было придумать, как вытащить его из мрачной задумчивости, если он собирался просто спрятаться в своей проклятой комнате.

О, она знала, чего хочет. Дрине захотелось пойти к нему в комнату, забраться в постель и стереть воспоминания о Дженни горячим сексом. К сожалению, у нее были обязанности. Она должна была проводить ночи со Стефани, чтобы быть уверенной, что девочке не взбредет в голову сбежать в свою смертную семью, и она также должна была проводить дни, присматривая за ней, пока Андерс не сменит ее. Оставались только вечерние часы, и Дрина подозревала, что Харпер воспользуется присутствием остальных, чтобы держать ее на расстоянии вытянутой руки.

Ее мысли разлетелись на четыре стороны, и Дрина напряглась, услышав шаги на площадке над ними, а затем начала спускаться по лестнице.

— Это он, — взволнованно прошептала Стефани, и Дрина удивленно взглянула на нее. Прежде чем она успела спросить, откуда девушка знает, что это не кто-то другой, Харпер вышел из-за угла и вошел в кухню.

— Доброе утро, дамы, — поздоровался он, подходя прямо к Дрине и наклоняясь, чтобы поцеловать ее в лоб.

— Доброе утро, — хрипло прошептала Дрина, удивление и облегчение покинули ее широко раскрытые глаза, когда он выпрямился.

Харпер застыл на полпути, поймав ее взгляд, затем наклонился, чтобы поцеловать ее снова, на этот раз в губы.

— О боже, — сказала Стефани с отвращением, когда поцелуй стал плотским. — Неужели, Харпер? По крайней мере, Дри представляет, как тащит тебя наверх, в уединение и комфорт спальни, а не бросает на стол, чтобы сделать с тобой то, что хочет.

— Стол? — спросила Дрина, затаив дыхание, когда Харпер прервал поцелуй.

— Сожалею. Случайная мысль, — пробормотал Харпер, выпрямляясь.

Стефани фыркнула. — Больше похоже на фантазию. Я имею в виду, это было довольно подробно и грязно.

Встав, она обошла стол и направилась к лестнице. — Я собираюсь причесаться и переодеться, если мы пойдем гулять. У вас есть около десяти минут, чтобы выбросить это из головы. Но никакого давления, — добавила она со смехом, выходя из комнаты и направляясь наверх.

— Мы идем гулять? — пробормотала Дрина, переводя взгляд на Харпера.

— Я подумал, что возьму вас с собой в город пообедать и пройтись по магазинам, — признался Харпер, хватая ее за руку и стаскивая со стула.

— О, — выдохнула она, ковыляя за ним через кухню в кладовую. — Что мы делаем?

Харпер остановился в маленькой кладовке, повернулся, схватил ее за талию и поднял на стойку перед окном, выходящим на задний двор.

— Что?

— Ты слышала ее. У нас есть десять минут, — пробормотал Харпер, хватая ее за подол футболки и задирая ее вверх, чтобы увидеть еще один из ее новых лифчиков, на этот раз бледно-розовый, который выделялся на ее оливковой коже. — Черт, кажется, у меня появился новый фаворит.

— Харпер, — запротестовала Дрина со смехом, хватая его за руки, когда он отодвинул одну чашку, чтобы освободить грудь. — Остановись, мы не можем.

— Десять минут, — напомнил он ей, наклоняясь вперед, чтобы ухватиться за сосок, который только что обнажил.

— Но мы упадем в обморок, и она найдет нас голыми на полу кладовки, — простонала Дрина, отпуская его руки, чтобы схватиться за голову. К несчастью, пока ее разум был в здравом уме, по крайней мере, его крошечная часть — ее тело не думало, и вместо того, чтобы оттолкнуть его голову, она запустила пальцы в его волосы, молчаливо подталкивая его.

— Черт, — выдохнул Харпер, выпуская ее сосок изо рта. Он на мгновение замер, а затем выпрямился и убрал ее грудь обратно в лифчик.

Дрина чуть не застонала вслух, когда он поправил на ней одежду, но она знала, что это к лучшему.

— Мы просто должны справиться с этим в нашей одежде.

Она смущенно моргнула. — Что?

— Мы останемся одетыми, — объявил Харпер, а затем шагнул между ее раздвинутыми, обтянутыми джинсами бедрами и поцеловал ее.

Дрина понятия не имела, что он задумал, но теперь его язык был у нее во рту, его руки находили и ласкали ее грудь через футболку и лифчик, и она обнаружила, что ей трудно думать о чем-либо, кроме нахлынувших на нее ощущений.

Когда он придвинулся ближе и прижался к ней через джинсы, Дрина застонала и впилась ногтями в его футболку, подтягивая ее вверх. Харпер тут же прервал поцелуй и пробормотал, целуя ее в щеку и в ухо: — Не снимай одежду.

— Одежда? — повторила она, не понимая, и отпустила его футболку, только чтобы потянуться к пряжке ремня.

Харпер немедленно отпустил ее руки и отступил назад, чтобы снять с прилавка. Это немного вывело Дрину из оцепенения, и она открыла рот, чтобы возразить, но тут же прикусила губу от удивления, когда он внезапно повернул ее спиной к себе и прорычал: — Руки на столешницу.

— Что? — удивленно спросила она.

— Руки на столешницу, — приказал Харпер, его руки обвились вокруг ее талии и снова крепко обхватили. Это сразу напомнило ей о его квартире и о том, как он делал это перед зеркальными дверцами шкафа. Эротическое воспоминание об их отражении наполнило ее голову и на несколько градусов усилило нарастающее возбуждение.

Дрина стиснула зубы и облокотилась на столешницу, склонив голову, когда одна из его рук скользнула между ее ног, лаская ее через джинсы и прижимая ее ягодицы к бедрам и твердости, растущей там.

Когда Харпер вдруг использовал свою руку на ее груди, чтобы подтянуть ее вертикально, Дрина откинула голову ему на плечо. Закрыв глаза, она накрыла его руки своими и застонала, когда он чуть не оторвал ее от пола, зажав руку между ног в попытке воздействовать на нее через толстые джинсы.

— Восемь минут, — выдохнул он, покусывая ее ухо.

Задыхаясь от смеха, Дрина открыла глаза и заморгала, заметив какое-то движение на заднем дворе. Она прищурилась от яркого солнечного света, льющегося через окно, пытаясь разглядеть, что она увидела, затем ахнула и напряглась, когда Харпер перестал обнимать ее и переместил руку, чтобы скользнуть под талию джинсов и трусиков. Его пальцы безошибочно нашли клитор, усиливая все для них обоих.

— О, боже, — пробормотал Харпер, уткнувшись ей в шею, и его ласка стала неистовей, когда их смешанное удовольствие и возбуждение прокатились между ними растущими волнами.

— Да, — выдохнула Дрина, закрыв глаза и вращая бедрами в такт его прикосновениям, так что при каждом движении она прижималась к нему. Она вцепилась в его руки с волнением. Они достигла пика, к которому мчались, когда Харпер скользнул двумя пальцами внутрь нее и вонзил клыки в ее шею одновременно. Дрина громко закричала, когда удовольствие взорвалось над ними.

— Так расскажи мне еще раз про мышь, которую увидела Дрина и которая заставила ее закричать и упасть в обморок.

Дрина повернулась на переднем пассажирском сиденье «БМВ» Харпера и скорчила гримасу Стефани. — Ладно, умница. Ты можешь читать наши мысли и знаешь, что мыши не было. Преодолей это.

— Ну, даже если бы я не могла читать твои мысли, ты же не думаешь, что я купилась бы на всю эту историю с мышью? — весело спросила Стефани. — Я имею в виду, серьезно, грозная охотница, которая падает в обморок при виде крошечной мыши?

Дрина покачала головой и снова посмотрела вперед. Как обычно, Харпер очнулся от посткоитального обморока раньше нее. Он пытался разбудить ее, когда Стефани нашла их на полу кладовки. Она понятия не имела, зачем ему понадобилось выдумывать историю про мышь, когда девушка так легко их читала. Как и следовало ожидать, девушка обо всем догадалась.

— Это был не совсем посткоитальный обморок, — сухо заметила Стефани. — Я имею в виду половой акт….

— Стефани! — возмутилась Дрина и в ужасе повернулась к ней.

— Ну, это не так, — сказала Стефани, защищаясь. — Харпер на самом деле не вставил часть А в часть B. Ну, я полагаю, что была какая-то вставка, но части F нет…

— Откуда ты знаешь, что? — Дрина резко прервала ее поддразнивание.

Стефани закатила глаза. — Мы это уже проходили. Я могу читать твои мысли, помнишь?

— Да, но я об этом не думала, — тут же ответила Дрина, заметив, что Харпер с беспокойством смотрит то на нее, то на Стефани в зеркало заднего вида.

Стефани пожала плечами. — Должно быть. Иначе, как бы я узнала, что вы двое делали?

Дрина молча смотрела на нее, более встревоженно, чем обычно. Она не думала о том, что они с Харпером сделали. Она думала о том, что будет после, о пробуждении на полу. Но Стефани знала, что произошло между ней и Харпером, и, конечно, во всех подробностях. Это должно было смутить ее, но она была слишком обеспокоена тем, что девушка, очевидно, читает не просто мысли, но и реальные воспоминания из ее разума, чтобы беспокоиться сейчас о смущении.

Обычно, чтобы бессмертные могли получить доступ к чьим-то воспоминаниям, они должны были заставить человека, которого они читали, вспомнить их. Стефани, очевидно, могла получить к ним доступ независимо от того, думал о них человек или нет.

— Теперь ты думаешь, что я ненормальная, — грустно сказала Стефани.

— Не урод, — тихо сказала Дрина. — Очевидно, очень одаренная.

Девушка расслабилась и слегка улыбнулась. — Одаренная?

— Очень, — пробормотала Дрина и повернулась лицом вперед, изо всех сил стараясь не думать ни о чем. Способности Стефани были ненормальными, но она не хотела даже приближаться к этой мысли в присутствии девушки. Ей нужно было это обдумать, но подальше от Стефани.

«А еще мне нужно найти возможность поговорить с Харпером», — со вздохом подумала Дрина. Хотя она была и рада, что он не избегает ее этим утром, он сделал это прошлой ночью. А его горячий, а затем холодный прием оставлял ее неуверенной и обеспокоенной их будущим. Она отправилась в Порт-Генри с твердым намерением быть терпеливой, но это было до того, как она встретилась с ним и провела некоторое время. Чем больше Дрина узнавала Харпера, тем больше эмоционально она вкладывала в себя. Да и с самого начала у нее были приличные инвестиции по той простой причине, что он был ее спутником жизни. В тот момент, когда Дрина вошла в коттедж Кейси, попыталась прочесть его мысли, потерпела неудачу и признала, что Маргарет была права, и он действительно был ее спутником жизни, она начала эмоционально привязываться к Харперу. И с каждым разговором, с каждым опытом, которым они делились, эта связь росла. Дрина боялась, что если его вина окажется слишком сильной, чтобы он мог ее отбросить, Харпер причинит ей невосполнимую боль.

— Ты хорошо себя чувствуешь, Стефани? Ты побледнела.

Харпер взглянул на девушку и нахмурился, заметив ее бледность.

— Я в порядке, просто проголодалась, — пробормотала Стефани. — Мы можем остановиться и купить мороженое или что-нибудь еще по дороге? Это успокоит мой желудок.

— Я не думаю, что ты жаждешь такой еды, — серьезно сказала Дрина. — Мы уже несколько часов торчим в торговом центре, а ты растущая девушка. Тебе нужно поесть.

— Я достану холодильник из багажника и положу на заднее сиденье, прежде чем мы уедем. Она может поесть на обратном пути, — пробормотал Харпер, ведя их к ближайшему выходу.

— Я не хочу, есть, — пожаловалась Стефани капризным голосом пятилетнего ребенка.

— Я сказала, что тебе нужно поесть. Желание тут ни при чем, — твердо сказала Дрина.

Харпер не мог не заметить, что нижняя губа Стефани непокорно выпятилась. Он заподозрил, что с такой скоростью им придется драться за то, чтобы заставить девочку поесть, но потом заметил, как она потирает живот, и сказал: — Это заставит твои судороги исчезнуть.

— Все равно, — огрызнулась Стефани, направляясь к выходу.

— Ей просто нужно поесть, — пробормотала Дрина, извиняясь за ее поведение, как будто Харпер мог плохо подумать о девушке.

— Я знаю, — заверил он ее, находя восхитительным, что она защищает девочку, как мать медведя своего детеныша. Затем Харпер обнял Дрину за талию и притянул к себе, чтобы поцеловать в лоб. — Ты будешь хорошей матерью.

Она повернула к нему ошеломленное лицо, затем быстро посмотрела вперед, и Харпер криво улыбнулся. Он предположил, что она еще не рассматривала возможность появления детей. Не то, чтобы он тоже. На самом деле он еще не думал о многом.

Вчерашние слова Андерса настолько потрясли Харпера, что он вернулся в свою комнату и лег в постель, размышляя о том, что может потерять Дрину. Он был так поглощен собственными переживаниями, что даже не подумал, как это может на нее повлиять. О, конечно, она заставила его подумать, что если он не заявит на нее свои права, то может потерять ее из-за какого-нибудь возможного альтернативного спутника, но это казалось таким далеким. В своем высокомерии Харпер полагал, что у него будет шанс вернуть ее в далеком будущем, если его действия прогонят ее сейчас.

Но слова Андерса заставили его беспокоиться о том, что она действительно умрет, погибнет в результате эмоционального потрясения и рассеянности. Возможность напугала его до чертиков и заставила задуматься о том, что было важнее на данный момент. Дженни умерла, и, хотя он чувствовал себя виноватым, он ничего не мог сделать, чтобы вернуть ее или исправить случившееся. Он горевал и терзался чувством вины вот уже полтора года. Сколько еще его совесть будет требовать, чтобы он страдал из-за смерти, о которой он даже не подозревал? Неужели он действительно считает, что должен потерять Дрину, пусть даже временно, чтобы восполнить потерю Дженни? И действительно ли он хотел рискнуть потерять ее навсегда, чтобы удовлетворить свою совесть?

Ответ был отрицательным, и Харпер, наконец, заснул на рассвете, решив, что больше не будет избегать ее. Пришло время отбросить чувство вины и принять свою удачу, потому что он определенно был счастливым сукиным сыном, которому дали второй шанс на счастье с подругой жизни, особенно так скоро. Харпер был не настолько глуп, чтобы думать, что это будет легко. Решение не чувствовать себя виноватым было первым шагом, но он знал, что ему придется время от времени бороться, чтобы придерживаться этого решения. Однако он был полон решимости и был уверен, что сможет это сделать для Дрины.

— Вы двое, поторопитесь. Боже, ты медлителен, как улитка, — пожаловалась Стефани, беспокойно ерзая рядом с машиной.

Харпер услышал, как Дрина раздраженно вздохнула, и сочувственно обнял ее за талию. Потом достал из кармана ключи.

— Вы двое садитесь. Я принесу холодильник, — сказал Харпер, направляясь к задней части машины.

Это Дрина решила взять с собой кровь. Это была еще одна причина, по которой он был уверен, что она будет хорошей матерью. Ему даже не приходило в голову, что Стефани нужно кормиться чаще, чем им. Вынимая холодильник из багажника, он улыбнулся при мысли о Дрине с маленькой Дриной на руках. «Или маленький Харпер», — подумал он, закрывая багажник и открывая заднюю пассажирскую дверцу, чтобы поставить холодильник на сиденье. Или даже оба. Он ухмыльнулся, закрывая заднюю дверь и направляясь к водительской двери.

— А как я должна питаться? У меня нет соломинок, — отрезала Стефани, когда он сел за руль.

— Мы остановимся у закусочной и купим напитки. Ты сможешь использовать соломинки, которые там будут, — спокойно сказал Харпер, заводя двигатель.

Стефани что-то пробормотала себе под нос, но ничего не сказала, и Харпер включил передачу, положив руку на ногу Дрины. Как он и подозревал, ее бедро было твердым, как сталь, поведение Стефани заставило ее нервничать. Но к тому времени, когда он поставил машину в очередь за фаст-фудом, часть этого напряжения осталась под его массирующими пальцами и она значительно расслабилась.

— Чего ты хочешь? — спросил Харпер, приблизив нос к микрофону. — Коку?

— Неважно, — пробормотала Стефани.

— Кока-колу, — весело сказал он и быстро заказал три.

Харпер передал напитки Дрине, которая отдала Стефани ее колу вместе с соломинками. Затем она поставила третий стакан в подставку и сняла крышку, чтобы отпить из самой чашки.

Они немного помолчали, Харпер время от времени поглядывал в зеркало заднего вида, чтобы убедиться, что Стефани действительно ест. Тот факт, что она использовала три пакета один за другим, яростно втыкая в них соломинки, а затем мрачно и упорно всасывая густую красную жидкость, сказал ему, как сильно она нуждалась в крови.

Они почти добрались до Порта-Генри, когда, громко вздохнув, Стефани закончила третью порцию, скомкала пустой пакет и бросила его обратно в почти полный холодильник.

— Чувствуешь себя лучше? — спросила Дрина, поворачиваясь на стуле и робко улыбаясь девушке.

— Да, — призналась Стефани, со вздохом откидываясь на спинку стула, а затем смущенно пробормотала: — Простите, если я была капризной.

Дрина покачала головой. — Мне следовало лучше следить за временем и раньше кормить тебя.

Стефани криво усмехнулась. — Ну, ты же не привыкла иметь детей. Все в твоей семье такие старые.

Харпер взглянул на Дрину, увидев, как по ее лицу пробежала тень беспокойства, и догадался, что это не то, что она подумала, а еще один признак умения Стефани вытягивать информацию из их умов. Становилось все более очевидным, что Стефани обладает какими-то безумными способностями, превосходящими все, с чем он сталкивался раньше.

Посмотрев на дорогу, он увидел, что они приближаются к первому ряду светофоров на пути в Порт-Генри. Он нажал на тормоза… а потом, когда ничего не произошло, применил еще большую силу.

— Что случилось с тормозами? — Стефани внезапно появилась в зеркале заднего вида. Он понятия не имел, откуда она это знает, возможно, у него мелькнула какая-то мысль, но времени на размышления не было.

— Тормоза? — смущенно спросила Дрина.

— Держитесь, — выдавил Харпер, потянулся к аварийным тормозам и выругался, когда это не возымело действия. Он попытался заглушить двигатель, но понял, что слишком поздно: они уже летели на красный свет к перекрестку… и справа от них ревел грузовик, не подозревая об их проблеме и спеша проскочить на зеленый.

Следующее мгновение, казалось, прошло со скоростью сердцебиения и промелькнуло для Харпера, как в замедленной съемке. Он смутно сознавал, что девушки кричат, что он сам выкрикивает имя Дрины и отчаянно тянется к ней, а потом грузовик врезается в пассажирское сиденье, и звук рвущегося металла присоединяется к всеобщему хаосу. Кровь, хлопок и осколки стекла взорвались в салоне машины, их швырнуло, и ос визгом покатились в сторону по дороге на горящей резине, подгоняемые грузовиком. Казалось, это длилось целую вечность, хотя, вероятно, прошла всего минута или две, прежде чем водитель сумел остановить свою машину, а затем все стихло и остановилось.

Харпер открыл глаза и уставился в потолок над своей кроватью, а затем перед его мысленным взором возник образ Дрины, весь в крови, и он резко сел.

— Успокойся, мальчик. Ты в безопасности, — сказал Тедди Брансуик, поднимаясь со стула рядом с кроватью.

Харпер тупо уставился на человека. В его голове снова и снова прокручивались грохот, брызги крови, летящие стекла, дым от горящей резины и все это сопровождалось адским звуковым сопровождением. Крики, вопли, скрежет металла, визг тормозов, а потом мертвая тишина и неподвижность.

Он вспомнил головокружение от удара головой. Едва удерживая себя в сознании, Харпер инстинктивно повернулся к Дрине и застонал от увиденного. Ее окровавленное тело было частично заключено в металл, а остальное, включая ее лицо, было разорвано летящим стеклом.

— Дрина? — прорычал он, отбрасывая воспоминание вместе с одеялами, которыми был укрыт, и, пытаясь встать.

— Она жива. Ты же знаешь, что ваши люди так просто не умирают, — мрачно сказал Тедди.

Харпер немного расслабился, но продолжая подниматься на ноги, спросил: — А Стефани?

— Они обе в своей комнате, за ними ухаживают Тайни и Бо, — заверил его Тедди, протягивая руку, чтобы поддержать Харпера, когда тот покачнулся на ногах. — Думаю, тебе нужна кровь. Рана на голове выглядит не так уж плохо, но ты провел без сознания всю ночь. Наночастицы, вероятно, израсходовали изрядную порцию, чтобы восстановить нанесенный ущерб.

— Всю ночь? — удивленно пробормотал Харпер.

Тедди кивнул. — Я и сам удивился. После того, как мы смыли кровь, мы увидели, что с тобой, похоже, не было ничего страшного по сравнению с девушками. Но удар по голове, должно быть, вызвал какие-то внутренние повреждения, которые требовали большего восстановления. Мы накормили тебя парой пакетов крови, но не хотели давать слишком много и создавая другие проблемы.

Вдруг он нахмурился и спросил: — Если я пойду и принесу еще кровь для тебя, будешь ли ты сидеть и ждать, когда я вернусь, прежде чем пытаться выйти из комнаты?

— Мне нужно увидеть Дрину, — нетерпеливо перебил его Харпер, проходя мимо мужчины.

— Так я и думал, — вздохнул Тедди и, схватив его за руку, повел к двери. — Тогда я провожу тебя в комнату девушек, прежде чем принесу кровь.

Харпер пробормотал «спасибо». Он молчал весь остаток пути по коридору, лестничному пролету и по коридору второго этажа в комнату девушек. К тому времени, как они добрались до места, он уже точно знал, что ему нужна кровь. Он еле держался на ногах. Очевидно, в его голове было больше повреждений, чем казалось, когда его мозг во время аварии скакал внутри черепа, как желе в миске.

Тедди протянул руку, чтобы открыть дверь спальни, и Харпер рванулся вперед, отчаянно желая убедиться, что с Дриной все в порядке. Он заметил измученных Мирабо и Тайни, сидевших у окна. Затем его взгляд упал на первую кровать, и Харпер выдохнул, не осознавая, что до сих пор задерживал дыхание. Дрина был бледна, но в остальном выглядела неплохо, без каких-либо признаков изодранной кожи или раздавленного тела, которые он помнил. Конечно, она была под одеялом, так что, возможно, раны еще не совсем зажили, но она поправится, уверял он себя, переводя взгляд на Стефани. Ведь она сидела прямо позади Дрины со стороны удара грузовика и, без сомнения, получила не менее серьезные травмы, но, как и Дрина, девушка выглядела бледной и неподвижной, но в остальном в порядке. Между двумя односпальными кроватями стояла капельница, с которой свисали два пакета с кровью, каждый с трубками. Одна из длинных трубок изогнулась в руке Стефани, другая спускалась из второго пакета в руку Дрины.

— Сядь, пока не упал, — хрипло сказал Тедди, подталкивая его к кровати, когда Тайни и Мирабо встали.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Мирабо, подходя к нему из-за кровати.

— Я не специалист по твоему народу, но думаю, ему нужна кровь, — ответил за него Тедди, заставляя Харпера сесть на край кровати Дрины.

Мирабо кивнула и повернулась к окну, но Тайни уже открывал холодильник, стоявший под подоконником, и доставал пакет с кровью.

— Что случилось? — спросил Харпер, принимая пакет, поясняя: — После несчастного случая. Как ты нас вытащил?

— Я был первым на месте преступления, — мрачно сказал Тедди. — Мне позвонили из машины, и я сразу поехал. Сначала я не понял, что это вы ребята. Из-за ран и лопнувших пакетов с кровью вас было не узнать, — поморщился он при воспоминании. — Я подумал, что это просто люди, но потом ты простонал имя Дрины, и я посмотрел на вас более внимательно. Как только я понял, что это вы трое, то заблокировал дорогу и позвонил домой, а затем попытаться вытащить вас. Я думал, нам понадобятся челюсти жизни, но потом Бо и Андерс добрались туда и начали вытаскивать металл, как ириску. Но даже им потребовалось много времени, чтобы вытащить Стефани и Дрину. Они обе были в ужасном состоянии. Никогда не видел таких искалеченных тел, трудно было сказать, где кончается плоть и начинается металл, — добавил он, покачав головой. — Никогда в жизни не хочу видеть больше ничего подобного.

— У меня не было тормозов, — раздраженно сказал Харпер, — его старый друг — чувство вины, ползло по нему, когда он задавался вопросом, мог ли он что-то сделать, чтобы предотвратить аварию.

— Да, я знаю, — сказал Тедди, удивив его, а затем объяснив: — Я снял свидетельские показания, и когда они сказали, что ты даже не пытался остановиться, я понял, что что-то не так. Я велел отбуксировать машину в гараж и осмотреть. Механик Джимми позвонил мне за несколько минут до того, как ты проснулся и сообщил, что тормоза были перерезаны.

— Перерезаны? — спросил Харпер, нахмурившись, а затем пробормотал: — У нас не было никаких проблем по дороге в Лондон. Должно быть, это было сделано на парковке, когда мы были в торговом центре.

— Скорее всего, — согласился Тедди, а затем добавил: — Однако эта новость сразу заставила меня задуматься, не выследил ли Леониус Феллер девушку здесь, в конце концов.

Мирабо покачала головой. — Леониус не стал бы ее убивать. Она нужна ему живой для размножения.

— Размножение? — Тедди пронзительно закричал, его испуганные глаза метнулись к пятнадцатилетней девочке.

Мирабо кивнула с напряженным выражением лица. — Чтобы заменить сыновей, которых он потерял, забрав Стефани и ее сестру. Он бы не пытался убить ее, — твердо сказала она. — Это не мог быть он.

— Я не знаю, — медленно произнес Тайни, и когда остальные повернулись к нему, он пояснил, — … он знал, что автомобильная авария, вероятно, не убьет ее. И этот Леониус довольно странный. Он мог бы получить удовольствие, мучая ее, прежде чем забрать.

— Чем больше я слышу об этом животном, тем меньше оно мне нравится, — пробормотал Тедди, глядя на Стефани встревоженными глазами и, без сомнения, все еще думая о том, что какой-то безумец хочет использовать ребенка как племенную кобылу.

— Где Андерс? — внезапно спросил Харпер.

— Он присматривал за тобой вместе со мной, — сообщил ему Тедди. — Как раз перед тем, как ты проснулась, он ушел. На самом деле, я думаю, что тебя разбудил звук закрывающейся двери.

Словно услышав свое имя, дверь спальни внезапно открылась, и вошел Андерс с телефоном в руке. Его взгляд скользнул по Харперу, заметив, что тот уже встал. Бессмертный молча протянул свой сотовый Мирабо.

Все замолчали, просто прислушиваясь. Впрочем, слушать было особенно нечего. — Алло, — сказала Мирабо, коротко выслушав ответ, сказала: — Да, Люциан, — и повесила трубку.

— Ну? — спросил Тедди, возвращая телефон Андерсу.

— Мы должны переключиться на кормление их кровью. Это быстрее, чем капельницы. Люциан хочет, чтобы Стефани и Дрина как можно скорее встали на ноги, — мрачно сказала она, вставая, чтобы подойти к холодильнику и достать два пакета крови. Помолчав, она виновато посмотрела на Тайни и добавила: — И он хочет, чтобы к ночи тебя обратили.

Тайни нахмурился. — Но Джеки хотела приехать, а они с Винсентом приедут только через пару дней.

— Я понимаю. Мне очень жаль, — сказала она с сожалением.

Тайни вздохнул и кивнул. Он взял у нее один из пакетов, но когда она подошла к кровати Дрины, уточнил: — Он сказал почему?

— Он хочет, чтобы мы были готовы ко всему, — ответила Мирабо, наклоняясь к Дрине. Она открыла рот потерявшей сознание женщины и помассировала верхние десны, чтобы выдавить клыки. Как только они соскользнули вниз, Мирабо бросила на них пакет.

— Подержи это для меня, — сказала она Харперу, и он протянул руку, чтобы удержать пакет на месте, Мирабо повернулась, взяла другой пакет у Тайни, повернулась к Стефани, а затем остановилась с пустым взглядом, закрывающим ее лицо. У Стефани не было клыков.

— Она проглотит, если ты выльешь ей кровь в глотку? — спросил Тайни, как будто понимая, в чем проблема.

— Не знаю, — со вздохом призналась Мирабо.

Тайни поколебался, но потом пожал плечами и отошел к другой стороне кровати Стефани. Сев на край, он просунул руку ей под шею и приподнял так, чтобы ее голова оказалась у него на плече. Свободной рукой он схватил ее за подбородок и раскрыл его, прежде чем взглянуть на Мирабо. — Насколько я понимаю, она не захлебнется. Даже если кровь попадет ей в легкие, наночастицы, вероятно, вернут ее. Можно попробовать.

Мирабо поколебалась, но потом кивнула и шагнула вперед. Она поднесла пакет ко рту Стефани и быстро ткнула в него ногтем. Кровь сразу же начала фонтанировать из него.

У Дрины сильно пересохло во рту. Казалось, она заснула с клеем во рту. Очень неприятное ощущение, решила она, сморщив губы и перевернувшись на другой бок, наткнулась на что-то твердое.

Открыв глаза, она тупо уставилась на широкое темное тело перед собой, медленно узнавая мужскую грудь в темной рубашке.

— Ты проснулась, — пробормотал над ее головой Харпер.

Это заставило ее слегка откинуться назад и посмотреть на него. Харпер лежал на боку, лицом к ней. Он сонно смотрел на нее, его лицо выражало облегчение. Ее голова почти уткнулась ему в подбородок, когда она впервые перевернулась, поняла она, улыбнувшись.

— Привет, — сказала Дрина и нахмурилась, услышав звук, вырвавшийся из ее пересохшего горла.

— Тебе нужно больше крови. Он откатился в сторону и сел, потом встал, обошел кровать и скрылся из виду. Дрине пришлось перевернуться на спину, чтобы проследить за ним взглядом, когда он подошел к холодильникам у окна. Он открыл один из них, достал пакет с кровью и вернулся, но, когда она поняла, что они в ее комнате, она обратила свое внимание на соседнюю кровать. Увидев, что Стефани спит, она приподнялась и смущенно прошептала: — Что ты здесь делаешь?

— Ты не помнишь несчастный случай? — спросил Харпер, опускаясь на матрас рядом с ней.

Дрина открыла рот, чтобы сказать «нет», но остановилась, вспомнив. Она втянула в себя воздух, когда ужас нахлынул на нее вслед за воспоминаниями, а затем с гортанным звуком упала на кровать, Ее глаза быстро пробежались по Харперу, чтобы убедиться, что он цел, а затем снова к Стефани. Она выглядела прекрасно. Без отметин, с розовыми щеками и ровным дыханием.

— Она, наверное, тоже скоро проснется, — пробормотал Харпер, протягивая Дрине пакет с кровью.

Дрина села и, подвинув кровать, прислонилась к изголовью.

— Что случилось с тормозами? — спросила она, вспомнив, что Стефани что-то говорила о них перед самой аварией.

Харпер подождал, пока она поднесла пакет с кровью к клыкам, и мрачно сказал: — Они были обрезаны.

Дрина нахмурилась, глядя на пакет во рту.

— Есть некоторые опасения, что Леониус затеял грязные игры, прежде чем забрать Стефани, — признался он. — Значит, все начеку. Люциан хочет, чтобы вы со Стефани поправились, а Тайни обернулся как можно быстрее. Он позвонил Алессандро и Эдварду и попросил их привести своих друзей и помочь, пока не закончится обращение, — добавил он, а затем, видя ее замешательство, пояснил: — Эдвард и Алессандро — это два других бессмертных, которые пришли по объявлению Тедди и подруги Элви Мейбл, помещенному в газетах Торонто.

Дрина сразу кивнула. Харпер рассказал ей во время их двадцатичетырехчасового пребывания в Торонто о том, как он жил в Порт-Генри. Хотя она не узнала имена, когда он упомянул их минуту назад, она поняла, кто эти мужчины, и, что за последние полтора года они стали хорошими друзьями для Харпера.

— Алессандро, Эдвард и их спутницы жизни прибыли несколько минут назад, — сообщил Харпер. — Тедди, Тайни и Мирабо спустились вниз вместе с Андерсом, чтобы поприветствовать их и все согласовать. До этого мы кормили тебя и Стефани пакетом крови за пакетом, пытаясь ускорить исцеление, а до этого вводили кровь внутривенно.

Дрина поморщилась, внезапно поняв, что у него снова пересохло во рту. Чем медленнее кровь поступала в тело, тем медленнее было заживление, но в тоже время этот процесс был менее болезненным. Когда же кровь поступала через клыки, она быстрее попадала в систему и посылала нанороботам мгновенную команду исцеления, но в тоже время это причиняло адскую боль. Она, вероятно, кричала до тех пор, пока полностью не исцелилась.

Она повернулась и снова посмотрела на Стефани.

— Они вливали ей в горло, — тихо сказал Харпер. — Похоже, это сработало.

Дрина кивнула и сняла с клыков опустевший пакет.

— Хочешь еще? — спросил Харпер, вставая.

— Нет. — Дрина криво усмехнулась. — Я думаю, что вода сейчас была бы нужнее.

Он сразу же наклонился и взял стакан с прозрачной жидкостью с прикроватного столика.

— Спасибо, — пробормотала она, принимая его. Дрина с радостью заметила, что рука ее не дрожит, когда она подносит стакан к губам, значит, она не страдает от слабости. «По крайней мере, мне так кажется», — подумала она, одним глотком выпив половину воды. Дрина остановилась, чтобы перевести дух и улыбнуться Харперу, а затем полностью осушила стакан, вернув его своей паре.

