Спираль

1

Понедельник, 26 ноября, полдень

Андо закончил утреннее вскрытие – на этот раз мальчика, утонувшего в реке, – и теперь под сбивчивые объяснения отца ребенка составлял протокол.

Для протокола нужна была точная дата рождения ребенка и хотя бы примерное описание того, что он делал в день трагедии. Но мужчина с трудом отвечал на вопросы, поминутно путаясь и умолкая, – это сильно замедляло весь процесс. Иногда он отвлекался и рассеянным взглядом смотрел в окно: было видно, что он едва сдерживается, чтобы не зевнуть. Его движения были вялыми, реакции – заторможенными. Поэтому Андо хотел закончить расспросы как можно быстрее и отпустить его домой.

Сквозь приоткрытые двери было слышно, что в коридоре началась суета и беготня. Только что позвонили из полиции и сообщили, что сейчас привезут на внеочередное вскрытие недавно обнаруженный труп – тело еще неопознанной молодой женщины. Поэтому персонал сразу начал готовиться к приему тела и одновременно к его анатомированию. Вскрытие поручили доктору Накаяме, старшему коллеге Андо. Полиция сообщила, что тело было найдено в вытяжной трубе на крыше одного из офисных зданий.

Вскрытие – внеочередное, и значит, команде патологоанатомов придется анатомировать один за другим два трупа. Чтобы все успеть, ассистентам и полицейским, занимающимся подготовкой к приему тела, приходилось бегать как угорелым.

– Доктор, тело уже здесь, – послышался зычный голос старшего ассистента. Андо невольно вздрогнул и обернулся. Через полуоткрытую дверь он увидел ассистента Икэду. Разумеется, эти слова предназначались Накаяме, но почему-то у Андо возникло ощущение, что Икэда обращается именно к нему.

– Вот и хорошо, – сказал Накаяма, медленно поднимаясь со стула. – Давайте его в прозекторскую. Я сейчас подойду.

Накаяма пришел работать в Палату на два года раньше Андо. Он тоже совмещал работу в Палате медэкспертизы с преподавательской деятельностью – читал лекции на отделении судебной медицины в университете Д***.

Икэда исчез за дверью. Вместо него на пороге появился полицейский. Он обвел глазами комнату и решительно направился в сторону Накаямы. Они обменялись парой слов, после чего полицейский пододвинул к себе стул и уселся с другой стороны стола. Накаяма тоже сел.

Андо вернулся было к своему протоколу, но невольно продолжал прислушиваться к разговору полицейского с Накаямой. Этот разговор его очень заинтересовал. Правда, до него долетали только отдельные фразы, но этого было вполне достаточно. Полицейский объяснял Накаяме, при каких именно обстоятельствах обнаружили тело. То и дело проскальзывали слова «неопознанное тело» и «молодая женщина».

Андо перестал писать и теперь уже по-настоящему прислушался.

– Но зачем ей было подниматься на крышу? – спросил Накаяма.

– Не очень понятно. Может быть, она хотела прыгнуть вниз.

– Хм... А записку она не оставила?

– Мы пока что ничего такого не обнаружили.

– Н-да-а... Наверное, из вытяжной трубы трудно докричаться, взывая о помощи. Я так понимаю, что никто в округе не слышал никаких криков.

– Понимаете, это ведь нежилой район...

– А где именно вы нашли тело?

– Район Синагава, Восточный Ои. Мы обнаружили труп в старом четырнадцатиэтажном здании на Береговой улице.

Андо возвел глаза к потолку. Он вспомнил вид, который открылся ему пару дней назад с железнодорожной платформы – позади жилых домов находился промышленный район, через который шла Береговая улица. Это было в двух шагах от дома Маи Такано.

...Неопознанный труп молодой женщины обнаружен на крыше офисного здания на Береговой улице...

– Ну что ж, спасибо. На сегодня все. Если у меня появятся еще какие-нибудь вопросы, я вам позвоню, – сказал Андо отцу утонувшего мальчика и принялся перекладывать бумаги у себя на столе. То, что он услышал, настолько его взбудоражило, что он решил отложить составление протокола на потом. Сложив уже заполненные листы в папку, Андо поднялся со стула. Накаяма и полицейский встали одновременно с ним.

Андо подошел к Накаяме и дружески похлопал его по плечу, потом кивнул полицейскому и спросил:

– Так вы говорите, что тело, которые вы нашли, до сих пор не опознано?

Втроем они вышли из кабинета и направились к прозекторской. Полицейский на ходу ответил:

– Мы не смогли опознать тело. У девушки не было ничего, что помогло бы нам установить ее личность.

– А сколько ей лет?

– Двадцать или около того. При жизни она, наверное, была красавицей...

...Двадцать или около того...

Маи было двадцать два, но она вполне могла сойти и за двадцатилетнюю. Андо почувствовал, что задыхается.

– А... у нее были какие-нибудь... особые приметы?

Он сразу же узнает ее, если это она, но надо подготовить себя к этому удару. Как бы он хотел услышать что-нибудь утешительное, чтобы убедиться, что «неопознанное тело» это вовсе не Маи. Тогда можно было бы попрощаться со всеми, вернуться в кабинет и с легкой душой заняться протоколом.

– А в чем, собственно, дело, уважаемый Андо? – ухмыльнулся Накаяма. – Ты услышал, что девушка была красавицей и не можешь сдержать нетерпения?

– Это здесь ни при чем, – Андо было не до шуток. – Поверь, у меня есть причины для беспокойства.

Взглянув на Андо, Накаяма посерьезнел. Дурацкую ухмылку как ветром сдуло с его лица.

– Вы знаете, – задумчиво сказал полицейский, – сейчас, когда вы спросили, я подумал, что... в общем, одна вещь показалась мне странной. Доктор Накаяма, вам, наверное, тоже будет интересно узнать...

– Говорите уже.

– Она была без нижнего белья.

– ??

– В бюстгальтере, но без трусиков.

– А остальная одежда, в ней вы ничего подозрительного не заметили?

Андо и Накаяма подумали об одном и том же: не исключена возможность, что девушку сперва изнасиловали на крыше, а потом сбросили в вытяжную трубу.

– Нет-нет. Остальная одежда в полном порядке. Никаких признаков насилия.

– А что на ней было надето?

– Толстый свитер, юбка, гольфы, футболка и майка. Ничего особенного.

И при всем при том на девушке не было нижнего белья... Ноябрь – она выходит из дома в юбке, гольфах и свитере, но без трусиков. Может быть, для нее это было в порядке вещей?

Они помолчали.

– Извините. Я хотел бы уточнить. Вы сказали, что ее нашли в вытяжной трубе. Не могли бы вы поподробней рассказать, что это за труба? – наконец сказал Андо. Ему никак не удавалось представить себе место происшествия.

– Это довольно широкая труба, часть вентиляционной системы, которая находится на крыше рядом с машинным отделением. Она три метра в глубину и около метра в ширину. Обычно труба закрыта проволочным щитом, но на момент обнаружения тела щит был сдвинут.

– Настолько, что туда смогла упасть взрослая девушка?

– Ну да.

– То есть это такое место, что можно, например, идти по крыше и случайно в него свалиться?

– Нет. Туда довольно сложно добраться. Во-первых, дверь на крышу всегда заперта...

– А каким образом девушка оказалась на крыше?

– Я думаю, что она поднялась по пожарной лестнице с наружной стороны. Никакого другого пути на крышу нет.

...Что ей понадобилось на этой крыше?..

– Ну хорошо. Насчет нижнего белья. Как вы думаете, она могла сама снять с себя трусики, уже находясь внутри трубы?

Все-таки три метра глубины – это не шутка. Девушка могла пораниться, когда туда упала. Возможно, она использовала трусики в качестве бинта или что-нибудь в этом роде. Мало ли что могло прийти ей в голову, пока она лежала на дне трубы...

– Мы тщательно осмотрели и вентиляционную систему, и крышу. Мы даже проверили все здание по периметру...

– По периметру? Зачем это? – встрял Накаяма.

– Мы подумали, что, может быть, она намотала свое белье на какой-нибудь металлический обломок и выкинула из трубы наружу. Вряд ли кто-нибудь мог услышать ее крики о помощи. В таком случае единственный способ дать о себе знать – это выбросить из трубы что-то такое, что может привлечь внимание. Впрочем, как выяснилось, она бы все равно не смогла этого сделать.

– Почему?

– Там по краю крыши установлена внешняя ограда, и со дна вентиляционной шахты абсолютно невозможно что-либо через нее перебросить.

Андо был уверен, что слово «невозможно» относится скорее к физическим законам, чем к человеческим возможностям, и решил не развивать дальше эту тему.

– Получается, что девушка, выходя из дома, просто не надела трусики. Так, что ли?

– Пока что это самое подходящее объяснение.

Они остановились у входа в прозекторскую.

– Доктор Андо, может быть, вы хотите присутствовать на вскрытии? – официальным тоном спросил Накаяма.

– Я буквально на несколько минут, – ответил Андо. И это была чистая правда. Потому что если девушка другая, не Маи Такано, то он с облегчением вздохнет и пойдет заниматься своими делами. А если это будет Маи... он просто не сможет оставаться в прозекторской. Накаяма отличный специалист, ему можно доверять. А сейчас главное выяснить – она это или не она.

Андо слышал, как за дверью вода хлещет из крана и выплескивается на пол. Неожиданно он почувствовал непреодолимое желание сбежать. Куда угодно и как можно скорей. Его словно выворачивало наизнанку. Руки дрожали, ноги подгибались. Он молился про себя: «Только бы не она, только бы не она».

И все-таки он не успел подготовиться. Накаяма уже открыл дверь и первым зашел в прозекторскую, полицейский последовал за ним. Андо не стал заходить внутрь. Он стоял в дверях и пристально всматривался с порога в мертвенно-бледное голое тело, лежавшее на анатомическом столе.

2

Он подозревал, что этот день когда-нибудь наступит, но все равно при виде лежавшего на столе мертвого тела молодой женщины он почувствовал леденящий душу холод. Холод смерти. Не в силах противостоять обращенным на него взглядам Накаямы и полицейского, Андо медленно приблизился к столу. Он вглядывался в лицо мертвой девушки, вглядывался и отказывался верить своим глазам. В волосах у нее на затылке он увидел высохшую и затвердевшую грязь. Ее лодыжка была неестественно вывернута. Участок кожи вокруг вывиха немного отличался по цвету от остальной поверхности тела. А может быть, это не вывих, а перелом?

Никаких следов удушья. Да и вообще – никаких следов. Ни одной наружной раны. Тело окоченело довольно давно – судя по всему, с момента смерти прошло не меньше девяноста часов.

Андо помнил, какое волшебное сияние излучала ее кожа, когда девушка была жива. Сколько раз в своих фантазиях он мечтал о том, чтобы привлечь ее к себе, коснуться губами ее кожи... Теперь у него не осталось никаких шансов, что когда-нибудь это произойдет. Молодая женщина, в которую он был почти что влюблен, превратилась в то, что лежало теперь перед ним на анатомическом столе.

С этим невозможно было смириться. Андо чуть не задохнулся от злобы и негодования.

– Вот дерьмо, – процедил он сквозь зубы.

Полицейский не сумел скрыть удивления:

– Вы что, были с ней знакомы?!

