Сражение за будущее

Глава 5.

Дубровин прибыл в Сочи поздно вечером. В аэропорту он сразу заметил в руках среднего роста мужчины с волосами цвета спелой пшеницы, табличку с надписью «На озеро», это был условный текст, производное от фамилии Озеров. Он уже и сам смотрел в сторону Дубровина, а когда тот подошёл, спросил:

- Вы… ммм…

- Дубровин, Николай.

Ответил он

- Тогда здравствуйте, я Колояр. - представился он.

Посадив его в машину, он перебросился с гостем несколькими замечаниями о видневшихся вдали горах, в которые обещал обязательно сводить. Узнав, что Дубровин начинал службу в Афганистане и прошел довольно серьезную горную подготовку, Колояр не умолкал половину дороги, описывая сочинские горные достопримечательности. Заметив, что пассажир, занятый своими мыслями пару раз ответил невпопад, Колояр расстроено приумолк. Дубровину же, было над чем, подумать.

После беседы с Шумалинским он сразу встретился с Озеровым, находившимся в Питере, в одном из скверов, где пожилой, «прогуливающийся человек» присел на скамейку отдохнуть. Место было проверенным и позволяло говорить на любые темы, не привлекая к себе внимания.

Прослушав практически дословно пересказанный разговор, Озеров задумался. К Моссаду у него было внутренне предубеждение, и он более чем скептически относился к идее контактов с ним в той или иной форме. Однако с другой стороны, какой-то особой ценности для иностранных разведок Озеров не представлял. Хотя он выглядел более чем спортивно и молодо, но возраст и сложный, бескомпромиссный характер сделали его фамилию одной из первых в списке идущих под «сокращение» старших офицеров. Если это от старых товарищей в Москве знал сам Озеров, то наверняка первым делом узнали бы и любые вербовщики - пенсионер не представлял для них никакого интереса.

В самом неприятном случае это могла быть какая-то сложная комбинация, призванная бросить тень на некоторых людей в Москве. Озеров прозондировал эту тему и с ними, отправляя Дубровина на странную встречу. В конце концов, это была просто встреча отставного офицера ФАПСИ, занимающегося сейчас частным охранным бизнесом и по роду занятий встречающимся с кем угодно. Вплоть до уголовных авторитетов, только на десятом году бегания с «трубами» вдруг внезапно осознавших, что они, мало чем отличаются от переговорных труб на пароходах. Правда, второй конец трубы на мостике идет не в машинное отделение, а сразу в ФСБ или в кабинет более продвинутого конкурента.

Всё старательно обдумав, и тщательно взвесив, Озеров вызвал своего человека, попросив Дубровина передать ему ключ. Вечером Дубровин обнаружил сумку Шумалинского у себя в машине, уже по пути на вокзал. К сумке прилагалась записка с уверениями на предмет отсутствия там чего-бы то ни было постороннего. Улыбнувшись, Дубровин принял утверждение на веру ибо люди, сумевшие вскрыть его тачку, противоугон к которой он подбирал и ставил лично, наверняка все проверили как надо.

План действий был оговорен с Озеровым заранее: он направлял его в Сочи, где Надей, о котором Озеров говорил с каким-то трепетным уважение, неожиданным для сурового офицера, генерала, должен посмотреть переданный Шумалинским артефакт. Артефакта Дубровин так пока и не видел - по словам Озерова это был копия некой древней каменной печати и фотографии оригинала. Дальше Дубровин поступал в распоряжение Надея. Собственно, это и было основной задачей поездки, решение по которой было принято еще несколько дней назад: нужно было отвезти в Сочи кое-какие документы.

Этот Надей, считал себя кем-то типа не то медиума не то волшебника - волхвом, хотя нет как-то по-другому называл его Озеров, -волхом- вот, без «в» в середине - наконец вспомнил Дубровин. Странно как-то, у Пушкина вроде по-другому. В общем, Надей попросил Озерова изготовить ему несколько экземпляров документов на некоего Олега Власова, которого следовало привезти в Питер, и повсюду сопровождать, помогая ему вжиться в легенду оперативного сотрудника одного из малозначительных подразделений ФСБ - подразделение Озеров предложил Дубровину выбрать самому. Этот Олег, по словам Озерова, был какой-то очень особенный человек, и должен был как-то по-особому расследовать дело Боговикова. Тоже, наверное, медиум, - Дубровин улыбался при мысли как этот необычный парень будет сидеть с завязанными глазами над картой Питера, водить по ней пальцем и в итоге, как в фильмах, скажет: вот здесь спрятаны заказчики убийства!

Вообще затея с этой магией была какая-то странная. Хотя атеистом Дубровина назвать было нельзя, он скептически относился к подобным вещам, веря только в то, что можно потрогать или увидеть, на худой конец - увидеть на экране монитора. Может, в жизни пришлось повстречать много шарлатанов? Но Озерова он знал более чем давно и в его адекватности не сомневался. Может этот волхв или, как его, волх, был прикрытием чего-то, чего Дубровину знать не следовало, может, разыгрывалась какая-то другая какая-то комбинация - с чего бы этому Олегу Власову ехать в Питер и изображать из себя агента спецслужб? Сидел бы себе в Сочи и смотрел в свой хрустальный шар.

А дальше оно уже само как-то все друг на друга наложилось. Хотя и начало событий было странным. Несколько дней назад, один ныне мертвый нерусский негодяй в погонах, убил Боговикова, и вдруг Озеров попросил Дубровина провентилировать ситуацию. Дубровин не мог отказать, но почему вызвали его? Понятно, что доверяли, понятно, что он был патриотом и в душе и в делах всегда был на стороне таких ребят как Боговиков, даже завидуя молодёжи, которая может так свободно это демонстрировать. Но, тем не менее, Дубровин никогда не был специалистом по этим делам с убийствами, хотя в резерве у Озерова была как минимум пара таких ребят, а его специализация - электроника, хотя в свое время приходилось и по горам немного побегать. Потом убрали этого Рустамова: сегодня вечером Дубровин разговаривал с этим высокомерным наглым бараном - а завтра утром этого барана кто-то принес в жертву. Странно. Дальше появился этот Шумалинский. Начал разговор с убийства Боговикова, мол, кое-что знаю, могу помочь и всё такое - и тут вместо конкретной информации с дичайшими мерами предосторожностями вручил какую-то печать, которую Дубровин так и не видел. А что если этот Шумалинский вообще ненормальный, сбрендил и убежал от своих? Хотя…, хотя - не похож он на идиота.

Надей сильно разочаровал Дубровина, по-хорошему, здорово изменив представление о волхвах. Эти ряженные «волхвы» откровенно раздражали Дубровина. Надей был без бороды и не в шкуре - очень умный взгляд современного человека в джинсах и классической рубашке. Он встретил его у дома, взглянув гостю в глаза и тепло поздоровавшись. Их представил друг другу Колояр, но Дубровин и так разобрался, кто есть кто: Колояра он уже знал, а фотографию стоявшего справа от Надей Власова он изучил до мельчайших подробностей, старательно подгоняя под документы. Но фотография это одно - а сейчас перед ним был живой человек, с суровым и в то же время спокойным взглядом. Какая-то неведомая мощь исходила от него, чувствовалась в каждом его движении и Дубровин, кажется, начинал понимать, чем продиктована просьба Озерова. Это был не медиум и не волшебник. Это был воин. Почему-то Дубровин очень явно представил его с мечом в руках и внезапно ощутил, что такой легко справиться даже с сотней.

Надей выделялся над всеми ростом и тоже никак не походил на тот образ, что мысленно успел уже себе нарисовать Дубровин. Это был высокий, широкоплечий современный мужик и совсем не напоминал клоунов, называвшими себя волхвами - Дубровин знал не одного такого по Питеру.

Третьей была девушка, почему-то как заметил Дубровин к нему не очень расположенная. Она, была, конечно, красивая, он бы даже сказал очень красивая, чем-то даже похожая на голливудскую актрису последней волны, которые прыгают, изображая боевые искусства, но в её взгляде сквозило какое-то холодное презрение. Дубровин сразу его прочувствовал, видя как этот взгляд меняется, обращаясь в сторону Олега. Ну да ладно, она ему тоже не очень то и понравилась.

Встретив гостя, Надей сразу провел его в дом - ужинать. Дубровин многозначительно взглянул на сумку.

- Дело потом. Изгоним бесов голода, чтобы они нас в сторону не увели.

Заявил Надей.

Как чуть позже понял Дубровин к процедуре обеда или ужина Надей относился крайне серьезно, считая её подобием жертвы. За столом слегка проголодавшиеся гости обменивались короткими репликами по поводу блюда, под простым названием соус, который приготовила жена Надея Снежа, и отвечали на вопросы его молодого сына относительно программных новинок.

Войдан задумчиво перебирал фотографии, на которых в разных проекциях был изображен небольшой цилиндр, сделанный из непонятного материала - он был одновременно похож и на камень, и на металл. Цилиндр был покрыт причудливым орнаментом - фигурками людей и каких-то мифических существ, окруженных непонятными пиктограммами. Это были фотографии, переданные Дубровину вместе с гипсовой копией артефакта, изготовленной в натуральную величину. Сам артефакт, видимо, находился у тех людей из Моссада, которых и представлял Шумалинский.

Весь предыдущий день и весь вечер Надей подробно расспрашивал Дубровина об обстоятельствах и деталях встречи с тем странным израильтянином, похоже, представлявшим некую группу в Моссаде. Время от времени он задавал уточняющие вопросы, несколько раз связывался по скремблеру с Озеровым и разговор в итоге затянулся далеко за полночь. Наконец, чувствуя, что не спавший двое суток Дубровин, слегка устал, Надей мягко, но настойчиво отправил гостя отдыхать.

Чуть позже ушла и Лада, на которую сегодня свалилась львиная доля нагрузки - она много часов подряд исследовала просторы всемирной сети Интернета, в поисках чего-либо, напоминающего находящийся у них предмет. Ладе пришлось пересмотреть сотни страниц, посвященных археологическим находкам Древнего Египта, Китая, Ирана и Мезоамерики - но нигде и ничего подобного она не встречала. Единственным более или менее похожим предметом, стали так называемые цилиндрические печати, иногда встречающиеся при раскопках на территории бывшей Месопотамии. Они немного напоминали то, что привез Дубровин, поэтому артефакт Надей предложил считать печатью, как и говорил Шумалинский - другого, более подходящего наименования нельзя было придумать.

Предмет и в самом деле напоминал печать - её копия в натуральную величину была выточена из гипса на специальном лазерном принтере. Это был цилиндр, около пятнадцати сантиметров длиной и около десяти сантиметров в диаметре, покрытый рисунками, пиктограммами и орнаментами. Одна его грань носила следы того, что могло бы быть небольшой ручкой, противоположная же сторона была выполнена в виде впалого оттиска, контуры которого напоминали голову, повернутую в профиль. Больше ничего об этом сказать было нельзя - изображение было сильно изъедено временем и даже снимки самого артефакта, изображающие это место при крупном увеличении, ничего не давали.

Даже голову эту сложно было увидеть - её обнаружил Надей, изучая фотографии. Взяв их осторожно в руки, изредка дотрагиваясь до печати кончиками пальцев, он пытался снять с этого предмета какую-нибудь энергетическую информацию, как он мог это легко проделывать со многими предметами. Но, просидев в страшном напряжении несколько часов, покрывшись потом, он так и не смог ничего понять - стоящая за артефактом информация была для него закрыта какой-то мощной Силой.

Он взывал за помощью к Щурам и Пращурам, взывал к древним Волхам, вызвал к Богам, и к самому Предвечному ЯРУ, но истина не приходила. Дух волха Огнеслава, которого он вызвал, был бессилен и безмолвствовал. Он только напомнил ему, что такими же, если не много большими способностями обладает и Велияра.

Со времени той их встречи, связанной с пробуждением Войдана в жизни Велияры многое переменилось. Она жила уединенно в одном из небольших глухих поселков, в двухстах километрах южнее Москвы, где почти все жители либо разъехались, либо вымерли. Однако, Правь ей выделила средства на установку спутникового дуплексного Интернет-канала, с помощью которого Велияра всегда была на связи, в курсе всех событий и писала иногда статьи для Агенства Русской информации, в просторечье АРИ. Несмотря на все уговоры Надея, перебраться поближе к городу, Велияра отвечала категорическим отказом. Здесь она занималась живописью, и только жизнь вдали от людей позволяла ей слышать голос Небес и видеть то, что было не дано видеть даже Надею. Её картины отражали духовный мир вернувшихся русских Богов, создавали новую эстетику русского мира, наполненного сильным светом, могуществом, радостью. Человек, после того как видел её картины, обретал уверенность в будущем празднике, празднике прихода Прави для всей земли русской.

После безуспешных попыток разобраться с артефактом самому, Надей вызвал Велияру. Переговорив с ней по Скайпу, снабжённому шифратором, он на всякий случай отправил ей сканы с привезенных Дубровиным фотографий, попросив нарисовать то, что она, погрузившись в медитацию, увидит - если она вообще сможет что-то увидеть. Надежды у Надея особой не было, он сам был очень сильным сенситивом, но ничего не увидел.

Сейчас же, когда все гости разошлись по своим комнатам отдыхать, Надей решил предпринять последнюю попытку проникнуть в скрытую печатью тайну. Войдан, видя, что волх расстроен, оставался рядом, поддерживая его своим присутствием, хотя и валился с ног от усталости - он не спал трое последних суток.

Надей напряженно всматривался в пиктограммы, покрывающие цилиндр. Это были очень странные рисунки, словно плод воображения безумного художника. Они буквально излучали незаметный, тихо подкрадывающийся невидимый ужас. Они притупляли чувства, охватывая разум оцепенением, излучая нечто незримое и холодное. Такие же излучения исходили от мертвых тел.

Закрыв глаза, Надей удерживал руку над фотографией оттиска печати, но его сознание было словно в темном пустом пространстве, упругой стеной не позволяющем взглянуть глубже некоего предела, за которым простиралась Тьма. Тем не менее, предыдущие попытки видения не прошли даром и в какой-то момент Надей смог ощутить печать на ощупь - он словно держал её в ладони, застывшей над рисунком.

Поверхность артефакта казалась холодной и липкой, словно его только что достали их лужи ледяной слизи. Под кончиками пальцев он пульсировал, как будто увеличиваясь в размерах. Тяжелыми холодными волнами от него исходила странная энергия, похожая на покалывающие электрические колебания. Эта странная таинственная вибрация пронизывала тело волха, заволакивала разум и наполняла кровь непонятной сонливостью. И чем сильнее внутренний взгляд Надея вглядывался в разверзающуюся Тьму, тем более сильными становились исходящие оттуда наркотические излучения, наполняя его уши жесткой, демонической музыкой и затягивая его душу всё глубже и глубже. Только чудовищным усилием воли Надею удалось вырваться из этих липких объятий, словно отпрянув от разверзшейся у его ног Бездны.

- Нет, у меня ничего не получится, - Надей с раздражением откинулся на спинку кресла, - здесь какая-то ужасная, непонятна для меня магия.

- Ужасная? - Войдан удивленно и обеспокоено повернул голову. Он никогда ранее не слышал от волха слова страх и тем более слова ужас, временами ему даже казалось, что Найдей вообще не боится чужой магии. Как впрочем, и сам Войдан. И эти слова волха поразили его как громом.

- Да, Войдан. Сила, стоящая за этим предметом - абсолютно чужая, противоположная нам, для нас это само средоточие Тьмы. Наши души - светлые и тёплые, а там - всепроникающий и всепоглощающий холод. И я, кажется, понимаю, почему эти люди из Массада не передали нам сам артефакт, а только его копию.

- По-моему всё объяснимо - они нам не доверяют, как, впрочем, и я им.

- Нет, Войдан, суть, в другом. Артефакт, настоящий артефакт может убить. Или, по меньшей мере, свести медиума с ума, навечно поглотив его душу. Боюсь, кто-то в Израиле отдал свою жизнь, пытаясь получить сокрытое в печати. Возможно даже и не один человек.

- Ты думаешь, мы тоже ничего не сможем?

Надей медлил с ответом. Войдана напугала произошедшая с ним перемена: только что перед ним был цветущий, пышущий энергией человек, которому никто не дал бы больше сорока лет. Сейчас же перед ним сидел почти старик, ибо сражение с Тьмой забрало почти все его силы.

- Да, Войдан, думаю здесь, мы бессильны.

Перебросившись парой предложений о завтрашних делах, Войдан и Надей простились до утра, уныло расходясь по своим комнатам.

Уже шагнувшего в коридор Войдана, какое-то шестое чувство заставило обернуться. Он успел вовремя - поднявшись на несколько ступенек, Надей зашатался и начал падать. Войдан не на штуку испугался за волха - последний раз он видел его таким слабым только тогда, у Гром-Скалы, битва у которой отняла все силы могучего мага. Для Войдана не составляло труда в одно мгновение пересечь разделяющее их пространство и подставить плечо - он мог двигаться гораздо, гораздо быстрее. Но Надей его опередил, останавливающе подняв руку:

- Не волнуйся. Всё в порядке. Завтра утром я буду в норме.

- Ты уверен?

Надей молча, и слегка хмуро, посмотрел на Войдана.

Пожав плечами, он пошел в свою комнату.

На следующий день, проспав немного более обычных четырех часов, Надей действительно был бодр как всегда и о вчерашнем, напоминали только глубокие тени под глазами. Но сами глаза сияли.

- Смотри! - он торжествующе поднял вверх небольшую стопку бумаги, еще тёплой от принтера.

Войдан, еще до конца не проснувшийся, вяло сел за стол, наливая себе кофе.

- Что смотреть?

- Это! - Надей положил бумагу на стол, - у Велияры получилось.

- Как? - лицо Войдана выразило крайне удивление, граничащее с недоумением.

- Я потом расскажу. Важно, что она смогла там увидеть.

- Это её рисунки?

- Да. Она торопилась и здесь что-то карандашом, что-то акварелью. Кое-где сканер зажевал бумагу, но это мелочи - смотри!

Войдан с удивлением стал перебирать рисунки. Они действительно оставляли желать лучшего - зарисовки были не самого лучшего качества. Но, в конце концов, это были не работы для картинной галереи.

На первой был изображен город, отдаленно похожий на компьютерную реконструкцию какого-то древнего города - похожую Войдан видел по «дискавери» буквально вчера.

Рисунок запечатлел город как бы с высоты птичьего полета.

Был виден четкий периметр крепостных стен, приземистые квадратные башни. В город вели несколько ворот, откуда ровные радиальные улицы устремлялись к цитадели в центре города - там был еще один периметр стен и башен, внутри которого возвышалось нечто наподобие ступенчатой пирамиды.

- Зиккурат, - пояснил Надей, - храм древних халдеев. Они все сделаны по одному типу.

- Больше похоже на ацтекскую пирамиду.

- Что-то отдаленное есть, - согласился Надей, - ты взгляни дальше.

На других рисунках были изображены более крупные планы зиккурата, некоторые даже с деталями: маленькими фигурками людей, поднимающихся по ступеням, фигурками собравшихся на вершине зиккурата жрецов.

Вершина эта Войдану что-то смутно напоминала - он это видел, причем - явно не по телевизору. Зиккурат был увенчан подобием античной беседки - только прямоугольной формы, с широкими квадратными колоннами, отчего проходы между ними напоминали бойницы.

- А это?

- Это, собственно, и есть храм - пирамида только его подножие. Храм бога Наинны.

- Наинны? - переспросил Войдан.

- Да, лунного бога халдеев. Наинна, в медитации Велияра отчётливо слышала это имя. Я уже успел посмотреть, что сказано об этом у Захарии Ситчина, у пары других авторов. Насколько можно понять из расшифровок месопотамских текстов, в определенные дни лунного цикла Наинна спускался на землю, и этот храм был его домом. Тогда жрецы приводили туда специально избранных женщин из высших фамилий, и они рожали от Наинны царей и воинов - практически непобедимых, собственно и построивших Вавилонскую Империю.

Надей сделал паузу

- А сам город, это древний Вавилон, я уже посмотрел в Гугле съёмки из космоса. Этот и этот сектора полностью совпадают.

Надей выложил распечатку рядом с рисунком Велияры и показал сектора.

- Сомнений нет

- Я нечто подобное уже видел, - Войдан задумчиво потер подбородок, - и как бы пирамиду, и как бы храм такой же. Воочию видел, но где - не помню. Может в фильме?

- Смотри дальше.

Войдан, молча перебирал рисунки, пока не дошел до последней. На ней была изображена хорошо ему знакомая Красная Площадь и стоящий ей центре мавзолей Владимира Ильича Бланка.

- Ничего себе! - от удивления Войдан даже привстал.

- Вот так вот.

Вскоре пришли Дубровин и Лада. Все вместе они сели на веранде, активно принявшись за завтрак, который подготовила и оставила гостям ушедшая по делам Снежа. Между делом возбуждённо рассматривались рисунки и обменивались замечаниями. Лада и Дубровин были удивлены не меньше Войдана, хотя больше всего его удивляло другое:

- Я одного не понимаю - как Велияре удалось то, что не далось тебе?

