Спасение (ЛП)

Глава 5

Покой за деньги не купишь

(даже если бы они у меня были)

Когда Эдди заехал на стоянку моего многоквартирного дома, я увидела, как эвакуатор цепляет мою машину. Эдди тоже это увидел.

Я спрыгнула с грузовика, поморщившись, когда все еще гудящие ноги запротестовали, и посмотрела в сторону эвакуатора. Эдди обошел грузовик с моей стороны, не сводя глаз с эвакуатора.

Друг Смити, кажется, все в том же промасленном синем комбинезоне, что и вчера, занимался буксировкой. Увидев меня, он слегка махнул рукой. Я помахала в ответ.

— Ты его знаешь? — спросил Эдди.

— Это моя машина. У меня с ней небольшие проблемы.

Эдди перевел взгляд на меня.

— Небольшие проблемы с машиной можно решить, «прикурив» ее. Буксировка — это уже серьезные проблемы, — сказал он.

Я пожала плечами. Я не собиралась спорить об этом. Вероятно, я бы проиграла, в основном, потому, что он был прав, и я старалась не думать о том, что будут означать «серьезные проблемы».

Я направилась к зданию, остановилась у входной двери и повернулась.

— Спасибо, что подбросил до дома, — сказала я Эдди, давая понять, что дальше входной двери ему не пройти.

Он посмотрел на двери, потом на меня, затем уголки его губ слегка приподнялись, и он покачал головой.

— «Просто Джет» — моя задница, — пробормотал он.

— Что?

— Ничего.

Я услышала его. Но тоже не собиралась спорить по этому поводу. Меня не каждый день держали на острие ножа, и я не участвовала в драках в баре, но я не собиралась на это указывать. Не многие девушки стали бы изо всех сил отстаивать то, какими скучными они были на самом деле, особенно перед такими парнями, как Эдди. В любом случае, пойдя по этому пути, битву мне не выиграть.

Он достал из заднего кармана бумажник и протянул мне визитку, засунув бумажник обратно.

— Тебя нужно подвезти, звони мне, — сказал он.

Я не взяла визитку.

— Со мной все будет в порядке.

— Джет.

— Я серьезно. Со мной все будет в порядке.

Внезапно он сделал три шага вперед, загоняя меня в угол козырька над входной дверью. Я ударилась спиной о стену и остановилась, а Эдди подошел ближе.

Я посмотрела на него, чтобы возразить, но, увидев, как свирепо блестят его глаза, промолчала.

— Тебе предлагают что-то хорошее, ты принимаешь это.

— Со мной все будет в порядке, — повторила я, сама немного разозлившись.

— Кажется, совершенно ясно, что с тобой не все в порядке. Ты работаешь на двух работах; одна из них небезопасна. У тебя нет времени на сон. У тебя нет машины. Ты заботишься о своей маме, которая не здорова. Твой отец врывается в город, обчищает твой банковский счет и делает тебя мишенью бандита. Это не «в порядке».

— Все наладится.

— Когда?

— Не знаю, но я должна в это верить, потому что если не буду…

Проклятье!

Глаза наполнились слезами; я прикусила губу и отвернулась. Сейчас было не время терять хладнокровие. Только не перед Эдди.

— Мне нужно домой, — сказала я и оторвалась от стены. Я должна уйти от него.

Но мне не удалось, потому что Эдди обхватил меня и притянул к себе.

Я удивленно посмотрела на него и увидела, как его взгляд потемнел.

Я напряглась, когда наши тела соприкоснулись от груди до бедер. Меня пронзил электрический разряд, я попыталась отстраниться, но Эдди одной рукой скользнул вверх по моей спине, удерживая в нужном положении, одновременно опуская голову и целуя.

Это был худший поцелуй в мировой истории. Я не могла поверить, что он целует меня. Сексуальный красавец Эдди Чавес целует меня, скучную простушку Генриетту Луизу Макалистер. Я испугалась и вся напряглась, и это было не очень хорошее сочетание.

Он поднял голову и посмотрел на меня сверху вниз.

Я почувствовала, как вспыхнуло лицо.

Такой плохой поцелуй был унизительным, и я знала, что это все моя вина. Я была бы счастлива побежать навстречу разъяренному слону. Танцевать в стрингах у Смити. Да, что угодно, только не быть сейчас здесь.