Андо едва заметно кивнул.

– Вот ведь... – промямлил Накаяма и замялся. Он не знал, в каких отношениях был Андо с погибшей, и поэтому не мог подобрать нужных слов.

После небольшой паузы заговорил полицейский.

– Не могли бы вы помочь полиции связаться с родственниками покойной? – вкрадчиво спросил он.

В этих вежливых словах слышалась надежда. Еще бы! Если доктор действительно знал мертвую девушку, то это спасало полицейского от утомительной процедуры опознания.

Не говоря ни слова, Андо достал из кармана ежедневник и быстро пролистал его в поисках нужного номера – он был уверен на сто процентов, что записал телефон родителей Маи на одной из страниц. Номер нашелся. Андо переписал его на клочок бумаги, написал сверху фамилию девушки и передал записку полицейскому. Внимательно изучив записку, тот на всякий случай еще раз спросил:

– Уважаемый доктор, извините, что я снова спрашиваю, но вы уверены, что не ошиблись? – он говорил еще вежливей, чем раньше.

– Да-да, я уверен. Это Маи Такано.

Полицейский побежал к телефону сообщать родителям Маи о смерти их дочери. Андо очень живо представил себе эту сцену: звонит телефон, мать Маи снимает трубку и слышит самодовольный голос: «Говорит офицер такой-то из такого-то полицейского участка. Ваша дочь умерла...» Андо вздрогнул. Ему стало жалко несчастную женщину. Она не упадет в обморок, она даже не заплачет – в этот ужасный момент весь мир вокруг нее просто рухнет, буквально сойдет на нет.

Он больше не мог оставаться в прозекторской. Ни единой секунды. По комнате плыл легкий запах гниения. Впрочем, этот запах не шел ни в какое сравнение с тем, который заполнит прозекторскую, когда скальпель войдет в мертвую плоть Маи Такано. А после того как оболочки органов будут разрезаны и патологоанатом приступит к исследованию внутренностей, здесь будет почти невозможно дышать.

Андо знал, какой долгой бывает иногда память на запахи, и ему нисколько не хотелось хранить потом это мучительно воспоминание... Он не мог допустить, чтобы отвратительные испарения трупных ядов запятнали тот светлый образ, который жил в его сердце.

Андо наклонился к Накаяме и прошептал ему на ухо:

– Я пойду.

Накаяма с сомнением взглянул на него:

– Может быть, все-таки останешься?

– Честно говоря, я сейчас немного занят – мне нужно закончить протокол, но я бы хотел узнать о результатах вскрытия.

– Я понял. Нет проблем.

Подумав, Андо положил руку Накаяме на плечо и снова зашептал ему на ухо:

– Обрати внимание на коронарную артерию и, пожалуйста, возьми из артерии образец ткани.

Накаяма удивленно вскинул брови: просьба коллеги и сам факт, что у Андо есть какие-то предположения относительно причин смерти – все это показалось ему довольно странным.

– Покойная болела ангиной? – язвительно спросил он.

Вместо ответа Андо с силой сжал плечо Накаямы и посмотрел на него так, что у того исчезло всякое желание задавать лишние вопросы.

– Пожалуйста, сделай так, как я сказал. Хорошо?

Накаяма кивнул и, подумав, кивнул еще раз.

3

Когда Накаяма вернулся в кабинет, Андо подошел к его столу, пододвинул стул и, усевшись, откинулся на спинку. Он продолжал неподвижно сидеть в этой позе все то время, пока Накаяма писал отчет.

– Ты, кажется, не на шутку взволнован.

– Похоже на то.

– Хочешь посмотреть дело? – и Накаяма ткнул пальцем в стопку документов, которая лежала на столе прямо перед Андо.

– Нет, я бы хотел посмотреть твой отчет.

Накаяма посмотрел ему в глаза:

– Ну хорошо, тогда я должен тебе сказать, что она умерла не от сердечного приступа. И никакой опухоли в коронарной артерии не было.

Значит, он ошибся. Что же это должно означать? Андо задумался.

...Получается, что Маи не смотрела видеокассету... Не может быть! Наверное, опухоль просто не успела вырасти до таких размеров, чтобы перекрыть ток крови в артерии...

В это невозможно было поверить. Он еще раз спросил у Накаямы:

– То есть ты говоришь, что в артерии не было опухоли?

– По крайней мере, я ничего похожего на опухоль не нашел.

– Ты уверен?

– Не лови меня на слове. Сначала нужно дождаться результатов анализов – я послал образцы ткани в лабораторию.

Ну хорошо, на данный момент нужно исходить из того, что опухоли не было.

– А отчего она умерла?

– Боюсь, что от холода. Девушка была очень ослаблена...

– Травмы?

– Левая лодыжка сломана, на обоих локтях глубокие ранения – возможно, последствия падения. В порезах обнаружена цементная крошка.

Значит, сначала она упала на ноги и сломала лодыжку, а потом не смогла выбраться из трубы. Труба была метр шириной и три глубиной – слишком глубоко, чтобы без посторонней помощи вылезти оттуда. Она была как в западне. Кроме дождевой воды, которой можно было утолить жажду, у нее не было ничего для поддержания жизни. Но даже в таких условиях девушка могла протянуть несколько дней.

– Сколько же времени она там пробыла, пока не... – это не был вопрос, скорее мысли вслух. Бедная девочка. Одна, в этой ужасной дыре на крыше четырнадцатиэтажного здания. Андо представил себе те страх и отчаяние, которые она испытывала, ощущая приближение смерти.

– Дней десять, – сказал Накаяма. – У нее ни в желудке, ни в кишечнике ничего не было. Слой подкожного жира очень сильно истощился.

– Десять дней...

Андо достал ежедневник. Предположим, что девушка находилась в трубе десять дней до и еще пять дней после смерти – итого пятнадцать дней. Она не пришла на встречу с ним девятого ноября, а десятого целый день не отвечала на телефонные звонки. Значит, можно считать, что она пропала не позже десятого ноября. Восьмого она перестала брать газеты из почтового ящика... Наверное, восьмого или девятого произошло что-то, заставившее Маи выйти из квартиры.

Он сделал пометки в своем ежедневнике напротив этих двух дней.

Что же могло произойти? Андо попытался поставить себя на ее место.

Девушка была одета в юбку, футболку и теплый свитер. Наверное, она вышла на улицу буквально на несколько минут. Может быть, просто подышать свежим воздухом. Но почему она не надела трусики?

Андо снова вспомнил то, что он пережил в квартире Маи. Наверное, он никогда этого не забудет. Все произошло пятнадцатого ноября. Если верить результатам вскрытия, в это время Маи уже была на дне трубы. Она сидела там и надеялась, что ее спасут... Другими словами, он пришел в ее квартиру почти через неделю после того как она исчезла. Но при всем при этом Андо был абсолютно уверен, что в квартире находился еще кто-то кроме него. Он явственно ощущал постороннее присутствие. Квартира казалась пустой, но он слышал чье-то дыхание.

– Ах да! – вдруг сказал Накаяма, подняв указательный палец, будто вспомнил что-то важное.

– Что?

– Вы, кажется, были близки с покойной, доктор Андо?

Опять это ужасный тон.

– Я бы не сказал. До этого мы встречались всего два раза.

– Вот как. И когда же вы виделись в последний раз?

– В конце прошлого месяца. А в чем дело?

– Хм... за три недели до ее смерти... – Накаяма замолчал и со значением посмотрел на Андо.

Андо ответил ему не менее красноречивым взглядом.

...Ну, давай уже, что ты тянешь?!.

– Она была беременна. Ты знал? – наконец не выдержал Накаяма На какое-то мгновение Андо растерялся. Он даже не понял, о ком идет речь.

– Беременна? Кто?

– Как кто? Маи Такано, конечно. – Накаяма с интересом наблюдал за замешательством коллеги. – Ты что, не знал?

Андо не ответил.

– Только не говори мне, что ты не заметил, что она на девятом месяце.

– На девятом месяце?!

Ошеломленный Андо, как попугай, повторял за Накаямой все его вопросы. Этого не может быть! Он попытался вспомнить очертания Маиной фигуры. Один раз он видел ее в трауре, второй раз в цветном платье. Но оба раза одежда обтягивала талию и бедра, подчеркивая изящество девичьей фигуры. Тонкая талия была чуть ли не самым привлекательным в ее фигуре. Да бог с ней, с талией. Андо был готов поклясться, что Маи в свои двадцать два года оставалась девственницей. Он чувствовал это интуитивно. А теперь Накаяма вдруг говорит, что девушка была беременна? Да еще и на последнем месяце?!

Хотя... кто знает? Он ни разу ее не осматривал. И кроме того, чем больше он думал о ней, тем более расплывчатым становился ее образ. В этом конкретном случае память явно изменяла ему.

Да нет же! Как он может сомневаться? Это полная ерунда. Она не могла быть на девятом месяце ни при каком раскладе! Ведь он же сам видел ее там, в прозекторской – тощий живот почти касающийся спины...

– Она не могла быть на девятом месяце.

– Ну ты же знаешь, что у некоторых женщин даже в последние три месяца живот не очень заметен.

– Накаяма! Там нечего было замечать. Я же видел ее в прозекторской!

– Ты меня не понял. – Накаяма даже замахал руками. – Слушай внимательно. Матка очень сильно увеличена, и ее стенки повреждены в тех местах, где отошла плацента. Влагалище наполнено густой коричневой секрецией. А внутри – крошечные фрагменты плоти, скорее всего, остатки пуповины.

«Ты бредишь, дружище!» – хотел сказать Андо, но удержался. Он не мог представить себе, что такой опытный патологоанатом, как Накаяма, может допустить такую грубую ошибку. Все вышеперечисленное указывало на то, что Маи родила незадолго до того как упала в вентиляционную шахту.

Хорошо. Предположим, что все так и было. Роды вполне объясняют исчезновение Маи... Скажем, седьмого ноября у нее начались схватки, и она поехала в больницу, где и родила. После родов она дней пять-шесть оставалась в больнице. Тогда получается, что ее выписали двенадцатого или тринадцатого.

Вполне может быть, что ребенок родился мертвым... Обезумевшая от горя мать вышла из больницы, забралась на крышу высотного дома и там нечаянно упала в вытяжную трубу. Примерно через десять дней после падения, все еще находясь в шахте, она умерла. И сегодняшним утром ее тело было обнаружено.

Вроде все сходится, по крайней мере с точки зрения календарных дат. Версия с родами многое объясняет. И само собой разумеется, что Маи держала всю эту историю в тайне от родителей.

Но Андо не мог принять эту версию. Во-первых – даже учитывая индивидуальные особенности каждой женщины – Маи никак не выглядела беременной. Но дело не в этом. Он вспомнил их первую встречу, в этом самом кабинете. Тогда Маи пришла в Палату медэкспертизы вместе с родственниками Рюдзи Такаямы.

Девушка зашла в кабинет в сопровождении следователя, который привел ее, чтобы она рассказала Андо об обстоятельствах смерти Рюдзи. Первым делом Андо предложил ей сесть. Опускаясь на стул, она потеряла равновесие, и ей пришлось опереться рукой о стол, чтобы не упасть. Андо хватило одного взгляда, чтобы заподозрить, что девушка страдает малокровием. Но потом, уловив едва заметный запах крови, он догадался, что слабость вызвана психологическим напряжением и менструацией. Его подозрения подтвердились, когда смущенная девушка прервала на полуслове свои извинения: «Простите, я, кажется...» Потом их взгляды встретились – и все стало понятно без слов.