Харпер положил его на стол, затем запустил руку в волосы у нее на затылке. Притянув ее к себе, он прижался своим лбом к ее лбу и прошептал: — Мне очень жаль.

Дрина торжественно кивнула, стукнувшись лбом о его нос. — Правильно. Ты должен был повернуть руль так, чтобы твоя сторона машины приняла удар на себя и спасла бы меня со Стефани от всего этого.

Харпер в изумлении отпрянул. — Черт, я об этом не подумал.

— Идиот, — упрекнула его Дрина, закатывая глаза. — Честное слово! Я пошутила. Я бы не хотела этого так же, как ты не хотел, чтобы я получила травму. Это не твоя вина. Мы все в порядке и это самое главное.

Легкая улыбка тронула его губы, и Харпер внезапно наклонился, чтобы поцеловать ее. Испугавшись, что ее дыхание не слишком свежее в данный момент, Дрина замерла, но Харперу было все равно. Когда он углубил поцелуй, она вздохнула и позволила ему уложить себя на кровать.

— Господи, ребята, неужели? Прямо в постели рядом со мной?

Хриплое рычание Стефани заставило их обоих напрячься, а затем Харпер выпрямился, снова поставив Дрину на ноги. Они повернулись и вместе посмотрели на девушку.

— Как ты себя чувствуешь? — тихо спросила Дрина, когда Харпер отпустил ее.

— Пить хочется, — вздохнула Стефани, тоже садясь и протирая глаза.

— Жажда крови или воды? — сразу спросила Дрина.

Стефани поколебалась, потом вздохнула и призналась: — Может быть, обе сразу.

Харпер немедленно встал, чтобы вернуться к холодильнику и принести пакет для девушки, но остановился. — У нас нет соломинок. Мирабо просто воткнула ногти в пакет и позволила крови течь в твое горло.

Стефани немедленно откинула голову назад и открыла рот, очевидно, желая пойти этим же путем, чтобы получить то, что ей было нужно. Когда Харпер заколебался, Дрина поняла, в чем дело, и встала, чтобы помочь. У него не было ногтей. Она поднесла пакет ко рту Стефани и быстро проткнула его, а затем сжала, чтобы жидкость потекла быстрее. Девушка глотала кровь снова и снова.

— Еще? — спросила Дрина, когда пакет опустел. Стефани остановилась, чтобы подумать, но потом покачала головой. Дрина бросила пакет в мусорное ведро, стоявшее между двумя кроватями, взяла второй стакан воды с прикроватного столика и предложила ей.

— Вот это был удар, — пробормотала Стефани, принимая стакан.

— Тормоза были перерезаны, — тихо сказала Дрина, когда Стефани сделала глоток.

— Мило, — сухо сказала девушка и взглянула на Харпера. — Так кого же кроме Дрины ты разозлил?

— Он меня не разозлил, — тут же ответила Дрина и когда Стефани фыркнула, добавила: — Ну, может, я и была немного расстроена после того, как мы вернулись из Торонто, когда он, казалось бы, избегал меня, но я не разозлилась… сильно.

Харпер усмехнулся и обнял ее. — Ну, не волнуйся, дорогая. Я пришел в себя. С этого момента я никогда не буду тянуть время и избегать тебя, чтобы ты больше не злилась и не расстраивалась. По крайней мере, не из-за этого, — добавил он, криво усмехаясь.

— Значит, ты готов принять ее как спутницу жизни? — спросила Стефани с усмешкой.

— А у меня есть выбор? — сухо спросил он.

— Эй, привет! Тебе повезло быть моим спутником жизни, — огрызнулась Дрина, сильно ударив его в живот, и это было нечто большее, чем просто дразнящая ласка.

Харпер поморщился и покачал головой. — Понятия не имею. Всю жизнь с твоим испанским темпераментом? Думаю, это скорее проклятие, чем благословение.

— Не слушай его, Дри, — весело сказала Стефани. — Он просто тебя разыгрывает. Его всегда беспокоило, что Дженни такая холодная. Ему очень нравится твоя страсть.

— Неужели? — с интересом спросила Дрина, но ее глаза были устремлены на Харпера, и она заметила, как его глаза расширились от удивления, как будто он сам только что осознал истинность этих слов.

— О, хорошо, что ты встала.

Дрина оглянулась через плечо и увидела входящую в комнату Мирабо.

— Как у вас дела? Не нужно больше крови? — спросила Мирабо.

— Думаю, в данный момент все в порядке, — ответила Дрина за себя и Стефани.

— Тогда как насчет еды? — спросила Мирабо. — Алессандро и Леонора принесли большую порцию спагетти и связку чесночного хлеба для всех, мы собираемся поесть, прежде чем начнется обращение Тайни.

— А сыр «Пармезан» есть? — спросила Стефани.

— Только что натерли, — заверила ее Мирабо.

— Ням, — Стефани вскочила с кровати и бросилась к двери.

Криво усмехнувшись, Дрина последовала за ней, но замедлила шаг и улыбнулась еще шире, когда Харпер взял ее за руку. Похоже, он действительно имел в виду то, что сказал. Он пришел в себя и не собирался больше бороться с тем, что они были парой.

Дрина помедлила у изголовья кровати в комнате Мирабо и Тайни, потом огляделась и увидела, как остальные члены команды входят в комнату. Это, конечно были, Мирабо и Тайни, Стефани, Андерс и Тедди Брансуик, а потом пришли люди, с которыми она познакомилась всего полчаса назад — Алессандро и Леонора Чиприано, Эдвард и Дон Кенрик.

Алессандро и Леонора, оба с оливковой кожей и длинными темными волосами как брат с сестрой были достаточно похожи внешне. Но брат и сестра никогда не найдут повода прикоснуться друг к другу, как эти двое, пожирающие друг друга бронзовыми глазами, полными любви и желания. Напротив, Эдвард и Дон Кенрик были светлокожие и светловолосые. Они также были более консервативны в своем поведении. Они все еще касались друг друга и обменивались страстными взглядами, но только когда думали, что никто не смотрит. Харпер сказал Дрине, что Эдвард был самым высокомерным и надоедливым ублюдком, которого он когда-либо знал, пока не встретил Дон. То, что он нашел ее, сильно изменило его, и теперь Харпер называл его другом.

«В общем, в этой комнате собралась небольшая армия», — мрачно подумала Дрина, оценивая их численность. И она не слишком удивилась, когда Тайни вдруг сказал: — Разумеется, вам не обязательно быть здесь всем сразу? Разве некоторые из вас не должны быть внизу, наблюдая за дверями и окнами?

— Большинство из нас спустится вниз, как только начнется твое обращение, — сказал Эдвард, напоминая смертному о том, что они, очевидно, решили заранее. — Мы будем по очереди присматривать за тобой, пока все не закончится.

— Да, но почему сейчас вас здесь так много? — нахмурившись, спросил Тайни. — Нам ведь не нужно так много людей? Даже маленькая Стефани, наверное, могла бы прижать меня одной рукой.

Видя страдания на лице Мирабо, Дрина сказала: — Возможно, но ты большой парень, Тайни и довольно сильный для смертного. Как только нано ударят, ты станешь еще сильнее, особенно из-за боли, — она пожала плечами, оставив остальное невысказанным, но думая, что им очень повезет, если он не выбросит кого-нибудь из окна.

— Не волнуйся, сынок. Все будет в порядке, — проворковала Леонора Чиприано, обняла здоровяка и похлопала его по спине, как пятилетнего ребенка, нуждающегося в утешении.

Дрина вопросительно взглянула на Харпера, и тот пробормотал: — Ей позапрошлым летом исполнилось восемьдесят шесть или около того.

Дрина понимающе кивнула. Сейчас женщине можно было дать двадцать пять, но в мыслях она все еще оставалась бабушкой, какой была до своего превращения. Конечно же, для нее Тайни был просто мальчишкой.

— Ну что ж, приступим, — ободряюще сказал Тедди, когда Леонора отпустила Тайни и отступила к Алессандро.

— Верно. Тайни взглянул на Мирабо и, заметив беспокойство на ее лице, погладил ее по щеке. — Все в порядке, Бо. Завтра к этому времени все будет кончено. Или, может быть, на следующий день, — добавил он, нахмурившись. — Маргарет говорила мне, что разные люди обращаются в разные промежутки времени.

— Это правда, — пробормотал Харпер.

Тайни кивнул и огляделся. — Так, вам понадобится веревка, верно?

— Все улажено, — объявил Кенрик. — Мы принесли цепи. Кстати, мы оставили их в гараже. Пойду, принесу.

— Цепи? — спросил Тайни, вытаращив глаза, когда англичанин поспешно вышел из комнаты.

— Да, — кивнул Алессандро. — Люциан говорит, что нам лучше использовать их.

— Иногда необходима веревка, но цепь все же лучше, — перебила Леонора, беря мужа за руку и качая головой, когда он удивленно взглянул на нее. Затем она повернулась к Тайни и добавила: — Они использовали веревку для меня, и я порвала ее на правом запястье еще до конца обращения, а я была просто старухой, поэтому, когда Люциан предложил цепи, это показалось хорошей идеей.

— Верно, — слабо повторил Тайни, но его лицо резко посерело, и Мирабо начала ломать руки от беспокойства, когда до нее дошло, каким опасным может быть это превращение.

Эдвард не стал тратить много времени. Леонора еще не успела договорить, как он вернулся с несколькими кусками тяжелой цепи, состоящей из больших толстых звеньев. Даже Дрина прикусила губу, когда увидела это. Даже слону было бы трудно их сломать.

— Ну что ж, начнем, — сказала она с наигранной бодростью, думая, что лучше просто сделать это, чем откладывать. Чем больше времени смертный будет думать, тем больше будет волноваться.

— Мне нужно переодеться или еще что-нибудь сделать? Или мне просто лечь? — спросил Тайни, и неуверенность в его голосе привлекла ее внимание.

— Возможно, ты захочешь снять футболку, если она тебе нравится, — пробормотала Дрина. — И смени брюки, если тебе жалко с ними расстаться.

Тайни не задавал вопросов, он просто снял футболку. Очевидно, он не слишком беспокоился о брюках, потому что, сразу лег на кровать.

Тедди спросил: — Почему? Что будет с его одеждой? Он же не собирается мочиться или что-то в этом роде?

— Нет, — весело заверила Дрина старшего смертного. — Но наночастицы вытеснят любые загрязнения через его кожу. После этого очень тяжело чистить одежду.

— Я бы тоже так сказала, — пробормотала Стефани с отвращением и поморщившись. добавила. — Когда я обернулась, на мне был мой любимый топ. Я стирала его шесть раз, прежде чем перестала пытаться избавиться от вони. Кровать, на которой я лежала, тоже была испорчена. Они не догадались надеть защитный чехол, прежде чем уложить меня на нее.

Тайни немедленно спрыгнул с кровати, как будто это были горячие угли. Не говоря ни слова, он стянул одеяла и простыни, открыв под ними защитный чехол из пластика с одной стороны и ткани с другой. Стянув простыни, он швырнул их в угол комнаты, оставив только чехол, бормоча: — Нет смысла пачкать простыни Элви.

Эдвард немедленно двинулся вперед с цепями и быстро наполовину бросил, наполовину просунул первую под металлическую раму. Алессандро вытащил ее с другой стороны и подошел к изножью кровати, когда Эдвард повторил эту процедуру. Когда Алессандро закончил продевать цепи под кроватью сверху и снизу, он выпрямился и одобрительно кивнул: — Белла. Очень хорошо.

Тайни что-то проворчал в ответ и забрался обратно на матрас.

Дрина подошла к двум холодильникам, которые Андерс поставил в комнате. — Люциан послал какой-нибудь…

— Зеленый холодильник, — прервал ее Андерс, и Дрина закрыла красный холодильник, в котором была только кровь, и перешла ко второму, зеленому холодильнику. Открыв ее, она кивнула, заметив внутри маленький медицинский чемоданчик. Она знала, что там будут иглы и ампулы с различными лекарствами. Они не помешают Тайни испытать боль, но немного притупят ее и не дадут ему стать слишком активным в худшие моменты. К сожалению, их нельзя было вводить до начала обращения. Дозировка убила бы смертного без помощи наночастиц в его системе. Она выпрямилась и открыла футляр, в котором лежали лекарства.

— Это нано? — осторожно спросил Тайни.

— Нет, — ответила Дрина. — Это наркотики, которые помогут тебе пройти обращение.

Тайни нахмурился, а Стефани, очевидно, прочитав его мысли, пискнула и сказала: — О, поверь мне, ты действительно захочешь наркотики. Они мало что делают, но все же лучше, чем ничего.

Леонора и Дон кивнули в знак согласия. Они и Стефани были единственными обращенными. Остальные родились бессмертными и избежали этой необходимости. Тайни знал это и смотрел с одного торжественного лица на другое, прежде чем прочистить горло и спросить: — Ну и что я могу ожидать здесь?

Когда пожилые женщины заколебались, Стефани поморщилась и честно сказала: — Такое чувство, что тебя разрывают на части изнутри, и я думаю, что это то, что делают наночастицы. — Она вздохнула и добавила: — Но хуже всего кошмары.

Тайни поднял брови. — Кошмары?

— Или галлюцинации, — с несчастным видом сказала Стефани. — Я была в горящей реке крови. Пламя прыгало вокруг меня, а течение, подхватив, тащило вниз. Я не могла выбраться, а мимо все проплывали и проплывали изуродованные и раздутые трупы. Я все кричала и кричала. А потом течение быстро потянуло меня вниз, и я задохнулась от горящей крови. Когда я проснулась, все было кончено, — вздрогнула она, вспоминая.

— Мне тоже снились кошмары, — удивилась Леонора.

— И мне тоже, — объявила Дон. — Интересно, это мозг пытается понять, что происходит внутри твоего тела или что-то другое?

Дрина промолчала, но подумала, что это возможно. Каждый раз, когда она разговаривала с обращенными людьми, им снились одни и те же или очень похожие кошмары. Реки крови, огня, трупов, проплывающих мимо, а потом течение утаскивало их под воду то ли вместе с трупами, то ли без. У них возникало ощущение, что они тонут в крови, которую нечаянно проглотили, когда кричали от ужаса. Всегда одно и то же, с небольшими вариациями.

— Почему бы нам не оставить это сейчас и сделать это в другой раз, — нахмурилась Мирабо.

Тайни удивленно взглянул на нее, заметив, что она дрожит, и взял ее за руку. — Все в порядке, Бо, — пробормотал он. — Лучше сделать это сейчас. Если это цена за то, чтобы быть с тобой, то… лучше просто сделать это.

Он поднес ее руку к губам и нежно поцеловал, затем перевел взгляд с Андерса на Дрину. — Так, где же выстрел с наночастицами? Дайте его мне, и покончим с этим.

Дрина почувствовала, как ее брови поползли вверх, и вопросительно посмотрела на Мирабо.

— Мы не обсуждали процесс обращения, — со вздохом призналась женщина, хотя Дрина полагала, что об этом ей не стоит беспокоиться. Вопрос Тайни показал, что это не так.

— Ну? — крикнул Тедди. — Где выстрел? Отдайте его мальчику. Не заставляйте его сидеть здесь и волноваться о том, что будет. Просто покончите с этим.

— Выстрела нет, — тихо сказала Дрина.

— Нет выстрела? — Тайни и Тедди эхом отозвались друг от друга.

— Бо должна отдать тебе свои нано, — серьезно объяснил Харпер.

Когда Тайни вопросительно взглянул на Мирабо, она заколебалась, но потом открыла рот, выпустила клыки и поднесла запястье ко рту.

— Что ты делаешь? — спросил Тайни, хватая ее за руку, чтобы остановить. — Ты не должна кусать себя.

— Должна, — тихо ответила Мирабо.

— Нет, ты не понимаешь, — тут же ответил Тедди. — Тайни прав. Это не чертов фильм про вампиров. У Дрины есть иглы. Она может просто взять немного крови из тебя и выстрелить в Тайни, и, вуаля, дело сделано.

— Это не сработает, — заверила его Дрина. — Это будет просто кровь. Никаких наночастиц. Или, по крайней мере, их будет недостаточно, чтобы начать обращение.

— Что? — недоверчиво спросил старик. — Как это возможно?

Когда Дрина вздохнула, объяснил Харпер: — Подумай о них, как о крысах в клетке зоомагазина. Владелец магазина открывает клетку, протягивает внутрь лопатку, а все крысы разбегаются по углам клетки, чтобы их не вытащили из их милого безопасного домика. Наночастицы делают то же самое, когда что-то прокалывает нашу кожу иглой, ножом или клыками. Они запрограммированы держать на пике тело бессмертного, а они не могут этого сделать, если покинут тело. Вот почему вы не найдете их в слезах, моче, сперме или любом другом материале, который естественным образом покидает тело бессмертного. Так что если вы воткнете иглу в любого из нас, наночастицы немедленно эвакуируются из этой области.

— Нет, нет, нет, — твердо сказал Тедди. — Насколько я понимаю, нашу Элви обратили, когда какой-то вампир был ранен в аварии, и кровь просто попала ей в рот.

— Рана, подобная той, о которой ты говоришь, и Мирабо, разрывающая запястье, подобны тому, как кто-то срывает стенку крысиной клетки и переворачивает ее, выбросив содержимое. Это неожиданно. Наночастицы в этой области будут застигнуты врасплох и сметены потоком крови. По крайней мере, вначале, — сухо добавила Дрина. — Если рана недостаточно большая или она слишком медленно прижимает ее к его рту, ей придется сделать это дважды или даже больше, чтобы дать ему достаточно наночастиц, чтобы начать процесс.

— Варварский способ, — Тедди хмыкнул и покачал головой. — Не понимаю, почему бы тебе просто не смешать партию этих проклятых наночастиц и не сохранить их для превращения людей.

— Потому что никто не смог повторить этот процесс, — сухо ответила Дрина.

— Что? — Тедди изумленно уставился на нее. — Их сделали вы и должны быть в состоянии сделать еще больше.

— Только не мы, — весело сказала Дрина. — Наши ученые проверили их на морских свинках.

— Вы хотите сказать, что никто из ваших ученых не опробовал это на себе? — недоверчиво спросил Тедди. — В это трудно поверить. Это была их идея, и они, конечно же, хотели быть всегда молодыми и здоровыми. Наверное, поэтому они их и придумали.

— Возможно, — мягко сказала Дрина. — Но, очевидно, они не хотели рисковать, пробуя это сами, пока не усовершенствуют их на других, но Атлантида пала прежде, чем они решили, что они совершенны. Она пожала плечами. — Они все умерли осенью. Сегодня ученые пытаются воспроизвести этот процесс, но пока безуспешно.

— Так вот как вас обратили? — с ужасом спросил Тедди у Дон и Леоноры.

Обе женщины молча кивнули.

— Варварство, — с отвращением повторил Тедди, потом вздохнул и посмотрел на Мирабо. — Ну, тогда, я думаю, тебе лучше не затягивать с этим.

Она кивнула, но Тайни все еще держал ее за руку. Он неуверенно сказал: — Звучит болезненно.

— Не так больно, как обращение, — серьезно сказала она. — И я бы прошла через это и многое другое, чтобы сохранить тебя как свою половинку.

Тайни вздохнул и неохотно отпустил ее запястье. Мирабо не колебалась и не дала ему шанса передумать. Как только он отпустил ее руку, она поднесла ее ко рту. К тому времени, как ее запястье коснулось зубов, клыки уже вылезли наружу, и она впилась в него зубами, как собака, не только прокусывая плоть, но и разрывая ее, а затем, оторвала приличный лоскут, так что он свисал с ее руки, как порванный карман. Когда из открытой раны хлынула кровь, она повернула ее, чтобы прижать ко рту Тайни.

— Я принесу бинты, — пробормотал Харпер и направился к двери в ванную.

Дрина рассеянно кивнула, но ее внимание было приковано к Тайни. Несмотря на то, что он знал, что произойдет, внезапность и жестокость происходящего, казалось, застали его врасплох. Он инстинктивно попытался отстраниться, когда Мирабо прижала рану к его рту, но он почти сразу же взял себя в руки и позволил ей сделать это. И все же он поперхнулся, когда кровь хлынула ему в рот, без сомнения, не в силах подавить естественное отвращение при мысли о том, что придется пить чью-то кровь.

— Ты должен глотать. Постарайся расслабиться, — тихо сказала Дрина. Тайни встретился с ней взглядом поверх руки Мирабо. Увидев страдание в его глазах, Дрина инстинктивно скользнула в его сознание, чтобы помочь, успокоить его мысли и заставить его тело расслабиться, чтобы он мог проглотить как можно больше крови, прежде чем наночастицы остановят кровотечение.

Дрина понимала, что в его голове, как и в ее собственной, поток крови начал замедляться. Он быстро превратился в тонкую струйку, а когда совсем прекратился, она отпустила его разум.

Тайни немедленно оторвался от руки Мирабо и откинулся на матрас.

— С тобой все в порядке? — с беспокойством спросила Мирабо, едва ли заметив, что Харпер вернулся с бинтами и занялся ее раной. — Тайни?

Кивнув, он поднял голову и выдавил улыбку. — Я в порядке. А ты?

Его взгляд скользнул по ее запястью, но Харпер уже перевязал его. И все же он поморщился, увидев белую полоску, а потом вздохнул и спросил: — Сколько времени обычно требуется, чтобы начался процесс?

— У разных людей по-разному, — пробормотал Харпер, кладя рулон бинтов на прикроватный столик. — У одних это начинается сразу, у других проходит какое-то время, прежде чем они заметят разницу, а иногда это просто очень медленное начало, которое постепенно накапливается.

— Как ты себя чувствуешь? — обеспокоенно спросила Мирабо.

Тайни криво усмехнулся, оглядывая круг озабоченных лиц. Но пожал плечами. — Хорошо. Я не чувствую никакой разницы. Я думаю, что буду одним из тех медленно растущих ребят. Я… — он сделал паузу, глаза внезапно расширились, а потом он забился на кровати в конвульсиях.

— Цепи! — крикнул Харпер, когда Тайни забился в конвульсиях, и комната внезапно наполнилась суетой, когда группа разделилась на пары. Леонора и Алессандро бросились к правой ноге Тайни, Эдвард и Дон схватили его за левую, Мирабо и Андерс схватили за правую руку, а Харпер поспешил вокруг кровати, чтобы присоединиться к Дрине, державшей Тайни под левую руку, в то время как Тедди и Стефани пытались протиснуться между остальными, чтобы помочь.

Даже с двумя бессмертными на руках и ногах трудно было приковать Тайни. Его тело бешено колотилось, дергая конечностями. И только когда Тедди бросил попытки помочь ухватиться за одну из ног Тайни, они продвинулись вперед. Харпер увидел, как старый смертный выпрямился и обошел людей, столпившихся вокруг кровати. Тем не менее, он был совершенно не готов к тому, что мужчина внезапно схватит Стефани и бросит ее на грудь Тайни. Затем он быстро забрался на кровать и сел на Тайни рядом с ней. Эти двое цеплялись изо всех сил, когда человек-гора брыкался и бился под ними, умудряясь оставаться на месте и давить на него, ослабляя его движения достаточно долго, чтобы остальные успели надеть цепи.

В тот момент, когда Харперу удалось схватить запястье, с которым они с Дриной боролись, она протянула руку и схватила пакет с наркотиками, который уронила. Она быстро приготовила укол и воткнула его в руку Тайни, толкнув поршень шприца. И все же прошло еще мгновение, прежде чем сопротивление Тайни ослабло.

— Ну, вот, — вздохнул Тедди, вытирая пот со лба и слезая с Тайни. Засунув платок в карман, он повернулся и помог Стефани слезть, пробормотав: — Это было захватывающе. Как езда на диком мустанге.

Харпер слабо улыбнулся. — Ты быстро придумал, как сесть на него.

— Я не знал, что еще делать.

Тедди покачал головой и, переводя взгляд с одного лица на другое, сказал: — Наверное, уже поздно об этом говорить, но мне кажется, было бы разумнее сначала заковать его в цепи, прежде чем кормить кровью.

Дрина поморщилась. — По-моему, жестоко приковывать их цепями раньше, чем это необходимо, и обычно ты получаешь больше времени, чем сейчас. Как правило, они не начинают обращаться так быстро.

— Право… что ж…

Он снова покачал головой и направился к двери, бормоча: — Правильно, что ж, — он снова покачал головой и подошел к двери, пробормотав: — Мне нужно выпить.

— Она хорошая девочка.

Дрина оторвала взгляд от Стефани, которая заснула в кресле, и кивнула в ответ на слова Мирабо. Они решили разделиться на четырехчасовые смены. Харпер и Дрина дежурили в первую смену вместе с Мирабо. Стефани тоже была там, в основном потому, что подросток отказался уходить. Ей, похоже, нравился Тайни, и она с тревогой наблюдала за ним, пока не выдохлась и не задремала в кресле. Она сделала это за пять минут до того, как Харпер уснул в своем кресле рядом с Дриной.

Дон, Эдвард и Андерс собирались взять на себя вторую четырехчасовую смену, причем Андерс должен был отвечать за наркотики, которые Дрина давала Тайни каждые двадцать минут с начала испытания.

Леонора, Алессандро и Тедди должны были дежурить в третью смену. Леонора, которая, как выяснилось, была медсестрой, прежде чем двадцать лет назад уйти на пенсию. Поэтому она взяла на себя прием лекарств.

Мирабо должна была отдыхать во вторую и третью смену, но Дрина подозревала, что женщина будет настаивать на том, чтобы остаться с Тайни. Это было то, что сделала бы она, если бы там лежал ее спутник жизни.

— Кажется, она любит тебя и Тайни, — наконец пробормотала Дрина в ответ на замечание Мирабо. За последние несколько дней Стефани часто вспоминала другую пару. Он всегда это были Бо и Тайни…

— То же самое относится и к вам двоим, — тихо сказала Мирабо. — Я думаю, это потому, что она отчаянно пытается привязаться к кому-то. Она сейчас довольно одинока.

Дрина кивнула и снова посмотрела на девушку.

— У нее много вопросов, — пробормотала Мирабо, снова привлекая ее внимание. Встретившись взглядом с Дриной, Мирабо поморщилась и объяснила: — Она на самом деле мало что знает о том, кем она является сейчас. У нее была только сестра, и Дани пошла к Декеру, чтобы получить ответы. Но, так как они были новыми спутниками жизни, то неизменно отвлекались и никогда не удосуживались ответить ей, а потом она перестала задавать вопросы. Единственной другой бессмертной женщиной, с которой она до сих пор общалась, была Сэм, а Сэм и Мортимер тоже новые спутники жизни, так что…

— Сэм не обращена.

Обе женщины остановились и посмотрели на Стефани, когда она сделала это заявление, предупреждая их о том, что она уже проснулась.

Мирабо некоторое время тупо смотрела на девушку, а потом сказала: — Сэм и Мортимер вместе с прошлого лета. Мортимер тут же обратил бы ее.

Стефани покачала головой и потянулась. — Сэм отказалась, потому что не хотела через десять лет оставлять сестер.

Когда Мирабо нахмурилась из-за этой новости, Дрина с удивлением спросила, — Мортимер глава Североамериканских силовиков, верно?

— Да, под руководством Люциана, — пробормотала Мирабо.

— А ты? — спросила Дрина.

Мирабо кивнула.

— Так ты не встречалась с Сэм? Я имею в виду, если она живет в доме силовиков, то тебе приходилось ходить туда довольно часто. Конечно, ты бы встретила ее и поняла, что она смертная?

Мирабо нахмурилась, и вместо нее ответила Стефани, весело заметив: — Бо избегала дома с тех пор, как я приехала. Она шла прямо в гараж, когда ей нужно было встретиться с Мортимером. А Сэм появилась на сцене всего за несколько дней до нас с Дани, так что я сомневаюсь, что она встречалась с ней больше одного раза из-за того, что пыталась избегать меня.

Мирабо посмотрела, всполошились, и быстро произнесла: — Это не так, Стефани.

— Я знаю, — сказала Стефани, и ее юмор улетучился. — Это была просто моя ситуация. Потерять семью и все такое. Это напомнило тебе о твоей собственной потере, и поэтому ты старалась избегать меня, чтобы не думать об этом.

Дрина с любопытством взглянула на Мирабо. — Ты тоже потеряла семью?

— Это было очень давно, — тихо сказала Мирабо, ее взгляд вернулся к Тайни, когда он беспокойно зашевелился. Она протянула руку и провела пальцами по его щеке. Ее прикосновение, казалось, успокоило его.

— Родители Дрины были убиты, когда Рим вторгся в Египет, но у нее остались все ее братья и сестры, — продолжила Стефани.

— Откуда ты знаешь это? — удивленно спросила Дрина.

— Ты только что подумала об этом, — пожала плечами Стефани.

Дрина молча посмотрела на нее. Она была почти уверена, что не просто подумала об этом, хотя предполагала, что это могло быть в ее подсознании. — Ты читала мысли Харпера во время аварии? — спросила она, вспоминая несчастный случай. — Ты читала его мысли? Так ты поняла, что с тормозами что-то не так?

— Я же сказала вам, я действительно не читаю вас, ребята. Вы выкрикиваете мне свои мысли, — сказала она, выглядя смущенной. А затем призналась: — За исключением Люциана. Мне нужно немного сосредоточиться, чтобы прочитать его.

— Немного сосредоточиться? — спросила Дрина, прищурившись.

Стефани пожала плечами. — Да. Для большинства людей, как смертных, так и бессмертных, это как чертово радио, играющее на полную громкость, но я не могу ни выключить его, ни выключить. Но с Люцианом мне нужно сосредоточиться, чтобы услышать, о чем он думает и с Андерсом тоже.

— Андерс? — резко спросила Дрина, понимая, что ее голос прозвучал резче, чем она хотела. Люциан все еще был относительно новичком в игре «спутник жизни», а новые спутники жизни, как известно, легко читаются, что могло бы объяснить то, что говорила Стефани. Однако Андерс был стар. Даже Мирабо, вероятно, не могла его прочитать. А Стефани, которая была бессмертной всего шесть месяцев, могла.

Дрина взглянула на Мирабо и увидела обеспокоенное выражение на ее лице, отражающее ее собственное беспокойство.

— Ну, мы уже знали, что ты обладаешь сумасшедшими навыками, когда дело доходит до чтения мыслей, — мягко сказал Харпер, очевидно, разбуженный их разговором. Его рука накрыла руку Дрины и мягко сжала, предупреждая.

Получив сообщение, она попыталась избавиться от беспокойства и в уме, и в выражении лица, заметив, что Мирабо внезапно сделала то же самое. — Ты мастер читать мысли. Ты заметила какие-нибудь новые навыки после обращения? — продолжал Харпер.

— Какие, например? — спросила Стефани, чувствуя себя неловко.

— Любые, с тех пор, как тебя обратили, — легко ответил Харпер. — Некоторые неполнозубые имеют особые таланты, которых нет у других бессмертных. Может быть, ты один из одаренных.

Она прикусила губу, но затем призналась: — Ну, я знаю, когда рядом спутники жизни, и обычно, кто чей. Как будто я знала, что Дон и Эдвард были парой, и Алессандро и Леонора тоже.

— Неужели? — удивленно спросила Дрина. — Как?

— Между ними существует некое подобие электричества, и эта энергия исходит от них, — сказала она, а затем нахмурилась и попыталась объяснить: — Самое близкое, с чем я могу сравнить, это то, что исходит от мобильных телефонов, спутников и прочего. Я это чувствую… волны или потоки чего-то. Это то же самое, что есть между спутниками жизни. Как будто миллион наночастиц рассылают между собой текстовые сообщения.

Разочарование отразилось на ее лице, когда она добавила: — Я не знаю, как это описать лучше. Но в любом случае, как только Дри появилась здесь, я поняла, что она принадлежит Харперу, потому что ваши наночастицы начали жужжать.

— Интересно, именно так Маргарет пытается найти пар, — задумчиво произнесла Мирабо. — Может быть, она тоже улавливает эти волны.

— Но Маргарет может найти их и без того, чтобы они находились в одной комнате. Я была в Нью-Йорке, а Харпер был здесь, в Канаде, когда она решила, что я подойду ему. Она бы не почувствовала волн между нами, — нахмурилась Дрина.

Стефани пожала плечами. — Ну, она, вероятно, поняла, что вы оба издаете одни и те же звуки.

— Звуки? — мягко спросил Харпер.

Она снова выглядела расстроенной. — Не знаю, как это назвать. Возможно, частоты.

— Маргарет не может найти пары, настроившись на эти частоты, — внезапно поняла Мирабо. — Тайни смертен. На самом деле, большинство найденных ею спутников жизни с бессмертными были смертными. В смертном еще не было нано, с которыми можно было бы общаться.

— Верно, — пробормотала Дрина, затем взглянула на Стефани и спросила: — Ты смогла сказать, что Тайни и Мирабо были парой?

Она кивнула.

— Как? — спросила Мирабо.

— Электричество, которое вы излучаете, одно и то же.

— Электричество? — нахмурившись, спросила Дрина. Девушка упоминала электричество и энергию раньше, но она думала, что просто использовала два разных термина, чтобы попытаться описать одну и ту же вещь.

— Да. Ну, я называю это электричеством, — сказала она со вздохом, который говорил о ее разочаровании из-за того, что она не знала подходящих терминов для того, что она пыталась объяснить.

Дрина подумала, что это все равно, что пытаться объяснить слепому цвета. Однако подросток изо всех сил пытался заставить их понять.

— Это тоже энергия, но не такая, как волны. Эта более физическая энергия, как ударная волна. От этого у меня волосы на затылке встают дыбом. Это не так уж плохо, когда рядом только одна пара спутников жизни, но сегодня, когда в доме так много супружеских пар — это как будто мой палец застрял в розетке.

— Звучит не очень-то приятно, — озабоченно заметила Дрина.