- Нам. Нам удалось, - поправил Войдана Надей.

- В смысле?

- Сегодня ночь, когда я спал, ко мне приходил дух Огнеслава. Была астральная битва, Велияра была в ней бритвой в моих руках, и я срезал часть покрова Тьмы. Мы узнали, что это за печать и кто ей владел. Дело в том, что эта печать - очень важный и редкий ритуальный символ халдеев, ключ одной из сторон Зиккурата, можно сказать ключевой предмет некоего древнего обряда, наделяющего жреца неземной властью и могуществом.

- И? - в один голос заинтригованно спросили Дубровин и Лада - Надей уже коротко рассказал им о своих вчерашних попытках увидеть тайну, скрывающуюся за печатью.

- Печать, - продолжал Надей, - это своего рода дирижёрская палочка жреца-стража стороны света у Зиккурата. С её помощью он управлял демоном стражником.

- Ну, должны же были быть какие-то стражи в том халдейском храме, где в свое время и хранилась эта печать, - спросила Лада.

- Правильно, подтвердил Надей, - должны. Но где они, эти стражи? Нет их. Кости их лежат где-то в песках Ирака, а печать - где-то в сейфе в Израиле, что вряд ли бы обрадовало охранявших её слуг Тьмы.

- Естественно - Вавилон однажды даже разрушил Иерусалим до основания, - заметил Дубровин.

- Правильно. Поэтому все эти столетия, если не сказать тысячелетия, печать охранял главный, основной её страж. Невидимый и тайный. Как сказал Огнеслав - это был демон, очень сильный демон. Сложно сказать, где он физически присутствует - возможно, среди песков, укрывающих руины халдейского храма, возможно вообще в другом пространстве. Но, имея власть над печатью, он способен влиять на разум любого, кто только осмелится прикоснуться к тайне. Израсходовав же все силы на борьбу со мной, он и позволил Велияре безнаказанно прикоснуться к охраняемой им информации.

- А почему Огнеслав сразу об этом не сказал? - Войдан был удивлен и даже немного разгневан на древнего волха.

- Нельзя было, не видел он их, ибо демоны - всевидящи и всезнающи, умеют скрываться не только в пространстве, но и во времени и в духовном мире. Но теперь, как видите, кое-что знаем и мы.

Глава 6.

20.04.200… 16.30 Северный Ирак

Высоко в небе висело тысячелетнее палящее солнце. Его раскаленное око холодными каплями выжимало пот из Масуда, которого мучили самые страшные предчувствия. Ему мерещился лязг оружия, запах свежей крови и чьи-то предсмертные крики. Временами налетал ветер, принося с собой вонь миллионов разложившихся трупов. Далеко за горизонтом собирались темные, похожие на грозовые тучи. Масуд не видел этого. Он чувствовал. В идущем оттуда воздухе пахло страхом и смертью.

Раскопки давно окончены. На месте исследуемого кургана осталась только ровная, тщательно засыпанная песком площадка. Изъятие грунта проводилось ночью, скрывающей пустыню от глаз американских спутников. К утру котлован укрывался щитами и заравнивался, до наступления следующей ночи, а его содержимое увозилось грузовиками в Басру, где все находки тщательно исследовались, заносились в список и отправлялись по назначению.

Находок было много. Золотая посуда, резные драгоценные кубки, украшения, небольшие фигурки, изображающие древних богов, отделанное серебром и золотом оружие и доспехи на древних воинах с полуистлевшими скелетами. Ничто из этого не укрывалось от бдительных глаз охраны. Попытки воровства пресекались безжалостно и солдаты, смеясь рубили руки незадачливым курдам, возившимся в пыли и пытавшимся припрятать что-нибудь из сокровищ.

Тупой народ эти курды. Но Масуд, - айсор. Изучал историю и археологию в Лондоне. Ему лучше, чем этим всем ублюдкам понятно, что здесь искал Садам Хуссейн. Совсем не золото. Всё найденное здесь золото по сравнению с ЭТИМ просто старое верблюжье дерьмо. И не только это золото - всё золото Ирака не стоит тайн, спрятанных рядом с руинами древнего зиккурата.

Масуд еще раз осмотрелся по сторонам. Вокруг только песок и скалы. Ни звука, кроме завывания ветра и треска помех в радиоприемнике его джипа. Масуд снова начал работать, выбрасывая песок из осыпающейся ямы. Минут через тридцать под лезвием лопаты звякнул металл. Масуд отбросил бесполезный теперь инструмент. Разбросав песок руками, он вывернул старое автомобильное колесо, прикрывающее собой небольшой, завернутый в пластик сверток.

Аккуратно, словно стекло, перенеся его в багажник джипа, Масуд снова вернулся к яме - опять бросил туда бесполезное теперь колесо, привалив его сверху песком. Взглянул на часы. До встречи с русскими оставалось крайне мало времени - они должны были забрать то, ради чего заставляли Садама, даже в разгар войны с американцами проводить раскопки, взамен поставляя приборы ночного видения, оружие, разведданные. Даже после прихода американцев они продолжали раскопки. Ради этого русские содержали целую банду генерала Бурхана, контролировавшего район и ведавшего ещё по поручению Садама операцией. Но главная вещь не должна была попасть к нему, этого, как понял Масуд, им хотелось меньше всего. Тогда они договорились с ним. То, ради чего это было затеяно, должен был взять именно он, а Бурхан пусть думает, что русским нужно это старое золото.

Всё было не так просто, но Масуд был не тупой курд и не бестолковый охранник. Тупые и бестолковые сейчас лежали друг поверх друга в пересохшем колодце. И Масуду там место уже приготовили, не просто так генерал интересовался о его планах до конца недели. Понятно, почему интересовался - через три дня заканчивается инвентаризация находок, потому задействованный на раскопках археолог еще мог понадобиться - вопросы задать, вдруг, кто решит. А у трупа не спросишь.

Бережно обложив сверток одеялами, Масуд забросал заднее сиденье уже приготовленным барахлом. Даже если остановит патруль - никого эти, похожие на глиняные, черные черепки не заинтересуют. Цену этим черепкам во всей стране знает от силы пять человек. Сам Масуд узнал совершенно случайно. Русские подсказали. Обещали миллион долларов. И вытащить его отсюда. Масуд мысленно вознес молитву Аллаху, чтобы всё получилось как надо.

На мгновение Масуд замер, облившись потом - звяканье ключей зажигания в окружающей тишине показалось ему раскатом грома. По спине пробежал холодок. Что ждало его? Масуд включил двигатель, резко повернул руль и направился в сторону гор, где среди камней виднелась петлявшая по серпантину нитка дороги.

Граница Сирии и Ирака. 21.04.200… 00.30

Поднимая тучи песка лопасти Ми-24 описывали над вертолетом медленные круги. Его мощный прожектор заливал холодным светом двух людей в черных, похожих на водолазные костюмах. Слаженными, профессиональными движениям они сажали в джип мертвого на вид человека, готовясь столкнуть машину в пропасть. Еще двое возились с машиной, настраивали двигатель, проверяли угол поворота колес.

- Всё будет сработано четко. В самом худшем случае его найдут местные крестьяне через пару дней, вызовут армию, переправят местному полицейскому спецу. Тот подтвердит, что парня покарал Аллах за нарушение заповедей: обожрался, сел пьяный за руль и упал в проспать.

Голос принадлежал подтянутому немолодому человеку в камуфляже, по жестам, тону и манере говорить которого, было очевидно, что он тут главный. Почти главный, поскольку к своему собеседнику, сидящему глубоко в тени десантного отсека, человек в камуфляже обращался с большим пиететом.

- А в лучшем? - тихо спросил этот собеседник?

- А в лучшем и, скорее всего, его обглоданные собаками кости найдут через год. Не думаю, что люди Бурхана что-то заподозрят, да и не до этого им сейчас.

- Правильно не думаете, - одобрительно кивнул Римаков, хорошо зная что через год, да какой через год - через пару месяцев Бурхану, с которым он два часа назад ужинал, будет не до этого. Хотя полковнику об этом знать не обязательно. Хотя…

- Американцы завязли здесь серьёзно, - доверительно сообщил полковнику Римаков.

- Нефти пиндосам захотелось? - голос расчувствовавшегося от оказанного ему доверия полковника дрогнул.

- Да, а чего же еще, - согласился Римаков, не снимая руки со свертка рядом с собой. - Материалы, переданные нам этим айсором очень ценны для страны. Считайте, генерал, что орден у вас уже на груди.

- Служу России! - отрапортовал тут же вытянувшийся полковник.

Он много слышал о человеке, который сейчас с ним разговаривал. Большом человеке. Вряд ли тот ошибся, назвав его генералом. Его слово - закон, а его личное присутствие здесь - свидетельство важности проведенной операции, хотя полковник и не совсем понимал важность для страны мешка старинных и странных черепков, отливавшихся тусклой зеленью. Возможно, это было маскировка - пользовались же недавно изобличенные английские шпионы в Москве камнем для маскировки радиопередатчика.

- Сами понимаете, генерал, он опять назвал его генерал, это очень важная и очень секретная информация. Вы не хотите остаться в Сирии нашим военным советником, сами ведь знаете - эти старые козлы из генштаба вроде Кивашова жопу себе самостоятельно подтереть не могут, как они могут помогать нашему союзнику руководить действиями?

- Служу России! - полковник из штанов выпрыгивал от рвения и от радости, не видя улыбки человека, наблюдающего за ним с борта вертолета.

Где было знать полковнику, что генеральские погоны ему не примерить. Что, подчистив следы и доставив Римакова на базу в Сирии, откуда тот благополучно полетит в Москву, полковник сразу же получит новое - простое, можно сказать пятиминутное задание. Но старый, еще советской постройки Ми-24 вдруг не выдержит тяжелых условий местной окружающей среды, угробив всё находящееся на его борту подразделение. А Максим Евгеньевич в этот момент будет сидеть на борту самолета МСЧ России, пить дорогой, когда-то подаренный другом-Садамом коньяк и поздравлять молодого, ретивого майора ГРУ с присвоением очередного звания - за уничтожение вертолета с агентом ЦРУ, готовившего заговор против союзника России. Где было знать тому майору, что на борту находится такой же, как и он, тупой русский полковник. И где было знать это полковнику? В уровень его компетенции такие вопросы не входили.

Из огромного, обращенного на северо-запад окна видимая часть мегаполиса смотрелась единым, завершенным архитектурным ансамблем. Доминируя над приземистыми сталинскими постройками небо, протыкали шпили нового, грандиозного Москва-сити. У подножия стекло-бетонных башен тянулись серые лабиринты загазованных улиц, переброшенные мостами через реку и уходящие в тёмное марево далеких спальных районов. Сегодня вечером их обитатели, умело подсаженные на иглу «Останкино», прослушают очередную дозу нравоучений на тему «управляемой демократии», «эффективного менеджмента» и прочих составляющих политической системы страны.

- Сначала коротко о том, что мы хотим. Мы хотим видеть Россию демократической страной с развитыми экономическими институтами. Кто-то хочет этого из лучших побуждений, а кто-то по рациональным причинам, поскольку новейшая история показывает, что сложно устроенное общество более эффективно, чем вертикально интегрированное. У нас есть представление о скорости этих процессов. Такая огромная система как наша страна не терпит резких движений. Мы не просто за демократию. Мы за суверенитет Российской Федерации.

Закончив фразу, стоящий у окна очень солидный мужчина непонятного возраста повернулся к телевизионщику одного из новостных каналов, старательно записывавшего каждое слово хозяина кабинета. Для него он был Аркадием Семеновичем Привольским, в бытность СССР - аппаратчиком самого высокого уровня, равно как и сегодня - президентом КПР, Конгресса Предпринимателей России.

К ещё большим должностям Аркадий Семенович и не стремился, ибо ему и его племени и так принадлежало в этой стране всё - в том числе этот патлатый гомосексуалист, поставленный Аркадием Семеновичем руководить важным для него государственным телеканалом, и сейчас со всей тщательностью конспектирующий каждое слово Привольского. Через два часа телевизионщик уже у себя в кабинете соберет кукольный театр из местных «политиков», объяснив персонажам что, кому и как говорить в эфире.

- Я уверен, что российские люди в широком смысле слова способны к демократии и способны в ней жить и ее создавать, способны наслаждаться ее плодами. Но, наверно, здесь есть какой-то исторический путь. Но не перепрыгнешь его - шею свернешь. Не искусственно мы это сдерживаем, как многим кажется. Мы просто боимся…

Сидящий за столом телевизионщик тихо скрипел «Паркером» ибо то, что говорилось здесь, было запрещено писать иначе как на бумаге. Телефоны, диктофоны и прочие атрибуты современности оставлялись внизу, у охраны. Вообще, кабинет Аркадия Семеновича был словно вырван из времени, зафиксировав обстановку классического номенклатурного кабинета середины пятидесятых и с точностью перенеся её внутрь многоэтажной башни постройки начала 21-го века. Здесь не то, что не было компьютеров - здесь не было вообще никаких цифровых устройств, которые охрана Аркадия Семеновича вежливо просила выложить перед входом. И так было во всех офисах, где бывал Привольский.

Как-то давно, еще в середине 90-х молодой начинающий тогда телепродюсер Костя Бёрнст в шутку поинтересовался у Аркадия Семеновича, у которого брал интервью - почему он не любит столь новомодные тогда компьютеры: каждый чиновник тогда считал правилом хорошего тона выставить на всеобщее обозрение IBM самой последней модели - куда-нибудь на стол или другое видное место, чтобы всякий входящий сразу понимал, что хозяин кабинета на ты с техникой.

Аркадий Семенович тогда шутливо отмахнулся, мол - это для вас, для молодых все эти новомодные веяния. Мы же, старики, привыкли работать по своему - Аркадий Семенович жестом показал Бёрнсту на старые, еще советские телефонные аппараты, целыми рядами, стоящие у него на столе. И хотя тон Аркадия Семеновича был при этом как обычно мягкий и даже шутливый - при слове «компьютер» в его глазах мелькнул какой-то злой и не понятный огонь, не ускользнувший от имевшего слабость к мужским глазам Бёрнста. Потому больше таких вопросов он не задавал, что, видимо и стало одной из причин его стремительного продвижения по службе - с кресла мелкого телепродюсера, каких только в «Останкино» сотни, до главы крупнейшего телеканала страны.

- Открытая экономика и глобальная финансовая сеть делают суверенитет понятием устаревающим, - Продолжал Аркадий Семенович, - Сейчас в некоторых политических школах господствуют иллюзии. Успехи, которые делает открытая экономика, очень впечатляют. Но это не значит, что глобальная финансовая система является сверхустойчивой, и что она не будет видоизменяться во времени. Мне кажется люди, ослепленные сегодняшними результатами, заблуждаются. Мир должен быть интегрированным, но ценность национальной культуры не утрачивается, а возрастает. Суверенитет надо блюсти. Здесь есть прямая задача борьбы с терроризмом, который угрожает целостности нашего государства и как следствие - нашему суверенитету. Кавказ - номер один. Ситуация, к сожалению, не улучшается. Даже ухудшается. Похоже на подземный пожар. Тут у нас пока нечем хвастаться…

Мягкий, успокаивающий голос Аркадия Семеновича оборвался - в кабинет вошел один из его личных помошников. Это был немного рыхловатый молодой человек, лет тридцати, неяркой внешности, напоминавший одновременно молдаванина, еврея и круглолицего турка, но с носом «картошкой». У него были густо смазанные гелем чуть курчавые каштановые волосы, какая-то сероватая кожа и огромные, круглые, необычно широко расставленные, навыкате глаза, взгляд которых заставлял Бёрнста замирать от разливающейся по телу сладкой истомы. Но, несмотря на все его знаки, помошник ни разу не обратил на Бёрнста внимания, всегда глядя, словно сквозь него. Иногда даже Бёрнсту казалось, что каждый раз в приемной Аркадия Семеновича дежурит какой-то новый молодой человек, словно брат близнец похожий на предыдущего, - настолько чужим и отсутствующим был обращенный к Бёрсту взгляд, словно его обладатель видел его впервые. А Бёрнст был одним из немногих в стране, кому было разрешено встречаться с Аркадием Семеновичем лично - не каждый министр приглашался к нему в офис.

Офисов у Аркадия Семеновича было в Москве несколько - он постоянно переезжал между ними, словно подстраиваясь к добирающимся к нему людям. Еще был главный офис - пожалуй, самый роскошный, находящийся видимо где-то под землей - Бёрнст был там всего два раза, и каждое посещение его проводил собой сам Аркадий Семенович, по дороге надиктовывая инструкции. Из подземной парковки туда вел лифт, но ехал ли он вниз или вверх - было абсолютно непонятно. Окон, в том огромном, выложенным мраморе кабинете, не было и Бёрнст почему-то решил для себя, что это некое подобие правительственного бункера - с той же, столь типичной для кабинетов Подольского, спартанской обстановкой кабинетов секретарей Горкомов СССР - большой стол, уставленный рядами телефонов, голые практически стены и встроенные в них шкафы.

Коротко переговорив с Аркадием Семеновичем, помошник тихо вышел, мягко, словно пантера, ступая по толстому ковру. Отойдя от окна, Аркадий Семенович улыбнулся телевизионщику:

- Костя, вы можете быть свободны. Сами уж как-то разбросайте тезисы - кому, что говорить в Думе, кому в Администрации и Совете Федераций. Главное - придерживайтесь общего направления.

Несмотря на хлопотность контроля за информационными потоками, явно не по его статусу, Привольский предпочитал сам давать направление, не доверяясь порученцам даже из тех, у кого был статус наблюдателей. История с Березисом, Кацишвили и Утинским не должна была повториться. Можно лишний раз допустить вольность премьеру, но ни в коем случае не СМИ. Надо чтобы они дышали, но под жёстким присмотром.

Вежливо попрощавшись, Бёрнст подхватился с места и двинулся к выходу, оставив Аркадия Семеновича ждать нового посетителя.

Ждал он много кого. Главным из гостей был, разумеется, Римаков, уже доложивший о выполнении порученного ему, в Ираке. Пророчества сбывались! Ритуал, каждые семь лет исполняемый в ожидании Этого, был проведен и оставалось только ждать, когда цикл замкнется и Это свершится. После столетий безуспешных поисков обретена, наконец, главная Святыня их народа - Экура-Ме, связывающие аннунаков с их Богом. Близится полнолуние, время проведения заключительного обряда открытия Экура-Ме - моста миров. И когда они будут распечатаны - вновь, спустя тысячелетия Наинна сюда вернется и всё будет так, как когда-то. Не надо будет прятаться и таится, изображать из себы кого-то другого, на потребу этим авдам. Пока же надо было заняться текущими делами - пусть невообразимо мелкими, но из-за тупости слепых исполнителей требующих личного участия.

Но до Римакова должен был прийти владелец и главный редактор одного из бывших коммунистических изданий - Андрей Александрович Паханов, возглавлявший газету «За Советскую Родину», или сокращенно «ЗаСР». Андрей Александрович шел просить денег на развитие своей газеты, просить сущие пустяки - миллион долларов.

Стоящий у окна хозяин кабинета мысленно улыбнулся качеству проработки своей «легенды» - никто, даже этот извращенец с телевидения, бывавший в святая святых Гамеша, не знал и не догадывался о истинных масштабах его власти. Президент Конгресса Предпринимателей - это была достаточная должность, чтобы иметь в стране несколько офисов, связи, позволяющие делать те или иные назначения - и, разумеется, соответствующую социальному статусу охрану.

Еще «Аркадий Семенович» мог подбросить немного денег тем или иным партиям или изданиям. Немного - вовсе не потому, что было жалко. Просто серьезные деньги имели как следствие привлечение к себе критической массы серьезных людей - креативных политиков, аналитиков и журналистов. Скопление креативных, энергичных людей где-либо выводило систему из равновесия, тогда процессы становились неуправляемыми. Ни в СМИ, ни в политике такие люди были не нужны - они были просто опасны. Гораздо спокойнее было дать тому же Паханову каких-нибудь тысяч сто - исключительно чтобы удержать редакцию на плаву и дать немного на пьянку сидящим там старым и не очень маразматикам. Свою задачу загаживать поляну информационным мусором они выполняли исправно, потому еще раз прокрутив в уме возможные расходы Паханова, Гамеш, он же «Аркадий Семенович» остановился на сумме в сто двадцать тысяч долларов и самой ласковой улыбкой на губах приготовился встречать нового посетителя.

Артефакт, привезённый Дубровиным от Шумалинского, акварели Велияры и информация, содержащаяся в книгах Захарии Ситчина, соединившись, произвели подобие информационной революции. Казалось, приоткрылась какая-то дверь. То, что пряталось в непроглядном тумане, можно было уже различить. Контуры, пока, силуэты, но понятно где искать. Информации хватало, чтобы всё заново осмыслить и внести корректировки в понимание реальности. На лице Надея проскальзывала улыбка, в глазах отражалось торжество охотника вышедшего на след добычи.

