Глава девятая

— Всё, добрались, — выпрыгнул на берег из лодьи Сергей, едва не упав от неожиданной качки на твёрдой земле. Проведённые в лодке четыре дня дали себя знать, рядом многие переселенцы падали на песчаный берег.

Привыкшие за полтора месяца пути к организации ночлега, мужчины и женщины ловко устанавливали шатры, вытаскивали лодьи подальше от воды, разводили костры, соскучившись по горячей пище. Не прошло и часа, как в ложбине за холмом, укрытые от резких порывов штормового ветра, переселенцы наслаждались отдыхом, с интересом осматривая землю, где им предстоит жить. Несколько крупных отрядов князь выслал на разведку, с ними отправились нурманы, знавшие языки племён, населявших Оловянные острова. Ещё по пути, разговаривая с примкнувшими нурманами, Сергей с удивлением узнал, что почти всё северное побережье острова заселено варягами и викингами, причём, некоторые селения существуют сотни лет. Сам сыщик в школе изучал немецкий язык и о географии Британии, как и её истории, имел весьма смутные представления. Единственная дата, что он твёрдо запомнил, да и то из «Алисы в Стране Чудес», это высадка Вильгельма Завоевателя в 1066 году от рождества Христова. Что касается других исторических сведений, тут, кроме встречи Робин Гуда и Ричарда Львиное Сердце в шервудском лесу, да путешествия мушкетёров в попытках спасения короля Карла, ничего более конкретного капитан не мог припомнить.

Викинги рассказали, что английский король Вильгельм умер три года назад и сейчас его сыновья делят наследство, совсем, как на Руси, где двадцать лет дерутся между собой наследники Ярослава. Сергей терзался сомнениями, тот ли это Вильгельм или другой, но, дело сделано, славяне добрались до берегов Британии, отступать никто не собирался. Князь Ярослав, за время плаванья, убедился в преимуществе огнестрельного оружия над хвалёными нурманами. Он сбросил свой провинциальный комплекс нерешительности и горел желанием прощупать английские войска, тем более, что вожди викингов обещали победу над любым врагом. Лосев несколько недель плыл в одной лодье вместе с князем и не упустил возможности обработать того по части сохранения единой государственной власти. Из курса истории государства и права, сыщик знал, что феодальная раздробленность в Англии была значительно меньше, нежели во Франции, не в последнюю очередь из-за грамотного выделения земель королями своим баронам и графам.

Английские короли, начиная с Вильгельма, не оделяли щедрой рукой своих соратников большими областями своего королевства. Кто уж их надоумил, неизвестно, но, короли нарезали земельные участки небольшими порциями в различных частях своего королевства. Таким образом, достигались сразу несколько оригинальных и полезных королевству и его жителям эффектов. Во-первых, вынужденные передвигаться из одного своего надела в другой, чтобы уследить за порядком и доходами, графы и бароны стали заинтересованы в развитии и обустройстве дорог во всей Англии. Постоянные разъезды по хозяйственным делам оставляли мало времени для политических интриг, что возникают обычно от безделья и скуки. Это второй плюс, а третьим стала заинтересованность всех феодалов в сохранении королевства, как такового, иначе их наделы могли оказаться в разных странах, у разных королей. Английские феодалы, в отличие от французских, польских, немецких и русских, оказались кровно заинтересованными в сохранении территориальной целостности королевства, независимо от отношения к самому королю.

Все эти доводы не уставал повторять Сергей князю, оставив последний аргумент сохранения страны напоследок. Перед отплытием от берегов Скандинавии в сторону Британии, капитан пригласил Судислава к князю, где заявил обоим, что главным способом сохранить славянскую веру в сильном государстве считает изменение принципа наследования. Два года общаясь с власть имущими славянами, Сергей не мог не заметить их странную ограниченность, когда дело касалось наследования. Все собеседники понимали, что феодальная раздробленность, произошедшая на Руси после смерти Ярослава киевского, гибельна для страны, почти сразу распавшейся на удельные княжества. Все соглашались, что единственная возможность сохранения любого княжества или хозяйства, суть единая сильная власть. Как говорится, две хозяйки на одной кухне не уживутся. Никто с этим не спорил, пока дело не касалось его самого и его детей-наследников.

— Как я могу оставить младшего сына без наследства, без доли в моём уделе? — Едва не кричал на капитана Ярослав, — что скажут мои бояре и дружинники? Меня вся родня опозорит, да и родную кровь нельзя бросить без удела. Ты хочешь, чтобы мои младшие дети в нищете жили, меня проклиная? Как только язык повернулся такое непотребство высказать, как ты мог предложить такое?

Много раз пытался изменить губительную привычку раздавать всем сёстрам по серьгам, а всем детям по уделам, Лосев, разговаривая с князем, Судиславом, Бранко и старостами общин. Именно в этом направлении он наткнулся на глухую стену непонимания, родительская любовь славян стояла камнем преткновения перед любыми разумными аргументами и доводами. Сейчас он предпринял последнюю, самую решительную попытку повлиять на Ярослава, поскольку бездетный Судислав в целом начал склоняться к предложению сыщика о единонаследии.

— Что надумал, князь, по единонаследию? — присел рядом с Ярославом у костра в темноте Лосев, — сейчас самое время менять покон. Новая земля, новая страна, новый традиции, если их не создашь ты, твои правнуки могут не появиться, уже внуки перережут друг друга, а соседи легко захватят страну. Сам видишь, какие нурманы цепкие, они своих внуков воспитают правильно, не забывай, что мне ведомо будущее. Даже если мы его изменим для славян и Англии, другие страны легко захватят уделы твоих детей и внуков, там зевать не станут.

— Не знаю, капитан, не знаю, — мрачно вперился взглядом князь в языки пламени, разгонявшими темноту первой ночи на острове, — умом я понимаю твою правоту, но, как подумаю, что младший мой останется без удела и будет проклинать меня, так сердце сжимается. Ты меня не поймёшь, я сам с детства в бегах, кабы не Брыль да покойные волхвы, не быть мне князем. Своим детям подобной судьбы не желаю.

— Тут вот какое дело, — сыщик выхватил из костра печёную картошку, двести мешков её переселенцы взяли с собой по настоянию Сергея, но выдавали для питания лишь князю, даже Судислав отказался, — королевство Англия, что мы хотим завоевать, занимает едва ли половину Оловянного острова. Пока твои дети растут, как и дети твоих дружинников, мы вполне сможем захватить для королевства остаток острова. А что касаемо единонаследия, через несколько лет я собираюсь отправиться дальше, в те края, о которых рассказывал, где много пустующих богатых земель. Всех младших сыновей и дочерей, не нашедших себе вовремя мужа, возьму с собой. Там земли и работы хватит на всех, хоть на тысячу удельных княжеств. Думай, князь, решай.

Уже заполночь привели первых местных жителей, действительно оказавшихся нурманами. После длительного допроса, да ещё через переводчика, сыщик с князем еле уразумели, что высадились в пограничной области, между скоттами и саксами. Скотты владели землями далеко на севере, а саксы, соответственно, на юге, всего в полудне пути. Ярослав вопросительно взглянул на недоумевающего капитана. Пленники, ни о каких англах и нормандцах, как и Вильгельме, явно не слышали. Лосев задумался, перебирая в памяти немногие сведения о племенах, населявших Англию. Британцы были, иначе, откуда название Британии, англы были, это наверняка. Вильгельм Завоеватель был нормандским герцогом, в древности вроде ещё римляне высаживались. Но, саксы откуда? Саксы по определению, должны в Саксонии жить, как греки в Греции, а франки во Франции.

Со словами, мол, утро вечера мудренее, капитан распрощался с князем и отправился спать в палатку к молодой жене. Шторм затихал, зарядил мелкий нудный дождик, настраивая на крепкий здоровый сон на свежем воздухе, любимая с детства погода. А как уснёшь, если рядом любимая женщина? Оторваться друг от друга молодожёны смогли уже засветло, надеясь урвать пару часов сна, и, уже засыпая, Сергею вспомнились рассуждения шута из «Айвенго», на каком языке называют свинью, что пасётся, и свинью, что жареная на столе лежит. Как этих свиней звали, он не вспомнил, но, в тексте определённо упоминались англы и саксы. Вывод — переселенцы приплыли по адресу, всё нормально, пора двигаться к югу. Это воспоминание успокоило сыщика, дав с чистой совестью провалиться в короткий крепкий сон.