— Это не так, — устало сказала она. — Но проще, когда рядом одна пара. А с таким количеством людей в доме, это как несколько радиостанций, играющих одновременно, да еще и с разной музыкой. Это сводит меня с ума и изматывает.

— Ты должна была об этом сказать, — нахмурилась Мирабо.

— Почему? — спросила Стефани почти с негодованием. — Ты ничего не можешь с этим поделать.

— Мы этого не знаем, — сразу же ответила Мирабо. — Может быть, если ты поднимешься на верхний этаж, а мы останемся на первом, тебе будет легче.

— Ее нельзя оставлять одну, — напомнила Дрина.

— Кроме того, это не имеет значения, пока я с вами, — заверила ее Стефани. — Пол и стены, кажется, не мешают этому процессу, по крайней мере, внутри. Хотя выход на улицу помогает немного заглушить это, если вы все находитесь внутри. Но не знаю почему.

— Это старый викторианский дом с двойными внешними стенами, — тихо сказал Харпер и, когда Дрина приподняла бровь, пояснил: — Если ты когда-нибудь смотрела на кирпичи снаружи дома, то в каждом ряду три или четыре кирпича нормального одинакового размера, а затем маленький кусочек и так далее. Это потому, что в доме две стены — внешняя и внутренняя. Маленькие кирпичи на самом деле это те, которые соединяют внешнюю стену с внутренней. Это сделано для хорошей изоляции или типа того… — Он пожал плечами, а затем предположил: — Двойной кирпич и штукатурка поверх него, вероятно, создают больше защитного барьера для Стефани.

— Ребята, вы не позволите мне выйти наружу на пару минут? — с надеждой спросила Стефани. — Даже несколько минут передышки помогут.

Дрина переглянулась с Мирабо и сразу поняла, что другая охотница, как и она сама, хочет, но не может сказать «да». Особенно когда они были в состоянии повышенной боевой готовности. Сначала они должны были подумать о безопасности Стефани.

— В этом нет необходимости, — внезапно сказал Харпер, выпрямляясь на стуле. — Крыльцо рядом со спальней Элви и Виктора была пристройкой после того, как дом возвели. Они изолировали ее и поставили там электрический обогреватель, но стена между ней и комнатой Элви — это оригинальная конструкция с двойными стенами. В этом отношении она ничем не хуже, чем снаружи, за исключением того, что отапливается, меблирована, имеет телевизор и музыкальную систему, и все остальное.

Он улыбнулся и объяснил: — Элви и Виктор немного принарядили ее, чтобы использовать как свою личную гостиную, когда им захочется побыть вдвоем.

— Почему бы вам двоим не взять Стефани и не посмотреть кино или что-нибудь в этом роде? — улыбнулась Мирабо. Когда Дрина заколебалась и посмотрела на Тайни, Мирабо взглянула на часы и сказала: — До следующей смены осталось всего пятнадцать минут, а Тайни, кажется, достаточно спокойным. У нас все будет хорошо.

— Через пять минут нужно сделать следующий укол, — сказала Дрина, взглянув на часы. Я приготовлю его и отдам перед уходом. Встав, она оглянулась через плечо на Стефани и предложила: — Почему бы тебе не сбегать вниз и не принести нам, чего-нибудь перекусить? Может еще выбрать фильмы из коллекции DVD в гостиной.

— Да! — повеселев, сказала девушка, очевидно, в перспективе передышки от постоянных голосов и энергии. Она встала и выбежала из комнаты.

Пока Дрина готовила шприц, в комнате ненадолго воцарилась тишина, а затем Мирабо торжественно произнесла: — Это нехорошо.

— Нет, — со вздохом согласился Харпер.

Дрина промолчала. Она знала, что они имели в виду. Способности подростка. Стефани пыталась управлять ими, как будто они особым даром, которым она была благословлена, но правда заключалась в том, что это могло быть и проклятием.

В их обществе было очень мало эдентатов, большинство из них остались еще со времен падения Атлантиды или вскоре после этого. Очень немногие пришли позже, по той простой причине, что мужчины никогда не превращались в смертных. Если они находили смертного спутника жизни, совет поручал бессмертному превратить этого смертного, а не создавать другого эдентата с дефектными наночастицами. Любое их потомство тоже становилось бессмертным. То же самое можно было сказать и о женщинах-эдентатах, за исключением того, что если бы у них были дети, то ребенок принял бы кровь матери и наночастицы, и таким образом будет эдентировать. Совет не запрещал им иметь детей, но большинство сами отказывались это делать, опасаясь, что их потомство умрет или будет убито как сумасшедшее. Родилось несколько человек, но со времен падения Атлантиды их было не больше горстки. Они были редкостью. Мало что было известно и о безумии, которое превращало эдентата в ужасного неклыкастого. Однако ходили разные слухи и легенды…

Дрина всегда пренебрегала слухами, как историями о привидениях, рассказанными у костра, но теперь задавалась вопросом, не является ли причиной этого постоянная бомбардировка мыслями людей, энергетическими волнами и электричеством, о которых говорила Стефани. Она надеялась, что нет. Ей нравилась Стефани, и она не хотела бы видеть, как ее усыпляют, как бешеную собаку.

— Нужно сказать Люциану, — тихо сказала Мирабо. Дрина промолчала, и она добавила: — Может, он знает, как ей помочь.

Дрина поджала губы и наклонилась, чтобы сделать Тайни укол. Однажды Люциан сказал, что если бы он мог что-то сделать для Стефани, он бы сделал, она не сомневалась в этом. Но если нет, он без колебаний убил бы девушку.

— Ее нужно научить блокировать мысли, — мрачно сказала Дрина, выпрямляясь. — Никто раньше об этом не беспокоился. Но научить ее, как защитить себя от мыслей других бессмертных необходимо. И я лучше сначала попробую сделать это, чем расскажу Люциану.

— Честно говоря, я тоже, — тихо призналась Мирабо. — Но если Люциан придет сюда и прочтет, что мы знали, что что-то не так, и ничего не сказали…

— Я возьму на себя ответственность за это решение, — объявила Дрина, поворачиваясь, чтобы избавиться от иглы, которую только что использовала, и тут ее внезапно осенила мысль, и она улыбнулась, указывая: — Вы не дежурные технически больше так или иначе. Мы с Андерсом сейчас на службе.

— Да, но мы вроде как вернулись из-за того, что тормоза были перерезаны, — неохотно заметила Мирабо.

Дрина нахмурилась. — Он действительно сказал, чтобы вы вернулись на службу? Я думала, он просто сказал, чтобы мы со Стефани окрепли, и ты обратила Тайни, потому что хотел, чтобы все были готовы.

Губы Мирабо медленно изогнулись в улыбке. — На самом деле, ты права.

— Значит, ты не на дежурстве, — решила Дрина. — Это моя проблема. И я ему не скажу.

Мирабо улыбнулась, и на ее губах появилось беспокойство. — Он будет так зол на тебя.

Дрина коротко рассмеялась. — Характер дяди Люциана меня не беспокоит. Ну, во всяком случае, не очень сильно, — призналась она и добавила: — Я работаю на Европейский совет. Я здесь только ради одолжения. У него действительно нет юрисдикции надо мной.

— Мило, — улыбнулась Мирабо и посмотрела на открывшуюся дверь.

— У меня есть попкорн и содовая для каждого из нас, и я выбрала три фильма, — объявила Стефани, влетая в комнату с полными руками. — Боевик, ужасы и комедия. Я подумала, что мы можем проголосовать за то, что посмотреть.

Она оглянулась через плечо, когда они услышали шаги на лестнице, и добавила: — Остальные идут сменить нас. Вы готовы?

Крыльцо, о котором упоминал Харпер, было прямоугольным и тянулось вдоль стены дома в сторону от дороги на втором этаже. Верхняя половина трех наружных стен состояла в основном из окон, но имелась и тяжелая дверь с относительно новым засовом. Она вела на веранду, и Дрина смутно припомнила, что видела снаружи сетчатую дверь, когда проходила по веранде. Что касается окон, то они были старомодными, высокими и узкими, с деревянными рамами, которые открывались, а не поднимались или сдвигались в сторону, как более современные окна. Их экраны были сняты на зиму и стояли у стены. Хотя стены были изолированы, было довольно холодно, когда она, Харпер и Стефани вышли на крыльцо.

— Здесь довольно быстро все прогревается, — заверил их Харпер, направляясь в угол, чтобы включить мощный электрический обогреватель.

Дрина кивнула и огляделась по сторонам, пока Стефани выкладывала свои лакомства на кофейный столик между диваном, стоявшим под окном, и телевизором, стоявшим напротив. Нахмурившись, Дрина крепко сжала губы, обдумывая уязвимые места, а затем сказала: — Стефани, принеси себе кучу подушек и, может быть, одеяло. Все, что ты думаешь, нам нужно, чтобы на полу было удобно. Я не хочу, чтобы ты стояла перед окнами.

— Хорошо, — легко согласилась Стефани, не желая поднимать шум и рисковать упустить возможность побыть вдали от остальных. — Я принесу достаточно, чтобы вы могли присоединиться ко мне, если захотите.

— Я не подумал об окнах, — извиняющимся тоном сказал Харпер, оглядываясь по сторонам, пока Стефани медленно шла в дальний конец комнаты, осматривая окрестности.

Вероятно, днем отсюда открывался очаровательный вид, да и ночью тоже было красиво. Тем не менее, с включенным светом в комнате, они были выставлены на всеобщее обозрение для тех, кто осмелится взглянуть на окна.

— Все будет хорошо, — пробормотала Дрина. — Мы просто убедимся, что Стефани спрячет голову под подоконником, и, может быть, выключим свет, чтобы свет падал только с экрана телевизора. В любом случае, это весело, если мы будем смотреть ужастик.

— Ужастик, да? Ты за это голосуешь? — спросил Харпер у ее уха, и она удивленно обернулась, обнаружив, что он пересек комнату, чтобы присоединиться к ней. Когда он схватил ее за бедра и притянул к себе, она улыбнулась и обвила руками его шею.

— На самом деле, я одинаково люблю боевики, комедии и ужасы, — пробормотала она, когда он уткнулся носом в ее ухо.

— А как насчет порно?

Испуганный смешок сорвался с губ Дрины, и она отстранилась, чтобы посмотреть на него. — Боюсь, я никогда их не видела. Они просто казались неинтересными, когда я так долго не занималась сексом.

— Я тоже никогда их не видел, — признался он с усмешкой, а затем добавил, понизив голос: — Кроме тех, что крутились у меня в голове с того самого дня, как ты приехала в Порт-Генри.

— Неужели? — с интересом спросила Дрина, отодвигаясь от него и невольно прижимаясь бедрами к его бедрам. — А что происходит в тех порно, которые крутятся у тебя в голове?

— О, много чего, но в основном я облизываю, покусываю и целую тебя от кончиков пальцев ног до макушки, а потом переворачиваю тебя и делаю это снова, — прорычал он и наклонил голову, чтобы поцеловать ее.

Дрина сразу же открылась ему, ее тело нетерпеливо подалось вперед в ответ на его слова. Они возбудили ее, и она обнаружила, что образ, который он нарисовал, заполняет ее разум. Дрина провела руками от его груди до паха, чтобы найти растущую твердость члена.

Харпер зарычал ей в рот и прижал ее спиной к окну, его собственные руки прошлись по ее телу сквозь одежду, прежде чем опуститься на ее грудь и сжать почти болезненно, свидетельствуя о его собственном возбуждении.

— Я люблю твое тело, — пробормотал он, отрываясь от ее губ, чтобы исследовать ее шею и ухо, когда его рука скользнула между ее ног. — Ты должна все время быть голой.

Дрина, задыхаясь от смеха, убрала руку с его эрекции и поймала его за руку, напоминая: — Повсюду окна и возвращается Стефани.

Харпер застонал ей в ухо, но успокоился и обмяк.

— Кроме того, — со вздохом добавила Дрина, — ты просто разжигаешь огонь, с которым мы ничего не можем поделать, потому что сегодня вечером я снова буду со Стефани.

— Черт, — выдохнул он разочарованно.

— С другой стороны, — добавила она с наигранной бодростью, — если ты ляжешь спать в одно время со мной и Стефани, мы с тобой, возможно, наконец-то увидим те общие сны, о которых все говорят.

Харпер внезапно отстранился и с удивлением посмотрел на нее. — Почему у нас их еще не было? Дрина криво усмехнулась. — Ну, я думаю, потому что в первую ночь, когда я легла спать, ты, вероятно, не ложился спать до рассвета, как раз перед тем, как мы со Стефани проснулись. А потом мы были вместе в Торонто и почти не спали, если не считать коротких обмороков.

Она сделала паузу и подняла брови, прежде чем сказать: — И я не знаю, как ты, но я не спала всю прошлую ночь.

Она нахмурилась, осознав, что не знает, как долго была без сознания после аварии. С тех пор прошло двадцать четыре или даже сорок восемь часов, поняла она и сказала: — Я имею в виду, в ту ночь, когда мы вернулись из Торонто.

— Я тоже, — признался Харпер и улыбнулся. — Общие мечты. М-м-м-м. Это может быть очень интересно. Я могу одеть тебя только в твои сексуальные сапоги до бедер, или, может быть, соединить их с фартуком горничной.

— Фартук горничной? — недоверчиво спросила она.

— М-м-м-м, — его улыбка превратилась в ухмылку. — Очень маленький французский фартук горничной, который почти ничего не прикрывает, и ты можешь наклоняться над чем-нибудь, вытирая пыль, а я могу подойти сзади и изнасиловать тебя, как какой-нибудь злой лорд.

Дрина рассмеялась и покачала головой. — Ты старый извращенец.

— Да, — согласился Харпер, не извиняясь. — Печально, но факт. Однако в свою защиту скажу, что я не был таким, пока ты не приехала. Так что это должно быть какая-то озорная вибрация, которую я от тебя получаю.

— О, не вини меня, — сказала она со смехом. — Возможно, у тебя были такие же извращенные идеи в ваших общих снах с Дженни.

Харпер моргнул, и Дрина прикусила губу, осознав, что сказала. «Наверное, вызвать призрака — не самое лучшее решение», — подумала она со вздохом, но вместо того, чтобы разозлиться, Харпер нахмурился и признался: — У меня никогда не было общих снов с Дженни.

Дрина расслабилась, почувствовав облегчение от того, что он не сердится на нее, и пожала плечами. — Возможно, она спала недостаточно близко, чтобы вы могли их ощутить.

— Я не знаю, — медленно произнес Харпер. — Алессандро однажды упомянул о своих диких снах, которые он разделил с Леонорой, пока ухаживал за ней, а она живет через улицу. Ну, теперь они оба, — добавил он и отпустил ее, чтобы показать в окно. — Вон тот угловой дом.

Дрина повернулась и проследила за его пальцем. Заметив красивый пряничный домик, она спросила: — А где жила Дженни?

Харпер развернул ее и подтолкнул к крыльцу, чтобы она посмотрела на задний двор, затем указал направо, на ряд примыкающих зданий. Прямо за коттеджем Кейси стоял дом средних размеров, а рядом с ним белый дом поменьше, оба выходили на соседнюю дорогу. Это была тот, на который он указывал. Дрина уставилась на него. Задний двор коттеджа Кейси был длиной, возможно, в две машины или чуть больше, но расстояние было определенно меньше, чем между этим домом и тем, что через улицу. Дом Леоноры, с его дворами, тротуарами и улицами, находился на добрых десять-пятнадцать футов дальше, чем маленький белый домик, в котором, по-видимому, жила Дженни.

— Возможно, не все спутники жизни разделяют общие сны, — сказала она, не зная, как еще можно было это объяснить.

— Ладно, у меня достаточно подушек и одеял для всех нас, — радостно объявила Стефани.

Дрина повернулась к двери и расхохоталась, увидев, как Стефани выходит на крыльцо, волоча за собой большое, набитое подушками и другими одеялами одеяло. Она собрала концы и перекинула их через плечо, но мешок, который она сделала, волочился по полу позади нее. Она была похожа на тощего светловолосого Санту в джинсах и футболке.

— Давай я вам помогу, — хором сказали Дрина и Харпер и двинулись к ней.

— Нет-нет, я справлюсь, — заверила их Стефани. — Вы двое отодвиньте кофейный столик, чтобы мы могли начать строить «гнездо».

Улыбнувшись веселому настроению девушки, Дрина повернулась, чтобы помочь Харперу расставить мебель.

— Так ты посмотрел фильмы? — спросила Стефани, когда они закончили укладывать одеяла и подушки.

Дрина слабо улыбнулась, зная, что девушка, вероятно, уже знает ответ. Казалось, она знала все, о чем они думали и что делали.

— Дрина проголосовала за ужастик, — объявил Харпер. — Ужастик на полу и в темноте. Но мы всегда можем изменить это, если у вас есть другие предпочтения. Первый выбор должен быть за вами, так как вы должны были принести все для этой экскурсии.

— Это хорошо. Мой первый выбор — тоже ужастик, — радостно сказала Стефани, хватая фильм, о котором шла речь, и, открывая коробку с DVD, когда она подползла к телевизору и DVD на коленях.

— Я включу свет, — сказала Дрина, вскакивая и направляясь к двери, но затем остановилась, чтобы подождать, пока Стефани все заведет.

— Все готово, — объявила Стефани, закончив, и снова опустилась в «гнездо», которое они соорудили.

Дрина выключила свет и присоединилась к Харперу и Стефани. Стефани заняла ближний край гнезда, оставив место между собой и Харпером, который занял дальний конец, а Дрина устроилась рядом с ним, улыбаясь, когда он обнял ее за плечи.

— Как ты и говорил, Харпер, здесь довольно быстро потеплело, — заметила Стефани, когда предупреждение ФБР исчезло с экрана, и начались трейлеры к фильмам. С этими словами она откинула одеяло, которое машинально натянула на себя, и Дрина огляделась, отметив, что стало гораздо теплее, чем когда они вошли в комнату. Она чуть не отодвинула одеяло в сторону, но Харпер схватил ее за руку, чтобы остановить. Когда она повернулась к нему с вопросом, он просто улыбнулся и жестом указал ей на экран.

— Харпернус Стоян, если ты не можешь вести себя прилично, тебе придется сесть на диван, — отрезала Стефани тоном строгой учительницы.

Услышав преувеличенный стон Харпера, Дрина расхохоталась, внезапно поняв, что он задумал. Затем она откинула одеяло в сторону и устроилась на диване позади них, чтобы избавиться от искушения, и сказала: — Мне все равно некуда было поставить свою газировку, сидя между вами.

— О, я не подумала об этом, — сказала Стефани, глядя на банку, на полу рядом с ней. Жестянка Харпера тоже стояла на полу рядом с ним, так как они оба находились в разных концах «гнезда», но в середине у Дрины не было места, чтобы поставить свою, и ей пришлось бы держать ее до конца фильма. Сейчас, однако, она устроилась на диване в углу позади Стефани, подальше от искушающего Харпера, и поставила свою банку на край стола рядом с диваном.

— Ты можешь дотянуться до попкорна? — с беспокойством спросила Стефани, когда Харпер с помощью пульта дистанционного управления проскочил мимо трейлеров.

— Просто поставьте его между вами, и я смогу дотянуться, — заверила ее Дрина.

Стефани сделала, как она предложила, и все замолчали, когда начался фильм. Все началось, конечно, с грохота, и Дрина закатила глаза, глядя на экран. По правде говоря, ей нравились ужасы, потому что они всегда были для нее комедией. Ее никогда не переставало удивлять, как смертные могут изображать себе подобных такими чертовски глупыми. Она прожила долгую жизнь и встретила достаточное количество смертных, чтобы населить небольшую страну. Но при этом никогда не встречала смертную женщину, которая, по ее мнению, была бы настолько глупа, чтобы красться поздно ночью по темному двору, безоружной и в ночной рубашке, чтобы увидеть там что-то, что испугало ее.

И хотя Дрина достаточно глубоко погрузилась в мужской разум смертных, чтобы знать, что большинство из них, кажется, думает о сексе с каждым пятым или шестым ударом сердца, она была уверена, что даже они не сочтут умным или захватывающим утащить женщину подальше, чтобы побаловать себя, когда расчлененные тела друзей или гостей падают вокруг них, как снег канадской зимой.

Серьезно, когда-то она считала это оскорбительным для людей в целом, но в последнее время она начала находить это забавным отражением отсутствия интеллекта у кинематографистов. Учитывая это и тот факт, что большинство фильмов сегодня были ремейками, она задумалась, как, черт возьми, они вообще зарабатывают деньги в Голливуде.

Дрина чуть не застонала вслух, когда один из персонажей заперся в ванной без окон, спасаясь от маньяка-убийцы с топором, который просто прорубил себе путь через дверь, пока девушка дрожала в ванне, ожидая смерти.

Неужели она не может найти хоть что-нибудь, чем можно навредить этому парню? Конечно, не все держат в ванной ножницы или другие смертоносные предметы, но есть шампунь, чтобы брызнуть ему в глаза и ослепить его, или даже кондиционер, чтобы брызнуть на пол прямо за дверью, чтобы убийца мог поскользнуться и упасть, когда он, наконец, войдет. Это, по крайней мере, дало бы ей возможность промчаться мимо и найти более разумные пути спасения. Конечно, что может быть лучше, чем просто стоять там, стеная, визжа и ожидая смерти с трясущимися сиськами? И не похоже, чтобы у нее не было времени подумать, наблюдая, как он снова и снова вонзает топор в дверь.

Дрина покачала головой, когда плачущая, визжащая, дергающаяся девочка получила топором по голове, потянулась за своим напитком, но остановилась, заметив движение на заднем дворе. Нахмурившись, она прищурилась, пытаясь разглядеть то, что увидела. Со своего места она могла видеть только заднюю часть двора, и ей показалось, что она увидела там движение и короткую вспышку отраженного света.

Стефани ахнула от ужаса, а Дрина оглянулся на девушку и увидел, как она обнимает подушку и смотрит на экран широко раскрытыми глазами, как другой персонаж бросается под топор.

Дрина бросила быстрый взгляд в окно, затем встала и, перешагнув через Стефани, направилась к двери.

— Я иду в ванную, — тихо сказала она.

— Ты хочешь, чтобы мы поставили на паузу? — пробормотала Стефани, не отрывая глаз от экрана.

— Нет, я сейчас, — сказала Дрина и быстро выскользнула из комнаты.

Дрина быстро прошла в спальню Элви и Виктора, миновала их ванную и направилась к двери в холл. Конечно, ей не нужно было идти в ванную. Она сказала это только для того, чтобы не беспокоить Харпера, и, к счастью, Стефани была слишком поглощена фильмом, чтобы прочитать ее и обвинить во лжи.

«Впрочем, беспокоиться не о чем», — подумала Дрина. Она, наверное, только что видела соседскую кошку или что-то еще, крадущееся через двор или через забор. Но она все равно собиралась проверить.

«Вооружена и не в ночной рубашке», — подумала она, покачав головой, и поспешила по коридору к лестнице на второй этаж. Тедди, Алессандро и Леонора тихо разговаривали в гостиной, ожидая своей смены, сидя рядом с Тайни и Мирабо. Они обернулись на звук ее шагов, и Тедди немедленно вышел из комнаты.

— Проблемы? — спросил он.

Дрина покачала головой. — Мне показалось, что я что-то увидела на заднем дворе, и я хочу быстро осмотреться. Я, наверное, даже с веранды не выйду.

— Я пойду с тобой, — сказал Тедди, собираясь последовать за ней, но она покачала головой, направляясь в кладовку, чтобы надеть пальто и сапоги.

— В этом нет необходимости. На самом деле, лучше, если ты будешь смотреть из окна. Если возникнут проблемы, а ты пойдешь со мной, нас обоих могут убрать. Если будешь наблюдать изнутри, то сможешь поднять тревогу и предупредить остальных, чтобы они не были застигнуты врасплох, — резонно заметила она. — Кроме того, это, вероятно, просто кошка или что-то в этом роде. Нет смысла нам обоим мерзнуть.

— Алессандро может пойти и посмотреть из окна, чтобы поднять тревогу, если что-нибудь случится, — мрачно сказал Тедди, натягивая пальто, пока она натягивала сапоги. — Я не позволю тебе идти туда одной. Я начальник полиции этого города, и если возникнут проблемы, я помогу разобраться с ними. Ты не пойдешь туда одна, — упрямо закончил он.

— Пробуешься на роль копа в фильме ужасов? — пробормотала она с отвращением, думая, что обычно они такие же глупые, как и другие персонажи в фильмах.

— Что? — спросил он в замешательстве.

Дрина выпрямилась со вздохом, и торжественно сказала: — Смотри, Тедди, ты очень смелый и сильный, чтобы сопровождать меня. К сожалению, ты ведешь себя глупо. Если есть проблема, ты можешь только навредить, а не помочь.

Он возмущенно надулся. — Я знаю, что вы, бессмертные, сильнее, быстрее и все такое, но у меня есть пистолет, и я без колебаний воспользуюсь им.

— Что делает тебя еще более опасным, — твердо сказала она. — Любой бессмертный может взять тебя под контроль и заставить наставить на меня пистолет, прежде чем я пойму, что они там.

Тедди побледнел от такой возможности, и она мягко добавила: — Лучшее, что ты можешь сделать в этой ситуации, это наблюдать из окна и кричать, чтобы предупредить остальных, если возникнут проблемы. Это не должно отражаться на тебе. Это не значит, что ты слаб и беспомощен. Это просто умный поступок, а ты умный человек. Так что веди себя соответственно и перестань позволять своей гордости принимать за тебя глупые решения. И, пожалуйста, постарайся помнить, что я бессмертная версия копа. Я готова к этому. Я не какая-то беспомощная женщина в ночной рубашке.

На его лице промелькнуло замешательство, давая понять, что он не понял ее намека, но Тедди с отвращением вздохнул и кивнул. — Отлично. Но дай мне сигнал, если увидишь что-нибудь, вообще хоть что-нибудь.

— Обязательно, — заверила она его, натягивая пальто и шляпу, прежде чем вернуться к шкафу, чтобы взять один из больших чемоданов, которые Андерс хранил там. Открыв его, она порылась в содержимом, заметив, что пара предметов пропала. Она знала, что Андерс уже был вооружен. Ей следовало бы подумать об этом раньше. «Это все из-за старого нового спутника жизни», — со вздохом подумала Дрина, доставая колчан со стрелами, арбалет, ружье и коробку с пулями, пропитанными наркотиками, которые должны вырубить любого, по крайней мере, на двадцать-тридцать минут, достаточного времени, чтобы забрать их.

— Господи, — пробормотал Тедди, разглядывая арсенал, который она раскрыла.

— Неужели ты думаешь, что мы охотимся на изгоев, вооруженные только нашими очаровательными улыбками и здравым смыслом? — весело спросила Дрина, пристегивая колчан к спине, чтобы легче было достать стрелу, и быстро зарядила ружье.

— Понятия не имею. Наверное, я никогда об этом не думал, — тихо признался он и покачал головой. — И я полагаю, ты хорошо управляешься с обоими видами оружия?

— С нашим зрением, лучше, чем лучший смертный снайпер в мире», — заверила она его, а затем иронично добавила: — Но если у вас есть более двух тысячелетий для тренировок и совершенствования навыков, это тоже не повредит.

Тедди торжественно кивнул и последовал за ней на кухню. Он остановился у окна, и она, оглянувшись, увидела, что он уже раздраженно вглядывается в темноту. Он не оглянулся, когда она открыла дверь, но хрипло сказал: — Будь осторожна.

— Обязательно, — заверила она его и выскользнула наружу.

Было уже не так холодно, как раньше, и Дрина лениво гадала, был ли это первый признак того, что зима подходит к концу, или просто небольшая передышка. Как бы то ни было, снег на веранде под ее сапогами был немного слякотным, так что на самом деле было достаточно тепло, чтобы вызвать некоторое таяние, и ночь была тихой, как смерть, без ветра, чтобы усугубить ситуацию. Единственное, что она заметила здесь, было то, что холод, который казался терпимым в спокойную ночь, становился совершенно невыносимым, если поднимался ветер.

Скользнув взглядом по заднему двору, Дрина подошла к краю веранды и остановилась у скамейки. Она прищурилась, вглядываясь в темные тени, автоматически снимая пистолет с предохранителя, но ничего не увидела. Конечно, ей потребовалось достаточно времени, чтобы привести себя в порядок, и то, что она видела, могло уже взобраться на крышу, подумала она с раздражением.

Эта мысль заставила Дрину оглянуться на дом и поискать глазами крышу. Конечно, она не могла видеть все под таким углом, поэтому вздохнула и пошла к лестнице, чтобы спуститься во двор и направиться к задней ограде. Время от времени она оглядывалась назад, чтобы посмотреть, насколько хорошо видна крыша, но не успела разглядеть ее целиком, как оказалась почти у забора.

Смотреть было не на что. Ни енотов, достаточно голодных, чтобы вырваться из зимнего сна и отправиться на поиски пищи, ни бродяг, крадущихся в поисках окна.

«Но это не значит, что они не обошли дом спереди», — подумала Дрина и придвинулась ближе к дому, пока не убедилась, что Тедди ее видит, затем указала на себя, сделала знак рукой, а затем указала в сторону дороги.

Тедди, казалось, понял и в ответ указал на себя, а затем в том же направлении, что, как она предположила, означало, что он будет следить за ее продвижением через окна первого этажа. Дрина повернулась и пошла вокруг дома, пересекая подъездную дорожку, а затем по тротуару вдоль дома к парадному входу. Она то и дело поглядывала на крышу, замечая Тедди в разных окнах, когда он следил за ней, но в то же время внимательно осматривала крышу, чтобы убедиться, что там никого и ничего нет.

Перед домом Дрина остановилась у кованых ворот и окинула взглядом двор и дом. Она заметила присутствие Тедди у окон парадной двери, но, как и в задней части дома, крыша спереди была пуста. Она уже собиралась повернуться и пойти вокруг дома, чтобы вернуться в дом, когда услышала шорох и замерла.

Медленно повернувшись, Дрина осмотрела двор, проверяя каждый уголок и каждую щель. Она нахмурилась, заметив движение в тени снега в углу двора перед верхним и нижним крыльцом. Что бы ни двигалось, оно было слишком маленьким, чтобы быть человеком. Она заколебалась, но любопытство взяло верх, она открыла калитку и вошла внутрь.

Беспокойство отпустило, и Дрина двинулась через двор, подумав снова о животных. Это могла быть бедная заброшенная, голодная и замерзшая кошка, бродящая по снегу в поисках пищи. Дрина любила животных, часто больше, чем смертных и бессмертных, и не гнушалась принести бедняжке миску молока или еще чего-нибудь, что помогло бы ей пережить зиму. Или, если оно выглядело неухоженным, возможно, даже позволила ему переночевать в гараже. Утром она всегда могла отнести его в приют для животных.

— О, какая прелесть, — пробормотала она, перекидывая арбалет через плечо и подходя достаточно близко, чтобы лучше разглядеть животное. Это был маленький круглолицый зверек, с белыми пятнами полос на черном фоне, немного приплюснутый и он копался, как будто царапал кошачий помет. Когда она приблизилась, она напевала: — Вот котенок, котенок.

Животное замерло от ее зова, зарычало и затопало ногами, как ребенок, закатывающий истерику. Это заставило Дрину рассмеяться, когда она продолжила идти вперед, пытаясь сделать себя менее угрожающей, продолжая, напевать: — Киса, киса.

Зверек находился в самой темной части палисадника. Дрина резко остановилась, из ее горла вырвался сдавленный звук, когда проклятая тварь подняла пушистый хвост и выстрелила вонючей маслянистой жидкостью.

Боже милостивый, это была самая ужасная вонь, с которой она когда-либо сталкивалась. Дрина отшатнулся, с ужасом думая о том, что же, черт возьми, ел этот зверь, если его моча так отвратительно пахнет. За этим последовало удивление, что это был какой-то проклятый мутант, который мог мочиться на нее своей задницей, но это были короткие мысли, которые промелькнули в ее голове, и в следующий момент исчезли, сменившись испугом, когда ее глаза начали жечь, как будто кто-то засунул горящую кочергу в ее глаза.

Задыхаясь, Дрина споткнулась, упала на задницу и откатилась в сторону. Ее руки поднялись, чтобы прикрыть горящие глаза, а изо рта вырывался стон.

— Дрина?

Она не слышала, как открылась входная дверь, но слышала крик Тедди и топот его ног, когда он сбежал по ступенькам.

— Какого черта… Господи, это же скунс!

Его приближающиеся шаги резко оборвались на этом почти фальцетом пронзительном крике, а затем продолжились более осторожно, как будто немного отклоняясь в сторону, когда он пробормотал: — Кыш, маленький засранец. Не заставляй меня стрелять в тебя, чертова тварь. Господи, тебя обрызгали. Я чувствую твой запах отсюда. О, Боже Всемогущий. О чем ты думала, играя со скунсом? Ради всего святого. Кыш! — повторил он. — Черт побери, он попал тебе в лицо? Кыш!

Дрина лежала неподвижно, свернувшись калачиком на боку и закрыв глаза, ожидая, пока наночастицы исправят то, что натворила кошачья моча, и слушала Тедди в замешательстве. Она не могла понять, к кому он обращается, к ней или к кошке, и понятия не имела, о чем он говорит, за исключением того, что он, казалось, боялся маленького зверька, который сделал это с ней. Не то чтобы она винила его за это, учитывая агонию, в которой находилась, но существо было не намного больше котенка, а у Тедди был чертов пистолет и…

— Пристрели эту чертову тварь, — прорычала Дрина, решив, что, возможно, она больше не любит животных.

— Я не буду стрелять. Это разбудит весь проклятый район. Может вызвать сердечный приступ у одной из старушек в доме престарелых через дорогу, и…

— Тогда брось в него снежок, — в ярости потребовала она.

— Тедди? Что происходит? — раздался голос Леоноры, доносившийся, как догадалась Дрина, с веранды.

— Почему Белла Александрина катается по снегу?

