Спасенный любовью

Глава 16

— Вы говорите, что отправились в путь примерно от Буффало? — Доктор Фоули покачал головой. — Это действительно чудо, что этот человек продержался до сих пор. У него, должно быть, бычье здоровье.

Эбби и Диллон находились в старой комнате Диллона в Даймондбэке, куда они привезли потерявшего сознание Кейна. Рана в его плече вновь открылась.

Когда доктор Фоули снял пропитанный кровью бинт, Эбби, взглянув на рану, чуть не упала в обморок.

Сгустки засохшей крови, смешанные со свежей кровью, обильно вытекали из того места в плече Кейна, откуда Диллон удалил пулю. Вся передняя сторона плеча была лилового цвета, а кожа вокруг раны — огненно-красной.

— Судя по всему, у него все это время продолжалось кровотечение. Следовало сразу наложить на рану швы, — произнес, осторожно вытирая кровь, доктор Фоули.

— Мы сделали все, что было тогда в наших силах, — слабым голосом, как бы защищая себя и Диллона, ответила Эбби. — Но мы находились в четырех часах езды от ближайшего города… Диллон поехал туда, чтобы попытаться привезти врача, но тот был в отъезде…

Пока мы дожидались в дилижансе, я пыталась заставить Кейна показаться врачу, но он не захотел…

— О, я не виню ни тебя, ни Диллона, дорогая. Да ведь без вашей помощи этот человек мог бы уже умереть. Однако я считаю, что путь сюда для него был значительно большей нагрузкой, чем мог выдержать его организм. Несомненно, ему следовало как можно скорее обратиться за медицинской помощью.

Крепко сжав руки и сцепив на груди пальцы, Эбби, стоя в противоположном углу комнаты, в волнении наблюдала, как доктор чистит и зашивает рану.

Дороти стояла позади доктора, помогая ему. Таз на ночном столике наполнился окровавленными бинтами.

Ужасный, вызывающий тошноту страх Эбби ощутила еще во время ранения Кейна. Теперь он вновь овладел ею.

— Он ведь не умрет, правда? — еле шевеля бескровными губами, с трудом решилась Эбби на тяжкий вопрос.

Доктор Фоули выпрямился и вытер руки о полотенце, которое подала ему Дороти.

— Думаю, что непосредственная опасность для жизни ему сейчас не угрожает, если только не начнется заражение крови. Я оставлю лекарство, которое должно помочь предотвратить это. Сейчас меня больше беспокоит то, что больной потерял очень много крови, сильно ослабел, и это, понятно, будет препятствовать его выздоровлению. Думаю, что для восстановления сил ему потребуется довольно много времени.

— Разве он не должен бы уже проснуться? — с тревогой спросила Эбби. — Ведь он так долго находится без сознания. — В течение всего времени, пока доктор Фоули оказывал Кейну помощь, тот ни разу не пришел в себя, что очень волновало Эбби.

— Так он испытывает значительно меньшую боль. Сон — это лучший способ исцелить тело. Пусть он, пока может, отдыхает.

Обе женщины внимательно выслушали все наставления доктора. Он оставил на ночном столике настойку опия и лекарство. Эбби проводила доктора Фоули до парадной двери.

— Не стесняйся послать за мной, если его состояние ухудшится. Ты знаешь, где меня найти, — сказал тот, прощаясь.

— Конечно, я обещаю. — Эбби кивнула в знак благодарности.

Доктор ущипнул ее за щеку.

— У тебя такой вид, что кажется, стоит слегка дотронуться до тебя, и ты тоже свалишься, моя юная леди.

Тебе, как и твоему молодому человеку, необходимо хорошо выспаться ночью. Позаботься об этом, хорошо?

Эбби кивнула. Только потом, спустя некоторое время, она вспомнила, что доктор Фоули назвал Кейна» ее молодым человеком «. Не будь Эбби так утомлена и взволнована, она, верно, улыбнулась бы в ответ.

Она поспешила назад в комнату, где лежал Кейн.

Дороти натягивала ему на грудь хрустящую белую простыню. Обычно смуглая кожа Кейна была сейчас лишь чуть темнее белоснежной простыни.