Едва Сергей заверил князя и волхва, что всё правильно, это именно то место, куда все плыли, надо двигаться на юг, огромная флотилия отплыла на всех парусах в сторону полуденного солнца. В течение дня лодки держались вдали от берега, выбираясь на берег лишь к вечеру. На четвёртый день плаванья вдоль побережья Оловянного острова, как называли славяне Британию, местные жители сообщили, что до главного города королевства, Лондона, два дня пути на коне. Такое расстояние вполне устраивало переселенцев, измученных почти двумя месяцами пребывания в лодках, особенно страдали пятеро буртасов, умудрившихся сохранить своих коней за долгое плаванье. Впервые из лодок и лодей выгружали не только шатры и продукты, но и всё оружие с припасами.

Буртасы, ушкуйники и нурманы отправились по окрестным селениям за повозками и гужевым транспортом для перевозки снаряжения и пушек. Нурманам Ярослав выдал часть доспехов и разрешил заняться любимым делом — грабежом, но, без усердия в истреблении местных жителей. Об отношении к будущим подданным славяне и нурманы условились давно и накрепко, никакого насилия против горожан и селян, если у них пустые руки. Возьмут оружие, другое дело, своя рубашка, как говорится, ближе к телу. За два дня подготовки к походу на Лондон разведчики пригнали две сотни телег и тележек, заполненных различным барахлом. Лошадей, ослов и быков, способных к перевозкам, собрали меньше сотни голов. Славяне удивлялись, но, факт остаётся фактом, большую часть тележек и даже телег перевозили сами люди, саксы и англы, как уже разобрались переселенцы.

На третий день сборная армия двинулась в путь на юго-запад, по дороге на Лондон. И сразу, буквально через два часа пути передовой отряд буртасов, добывших себе два десятка годных под седло коней, наткнулся на препятствие. Им оказался отряд до полутысячи ополченцев, вооружённых едва ли не дубинами, во главе с полусотней конных воинов, по виду дружинников. Славяне издалека разглядели среди вражеского войска несколько десятков лучников, и не стали приближаться, остановившись на расстоянии в сотню метров. Караван постепенно собирался возле этой невидимой линии, пока все подводы с пушками не выстроились тесным рядом в полсотни стволов. По заранее обговорённой схеме, князь отправил большую часть нурманов и конных буртасов в обход, прямо через холмы, поросшие мелким кустарников, всё же скрывавшим передвижение четырёх сотен воинов. Потому и так неспешно собирался караван на виду местных жителей.

Чтобы дать время нурманам пробраться в тыл противника, князь выслал двух человек для переговоров с ветками деревьев в руках, но, те были обстреляны из луков, едва вышли за линию сосредоточения. Спустя час славяне прикрыли десяток повозок с пушками деревянными щитами и стали подвигать их в стороны врага. За ними, под прикрытием передвижных щитов на повозках, которые сами же толкали вверх по небольшому склону, двинулась сотня ушкуйников и столько же стрелков. Осыпаемые густым дождём стрел, передвижные щиты остановились в полусотне метров от передовых воинов врага, где пушки сняли с повозок и быстро укрепили на станках, прикрываясь щитами. К этому времени лучники убедились, что стрельба не даёт результата и стали бить из луков навесом, ранив нескольких славян.

Заметив это, князь протрубил в рог начало атаки, после чего оставшиеся повозки бодро двинулись на врага. Выдвинутые вперёд пушки отреагировали нестройным залпом, густо осыпав картечью передовых воинов врага, уложили на землю практически всю первую линию и большую часть второй. Конечно, погибли или получили серьёзные ранения немногие, но контужены или просто упали от неожиданного удара почти все, кто стоял в первых рядах. Не меньше сотни человек, в большинстве своём ополченцы. После залпа орудий вступила в бой полусотня снайперов Ёжика, расстреливая с удобного расстояния всех командиров и опытных воинов, пытавшихся остановить паническое бегство ополченцев, непонятно чего испугавшихся больше, звука выстрела или его результата. За считанные секунды пушкари перезарядили орудия и повторили свой нестройный залп, окончательно решив исход краткого сражения. Противник дружно бросился назад, бросая немудрёное оружие, цепы и рогатины, дубины и топоры на длинных топорищах.

Как их останавливали нурманы, славяне не видели, хватило хлопот с оставшимися на поле боя англами и саксами. Убитых оказалось меньше тридцати, в основном он были застрелены снайперами. Раненых картечью набралось за восемь десятков, остальные были контужены или просто напуганы. Местный барон, его указали пленники, стал первым нормандцем, что встретился славянам на Оловянном острове, к сожалению покойным. Зато выжили два десятка его дружинников, тоже одни нормандцы, их речь неплохо понимали нурманы. Дружинники подтвердили предположения Сергея, переселенцев действительно встретил владелец здешней округи. Они же подробно нарисовали несколько дорог, ведущих на Лондон. Сделали это, правда, лишь после обещания сохранить жизнь в обмен на сведения об удобном пути в столицу королевства.

Потери самих славян составили два стрелка, истекших кровью от ранений в спину стрелами, ещё два десятка получили ранения, опять в спину, навесным огнём из луков. Нурманы, остановившие и пленившие три сотни беглецов с поля боя, не получили серьёзных ранений. Князь не находил себе места от радости первой серьёзной победы на Оловянном острове. Бранко и Брылю стоило трудов немного охладить его восторг упоминанием о предстоящих штурмах замков и городов, главное, о встрече с войском короля. Там только дружинников будет как минимум тысяча, не считая ополченцев-лучников. Однако удержать князя от пира они не смогли, до утра из его шатра раздавались громкие голоса и песни Ярослава, атамана ушкуйников и вождей нурманов. Северяне с удовольствием присоединились к пиршеству, проявив незаурядные способности и железное здоровье. Утром после бессонной ночи за пиршественным столом все вожди нурманов твёрдо стояли на ногах, направляясь поднимать своих воинов в поход на Лондон.

К удивлению Сергея, весь день пути ожидавшего нападения из засады или встречи с очередным бароном, ни единой попытки сопротивления славянское войско не встретило. Даже пленные, четыре с лишним сотни ополченцев, равнодушно шагали за своими победителями, конвоируемые буртасами. Те, набрали коней для всей полусотни, совмещали разведку с охраной пленников. Нурманы организовали целый обоз из двадцати телег с награбленным имуществом и трофеями, в него впрягли наиболее сильных и выносливых пленников. Сергей, накануне довольно долго с переводчиком опрашивал пленников, выискивая среди них лекарей, кузнецов, чеканщиков и ювелиров. Довольно скоро он убедился, что люди этих профессий даже в средние века не попадали в армию. Пришлось ограничиться просто грамотными, независимо от профессии. Но, даже при таком подходе удалось выявить всего четырнадцать человек, двое оказались писарями, попавшими в немилость барону. А сразу четверо неожиданно моряками с торговых судов, неплохо разбиравшимися в парусах и конструкциях судов. Этих умельцев Сергей передал своему шурину, отправив под конвоем на берег моря.

Все лодьи и парусники с небольшим отрядом из сотни стрелков остались ждать известий в захваченном баронстве. К ним отправили всех раненых стрелков и полсотни пленников для тяжёлых работ по обустройству лагеря. Остальные восемь грамотных пленников были, как и следовало ожидать, управителями барона из окрестных селений, набиравшими ополчение и командовавшими своими односельчанами. К удивлению Лосева, один из них, по имени Робин, довольно сносно говорил по-славянски, по крайней мере, было понятно без переводчика. Так вот, Робин рассказал, что в трёх селениях баронства проживают славяне, приплывшие на Оловянный остров двести лет назад. Когда Сергей не поверил таким новостям, Робин выбрал из толпы пленников сорок восемь односельчан, все они были славянами или их потомками.

Такому сюрпризу удивились все переселенцы, включая князя. Лишь Судислав невозмутимо кивал головой, подтверждая, что на Оловянные острова часто перебирались славяне, ещё триста лет назад, как записано в книгах. Ярослав сразу освободил пленных славян, пообещал им вольности в случае захвата власти в королевстве. Часть местных славян забрали к себе волхвы, остальные прибились к пушкарям под командованием Глузда. Добродушный здоровяк принял единоплеменников, словно дальних родичей, распределил в помощь пушкарям, первым делом накормив. Остальные пленники весь день голодали, только к вечеру им выдали немного реквизированной в соседних селениях сушёной рыбы и сыра. Местные славяне охотно делились с неожиданными родичами знаниями о королевстве, о земле и урожаях, о нравах баронов и графов, о саксах и англах. Некоторые оказались христианами, с детским простодушием показывали нательные крестики, равнодушно соглашались поменять веру на дедовский покон.