Она: Не беспокойтесь, это просто женское.

Он: Да-да, я понимаю.

Одними глазами Маи дала ему понять, что все в порядке. Ей не хотелось поднимать шум вокруг себя в таком месте, как Палата медэкспертизы. Андо очень отчетливо помнил тот момент, когда он словно бы прочитал мысли девушки. Понял ее, хотя она не произнесла ни слова. Вскрытие Рюдзи...

Значит, они встретились двадцатого октября. Если предположить, что Маи все-таки родила, тогда получится, что месячные были меньше чем за месяц до рождения ребенка. Разумеется, это невозможно ни при каких условиях.

...Может быть, я неправильно ее понял? С чего я взял, что у нее месячные? Она просто на меня посмотрела, а я-то, дурак, подумал, что она пытается мне что-то сказать...

Но Андо никак не мог себя уговорить. Чем больше он думал об их первой встрече, тем меньше у него оставалось сомнений в том, что он правильно понял ее взгляд.

Однако результаты вскрытия полностью опровергали его мнение. Андо встал и, кивнув в сторону папки с делом, спросил у Накаямы:

– Не возражаешь, если я сделаю копию?

Он хотел взять все бумаги домой и вечером прочитать их внимательней.

– Какие могут быть возражения?! – и пододвинул стопку бумаг поближе к Андо.

– Да, и еще одна просьба, – сказал Андо. – Ты ведь взял у нее кровь на анализ?

– Взял.

– Отлей мне пару капель.

– Ну, если пару капель, то конечно, – ответил Накаяма.

Андо подумал, что надо будет обязательно проверить кровь Маи на предмет наличия в ней вируса – того самого, напоминающего оспу. Если он найдет вирус, значит, Маи все-таки посмотрела кассету. Нужно было во что бы то ни стало разобраться, связана ли трагическая смерть девушки с видеокассетой, или речь идет просто о несчастном случае, не имеющем никакого отношения ко всей этой истории. Единственное, что ему теперь оставалось – это собрать информацию капля по капле. Если окажется, что видеокассета имеет отношение к смерти Маи Такано, то, может быть, он сумеет приблизиться еще на один шаг к разгадке того ребуса-мутации.

4

Через несколько часов после того как Андо с ужасом узнал в трупе молодой женщины Маи Такано, ему сообщили о смерти Казуюки Асакавы.

Как только состояние Асакавы начало ухудшаться, его перевели из Сайсэй-беин в больницу при университете С***. Андо все время держали в курсе относительно состояния Асакавы, но никто даже не мог предположить, что тот умрет так быстро. Спасти репортера не удалось, он умер практически сразу после переезда. Терапевт, который неотлучно находился у постели больного, сказал, что смерть была вызвана попавшей в организм инфекцией. Асакава умер, не приходя в сознание, без мучений – так иногда умирают глубокие старики.

Андо поехал в университетскую больницу и попросил проводившего вскрытие патологоанатома проверить, нет ли у покойного опухоли в коронарной артерии. Кроме того, он попросил взять у Асакавы кровь на анализ – вдруг и у него обнаружится вирус. Ему пришлось потратить довольно много сил и времени, чтобы убедить врача, что речь идет о чем-то очень важном, от чего может зависеть будущее всего человечества. Ошеломленный патологоанатом пообещал выполнить обе его просьбы. Сразу после этого Андо решил отправиться домой и немного отдохнуть.

Выйдя из больницы, он прямиком направился к станции. По дороге он размышлял о происшедшем. Как обидно, что Асакава до самой смерти так и не пришел в себя. Единственный человек, который обладал необходимой информацией, ушел в мир иной, не поделившись ни с кем своим знанием. Если бы только Андо знал то, что знал Асакава! Тогда бы он смог прогнозировать будущее. Другими словами – он бы знал, чего ожидать. Но на данный момент будущее было покрыто мраком. И было совершенно непонятно, что делать дальше. К чему готовиться.

Но самым неприятным во всей этой истории было то, что Андо не знал, как расценивать смерть Асакавы. Случайность это или естественный ход событий? По правде говоря, со смертью Маи тоже все было очень неоднозначно... Оба они умерли в результате чрезвычайного происшествия или, точнее, несчастного случая – Асакава разбился на машине, Маи упала в вентиляционную шахту. В этих двух смертях было что-то общее. Но он понятия не имел, как выяснить, связаны ли они с видеокассетой.

Он шел по улице и размышлял обо всем этом, как вдруг заметил, что находится недалеко от того здания, где нашли тело девушки. Ну конечно! Ведь университетская больница расположена в том же самом районе. «И все-таки зачем Маи понадобилось лезть на крышу старого офисного здания?» – в который раз подумал он и мгновенно осознал, что ему дан шанс. Он должен прямо сейчас отправиться туда, забраться на крышу и осмотреть место происшествия, пока не исчезли все следы и улики.

Андо решил вернуться на улицу Накахара и поймать такси. На машине он доберется до места меньше чем за десять минут.

По дороге он попросил водителя остановиться возле цветочного магазина и купил букет. Через десять минут они были на месте. Таксист высадил его у гигантского склада какой-то пароходной компании и уехал. Андо не знал, в каком именно здании нашли тело Маи, но в Палате ему сказали, что это где-то недалеко от склада. Кроме того, он знал название компании, которой это здание принадлежало.

Стоя на тротуаре, Андо осмотрелся и чуть в стороне увидел то, что искал. Ошибки быть не могло. Четырнадцать этажей и спиралеобразная пожарная лестница, поднимающаяся по внешней стене. Лестница занимала все пространство между офисным зданием и складом.

Андо подошел к входной двери и остановился. Потом резко развернулся и направился к пожарной лестнице. Он подумал, что для начала нужно понять, каким именно образом Маи попала на крышу. Например, она могла доехать на лифте до четырнадцатого этажа, а оттуда по пожарной лестнице подняться на крышу. Или же она могла подняться по пожарной лестнице прямо с улицы. Ночью главный вход, скорее всего, закрыт, железные жалюзи опущены, поэтому ей пришлось бы идти через служебный вход. Но служебный вход охраняется, и, кроме того, совсем поздно ночью охрана обычно уходит и перекрывает все входы и выходы. Поэтому если девушка забралась на крышу ночью, то никакого другого способа, кроме как подняться по пожарной лестнице прямо с улицы, у нее не было.

Но оказалось, что на пожарной лестнице на уровне второго этажа установлены ворота. Так что вариант с ночным восхождением отпадал. Или нет? Андо поднялся по лестнице до ворот и осмотрел их. Обычные железные ворота-двери с круглой ручкой. Андо повертел ручку, но безуспешно. Ворота были заперты с другой стороны, чтобы никто не вошел. Впрочем, они были не очень высокими – около ста восьмидесяти сантиметров, и любой человек с минимальной спортивной подготовкой мог бы без особого труда через них перелезть. А уж для Маи, которая в школе занималась легкой атлетикой, это вообще было не препятствие.

На той же самой площадке находилась дверь, которая вела в здание. Андо на всякий случай подергал за ручку, но, как и следовало ожидать, эта дверь тоже была заперта. Интересно, в какое время суток Маи забралась на крышу? Если днем, то тогда она почти наверняка воспользовалась лифтом. А если ночью, то ей пришлось перелезть через ворота и подняться наверх по пожарной лестнице.

Он спустился вниз и снова пошел к главному входу. Зайдя внутрь, Андо направился к лифтам, которых в здании было два. Оба лифта стояли на первом этаже – словно ждали его. На каждом этаже было по несколько контор. На доске, прикрученной к стенкам лифта шурупами, напротив указания каждого этажа были выведены названия фирм-съемщиков. Однако почти половина названий была зачеркнута. Наверное, съемщики выехали, и здешним хозяевам так и не удалось найти замену. В здании стояла тишина. У Андо возникло ощущение, что он гуляет по заброшенному дому с приведениями.

На четырнадцатом этаже двери лифта открылись, и он шагнул в темный коридор. Когда глаза привыкли к сумраку, он начал осматриваться по сторонам в поисках выхода наружу – на пожарную лестницу. Он прошел весь коридор до самого конца, но ничего похожего на пожарный выход не нашел. Но ведь Маи каким-то образом оказалась на крыше!

И тут, приглядевшись повнимательней, Андо увидел, что стоит у небольшой двери. Она находилась в самом конце коридора – вернее, именно она и была концом коридора. В полутьме Андо не сразу ее заметил.

Дверь была не заперта. Андо открыл ее и вышел на площадку пожарной лестницы. Со стороны океана дул холодный ветер. Пришлось даже поднять воротник. Отсюда открывался неплохой вид на Токийский залив. И Андо подумал: вот он, океан. Так близко, что, кажется, стоит протянуть руку, и можно будет коснуться его соленых волн.

Ближе всего был канал Кейхин, чуть дальше виднелась пристань Ои, а немного сбоку – въезд в тоннель Минато, который соединяет материковый Токио с портовым островом Одайба. С четырнадцатого этажа въезд в тоннель – две черные дыры – был похож на две ноздри всплывшего лицом вверх утопленника.

Теперь Андо понял, почему снизу четырнадцатый этаж казался каким-то усеченным по сравнению со всеми другими этажами – по замыслу архитекторов примерно половина площади этого этажа была отведена под открытый балкон, который опоясывал по периметру все здание. Площадка пожарной лестницы находилась в одном из углов этого балкона. А тело Маи было обнаружено еще выше – на крыше здания.

С пожарной лестницы на крышу вела другая, вертикальная лестница, утопленная в стене. Она была около трех метров высотой.

Пытаясь представить себе, что чувствовала Маи, Андо взял букет в зубы, ухватился за первую перекладину и начал взбираться наверх, как матрос на мачту.

«Зачем ей было лезть на крышу? О чем она думала в этот момент?» – размышлял Андо, преодолевая перекладину за перекладиной. Вряд ли она собиралась прыгнуть с крыши вниз. Здание было построено таким образом, что прыжок закончился бы дюжиной метров ниже – на балконе четырнадцатого этажа. Если бы Маи хотела наверняка долететь до земли, то она, скорее всего, спрыгнула бы с пожарной лестницы на четырнадцатом этаже.

Эта крыша была не из тех, на которые иногда приятно залезть, чтобы полюбоваться окрестностями. Облупившаяся тут и там водостойкая краска похрустывала под ногами. От этого звука ему стало еще неуютней. Никаких перил или проволочного ограждения не было, и хотя Андо знал, что внизу находится балкон, он все же не решился подойти к самому краю.

Через равные промежутки по периметру крыши шли бетонные выступы, по очертаниям напоминавшие тетраподы – усеченные конусы, которые используются для береговых ограждений.

Андо мог только догадываться о прямом назначении этих невысоких выступов. «Наверное, на них удобно сидеть» – подумал он, и забрался на один из этих квазитетраподов, чтобы получше оглядеться вокруг.