Эбби подвинула к постели кресло с подголовником. Дороти поспешила ей помочь. Когда они закончили хлопотать, Эбби выпрямилась и, слегка приподняв брови и покачав головой, сказала:

— Нет необходимости, чтобы ты здесь оставалась, Дороти. Я посижу с ним.

Некоторое время Дороти растерянно молчала.

Страдальческое выражение лица Эбби, когда Кейна внесли в дом, потрясло ее, но прошло немного времени, и Дороти хорошо поняла, в чем тут причина. Эбби никогда не умела скрывать своих чувств, лицо и особенно глаза выдавали ее. Дороти положила руку на плечо Эбби.

— Вы только обязательно позовите меня, мисс, если я вам понадоблюсь.

Эбби кивнула, не спуская глаз с Кейна.

На улице ярко светило солнце, небо было ослепительно голубое. Шумливая сойка за что-то журила своего самца. Неугомонный ветер раскачивал сучковатые ветви дуба, шелестя листьями. Но Эбби ничего не замечала. Все ее мысли были сосредоточены на лежавшем перед ней человеке. Она осторожно положила свою руку поверх его руки, лежавшей на простыне.

Ей странно было видеть Кейна таким безмолвным и безразличным, а его сильные мышцы — вялыми и неподвижными. Она с радостью терпела бы его злобные, ядовитые насмешки и придирки, лишь бы только не случилось этого, лишь бы только Кейн был цел и невредим!

Эбби убрала с его лба влажную от пота прядь волос.

— Я ведь говорила, что тебе следует показаться врачу, — тихонько прошептала она. — Но ты и слушать меня не захотел, ведь правда? — Ох уж эти мужчины, сердясь от отчаяния, подумала Эбби. Почему они считают позорным для себя обнаружить хоть намек на слабость?

Как много всего произошло за такой короткий промежуток времени, думала Эбби. А теперь еще это!

Если бы он страдал только от поверхностной раны, она бы так не волновалась. А что, если он все же умрет? Эта мысль как острый нож пронзила ей душу.

О, это она во всем виновата! Ей никоим образом не следовало впутывать Кейна в свои дела и втягивать его в свои неприятности. И вот с какой смертельной опасностью ему в конце концов пришлось столкнуться!

Рука Эбби лежала теперь в руке Кейна. Она сплетала свои пальцы с его, сжимая их и как бы передавая ему свою жизненную энергию. Минуты незаметно переходили в часы. Дороти на цыпочках внесла поднос с обедом, но Эбби с трудом проглотила маленький кусочек, даже не заметив чего именно. К тому времени, когда горизонт исчез в дымке и наступил вечер, у нее слипались глаза. Тем не менее она не могла заставить себя оставить Кейна. Эбби задремала; чья-то твердая рука, дотронувшись до ее плеча, разбудила ее.

Стоя подбоченясь, Дороги сердито смотрела на Эбби.

— Когда, мисс Эбби, вы в последний раз нормально спали ночью?

— Ты знаешь, я даже не могу вспомнить, — криво усмехнулась та.

— Значит, все это продолжается очень долго, — сурово проговорила Дороти. — Уходите сейчас же, и побыстрее. Я постелила вам постель и приготовила ночную рубашку.

— Я не могу. Что, если он проснется? Что, если он вспомнит, где находится или… или что случилось? — Эбби провела рукой по своим спутанным волосам. Как ей лучше объяснить Дороги? — Я не хочу, чтобы он оставался один, — наконец сказала Эбби.

— Он и не будет один. — Дороги указала на кресло-качалку в углу. — Я посижу вон там с вязаньем в руках. Если этот человек проснется, я тут же дам вам знать.

Они поняли друг друга. Эбби поднялась и крепко обняла Дороти.

— Спасибо, — прошептала она.

В своей комнате Эбби сбросила с себя забрызганную грязную одежду и надела простую хлопчатобумажную ночную рубашку. Она улеглась между простынями, пахнущими солнечным светом и свежим воздухом, и даже застонала от восторга. Ее кровать была божественно мягкой, удобной, уютной и такой родной.

Однако Эбби казалось, что она ни за что не заснет и даже глаз не сомкнет ни за что на свете… Это была последняя мысль, промелькнувшая у нее в голове.

