Специалист по выживанию. Том 1

Глава 5. Сбылась мечта идиота

– Осторожно, здесь порог, – левая рука что было сил вцепилась в подлокотник.

Толку от предупреждения ноль, Верблюд плотнее сжал губы. Без помощи правой руки его всё равно будет болтать и трясти в инвалидном кресле будто чайную ложку в пустом стакане.

– Ага, вижу, – из-за спины выглянул Николай Павлович. – Сейчас я вас приподниму.

Инвалидная коляска плавно наклонилась назад. Передние колёсики худо-бедно перелетели через порог. Но коварное препятствие тут же ударило по гораздо более высоким задним. Верблюд опять, который раз за последний час, дёрнулся всем телом вперёд. Мышцы на левой руке взвыли от боли. Николай Павлович как-то не догадался хотя бы привязать Верблюда простой верёвкой к спинке инвалидного кресла.

– Осторожней, – Верблюд недовольно поморщился.

– Простите, Геннадий Григорьевич, стараюсь как могу, – голос Николая Павловича хрипит от натуги.

Секретный объект совершенно не приспособлен для инвалидов-колясочников. Здесь начисто отсутствуют пандусы и специальные дорожки. Хорошо, что хоть кресло без проблем пролезло через все стандартные дверные проёмы.

Длинный коридор жилой части «Синей канарейки» закончился перед металлической дверью с массивными запорами. Самое ужасное – это высокий стальной порог, о который так неудачно и больно ударились колёса инвалидной коляски. Дальше стало ещё хуже, зато гораздо интересней.

За миллионы лет вода проточила в глубинах Юланской горы огромный лабиринт пещер. Под резиновыми колёсами коляски заскрипел природный камень. Вдоль стен потянулись длинные гирлянды светодиодных светильников. Впрочем, освещения ровно столько, чтобы можно было пройти и при этом не расшибить лоб о низкий столб или врезаться в стену.

Николай Павлович самоотверженно толкает коляску вперёд и только вперёд. Через шелест шин то и дело прорывается его тяжёлое дыхание. Бывший десантник слишком давно забросил физические тренировки, и вот теперь последовала расплата. Время от времени на пути попадаются боковые ответвления. Большая часть из них уходит в темноту.

Поворот, ещё поворот. Каменный потолок едва не обрил Николая Павловича налысо. Словно свет в конце тоннеля, пара ярких фонарей освещает стальную дверь. Вместо замка квадратная панель с рядами выпуклых кнопок. Впрочем, рядом можно разглядеть щель для пластиковой карточки.

Николай Павлович торопливо провёл через щель пластиковую карточку, дверь тут же распахнулась. Внутри самый обычный пост охраны. На стене куча экранов, в левом углу широкая лавка с подголовником. Пара дюжих охранников поднялась навстречу. Верблюд наморщил лоб. Лицо одного из них кажется знакомым. Вполне возможно, что когда-то им довелось служить в одной части.

Но это ладно. Верблюд даже попытался приподняться в инвалидном кресле. Его внимание тут же приковала квадратная бронированная дверь. Большое колесо точно по середине сияет от наведённого блеска. Неужели? Аж дыхание спёрло. Щёки тут же обдало жаром. Неужели там, там, на самом деле она? Та самая «малахитовая комната»?

Ровно четыре месяца и четыре дня Верблюд прожил на секретном объекте. Как бы не хотелось, но выбраться из личной палаты ему довелось от силы раз семь. Причина столь ярого домоседства всё та же – секретный объект совершенно не приспособлен для инвалидов-колясочников. Впрочем, и смотреть-то было особо не на что. Если разобраться, то офис провинциальной мэрии закопали под землю и не более того. Единственное, в «малахитовую комнату» Верблюда так и не пустили. Всё это время ему пришлось довольствоваться многочисленными фотографиями.

Все эти четыре месяца и четыре дня Верблюд старательно учил дитарский язык. Что не говори, знание нескольких иностранных языков очень пригодилось. Филонить – себе дороже. Ни раз и не два Николай Павлович очень прозрачно намекал, что пора ложиться в «малахитовую капсулу». Сдать назад не получится. Как бы то ни было, Верблюд овладел дитарским языком ровно в той самой мере, в какой его выучил Илья Шантыгин, штатный лингвист «Синей канарейки».

