Соска

Слоны

Самый первый слон упал одиннадцатого июля ровно в час тридцать восемь пополудни. Видимо, именно с намеком на месяц падения нерадивые журналисты поторопились окрестить его Жюльеном.

Жюльен грохнулся посреди проезжей части, ближе к тротуару, и причинил множество более или менее крупных разрушений. К счастью, обошлось без человеческих жертв, хотя улица в это раннее прозрачное утро уже кишела прохожими.

Приземляясь, Жюльен разворотил бок к несчастью оказавшейся в этом месте «Тойоты Короллы», (машина не была застрахована от несчастного случая), а также задел хоботом проезжавшего велосипедиста. Бедняга был доставлен в больницу.

От силы удара асфальт лопнул, как бы разломив улицу пополам, а водитель КамАЗа, который, между прочим, не имел лицензии на провоз бетонных плит через центр города, не справился с управлением и выехал на встречную полосу. В него сразу же вонзились, как мальки в горбушку хлеба, несколько легковушек. Водители и пассажиры с ранениями различной степени тяжести были доставлены в больницу.

К тому же, падая, Жюльен зацепился за электропровода, и огромный рекламный щит известного, но невкусного газированного напитка потух.

Падение слона произвело легкое землетрясение.

Поднялась пыль, а крики прохожих смешались с визгом шин. Левый бивень Жюльена откололся и пронзил немецкую овчарку господина Головина Д.С., который мирно прогуливал домашнее животное на поводке, поглядывая на часы.

Согласно медицинскому заключению, сделанному на месте драмы, Жюльен умер сразу же, не мучаясь ни единой секунды. Возможно, толстокожий испустил дух еще до касания с землей.

Он лежал неподвижно, мертво, не кровоточил и не дергался в конвульсиях и толпе, которая в мгновение ока собралась на месте происшествия, предстал лишь в виде огромного мятого мешка, набитого кусками костей, перемешанными с бульоном из внутренностей.

Впрочем, один из зевак утверждал впоследствии, щурясь от вспышек камер и отряхивая с плеча перхоть, что видел, как у упавшего слона подрагивало веко.

Шестилетняя девочка захотела потрогать хобот животного, но была грубо отдернута матерью. Детям объяснили, что слоник «просто прилег баиньки-баю». Дети спросили: почему слоник выбрал для «баиньки-баю» проезжую часть, которую нужно пересекать, посмотрев налево, а потом — направо? Вопрос поставил взрослых в тупик.

Милиция окружила место падения особой лентой. Не зная, что делать в подобной ситуации, было решено очертить тело пострадавшего меловым контуром и подпускать к нему не всех журналистов, а только тех, которые считались из «хорошей» прессы.

Один из фотографов, прибывших на место, попытался расправить Жюльену ухо, чтобы сделать более фотогеничным, но был сурово одернут сотрудником милиции.

Учитывая неординарность ситуации, постановили провести (так, на всякий случай) вскрытие, хотя и без этого было ясно, что бедняга просто вывалился из самолета.

Подогнали кран, погрузили животное на специальную платформу, накрыли брезентом и отвезли в морг.

В морге Жюльен причинил массу неудобств: он не проходил в двери, а обычный скальпель не брал его толстую кожу.

Однако вскрытие было произведено, и специальный консилиум из медиков и ветеринаров пришел к прогнозируемому заключению: смерть наступила от падения с большой высоты. Жюльен не являлся инопланетным гостем, а, наоборот, принадлежал к довольно-таки распространенной группе слонов, свободно размножающихся во многих местах Африки. Возраст имел три года, пол мужской.

А вот рапорт авиационных служб, опубликованный на следующий день, произвел эффект разорвавшейся бомбы. Жюльен сразу же перекочевал на первые полосы газет и в горячие новости тележурналов. Его огромное тело заслонило очередную войну, заглушило взрыв камикадзе-смертника и потеснило несколько фабричных звезд.

В рапорте авиационных служб черным по белому констатировалось: ни один летательный аппарат не находился в небе над местом приземления Жюльена.

Даже если предположить, что Жюльен был сброшен или случайно вывалился из летательного аппарата на большой скорости, поменяв к тому же траекторию из-за сильного бокового ветра, в воздухе должно было быть что-то. Однако небо в тот момент было пусто в более чем внушительном радиусе.

Столь странное событие возбудило необыкновенный интерес. Немедленно были выдвинуты самые невероятные предположения. Но все они не выдерживали критики.

Близлежащие крыши домов были тщательно обследованы, но никаких следов от приспособлений для сбрасывания слонов обнаружено не было. Оставалось предположить некую сложную катапульту, которая зашвырнула Жюльена в центр города откуда-нибудь с окраины, но траектория падения была строго отвесная: слон — пионер воздухоплавания действительно свалился прямо с неба!

За неимением лучшего остановились на версии, что слон был по-тихому сброшен с не зарегистрированного небесными службами летательного аппарата типа монгольфьера. Скинув свой странный балласт над городом, тот бесшумно скрылся восвояси.

Однако вставал вопрос: зачем? И действительно: зачем?

Много сторонников нашлось у версии с террористическим актом, тема очень модная в то время. Но, во-первых, никаких кортежей, процессий, скоплений народа или просто известных деятелей, которых хотелось бы раздавить, на месте падения не находилось и не предвиделось. Да и случайной такую гибель при необходимости назвать сложно. А во-вторых, зачем выбирать для террористического акта столь неточное и ненадежное оружие? Вместо слона можно было бы, скажем, сбросить бетонную плиту, что гораздо дешевле и надежнее.