Она проснулась только на следующий день. Был уже полдень. Эбби быстро помылась и надела чистую блузку и юбку. Не тратя времени на то, чтобы заплести косы, она распустила волосы, свободно рассыпавшиеся у нее по плечам, и торопливо вышла из комнаты: ей не терпелось узнать, как перенес ночь Кейн. ;

Дороти как раз меняла ему повязку. При виде его отекшего, покрытого грубыми швами тела Эбби покачнулась, но, взяв себя в руки, отметила, что хотя рана не выглядела лучше, чем вчера, но и хуже тоже не стала.

Эбби подошла ближе к постели.

— Как он?

Дороти ответила довольно мрачно:

— Доктор Фоули приезжал сегодня рано утром.

Сказал, что больной примерно в прежнем состоянии.

Но ночью и утром он был немного неспокойным. — Эбби положила холодную руку на лоб Кейна, показавшийся ей довольно горячим.

К концу дня состояние Кейна ухудшилось. У него начался жар. Кожа была сухой и горячей. Он стал метаться из стороны в сторону, стонать, размахивая при этом руками и дергая ногами.

— Кейн. — Эбби присела на край кровати и прижала свою руку к его здоровому плечу, стараясь его успокоить. Лицо его покраснело и исказилось, тело словно одеревенело. С выражением злобы на лице он сильным взмахом здоровой руки оттолкнул Эбби от себя. Она упала на пол и с трудом поднялась на ноги. Эбби не ушиблась, но была ошеломлена. Если Кейн станет продолжать вести себя в том же духе, его рана снова откроется. Она должна заставить его успокоиться! Бросившись к двери, Эбби громко позвала Дороти.

Дороти, Лукас и Грэди, один из работников ранчо, еле удерживали Кейна, пока Эбби держала у его губ стакан воды, куда она добавила настойку опия. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он проглотил, как считала Эбби, достаточное количество лекарства. Кивком головы она отпустила всех.

Уже через короткое время настойка опия оказала свое действие. Эбби налила в таз свежую холодную воду, поставила его у ночного столика и, намочив чистую салфетку, обтерла Кейну лицо и шею. Снова намочив салфетку, Эбби медленно протерла ему грудь и руки. Она повторяла это снова и снова, стараясь охладить его пылающую кожу. Тихий шепот Эбби успокоил Кейна. Напряжение, сковавшее его мышцы, ослабло.

Эбби обтирала Кейна до тех пор, пока не почувствовала, что падает от усталости. На короткое время ее заменила Дороти, а затем Эбби снова занялась обтиранием. Лишь к вечеру ей показалось, что жар несколько спал, а кожа Кейна приобрела более естественный цвет. С облегчением Эбби склонилась над ним.

Она слегка дотронулась пальцами до его заросшей жесткой щетиной щеки и улыбнулась.

— Слава Богу, — громко проговорила Эбби.

Она вздрогнула, увидев, что его глаза широко открыты, а их взгляд неподвижен. Не успела Эбби сообразить, что он собирается делать, как Кейн сжал руками ее запястья и крепко притянул Эбби к себе.

Их взгляды встретились. Кейн так смотрел на нее, будто впервые видел ее.

— Лорелея? — прошептал Кейн.

— Нет, Кейн. — Эбби не знала, что и говорить. — Я Эбби, разве ты не помнишь? Эбби!

.Казалось, он не обратил на ее слова никакого внимания. Но в мгновение ока выражение его лица изменилось, сейчас оно выражало явное недоверие. Эбби почувствовала, как по ее телу пошли мурашки. Кейн пристально смотрел на нее, но было совершенно ясно, что он видит кого-то другого.

Он еще крепче, до боли, сжал ее запястья.

— Этого не может быть, — хрипло пробормотал он. — Этого не может быть… — Мускулы на его шее напряглись. — Неужели ты знала, что они собираются меня повесить? — Его голос стал страшен. — Они собираются меня повесить…

Кейн отпустил Эбби.

— Нет! — закричал он. — Вы не можете этого сделать! Лорелея… Я ее любил… Неужели вы не знаете, что я ее любил? Вы не можете этого сделать… Я не хочу умирать…

Жгучие слезы катились по щекам Эбби. Она сжимала лицо Кейна в своих ладонях.