Затем раздался голос Алессандро: — Она делает снежных ангелов?

— Нет, она не делает проклятых снежных ангелов, — раздраженно пробормотал Тедди.

— О боже, это скунс? — спросила Леонора.

— Нет, — в ужасе выдохнул Алессандро. — Нет, вонючий кот!

— Я же сказала тебе, Алессандро, дорогой, это не кошки.

— Они похожи на кошек. Как большая пушистая кошка, на которую наступили и расплющили, превратив в большую пушистую блинную кошку, — возразил Алессандро.

— Ну, может быть, немного, — согласилась Леонора.

— Ненавижу вонючих кошек, — поклялся Алессандро, и Дрине показалось, что она услышала дрожь в его голосе. — Они пахнут так… так! — закричал он, когда до него донесся запах. — Заставь ее уйти, Тедди!

— Как, черт возьми, я могу заставить его исчезнуть, Алессандро?

— Брось в него снежок, — сказал Алессандро, и Дрина кивнула. Именно это она и предложила.

— Он не может этого сделать, дорогой, — успокаивающе сказала Леонора.

— А почему бы и нет? — спросил Алессандро.

— Потому что проклятой твари некуда идти, — отрезал Тедди. — Дрина мешает. Он заперт в углу сада. Швыряние в него снежками только разозлит его и заставит брызгать снова, а я не собираюсь получать брызги.

— Тогда ты должен убрать с дороги Беллу Александрину, — с горечью сказал Алессандро. — Мы должны заставить вонючего кота уйти.

— Дрина, подтянись на несколько футов к моему голосу. Тогда я помогу тебе встать и убраться с его пути, — крикнул Тедди.

— Подтянуться? — спросила она недоверчиво, а потом потребовала: — Иди сюда и помоги мне. Я ничего не вижу.

— Я не могу. Ты слишком близко к скунсу, — объяснил Тедди. — Просто подтянись сюда.

— Где, черт возьми, Мистер большой храбрый шеф полиции, который был готов помочь мне справиться с негодяями? — сухо спросила она.

— Негодяи — это одно, а скунсы — совсем другое, — сухо заметил Тедди. — Просто подтянись сюда и…

Он замолчал, услышав звук бьющегося стекла.

— Что это было? — резко спросила Дрина.

— Он доносился из задней части дома, — резко сказал Тедди, и тут она услышала крики Харпера и Стефани, а Тедди рявкнул: — Подожди здесь.

— Что? Подожди! — закричала она, затем выругалась и отняла руки от глаз, пытаясь разглядеть его удаляющиеся шаги. Она слышала, как Леонора и Алессандро тоже уходят, но ничего не видела. Открыв глаза, она снова почувствовала боль и заставила себя закрыть их. Хотя она думала, что на этот раз они болят немного меньше. Может быть.

Почувствовав прилив адреналина, Дрина начала переворачиваться на живот, чтобы встать, не обращая внимания на рычание, которое немедленно раздалось из угла двора. Беспокоясь о Харпере и Стефани, она просто прорычала: — Давай, брызги меня снова, сука! Мои глаза закрыты, и я не могу пахнуть хуже, чем сейчас.

Дрина с трудом поднялась на ноги и, спотыкаясь, побрела туда, откуда, как ей показалось, раньше доносились голоса Леоноры и Алессандро. Не успела она сделать и пары шагов, как наткнулась на что-то похожее на заснеженный валун и упала лицом в снег. Изрыгнув поток проклятий, которым она научилась, будучи пиратом, Дрина начала подниматься на ноги, но замерла, когда слабая струйка дыма достигла ее носа. Подняв голову, она понюхала воздух, но запах исчез. Все, что она чувствовала, — это ужасное сочетание тухлых яиц, горелой резины и очень крепкого чеснока. Тем не менее, она слышала голодные языки пламени, доносившиеся, как ей показалось, со стороны дома.

Стиснув зубы, Дрина даже не попыталась встать, чтобы не налететь на что-нибудь еще, а поползла вперед на четвереньках. Не успела она сделать и шага, как чувства заставили ее остановиться и напрячься. Голова Дрины поднялась, как у оленя, почуявшего опасность, хотя в данный момент у нее, очевидно, не было обоняния, и она проверяла воздух на звук. Там кто-то был. Она знала это. Она чувствовала его присутствие в покалывании вдоль позвоночника.

Первым ее побуждением было схватиться за пистолет, но его уже не было. Должно быть, она уронила его, когда упала после того, как ее обрызгали, поняла Дрина. — Господи, какая же я слепая идиотка, ползающая в темноте без оружия, — с горечью подумала она и тут же вспомнила об арбалете, висящем у нее на плече. Впрочем, толку от этого было мало, поскольку она ослепла. С таким же успехом она могла бы носить дурацкую ночнушку и причитать: — Пожалуйста, не убивай меня.

— К черту, — пробормотала Дрина и тут же откинулась назад, чтобы сесть на снег, выхватила стрелу из колчана и одновременно перекинула арбалет через плечо. Она достаточно натренировалась в этом деле, чтобы даже вслепую суметь в мгновение ока зарядить арбалет. Проблема заключалась в том, куда направить проклятую штуку, но она подняла оружие и напряглась, чтобы услышать любой звук, который выдал бы местоположение человека.

Когда Дрина повернулась в ту сторону, где, как ей показалось, находился все еще загнанный в угол скунс, послышался какой-то странный звук, явно принадлежавший не скунсу. Что бы это ни было, оно было большим, размером с человека, судя по глухим шагам, и бежало в направлении ворот.

Дрина выпустила стрелу. Она услышала ворчание, но шаги не замедлились, и она тихо выругалась, подозревая, что только задела того, кто это был. Дрина вздохнула, но на всякий случай перезарядила арбалет и еще мгновение слепо прислушивалась, прежде чем услышала приближающийся вой сирен.

— Пожарные машины, — пробормотала она.

— Ну вот, они потушили огонь, — устало объявил Тедди Брансуик, входя в кухню и снимая пальто.

Дрина взглянула на него с табурета, который Андерс молча поставил для нее у задней двери… как можно дальше от своего места в дальнем конце примыкающей к нему столовой, чтобы не выставить ее за дверь. Ее зрение все еще было затуманено, но она могла видеть достаточно хорошо, чтобы различить, как сморщился нос шефа полиции, когда он учуял ее запах. Она также заметила, как быстро он выскочил из кухни в столовую, пересек комнату и подошел к столу у дальней стены, где Андерс деловито стучал по клавиатуре компьютера Тедди. Он искал в Интернете предложения по удалению брызг скунса с человека.

Печально вздохнув, Дрина подняла глаза к потолку, гадая, как дела у Харпера и Стефани. Их разместили в одной из двух спален наверху, в крошечном двухэтажном доме Тедди. Дон, Леонора и Алессандро ухаживали за ними. Тайни перевели во вторую спальню, а Мирабо и Эдвард продолжали наблюдать за его превращением.

Тедди распорядился, чтобы их привезли к нему домой, пока пожарные машины тушили пожар в коттедже Кейси. Потребовались две машины скорой помощи и машина его заместителя, чтобы перевезти их. Все остальные уехали на машинах скорой помощи, а в полицейской машине была только Дрина. Хотя в тот момент она еще ничего не видела, она была уверена, что слышала приглушенные звуки, которые могли быть либо рвотными позывами, либо рыданиями. И то и другое было возможно, учитывая ее запах и тот факт, что помощник шерифа так спешил доставить ее туда, куда должен был доставить, что не подумал положить что-нибудь на заднее сиденье своей машины. Насколько она знала, его машина могла вечно нести этот ужасный запах. Дрина, конечно, могла понять, почему он рыдал из-за этого.

Оказалось, что звук бьющегося стекла, который они слышали, был камнем, врезавшимся в одно из окон на крыльце второго этажа. За ним последовал коктейль Молотова, разбившийся в нескольких дюймах от одеяла. Топливо выплеснулось на одеяла и подушки, Харпера и Стефани. Они, шатаясь, вышли из комнаты, охваченные пламенем.

Эдвард и Андерс услышали их крики и первыми подбежали к ним, Тедди, Леонора и Алессандро следовали за ними по пятам. Они каким-то образом потушили пламя, пожиравшее Харпера и Стефани, а затем, боясь, что огонь распространится по всему дому, вытащили всех вместе с кровью, которую они смогли захватить.

Дрина была последней, о ком кто-то подумал, и она не возражала, так как не была серьезно ранена или что-то в этом роде, но все это было невероятно разочаровывающим и пугающим. Она ужасно беспокоилась о Стефани и Харпере и была бесполезна, как ребенок, когда дотащилась до крыльца и вошла внутрь. Это пожарные ворвались в дом и застали ее в прихожей, когда она пыталась подняться на ноги, отчаянно зовя Харпера и Стефани. Один из мужчин повел ее через дом к задней двери и вышел во двор вместе с остальными.

— Повреждения? — голос Андерса заставил Дрину отбросить жалостливые мысли и настроиться на разговор.

— На удивление мало, — удивленно ответил Тедди. — Очевидно, дом сложен из кирпича с двойными стенами, и это помогло предотвратить распространение огня от крыльца до остальной части дома. И верхнее крыльцо, и то, что под ним, конечно, разрушены, а коридор между крыльцом и комнатой Элви и Виктора получил некоторые повреждения до прибытия пожарных. Тем не менее, было много урона от дыма, — добавил он с гримасой. — И начальник пожарной охраны сказал что-то о токсичном воздухе и остатках в доме и, что никто не может оставаться там некоторое время из-за возможности того, что горячий пепел снова вызовет пожар.

Андерс кивнул в знак согласия.

— Ты звонил Люциану? — спросил Тедди.

— Нет. Он любит полные отчеты, так что я подождал твоего возвращения, — сказал Андерс и нажал еще несколько клавиш, и Дрина услышала звук, в котором узнала звук работающего принтера.

— Что это? — спросил Тедди, и его расплывчатая фигура подвинулась, чтобы посмотреть на то, что было напечатано. — Хм. Карболовое мыло, уксус и томатный сок.

Она увидела, как его голова качнулась в ее сторону, и выпрямилась. — Вот значит, как избавиться от этого проклятого запаха?

Дрина уже разделась и теперь сидела в кухне на самой старой простыне, какую только Андерс мог найти в бельевом шкафу Тедди. Она была почти прозрачной и потрепанной по краям, обернутой вокруг нее два или три раза и заправленной в себя выше ее груди. Но от нее все равно ужасно пахло. Вместе с одеждой скунс или вонючий кот, как называл его Алессандро, — брызнул ей в лицо, шею, волосы и руки.

— Да, — пробормотал Тедди и поерзал. — У меня есть немного уксуса, но ей нужно больше, чем у меня есть, и у меня совсем нет томатного сока. Я могу купить и то, и другое в круглосуточном продуктовом магазине, но здесь сказано, что карболовое мыло нужно купить в аптеке, а они совсем недавно сократили часы работы нашей круглосуточной аптеки. Сейчас она закрывается в 10 вечера.

Дрина повернулась к часам на кухонной стене и, прищурившись, посмотрела на часы. Когда она увидела, что было 10:03, она чуть не заплакала. Может, ей просто не повезло?

— Придется подождать до утра, — с несчастным видом сказал Тедди.

Дрина повернулась, чтобы рассмотреть выражение лиц мужчин. Ни Тедди, ни Андерс не выглядели счастливыми от этой новости, но она была так несчастна из-за этого, что у нее не осталось сил заботиться о том, как они себя чувствуют.

Дело было не только в том, что она устала вонять, но и в том, что Андерс настоял на том, чтобы она оставалась на кухне и не распространяла свой запах по всему дому Тедди. Это означало, что она застряла на жестком виниловом табурете на кухне. Нельзя будет ни присматривать за Харпером, ни проверять Стефани, ни заглядывать внутрь, чтобы узнать, как идет обращение Тайни. Наверное, она даже спала бы на кухонном полу, как домашняя собака, если бы вообще спала.

Но больше всего ее беспокоило то, что она не могла подойти к Харперу. Дрина хотела быть рядом с ним, ухаживать за ним, как он ухаживал за ней, когда она очнулась после несчастного случая.

— Ну… — при этих словах она снова перевела взгляд на Тедди и увидела, что он, шаркая, направляется к двери в холл. Избегая ее взгляда, он пробормотал что-то о проверке остальных и быстро вышел из комнаты.

— Позвоню Люциану, — объявил Андерс, быстро следуя за ним.

Дрина смотрела им вслед, подозревая, что больше их не увидит, пока не откроется аптека… десять или двенадцать часов, по ее прикидкам… казалось, прошла целая жизнь.

— Не знаю, какого черта Дрина решила поиграть с этой проклятой штукой.

Эти грубые слова пронеслись в сознании Харпера, звук имени Дрины пробудил его ото сна.

— Она, наверное, не знала, что это такое, Тедди, — успокаивающе произнесла Леонора Чиприано. — В Европе их нет.

— Это потому, что мы не потерпим вонючего кота, — твердо заявил Алессандро.

— Нет, вы, скорее всего, перевезете их куда-нибудь еще, — голос Тедди звучал раздраженно. — Возможно, именно так мы и заполучили маленьких зверей. Вы, ребята, посадили их всех на корабль и отправили в Северную Америку пару сотен лет назад.

— Англичане, может быть, и поступили бы так. Это то, что они сделали с преступниками, поэтому, возможно, они прислали бы вам вонючих кошек. Но не итальянцы. Мы не так жестоки.

— Ну, я все равно не знаю, какого черта он делал на улице в это время года, — сказал Тедди. — Я думал, они впали в спячку.

— Они впадают в оцепенение, а не в настоящую спячку, — спокойно объяснила Леонора. — И он, вероятно, был голоден. Иногда они просыпаются и выходят в поисках еды, если земля немного прогреется, а прошлой ночью она прогрелась совсем немного. — Мне просто жаль, что бедняжке приходится сидеть на кухне в полном одиночестве, словно какой-то отверженной. Она выглядела такой несчастной, когда я спустилась спросить Андерса, удалось ли ему связаться с Люцианом.

— Неужели ему удалось? — резко спросил Тедди.

— Нет, боюсь, что нет. Он сказал, что оставил несколько сообщений. Я уверена, что Люциан скоро позвонит.

Раздался порывистый вздох, и Тедди сказал: — Конечно, вы все можете остаться здесь. Но это маленький дом. У меня только две спальни. Вы все будете спать по очереди, пока он не позвонит и не даст какие-то инструкции.

Харпер с трудом следил за разговором. Что это за вонючая кошка и кто с ней играл? Если уж на то пошло, что плохого в том, чтобы поиграть с кошкой? И что там насчет Люциана и инструкций? Харпер заставил себя открыть глаза, повернул голову в сторону голосов и обнаружил, что лежит в постели в незнакомой комнате, а Алессандро, Тедди и Леонора ведут у двери довольно странную беседу.

Движение рядом с ним привлекло его внимание, и Харпер, повернув голову в другую сторону, увидел Стефани, лежащую рядом. Ее глаза были открыты, и она выглядела гораздо менее смущенной, чем он.

— Дрина была опрыскана скунсом, — тихо объяснила Стефани, очевидно, поняв его замешательство. — Алессандро называет их вонючими кошками.

— Ах, — Харпер вздохнул и подумал, что ему следовало бы вспомнить об этом. Он смутно припоминал, что когда-то слышал от этого бессмертного выражение «вонючий кот», но это было давно.

— Ты проснулся, — мрачно сказал Тедди.

Харпер повернул голову и посмотрел на троицу, приближающуюся к кровати.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Леонора, наклоняясь, чтобы убрать волосы со лба и посмотреть ему в глаза.

— Лучше, чем раньше, — сухо ответил он, вспомнив о том, что произошло. Ревущее пламя, пузырящаяся кожа, вонь горелого мяса, и знание, что это его плоть. Быть охваченным огнем было очень неприятно и страшно. Это не то, что он скоро забудет.

Леонора обошла вокруг кровати, подошла к Стефани и повторила тот же вопрос и те же действия. Харпер услышал, как Стефани пробормотала, что с ней все в порядке. Он не поверил ей ни на минуту. Он не сомневался, что бедняга травмирована. Черт, он сам был травмирован, а он не был подростком, который до недавнего времени был смертным. Огонь был одной из немногих вещей, которые могли убить их вид. Если бы они не выбрались из той комнаты и не потушили бы пламя, то могли бы умереть там.

Эта мысль встревожила его и заставила поежиться. — Где Дрина?

— Ее опрыскал скунс, — сказал Тедди с гримасой.

— Да, Стефани так и сказала, но где она? — На самом деле он хотел знать, какого черта ее с ним не было. Он чуть не умер, черт возьми. Он хотел, чтобы она была с ним.

— Она сейчас внизу, на кухне.

— Они не выпускают ее из кухни, потому что не хотят, чтобы она воняла в доме, — сказала Стефани, без сомнения, вырывая объяснение из чьей-то головы. Ему было все равно, чья это была мысль.

— Но она очень беспокоится о тебе, — заверила его Леонора. — Она хотела быть здесь с вами обоими. Она, наверное, там плохо себя чувствует.

Эти слова немного успокоили его, но не до конца, и Харпер сел и начал выбираться из постели, но остановился, когда одеяло упало, открыв футболку полиции Порт-Генри и черные кроссовки.

— Твоя одежда превратилась в обугленные кусочки, вплавленные в кожу. Они отпали вместе с поврежденной кожей, когда ты исцелился. Тедди был так добр, что одолжил их тебе и помог Алессандро одеть тебя, пока мы с Дон одевали Стефани, — тихо объяснила Леонора.

Он оглянулся на Стефани и увидел, что на ней такой же наряд. Кряхтя, он встал, его взгляд скользнул по мусорному баку, наполненному пустыми пакетами из-под крови. Он удивился, откуда они, так как у них было достаточно проблем с аварией, обращением Тайни, а теперь еще и это.

— Леонора открыла банк крови, и они с Эдвардом принесли еще крови, — объявил Тедди, поймав его взгляд.

Харпер кивнул. Леонора настояла на том, чтобы выйти в отставку после своего обращения, и заняла должность в местном банке крови, что очень расстроило Алессандро. Не то чтобы он возражал против жены, которая работает. Это просто огорчало его, потому что они все еще были молодоженами, а положение Леоноры означало, что ей приходилось вставать с постели чаще, чем ему хотелось бы. Особенно когда он был достаточно богат, чтобы ей не пришлось работать, если бы она захотела.

— Спасибо, — пробормотал он Леоноре, направляясь к двери.

— Подожди меня, — сказала Стефани, откидывая одеяло и следуя за ним.

Выходя из комнаты, Харпер задумался. Он хотел видеть Дрину. Он хотел обнять ее и никогда не отпускать. Человек многое понимает, когда ему приходится сталкиваться с собственной смертностью, и Харпер кое-что понял. Он любил эту проклятую женщину. Он полюбил ее огонь, страсть, остроумие и силу. И он был чертовски рад, что ее не было в той комнате, когда в окно влетела бомба или что-то в этом роде.

— Коктейль Молотова, — сказала Стефани за его спиной, когда он начал спускаться по лестнице. Он только понял, что она назвала то, что взорвалось над ними, когда она объяснила: — Воспоминание о том, как пожарный сказал, что это было одно из поверхностных воспоминаний Тедди… Спасибо, что вытащил меня с крыльца.

Услышав ее тихие слова, Харпер замедлил шаг и, обернувшись, нежно обнял ее за плечи, пробормотав: — Не за что.

Стефани обняла его за талию и слегка сжала, затем проскользнула мимо него по лестнице и поспешила на первый этаж, повернув направо, как будто знала, куда идти. Харпер последовал за ней, поскольку понятия не имел о планировке дома, и они свернули в столовую, где Стефани резко остановилась, у нее отвисла челюсть.

Харпер проследив за ее взглядом, увидел Дрину, скорчившуюся на стуле в кухне в противоположном конце дома, и сразу направился к ней. При виде ее он почувствовал облегчение. Он проходил мимо Стефани, когда она издала странный звук, заставивший его взглянуть на нее. Он нахмурился, когда понял, что девушка тяжело дышала.

— Вы все… — неохотно сбросив скорость, он спросил: — Вы все… — и вдруг остановился, почувствовав запах. Он с ужасом повернулся к Дрине, как раз тогда, когда она подняла голову.

Секунду она тупо смотрела на них, а потом облегчение осветило ее лицо, как рождественская елка. Она быстро вскочила со стула и бросилась к нему, прижимая к себе что-то похожее на потрепанную простыню.

— О, Харпер, Стефани. Слава Богу! — она плакала. — Я так волновалась.

При ее приближении Харпер невольно сделал шаг назад, но тут же спохватился и заставил себя остановиться. Он также перестал дышать, задержав дыхание в отчаянной попытке сдержать рвотные позывы, когда женщина, которую он любил, бросилась к нему и обняла.

Дрина держала его крепко и очень, очень долго. По крайней мере, ему показалось, что прошло очень много времени, пока он продолжал задерживать дыхание, но потом она, наконец, вытащила рюкзак и радостно посмотрела на него. Ее улыбка была широкой, глаза сияли… пока не увидела его лицо. Беспокойство тут же сменило облегчение.

— Ты ужасно покраснел, — сказала она, нахмурившись. — Тебе достаточно крови? Может, тебе прилечь ненадолго? Харпер, ты багровеешь!

— Я в порядке, — он вздохнул и снова притянул ее к своей груди, чтобы она не видела его лица, когда он сделает еще один вдох. «Боже милостивый», — подумал он, когда ядовитые пары от любви всей его жизни наполнили его рот и легкие. О, Боже милостивый, мысленно простонал он, едва сдерживая стон.

— Я хотела подняться… — начала Дрина и замолчала, глядя мимо него. — Стефани? Что ты делаешь слишком… Ох.

Она сдулась, как проколотый воздушный шарик, а затем покраснела от унижения и, избегая взгляда Харпера, быстро вернулась на свой стул. Она снова забралась на него, ее плечи поникли, и каждая линия тела говорила о страдании. — Я рада, что с вами обоими все в порядке и что вы спустились вниз, чтобы я могла увидеть все своими глазами. Впрочем, если хотите, можете вернуться наверх. Я понимаю.

Харпер обернулся и увидел, что Стефани подошла к столу с компьютером, насколько это было возможно, чтобы остаться в комнате. Он предположил, что именно это и испуганное выражение лица девушки напомнили Дрине о ее запахе.

Вздохнув, он оглянулся на Дрину и заставил себя пересечь комнату, чтобы присоединиться к ней. С каждым шагом он убеждал себя, что его чувства быстро притупятся, и он сможет выносить этот запах. Тем не менее, он не мог не задержать дыхание, когда подошел и встал перед ней.

— Что? — начала она, когда он появился перед ней. Но когда Харпер просто схватил ее за плечи и притянул к своей груди, она упала на него с легким всхлипыванием, которое сказало ему, как много это для нее значит. Он подозревал, что его Дрина не часто плачет, если вообще плачет. Плачущая женщина никогда не сошла бы за пирата-мужчину, и он сомневался, что и гладиаторы могут позволить себе такую роскошь.

Харпер услышал ее вздох и с любопытством посмотрел вниз, чтобы увидеть, что она прижалась носом к его груди и пытается вдохнуть его запах. Он задавался вопросом, что она может почувствовать сквозь собственное зловоние, поэтому не очень удивился, когда Дрина печально вздохнула и сказала: — Мне нравится твой запах, но я тебя не чувствую.

Харпер понятия не имел, что на это ответить, да и на самом деле, говорить означало бы выпустить воздух из легких и вдохнуть другой. Он отчаянно хотел избежать этого до тех пор, пока не возникнет абсолютная необходимость, поэтому был рад отвлечься, когда дверь рядом с ними внезапно открылась, и вошел Андерс с сумками в руках.

Дрина вырвалась из его объятий и бросилась на Андерса. — Ты все взял?

— Боже милостивый, женщина! Вернись. От тебя воняет, — рявкнул Андерс.

Харпер исподлобья взглянул на мужчину. Дрина же начала закипать, миг страданий миновал, и ее природная вспыльчивость взяла верх. Это была та Александрина Арженис, которую все знали. Прищурившись, Дрина подошла ближе, вместо того чтобы вернуться, как ей приказал Андерс, и зашипела на русского. — А ты — самый жалкий сукин сын, которого я когда-либо встречала, так что, думаю, нам всем придется нести свой крест.

Она выхватила у него пакеты и отвернулась, добавив: — Разница в том, что я собираюсь смыть с себя этот запах, но когда я спущусь, ты все равно будешь жалко вонять.

Харпер широко улыбнулся, глядя, как Дрина выходит из комнаты с горящими глазами и высоко поднятой головой, царственная, как королева.

— Проклятье, она великолепна, — выдохнул он, уверенный, что он, должно быть, самый счастливый ублюдок на планете, раз нашел ее.

— Рад, что ты так думаешь, — сухо сказал Андерс. — Тогда ты можешь передать ей эти инструкции, чтобы она ничего не испортила и не использовала ингредиенты в неправильном порядке.

Харпер взглянул на бумагу, которую ему сунул охотник, отметив название инструкции: «Как удалить запах скунса от человека». Он оглянулся на Андерса и широко улыбнулся. — Я даже помогу ей следовать инструкциям.

— Могу поспорить, что будешь, — сказал Андерс сухо.

Дрина закрыла за собой дверь ванной, поставила пакеты с мылом, томатным соком и уксусом на стойку и повернулась к ванне, но остановилась, нахмурившись. Она должна была просто вылить все это в ванну, или добавить воды, или что? Она понятия не имела. Ей нужны были инструкции.

Раздраженно фыркнув, Дрина повернулась к двери, злясь на себя за то, что вот-вот испортит чертовски хороший выход, если придется поспешно бежать назад и просить инструкции. Бормоча что-то себе под нос, она распахнула дверь и обнаружила там Харпера с поднятой рукой, как будто он собирался постучать.

Криво улыбаясь, он опустил стучащую руку и поднял другую, показывая инструкции.

— Спасибо, — выдохнула Дрина, принимая листок с облегчением, не пропорциональным моменту. Она понимала, что из-за усталости становится чересчур эмоциональной. Она просидела на этом табурете всю ночь, пару раз задремав от изнеможения, но каждый раз лишь на секунду, прежде чем ее качающееся тело резко возвращало ее к действительности.

— Тебе нужна помощь? — быстро спросил Харпер, когда она начала закрывать дверь.

Дрина удивленно замолчала, потом криво улыбнулась, увидев его страдальческое лицо, и покачала головой. — Спасибо за предложение. Это очень мило, но я знаю, что пахну, как худшая резервная дренажная система в мире.

— Я пришел подготовленным, — быстро сказал он, снова останавливая ее. На этот раз дверь была почти закрыта, и ей пришлось открыть ее. Когда она вопросительно посмотрела на него, Харпер разжал кулак, и на его ладони оказалась прищепка.

Дрина удивленно рассмеялась и покачала головой. — Ты…

Слова застряли у нее в горле, когда он внезапно накрыл ее рот своим. — Я думаю, через несколько минут все станет лучше, а не хуже, — мягко сказал Харпер.

Она усмехнулась тому, как он похотливо повел бровью, и попятилась в ванную, чтобы впустить его. — Хорошо. Ты можешь прочитать мне инструкции.

Дрина вернула ему инструкции, быстро взглянув на первую. Затем она подошла к ванне, чтобы вставить пробку.

— Сними одежду, которую носишь — прочитал Харпер, когда она выпрямилась. Затем он схватил заднюю часть ее простыни и сдернул ее.

Дрина ахнула, потом повернулась, уперлась кулаками в голые бедра и бросила на него притворный хмурый взгляд. — Я прочитала первый пункт. Там было сказано: — Сними одежду, которую ты носил при опрыскивании.

— Верно, но ты все равно не можешь купаться в простыне, так что я подумал, что смогу помочь, — сказал он, оценивая ее позу и наготу.

Дрина фыркнула, услышав это заявление. Харпер огляделся, усмехнулся, закрыл крышку унитаза, сел на нее, затем прикрепил к носу прищепку и зажал ее, снова обдумывая инструкции.

— Наполни ванну водой и залезай, — прочитал он гнусавым голосом.

Усмехнувшись, она повернулась к ванне и открыла кран на полную мощность. Дрина оглянулась через плечо и увидела, что он разглядывает ее зад таким взглядом, который вряд ли можно было отнести к разряду «полезных». Покачав головой, она спросила: — Что я положу первым? Томатный сок или…?

— Ни то, ни другое, — перебил он, с трудом оторвав взгляд от ее ягодиц и снова уткнувшись в простыню. — Там сказано, что сначала нужно вымыться с мылом и водой, иногда, если есть только легкий спрей, этого достаточно.

— Мое распыление не было легким, — сухо сказала она. Это был хороший, твердый, ровный поток. Маленький зверек, вероятно, копил всю зиму, чтобы кого-нибудь облить. Повезло же ей, что она получатель.

— И Тедди сказал, что ванна сама по себе не поможет, иначе я бы сделала это вчера вечером.

— Я просто читаю инструкцию, — сказал он, виновато пожимая плечами.

— Верно, — пробормотала Дрина. Ванна была наполнена только наполовину, но она все равно вошла и села. Пока вода продолжала течь, она взяла кусок мыла, лежавший на краю ванны, окунула его в воду и начала намыливать и наносить на себя.

Харпер сказал что-то, чего она не расслышала из-за шума воды. Намыливая грудь и шею, Дрина просто подняла одну ногу из воды и пальцами ног закрыла кран, прежде чем повернуться к нему и спросить: — Что это было?

Он тупо смотрел на краны.

— Харпер? — нахмурившись, спросила она.

— Ты выключила его пальцами ног, — пробормотал он.

— Да, — сказала Дрина и неуверенно наклонила голову. Она сделала это автоматически и не поняла, что это странно, но выражение его лица было странным… ну, она не была уверена, какое у него было выражение лица. Его глаза были широко раскрыты, и теперь он смотрел на ее ноги в конце ванны с каким-то очарованием.

— Какие у тебя талантливые ножки, — пробормотал он, наконец, снова глядя ей в лицо. — Что еще ты можешь с ними сделать?

Дрина открыла рот, закрыла его и прищурилась. — У тебя опять одна из твоих извращенных маленьких фантазий вроде фартука горничной и сапог?

— Угу, — Харпер кивнул, скользнув взглядом по ее обнаженному животу над водой.

Дрина усмехнулась и, повернувшись, чтобы снова начать намыливаться, беспечно сказала: — Я могу делать все что угодно с моими ногами.

Харпер вздохнул и положил инструкцию на край раковины, затем опустился на колени рядом с ванной и потянулся за мылом. — Позволь мне помочь намылить тебя.

— Не получится, — она рассмеялась, держа мыло подальше от него. — Обратно в туалет, мистер. Ты можешь помочь позже, когда я буду лучше пахнуть.

Он вздохнул, но сделал, как было велено, и просто молча наблюдал, как она намылила каждый дюйм своей кожи, а затем смыла ее.

— Я уже несколько часов не чувствую запаха, — вздохнула Дрина, принюхиваясь к своей руке. — Но я не думаю, что это сработало.

Харпер поймал ее руку и поднес к носу, чтобы понюхать, потом прикусил губу и покачал головой.

— Хорошо, — пробормотала она, выдергивая пробку из воды и вставая, когда ванна начала сливаться. — Так каков следующий шаг?

— Умыться карболовым мылом, — прочитал он и встал, чтобы поискать нужный предмет в пакетах на стойке.

Дрина нетерпеливо взглянула на полуслитую воду и потянулась, чтобы включить душ. Не имело смысла смывать запах, а потом сидеть в вонючей воде. На этот раз она примет душ.

— Так нечестно, — пожаловался Харпер, когда она, взяв мыло, задернула занавеску в ванной.

Дрина усмехнулась, но просто продолжила свой план, стоя перед струей воды, чтобы хорошенько намылиться, а затем подвинулась, чтобы ополоснуться.

— Сейчас? — спросила она несколько мгновений спустя, отдергивая занавеску достаточно, чтобы протянуть руку для осмотра.

Он шмыгнул носом и виновато покачал головой. — Лучше, но…

Дрина вздохнула и выключила душ. — Следующий шаг?

— Наполните ведро водой и уксусом в равных долях и промойтесь тряпкой. Скребите, как следует, но не до боли, — прочитал Харпер и, нахмурившись, огляделся. — У нас нет ведра.

— Посмотри под раковиной, — предложила она.

Он открыл дверцу шкафа и издал торжествующий звук. — Ведро для уборки.

— Подойдет, — решила Дрина, вылезая из ванны и вытираясь испорченной простыней, пока Харпер быстро ополаскивал ведро, выливал в него большую бутылку уксуса, затем снова наполнял ее теплой водой и добавлял еще.

Он снова сунул руку под раковину и порылся в стопке полотенец, прежде чем остановиться на самом потрепанном из них. Он бросил его в воду и посмотрел на нее. — Должен ли я?..

— Сядь, — твердо сказала она, отводя его в сторону. Затем Дрина принялась умываться едким раствором, сначала макая волосы в ведро, выжимая их как можно тщательнее, а затем оттирая лицо и спускаясь вниз. Она чувствовала, как зачарованные глаза Харпера следят за каждым ее движением, и просто не могла удержаться, чтобы немного не поиграть, с большей любовью проведя тряпкой по животу, а затем между бедер, поставив ногу на сиденье унитаза, чтобы вымыть одну ногу, оставляя себя открытой для его взгляда.

На самом деле ее ноги не были опрысканы, и в этом не было никакой необходимости, но Дрина подумала, что запах, наконец, начинает отступать, она чувствует себя лучше, и это действительно весело, призналась она себе, переставляя ноги на сиденье унитаза, давая ему тот же открытый вид под другим углом. На этот раз она все вымыла.

— Кажется, начинает работать, — проворчал Харпер, протягивая к ней руки, и Дрина тут же отпрыгнула.