- Мы на верном пути, - как-то коротко сказал Надей после поездки к Олтарю, куда он приходил по зову духа Огнеслава. Больше Надей о той поездке не говорил ничего, и никто лишний раз не тревожил его лишними расспросами. Сказал он только, что скоро к Олтарю им предстоит ехать всем вместе - ему, Войдану, Колояру и Дубровину.

Дубровин, сам не осознавая как, почувствовал себя среди этих людей абсолютно своим, как будто знал их тысячу лет и тоже проникся атмосферой воцарившегося подъёма.

По неписанной традиции, все разговоры в доме у Надея длились далеко за полночь. Днем у него были дела, как и у всех посещавших его людей, вечер же всегда начинался с длинного ужина, редко заканчивавшегося раньше десяти вечера. Про алкоголь в этом доме, похоже, даже не ведали, зато их неотъемлемой частью было жареное на углях верченое мясо, которое комбинировалось с зеленью, овощами и продуктами кухни соседей с Кавказа, с которой Надей считал своим долгом познакомить приезжавших к нему людей.

В основном это касалось, конечно, гостей из центра России, где русские традиции кулинарии были утеряны, если не сказать - выбиты огнем и мечем. Холопами, поедающими кашу с постными щами было куда проще управлять, чем свободными земледельцами, рыбаками и охотниками, на столах которых никогда не переводились рыба, мясо и всевозможная птица. Ну а туда, куда «рука Москвы» не дотянулась - свободные земли русского Юга, Сибири, северного побережья, туда явились бородатые топтуны, начавшие парить народу мозги каким-то «постами».

В итоге же всех этих мероприятий и сложилось представление о национальной русской кухне как о жидком вареве, мало чем отличающемся от тюремной баланды: им потчевали холопов, им потчевали бегавшим непонятно зачем по Альпам чудо-богатырей, им же кормили и «многонациональный советский народ», больше русскую его часть.

К счастью для себя часть этого «многонационального народа», а ранее - подданных Российской Империи - сидела у себя в горах и тщательно хранила свои кулинарные традиции, совершенствуя их, передавая из поколения в поколение. По мнению Надея не было ничего плохого в том, чтобы с этими традициями немного ознакомиться. Что он в меру сил и делал для гостей, параллельно восстанавливая и нашу, русскую кулинарию, с энтузиазмом посвящая этому всё немногое свободное время.

От любимого его блюда - верченого мяса, гости были всегда в восторге, что и не удивительно. Он сам его тщательно выбирал, покупая только у лично ему известных продавцов на сочинском рынке и зная, можно сказать, пищевую родословную животных с самого рождения - чем и где кормили, чем поили. Всё это было крайне важно.

В качестве примера Надей всегда приводил советскую «баранину» из старых околевших животных, которую партия и правительство сливало в магазины - после того как на несчастном баране уже и шерсть от старости повылазила. Воспоминания об этом ужасе у многих гостей Надея были еще свежи, поэтому контрольной дегустации не требовалось. Они просто сажал их в машину и вез в горы - чаще всего в Абхазию, где в каком-нибудь маленьком, затерянном среди гор своеобразном «кавказском ранчо» - пацхе, гостеприимный хозяин за умеренную плату готовил друзьям Надея шашлык.

Впечатлений от хорошей еды на открытом воздухе в окружении потрясающих пейзажей у людей была масса, однако и они становились ничем, когда Надей привозил их домой и предлагал отведать свое мясо, вымоченное в особых травах. Рецепт был настолько замечательный, что один его знакомый абхаз, владевший у себя парой известных ресторанов, предлагал Надею за рецепт пять тысяч баксов. Надей только рассмеялся.

Абхаз расстроенный уехал, наверное, более расстроенный, чем кот Надея. Это был здоровенный серый хищник, не очень понятной даже Надею породы - наглый до безумия. Когда начиналась жарка мяса, он бросал все свои прямые дела по охране участка от соседских конкурентов - их там были визжащие по ночам толпы - и приваливал к столу. Не сильно церемонясь с людьми, он как танк двигался к мясу - его не останавливали ни высота, ни посуда, ни мягкие шлепки под зад ни даже огонь. Охота редко была удачной и тогда возмущенный зверь, прыгал на забор и оглашал окрестности гневными воплями - вероятно в адрес производителей еды для кошек, которых глубоко презирал.

В тот вечер ужин был особенно ярким. Радость того, что была нащупана какая-то информация, создавала особую атмосферу, хотя за столом говорили на отвлечённые темы, как будто стараясь не спугнуть удачу. Надей и Войдан ушли спать рано, ибо рано утром им предстояло ехать к Хору.

Ранним утром, с визгом шин вписываясь в извитые повороты, анличанин - «Дефендер» Надея несся в холодном горном тумане. В машине с ним был ещё Войдан и Колояр. В стремительном свете фар хаотично сверкали листья огромных деревьев, раскинувших могуче ветви над дорогой, искрами вспыхивали покрытые росой камни. Врывающийся в окно ветер летел ему в глаза, гудел в ушах, забирался в рукава, и он с наслаждением вдыхал этот ветер, чувствуя его свободную и освежающую силу.

Дорога петляла среди скал, когда с одной стороны была отвесная скала, а с другой переходила в такой же обрыв. Древний лес обступал дорогу и «Лендровер», который вел Надей, казался магически-волшебным, вышедшим из сказок. Никто бы не удивился, если на дорогу выскочила Баба Яга, Змей Горыныч или Кащей.

Машину оставили в специальном месте, приблизительно в километре от Хора. Солнце еще не взошло, но чувствовалось, что скоро будет рассвет.

Колояр остался на окраине поляны, а Войдан и Надей подошли к Хору. На высокую, доминирующую фигуру волха упали первые лучи солнца.

Посреди Хора стоял огромный валун, сверху сточенный в виде четырехугольного стола. Надей нашел это место когда вызывал дух Огнеслава и называл этот олтарь Проком. Войдан особенно чувствовал здесь концентрацию Яр-Силы, которую в этом месте впитывала огонь-душа сына Рагдая.

В выемках олтаря Надей насыпал стружку ольхи, под ольху положил сухой мох. В нишу были положены хлеб и три чаши кваса, хлеб и посуда с жертвенной едой - хлебом, мясом, квашеной капустой и сыром.

Надей поджег сухой мох под ольхой и из ниши пошел тонкий дымок. Вдвоем они взялись за руки и Надей произнес:

- Яр-Сила, наполни нас, пусти Огнеслава на помощь!

Когда появился первый луч Солнца все трое запели песнь. Это была песнь без слов, в которой были только три буквы - О, Е и Я.

Дым ольхи стал плотным. Свет Солнца осветил Хор и поверхность камня стала похожей на серебро. Мир стал расплываться, а Солнце словно покатилось по небосводу и стало одновременно с четырёх сторон.

Если бы кто-то наблюдал за происходящим со стороны, он бы заметил, что всё в Хоре стало отчетливым и вместе с тем слегка прозрачным - люди, камни, трава. Как будто сюда вторглось другое измерение. Песнь звучала вне времени и пространства.

Так продолжалось с час обычного времени, хотя для них этого времени не было. Когда они закончили около минуты простояли в молчании. Лица Надея и Войдана выглядели так, как будто просыпались.

Они открыли глаза вместе. Мир опять стал таким, каким он был и они начали краткий пир с малой жертвы. Надей разломил хлеб и оба стали есть мясо с хлебом, капусту, запивая квасом. Всё было так, как будто ничего не произошло - только в третьей чаше не было кваса.

Еще через минут пять, Войдан убрал чашу, почистил Олтарь. С Надеем они подошли к краю Хора, повернулись и поклонились Проку.

По дороге Надей глядя вперёд, вдруг сказал вслух, но в то же время как будто про себя, как заклинание. Его речь была необычно торжественной:

- Я чувствую жар небесный. Яр позволяет мне понять грядущее. На Небе идёт битва и мы на Земле воплощаем её. Мы все идем за открытием чужой мерзкой тайны, направленной против нашего народа. Мы еще не готовы к битвам, но мы готовы чтобы узнать правду и приготовиться к ним.

Войдан понял, что степень важности событий, открытая у Олтаря волху, превосходит всё, с чем они встречались раньше. И он принял Волю Диев, Волю Яра.

Вскоре они уже подъезжали к дому Надея.

Через час Надей собрал Колояра, Войдана и сказал.

- То, с чем мы должны будем столкнуться в самое ближайшее время не оставит нам сил и времени на дела Прави, да и на обычные, тоже, а у нас они есть, неотложные.

- Такова Воля Яра и Боги нам посланы в помощь!

Вечером приехал Ярогор, бывший в Черноморской Управе Проводом - офицером связи. Завтра он должен был ехать в Ростов на своём тягаче с фурой, а попутно выполнить задачу - надо уладить некоторые плановые вопросы в Донской Управе, запросившей у Надея согласование. За раскрещиванием обратились к местной Управе кто-то из работников областной администрации. Такие вещи были под особым контролем. Ведь раскрещивание было началом признания человека своим в Прави. А если он запятнал себя против русских чем-то, что несовместимо с Правью? А тут его раскрестили, значит, признали своим. Это пятно. Хотя, смотря, что сделал, можно ли простить человека? Вдобавок в таких случаях информация должна быть полностью засекречена, если человек искренен, он для дела неоценим. Его нельзя было подвести. В общем, на месте надо было выслушать всё, взглянуть на человека и передать слово в слово Надею.

Тем временем Надей попросил Войдана собрать у себя во дворе в беседке Дубровина и Ладу, повторив им то же, что сказал Войдану и Колояру:

- То, с чем мы должны будем столкнуться в самое ближайшее время не должно застигнуть нас врасплох. Мы окунёмся в поток, который нас понесёт. Такова Воля Богов.

Сказано это было с нечастой для Надея серьёзностью тона, которая

появилась ещё у Хора.

Затем чуть мягче, он добавил:

- Дух Огнеслава пришёл ко мне, и смотрел на меня так, что в глазах его я увидел твёрдое напутствие - здесь отступать нельзя.

Огнеслав был тем древним волхом, который тысячу триста лет назад сумел заглянуть в наше, далекое от его эпохи время. Вещим взглядом, разглядел он грядущее, увидев, что Русь спустя тысячелетие встанет на краю пропасти и либо навсегда сгинет под теми крестами, что на неё понаставили адепты распятого, либо стряхнёт Морок и возродиться. Это он, Огнеслав, убедил древний Круг Прави - Коло Яра, отправить сюда дух Войдана, запечатанный в Гром-Камне - дух самого могучего бояра - воина посвятившего себя Яру. И дух самого Огнеслава, не ушедший до конца в Ирий, долгие годы ждал и искал человека - своего преемника, здесь, на земле, которому можно доверить великое дело и тайну. Таким человеком стал Надей, который вырвался из Морока, прийдя к Родным Диям к Отцу Яру, далеко не в двадцать лет. Установив с ним непонятную даже Войдану духовную, мистическую связь, Огнеслав, сквозь миры, обучил Надея тем высшим знаниям, которыми владел, практически всему что знал сам и никогда не оставлял его без совета, являясь в трудные минуты в снах. И только в исключительных случаях, таких как, видимо, сегодня, Огнеслав приходил на зов волха в Яви - невидимый для других, но видимый самому волху.

- Да, - как будто прочитав мысли Войдана, кивнул Надей, - дух Огнеслава поведал о великой опасности на том пути, который мы открыли, в тех битвах, к которым идём. Да ты, Войдан, и сам всё ощущаешь. Все мы ощущаем. Сильные и страшные колдуны, стоят за окутавшей Русь Тьмой. Они могут видеть сквозь расстояния, морозить душу и губить сердце. Но Огнеслав научил меня и тому, как можно скрыться и противостоять. Недолго, но можно. Потому вы должны сделать всё от вас зависящее, чтобы уложиться в данный Огнеславом отрезок времени. За него на Небе будет великая битва. Наша же битва - здесь.

- Знать бы только с кем, боремся.

- Узнаешь. Мы их почти нашли, пойдём по следу, на который напали, уже догадываемся теперь, с кем имеем дело. Но вот они нас не должны найти. Обойдём их сенситивов и мантиков, запутаем их, возьмём их тактику и стратегию - спрячемся. Обряд мне открыл Огнеслав, и сделать его можно только под Ростовом.

Запоминай.

И Надей обстоятельно рассказал что делать. По мере рассказа Войдан понял. Да, начинать надо именно с этого.

- Завтра вы поедете с Ярогором в Ростов.

Глава 7.

Ярогор включил низкую передачу, и кабина грузовика завибрировала противной мелкой дрожью, заставляя дергаться руль - предстоял очередной крутой подъем, и нужно было максимально сбавить скорость. Пятисотсильный немецкий движок взревел, набирая обороты, и медленно потащил груженую фуру вверх.

Ярогор протянул руку к панели, погромче включая музыку. В колонках взревели последние композиции финской группы «Найтвиш», заглушая шум двигателя. Всё-таки без солистки Тарьи и её голоса, оно уже не то. Не говно, конечно, но и не легенда. Хотя в этом есть и свои плюсы. Морок над страной рассеивается, открывая ростки новой русской музыки. Мощные конкуренты им на первых порах не нужны.

Убрав стекло кабины, Ярогор впустил внутрь холодный еще, но всё-таки какой-то особый, другой воздух Юга России. Здесь Морока меньше. Здесь возродилась Правь, объединившая доселе разрозненные общины русских людей, души которых услышали Зов Родных Богов. Сегодня таких общин уже много по Руси, но что толку от этого множества? Капля, для огромной страны, погружённой в Морок. А как развеять этот Морок?

С падением Совка государство прекратило финансирование двух третей дурдомов и клиенты вышли гулять на свободу - общаться с инопланетянами, пропагандировать новые или обновлять старые религии. Часть таких полудурков попыталась найти себя и в языческой теме, путем самовыдвижения, назначив себя кто главным волхвом города, кто страны. Некоторые даже работали в масштабах галактики - Ярогор повидал и таких полудурков. Кто-то был и вполне здоровым, но решил срубить бабла на набирающем силу течении. Но реальных волхов, таких как Надей, пока были единицы. Собственно с Надея и началась Правь.

Он приехал в город лет пять назад. Построил хорошую кузницу. Стал делать древний доспех - русский, европейский, монгольский. Чудачество - на дворе уж 21 век! Но к нему стали приезжать люди. Отовсюду. Некоторые оставались. Работа пошла очень серьёзно.

Пока, какие-то пришибленные поцтриёты бегали по Москве с красными и романовскими флагами, Надей занимался благородным арийским делом - ковал металл. Зарабатывал этим деньги. Но жил он скромно и не сильно заметно. Замечать его стали только, когда вокруг Надея сформировалась община единомышленников, медленно, планомерно, без лишних слов завоевывающая экономику региона. Кто-то занимался перевозками, кто-то торговлей, часть соратников, потихоньку выдавливала гостей из другого бизнеса. До полной победы было еще очень далеко, но база была положена.

Хотя Надей и приложил немало сил к созданию Прави, непосредственно управлять ей он и не пытался - отсутствие формального единоначалия в Прави им самим и было заложено в её структуру, основой единицей которой была Управа. Время пока ещё разбрасывать камни, важно людей достойных собрать. «Правь это не войско, там нужна вертикаль, а здесь сообщество свободных людей объединённых общим ощущением правды проистекающей из Небесной Прави, обители Русских Богов» - учил Надей. Нами управляет Правда. Когда будет у нас русское государство, тогда и будут механизмы управления, но всё ровно Правь, Круг Правды будет выше, над бюрократическими структурами - повторял он. Но сам он был лидером духовным, слово которого являлось решающим.

Управы формировались методом делегирования или ввиду малочисленности соратников, методом кооптации. Отдельная Управа состояла из Управного Собрания - представительского органа Управы, и Приказа - оперативного органа Управы. Приказ имел Старшину и Наказных: Старшина руководил всем Приказом, а Наказные руководили отделами и направлениями.

Структура Управ формировалась единообразно, множась вокруг Верховной Управы, сформированной представителями всех объединенных Надееем общин. Дальше Управы делились на Земельные, или региональные, те в свою очередь на Отделы. Земельная Управа формировалась из уполномоченных от Управ Отделов и непосредственно из жителей месторасположения Земельной Управы. Чтобы связать Управы воедино, единой нитью, вокруг единых принципов в составе каждой Управы начиная от Отдела, был делегат от Круга Русской Правды, который обладал правом Запрета на решения или действия Управ. Таким образом, действия и развитие Земельных Управ и Управ Отделов соотносились с принципами Круга, а всё вместе создавало единство. И работало! Очень хорошо работало!

Естественно Управы всех уровней не являлись так называемыми «юридическими лицами» по законам россиянской федерации, не выдвигали кандидатов на россиянских «выборах», поэтому никому из соратников даже не приходило в голову «регистрироваться» в Мороке. Когда на первом Сборе Наказных от региональных Управ кто-то просто поднял этот вопрос, Надей популярно ему объяснил, что любая «зарегистрированная» в Мороке русская партия подобна регистрации ополчения Минина и Пожарского у стряпчих Лжедмитрия.

О появлении и развитии в россиянской федерации Прави знало очень мало людей не из соратников. Правь, до поры всячески избегала любой засветки, любого привлечения к себе внимания. Сил было пока мало и не следовало вызывать на себе огонь огромной и мощной машины чужого государства, раньше времени. Еще настанет то Великое Время, когда Правь сможет прямо и открыто заявить о себе.

Тем не менее, несмотря на все меры предосторожности спецслужбы россиянской федерации подозревали о существовании Прави, потому в целях максимального сокрытия от них информации, она делилась на Явную, Прямую и Тайну. Явной информацией было то, что открыто говорилось сочувствующим, - в прессе, в Интернете, на собраниях, но без упоминания Прави. Прямая информация была рассчитана уже только на соратников - она и передавалась Наказными. Наконец Тайна была информацией абсолютно закрытой. Наказной, передающий Тайну от Управы к Управе и был Проводом. Это было правилом. Ничего незаконного с точки зрения россиянских законов, настолько законспирированные люди, ибо поимка любого из них МВД не обещала ни Проводу, ни его Управе ничего хорошего.

- А вот и они, легки на помине, - Ярогор подумал уже вслух, убирая музыку и нажимая на тормоза.

Зашипела пневматика. Взвизгнули идущие юзом колеса прицепа. Двигатель приутих, пуская в кабину внешние звуки.

Грузовик добрался до края серпантина городской объездной дороги, и отсюда уже хорошо просматривалась дорога впереди. Там метрах в ста стояла машина ГАИ, откуда семенил одетый в серую форму какой-то явно нерусский гаишник. Но раньше в дверь справа постучали. Ярогор озадаченно повернул голову - там же никого не было!

Щелкнул электрозамок и дверь открылась.

- Привет!

Ярогор открыл дверь, в очередной раз, удивившись скорости и бесшумности, с которой умел появляться и исчезать Войдан. С тех пор как Ярогор впервые познакомился с ним прошел почти год и Ярогор всегда внутренне радовался, когда Надей назначал его сопровождать Войдана.

В его внешности не было ничего особо примечательного - обычный русский парень, лет тридцати пяти, хотя глаза какие-то странные, смотрящие, словно внутрь человека, прямо в душу. Потертые джинсы, такая же застиранная добела хебешная куртка. Телосложение спортивное, хотя никаких гор мускулов, которые в свое время ожидал увидеть Ярогор - уже через полгода после своего появления здесь, Войдан был чем-то вроде легенды среди Управ, пересказываемой шепотом и по большому секрету. Но знакомы с ним лично были единицы. Нет, его конечно знали очень и очень многие, но знали как старого соратника Олега Власова, и не более того.

Ярогор делал скидку на то, что описывая друг другу подвиги Войдана, Старшины могли слегка и приврать, добавив к трем-пяти покалеченным врагам, еще, ибо расправиться с десятью подготовленными противниками было выше человеческих сил. Но всё равно, тогда Ярогор ожидал увидеть перед собой двухметрового богатыря, способного порвать врагов на куски. И он их действительно рвал, как чуть позднее успел убедиться Ярогор, и не три-пять, и даже не десять, но тогда он всё равно был удивлен. И еще его удивили его глаза.

Ярогор не первый год был в Движении, видел и распри среди соратников, видел и страшную силу Морока, потому было время, что он сильно засомневался в Русской Победе. Потом он встретил Надея. И когда Ярогор впервые услышал его твердый, уверенный в себе голос, говорящий о Победе - он снова проникся надеждой, что наше дело - Правое, что мы рано или поздно - но победим. Но когда Ярогор впервые посмотрел в глаза Войдана, то его надежда вдруг стала стопроцентной уверенность. Теперь он не просто верил в Победу - он о ней знал как о чем-то само собой разумеющемся.

С левой стороны кабины раздался резкий, возмущенный стук

- Да, да, я щас…

Ярогор открыл дверь и протянул руку за документами, шаря в карманах висящей сзади куртки. Им с Войданом предстояла дорога в Ростов, и тут на тебе - нарисовались эти козлы.

