Совершенные

Глава 3. Темный альков

Стоило перешагнуть широкие двери колледжа и оказаться в сумраке холла, как я выпустила руку Дамира и попыталась отстраниться. Но не тут-то было! Ладонь парень отпустил, но тут же обвил мою талию и, стремительно миновав полукруг мраморных статуй, сурово взирающих на входящих, затащил меня в неглубокую нишу за ними. Ученики называли эти тайники «альковами для поцелуев». Не знаю, для чего они предназначались при строительстве, может, когда-то в них стояли питьевые фонтанчики или прятались закованные в латы стражники, но сейчас эти углубления использовались в основном для разных фривольностей.

Собственно, именно этим Дамир и решил заняться.

Притянул меня ближе и потянулся к губам.

Я уперлась руками ему в грудь, не давая нашим ртам соприкоснуться.

– Эй, ты чего! – возмутилась я.

– А? – Он снова попытался стать ближе, но я мотнула головой, и вместо губ Дамир ткнулся в мой висок.

Я вздрогнула от влажного прикосновения и отпихнула парня уже всерьез, изо всех сил.

– Кэсс, ты что? – с обидой протянул Дамир, все еще пытаясь сократить расстояние между нами. – Ты же сама говорила! Только что!

– Ничего я не говорила, – буркнула я.

– Сказала, что хочешь сделать наши отношения лучше!

– Тебе показалось. – Я осторожно выглянула из-за алькова, надеясь, что поблизости не топчется парочка слишком любопытных выпускников. Но к счастью, почти все они стояли на лестнице в ожидании ректора.

– Да как это показалось? Ты же сама… – Дамир насупился и помрачнел. Его глаза недобро сощурились. – Снова твои шуточки, да, Кэсс?

– Не понимаю, о чем ты.

– Думаешь, я дурак? – Он наконец перестал махать руками, пытаясь поймать мои ладони. – Думаешь, не вижу, как ты… играешь? Когда тебе нужно, ты нежнее лепестков вишни, а когда нужда во мне пропадает, снова возвращается ледяная Кассандра! Почему ты так ведешь себя? Почему ты такая… бесчувственная!

Я промолчала, не видя смысла даже возражать. В конце концов, наше обучение подошло к концу, и Дамир выполнил свою функцию. Я окинула его придирчивым взглядом. Да, Дамир Норингтон, несомненно, красив. Статный, богатый, из хорошего и уважаемого рода. Король колледжа. Но я не видела особой разницы между ним и статуями в холле. Или между ним и долговязым рыжим Архипом. Один король, второй – пешка, но по сути оба – лишь фигурки на моей шахматной доске. Выполняют свои ходы, зарабатывают для меня очки, а после падают в коробку, и я тут же о них забываю.

Словно услышав мои мысли, парень слегка побледнел. Неуверенно взъерошил волосы, заставляя блики света плясать на золотых прядях. Это тоже было красиво. И тоже совершенно не трогало.

– Кэсс, послушай…прости меня. Я сам не знаю, что говорю. Назвал тебя бесчувственной, прости…Я не хотел тебя обидеть…

– Я не обиделась.

С чего бы мне обижаться на правду?

– Да еще и этот день… Мы все сегодня немного… не в себе, правда? – Он выдавил улыбку, и я заскучала.

Я всегда в себе, не надо обобщать.

– Послушай, мы вместе почти год. И я хочу… хочу сказать, что это было лучшее время в моей жизни!

Я сумела подавить зевок. Конечно, не потому что боялась обидеть Дамира, а потому что от зевоты может испортиться мой макияж.

– И ты должна знать… знать… То, что я сказал тебе на лестнице… То, что хотел сказать…

Он судорожно выдохнул, и даже в сумраке ниши стали видны появившиеся на щеках пятна волнения.

– Кассандра Вэйлинг, я люблю тебя!

Нет, все-таки зевнула. Надо срочно найти зеркало и проверить губную помаду!

– Кэсси, ты меня слышишь? – Дамир схватил меня за руки, и я поморщилась.

Надеюсь, на запястьях не останутся следы, мне сегодня еще сиять золотым браслетом. Будет ужасно, если на фотографиях крупным планом мои запястья окажутся с пятнами.

– Ты слышала, что я сказал?

– Ну конечно, я слышала. Я ведь не глухая. А если ты будешь так орать, тебя услышит весь колледж.