— Начинает — это хорошо, но я хочу, чтобы это закончилось, — твердо сказала она. — Что дальше?

Харпер мрачно уставился на ее бедра, а затем вернулся к листу с инструкцией. — Налейте томатный сок на все тело, и помойте себя им, снова вытирая. Он поднял глаза. — Это последний шаг. После этого снова вымыть водой с мылом, возможно, чтобы удалить томатный сок.

Он положил простыню и встал, чтобы пройти мимо нее к пакетам на стойке. — Залезай в ванну, и я вылью на тебя сок.

Дрина шагнула в ванну. Затем она наклонилась, чтобы вставить пробку обратно, чтобы сохранить жидкость в ванне на случай, если он пропустит пятно, например, под подбородком, или ушами, или — боже мой, где-нибудь, куда могли попасть брызги.

— Подними голову, глаза закрыты, — приказал Харпер, когда она выпрямилась и обернулась.

Дрина сделала, как он велел, и ахнула, когда прохладная жидкость полилась ей на голову и лицо, потом удивленно открыла глаза, когда его руки внезапно начали двигаться по ее телу.

— Пропустил пару пятен, когда поливал тебя, — хрипло объяснил он, двигая прохладную красную жидкость вокруг и над ее грудями… несколько раз, сначала руками, потом тряпкой.

Дрина прикусила губу и сжала кулаки, чтобы не потянуться к нему, пока Харпер тратил, казалось, бесконечное количество времени и половину кувшинов томатного сока, купленных Андерсом, чтобы убедиться, что ее груди были покрыты соком.

Когда он, наконец, сказал: — Повернись, — пальцы ее ног были погружены в красную жидкость, которая теперь собиралась в ванне.

Дрина повернулась к нему спиной и глубоко вздохнула, когда прохладная жидкость полилась ей на голову и спину. Он снова использовал свои руки, чтобы направлять томатный сок, на этот раз, обращая особое внимание на ее зад. Его пальцы скользили по изгибам, под изгибами, а затем ненадолго погрузились между ее ног, заставляя ее упереться руками в холодные плитки, чтобы сохранить равновесие, когда она задыхалась.

— Вот так, ты же сидела в ванне с водой, когда очищала себя, и поэтому она могла попасть куда угодно. Лучше проделать всю работу досконально, — сказал он бодрым и немного запыхавшимся голосом. Его пальцы соскользнули, когда он повернулся, чтобы сменить пустой кувшин на новый, а затем он повторил процесс, снова закончив между ее ног.

Дрина прикусила губу, когда его пальцы пробежались по ней, уверенная, что Харпер наказывает ее за то, что она поддразнивала его, когда она использовала водно-уксусный раствор. Но ее спутник жизни при этом наказывал и себя, так как он тоже испытывал возбуждение, которое вызывал в ней.

— Последняя бутылка. Голос Харпера стал хриплым, но она удивилась, что он вообще может говорить. Она не думала, что сможет, а потом прохладная жидкость полилась на нее в последний раз, маленькие красные ручейки побежали по ее плечам и рукам.

На этот раз Харпер не стал тратить время на движение жидкости по ее ягодицам, а сразу же просунул свободную руку между ее ног. Дрина прижала пальцы к кафельной поверхности ванны и застонала. Когда бутылка опустела, и он поднял руку, чтобы поставить кувшин на стойку рядом с остальными, она повернулась и прислонилась к прохладному кафелю, радуясь, что все еще на ногах. Она начала волноваться, что ее дрожащие ноги подогнутся к концу процедуры.

Харпер обернулся и посмотрел на нее, затем подошел к краю ванны, схватил ее за руку и притянул к себе для поцелуя, который не смог унять ее возбуждения. Его руки скользнули по ней, когда он просунул язык ей в рот, а затем прервал поцелуй и отступил назад, чтобы снять футболку.

— Собираешься потереть мне спину? — хрипло спросила она, снова опускаясь на кафель, когда его футболка упала на пол.

— И спину, и груди, и туловище, и бедра, и все то, что между ними, — заверил он ее, и потянулся к поясу своих брюк, но остановился, услышав стук в дверь.

— Дрина? — раздался голос Стефани. — Простите, что беспокою вас, ребята, но это единственная ванная, и мне действительно нужно войти.

Дрина закусила губу, а Харпер со вздохом закрыл глаза.

— Тебе не обязательно вылезать из ванны, Дри, — добавила Стефани. — Если хочешь, задерни занавеску в душе. Я не возражаю. Но мне, правда, нужно войти.

— Одну секунду, Стеффи, — сказала, наконец, Дрина, когда Харпер наклонился, чтобы поднять футболку, и быстро натянул ее обратно. Он наклонился вперед, чтобы поцеловать ее снова, быстро и крепко, затем задернул занавеску и повернулся, чтобы открыть дверь ванной.

— Извини, Стефани. Проходи, — сказал Харпер, выходя из комнаты.

Дрина с легким стуком опустилась в ванну, радуясь, что ноги нее не сильно дрожат. Она услышала, как вошла Стефани, и услышала шорох, когда девушка объявила: — Тедди прислал тебе несколько брюк и футболку. Я положу их на стойку.

— Спасибо, — пробормотала Дрина, беря полотенце. Она намочила его в томатном соке в ванне и начала тереть себя, пока ее нервные окончания медленно успокаивались.

— Томатный сок и все остальное, должно быть, сработало. Сейчас здесь немного пахнет, и я думаю, что это от простыни. Слова Стефани сопровождались шорохом, который, как предположила Дрина, означал, что девушка собирается уходить.

— Да, думаю, это сработало. Я уже чувствую запах томатного сока, а я уже несколько часов ничего не чувствовала, — сказала Дрина.

— Люциан до сих пор не перезвонил Андерсу, — объявила Стефани, и Дрина заподозрила, что девушка просто пытается скрыть звуки, облегчаясь. — Ты же не думаешь, что Люциан заставит нас вернуться в Торонто теперь, когда коттедж Кейси временно непригоден для жилья?

Дрина уловила тревогу в голосе девушки и нахмурилась, но это предложение обеспокоило и ее. Было бы труднее скрыть способности Стефани от Люциана, если бы они были в Торонто… и Дрина беспокоился о том, что он будет делать, если узнает про них. Она хотела помочь девочке научиться блокировать голоса и, возможно, справиться с электричеством и энергией, которые, как она утверждала, чувствовала рядом с парами, и провела большую часть ночи на кухне, обдумывая, как это сделать. Проблема была в том, что это было полной противоположностью тому, что обычно требовалось для новых обращенных, и она понятия не имела, как это сделать.

Понимая, что не должна думать об этом, когда девушка так близко, Дрина выбросила эту мысль из головы и сказала: — Но если так, я буду с тобой. Не волнуйся. И это, вероятно, будет только временно, пока коттедж Кейси не станет пригодным для жилья.

— Верно, — пробормотала Стефани. Она молчала минуту, а потом сказала: — Извини, что прервала тебя.

— Ты мне не мешаешь, — весело сказала Дрина, вытирая ногу.

— Да, но я имею в виду, что ты, вероятно, хочешь уединиться и все такое.

Дрина хмыкнула на ее предложение. — Стеффи, когда я была маленькой в Египте, слуги помогали мне принимать ванну. Они поливали меня водой и так далее. А в Испании у меня всегда была горничная, которая помогала мне мыться. Ну, пока это не вышло из моды. Меня не беспокоит, что ты здесь.

— Неужели? — с любопытством спросила Стефани. — В Египте было мыло?

— Не такое, как сейчас. Это была кремообразная масса из лайма, масла и духов.

— Звучит неплохо. Стефани вздохнула. Послышался шорох, затем звук спускаемой воды в унитазе и скрип открываемых кранов.

«Тедди нужно смазать их маслом», — рассеянно подумала Дрина, продолжая мыть руки.

— Ну, я, пожалуй, пойду вниз, — объявила Стефани, закрывая краны. — Хочешь поиграть в карты, когда спустишься?

— Конечно, — легко ответила она. — Я буду через минуту.

— О’кей, — Дрина услышала, как открылась дверь ванной, и подумала, что Стефани уходит, но вдруг она сказала: — О, я забыла, Тедди вышел, чтобы забрать сэндвичи, прежде чем отправиться в полицейский участок. Я собираюсь сделать себе сэндвич с кухонной раковиной. Хочешь, я тебе тоже сделаю?

Дрина успокаивала и спросила неуверенно: — Что такое сэндвич с кухонной раковиной?

Стефани усмехнулась. — Так их называет мой отец, потому что в них есть все, кроме кухонной раковины. Это помидоры, салат, лук, редиска, зеленый перец, огурец, сыр, майонез, итальянская заправка и ветчина или что-то еще. Это в основном как бутерброд, но на хлебе.

К концу длинного списка ингредиентов у Дрины потекли слюнки. — Звучит восхитительно.

— О, это так, — заверила ее Стефани со смехом. — Так ты будешь?

— Да, пожалуйста.

— Ладно, скоро увидимся.

Дверь закрылась, и Дрина быстро выдернула пробку и включила душ. Ей вдруг захотелось поскорее спуститься вниз и попробовать этот сэндвич с кухонной раковиной.

— Я слышал, что Люциан наконец-то позвонил.

Дрина оторвалась взгляд от своих карт, и улыбнулась Тедди, который уселся за стол с тарелкой свиных отбивных, картофелем и салатом. Леонора приготовила ужин. Дрина, Харпер и Стефани ей помогали. Все поели два часа назад, но Тедди только что вернулся домой. Она подозревала, что бедняга работал допоздна, чтобы не возвращаться в свой переполненный дом. Она не могла винить его.

— Да, он звонил как раз перед тем, как мы сели ужинать, — сказала она, наконец, и виновато улыбнулась. — Люциан все устроит, а потом перезвонит. Я не знаю, когда это произойдет. — Она сбросила карты, чтобы Харпер мог взять свою очередь, и добавила: — Тайни скоро проснется. Он успокоился и в последние пару часов не нуждается в наркотиках. Обычно это означает, что худшее позади.

Тедди кивнул и принялся за еду.

— Означает ли это, что Леонора, Дон, Алессандро и Эдвард скоро вернутся домой? — спросила Стефани, потянувшись за картой, когда Харпер закончил и выбросил ее.

— Да, — ответила Дрина и добавила с кривой усмешкой: — Я подозреваю, что они уедут, как только Тайни откроет глаза.

— О, — пробормотала Стефани, но Дрина увидела облегчение на ее лице и поняла, что тому есть две причины. Во-первых, в то время как все были очень внимательны, но все были измотаны, а дом был слишком мал, и они действовали друг другу на нервы. Кроме того, она знала, что Стефани будет рада, если в доме станет на четыре пары меньше. Дрина и Харпер весь день играли с девушкой в карты и настольные игры, пытаясь отвлечь ее, но она не думала, что это сильно помогло. Было бы неплохо, если бы они смогли отвезти ее в «Уол-Март» или ресторан, или еще куда-нибудь, чтобы дать ей отдохнуть от энергии и голосов, бомбардирующих ее, но все машины все еще были в коттедже, а Тедди был на работе. Они застряли здесь, в его загородном доме, что, возможно, и к лучшему, пока не выяснят, кто стоит за нападениями. Они предполагали, что это Леониус, и Тедди со своим помощником расспрашивали о каких-либо незнакомцах в городе, но никто не видел никого, подходящего под его описание.

— Тедди, думаю, мне придется еще раз сходить в банк крови, — сказала Леонора, входя в столовую. — Как новообращенному, Тайни понадобится много крови, да и Стефани все еще растет, так что ей тоже нужно много. Я не хочу, чтобы она закончилась после нашего ухода.

Тедди, нахмурившись, огляделся. — Как поддерживаются поставки? Нам нужно сдать кровь?

Леонора немного подумала и покачала головой. — Нет, нам должно хватить. Ну, пока больше не будет никаких инцидентов, мы будем в порядке.

Тедди кивнул, посмотрел на свою тарелку и со вздохом отодвинул ее. — Я отвезу тебя сейчас, разогрею, когда мы вернемся и доем.

— Уже больше восьми, Тедди, — тихо сказал Харпер. — Заканчивай ужинать, я сам отвезу. Харпер встал, помолчал и нахмурился. — Я забыл, что у меня нет…

— Возьми мою машину, — перебил Тедди, доставая из кармана ключи. — Тебе лучше воспользоваться моими сапогами и пальто.

— Благодарю. — Харпер схватил ключи, затем взглянул на Дрину и спросил у Тедди: — У тебя случайно нет лишней пары ботинок и другого пальто, которое Дрина может одолжить?

— В шкафу, — ответил Тедди, ставя перед собой тарелку.

— Можно мне с вами? — спросила Стефани, когда Дрина встала, чтобы присоединиться к Харперу.

— У меня только одно пальто, — объявил Тедди с набитым ртом.

— В любом случае тебе лучше остаться здесь, — извиняющимся тоном сказала Дрина. — Мы сейчас вернемся.

Стефани выглядела так уныло, что Дрина спросила: — Что ты хочешь? Мы можем заехать в магазин на обратном пути.

— Шоколад, — тут же объявила Стефани. — И Коку. И, может быть, ты заедешь за моим пальто на обратном пути?

— Хорошая мысль, — похвалил Харпер, выводя Дрину в прихожую, к шкафу у входной двери. Он протянул Дрине пальто и пару ботинок, затем достал то же самое для себя. — Мы можем забрать наши пальто и ботинки, пока будем там, и перестать одалживать у Тедди.

— А ты можешь высадить меня, чтобы я забрал внедорожник, — объявил Андерс, легко сбегая по лестнице позади них, уже в пальто и ботинках.

— Тоже хорошая мысль, — решила Дрина, когда второй охотник прошел мимо них и выскользнул за дверь. Было бы лучше не зависеть от Тедди в плане транспорта. У этого человека достаточно обязанностей в этом городе, и он не нуждается в том, чтобы они были лишней обузой.

— Может, нам тоже забрать мою машину? — пробормотал Харпер, явно думая о том же.

— Твоя машина сгорела. Дрина тихо напомнил ему об их несчастном случае.

— А, понятно. — Ну, Виктор сказал, что я могу взять его машину, пока их не будет, если она мне понадобится. Мы могли бы забрать это.

— Наверное, это хорошая идея, — заметила Леонора, входя в прихожую, чтобы взять пальто из шкафа. — Сначала мы можем пойти в дом. Я могу высадить вас двоих и Андерса там, а сама пойду в банк крови. Тогда на обратном пути тебе придется заехать в магазин за угощениями для Стефани.

Харпер тут же просунул голову в столовую и спросил: — Ты не возражаешь, если Леонора поведет твою машину, Тедди?

— Нет. У нее лицензия дольше, чем я живу, — легко сказал он. — Я только собиралась поехать с ней, чтобы ей не пришлось ехать одной. Но если она не возражает… Он пожал плечами.

— Она не будет одна, — объявил Алессандро, спускаясь по лестнице, чтобы перехватить разговор. — Я тоже пойду.

— Похоже на план, — криво усмехнулся Харпер, быстро натягивая пальто и сапоги. Когда Дрина выпрямилась, он взял ее за руку и, обняв Алессандро и Леонору, повел к двери. — Мы пойдем, разогреем машину и дадим вам двоим немного места, чтобы одеться.

Не дожидаясь ответа, он вывел Дрину наружу. Она вышла на маленькое крыльцо, скользя ногами в огромных, но теплых сапогах. Пальто тоже было великовато, но тоже делало свое дело, защищая ее от холодной ночи.

Харпер держал ее за руку, пока они спускались по лестнице и направлялись к подъездной дорожке перед домом. Глядя, как она идет по снегу, он с беспокойством спросил: — С тобой все будет хорошо?

Дрина поморщилась, когда он крепче сжал ее руку, не давая упасть, и они пошли по скользкому снегу. — Пока да. Но завтра, думаю, мне снова придется посетить «Уол-Март».

— Полагаю, Стефани не сможет поехать, — кивнул Харпер.

— Я не уверена, — сказала она со вздохом. — Я думаю, Люциан хотел бы, чтобы она оставалась в доме после этих нападений, но так как последнее произошло в доме… Она печально пожала плечами.

— Да, — пробормотал Харпер, и они оба посмотрели в сторону дома, когда открылась входная дверь и вышли Леонора и Алессандро. Харпер присвистнул, и когда Алессандро остановился и посмотрел в его сторону, он бросил им ключи от машины, сказав, что один из них может сесть за руль, так как они, по сути, просто высаживают всех.

В коттедже Кейси было темно и тихо, когда Леонора высадила их. Андерс, не теряя времени, немедленно сел во внедорожник, за которым они с Дриной приехали. Он завел двигатель и выехал задним ходом еще до того, как Алессандро выехал на дорогу. Дрина покачала головой, подумав о нетерпении этого человека. «Иногда он бывает таким грубым», — подумала она, когда Харпер повел ее по тротуару вдоль гаража.

Когда они вошли, в доме стоял тяжелый запах дыма, и Харпер тяжело вздохнул, закрывая и запирая за ними дверь. — Надеюсь, страховщики приведут все в порядок до возвращения Элви и Мейбл. Они были бы убиты горем, увидев это.

— Да, — пробормотала Дрина, инстинктивно потянувшись к выключателю и с удивлением оглядываясь вокруг, когда Харпер схватил ее за руку, чтобы остановить.

— Наверное, лучше не стоит, — тихо сказал он. — Возможно, при пожаре повреждена проводка. Если мы включим, то может снова возникнуть пожар.

— О, конечно, — Дрина опустила руку, и пожала плечами. — Возможно, это и к лучшему. Сомнительно, чтобы кто-то следил за домом теперь, когда он непригоден для жилья, но нет смысла афишировать, что мы здесь.

— Согласен, — согласился он.

Дрина посмотрела вокруг. Ночь была ясная, тусклый лунный свет проникал в окна. С их ночным зрением они все равно не нуждались в свете.

— Может быть, нам тоже стоит собрать кое-какую одежду, пока мы здесь, — предложил Харпер, наклоняясь, чтобы снять заснеженные ботинки. — От них, вероятно, будет вонять дымом, но хорошая стирка может помочь.

— Моя собственная одежда, — вздохнула Дрина, снимая пальто Тедди и вешая его на батарею. Она не возражала против того, чтобы ходить без лифчика и трусиков, но провела большую часть дня, подтягивая штаны, которые Стефани принесла ей. У них была завязка, но она не смогла затянуть ее до конца. Эти проклятые брюки постоянно висели на бедрах и сползали с талии.

Харпер бросил свое пальто на батарею рядом с ее и усмехнулся, когда она, не расстегивая, сняла огромные ботинки Тедди. Затем он взял ее за руку и направился к винтовой лестнице. — Уверен, Стефани тоже будет благодарна. У бедняжки еще нет бедер, и с тех пор, как она надела штаны, ей приходится их поддерживать.

— Я тоже соберу ее вещи, — пробормотала Дрина, пока он вел ее наверх. Когда он дошел до лестничной площадки и повернул налево, а не направо к спальне, которую она делила со Стефани, она спросила: — Куда мы едем?

— Мы начнем с моей одежды, а потом на обратном пути возьмем одежду для тебя и Стефани, — объявил он.

— Или я могу забрать вещи Стефани и свои, а ты — свои. Это было бы быстрее, — весело сказала она, но Харпер тут же покачал головой.

— Я не спущу с тебя глаз, пока не закончится это дело, и мне не придется беспокоиться о том, что ты пострадаешь от внезапных атак.

— Но Стефани с нами нет, — мягко заметила Дрина, когда он повернул налево и направился к лестнице, ведущей на третий этаж.

— Нет, но есть ты, — сразу же ответил он.

— Да, но Леониус мной не интересуется, — заметила она, и Харпер, остановившись, серьезно посмотрел на нее.

— Дрина, ты невероятно яркая, сексуальная и красивая женщина. Если он наблюдал за нами, то он видел тебя, а если он видел тебя, то у него может возникнуть искушение взять тебя, а также Стефани. Черт, он может даже решить не беспокоиться о ней и просто взять тебя. Ты была бы невероятной племенной кобылой.

Дрина заморгала. Все это было очень мило до того момента, пока она не стала невероятной племенной кобылой, решила она. Последняя фраза прозвучала не так лестно, как она подозревала. Или, может быть, другие женщины сочли бы это лестным, но не она.

Она открыла было рот, чтобы сказать, что вряд ли кто-то вообще знает, что они в доме, так что они должны быть в безопасности, но остановилась, заметив, что взгляд Харпера скользнул мимо нее к двери в комнату Элви, и что в его глазах появилось затравленное выражение.

Нахмурившись, она посмотрела на дверь и замерла, заметив темное пятно на стене рядом с ней, где краска была обуглена… как будто там что-то горело или лежало. Затем ее взгляд упал на пол, и она увидела два обугленных пространства — одно больше, другое меньше. Должно быть, именно там Андерс и Эдвард столкнулись с Харпером и Стефани и погасили пламя, пожиравшее их, поняла она и медленно выдохнула.

Повернувшись, Дрина шагнула вперед и поцеловала Харпера. Он оставался неподвижным под ее лаской, но она продолжала, покусывая его сомкнутые губы, а затем ее рот скользнул к его уху, затем к шее, ее мозг лихорадочно работал. Ей нравился этот дом, нравился город, нравился Тедди. Ей также нравились другие пары, с которыми она повстречалась здесь, но особенно ей нравилась Стефани. Дрина хотела время от времени навещать девушку, но никогда не стала бы навязывать это Харперу, если бы приезд сюда пробудил бы в нем дурные воспоминания. Ей нужно было попытаться заменить его плохие воспоминания о пожаре новыми, более приятными воспоминаниями, и это было единственное, что она могла придумать. Дрина не была уверена, что это сработает, но решила, что сделает все, что в ее силах, покусывая и целуя его шею, и задирая футболку, чтобы провести руками по его животу и груди.

— Дрина? — сказал он неуверенно, словно выходя из транса.

Она подняла голову и поцеловала его, почувствовав облегчение, когда Харпер начал медленно целовать ее в ответ. Но даже в этом случае Дрина не была уверена, что полностью освободила его от призраков, пока не скользнула рукой вниз, чтобы найти через спортивные штаны его член.

— Пойдем в мою комнату, — пробормотал он, прерывая поцелуй и беря ее за руку.

— В следующий раз, — пообещала Дрина, уклоняясь от его пальцев и опускаясь на колени.

— Но… — начал Харпер, и она увидела, как его взгляд метнулся к стене в нескольких футах позади нее, но затем его взгляд резко вернулся к ней, когда она потянула его вниз и обхватила его растущую эрекцию. Когда она взяла его в рот, он выдохнул со стоном: — В следующий раз.

Харпер проснулся на деревянном полу с головой Дрины на коленях. Он поднял голову, чтобы посмотреть на нее, и слабо улыбнулся, но улыбка исчезла, когда он посмотрел на отметины на стене позади нее. Мгновение он смотрел на них, вспоминая, как они сюда попали, потом позволил воспоминаниям исчезнуть и посмотрел на Дрину.

Он точно знал, что она пыталась сделать, и любил ее за это. По большей части это даже сработало. По крайней мере, так думал Харпер. Когда он впервые увидел обуглившуюся отметину на стене, а затем и на полу, его инстинктивным желанием было оставить мысль о том, чтобы взять одежду, и броситься вниз по лестнице. Или, по крайней мере, подождать ее внизу, пока она соберет одежду для себя и Стефани. Он хотел быть подальше от этого места и от плохих воспоминаний, которые оно пробуждало в нем.

Однако теперь, хотя он и не был счастлив, когда смотрел на них, Харпер не чувствовал необходимости немедленно уходить.

Дрина сонно пошевелилась, ее рука сжала его член, и Харпер прикусил губу и закрыл глаза, когда начала просыпаться эрекция. Честное слово, он был чертовски ненасытен, когда дело касалось ее… и ему не хватало терпеливости. Не то чтобы у новых спутников жизни должно было быть мало секса, но, серьезно, были некоторые вещи, которые он хотел сделать с ней. Он просто не мог сдерживать их возбуждение достаточно долго, чтобы добраться до них.

Например, он хотел привязать ее к своей кровати, целовать и лизать от кончиков пальцев ног до носа, а затем целовать, погружаясь в нее. Но он сомневался, что доберется до середины ее бедер, прежде чем они оба закричат и упадут в обморок.

«И это еще не все», — с досадой подумал Харпер. Он никогда в жизни не падал в обморок, и хотя он знал, что это все из-за секса с подругой жизни, это все еще было чертовски деморализующим — падать в обморок, как задыхающаяся девственница в конце каждой встречи. И он даже не мог винить ее за то, что она слишком возбуждала его или сводила с ума от страсти, пока он не терял контроль.

Что ж, может быть, в последний раз и получится, с улыбкой признал Харпер. Дрина определенно контролировала этот последний раунд, и она сводила его с ума от страсти, так быстро и так сильно, что он вел себя не лучше, чем неопытный четырнадцатилетний подросток с дорогой проституткой. Он клялся, что не прошло и двух минут, как она стояла на коленях, а он уже запрокидывал голову и орал как сумасшедший… только чтобы проснуться потом на полу.

Именно поэтому он обычно пытался взять ситуацию под контроль. Это было усилие, чтобы замедлить его и попытаться сделать это дольше, чем два хрюканья и вздох. К сожалению, пока это не сработало. Но это не значит, что он не будет продолжать попытки, подумал Харпер. Дрина заслуживала, чтобы он медленно занимался с ней любовью, чтобы ее ценили и уважали…

Эти мысли резко оборвались, когда ему в голову пришла другая. Почему она позволила ему доминировать в спальне? Дрина была женщиной, которая всю жизнь боролась за независимость и контроль, но ни разу не протестовала против того, чтобы он взял инициативу в свои руки, когда дело касалось страсти.

Харпер опустил на нее взгляд и нахмурился, обеспокоенный тем, что его поступки могли лишить ее удовольствия. Ну, не совсем удовольствия, потому что он чертовски хорошо знал, что она наслаждается им так же, как и он, но в то же время Дрина могла обидеться. Он нахмурился при этой мысли, а затем скрип привлек его внимание к лестнице. Там ничего не было. Он предположил, что звук был просто звуком оседания дома. Но это заставило его понять, как безрассудно они себя вели здесь, в зале. Пока Стефани нет, Леониус может добавить Дрину в свой список желанных женщин. Позволить себе увлечься страстью, от которой они теряли сознание и становились уязвимыми, было не так уж умно. Самое меньшее, что они могли сделать, — это перебраться в его комнату, где дверь могла быть заперта, подумал он и начал садиться.

Шорох открывающихся и закрывающихся ящиков выдернул Дрину из сна. Моргая, она медленно села и оглядела комнату, которая, как она знала, была комнатой Харпера. Он сказал, что это хорошая комната, и он не шутил. Кровать, шкаф и комод стояли в углу, а остальную часть комнаты занимала небольшая гостиная с телевизором, музыкальным центром и книжной полкой, а также диванчиком, стулом и небольшим обеденным столом.

«Это похоже на маленькую холостяцкую квартирку», — подумала она, скользнув взглядом туда, где Харпер быстро вытаскивал одежду из комода и упаковывал ее в чемодан. Дрина посмотрела на него, потом спустила ноги с кровати и присела на край.

— О, ты проснулась. Харпер улыбнулся ей, затем закрыл ящик, закрыл чемодан и быстро отнес его, как она предположила, к двери в остальную часть дома.

Дрина встала, собираясь последовать за ним, думая, что они уходят, но, когда он поставил чемодан у двери, остановился и обернулся.

Улыбаясь, он подошел к ней и обнял за талию.

Дрина с легким вздохом расслабилась и раздраженно спросила: — Почему ты всегда просыпаешься раньше меня? Я старше тебя. Конечно, я должна просыпаться первой?

Харпер усмехнулся ее жалобе и наклонился, чтобы поцеловать ее в нос. — Почему ты всегда сводишь меня с ума от страсти, когда я кончаю слишком рано, а потом падаю в обморок, как девчонка?

— Я тоже не в восторге от обморока, — заверила она его. — Это довольно тревожно. Я даже не упала в обморок, когда эти проклятые корсеты были в моде, и они носили их так туго, что ты не могла дышать.

Она поморщилась, затем откинулась назад и, встретившись с ним взглядом, добавила: — Что касается второго, я не думаю, что это слишком рано.

— Нет? — спросил он с улыбкой, скользя руками вверх и вниз по ее спине.

Дрина покачала головой, улыбнулась и призналась:… есть кое-что, что я хотела бы сделать с тобой, но не думаю, что мы сможем сделать это в течение десяти лет или около того, пока это безумие с новыми спутника жизни не пройдет, но…

Она пожала плечами. — Думаю, я могу быть терпеливой.

— Десятилетие? — с гримасой спросил Харпер. — Я думал, пройдет год или около того, прежде чем этот процесс замедлился.

— Так говорят, — согласилась она. — Но я не знаю точно.

Харпер улыбнулся и наклонился, чтобы поцеловать ее. Сначала это был сладкий, нежный поцелуй, но вскоре он стал более плотским. Когда Дрина прижалась к нему и обвила руками его шею, он начал ее поддерживать, потом повернулся и упал на кровать, так что она приземлилась сверху.

Когда они подпрыгнули, Дрина расхохоталась, села на него верхом и злобно ухмыльнулась. — Теперь у меня есть ты прямо там, где я хочу тебя.

— Я так и думал, — серьезно признался Харпер, а когда Дрина замолчала и вопросительно посмотрела на него, пояснил: — Мне пришло в голову, что ты женщина, которая всю жизнь боролась за независимость и контроль, и все же в этой области я продолжаю отнимать этот контроль у тебя. Я не хочу, чтобы ты меня ненавидела, так что мне пора бросить поводья и… — он замолчал от удивления, когда она внезапно закрыла ему рот.

— Во-первых, — мягко сказала она, — я не ненавижу тебя за то, что ты доминируешь в спальне.

Она почувствовала, как его губы шевельнулись под ее рукой, и подняла ее.

Он криво улыбнулся и теперь, когда мог говорить, сказал: — Я рад это слышать.

— Во-вторых, — начала Дрина, улыбаясь в ответ. — Так уж случилось, что я…

Когда он поднял брови, она вздохнула и беспомощно пожала плечами.

— Признаюсь, я удивлена, но, кажется, не возражаю. Я и сама не понимаю, — поспешно добавила она. — Я имею в виду, что в Торонто я заметила, что тебе нравится все контролировать, и, поскольку я полностью контролирую себя, я сама удивлялась, почему это меня не беспокоит, но… это не так. Мне даже нравится. Это меня заводит.

Она нахмурилась, а потом призналась: — Вот это меня действительно беспокоит.

Харпер мягко улыбнулся ее смущению, а затем поднял руку, чтобы убрать волосы за ухо, пробормотав: — Или, может быть, ты просто устала все время контролировать себя и наслаждаешься перерывом.

— Возможно, — сухо согласилась она, а затем предупредила: — Это означает, что все еще может измениться.

— Искренне на это надеюсь, — заверил ее Харпер и, когда на ее лице промелькнуло беспокойство, добавил: — Я уверен, что и для меня все изменится. У нас впереди бессмертное время, Дрина. Перемены — это хорошо.

Расслабившись, она кивнула. Бывали времена, когда доминировал он, и времена, когда доминировала она, и времена, когда не было ни того, ни другого. Иногда они даже боролись друг с другом, чтобы оказаться наверху. Но это, наверное, тоже будет весело. Определенно никогда не скучно, решила она.

— Сними свою футболку.

При этих словах, которые, несомненно, были приказом, а не просьбой, Дрина заморгала и встретилась с ним взглядом.

— Сними ее, — повторил он. — Я хочу, чтобы ты была голой.

Она едва заметно усмехнулась, понимая, что ее соски напряглись, и между ног стало влажно, затем выпрямилась, потянулась к своей футболке, и медленно начала поднимать ее вверх, снимая.

Она слегка повернулась, чтобы швырнуть ее на пол, а затем просто ждала, пока его глаза скользят по груди, замечая уже торчащие соски. От этого зрелища его глаза загорелись.

— А теперь снимай штаны, — грубо, хриплым голосом сказал он.

Дрина заколебалась, потом скользнула назад, чтобы встать с кровати. Он тут же сел, и она почувствовала, что его глаза следят за каждым ее движением, когда она просунула большие пальцы под пояс своих штанов и начала их опускать. Когда она наклонилась, чтобы закончить работу, он протянул руку, чтобы на мгновение погладить ее грудь, и она замерла, охваченная волнением. Как только она остановилась, Харпер остановился и убрал руку.

«Дьявол», — с нежностью подумала она и закончила снимать штаны. Затем она выпрямилась.

— Иди сюда.

Дрина шагнула вперед и остановилась, едва не соприкоснувшись с его коленями. Он взял ее за руку, и она сглотнула, когда медленный пульс возбуждения, бьющийся в ней, достиг пика.

— Когда-нибудь я привяжу тебя к кровати и буду лизать каждый дюйм твоего тела, — тихо сказал Харпер.

Дрина закрыла глаза, когда эти слова вызвали в ее голове образ, от которого влага, скопившаяся в нижней части живота, перелилась через край и заскользила по бедрам. Кто знал, что она тайно желала быть в рабстве? — она слабо удивилась, а затем, вздрогнув, открыла глаза, когда его свободная рука скользнула между ее ног.

Он улыбнулся влажности, которую обнаружил там, а затем посмотрел на ее лицо, когда его пальцы скользнули по ее гладкой коже. Дрина прикусила губу, чтобы сдержать стон, когда удовольствие двумя волнами прокатилось по ее телу, и совсем не удивилась, увидев, что его спортивные штаны превратились в палатку. «Похоже, это будет еще одна из тех встреч «слишком рано и в обмороке, как девчонка», — подумала она. Если они вообще доберутся до встречи. Она уже была на грани взрыва.