Ярогор не любил ментов, а особенно нерусских гаишников, иногда испытывая непреодолимое желание взять их всех и перестрелять. Надей в таких случаях смерял его пыл, объясняя, что такими ментов сделала система. Морок. И там есть нормальные ребята, кое-где даже были приняты в Правь. Ну, Надей конечно оптимист. Да, туда сейчас в основном шло всякое отребье, всякий двуногий сброд, которой Надей очень наделся после Победы перевоспитать, например, приобщив их к полезному труду, дав профессию - строителя, укладчика дороги. Много в России дорог надо было строить после Победы. А кому? Вот этих двуногих потрошителей карманов и надо будет приучать к труду.

Вместе с тем, Ярогор нехотя, но признавался себе - среди ментов и ФСБ-шников существовали и правильные люди - Надей приводил в пример Озерова. Человек десятилетия отдал служению системе, ордена даже имел. Но однажды понял, на КОГО на самом деле он работал, ЧЬЮ власть на самом деле укреплял. Раскаялся вот, угрызения совести начал испытывать. Тем более бабушка у Озерова была не совсем простая, людей лечила - со всей области к ней в деревню приезжали. Молодой был - не слушал, что говорила, отмахивался - мол, чушь это все. А сам когда стал в возрасте как тогда его бабушка - то и понял, что не чушь. Да и открылось в нём кое-что, в школах ФСБ будущих генералов не учат ведь лечить наложением рук.

А к взяткам русских ментов Надей учил относиться еще спокойнее. У него даже теория целая на этот счет была. Теория, предполагающая временное обустройство россиянской федерации, позволяющее сделать жизнь русских более комфортной и чуть оживить чахнущую экономику. Она предполагала если не поощрение мзды, собираемой чиновниками, то, во всяком случае, изменение к этому процессу отношения в Прави.

Гаишник, вымогавший денег у Ярогора, под категорию сбившихся с пути и пытающихся подзаработать соплеменников не попадал. Это был настоящий сын гор. Горы был явно не его, но он почему-то решил, что здесь можно поразбойничать, вымогая денег у водителей. Способствовать ему в этом Ярогору никак не хотелось, но и ехать было надо.

Войдан разрядил ситуацию жестом:

- Не нужно. Я разберусь.

Второй гаишник, видимо старший, уже подходил, весело помахивая палочкой. Он уже открыл было рот, что-то сказать, когда встретился взглядом с Войданом. Ярогор не видел этого взгляда - он видел только лицо гаишника, которое исказила гримаса какого-то нереального, нечеловеческого ужаса. Он замер, глядя на Войдана как сурок на питона.

- Поехали, - в полголоса обронил Войдан.

Ярогор дал полный газ. Грузовик вздрогнул и тронулся с места, медленно описав небольшую дугу. В центре её стоял покрытый мурашками россиянин. Его морда, полностью соответствовала виду человека, внезапно понявшего что молчание и покорность сохранят ему здоровье, если не жизнь.

Не доезжая километров ста до Ростова, Войдан и Ярогор сделали остановку в небольшом не то городке, не то поселке - здесь их полно было, натыканных вдоль трассы и переходящих один в другой. Ярогор высадил Войдана, в как бы географическом центре городка, светившим десятком вывесок магазинов, сам поехал дальше - от указателя к указателю, обещавшему кафе где-то в трехстах метрах. Их там, правда, было все пятьсот, но кафе действительно присутствовало.

Его интерьер был оформлен в классическом стиле тридцатых годов: полированный дуб, бакелит, небольшие квадратные столики из белого мрамора, кое-где цветная стеклянная мозаика и масса предметов из кованного железа - люстры, бра, стулья и ножки столиков. Хозяин заведения, физиономия которого, похоже, была изображена на панно во всю стену, явно не рационально потратил бабло на декорации - мраморные столешницы стоили кучу денег, а ковка была нелепой и примитивной, которую Надей побрезговал бы даже поставить в сарае, тем не менее, кафе очень выделялось на фоне разрухи, начинавшейся в десяти километрах от Ростова.

Ярогор немного знал это место, пользовавшееся недоброй славой среди дальнобойщиков. Вообще таких мест в россиянской федерации было более чем достаточно. Местная братва жила по им одним, ведомым «понятиям»: трясли фуры, хотя выборочно. Например, с гонявших бензин чеченцев взымать «налог» кишка была тонка, да и по слухам, с местными бандитами отлично поладили некоторые из прощенных россиянской федерацией глубоко раскаявшихся боевиков. Сильно Ярогор в местные расклады не вникал - Прави здесь не было, защищать было некого, а их редкие фуры никто ни разу, к своему счастью, не трогал.

Расположившись за одним из столиков, Ярогор подозвал официантку и сделал заказ себе и Войдану - он должен был подойти с минуты на минуту.

Выйдя из грузовика Войдан договорился с Ярогором встретиться в кафе, судя по вывеске, бывшее в трехстах метрах отсюда, а сам направился в магазин, купить очки, вместо развалившихся. Ничего толкового не было, в небольшом заведении, торговавшем стандартным набором ширпотреба для провинции, с тремя продавщицами, одна из которых, судя по всему, была хозяйкой. Пришлось купить китайские, пластиковые, с гордой биркой полароида. Уже на выходе он столкнулся со светлорусой девочкой, лет восьми с губами красно-синими от каких-то ягод, которая, счастливая, пронеслась, чуть не сбив его. Войдан внутренне улыбнулся - дети не меняются. Ему показалось, что в той, другой жизни, тысячу лет назад, он уже видел эту девчёнку. Мы один народ, тогда и сейчас, подумалось ему.

Уже отойдя на полсотни метров, он обратил внимание, как к магазину подъехала голубая семерка BMW, откуда вывалились четверо типов с очень неприятными лицами и перебрасываясь матами направились ко входу. Пятый, в темных очках и с угрюмой мордой, отогнал машину в сторону и развалясь в сиденье слушал блатную музыку. Каким-то неведомым образом Войдан вдруг увидел, что трое из этих людей - убийцы. Их фигуры были словно подернуты серым туманом, невидимым взгляду обычного человека. То, с каким видом они зашли и последовавшие за этим женские крики не предвещали ничего хорошего. Его передёрнуло, он вспомнил маленькую девочку, только что забежавшую туда. Мимо пройти Войдан не мог.

От мощного пинка двери распахнулись, с треском ударившись о стену. Висевшая над ними какая-то звенящая хреновина громко звякнула и оборвавшись полетела на пол. Под ногами зазвенело битое стекло. Первым в магазин неторопливо, с достоинством ввалился высокий и широкоплечий Расул. Колян и остальные пацаны один за другим проследовали за ним.

Задуманный наезд был делом вполне обычным и не сулил особых проблем. До убийств дело доходило редко, но иногда они и случались. С мусорами проблем тоже почти не было, где надо все схвачено, хотя пара-тройка мертвяков иногда послужит хорошим предостережением жадным барыгам и наглым конкурентам.

Колян работал сейчас на Димона, поставившего себя единственным и абсолютным владыкой сорока километров трассы Ростов-Баку. Даже менты вежливо здоровались с ним, а гаишники и близко не решались подойти к его тачке. А на разборки пацанов возил Расул, сам бывший мент. А еще раньше он по горам бегал, моча федералов. Похоже, оно ему так понравилось, что, даже раскаявшись, он никак не мог остановиться. В этом году он уже замочил троих - одного из ствола, еще двоих изувечил голыми руками.

Колян всякого повидал у старого папы, но то, как Расул объяснял правила тупым барыгами убеждало куда больше. Убедил Расул и Коляна вовремя слинять с тонущего корыта - пахан оказался слабак, за что его с почестями пустили по конвейеру пилорамы. Кишка у него была тонка, тягаться с Расулом, и уже не далек был тот день, когда Расул подвинет самого Димона. Но об это мало пока кто знал.

Братва разбрелась по магазину, присматривая чего взять. Расул сразу пошел к стоящей рядом с продавщицей тёлке - по понтам и прикиду, хозяйке этой дыры, задев попавшую под ноги, тут же заревевшую, малявку. И оно в натуре была дыра. Все, блин, платили Димону исправно, а тут понимаешь, какая-то стерва стала пугать его каким-то дядей, военным майром. Ха, на таких борзых как раз и был Расул. Ему замочить что человека, что два пальца - и ищи свищи в горах, пока шум не уляжется.

Расул был здоровенный мужик с фигурой штангиста-тяжеловеса и огромной, деформированной стероидами нижней челюстью. Он брился наголо и в сочетании с густыми, сросшимися на переносице бровями его вид производил устрашающее впечатление. И тёлка конкретно обосцалась - вона как зырит по сторонам, прижала плачущего детёныша - типа хто-та ей поможет. Ща, разбежались. Если тёлка тока обосцалась, то тусовавшиеся тут два задохлика их охраны, глядя на Расула уже и обосрались - стоят смирно, определенно с полными штанами.

Увлеченно наблюдая за базаром Расула с бабой, Колян не заметил, как в магазине появился какой-то странный полудурок. Он вроде пришел по своим делам, но постояв, посмотрев по сторонам, подошел к Расулу:

- Э, гость. Здесь не ярмарка для гоблинов. Забирай своих баранов и ползи в родной аул.

Опа на! Герой, блин, тупой! Американского кина по ходу насмотрелся - пошел Расулу чего-то объяснять. Колян, давясь от смеха, сделал пару шагов поближе - такой цирк редко бывает, надо ниче не пропустить.

Колян не расслышал начала базара, но уже и от последней заявы, можно было охренеть. Расул тоже, наверное, охренел, но не подавал вида, растягивая удовольствие от спектакля. Не удостоив придурка даже взглядом, Расул с деланным добродушием процедив:

- Ти кто, мужик? Балной, да-а? Хотэт быт инвалыдом, да-а?

Придурок, спокойно вышел в центр торгового зала, обведя пацанов холодным, словно видящим насквозь взглядом. Потом повернулся к Расулу, нагло передразнивая его легкий акцент.

- Я Войдан. И я буду твоя убивать, - придурок как-то нехорошо улыбнулся

Расул повернулся к пацанам, оскалился:

- Сейчас ми этого козла будем немножко рэзат! Ха-ха-ха!

По тону, каким это было сказано, Колян понял, что настрой у Расула был явно серьезный. Он не шутит. Сейчас у придурка начнутся серьезные неприятности. Рука Расула медленно пошла за отворот куртки, демонстративно доставая нож. Коляну стало даже немного жаль дурака: если кавказец достал нож - то всё, шутки закончились. Последний раз Расул так светил оружием перед тем, как пригвоздить им к капоту одного непонятливого гаишника.

И вдруг Коляном овладели нехорошие предчувствия. Нечто подобное, похоже, снизошло и на остальных - пацаны определенно напряглись, начиная тянуться за оружием. Собственная рука Коляна на бите покрылась противным, липким потом.

Колян передернул плечами, отгоняя нахлынувший на него какой-то давящий, совершенно непонятный страх. Чего сцать-то? Их пятеро здоровых мужиков. Этот хрен один. Может тот самый майор, что тёлка пугала? Отсюда от такой бурый? Рассчитывает взять нас на понт, армией? Так у Ибрагима есть крыша и в ФСБ, даром он, что ли, такой неуловимый. Нефиг сцать. Тут дашь слабину - свои же и опустят. Перехватив биту поудобнее и расталкивая висящие вокруг какие-то шланги и кабели Колян стал заходить этому клоуну в тыл.

А лох явно хотел умереть. Молча поведя головой, он обежал магазин холодным, ничего не выражающим взглядом. И таким же ничего не выражающим голосом произнес:

- Я буду считать до трех. Сейчас уже два. - Придурок говорил размеренно, как машина, старательно выговаривая каждое слово, - А на счет три ты предстанешь перед Аллахом уже сегодня.

Придурок опять нехорошо улыбнулся и помедлив добавил:

- И не целым.

Голос мужика был спокойный и ровный, как могильная плита. От него словно и веяло могилой.

Расул выпучил от удивления глаза. Он видел борзых и не таких, но то были стрелочные понты людей, тщательно скрывающих свой страх получить пулю в башку. А этот в натуре забыл о смерти. Явно неадекватный.

Вполоборота повернув голову к братве, Расул с издевкой протянул:

- Ти сегодня курил, да-а? Чито курил?

Все заржали. Колян тоже расслабился, переступая с одной ноги на другую. Как он сразу не просек - придурок явно обкуренный. Нет, обколотый. Накаченный наркотой по самые брови. Отсюда и такая преисполненность собственной значительности.

Прикалываясь, Расул закрутил нож в пальцах, махая бешено мелькающим лезвием прямо перед мордой придурка.

- Сичас ми тэбэ будэм дэлат хара-кыри. Зинаешь чито это?

Расул перестал улыбаться. Теперь чуваку точно конец, решил про себя Колян, - поломанными ногами и слегка порезанной мордой он никак не отделается. Одно напрягало - взгляд мужика. Холодный. Ничего не выражающий. Пора бы ему уже и в штаны наложить, а он стоит как столб, храня угрюмое молчание и пялясь на них по очереди, тяжелым как рельса взглядом.

Толкнув плечом и обвалив несколько полок, Колян замахнулся битой. От затылка хамящего людям козла его отделяла пара шагов, но право первого удара принадлежало Расулу. И он не заставил себя долго ждать: Колян не успел и моргнуть, а нож молнией метнулся в горло придурковатого. Но его уже там не было.

И вдруг мир бешено завертелся перед глазами Коляна, словно ему в грудь ударили кувалдой. Колян только потом понял, что это была не кувалда, а локоть мужика, нашедший его с невероятной, непостижимой стремительностью. А Колян полетел назад со скоростью упавшего в мусоропровод ведра. Перед тем, как на его пути возникло препятствие - в виде стены, и мир окончательно не померк, Колян услышал жуткий, нечеловеческий вопль Расула.

Увиденное заставило Коляна еще в полете похолодеть от ужаса - рука придурка погрузилась в живот Расула по самый локоть. Расул вопил при этом настолько громко, что в магазине задрожали стекла. Тишина, наступившая когда он вырубился, стала отдыхом для ушей окружающих. Но Колян начал отдыхать раньше, больно ударившись башкой о стену. Последней его мыслью было, что слово жопа у русских как раз для таких случаев.

Еще до того, как бандиты появились в поле зрения, Войдан знал, что их пятеро - это были те самые люди с BMW. Двое приближались спереди, двое заходили по бокам, еще один стал в нескольких метрах сзади, поигрывая бейсбольной битой. Обежав нападающих скользящим взглядом, Войдан констатировал: они не представляют опасности. Совершенно безвредные особи, если не считать их пренебрежения общепринятыми правилами поведения.

Сжимая кольцо, они обменивались короткими репликами. Затем, наступил решающий момент. Всё произошло настолько быстро, что свидетели, потом, не кривя душой, скажут - кавказцы сами перебили друг друга. Проблемой было другое - Надей очень его просил по возможности улаживать конфликты без трупов - в XXI веке это не приветствовалось.

Окинув взглядом место потасовки, Войдан с сожалением обнаружил только один труп, - этот лысый вывел его из себя, не позволив контролировать вложенную в удар Яр-силу. Рука Войдана вышла у чеченца из спины, попутно вырвав кусок позвоночника. Остальные валялись хотя и немного покалеченные, но судя по воплям, издыхать не собирались.

Еще были свидетели - перепуганные, белые как Смерть продавщицы и хозяйка. Они ничего не скажут, даже если захотят - скорость, с которой всё случилось, превосходила предел человеческого восприятия.

Итак, один труп, - мрачно посчитал про себя Войдан,- И была еще проблема - тот говнюк со стволом, оставшийся в машине.

Войдан сделал глубокий вдох, напитавший его легкие безумной смесью запахов свежей крови, развороченных суставов и выпавших внутренностей дохлого бугая. Чудовищно обостренное восприятие бояра, мгновенно анализировало ауру и атмосферу всего, что находилось в помещении - одежды, пластмассы, оружейной смазки и пота посетителей - уже ушедших, и тех, что валялись у его ног в причудливых позах.

Войдан повернулся к сбившимся за прилавком девушкам - обнявшись, и дрожа всем телом, они со страхом смотрели за происходящим. Они были похожи и внешне, и льдистым, переходящим один в другой ароматом кожи, хотя и залитым резкими, раздражающими ноздри духами. Сквозь полуприкрытую дверь с улицы вползал узкий воздушный поток, принесший с собой мощный запах горячего асфальта, выхлопов и непередаваемый козлиный смрад перепуганного насмерть человека. Судя по исходящему от его пота вони, кровью этого урода был сейчас чистый адреналин.

Разум, пронизанный Яр-силой, простерся вовне, внимательно изучая замершего у входа типа с оружием. Щелкнул затвор, дослав патрон в патронник. Судя по звуку - старый, найденный на какой-то помойке Калашников. Обостренный слух Войдана четко различил шумы напряженно работающих лёгких стрелка. Он нервничал, очень нервничал. Если откроет с перепугу огонь - наверняка попадет в женщин, стоящих прямо напротив входа. Медленно, чтобы не вспугнуть бойца, Войдан подошел к двери. Осторожно открыл, старательно делая вид что смотрит в другую сторону и давая взять себя на мушку. И только потом, притянув на себя ствол, резко развернулся и замер перед зияющим в трех метрах дулом. Оттуда в любой момент была готова вырваться несущая смерть вспышка.

Судорожно передернув затвор автомата, Черпак занял позицию у входа в магазин, где творилась какая-то чертовщина. Обычный день, обычный объезд барыг. Он даже не стал выключать двигатель пока Расул побазарит, и они поедут дальше. Но Расул задерживался. А потом из-за двери понеслись душераздирающие вопли, словно там показывали кино про ниндзя. Черпак не спешил реагировать - чё там, без него справятся. Но когда вопли стали агонирующими и из витрины вылетел кусок руки Ахмета, всё еще сжимающей нож, Черпак понял что дело плохо. Очень плохо. Дрожащими руками, зарядив автомат, он встал у входа, собираясь всадить очередь в козлов, сотворивших такое с Ахметом. Если, конечно, пацаны его уже сами не замочили.

Черпак не спускал глаз с появившегося из магазина широкоплечего козла, правая рука которого по локоть была в чьей-то крови. Черпак застыл на месте, полный гнева и страха. Он лихорадочно соображал - стрелять или не стрелять, ведь хрен его знает, сколько там их. Суки, всех же завалили! Суки! Суки! Суки! Черпак нажал на спусковую скобу.

С необычайно ясностью Войдан снова начинал чувствовать время словно в двух измерениях - страшную быстроту убегающих секунд и тягучую медлительность, в которой растворялся окружающий мир. Сам воздух, казалось застыл до состояния вязкого прозрачного воска. Реальность сузилась, сведясь к огромному, черному провалу смотрящего на него ствола. Он вспыхнул ярким, огненно красным цветком, вытолкнув сияющую, раскаленную до бела пулю. В клубах пороховых газов, медленно, словно маневрирующий локомотив пошла назад затворная рама.

В долях секунды от смерти Войдан почувствовал, как нечто необъяснимое открывается у него в сознании: трещина, сквозь которою он позволял Яр-силе наполнять себя, буквально по капле превратилась в зияющую, не поддающуюся контролю дыру. Вспышка гнева, словно молния зарядила энергией его мышцы, затопив его сознание потопами Силы из прошлого. Её мощь и концентрации росли.

Войдан легко, небрежно повел корпусом, уступая дорогу пуле. Медленно вращаясь, окруженная кольцами турбулентности она проплыла мимо, словно тонущая в масле ртутная капля. Вторым движением Войдан разобрался с противником и Черпак упал - живой, но с хорошо видимыми следами насилия. Повернувшись, Войдан взглянул на маленькую девочку, которая удивлённо смотрела на него из-за текла. Он подумал, что теперь этот ребёнок в своей жизни будет уверен, что правда сильнее зла. Надей поймёт его, и не будет возмущаться.

Через пять минут они уже мчались с Ярогором по трассе.

Глава 9.

В тусклом свете видавшей виды рудничной лампы Ярогор рассматривал схему заброшенных шахтных выработок, переданную Ратибором, Старшиной Донской Управы. Войдан, прекрасно видевший при минимальном свете, приказав Ярогору его ждать, один ушел вперед по штреку.

Отец Ратибора двадцать лет отработал проходчиком на одной из шахт Донбасса, а выйдя на пенсию, переехал сюда, в Богучаров, откуда родом были и его дед, и его прадеды, копавшие шахты и рудники еще при царе Николаше. От них Ратибору досталась в наследство целая кипа схем старых, заброшенных выработок, тянувшаяся в окрестностях Шахтинска на сотни километров. Хотя отец еще мальчишкой научил Ратибора не бояться подземелий и умению ориентироваться в многокилометровых подземных норах, он никогда не думал, что эти навыки когда-то ему пригодятся. Но всё более усугубляющееся давление на русских в россиянской федерации, сделало эти знания не лишними - в эти древние катакомбы не рискнул бы сунуться ни один мент, а если бы и сунулся, то постоянные обвалы и открывающиеся на каждом шагу шахты через пару сотен метров вычеркнули бы его из списка живых.

