Инженер против. Создатель системы

Глава 4

«У тебя свои цвета, ты знаешь гордый клич, нерушима та стена, в которой ты кирпич».

Грязь под колесами коляски мелодично хрустела, пока я упрямо толкал её вперед. Я коротко взглянул вниз и увидел на асфальте вмёрзшие следы битвы. Стреляные гильзы разного калибра, бурые капли крови вперемешку с чьим-то харчком и, словно чуждый своей радужностью для данной картины, — переливающееся всеми цветами масляное пятно. Поверх всего, словно мазок художника, создавшего хрупкую миниатюру войны в микромире, — отпечаток солдатского ботинка. Ещё на секунду я задержал взгляд на этом «произведении искусства», которое исчезнет сразу же, как только из-за туч выйдет солнце.

Лучи растопят лёд, непогода смоет кровь, а гильзы поднимут люди, дабы навести порядок. Но я понимал, что эта застывшая экспозиция продолжит жить в сердцах многих из нас, так как солдатский отпечаток ботинка оставляет следы не только на земле, но и гораздо глубже, там, где скрыта сама суть человека.

Позади, разрушая застывшие следы битвы, в немом молчании этого холодного утра раздался хруст льда под десятками пар ног людей, следовавших за мной. Толкая кресло вперёд, я тратил последние силы, но не для того, чтобы показаться сильным лидером, нет. Подобным самопожертвованием я выражал уважение тем пятидесяти трём героям, которые сейчас в буквальном смысле ложились в основание нашей Цитадели. И в отличие от меня они отдали ради нашего будущего всех себя без остатка.

Остановившись у края вырытых могил, я обнаружил на стенках следы от ковша экскаватора. «Видимо, пока я был без сознания, я даже не слышал, как работала строительная техника. Так, стоп, строительная техника⁈» — подумал я, осмотревшись по сторонам. Поверх голов, в тридцати метрах от нас я увидел край крыши трактора. Его наличие на территории показалось мне вполне логичным, так как без такой машинки в подобном месте не обойтись, но меня смутило то, что я не заметил его присутствия раньше. «Видимо, в суматохе подготовки к осаде и в процессе самой битвы я упустил эту деталь. Интересно, занесла ли София эту технику в приложение? Надо будет потом проверить».

Сделав тяжёлый вздох, я посмотрел на мужиков, которые уже были готовы опускать тела на дно ямы для захоронения. Но было видно, как они медлят, и я прекрасно знал почему.

— Граждане Цитадели! — громко произнёс я, развернувшись на месте. — Братья и сёстры, — слова давались мне с трудом, но это было меньшее, что я мог сделать в данный момент. — Наступил момент, неизбежность которого мы все с вами прекрасно осознавали! Тем не менее, к нему никогда нельзя приготовиться заранее. Вот и сейчас я не могу найти слов, чтобы в полной мере описать ту жертву и отвагу павших, какую они проявили в решающем для всех нас сражении.

Потому я задаюсь вопросом: что они хотели бы сказать нам? Тем, кто сейчас оплакивает их уход? Я думаю, что они сказали бы: «Что ещё какой-то месяц назад мы с вами вряд ли были даже знакомы, однако мы без колебаний отдали за вас жизнь! Помните нас!» — я замолчал, желваки на челюсти заиграли, а кулаки сжались так, что побелели костяшки. — И это правда, вчера эти герои отдали жизнь ради нашего будущего! Хотели бы они жить дальше⁈ Конечно же — да! Но почему же они без сомнения встали на защиту тех, кого, может, даже и не знали, а не сбежали или отступили⁈ — я хмыкнул, постаравшись посмотреть в глаза каждого, кто стоял рядом. — Всё просто, они верили в то, что мы с вами не кучка перепуганных чумазых выживших, а нечто большее, они верили, что у нас с вами есть высшая цель! И сегодня, глядя на братскую могилу под стенами Цитадели, я с гордостью клянусь, что их имена войдут в историю как имена тех, кто заложил первый гранитный блок в фундамент нашего будущего! Я клянусь в том, что ничто не будет забыто, никто не будет забыт! — в эти слова я вложил всю боль, всю… — Почтим же наших героев минутой молчания…

***.

— А где все трупы зараженных? — нахмурившись, спросил я, глядя на монитор.