На самом деле, решила Дрина, новые спутники жизни просто жалки… а потом она перестала думать, когда он отпустил ее руку, чтобы дотянуться до одной груди, а его рот двинулся, чтобы схватить другую.

— Вот, примерь это.

Дрина поставила чемодан с одеждой Стефани рядом с собой у двери гаража. Затем она взглянула на куртку-бомбер, которую протягивал Харпер. Это была куртка, купленная Тайни для Стефани и которую они заменили во время поездки за покупками в «Уол-Март». Она была великовата для Стефани, но Дрина носила бюстье и, конечно, ей она подойдет намного лучше, чем позаимствованное у Тедди пальто.

Когда Дрина взяла ее, Харпер вернулся к шкафу и начал рыться в вещах на верхней полке. Оставив его, она сняла пальто Тедди, повесила его на чемоданы, чтобы они не забыли, и натянула бомбер. Затем она подошла к большому зеркалу, висевшему на стене напротив двери гаража.

Куртка-бомбер была не совсем в ее стиле, но, как и ожидалось, подошла. — Сойдет, пока я не смогу ее заменить, — решила Дрина и удивленно заморгала, когда Харпер подошел к ней сзади и натянул на голову белую шерстяную шапку. Он не спеша заправил ей волосы, а потом улыбнулся, увидев результат в зеркале.

— На улице холодно, — сказал он, ожидая возражений, затем показал пару черных кожаных сапог на низком каблуке. — Попробуй это. Они принадлежат Элви, но я уверен, что она не будет возражать, и они, похоже, подойдут.

Как только она повернулась, чтобы взять их, Харпер вернулся к шкафу, чтобы продолжить поиски сокровищ. Дрина выскользнула из огромных сапог Тедди и прислонилась к стене, чтобы примерить один из сапог Элви, улыбаясь, когда обнаружила, что он сидит почти идеально. Он был размером примерно в половину размера, но не скользил по ее ногам, как ботинки Тедди.

— Хорошо? — спросил Харпер, снимая второе пальто Тедди и бросая его на чемоданы, прежде чем надеть свое.

Дрина кивнула и принялась натягивать второй сапог. — Отлично. Спасибо.

Он слабо улыбнулся и вернулся к шкафу, чтобы быстро найти свои собственные ботинки и сменить позаимствованные, затем забрал сапоги Стефани и новое пальто.

— Нам еще что-нибудь нужно? — спросил Харпер, закрывая дверцу шкафа и относя ботинки Тедди к чемоданам.

Дрина задумалась, но покачала головой. — Нет, насколько я могу судить. Мы всегда можем вернуться, если что-то случится.

Кивнув, Харпер схватил ключи от машины с вешалки у двери и начал поднимать чемодан и одолженную одежду Тедди. Он управился со всем, кроме одной пары ботинок и ее чемодана. Дрина взяла их, и пошла за ним в гараж.

Они быстро сложили все в багажник машины Виктора и сели.

— Шоколад с колой? — спросил Харпер, нажимая кнопку, чтобы открыть дверь гаража, и завел двигатель.

Дрина открыла было рот, чтобы ответить, но остановилась, потому что в гараже автоматически зажегся свет, и вспомнила, как он волновался из-за электричества и еще одного пожара.

Харпер поморщился, но потом вздохнул, включил передачу и выехал на подъездную дорожку. Он нажал кнопку, чтобы закрыть дверь, и они оглянулись, чтобы посмотреть, как она опускается и гаснет свет.

Нахмурившись, он настороженно оглядел дом и пробормотал: — Не думаю, что гараж запитан там же, где и крыльцо. По крайней мере, я на это надеюсь. И я не электрик, так что, возможно, совершенно не прав насчет возможности пожара, но…

— Почему бы нам не посидеть здесь минутку, чтобы убедиться, что ничего не случилось, — предложила Дрина. — Лучше перестраховаться, чем потом жалеть. Я буду чувствовать себя ужасно, если мы уедем, и что-то случится.

Харпер кивнул и припарковал машину, затем поднял одну ногу и повернулся боком, чтобы видеть и ее, и дом. Протянув руку, он взял ее руку и положил себе на колено. — Как ты думаешь, Люциан захочет, чтобы вы с Андерсом отвезли Стефани обратно в Торонто? — спросил он, поигрывая пальцами.

Дрина вздохнула и откинулась на спинку сиденья. — Стефани спрашивала меня о том же, но я не знаю. Мы не можем оставаться здесь, пока дом не отремонтируют, так что он, вероятно, да, если он не найдет для нас другое место в городе.

Оба молчали. Дрина гадала, что сделает Харпер, если это случится. Захочет ли он поехать с ней? Она так думала, или надеялась, но…

— Может быть, он заменит тебя теперь, когда появилась угроза, а ты — отвлеченная новая пара, как Мирабо и Тайни, — прокомментировал Харпер, водя большим пальцем взад и вперед по ее ладони. Он взглянул на нее и спросил: — Ты бы осталась здесь, если он сделает это?

Дрина помялась. Она хотела сказать «да». Честно говоря, ей хотелось затащить его обратно в дом, затащить в постель и просто остаться там… навсегда. Однако она не могла этого сделать. Что касается того, чтобы сказать «да», то, хотя она хотела этого всем сердцем, она не чувствовала, что может. Она заверила Стефани, что будет с ней, если ей придется вернуться в Торонто, и не хотела ее подводить.

Однако, помимо разочарования подростка, Дрина беспокоилась о том, что станет с девушкой в Торонто в непосредственной близости от Люциана. Если он решит, что она не может быть клыкастой и представляет собой возможную угрозу, то может… Ну, по крайней мере, он, вероятно, будет настаивать, чтобы она осталась в доме силовика, и Стефани будет несчастна там, без каких-либо шансов на нормальную жизнь. Дрина даже думать не хотела о том, что он может сделать.

Харпер внезапно отпустил ее пальцы и повернулся, чтобы снова включить передачу. — Мы ждали достаточно долго. Думаю, нам лучше забрать вещи Стефани и вернуться домой.

Дрина удивленно огляделась. Она и не подозревала, что так долго сидела в раздумьях, но, судя по разочарованию в голосе Харпера, молчала довольно долго. И она не ответила на его вопрос. Что, судя по его замкнутому выражению лица, он воспринял как «нет».

Дрина поняла, что ей нужно рассказать о своем обещании Стефани, но прежде чем она успела это сделать, Харпер протянул руку и включил радио. Он также поднял его на несколько ступеней, так что громкая музыка наполнила машину. Вместо того чтобы перекрикивать радио, Дрина решила пока не вмешиваться. Она все объяснит, когда они вернутся домой… а потом она попросит его поехать с ней в Торонто, если Люциан прикажет им вернуться. Там они смогут решить, что делать дальше. Она не сомневалась, что хочет быть с ним. Вопрос был в том, где это будет, и они оба должны были принять решение.

— Вот вы где. Мы собирались послать за вами поисковую группу.

Дрина задержалась у входа в дом Тедди и заглянула в столовую. Ее глаза скользнули по трем людям, сидящим за столом, но расширились, когда она нашла говорившего.

— Тайни, — сказала она с усмешкой. — Ты проснулся.

— Да, — он улыбнулся и встал, чтобы уйти в сторону кухни, но его голос был громким, когда он спросил: — Кофе?

— Да, пожалуйста, — ответила Дрина, переводя взгляд на Тедди и Мирабо, сидящих за столом.

— Он проснулся вскоре после того, как вы ушли, — сказала Мирабо, сияя от облегчения и счастья.

Дрина улыбнулась женщине, а затем повернулась, чтобы снять куртку и сапоги и убрать их, как это сделал Харпер.

— Тедди забрал Алессандро, Эдварда и девочек домой вскоре после того, как Тайни проснулся, — объявила Мирабо, когда Дрина поставила сумку из магазина на стол и села. — Значит, нас осталось шестеро.

— Кстати, о нас шестерых, где Стефани? — спросил Харпер. — Мы купили все, что она хотела.

Дрина поморщилась. Они провели в доме больше времени, чем намеревались. Было уже за полночь. Девушка, вероятно, уже легла спать. Хотя, если так, то было несколько удивительно, что Мирабо оказалась здесь, за столом. Эта мысль заставила ее нахмуриться, когда она спросила: — Она пошла спать?

— Нет. Андерс пригласил ее на бургер, — ответила Мирабо.

— Что? — тупо спросила Дрина.

Мирабо кивнула. — Мы играли в карты, потом Андерсу позвонили, и он вышел из комнаты. Когда он вернулся, Стефани жаловалась на то, как долго вы, ребята, задерживаетесь, и сказала, что хотела бы позвонить вам и, возможно, попросить вас купить ей гамбургер на обратном пути. Он предложил взять ее с собой.

— Тайни слабо улыбнулся и добавил: — Девушка собралась достаточно быстро.

Дрина нахмурилась. Она не удивилась, что Стефани ухватилась за возможность выбраться из дома. Она застряла здесь на двадцать четыре часа, а до этого застряла в коттедже Кейси. Она, наверное, сходит с ума. И все же Дрина не могла отделаться от мысли, что брать девушку с собой, куда бы то ни было — плохая идея.

— Все будет хорошо, — успокаивающе сказала Мирабо. — Андерс не дурак. Он отвезет ее туда и обратно. Кроме того, мы здесь в глуши, и я проверила дорогу, когда они садились в грузовик. Никто не смотрел.

Дрина расслабилась и кивнула. Дом Тедди находился за городом, на полоске земли между двумя большими полями. Здесь негде было спрятаться, чтобы незаметно наблюдать за домом. Подумав, сколько времени у нее было перед сном, она спросила: — Так, как давно они уехали?

— Час назад, — ответил Тедди, когда Мирабо неуверенно замолчала.

— Не может быть, чтобы так долго, — нахмурившись, возразила Мирабо.

— Я посмотрел на часы, когда они уходили, — тихо сказал Тедди.

— Они уже должны были вернуться, — озабоченно заметил Харпер.

Дрина машинально потянулась к заднему карману и телефону, но остановилась, вспомнив, что на ней спортивные штаны. Ее телефон должен быть… она выругалась, когда поняла, что он должен быть в заднем кармане джинсов, которые были на ней, когда ее опрыскал скунс. Только она опустошила карманы перед тем, как отдать джинсы в сумку, и там не было телефона. «Должно быть, он выпал, когда она каталась по переднему двору коттеджа Кейси», — подумала она.

— Я позвоню Андерсу, — объявила Мирабо, доставая из кармана телефон. Она только начала набирать его номер, когда они услышали, как к дому подъехала машина. Мирабо встала, подошла к окну и выглянула наружу. — Это внедорожник.

Все за столом, казалось, расслабились.

Мирабо только успела откинуться на спинку стула, как в дом ворвался Андерс и появился в дверях столовой. — Она здесь?

Дрина подняла брови. — Кто?

— Стефани.

Дрина замерла, услышав это шипящее имя, и ее охватило дурное предчувствие.

— Она была с тобой, — сказала Мирабо, как будто он мог забыть об этом.

Андерс выругался и повернулся к двери.

Поняв, что он собирается уйти, ничего не объясняя, Дрина встала и бросилась вокруг стола, чтобы остановить его. — Минутку. Что происходит? Где она?

Андерс помолчал, потом вздохнул, повернулся и разочарованно провел рукой по волосам. — Понятия не имею. Я остановился заправиться, зашел расплатиться, а когда вышел, ее уже не было.

— Она, наверное, пошла в ванную или еще куда-нибудь, — успокаивающе сказал Тедди, когда напряжение в комнате усилилось. Встав, он подошел к столу и вытащил телефонную книгу. — На какой заправке? «Эссо» или «Пионер» Уол-Марта?

— Ни та, ни другая, — ответил Андерс. — Совсем, другая. Я не помню названия.

Тедди повернулся и тупо уставился на него. — Какая другая? Другой у нас нет.

— Та, что у шоссе, — ответил Андерс. — Это не имеет значения, я проверил ванную.

Тедди опустил телефонную книгу на стол. — Какого черта ты туда полез? Две другие ближе.

Андерс пробормотал что-то по-русски и снова отвернулся. — Я вернусь и поищу ее.

— Черта с два, — Дрина схватила его за руку и развернула к себе. — Что происходит, Андерс? Куда ты ее вез?

— Не могу сказать, — мрачно ответил он.

— А почему бы и нет? — спросила Мирабо, присоединяясь к ним.

— Потому что Люциан запретил.

При этих словах Дрина удивленно заморгала, потом прищурилась. — Ты вез ее в Торонто.

Он не подтвердил этого, но и не отрицал, и она знала, что была права.

— Почему Люциан не хотел, чтобы Дрина знала об этом? — спросил Харпер, подходя к ним вместе с Тайни.

— Потому что она почувствовала бы, что тоже должна пойти, а он хочет, чтобы она осталась здесь с тобой, — сухо ответил Андерс.

Дрина почувствовала, что Харпер пристально смотрит на нее, но была слишком занята мыслями о том, что сказал Андерс и что это значит для Стефани. Быть в Торонто, ближе к Люциану, и без кого-либо, кто заботился бы о ней. Дрина знала, что сестра Стефани, Дани, сейчас где-то в Штатах, играет роль приманки, а Мирабо и она сама здесь, в Порт-Генри. Подросток был бы сам по себе.

— Она не могла далеко уйти без пальто. Она, вероятно, была в ванной, пока ты был в магазине, и в магазине, пока ты проверял ванную. Она же не вернется пешком, Андерс, — сказал Тедди, поднимая трубку. — Для этого слишком далеко и холодно. Она, наверное, стоит на заправке и ждет, когда ты вернешься.

— Нет, она убежала, — пробормотала Дрина, и Мирабо торжественно кивнула.

— Что? — Андерс нахмурился. — Какого черта ей убегать?

— Потому что ей здесь нравится, а ты вез ее в Торонто, где она чувствовала себя несчастной, — сухо ответила она.

— Она этого не знала. Я ей еще не сказал. Я собирался это сделать, когда выеду на шоссе.

— Ты и не должен был говорить ей, — заверила его Мирабо. — Она могла бы прочитала это в твоих мыслях.

Андерс не рассмеялся. Его губы сжались, и он сказал: — Я уверен, что я даже не думал об этом. Читать было нечего.

Его слова сказали Дрине, что он знает об особых способностях Стефани или, по крайней мере, знает о некоторых. Он знал, что она может читать его мысли, даже несмотря на то, что он старый и не новый спутник жизни, но не знал, что это не ограничивается поверхностными воспоминаниями. Это означало, что Люциан знал. Она заметила, как Андерс прищурился, и вздохнула, поняв, что он обо всем догадался. Он читал ее мысли даже сейчас и, вероятно, читал их раньше, и от нее, и от Мирабо.

— Это не имеет значения, — устало сказала Дрина, проходя мимо него к шкафу и доставая куртку.

Андерс снова повернулся к двери. — Я вернусь и снова поищу ее.

— Подожди нас, — сказала Мирабо, протягивая руку, чтобы взять им с Тайни пальто. — Ты можешь высадить нас с Тайни в коттедже Кейси. Наш внедорожник все еще там. Мы тоже можем помочь в поисках.

Дрина начала было втискиваться в бомбер Стефани, но остановилась и неуверенно посмотрела на Харпера, когда поняла, что она просто решила поискать девушку и не спросила у него. — Мне очень жаль. Ты не возражаешь, если мы…

— Нет, конечно, нет, — серьезно ответил он. — Дай мне пальто.

Вздохнув с облегчением, она передала ему пальто, затем схватила свои сапоги и вернулась в столовую, чтобы надеть их. Когда она вошла, Тедди уже вешал трубку. Когда она вопросительно посмотрела на него, он покачал головой, сел за стол и снова открыл телефонную книгу.

— Я собираюсь сделать несколько звонков, — объявил он. — Свяжусь с продавцами в «Тим Хортонс», в магазине на углу и в любом другом месте, которое еще открыто, чтобы они следили за ней, а потом организую поисковую группу. Сообщаете сюда, если что-нибудь увидите или услышите.

Дрина кивнула и села, чтобы быстро надеть сапоги. К тому времени, как она закончила, Мирабо, Тайни и Андерс уже ушли, а Харпер, натягивая сапоги, стоял в прихожей.

— Готова? — спросил он.

Кивнув, Дрина направилась к машине Виктора.

— С чего начнем? — спросил Харпер, заводя машину. — С заправки у шоссе?

Дрина нахмурилась и задумалась, но покачала головой. — Андерс, вероятно, возвращается на заправку, так что нет смысла пытаться.

— Не знаю, — ответил Харпер, выезжая с подъездной дорожки. — Стефани может прятаться от Андерса, потому что он собирался отвезти ее в Торонто, но не думаю, что она станет прятаться от тебя. Она может выйти, если увидит, что мы едем.

— Ты так думаешь? — спросила Дрина, надеясь, что это правда.

— Определенно, — торжественно сказал он.

Тедди не шутил: заправка находилась чертовски далеко от города. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем они добрались туда, но Дрина всю дорогу осматривала улицы и всех, кто попадался им на пути, все больше и больше отчаиваясь найти Стефани, так как думала о том, что может с ней случиться. Дрина не боялась, что на девушку нападут смертные извращенцы. С ее возросшей силой и скоростью Стефани была в значительной степени смертельной. На самом деле любой смертный, достаточно глупый, чтобы взглянуть на миниатюрную блондинку и увидеть в ней жертву, обнаружил бы, что сильно ошибся. Но кто-то же напал на них, и если это был Леониус… Мысль о том, что может случиться с девушкой, если он до нее доберется, не давала Дрине покоя.

Они увидели Андерса на бензоколонке, но Стефани не было, поэтому они поехали объезжать окрестности, сканируя поля и предприятия, а затем дома и дворы, по мере приближения к городу.

— Есть ли место, куда она могла бы пойти? Где-нибудь, где ей понравится или… куда, по-твоему, она может пойти? — спросил Харпер часа через два. Теперь они ездили кругами, не видя ничего, кроме других, ищущих Стефани.

Дрина начала было качать головой, но остановилась и пробормотала: — Бет.

— Бет? — Харпер, нахмурившись, посмотрел на нее. — Бет из «мадам Дейз Бет»?

Дрина кивнула. — Я просто подумала, что, когда Бет убежала от Джимми, она сразу вернулась в пустой бордель. Последнее место, где она была в безопасности и которое называла домом.

— Коттедж Кейси, — ответил Харпер, сразу поняв, в чем дело. Он свернул за угол, и Дрина закрыла глаза, мысленно молясь, чтобы они нашли ее там, живую, здоровую и невредимую. Однако оказалось, что в тот день никто не услышал ее молитвы, потому что тщательный обыск коттеджа Кейси ничего не дал.

— Думаю, пора возвращаться снова к поискам.

Харпер нахмурился, услышав усталость в голосе Дрины, и вывел ее из дома. Она казалась измученной, и он не удивился бы, если бы это было не так. Конечно же, она мало спала на своем табурете прошлой ночью, ожидая открытия аптеки. Но он подозревал, что большая часть усталости была вызвана беспокойством. Она начала терять надежду.

— Мне нужно больше бензина, а АЗС, что у шоссе, единственная открытая в этот час, — сказал он, когда они шли вдоль гаража к подъездной дорожке. — Мы вернемся туда и сделаем еще один круг.

Дрина кивнула, не слишком обнадеженная этим заявлением.

Харпер открыл перед ней дверцу машины, но, когда она села, схватил ее за руку. — Мы найдем ее, Дрина. Мы не перестанем искать, пока не найдем.

Дрина вздохнула, наклонилась и поцеловала его в щеку, прошептав: — Спасибо.

Она выглядела такой же спокойной и сильной, как и всю ночь. Но что-то в ее голосе подсказало, что, хотя она и оценила его усилия подбодрить ее, это не сработало. Харпер смотрел, как она садится в машину, и жалел, что не может сделать что-нибудь, чтобы ей стало легче. Единственное, что можно было сделать — это найти Стефани.

— Где, черт возьми, девушка? — спросил он себя, закрывая дверцу и обходя машину, чтобы сесть за руль. К сожалению, он понятия не имел.

На обратном пути к заправке они молчали, оглядываясь в поисках Стефани. — Может быть, нам стоит позвонить домой и убедиться, что ее кто-то нашел? — предложил Харпер.

Дрина удивленно взглянула на него. — Я уверена, что они бы позвонили, если бы это было бы так.

— Ну да, — пробормотал Харпер, а потом добавил: — И все же, если она подняла шум из-за отъезда, они могли немного отвлечься и забыть позвонить.

— Это возможно, — медленно произнесла Дрина, затем немного выпрямилась и спросила: — Могу я воспользоваться твоим телефоном?

Он оторвал взгляд от дороги и удивленно посмотрел на нее. — А где твой?

— Я потеряла его в ночь пожара, — призналась она.

Харпер поморщился и перевел взгляд обратно на дорогу, прежде чем признать: — Я тоже. Он был в моем заднем кармане.

— Ни у кого из нас нет телефона? — удивленно спросила Дрина, потом слегка улыбнулась и сказала: — Тогда они не могли нам позвонить.

Харпер взглянул на нее, беспокоясь о том, что ее надежды могут рухнуть, но спокойно сказал: — Мы можем позвонить с заправочной станции. Я знаю номер дома Тедди.

Дрина со вздохом повесила трубку и с минуту стояла, ожидая, пока ее разочарование ослабнет. Харпер дал ей номер Тедди и предложил позвонить, пока он заправляется. Но Стефани не вернулась домой, и никто даже не сообщил, что ее заметили: — Ни девчонки из «Тимми Эйч», ни Вэл из круглосуточного магазина «Квики», никто, — голос Тедди звучал так же разочарованно, также как и у Дрины.

— Нет радости, да?

Дрина взглянула на тощего, светловолосого служащего бензоколонки за стойкой, на бейджике которого было написано Джейсон. — Нет радости?

— Не повезло, — объяснил Джейсон, его кадык подпрыгнул от этих слов. — Никто ее не видел?

— О нет, — вздохнула она, возвращая ему телефон. — Спасибо, что разрешили воспользоваться телефоном.

— Нет проблем, — легко ответил он, отворачиваясь, чтобы поставить его на место, на прилавок за кассой. — По крайней мере, у нас не было телефона-автомата. Их уже трудно найти. Их становится все меньше по мере того, как клетки становятся популярными.

— Да, — пробормотала Дрина, опустив взгляд на шоколадные батончики. Как бы она ни была расстроена, она проголодалось. Харпер, должно быть, тоже.

— Трудно понять, почему ее никто не видел. Каждые десять минут сюда заезжает новая машина, и люди ищут ее. Тедди, должно быть, полгорода обыскал, — сказал Джейсон, поворачиваясь. — Если она пешком, кто-нибудь должен был ее уже увидеть. Может, она нажала на кнопку большим пальцем.

— Большим пальцем? — тупо спросила Дрина.

— Вы знаете.

Он протянул руку, сжав пальцы в кулак, и поднял большой палец. Когда она все еще выглядела озадаченной, он добавил: — Автостоп. Джейсон слабо улыбнулся, когда выражение ее лица прояснилось. — Твой акцент… ты не местная, да?

Дрина покачала головой и пробормотала: — Нет. Я из Испании.

— Круто. Всегда хотел поехать. Когда-нибудь я это сделаю, — кивнув, сказал он.

— Когда Андерс заправлялся, здесь были другие машины? — вдруг спросила она.

— Андерс, — тупо повторил Джейсон, а потом его лицо прояснилось, и он сказал: — Ты имеешь в виду того крутого черного чувака, который потерял девушку?

Дрина кивнула.

— Ну да, какой-то старикан здесь расплачивался за бензин и нездоровую пищу. Настоящая сволочь, — добавил он с усмешкой. — Он видел, как твой Андерс вылез из машины и начал качать насос, и сказал мне: — Запри-ка лучше кассу и дверь, парень. Этот ниггер, наверное, пришел тебя ограбить. Старый расист. После того как он ушел, я проверил запись с камеры наблюдения, и, конечно же, он сам был вором. Сунул в карман, по меньшей мере, три шоколадки, когда я повернулся к нему спиной за лотерейными билетами, — фыркнул Джейсон.

Дрина замерла. — Запись с камеры наблюдения?

— Да. Мой босс поставил их в прошлом году. Сказал, что это уменьшит страховку, — Джейсон махнул рукой в сторону угла магазина.

Дрина вгляделась в нечто, похожее на круглое зеркало в углу, и прикинула, куда оно указывает.

— Тот парень, Андерс, тоже о них спрашивал, но снаружи их нет, и насосов не видно. Внутри только одна, так что он не стал возиться с ними. Но ты можешь проверить запись с камеры, если хочешь.

Дрина поколебалась, но потом решила, что может попробовать. Они не смогли найти Стефани, разъезжая по округе. Возможно, на пленке было что-то полезное. — Да. Пожалуйста.

— Заходи, — пригласил он, махнув рукой в сторону конца стойки.

Дрина обошла длинный прилавок и встала за ним, когда Джейсон опустился на колени и начал печатать на клавиатуре под прилавком. Рядом с ним был очень маленький компьютерный экран.

— Что ты делаешь? — спросила она, пока он печатал, стуча мышкой.

— Я включаю программу и набираю нужное время, чтобы начать воспроизведение там, — объяснил он и пробормотал: — Был поздний повтор с двумя с половиной мужчинами, так что это было между одиннадцатью и одиннадцатью тридцатью.

— Поздний повтор «двух с половиной мужчин»? — эхом отозвалась она в замешательстве.

— Комедийное шоу по телевизору. Я смотрю его вместо новостей, — объяснил он, указывая на маленький телевизор с другой стороны. — Пока я сижу здесь и, кручу большими пальцами, проходит время.

— О, — она кивнула и посмотрела на дверь, когда вошел Харпер.

Видимо, он закончил заправляться.

— Что происходит? — спросил он, когда дверь за ним закрылась.

— Видео с камер наблюдения, — ответила она, и он вышел из-за стойки, чтобы присоединиться к ним.

— Вот, — удовлетворенно сказал Джейсон, и на экране компьютера появилось изображение.

Дрина заметила миниатюрного Джейсона, который сидел в углу и смотрел телевизор. Ее взгляд начал смещаться на задний план, но Джейсон немного повозился с мышью, и изображение ускорилось. Когда на экране появился пожилой мужчина с пивным животом, он нажал кнопку, и изображение снова появилось в обычном режиме.

— Это жопа, — объявил Джейсон.

— Жопа? — эхом откликнулся Харпер.

— Расистский магазинный вор, — объяснила Дрина, но ее внимание переключилось на задний план. Правда, бензоколонки не было видно, но она видела стоянку перед ней и знак «Выход».

— Видишь, я же говорил, что он стырил три шоколадки.

Дрина взглянула на человека, который что-то засовывал в карман, пока Джейсон работал с лотерейным автоматом, но затем ее внимание переключилось на задний план, когда нос автомобиля появился на полпути к левому краю экрана. «Внедорожник», — подумала она и была права, когда Джейсон сказал: — Это грузовик парня Андерса.

Дрина кивнула, но продолжала молча наблюдать.

— Старик просто стоял в магазине, боясь выйти, как будто твой Андерс мог его ограбить или что-то в этом роде, — с отвращением прокомментировал Джейсон. — Ну вот, Андерс, должно быть, идет расплачиваться, потому что в этот момент этот придурок выскочил.

Они смотрели, как старик выходит из магазина. Через три секунды вошел Андерс и стал ждать, пока Джейсон нажимал кнопки на кассовом аппарате и что-то еще.

— Мне было трудно соединиться. Это новая система, и она немного глючит, — пробормотал Джейсон, одновременно раздраженно и смущенно.

— Стоп! — крикнула внезапно Дрина, и Джейсон вздрогнул, а потом, схватив мышь, поставил изображение на паузу.

— Что? — спросил он, неуверенно глядя на экран. — Он просто подписывает квитанцию.

— Отойди немного назад, — сказала Дрина.

Он нажал на кнопку мыши, она начала перематываться, и Дрина снова сказала: — Стоп.

Рука Джейсона легла на мышку, и он тут же остановил ее, но нахмурился. — Я ничего не вижу.

Харпер, очевидно, видел то же, что и она. Он наклонился мимо Дрины и указал на машину на улице. Она только что выехала с бензоколонки. — Она на заднем сиденье.

Джейсон наклонился ближе и прищурился. — Я вижу пятно, которое может быть головой, но…

— Это она, — заверила его Дрина. Она наблюдала за машиной, когда та появилась в поле зрения, направляясь к выходу. Заднее сиденье было пустым, когда машина остановилась на улице. Потом она свернула на дорогу, и в поле зрения появилась голова. Это должна быть Стефани. — Она поймала попутку.

— Это объясняет, почему мы не смогли найти ее на улице, — пробормотал Харпер. — Мы должны позвонить Тедди и дать ему описание и номер машины. Он может передать его всем.

— Хорошая мысль, — сказал Джейсон, снова хватая мышь. — Я увеличу изображение и посмотрю, сможем ли мы его прочесть.

— Не нужно, я сама, — заверила его Дрина. — Можно мне еще раз позвонить?

— Ну, да, конечно, но… — он замолчал, когда она повернулась, чтобы взять телефонную трубку. Затем он снова склонился над экраном. Покачав головой, он взглянул на Харпера и сказал: — Она никак не сможет увидеть номерной знак, не говоря уже о том, чтобы прочитать его.

— У нее очень хорошее зрение, — серьезно сказал Харпер, когда Дрина набрала номер Тедди.

— Чувак, это не просто хорошие глаза, это безумные, супер фантастические глаза, — заверил его Джейсон, а затем нахмурился и сказал: — Ты… — он вдруг замолчал и хлопнул себя по лбу. — Ты тот вампир, который снимает комнату рядом с домом моего приятеля Оуэна.

Дрина заметила, как Харпер поморщился, и едва сдержала улыбку, но тут Джейсон повернулся к ней, его глаза расширились еще больше.

— О, вау, это значит, что ты, вероятно, одна из вампирских цыпочек, которые там остановились. Не так ли?

— Оуэн — сын соседки Элви, — объяснил ей Харпер, а затем, отвечая на вопрос, сказал: — Да.

— Черт, — пробормотал Джейсон, даже не взглянув на Харпера. Потом он добавил мрачно: — Я должен был знать. Ты слишком горяча, чтобы быть человеком.

Дрина покачала головой и повернулась к нему спиной. Она была человеком, и она определенно не была слишком горячей. На самом деле она считала себя довольно посредственной. Но она была бессмертна, и по какой-то причине смертные находили ее привлекательной. У Бет была теория на этот счет. Поскольку теперь, став бессмертной, она привлекала к себе гораздо больше внимания смертных мужчин, Бет подозревала, что это еще один маленький трюк наночастиц, заставляющих их тела создавать и высвобождать сверхвысокие феромоны, чтобы привлечь добычу. Дрина понятия не имела, правда это или нет, и ей было все равно.

Голос Тедди прозвучал у нее над ухом, и Дрина заставила себя сосредоточиться. Она быстро передала ему, что они обнаружили, дав описание и номер машины. Он заставил ее повторить всю информацию, пообещав передать ее остальным, а затем быстро закончил разговор. Она подозревала, что ему не терпится приступить к делу. Это была первая зацепка после нескольких часов бесплодных поисков.

— Спасибо, Джейсон, — искренне поблагодарила Дрина, отворачиваясь от телефона. — Мы ценим твою помощь.

— Нет проблем, — сказал он, но она не могла не заметить, что он смотрит на нее по-другому. Раньше он был дружелюбным и открытым. Она могла сказать, что его влекло к ней, и он вел себя более естественно. Однако сейчас он смотрел на нее так, словно она была каким-то экзотическим существом, неожиданно прилетевшим к нему на работу… сексуально привлекательное экзотическое существо. Последняя мысль пришла в голову Дрине, когда она заметила, как расширились его глаза и стали скользить по ее телу.

— Хорошо, — сухо сказал Харпер, беря Дрину за руку и подталкивая ее к прилавку. — Нам лучше пойти и помочь найти машину.

Там было два острова с двумя насосами на каждом, и Харпер припарковался снаружи второго острова, самого дальнего от магазина. Они как раз миновали первый остров и приближались ко второму, когда Джейсон вдруг крикнул им из дверей магазина: — Эй, ты забыл заплатить!

Они одновременно остановились, и Дрина, посмеиваясь над раздраженным бормотанием Харпера, обернулась, когда Джейсон крикнул: — Берегись!

Дрина инстинктивно оглянулась, но Харпер уже отталкивал ее в сторону. Пошатываясь, она ухватилась за бензоколонку, чтобы не упасть, и, оглянувшись, увидела, как Харпер бросился вперед и на землю, вытянув руку, словно бейсболист, пытающийся поймать мяч. Единственной отсутствующей вещью была бейсбольная перчатка… и мяч, подумала она, увидев, как пылающая бутылка приземлилась в его раскрытую ладонь.

Харпер тут же закрыл глаза и, словно в знак благодарности, прижался лбом к холодному асфальту, потом поднял голову и вытащил горящую тряпку. Он потушил ее, затем начал подниматься, держа бутылку, как ядовитую змею.

— С тобой все в порядке? — спросила Дрина, подбегая к нему и оглядываясь в том направлении, откуда появилась бутылка. Однако смотреть было не на что. Кто бы это ни был, он исчез.

Харпер кивнул и выпрямился рядом с ней. — Прости, что толкнул тебя.

— Не извиняйся, — тут же сказала она. — Я его даже не видела.

— Я заметила его, как только Джейсон заорал. Это было похоже на повторяющийся кошмар, — сухо сказал он.

Дрина сочувственно сжала его руку и оглянулась, когда Джейсон бросился к ним.

— Человек, о боже, это был… человек! — закричал он, подбегая к ним, его глаза округлились от шока и благоговения, когда он посмотрел на Харпера. — Чувак, ты…Это было… что-то o-o-o-o-o-o.