Сергей вечером усадил у своего костра Робина, выспрашивая того о промышленных центрах королевства, о добыче руды и кузницах, о том, где в Лондоне можно найти ртуть и медь, запасы свинца и железа. К нему присоединился Вуйко и Свист, привычно интересуясь запасами продуктов и товаров, где богатые купцы держат свои склады и как добираться до мастерских. Робин оказался шустрым малым, не жалевшим о покойном бароне, жестоком нормандце, оставившем в замке десять человек воинов и челядь охранять молодую жену с двумя малолетними детьми. Однако, с некоторой опаской, он поинтересовался у Сергея судьбой семьи барона, получив успокаивающий, но неопределённый ответ. В принципе, Ярослав не был сторонником излишней жестокости, но, как известно, власть меняет людей. Однако, в поддержке князем местных славян сомнений у сыщика не оставалось, тут он был уверен в полной поддержке Судислава и других волхвов. Да и князь не промах, опора среди местных жителей любому правителю нужна, особенно единоплеменников.

С расстоянием нурманы немного ошиблись, даже к вечеру второго дня славяне до Лондона не добрались, видимо сказался обоз, заметно снизивший скорость передвижения войска. За три дня на Оловянном острове дождь прекращался лишь на ночь, каждое утро, заступая на работу с упорством настоящего трудоголика. Извилистая дорога, и без того не асфальтированная, а грунтовая, в лучших традициях советской провинции, после прохождения нескольких сотен воинов и почти сотни телег, превратилась в настоящее болото. К счастью, за обочиной не стояла сплошная тайга, как в Прикамье, а тянулись луга и посевы, перемежаемые полупрозрачными рощицами, более похожими на городские парки. Переселенцы удивлялись не только редким лесам, но и полному отсутствию хвойных деревьев, такой непривычной для Приуралья картине. Без сосен и елей, можжевельников и лиственниц, лес славянам казался пустым и голым, несмотря на середину лета и густые заросли кустарника.

Однако, в этих смешных лесах оказалось немало дичи, не только пернатой, мимо каравана часто проскальзывали стайки косуль и благородных оленей, бесцеремонно и бесстрашно бродили кабаны, отгоняя поросят подальше от дороги с людьми.

— Чего у вас зверьё такое непуганое? — не выдерживали славяне такой наглости дичи, обращаясь к Робину, — в наших краях звери осторожнее.

— Так законы у нас такие, за охоту в лесу сразу вешают, — невесело усмехнулся управляющий покойного барона, — даже не за охоту, а за оружие в руках, если увидят.

— Как вешают? — искренне удивились переселенцы, — за что?

— За шею, — мрачно комментировал аборигена Лосев, — охота в королевстве всем, кроме короля и баронов запрещена, хоть с голоду подыхать будешь.

Королевское войско встретило славян возле самого Лондона, в виду городских стен, выстроившись на широком ржаном поле. При виде внушительной линии всадников, довольно серьёзно вооружённых, Сергей машинально обернулся назад, не обошли бы сзади, тогда полный каюк настанет. На всякий случай, попросил у Глузда пять пушек, чтобы прикрыть стрелков с тыла, установил их на небольшом холме, с возможностью разворота на оба вероятных направления ударов. Не верил капитан английским джентльменам и очень сомневался, что король выстроил свои войска для честного удара грудь в грудь, как писали древнерусские летописи о подобных битвах между князьями. Переселенцы с помощью местных родичей выстраивали повозки с пушками, накрывали их щитами, в ожидании команды к наступлению.

Лосев подошёл к князю, стоявшему в окружении воевод на холме, прислушался к обсуждению предстоящего сражения. Судя по репликам воевод, особых изобретений никто не совершил, полагаясь на испытанную три дня назад схему. Вмешиваться в ход планирования сыщик не собирался, на людях он избегал показывать своё право совета и дозволенную близость к руководству. Как говорится, поближе к кухне и подальше от начальства. Жаль тех ребят, что погибнут, если конница начнёт атаку, не дав укрепиться пушкарям. И, судя по всему, так и будет, если не вмешаться вовремя.

— Дозволь, княже, попросить о милости перед боем, — низко, непривычно для себя, поклонился Сергей Ярославу, — разреши вместе с моими ребятами в бой идти, лучшей милости не прошу.

В свою просьбу сыщик вложил сразу несколько моментов, в присутствии бояр и воевод князь не откажет ему в просьбе принять участие в бою. Но, если он не дурак, подстрахуется, отправив с Сергеем для его защиты не менее полусотни нурманов, а их и хотел попросить Лосев для защиты своих пушкарей. Лишь викинги и ушкуйники смогут выдержать натиск рыцарской конницы в случае неожиданной атаки и дать возможность пушкарям подготовиться к выстрелу. Потому и собирался капитан стать вместе со своими ребятами, что иного выхода не было. В рядах готовой для атаки рыцарской конницы он насчитал не меньше двухсот всадников, выдержать их удар практически невозможно, если не выстроить препятствие между стрелками и всадниками. К этому и стал готовить своих парней капитан, благо ни один командир не пытался помешать ему.

Ребята быстро сгрузили пушки и поклажу с двадцати повозок, срубили и накидали в них ветки и жерди, нарубленные в ближайшей роще. Затем все стрелки надели трофейные доспехи, повесили на спину щиты и спрятали между ветками свои ружья. Сами парни впряглись в повозки, выстраивая их между пушкарями. Потянулись долгие минуты ожидания, прежде, чем прозвучал княжеский рог, и два десятка орудийных повозок неспешно потянулись навстречу линии рыцарской конницы. Не успели они пройти двадцать метров, как вторым рядом их стали догонять столько же телег, груженных ветками и жердями, они шли быстрее, обгоняя пушкарей. Примерно на полпути до линии вражеской конницы, вторая линия повозок проскользнула вперёд, продолжая движение на корпус впереди пушкарей. В этот момент лучники противника принялись за стрельбу, осыпая смертоносным дождём авангард славянского войска.

Капитан ждал именно этой минуты для развёртывания заграждений, прикрываясь щитом, он выкрикнул команды, помогая разворачивать передовую тележку, что толкал вместе с десятком ушкуйников. Вслед за ними стали разворачивать остальные телеги, заполненные хворостом и жердями, стрелки и ушкуйники выдвинули жерди и ветки в стороны от телег, сооружая примитивные заграждения от конницы. Несомненно, эта преграда будет сметена в первые же секунды атаки рыцарской конницы, но даже им придётся пробираться к пушкарям не сплошным фронтом, а в узкие промежутки между расставленными телегами с хворостом. После установки преграды вятичи со стрелками вернулись под защиту больших пушечных щитов второго ряда телег. Там пушкари споро снимали орудия с повозок и устанавливали на лафеты, нацеливая в свободные проходы временного заграждения. Английское войско продолжало осыпать славян стрелами, не предпринимая никаких попыток атаки.

Тянулись напряжённые минуты ожидания, перемежаемые вскриками боли и обиды, от всё учащавшихся попаданий стрелами. После очередного стона Сергей не выдержал и скомандовал залп из всех орудий, привычно открывая рот, чтобы не оглохнуть. Особого эффекта картечь на таком расстоянии не дала, но заставила коней передовой линии рыцарей взбеситься. Судя по выкрикам, получили ранения и воины противника, славяне заметили десятка два упавших. Пока королевские войска успокаивали коней, Лосев приказал зарядить пушки ядрами, несколько десятков таких зарядов на случай разбивания городских и замковых ворот в запасе имелись.

— Не получилось картечью, попробуем ядрами, — пробормотал он про себя, давая отмашку к залпу, — нас стрелами не закидаете, Робин Гуды хреновы, не французы какие.

На этот раз эффект от выстрелов получился достаточный, чтобы вывести противника из себя. Два десятка свинцовых ядер врезались в плотные ряды рыцарской конницы, убив и покалечив не меньше пятнадцати воинов. Не успели рыцари восстановить порядок, как новая порция свинцовых болванок угодила в нестройные шеренги королевского войска, найдя себе другие жертвы. Тут любому рыцарю стало ясно, что их просто расстреливают, не оставляя шансов заслониться щитами, из двух вариантов — отступить или немедленно атаковать, гордые нормандцы выбрали именно тот, на который и рассчитывал Лосев. Не ожидая общей команды, отдельными группами всадники устремились в атаку, с вполне очевидной целью, раздавить хлипкие два десятка телег. Наступила долгожданная атака, с усердием провоцируемая Лосевым, в которую втягивались всё новые и новы королевские воины. Сорвавшись с места, воины третьего и более глубоких рядов нормандской конницы не видели ничего впереди, а шум множества копыт и бряцанье сотен доспехов заглушило любую возможность организованного руководства войсками. Нормандцы втягивались в примитивную мясорубку, где воинский опыт и численный перевес гарантировал им победу.