Было без нескольких минут пять. В ноябре солнце садится довольно рано, в окрестных домах и на торговых улицах уже начали зажигаться огни. Было видно, как на той стороне канала по железнодорожной эстакаде линии Кейхин едет красный экспресс. Вот он пронесся в сторону Йокогамы мимо невзрачной станции, платформа которой, кажется, зависла в воздухе, приподнявшись над торговой улицей. Андо очень хорошо помнил эту платформу и эту станцию. Он дважды здесь выходил, когда ездил к Маи Такано. Вернее, не к ней, а в ее квартиру.

Для этого времени суток платформа, освещенная флуоресцентными лампами, была на удивление пустой.

Используя платформу как ориентир, Андо попытался отыскать глазами семиэтажный дом, в котором жила Маи. Семиэтажка оказалась прямо у него под носом – на расстоянии триста-четыреста метров. Он скользнул взглядом по узенькой улочке, которая выходила на Береговую. От того места, где эти две улицы пересекались, было не больше сотни метров до офисного здания, на крыше которого он сейчас стоял.

Почему именно эта крыша?

В этом районе хватало высоких домов. Маи запросто могла подняться на крышу того дома, где она жила. Семь этажей – тоже приличная высота. Немного поблуждав взглядом по крышам соседних зданий, Андо снова посмотрел в сторону ее дома. Крыша семиэтажки не доходила даже до половины того здания, с которого он обозревал окрестности. Возможно, это было следствием специфической планировки: в доме, в котором жила Маи, были лишь маленькие однокомнатные квартирки с низкими потолками.

Ну хорошо, пусть ее дом не такой высокий, но у него довольно большая крыша, по которой вполне можно прогуливаться туда-сюда. А на соседней торговой улице каждый второй дом высотный. Вот, например, девятиэтажный дом у самой станции. С него открывается вид на все окрестные крыши...

«Все ясно», – Андо наконец понял, в чем заключалась особенность четырнадцатиэтажного здания. Мало того что оно было окружено лишь складскими помещениями, оно еще и стояло немного на отшибе. Здесь можно было не бояться, что кто-то будет наблюдать за тобой сверху.

Андо слез с бетонного выступа и двинулся в сторону двух подсобных помещений, возвышавшихся неподалеку. В одном находилось машинное отделение лифта, в другом – мотор вентиляционной системы. Между ними темнела глубокая впадина – это и была вентиляционная шахта. Двигаясь мелкими шажками, Андо осторожно приблизился к краю шахты. Она была покрыта проволочной сеткой, но в сетке виднелись крупные прорехи. Механики не стали менять сетку, исходя из того, что, кроме них, никто на крышу не поднимается. Андо не мог заставить себя заглянуть в трубу. Он чувствовал, что, как только он наклонится над ее краем, темная прямоугольная дыра засосет его.

Но он все же пересилил страх и, немного наклонившись вперед, просунул руку с зажатым в ней букетом в одну их прорех. Медленно разжал пальцы – букет исчез в темноте. Андо сложил ладони и попросил у богов вечного покоя для нее. Если бы техник не пришел вчера с инспекцией проверять оборудование для лифта, то Маи так бы до сих пор и лежала на дне этой шахты.

Очень быстро стемнело. Крышу буквально затопила темнота. Ветер прилетал со стороны океана и закручивался в воронку, попадая в окруженное с трех сторон бетоном пространство, где сейчас дрожал от холода и страха Андо. Надо было прийти сюда на несколько часов раньше, как говорится, при свете дня. Если бы солнце стояло в зените, может быть, он и осмелился бы заглянуть в эту дыру, в которой до сегодняшнего дня лежало мертвое тело. При мысли о том, что девушка несколько дней лежала на дне узкой вентиляционной шахты и каждую секунду ждала смерти, Андо почувствовал уже даже не страх, а удушливый ужас.

Сколько же дней она провела там, внизу? Со сломанной лодыжкой, с ободранными локтями, не в силах даже подняться на ноги... Она лежала, глядя в маленький клочок неба, маячившего наверху, и надежда вместе с жизнью потихоньку покидала ее. Она словно плыла по воздуху, заживо положенная в гроб. У Андо перехватило дыхание. Для несчастного случая все это выглядело слишком уж неестественно.

Из левой подсобки раздалось урчание: заработал мотор, стальной кабель начал наматываться на барабан. Значит, кто-то воспользовался одним из лифтов. Андо медленно попятился – надо было выбираться отсюда. Рассеянно скользнул взглядом по обшарпанным стенам подсобок – потемневшие, все в бурых пятнах, они были свидетельством того, что люди приходят сюда крайне редко.

Стряхнув оцепенение, Андо побежал к краю крыши и быстро спустился по лестнице. Последняя перекладина находилась в метре над балконом, так что ему пришлось прыгать. Прыжок вышел неудачным – Андо подвернул ногу и чуть не упал. Согнувшись в три погибели, он несколько секунд тупо смотрел на ржавую перекладину перед глазами.

Когда боль немного отпустила, он выпрямился и, толкнув дверь, вошел в темный коридор. Пройдя по коридору, остановился у лифтов. Один из них поднимался наверх. Андо нажал на кнопку вызова и принялся ждать.

В ожидании лифта он безуспешно пытался понять, что Маи делала на крыше этого здания. Может быть, она скрывалась от преследователя? В этом районе и днем не очень-то много людей, а ночью он становится совершенно пустынным. Наверное, девушка шла по улице и вдруг заметила, что за ней кто-то следит. Ей на глаза попалась пожарная лестница с этими железными воротами на втором этаже, и она решила воспользоваться лестницей, рассчитывая на то, что преследователь не сможет перелезть через ворота. Но преследователю все-таки удалось преодолеть препятствие, и Маи ничего не оставалось, кроме как подниматься все выше и выше вверх по лестнице. Неправильный расчет привел к тому, что девушка оказалась в ловушке.

Лестница в стене, ведущая с четырнадцатого этажа на крышу, была ее последней надеждой. Нижняя перекладина находилась в метре над балконом. Может быть, это остановит преследователя, и он наконец оставит ее в покое? Должно быть, с этой мыслью Маи карабкалась по лестнице на крышу.

Ну? И что дальше? Каким же должен был быть этот преследователь, если его может остановить метровая высота и горизонтальная перекладина? Воображение Андо услужливо нарисовало ему образ некоего четверолапого чудовища, в исступлении прыгающего у лестницы.

И ровно в этот момент прямо перед ним открылись двери лифта. В лифте кто-то был. Андо поднял взгляд от своих ботинок и нос к носу столкнулся с молодой женщиной. Женщина совершенно не удивилась, она как будто ожидала его здесь увидеть.

Ошибки быть не могло. Андо уже встречался с ней при похожих обстоятельствах. Эта была та самая женщина, которая вышла из квартиры Маи и проехала вместе с ним три этажа на лифте. Сломанный ноготь и этот странный запах – он не смог бы забыть ее, даже если бы очень захотел.

Теперь он стоял прямо напротив нее и не мог пошевелиться. Тело не повиновалось ему. Да и разум, похоже, тоже не справлялся с получаемой через органы чувств информацией. Андо пришел в полное замешательство.

...Откуда? Почему здесь? Почему она?..

Андо отчаянно пытался понять, что происходит. Больше всего его пугала полная алогичность, необъяснимость происходящего. Он чувствовал, что страх будет мучить его до тех пор, пока он не сможет разобраться во всех причинах и следствиях.

Они довольно долго смотрели друг на друга, и двери лифта уже начали закрываться. Женщина придержала их рукой. Ее движение было плавным, но в то же время стремительным. На ней была голубая юбка в горошек, которая до колен прикрывала ее голые ноги – несмотря на холодную, уже почти зимнюю погоду женщина снова не сочла нужным надеть колготки.

Андо смотрел на нее и не мог отвести взгляда. Она придерживала двери лифта правой рукой, а в левой у нее был небольшой букет цветов.

...Цветы!..

Андо уставился на букет.

– Кажется, мы уже встречались с вами раньше. Или я что-то путаю? – женщина заговорила первой. У нее был чарующий низкий голос. Чересчур низкий для женщины с таким хрупким телосложением.

Андо открыл рот, но не смог выдавить ни слова. В горле у него пересохло. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы справиться с собой и вытолкнуть из пересохшего горла мучающий его вопрос:

– Вы сестра Маи?

Ему очень хотелось, чтобы она ответила «да». Потому что этот ответ расставил бы все по местам: и то, что несколько дней назад он застал ее в квартире Маи, и нынешний ее визит сюда, с букетом цветов. Все мгновенно стало бы ясно и понятно.

Женщина сделала едва заметное движение головой. С одной стороны, это нельзя было назвать кивком, с другой – Андо не решился бы сказать, что она «отрицательно покачала головой». Короче, это могло означать «да», но с таким же успехом это могло означать и «нет». Для собственного спокойствия Андо выбрал первый вариант.

...Ну вот и ладно. Значит, она просто пришла положить цветы на крышу того дома, где нашли тело ее младшей сестры...

Это объяснение было таким простым и заманчивым. Люди вообще склонны верить тому, что их устраивает.

Стоило ему выстроить стройную логическую цепочку, и все его предыдущие страхи показались ему полной чепухой. Андо и сам не знал, чего он так боялся. «Просто нервы шалят», – подумал он. Первая встреча с этой женщиной напугала его. Незнакомка произвела на него неприятное впечатление. Но теперь, когда все стало ясно, пугающий образ улетучился, и теперь на первое место выступила поразительная красота этой странной женщины. Ее тонкий изящный нос, нежная округлость лица. Два миндалевидных глаза под тяжелыми веками смотрели куда-то мимо него. В глубине этих глаз тлел огонь соблазна.

...Эти глаза...

В прошлый раз они были скрыты за солнцезащитными очками, но теперь Андо мог полюбоваться ими. Взгляд, устремленный сквозь него, тем не менее манил, звал, притягивал... Ему стало трудно дышать, сдавило грудь.

– Извините, но...

По ее тону Андо догадался, что она хочет узнать, кто он такой и какие отношения у него были с Маи Такано.

– Ах да. Меня зовут Андо, я преподаю на медицинском факультете университета Т***, – спохватился он. Хотя это нельзя было назвать исчерпывающим ответом.

Женщина наконец вышла из лифта, но продолжала придерживать дверь. Глазами она указала ему, что он должен сделать. Он повиновался. Очарованный ею, Андо просто не мог противиться ее воле. Завороженно глядя ей в глаза, он зашел в лифт. Теперь они снова стояли лицом к лицу, только теперь внутри был он, а она – снаружи.

– Очень скоро я приду к вам с одной просьбой, – произнесла женщина за секунду до того, как двери закрылись. Андо услышал и запомнил эти слова. Двери лифта сработали, как затвор фотокамеры: они скрыли стоящую за ними женщину, но ее образ очень четко отпечатался в мозгу Андо.

Лифт плавно спускался с верхнего этажа на первый. Андо захлестнула волна сексуального желания. Маи была первой девушкой, к которой он почувствовал влечение после того как потерял семью. Но желание, которое он испытывал теперь, было во много раз сильней. Он провел рядом с этой женщиной считанные мгновения, но и этого ему хватило, чтобы отчетливо запомнить каждую деталь ее тела: от изгиба обнаженных лодыжек над туфельками-лодочками до уголков ее прекрасных глаз. Ее образ стоял у него перед глазами и не думал исчезать.