На экране компьютера, куда транслировалось изображение с уцелевших камер видеонаблюдения, я смотрел на прилегающий периметр возле завода и не видел там ничего, кроме выжженной стараниями огнемётов земли.

— Так их свои же и перетаскали, — пожав плечами, ответила Эльвира.

Я клацнул мышкой по седьмой камере, увидев, как возле одного из ангаров собиралась небольшая толпа людей. В центре этого скопища стоял невысокий, сухонький мужик средних лет. Лицо не было мне знакомо, что значило, что он либо из ангарских, либо из казаков. Собравшиеся явно что-то обсуждали, однако направленная на них камера вела запись без звука, что сильно огорчало мою наблюдательную натуру. Я тут же сделал для себя пометку, что на территории завода нужно установить камеры более высокого качества, а не такие допотопные экземпляры.

— Перетаскали своих, хм, ожидаемо. С одной стороны, хорошо: меньше заразы рядом с нашим домом, да и выжившим возиться с трупами не нужно, а с другой, — я почесал подбородок, — с другой стороны, вся эта биомасса снова получит вторую жизнь, с которой нам придется столкнуться вновь! — я кивнул девушке на экран. — А ты не знаешь, что это за столпотворение? Кто-то из глав решил устроить собрание или люди сами скучковались? — мой курсор остановился на седьмой камере.

Эля сощурила глаза, перекинув съехавшую косу за спину:

— Не знаю, сомневаюсь, что это какое-то собрание, по крайней мере я ничего такого не слышала, скорее всего те, кому сейчас положено отдыхать, — девушка коротко улыбнулась, — но было бы неплохо нам всегда быть в курсе, что люди обсуждают вот в таких вот кучках.

Я скосил глаза и встретился с холодным взглядом проницательных глаз девушки. Эльвира явно хотела озвучить другую мысль, что-то типа: «Эй, Рэм, а когда у нас появится своя полиция? Народу так-то становится все больше, а доверять всем на слово не стоит!» — но девушка сделала это максимально завуалированно, чтобы никто из тех, кто сейчас занимался разгрузкой вагонов с добром, не услышал лишнего. Наклонив голову вбок, я посмотрел на Николь и Софию, производивших полную инвентаризацию, чтобы занести данные в систему «Цитаделум», и на мелькавших взад-вперёд людей, получивших квест по разгрузке добра.

Я коротко кивнул ей в ответ:

— Да, было бы здорово наладить связь, жаль, что пока нам не хватает мощностей, чтобы свой интернет сделать, но я думаю сделать это приоритетной задачей.

Эльвира просияла от улыбки, отчетливо считав мой завуалированный ответ:

— С языка снял! Может, мне стоит кого отправить к ним? Или я могу найти тех, кто поможет нам настроить твой «интернет»?

— В будущем однозначно да, но не думаю, что в этом есть смысл делать прямо сейчас, вон смотри! — я кивнул на экран. На видео было отчётливо заметно, как от толпы отделился один человек с перебинтованной ногой и костылём, заковылявший в сторону штабного вагона. — Голос народа к нам сам идёт! Думаю, он и расскажет, чего люди собирались.

— Ахахах! — рассмеялась блондинка. — Это точно, Иваныч тот ещё голос народа, хотя если бы не его трёхэтажные маты, остудившие этот «Гражданский крестовый поход», то мы бы хоронили сегодня больше…

— Нужно будет за это его отдельно поблагодарить, — я отвлёкся от экрана и посмотрел на костюм Вольдемара, который сейчас разбирал Немой.

На глаза попалась простреленная грудная пластина, валявшаяся в куче искорежённого металла, который должен был отправиться на мусорку. Я повернул предплечье и на своём наруче быстро написал сообщение Немому: «Нагрудную пластину не выбрасывать, пустим её на памятник».

Электрик оторвался от работы, посмотрел на новое уведомление, после чего повернулся в мою сторону и приложил сжатый кулак к груди. Но уже через секунду мужчина уставился на суету возле входа в штабной вагон.