Очень похожей на правду была версия о рекламной кампании, призванной создать эффект ожидания. Действительно, огромное множество слоганов клеилось к тому редкому, неординарному и «весомому» событию. Однако эксперты в области маркетинга немедленно отклонили подобное предположение. «Публичная гибель столь добродушного в общественном сознании животного, как слон, не может создать положительную реакцию на новый продукт», — говорилось в их совместном коммюнике.

Самые дальновидные, усмехаясь, намекали на то, что в канун принятия нового закона о налогах нет ничего лучше падающего слона, чтобы отвлечь людей от манифестаций…

Но никому из споривших было невдомек, что Жюльен всего лишь прелюдия к невероятным событиям, которые последуют вскоре…

Второй слон упал неделю спустя прямо на нудистский пляж в нескольких сотнях километров южнее первого.

Второй «падун» оказался совсем старым самцом с желтыми бивнями и такой мятой шкурой, что, глядя на нее, невольно приходили мысли о катке для асфальта.

Его уши, похожие на листья огромной генетически измененной капусты, расплылись в воде.

Второй не получил имени, возможно, потому что не был первым.

Несмотря на то что тень опередила падающего, а жалобный крик можно было услышать за несколько секунд до касания о песок, никто из отдыхающих не успел или не захотел всполошиться.

Таким образом, «номер два» приземлился в самой что ни на есть миролюбивой пляжной атмосфере, буквально взорвав ее своим неожиданным появлением. Упав на кромку воды, он вошел в мокрый песок на добрых полтора метра, раздавив гражданку Владимирову, для которой публичное раздевание было в этот день в первый и последний раз.

Пляж, казалось, вздрогнул от силы удара, выскочила пара зонтов, заплакали дети, осыпался песочный замок в ста метрах от места падения.

В отличие от Жюльена второй слон не умер сразу же, как ни парадоксально это могло показаться после падения с подобной высоты. Столпившиеся вокруг пришельца пляжники стали свидетелями подрагивания хвоста животного и видели, как из хобота шли пузыри.

Общими усилиями отдыхающие попытались вытащить гражданку Владимирову из-под самого большого земноводного млекопитающего, но их усилия не увенчались успехом. Решено было дожидаться приезда спасательной команды, скорой помощи и ментов.

Это второе свободное падение слона из ниоткуда взволновало общественность. Одно дело уникальное падение — одиночные необъяснимые явления в природе, увы, случаются, и самые точные научные приборы против них бессильны. С ними рано или поздно приходится смириться.

Но повторяющийся феномен требует публичного объяснения.

А его-то как раз и не было.

А слоны тем временем продолжали падать.

За последующую неделю было зарегистрировано шесть случаев. Причем, зона этого «экологического бедствия» расширилась до диаметра в тысячу километров, а частота падений имела явную тенденцию к увеличению!

Феномен всколыхнул не только страну, но и весь мир.

Пресса не хотела больше писать ни о чем другом, кроме летающих слонов.

Лесные пожары в Южной Америке потухали в их тени. Принцесса, подавшая на громкий развод и рассчитывавшая на шумиху, оказалась раздавленной их могучей пятой, а супермаркет, рухнувший в городишке Сан-Пауло-да-Сильва на юге Бразилии, и вовсе удостоился всего лишь пары строк.

Мир науки гудел как взбудораженный улей. Было не совсем понятно, в чьей компетенции находится данный феномен: биологов, физиков, уфологов, «компетентных органов» или вообще специалистов по белой и черной магии. Поэтому «гудели» все.

Однако ни тем, ни другим, ни даже третьим дать объяснение феномену не удавалось. Международные и локальные коллоквиумы и семинары сменяли один другой, видеоконференции соперничали по накалу с теледебатами, но те и другие с неизменным финалом: участники расходились наговорившись, но в полной растерянности и недоумении.

Слоны же, казалось, посмеивались над стараниями людей и сыпались все обильнее.

Каждое падение неизменно привлекало массу народа. Специально созданная комиссия, состоящая из «слоноведов» из разных стран, в экстренном порядке выезжала на место и скрупулезно регистрировала параметры «падуна», а также географические и климатические предпосылки падения, время, температуру воздуха, скорость ветра. По силе повреждения самого животного, а также грунта, на который он приземлялся, вычислялась высота падения.

Феномен затмил собой все. Притупился интерес к генетически модифицированным растениям и их вреду для здоровья человека. Громкий случай рака головного мозга, напрямую спровоцированного чрезмерным использованием мобильного телефона, не вызвал того ажиотажа, который должен был бы вызвать. Первый подпольно клонированный человек хотя и привлек к себе широкий интерес общественности и был сравнен прессой по значимости с появлением падающих слонов, оказался как-то быстро забыт и рос как дерево в поле.

Из-за невозможности привлечь к себе внимание сократилось число самоубийств, громких разводов и террористов-смертников. Поостыли некоторые из горячих точек.

Конечно же, самым волнующим в нашествии слонов было то, что феномену невозможно было дать объяснение.

Да, объяснение антиматерии или таинственной космической энергии, ускоряющей распространение Вселенной, человек дать тоже не мог. Но они были там, где-то далеко, миллионы световых лет и все такое, и не могли упасть вам на голову в любую минуту, растерев об асфальт или раздавив в машине, как в консервной банке.

О слонах говорили во всех телепередачах. Без слонов не обходились ни «фабрики звезд», ни «Спокойной ночи, малыши». В сводках погоды начали передавать прогнозы на территорию падения элефантусов, причем эфир для рекламодателей дорожал в это время в разы.

Это и понятно. В разных уголках Земли перед телевизором собирались семьи и застывали, не смея дышать. Непроглоченная каша, недожеванные паэлья, сашими и кускус валились изо ртов на стол. Замирали, не дождавшись победного конца, любовники. Убегало молоко, проливалось вино, с порезанных пальцев машинально слизывалась капелька крови. Детям затыкали рот. Голос из теле- и радиоприемников сливался и, казалось, звучал над городами.