Взбудораженный до предела этим неожиданным приступом похоти, Андо стремглав выбежал на улицу, остановил такси и, сгорая от нетерпения, поехал домой.

В машине он вспомнил ее последние слова: «Очень скоро я приду к вам с одной просьбой».

Какая это может просьба? И куда она собирается прийти? Может, это просто такая фигура речи?

Даже в такси он продолжал чувствовать на себе ее взгляд. Как жаль, что он не догадался взять у нее номер телефона. Или хотя бы спросить, как ее зовут. Почему он этого не сделал?! Надо было подождать, пока она спустится с крыши... Но он не сделал этого. Вернее, он просто физически не мог ждать ее у входа в это здание. Он вдруг понял, что теперь все его поступки контролируются этой непонятной женщиной. Отныне он действовал не по своей воле.

5

Прошла неделя. Наступил декабрь. Вместе с декабрем в город пришла зима. Андо никогда не любил зиму – ему больше нравилась поздняя весна или раннее лето, но с того дня, как умер его сын, смена времен года его не сильно волновала.

Однако это утро выдалось таким морозным, что волей-неволей ему пришлось признать, что зима вступила в свои права. По дороге к университету он несколько раз останавливался, раздумывая, не вернуться ли домой за свитером. Но идти туда, а потом возвращаться обратно ему ужасно не хотелось – было жаль времени, поэтому после каждой такой остановки он все больше убыстрял шаги, чтобы согреться ходьбой.

Квартира, которую он снимал в Сангубаси, была сравнительно недалеко от университета. Чаще всего он ездил на работу на поезде, хоть это был и не очень приятный вариант – приходилось делать крайне неудобную пересадку с одной линии на другую. Иногда, когда у него было подходящее настроение, Андо вполне мог позволить себе прогуляться в университет пешком. Правда, ему редко удавалось точно рассчитать время, и вторую половину пути он обычно бежал трусцой. «Заодно и спортом позанимаюсь», – обычно думал он во время этих пробежек.

Нынче утром он решил, что у него подходящее настроение для прогулки, но где-то на полпути понял, что ошибся, и сел на метро. Ему захотелось как можно скорее попасть в университет.

Вагон раскачивало, как железную люльку. Ехать было три остановки. Слишком мало времени для того, чтобы собраться мыслями. На работе Андо ждали образцы ткани: ему предстояло обследовать клетки Маи Такано и Рюдзи Такаямы с помощью электронного микроскопа. Мияшта и Нэмото предложили ему свою помощь. Нэмото, как никто, знал электронные микроскопы. Мысль о том, что оба толстяка уже ждут в лаборатории, подстегивала его.

До сегодняшнего дня в крови всех, кто посмотрел кассету, был обнаружен неизвестный вирус, по характеристикам напоминающий оспу. Никаких доказательств того, что вирус распространяется через физический контакт, у Андо не было. В квартире Маи Такано он нашел уже перезаписанную копию «заразной» видеокассеты. И если у Маи в крови обнаружится этот похожий на оспу вирус, то на основании двух вышеуказанных фактов можно будет заключить, что она тоже посмотрела эту кассету. И, значит, все, что с ней впоследствии произошло, – это результат просмотра роковой видеозаписи.

Андо так основательно погрузился в размышления, что чуть было не проехал свою остановку. Он едва успел выскочить из вагона – двери за ним сразу же закрылись, и поезд поехал дальше. Андо влился в толпу, которая понесла его к турникетам. Внушительное здание медицинского факультета располагалось в двух шагах от станции.

Андо ступил на порог лаборатории, и Мияшта, заслышав шум, тут же повернул к нему свое румяное лицо и язвительно сказал:

– Ну наконец-то. Мы уже тут совсем извелись, ожидаючи.

Они с Нэмото всю неделю готовились к сегодняшнему эксперименту. Вирус – штука сложная. Его нельзя просто так взять и посмотреть под микроскопом, когда в голову взбредет. Для начала нужно тщательно подготовиться: задействовать центрифугу, провести секционирование клеток, и так далее, и тому подобное. Так что человек без соответствующей квалификации, даже будучи медиком, не смог бы справиться с этой задачей.

Похоже, Мияшта не на шутку заинтересовался вирусом и ждал сегодняшнего дня не меньше, чем Андо: он заявился в лабораторию с самого утра и теперь уже начинал потихоньку терять терпение.

Все было готово, и можно было приступать.

– Выключаем свет, – скомандовал Нэмото.

– Нет проблем. – Мияшта дотянулся до выключателя, и свет погас. Хотя они уже пару недель возились с распечаткой аминокислотных основ и, можно сказать, наизусть выучили состав этого вируса, сегодня они впервые смогут увидеть его своими собственными глазами.

Нэмото пошел в темную комнату и закрепил ультратонкий образец в держателе. Андо и Мияшта, сидевшие за пультом, молча уставились в экран. На экране пока что не было никакого изображения, но поблескивающие глаза обоих приятелей бегали туда-сюда, а разыгравшееся воображение рисовало им самые невероятные картины.

Нэмото вернулся из темной комнаты и выключил все еще горевшую лампочку над пультом. Сейчас начнется. Затаив дыхание, все трое всматривались в экран. Электронный луч ударил в ультратонкий образец клеточной материи, и на экране начал разворачиваться микроскопический мир.

– Это чей образец? – шепотом спросил Мияшта у Нэмото.

– Рюдзи Такаямы, – ответил тот.

Экран окрасился в зеленый цвет. Вот она – микровселенная. Нэмото повернул наборный диск, и по экрану понеслись клетки. Множество клеток, в глубине которых скрывался неизвестный вирус.

– Добавь увеличения, – сказал Мияшта. Нэмото тут же нажал на какую-то кнопку. Теперь микроскоп увеличивал изображение в 9000 раз.

Они еще раз прошлись лучом по образцу, чтобы точнее определить пораженные клетки. Цитоплазма слабо светилась. В ней плавали черные сгустки, образованные уже разрушившимися органеллами.

– Теперь направь на цитоплазму. Вверх и вправо. И добавь еще увеличения, – снова сказал Мияшта. На его лице плясали зеленоватые отблески – отражение пестрого мира умирающих клеток, – и от этого казалось, что оно отлито из меди.

Нэмото переключил микроскоп на увеличение в 16 000 раз.

– Еще!

Увеличение в 21 000 раз.

– Все. Хватит, – громко скомандовал Мияшта и мельком взглянул на Андо, который наклонился вперед, чуть ли не касаясь экрана лицом.

...Вот они. Кишмя кишат...

Внутри агонизирующих клеток, вгрызаясь в хроматиновую оболочку, извивались и подрагивали мириады змеек.

По спине пробежал холодок, Андо содрогнулся. Это был совершенно невероятный вирус, не похожий ни на один из уже известных. Разумеется, Андо никогда не видел вирус оспы под электронным микроскопом, но он отлично помнил фотографии из учебника. Внешне новый вирус выглядел совершенно иначе.

– Вот это да! – разинув рот, Мияшта уставился на экран.

Андо довольно четко представлял себе основной механизм распространения и действия вируса: сначала вирус вместе с кровью попадал в коронарную артерию, потом внедрялся во внутреннюю стенку передней нисходящей ветви и провоцировал мутацию клеток. В результате мутации клетки образовывали опухоль, которая перекрывала ток крови. С этим все было понятно. Единственное, что не поддавалось никакому объяснению, – это тот факт, что вирус, который сейчас прихотливо передвигался по экрану, был порождением сознания самой жертвы. Он не внедрялся извне. Нет.

Он зарождался внутри организма в результате просмотра видеокассеты. Иными словами, этот вирус был материализацией мысли.

Андо ошеломленно смотрел на экран. Этот скачок из небытия в бытие, превращение мысленной абстракции в нечто материальное – все это было за гранью его разумения. За всю историю нашей планеты нечто подобное произошло всего лишь один раз – в тот самый момент, когда на земле зародилась первая жизнь.

...Наверное, первая жизнь тоже зародилась под воздействием какого-то разума... сверхразума...

Андо и сам не заметил, как начал думать на отвлеченные темы. Мысли его плавно потекли в другом направлении, но ворчание Мияшты тут же вернуло их в прежнее русло.

– Кольцо, ну надо же... – бормотал толстяк, зависнув над экраном.

Андо снова посмотрел на вирус, мельтешащий внутри клеток. Ему не составило особого труда догадаться, что имел в виду Мияшта. Достаточно было внимательней приглядеться: некоторые извивающиеся экземпляры походили на головастиков, другие имели форму подковы, но подавляющее большинство выглядело как слегка разомкнутое кольцо. Обычное кольцо, которое надевают на палец. У них даже был такой специфический выступ – как драгоценный камень на кольце.

RING-вирус (увеличение в 21 000 раз)

...RING!..

От этой догадки Андо чуть не вскрикнул.

Он снова взглянул на экран. Картинка больше всего напоминала столешницу, на которой в беспорядке были разбросаны крохотные подковки, резинки для волос, головастики и множество колечек.

Андо и Мияшта, открыватели нового вируса, теперь должны были дать своему открытию название.

– RING-вирус, – мечтательно произнес Мияшта и повернулся к Андо. – Как тебе? Вроде неплохо звучит.

Звучало прекрасно. Название идеально подходило новому вирусу. Слишком идеально. Именно поэтому Андо и не спешил с ответом. «Что за этим стоит? Уж не сверх ли разум?» Он вдруг почувствовал проявление чего-то божественного во всем происходящем.

...Как все это началось?..

Он вспомнил клочок газеты, торчащий из швов на мертвом теле Рюдзи Такаямы, и два числа: 178, 136. В этих числах он разгадал слово «ring». Потом ему в руки попал невероятный отчет Асакавы, озаглавленный «RING», и вот теперь – этот вирус в форме кольца на экране электронного микроскопа.

Такое ощущение, будто кольцо – это символ чьей-то воли, которая меняется от перерождения к перерождению, с каждым разом становясь все мощней и безудержней.

Микроскопическая вселенная была по-своему прекрасна. Ее красота заключалась в цикличных повторениях. Но то, что Андо видел сейчас на экране, было уродливым, искаженным отражением этой красоты. Вирус казался ему отвратительным не только потому, что являлся безусловным злом, вредителем и врагом человечества. Скорее, то, что чувствовал Андо, было следствием какого-то врожденного, инстинктивного отвращения ко всему змееподобному. Любой человек, которому безо всяких предварительных объяснений показали бы то, что видел сейчас перед своими глазами Андо, наверняка испытал бы похожее неприятное чувство.

Словно в доказательство этого руки стоящего за пультом управления Нэмото, который, в отличие от Андо и Мияшты, ничего про этот вирус не знал, вдруг довольно сильно задрожали. Похоже, ему было не по себе. Только прибор оставался невозмутимым, выдавая через равные промежутки времени один негатив за другим.

Нэмото сделал семь снимков, собрал негативы и отправился в темную комнату. Там он проявил пленку и заодно закрепил в держателе микроскопа ультратонкий образец с кровяными клетками Маи.

Вернувшись за пульт управления, он, словно играя в какую-то игру, нажал стартовую кнопку и объявил:

– А теперь – клетки Маи Такано.