Так, без сомненья, думали королевские воины, продвигаясь вниз по склону, навстречу чужакам, бросившим вызов королевству. Многие успели рассмотреть врагов, оценить их количество и не сомневались в лёгкой победе. Воины спешили добраться до врагов, чтобы урвать свою долю трофеев, зря, что ли они два дня добирались в Лондон. Возвращаться домой без трофеев обидно, вот и рвались вперёд все восемь тысяч воинов, не сомневавшихся в быстрой победе. Стволы орудий, открывших беглый огонь картечью, стали быстро нагреваться, Сергей дал отмашку пушкарям подвозить новые орудия. Лучники противника прекратили стрельбу, увлечённые вперёд потоком воинов, тоже стремились сблизиться с врагом, явно не бескорыстно. Сразу все шестьдесят повозок с пушками и снарядами рванули на помощь лихорадочно отстреливавшимся выселковцам. За ними не удержали строй нурманы, уже видевшие результаты подобных столкновений и не сомневавшиеся в победе переселенцев.

Беглый огонь из передовой двадцатки пушек укладывал на землю всё больше приближавшихся рыцарей, тела убитых и бьющиеся раненые лошади заметно снизили скорость сближения врагов. Немногочисленных нормандцев, прорвавшихся к передовой линии славян, расстреливали из ружей. Пришлось вступить в бой сотне ушкуйников, приданных князем для прикрытия пушкарей, по просьбе Сергея. Глядя на их слаженные действия, Лосев залюбовался работой профессионалов. Вятичи сбили плотный строй, прикрытый щитами, о них разбивались немногочисленные королевские воины, сумевшие пробиться сквозь смертельный свинцовый град. Щиты воинов не давали возможности врагам пробить оборону, зато одновременная атака сразу двух или трёх ушкуйников из-за линии щитов не оставляла шансов противнику устоять.

Не прошло и пары минут шумной неразберихи возле линии обороны переселенцев, как подоспели сорок пушек и четыре сотни викингов. За ними продвигались немного запоздавшие сотни стрелков, их сразу перехватил капитан, отправив на фланги. Стрельба через головы пушкарей и нурманов означала бесполезную трату патронов. Помощь подоспела как раз к моменту, когда раскалившиеся стволы двадцати передовых орудий вынудили прекратить стрельбу из них. Пробиравшиеся прямо через трупы своих соратников королевские воины не успели заметить момента, дававшего им призрачную надежду на победу. Мощный залп сразу сорока пушек услышали все, кто шёл за ними. А выкошенные с расстояния тридцати метров сотни воинов буквально открыли глаза бежавших за ними ополченцев. Неожиданно для себя собранное впопыхах ополчение поняло, что рыцарей и дружинников впереди не осталось. Лавочники и кузнецы, конюхи и селяне, собиравшиеся пограбить кучку очередных беглецов с континента, почувствовали, что грабить будут не они. Более того, они физически ощутили остриё вражеской секиры на своей шее.

Первые ряды дружно стали бросать оружие, падая на колени, они понимали, что убежать не успеют, задние ряды продолжали напирать вперёд. Пока до тех дошёл факт поражения, не меньше двух тысяч ополченцев успели бросить оружие и опуститься на колени. Часть ополченцев посмышлёнее бросилась наутёк, расставаясь с тяжёлым оружием. Как то неожиданно прекратился огонь пушек, после циничного расстрела из ружей трёх групп нормандцев, не прекративших сопротивление, оставшиеся в живых немногочисленные профессионалы приняли решение о сдаче в плен.

Убедившись, что всем раненым пушкарям оказывают помощь, Сергей, в сопровождении местных славян и Робина, отправился к толпам пленников, что собирали привычные к таким делам нурманы. Снова начался отбор мастеров и ремесленников, заранее обговорённый с князем. Плотники, корабелы, кузнецы, ювелиры и чеканщики, красильщики и лекари, отозвавшиеся на вопросы Робина и его помощников, отводились в сторону пушкарей. Окончательное решение по своим пленникам Лосев собирался принять позднее, когда прекратятся боевые действия. Нурманы, ушкуйники и дружинники хозяйственного Бранко бодро раздевали трупы рыцарей, собирая трофеи. Они и обнаружили тело короля Вильгельма, в окружении группы рыцарей, трём из них удалось выжить. Позднее выжившее окружение короля рассказало, что смертельным оказался залп подоспевших сорока орудий. К этому времени стоявшие впереди короля воины успели продвинуться вперёд, оставив его величество без живого щита. А окованные серебром доски деревянного щита, удерживаемого перед Вильгельмом оруженосцами, картечь разнесла вдребезги, как и самого короля. Опознать то, что осталось от его величества, удалось по золочёному шлёму и пробитой кирасе.

Такую удачу Ярослав упускать не собирался, в Лондон отправились все верховые Буртасы, все ушкуйники и две сотни нурманов. Сразу за ними устремился Бранко с полусотней дружинников, оседлавших немногочисленных уцелевших коней. За ними двинулись почти все переселенцы, оставив для охраны пленников, занимавшихся захоронением убитых и сбором трофеев, сотню стрелков и полсотни нурманов, получивших лёгкие ранения. До столицы осиротевшего королевства Сергей, в сопровождении сотни груженых пушками, боеприпасами и раненными выселковцами повозок, добрался через пару часов. В городе вовсю резвились дорвавшиеся до лакомых кусков нурманы, ушкуйники и дружинники князя. Сам Ярослав занял королевскую резиденцию и пересчитывал казну. Волхвы под чутким руководством Судислава занимали церкви, вышвыривая оттуда монахов и служек. Немного растерянные стрелки бродили по городу, впервые в жизни увидевшие такое большое селение с обилием каменных домов. Исполняя указание князя, они отстреливали и пленяли всех, кто пытался оказать сопротивление.

Лосев воспользовался неопытностью парней, привыкших к его руководству. Он направил несколько групп по установленным адресам ювелиров и кузнецов, красильщиков и чеканщиков. Сопровождали стрелков всё те же односельчане Робина, служившие переводчиками. Самому капитану средневековый Лондон не приглянулся, типичная Бухара или Мары, где глинобитные домики заменены каменными и деревянными строениями. А в целом такая же теснота, кривые улочки, запуганные жители. Двадцатилетнее господство нормандцев полностью уничтожило всяческий дух сопротивления, ни один из горожан не пытался противиться грабежу. Даже ночью запуганные лондонцы не попытались убежать, обречённо встречая утром своих новых хозяев.

Капитан ночевал вне городских стен, в шатре, привычно окружив себя кольцом из пушек. Все последующие дни он вместе с Робином и Вуйко осматривал мастерские в поисках необходимых материалов. За несколько дней безудержного грабежа столицы королевства выселковцы захватили несколько тонн меди, свинца и железа, а самое главное, полное ведро ртути. На скотных дворах парни нашли и собрали больше ста килограммов селитры, с такими запасами дальнейшее производство оружия и припасов не представляло особой проблемы. Лосев конфисковал инструменты и оборудование двадцати кузниц вместе с мастерами и подмастерьями. Оставался сущий пустяк, обосноваться вблизи хорошего железного рудника, где мастера уже сами займутся привычным делом. Робин вместе с пронырливым Вуйко предложили на выбор три таких рудника к западу от захваченной столицы. Лосев решил обосноваться в районе самого южного рудника, в десяти верстах от морского побережья, в местности с красивым названием Васакс, с этой просьбой он отправился к Ярославу.

Князь оказался великолепным администратором, за пару недель он привёл к присяге всех окрестных феодалов. Заполучив в свои руки Книгу страшного суда, где содержались сведения о всех городах, селениях и замках королевства, он сразу разослал по городам и весям своих представителей. Более того, с ними отправились соратники Судислава, занимать многочисленные церкви и монастыри. Ярослав не забыл рассказы капитана, обмолвившегося пару раз о богатствах церковнослужителей, сосредоточенных в монастырях и епископатах. Сейчас его порученцы обирали церкви и монастыри, собирая всех церковнослужителей в Лондон, для высылки на материк. Такое решение подсказал сыщик, собиравшийся решить вопрос с реваншем как можно скорее, пока боеприпасы не испортились. Сотня священников с известием о реставрации язычества в английском королевстве вызовет вполне понятную реакцию. На континенте оставались ещё два сына покойного Вильгельма Завоевателя, они же братья погибшего короля Вильгельма. Пока они живы, покоя переселенцам не будет, лучше подтолкнуть обоих принцев к реваншу немедленно, меньшими силами. Для этого священникам продемонстрировали немногочисленность славянского войска и их наёмных союзников-нурманов.