Зная обо всех этих опасностях, Ратибор сразу предложил Войдану свою помощь проводника, но Войдан вежливо отказался, ограничившись картой - в его намерения не входило проникать слишком глубоко под землю, да и дело, которое поручил ему Надей, не следовало афишировать - от его исхода зависела жизнь трёх человек: его, Лады и Дубровина.

Сама поездка в Ростов была плановая, но все дела там обычно решал Ярогор, бывший в Управе Проводом. Однако вчера, после поездки к Хору, Надей собрал у себя Войдана, Ладу и Дубровина, приказав им каждому состричь по локону волос. Войдан сразу догадался, зачем это требуется, а в ответ на недоуменные вопросы Дубровина Лада молча подобралась к нему с ножницами и улыбнувшись, лишила его маленького фрагмента шевелюры:

- Надей всё объяснит.

- Что объяснит? - Дубровин чуть не подпрыгнул от неожиданности, но спасать стрижку было поздно - Лада передала волосы Надею.

- Всё очень серьезно, Николай. Вам предстоит поединок со столь серьезными, столь могущественными силами, что их масштабы даже я не могу представить. Вас будут искать.

Предугадав вопрос Дубровина, Надей останавливающе поднял руку:

- Нет, не ФСБ и не милиция. Вас будут искать маги - экстрасенсы, если выражаться современными понятиями. И найдя вас, - во всяком случае, тебя и Ладу - они вас легко убьют. Вы и понять не успеете, что произошло. С разумом человека можно сделать такое, что он даже сам наложит на себе руки.

- А волосы здесь, при чем?

- А волосы, - Надей развернул лежащий на столе сверток, где были сложены вырезанные из дерева стилизованные человеческие фигурки - две мужских и одна женская, - а волосы мы поместим сюда. Стол был тоже странный - его час назад принес сюда Колояр.

Взяв одну из мужских фигурок, в лице которой Дубровин уловил отдаленное сходство с собой, Надей стал аккуратно покрывать её голову волосами Дубровина, запечатывая их воском.

- Этот деревянный человечек - это на время как бы ты. Любой, кто тем или иным оккультным способом захочет найти тебя - увидит его. То есть эту маленькую куклу. И удар свой он направит на куклу - максимум, что ты почувствуешь, это легкую боль в том месте, куда будет направлен удар.

- Вы это серьезно? - в голосе Дубровина сквозило недоверие.

Вместо ответа, Надей поднял уже готовую куклу Дубровина в ладони, и слегка надавил ей большим пальцем на грудь, при этом беззвучно зашевелив губами. Дубровин мгновенно вскрикнул - не столько от легкого покалывания в груди, сколько от чудовищного удивления.

- Ну что, теперь ты веришь? - усмехнулся Войдан.

Дубровин был настолько изумлен случившимся, что всё еще отказывался поверить, и собирался попросить Надея повторить опыт:

- Достаточно, - Надей отрицательно качнул головой, - Хотя, если будет с твоей стороны желание, я могу научить тебя некоторым вещам. Главное ты сейчас понял, что я не шутки шучу, что всё очень серьезно. Пока, во всяком случае, на время действия моего заговора, ни тебе, ни Войдану с Ладой ничего не грозит. Наши враги будут искать вас, а найдут только эти ипостаси. Чтобы тебе было понятней - это как тепловые ловушки, выстреливаемые самолетом. Летящая к нему ракета ориентируется на тепло двигателя, но ловушка - горячее выхлопа и потому ракета, теряя самолет, летит на такую приманку.

Дубровин с интересом смотрел, как Надей закончив с куклой Лады пытался приклеить волосы к деревянному двойнику Войдана. Покончив с этим он попросил всех взять в руки каждого своего «двойника» и встав вокруг него повторить специальный заговор, устанавливающий с куклами психическую связь. Затем, снова уложив кукол на столе, Надей троекратно обвел их ритуальным ножом, каждый раз оставляя в столешнице глубокие борозды.

- А это зачем? - не удержался от вопроса Дубровин, увидев, что Надей уже закончил обряд.

- Это - Коло защиты, - Надей показал на круг, оставленный ножом на столе, - Нож оборвал связь кукол с вами, а Коло - своего рода невидимая граница, стена, отгораживающая вас. Смотри:

С этими словами Надей взял куклу Дубровина и стал сильно давить ей на голову:

- Чувствуешь теперь что-либо?

- Нет, - Николай отрицательно качнул головой.

- Вот. А я ведь пытался сделать то же самое, что и перед этим - воздействовать на тебя, причем, - много сильнее, чем в первый раз. Коло тебя защитило. Но теперь нужно защитить само Коло. Рано утром мы его, то есть этот алтарь, - Надей кивнул на изготовленный Колояром столик, - предадим огню.

- Они останутся у тебя? - кивнул Войдан на кукол.

Он не в первый раз видел подобный обряд, хотя сегодня впервые принимал в нем участие. Обычно к Надею обращались общинники, преследуемые в россиянской федерации. Последний раз приезжал журналист из Владивостока, что-то плохо написавший про гаранта. Сам он был не из родноверов, сначала дергался всё и сомневался. Но потом, когда его вдруг в упор перестали видеть и находить менты, проведя при этом под десять обысков на его пустой даче, где был закопан двойник - человек сильно пересмотрел свои взгляды на мир и сейчас работал главным редактором газеты Дальневосточной Управы. Газета была как бы легальная, на вид обычная и про Правь там не писалось ничего. Не писалось открыто, но необходимая информация, о сборах, задачах, опасностях, размещалась при помощи кодовых слов. Посвящённый человек читал и понимал, так как надо.

- Нет, на этот раз их ни здесь оставить нельзя, ни вам отдать - иначе всё было бы очень просто. Кукол нужно спрятать под землю. Причем не просто под землю, а в месте, указанном мне ночью Огнеславом.

- А где это? - озадаченно спросил Дубровин, с опаской глядя как Надей, осторожно снова заворачивает его куклу в ткань.

- Это в районе Шахтинска, под Ростовом.

- К Донской Прави поедем?

- Да. В Богучаров к Ратибору.

Войдан понимающе кивнул - он виделся несколько раз со старшиной Донской Управы, хотя Ратибор даже понятия не имел, кого к нему привозил Ярогор. У Прави тогда были небольшие трения с местными бандюками - их Войдан и уладил. Как уладил он никому не объяснял, небрежно отмахнувшись - мол, ерунда, договорились по мирному и они вас больше не побеспокоят. Договорились и договорились, кивнул тогда Ратибор. Бандиты действительно перестали их дергать, но почему перестали - спросить было, кроме Войдана, уже не у кого.

- А почему именно Шахтинск? - немного обеспокоено поинтересовался Дубровин, увидевший прямую связь с собой своей небольшой копии.

- Шахтинск - это от слова шахты, улыбнувшись, пояснил Войдан.

- Так и здесь они вроде есть?

- Есть. Но там - особые породы горные. Да и не пусты те подземелья, совсем не пусты. Взгляд медиума будет искать тебя - а придет к кукле. Придя же к кукле - он увидит только пустоту и мрак, а то и кого из обитателей недр. Неизвестно еще, чем закончится та встреча.

- А сами-то как, Надей? Вам не нужен этот фальшпатрон?

Поинтересовался Дубровин

Войдана и Ладу, судя по застывшему внимательному взгляду, тоже этот вопрос заинтересовал.

- У меня другая защита. Поведаю как-нибудь. Не сейчас.

Замечание Надея про обитателей заброшенных рудников немного беспокоило Войдана. Его Яр-Сила позволяла ему не бояться людей, никто из которых не мог причинить вреда золотой оболочке бояра, но духи - иное дело. Предугадав его мысли перед отъездом в Ростов Надей вручил Войдану обереги - его и Ярогора, дав последние наставления как спрятать кукол.

- Боишься? - спросил он Войдана.

- За Ярогора. Ты говорил о духах подземелий, а я не знаю, смогу ли я его от них защитить.

- Не волнуйся - те духи не причинят вам вреда. Это русские духи - астральные оболочки людей, замученных в тех катакомбах.

- Хранители?

- Да, это древняя магия, когда для сокрытия того или иного места человека или даже многих людей приносили там в жертву. По словам Огнеслава в тех шахтах когда-то камень драгоценный добывали, потому хозяева тех рудников творили черную магию, убивая под землей крепостных. После того их духи рвали на куски разум тех, кто только помыслить хотел о камненосном месте, подпитывали же их эманации страдания крепостных шахтеров, прикованных в своих выработках. Там, под землей, по сей день живет концентрированная мука, способная повредить любому, посмевшему туда сунуться. К вам у тех душ претензий нет, да и оберегами я тебя снабдил на всякий случай. Ну а для других, для злодеев, или для нерусских людей - там очень опасно. Думаю, они испытают много больше, чем я при встрече с охранявшим печать демоном.

Войдан уверенно продвигался в конец горизонтальной выработки, нет-нет, да вспоминая этот разговор с Надеем. Обостренные чувства бояра позволяли ему слышать то, что было недоступно ушам Ярогора. Казалось, здесь сами камни излучали стоны и зловещий, шипящий шепот. И чем глубже они спускались, тем шёпот становился яростнее.

Дойдя до последней сбойки - своеобразного перекрестка выработок, где они соединялись между собой, почти физически Войдан ощутил присутствие чего-то тёмного, злого и давящего, когтями царапающего его грудь, но словно на броню налетая на оберег. Бросив короткий взгляд на спокойного как на прогулке Ярогора, Войдан понял, что он ничего не видит и не чувствует, потому на всякий случай приказал ему остаться у сбойки, не ступая на перекресток. Предлог был благовидный:

- Осталась последняя штольня. Я сам пойду, - как можно спокойнее бросил Войдан.

- А вдруг…

- Не волнуйся, никаких вдруг, не будет, я отлично вижу даже в темноте. А ты можешь оступиться, и я не успею тебя вовремя поймать. Штольня может быть полуобвалившейся и обнаружится только у тебя или у меня под ногами.

- Хорошо, - согласился Ярогор.

Войдан ушел вперед, а Ярогор с изумлением осматривал стены, своды, темные провалы выработок, уходящие куда-то вдаль. Они никогда не бывал в шахтах и путешествие произвело на него сильное впечатление. Особенно его поразили гигантские черные стволы древних, окаменевших деревьев. Они были настолько прочными, что шахтеры прошлых столетий, работавшие кирками и лопатами не могли пробить эти крепкие тела, превратившиеся в железо и кремень. Выработки их огибали - сверху, снизу, с боков, опутывая доисторический лес подобно гигантским полым лианам.

Большинство стволов были упавшие, лежа поперек или горизонтально, но некоторые деревья застали свою смерть, стоя и сейчас подкрепляли своды толстыми черными колоннами. Некоторые носили следы кайла - глубокие борозды, сколы и царапины. Это всё что смогло сделать железо с тем, с чем ничего не смогло сделать время. Иное дело - современные крепи, за сто-двести лет рассыпавшие в прах. В таких местах кровля давно обвалилась, усыпав пол глыбами с отпечатками листьев, папоротников и даже странных причудливых животных - Ярогор подобрал по пути несколько таких камней. Но там где был каменный лес рудник продолжал стоять.

А камни пришлось взять не только из любопытства - даже Ратибору не следовало знать, что они спрятали здесь с Войданом. Камни же будут доказательством того, что именно за ними послал сюда Надей. Для чего же они, или что другое, могли понадобиться Надею, в Прави спрашивать было не принято, ибо если в её внутренней жизни царила древняя русская демократия, то в вопросах кудесных авторитет Надея был беспрекословный. В общине ему верили настолько, что прикажи он взять голыми руками огонь - любой взял бы, прекрасно зная, что раз так сказал Надей - значит это полностью безопасно.

Дойдя до какой-то древней развилки в штольне, Войдан достал из сумки кожаный мешок, затем сам надел на правую руку кожаную перчатку из толстой свиной кожи. Недей предупреждал, что надо достать заговорённые куклы из мешка, но брать их только в перчатке из свиной кожи. Войдан тщательно выполняя инструкции волха, вынув куклы, поставил их вдоль штольни на расстоянии метров пяти друг от друга. Поставив последнюю, это судя по деталям, была кукла Лады, Войдан достал нож, и отчертил полосу, как бы разрезав пространство между куклами и собой. Дело было почти сделано. Оставалось только завалить проход сюда и осуществить действие прикрытия. Никто не должен был знать, зачем он сюда приходил, кроме тех, защиту которых выстраивал волх и самого волха. От этого зависел успех ритуала. Для всех Войдан ходил сюда за особыми камнями.

В подтверждение «легенды» о спуске за камнями Надей поручил Войдану с Ярогором еще одно дело - заехать к ведунье Всеведе, в Мороке служившей в ЗАГСе и отправлявшей для «россиян» государственные ритуалы, а в Прави готовившей для её нужд разные целебные зелья и мази. Могла она, конечно, не только целить и как-то ученики ее даже спросили - почему она не нашлет порчу на представителей россиянской администрации в их городе, на что Всеведа хмуро ответила:

- А зачем, когда многие они скоро и сами издохнут. Пусть живут, грешат, занимая посты, ибо отправившись в Пекло каждый из них освободит свое кресло для другого человека - пусть тоже из россиянской администрации, но еще не столь много зла сотворившего своему народу. И тогда в Пекло пойдет не один, а оба. Зачем оно, когда там и так уже много кого - сама видела, - при последних словах голос ведуньи стал суровым, почти железным, - так что пусть пока поживут.

Ни лечить, не изводить кого, Надей, конечно не собирался. Всеведа должна была передать ему Туман-Земли - особого порошка, добавление которого в тот или иной водоем вызывало туман, а то и атмосферные осадки в радиусе нескольких десятков километров. Готовилась она в том числе и из особых минералов, которые можно было найти только в этих шахтах, причем добыть их должен был только тот, кто потом будет Туман-Землю применять.

Шаги Войдана полностью поглотил толстый песок, устилающий дно выработки и Ярогор даже не заметил появления бояра.

- Пошли, - мягко сказал Войдан, положив ему руку на плечу.

Ярогор даже вздрогнул от неожиданности:

- Всё?

- Нет, - покачал головой Войдан, - Ты знаешь что - давай, поднимайся вверх на следующий горизонт.

- А ты?

- Давай, без вопросов. Когда будешь наверху - крикни. Главное - не убирай веревку. И еще - оставь внизу фонарь на всякий случай.

Ярогор молча повиновался. Дождавшись, когда он поднимется и крикнет, Войдан подошел к одной из черных колонн, подпирающих свод. Обернулся, высматривая далекий свет от фонаря - бежать придется в облаке пыли, потому побольше света не помешает. Затем, сконцентрировавшись, он закрыл глаза, вознося молитву Яру и прося о помощи, ибо задуманное долгие тысячи лет не делал еще никто из людей. Наконец, ощутив, как его наполняет Яр-Сила, Войдан ударил кулаком в огромный, поддерживавший свод ствол. По черному камню пробежала трещина, но звук от скола был тут же поглощен сотрясшим все недра гулом.

Килотонны подвинувшейся породы в доли секунды превратили колонну в метеоритное облако, убившее бы, любого, кто оказался в зоне досягаемости камней, но Войдана там уже не было - гигантскими прыжками, приведшими бы в ужас стаю гепардов он несся по выработке наперегонки с гулом обрушивающейся земли. Несколько секунд ему понадобилось, чтобы добежать до конца длинной подземной галереи и одним прыжком взлететь по шахте наверх. Рывком, подхватив Ярогора, он стремительно преодолел еще две галереи и еще два горизонта - опешивший Провод даже не понял, что произошло - накрыло ли его обвалом или вынесло воздушной волной. В себя он пришел только на поверхности, сотрясаемой гулом обрушивающейся под ними земли.

- Ты как, - переводя дыхание, спросил Войдан?

- Да вот, - Ярогор растерянно развел руками, - я камни для Всеведы собрать не успел.

- Держи!

Войдан полез в карман и протянул Ярогору горсть небольших кристаллов, напоминающих соль, но зеленоватых на цвет, - предъявишь их Ратибору, ты ведь за главного.

- А карта?

- Ну, - ухмыльнулся, Войдан, направляясь в сторону машины, - то, что эта карта изображала, теперь увидят только археологии четвертого, если не пятого тысячелетия.

Глава 10.

- У этих козлов столько врагов из таких же уродов, что никто особо не будет заниматься расследованием. Можно смело выбить им мозги.

Войдан безразлично пожал плечами, восприняв эти слова как шутку, как речевой оборот - но не как прямую рекомендацию к противоправным действиям. Он был уверен, что сможет разрулить все без кровопролития.

После происшествия в кафе приключений у них с Ярогором практически не было, не считая каких-то пришибленных немчиков.

В Ростове все вопросы решили за два дня - Надей помог общине с деньгами, выделив средства на обновление сайта и технику. Вечером их попросили остаться на Именной Круг - новому члену общины давали имя. Ну и самое главное - потратили полдня на поездку в Шахтинск. Ярогор до сих пор был под впечатлением и с трудом верил, что Войдану удалось ударом кулака разбить скалу.

Из Ростова они выехали уже почти ночью. И их ждали.

Видимо «Димон» тут был на ответственной работе, если Войдана караулили двое суток. Ждало не трое «пацанов», а две «тойоты» - микроавтобуса, набитые козлами с дубьем. Человек тридцать их тут было, не меньше. Процессом заправлял уголовный элемент, которого все называли «Медведь».

На первый взгляд это было оскорбление для тотемного зверя Руси, ибо у «Медведя» было от силы метр шестьдесят росту. А возможно и меньше. Но с другой стороны могучего Бера, хозяина русского леса, спящего до поры в берлоге, логове Бера, стали назвать «ведающим мёдом» лет триста как. По наущению византийских попов - в том магия была определенная, уничижающая дух могучего зверя и вместе с ним дух нации, выбравшей его тотемом. Так что этот бегающий с мобилой кучерявый говнюк был «Медведем» вполне заслуженно.

На вид он был чистый ботаник и явно не русский, но «Димон» и его братва, как-то подобострастно перед ним расстилались. «Медведь» шестерил у какого-то главного босса, который и давал ему указания по телефону - Войдан обострённым слухом мог слышать, что говорит этот босс не лучше самого «Медведя». Из диалога следовало, что сюда уже едут.

Последнее открытие осложняло ситуацию - рядом был Ярогор и если начнется стрельба Войдан вряд ли смог бы уберечь его от пуль. Надо было что-то решать сейчас. А эти урки решать явно хотели, и их разговор звучал все агрессивнее. Все были здоровые как на подбор и настроены очень решительно.

Став вокруг него кольцом часть бандитов пошла к машине Ярогора. Войдан слышал, как хлопнула дверь кабины - Ярогор его не послушал и похоже, собирался лезть сюда, геройствовать. Приходилось подстраиваться под ситуацию

Войдан методично, но очень легко начал вбивать кулаки в маячащие перед ним толстые хари. Он никому не хотел причинить сильную боль и тем более покалечить. Зная свое тотальное превосходство, зная, что он может здесь натворить Войдан просто пытался, как мог, это все остановить.

Но нападающие останавливаться явно не хотели. Получившие легкий шлепок или толчок бойцы отлетали на несколько метров, но тут же вставали и с яростными криками устремлялись в новую атаку. В ход пошли палки, кастеты и монтировки.

Войдан тоже распалялся, ему нравилась драка. Он позволил Яр-Силе пустить в него дух Бера, открыв тайные, только ему ведомые каналы, связывающие его с Небом. И бойцы уже падали со свернутыми челюстями, покрывая асфальт мозаикой выбитых зубов. Тем не менее, ни один из ответных ударов не достигал цели, что заставило бандитов изменить тактику.

Посапывая как свиньи на случке, с разгоряченными выпитым лицами, братва окружила Войдана тесным кругом, намереваясь повалить его на асфальт и там уже оторваться по полной. К нему потянулось несколько пар рук. Это была первая ошибка нападающих - Войдан очень дорожил личной свободой. Затрещали поломанные кости и выбитые из суставов руки. Раздались первые настоящие вопли. Но всё еще могло кончиться мирно, ибо Войдан продолжал контролировать Яр-Силу. Однако урки совершили вторую, на этот раз уже фатальную ошибку.

За спиной Войдана щелкнул взведенный боёк - подкравшийся сзади «Димон» навел Войдану на затылок огнестрельный ствол и держал палец на курке. Это было вопиюще неспортивное поведение.

Войдан даже не развернулся, а просто дал своему телу мягко осесть назад, словно падая навзничь. Но падение было обманчивым: «Димон» успел увидеть только спину человека, которому он только что собирался снести голову из «Макарова». Спустя доли секунды пистолет с силой развернуло на сто восемьдесят градусов и череп стрелка взорвался облаком брызг. Для этого, конечно, пришлось сначала сломать ему еще и руку, но это уже была проблема сулмедэкспертов. Войдана оно не волновало.