Эдди ничего не сказал, просто наблюдал за мной, а я начала извиваться, чтобы вырваться, но он держал крепко.

— Давай попробуем еще раз, — пробормотал он.

— Нет, я не… — начала я, а затем его губы накрыли мои.

Так как я говорила, когда его губы соприкоснулись с моими, мой рот был открыт, и его язык сразу же скользнул внутрь.

Боже милостивый.

В тот момент, когда наши языки соприкоснулись, желудок скрутило, кости превратились в воду, и я растворилась в нем. Мои руки обвились вокруг его шеи, пальцы скользнули в его волосы, я наклонила голову вбок, и пропала.

Его руки скользнули мне под рубашку, я почувствовала, как они движутся по спине, и задрожала. Я теснее прижалась к нему, запустила одну руку в его волосы, а другую опустила вниз, вытянула его футболку из джинсов, а затем проникла под нее, ведя ладонью по его спине. Теплая кожа казалась аппетитной. На самом деле, поцелуй был абсолютной вкуснятиной, и я хотела, чтобы он длился вечно.

— Боже, Джет, сними комнату.

Я подпрыгнула и отстранилась; объятия Эдди ослабли (хотя не сильно, он не отпустил меня). Мы с Эдди обернулись и увидели АрДжи, одного из моих соседей, выезжающего из парадной двери на инвалидной коляске.

Лицо словно опалило огнем.

Тело тоже.

— Привет, АрДжи, — поздоровалась я, все еще пытаясь прийти в себя после поцелуя. Это было тяжело, учитывая, что Эдди не отпускал меня.

— Чего это за чувак? — спросил АрДжи, глядя на Эдди.

Эдди, все еще обнимая меня, оглянулся через плечо.

— Этого чувака зовут Эдди. Эдди — АрДжи, АрДжи — Эдди, — представила я, чувствуя себя полной идиоткой. Я вытащила руку из-под футболки Эдди, но теперь сжимала ткань сбоку, опасаясь, что ноги подогнутся, если я не буду держаться изо всех сил.

Эдди кивнул АрДжи, давая понять, что АрДжи нас прервал.

При любых других обстоятельствах я могла бы счесть это забавным. Мы с Эдди обнимались у входа в многоквартирный дом средь бела дня, и Эдди уставился на АрДжи, будто тот нарушил наше право на частную жизнь.

Однако в тот момент мне это не показалось смешным.

В отличие от АрДжи, чье лицо расплылось в широкой улыбке.

— Боже, Джет, ты всегда умела развлечь.

Великолепно.

Мне никогда не убедить Эдди, что я нормальная, рядовая, среднестатистическая девушка.

АрДжи положил руки в перчатках на колеса и покатился вперед.

— Пока, чуваки, — сказал он, поняв намек, и исчез.

Я снова посмотрела на Эдди, и он покачал головой.

— Я не целовался возле подъезда с… черт, я никогда не целовался возле подъезда.

Я улыбнулась, потому что он был забавным, и в ту минуту, когда я это сделала, выражение его глаз изменилось, и это заставило мои внутренности растаять.

— Иисусе, Джет, тебе следует делать это почаще, — сказал Эдди.

— Что?

— Улыбаться.

Это стерло улыбку с моего лица.

Ослабшие объятия Эдди стали крепче.

— Не-а, отступать некуда. Я завоевал позиции и не собираюсь терять их через две минуты.

— Мне нужно подняться наверх.

— Я позволю тебе подняться наверх, когда ты согласишься поужинать со мной сегодня вечером, — возразил Эдди.

Ой!

У меня не было возможности обдумать поцелуй Эдди, и я, определенно, не была готова к свиданию.

К счастью, у меня нашлось оправдание.

— Я не могу, сегодня у меня смена у Смити.

Эдди это не остановило.

— Завтра.

Черт, завтра у меня был выходной в «Смити».

Прежде чем я успела придумать благовидное оправдание, Эдди ухмыльнулся. Он знал, что я у него в руках.

— В шесть часов. Заеду за тобой сюда.

Он не дал мне возможности что-либо сказать, наклонился и коснулся губами моих губ. Я чувствовала его тело, прижатое ко мне, его руки, обнимавшие меня, его запах, и он только что прикоснулся губами к моим губам. Поэтому я потеряла способность мыслить.

Оторвавшись от моих губ, он спросил:

— Как ты доберешься сегодня до работы?