— Замолчи, — умоляюще прошептала она.

— Не дай им меня повесить. — Его взгляд был диким, тусклым и в то же время умоляющим. — Пожалуйста, не дай им меня повесить. — Он закрыл лицо рукой. Надрывные мучительные рыдания вырвались из его горла.

Эбби закрыла глаза, словно это могло заглушить звуки, исторгавшиеся из груди Кейна. Она прильнула к нему, желая унять дрожь, сотрясавшую все его тело.»

Надо же, именно тогда, когда Эбби всем сердцем полюбила Кейна, она узнала нечто, повергшее ее сейчас в глубокое отчаяние.

Лорелея… Кто бы она ни была, Кейн, видно, когда-то очень сильно ее любил… И это причиняло Эбби жестокую боль. Господи, помоги ей справиться с нею!

Эбби проснулась оттого, что почувствовала, как кто-то слегка коснулся ее головы. С трудом пробуждаясь, она подняла голову и увидела, как знакомые ей загорелые пальцы перебирают ее спутавшиеся в клубок волосы, лежащие на кровати.

Эбби выпрямилась. Кейн очнулся ото сна и смотрел на нее. Его глаза потемнели, но были ясными. Он пальцами вытер влагу с ее щеки, почувствовав, как у него сжалось сердце. Слезы? Из-за него?

Эбби провела рукой по лицу. Она ощутила, что ее глаза отекли и чешутся, а кожа на лице сейчас, вероятно, покраснела от слез и покрыта пятнами. Она застеснялась и почувствовала себя очень неловко.

— Я, должно быть, ужасно выгляжу, — проговорила Эбби.

Кейн голодным взглядом смотрел на нее, но, может, ей это только показалось? Нет, не показалось.

Она ведь услышала его слова:

— Ты красивая.

Эбби вся затрепетала.

— Ты проголодался? Дороти приготовила крепкий мясной бульон, чтобы ты поел, когда проснешься. — Она замолчала, увидев в глазах Кейна немой вопрос. — Дороти — наша экономка. Мы привезли тебя к нам, в Даймондбэк, после того как ты потерял сознание. Ты не помнишь?

Кейн попробовал слегка пошевелиться и тут же скривился от боли, пронзившей его плечо.

— Я помню только, как земля вдруг надвинулась на меня, и это почти все, что осталось в моей памяти.

— Оказалось, что рана в твоем плече вновь открылась. Доктор Фоули назвал чудом, что ты все это выдержал. Он промыл рану, наложил швы, так что теперь она уже больше не откроется. — Эбби помолчала. — Должно быть, тебе хочется есть, — предположила она.

— Мне больше хочется пить, — покачал головой Кейн.

Эбби налила полный стакан холодной воды из кувшина, присела на постель и, обняв Кейна рукой за плечи, слегка приподняла его и поднесла стакан к запекшимся от жара губам. Кейн с жадностью проглотил почти все содержимое стакана. Его голова бессильно упала на подушку, он посмотрел на Эбби из-под полуопущенных ресниц затуманенным взглядом.

— Не уходи, — пробормотал он.

Эбби снова опустилась на постель, сжав его ладонь в своих руках. Полусмеясь, полурыдая, она потерла свою щеку костяшками его пальцев.

Эбби всю ночь оставалась у постели Кейна. Лишь только начало светать, Дороти на цыпочках вошла в комнату. Кейн мирно спал, как и большую часть ночи.

Дороти прогнала Эбби в ее комнату, чтобы та прилегла отдохнуть. Эбби повиновалась не споря, она вся поникла от усталости.

Было утро следующего дня, когда Эбби проснулась. Она быстро умылась и переоделась в голубую юбку с ярким рисунком и белую блузку, уложила волосы и вошла в комнату Кейна, где застала доктора Фоули. Наклонившись над Кейном, он перевязывал плечо раненого. Дороти стояла рядом с доктором.

— Как он? — спросила Эбби.

