Спецзадание "Любовь"

Глава 4

Я вылетаю в коридор. Сама не понимаю куда иду, обжигающие эмоции бурлят внутри. Я сворачиваю к лестнице, потом еще куда-то, полагаясь на слепую интуицию, и вскоре нахожу выход на задний двор.

Тут свежий вечерний воздух и простор, который открывает вид на парк с фонарями. К счастью, они светят тускло и не бьют по глазам. Я и так зажмуриваюсь, когда подхожу к ограждению. Я злюсь от собственного бессилия и не знаю, что мне делать дальше. Сжимаю пальцами прохладный каменный поручень и пытаюсь отогнать от себя идиотские шуточки Никольского.

Кем он себя возомнил?!

Что вообще происходит в его больной голове?!

Зачем он так?

И он будет продолжать, да?

Пока не наиграется с новой игрушкой…

— Ай! — я зло вскрикиваю, чувствуя прикосновение.

Чья-то крепкая ладонь бесцеремонно обжигает плечо. Я разворачиваюсь рывком и едва контролирую себя, чтобы не добавить пару ласковых вдогонку.

— Чего шумишь?

Я узнаю его голос — низкий породистый баритон, в котором в равной пропорции смешаны грубость и небрежность. Именно этим баритоном мне совсем недавно было сообщено, что он мой телохранитель и что мне лучше ничего не знать о нем.

— А зачем ты трогаешь меня?! — срываюсь, хотя на его волевом лице буквально написано, что этому мужлану грубить нельзя.

Но сейчас мне плевать!

— Зачем сразу тянуть руки и хватать?! Вот объясни мне?! Что это за привычки такие у мужиков?! Кто вас этому научил?!

Он щурится.

А я часто дышу и смотрю на него с вызовом. Я впервые отчетливо вижу этого Смирнова — на мне очки и я могу разглядеть его внешность в деталях. Он массивный и брутальный, словно природа вздумала сотворить образец маскулинности. У него даже челюсть квадратная, а глаза карие, обрамленные черными длинными ресницами. Следом я замечаю, что на его мощную шею наползает татуировка, которую скрывает темная футболка. Сверху Смирнов набросил темно-синий пиджак, из нагрудного кармана торчит рация и пачка сигарет.

— Молчишь? Сказать нечего? — без ответных реплик становится неинтересно, мой злой всплеск выцветает на глазах, не получая подпитки.

— Кое-что есть, — он кивает, указывая на мои ноги. — Твоя юбка.

— Что “моя юбка”?!

— Сбилась.

Я резко опускаю голову и судорожно выдыхаю. Я совсем забыла привести себя в порядок после кульбитов в кровати с Никольским. Просто ужасно… В таком виде только разговаривать о нравственном падении современных девушек. Мне становится стыдно. Я дергаю короткую юбку назад, попутно возвращая боковые швы на место, а потом прохожусь ладонями по блузке.

— Что стряслось? — спрашивает Смирнов серьезно.

— Ничего, — я отворачиваюсь от него, чтобы видеть парк, а не его испытующий взгляд.

Через секунду щелкает зажигалка. Он отходит от меня и становится так, чтобы ветер уносил дым в другую сторону.

— Возьми пока не пропах.

Я оборачиваюсь на его голос и вижу, как мужчина протягивает мне свой пиджак на вытянутой руке.

— А до этого вы не курили в нем?

— Вы? — он усмехается. — Вот это ты скачешь с одного на другое.

— Я успокоилась. Я и с Никольским на нервах начала на “ты” общаться.

— Так дело в нем?

Я чувствую, что меня поймали, и запоздало прикусываю язык. Смирнов же зажимает сигарету зубами и уверенно приближается ко мне. Он накидывает пиджак на мои плечи, после чего снова отдаляется.

— В нем, — отвечаю тихо, но следом понимаю, что не хочу говорить о произошедшем в спальне. — Вы босс охраны? Что-то такое, да?

— Я отвечаю за твою безопасность.

— А разве кому-то есть дело до моей безопасности? Мне показалось, смысл в том, что меня должны похитить. Ну или попытаться это сделать. Тогда плохие парни обнаружат себя и вы их схватите.

— Тебя никто не похитит.

— Правда? Обещаете? — я усмехаюсь, пытаясь спрятать от самой себя, что чертовски нервничаю из-за всего этого плана.

Смирнов делает глубокую затяжку.

— Я не даю обещаний, — он ловит мой взгляд и смотрит так пронзительно, что мне становится не по себе. — Это не по моей части.

— Я не даю обещаний, — он ловит мой взгляд и смотрит так пронзительно, что мне становится не по себе. — Это не по моей части.

Не по его части.

Понятно.

Хотя нет, ни черта мне не понятно. Неужели, так сложно успокоить девушку и просто сказать “да, обещаю”? Бруталы приятные вещи говорить не умеют?

— Тебе нашли комнату? — спрашивает Смирнов. — Уже поздно.

— Я пока не хочу спать.

— Тебе завтра рано вставать.

— Ну и что, — упрямлюсь.