Заранее предупреждённые переводчики «совершенно случайно» оговаривались в присутствии пленённых священников, жалуясь на малочисленность войск оккупантов и стремление самопровозглашённого короля Ярослава нанять себе достойное войско, для чего и грабили все монастыри и церкви подчистую. Нехитрая оперативная комбинация сыщика должна была подтолкнуть братьев покойного короля к скорейшей высадке в Англии. Сам славянский король наслаждался неожиданными богатыми трофеями, особенно серебряным потоком из монастырских кладовых и запасников. Пребывая в благодушном настроении, он сразу отдал Лосеву во владение побережье Васакса, присвоив графский титул. Клерки из канцелярии, где распоряжались Бранко и Робин, быстро составили документ на двух языках, славянском и нормандском, подтверждённые королевской подписью и печатью.

Перед отъездом в свои новые владения Сергей договорился с Ярькой, что после обустройства на новом месте сообщит, куда надо перегнать судно. Вся флотилия переселенцев стояла в Темзе, на подступах к Лондону, кормчие тренировали в управлении парусами и работе вёслами переданных пленников. По замыслу князя, через пару недель суда флотилии, в первую очередь быстроходные парусники, начнут патрулирование пролива Ла-Манш. Он согласился с предложением капитана не жадничать в погоне за пленниками и трофеями, расстрелять по возможности большую часть войска вторжения во время переправы через пролив. Попрощавшись с шурином, Лосев отправился в свои новые владения, обустраиваться. Он не собирался участвовать в обороне королевства, не сомневаясь, что Ярослав справится и без него. Сыщик не потерял здравого смысла и весьма скептически оценивал свои воинские таланты. Своей главной задачей капитан считал подготовку технической базы для производства оружия и припасов, постройку быстроходных парусников. Вмешиваться в дела новоявленного короля он не собирался, не сомневаясь, что надоел Ярославу и его окружению хуже горькой редьки.

Объезжая свои новые владения, с опустевшими церквями, в половине которых хозяйничали волхвы, новоявленный граф Васакса обнаружил на своей территории сразу пять замков. В трёх из них жили местные бароны со своими семействами, благоразумно отправившие в ополчение своих сыновей, благодаря чему и оставшиеся в живых. В четвёртом замке осталась вдова погибшего в сражении со славянами барона, с тремя малолетними детьми. В пятом, самом удобном, по мнению Сергея, для размещения его резиденции, замке, ютилась сестра погибшего барона, этакий классический синий чулок лет тридцати, хотя и не лишённая привлекательности девица. После приведения к присяге всех баронов и старейшин на своей территории, капитан устроился в одном замке с сестрой покойного барона. Старую деву оставили в её крыле здания, остальные помещения заняли выселковцы, сопровождавшие своего учителя.

Всего в замке поселились больше сотни человек, все мастера-переселенцы из Прикамья, неполные шесть десятков, и полсотни местных умельцев, набранные из пленников после двух сражений. Пока мастера размещались и отстраивали мастерские, которые пришлось размещать за стенами замка, больше напоминавшего Сергею обычное трёхэтажное общежитие со стенами, Вуйко организовал посадку картофеля. Шустрый администратор с двухлетней школой организации выселковских работ, он умело распоряжался прислугой замка и быстро нашёл общий язык со всеми подчинёнными графу селениями. Несмотря на конец июля, Сергей надеялся на неплохой урожай, он предполагал, что на южном побережье острова до конца октября холодов не будет. Да и деваться некуда, за время пути картофель пророс и ещё одну зиму не выдержал бы даже в холодильнике. Пока это единственный полезный результат от попадания Лосева в прошлое, картошку оценили жители Прикамья, и была вероятность подобного внимания в Англии. Культивируя картошку, Сергей надеялся избежать многочисленных голодных лет в случае неурожая и вынужденной блокады острова, её вполне следовало ожидать.

Волхвы размещались в опустевших церквях, король Ярослав специальным указом объявил о переходе королевства в единую славянскую веру и единый государственный славянский язык, с одноимённой письменностью. Однако, ожидавший массовых волнений и беспорядков Сергей был удивлён полным равнодушием жителей покорённого королевства к таким новшествам. Возможно, свою роль сыграло двадцатипятилетнее правление других чужеземных захватчиков — нормандцев, истребивших всякую мысль о неповиновении. Они тоже объявили государственным языком свой, нормандский, абсолютно чуждый англам, саксам и ютам, составлявшим большинство населения королевства. Возможно, сказался пёстрый состав населения королевства и всего острова, напомнивший Лосеву Кавказ, где живут сотни племён и народностей, объединённых лишь русским языком и Россией. Оставь их одних, и вековая вражда и зависть соседних родов и племён вспыхнет кровавой гражданской войной. Пример Грузии у всех на виду, в годы советской власти грузины любили кичиться своей тысячелетней цивилизацией и культурой. Куда она исчезла после ухода русских, когда власть в республике захватили уголовники, резавшие и грабившие всех подряд? Страшно цивилизованные грузины с тысячелетней культурой, словно дикари, резали абхазов и осетин, русских и армян, воспевая дифирамбы уголовнику, убийце и грабителю, многократно судимому, оказавшемуся у власти. А потом нашли виновников своей глупости — русских, «известных в Европе оккупантов», не моргнув глазом, перечеркнули двести лет добровольного, едва ли не на коленях, вхождения Грузии в состав Российской империи, спасшие от физического уничтожения саму грузинскую нацию.

Впрочем, такую метаморфозу пережили все республики бывшего Советского Союза, вспоминать об этом Сергей не хотел. Возможно, именно потому так легко и согласился на предложение Судислава попытаться изменить судьбу хотя бы небольшой части русских людей. Сейчас капитан с интересом наблюдал изменения, внедряемые в жизнь королевства, объединённого сильной административной властью и без признаков политического подполья. Поражение нормандского короля пестрое по племенному составу население королевства восприняло с облегчением и надеждой окончания государственного террора, продолжавшегося больше двадцати лет. Изгнание священников и монахов из монастырей и церквей, к удивлению Лосева, люди восприняли абсолютно равнодушно. Возможно, христианство не успело завладеть душами населения, сохранившего простодушные привычки язычества. Скорее всего, по мнению сыщика, простой народ, и часть знатных людей недолюбливали церковь за её стяжательство. За несколько веков официального владычества церковь накопила не только огромные богатства, огромная часть лучших земель королевства принадлежала монастырям. Освобождение селений от церковной власти и возвращение всех церковных земель в королевскую собственность абсолютное большинство жителей королевства восприняли с определённой долей удовлетворения и злорадства.

Свою роль в нормализации общественной жизни сыграло освобождение всех жителей королевства от налогов на два года, на фоне выбивания дополнительных средств за последние три года противостояния сыновей Вильгельма Завоевателя в борьбе за трон весть приняли на «Ура». Недовольными новым правителем королевства оставались поначалу нормандские дворяне, бароны и графы, не успевшие к сражению под Лондоном. Они боялись повторения судьбы своих предшественников, англов и саксов, которых поголовно выбросили из замков и владений двадцать с лишним лет назад, после захвата королевства нормандцами. Однако, немногочисленным сторонникам Ярослава вполне хватило опустевших после сражения под Лондоном замков и конфискованных у пленников земель. В ожидании неминуемого реванша нормандцев князь, а ныне король Ярослав не спешил распускать своё войско для обустройства, на зимние, так сказать квартиры. Королевской казны и конфискованных церковных ценностей хватило, чтобы расплатиться с нурманами, да ещё осталось предостаточно для безбедного существования на два безналоговых года вперёд. Тем более, что в Лондон добрались восемь гружёных мехами лодей из Печоры, кроме несметных по здешним меркам богатств в виде соболиных, песцовых и куньих шкурок, они привезли ещё двести воинов из Прикамья. С такими аргументами на руках, Ярослав мог безбедно прожить больше года, честно расплачиваясь со своими сторонниками и не задумываясь о налогах.