— Ух, какие тут грозные охранники, арестуете меня⁈ — раздался весёлый голос Иваныча. — Девоньки, я к председателю, пропустите меня? — Стоявшие у входа Николь и София весело рассмеялись и помогли подняться по ступеням хромому сторожу. — Приветствую! — старик махнул несколько раз мне своим костылём, после чего зашагал в мою сторону.

— Рад, что с тобой всё в порядке! — я улыбнулся и пожал протянутую сухую, но крепкую ладонь Василия, кивнув на забинтованную ногу. — Чему обязан?

— Такое дело, Рэм, мы там собрались с людьми возле ангара, обсуждали случившееся. Короче, люди думают, что негоже прощаться с нашими без поминок. Нужно сесть всем за один стол, выпить с горяча, отдать дань уважения, как у нас это принято, — он понизил голос и слегка наклонился вперед, — я не лезу в управление людьми, однако считаю, что это хороший момент, чтобы лишний раз сплотить коллектив.

Я цокнул языком, размышляя над словами сторожа. С одной стороны, он был несомненно прав, с другой — это трата и так скудных ресурсов. Но на фоне последних событий сейчас нужно было оказать людям максимальную моральную поддержку, дабы поддержать и, если получится, то поднять боевой дух. Выигранная победа далась нам слишком дорогой ценой, чтобы и дальше грузить людей непосильными трудами; небольшая разрядка должна пойти на пользу.

— Добро, — я кивнул сторожу, — займись организацией поминок, без излишеств и чтобы от этого не пострадала обороноспособность. Дежурства и прочее.

— Это понятно. Правильное решение. Нужно помянуть павших, — Иваныч снял с плешивой головы шапку. — Но и о живых забывать не нужно, — он посмотрел на то, как грузчики выносят всё добро из вагонов. — Рэм, у нас коек не хватает, люди спят по очереди. Да и вообще быт наладить нужно. Наша красавица, — он кивнул в сторону палатки, стоявшей возле входа, — не может разорваться и отвечать за всё, может, ещё кого-то назначишь на эту должность? Тот же самый Петрович, он же бывший прапор, может, он поможет? Опыт имеется.

Я сощурил глаза:

— Скажи ему, чтобы после поминок зашел ко мне, я поговорю с ним, — теперь я наклонился к сторожу, — после того, как он вернулся, я совершенно не узнаю его, видно, что мужик о чём-то сильно переживает. Мне кажется, там в поселке что-то случилось такое, что его могло подкосить.

Иваныч, знавший Пал Петровича дольше, чем я живу, посуровел в лице и со вздохом кивнул:

— Мда, я тоже это заметил. Пытался у него вытянуть чего, но он кремень, ничего не говорит, лишь отмалчивается и машет рукой; если бы не Танюшка, то совсем бы загнулся мужик.

Мы одновременно обернулись на раздавшееся бурчание с улицы. Николь с Софией расступились в стороны, пропуская нового посетителя. Тяжело дыша, в штабной вагон поднялся раскрасневшийся Алексей Викторович. Фермер остановился на пороге и, с шумом выдохнув, решительно двинулся в мою сторону с ещё гораздо более недовольным, чем обычно, видом. На ходу он поправил свою панаму с поплавком, которая, похоже, приросла к его макушке, так как он не снимал её в любую погоду.

— Председатель, — обратился он ко мне, выудив из одного из многочисленных карманов своей рыбацкой разгрузки сложенные листки, — вот список! Не понимаю я ваши калькуляторы без кнопок!

Я взял его писанину в руки и, развернув бумагу, увидел список имён со странной подписью сбоку:

Ультраранние: Ариэль — 30 кг, Алёна — 55 кг.

Ранние: Розара — 60 кг, Ред Скарлет — 55 кг.

Среднеранние: Королева Анна — 75 кг, Удача — 50 кг. Адретта — 65 кг.

Среднепоздние и поздние: Гранада — 75 кг, Голубизна — 50 кг…

На последнем слове я оторвал глаза от списка. Подняв голову, пристально посмотрел на старого фермера, пытаясь понять, в чём подвох. С одной стороны, этот список был похож на имена женщин на сайте «давалкиСрайона.сом». А с другой, два имени выбивались на фоне остальных. Первое — это Ариэль с подписью «тридцать килограмм»; мой мозг тут же нарисовал образ анорексички с ярким макияжем; второе имя — Голубизна — тут вообще даже представлять не хотелось. Однако во всём этом списке действительно выделялась «Королева Анна» — имя звучало весомо, как и подпись сбоку — 75 кг.