Специалисты по слонам в одночасье сделались культовыми фигурами. Журналисты записывались к ним на прием, главы стран не гнушались личной встречи и беседы в интимной обстановке. Самое часто разыскиваемое слово в интернете стало «elephant», обогнав даже «sex», «Paris Hilton» и «viagra». Имя Жюльен давалось детям, родившимся в январе и марте, так же часто, что и тем, которым повезло появиться на свет в июле.

Не все в слоновом нашествии было загадочно. Существовал один факт, который не вызывал сомнений: необыкновенная «слоновья» бомбардировка не была делом рук человека. Другими словами, никто слонов с неба не скидывал!

Этот факт, хотя и прибавлял феномену мистицизма, объединил ученых и даже внес в неудовлетворенность мирового сообщества некоторое облегчение и умиротворение. Даже военные на время позабыли свои забавы и приложили к слонам руку. Данное ими заключение подтвердило, что никакой такой воздухоплавающей фермы по разведению слонов над головами жителей планеты Земля не существует. Люди могут спать спокойно. Падающие слоны действительно фантастический феномен.

Единственно вероятной, хотя и явно ненаучной, прозвучала версия о самоматериализации слонов в воздушном пространстве. Но почему слонов? Почему в воздухе? Потому что другой версии просто не было…

Спустя всего три месяца после появления Жюльена мир сильно изменился. Изменилась сама психология жителей планеты. Шкала ценностей сдвинулась на миллиметр. Человечество как будто заглянуло в прошлое, когда боги стрелялись страшными молниями. В жизнь людей официально вошло понятие необъяснимого феномена. Феномена, которому ни одно из современных научных знаний не могло дать вразумительного объяснения, феномена, смеющегося над законами физики и плюющего на математику, заодно с химией и биологией. С ним надо просто научиться сосуществовать.

Край, где зародился и начал свое распространение слоновий феномен, расцвел до неузнаваемости. Эксперты всех мастей и рангов, фотографы и спецкоры, ученые и просто любопытные, вооруженные биноклями и подзорными трубами, дальнобойными объективами, ружьями и приборами ночного видения, прибывали сотнями тысяч. Спешно возводились инфраструктуры. Но люди не хотели ждать. Они ставили палатки, разбивали лагеря, наспех создавались целые города-времянки под открытым небом. Каждый втайне надеялся, что ему повезет и летающий слон упадет прямо на его голову.

Небо над районом стихийного бедствия беспрестанно прочесывалось мощнейшими радиолокаторами и находилось под наблюдением специально выделенного спутника.

Кто-то додумался соединить на карте точки падения животных, но никакого магического сигнала из космоса полученная фигура не дала.

Одна фирма произвела эксперименты по сбрасыванию макета слона с различной высоты. На боку макета был рекламный слоган фирмы. Но эксперимент прошел незамеченным.

Больше всего мистики придавал падающим слонам тот факт, что количество животных на свободе не претерпевало изменений. То есть не существовало тайной силы, которая отлавливала бедных животных в Индии или на Африканском континенте, хитроумно перевозила бедолаг, чтобы рассыпать их за тысячи километров в произвольном порядке.

Возраст, пол и разновидность слонов-путешественников были самыми разными и не поддавались логической структуризации. Общее у них было одно: все они были из семейства Elephantidae.

Все животные на воле подверглись обязательной маркировке. Крупный японский концерн выпустил крошечные GPS-навигаторы с видеокамерой, которые вживлялись в ногу животного и беспрерывно сигнализировали о его местонахождении. По команде из центра наблюдения за слонами (ЦНС) приборы могли начать видеосъемку и передавать ее на расстоянии.

Одно из экологических движений провело акцию: экологи привязывали себя к спинам слонов и ждали полета. Не дождались. Акция, хотя и весьма оригинальная в своем решении, результата, увы, не принесла.

Одному любителю удалось заснять с крыши своего дома падающего слона. Съемка оказалась весьма среднего качества, но тем не менее была приобретена одной частной телекомпанией за баснословную сумму.

Счастливчик в одночасье стал миллионером.

Каждый второй житель планеты был у телевизора в день показа ролика. Чтобы окупить затраты, телеканал прокрутил падение не менее пяти раз, сопровождая показ комментариями экспертов, остановками кадра и огромным количеством рекламы, в основном чизбургеров и средств похудения.

Несмотря на дрожь в руке любителя (без сомнения, вызванную крайним возбуждением перед лицом удачи), было хорошо видно, как слон появляется из облаков. Он падает лапами вниз (немаловажный факт, который потом по-разному интерпретировался экспертами), с расширенными от ужаса глазами (постсмонтированный зум). Но постепенно, под влиянием сопротивления воздуха, слона развернуло, и он продолжал свой путь к земле спиной вниз. Похожий издалека на авоську с картошкой, с хвостом между лапами и хоботом, указывающим вверх, провожаемый многомиллионным сочувствующим взглядом, слон без парашюта продолжил свое падение в замедленной съемке вплоть до магазина посуды, который он полностью и разрушил.

Впрочем, впоследствии прошли слухи о фальсификации, якобы пленка была поддельная, а падение инсценировано…

А слоны, казалось, подсмеивались над попытками мирового сообщества понять феномен и продолжали сыпаться пуще прежнего. Редкий случай одновременного двойного падения был зарегистрирован в гористой местности в тысяче двухстах пятидесяти километрах от места падения Жюльена! Совсем недалеко пастух обнаружил обглоданный птицами скелет, дата падения которого, предположительно, была до Жюльена!

Специальные брошюрки по поведению в случае появления в небе падающего слона на семи языках раздавались бесплатно всем желающим, а сувениры со слониками заполонили киоски и распродавались на ура под звуки нового хита, рвущегося из динамиков: «Небо, пошли мне слона».