Часть нурманов решили осесть в захваченном королевстве и присягнули Ярославу, после чего спешно отправились на родину за семьями и родичами. Остальные задержались в ожидании новых сражений, соответственно, новых доходов, надеясь увеличить и без того немалую долю награбленного имущества. Отплыли обратно и все ушкуйники, договорившись доставить будущим летом очередных переселенцев. Одним словом, общество настороженно молчало, ожидая развития событий, и дождалось. В середине августа патрульные парусники заметили в проливе Ла-Манш целую эскадру драккаров и лодок, направлявшуюся в сторону острова. Пользуясь преимуществом в скорости, один парусник отправился сообщить новость о долгожданном нашествии и вызвать подкрепление, а два других вооружённых судна принялись лавировать вокруг передовых судёнышек нормандцев. Благо, осенний юго-западный ветер был явно на стороне славян, затрудняя передвижение вражеских судов и давая возможность славянским кормчим подойти на расстояние картечного выстрела.

Полдня крутились славянские парусники вокруг нормандских драккаров, словно волки вокруг лосиной стаи. Осыпаемые градом стрел, набравшиеся неплохого опыта этим летом, кормщики умудрились расстрелять картечью восемь лодок противника, задерживая передвижение всего вражеского отряда. Для полутора сотен кораблей, направлявшихся к острову, невелика потеря, но деморализующий эффект дала соответствующий, задержав продвижение кораблей вполне достаточно для поступления помощи с берега. Уже в виду английского берега в проливе разыгралось настоящее морское сражение, где десяток славянских парусников, вооружённых пушками, изрядно проредил десант с материка. После расстрела картечью, погубившего воинов ещё на восьми лодках, нормандские войска прекратили всяческое сопротивление, стремясь скорее добраться до берега, где можно, по крайней мере, убежать от страшных парусников, коли укрыться от смертельной картечи не удавалось никакими щитами.

К тому моменту, когда первые рыцари ступили на английский берег, вошедшие в раж славяне расстреливали уже двенадцатый драккар, не считая первые восемь, лишённые большинства воинов. Едва нормандцы высадились на берег, поднявшись на склон холма, куда не доставали смертоносные залпы орудий, патрульные вернулись в море. О второй волне десанта, вполне возможной, не догадался бы лишь ребёнок. После отвратительного ночлега тысяча рыцарей и две тысячи воинов, навербованных среди авантюристов всей Европы, от Нормандии до южных княжеств Италии, направились в сторону Лондона. Они считали, что самое трудное, переправа через пролив, уже позади. Осталось раздавить жалких варваров-язычников, разбивших войско Вильгельма Рыжего, никогда не отличавшегося воинскими талантами.

В ряду передовой сотни рыцарей, переправивших на остров своих коней, восседал в седле старший сын незабвенного Вильгельма Завоевателя, старший брат покойного Вильгельма второго, ныне нормандский герцог Роберт. Худощавый невысокий сорокапятилетний нормандец всю свою жизнь добивался королевского престола. Впервые он поднял бунт против родного отца в двадцать два года, после чего был изгнан на материк. Затем ещё пара неудачных попыток и отвратительный характер привели к коронации вместо истинного наследника среднего брата Вильгельма. Сейчас Роберт не сомневался, что исправит историческую ошибку и станет королём Англии. Среди рыцарей он славился несомненными полководческими успехами, во что и сам уверовал, забыв, что славят его таланты исключительно те, кому он платит серебром и раздаёт поместья.

Двигаясь знакомыми с детства дорогами, Роберт с интересом искал приметы запустения и трупы повешенных, вспоминая первые годы правления своего отца, когда редкая миля пути не отмечалась очередным трупом в петле на дереве. С усмешкой наблюдая, как разбегаются встречные жители и глядя на пустующее жильё, брошенное при появлении нормандцев, Роберт довольно ухмылялся, воспринимая эти признаки проявлением уже существовавшей поговорки «Боятся, следовательно, уважают». Не увидев городских старейшин с ключами у ворот маленького городка, герцог скрипнул зубами, пообещав себе, что после возвращения королевства достойно покарает изменников. Однако, не отвлёкся на немедленный грабёж городка, стремясь добраться до Лондона, пока узурпатор не собрал своих сторонников. В этом нормандец ошибался, войско славян ожидало за следующим холмом, поставив противникам небольшой луг для развёртывания строя.

Когда нормандец увидел редкий строй стрелков и нурманов, насчитав чуть больше тысячи воинов противника, он невольно улыбнулся. Его расчёты внезапности оправдали себя, варвары не успели собрать свои войска вовремя, надеясь жалким заслоном простолюдинов задержать продвижение доблестных рыцарей к Лондону. Именно там, скорее всего, спешно собирает своих сторонников Ярослав. В том, что три тысячи его рыцарей сомнут редкий строй варваров, Роберт не сомневался. Однако, будучи профессионалом, озаботился выставить фланговое и тыловое прикрытие, по две сотни воинов на каждом направлении. Лишь после этого отдал приказ о наступлении, жалкий заслон необходимо сбить, каждый день промедления идёт на пользу узурпатору.

Закованные в железо воины неспешным шагом направились к противнику, даже не озаботившись прикрыться щитами ввиду явного отсутствия у варваров лучников. Впрочем, воины внимательно глядели вперёд, готовые при первой опасности прикрыться щитами. Варвары, молча, даже растерянно, наблюдали приближение плотных рядов противника, не делая попыток сбиться в подобный строй, способный выдержать слаженный удар сотен закованных в железо воинов. Рыцари уже прикидывали, с какой отметки следует дать команду для перехода на бег, чтобы растоптать слабый строй противника даже при потере нескольких воинов, простым давлением на варваров. Ещё десяток шагов и можно начать разбег, опытные воины привычно подтянулись, поднимая щиты, похоже, всё решится за пару минут, без особых проблем. Ещё немного, и всё начнётся, вернее закончится.

Действительно, уже через мгновение всё началось, но, не так, как предполагали лучшие наёмники Европы. Залп из полусотни пушек картечью на расстоянии ста шагов выбил первые ряды воинов, заставив остальных растерянно остановиться. Не успели оставшиеся в живых сориентироваться, как залп повторился, уложив на землю ещё два ряда воинов. Тут уже было не до размышлений, доблестное войско профессионалов дружно бросилось наутёк. Однако, бежали они вполне профессионально, с оружием в руках, не забывая о его немалой стоимости. Редко у кого хватало наглости часто оборачиваться, поэтому воины пропустили момент, когда цепь варваров двинулась за ними, толкая перед собой тележки.

Наблюдавший за сражением Роберт находился в состоянии, близком к шоку. За пару минут до победы потерять треть войска, такой сюрприз выведет из себя любого. Но, только Роберт, с его несомненным навыком полководца, быстро взял себя в руки и дал команду атаковать противника во фланг. Да, при отступлении воинов и рыцарей, фланговое прикрытие, предусмотрительно укрывшееся в редколесье, оказалось впереди и охватило наступавших варваров клещами. Самое время для удара во фланги редкой шеренги варваров, совместив этот манёвр с лобовой атакой рыцарской конницы. Именно такой приказ и отдал Роберт, отправив посыльных к обоим отрядам, укрывшимся в редколесье. Выждав время, достаточное для получения приказа, герцог дал отмашку конным рыцарям, за спинами которых собрались все отступившие воины. Профессионалы не потеряли присутствия духа, собираясь атаковать дикарей, наверняка применивших колдовство против истинных христиан.

К счастью, рядом с Робертом находился не только епископ Кентерберийский, но и два десятка монахов, решившихся сопровождать войска, отправившиеся на освобождение королевства. Монахи вместе с достойным пастырем дружно прочитали над отступившими воинами «Отче наш», успев до начала атаки закончить «Богородице дево радуйся». Мало кто из воинов был истинно верующим, но, с присущим цинизмом, все посчитали добрую молитву дополнительной защитой от нехристей. К моменту атаки варвары подошли на сотню шагов, после чего остановились, разворачивая свои тележки. Именно это время выбрали для нападения фланговые отряды нормандцев, обрушившиеся на редкие шеренги врагов. Они выбежали из леса, намереваясь преодолеть несколько десятков шагов, отделявших их от вражеских рядов за короткий миг. Дальнейшее не представляло проблем, как они полагали, против слаженных действий профессионалов с трёх сторон никто не сможет устоять.

Тем поразительнее оказалась реакция войск узурпатора для Роберта, наблюдавшего сражение с холма. Варвары вновь повторили свои колдовские действия, шумными самострелами ударили по наступающей коннице, разметав в клочья лучших рыцарей Европы. Затем повторили выстрелы, повторно унизив войска Роберта тотальным истреблением и последовавшим после трёх залпов страшного оружия паническим бегством. Попытка атаки во фланг захлебнулась в самом начале, от выстрелов малых трескучих самострелов, пробивавших воинов насквозь, даже прикрытых щитами. Два отряда по двести воинов исчезли даже раньше, чем обратились в бегство воины, атаковавшие варваров с фронта.