Постепенно добавляя увеличение, они добились такой же четкой картинки, как и в прошлый раз. На первый взгляд, эта картинка ничем не отличалась от предыдущей. Тот же самый мельтешащий в умирающих клетках вирус.

– То же самое, – в один голос сказали Андо и Мияшта. Ни тот ни другой не заметили ничего принципиально нового. Но Нэмото, который уже не первый год работал с электронным микроскопом, был очень чувствительным даже к самым малейшим отклонениям.

– Хм... Странно, – сказал он.

– Что странно? – спросил Мияшта, наклонив голову и похлопав себя самого по толстой щеке.

– Наверное, лучше сначала сравнить фотоснимки обоих вирусов... – немного помолчав, ответил Нэмото. Во всем, что касалось его специальности, он был очень педантичен, и ему не хотелось делать поспешные выводы, основываясь только лишь на одних впечатлениях. «Ученый должен делиться не впечатлениями, а доказательствами» – таков был его девиз. Но девиз девизом, а Нэмото мог поклясться, что заметил разницу в процентном соотношении кольцеобразных и прочих вирусов. Причем, похоже, эта разница не была изначальной, а скорее являлась результатом каких-то внутренних процессов – в кровяных клетках Маи Такано Нэмото заметил очень много «разбитых» колец, гораздо больше, чем в кровяных клетках Такаямы.

Разумеется, среди вирусных частиц в крови Рюдзи тоже попадались всякие: похожие по форме на головастиков и на подковы. Но все-таки большинство из них имели ярко выраженную форму кольца. А у Маи большинство колец были «разбиты» на две части, каждая из которых напоминала вьющуюся веревочку.

«Разбитая» частица RING-вируса

(увеличение в 100 000 раз)

Чтобы проверить свое предположение, Нэмото навел луч на одну из подозрительных вироспор и максимально увеличил картинку. Частица заполнила весь экран.

Если исходный вирус выглядел как кольцо, то эта частица выглядела так, как будто половина кольца отвалилась, а «драгоценный камень» остался. Только теперь это больше не было похоже на камень. Скорее это напоминало две головы, растущие из одной шеи, позади которых болтался тонкий хвостик.

Кольцо «разбилось». Получившаяся в результате этого частица была очень хорошо знакома всем троим ученым. Андо, Мияшта и Нэмото почти одновременно подумали об одном и том же, но никто из них не решился произнести свои мысли вслух.

6

Подозрения Нэмото оправдались. Когда он сравнил фотоснимки, выяснилось, что в любом произвольно взятом секторе из образца Маи было заметно больше «разбитых» колец, чем в соответствующем секторе из образца Рюдзи. После статистической обработки стало ясно, что у Рюдзи было «разбито» каждое десятое кольцо, а у Маи – каждое второе. Такое заметное различие не могло быть простой случайностью. Нужно было найти причину. Андо настоял, чтобы кровяные клетки всех жертв кассеты были изучены под электронным микроскопом.

Окончательные результаты пришли в первую пятницу после Нового года.

Андо выглянул из окна лаборатории. Тут и там между голыми зимними деревьями храмового парка Мэйдзи-Дзингу лежал снег, который еще не успел стаять после ночного снегопада.

С самого утра они вместе с Мияштой сидели в лаборатории и сравнивали снимки вирусов. Время от времени Андо вставал и подходил к окну, чтобы дать отдохнуть усталым глазам и заодно полюбоваться зимним видом. Мияшта же работал не прерываясь. Он подолгу разглядывал каждый снимок, сравнивая его с другими, разложенными на столе.

После смерти Маи Такано и Казуюки Асакавы количество жертв смертоносной видеокассеты увеличилось до одиннадцати человек. В крови каждой жертвы обнаружился один и тот же вирус, так что никаких сомнений в том, что именно он явился причиной смерти, не оставалось.

Жертвы можно было разделить на две группы в зависимости от соотношения полных и «разбитых» колец вируса. В случае с Маи и Асакавой практически каждое второе кольцо было «разбитым». Во всех остальных случаях «разбитые» кольца составляли около десяти процентов от общего числа вирусных частиц. Похоже, что судьба каждого инфицированного кассетой человека зависела именно от количества «разбитых» колец в крови.

Если верить статистике, то остановка сердца происходила тогда, когда процентное содержание «разбитых» вирусных частиц превышало какую-то определенную норму. Но вот что это была за норма – этого пока никто не знал.

Маи Такано и Казуюки Асакава просмотрели кассету. RING-вирус появился у них в крови. В этом они ничем не отличались от остальных девяти жертв. Но по какой-то неизвестной причине только у них двоих около пятидесяти процентов вироспор присутствовали в крови в виде нитей. То есть у Маи и Асакавы было в пять раз больше «разбитых» колец, чем у других погибших. И соответственно соотношение «разбитых» и полных вироспор у этих двоих изначально было другим.

Скорее всего, благодаря этому Асакава и Маи не умерли, хотя и посмотрели кассету.

Возникает естественный вопрос: почему именно у них в крови вирус распался? Чем эти двое отличались от всех остальных?

– Может быть, это что-то вроде иммунитета? – предположил Андо.

– Вполне возможно. – Мияшта неопределенно покачал головой.

– Или... – начал было Андо и умолк.

– Что или?

– Или дело в самом вирусе.

– Честно говоря, я, скорее, склоняюсь ко второй гипотезе, – с этими словами Мияшта положил нога на ближайший стул и выставил свой живот. – Из-за шалости четверых ребят, которые посмотрели видео первыми, кассета была обречена на исчезновение в очень скором будущем. Чтобы не исчезнуть, вирусу пришлось мутировать. Об этом и предупреждал нас Такаяма. Что же касается того, как мутировал вирус и во что он превратился, то ответ на этот вопрос, как мне кажется, заключен именно в той разновидности вируса, которую мы нашли у Маи Такано и у Казуюки Асакавы. Короче, надо исследовать именно аномалию.

– Но ты ведь согласен, что для того, чтобы самовоспроизводиться, вирус использует чужие клетки?

– Что значит «согласен»? Это же основное определение вируса.

– Ну и, конечно, ты знаешь, что иногда это самовоспроизведение проходит в бешеном темпе. Разумеется, Мияшта знал, это было общеизвестным фактом. Достаточно вспомнить о чуме, которая свирепствовала в средневековой Европе, или о испанской инфлюэнце, известной также как «испанка». Это, пожалуй, самые яркие примеры «бешеного» размножения вируса.

– И что дальше? – нетерпеливо спросил Мияшта.

– Да ты сам подумай. Видеокассета говорит тому, кто ее посмотрел: «Сделай копию или через неделю умрешь». Но даже если тот, кто посмотрел кассету, перепишет ее, то все равно получится, что теперь вместо одной кассеты стало лишь две. Это же очень медленный темп размножения. Предположим, что тот, кто посмотрел переписанную кассету, тоже сделает копию... То есть в среднем мы имеем четыре кассеты в месяц.

– Ну, в общем...

– Получается, что бояться-то нечего.

– Ты хочешь сказать, то это не совсем похоже на вирус?

– Я хочу сказать, что если вирус не распространяется со скоростью курьерского поезда, то у него нет никаких шансов выжить.

– К чему ты клонишь? – Мияшта сверлил Андо взглядом.

– Да ни к чему я не клоню. Просто...

Андо и сам толком не знал, что он хочет сказать. Почему он всегда выискивает самый плохой вариант? Зачем еще больше усложнять ситуацию? Разумеется, в истории человечества бывали такие случаи, когда за считанные часы вирус поражал тысячи и даже десятки тысяч жертв. Самовоспроизводиться за минимально возможный срок и в максимально возможных количествах – можно сказать, что именно в этом и заключается предназначение вируса.

Копирование кассеты было очень неэффективным способом размножения. Результаты говорили сами за себя: всего через три месяца после своего появления видеокассета уже исчезла с лица земли. Конечно, при условии, что перед тем как исчезнуть, она не переродилась в нечто совсем другое...

– ...просто у меня какое-то дурное предчувствие. – Андо снова посмотрел на фотографии вируса Беспорядочное нагромождение бесчисленных частиц. Цепляясь одна за другую, они образовывали группы, напоминающие очертаниями размотанную, пришедшую в негодность видеокассету.

Садако Ямамура, обладавшая уникальными экстрасенсорными способностями, будучи на грани смерти, перевела информацию в видеоряд и оставила сгусток энергии до лучших времен на дне колодца. Потом произошел квантовый переход, и на свет появилась видеокассета, посмотрев которую, человек становился носителем RING-вируса. То есть, возможно, сама кассета не является вирусом, и значит, она вовсе не должна самовоспроизводиться. В данном случае вирус – это информация, которая содержится в видеозаписи и в видоизмененном ДНК.

Андо не мог отделаться от ощущения, что где-то совсем рядом идет чудовищный мутационный процесс, но ему не под силу не только остановить этот процесс, но даже его заметить.

Андо дважды был в квартире у Маи. Он поднимался на крышу к вентиляционной шахте, в которой девушка встретила свою смерть. Он окунулся в пугающую атмосферу комнаты, увидел засасывающую темноту трехметровой дыры, и, может, именно поэтому, в отличие от Мияшты, очень остро чувствовал приближающуюся опасность. Временами ему казалось, что он слышит смутные звуки – как будто под землей что-то беспрестанно ворочается, все быстрее и быстрее.

– Предчувствие катастрофы? – спросил Мияшта таким тоном, будто речь шла о детской игре.

– Боже мой! Все это так нелепо...

С того самого дня как он провел вскрытие Рюдзи, Андо словно очутился в каком-то паранормальном мире, где бетон под ногами пружинил, а в абсолютно пустой комнате явно ощущалось чье-то невидимое присутствие. Необъяснимые вещи происходили с ним одна за другой. А теперь еще и эти чертовы роды. Ведь Маи кого-то родила. Но кого?

При мысли об этом Андо вздрогнул. Со дня смерти девушки прошло уже почти полтора месяца, а им так и не удалось выяснить, что там у нее родилось. Почему-то Андо не верилось, что это был маленький розовый младенчик.

– Да ладно, что ты так переживаешь? Даже если этот вирус и мутировал, вовсе не факт, что ему удалось приспособиться к окружающей среде.

– Ты думаешь, он тоже исчезнет?

– Кто знает, может, и исчезнет.

– Как вирус испанки. Кажется, он появился в 1918 году, а потом исчез. Правда, в 1971 его снова обнаружили, но уже в Америке. И, насколько я помню, во второй раз жертв не было, хотя в первый раз от него умерло не то двадцать, не то сорок миллионов человек! Представляешь? А через пятьдесят лет он стал абсолютно безвредным.

– Между прочим, в результате мутации вирус может очень сильно ослабеть.

После того как умерла Маи, в городе не было зарегистрировано ни одного подозрительного случая. Андо старательно прочитывал все газеты и ежедневно общался с полицейскими на тему «необъяснимых» смертей, но пока что ничего похожего на горизонте не появлялось. Может быть, Мияшта и прав – мутировавший вирус просто не смог приспособиться к окружающей среде и потерял способность распространяться. Мало ли – вдруг он вообще исчез?..

– Ну хорошо. Что мы делаем дальше? – спросил Мияшта и, оттолкнувшись ногой от пола, крутанулся на стуле.