— Лучше, чем я ожидал, — с улыбкой ответил доктор Фоули, — особенно если учесть, что, как говорит Дороти, у него еще вчера был жар. Сейчас температура у него почти нормальная и цвет лица достаточно хороший. — Доктор подмигнул Эбби. — В любое время, когда бы ты ни пожелала поработать медсестрой, дай только мне знать.

Доктор Фоули повернулся к Кейну.

— Сегодня вы можете съесть мясной бульон, а завтра уже твердую пищу. Через неделю я заеду, чтобы снять швы. К тому времени вы должны быть совершенно здоровы. Только не вздумайте слишком резвиться с этими двумя леди. Сегодня вечером можете попробовать встать с постели и пройтись по комнате, но никак не дальше. — Доктор направился к двери. Он жестом остановил Эбби, увидев, что та хочет последовать за ним. — Я сам найду выход. Не стоит беспокоиться.

Улыбнувшись Эбби и тихо прикрыв за собой дверь, Дороти тоже удалилась.

Доктор Фоули прав, подумала Эбби. Кейну действительно гораздо лучше. Он лежал в постели обложенный подушками, наблюдая за приближением Эбби. Выражение его лица было довольно мрачным и настороженным, чего не замечалось вчера. Эбби попробовала рукой лоб Кейна. Кожа на ощупь была прохладной.

— Как ты себя чувствуешь? — тихо спросила она.

— Чертовски плохо, — пробормотал он в своей обычной грубоватой манере.

Но Эбби лишь улыбнулась. Ее переполняло чувство огромного облегчения. Кейн будет жить! Эбби хотелось закричать от переполнявшего ее чувства облегчения и счастья.

Кейн сердито глянул на нее.

— Тебе это кажется смешным? Должно быть, тебе нравится видеть, как я корчусь от боли.

Эбби стоило большого труда сдержаться, чтобы снова не улыбнуться во весь рот.

— Наверное, ты ужасно проголодался, — спокойно проговорила она. — Я принесу тебе немного мясного бульона.

— Я уже ел мясной бульон сегодня утром, — раздраженно ответил Кейн. — Откровенно говоря, мне бы хотелось чего-нибудь немного посущественнее — нет, лучше намного существеннее.

— Доктор не разрешил до завтра, ничего не поделаешь. Я уверена, что у Дороти есть немного теплого мясного бульона в…

— Дороти. Экономка?

— Да, та женщина, которая ведет наше хозяйство, — Эбби не могла скрыть осуждение, прозвучавшее в ее голосе, — та самая женщина, которая не убежала с криками из дома, узнав, что такой опасный преступник, как ты, проведет несколько ночей под нашей крышей.

У Кейна хватило такта опустить глаза; тем не менее последнее слово он оставил за собой.

— Она любит командовать точно так же, как и ты, — тихо проговорил Кейн. Но Эбби оставила эту колкость без внимания. Она молча вышла из комнаты.

Главное — Кейн обязательно поправится, и ничто в данный момент не может омрачить ее радость.

Вернувшись к больному, Эбби обнаружила, что Кейн почти не может есть самостоятельно. Было совершенно очевидно, что малейшее движение вызывает у него сильную боль в плече. Когда Кейн в четвертый раз поднес ложку ко рту, его рука так задрожала, что он пролил бульон на салфетку, которую Эбби положила ему на грудь, и уронил ложку, разразившись целым потоком проклятий. Без лишних слов Эбби подняла ложку и влила ароматный бульон ему в рот.

Кейн не выразил протеста, когда она принесла и поставила на ночной столик таз с теплой водой и объявила о своем намерении помыть его, но прежде ей нужно намылить кусок чистого холста.

— Будь я проклят! Я не хочу пахнуть, как двухдолларовая шлюха! — выругался Кейн.

Эбби молниеносно повернулась к нему, в ее глазах сверкнул недобрый огонь.

— Ради всего святого, придержи язык, — набросилась она на Кейна. — Кроме того, насколько я помню, ты сам требовал, чтобы я использовала именно это мыло в последний раз, когда ты… в последний раз, когда мы… — Эбби умолкла, понимая, что именно это воспоминание лучше оставить в покое.

