Создатели богов

Госпожа Буллон, напоминающая толстенькую мышку в своем серебристо-сером длинном платье, остановилась посреди комнаты для гостей, сложив руки на животе.

«Я не должен забывать звать ее Полли, как она просила»,— напомнил себе Орн.

У нее были дымчато-серые глаза, седые волосы, зачесанные назад и скрытые под усеянной бриллиантами сеточкой, и… шокирующе низкий, хрипловатый голос, звучащий из крохотного рта. Линии лица, минуя несколько подбородков, плавно переходили на подобающую ее комплекции грудь, а затем резко обрывались вниз, вызывая в памяти ассоциации с небольшим бочонком. Ее головка едва доставала плеча Орна.

— Мы хотим, чтобы ты чувствовал себя здесь как дома, Льюис. Считай себя членом нашей семьи.

Орн огляделся. Простая обстановка, со старомодным селектоколом для изменения сочетания цветов. Поляризованное окно смотрело на овальный плавательный бассейн. Стекло (а он был уверен, что это стекло, а не более современный материал), затемненное до синего цвета, создавало за окном иллюзию пейзажа, залитого лунным светом. Кровать у стены, несколько встроенных шкафов. Через приоткрытую дверь виден кафель в ванной комнате. Все кажется таким уютным…

Орн действительно почувствовал себя дома.

— А мне и кажется, что я дома,— улыбнулся Орн.— Знаете, ваш дом так напоминает мой родной — на Каргоне. Насколько я его помню. Я поразился, увидев его с воздуха. Если бы не месторасположение — практически идентичен.

— Мы с твоей мамой одинаково смотрели на жизнь, когда учились в школе,— ответила Полли.— Мы были очень близкими подругами. Мы и сейчас близки.

— Вы, наверное, сделали все это для меня,— сказал Орн. Собственный голос вызвал странное, враждебное по отношению к себе чувство. «Какая пошлость! Какое лицемерие!» — Я даже не знаю, как смогу отблагодарить вас,— тем не менее продолжал он.

Со стороны двери, за спиной Орна, раздался низкий мужской голос.

— А, вот вы где!

Обернувшись, он увидел Ипскотта Буллона, Верховного Комиссара Лиги, предполагаемого заговорщика.

Высокого роста, с угловатыми чертами лица, черными пронзительными глазами под густыми бровями и мягкими редеющими волосами, он производил впечатление человека довольно неловкого.

«Буллон явно не похож па диктатора или заговорщика»,— подумал Орн.

Верховный Комиссар прошелся по комнате. Низкий голос, казалось, заполнил собой все пространство.

— Рад, что ты уже поправился, сынок. Надеюсь, тебе здесь понравится. Если что-то не так — скажи…

— Все…— Орн запнулся,— прекрасно.

— Льюис сейчас сказал, наше жилище напоминает ему родной дом на Каргоне,— вставила Полли.

— Старомоден, но этим он нам и нравится.— Буллон усмехнулся.— Не люблю я современное направление в архитектуре. Уж больно механистическое. Мне подавайте четырехугольный дом с центральной точкой вращения.

— Вы говорите точь-в-точь, как мои родители.

— Хорошо! Отлично! Обычно наша гостиная развернута окнами на северо-восток, к столице. Но, если тебе хочется свежего ветерка, солнца или, наоборот, спрятаться от него,— пожалуйста, не стесняйся — крути дом как хочешь.

— Спасибо большое. На Каргоне мы обычно разворачивали дом к морю. Нам нравится морской воздух.

— Нам тоже. Ты обязательно расскажешь мне о Каргоне. Мне хочется знать твое мнение по многим вопросам.

— Я думаю, Льюису надо побыть одному,— сказала Полли.— Сегодня — его первый день после госпиталя. Мы не должны переутомлять его.

«Она выпроваживает его,— подумал Орн.— Она даже не сказала ему, что я с семнадцати лет не был дома».

Полли подошла к окну, и отрегулировала его на нейтрально-серый, подкрутив настройку селектокола. Освещение в комнате приобрело зеленоватый оттенок.

— Так больше располагает к отдыху,— пояснила она.— Если тебе что-нибудь понадобится — позвони в колокольчик над кроватью. Робот-дворецкий выполнит твою просьбу или, в крайнем случае, вызовет нас.

— Увидимся за обедом,— кивнул Буллон.

Они вышли.

Орн не спеша приблизился к окну. Остановился, задумчиво глядя на бассейн. Молодая женщина еще не вернулась. Она вбежала в дом, едва шикарный флиттер начал снижаться на лужайку. Орн заметил, как яркий летний зонтик и шляпка наклонились на мгновение друг к другу, встретившись на выложенной голубыми плитами дорожке, ведущей к бассейну. Зонтик скрывал Полли Буллон, шляпка принадлежала стройной молодой женщине в купальном костюме. Орн прищурил глаза, вспоминая. Примерно одного роста с Полли, не тоненькая, с перехваченными узлом рыжеватыми волосами под шляпкой. Назвать красивой трудно — слишком узкое и угловатое, как у отца, лицо. Огромные глаза. Полные губы, твердый подбородок. Удивительное ощущение уверенности, исходящее от нее, и над всем этим — поразительная женственность.