Появилась и первая секта, превозносящая крылатого слона…

Прошло полгода, а тайна оставалась неразгаданной.

За неимением лучшего, мировое сообщество призадумалось над пользой или вредом падающих млекопитающих. Чаша весов склонялась к пользе.

Как ни странно, но, кроме невезучей нудистки в самом начале нашествия, вошедшей в историю под именем «первой жертвы падающих слонов», никто от феномена не пострадал. По подсчетам специалистов, вероятность погибнуть раздавленным была в десятки раз ничтожнее, чем от молнии.

А вот пользу кое-какую из «падунов» извлечь можно было.

Начали призадумываться об утилизации бивней, шкур и мяса слонов-пришельцев.

А еще через полгода страсти поутихли, да и пик падений прошел. Неразгаданный феномен так и остался неразгаданным. Интерес переключился на новое явление — появившиеся на Северном полюсе кактусы с розовыми иголками.

Последний слон упал поздней осенью, когда накрапывал нудный, как зубная боль, дождик. Никто не мог подозревать, что именно он станет последним, и не придал «падуну» особого внимания. Хотя, возможно, именно он и принес с собой разгадку нашествия.

Одинокий автомобилист заметил его грустный контур в свете фар.

Автомобилист вылез из машины, сделал несколько приседаний, чтобы размять уставшие ноги, и помассировал шею. Зевнул, закурил сигарету, обошел тушу.

Затем зевнул еще раз и набрал на своем мобильном короткий номер.

— Тут падун на сорок восьмом километре в сторону автотрассы.

— Спасибо, принято, — ответил голос дежурного без особого энтузиазма.

Несмотря на поздний час, специальная бригада прибыла на место, последнего ловко погрузили на специальную платформу и отвезли в ближайший цех по переработке и использованию падающих слонов.

Тамара не дождалась развязки и увела Велимира в школу.

Степан же решил, не мешкая, ехать в кабинет Полежаева и разбираться с самозванцем на месте. В случае если тот решит пойти на прямой конфликт, Степану придется предъявить «неоспоримые доказательства»: татуировку на левом плече и родимое пятно на правой ягодице. Полежаев имел возможность лицезреть и то и другое в бане. А вот лже-Степан вряд ли сможет предоставить подобные «аргументы».

Помыв ноги и наспех одевшись, Степан выскочил из квартиры.

Закрывая за собой дверь, он почувствовал за спиной чье-то присутствие и резко обернулся, выронив связку ключей. На лестничной площадке, уперев кулаки в мощные бедра и преграждая дорогу к лифту, громоздилась Вилена.

…У Вилены необъятные ляжки. У Вилены толстые, как поленья, руки и короткие растопыренные пальцы в дешевых перстнях. У Вилены тяжелые безразмерные груди, которыми можно пугать детей и даже некоторых подростков. В Вилене килограммов двести разгоряченной блудливой плоти. Всеми этими своими складками, как будто кучу жира стянули проволокой, Вилена напоминает эмблему «Мишлена» в юбке.

Степан ловит краем глаза ее мощный зад, в то время как женщина с кокетливой осторожностью помещает его рядом с ним. Такой не обхватишь даже на выдохе. Старый диванчик отчаянно вскрикивает. Степан непроизвольно перемещается на двадцать сантиметров вбок и с болезненной напряженностью вглядывается в телевизор.

Соседка придвигается и, застенчиво улыбаясь, невзначай кладет ему руку на колено. От женщины идет жар, как от раскрытой печи. Степан начинает плавиться.

Цепкие маленькие глазки ощупывают его с блудливой бесцеремонностью, Степан чувствует это, не поворачивая головы. Они ждут, когда взгляды пересекутся и заискрятся в воздухе, как два меча из «Звездных войн». Вот тогда точно конец. Тогда Степану некуда будет отступать. Он это знает наверняка.

«Главное — не пересечься взглядом… Главное — не пересечься с ней взглядом…» — повторяет он про себя как заклинание, сидя перед мерцающим экраном подобно вбитому в диван колу.

Степан боится в открытую дышать. Рука соседки медленно поднимается по его ноге. Вот теперь Степан понимает, как чувствуют себя девушки, к которым пристают. Неуютно чувствуют. В том месте, где лежит рука Вилены, предательски начинает пульсировать жилка.

По телевизору идет передача про животных. Чтобы выглядеть естественнее, Степан делает над собой усилие и вслушивается в комментарии диктора.

…У богомолов самка пожирает самца сразу после полового акта, а порой даже во время него. Причем если самка откусывает голову самца в момент близости, то близость от этого не прерывается, а становится даже более интенсивной…

Взятая крупным планом самка действительно что-то жует.

Вилена вдруг решается, обнимает Степана свободной рукой и жадно запускает ему пальцы в волосы. Трехпудовая ляжка нежно трется о Степанино бедро.

…Биологи объясняют это тем, что половые органы богомолихи уже не контролируются мозгом и начинают работать на полную мощность…

Что же делать — что же делать — что же делать — что же делать — стучится у Степана в висках безответный вопрос. Наступило то мгновение, когда надо как-то среагировать, иначе будет поздно. Будет понятно, что он не против.

Ему вдруг вспоминается, как совсем маленьким мальчиком он наивно делил женщин на маму и на «не-мам».

Уже потом, в школе, из толпы «не-мам» выделилась Светка Воронцова и затмила всех остальных. Затем исчезла Воронцова, исчезла Фадеева и Довгалюк, исчезло значение конкретных имен — женщины медленно, но верно превратились в предмет охоты.

В самок.

В богомолих.