Я моргнула, избавляясь от Дурмана Эдди.

— Смити узнал об истории с ножом. Сказал, что обеспечит мне сопровождение, и, пока моя машина не на ходу, договорится с одним из вышибал, чтобы он возил меня на работу.

Эдди провел пальцами по моим волосам у виска, и, должна признать, это было приятно.

— Может, он не такой засранец, каким я его считал, — сказал Эдди.

— Он заботится о своих девочках, — возразила я.

— По крайней мере, один человек пытается присмотреть за тобой, хотя, если судить по-вчерашнему, у него не очень хорошо получается.

— Прошлая ночь была случайностью, — попыталась успокоить его я.

— Прошлая ночь — это каждый вечер в стрип-клубе. Если ходить в такой одежде рядом с пьяными парнями, может случиться всякое дерьмо.

Я уставилась на него.

— Хочешь меня разозлить? — спросила я.

Его взгляд потеплел, но стал серьезным.

— Chiquita, я приму все, что смогу получить от тебя.

Я не знала, как на это ответить, поэтому вообще ничего не сказала и просто продолжила смотреть на него.

Эдди отпустил меня и протянул мне визитку.

— Мне нужно возвращаться на работу. Если тебе или твоей маме что-нибудь понадобится, позвони мне.

Я взяла визитку. Хотя я, вроде как, хотела повторить то, что произошло, когда я ее не взяла, но мне нужно было возвращаться к маме. Потом нужно было узнать, как там папа. Затем сделать миллион других вещей.

— Спасибо, Эдди, — просто сказала я.

Он улыбнулся, сверкнув ямочками, провел костяшками пальцев по моей челюсти, а затем ушел, и я, не оглядываясь, умчалась наверх.

* * * * *

Когда я вошла в гостиную, мама сидела в своем кресле у окна, а Ада стояла рядом с ней.

— Это Эдди? — спросила мама, не отворачиваясь от окна.

Я подошла к окну и увидела, что Эдди стоит и разговаривает с Мистером Засаленный Комбинезон.

— Да.

— Мексиканец или чернокожий? — спросила Ада, тоже не отрывая глаз от окна.

— Мексиканец, — ответила я, наблюдая за Эдди. Он надел зеркальные солнцезащитные очки и упер руки в бока, пока говорил. Выглядело очень круто и очень горячо.

— Он симпатичный, — сказала мама.

Только мама назвала бы Эдди «симпатичный». Он был, каким угодно, но только не симпатичным.

Эдди начал уходить и посмотрел на окна дома. Я отпрыгнула от окна так быстро, как только могла, не желая, чтобы он застал меня за тем, как я его разглядываю. У меня было достаточно поводов для беспокойства из-за надвигающегося свидания, чтобы он еще и думал, что я какая-то влюбленная официантка, с тоской смотрящая на него из окна.

Мама и Ада все еще играли в любопытных соседок.

— Отойдите от окна, — велела я им.

— У него шикарный грузовик, — сказала Ада.

В этом она не ошиблась.

Ни одна из них не отошла от окна, и я могла поклясться, что видела, как Ада помахала Эдди.

Со стоном я направилась в ванную, потому что умирала от желания пописать. Взглянув на себя в зеркало, я тихонько вскрикнула. На лице все еще оставалась половина макияжа, и это была не лучшая половина. Одним словом: ужас. И Эдди целовал меня в таком виде.

Насколько это странно?

По крайней мере, моя сексуальная прическа сохранилась.

Умывшись, я прошла в свою спальню и надела джинсы и футболку. Свернула рубашку Эдди и засунула ее под подушку, на память. Я бы вернула ее, если бы он попросил, но если бы он этого не сделал, я бы украла ее, и плевать, что это говорит обо мне.

Затем я пошла на кухню перекусить и услышала, как сзади подъехала мама.

— Почему ты не пригласила Эдди подняться в квартиру? — спросила она.

— Ему нужно было на работу.

Мама проехала дальше на кухню.

— Мы видели, как вы подъехали. Вы оставались внизу очень долго. Достаточно, чтобы он смог подняться и познакомиться с твоей мамой.

Великолепно.

Она использовала высокомерный материнский тон, напоминая мне о моем невежливом поведении.

— Мы разговаривали, — объяснила я.

— Вы могли бы поговорить об этом наверху. Я бы приготовила ему чай со льдом, может, сэндвич. Я хорошо готовлю сэндвичи. Сейчас время обеда, все должны обедать, — заметила мама.