– Есть кое-что, что я забыл выяснить.

– Да? И что же это?

– Как и когда видеокассета попала к Маи.

– А какое это имеет значение?

– Не знаю, но почему-то мне кажется, что это важно.

Андо чувствовал, что он обязательно должен это выяснить. Разумеется, надо было задаться этим вопросом гораздо раньше, но он был слишком занят вирусом и вспомнил об этом только теперь. «Все равно это единственное, что я могу сейчас сделать» – пришло ему в голову.

Он подозревал, что Маи посмотрела ту копию, которую Асакава сделал для Рюдзи. Значит, надо было узнать, когда и каким образом видеокассета попала к девушке.

7

Это оказалось на удивление легкой задачей.

После смерти Рюдзи все его вещи, включая видеомагнитофон и видеокассету, были переданы его родителям, значит, Маи могла взять эту кассету только у них. Поэтому Андо первым делом позвонил родителям Такаямы.

Когда мать Рюдзи услышала, что Андо учился вместе с ее сыном в университете, ее голос потеплел. Она сказала, что с радостью ответит на все вопросы.

Андо спросил, не приходила ли к ним домой девушка по имени Маи Такано.

– Приходила, – с готовностью ответила женщина. Более того, сверившись с книгой расходов (к приходу девушки она купила тортик), мать Рюдзи сказала Андо, что Маи навещала их первого ноября. Андо сделал пометку в ежедневнике.

– Извините, что я спрашиваю, но почему девушка решила вас навестить?

Женщина объяснила ему, что Маи помогала Рюдзи готовить рукопись к публикации в журнале. Почти сразу же после похорон девушка обнаружила, что несколько страниц рукописи отсутствуют, позвонила и попросила разрешения прийти.

– То есть она пришла к вам, чтобы поискать недостающие страницы в вещах вашего сына.

– Совершенно верно, – ответила женщина.

Андо записал в ежедневнике название журнала, в котором была опубликована по частям рукопись Такаямы, и название издательства. Потом, вежливо попрощавшись, он повесил трубку.

Хорошо, что она не спросила, как дела у Маи. Если бы он рассказал, что Маи умерла, то ему пришлось бы отвечать на множество вопросов, на которые у него не было ответов. Или были, но такие, что лучше бы их не было.

Повесив трубку, Андо некоторое время сидел у телефона, продолжая держать руку на аппарате.

...Первого ноября Маи приходила в гости к родителям Рюдзи. Пока она искала недостающие страницы, ей на глаза попалась видеокассета. Она взяла ее к себе и посмотрела, скорее всего, в тот же день...

Надо было проверить, согласуется ли гипотеза с событиями первого ноября.

Предположим, вирус достигает пика своей активности через неделю после просмотра кассеты. Значит, восьмого ноября с девушкой должно было что-то произойти. У них с Маи была договоренность на девятое, но она не пришла. Более того, ему так и не удалось дозвониться до девушки. Пока все сходится. Возможно, что, когда он звонил, Маи уже была в вентиляционной шахте, хотя не исключено, что она была у себя в комнате, но не могла подойти к телефону.

Ну хорошо. Считаем дальше.

Вскрытие помогло ответить на следующие два вопроса: сколько времени девушка провела на дне шахты и за сколько часов до обнаружения тела наступила смерть. Предположительно девушка умерла двадцатого ноября. А в шахту она попала примерно на десять дней раньше – то есть числа десятого. Значит, если восьмого или девятого с ней под воздействием вируса что-то произошло, то падение в вытяжную трубу вполне можно рассматривать как последствие просмотра видеокассеты.

Так что версия с первым ноября выглядела вполне правдоподобно.

Записав результаты своих размышлений в ежедневник, Андо отправился в библиотеку. Там он нашел журнал, в котором по частям публиковалась рукопись Рюдзи. Последний отрывок, главу под названием «Структура знания», он отыскал в номере за двадцатое ноября.

«Значит, – подумал Андо, – Маи все-таки довела начатое до конца, встретилась с редактором и передала ему рукопись».

Таким образом, как минимум один человек видел Маи еще до того, как она умерла, но уже после того, как она посмотрела кассету. С этим человеком надо было обязательно встретиться.

Андо позвонил в издательство того журнала, в котором была опубликована рукопись, и договорился о встрече с ответственным редактором. Конечно, можно было пообщаться с ним и по телефону, но Андо хотелось лично встретиться с человеком, который, возможно, последним видел Маи Такано.

Он вышел на станции Суидобаси. Оттуда – пять минут пешком по проспекту. Андо почти сразу же увидел одиннадцатиэтажное здание, в котором располагалось издательство. В приемной он попросил Кимуру, ответственного редактора ежемесячника «Тенденции». Ему сказали, что Кимура через несколько минут спустится в вестибюль. Андо стал в сторонке и не спеша осмотрелся.

Ничего интересного он не заметил. Тогда он попытался представить себе Кимуру – человека, который охотно согласился встретиться с совершенно незнакомым и невесть откуда взявшимся патологоанатомом. По телефону его голос звучал очень молодо. Скажем, лет двадцать пять или что-то около того. Андо представил себе расторопного молодого человека приятной наружности, в очках с тонкой оправой.

Вместо этого к нему вышел пузатый дядечка в клетчатых штанах на подтяжках. Его лысина блестела от пота, хотя на дворе уже была зима. Нельзя сказать, что Кимура был особенно похож на редактора, работающего в крупном издательстве. И уж на кого он совсем не был похож – так это на редактора, ответственного за выпуск журнала, посвященного современной философской мысли.

– Извините, что заставил вас ждать, – Кимура широко улыбнулся и протянул Андо свою визитку.

Сатоси Кимура

Ответственный редактор

«ТЕНДЕНЦИИ»

У него был очень молодой голос, но выглядел он значительно старше двадцати пяти. Лет сорок или что-то около того. Андо в ответ протянул свою визитку.

– Спасибо, что вы согласились со мной встретиться. Пойдемте выпьем где-нибудь кофе.

– Вы знаете, поблизости нет ни одного приличного заведения, – рассмеялся Кимура. – Давайте посидим в издательском кафетерии. Одиннадцатый этаж вас устроит?

– Разумеется. – Андо решил во всем соглашаться с Кимурой.

Они направились к лифтам.

Кафетерий выходил окнами на внутренний садик. Изысканная обстановка, богатое меню. Опустившись на софу, Андо осмотрелся. Его окружали люди, которых раньше он видел только по телевизору или в журналах. Похоже, кафетерий был очень популярен среди литераторов – по крайней мере, они предпочитали встречаться со своими издателями именно здесь. Некоторые авторы держали в руках сшитые вместе листы бумаги. «Рукописи, наверное, – подумал Андо и задумчиво посмотрел в окно, – интересно, скольких из них этот пейзаж вдохновил на творчество?»

– Мы потеряли прекрасного человека.

Эти слова вернули Андо к действительности. Он вежливо взглянул на Кимуру, лоснящееся лицо которого высвечивало по ту сторону стола.

– Знаете, так вышло, что я учился на медицинском факультете вместе с Рюдзи Такаямой. На одном и том же курсе, – сказал Андо и проследил за реакцией собеседника. За последнее время он говорил это предложение стольким людям, что уже сбился со счета.

– Что вы говорите? На одном курсе? Так вы, значит, были хорошо знакомы с сэнсэем...

Кимура еще раз посмотрел на визитку Андо и удовлетворенно кивнул, словно убедившись в чем-то важном. На визитке было написано название университета, в котором преподавал Андо. Наверное, редактор вспомнил, что Рюдзи был выпускником медицинского факультета в этом же университете.

– Более того, – продолжал Андо, – именно я проводил вскрытие его тела...

Кимура широко раскрыл глаза от удивления и, выпятив вперед подбородок, как-то странно всхлипнул.

– Ну знаете ли, это... – он неожиданно замолчал и уставился на руки Андо, которые держали кофейную чашку. Похоже, больше всего его заинтересовали пальцы. Пальцы, выпотрошившие Рюдзи Такаяму.

– Но сегодня я бы хотел поговорить с вами о другом человеке. – Андо поставил чашку на стол и сцепил руки замком.

– О ком?

– Об одной из его студенток. Маи Такано.

Услышав это имя, Кимура очень по-доброму улыбнулся и, немного наклонившись вперед, спросил:

– А что с ней такое?

«Он ничего не знает», – подумал Андо. – «Да ладно, какая разница, все равно рано или поздно кто-нибудь ему расскажет».

– Вы в курсе, что девушка умерла?

Кимура снова всхлипнул, только гораздо громче, чем в первый раз, и чуть не выпал из своего кресла на пол. В этой его экспрессивности было что-то комичное. Эмоции одна за другой сменялись на его лице. Настоящий калейдоскоп чувств. «Ему бы в юмористических передачах сниматься...» – подумал Андо.

– Вы шутите! – вскричал Кимура, вновь обретя дар речи. – Этого не может быть! Маи умерла?!

– В ноябре она упала в вентиляционную шахту на крыше и умерла от истощения.

– Теперь понятно, почему я никак не мог до нее дозвониться, – печально сказал Кимура, и Андо даже почувствовал что-то вроде родственного чувства к этому человеку. Он ровным счетом ничего не знал о личной жизни Кимуры, но мог побиться об заклад, что тот тоже был неравнодушен к прелестной Маи.

– Вы не помните, когда вы с ней встречались в последний раз? – быстро спросил Андо. У него не было сил выслушивать излияния Кимуры.

– Мы в редакции как раз начали подготовку к новогоднему номеру, значит... Значит, это было в самом начале ноября.

– А вы не помните точную дату?

Кимура достал ежедневник и принялся его перелистывать.

– Второго ноября – он наконец нашел нужную страницу.

Второе ноября. На следующий день после того, как Маи съездила к родителям Рюдзи и забрала у них кассету. Скорее всего, когда она встречалась с Кимурой, она уже успела эту кассету посмотреть.

– Могу я спросить, где вы встречались?

– Она позвонила мне и сказала, что последняя глава готова. Я сразу же выехал за рукописью.

– Выехали куда? В ее квартиру?

– Нет. Мы встретились в кафе на станции. Мы всегда там встречались. – Кимура сделал ударение на слове «всегда», чтобы подчеркнуть, что не в его правилах заходить в гости к молоденькой девушке, которая живет одна.

– В тот день Маи выглядела как обычно? Вы не заметили чего-нибудь странного?

Кимура сделал удивленное лицо. Казалось, он не понял, что именно интересует его Андо.

– Что вы имеете в виду?

– Видите ли, к сожалению, обстоятельства ее смерти до сих пор не совсем ясны.

– Не совсем ясны? – Кимура сцепил руки на животе и задумался. Он осторожничал. Ведь то, что он сейчас скажет, могло повлиять на результаты следствия.

– Любая мелочь может иметь значение. Так вы ничего странного не заметили? – Андо улыбнулся, пытаясь улыбкой подбодрить вдруг посерьезневшего собеседника.

– Ну, по-моему, она была немного не в себе.

– Не могли вы подробней объяснить, что вы имеете в виду?

– Она была очень бледной. И все время прижимала платок ко рту. Знаете, как будто ее вот-вот вырвет.

– А вы не спросили, почему ее тошнит?

