Спираль Русской Цивилизации. Исторические параллели и реинкарнация политиков. Политическое завещание Ленина

Не бойся друзей своих

19 августа газеты сообщали о начале процесса так называемого троцкистского объединенного центра, многие участники которого дали показания против Николая Бухарина. Случайно узнав о процессе, Бухарин прилетел самолетом из Ташкента.

Приехав на свою квартиру в Кремль, из своего кабинета позвонил Сталину. Тот в это время находился в Сочи.

Целыми днями Бухарин сидел в своем кабинете, отказываясь от работы в редакции до тех пор, пока не будет опубликовано опровержение клеветы в его адрес.

10 сентября 1936 года в газетах появилось сообщение прокуратуры СССР, в котором говорилось о прекращении следствия по поводу Бухарина и Рыкова. 7 ноября вместе с Анной по гостевому билету, который Николаю выслали из редакции, встречали 19-ю годовщину Октября на Красной площади. Неожиданно к ним подошел часовой, отдал им честь и передал просьбу Сталина подняться на Мавзолей.

После снятия Ягоды новый нарком НКВД Ежов с утроенной силой взялся за дело Бухарина. В начале декабря состоялся пленум ЦК. Бухарина обвиняли в организации заговора и убийстве Кирова. Как загнанный зверь, Бухарин метался в маленькой комнатке своей кремлевской квартиры. За прошедшие три месяца он отправил несколько писем Сталину, которые неизменно начинались со слов: «Дорогой Коба!» Все это время Анна находилась рядом. «Коба! Дорогой Коба! – в водовороте вальса крутилось постоянно в голове Бухарина. – Что же ты творишь, Коба? Почему ты хочешь избавиться от меня?»

Он растерян и никак не может сосредоточиться. Отчаяние и нервное напряжение Бухарин пытается смягчить при помощи своих любимых стихов. «То кровь от смертных мук… распятых вечеров… пурпурностью зари с небес… сочится дальних…» – читает он Верхарна. Николай сразу похудел, поседел, постарел. Его тоже при жизни распяли.

Получив извещение о созыве пленума ЦК ВКП(б) с повесткой дня о Бухарине и Рыкове, Николай решил в знак протеста объявить голодовку и не ходить на пленум. Попрощавшись с отцом, своей первой женой и ребенком, 16 февраля Николай начал голодовку. Пытаясь облегчить участь мужа, Анна выдавила каплю апельсина в стакан с водой. Увидев это, всегда спокойный и уравновешенный, он с негодованием и яростью отбросил стакан в угол. Словно во всех бедах и несчастьях был виновен небольшой рыжий апельсин.

В новой повестке пленума стоял вопрос не просто о Бухарине, а вопрос о его антипартийном поведении в связи с объявленной голодовкой.

Бойся равнодушных

Как тут не вспомнить древний афоризм:

«Не бойся врагов своих – в худшем случае они могут тебя убить.

Не бойся друзей своих – в худшем случае они могут тебя предать.

Бойся равнодушных, потому что с их молчаливого согласия совершаются убийства и предательства».

«Требуем расстрела!» – скандировала толпа. «Требуем расстрела!» – было написано не только на самодельных плакатах, но и на озлобленных, перекошенных лицах людей, которые искали виноватых в их бедах и горестях. Ведь найти мнимых врагов всегда проще, нежели устранить причины непотребной, нищенской жизни народа.

Предчувствуя накануне февральско-мартовского пленума 1937 года, что он уже может не вернуться, Николай Иванович умолял, заклинал свою жену Анну бороться за его оправдание и реабилитацию. Измученный следствием и ослабевший от голодовки, Николай пал перед Анной на колени и просил выучить наизусть слова его письма – послания, адресованного «будущему поколению руководителей партии », о его невиновности.

Это случилось 27 февраля 1937 года. Вечером позвонил секретарь Сталина Поскребышев и сообщил о необходимости явки Бухарина на пленум. Со слезами на глазах Николай просил у Анны прощение за ее загубленную жизнь. Просил воспитать сына большевиком. И еще просил не озлобляться.

– Ситуация изменится, обязательно изменится. Ты молода, ты доживешь. Клянись, что ты сумеешь сохранить в памяти мое письмо, – старался успокоить Бухарин Анюту.

Николай надел свою кожаную куртку, шапку-ушанку.

– Смотри не налги на себя, Николай! – только и успела сказать ему Анна.