– И хорошо! И пусть! – горячечно выдохнул парень, сжимая мои пальцы. – Пусть все знают! Не думай, что это временно, Кэсс… Я знаю, что я чувствую! Я люблю тебя. И это всерьез. Всерьез, понимаешь? Я хочу, чтобы у нас тоже все было всерьез!

– Дамир, успокойся, – покосилась я на мраморную спину, отделяющую нас от холла. Надеюсь, за ней не собралась толпа, чтобы послушать любовные излияния наследника Норингтонов. Вот же проклятье! И как я вообще оказалась в подобной ситуации? Как позволила затащить себя в этот… альков! За прошедший год я ведь выучила миллион и один способ как не допустить подобного безобразия!

Все дело в этой гадине Ржаник! Джема вывела меня из равновесия и заставила утратить бдительность. И вместо того, чтобы блистать в кругу поклонников и завистников, я стою в пыльном углу и выдираю свои пальцы из горячих как уголь рук Дамира! Какой позор!

– Я хочу серьезных отношений. Понимаешь? Настоящих! Я люблю тебя и хочу всегда быть с тобой. Всегда! Я хочу… Кэсс, ты выйдешь за меня замуж?

– Ты с ума сошел? – вот сейчас я действительно удивилась. – Дамир, ты в своем уме? Какие серьезные отношения, нам по семнадцать лет! Надо поступить в Академию, а потом… Вся жизнь впереди! Я хочу путешествовать, увидеть все три столицы, посетить разные уголки Империи и другие страны. Да и потом…Я не хочу замуж.

Тем более – за тебя.

– Да, мы молоды. – Парень упрямо выпятил челюсть, становясь похожим на бычка. – Но это ведь не помеха! Мои родители полюбили друг друга в колледже, а поженились на втором курсе Академии. И до сих пор счастливы. У нас будет так же, Кэсс.

Я все-таки смогла выдернуть свои ладони из его лапищ и осторожно размяла пальцы. Бедный наивный Дамир. Нет, у нас никогда не будет так же. Потому что мы не твои родители, на которых ты так восторженно ровняешься. А я – не застенчивая и милая леди Анна – твоя мамочка.

Конечно, я знала семью Дамира. Как и все уважаемые семьи, они входили в совет города, где председательствовал мой отец. По сути, мы были знакомы с той поры, как я впервые надела лаковые туфельки, чтобы станцевать вальс на зимнем балу. Мне тогда едва исполнилось восемь лет. И уже тогда семейство златокудрых Норингтонов казалось мне ненастоящим.

Став старше, я поняла, в чем тут дело. Леди Анна, ее супруг Марк, сам Дамир и две его старшие сестры словно выбрались из открытки. Такие продают в огромном дворце библиотеки Архивор, что горделиво возвышается за Аллеей цветущих вишен. Помимо полок с тяжелыми талмудами в кожаных или деревяных окладах, старинных книг, картин и антиквариата, в этом здании есть огромный стеллаж с подобными открытками. Каждая картонка стоит как месячный оклад нашей кухарки. И с каждой в обрамлении толстых золотых вензелей смотрит прекрасный херувим – точная копия представителей семейства Норингтон.

В детстве я обожала эти картинки. С пузатыми малышами в белых платьицах, с суровыми мужчинами при мечах или шпагах и прекрасными женщинами в бархате, окруженными детьми и длинноносыми роскошными собаками. Я собирала эти открытки и рассматривала их ночами, мечтая забраться в одну из них и остаться там навсегда. А потом поняла, что все это – совершенно ненастоящее. Что так не бывает. Нет таких отцов и матерей, нет детей, улыбающихся, словно перед ними стол, заваленный пирожными. Все это лишь фантазия.

А потому, когда я встретила Норингтонов, я была уверена, что все они лишь притворяются, изображая счастливое семейство и копируя тех самых нарисованных ангелочков.

А когда поняла, что они и в самом деле такие…Возможно, именно в тот день у меня появилось желание сделать кому-нибудь из них больно? Например, улыбающемуся мальчику, который пригласил меня на первый в моей жизни танец…

– Кэсс? Ты меня слушаешь? Мы могли бы…

Я мотнула головой, наблюдая, как разлетаются мои волосы – розовые сверху, серебряные внутри. Тот мальчик давно вырос, как и я, впрочем.