– Нет, знаете ли, не спросил... Впрочем, она с самого начала сказала, что всю ночь занималась редактированием рукописи и поэтому неважно себя чувствует.

– То есть она сослалась на недосып?

– Да-да.

– А больше она ничего не говорила?

– Честно говоря, я очень спешил. Поэтому я поблагодарил ее за помощь, потом мы вкратце обсудили будущую книгу и попрощались. Вот, собственно, и все.

– Вы обсуждали книгу Такаямы?

– Совершенно верно. Мы давно запланировали ее выпуск, но сначала нужно было закончить публикацию глав рукописи в «Тенденциях».

– И когда эта книга выходит?

– В следующем месяце она должна появиться в книжных магазинах.

– Ну что ж, надеюсь, книга будет хорошо продаваться.

– А мы, честно говоря, не особо на это надеемся. Слишком уж это сложно для неискушенного читателя. Впрочем, я должен вам сказать, что книга – отличная! Просто супер.

После этого их разговор как-то незаметно превратился в воспоминания о Рюдзи, и Андо все никак не удавалось вернуть его в нужную колею. А когда наконец-то он сумел к месту упомянуть имя Маи и они было начали обсуждать, какие у девушки были отношения с Такаямой, обещанный ему Кимурой час закончился. Откровенно говоря, Андо так и не узнал ничего для себя ценного, но решил не злоупотреблять дружелюбием ответственного редактора. Ему наверняка еще не раз надо будет встречаться с Кимурой, и поэтому он хотел произвести хорошее впечатление. Так что Андо, очень вежливо поблагодарив редактора, собрался уходить.

Он уже встал с софы, когда заметил, что в кафетерий зашли трое: женщина и двое мужчин. Андо знал в лицо всех троих. Женщина была писательницей-документалисткой. Она не так давно написала бестселлер, по мотивам которого был снят фильм. Андо видел ее несколько раз по телевизору и пару раз читал о ней статьи в популярных еженедельниках. Один из мужчин был режиссером – именно он сделал фильм по книге писательницы. Но особое внимание Андо привлек сорокалетний мужчина, шедший рядом с режиссером. Он совсем недавно где-то его видел. Имя вертелось у Андо на языке, он, как мог, напряг память. Этот человек был либо писателем, либо издателем, либо кем-то в этом роде...

Троица прошла мимо. Кимура приветственно помахал рукой человеку, имя которого, как ни старался, не мог вспомнить Андо:

– Добрый день, Асакава-сан! Я слышал, вы делаете успехи.

...Асакава...

Это был Дзюнъитиро Асакава, старший брат Казуюки. В прошлом месяце Андо заходил к нему забрать дискету с RING-файлом. Помнится, Андо был в тот день настолько взбудоражен, что даже толком не поблагодарил Дзюнъитиро. Поэтому, отправляя дискету обратно, он приложил обстоятельное благодарственное письмо.

Андо вспомнил, что на визитке Асакавы было указано название этого самого издательства. Случайно или нет, но так получилось, что книга Рюдзи выходила именно в издательстве, в котором работал старший брат его лучшего друга.

Заметив Андо, Дзюнъитиро вздрогнул.

– Здравствуйте! Честно говоря, я даже не наделся, что увижу вас так скоро... – с этими словами Андо кивнул.

Это было всего лишь вступление, после которого он хотел еще раз поблагодарить Дзюнъитиро за содействие и заодно поздравить его с Новым годом. Но ничего такого сделать ему не удалось. Прежде чем Андо успел снова открыть рот, Асакава-старший, буркнув: «Простите, очень спешу», – обогнул его и присоединился к своим спутникам. Немного посовещавшись, все трое уселись за пустой столик в отдалении. Андо почувствовал, что его избегают. Он снова взглянул в сторону Дзюнъитиро. Тот сидел за столом и возбужденно что-то обсуждал с режиссером. При этом брат Асакавы больше ни разу и не взглянул в сторону Андо.

«В чем же дело?» – Андо пытался найти хоть какое-то объяснение такому оскорбительному поведению. Может быть, в прошлый раз, сам того не заметив, он сморозил что-то неприемлемое? Нет, он бы запомнил свою бестактность... Как ни крути, Андо не заслуживал такого отношения.

...Ничего не понимаю...

Андо шел вслед за Кимурой к выходу из кафетерия, сокрушенно качая головой по поводу необъяснимого поведения Дзюнъитиро Асакавы.

8

Вернувшись домой, Андо впервые за много месяцев наполнил ванну. Когда его сын еще был жив, они каждый день принимали ванну вдвоем, но ради себя Андо не хотелось возиться. Он всегда ограничивался душем.

Сразу после ванны Андо приступил к работе. Он достал из портфеля фотографии, полученные с помощью электронного микроскопа, и развесил их на стене. Потом отошел подальше и принялся внимательно их рассматривать.

Одна из стен его комнаты была полностью заставлена книжными полками, но противоположная стена, у которой стояла кровать, была девственно чиста, и ее можно было использовать как экран. Андо развесил фотографии так же, как обычно врачи развешивают рентгеновские снимки на специальной плоской лампе, в порядке возрастания масштаба.

...1:17 000, 1:21 000, 1:100 000...

На фотографиях был изображен вирус, найденный в крови Маи Такано. Не сводя с фотографий взгляда, Андо отступил еще на несколько шагов назад. На одном из снимков вирусные частицы, взгромоздившиеся одна на другую, образовали что-то похожее на спиральную лестницу. Андо сосредоточился, пытаясь увидеть на снимках что-то новое, чего, возможно, он не увидел в прошлые разы.

Он выключил верхний свет и направил на стену луч настольной лампы. Он выхватил из темноты один из снимков. В таком освещении казалось, что огромные вироспоры бесшумно извиваются на стене, прямо над его кроватью.

Он направил лампу на снимок с масштабом 1:42 000. На снимке было изображено кольцо, «разбитое» на две веревочки. У Маи и Асакавы таких «разбитых» частиц было почти в пять раз больше, чем у Рюдзи и у остальных восьми человек. Однако у Маи не было никаких признаков опухоли в коронарной артерии, а в случае с Асакавой опухоль присутствовала, но была слишком маленькой, чтобы перекрыть ток крови. Получается, что даже в случае с Маи и Асакавой симптомы были не совсем одинаковыми.

...Почему же ее артерия осталась нетронутой?..

С этим надо было срочно разобраться. Двуглавый головастик вируса, на который Андо сейчас очень сосредоточенно смотрел, по какой-то причине не стал атаковать коронарную артерию – свою обычную цель. Но почему? Почему именно Маи стала исключением?

Андо пришла в голову одна мысль. Он достал свой ежедневник и открыл ту страницу, на которой были записаны все передвижения Маи с конца октября по первую неделю ноября. Поднес открытый ежедневник к свету.

Они с Маи впервые встретились 20 октября в Палате медэкспертизы, за несколько минут до начала вскрытия Такаямы. Маи выглядела уставшей, и Андо почти сразу догадался почему – у девушки были месячные. Разумеется, это была всего лишь догадка, но в данном случае Андо доверял своей интуиции на все сто процентов.

Подняв взгляд от ежедневника, он снова посмотрел на фотоснимки. Теперь его внимание было сконцентрировано на снимке с масштабом 1:100 000. Андо попытался вспомнить, о чем он подумал, когда первый раз, в университете, увидел «разбитый» RING-вирус.

На что-то он был похож, этот головастик с вихляющим хвостиком... Тысячи тысяч этих подвижных тварей сновали взад-вперед по кровеносным сосудам Маи Такано. Но почему они не атаковали ее коронарную артерию?!

Он почувствовал жар. Словно где-то приоткрылась маленькая дверка, пропуская внутрь него свет и тепло. Это был один из тех моментов, когда что-то, до этого абсолютно невидимое, вдруг материализуется в поле вашего зрения. Андо снова заглянул в ежедневник и проверил, какого числа Маи предположительно посмотрела видеокассету. Вечером первого ноября. Двенадцатый или тринадцатый день после месячных.

Андо сделал шаг к стене. Еще шаг. Ближе и ближе к кишащим в круге света хвостатым головастикам.

...Все ясно. Это же один к одному сперматозоиды. Сперматозоиды, которые плывут оплодотворять яйцеклетку...

– Сперматозоиды, – на всякий случай произнес он вслух.

...В этот день у нее как раз могла быть овуляция...

Овуляция обычно происходит где-то через две недели после начала месячных. Яйцеклетка находится в яйцеводе самое долгое – в течение двадцати четырех часов.

Если на тот момент, как Маи посмотрела видео, ее яйцеклетка еще оставалась в фаллопиевой трубе... Ring-вирус мог резко поменять цель и вместо коронарной артерии устремиться в яйцевод.

Тяжело дыша, Андо опустился на край кровати. Ему больше не нужно было смотреть ни на фотографии, ни на записи в ежедневнике. К счастью или к несчастью, Маи посмотрела эту дурацкую кассету в день овуляции. Это было единственное, чем она отличалась от остальных женщин, которые видели эту кассету. И именно поэтому она стала исключением.

...Значит...

Когда он попытался представить, что же произошло дальше, ему сделалось нехорошо. Но с фактами было трудно спорить. Логически можно было сделать только один вывод. Бесчисленное количество «разбитых» вирусных частиц атаковали яйцеклетку и смешались с ее ДНК. Произошло оплодотворение. Вирус развивался, менял форму, но его природа оставалась неизменной. И, значит, ровно через неделю после овуляции он достиг уровня максимальной активности. Через неделю после просмотра кассеты Маи родила. Именно это и показали результаты вскрытия.

...Но что у нее родилось?..

Андо задрожал всем телом. Он вспомнил шершавое прикосновение – что-то коснулось его щиколотки, когда он в неестественной позе валялся на полу ванной в квартире Маи Такано.

...Что бы это ни было – оно меня потрогало...

Именно поэтому в пустой комнате ему чудилось чье-то дыхание. А потом, в ванной, когда он не мог пошевелиться от страха, кто-то лизнул его чуть повыше приспущенного носка. Значит, это было то самое существо, которое родила Маи. Видимо, на тот момент оно все еще было достаточно маленьким, чтобы без труда спрятаться от чужих глаз в маленькой комнате. Наверное, эта тварь сидела в шкафу.

Андо снова, как тогда, почувствовал прикосновение к своей щиколотке. Его передернуло. Надо было срочно еще раз принять ванну. К счастью, он не выдернул пробку, и ванна была почти до краев наполнена еще не успевшей остыть водой. Но Андо все равно снова включил горячую воду и подождал, пока вода в ванной станет обжигающей. Погрузившись по шею, он высунул ногу из воды и, развернув ее, уставился на ахиллово сухожилие. Потом потер его губкой и почесал указательным пальцем. Сухожилие как сухожилие. Ничего особенного. Но никакого облегчения Андо не почувствовал.

Он опустил ногу обратно в воду и еще несколько минут сидел в ванной, обняв колени. И вдруг в голову ему пришла еще одна мысль.

...Ну хорошо, с Маи все понятно. А что с Асакавой? Он же мужчина. Мужчины детей не рожают... Может быть, он родил не ребенка, а что-то другое?..

Наверное, в ванной было слишком жарко – Андо вдруг дико захотелось пить.