Параллельно Илья рассказал много чего интересного о мире Ксинэи. Первые две недели Верблюда не покидала уверенность, что всё это не более чем описание компьютерной игры. По-крупному счёту, «Другая реальность» и есть компьютерная игра. Хотя для компьютерной игры она слишком хорошо прописана и обладает охренеть не встать большой локацией размером с планету. А вот что постоянно огорчало, так это «крысиная точка зрения». Многие элементарные бытовые вещи из разряда сходить в магазин, поговорить по телефону и прочие придётся выяснять самому. Как крысе на четырёх лапах, Вианту Фурнаку ни разу не довелось сходить в магазин и тем более поболтать по телефону. Да и, честно говоря, в самую первую очередь осуждённого хакера и геймера волновало собственное выживание. На всё остальное он забил болт, причём большой и толстый. Хотя планшетник и электронный рабочий стол он освоил в совершенстве.

Посторонние мысли разом вылетели из головы, когда за квадратной бронированной дверью потолочные светильники высветили «малахитовую дверь». Верблюд дотронулся до неё левой рукой. И в самом деле на ощупь она очень гладкая и прохладная, будто пластик. Но не дешёвый, а дорогой, высококачественный пластик для самых элитных бань и туалетов.

Если только входная дверь произвела столь сильное впечатление, то вид самой «малахитовой комнаты» заставил Верблюда потерять от изумления дар речи. Ни одна фотография, даже самая качественная, не способна передать всю гамму впечатлений и эмоций от увиденного.

– Это, – Верблюд судорожно сглотнул, – она и есть? В смысле, «комната малахитовая»?

– Она самая, – из-за спины отозвался Николай Павлович.

Вроде как хорошо знакомый сводчатый потолок и капсулы. Но в реальности они не просто ярко-зелёные, а горят, будто переливаются. Ведь в «малахитовой комнате» и в самом деле нет ни фонарей, ни светильников. Она сама по себе как большой фонарь. Из стен, свода, капсул, даже от пола, струится приятный зелёный свет.

С кряхтением и скрипом Николай Павлович вкатил инвалидную коляску в широкий проход между «малахитовыми капсулами». Прямо на ходу Верблюд дотронулся до ближайшей из них. Вблизи они почему-то всё равно больше похожи на надгробья. Верблюд кисло улыбнулся. Наверно из-за того, что ему сейчас предстоит лечь в одну из них и…, как знать…

– Подождите! – Верблюд ухватился левой рукой за ободья колеса, инвалидная коляска тут же встала.

Между капсулами по правую руку проход упирается в тот самый «малахитовый компьютер». Вблизи он ещё больше похож на барельеф. Но это ладно. На крайней капсуле приклеен стикер: чёрная крыса стоит на задних лапах и при этом улыбается. Под стикером приклеены две красные звезды.

– Что это? – Верблюд развернулся к Николаю Павловичу. – Этого не было на фотографиях.

– А, это, – Николай Павлович недовольно отвернул лицо, – «малахитовая капсула» Вианта Фурнака. Прицепил, прежде чем вновь уйти в «Другую реальность».

– Ага, – Верблюд кивнул. – А две звёздочки вряд ли означают, что он сбил два вражеских истребителя.

– Количество ходок, – нехотя бросил Николай Павлович.

– Отличная идея, – Верблюд улыбнулся. – Николай Павлович, обещайте, что и вы наклеите на мою «малахитовую капсулу» стикер. Пусть на нём будет, – Верблюд на секунду задумался, – верблюд. Да, именно верблюд в голубом берете и с «калашом». И красную звезду, одну, естественно, приклеить не забудьте.

Вот так рождаются новые традиции. И, как обычно, начальство от подобных начинаний не в восторге.

– Хорошо, – Николай Павлович кивнул. – Если через неделю ваша капсула так и не откроется, то, так и быть, будем вам стикер со звездой.

В словах Николая Павловича промелькнул очень тонкий намёк на очень толстые обстоятельства.

– Обещаете? – Верблюд сделал вид, будто намёк пролетел мимо его ушей.

– Обещаю, – Николай Павлович недовольно фыркнул. – Мы приехали.