Но было уже слишком поздно. Их взгляды надолго встретились, отражая взаимную горячую страсть, мгновенно пробудившуюся в обоих. Кейн первым отвел взгляд. Эбби опустилась на край постели в неестественно напряженной позе.

Стараясь больше не смотреть на нее, Кейн предложил:

— Может, тебе лучше позвать Дороти?

Лицо Эбби выразило некоторое замешательство, но с ответом она не замедлила.

— Я сама это сделаю. — «Я хочу это сделать сама», — чуть было не сказала она. Ей и в голову не пришло перепоручить такое деликатное дело кому-то другому — даже Дороти.

Сначала Эбби осторожно намылила Кейну руки, чтобы не потревожить его плечо. Она изо всех сил старалась не думать о том, что сейчас делает. Ее сердце трепетало, дыхание стало неровным. Кожа Кейна казалась очень смуглой на фоне белой простыни, загнутой на животе чуть-чуть пониже покрытой волосами впадины пупка. Кейн выглядел очень худым, но крепким, жилистым, по-прежнему очень сильным.

Эбби ни разу не позволила себе дотронуться до его тела руками, используя в качестве барьера между ними салфетку. Но ее пальцы проявляли нескромное желание задержаться на его упругих и твердых, как канаты, мускулах. Пытаться подавить свои чувства было крайне тяжело. Дважды подняв глаза, Эбби обнаружила устремленный на нее взгляд Кейна, его лицо оставалось на удивление мрачным. Его испытующий взгляд волновал и тревожил Эбби. Если бы она могла знать, что таится за этими серебристыми глазами; если бы она могла обнаружить его подлинные мысли. Если бы она могла заглянуть ему в душу…

Размышляя обо всем этом, Эбби намылила заросшие грубой щетиной лицо и горло. Подняв длинную блестящую бритву и взяв ремень для ее правки, она несколько раз провела лезвием по ремню. Повернувшись к Кейну, Эбби заметила, что, высоко приподняв одну бровь, тот все еще смотрит на нее.

— Полагаю, сейчас не самое подходящее время спрашивать, умеешь ли ты ею пользоваться, — про» говорил он, кивнув на бритву.

Эбби неторопливо и чарующе улыбнулась. Ее глаза, где появились крошечные блестящие огоньки, стали серебристо-голубыми. Кейн впервые увидел, как Эбби улыбается от души. Он испытал неизъяснимое удовольствие и почувствовал, как его все сильнее охватывают возбуждение и желание.

— Ты выбрал, согласись, не самое подходящее время для ссоры со мной. — Эбби не смогла сдержать в своем голосе смешливые нотки. — Только не шевелись и не двигайся, хорошо?

Бритва медленно скользила от бачков к подбородку. Кейн не смог бы пошевелиться, даже если бы захотел. Высунув розовый влажный кончик языка, Эбби так старательно приступила к выполнению своих обязанностей парикмахера, что от усердия у нее на лбу даже прорезались морщинки. Вырез ее блузки слегка разошелся, и Кейн увидел атласную золотисто-белую и восхитительно округлую верхнюю часть ее груди дразняще близко от себя. Он обругал себя скотиной за нескромность, но удержаться было не в его силах.

Теперь он не отваживался даже повернуть голову.

Перед ним возникло восхитительное видение. Он вообразил Эбби верхом на себе, ее бедра крепко сжимают его бедра. Ее великолепные распущенные волосы ниспадают с обнаженных плеч, соски, бесстыдно проглядывающие сквозь золотистые пряди волос, прикасаются к коже его упругого живота. Ее груди слегка раскачиваются в такт с нетерпеливым скольжением ее тела над вонзающимся в нее его мужским естеством.

К тому времени когда Эбби закончила процедуру бритья, капли пота выступили у Кейна на лбу. Пусть он еще и болен, но его тело проявляет привычную реакцию на ее близость.

Кейн сглотнул слюну. Он скорее сам перережет себе горло, чем снова позволит ей брить себя. Он никогда раньше не думал, что даже бритье может вызывать эротические ощущения… никогда до этого момента.

Эбби стерла остатки мыльной пены со щек Кейна, затем немного помедлила.

— Что такое? — насмешливо спросил он. — Не нравится своя собственная работа?