То нежное, нежнее лепестков розы, таинство, недосягаемое даже в сладком сне, которое каждая из них носила упрятанным где-то далеко-далеко между ног, перестало быть таинством, превратившись в примитивную дыру, куда «неплохо было бы вставить».

Что же делать — что же делать — что же делать…

И если, по детской наивности, маленький Степа ценил в самках неполовые признаки: глаза, ноги, волосы и музыкальные пристрастия, — то, шагнув во взрослый мир, он обнаружил, что правят балом здесь совсем другие части тела. Размер груди и зада, обыкновенные подкожные жировые бугорки — вот истинные его мерила.

Что же делать.

Перемахнув за тридцатник, Степан открыл для себя «свежесть». Малолетка в собственном соку, полупрозрачная чистая кожица, по-настоящему невинный взгляд экологический продукт, хотя и нашпигованный таблетками и никотином. Вот где настоящий вкус и высшее блаженство.

Что же делать — что же делать.

А затем наступил момент, когда мужской цинизм достиг апогея и Степан Афанасьевич стал всеядным. Под любую женщину планеты Земля в его персональной копилке фантазмов обязательно что-нибудь да отыскивалось. Возраст, размер и цвет не имели больше принципиального значения. Несъедобной стала одна-единственная женщина в мире жена Тамара.

Это новое Степанино состояние придало окружающему миру необыкновенное очарование и ясность. Мир пришел в равновесие со Степаном и оставался таким вплоть до звонка в дверь соседки с одиннадцатого.

И вот теперь, сидя рядом с Виленой на прогнувшемся до пола диванчике, Степан медленно и неотвратимо осознавал, что жил в заблуждении. Оказалось, что прекрасная половина человечества таила в себе другие, леденящие душу загадки, одну из которых, одну из самых ужасных, ему предлагалось разгадать именно сейчас.

Что же делать — что же…

Пухлые губы с запахом пельменей «Дворцовые» неожиданно наплыли сбоку.

Главное — не отвечать на поцелуй, главное — не отвечать на поцелуй, главное — не…

Отвлеченный столь элементарным маневром, Степан с опозданием осознал, что пальцы соседки ловко расстегивают его ширинку и, что, в общем-то, вот и все, это конец, он проморгал тот самый важный момент, надо сдаваться, надо было сразу и решительно, а теперь что же, теперь поздно, теперь все, теперь точка невозврата, как говорится, преодолена, теперь он пропал, пропал наш Степушка безвозвратно.

— Вилена Анатольевна, ну зачем вы так… — смущенно шепчет Степан, нерешительно кладя руку на затылок бесстыдницы. — Ну, зачем вы так… хотя… гм… там это… еще одна пуговка есть…

Спасение как всегда пришло оттуда, откуда Степан совсем его не ждал. В его кармане завибрировала Nokia.

— Секундочку, — прохрипел насилуемый.

Он все еще старался соблюсти приличия. Как будто вот так вот сидеть придавленным горячими телесами соседки с одиннадцатого, с расстегнутой ширинкой и глупой улыбкой, перед передачей о богомолах, когда жена вот-вот должна вернуться и начать его искать, обычное для примерного главы семейства дело.

— Кажется, у меня завибрировало…

— Так и должно быть, — неправильно понимает искусительница, не отрываясь от лакомого кусочка.

— Вилена Николаевна, вы неправильно поняли, — шепчет Степан, ненароком настраиваясь на ее интонацию и тщетно протискивая руку к карману брюк — У меня телефон звонит!

— Телефон…

Приборчик для передачи звука на расстоянии на миг разрушает воодушевление женщины-бегемота.

Рука Вилены нехотя покидает ширинку экс-мента, предусмотрительно оставив ее распахнутой навроде туристической палатки старого образца.

Проказница успела сделать Степаниному мужскому достоинству интимную ласку, а оно, достоинство, — отреагировать на ласку положительно. Что поделаешь, люди немногим отличаются от богомолов, когда речь заходит об условных рефлексах.

Выудив из кармана телефон, Степан обнаруживает, что это Полежаев.

— Слушаю, — отвечает жертва женского произвола, заправляя рубашку свободной рукой.

Он Полежаеву по-настоящему рад.

— Привет, дядя Степа.

Тоненький, почти детский голосок. У Степана как всегда появляется впечатление, что он разговаривает не с майором секретного спецотдела, а с невинной девочкой, хотя и с усами.

— В него стреляли? — спрашивает Степан, чтобы не тратить время на преамбулы.

— В кого? — восклицает в трубке пораженный Полежаев.

От удивления его необыкновенный голосок берет ту самую ноту, которая обыкновенно предшествует лопанью струны.

— Ну, в того, кого я еду спасать, Геннадий Сергеевич.

— А кого ты едешь спасать?

Полежаев неожиданно понимает, что Степан играет некую неведомую ему роль, и соизволяет лаконично подтвердить:

— Стреляли. Из гранатомета и базуки. Жду тебя в бюро, Свердлов.

Степан поспешно нажимает на отбой и горестно разводит руками:

— Вилена Николаевна, к сожалению, я должен идти. Работа… А жаль!

Воспользовавшись моментом, Вилена хватает Степана под мышки, без особого труда отрывает от пола и нежно швыряет на диван. С трудом задрав юбку, женщина-сумо залезает к бывшему менту на колени и укоризненно заглядывает в самое дно глаз.

Степан смотрит поверх плеча женщины на телевизор, чтобы не поддаваться гипнозу. На экране два муравьеда. Один из них развернул язык длиной в полметра, намереваясь хорошенько приласкать второго.

— Вилена Николаевна, я должен идти, — твердо повторяет Степан и от этого сам набирается уверенности. — Вы сами все слышали. К сожалению, обстоятельства оказались выше нашего влечения!