Яр-Сила наполнила его мышцы сверхъестественной силой, а разбуженная гневом огонь-душа бояра, все больше и больше подчининяла его мозг. Он не был уже ни Олегом Власовым, воином 21-го века, и даже не Войданом, сыном Рагдая. Он был воплощением всеэгрегора Бера, потревоженного в своей небесной берлоге. Он хотел только убивать - и как можно больше.

Первым в замес пошел придурок с двумя здоровенными ножами. Ножи были хорошие, размером напоминая мачете. Да и махал он ими вполне прилично. Нырнув под рукой Войдан зашел этому акробату в тыл и намерство схватил за запястья. Теперь они махали ножами вместе. Хозяин, конечно, пытался всё сделать по-своему, но Войдан пару раз прикрылся им как живым щитом. Щит некоторое время орал, но вобрав в себя несколько выстрелов, щит умер. Целыми были только его руки с зажатым в них оружием. Они продолжали атаковать оставшихся, которых с каждым ударом становилось все меньше и меньше.

Когда труп сильно поизносился, Войдан схватил другого бойца, оказавшегося в бронежилете, а его предшественник кубарем полетел на головы своих пацанов. Методично ломая уркам руки, ноги, вбивая их бошками в стекла машин, Войдан тщательно следил за пытающимися подняться, - их тут же приканчивала опускающаяся на головы нога. Добивать лежащих было, конечно, против правил, но сила могучего зверя, охватившая Войдана, стала выходить из под контроля его воли. У Бера же были свои правила.

Несмотря на приказ Войдана оставаться в машине, Ярогор не мог оставить его одного. Он не знал всех возможностей бояра, хотя и видел, что произошло позавчера в кафе, слышал от Надея кое-что. Поэтому он решил выйти на помощь. И тут с Войданом что-то начало происходить.

Ярогор не мог сказать что - он даже не видел Войдана, плотно окруженного кольцом бандитов. Но он чувствовал, словно там где стоял Войдан возник водоворот непонятной, мистической силы и вокруг бояра всё завертелось, словно он был центром цунами. Нападающие отлетали от него в разные стороны и бились лбами в стекла, словно электроны об экран телевизора.

Ураган становился всей сильнее и вскоре на асфальт падали только изуродованные тела, которые Войдан, с обезумевшим, ставшим очень жестким лицом, буквально втаптывал в кровавые лужи. И Ярогор испугался - сейчас Войдан был действительно страшен.

Надей намекал однажды на это. За полтора года, проведенных с ними Войданом, ему только один раз пришлось встретиться с достойными его силы противниками - самый первый раз, у Гром-Скалы. Но эту битву видела только Велияра и только она смогла тогда остановить совершенно обезумевшего Войдана.

Как - Надей не объяснял, но рассказывал, что подобные боярам воины были у многих народов - берсерки у германцев, люди-леопарды и люди-росомахи у индейцев Америки, люди-хорьки, люди-змеи у племен Африки. Они сливали свой дух с общим эгрегором того или иного тотемного зверя племени, объединенная мощь которого была страшна.

При всей относительной слабости таких животных как лисы, например, их объединенный эгрегор наделял воина нечеловеческой силой и вместе с тем нечеловеческим поведением - обезумевшие берсерки не просто убивали и калечили врагов, но рвали зубами даже их трупы. Прекратить это можно было, только как-либо смутив воина.

Викинги, своих берсерков, по окончании боя кидали в море или в озеро, иначе они представляли опасность даже для своих - овладевший ими дух зверя должен был убивать и убедить его не делать этого не было никакой возможности.

Ключ к управлению духом Бера, Войдану давала Яр-Сила, но управлять ей, он мог только пока он осознавал себя Олегом Власовым или хотя бы Войданом, сыном Рагдая. Но однажды, говорил Надей, Войдан мог забыть, что он Войдан и полностью слить свой дух с Бером. Надей сам волновался, что когда-нибудь Войдан сможет слишком приблизиться к этому опасному состоянию, поэтому никогда никуда не отпускал Войдана одного - везде его сопровождали Ярогор, Колояр, Лада или сам Надей. Иногда с ним еще ездила по делам Велияра, но это случалось редко. Пока ни разу еще не случалось, чтобы Войдана приходилось останавливать, но увидев, что он делает с людьми - пусть очень плохими людьми - Ярогор растерялся. Но собравшись, он бросился назад в машину - только попав туда можно было выполнить указание Надея.

Последнего двуногого урода Бер прикончил, разодрав ему челюсти и раздавив череп в сгибе лапы. Очень хотелось еще и попробовать на вкус его мозги, но внимание Бера привлекла двуногая тварь, двигавшаяся к его берлоге. Это была какая-то странная берлога, но это была его берлога! А тварь туда шла. Страшным, нереальным прыжком Бер преодолел разделявшее их расстояние, перелетев черед два дребезжащих холма. Они чем-то напоминали его берлогу и в них пытались прятаться от него двуногие твари. Бер разрывал эти штуки когтями, а тварям вырывал позвоночники. Это было очень здорово! А этой, которая шла к его берлоге, нужно оторвать голову и выпить её мозги. Лапы Бера сомкнулись на черепе двуногого…

В лицо Войдана ударил ослепительный свет. Он не совсем понимал, что с ним происходит. Он совершенно мокрый стоял перед кабиной грузовика, удерживая в руках голову вопящего как раненый заяц «Медведя». На подножке кабины стоял бледный как смерть Ярогор, дрожащими руками удерживая кулек с водой. Войдан отпустил «Медведя», пытаясь разобраться в происходящем.

Разобраться не получилось - «Медведь» перестал визжать и выхватил откуда-то пистолет. Растерявшийся Войдан, даже не заметил, как это произошло. Он спохватился в последний момент, вернув руки на место. Они сами вернулись и легли на голову «Медведя», словно их положила туда какая-то незримая сила, овладевшая Войданом. Эта сила хотела оторвать «Медведю» голову.

Войдан не дал Беру контролировать себя. Тем не менее, резким движением он содрал кожу с боков головы «Медведя», отчего тот стал больше похож на жуткого Чебурашку, сбежавшего со стола вивисектора. Раздался запоздалый выстрел и уклоняясь от пули Войдан всё-таки оторвал эту противную голову. И только тогда он окончательно пришел в себя.

Утром местному главному менту на стол ляжет рапорт о внезапной эпидемии безумия, охватившей местную братву. Собравшись на стрелку, они о чем-то повздорили, и во время ссоры один сумасшедший стал бегать с ножом по стоянке и наносить людям страшные, убивающие наповал удары. Конкурирующей стороне пришлось его пристрелить, на что оперативно среагировали подельники убитого. И тогда началось страшное месилово. Версия была вполне правдоподобная.

Опытная следственная бригада определила, бы, конечно, что некоторые из братвы продолжали сражаться с отстреленными головами и вывернутыми на спину мордами, но в условиях россиянской федерации такие детали мало кого волновали. Здесь люди умудрялись кончать жизнь самоубийством, по два, а то и по три раза стреляя себе в голову, и если никто не сильно копался в смертях генералов, то уж этих опустят в ямы без особых вопросов.

Лада, пока Войдан выехал в Ростов, настроила дома у Надея программу для сервера, который начал поиск на всемирных просторах Интернета и частичное скачивание заголовков по всей информации касающейся Древней Месопотамии, на всех доступных Ладе языках. Потом, отфильтровав то, что нужно, можно будет добраться до хорошего канала и скачать по выбранным ссылкам пару сотен гигабайт всего, что касалось нужной темы. Готовиться, так готовиться. Пока её ноутбук собирал материал по всемирной сети, можно было насладиться местной природой.

Дом Надея, в сочинском районе который назывался Светлана, по одноимённому санаторию, был не очень далеко от берега, потому Лада отправилась к морю пешком. Дойдя до цирка, она мельком заценила так называемый «дом на набережной», обустроенный для себя представителями московских «элит» - с гранитным забором, рядами стилизованной под копья арматуры и прочими противопехотными заграждениям по периметру. Не хватало только пулеметов на крыше, хотя не исключено что таковые где-то и были.

Перейдя дорогу к кафе «Тифлис» Лада прогулялась по набережной, одетой в камень еще, видимо, при товарище Джугашвили - во всяком случае, архитектура беседок и ограждений была в стиле тех лет. В свое время «отец народов» любил плавать здесь вдоль берега, раздавая своим высокопоставленным холопам мимолетные ценные указания - они тут же ловились и принимались к исполнению. Так в Сочи появилась точная копия древнегреческого Парфенона, неожиданная для города, но радовавшая взор Иосифа Виссарионовича и скорее всего выполнявшая некие магические функции, ибо хотя СССР был и атеистическим государством, законы симпатической магии там кому надо знали и свято соблюдали. Афинский Храм был вратами в небо и Джугашвили здесь хотел получить такие же. Не случайно видимо в этом зале проводили все эти россиянские «Кинотавры» с их бездарями - лауреатами. Упорно стучали в небо, пытаясь подкупить его.

Пройдя какие-то новомодные бани, по виду напоминающие норвежскую буровую платформу, Лада обошла стоящее посреди дороги «Синее Море», для чего снова пришлось подниматься вверх. Справа маячило здание огромной «Жемчужины». Колояр любил рассказывать, что в недавнем прошлом это было мест сосредоточения средней номенклатуры КПСС, куда даже первые секретари провинциальных райкомов считали за счастье попасть в купальный сезон. Остальные райкомовские секретари и заводские парторги довольствовались созерцанием зимнего берега, в то время как ведомые этими коммуняками в «светлое будущее» граждане, могли полюбоваться домом отдыха пастырей только издали. Слева было нечто, напоминающее парусник и Лада снова решила спуститься ближе к морю.

Парусник оказался грубой железной поделкой под средневековый корабль и не шел ни в какое сравнение даже с аналогичными заведениями которые стояли на Неве - там уже люди вкладывали в ресторанчики такого типа настоящее бабло, и если он стилизовался под парусник, то пусть это был не настоящий пиратский фрегат, но что-то реально плавающее на воде и приятно покачивающееся под ногами.

Побродив по многочисленным стоящими плотными лавочкам, набитыми какими-то сувенирами, Лада выбрала столик в ресторане на набережной, под названием «Шарме», где заказала себе кофе. Посетителей, даже в это время года, было много, и Лада невольно вспомнила объяснения Надеем сути Морока - люди реально чувствовали его отсутствие в Сочи и видимо интуитивно ехали сюда сплошным потоком.

Морок имеет свою иерархию, свой пантеон демонов, которые служат тому, кто вызывает и кормит их. Где-то Лада читала, как Предки различали этих демонов-бесов и их, если можно так сказать, специализацию.

Первый из них это Пут. Он устанавливал тесную телесную связь с живущими на земле, ибо имел особую власть над земными материями. Он внедрялся в тело человека, и человек становился очень суетлив, всюду и везде опаздывал, все события, которые он планировал, проходили не так, как ему хотелось. Появлялось множество сложных ситуаций, мысли человека начинали путаться, он переставал видеть события ясно, ясно понимать, что и как нужно делать.

Второй морок, Нав, владеет переходом в прошлое и будущее, он хранитель нашего внутреннего перекрестка, который есть в каждом из нас. Нав обладает способностью открывать все тайны и секреты, которые человек хочет забыть. Более того, он помогает увидеть темные тайны в личностях других людей и именно этим сеет вражду и недоверие между людьми. Нав разрушает отношения между людьми, уничтожает все положительные качества человечества: любовь, счастье, радость.

Третий демон - Мраз. Он является отравителем, создает обманчивые галлюцинации, как бы вселяет наркотическую энергию в нутро человека, после чего может прийти и увлечение наркотиками, алкоголем и сексуальным блудством. Мраз сеет вражду, разжигая похоти и различные страсти. Человек становится одержим всевозможными запретными ощущениями, у него появляется запретный интерес ко всяким растлевающим излишествам.

Четвертый, Тьмун, делает людей маньяками. Он хитер и очень мудр. Накладывая тьму на собственное сознание человека, в результате чего человек не берет на себя ответственность за свою жизнь и начинает выдвигать обвинения в чей-то адрес, почему он живет так, а не по-другому.

Пятый морок - Шептун, его также называли Говоруха. Этот говорит с каждым на языке его внутренних желаний, а желания у человека могут быть и не очень приличными. Он является искусителем и предлагает человеку ненужную информацию, которая растлевает нрав человеческий и делает из людей «зомби». Шептун овладевает человеческим вниманием и начинает управлять им, после чего увеличивает в нем количество злобливости.

За Шептуном следует Мор. Он наполняет пространство ужасными, режущими слух звуками, в связи с чем, люди становятся раздражительны и «глухи» для хорошего. Пространство переполняется деструктивно звучащими, отрицательными, конфликтными, визгливыми, режущими эмоциями. И все эти отрицательные звуки, на которых зацикливается человек, отключают его сознание от божественной информации. Он начинает слышать только плохое, только ужасное и провоцирует воспроизведение таких же ужасных звуков, но уже в собственной личности, усиливая тем самым разрушительную вибрацию отрицательных разговоров, отрицательных мыслей. Таким образом, такой заговорщик меняет пространство, разрушая божественное взаимопонимание душ у людей.

За Мором следует Узд. Узд проникал в сознание человека и находил самое сокровенное в этом сознании. Проживая мечты человека сам, он мог стереть их из сознания и тем самым стирал человеческое будущее, потому что мечты являются проводником в наше будущее время. Более того, он настраивал человека на то, чтобы он сам начинал уничтожать в сознании все свои мечты. Человек после этого уже ходил по кругу, отрицая все возможности и считая их неправильными, слабыми, убеждая себя и других в том, что ничего и никогда не будет хорошо.

Узда сменяет Драк, использующий животных для своих деяний; развлекался тем, что вытаскивал из человека низменные, животные качества и оскотинивал людей, делал их быдлом, превращая человеческое бытие в жизненный цикл исключительно биологического существа по принципу «покушал, поспал, погулял». Такого человека больше ничего не волнует, он превращается в жвачное существо с периодическими, агрессивными, низменными проявлениями.

Краж контролирует антисоциальные группы, разрушает города и общественные структуры государства, руководит ворами и бандитами, всячески покровительствует им и покрывает их от законов. Он видит воровство в мыслях человека. Что такое воровство в мыслях? Это зависть. Зависть потенциально растлевает человеческую сущность, а зацикливание на зависти и недоброжелательности - это и есть ментальное воровство. Краж дает советы: укради, отними.

Морок Кнур заведовал вероломством и предательством. Он нагнетал в дух человека продажность и коварство и доводил эти качества до излишеств, до безобразности, человек падал до самого нижнего уровня моральной распущенности и от других требовал того же. Постоянно наставляя своих последователей, Кнур требует вероломства и наушничества, двоедушия. Он подкрадывается к любому человеку через чувства, через его желания, особенно если они темные и неконтролируемые.

Тлен приносит в человека войну. Он знает все хитрости и премудрости битвы, выстраивает все события на много уровней вперед с таким расчетом, чтобы человек, попадающий в эти события, начинал воевать, отнимать, убивать. Он влюблял человека в войну, и кроме войны такой человек уже ничего не желал.

Последний из двенадцати мороков считается самым опасным, и зовут его Горин. Имя ему - гордыня. Одержимость гордыней происходит от того, что человек потенциально готов к ней и, более того, совершенствует ее, называя хорошим чувством - гордостью. Гордость же отличается от гордыни тем, что человек не позволяет унижать себя, но и никогда не унизит никого. Гордыня же, в свою очередь, требует к себе величественного отношения при высокомерном отношении к другим. Гордыня - это элемент звездной болезни, мании величия.

Лада посмотрела на море, прислушалась к своим чувствам. Пожалуй, здесь, даже несмотря на близость вечно забитой пробками трассы, дышалось значительно легче чем где либо. Видимо Чёрное море и правда, обладало некое чудодейственной силой, разгоняющей довлеющий над Россией Мрак.

Около трех часов дня позвонил Колояр, припарковавший машину неподалеку. По просьбе Надея он привез Ладу домой.

По дороге они завернули на кузню, где Колояр забрал кое-какие вещи. Там уже все разошлись и работал только Муса, - молчаливый и медлительный дагестанец, обожавший металл. Он передал Колояру только что выделанные заготовки, сделанные по древним технологиям лакских мастеров.

Обсуждение проходило, как это было принято у Надея - за столом. Сегодня основным блюдом была долма - мясо, чем-то напоминавшее наши голубцы, но завернутое в молодые виноградные листья. К ней был овечий сыр, лаваш и тархун.

- Как отдохнулось, - поинтересовался у Лады Надей. По его лицу было видно, что он, скорее всего, сам сегодня почти не спал.

- Хорошо отдохнулось. Легко здесь дышится. Вроде та же россиянская федерация, а дышится легче и свободнее.

- Понятно, - Надей понимающе улыбнулся, - Видишь, Морока здесь много меньше, чем в Питере, а какая разительная перемена в ощущениях.

К столу присоединился Дубровин.

Разговор начал Надей, обращаясь к Дубровину:

- Мы обдумали всё, что вы рассказали. Ваш питерский собеседник не шутил и не играл с вами. Вопрос, который он поднял и его предложение нам, говорит о том, что настало время узнать тайны. Знаки, которые были мне даны, всё это предвещали, - всё это ожидалось.

Глава 11.

Идя на встречу с Шумалинским, Дубровин прокручивал в памяти события последних дней, выстраивая логику предстоящего разговора. Это была его четвертая в общей сложности встреча с израильтянином и вторая - за сегодняшний день. Сегодня ему предстояло получить ответы на давно созревшие в голове вопросы.

Утром Войдан, приехавший накануне из Шахтинска, Лада и Дубровин прибыли в Питер. Летели одним самолетом, но держались отдельно, как будто никогда ранее и не видели друг друга, - только Войдан взял себе место недалеко от Лады, чуть позади ней в салоне.

Решено было рассредоточиться и жить в разных местах. Лада поехала в гостиницу, Войдан - к одному своему приятелю, живущему на Гражданке. Дубровин же, не заезжая домой, - сразу к Озерову, приехавшему специально в Питер, что бы рассказать всё непосредственно и ввести в курс дел. В первую очередь нужно было снова выйти на Шумалинского. Дубровин позвонил с телефона автомата на мобильный телефон. После трёх звонков, как договаривались, положил трубку и отправился на остановку. Через час мимо прошёл Шумалинский - «случайно» задев Дубровина. В кармане Дубровин обнаружил флэшку - с вызывающими рвоту физиономиями лидеров КРОТа - так называемого - Комитет Русскоговорящих Общин и Товариществ, и короткое видео, снятое скрытой камерой: на нем убитый Боговиков заходил в Питерский офис КРОТа. Откуда это видео было у Шумалинского - вопрос отдельный, но это уже был зацепка.

Знакомиться с русскоговорящими общинниками поехал Войдан, забрав с собой Ладу - предполагалось послушать, о чем там, в КРОТе говорят, выяснить их связь с Боровиковым - и уже потом обдумать какие-то совместные действия.

Третьим доком на флэшке было фото этого ресторанчика - камера как бы зафиксировала сегодняшнюю дату время. То есть место и время встречи. Но что более всего Дубровина удивило - это описание этого места, данное Надеем. Каким-то непонятным образом волх смог увидеть этот день, это место и даже время немного после этого. Дубровин ещё и ещё раз убеждался, что огромный пласт знаний был умело припрятан от подавляющего большинства людей, к которому, увы, до последнего времени относился и он.

Разговор с Дубровиным был во время поездки на сочинские дольмены, на показ которых Дубровину Надей потратил целый день. Зачем это было нужно, стало понятно только вечером, когда по свежим впечатлениям Надей устроил гостю вводный курс геомантии. Николай слышал что-то об этой науке, относясь к ней еще более скептически, чем к астрологии и алхимии, потому, не видя никогда дольменов в реальности, не прочувствовав исходящую от них странную энергетику, он не был готов к восприятию того, что было ему рассказано - пусть даже рассказано самим Надеем, к которому Дубровин проникся глубоким уважением. Но поездка по древним, сакральным местам яриев или ариев - так иногда называли себя предки русов, прикосновение к этим странным камням, очень серьезно пошатнула мировоззрение Николая.

Это были чудесные места. Здесь, по словам Надея, остались даже древние сакральные святилища - Хоры, места общения с Богами, созданные на самой ярийской заре. Попами эти места, называемые тогдашними монастырскими географами Княжеством Тьмутаракань, было решено уничтожить, но получалось оно у них плохо: непокорные люди, трудный рельеф - и та самая загадочная геомантия, не позволившая нечестивцам даже приблизиться к Хорам. И тогда эти места было решено отторгнуть от Руси, оборвав связь русских с главными святилищами их Богов. Это уже получилось. 1000 лет длился этот темный исторический промежуток - но уже подходил он к своему предопределенному концу: русские, потомки яриев, людей Солнца, просыпались.