— Нет, не то, — улыбаясь, ответила Эбби. — Я просто не привыкла видеть тебя гладко выбритым.

Эбби внезапно почувствовала себя неловко от охватившего ее жара, когда поняла, что ее рука все еще лежит на бронзовой от загара крепкой груди Кейна.

На этом фоне ее рука выглядела изящной, светлой и слишком маленькой. Несмотря на болезнь, Кейн по-прежнему заставляет ее чувствовать себя хрупкой и слабой — правда, как это ни странно, она совсем не против. Ему стоит лишь взглянуть на нее, как все ее существо охватывает приятный трепет.

— Думаю, твой брат далеко не в восторге, что я занял его комнату, — проговорил Кейн, внимательно оглядывая спальню. Мебель из темного полированного дерева казалась величественной, но достаточно скромной.

На противоположной от постели стене висели два старинных ружья. Было ясно, что это комната мужчины.

Эбби убрала свою руку в более безопасное место — положила ее себе на подол.

— ! — Вовсе нет, — быстро сказала она. — Диллон обычно не ночует здесь, на ранчо. Фактически он и не живет здесь уже много лет. У него есть небольшой дом в городе. Так ему удобнее, поскольку он начальник полицейского участка и там требуется его постоянное присутствие.

Кейн молча выслушал это объяснение, наблюдая за тем, как Эбби подошла к комоду, чтобы расправить кружевную салфетку. Ей хотелось остаться здесь и составить Кейну компанию, но она чувствовала, что тот устал, и тихо вышла из комнаты, оставив его подремать.

Когда в тот вечер Эбби вернулась в комнату Кейна, она снова хотела дать ему на ужин мясной бульон. Но он уговорил ее принести ему порцию тушеного мяса, которое сама она, Лукас и Дороти ели на обед. Эбби сочла, что это вряд ли повредит ему:

Кейн выглядел гораздо бодрее, чем утром, и она решила, что кусок мяса быстрее поставит его на ноги.

Эбби задумчиво постучала кончиком пальца по своему перламутрово-белому зубу, — Может, я попрошу помочь тебе Лукаса.

— Лукаса?

— Это муж Дороги. Он старший работник на ранчо.

— Для чего? — спросил Кейн. — Черт возьми, у меня же полный порядок с ногами. Просто помоги мне встать, и все будет прекрасно.

Эбби не чувствовала такой уверенности, но решила промолчать. Кейн откинул простыни здоровой рукой и опустил ноги на пол. У Эбби на щеках появились яркие пятна. Казалось, что обнаженная грудь Кейна сейчас коснется ее. Несмотря на болезнь, его грубая мужественность по-прежнему волновала ее. Эбби была искренне рада, что на нем оказались кальсоны.

Кейн попытался встать на ноги, но не смог стоять твердо и даже покачнулся, так как ноги дрожали от слабости. Эбби поддержала Кейна, чтобы он не упал.

Когда его голова немного прояснилась, Кейн сделал несколько коротких шагов.

— Проклятие! У меня ноги как вата.

— Это потому, что ты так долго лежал. Ты прекрасно поправляешься. В следующий раз, когда ты встанешь с постели, уже не будешь чувствовать себя таким слабым.

Кейн повернул голову. Его подбородок слегка коснулся легкой, как пух, пряди волос у виска Эбби. Аромат полевых цветов, исходивший от этих волос, и ее мягкое, податливое тело, прикасавшееся к нему, лишь усилили его головокружение. Когда они трижды обошли комнату, кровь так сильно пульсировала у Кейна в плече, а голова так кружилась, что он уже с трудом что-либо понимал. Пробормотав очередное проклятие, он повалился на постель.

— Боже! Я не могу ходить. Я даже не могу самостоятельно есть. Какой, к черту, я тогда мужчина? — Кейн зажмурил глаза, борясь с надвигающейся на него темнотой.

Нежная рука убрала с его лба прядь волос. Тонкие пальцы переплелись с его пальцами. «Ты мой мужчина», — нежно, подобно легкому ветерку, прошелестел голос Эбби.

От этих слов голова Кейна совсем пошла кругом.

Наверняка ему это показалось, Эбби никогда не произнесла бы такую глупость — ни за что на свете…