Он взмахнул рукой и описал в воздухе дугу, как бы подражая траектории бутылки. — А ты был как в-а-а-а-а-ау.

Открыв рот, он изобразил, как Харпер ныряет за бутылкой, а потом покачал головой и сказал: — Это было потрясающе!

Дрина прикусила губу и перевела взгляд с молодого смертного на Харпера, заметив, что он слегка смущен таким обожанием. Откашлявшись, чтобы привлечь внимание Джейсона, она спросила: — Ты видел, кто это бросил?

Джейсон покачал головой: — Нет, к сожалению, нет. Я просто увидел, как жар-птица летит на вас двоих, и закричал, и… — он снова перевел взгляд на Харпера. — Ух ты, чувак. Ты мог бы играть за соек. Мы бы надирали задницы в каждой игре.

— Да, хорошо, вот, может быть, ты мог бы избавиться от этого, — Харпер протянул ему бутылку с жидкостью, и когда Джейсон кивнул и взял ее, он достал бумажник и вытащил три двадцатки. — Извини, что забыл заплатить, — сказал он, протягивая их.

— О, нет проблем, — сразу ответил Джейсон. — Я знал, что это было не нарочно. Мы просто отвлеклись на видео с камер наблюдения. Но, это слишком много, — добавил он, забирая две купюры и возвращая одну. — С тебя всего сорок баксов.

— Оставь себе, — сказал Харпер, подталкивая Дрину к машине. — И еще раз спасибо.

— О, спасибо! Эй, и спокойной ночи вам двоим. И берегите себя, ладно? — крикнул Джейсон, поворачиваясь к магазину, и тут Дрина услышала, как он пробормотал: — Круто.

— Включи вентилятор, — сказала она, когда они сели в машину.

Харпер поморщился, заводя мотор, но сказал: — Полный придурок, но у него хватает здравого смысла распознать богиню, когда он ее видит.

— Богиня? — со смехом спросила Дрина.

Харпер кивнул и включил двигатель, чтобы выехать с заправки. — Он был уверен, что тебя зовут Афродита или Венера.

— Верно, — фыркнула она.

— Но он не раздевал тебя мысленно, — объявил Харпер и добавил с кривой усмешкой, — что подняло его в моих глазах. Как я уже сказал, хороший парень.

— И он спас нас от сильной боли, — добавила Дрина, ее голос стал более приглушенным.

— Боли? — сухо спросил он. — Он постарался спасти нашу жизнь и свою собственную. Если бы эта бутылка упала, то все это проклятое место, вероятно, взорвалось бы. Это же АЗС.

Дрина кивнула и сжала его ноги. — Он помог, но ты спас нас. Молодец, — тихо добавила она.

— Это было отчаяние, — вздохнул Харпер, выезжая на дорогу. — На самом деле я не заметил бутылку, но увидел, как пылающая ткань летит на нас, как птица в огне…

Он покачал головой. — Это было последнее, что я увидел на крыльце перед тем, как оно превратилось в ад. В тот раз я не знал, что это было, и не успел остановить это. На этот раз я был достаточно быстр.

Как в кошмарном сне, она вспомнила его слова и снова сжала его ногу. Но потом нахмурилась и посмотрела в окно, прежде чем объявить: — У нас проблема. Две, на самом деле.

— Только две? — сухо спросил Харпер.

Дрина слегка улыбнулась, но сказала: — Стефани с нами не было. Нападение было на нас. Это может быть и не Леониус.

— За исключением того, что ты примерно одного роста со Стефани, носишь ее пальто, а твои волосы убраны под шапку, так что тебя легко можно было принять за нее, — заметил он.

Дрина взглянула на свой бомбер и нахмурилась, поняв, что он прав. Это заставило ее сжать губы, и она заметила: — Это означает, что у нас другой набор проблем.

— Похоже, он не очень беспокоится о том, чтобы сохранить ей жизнь для размножения, поскольку взрыв мог убить ее, — предположил Харпер.

Дрина кивнула.

— А что за второе? — спросил он.

— Стефани, должно быть, управляла машиной.

Харпер убрал ногу с педали газа, позволяя машине замедлить ход, и посмотрел ей в глаза. — Ты так думаешь?

— А что бы ты сделал, если бы кто-то внезапно появился на заднем сиденье? — тихо спросила она.

Харпер слегка откинул голову назад, когда до него дошло. — Автомобиль не замедлялся, не остановился и не дернулся в сторону. Он просто плавно двигался вверх по дороге.

Он нахмурился. — Я не знал, что она уже может контролировать смертных.

— Я тоже, — вздохнула Дрина. — А она и не должна была быть в состоянии.

— Нет, — согласился он, убирая руку с руля и накрывая ее ладонь своей. Он помолчал, обдумывая это, а затем сказал: — Она может заставить его отвезти ее, куда она захочет.

— Да, — согласилась Дрина.

Он на минуту задумался, а потом спросил: — Где живут ее родственники?

— Виндзор, — Маргарет немного рассказала ей в Нью-Йорке о Стефани — о том, через что она прошла, откуда родом и т. д. Маргарет, казалось, сочувствовала Стефани, но и Дрина тоже.

Харпер кивнул и развернулся на пустой дороге, направляясь туда, откуда они приехали. Въезд на шоссе находился сразу за заправочной станцией.

— Хочешь позвонить Тедди, прежде чем мы уедем? — спросил он, когда они подъехали к заправке.

Дрина покачала головой. — Мы позвоним из Виндзора, если найдем ее там.

— До него больше двух часов езды, — предупредил он.

Дрина закусила губу, но покачала головой. — Андерс позвонит Люциану, и он пришлет кого-нибудь в этот район. Я бы предпочла, чтобы Стефани не сталкивалась с незнакомцами.

Харпер кивнул и понимающе сжал ее руку. Они проехали мимо заправки и выехали на шоссе.

— Вот оно, — пробормотал Харпер, замедляя движение и указывая на большое двухэтажное здание из красного кирпича.

— Не останавливайся. Я не хочу спугнуть ее, если она здесь, — тихо сказала Дрина. — Объезжай вокруг квартала. Мы найдем место для парковки и вернемся пешком.

Харпер нажал на газ и прибавил скорость, чтобы выехать на дорогу. На углу он повернул направо, затем притормозил, когда они миновали вход в переулок позади домов.

— А ты как думаешь? — тихо спросил он. — Мы могли бы припарковаться здесь на дороге и прогуляться по переулку.

Дрина молча кивнула и отстегнула ремень безопасности. Ее взгляд скользнул за окно, к светлеющему горизонту. До Виндзора они добирались гораздо дольше, чем ожидалось, и было уже почти семь часов. На шоссе произошла авария. Машины скорой помощи заблокировали шоссе, полностью остановив движение, пока они убирали раненых, эвакуировали машины и устраняли беспорядок.

Полчаса назад они добрались до города, но потом им пришлось искать телефон-автомат и телефонную книгу, чтобы найти МакГиллов. Их было несколько, но Дрина не знала имени отца Стефани, поэтому пришлось проверить почти всех. Как оказалось, номера телефона семьи Стефани не было в списке, но, в конце концов, они наткнулись на МакГилла, который был родственником, и Дрина вытащила адрес дома из головы сварливого человека, который открыл им дверь. И вот они здесь, спустя несколько часов после того, как отправились в путь.

Дрина надеялась, что не совершила большой ошибки, не позвонив Тедди и не позволив Андерсу позвонить Люциану. «Если случилось что-то плохое из-за этого, она никогда себя не простит», — подумала она, когда они вышли из машины.

Они молча шли по темному переулку, считая дома и высматривая двухэтажный кирпичный дом. Дрина не знала, чего ожидать и что делать, когда они приедут. Теперь, когда они добрались до Виндзора, она начала сомневаться, что Стефани действительно пошла бы этим путем. Она должна была знать, что они будут искать ее здесь. А если бы она пришла сюда, подошла бы она к дому? Подошла и постучала? Была ли она сейчас внутри, в кругу семьи?

Заметив впереди дом, они замедлили шаг. По крайней мере, три лампы на втором этаже горели в предрассветной темноте, но первого этажа пока не было видно. Соседский гараж закрывал вид на задний двор МакГиллов. Не успели они миновать гараж, о котором шла речь, как Харпер схватил Дрину за руку и остановил. Ему не стоило беспокоиться. Она тоже заметила стройную фигуру, прижавшуюся к дереву на заднем дворе МакГиллов, и чуть было не остановилась.

Дрина медленно выдохнула, и напряжение покинуло ее, когда она увидела одинокую фигуру Стефани. Казалось, она не приближалась к дому, а просто стояла в холодной, темной ночи, наблюдая за ним… на ней не было ничего, кроме кроссовок, футболки и толстого шерстяного свитера, заметила Дрина, разглядывая девушку. «Стефани, должно быть, замерзла», — подумала она, нахмурившись, затем вздохнула и повернулась к Харперу, сказав, чтобы тот подождал ее здесь.

Когда он кивнул, она повернулась и молча пошла вперед. Дрина была на расстоянии шести футов позади Стефани, когда девушка сказала: — Что-то вы долго добирались сюда.

Дрина остановилась, поморщилась и пошла дальше более естественным шагом.

— Почему так долго? — спросила Стефани, когда Дрина немного задержалась позади нее.

— На шоссе произошла авария, движение было остановлено на несколько часов, — объяснила Дрина и, криво улыбнувшись, спросила: — Ожидала, что я догадаюсь, что ты приехали сюда?

Стефани пожала плечами. — А куда мне еще идти?

— Как давно ты здесь?

— Несколько часов. Стефани устало прислонилась головой к дереву и вздохнула. — Я просто стояла здесь и смотрела на свой дом.

Дрина перевела взгляд на дом МакГиллов. На первом этаже тоже горел свет, но вся деятельность сосредоточилась на кухне. Через раздвижные стеклянные двери, которые вели на террасу, она хорошо видела комнату. Вертикальные жалюзи были открыты, за ними виднелись обеденный стол и кухня. За столом сидели трое детей и мужчина, который, как она догадалась, был отцом Стефани. Взрослая женщина, без сомнения ее мать, и другие дети, постарше, ходили по кухне, наливая кофе и поджаривая тосты.

— Жалюзи были закрыты, но мама открыла их, когда они встали. Она любит смотреть на восход солнца, — тихо сказала Стефани.

— Ты контролировала человека с АЗС и заставила его отвезти тебя сюда.

— Да, — просто ответила она.

— Ты не говорила мне, что уже можешь контролировать людей, — тихо сказала Дрина.

Стефани пожала плечами. — Я и не знала, пока не попыталась сегодня.

Дрина закрыла глаза. Если заставить мужчину отвезти ее в Виндзор, было ее детским шагом в управлении разумом, то девушка была очень опытной. Это заставило Дрину больше волноваться за Стефани. Отбросив эту мысль в сторону, она сказала: — Я удивлена, что ты просто стояла здесь и не вошла.

Стефани горько улыбнулась. — Я собиралась. Таков был план по пути сюда. Я приходила домой, и мама обнимала меня и говорила, что любит меня и что все будет хорошо. И папа называл меня своей маленькой девочкой, что я всегда ненавидела, но сейчас готова была убить, чтобы услышать это.

В ее голосе звучала такая тоска, что Дрине пришлось проглотить комок в горле. Стефани была еще ребенком. Она хотела свою семью. Она ни о чем таком не просила. Прочистив горло, Дрина спросила: — Что тебя остановило?

— Я просто испорчу им жизнь, — пожала плечами Стефани. — Я знаю, что Люциан сделал с ними что-то такое, что заставило их забыть меня. Я просто все испорчу.

— Они не забыли тебя, Стефани, — твердо сказала Дрина, снимая бомбер и накидывая его ей на плечи. — Они не забыли тебя.

Наночастицы будут расходовать кровь с ускоренной скоростью, не давая ей замерзнуть в такую погоду, а у них не было с собой крови, чтобы дать девушке. Вздохнув, она быстро потерла руки и добавила: — Люциан просто послал людей, чтобы скрыть их воспоминания и, возможно, немного изменить их.

— Я знаю, что они не так сильно страдают от потери Дани и меня, но как они изменили им воспоминания и почему? — тихо спросила она.

— Они сделали их воспоминания о ваших лицах более расплывчатыми, чтобы они не узнали вас, если бы случайно наткнулись.

— Случайно? — сухо спросила Стефани. — Вы хотите сказать, что они не узнают меня, если я постучусь?

— Нет, — заверила ее Дрина. — Если бы ты подошла к двери, постучала и сказала: — Мама, это я, Стефани, — вуаль бы порвалась. Они узнали бы. Но если они случайно увидят тебя на улице, или столкнутся с тобой, проходя мимо, не заговорив, то, скорее всего, они этого и не узнают. Вот почему это сделано. Чтобы тебя случайно не обнаружили живой.

— Значит, если я сейчас подойду и постучу в раздвижную стеклянную дверь, они меня вспомнят? — спросила она, глядя на людей в доме.

— Да, — призналась Дрина.

— Но ты ведь остановишь меня, правда?

Дрина поколебалась, потом покачала головой. — Нет. Если ты действительно этого хочешь, я не буду останавливать тебя.

Стефани резко повернулась к ней, ее глаза расширились от удивления. — Ты серьезно? Ты имеешь в виду, что…

Дрина пожала плечами. — Зачем тебя сейчас останавливать? Если ты полна решимости сделать это, ты просто вернешься и сделаешь это позже

— Верно. — Стефани нахмурилась и оглянулась на дом. — Но пытаться установить с ними какой-либо контакт, было бы сверхэгоистично, не так ли? Их придется взять под стражу, чтобы обезопасить их от Леониуса на случай, если он пронюхает о них. Мои братья и сестры потеряют всех своих друзей, тетушек и дядюшек и кузенов, мои родители потеряют еще и работу. Никаких семейных пикников и поездок на север. Вся их жизнь будет разрушена, как и моя. И это будет моя вина.

Дрина посмотрела на дом. Они выглядели как большая, занятая, но счастливая семья отсюда, как миллионы других семей в мире, болтающих и улыбающихся за завтраком. Она не могла обвинить Стефани в том, что она хотела остаться частью этого. Но даже пребывание здесь ставило под угрозу эту семью. Стефани и Дани были похищены на севере, в шести или семи часах езды от Виндзора. Люциан не думал, что Леониус знал, где живет семья Стефани и Дани. Но даже если бы он и искал эту информацию, он не появился, чтобы побеспокоить их, вероятно потому, что он знал, что семья считает двух женщин мертвыми. Но ее приезд сюда может все изменить, если он узнает об этом.

— Если он еще не знает, — подумала Дрина, внезапно забеспокоившись, что они с Харпером могли привести его сюда с заправки. Она была настолько поглощена заботами о Стефани, что даже не рассматривала такую возможность.

— Нам пора, — внезапно сказала Стефани, и в ее голосе тоже послышалась тревога, и Дрина поняла, что девушка прочитала ее мысли.

Она обняла девушку за плечи и повернулась к Харперу, сказав: — Мы позвоним Люциану перед отъездом и попросим прислать пару человек. Они будут следить за всем и вытащат твою семью отсюда, если Леониус появится.

— А что, если он сейчас здесь и что-нибудь предпримет до их прихода? — спросила Стефани, внезапно остановившись.

Дрина нахмурилась и оглянулась в сторону дома.

— Что случилось? — спросил Харпер, собираясь присоединиться к ним.

— Возможно, Леониус последовал за нами из Порт-Генри, — недовольно указала Дрина.

Харпер покачал головой. — Я наблюдал за каждым, кто следует за нами.

Дрина тупо уставилась на него, одновременно смущаясь и злясь на себя за то, что не подумала об этом. Это она должна была быть профессионалом здесь.

— Спасибо, — вздохнула она. — Я должна была сама побеспокоиться об этом.

Харпер криво усмехнулся. — Я же сказал, что разбираюсь в деталях.

— Да, но я здесь охотница, — с досадой заметила она, когда он поймал ее свободную руку, заставив их двигаться дальше. — Я должна была…

— Эй, — перебил он, нежно сжимая ее пальцы. — Ты беспокоилась о Стефани.

— Ты тоже, — сухо заметила она, когда они подошли к концу переулка.

— Да, но ты не спала больше сорока восьми часов, — возразил он.

— Неужели так долго? — нахмурившись, спросила Дрина.

— Боюсь, что так, — ответил Харпер.

— На самом деле сейчас сорок семь часов и десять минут, — пробормотала Стефани. — Позавчера мы встали в восемь, и ты просидела на табуретке всю ночь, пока мы с Харпером исцелялись от огня.

— Верно, — пробормотала Дрина, покачав головой. Они провели весь день, играя в карты, разыскивая Стефани, а потом приехали сюда. Харпер и Стефани не спали почти сутки. Стефани могла бы поспать на заднем сиденье, на обратном пути, но Харпер…

Она взглянула на него, и спросила: — Ты в порядке?

— Думаю, что да. Кроме того, у нас нет крови. Мы должны вернуться, — тихо сказал он.

Напоминание заставило ее взглянуть на Стефани, и она нахмурилась, заметив ее бледность. Если они не хотят найти срочных доноров, они должны вернуться.

— Я не могу питаться людьми обычным способом, — мрачно заметила Стефани, когда они подошли к машине Харпера. — И я не собираюсь резать какого-то бедняка, чтобы кормиться. Давай просто вернемся. Я переживу два часа.

— Похоже на план, — сказал Харпер, когда они подошли к машине.

Это заняло у них несколько минут, но они нашли телефон-автомат в магазине на углу. В то время как Стефани и Харпер запаслись нездоровой пищей для поездки домой, Дрина позвонила Тедди. Шеф полиции с облегчением узнал, что они нашли Стефани, и пообещал, что первым делом, еще до того, как он начнет вызывать поисковую группу, позвонит Люциану, чтобы тот послал кого-нибудь в Виндзор присмотреть за МакГиллами на всякий случай. Затем он спросил, каково их расчетное время прибытия, и заверил ее, что будет ждать их возвращения.

Дрина ожидала, что Стефани будет спать всю дорогу домой, но она не спала. Дрина решила поддерживать оживленную болтовню, чтобы помочь Харперу избавиться от сонливости, и Стефани присоединилась к ней в этом. От этого внезапная тишина, воцарившаяся в машине, когда они миновали знак «границы Порт-Генри», стала еще более заметной.

Когда они подъехали к Тедди, было уже девять тридцать. Оба внедорожника и машина Тедди стояли на подъездной дорожке. Дрина невольно улыбнулась, когда Харпер припарковался за внедорожником Андерса.

— Мило, — сказала Стефани с заднего сиденья.

— Что? — невинно спросил Харпер, и Дрина тихо засмеялась, когда они вышли из машины.

Мирабо открыла входную дверь еще до того, как они вышли на крыльцо. Она с удивлением посмотрела поверх них и покачала головой. — Вы все выглядите измученными.

Дрина криво усмехнулась. — Возможно, потому, что так оно и есть.

Кивнув, она отступила в сторону, пропуская их, и сжала руку Стефани.

— Я чувствую запах еды, — сказала Стефани, принюхиваясь и останавливаясь в холле.

— Готовлю завтрак. Он будет готов через несколько минут, — сказала Мирабо с улыбкой, следуя за Дриной и Харпером в дом.

— Ты? — спросила Стефани, с сомнением глядя на женщину, сбрасывающую огромные туфли, которые Тедди одолжил ей, когда она ушла с Андерсом.

— Ну, я всего лишь поджарила тост и намазала его маслом, — с улыбкой призналась Мирабо. — Но это только начало.

— Я не знаю, и как это сделать, — сухо сказала Дрина, снимая взятые напрокат сапоги.

— Тогда вам повезло, что я шеф-повар. Харпер поцеловал ее в лоб и потянулся за вешалкой.

— Нам очень повезло, что наши спутники жизни умеют готовить, — весело сказала Мирабо, а затем наклонила голову и сказала: — Наночастицы не могли знать… — она покачала головой. — Нет.

— Где Андерс? — спросила Дрина, забирая у Стефани бомбер и вешая ее в шкаф.

— Здесь.

Обернувшись, она увидела, что он стоит в дверях столовой, и обняла Стефани, в то время как Харпер обнял ее.

— Расслабься, — сухо сказал Андерс. — Мы поедим и поспим, а потом поговорим.

Дрина услышала облегченный вздох Стефани и, сжав ее плечи, вопросительно посмотрела на Мирабо.

— Он сказал, что отвезет Стефани в Торонто, как только вы вернетесь, — мрачно сказала Мирабо. — Но тут вмешался Тедди, если бы Андерс попытался уехать отсюда, когда он не спал больше двадцати четырех часов, Тедди пришлось бы арестовать его за опасное вождение, как он выразился — бросить его бессмертную задницу в тюрьму на двадцать четыре часа.

Дрина улыбнулась, подумав, что ей действительно нравится начальник полиции Порт-Генри.

— Итак, — сказала Мирабо с ухмылкой, — Андерс отступил и согласился подождать, пока все поедят и поспят, прежде чем возвращаться в Торонто.

Дрина почувствовала, что Стефани напряглась, и, понимающе обняв ее за плечи, заверила: — Я выбью дерьмо из Андерса, если придется, но я иду с тобой.

— Ты можешь выбить из него все дерьмо? — с сомнением спросила Стефани.

— Эй, она была гладиатором, — ободряюще сказал Харпер девушке. — Кроме того, я помогу выбить из него дерьмо. Но в этом нет необходимости. Я позвоню в офис после того, как мы поедим, и договорюсь, чтобы вертолет забрал нас сегодня вечером, после того, как мы выспимся. Тогда Андерс не сможет нам отказать. На самом деле, ему повезет, если мы позволим ему полететь с нами.

— Спасибо, — хрипло сказала Стефани, но выражение ее лица было обеспокоенным, когда она выскользнула из-под руки Дрины и направилась в столовую.

— Она боится, как бы ее убили, — пробормотал Харпер, глядя вслед удаляющейся Стефани.

— Мы все об этом беспокоимся, — вздохнула Мирабо и разочарованно покачала головой. — Это несправедливо. Она хорошая девочка. Должно быть что-то, что мы можем сделать, чтобы помочь ей.

Дрина прислонилась к Харперу, ее взгляд скользнул через дверь в столовую и кухню, где Стефани доставала пакет с кровью из холодильника на кухонном столе и спрашивала Тайни, не может ли она ему чем-нибудь помочь. — Я думала об этом.

— Я тоже, — призналась Мирабо. — Нам нужно найти старых эдентатов, и спросить их, приходилось ли кому-либо из них справиться с этим, и как они это сделали.

Она помолчала, нахмурившись, а затем добавила: — Но это может занять некоторое время, и я не знаю, как долго Стеф сможет выдержать бомбардировку мыслями и энергией.

Дрина кивнула. Она думала о том же. — У нас есть немного времени до отъезда. Мы просто продолжим думать, может быть, проведем мозговой штурм после еды.

— Хорошая идея, — сказала Мирабо.

— Кстати, о еде, — пробормотал Харпер. — От одного вида пакета с кровью, который Стефани проткнула соломинками, у меня начинают болеть клыки. Мне нужна кровь.

— Мне тоже, — со вздохом призналась Дрина, позволив ему увести себя из комнаты.

Харпер с усталым вздохом повесил трубку, встал и потянулся перед столом в столовой. Последний час он говорил по телефону, пока Тайни и женщины в гостиной обсуждали со Стефани, как ей помочь. Он знал, что Дрина включила девушку в разговор, чтобы подбодрить ее и дать хоть какую-то надежду, но, войдя в комнату, увидел, что Стефани крепко спит, свернувшись калачиком на диване, а остальные сидят в другом конце гостиной и тихо разговаривают.

— Есть успехи? — тихо спросил он, усаживаясь на подлокотник кресла Дрины и поглаживая ее по спине.

— Думаю, у нас есть пара хороших идей, — сказала Дрина, поднимая голову и криво улыбаясь. — Но мы все так устали…

Она пожала плечами, а потом сказала: — Ты долго разговаривал по телефону. Была ли проблема с организацией вертолета?

Харпер покачал головой. — Он прилетит за нами в полночь. Это дает нам…

Он машинально взглянул на запястье, но, вспомнив, что его часы тоже пострадали от пожара, оглядел комнату в поисках часов. Он заметил цифровой отсчет времени на видеорегистраторе рядом с телевизором Тедди. Было 10:58. — Поспать тринадцать часов, по очереди принять душ и собраться. Мы также должны быть в состоянии провести еще один мозговой штурм, прежде чем он прибудет.

— Хорошая мысль, — пророкотал Тайни, хватая Мирабо за руку и поднимаясь. — Тогда у нас будет более ясная голова.

— Да, — вздохнула Мирабо, обнимая Тайни, а затем с гримасой посмотрела на Дрину и Харпера. — Вы двое будете в порядке в креслах? Мне жаль, что мы заняли кровать.

— Не надо сожалеть, — сказала Дрина, криво усмехнувшись. — Я так устала, что могла бы спать даже на гвоздях.

— Все будет хорошо, — заверил их Харпер. Тедди распорядился насчет сна: Тайни и Мирабо получили свободную спальню, Стефани, Дрина и он — гостиную, а Андерс в данный момент делил с Тедди кровать. Или, возможно Андерс, валялся на полу в спальне Тедди, с удовольствием подумал Харпер, вспомнив выражение лица Андерса, когда Тедди сделал это заявление. Вид у него был не очень довольный, но это был дом Тедди, так что он следовал его правилам.

Никого этим не обманешь. Шеф полиции велел Андерсу делить с ним комнату, чтобы он мог приглядывать за ним, чтобы Андерс не ускользнул со Стефани, пока остальные спят. Сон Дрины и Харпера в гостиной со Стефани был второй гарантией этого. Кроме того они защищали девушку от возможной атаки Леониуса. Харпер искренне надеялся, что нового нападения не будет. Он был измучен. Как и все они. Если им удастся продержаться еще тринадцать часов, а Леониус ничего не предпримет, они увезут отсюда Стефани. Тогда им придется беспокоиться только о том, чтобы помочь ей справиться с ее новыми способностями и убедить Люциана дать ей на это время.

— Ну, тогда спокойной ночи, — пробормотала Мирабо, когда Тайни повернул ее к двери и вывел из комнаты.

— Спокойной ночи, — прошептали Харпер и Дрина.

Он проводил их взглядом, потом наклонился и прижался губами ко лбу Дрины. По крайней мере, так было задумано, но она подняла голову, чтобы что-то сказать, и его губы коснулись ее губ. Несмотря на усталость, его тело немедленно отреагировало на прикосновение, и Харпер обнаружил, что с готовностью просовывает язык ей в рот, чтобы ощутить вкус страсти, вспыхнувшей между ними.

Когда она застонала и выгнула спину в ответ, толкая свои груди вверх, он не смог удержаться и потянулся к ним. Они оба застонали от возбуждения, которое возникло между ними, когда он взял ее за руку. Харпер заставил себя отпустить ее и прервать поцелуй.

— Господи, — прошептал он, прижимаясь лбом к ее лбу. — Я так устал, что ничего не вижу, но все равно хочу сорвать с тебя одежду и погрузиться в тебя.

Дрина слегка вздохнула, а затем отстранилась, чтобы взглянуть на Стефани. Ее улыбка была искажена, когда она обернулась, ее голос был почти шепотом, когда она сказала: — Спи.

Он кивнул и начал подниматься, но она схватила его за руку и сказала: — Спасибо тебе.

— За что? — удивленно спросил он.

— За то, что поедешь с нами в Торонто. Когда ты спросил в доме, останусь ли я здесь, если Люциан решит заменить меня, я хотела сказать «да», но Стефани…

— Я знаю, — спокойно заверил ее Харпер. — Мне потребовалась минута, чтобы понять это, но мы — спутники жизни. Мы будем вместе. Мы просто должны выяснить, где именно и так далее.

Она улыбнулась, и он нежно погладил ее по щеке, а затем устало поднялся на ноги. Дрина откинулась на спинку стула, а он подошел к своему. Он сел во второе кресло, откинулся на спинку и потянулся через стол к ее руке. Она нежно улыбнулась ему, сжала его пальцы, и они оба заснули.

Что-то холодное и твердое уперлось ему в лоб и разбудило его чуть позже. Харпер нахмурился и открыл глаза. Его голова была повернута в сторону, и первое, что он увидел, была Дрина в соседнем кресле, ее глаза были открыты и сосредоточены на чем-то за его спиной. Склонив голову набок, он медленно повернулся, чтобы посмотреть, что было у него на лбу, и замер, увидев женщину, стоящую над ним и направившую пистолет ему в голову.

Харпер уставился на стройную смертную женщину с короткими темными волосами и изможденным сердитым лицом. Она дрожала, без сомнения, пытаясь побороть контроль, который Дрина взяла над ней.

— Сью? — наконец произнес он, глядя на Сьюзен таким же пустым, как и его мысли, голосом. Он не видел эту женщину с тех пор, как умерла Дженни, и его мозг с трудом верил, что сестра Дженни вообще будет здесь, не говоря уже о том, чтобы наставить на него оружие.

— Почему я не могу спустить курок? — зарычала в ярости она. — Я пытаюсь, но палец не двигается.

Харпер взглянул на Дрину.

— Я проснулась, когда она вошла в комнату, — тихо сказала Дрина. — Сначала я была в полусне и подумала, что это Леониус, но потом поняла, что она женщина и смертная, и что она идет не к Стефани, а к тебе. Я ждала, чтобы увидеть, что она задумала, но когда она направила пистолет на тебя…

Харпер кивнул, не нуждаясь в том, чтобы она сказала ему, что достаточно овладела этой женщиной, чтобы помешать ей, причинить кому-либо вред, но предоставив ей свободу думать и говорить. Он перевел взгляд на Сью. Его глаза скользнули с ее лица на пистолет и обратно, прежде чем он спросил с недоумением: — Почему?

— Потому что ты убил Дженни, — горько сказала она.

Харпер обмяк в кресле, чувство вины, как призрак, проскользнуло сквозь него… Призрак Дженни. Если бы он контролировал Сью в тот момент, его контроль соскользнул бы, и у него, без сомнения, была бы дыра в голове. К счастью, все контролировала Дрина, и, немного подумав, чтобы прийти в себя, он откашлялся и тихо сказал: — Ты же знаешь, что я хотел провести свою жизнь с Дженни. Она была моей спутницей жизни. Я скорее убил бы себя, чем свою половинку.

— Она не была твоей спутницей жизни, — с отвращением огрызнулась Сьюзан. — Ты даже Дженни не понравился. Она терпела тебя только для того, чтобы ты обратил ее. Она купилась на все твои обещания быть вечно молодой, красивой и здоровой… но ты убил ее.

Харпер вздрогнул, услышав такие слова. Он не знал, что ранит его больше: предположение, что Дженни использовала его, или напоминание, что она умерла из-за него. Сьюзен сказала, что он ей даже не нравился, и это соответствовало тому, что сказал Тедди в ту ночь, когда они с Дриной прилетели из Торонто на вертолете. Они знали друг друга всего неделю или около того, прежде чем она согласилась на обращение. И хотя он был бессмертен и принял ее как свою спутницу жизни в тот момент, когда он не мог ее прочитать, она была смертна. Смертные не понимали важности того, чтобы быть спутником жизни, и автоматически не признавали этого дара. Возможно, сначала она просто пошла на это, чтобы позволить ему обратить ее. Но он был уверен, что она, в конце концов, поняла бы, что он был единственным, с кем она могла найти мир и страсть.

Харпер нахмурился, вспомнив, что никогда не испытывал такой страсти с Дженни. Он объяснял это тем, что она держала его на расстоянии вытянутой руки, и все еще верил в это. Он был уверен, что если бы она позволила ему поцеловать себя, они оба были бы ошеломлены этим. Наконец он торжественно сказал: — Она была моей спутницей жизни, Сьюзен. Я не мог ее прочитать.

Сьюзен фыркнула: — Дженни решила, что это из-за опухоли мозга.

Харпер замер, его сердце, казалось, остановилось в груди от этих слов.

Дрина зарычала: — Опухоль мозга?

Не сводя глаз с Харпера, Сьюзен сверкнула неприятной улыбкой, которая говорила о том, что она наслаждается его шоком и смятением. — У нее были головные боли, и временами ее зрение затуманивалось. Кроме того, ей было трудно сосредоточиться, и ее память страдала. Оказалось, у нее опухоль. Они начали химиотерапию, чтобы уменьшить ее перед операцией, но потом Дженни встретила тебя и решила, что ей вообще не нужно лечение. Она просто позволит тебе обратить ее и жить вечно.

— Харпер? — тихо спросила Дрина. — Опухоль мозга могла помешать прочитать ее.

— Она была моей спутницей жизни, Дри, — тихо сказал он. — Я ел. Во мне проснулся аппетит.

— Мы всегда можем это делать, — мягко заметила она. — Мы просто устаем от еды и останавливаемся, потому что она не приносит больше удовольствия, а не потому, что мы не можем есть.

Она помолчала, чтобы до него дошло, а потом спросила: — Тогда еда была такой же вкусной, как сейчас?

Харпер машинально открыл рот, чтобы сказать «да», но вовремя спохватился и задумался. По правде говоря, он понял, что это не так. Все было в порядке, кое-что даже вкусно, но он ел только тогда, когда ели другие, а не постоянно хотел этого так, как сейчас.

— И у вас не было общих снов, — тихо заметила она.

Харпер молча кивнул, думая, что дело не только в отсутствии общих снов, но и в отсутствии страсти. Ему не терпелось испытать это с Дженни, но не настолько, чтобы попытаться переубедить ее, когда она настояла, чтобы они подождали до конца обращения. Харпер просто отпустил ее, думая, что все будет хорошо после того, как он обратит ее. Он, конечно, не был одержим Дженни.

Но с тех пор, как Дрина приехала сюда, в Порт-Генри, его разум постоянно раздевал ее и делал с ней такие вещи, которые заставляли его член находиться в состоянии эрекции, даже когда ее не было рядом. К тому времени, как Харпер поцеловал Дрину возле ресторана в Торонто, он уже много раз мысленно занимался с ней любовью. Во время их похода по магазинам он фантазировал о ней в каждой паре красивых трусиков и лифчиков, которые она покупала.