Всего в «малахитовой комнате» четырнадцать капсул. Восемь с левой стороны от входа и шесть с правой. Но с правой находится «малахитовый компьютер». Именно к нему ведёт проход между капсулами в правом ряду. Свободных капсул более чем достаточно. Не имеет значения, в какую из них лечь. Они все абсолютно одинаковые. Однако Верблюд потратил немало часов на выбор. В конечном итоге он решил занять левую от прохода к «малахитовому компьютеру», напротив той, где лежит Виант Фурнак.

– Помогите мне, – Верблюд приподнял левую руку, правая лишь бессильно дёрнулась, но так и осталась висеть толстой плетью.

На помощь Николаю Павловичу пришёл один из охранников. Тот самый, с которым Верблюду когда-то довелось служить в одной части. На пару они аккуратно вытащили Верблюда из инвалидного кресла. Охранник осторожно задвинул обе ноги в глубину «малахитовой капсулы», а Николай Павлович мягко опустил голову Верблюда на подголовник.

Такое впечатление, будто его сейчас казнят. Верблюд глянул через пока ещё открытую капсулу. Напротив, через центральный проход, две закрытые капсулы. Два добровольца до сих пор так и не вышли из «Другой реальности». Они живы, только бог знает где застряли. Рядом, на тонком стальной штативе возвышается приборчик, на чёрном корпусе можно легко заметить круглую линзу – аппарат для наблюдения. Такие стоят возле каждой занятой капсулы. Не дай бог прозевать момент открытия. А дальше как повезёт. Может статься, что этот самый аппарат запишет его последние слова. Пока повезло вылезти и не умереть только одному. Но и его уже вновь запихали в ту же самую капсулу. Нет в жизни справедливости.

Ну вот и всё, сбылась мечта идиота. Верблюд тихо выдохнул. На этот раз сбылась бесповоротно и окончательно. Там, в таких далёких и таких уютных «Липках», он жаждал умереть и пару раз пытался покончить с собой. Но! Одно дело ковырять вены на правом запястье тупой вилкой и при этом где-то в глубине души надеяться, что его могут спасти. Даже обязаны спасти. И совсем-совсем другое, когда его сознательно и добровольно отправили на смерть. На этот раз сосед по палате ни с того ни с чего не проснётся по среди ночи и не вызовет дежурную медсестру. Заспанный врач не вбежит в палату и не отправит на срочную операцию.

Только, только… Верблюд склонил голову на бок. Если вдруг случится чудо и его вновь отправят в «Липки», то его хватит максимум на месяц-другой. Радость от возвращения быстро померкнет перед чередой однообразных дней, монотонного существования живого покойника. И вот тогда он точно пожалеет, что его вернули в «Липки».

Над раскрытой капсулой склонился Николай Павлович:

– Понимаю: ваша первоочередная задача выжить и вернуться в реальность, но не только. Новые технологии, новые источники энергии, сверхпроводники, электромагнитное оружие и прочее, до чего только сумеете дотянуться. Причём не просто общий рассказ, а конкретное техническое описание вплоть до чертежей и формул. Не забывайте об этом.

Геннадий Григорьевич, вы будете вольны выбрать любого персонажа. Да и никто не сможет помешать вам. Только не выбирайте крысу, останьтесь человеком и в прямом и в переносном смыслах. Ну а как работать с «малахитовым компьютером», – Николай Павлович махнул рукой в сторону, – вы уже знаете. Удачи.

Нужно признать, Николай Павлович – великолепный психолог. В небольшом инструктаже смысле нет ни на грамм. Зато таким ненавязчивым образом Николай Павлович отвлёк от дурных мыслей. Верблюд расслабил левую руку, ладонь тут же упёрлась в круглую кнопочку. Тихий щелчок. Или только показалось? В любом случае, «малахитовая капсула» ожила, полукруглая крышка плавно тронулась с места.

Щель во внешний мир сужается с головокружительной скоростью. Или опять только так кажется? И в самом деле кажется, будто на тебя надвигается «малахитовый потолок». А всё из-за того, что и крышка, и потолок сделаны из одного и того же материала. Крышка вот-вот захлопнется, но в капсуле как и прежде светло. Сама «малахитовая капсула» будто сочится приятным зелёным цветом. Лучше ужасный конец, чем ужас без конца.