Еще Надей рассказывал Дубровину легенды о великанах, якобы живших когда-то в этих горах. И действительно, сложенные из огромных многотонных глыб древние сооружения производили впечатление построек некоей другой расы - расы гигантов. Трудно было себе представить людей, непонятно как обрабатывших и на многие километры тащивших сюда эти громады. И главное - зачем?

Рядом с этими исполинскими замшелыми мегалитами Николаю на миг показалось, что он слышит какие-то древние голоса, доносящиеся оттуда. Надей называл их Тенями Камней, призванными охранять эти места:

- Эти места издревле принадлежали русам, - рассказывал вчера Надей, когда вечером, расположившись у камина, они пили чай, - многие близкие нам племена, ставшие прародителями наций современной Европы, вышли отсюда. Греки возводят свои древнейшие мифы к этим местам. Здесь был прикован Прометей, здесь Деус или Зевс бился с Кроном в ущелье Агуры и на пути Крона встал пастух по имени Кавказ - отсюда и имя гор Кавказ. Здесь, в ущелье речки Агуры или Авгуры гадали древние прорицатели и сами гадатели у латинян сименовались авгуры. Август, значит священный - это слово тоже возводится к этому месту. Поэтому, здесь больше всего дольменов, магических каменных сооружений. Отсюда и подобные комплексы мегалитов практически по всему континенту.

Но когда началась первая смута, устроенная Владимиром, - византийцы, христиане, больше всего боялись этих древних мест. Борьба с волхами была не шуточной и всех вынудили уйти отсюда. Но всё равно тут так никто и не поселился: убыхи - адыгское племя пришли сюда только после нашествия Тимура - в 15 веке, а как только в 19-м сюда пришли кубанские казаки, они всем народом оставили эту землю. Родину так не покидают, не их земля была. Да и когда жили, пришельцы старались селиться подальше от дольменов. Когда чужие охотники забредали в эти места, страшные вещи рассказывали выжившие. В горах и в лесах были слышны страшные крики неведомых существ, а по ночам с неба и из-под земли шли загадочные, пугающие людей огни. От всего этого у пришельцев или сердце останавливалось, или с ума они сходили. Или начинались галлюцинации и люди или в пропасть бросались, или выхватывали оружие и начинали убивать друг друга.

- Почти как с заговоренными мечами, о которых вы рассказывали, - заметил Николай.

Надей утвердительно кивнул.

- Так. Природа задействованных сил ведь точно та же, только за мечом, украденным у потомка, к вору приходила горстка предков, а на защиту оставленных потомкам земель вставал весь сонм Пращуров. Потому никто и никогда на землях, принадлежащих русам, жить не будет - во всяком случае, пока стоят эти камни.

- А если отбросить мистику, кто и зачем мог построить дольмены? Вы говорили, что кроме учебы на историческом факультете вы еще и физик по образованию?

- Понимаю твои сомнения, сам через это прошел, пока жизнь не свела меня с одним человеком. Тоже вот так вот сидели, я ему всё про формулы рассказывал. А какими формулами руководствовались екатерининские попы, когда пришедшие сюда крепостные войска российской империи первым делом обязали сровнять с землей дольмены? Из пушек зачем-то расстреливали, порохом пытались взрывать. Какими формулами руководствовались большевики, когда целое движение своих комсомольцев организовали - по всему Кавказу лазили юные дегенераты, всё взрывали. Только в середине пятидесятых остановились, передав эстафету директорам совхозов. Те уже пробовали растаскивать камни тракторами.

- Я впервые об этом слышу, хотя если честно - то и никогда не интересовался темой. Думал, что коммуняки только церкви взрывали.

- Вот, видишь. А на самом деле за монастыри большевики принялись только потом. Просто их взрывать полегче, да и поближе они. Ты подумай: зачем цари приказывали сносить дольмены? Чем они мешали сидящим в Москве и Петербурге нерусским людям?

Надей продолжал:

- Дольмены существуют по всей Евразии - везде, где ступала нога наших предков. Все вместе они образуют единый энерго-информационный щит, покрывающий ту или иную территорию. Пока щит цел - никакой враг на этой земле не будет чувствовать себя хорошо.

- Но ведь ступали же!

- Ступить то можно, но куда. Вспомни Вторую Мировую. По всем прогнозам зима 1941-го должна была быть теплой. Столетиями ритм соблюдался - после двух особенно холодных зим, следующая обязательно была теплой. А вон оно как вышло. Чем-то прогневили немцы наших Богов. И так происходит со всеми и везде - природа обращается против завоевателя. Если это теплая страна - над ней воцаряется испепеляющая жара, уносящая жизни солдат чужеземца. Если страна дождливая - льют такие ливни, что местность становится подобной морю, как это случилось с американцами во Вьетнаме. С Наполеоном, вторгшимся в Египет. Потому первым делом, приходя куда-либо, враг разрушает храмы и капища завоеванного народа, свержение и пинание идолов его богов не просто акт победы - это акт глубоко магический, применявшийся тысячелетия. Ты полагаешь, из развлечения французы расстреливали из пушек Сфинкса? Из соображений эстетики Медный Всадник водружен на священную скалу, за сотни верст привезенную в Петербург, с древнего порушенного капища? Или сугубо в целях борьбы с родным для многих из них Иеговой большевики взрывали храмы правоверных? Зачем же было взрывать, чтобы потом строить по новой, чтобы потом посылать выпускников училищ НКВД на кафедры богословия?

- Вы полагаете, взрывы храмов были оккультным актом, призванным разрушить магический круг?

- Не разрушить, и не щит, а перехватить паутину Морока, что они и сделали. Перехватили. Не я так полагаю. Так есть. Но все эти паутины, и церковный и новый большевистский - ничто по сравнению с тем, что представляют собой дольмены. Дольмены это как раз магический щит или круг оберега. Наши враги к счастью плохо представляют механизм их действия, для этого надо быть русским волхом, чтобы ощущать это, понимать. За эту тысячу лет ни один истинный русский волх, обладающий посвящением Яра не предал своих Богов, поэтому враг до сих пор в неведении. Но всё равно, подспудно они бояться долменов, поэтому тысячи их уничтожены. Еще при Владимире начали выкорчевывать, но всё осилить не смогли, многие части механизма ведь под землей спрятаны. До сих пор находят, некоторые даже запечатанные и заряженные, высшей энергией. Когда снимают печать, слышат гул несколько часов. Недавно, под Краснодаром такой дольмен откопали.

- Но если так, то почему Россия столетия находится под игом? Если тот древний щит столь силен - как враг может удерживать русских в рабстве.

- Это, Николай, наука целая, которую, кстати, отрицают и в школьном, и тем более в институтском курсе физики. Имя её - Черная Геомантия. О фэн-шуй слышал что-либо?

- Конечно. У нас, по фирмам, с которыми работал, даже народ завелся, начал столы и компьютеры двигать.

- Вот. Хотя на самом деле ваши передвижения компьютеров к магии не имеют ни малейшего отношения. Это так - игры популярные. Не пишут о магии в продаваемых на каждом углу книгах. Книгам настоящим цены нет. На кострах людей за такие книги жгли, на дыбах ломали. И сейчас убивают.

- Правильно, наверное, делали. Если эта наука охарактеризована как черная, то зачем же допустить чтобы каждый идиот мог применять полученные им знания?

- Правильно оно, может быть, было бы и правильно - если бы борцы с чернокнижниками ставили своей задачей уничтожить вредные знания как таковые. Но задача была другая - ликвидировать конкурентов. Магия, настоящие высшие знания - это инструмент, мощь которого, ни в какое сравнение не идет с мощью технологий, в том числе атомных. Народы целые на колени можно поставить, причем - без особых на то затрат.

- Как?

- Как? - ухмыльнувшись, шутливо передразнил Надей, - ты же не веришь в магию.

- Но всё-таки.

- Но всё-таки не думаю что ты готов к восприятию таких вещей. Но как некогда физик-материалист, - Надей улыбнулся, - попробую объяснить другому материалисту, верящему только в физику. Ты пока налей себе чаю.

Надей поднялся с кресла, ненадолго отлучившись на второй этаж. Когда вернулся, в руках у него была пара камертонов - побольше и поменьше.

- Включи, пожалуйста, телевизор. Погромче.

Николай, молча повиновался, пока Надей устанавливал камертоны на столе. По щелчку пульта в ящике появилась толстая говорящая морда градоначальника Москвы Полянкина, прячущего лысину в кепке.

- О-о, муж миллиардерши что-то опять втирает, - вырвалось у Николая.

- Лучше музыкальный канал какой-то подбери. Развивая мысль профессора Преображенского на счет вреда от чтения советских газет перед едой, могу добавить, что такие бесовские морды, не к вечеру будут показаны.

Николай начал интенсивно нажимать кнопки, но вместо Полянкина ящик показывал или морды еще более гнусные, или пляшущих негров, что раздражало взгляд даже больше.

- Оставь, для наших задач их вопли подходят еще лучше. Раздражают?

- Еще как!

- Это вполне естественно. Ритмы, ласкающие слух европейцев, например мелодии Рамштайна, убийственны для психики негров. Они в депрессию от них впадают. И наоборот: то, что приводит в танцевальный экстаз афроамериканца, у слушающего эту какофонию европейца вызывает желание что-то сделать с источником шума.

- Вбить музыканту башку в плечи, - предложил Николай.

- Ну, зачем так кроваво. Проще нажать кнопку. Выключи, пожалуйста.

Телевизор умолк, и комната наполнилась нежным, тонким гудением. Надей передвинул меньший из камертонов к Николаю:

- Видишь, из всей этой какафонии он сумел выделить одну частоту, один звук. Звук, кстати, очень приятный, несмотря на неприятность африканских бада-бум в целом. Приблизительно так же работает и щит мегалитов, только они впитывают из пространства не звук, а совершенно другие волны. Вбирают, накапливают, усиливают - и передают по цепочке.

- Волн не так много. Наверное, это что-то связанное с гравитацией или электричеством.

Надей отрицательно покачал головой:

- И не с гравитацией и не с электричеством, хотя о природе и того, и другого современные теоретики не имеют ни малейшего представления. Это волны, исходящие из самой планеты, особенно из определенных районов - Мест Силы. В таких местах издревле ставились капища, дольмены, обсерватории. Попы - только самые главные попы и те, кто ими руководит, прекрасно знают силу таких мест, потому и ставят на руинах русских святынь свои культовые богадельни распятого. Культом смерти травят места силы. И это только один из методов той самой Черной Геомантии. Смотри.

Надей передвинул в центр стола большой камертон, до этого момента придерживаемый рукой. Снова попросил Николая включить и выключить телевизор. Никакого звука Николай не услышал, но вместе с тем в сознании возникло ощущение присутствия в комнате чего-то давящего, темного и незримого.

Надей сжал камертон рукой и ощущение пропало:

- Это инфразвук. Тоже известное физическое явление, с известными эффектами. Будучи достаточно мощным, он способен повергнуть в животный ужас даже самого смелого человека. Приблизительно так же в отношении порабощенного народа работает и система ритуальных сооружений завоевателей: генерируемое ими поле подавляет покоренный народ, притупляет его разум, его волю. В то же время оккупанты чувствуют себя в этих частотах преотлично.

- Всё-таки интересно, если такие волны, действительно существуют - какова их природа.

- Тебе приходилось стрелять из пистолета? - ответил Надей вопросом на вопрос, и, не ожидая реплики, продолжал, - Приходилось. Но ты сильно задумывался о природе пороха? О природе металлургии, на основе которой сделан ствол? Точно так же ты пользуешься сотнями других вещей: компьютером, электричеством, телефоном, автомобилем. В общих чертах ты их работу представляешь, возможно, даже очень хорошо знаешь устройство тех или иных отдельных элементов, но большего тебе для работы с ними не требуется. Тот же самый принцип и в магии, и в разного рода мантиках. Ты не веришь в магию, но когда дорогу перебегает черная кошка - ты как-то реагируешь?

Николай, молча, усмехнулся.

- Реагируешь. А какова природа этого явления? Какова взаимосвязь появления кошки у тебя на пути и дела, по которому ты идешь и которое после появления кота, в большинстве случаев будет неудачным? Не знаешь ты взаимосвязь. Более того - в магию даже не веришь. Но - пользуешься опытом. Опытом своим и опытом предыдущих поколений. Вот и магия - это тоже опыт. Где-то, возможно, физически объяснимый, где-то - сверхъестественный и лезть его проверять с физическими приборами подобно попыткам запломбировать зуб, используя лопату, цемент и отбойный молоток.

- Не знаю, - Николай пожал плечами. Услышанное за последние дни от Надея сильно поколебало его веру в привычную, устоявшуюся и простую картину мира. Но сколько было вопросов!

Мысли Дубровина вернулись в настоящее. Стуча каблуками, подошла официантка кафе, перенося Дубровина назад в Питер. Недовольно морщась, протянула меню, и как раз в этот момент за столик подсел Шумалинский.

В кафе Дубровин встретил Шумалинского почти как старого знакомого. Он был очень интересный собеседник, всегда начиная разговор с вроде бы не относящихся к теме вещей и выкладывая самое главное потом, тем самым, сводя всё воедино и заставляя формулировать вопросы для следующего диалога.

Вначале, Дубровин рассказал о результатах исследования печати, о Вавилоне, о выводах. Шумалинский внимательно слушал и кивал головой.

- Да, вы действительно очень серьёзно продвинулись…

Сказал он, когда Дубровин закончил. Затем, задумавшись, добавил

- В нужном направлении.

И, как в прошлый раз, Шумалинский стал рассказывать, в основном - подробности исхода евреев из Вавилона. Рассказывал немного о магии, о геомантии, по сути, на другом историческом материале - повторяя всё то, что объяснил ему Надей, возивший его на сочинские дольмены. Только сейчас, вникая в рассказанное Шумалинским, Дубровин начинал понимать, зачем Надей ему всё это объяснял, в очередной раз, поражаясь прозорливости волха.

Помолчав, Шумалинский добавил:

- Похоже, мы в вас не ошиблись. Вы смогли сделать то, что не сумели наши медиумы.

- Они есть в Моссаде? - удивился Дубровин.

- А как же, причем - самые лучшие. У вас, в КГБ тоже, когда-то были подобные отделы, хотя вы, скорее всего об этом и не знаете.

- Ходили слухи, но я, честно говоря, не особо в эти разговоры верил.

- Вот именно. На самом деле магия - это такое оружие, которое никто не доверяет никому. Погоны могут дать, людей в подчинение, деньги, оружие, но реальные знания, знания способные что-то изменить в этом мире - никогда. Был такой отдел.

- Мощь вашей спецслужбы иногда поражает, - невесело улыбнулся Дубровин.

- Да бросьте, - Шумалинский махнул рукой, - во время Второй Мировой был и здесь такой отдел. Насылали порчу на Гитлера, воздействовали на его сознание, сбивали энергетику его. Целых двадцать человек работало, причем известный советским людям господин Мессинг был на фоне любого из них жалкой обезьяной. И если посмотреть записи мемуаристов о Гитлере, там достаточно подтверждений об успехах отдела. С 1941 года стали отмечать усиление бессонницы у Адольфа, бессмысленные решения и так далее. И поверьте, я знаю, о чем говорю, поскольку один человек из этого отдела в свое время вернулся на историческую родину и с тех пор работает у нас. От него и информация об отделе. А вы думали - шпионы, агенты.

- Ну, в общем да. А что потом стало с отделом?

- Потом, когда прямая угроза режиму товарища Иосифа отпала, отдел разогнали. Кое-кого сразу убили. Был там шаман один якутский, от возможностей которого становились дыбом волосы даже у нашего коллеги, еще была пара человек. Их, ввиду опасности, и кончили. Остальных же, застращав, спрятали по дачам до лучших, точнее - худших времен: вдруг снова понадобятся.

- И что, никого не осталось?

- Ну, не знаю, - пожал плечами Шумалинский, - по нашим данным так, для галочки работает какая-то команда, а всех реальных людей либо скупают для личных нужд номенклатурные бонзы, ушедшие в «бизнес», либо выживают по-всякому. Вон, Глобу видите - аж в Германию загнали, чтоб не вякал про черных карликов.

- А якута того за что убили?

- Как за что. Знал много. Точнее - мог много, в силу вошёл. Собственно, рассказанное как-то им и побудило нашего коллегу при первой возможности вернуться на родину - до этого он очень идейным был и своими руками готов был пристрелить любого сиониста.

Подошла официантка, принеся сделанный заказ. Отпив кофе, Шумалинский отпустил по его поводу нехорошее замечание и вернулся к основной теме разговора:

- Меня тоже предупреждали, что будет опасно и поверьте, я принял уже некоторые меры предосторожности. Возможно, эта встреча наша будет последней, - во всяком случае, на территории России. Но всё равно скажите вашему экстрасенсу спасибо за предупреждение. Не имея обо мне практически никакой информации увидеть то, что с трудом нащупали наши сенситивы - это впечатляет. Но, перейдем к делу, на чем мы остановились? - с улыбкой изобразив забывчивого, немного пожилого человека, Шумалинский попытался хоть что-то сделать с кофе, интенсивно засыпая чашку сахаром.

- О Вавилоне вы рассказывали.

- Да, именно так, - взгляд Шумалинского вдруг стал необычайно серьезным, словно он вдруг посмотрел сквозь тысячелетия, отделяющего его от времени повествования, - Вавилон, - продолжил он, - одна из важнейших точек отсчета в истории еврейского народа. Каббала и кабалистика появилась у евреев после Вавилона. Вавилон был мировой столицей, средоточием магических знаний, восходящих к незапамятным временам и к скрытым тысячелетиями источникам. Что это за источники мы не знаем, но чтобы вам легче было оценить уровень знаний вавилонских астрономов, приведу такой факт: их календарь оперировал датами, отстоявшими от их времени на 432 000 лет назад. Всё в Вавилоне было подчинено оккультизму. Вавилон был разгромлен персами, но история его разгрома изобилует множеством загадок и мифов. Например, даже вам, очевидно, известен миф, прошедший через века - миф о вавилонском царе, на стенах покоев которого появилась загадочная надпись: мене, мене, текел, упарсин. Для её истолкования был приглашен еврейский пророк Даниил.

- Да, что-то помню об этом из Библии.

- Именно что-то, - Шумалинский улыбнулся, - как, собственно, и три четверти, если не более моих соплеменников, никогда не задумывавшихся над вопросом: почему после исхода из Вавилона у евреев больше не рождалось пророков? Даниил ведь был последним!

Дубровин озадаченно пожал плечами - ему было глубоко начхать, сколько там было у евреев пророков и вряд ли это относилось к делу.

- Ладно, мы еще к этому вернемся, - Шумалинский жестом подозвал официантку, заказывая еще кофе, - нас сейчас интересуют сам момент исхода и последовавший за этим захват Вавилона персами. Персы были на тот момент сильным и многочисленным племенем в регионе, «региональным центром силы» - если выражаться современным языком. Многие царства пали под ударами их полководцев, подобно современным штабам, тщательно рассчитывавшим свои кампании - вплоть до числа заклепок для ремонта панцирей воинов. Мы об этом сегодня знаем по остаткам документам той эпохи - меньше осталось текстов с опись трофеев, чем текстов с приказами и описью требуемого для войны имущества.

- Да, это важный момент в боевых действиях, возведенный до идеала в античном Риме, - согласился Дубровин.

- Ну, идеала ни идеала, а когда римляне сунулись в уже угасающую Персию - кончилось это заливанием расплавленного золота в горло их плененного главнокомандующего - зачем, он собственно, и пришел. Но важно другое. При всей тщательности подготовки персов к военным походам, большое внимание уделялось оккультным мероприятиям - гаданием, заговорам, насыланию порчи и других напастей на военачальников противоположной стороны.

- Римляне тоже этим занимались, - заметил Дубровин.

По дороге на дольмены Надей прочел ему целую лекцию на этот счет. С удивлением для себя Дубровин узнал, что магия для практичных римских военачальников была явлением столь же обычным, сколько и чистка оружия, например. Каждое утро похода, начиналось с гаданий гаруспиков, подробные отчеты о которых заносились в подобие современных судовых журналов и служили юридическим документом: полководца, принявшего бой при неблагоприятных небесных знамениях, вполне могли отдать под трибунал.

- Римляне - да, занимались, - согласился Шумалинский, - но римским высшим знаниям и эзотерическому опыту было далеко до персидских. Само слово, термин - маг, происходит от самоназвания персидского племени магов. Персы не знамения в небе искали - они в некоторой степени управляли самим небом, вызывая засухи или бури над войсками противника. Была у них даже особая каста жрецов, способная, выражаясь современным парамагическсим языком, выходить из тела в так называемый астрал, находить там душу спящего военачальника противника - и либо держать его там, что в реальном мире воспринималось как тяжелая болезнь и кома, либо каким-то образом ослеплять, внушая те или иные мысли.

- Да, пожалуй, у римлян такого не было, - кивнул Дубровин. Чтобы как-то поддержать разговор. Не хотелось выглядеть профаном.