— Он занятой парень.

— Не настолько, чтобы у него не было времени поесть.

— Чем он занимается? — спросила Ада, подходя сзади к маме.

— Он полицейский, — сказала я ей.

Глаза Ады на морщинистом лице стали огромными.

— Правда? — выдохнула она, ее глаза забегали, вероятно, продумывая план, как бы ей пробраться в патрульную машину.

— Тебе стыдно, — выпалила мама.

Я перевела взгляд на маму и уставилась на нее.

— Что?

— Ты стыдишься меня. Вот почему не привела его сюда.

— Я не стыжусь тебя!

И я говорила правду, существовали гораздо более сложные причины, по которым я не пригласила Эдди, и они не имели ничего общего с тем, что я стыдилась своей мамы.

— Другой причины нет, — обвинила она.

— Я же объяснила, что ему нужно было идти на работу.

— Ты не хотела, чтобы он видел меня такой, — мама указала на кресло.

— Неправда.

— Я тебе не верю. Ты никогда никого не приводишь сюда. Я ничего не могу поделать с тем, какая я сейчас, но мне с каждым днем становится лучше.

— Дело не в этом, — возразила я.

— Тогда в чем?

— Мы целовались! — крикнула я.

Вот так.

Мама резко захлопнула рот, а ее взгляд стал сверкающим и мечтательным. Ада в явной радости сложила руки перед собой.

Нехороший знак.

— Дамы, спокойно, — предупредила я.

— Как я могу быть спокойной? Он симпатичный, у него хорошая работа и шикарный грузовик. Можно только порадоваться такому.

— И ему очень идут эти зеркальные солнцезащитные очки. Держу пари, большинство копов хотели бы выглядеть так в солнцезащитных очках, как твой Эдди, — вставила Ада.

Сначала я повернулась к Аде.

— Ада, милая, он не мой Эдди.

Затем я повернулась к маме:

— Причина, по которой ты не должна радоваться, в том, что он хороший парень, но и только, конец. Сначала, думаю, ему было любопытно, но теперь он…

Я не знала, что происходило теперь. Я должна была найти этому объяснение, его поцелую, его защите моей добродетели прошлой ночью, всему. Обычно я проворачивала это в своей голове, где было безопасно, а не вслух при маме.

Разум заметался в поисках объяснения.

Эдди был хорошим парнем, ради всего святого, он — полицейский. Я должна была его заинтересовать, особенно с тех пор, как начала проводить время с его друзьями. Теперь он узнал меня и, очевидно, хотел спасти. Хотя, я не возражала, если бы Эдди спас меня, но что произойдет после? Что произойдет, когда он поймет, что я неинтересная и неволнующая? Что случится, когда он узнает, что, на самом деле, я — Просто Джет?

Я не хотела этого знать.

— Он, что? — вырвала меня мама из моих мыслей.

— Ничего. Время покажет. Просто не радуйся, ладно?

Она кивнула, но вид у нее все еще был мечтательный.

Великолепно.

Я вспомнила о полтиннике в моем бумажнике.

— Ты несколько дней сидела здесь взаперти. Я свожу тебя на ланч в «Чипотл». Ада, ты поедешь? Я угощаю.

Ада улыбнулась.

— Я бы с удовольствием, я никогда никуда не выхожу.

— Хорошо, дамы, мы уезжаем.

Я обнаружила, что еда всегда была хорошим способом отвлечь людей от мыслей, в том числе, от красивых полицейских на шикарных грузовиках.

* * * * *

Я добралась до «Смити» вовремя, потому что Ленни забрал меня и отвез в клуб.

В ту минуту, когда Смити увидел меня, его глаза закатились к потолку, и он закричал:

— Это гребаное чудо!

Я улыбнулась ему, протягивая свою джинсовую куртку и сумочку, а он протянул мне фартук и конверт.

— Твой сотовый в кармане. В конверте чаевые за вчерашний вечер. Твой гребаный блохастый, поношенный свитер за стойкой бара.

— Спасибо, Смити.

Я открыла конверт и пересчитала купюры. Я вела подсчет чаевых, мысленно оплачивая счета и покупая продукты в ту же минуту, как получала деньги. Перебрав банкноты, я решила, что просчиталась, потому что, если мои расчеты верны, в конверте лежало на двести долларов больше, чем я ожидала, а это невозможно.