Я тряхнул головой, прогоняя образы женщин из разряда: «Анна: триста метров от вас».

— Это что? — моя бровь вопросительно поползла вверх.

— Список, — буркнул в усы Алексей.

— Понимаю, что список, но что это за список, где указаны женские имена, да ещё и с их весом⁈ — не успел я это договорить, как Иваныч выхватил из моих рук листок и стал, щурясь, пытаться рассмотреть каракули фермера.

— О-о-о, — мечтательно протянул сторож, — королева Анна хороша собой должна быть! Мне такие нравятся. Ну чтоб у бабы было что потрогать, — он расплылся в идиотской мечтательной улыбке.

Я, наверное, впервые увидел, как фермер рассмеялся. Положив руки на пивной живот, он от души залился булькающими звуками, напоминавшими выхлоп двухтактного двигателя. Он вытер накатившие слёзы из уголков глаз своими толстыми пальцами.

— Насмешили, — он ещё раз несколько раз «булькнул» смехом, после чего выхватил список из цепких ручонок Василия Ивановича и вернул его мне обратно. — Эти имена — это сорта картофеля, который нужно достать до того, как ударят морозы, — взгляд мужчины снова стал серьёзным, — Рэм, если мы не обзаведёмся всем, что есть в списке, до конца месяца, то всё, можно ставить крест на нашем маленьком поселении. Консервы — это, конечно, здорово, но вот ещё о чём стоит позаботиться, так это о неочевидном, а именно о соли и сахаре! У меня там всё написано. Но я ещё о чём хотел поговорить, — он быстро оглянулся, будто не хотел, чтобы его слова попали не в те уши. — Я прошёлся по захваченным участкам завода и понял, что достаточного количества еды мы тут не вырастим. Не хватит земли. Но вот что я точно знаю, так это то, что мы находимся в районе города, который раньше называли «Старый центр». Ничего особенного, но вся суть в том, что в этом районе не такая плотная застройка новостроек, как в других районах. Следовательно, здесь очень много частных домов — ничего особенного, несколько особняков в окружении десятка покосившихся хат начала прошлого века, а то, может, и ещё старше. Так вот, большое количество простых домов, и практически каждый со своим участком земли. А как я уже сказал выше, в бетоне ничего не вырастет. Было бы неплохо разбить там огороды. Я уже молчу о том, что там фруктовых деревьев прорва. Идеальное место, чтобы обеспечить себя едой. Тем более что с водой у нас проблем не будет, река ведь рядом. Если мы получим в распоряжение такое количество земли, то смело сможем прокормить и несколько тысяч!

Я кивнул мужчине, задумчиво почесав подбородок.

— Звучит интересно, конечно. Но сперва нужно будет зачистить район; орда хоть и отступила, но разведчики говорят, что заражённые всё ещё бродят по улицам, — мои пальцы постучали по столешнице, — к тому же, что-то мне подсказывает, что орда может вернуться по весне, не говоря уже о том, что с севера могут прийти люди, которые не захотят жить в тех суровых краях. И всю эту территорию нужно будет как-то защитить.

Фермер хмыкнул:

— А я-то думал, мы новое государство строим, — он тут же смягчился в лице, бросив взгляд на мою перебинтованную руку и перевязку на щеке, прятавшие ожоги, — я без упрёка, юный председатель, просто государства из одного завода не получится, мы ж не Ватикан и нас не кормит Римская империя, — он помялся с ноги на ногу, пытаясь подобрать слова, — я уже понял, что былого не вернуть, мир изменился, и орда у наших стен — яркое тому доказательство. Я видел кадры битвы, — его кулаки сжались, — нам нужно больше людей, чтобы противостоять таким тварям, — передёрнув усами, он словно отогнал от себя мрачные мысли, — а нашим парням лучше сражаться сытыми и полными сил. Очевидно же, что перед нами стоят большие вызовы, и отвечать на них мы должны так же масштабно. Но что-то мне подсказывает, что ты уже прекрасно знаешь, что делать дальше, — он изобразил улыбку, потерявшуюся в усах.