«Наше влечение» заключалось в том, что Степан жил с Виленой в одном подъезде. Познакомились в лифте. Она спускалась со своего одиннадцатого, Степан вызывал лифт у себя на седьмом.

Втиснувшись между двух дынеобразных персей, мент на покое с суеверным ужасом констатировал, что в кабине, рассчитанной на шесть человек и показавшейся ему забитой до отказа, никого кроме кокетливой попутчицы не было.

Ничего Степану не оставалось, как продолжить путь вниз в такой компании, глядя в потолок и считая этажи.

Несколько дней спустя он столкнулся с соседкой в очереди перед кассой в «Копеечке», куда Тамара послала его за капустой для щей, и, из глупой галантности, дождался, когда соседка пробьет весь свой комбикорм, а потом еще и помог дотащить его до подъезда, поддерживая светскую беседу о ценах на молочные сосиски.

Эта встреча дала «нашему влечению» необыкновенный толчок. Отныне, куда бы Степан ни направлял свои стопы, всюду, как по мановению волшебной палочки, появлялась Вилена и заслоняла собой мир. От женщины-горы исходили мощные флюиды, как от микроволновки колоссальных размеров. Двусмысленные намеки, которые она вставляла в обмены любезностями «по-соседски», очень быстро сделались «односмысленными». Лишь крохотной капельки не хватало, чтобы переполнить эту огромную чашу вожделения и обрушить на голову бедного Степана.

Тот факт, что у соседа имелись законная жена, сын и собака, не возымели на возжелавшую его гору страсти никакого результата.

В последнее время Степан даже начал прятаться за дверь подъезда и подумывал покаяться Тамаре, пока чего не вышло…

Втройне неожиданной и непростительной ошибкой явился этот визит к соседке. Степан поднялся одолжить утюг. Их собственный очень некстати сгорел, Тамара все тянула с покупкой нового — скидки еще не начались, — и все семейство ходило мятым, но гордым.

Что мог бы сказать Степан в свое оправдание? Наверное, то, что не последнюю роль сыграл природный фактор. Солнечный день не таил в себе угрозы. Да и цель визита не располагала к нежностям, а была предельно серьезной, даже жесткой: утюг. А самое главное — Степан недооценил Вилену.

Слово за слово, соблазнительница усадила его за стол, отварила пельменей и, не успел Степан и глазом моргнуть, влила в него чуть ли не полбутылки «Особой». Причем солнце как-то само по себе скрылось, шторы задернулись, а торшер с красным абажуром, наоборот, зажегся…

— В следующий раз, — твердо повторяет Степан, застегивая ремень на последнюю дырочку.

В его голосе теперь уверенно звенит металл.

Вилена нехотя слезает с его колен.

Степан с трудом поднимается с дивана, ждет несколько секунд, пока передавленные сосуды вновь начнут пропускать кровь к конечностям, хватает утюг и исчезает так стремительно, что соблазнительница долго еще смотрит вслед, мучаясь вопросом: а не было ли все это лишь сладким сном?

— Степан Афанасьевич, нехорошо так поступать с девушками, — промурлыкала Вилена, имея в виду, скорее всего, именно этот случай и себя.

Лифта за ее бедрами не видно совершенно.

Она сделала шаг в сторону Степана, и это помогло ему скинуть оцепенение. Дорога в лифт перекрыта, но есть же еще лестница!

— Виленочка Афанасьевна, я очень спешу… — крикнул Степан, слетая со своего седьмого в мгновение ока.

А на улице как раз уже вовсю хозяйничал тот жаркий день, о котором недвусмысленно намекало утро.

Идя к платной парковке и солидно раздавая кивки знакомым, Степан не мог поверить, что каких-то пару часов назад именно он, а не выдуманный персонаж, шлепал босиком по заваленному мусором тротуару в домашних трениках и с ноющей лопаткой.

Машина завелась с удовольствием, ей тоже в это утро хотелось покататься.

Пробок почти не было, был тот час, когда между двумя светофорами можно было успеть разогнаться. Степан включил музыку и поймал себя на мысли, что почти забыл, куда он так спешит в этот замечательный предобеденный час.

Постукивая по рулю и провожая заинтересованным взглядом короткоюбочные создания, что проплывали в открытом окне, Степан почти добрался до логова Полежаева, когда его «Пассат» увяз в тягучей пробке. Пришлось слушать радио, но уже не так радостно, курить сигареты и продвигаться короткими эротическими толчками.

На повороте на Демидовский проспект Степан увидел странную сцену.

Совершенно омерзительного вида бомж, без роду и племени, волочился вдоль витрин дорогих магазинов, что-то бормоча себе в лохматую бороду, где тряслись застрявшие в ней крошки. Вместе с бормотанием изо рта гражданина появлялись и исчезали пузыри. Даже на расстоянии было видно, что за гражданином тянется омерзительный шлейф немытого человеческого тела.

В дыры лохмотьев, которые, вероятно, когда-то имели право величаться одеждой, были видны почерневшие части тела, а правая бровь была разбита, да так и засохла непромытой. В левой руке бомж тащил какую-то обгрызенную картонку с мокрым пятном, а в правой — несколько целлофановых пакетов, набитых хламом.

Сцена, которая последовала, развернулась перед Степаном в самом удобном ракурсе. Зажатый в пробке со всех сторон, он оказался как раз напротив и почувствовал себя VIP-зрителем в лучшей из лож.

Когда бомж поравнялся с огромным дорогим джипом, больше похожим на небольшой черный автобус, чем на индивидуальное транспортное средство, одно из тонированных стекол бесшумно поехало вниз. Из образовавшейся амбразуры показалась очаровательная женская головка на длинной чистой шейке. Шейка мило вытянулась — ее счастливая обладательница проводила бомжа заинтересованным взглядом. А тот как раз остановился поодаль. Он разложил на тротуаре свои пакеты, зажал картонку подмышкой левой руки, а правой яростно почесал себе шею черными от грязи ногтями.