Я бы запомнила лишние двести долларов. Я бы запомнила лишние два доллара.

Вчера вечером клуб был полон, но посетители неохотно расставались с чаевыми.

Я пересчитала еще раз, и двести долларов никуда не делись.

— Смити, кажется, ты положил мне лишнее.

Голова Смити была повернута к сцене, не глядя на меня, он ответил:

— Нет. Это было в твоем фартуке после того, как я тебя рассчитал.

Я уставилась на него.

— Смити, здесь лишние двести долларов. Может, ты случайно дал мне…

Он повернул голову ко мне.

— Это было в твоем гребаном фартуке.

— Смити… — начала я снова.

Он поднял руку, и на его лице появилось странное выражение. Именно тогда я поняла, что он подсунул мне лишние деньги.

Я начала работать у Смити в те дни, когда маме все еще было плохо. Приходила после того, как навещала ее в больнице. Смити знал о маме и моей работе в «Фортнуме», а теперь узнал и о моей машине.

Мое сердце сжалось, глаза наполнились слезами, и я открыла рот, чтобы заговорить, но он наклонился ко мне.

— Не плачь, бл*ть, и не говори больше ни одного гребаного слова. Не хочу, чтобы это стало известно. Что касается тебя, то это твоя вчерашняя выручка. Ты, бл*ть, поняла меня?

Я кивнула.

— Хорошо, — сказал он, снова отворачиваясь от меня. — Приступай к работе.

Я надеялась на спокойную смену, и, похоже, все шло именно так. Работать после того, как проспишь всю ночь (и еще немного), — совершенно другое дело.

Перед тем как пойти на работу, и после обеда с мамой и Адой и уборки дома, я позвонила в папин отель на случай, если он все еще там, но мне сказали, что он выписался. Затем я позвонила Инди, и она согласилась с тем, чтобы я придерживалась своего графика (или нет, ей действительно было все равно, все приходили и уходили в «Фортнум», когда хотели, и каким-то образом это работало). Я спросила ее, заходил ли папа, но она сказала, что не видела его.

Ночь проходила без происшествий, и скоро клуб должен был закрыться. Я была полна энергии, чаевых за две ночи и щедростью Смити. Если бы я не находилась в зоне медленно нарастающего волнения, которое, вероятно, перерастет в истерику к моменту свидания с Эдди, я бы действительно расслабилась.

Я возвращалась с перерыва, выходила из туалета в задний коридор, когда меня схватили за руку и оттащили назад.

— Эй! — крикнула я, оборачиваясь, готовая закричать, когда увидела папу.

Нехорошо.

Я не хотела, чтобы отец знал, что я работаю в баре с сиськами, и я очень-очень не хотела, чтобы он видел меня в униформе «Смити».

— Папа, что ты здесь делаешь?

— Джет, я не хотел втягивать тебя в это, но у меня нет выбора. — Он посмотрел в конец коридора, явно в панике.

— Папа, что происходит?

Он потащил меня по коридору к пожарному выходу в задней части клуба.

— Мы должны уходить.

Я вырвала руку из его хватки и сказала:

— Я не могу уйти, я работаю. Расскажи, что происходит.

Для рассказа у него не было возможности, так как мы оба услышали, как кто-то в другом конце коридора позвал папу по имени.

Папа толкнул меня за спину, и мы оба посмотрели в конец коридора на Ловкача.

— Тебя трудно найти, — сказал Ловкач.

При этом я поняла, что папа не провел последние два дня в поисках Ловкача и не разобрался с проблемой, как обещал. Папа провел их, прячась от Ловкача.

— Нам есть о чем поговорить, тебе и мне, — сказал Ловкач.

— Хорошо. Конечно. Мы поговорим. Давай вернемся в клуб, — ответил папа.

Папа загородил меня своим телом, чтобы Ловкач не смог до меня добраться.

— Не в клубе, здесь. Разговор продлится около двух секунд после того, как ты отдашь мне тридцать тысяч, которые ты мне должен.

О… мой… Бог.

Тридцать тысяч долларов?

Я почувствовала, как желудок упал в пятки.

Папа вытянул руки ладонями вверх.

— У меня их с собой нет, Ловкач. Кто таскает с собой такие бабки? Я схожу за ним и…

— Да, — согласился Ловкач, глядя на меня поверх папы. — Ты иди за деньгами, а я пока возьму с собой твою хорошенькую малышку, и мы немного повеселимся.