Харпер заверил себя, что это были только аппетиты, которые пробудила Дженни, что теперь, когда его депрессия немного отступила, они снова дают о себе знать, но эти проклятые сапоги почти час держали его под холодным душем, пока он готовился к поездке в город, и в Торонто от этого не стало легче. Когда она говорила о Египте, он представлял ее одетой, как Клеопатра, мысленно срывая с нее одежду, опуская на постель из подушек, чтобы погрузиться в ее тело. Когда она рассказывала ему о том, как была гладиатором, его фантазия переключилась на то, чтобы овладеть ею посреди арены, под одобрительные возгласы толпы. То же самое происходило с каждым новым образом в ее жизни. В его воображении Харпер занимался любовью с Дриной — наложницей, герцогиней, пиратом и мадам еще до того, как прикоснулся к ней. Но даже это не подготовило его к тому, что произошло, когда он, наконец, поцеловал ее там, снаружи ресторана. Страсть, взорвавшаяся в нем, была ошеломляющей, и он был совершенно уверен, что, если бы не официант, он занялся бы с ней любовью прямо там, прижавшись к холодной стене.

Харпер не испытывал ничего подобного с Дженни. Он не представлял ее обнаженной или одетой. Он в основном думал о том, как они будут счастливы, когда она обратится, как они смогут наслаждаться общим удовольствием и покоем, которые разделяет пара.

— Харпер? — тихо спросила Дрина.

— Она не была моей спутницей жизни, — тихо признался он.

Когда она вздохнула, он с любопытством посмотрел на нее и с удивлением заметил, что она выглядит очень счастливой. Харпер воспользовался моментом, чтобы подумать о ревнивости Дрины к Дженни. Он до сих пор помнил свой гнев при мысли о том, что Дрина спустится вниз и подарит швейцару «лучшую ночь всей его жизни» или, что Маргарет найдет ей другого спутника жизни. Тем не менее, он криво улыбнулся и спросил: — Ты ревновала меня к Дженни?

— Конечно, — просто ответила она, не отрывая глаз от Сьюзен. — Я не люблю делиться, даже с призраками.

Харпер слабо улыбнулся и сжал ее руку. Он знал, что это нехорошо с его стороны, но он был в восторге от того, что она его ревновала.

Дрина посмотрела в его сторону, заметила выражение его лица и сморщила нос. — Но теперь мне не нужно ревновать к эгоистичной маленькой смертной.

— Не называй Дженни эгоисткой, — огрызнулась Сьюзен, и ярость сменила ее ликование.

— А почему бы и нет? — холодно спросила Дрина, снова полностью сосредоточившись на женщине. — Это то, кем она была. Она совсем не любила Харпера. Она использовала его в своих эгоистических целях.

— Она не была эгоисткой, она просто хотела жить, — отрезала Сьюзен. — И она ничего не украла, он обратил ее добровольно. И посмотри, куда это ее привело! — яростно, почти с пеной у рта, выплюнула она эти слова. — Этот чудесное обращение убило ее. Он убил ее.

— Она покончила с собой, — мрачно сказала Дрина. — Ее сердце, все ее тело были ослаблены химиотерапией. Если бы она рассказала ему о раке, Харпер не обратил бы ее, пока она не исцелилась и не набралась сил. Она убила себя сама, сохранив это в секрете. Но ведь она не могла сказать ему, не так ли? — сухо добавила Дрина. — Тогда он бы понял, что она не может быть его спутницей жизни. Он был бы более осторожен, и другие попытались бы прочесть ее мысли.

— Она хотела жить! — воскликнула Сьюзен.

— И при этом не заботилась о том, что обрекает Харпера на смерть при жизни, не имея ни малейшего шанса когда-либо найти настоящего спутника жизни, — тяжело сказала Дрина.

— Ах да, он действительно страдал! — Сьюзен горько рассмеялась, затем ее лицо помрачнело, и она снова посмотрела на Харпера. — Похоже, тебе было не все равно, когда умерла Дженни. Я думала, ты страдаешь, так же сильно, как и я, поэтому старалась не винить тебя.

Она перевела взгляд на Дрину, и губы ее горько скривились. — Но потом появилась эта шлюха, и Дженни вдруг перестала что-либо значить. Я не могла поверить, когда Джин позвонила и рассказала мне, как вы трахались на школьном дворе. Она была уверена, что ты бы трахнул ее прямо там, в снегу, на глазах у всех, если бы Тедди не остановил тебя, — сжала она губы. — Сначала я ей не поверила, поэтому захотела подойти и посмотреть, что происходит, но потом увидела тебя через заднее окно, когда шла к дому. Вы двое занимались этим в кладовке, как парочка похотливых подростков, щупали друг друга через одежду и… — она замолчала, скривив губы от отвращения и горя.

— Мне показалось, я видела кого-то во дворе, — нахмурившись, пробормотала Дрина.

Харпер поднял бровь. Он знал, о чем говорит Сьюзен. В тот день, когда Стефани дала им десять минут наедине, готовясь к поездке в Лондон. Он затащил Дрину в кладовку и…

— Как ты мог так быстро забыть Дженни? — жалобно спросила Сьюзен.

Он неловко поежился, не зная, что ответить. Всего несколько дней назад он чувствовал себя виноватым из-за того, что так быстро забыл о Дженни, но тогда он все еще считал ее своей спутницей жизни. Но сейчас все изменилось, и в его голове была путаница между тем, что он всегда думал, и тем, что было правдой. Но Сью все равно не хотела ответа и продолжила: — Я ненавидела тебя за это. Дженни умерла, и это была твоя вина, и ты просто двигался дальше, трахаясь с этой… этой шлюхой, как будто она была какой-то сучкой в течке. Я последовала за вами, когда вы ушли несколько минут спустя. Я следила за вами тремя всю дорогу до Лондона, вы все смеялись и хорошо проводили время, входя в торговый центр. Ты обнимал эту летучую суку, целовал и сжимал ее в объятиях.

— Летучая сука? — недоверчиво спросила Дрина и прищурилась. — Это ты повредила тормоза.

Сьюзен вызывающе вздернула подбородок. — Я знала, что несчастный случай никого из вас не убьет. Я просто хотела, чтобы вы страдали. Но это даже не замедлило вас. На следующий вечер вы вдвоем сидели на крыльце и светились в окнах, чтобы все вас видели.

— Ты бросила коктейль Молотова на крыльцо, — устало сказала Дрина и приподняла бровь. — И тот, что на заправке тоже, твоих рук дело, я полагаю?

— К тому времени я хотела твоей смерти, — сказала Сьюзан, глядя на Харпера, не потрудившись взглянуть в сторону Дрины, даже когда добавила, — и распутной вампирши тоже. Дженни была мертва, а вы двое… — она сделала паузу и вздохнула, ярость горела в ее глазах, когда она сказала: — Я знала, что коктейль Молотова, вероятно, не убьет вас, когда я бросила его на крыльцо. Но потом, когда я увидела твою машину у дома на следующий вечер, проследила, чтобы посмотреть, что происходит, и застукала вас в холле…

Глаза Харпера недоверчиво расширились. Он был поражен, что ей удалось проникнуть в дом и подняться по лестнице так, что они этого не заметили. Дом был старый, лестница скрипела. Они должны были что-то услышать. Конечно, они были немного отвлечены в то момент, признал он с гримасой, думая, что это было чертовски хорошо, что Леониус не стоял за всем этим. Он мог убить их той ночью, прежде чем они поняли, в чем дело.

— Тогда я хотела, чтобы вы оба умерли, — тупо закончила Сьюзен. — Ты не должен был быть так счастлив, когда Дженни умерла. Я пошла домой и приготовила еще одну бутылку. Я собиралась вернуться и поджечь дом, но боялась, что ты просто выйдешь и исцелишься, как в прошлый раз, поэтому я ждала. Я слышала, как ты сказал, что поедешь на заправку, и я знала, что это было идеальное место. Если она взорвется… ну, этого ты точно не переживешь. Я пошла за тобой, но она вышла из машины и вошла внутрь магазина. Я все равно чуть не бросила бутылку, но к тому времени я хотела, чтобы она тоже пострадала.

— Значит, ты ждала, пока я выйду, — нетерпеливо сказала Дрина. — Только Харпер поймал бутылку, а ты сбежала. Итак, услышав, что обыск отменен, пришла подсматривать за домом. А когда все легли спать, ты захотела вышибить мозги Харперу и, вероятно, мне тоже. И все из-за того, что твоя глупая, эгоистичная сестра решила обратиться и практически покончила с собой.

— Она не была глупой. И она умирала, она просто была в отчаянии, — сразу сказала Сьюзан.

— Она еще не умирала, — холодно сказала Дрина. — Это была доброкачественная опухоль. Врачи пытались уменьшить ее, а затем планировали удалить, но твоя сестра подумала, что будет веселее стать вампиром. Стать вечно молодой и красивой, трахающей любого парня, которого захочет, а потом заставляющей их давать ей все, что она хочет, контролируя их. Не трудись отрицать, я в твоей голове. Я могу читать твои мысли, — холодно добавила Дрина.

— Это была просто дикая мысль — она бы так не поступила, — пробормотала Сьюзен.

— Та Дженни, которую я знал, смогла бы, — сухо сказал Тедди, давая знать о своем присутствии, и Харпер, оглянувшись, увидел его в дверях вместе с Андерсом, Тайни и Мирабо. — Я старик, плохо сплю, и мне приходится вставать по десять раз за ночь, чтобы отлить. Я был в ванной, когда увидел Сьюзен, крадущуюся по заднему двору к двери. Я разбудил Андерса, и мы спустились посмотреть, что она задумала. Но мы решили не вмешиваться, пока не узнаем, что к чему.

Когда Харпер перевел взгляд на Тайни и Мирабо, заговорила Мирабо.

— Мы еще не спали, — сказала она, пожимая плечами, но краска, залившая ее щеки, дала ему хорошее представление о том, что не давало им уснуть. — Мы услышали, как кто-то спускается по лестнице, и подумали, что Андерс пытается провернуть что-то очень быстрое, поэтому пришли выяснить, в чем дело.

Услышав эти слова, Андерс закатил глаза, но проскользнул мимо Тедди в комнату, чтобы взять пистолет из рук Сьюзен.

— Значит, мне не надо ехать в Торонто? — тихо спросила Стефани. Очевидно, она тоже проснулась. Харпер посмотрел, как она села на кушетке, а потом повернулся к Андерсу и всем остальным, ожидая, что он скажет.

— Ну, так ответь девушке. Нет ничего хуже, чем не знать, — мрачно сказал Тедди, когда Андерс не ответил сразу. Затем он повернулся и вышел из комнаты.

— Нет, — просто ответил Андерс.

Стефани нахмурилась: — Нет, я не должна уезжать? Или нет, это не значит, что я не должна поехать?

— Люциан хочет, чтобы ты была в Торонто, — ответил Андерс.

— Все в порядке, Стефани, — тихо сказала Дрина, и Харпер заметил, что она расслабилась, когда Андерс взял Сьюзен за руку. Она больше не пыталась контролировать женщину. — Я уверена, что это временно. Как только дом Элви будет готов, мы вернемся.

Харпер надеялся, что она права, он знал, что все они сделают все возможное, чтобы это было так. За время своего короткого пребывания в Порт-Генри Стефани приобрела четырех друзей. Пять, если считать Тедди, подумал он, когда смертный вернулся в комнату с радиотелефоном, прижатым к уху.

— Да, ты нужен мне здесь, у меня дома. Ты должен взять Сьюзен Харпер под стражу, — сказал он в трубку, протягивая Андерсу наручники. — Я объясню, когда ты приедешь.

Тедди нажал на кнопку, чтобы закончить разговор, и вопросительно поднял бровь. — Чего ты ждешь? Надень на нее наручники. Она арестована.

— Тедди, — испуганно сказала Сьюзен. — Вы не можете меня арестовать.

Тедди поднял брови и посмотрел на девушку. — Четыре покушения на убийство — дело серьезное, Сьюзен. Я арестовываю вас.

— Но он убил Дженни, — простонала она. — И он — вампир. Даже не человек. Он — чудовище.

— Смерть Дженни была несчастным случаем, похоже, она сама виновата, — сказал Тедди, а затем сурово добавил: — Что касается того, что он был монстром, Харпер никогда не хотел, чтобы она умерла, и это не его вина, так как она не рассказала ему об опухоли и химиотерапии. С другой стороны, ты намеренно перерезала тормоза и подожгла дом Элви и, очевидно, бензоколонку. На твоем месте я бы переосмыслил, кто здесь монстр.

— Вы не можете ее арестовать, — тихо сказал Андерс.

— Что, черт возьми, ты имеешь в виду? — удивленно спросил Тедди. — Конечно, могу. Эта женщина опасна. Ее нужно запереть, возможно, в психбольнице, но это решит суд.

— Ты не можешь обвинить ее в попытке убить Харпера, — тихо сказала Дрина.

— Они правы, — сказал Харпер, когда Тедди открыл рот, чтобы возразить. — Как ты объяснишь, что мы не погибли ни от одного из нападений? И что будет, когда она начнет кричать о вампирах и что Дженни умерла во время обращения?

Встревоженный взгляд Тедди скользнул по Сьюзен. — Ну и что, черт возьми, нам с ней делать? Мы не можем просто отпустить ее. Она просто попробует еще раз.

На минуту воцарилось молчание, затем Андерс быстро ударил Сьюзен и потащил ее через комнату. — Ты можешь запереть ее, но я подозреваю, что Люциан захочет, чтобы она тоже была в Торонто.

— Тедди! — воскликнула Сьюзен, резко обернувшись и умоляюще глядя на него.

Он нахмурился, но вздохнул и спросил: — Что Люциан собирается с ней сделать?

Андерс пожал плечами. — Зависит от…

— От чего? — сразу спросил Тедди.

— У нее здесь есть семья?

— Она и Дженни — это все, что осталось. Все бабушки и дедушки умерли, когда она окончили начальную школу. Мать умерла, когда они учились в школе, а у отца пару лет назад случился сердечный приступ, — он помолчал и добавил: — Кажется, у них в Лондоне есть тетя и пара кузенов, но, насколько мне известно, они никогда не были близки.

— Тогда он, вероятно, сотрет ее память и перевезет на другой конец Канады или куда-нибудь в Штаты, — тихо сказала Мирабо. — Даст ей работу с кем-нибудь, кто будет присматривать за ней, и новый дом.

— Стереть память? Как будто она не знает, кто она? — нахмурившись, спросил Тедди.

— Нет. — Это был Дрина, который ответила на этот раз. — Они сотрут ее воспоминания о Харпере и вампирах в целом, изменят ее воспоминания о смерти Дженни так, что она поверит, что та умерла от опухоли, и, вероятно, вобьют ей в голову, что Порт-Генри полон печальных воспоминаний для нее, и она не хочет сюда возвращаться.

Она сжала губы и добавила: — Они, вероятно, завуалируют ее чувство потери из-за Дженни, чтобы она могла двигаться дальше.

Тедди хмыкнул и покачал головой. — Значит, она пытается убить Харпера, почти убивает тебя и Стефани вместе с ним, и попадает в бессмертную версию федеральной программы защиты свидетелей?

— Примерно так, — криво усмехнулась Мирабо и пожала плечами. — Она не совсем в своем уме, Тедди. Дженни — это все, что у нее было. Она горюет.

Дрина нетерпеливо фыркнула, и Харпер нежно сжал ее пальцы, зная, что она не слишком довольна результатом. Да и Тедди выглядел так, как будто он тоже думал, что это несправедливая сделка.

— И она называет вас монстрами, — пробормотал Тедди, качая головой. Он провел рукой по седым волосам, вздохнул и шагнул обратно в подъезд, когда они услышали хруст снега под колесами. Оглянувшись, он жестом пригласил Андерса войти. — Пришел мой заместитель. Он заберет ее и запрет, пока Люциан не пришлет кого-нибудь за ней.

— Тедди? — Пожалуйста, не позволяйте им… — с несчастным видом сказала Сьюзен, когда Андерс подвел ее к мужчине.

— Я не хочу этого слышать, Сьюзен. Я устал и у меня разбито сердце. Ты сама это сделала, — строго сказал Тедди. — И ты получаешь чертовски мало. Если бы это зависело от меня, тебя бы посадили за то, что ты сделала. Ты пыталась убить этого человека, причинила бесконечную боль Дрине, Стефани и Харперу, чуть не сожгли дом Элви… и ты могла бы убить того водителя грузовика или кого-то еще этим трюком с тормозами. Просто благодари свою счастливую звезду, что они не требуют твою голову на блюдечке.

Покачав головой, Тедди повернулся к двери, чтобы посмотреть, как его заместитель приближается к дому, пробормотав: — Я думал, что жил в проклятом Мэйберри с кучей тётей Биас и Энди. Кто знал, что в Порт-Генри так много психов и убийц? Думаю, мне пора на покой, — устало добавил он, открывая дверь.

Все молчали, пока Тедди передавал женщину своему заместителю. В этот момент Андерс достал из кармана сотовый телефон и начал набирать номер. Наверно Люциану Аржено, предположил Харпер.

— Что ж, об этом мы позаботились, — Тедди закрыл и запер входную дверь, затем повернулся и встал в дверях гостиной, со вздохом оглядывая гостей. Он поморщился, заметив, что Андерс тихо разговаривает по телефону, затем посмотрел на остальных и сказал: — Надеюсь, это означает, что мы вышли из состояния повышенной готовности и вернулись к мысли, что этот Леониус все еще в Штатах?

— Похоже на то, — сказала Дрина, и в голосе ее прозвучало чуть больше радости, чем при мысли о том, что Сьюзен не будет наказана за содеянное.

— Хорошо. Тогда я иду спать. Я слишком стар для этой ерунды, — сказал Тедди, отвернувшись.

— Спокойной ночи, — пробормотал Харпер, и его слова эхом отозвались в толпе. Все криво улыбнулись, когда мужчина фыркнул при одной только мысли об этом.

— Он говорит об отставке, — печально сказала Стефани. — Он очень расстроен тем, что произошло в Порт-Генри за последние два года.

— Ему просто нужно немного поспать, — заверил ее Харпер, надеясь, что это правда. Ему нравился этот человек. Тедди Брансуик сделал все возможное для людей в этом городе, смертных и бессмертных. К сожалению, он приближался к пенсии. Если он не окажется для кого-то спутником жизни, они потеряют его через год или около того. Харпер нахмурился, осознав это, и подумал, что, возможно, ему следует предложить Дрине поговорить с тетей Маргарет о том, чтобы она применила на Тедди свое особое умение вынюхивать спутников жизни. Обычно она находила пары для бессмертных, но, возможно, сумеет найти бессмертную для него. Было бы неплохо, если бы Тедди стал одним из них.

— Люциан послал кого-то за женщиной, — объявил Андерс, убирая телефон. — Я возвращаюсь в постель.

— Мы тоже, — вздохнула Мирабо. — Спокойной ночи, ребята.

Харпер пробормотал: — Спокойной ночи, — он перевел взгляд со Стефани на Дрину. Две женщины смотрели друг на друга, Дрина с беспокойством, Стефани смотрела на нее с выражением страдания на лице.

— Я не хочу быть безучастной, — вдруг сказал девушка.

Харпер вздрогнул, догадавшись, что девушка прочитала беспокойство одного из них, несмотря на все их усилия не думать об этом.

— Мы тебе не позволим, — тихо сказала Дрина. — Мы найдем способ помочь тебе.

Стефани кивнула, но, похоже, не поверила им, снова легла и повернулась лицом к спинке дивана.

Когда Дрина печально вздохнула и откинулась на спинку стула, Харпер тоже вздохнул. Он хотел сказать ей, что все будет хорошо, но не был уверен, что его план сработает, поэтому просто еще раз сжал ее руку и закрыл глаза, чтобы тоже заснуть.

— Не думаю, что мне нравятся вертолеты.

Услышав слова Стефани, Дрина слабо улыбнулась, когда Харпер повел их из лифта в свою квартиру. По правде говоря, на этот раз она тоже не была в восторге от вертолета. Сегодня было очень ветрено, и дорога была немного ухабистой. Но теперь они были здесь, целые и невредимые, и добрались гораздо быстрее, чем на машине.

— Думаю, ты можешь позвонить Люциану и сообщить ему, что мы здесь, Андерс, — сказал Харпер, снимая и вешая пальто.

— Нет необходимости.

Эти два слова заставили всех остановиться. Нахмурившись, Харпер прошел в конец прихожей и заглянул в гостиную. По тому, как приподнялись его брови, Дрина понял, что он удивлен и вовсе не обрадован тому, кого увидел. Люциан Аржено. Дрина узнала бы голос дяди где угодно.

— Как вы сюда попали? — раздраженно спросил Харпер.

Дрина повесила пальто, скинула сапоги и подошла к Харперу, когда Люциан ответил: — Твой швейцар смертен.

Это был не очень хороший ответ, но, в общем-то, он сказал обо всем. Люциан заставил швейцара впустить его, заключила Дрина, глядя на него, расслабленно сидящего на диване Харпера. Конечно, это было не так. Люциан вовсе не был расслаблен. Он читал Харпера. «Я бы поставила на это свою жизнь», — подумала Дрина, но тут же напряглась, когда его взгляд внезапно переместился на нее, и она почувствовала, что он тоже роется в ее мыслях.

Дрина сердито посмотрела на него, но не попыталась помешать. Когда его взгляд скользнул мимо нее и сузился, она, прежде чем повернуться, поняла, что Стефани закончила снимать верхнюю одежду и подошла к ним. Дрина ободряюще улыбнулась девушке и обняла ее за плечи, потом взглянула на Андерса.

— Да, я могу, — внезапно сказала Стефани, и Дрина пристально посмотрела на нее, затем настороженно посмотрела на дядю. Одна бровь была приподнята, но в остальном он выглядел таким же бесстрастным, как всегда. Поднявшись, он направился к ним, и Дрина напряглась, но он просто прошел мимо шкафа, чтобы взять длинное кожаное пальто.

— Андерс, ты идешь со мной, — объявил Люциан, натягивая пальто.

Мужчина тут же подошел к шкафу, и Дрина нахмурилась. — И это все? Ты притащил нас сюда, а теперь собираешься просто уйти?

Люциан пожал плечами. — Между твоим мозговым штурмом и договоренностями, которые сделал Харпер, у тебя все под контролем.

Глаза Дрины расширились. Она совсем не была уверена, что держит что-то под контролем, и понятия не имела, о чем он говорил, когда говорил «договоренности, которые сделал Харпер».

— Значит, мы возвращаемся в Порт-Генри? — спросил Харпер.

— После ремонта и реконструкции, которые вы заказали, — сказал Люциан.

Дрина удивленно посмотрела на Харпера, и он объяснил: — Я сделал несколько звонков вчера вечером после того, как договорился, что за нами прилетит вертолет.

— Оставайтесь здесь до тех пор, — приказал Люциан. — Держите Стефани внутри, пока не найдете способ замаскировать ее.

Дрина торжественно кивнула, зная, что Леониус все еще где-то рядом. Пока мужчина предположительно находится в Штатах, но это может измениться в любой момент, и Торонто — одно из мест, где он будет искать девушку в первую очередь.

— Я посмотрю, что смогу узнать у нескольких старших эдентатов, и скажу Бастьену, чтобы он помог тебе любым способом с любыми лекарствами, которые, по его мнению, могут быть полезны, — объявил Люциан.

Дрина озабоченно взглянула на Стефани. Эта мысль пришла ей в голову после того, как девушка уснула. Тайни предположил, что, возможно, существует какой-то наркотик, который поможет ей блокировать мысли других, пока она не научится делать это сама. Это был один их последних предложенных способов, как помочь Стефани сохранить рассудок, пока девушка сама не сможет справляться с мыслями, энергией и электричеством.

— Мне нужны регулярные отчеты, — прорычал Люциан, снова привлекая внимание Дрины и нажимая кнопку лифта. Затем он оглянулся. — И я хочу знать правду. Помоги ей, если сможешь, но если не сможешь, мне нужно знать об этом.

Дрина неохотно кивнула, и его глаза сузились в ответ.

— Это временная работа, Александрина. Элви уже выросла и потеряла дочь. Она и Виктор были счастливы, когда я попросил их быть в ответе за Стефани, и я не буду забирать это у них сейчас. Они принимают окончательные решения, пока не будет безопасно снова собрать сестер вместе.

Он не стал дожидаться ее реакции, а повернулся и повел Андерса к лифту. — Я распоряжусь, чтобы вам доставили кровь, пока вы здесь.

Дрина медленно выдохнула, когда двери лифта закрылись, и посмотрела на Стефани и Харпера. — Все прошло лучше, чем я ожидала.

— Да, — сухо ответил Харпер.

Дрина усмехнулась и посмотрела на Стефани. — Как дела?

Стефани заставила себя улыбнуться. — Хорошо. Но я устала и не выспалась.

— Ну, в этой квартире три комнаты для гостей, — сразу сказал Харпер. — Все они имеют собственную ванную. Пойди, посмотри и выбери то, что предпочитаешь, и поспи, а потом мы придумаем, как замаскировать тебя, чтобы мы могли увидеть некоторые пьесы, пока мы в городе.

— Пьесы? — Стефани с интересом посмотрела на него.

— Да, я слышал, что сейчас в Торонто есть парочка хороших, — сказал он непринужденно. — И тебе нужно отдохнуть, чтобы быть готовой для всей той работы, которую мы с Дриной заставим тебя сделать, чтобы научиться блокировать мысли.

Она кивнула и начала отворачиваться, а затем быстро повернулась и обняла Дрину, пробормотав: — Спасибо, что хочешь помочь мне …и за мою комнату у Элви, — добавила она, обнимая Харпера.

Прежде чем кто-либо из них успел ответить, или хотя бы обнять ее в ответ, она бросилась через гостиную и дальше по коридору к спальням.

— Ее комната у Элви? — смущенно спросила Дрина.

Харпер слабо улыбнулся и обнял ее. — Когда я звонил по поводу пожара и дыма в доме Элви, я также договорился, чтобы в комнате Стефани была изоляция, кирпичная стена и несколько разных видов звукоизоляции. Я надеюсь, что это поможет блокировать мысли и даст ей тихое место, чтобы уединяться, когда ей станет слишком тяжело.

— О, — Дрина вздохнула и прижалась к нему. — Ты умный человек.

— Мне нравится так думать, — сказал он легко, потирая руками ее спину. — Я думаю, что могу сделать то же самое с любой комнатой, которую она выберет здесь.

Дрина отстранилась и удивленно посмотрела на него. — Но мы будем здесь жить только до тех пор, пока дом не отремонтируют.

Харпер пожал плечами. — Я могу себе это позволить. Кроме того, ей будет удобно, если мы сможем привезти ее в Торонто. Элви и Виктор, могут быть главными, когда вернутся, но мы можем быть любящими тетей и дядей, которые время от времени таскают ее в город за покупками и чтобы посмотреть пьесы, давая передышку Виктору и Элви.

Дрина торжественно кивнула. — Ты будешь хорошим отцом.

— Искренне надеюсь, — пробормотал Харпер, наклоняясь, чтобы поцеловать ее в кончик носа. — Полагаю, это означает, что ты действительно хочешь иметь детей?

— Да, — призналась она. — А ты?

— Конечно, — заверил он ее. Положив руки ей на талию, Харпер поднял ее. Когда Дрина инстинктивно обхватила его ногами за талию, он понес ее через гостиную в холл, в котором исчезла Стефани. — А где бы ты хотела растить этих детей?

— С тобой, — просто ответила она.

Он улыбнулся и остановился в начале коридора, чтобы поцеловать ее, но затем продолжил, спрашивая: — Где ты хочешь жить, Дрина? Твой дом и семья в Испании.

— А твой дом и семья здесь, в Канаде, — заметила она.

— Вообще-то, моя родная семья живет в Германии, — сказал он сухо, — но ты права, Элви, Виктор и другие стали моей семьей, и они здесь. Как и Стефани.

— Вы считаете меня членом семьи?

Харпер остановился, и Дрина, оглянувшись, увидела, что они уже на полпути к открытой двери спальни. Стефани стояла посреди комнаты, глядя на них широко раскрытыми глазами.

— Мы хотели бы считать тебя своей семьей, если ты не возражаешь, — торжественно произнесла Дрина.

— О, да! — она усмехнулась. — Всем нужна семья, а вы двое довольно крутые. Немного раздражает ваша новоиспеченная страстность как спутников жизни, но все равно вы — классные.

— Значит, ты не будешь возражать, если мы поселимся в Порт-Генри или где-нибудь поблизости и останемся частью твоей жизни?

— Я только буду рада, — спокойно заверила она.

— Я тоже, — сказал Харпер и посмотрел на Дрину. — Ты уверена? Твоя семья в Испании.

— Ты — моя половинка, Харпер. И я люблю тебя. Ты — моя семья, — торжественно произнесла она. — И Стефани тоже. Теперь мой дом здесь.

Его глаза расширились, и он, казалось, на мгновение задержал дыхание, словно смакуя то, что она сказала. Он выдохнул так, словно его ударили, когда Стефани спросила: — Ты не собираешься сказать ей, что тоже любишь ее, Харпер? Я знаю, что ты хочешь.

Он криво улыбнулся, а затем повернулся к девушке, чтобы сказать: — Я скажу ей. А теперь иди спать. Мы тоже собираемся вздремнуть.

— О да, конечно, — Стефани закатила глаза и направилась к двери. — Бьюсь об заклад, вы будете так много спать.

Дрина сморщила нос. — Может, подстричь тебя? Это может помочь замаскировать тебя.

— Ни за что! — сразу сказала Стефани. — На самом деле, я думаю, что готический образ может быть классной переменой. Черные волосы, черная помада, возможно, фиолетовые или розовые пряди, как у Мирабо. И еще цепи и кольца в носу. Я действительно могу это сделать, — заверила она их со злой усмешкой, закрывая дверь.

Дрина застонала, когда Харпер снова начал двигаться. — У нее будут большие проблемы.

— Без сомнения, — сказал он весело. — Но ты сможешь с ней справиться.

— Я смогу? — спросила она сухо, когда он внес ее в свою комнату и пинком захлопнул дверь.

— Дри, дорогая, ты имела дело с пиратами и проститутками. Конечно же, ты сможешь справиться с одним маленьким подростком. А вместе мы справимся не только со Стефани, но и еще десятью, — заверил он ее, подходя к кровати и опускаясь на колени, чтобы уложить ее.

— Мы… Мне это нравится, — пробормотала она, когда ее спина коснулась кровати, и он опустился на нее сверху. А потом ее глаза расширились, и она пронзительно закричала: — Десять?

— По одному, — заверил ее Харпер, поднимая ее на руки, чтобы снять футболку. — Примерно раз в сто лет, как того требует закон.

Говоря это, он снял с нее футболку и лифчик, толкнул обратно на кровать, переместившись между ее лодыжек, чтобы стянуть с нее трусики.

— Значит, ты собираешься каждые сто лет держать меня на кухне босой и беременной? — с удивлением спросила Дрина, когда он отбросил в сторону остатки ее одежды и повернулся, чтобы посмотреть на нее.

— Ну, нет, — заверил ее Харпер. — Босая и беременная в каждой комнате, кроме кухни. Я — повар в этом доме.

— Хм-м-м. Она подняла ногу, ухватилась пальцами за край его футболки и начала задирать ее ему на грудь. — Я не знаю. Мне понравилось то, что мы делали на кухне в прошлый раз.

— Ну, я готов сделать исключение, — заверил ее Харпер, помогая снять футболку, а затем остановился, когда она опустила ногу ему на колени и зацепилась пальцами ног за его талию, чтобы начать стягивать брюки. Она не могла снять их, пока он сидел. Но наслаждалась тем, как его член рос под ее ногой, когда она терлась об него.

— Я упоминал, что у тебя талантливые ноги? — спросил он рычащим голосом.

Дрина усмехнулся. — У еще меня много талантов.

— Ни на минуту в этом не сомневаюсь, — заверил он, поймав ее ногу и поднеся к губам, чтобы поцеловать пальцы. Харпер поставил ее ногу на одну сторону так, чтобы он оказался между ее лодыжек, а затем переместился на четвереньки, чтобы подняться вперед.

— Не собираешься снимать брюки? — спросила она, выгнув бровь, когда он устроился на ней.

Харпер целовал ее, пока у обоих не перехватило дыхание. Затем он прервал поцелуй и опустился ниже, чтобы уткнуться носом в ее грудь, бормоча: — Если я сниму их, я захочу погрузиться в тебя, а я полон решимости, на этот раз заниматься с тобой медленной любовью.

— Желаю удачи, — поддразнила его Дрина и ахнула, когда его рот сомкнулся на ее соске.

Харпер провел языком по верхушке соска, а затем позволил ему выскользнуть изо рта и поднял голову, чтобы спросить: — Ты действительно любишь меня?

Дрина торжественно кивнула. — От всего сердца, — заверила она его.

Он улыбнулся и наконец, произнес: — Я тоже тебя люблю.

Дрина обняла его, когда он снова прижался, чтобы поцеловать ее. Когда его язык погрузился в ее рот, она застонала и снова обхватила его ногами, упираясь пятками в его зад, прижимая его ближе к себе. Она одновременно переместила свой таз так, чтобы они соприкоснулись, его твердость упиралась в ее мягкий влажный центр. Харпер застонал и прервал поцелуй.

— В следующий раз мы не будем торопиться, — пробормотал он, опуская ноги ровно настолько, чтобы его эрекция вырвалась на свободу.

— В следующий раз, — согласилась Дрина и, задыхаясь, вцепилась ему в спину. У них впереди долгая жизнь, и она планировала наслаждаться каждым мигом.