Затем он тупо посмотрел себе под ноги, вспоминая, кто он, куда и зачем, а вспомнив, долго собирал ручки пакетов воедино, чтобы продолжить свой тягостный путь.

Дверка джипа открылась, и хозяйка дивной шейки легко выпрыгнула наружу. На женщине было легкое платье, которое выгодно обтягивало бедра. Стройные ноги, небольшая крепкая грудь, фрагмент дивного расшитого лифчика, тонкие запястья и лодыжки, выточенные на новейшем фрезерном станке с точностью до микрона, — слов нет, дамочка была хороша. Из тех, что оставляют сладкое воспоминание и зависть к какому-то неизвестному козлу на весь день.

Дамочка повернулась к машине и подкрасила в стекло губы, небрежно подмигнув кому-то невидимому внутри. Затем она накинула лямки своей сумочки Louis Vuitton на плечо и не спеша зашагала в том же направлении, что и бомж.

Вся эта сцена длилась как раз те несколько минут, за которые пробка начала рассасываться. Однако Степан не воспользовался этим, а решительно припарковался посередине тротуара и двинулся вслед за дамочкой, на ходу закуривая сигарету.

Бомж волочился медленно, и было не совсем ясно, есть ли в его продвижении цель. Что до очаровательной преследовательницы, то ей вполне хватало времени разглядывать в витринах дорогие вещицы и поправлять кожаную бретельку на пятке, а Степану — любоваться симметричной работой ее зада. Зад у дамочки тоже оказался дивным, выпуклым, в меру широким, чувствовалось, что он не слишком твердый, но и не вялый, а именно такой, который так хочется сжимать, похлопывать, понюхивать — одним словом, всегда «иметь под рукой», заслуженно гордясь собой как удачливым мужчиной.

Прохожих становилось все больше, и целесообразно было бы уменьшить дистанцию, что Степан и сделал, очень осторожно, чтобы не привлечь внимание джипа-монстра, который, таинственно урча, плыл по второму ряду с включенными аварийными огнями.

Наконец гражданин без определенного места жительства достиг конечного пункта своего маршрута. Им оказался подъезд престижного сталинской постройки дома, почему-то незапертый. Гражданин с пакетами по-хозяйски ввалился внутрь, припав на дверь плечом.

Черный джипище остановился напротив, уркнув в последний раз. Дамочка кивнула в его сторону, досчитала до десяти и юркнула в дверь. А Степан неожиданно для себя заинтересовался галстуками в соседней витрине. Галстуков было много, смотреть на них было приятно.

Из джипа вылез водитель. Им оказался джентльмен в легком костюме и белой рубашке без галстука, с бронзовой шеей и уверенной посадкой головы. Он похрустел запястьями, подвигал головой, как дрессированный тюлень с мячом, и двинулся в сторону подъезда. Человек этот был в некоторых кругах известным и Степану, соответственно, визуально знаком.

Приложив руки козырьком, «известный человек» посмотрел внутрь подъезда, затем глянул на часы, достал огромный КПК и направился к своему авто, на ходу набирая номер.

Степан воспользовался моментом и проскользнул внутрь, придав себе беспечный вид торопливого жильца.

В подъезде никого не было, пахло морилкой от крыс и средством для мытья пола с ароматом термоядерного василька. На этажи вела широкая добротная лестница с обкусанными ступеньками, а прямо по курсу помещался дореволюционный лифт с двойной дверью.

Степан затаил дыхание и прислушался. Тишина нарушалась лишь особо быстрыми машинами на улице. Да где-то на этажах едва различимо работал телевизор.

И тут Степан заметил неприметную дверку в неполный человеческий рост справа от лифта. Скорее всего, она вела в подвал.

— Вот ты где, Алеша, прописался… — вслух сказал Степан, неожиданно для себя назвав бомжа по имени.

Степан ухватился за до половины вбитый толстый гвоздь, который служил ручкой, и осторожно потянул на себя. Дверь открылась, не заскрипев, видимо, петли были кем-то предусмотрительно смазаны.

Степан пригнулся и шагнул в темноту.

Маленькая запыленная лампочка в проволочном каркасе высвечивала лишь первые ступеньки узкой лестницы, которая вела вниз и пропадала в темноте. Ступеньки были обиты железными уголками. В самом конце лестницы угадывался тусклый луч света, который пробивался откуда-то сбоку, как из преисподней. Снизу поднимался сырой подвальный смрад, а на самой лестнице воняло плесневелой сыростью, мочой и витал запах дорогих духов, то исчезая, то радуя нос.

Стены были разрисованы, бросался в глаза солидный половой член, похожий на кабачок с густыми бровями. От «кабачка» поднималось облачко, как в комиксах, — кабачок разговаривал, что-то предлагая таинственной Даше.

К счастью, спускаться в темноту Степану не пришлось. На левой стене на уровне колен имелось окошко, волосатое от пыли. Пыли было столько, что Степан даже сразу не понял, что внутри горит свет.

Степан достал из кармана упаковку бумажных носовых платков, развернул один и положил на ступеньку, чтобы сесть, другим же прочистил себе на стекле смотровое окошко.

Как раз вовремя.

В подвале среди мрачных труб, на которых блестели капельки воды, в кругу до осязаемости густого желтого света возлежал пьяный бомж. Возлежал он на множестве старых тряпок, из которых выделялся спальный мешок, прожженный сигаретой во многих местах.

Своей позой он напоминал главу семейства, пришедшего с работы усталым и сразу же завалившегося на диван.

Его картонка стояла рядом, прислоненная к трубе. На ней оказался намалеван неказистый рисунок красная кнопка, череп с костями и слово «жми», казавшееся очень странным, если на него долго смотреть.