Мое сердце присоединилось к желудку.

— Ловкач, послушай… — сказал папа.

Ловкач вытащил нож.

— Хватит с меня болтовни.

Потом все произошло так быстро, что у меня не было времени подумать.

Папа оттолкнул меня, крикнув:

— Беги!

Я бы побежала (может быть), но вместо этого пошатнулась на высоких каблуках своих шлюшьих туфель (на этот раз, это были черные босоножки в стиле сороковых годов с открытыми мысками и тонким ремешком на лодыжке) и со всего размаху шлепнулась на задницу.

Папа бросился вперед, и я увидел вспышку лезвия.

Я не думала. Вскочив на ноги и вереща во всю глотку, тоже ринулась вперед. Папа резко развернул Ловкача, борясь с ним за нож, и Ловкач оказался спиной ко мне. Я запрыгнула на него, обвила руками за шею, обхватила ногами за талию и сжала так сильно, как только могла.

Ловкач оторвался от папы, попятился назад и сильно впечатал меня в стену, моя голова откинулась назад и ударилась о стену.

— Не трогай мою девочку, — крикнул папа и снова бросился вперед.

— Уходи, папа. Убирайся отсюда! — орала я.

Внезапно появилась тьма народа. Я цеплялась в Ловкача мертвой хваткой, а он метался из стороны в сторону, пытаясь сбросить меня. Вокруг раздавались мужские и женские крики, я чувствовала на себе чьи-то руки, пытающиеся стащить меня с Ловкача.

Затем Ловкач развернулся и начал беспорядочно махать ножом, и все отскочили назад, включая, как я смутно заметила, Вэнса, горячего парня, который работал на Ли.

Затем вперед бросилась Таня и начала бить Ловкача подносом, используя его, когда нужно, в качестве щита. Вэнс схватил ее за талию, подхватил на руки, — ее ноги крутили в воздухе педали, она все еще размахивала подносом, — и потащил ее по коридору.

Ловкач развернулся, побежал к пожарному выходу, нагнулся так, что наш с ним вес и инерция ударили в дверь. Перекладина так сильно впечаталась мне в бедро, что я вскрикнула и отпустила Ловкача, неуверенно приземлившись на шлюшьи туфли, а Ловкач скрылся.

У меня не было времени ни на мысли, ни на действия. Сработавшая пожарная сигнализация громко завыла.

Затем меня схватил Смити и толкнул в объятия Ленни.

— Уведи ее в клуб и не отходи от нее ни на гребаный шаг, — приказал Смити и бросился вслед за Ловкачом.

Ленни тащил меня внутрь, когда мимо нас промчался Вэнс (без Тани) и выскочил через заднюю дверь.

Ни секунды не колеблясь, я потащилась с Ленни на хвосте по всему клубу в поисках папы. Я немного прихрамывала, потому что бедро и ягодицы чертовски болели.

Папы нигде не было видно.

Когда мы с Ленни вернулись в зал клуба из гримерки танцовщиц, свет был включен на полную мощность, пожарная сигнализация выключена, сцена пуста, кругом толпились люди, а среди них — полицейские.

Я оглядела толпу в надежде найти папу, но его там не было.

— Бл*ть! — крикнула я, потому что, определенно, пришло время для слова на букву «б».

Смити зашел с улицы, тяжело дыша, и накинулся на меня.

— Не хочешь рассказать, что, мать твою, происходит? — закричал он.

— Я не знаю! Мне нужно найти папу. Он был здесь, а Ловкач охотился за ним.

— Забудь об отце. Мы говорим о тебе. Это уже второй раз, когда за тобой гоняется какой-то е*анутый с ножом.

— Не за мной, — поправила я.

— Нет, для меня, бл*ть, это выглядело так, будто ты гонялась за ним, — парировал Смити.

— Он замахнулся ножом на папу! — заорала я.

— Кто-то достает нож, ты убираешься нах*й. Ты не прыгаешь ему на спину. Бл*ть! Безумная женщина! — крикнул Смити.

— Я не безумная! — крикнула я в ответ.

Подошел полицейский в штатском и прервал нас тихим покашливанием. Он представился как детектив Джимми Маркер и сказал мне, что ему нужно задать несколько вопросов.