«Вот, значит, какова его цель — Диана Буллон. Куда это она так заспешила?»

Орн перевел взгляд вдаль — за бассейн — на покрытые лесом холмы и дальше на горизонт, на неясную, рваную линию гор. Буллоны живут изолированно, несмотря на всю их любовь к традиционной простоте, или, возможно, из-за нее. Урбанистические центры вряд ли позволили бы создать такое деревенское обаяние. А здесь, за многие километры от города, они могут оставаться самими собой. И, кроме того, тут они скрыты от любопытных глаз.

«Время связи»,— вспомнил вдруг Орн.

Он придавил кнопку на шее, вызывая Стетсона.

— Хорошо,— прошипел Стетсон, выслушав его.— Найди дочь. Она подходит под описание женщины у бассейна.

— Я знаю.

Орн отключился, испытывая странное ощущение. Он словно раздвоился или, вернее, растроился. Один Орн играет по правилам Стетсона, другой — занят собственными мыслями, третий — с неодобрением относится ко всему происходящему. В то же Бремя все его существо наслаждается возвращением в жизнь — теплую, изобилующую красотой и движением. Странное ощущение разобщенности. Орн встряхнул головой, избавляясь от него. Переоделся в голубую форму и направился к выходу.

Благодаря недолгой прогулке по дому и детским воспоминаниям, он знал примерное расположение комнат. Мужские спальни и кабинет — во внешнем кольце, женские — занимали внутреннее. Длинный изогнутый коридор вел в гостиную — вытянутую комнату, занимающую две секции четырехугольного здания. Вдоль окон, развернутые к ним, стояли низкие диваны. На полу, занимая всю площадь комнаты, лежал толстый грубый ковер с немыслимым красно-коричневым лоскутным узором. В противоположном конце комнаты кто-то, одетый примерно в такую же голубую, как и у Орна, одежду, склонился над металлическим столиком.

Внезапно звонкие, серебристые звуки наполнили гостиную.

Орн застыл, загороженный знакомой с детства мелодией.

«Музыкальный инструмент кайтра». Сестры умели играть на нем. Он узнал силуэт — те же рыжие волосы, та же фигура. Молодая женщина, которую он увидел у бассейна. Сжимая по два молоточка в каждой руке, она склонилась над инструментом, уложенном на изогнутом деревянном блюде, помещенном на металлической подставке.

Захваченный врасплох воспоминаниями, помрачневший Орн медленно двинулся в глубь комнаты. Звук шагов тонул в густом ворсе ковра. У мелодии был странный ритм, рисующий древние танцы у костра; подпрыгивающие и притоптывающие фигуры, отдающиеся без остатка дикой пляске.

— Мучительно знакомая мелодия,— произнес он, едва отзвучали последние аккорды.

— О! — вздрогнув, девушка резко повернулась.— Вы напугали меня. Я думала, здесь никого нет.

— Извините. Я наслаждался музыкой.

Она улыбнулась.

— Я — Диана Буллон. А вы — Льюис Орн.

— Лью — для всей вашей семьи, я надеюсь.

Орну понравилась ее теплая улыбка.

— Конечно… Лью.— Она положила молоточки на струны кайтры.— Это очень старинный инструмент. Многим такая музыка кажется… довольно странной. Умение играть на нем передавалось из поколения в поколение по линии матери.

— Кайтра,— сказал Орн.— Мои сестры тоже играют на ней. Но уже прошло много лет с тех пор, как я последний раз слушал их игру…

— Да, конечно, твоя мама…— Диана запнулась, смутившись.— Я должна привыкнуть к тому, что ты… я хочу сказать, в нашем доме — незнакомый человек, но не совсем чужой…

Орн вдруг с удивлением обнаружил, что улыбается ей. Несмотря на грубый покрой формы, зачесанные назад и собранные в пучок волосы, Диана показалась ему необыкновенно красивой.

Он внутренне подобрался, напомнив себе: Стетсон считает ее одной из главных заговорщиц.

«Диану и Мадди?»

Слишком необычная ситуация для спокойных размышлений. Он не должен позволять чувствам брать верх… и все же…

Эта девушка — дочь людей, которые пригласили его в свой дом, словно почетного гостя, заботятся о нем. А чем же он собирается отплатить за гостеприимство? Высматривая, вынюхивая все вокруг?

Орн снова напомнил себе: прежде всего он принадлежит Р — У и тому миру, который, возможно, находится в опасности. Кто-то внутри насмешливо хмыкнул: «Миру, как на Гамале и Шелебе?»

— Надеюсь, ты преодолеешь это чувство,— запинаясь, сказал Орн.

— Оно уже прошло.— Она шагнула навстречу, взяла его под руку.— Если ты не против, я устрою тебе первоклассную экскурсию. Это старинный дом, но тем он и нравится мне.