— Однако, — обратился Роберт, не терявший присутствия духа никогда, к своим приближённым, — господа, не пора ли подумать о нашем отступлении?

— Да, сир, — поклонились ему, соглашаясь с таким предложением, окружавшие наследника престола рыцари, — нам, похоже, придётся вернуться на материк.

— В путь, друзья мои, — ловко сбежал по склону старший сын Вильгельма Завоевателя, забираясь в седло услужливо доведённого коня.

Драпавшие остатки войска вторжения успели опередить своего полководца на добрую сотню шагов, растянувшись по направлению к побережью Ла-Манша на полмили. Однако, на берегу моря их ожидал неприятный сюрприз, десяток кораблей варваров дрейфовал в миле от берега, ожидая выхода нормандской эскадры в море. Оставшаяся в живых тысяча воинов и рыцарей, вместе с монахами и епископами сразу были обстреляны из пушек, едва попытались пробиться в море. Потерявшее почти всех лучников и бросившее луки войско не могло отгонять вражеские парусники, как несколько дней назад. Славянские суда с пушками, словно волки в овечьей отаре, безнаказанно резали отступавших нормандцев. Они спокойно выбирали жертву, подбирались к ней на двух лодьях и расстреливали картечью всех находящихся в лодке воинов. Впрочем, досталось гребцам и священникам.

В одной из таких жертвенных лодок, попавших на заклание, оказался неудачливый претендент на английский престол, Роберт Коротконогий, как его позже окрестят летописцы. Картечью ему раздробило левую руку, от начавшегося сепсиса пожизненный наследник престола скончался через три дня, так и не испытав радость королевской власти. Остальных рыцарей и воинов спасла от полного истребления погода. Начавшийся шторм раскидал драккары и парусники по Ла-Маншу, дав возможность выйти на берег остаткам армии вторжения. Из всех воинов, отправившихся с Робертом в Англию, на материк вернулись едва пять сотен человек, среди них чудом уцелевшие епископ Кентерберийский и архиепископ Ланфранк.

Именно они, ставленники покойного короля Вильгельма Завоевателя, обратились к папе с просьбой помочь в организации нового крестового похода против язычников, обосновавшихся в самой Европе. Однако, обстоятельства играли против изгнанных английских священнослужителей. Как раз в этом году, буквально за пару месяцев до вторжения славян в Англию, все христианские авантюристы, рыцари и воины с большей части Европы ушли в первый крестовый поход, на освобождение гроба господня. Воевать в Иерусалиме, в богатых и тёплых краях южного Средиземноморья, гораздо предпочтительней, нежели на диком северном острове, обнищавшем под правлением нормандцев до крайних степеней. Отзывать рыцарей, удачно начавших военную кампанию в Палестине, папа не собирался, всё же, отказать в просьбе помощи против язычников не мог. Специальной буллой папа римский объявил возвращение законному королю и правителю Англии Генриху, последнему сыну Вильгельма Первого, богоугодным делом. Всем христианам, что помогут Генриху вернуть королевство, отпускались грехи и заранее отдавались во владение всё имущество варваров и сами язычники.

Однако, к началу зимних штормов собрать вторую армию для высадки на остров последний претендент явно не успевал, что давало славянам небольшое время для подготовки к очередной войне. Ярослав отправил два десятка лодей обратно в Прикамье, за перевозкой семей и припасов следующим летом в королевство. За вёсла лодей и трофейных драккаров уселись молодые парни, набранные из нурманских, саксонских и славянских селений. Даже два десятка англов отправились посмотреть на мир и заработать, Ярослав обещал неплохую плату за проведённый в Прикамье год. Вместе со славянами возвращались домой последние три сотни нурманов, чьи драккары едва не тонули под тяжестью добычи. Для охраны с караваном отправились два парусника, вооруженных пушками. Остальные славянские парусники попарно продолжали патрулировать пролив между островом и материком. Ярька, однако, по ходатайству Сергея, уплыл во владения своего зятя, строить придуманные парусники для морских походов и сражений. С ним в замке поселился нурманский кормчий Кнут и два десятка мастеров-корабелов, набранных за два месяца в Англии везде, где возможно.

К этому времени хозяйство Лосева обрело черты, привычные для жителя Выселков, но, изумлявшие англов и саксов. Рядом с замком, с подветренной стороны, вырос небольшой рабочий квартал, где дымили кузницы, стекольные мастерские и химические производства. За лето славяне отстреляли несколько сотен снарядов, и пять тысяч патронов, пустые гильзы от них сейчас хранились в замке. Основной задачей мастеров было восполнение потраченных боеприпасов, благо инициирующего вещества Лосев привёз достаточно из Прикамья. Стеклодувы и кузнецы быстро изготовили уже знакомые инструменты и приборы, в которых начали получение серной кислоты. Хотя селитрой ещё в Лондоне запаслись в достаточном количестве, Вуйко с помощниками из местных парней отправился набирать её в соседних селениях. В графстве, подаренном Сергею, оказалось шесть городков и полсотни селений, не считая одиночных хуторов. Вуйко не только собирал найденную селитру, он показывал, как её приготовить и обещал заплатить за её поставки на будущий год, хоть немного, но сам факт платы графа своим подданным изумлял англов и саксов.

К началу сентября мастерские выдали первые порции пороха, а помощники ювелиров и чеканщиков изготовили достаточно капсюлей. Ива, находившаяся на последних месяцах беременности, пыталась заняться набивкой патронов, но, муж запретил ей даже появляться в рабочем квартале. Несмотря на малые объёмы производства, вредности в мастерских предостаточно, особенно для будущей матери. Не собираясь заниматься изготовлением и набивкой патронов, Сергей отнёсся к выбору мастеров и рабочих ответственно. Опасаясь распространения опасных и преждевременных для средневековья технологий, он разделил всю оружейную технологию на множество небольших и простых операций. Таким образом, что с объёмом производства справлялись два-три человека, исполнявшие самые простые и малопонятные операции.

Что могли понять в смысле происходящего саксонские парни, целыми днями выпаривавшие серную кислоту до нужной концентрации и относившие её в соседнюю мастерскую, где работали надменные англы, даже не разговаривавшие с ними? Англы, в свою очередь, из серной кислоты и селитры, поступавшей к ним в виде порошка, совсем непохожего на грязно-жёлтые камни, собранные возле отхожих мест, получали азотную кислоту, что передавали мастерам-славянам. Те, кстати, отлично знали, что они делают, обрабатывая азотной кислотой целлюлозу. Также хорошо они понимали, что их работа составляет самую важную тайну выселковцев, доверенную Сергеем только им. И, через несколько лет капитан увезёт всех в дальние края, за море, где нет князей и баронов, где не бывает зимой снега. Там все, кого возьмёт с собой Лосев, смогут жить безбедно и счастливо. Если же секрет производства пороха узнают чужаки, даже помощники и дружинники князя, не будет никаких дальних чудесных стран.

Сергей ещё в плаванье заметил, как сплачивает молодёжь общая мечта. Когда он рассказывал о дальних странах, то не предполагал, как загорятся идеей перебраться туда бывшие выселковцы. Не все, конечно, но человек двести-триста парней и девушек оказались чистейшими авантюристами, считавшими высадку в Англии временным пристанищем перед покорением дальних стран. Ради этой заманчивой идеи они готовы были трудиться без выходных, за еду и одежду, напоминая Лосеву своим неподдельным энтузиазмом героев фильма «Добровольцы». Чем дольше общался с ними сыщик, тронутый цинизмом и скепсисом развала огромной империи, произошедшей на его глазах, тем больше заражался их верой «в светлое будущее». Разговаривая с ребятами, он пришёл к мнению, что подобные энтузиасты существуют во все времена, нужно лишь дать им достойную мечту, идею, способную увлечь своей привлекательностью. Именно такие мечтатели осваивали Русский Север, Мангазею, затем открывали Сибирь и Аляску. Историки описывают их жадными стяжателями, но, только ли богатство манило Колумба на запад? За золотом ли плыл Эрик Красный, когда открыл Исландию? А многочисленные русские землепроходцы, от Ерофея Хабарова, до Седова, искавшего легендарную Землю Санникова? Много ли из них стали богатыми рантье, да, практически никто. Большинство из них погибли в пути, как Магеллан, или в бедности, подобно Колумбу.