Смити указал на меня:

— Ты заноза в моей гребаной заднице. — Затем потопал прочь.

Детектив успел задать мне два вопроса, прежде чем его взгляд переместился поверх меня, и он кивнул в том молчаливом приветствии, которое так хорошо удается мужчинам.

Затем я почувствовала, как чьи-то пальцы впились в пояс моей микро-юбки.

Я начала поворачиваться, когда услышала голос Эдди:

— Джимми, дай мне минутку.

О-оу.

Джимми понимающе посмотрел на Эдди, возможно, слегка забавляясь, хотя я не понимала, что, черт возьми, в этой ситуации забавного. Кивнул и побрел прочь.

Эдди оттащил меня на несколько шагов и встал передо мной. Один взгляд на его лицо и мое «о-оу» уже не соответствовало его выражению, оно, определенно, требовало фразы «срань господня».

Эдди был серьезно взбешен.

Да, покой за деньги не купишь.

Прежде чем я успела что-то сказать, Эдди повернулся к Ленни, который все еще не отходил от меня. Он невербально передал Ленни какое-то сообщение, потому что тот сказал:

— Я получил приказ не оставлять ее.

Эдди порылся в заднем кармане джинсов и показал свой значок.

Ленни кивнул, посмотрел на меня и отошел.

— Эдди… — сказала я, прежде чем он начал, но он поднял руку в стиле Смити, и я заткнулась.

В эти дни мне часто показывали «руку», и это начинало бесить.

Он немного подождал, пристегивая значок к поясу джинсов. Затем покачал головой.

— Знаешь, у меня даже нет слов, — начал он.

— Позволь мне объяснить.

— У тебя есть этому объяснение? Я должен его услышать.

На самом деле, у меня не было объяснений, поэтому я замолчала.

— Так я и думал, — сказал Эдди.

Ладно, с меня хватит. Я имею в виду, что бы он сделал на моем месте?

— Что мне было делать? Он выхватил нож и начал драться с папой. Мне пришлось запрыгнуть ему на спину и попытаться помочь! — заорала я.

Ладно, видимо, раньше действительно был момент «о-оу», а сейчас наступил момент «срань господня».

Лицо Эдди изменилось, и он посмотрел на меня так, будто я только что сказала ему, что на весенние каникулы хочу слетать на Плутон.

— Этой части я не слышал, — сказал Эдди пугающе тихо.

— Эдди… — начала я снова.

Он не дал мне закончить.

— Ты что, свихнулась?

Это было сказано не тихим голосом, а криком, и все, полицейские, вышибалы, танцовщицы и официантки, повернули головы в нашу сторону.

Я открыла рот, чтобы защититься (будто должна была, ведь это был мой папа), но не произнесла ни слова.

— Вот об этом я и говорю. — Будто все было недостаточно плохо с разъяренным, кричащим Эдди, на наш тет-а-тет заглянул Смити.

— Не похоже, что я напрашивалась на драку в коридоре с парнем с ножом, — заявила я им обоим, разозлившись сама, уперев руки в бедра и все такое.

— Видишь нож, убегаешь так быстро, как только можешь, — сказал Смити.

Теперь он повторялся.

— В таких туфлях не побегаешь, — заметила я.

— Все. С этого момента на смене ты ходишь в теннисных туфлях.

Я уставилась на него округлившимися глазами. Ни одна из девочек Смити не носила теннисных туфель. Официантки должны были быть на каблуках не менее трех дюймов (однажды я видела, как Смити их измерял), а стриптизерши носили платформы высотой до небес.

— Я не могу быть в теннисных туфлях! — огрызнулась я. — Ты хоть понимаешь, что будет с моими чаевыми?

Теперь и Эдди, и Смити уставились на меня так, словно я пожертвовала свой мозг науке до смерти.

Смити повернулся к Эдди.

— Отдаю ее в твои руки. Сам, нахрен, разбирайся с ней. — И зашагал прочь. Снова.

Эдди провел рукой по волосам.

— Эдди, — вернулся Джимми Маркер, — мне очень нужно задать ей несколько вопросов.

Эдди раздраженно махнул рукой в жесте «валяй», но не отходил от меня, пока детектив Маркер задавал вопросы. Я рассказала ему свою историю (чувствуя, как Эдди становится все более и более напряженным по мере моего рассказа; не спрашивайте меня, как я это чувствовала, поверьте, я просто знала). Детектив Маркер сделал пометки и спросил, знаю ли я, как связаться с моим отцом, о чем я понятия не имела.