Я не знаю, куда идти спать. Можно попробовать устроиться в гостиной или другой комнате, найдя укромный уголок в большом доме. Но я не собираюсь возвращаться в свою спальню и проверять, там еще Никольский или нет. С него станется завалиться спать прямо в моей кровати. А я даже видеть его не хочу.

— Ну и что, — устало повторяет за мной Смирнов.

В это мгновение он звучит так, будто я несмышленый ребенок в его глазах, с которым ему нянчиться. Он подходит к каменному поручню и тушит об него сигарету.

— Я видел твой график, — он разворачивается и делает шаг в моем направлении. — И полистал твой договор. Знаешь, что в нем написано?

— Скажите мне. Вы явно к чему-то клоните.

— Ты принадлежишь этим людям, — он кивает на роскошный дом в классическом стиле. — Ближайший месяц точно. Поэтому заканчивай с капризами, маленькая, здесь это не прокатит…

— У меня вообще-то есть имя. Меня Люба зовут.

— Мне плевать. Единственное, что меня волнует — это минимум проблем. Если ты завтра будешь уставшей, ты запорешь подготовку. Если ты запорешь подготовку, мы застрянем здесь еще на день. А это не входит в мои планы.

— Какая жалость…

— Оно хоть стоило того? Хорошо заплатили?

Я пропускаю выдох, понимая, к каким выводам он пришел на мой счет. Он думает, что я позарилась на большие деньги и согласилась побыть игрушкой Никольских по собственной воле.

— А вам сколько? — огрызаюсь.

Он напирает, но останавливается, когда я вжимаюсь в поручень. Он оставляет между нашими телами пространство, которое все равно оказывается недостаточным. Я чувствую его тяжелую энергетику, как штормовые волны. Они накатывают и дышат соленым прибоем. Я чуть опускаю глаза, не в силах больше смотреть в его строгое лицо.

— Меня бояться не надо, — он произносит это как приказ. — И на “вы” обращаться заканчивай. Ты слышишь меня?

— Слышу.

— Пойдем отведу в спальню.

— Я же сказала, что не хочу…

— Я покажу тебе другую комнату.

Я непроизвольно запрокидываю голову. Встречаюсь с его глубокими карими глазами и вижу, что он обо всем догадался. Может, без подробностей, но он понял, что я упомянула Никольского не просто так и что в моем взбудораженном виде виноват именно “братик”. Я и правда глупышка для этого Смирнова. Он слишком опытен. А я наивная малышка, которая умалчивает и по-детски хитрит, пока ее видят насквозь.

Смирнов не дожидается ответа, он разворачивается и направляется к двери уверенной походкой. Я молча иду за ним, временами поглядывая на его широченную спину. Интересно, сколько в нем роста? И сколько он ест протеина каждый день? В моем представлении такие мужчины каждую свободную минуту проводят с железом в зале, а без перекуса в две тысячи калорий падают в голодный обморок.

— Вторая дверь, — говорит Смирнов, сворачивая в противоположную сторону от моей комнаты.

Он отпирает замок ключом. А я провожу ладонями по плечам, собирая ткань его пиджака, который мне безумно велик. Молча смотрю, как Смирнов распахивает дверь и входит в мою новую спальню. За ним вообще интересно наблюдать. Он так четко и уверенно двигается, и он проверяет комнату с профессиональной дотошностью. Осматривает каждый угол, словно в загородном доме Никольских может таиться враг.

— Стоп, — выдыхаю, перешагивая порог и указывая на большую спортивную, которая лежит на диване. — А чья это комната?

— Моя.

— Твоя? А зачем ты тогда всё тут проверяешь?

— Привычка. Я до этого только вещи забросил.

— Ааа, — тяну глупо. — Значит ты тоже будешь здесь спать?

Он хмурится.

— Ты боишься спать одна?

— Нет. Наоборот, я хочу этого больше всего.

— Вот и славно. Мне некогда тебя развлекать, — он смотрит на наручные часы, а потом направляется ко мне. — К сумке не подходить, мои вещи не трогать. И постарайся выспаться.

— Так точно, — отвечаю как солдат.

Черт, зря.

Я закусываю губу, проклиная свой ужасный характер. А потом запрокидываю голову и жду, что он сейчас скажет что-нибудь резкое, чтобы я больше не думала ему язвить. Но он смотрит на меня сверху-вниз и даже слегка улыбается. Всего мгновение, но эта его неожиданная мягкая улыбка что-то делает со мной. Запускает чистый ток. Я упираюсь в карюю глубину его глаз и испытываю то, что не должна испытывать.

Как щелчок выключателя, который вдруг раздается и вырывает комнату из темноты. Или наоборот, погружает в нее. Я падаю в эту темноту, которая плещется в его глазах, и совершенно теряюсь. Понимаю, что безотчетно запомнила множество деталей его внешности. Его мощную шею с выпирающим кадыком, яремную вену с двумя узелками с правой стороны, жесткую щетину, красивые губы с четким контуром, который как будто высекли из камня, впалые щеки, налитые мускулы, натягивающие тонкую ткань футболки…

Это слишком.

Но это уже случилось.

Уже врезалось в память.