6 марта 1937 года «Правда» сообщила о пленуме ЦК ВКП(б), который исключил Бухарина из партии. На самом пленуме он держался мужественно. Но в конце концов был вынужден признать: «Если те обвинения, на которых вы настаиваете, нужны партии, я готов признать их». Он был арестован. Газеты печатают материалы, в которых говорится о Бухарине и бухаринцах как об «оголтелой банде врагов народа…».

Вот и все. Закончилось недолгое счастье Анны. Дальше было два десятка лет лагерей и ссылок. Самое главное, что помимо любви была клятва, которая не позволяла ей уйти из жизни раньше, чем она выполнит свой долг. Долг перед своей любовью, долг перед Николаем, долг перед его честным именем!

Два месяца спустя после ареста Бухарина Анну вместе с маленьким сыном и отцом Николая Ивановича выселили из Кремля в дом у Каменного моста. Затем еще до осуждения мужа Анну отправили в Томск в лагерь, и там почти год она ждала начало судебного процесса.

Первая жена Николая, Надежда Михайловна, протестуя против обвинений, предъявленных Бухарину, написала заявление в партийную организацию, где состояла на учете.

В конце апреля 1937 года ее исключат из партии и арестуют в ночь под самый праздник, на 1 мая 1938 года. Позже ее приговорят к высшей мере наказания, как единомышленницу врага народа. 9 марта 1940 года ее, тяжелобольную, расстреляют.

2 марта 1938 года начался суд над «пойманной с поличным бандой троцкистско-бухаринских шпионов, убийц, вредителей и диверсантов», как писала передовица «Правды». На следующий день в газете печатают первый репортаж из зала суда «Свора кровавых собак». Бухарину посвящено в этом репортаже особое место.

«Низко опустив голову, сидит Бухарин, разоблаченное коварное, двуличное, слезливое и злое ничтожество. Давно уже была сорвана маска с Бухарина и его приспешников, давно было показано их подлинное лицо – агентов кулака, адвокатов буржуазии, слуг реставрации капитализма в нашей стране.

А сейчас, на последней ступени, у последней черты политический интриган и плут разоблачен как руководитель шпионской и террористической воровской шайки, как подстрекатель убийства трех лучших людей нашего народа, трех творцов социалистического государства – Ленина, Сталина, Свердлова. Вот каков он, этот маленький, грязный Бухарин!»

Главный обвинитель процесса Вышинский найдет для Николая Бухарина еще немало уничижительных эпитетов. Бухарина будут обвинять в организации покушения Фанни Каплан на Ленина, в заключении тайных соглашений с агрессивными кругами Германии, Японии, Англии на условиях расчленения СССР и отторжения от Советской страны Украины, Белоруссии, Приморья.

В марте 1938 года надзиратель томского лагеря принесет газеты. Поскольку газеты заключенным в руки не давали, староста читала материал о процессе вслух. Сначала Анна слушала отчет о процессе сидя. Слезы брызнули из ее глаз. Она представляла его добродушное лицо, его любимые глаза и голос. Стараясь избежать любопытствующих взглядов находящихся рядом женщин, она легла на нары и накрылась одеялом. Из носа пошла кровь, обручем сковала голову сильная боль. Рядом с ней в тот момент находилась Светлана Якир.

Процесс завершился 13 марта 1938 года. Нервы были напряжены до предела. Анне казалось, что временами у нее мутится рассудок. Она отупела, почти не воспринимая весь тот поток лживой, перевернутой информации о «преступлениях» Николая. Поначалу ей казалось, что она готова спокойно воспринять любую информацию о муже. Сам Николай пытался во время следствия подготовить Анну к наихудшему.

Ее лишь утешала мысль о том, что закончились его мучения и страдания. Жуткое подавленное состояние Анны усугублялось отказом от еды. Само солнце в день приговора Николая к расстрелу навсегда погасло для нее. Окружающий мир превратился в серое, бездушное пятно, где больше для нее не было света, радости, счастья. С трудом она дышала, передвигалась в толпе за мрачным забором томского лагеря.

Ослабевшая от голода, она в основном лежала на нарах. В томском лагере она была единственной женщиной, чей муж шел по открытому процессу. Большинство женщин ничего не знали о судьбе своих мужей. Анна чувствовала злобные взгляды тех, кто принимал на веру признания обвиняемых. Были и те, кто понимал и сочувствовал ей.

Вскоре ее переведут из томского лагеря для жен «изменников Родины» в другое место. Но до освобождения Анне еще предстоит пройти пять лагерей и ссылку. Через 51 год после того черного августа 1936 года правда о Николае Бухарине восторжествовала.