Удивительно, но даже спустя годы Дамир все еще напоминает мне о тех открытках.

– Ничего мы не могли бы. – Мне надоел и этот балаган, и этот угол, и этот олух со всеми его чувствами. – Никогда.

– Я дам тебе время…

– Мне не нужно время, Дамир.

– Послушай… Я…

Не зная, что сказать и как вести себя, он снова потянулся ко мне, решив по глупости, что поцелуй скрасит неловкость момента и расставит все по своим местам. Что влажное прикосновение губ и языка зажжет искру в моей душе. Ну и все такое, в том же духе дурацких открыток с золотыми вензелями.

Но я лишь отпихнула парня, и он застыл, нелепо согнувшись и моргая.

– Не смей, – отчеканила я.

Дамир заморгал, и на миг мне показалось, что он расплачется, словно девчонка. А ведь любая другая девушка колледжа была бы счастлива оказаться на моем месте. А Джема так и вовсе сошла бы с ума от радости!

Но я не любая.

Я королева.

– Не смей, – повторила я.

– Ты не хочешь, чтобы я тебя поцеловал?

– Мой первый поцелуй достанется тому, кого я захочу с первого взгляда, – насмешливо отозвалась я.

Дамир сглотнул сухим горлом и выпрямился.

Да, я знаю, многие в колледже уже целовались, а кто-то и не только целовался, но я ведь не многие. Я – особенная. И не позволю какому-то парню залезть в мой рот языком только лишь потому, что мне любопытно. Ну уж нет.

– Но я люблю тебя…

– А я тебя нет, – припечатала я, в упор глядя на Дамира. – Никогда не любила и никогда не полюблю. Мне неприятны твои прикосновения. Я всего лишь хотела, чтобы ты стоял рядом, когда мне это нужно. Но даже с этим ты не смог достойно справиться!

– Ты злишься на меня за опоздание! – Норингтон даже обрадовался, найдя причину моего поведения. Похоже, он все еще думал, что я снова играю, лишь изображая холодность. – Но я все объясню! Маме стало плохо, и я…

– Мне наплевать, – четко произнесла я, и Дамир поперхнулся.

Неловко дернул плечом, растерянно переступил с ноги на ногу. Не так он представлял этот разговор, совсем не так… В его голове все еще звучали фанфары его фантазий и заглушали голос разума. Там он уже нарисовал и это объяснение, которое закончится слезами и поцелуями, и нашу будущую жизнь, срисованную с жизни его родителей.

Словно не понимая, что потерпел полное и окончательное фиаско, парень вдруг встрепенулся, вспомнив.

– Ох, я совсем забыл! Я ведь забыл! И все сделал не так… Прости, Кэсс, сегодня и правда ужасный день… То есть я снова говорю не то! Это самый лучший день! Конечно, самый лучший! Просто я несколько…– Он суетливо сунул руку в карман пиджака, выдернул бархатную коробочку, выдохнул и открыл крышку.

Темный угол словно стал светлее от робкой улыбки Дамира и от кольца, сияющего в атласном гнездышке.

– Это мамино… Семейная реликвия. Она сказала отдать его тебе… сегодня… А вечером, после выпуска, мы могли бы пойти к ней и…вот…Примерь…

Я сжала губы. Несильно, все еще помня о макияже. Не хватало еще к пятнам на руках заполучить размазавшуюся помаду!

А потом дернула рукой, на которую Дамир настойчиво пытался пристроить кольцо.

– Ты что, глухой? Или тупой? – Я окатила его презрительным взглядом. – Я тебя не люблю. И мы расстаёмся. Сейчас же. Все, отстань от меня!

Украшение, выбитое из ладони, описало в воздухе дугу и – звяк! – скатилось в щель между досками. Блеснуло ярким камушком и пропало. Дамир перевел ошеломленный взгляд с пола на меня.

– Но мама…

– Ах, да мне плевать! И на тебя, и на твою ненаглядную мамочку! Катись к ней и оставь меня в покое, понял? Все ваше ненормальное открыточное семейство… да катитесь вы к черту!

И развернувшись на каблуках, я наконец покинула проклятый альков, оставив ошеломленного парня то ли смотреть мне в след, то ли искать укатившуюся в неизвестность семейную реликвию.

Я забыла и о Дамире, и о кольце, как только повернулась спиной и вышла на свет.