Глава 16


Кто знает нашу богомолку,

Тот с ней узнал наедине,

Что взор плутовки втихомолку

Поет акафист сатане.


Как сладко с ней играть глазами,

Ниц падая перед крестом,

И окаянными словами

Перерывать ее псалом!


О, как люблю ее ворчанье;

На языке ее всегда

Отказ идет как обещанье:

Нет на словах - на деле да.


И - грешница - всегда сначала

Она завопит горячо:

"О, варвар! изверг! я пропала!"

А после: "Милый друг, еще..."*


Данило пел песню, радуя сердца всех вокруг. Уже к концу песни все подпевали, поднимая кружки вина и водки, что маркитантки разносили вместе с женой одного из гусар.

-Денис стихи сочинил, а Данило музыку сложил! - слышались слова Софье и чувствовались на ней взгляды. - А он будто общается с кем через песни...

Она подала последнюю рюмку водки, которую наполнила из висевшего на поясе кувшина и поспешила уйти к своему шалашу. Не заботилась о том, что кто может увидит в таком жесте нечто неугодное. Следом за нею, отойдя сначала в сторону, а потом, будто просто прогуливался, отправился Пётр.

Не один Данило заметил это, а и цыганка, которая не так давно пыталась погадать ему и Валерию. Спешила она следом за Данилой, который направил шаг к шалашам, и схватила за руку:

-Обожди! Обмануть тебя хотят!

-Оставь же меня с гаданиями своими, - возмутился он, и цыганка отпустила руку:

-Я лишь предупредить хотела. Не знаю, кто обманывает и почему, но обман на пути.

-Не дадут ей покоя, - засмеялась стоящая в стороне с Валерием Марта, и тот, сняв её шляпку, одел фуражную шапку:

-Желал бы видеть тебя подле именно так.

-Ну тебя, дурак. Ты что? - толкнула она его шутливо в грудь. - Так и желаешь сердце мне разбить? Не выйдет! - смеясь, кинулась она бежать прочь.

Занявшись начавшейся игрой, Валерий бежал следом, пока не поймал в объятия, захватив её губы в сладостный плен поцелуя...

-Данило? - окликнула мамка Дина Данилу, спеша следом к шалашу Софьи.

Не слушал он ни оставшуюся позади цыганку, ни её. Он видел, как в шалаш за Софьей скрылся Пётр. Однако дойти же до шалаша будто не было суждено. Представшая перед ним горою мамка Дина раскинула руки:

-Не пущу! Моя девочка! Не для того воспитывала и растила! Занята она теперь. После придёшь, в другой день, да заплатить не забудь!

-Куртизанкой вырастила? - огрызнулся Данило, бросив ей в ноги мешочек монет со своего пояса.

Только сделал шаг к шалашу Софьи, как оттуда вышел Пётр и сразу встретился с ним взглядом.

-Как хороша-то! - расплылся он в улыбку и был тут же схвачен крепкими руками Данилы за ворот. - Ты что?! Сдурел?! Дуэли захотелось? - хрипел он, а доносившаяся до слуха музыка резко стихла.

Все заметили происходящее у шалашей, насторожились, поднялись с мест и молчаливо смотрели на то, что будет.

-Отставить! - воскликнул вышедший вперёд генерал и указал в сторону приближающегося всадника.

-Гонец с вестями! - воскликнул кто-то из офицеров, и Данило отступил от Петра.

Он достал из-за пазухи белую перчатку, тут же кинув на землю рядом, и поспешил скрыться в шалаше.

-Нет, - заметив его, рыдающая Софья вновь закрыла лицо руками.

-Что Пётр сделал? - не смел двинуться с места Данило, а Софья рыдала:

-Выгнала я его, прогнала! Зачем Вы-то вновь явились? Что Вам нужно от меня? Зачем смотрите? Зачем поёте?

Она рыдала, заваливая вопросами, что вырывались из мучающейся души, а Данило крепко обнял и стал шептать так пылко, так пламенно:

-Милая, родная, не наглядеться тобой... Дышу тобой, живу тобой... Ты мне солнце в этом мире, что так жесток...

-Сумасшедший, - шептала через слёзы и от наслаждения Софья, будто была снежинкой в его жарких руках и таяла, растворялась в нём.

-Да, - целовал он её глаза, а потом щёки. - Схожу с ума... Никому не отдам,... не позволю,... не смогу...

Их губы страстно слились в поцелуе, а руки не позволяли остановиться притягивать тела друг к другу. В считанные мгновения оба снова ощутили жар обнажённых тел,... чувство наивысшего счастья,... которое вдруг сбылось...


* - «Богомолка», Д. В. Давыдов,1810-е годы.


Загрузка...