Дамочка как раз присела на корточки, сложив руки на коленях, и что-то втолковывала султану на топчане. Тот морщился и отворачивал голову, как будто в глаза ему бил свет или как будто не нравились духи, которыми дамочка пользовалась.

В таком положении зад дамы имел такую великолепную грушевидную форму, что Степан невольно сглотнул и расчистил окошечко пошире.

Гостья договорила свое, села в ногах хозяина мест, задрав для удобства подол, и достала из своей сумочки плоскую бутылку виски. Глаза бомжа вспыхнули пьяным пожаром, он сунул руку куда-то за спину, в темноту, и извлек на свет мутный граненый стакан. Дамочка, не мешкая, наполнила его до самых краев и терпеливо ждала, пока угощаемый осушит его до дна. Тот пил жадно, не морщась. Его кадык ходил вверх-вниз, как будто речь шла о яблочном соке, выпиваемом после партии в теннис на жаре.

Допив, бомжара положил стакан на место и откинулся навзничь как простреленный в сердце.

Дамочка убрала бутылку и начала расстегивать на мужчине брюки. Брюки это были, джинсы или другая разновидность штанов, понять было крайне трудно. Предмет туалета сильно лоснился на швах, а там, где не лоснился, виднелись круги от высохшей мочи и черные следы от пальцев.

Не без труда прекрасной незнакомке удалось стянуть их до колен. Даже с большого расстояния Степан понял, что в нос ей ударил такой сильный запах, что женщина дернулась, как от пощечины.

Решительно выдохнув, дамочка сунула руку в трусы бомжа и достала интимный атрибут. Тот был вялый и черный от неухода. Осторожно, двумя пальцами, дамочка принялась ласкать неприятный предмет. Ее тонкие белые пальчики с покрытыми прозрачным лаком ноготками резко выделялись на фоне неумытого органа.

Усилия дамочки увенчались весьма скромным успехом.

К тому же бомж зашевелился, скорее всего, заворчал, — Степану не было слышно — и приподнял голову. Увидев, что над ним совершается насилие, он собрал последние силы и попытался залепить насильнице оплеуху, но промахнулся и упал на спину.

Как ни странно, но тот факт, что бомж увидел происходившее безобразие, помог дамочке. Член напрягся и вырос до достойных размеров. Воодушевившись, дамочка продолжала проворно баловать его и все, что к нему прилагалось, всевозможными ласками, так что Степану на ступеньках стало жарко. Но цели своей добиться так и не смогла. Тогда она достала салфетку и долго протирала, прежде чем взять святая святых в рот. Сразу же стало очевидно, что речь идет не о заурядной любительнице.

Насилуемый вяло отталкивал золотистую головку хищницы, но наконец успокоился и даже поменял положение — лег поудобнее.

Наконец процедура подошла к концу. Таз бомжа вздернулся, дамочка тоже напряглась, но не выпустила заветный отросток изо рта, а, наоборот, принялась его массировать, как будто выжимала тюбик.

Затем воровка запрокинула голову и, не глядя, нашарила впотьмах свою сумочку. Вынув оттуда хрустальную колбу, она выплюнула внутрь содержимое ротовой полости, заткнула колбу специальной крышечкой и поместила в небольшой хромированный термос.

Затем встала, пошатываясь, отошла на несколько шагов, оперлась одной рукой о кирпичную стену, и ее обильно вырвало на водопроводные трубы. Дамочка прополоскала рот остатками виски, бросила пустую бутылку в темноту и исчезла из освещенного круга.

Сеанс был окончен, и единственный зритель, не мешкая, покинул балкон.

Степан вышел на улицу и зашагал по тротуару, не обращая внимания на глядящие на него черные стекла джипа.

Через пару минут после Степана из подъезда вышла Наташа Свиридова. Помады на губах у нее больше не было, выражение лица женщина имела брезгливо-надменное.

Она процокала прямиком к черному джипу и влезла на переднее сиденье, воспользовавшись услугой хромированной ступеньки.

Семен Одинцов ждал ее, развернувшись вполоборота на водительском сиденье.

— Как прошло, Наташа? — спокойно спросил он.

Наташа махнула рукой, как будто заданный вопрос был комаром, потом бросила:

— Да нормально, как…

Она достала из сумочки термос и передала Одинцову, затем полезла за сигаретами.

Тот молча принял термос из ее рук.

— Наташа… — с ласковой укоризной сказал он, косясь на сигареты.

— Что «Наташа»?

Свиридова посмотрела на него в упор и щелкнула зажигалкой.

— Впрочем… разве что сегодня, — пробормотал Одинцов. — Только в окно, пожалуйста.

— Хорошо-хорошо… — со сдерживаемым раздражением согласилась она, чиркая зажигалкой.

Дым потек наружу, высасываемый улицей.

Одинцов достал из бардачка конверт и передал курящей. Наташа, не раскрывая, сунула его в свою сумочку.

— Тебя куда подкинуть?

— Да мне все равно! Только здесь не стой…

— Понимаю…

Одинцов завел мотор, и джип неспешно поплыл по улице. Обгоняющие его машины казались суетливыми букашками, которые при желании тот мог с хрустом давить.

— Вот здесь останови. По магазинам пройдусь.

Они безразлично чмокнулись в щеку, и Наташа покинула машину. Одинцов подождал, пока женщина исчезла в дверях бутика, восхищенно любуясь статной фигуркой.

— Вот это женщина! — сказал он вслух и включил радио.

Как будто только этого и дожидалась, во весь голос завопила Земфира.

Джип-монстр рявкнул мотором. Ничто не предвещало того, что именно сегодня Семен столкнется с предметом, который изменит его жизнь навсегда. Для себя он назовет его…