Сейчас, в чужой для них стране, славяне стали ближе друг к другу, сплотившись вокруг Ярослава. Несмотря на то, что самопровозглашённый король привлекал себе на службу викингов и англов, саксов и ютов, славяне составляли костяк его дружины. Не только из-за родной крови, но, в первую очередь, благодаря невиданному мощному оружию. После победоносного шествия по Англии, бывшие выселковцы наглядно продемонстрировали всем врагам превосходство огнестрельного оружия в массовых сражениях, в первую очередь, пушек. Да и сами парни иначе взглянули на привычные ружья и пушки, выручавших своих владельцев от верной гибели. Началась заимствованная у англов мода давать оружию имена, покрывать приклады резьбой и богатой отделкой, вплоть до серебряных накладок. Все жители королевства поняли неизмеримо большую ценность огнестрельного оружия, славянские воины не расставались с ним даже во сне, ложились в обнимку с ружьями.

Каких только усилий не прилагали местные богачи и дворяне, чтобы купить себе ружья, о пушках даже не думали. Получив отрицательный ответ, самые наглые даже отняли три ружья у группы ребят, бродивших по Лондону. Правда, пришлось отнимать ружья вместе с жизнью славянских воинов, не желавших отдавать оружие. Надо отдать должное Ярославу, в этой ситуации он принял верное решение. Все жители квартала, где нашли убитых и ограбленных ребят, были вырезаны в течение суток. Затем старостам прилегающих к кварталу общин объяснили, что жизнь всех горожан по соседству от места, где убили славянских воинов и украли ружья, зависит от того, как быстро вернут похищенное оружие и припасы. Пример уничтоженного квартала произвёл должное впечатление и через день ружья с патронами вернули.

Попыток нападения на стрелков после этого не было, а к Лосеву зачастили покупатели и заказчики ружей и пушек. Тайны из того, кто производит оружие, славяне не делали, самые пронырливые аборигены быстро сообразили, где следует приобретать ружья. Пока капитан отказывал всем под предлогом обустройства, обещая вернуться к вопросу продажи оружия весной, не раньше. В принципе, он не возражал против продажи дорогих ружей в частные руки. Рано или поздно незамысловатая конструкция будет скопирована, не через год, так через два. Почему бы не извлечь из этого выгоду. Десяток-другой ружей в частных руках не изменит расстановки на политической карте Англии, тем более, что производство патронов не осилят местные мастера никогда, как бы талантливы не были. Следовательно, патроны придётся покупать у славян, для чего надо с ними дружить и поддерживать короля Ярослава. Довольно стандартный способ привлечения союзников с одновременным пополнением казны. Формально, по средневековым обычаям и практике, выбирать своих клиентов мастер-оружейник мог без согласования с королём, так и происходило сплошь и рядом. Однако, с пушками и ружьями ситуация была сложная, и спешить капитан не собирался.

Как не собирался разворачивать промышленное производство ружей вообще, по крайней мере, в Англии точно. Тысячного отряда стрелков и сотни пушек для поддержания власти в королевстве Ярославу вполне хватит, даже останется возможность захвата всего острова. При постоянном пополнении припасами этого оружия вполне достаточно для действенной обороны Англии при повторных попытках вторжения. В этом никто из славян не сомневался, особенно после того, как был уничтожен весь цвет нормандского рыцарства. Однако, Сергей не сомневался, что при наличии трёх-пяти тысяч ружей и пары сотен пушек Ярослав, либо его наследник, что подрастёт через пять-десять лет, не удержится от соблазна дальнейшего расширения королевства. Сперва за счёт соседней Ирландии, затем Франции и так далее, ввязываясь в войну на континенте, имеющую все шансы стать столетней. Чем кончается большинство войн, особенно на чужой территории, воспитанник советской высшей школы и советской действительности Лосев великолепно знал — революциями и сменой правящей династии. И, почти наверняка, сменой или реформой религии, об этом он не преминул сообщить всем волхвам, начиная от Судислава, заканчивая молодыми учениками своей школы. Для обустройства и налаживания нормальной жизни первому славянскому королевству нужно не меньше полусотни лет мирного промышленного развития и морской торговли.

Именно поэтому граф Васакса, как официально именовали Сергея в Англии, нанял мастеров строить верфи в Портсмуте. Этот приморский город оказался на территории графства и вполне подходил в качестве опорной военно-морской и торговой базы. Именно там занялся своими проектами Ярила, туда спешно свозили высушенный лес со всего южного побережья Англии. Оценив запасы древесины, мастера замахнулись сразу на три корабля нового типа, с длинным килем, тремя мачтами и нижней палубой, где планировали установить по три орудия с каждого борта и два на носу. Под этот проект и стали готовить тридцать пушек кузнецы графа. Учитывая морские условия, гильзы для орудий пришлось раскатывать из медного листа, бумажные могли примитивно распухнуть от влаги и не войти в ствол. Подобные случаи уже наблюдали пушкари после долгого патрулирования Ла-Манша.

В оружейных хлопотах прошла вся осень, необычайно долгая и мягкая для славян, привыкших к первым заморозкам уже в сентябре. После удачной уборки картофеля, порадовавшего достойным урожаем, Ива осчастливила мужа первенцем, сыном. Радости молодого отца не было предела, на тридцать пятом году жизни долгожданный ребёнок буквально свёл его с ума. Глядя на счастливое лицо мужа, Ива часто плакала от радости, а окружающие мастера и стрелки, женившиеся в четырнадцать и пятнадцать лет, втихаря посмеивались над неопытным папашей. На пир, закатанный в честь рождения первенца, наследника, съехались все славяне, сам король Ярослав и приближённые к нему местные феодалы. Там же Сергей озвучил имя сына — Владимир, вполне символичное имя парню, которому предстоит осваивать дальние страны.

Пользуясь приездом всех власть имущих королевства, сыщик провёл рекламную акцию продукции своих мастерских. Оригинальные кубки и бокалы прозрачного и цветного стекла, прихваченные из Прикамья, здешняя продукция шла пока на технические нужды в силу своего мутного качества, Лосев выставил исключительно на стол короля и его свиты, затем подобную стеклянную посуду подарил Ярославу, Бранко и десятку других чиновников королевства, включая Судислава. С волхвами у капитана сложились доверительные отношения, ещё бы, обеим сторонам ничего не нужно было друг от друга. А бескорыстная дружба самая крепкая, как известно, и разрушается сразу, когда появляется финансовый интерес. Волхвов Сергей привлёк к обучению местных подростков и детей в школах, где в обязательном порядке обучались девочки и мальчики от десяти до четырнадцати лет. В ближайших селениях и самом Портсмуте организовали школы, обязав старейшин и управляющих под угрозой крупных штрафов следить за посещаемостью и успеваемостью детей. Всего получилось одиннадцать школ, каждый волхв курировал две-три, занимаясь с детьми разговорным языком, письмом и счётом. Дети быстро освоились, особенно приложили усилия к обучению детей их родные, когда через различные каналы сыщик организовал «утечку информации».

Когда аборигены узнали, что со следующей осени на работу граф будет набирать только знающих письмо и славянский язык, а платить будет огромные суммы, чуть ли не серебряную марку за три месяца, отбоя от желающих изучить язык и письмо не было. Дошло до того, что самые уважаемые ремесленники и купцы Портсмута пришли на поклон к графу с просьбой открыть дополнительную школу для взрослых мастеров и подмастерьев. Все попытки графа опровергнуть слухи о найме на работу исключительно владеющих языком и счётом, лишь окончательно утвердили уверенность аборигенов в правдивости слухов. Как это всегда бывает, официальным заявлениям власти никто не верит, а слухи воспринимаются правдой в последней инстанции. К весне волхвы собирались подобрать себе помощников из наиболее толковых ребят, через год можно будет расширить круг обучения на дальние селения. Прислуга замка, по крайней мере, вполне понимала основные указания и начинала говорить по-славянски, хотя прошли всего два месяца со дня вселения нового графа.

Жизнь налаживается, отметил Сергей после отъезда гостей. С помощью ушлого Вуйко удалось заключить много контрактов на поставки шерсти, ткани, свинца и меди, взамен изделий стеклодувов. Плохо развитый островной рынок ориентировался на импорт-экспорт товаров, что поднимало стоимость серебряных монет либо снижало внутреннюю, островную цену товара, смотря как взглянуть. Поэтому при бартерных сделках, когда баронам и купцам не требовалось платить за предметы роскоши звонкой монетой, реализация продукции стеклодувов приносила в полтора раза большую прибыль. Минус один, граф лишался доходов серебряной монеты в свою казну, но, эту проблему Сергей собирался решать ближе к весне. На ближайшие полгода денежных запасов хватало вполне, а, с учётом заключённых сделок, полуфабрикатами для новой продукции мастерские графства будут обеспечены почти на год напряжённой работы.

Загрузка...