Он взял мой номер, повернулся к Эдди и сказал:

— Она вся твоя.

Нехорошо.

Прежде чем Эдди успел что-то сделать или сказать, я быстро направилась к бару за курткой, кардиганом и сумочкой. Может, если бы я его проигнорировала, он бы ушел.

Я сняла фартук, достала мобильник и хлопнула фартуком по стойке бара, чтобы меня обналичили.

Смити стоял за стойкой бара и свирепо смотрел на меня.

— Я уволена? — спросила я.

Смити сдернул фартук со стойки и сказал:

— Заноза в моей гребаной заднице, вот ты кто. — Он запихал фартук под стойку бара и сунул мне мои вещи. — Я обналичу тебя. Подготовлю твои чаевые к пятнице.

Полагаю, меня не уволили.

Затем я заметила, что в конце бара стоял Ли и разговаривал с Вэнсом.

Дерьмо и проклятье.

Теперь моя ночь точно удалась.

Что здесь делал Ли?

— Привет, Ли, — поздоровалась я, стараясь казаться спокойной.

Он поднял голову, его глаза метнулись мне за спину, он широко улыбнулся и снова посмотрел на меня.

— Джет, — сказал он.

Я улыбнулась Вэнсу, который тоже ухмылялся, его глаза пробежались по моему телу, затем его ухмылка расширилась до захватывающей дух белозубой улыбки, когда его взгляд встретился с моим. Он посмотрел мне за спину, и я почувствовала, как чья-то рука обвилась вокруг моего плеча.

— Пойдем, — сказал Эдди мне на ухо.

Я напряглась и обернулась. Очевидно, игнор не сработал.

Я попробовала другую тактику уклонения.

— Ленни отвезет меня домой.

Это тоже не сработало. Эдди повел меня к входной двери.

— Никто не отвезет тебя домой. Ты едешь ко мне.

Ой!

Я уперлась каблуками в пол и выдернула руку из его ладони.

— Я не могу. Мне нужно домой, — возразила я.

— Ты не пойдешь домой.

Я уставилась на него.

— Мне нужно домой.

— Дома не безопасно. Со мной ты будешь под защитой, и там ты останешься.

При его словах меня охватила паника.

— Думаешь, Ловкач отправится ко мне домой?

— Я думаю, Ловкач сделает все, что угодно, чтобы получить свои тридцать кусков.

Желудок скрутило, и я подалась вперед.

— Но там мама. Она не может… — Я замолчала, а потом, сама того не желая, бросила на него девчачий взгляд «пожалуйста», который действовал на Смити. — Эдди, мне нужно домой.

Он смотрел на меня несколько секунд, а потом пробормотал:

— Черт.

Взяв меня за руку, потащил вперед.

— Я отвезу тебя домой.

Меня затопило облегчение, когда он толкнул входную дверь.

— Спасибо, Эдди.

Облегчение длилось недолго.

— По дороге заскочим ко мне. Я возьму сменную одежду.

Ой, ой и ой!

— Что? — завопила я.

Эдди остановился у своего грузовика.

— Не останешься у меня, тогда я останусь у тебя.

Нет.

Нет, нет, нет.

— Уверена, что со мной все будет в порядке, — заверила я его.

— Я тоже уверен, главным образом потому, что я буду с тобой, чтобы убедиться в этом, — отрезал Эдди, открывая пассажирскую дверцу.

— У нас не так много места, — попыталась я, когда он помог мне забраться в грузовик.

Эдди стоял у открытой дверцы, глядя на меня.

— У тебя есть диван? — спросил он.

— Да, — ответила я и тут же пожалела об этом. — Но он не очень удобный.

— Ты спишь на нем?

— Нет.

— На нем спит твоя мама?

Лучше не становилось.

— Нет, — ответила я.

— Тогда у тебя есть место.

— Эдди… — сказала я захлопнувшейся дверце.

Эдди сел за руль, и шестеренки в моей голове завертелись, пытаясь найти какое-нибудь оправдание, любое оправдание, чтобы Эдди не пришел ко мне домой, не провел ночь на диване, защищая меня от мужчин с ножом.

Я не смогла найти ни одного.

Эдди завел грузовик, и мы поехали… навстречу моей погибели.