- Наверное, ни у кого не было - кроме вавилонян, у которых, высшие знания, и их практическое применение - магия, в разы, если не на порядки превосходила способности персидских жрецов. Мы ничего прямо не знаем об объёме этих высших знаний, но можем судить о них только по косвенным источникам, таким как Каббала, например. Евреи вынесли её из Вавилонского плена, до этого ничего подобного у них не было. Но еще более потрясающее свидетельство - это свидетельства самих персов. Я не случайно столь подробно рассказывал вам о мероприятиях, предварявший каждый их поход. Иное дело - поход на Вавилон. Судя по немногим дошедшим до нас текстам, говорящих о том событии, персы только и занимались, что оккультным и ритуальным обустройством похода. Как в 1941-м году товарищ Джугашвили превратил СССР в огромную танковую фабрику - точно так же накануне похода на Вавилон Персия превратилась в государство, где всё было брошено на некое оккультное обеспечение предстоящего похода. И потому представьте себе - с чем персам предстояло столкнуться, что же их так напугало? Персов напугало, самих наводивших страх на окружающие народы?!

Дубровин задумчиво покачал головой:

- Знаете, если бы вы рассказали всё это на нашей первой встрече, вряд ли бы у меня возникло желание продолжать этот диалог. Но то, что вы нам передали, другие события, произошедшие со мной в последние дни, заставляют меня пересмотреть свои взгляды на очень и очень многое. Не могу с вами не согласиться, что за всеми этими разговорами о сверхъестественном, вообще есть нечто такое, чего я не могу пока осмыслить. И еще непонятно: почему люди в Израиле, что-то в оккультизме понимающие, не могут сами найти ответы на все вопросы?

Настала очередь задуматься Шумалинского. Помедлив, он сказал:

- Сложившаяся ситуация неоднозначна. Дело в том, что доступная нам технологическая магия, не в состоянии помочь заглянуть достаточно глубоко - взгляд словно проваливается во тьму. Это первый сложный аспект. Второй момент, - и я о нем вам уже говорил, возможно, как раз это самое главное - выясненное нами на сегодняшний день затрагивает интересы больших, поверьте ОЧЕНЬ, - Шумалинский сделал ударение, - больших людей в еврейском движении. Мы ничего не можем сделать. Дело в том, что тогда из вавилонского пленения евреи вышли НЕ ОДНИ, - Шумалинский опять сделал ударение на последних словах, - Поэтому, после многих раздумий и колебаний и возникло решение передать эстафету вам, русским, поскольку вас это касается в не меньшей, если не в большей степени, чем нас. В то же время вы можете распутать ситуацию более хладнокровно. Теперь, после встречи с вашими друзьями, вы понимаете, насколько я с вами откровенен?

Дубровин, молча, кивнул.

- Мы называем этих людей «скрытыми». Кто они - мы не знаем, но можем почерпнуть сведения о них рядом косвенных способов. Первым, из которых, стали совпавшие с выходом из Вавилона явления. С одной стороны - расцвет еврейской оккультизма и достижение нашим небольшим народом беспрецедентного для такого малочисленного этноса влияния в мире, с другой - отсутствие после Вавилона у нашего народа пророков, что можно расценить исключительно как гнев на него со стороны нашего Бога или некие помехи. Об этом сохранились тщательно вымарываемые цитаты последнего нашего Великого пророка Иеремии: «Они - среди нас! Они похожи на нас, они говорят как мы, они говорят, что они - это мы, но мы - не они! Трепещи, о Израиль, бойся скрытых! От них, из-за них не допущены мы к Б-гу!». Кстати Иеремия - это один из немногих наших пророков, что был убит.

- Вы хотите сказать, что после нашествия персов часть вавилонской элиты каким-то образом смешалась с евреями, благополучно избежав плена, а после - сделала евреев чем-то вроде своего инструмента?

- Не совсем, поскольку смешивания на самом деле никакого не произошло - почему мы и называем этих людей «скрытыми». Одной из замечательных традиций иудаизма является тщательнейшее и скрупулезное ведение раввинами генеалогических книг и родословных. Это колоссальный, колоссальный даже по нынешним меркам объем данных, бывший долгое время недоступным какому-либо глобальному изучению. Но с развитием вычислительной техники мы смогли исследовать очень многое из этого материала, к удивлению своему, обнаружив: среди евреев существует пара сотен семейных линий, которые никогда и нигде не пересекались с другими линиями. Они образуют своеобразную замкнутую систему, своего рода паразитический кустарник, растущий на некоторых деревьях: на вид, - это то же дерево, но генетические ветви этой системы срастаются только между собой - и никогда с общим генеалогическим деревом еврейского народа.

- Но позвольте, разве сами раввины не могли этого увидеть?

- Никак, - Шумалинский энергично отрицательно покачал головой, - наша, ведущая расследование группа несколько десятилетий назад пыталась, не привлекая к себе внимания получить ответ на этот вопрос. Это было уже практически в цифровую эпоху - то есть компьютеры уже были. Но не было на тот момент ни соответствующего масштабу задачи математического аппарата, ни софта, ни аппаратного обеспечения. Только в последние годы проблема была решена, и мы смогли выявить, что генетические линии «скрытых» - полностью липовые. То есть, как и сказал Иеремия: они - это не мы!

- Но ведь сейчас эти, как вы их называете, «скрытые», должны как-то быть обнаружены?

- Да они и не сильно таятся. В предыдущее нашей беседе мы вскользь уже упоминали клан Ротшильдов - как бы стопроцентных евреев…

- Да, - перебил с улыбкой Дубровин, - на вас они мало похожи.

- И не только на меня. В Израиле нужно очень хорошо поискать, чтобы найти человека похожего на кого-либо из этой могущественной семьи. У них очень интересные семейные традиции, как я уже говорил - согласно их, своего рода внутреннему брачному кодексу, сыновья должны были жениться на девушках из отдаленных ветвей Ротшильдов. Возьмите только два последних поколения: парижский Джеймс Ротшильд женился на своей племяннице Бетти Ротшильд - дочери главы венского дома Соломона. Вообще половина супружеских союзов Ротшильдов были близкородственными браками, остальные с другими ветвями Ротшильдов.

- То есть только мужчины должны были жениться внутри семьи.

- Да, кивнул Шумалинский, - у женщин были некоторые послабления. Дочь Натана стала женой лорда Сауптгемптона. Две внучки Карла Мейера вышли замуж за герцогов - и так далее и тому подобное.

- Вы говорили, что в этом случае не совсем понятно тогда кто отец ребенка. Вдобавок, близкородственные браки должны вести к вырождению, уродствам. Это ведь генетика.

Высказал общеизвестную мысль Дубровин

- Да всё абсолютно понятно - это только лорд, как всякий муж узнает последний, если вообще узнает. «Скрытые» не вступают в браки с евреями не столько, видимо потому, что хотят, таким образом, как-то сохранить свою кровь, а просто потому, что брак этот абсолютно неплодовит - в лучшем случае рождается урод. У них, похоже, есть проблемы. Про вырождение же, это говорит «генетика» предназначенная для толпы. Наоборот, и это скрывают, если разнос генов высок, то рождаются как раз уроды, поэтому межрасовые браки часто порождают мутации, неустойчивый тип. Похоже, у скрытых очень сильный генный разнос с остальными людьми и в этом их проблема. Они не могут никого ассимилировать, разрастись за счёт этого. Поэтому и браки только внутри группы. А незаметно на стороне зачать ребёнка в еврейской семье невозможно, очень развиты методы определения подмены. Вот и приходилось довольствоваться аристократами. В то же время, отсюда и возникла необходимость фальшивых еврейских как бы родословных - чтобы как бы соплеменники не начали задавать вопросов. Евреи для них всё равно очень удобны были, пока не было Израиля. Кстати вам известно, что у Ротшильдов запрещено проводить какую-либо перепись имущества и публикацию размера состояния?

- Но это вполне понятно: никто не хочет показывать свои доходы.

- Э-э, нет, тут вы не правы. Это здесь в России люди не хотят светиться: всё либо нажито нечестно, либо - если честно - придут нечестные и всё отберут. На Западе ситуация несколько другая. Но Ротшильды, как и некоторые другие называющие себя еврейскими семьи, всячески скрывают свое состояние. А чего им бояться? Рекетиров? А боятся они засветки, поскольку всякая опись - это та же, по сути, родословная, ибо никто не завещает деньги чужому дяде. С родословной же там очень и очень много вопросов.

Дубровин задумался, помедлив спросив:

- А как же евреи? Разве они не видели, что среди них затесались какие-то «скрытые»?

- А вы поставьте себя на их место. Вы представьте, что у русских есть президент и элиты, от русских практически не отличимые. Под их управлением Россия занимает лидирующие позиции в мире: эти похожие на русских люди живут в других странах, владеют банками, предприятиями - и очень хорошо делятся с русскими своей долей. Представьте, что какой-нибудь господин Джорж Сорос похож не на еврея, а на русского. Вы приезжаете к нему за деньгами на школу для русских детей - и он вам легко отваливает пару миллиардов долларов, чтобы вы этих школ сотню построили. Вас где-то обозвали русской мордой - и какой-нибудь господин Шпрингер через сеть своих СМИ втопчет обидчика в говно, а то и отдаст под суд за отрицание Русского Холокоста 1917-1933-го. Скажите, вы спросите у этого господина: а русский ли ты на самом деле? А не «скрытый» ли ты?

Дубровин улыбнулся:

- Вряд ли. Девяносто из ста будут довольны и ничего не будут ни у кого спрашивать.

Шумалинский со смешком покачал головой из стороны в сторону:

- Э-э, вы сильно высоко оцениваете людей. Сто из ста не просто не будут спрашивать, а даже будут ЗНАТЬ, что ими правят не совсем русские - но будут вполне довольны ситуацией. Как довольны евреи.

- Пожалуй, да. В россиянской федерации правят не то, чтобы не совсем русские, а совсем даже не русские - и быдло довольно. А если бы жизнь у быдла в России была аналогична жизни быдла в Израиле - даже не знаю, куда бы «россияне» целовали своих правителей.

- Да, - невесело кивнул Шумалинский.

- Но вы то, чем не довольны?

Шумалинской сильно помедлил с ответом.

- Не знаю. Если бы ситуация сегодня была другая - честно скажу: не знаю как бы я поступил. Может быть, как еврейский националист сидел и молчал, видя, что мой народ вполне счастлив в синтезе с этими «скрытыми». Подчёркиваю в синтезе, а не под их властью. В конце концов, под их властью не евреи - а вы, остальные. Мы - только оболочка, фасад. Удобный для них фасад.

- Но что тогда заставляет вас сейчас рассказывать это мне?

Шумалинский тяжело вздохнул.

- Дело в том, что только при поверхностном взгляде, их действия выглядят как помощь и позитивный симбиоз. В реальности евреи только инструмент. А инструмент не принято жалеть. Вдобавок, как уже мною говорилось, больших ненавистников Израиля, нежели они, не найти. Они не хотят упускать инструмент из рук и ради этого готовы на всё.

Наступила долгая пауза: о чем-то невесело думал Шумалинский, о чем-то думал Дубровин. Наконец он первым нарушил молчание:

- Всё что вы говорили - пока касалось исключительное евреев. Почему вы решили передать эстафету нам, русским?

- Мы получили подтверждение, что люди, которым вы показывали переданный мной артефакт - достаточно компетентны, потому вы всё скоро узнаете и без моей помощи - необходимые ключи я уже дал. Если я скажу больше - вы начнете подозревать меня в ведении какой-то игры, начнете предполагать, что это я вас натолкнул на тут или иную мысль. Потому думайте сами и ищите следы сами. Возможны мы с вами еще даже и увидимся, - Шумалинский, прощаясь, протянул Дубровину ладонь. Наша единственная просьба, условие - поделиться информацией. На связь я выйду сам, мы поймём, когда вам, будет чем поделиться.

- Еще вопрос. Вы Сороса упомянули…Что, и он тоже…, - спросил Дубровин пожимая руку.

- А вы сами подумайте, - Шумалинский пожал плечами, - каким удобным поводом была Вторая мировая и Холокост, чтобы похоронить концы? Копните половину известных сегодня магнатов, говорящих, что они евреи, и они скажут вам - что папу и маму убили немцы, а оно чудом спасся. Причем в почти младенческом возрасте. И все вопросы на предмет его истинного происхождения упираются в ответ: помню что я - еврей, а что дальше - не помню. В этот период они провели какую-то миграцию, задачи которой нам не известны. Думаем, что подобное они проводили регулярно. Да, пароль для связи, если будете получать информацию - слово со слогом «тау». Это значит от меня.

Шумалинский замолчал, давая понять, что встреча завершена.

Расплатившись с подошедшей официанткой, напоследок помахав рукой, он направился к выходу. Дубровин задержался, заказав себе еще кофе: его внимание привлекли только что вошедшие в ресторан два необычного вида здоровых типа - в черных очках, надвинутых на звероподобные лица, с тяжелыми квадратными фигурами борцов. Задержавшись у входа, они методично прощупывали взглядами помещение ресторана, старательно делая вид, что не смотрят на столик Дубровина. Но эти лоховатые следопыты искали конкретно или его, или Шумалинского.

Правая рука как-то машинально легла на столик - в непосредственной близости к пистолету. Вряд ли вошедшие имели приказ открывать огонь в ресторане, скорее им была поставлена задача найти кого-то из них и проследить следующее перемещение. Но лица незнакомцев показались Дубровину слегка дебильными и было не исключено что приказ не стрелять они могли понять неправильно.

Подошла официантка. Типы внезапно развернулись и вышли, оставшись торчать неподалеку от входа. На севшего в машину Шумалинского, они не обратили ровно никакого внимая. Значит, их прислали по его, Дубровина, душу. Ну что ж, ребятки, - с легким злорадством подумал Дубровин, - сейчас преподадим вам пару уроков.

Глава 12.

Засунув руки в карманы, Дубровин неспеша шел от метро «Петроградская», в сторону «Горьковской», периодически переходя дорогу. Светофоры очень удобная шутка, позволяющая не привлекая внимание тщательно контролировать пространство у себя за спиной. Следующие за ним типы явно не владели даже элементарными навыками слежки, но, судя по всему, близкий контакт с ними не обещал быть легким. Это уже говорило о многом.

Само собой напрашивалось предположение, что слежка демонстративная - исключительно с целью о чем-то сигнализировать объекту наблюдения. Но зачем нужны именно эти жлобы, каждый из которых стал бы настоящим брильянтом в короне телохранителей какого-нибудь местного уркагана. Наиболее простое объяснение - наиболее вероятное, а наиболее простым объяснением было наделение этих кретинов функцией своеобразного якоря. Пославший их сюда, скорее всего, предполагал, что объект начнет метаться, уходя от легко вычисляемого хвоста. Быстро это сделать не так просто, тем более с возможностями человека, отдавшего приказание - столь оперативно пробить его по системам слежения в метро по силу не всякому отделу, даже зная, где он оставил машину. Это не одни сутки работы даже для конторы, ибо системы распознавания изображений пока существую только в научных журналах. Но его вычислили. В пять минут. И это первый прокол с их стороны.

Дубровин остановился купить сигарет. Преследователи нелепо остановились, с интересом уставившись в витрину с женским бельем. Это надо было видеть. И это второй прокол их хозяина. Или прокол его, Дубровина, не заметившего чего-то важного. Свернув на Пушкарскую, он убедился, что хвост на месте и ровным шагом двинулся по намеченному маршруту.

Он давно уже случайно присмотрел это место. Идеальное, чтобы пообщаться с преследователями с глазу на глаз и подраспросить о наболевшем. Не думал, что оно понадобится - так, просто заметил. Это было подобием стихийного «эвакуатора» - так на жаргоне спецуры назывались разного рода «киоски», «трансформаторные будки» и прочие естественные для города объекты, куда преследуемый сотрудник мог незаметно зайти - и был таков.

Дубровин неторопливо углублялся в путаницу дворов. Сделав короткий бросок здесь можно было исчезнуть совершенно бесследно, скрывшись в одной из многочисленных арок. Но у Дубровина были немного другие планы на этот счет. Ускорив шаг, он быстро оторвался от хвоста на дополнительные полсотни метров, нырнув в неприметный, заваленный мусором вход в подвал.

Когда-то давно срезая через эти дворы угол, Дубровин обратил внимание на парочку бродяг, сначала плетшихся немного позади него, и зашедших в один из подъездов - Дубровин был немало удивлен, встретив их через несколько минут у этого подвала. Бродяги удобно расположились на солнышке и уже успели осушить половину раздобытого пузыря. Заинтересовавшись, Дубровин познакомился с мужиками и за дополнительные пол-литра один из них показал ему дорогу.

Дом был постройки середины 19-го века, несколько раз реконструировался, во время войны был даже частично разрушен. Потом были достроены дополнительные этажи, целая сеть пристроек и перемычек с соседними зданиями. В итоге всех этих архитектурных изысков часть его подвальных помещений потерялась даже для всевидящего ока исполкомов, умудрявшихся сдавать в аренду каждый квадратный метр зассаных подземелий. А подвал был любопытный, позволявший легко и незаметно переходить из одного двора в другой без наворачивания кругов по тупикам. Дубровин запомнил это место, и сейчас вложенная в него когда-то бутылка водки обещала дать приличные дивиденды.

Выйдя в тыл преследователям, Дубровин со злорадством смотрел за их нелепыми метаниями. Метаться им было особо некуда - вокруг были сплошные тупики, в которых мужики не ориентировались. Наконец они стали делать то, что должны были делать - звонить. Дубровин опять тихо позлорадствовал - в этой мощной кирпичной трубе не брал ни один оператор. Чтобы войти в сеть здоровякам нужно было либо топать до ближайшей улицы, либо подняться в один из подъездов, которых было не так много. Кроме того, и скорее всего, - если ребята не совсем тупые один из преследователей должен был остаться на улице, иначе побеседовать с ними двумя сразу не будет никаких шансов - Дубровин четко взвешивал свои возможности.

Наконец, после злобных терзаний телефона один из бугаев стал озираться в поисках открытого подъезда. Найдя то, что искал он, слоноподобной трусцой ринулся связываться с руководством. Дождавшись, когда он поднимется достаточно высоко, Дубровин бегом бросился к оставшемуся на улице здоровяку, на ходу выхватывая ствол и взводя курок.

- Эй ты, мудило!

Мудило уже услышал звук шагов Дубровина и опешивши разворачивался, оценивающе глядя на наставленное в него оружие. Это был настоящий атлет с бритой наголо башкой, тупым мясистым лицом и маленькими злобными глазками. Парень был не из робких и хладнокровно посматривал то на ствол, то глядя в глаза Дубровину. Он прекрасно понимал, что вряд ли Дубровин будет стрелять, и глуповатая морда лихорадочно соображала - знает ли он про напарника? Мощный удар ботинком в пах застал его как раз за этим занятием, и коротко взвыв, мужик рухнул на колени. Когда голова противника оказалась на достаточно удобной высоте, Дубровин с размаха опустил на неё рукоятку ствола. Как подбитый Терминатор здоровяк рухнул мордой в асфальт. По тоненькому пульсирующему фонтану из черепа Дубровин определил, что оставляет клиента в добром здравии. Наскоро прищелкнув ему в наручники кисть и голень, Дубровин бросился к подъезду.

Второй был полностью занят переговорами, на весь подъезд, рассказывая руководству, что он сделает с этим убежавшим козлом, когда увидит в следующий раз. Руководство явно было расстроено потерей объекта - вскоре обещания сменились виноватыми оправданиями и, наконец, отборными матами - мужик видимо посмотрел, наконец, в окно. Издав звериное рычание он со слоновьим грохотом ринулся вниз по лестнице.

Достигнув полутемного первого этажа, он ничего не видел и не слышал, ломясь к выходу как совесткий бронетрораспортер. Дубровин замер в укрытии. Пульс стремительно подскочил вверх. Резко вынырнув из-за батареи почтовых ящиков, он изо всех сил врезал спускающегося противника ногой в колено. Удар, способный раздробить сустав нормальному человеку, на амбала, похоже, не произвел ни малейшего эффекта, заставив его только слегка провалиться на ушибленную ногу. Но этого хватило: потеряв равновесие он оступился и с разбега вмазался башкой в стену. Во все стороны полетели куски штукатурки, подняв над лестничной площадкой тучу пыли. Замотав головой, здоровяк попытался встать, одной рукой вытирая залитую кровью морду, но Дубровин уже яростно обрабатывал его руками и ногами. Пару раз, еще дернувшись, мужик на добрых полчаса затих.

Дубровин достал фонарик и устроил противнику экспресс-обыск, с удивлением обнаружив, что поверх горы мускулов, мужик зачем-то напялил еще и кевларовый бронежилет. Никаких документов и вообще бумаг. Два пистолета с дополнительными обоймами. Пара ножей - обычный охотничий и зачем-то здоровенный мачетеподобный клинок, фиксированный в прилаженных к голени ножнах. Но в первую очередь его интересовал телефон, ради получения которого всё и затевалось.

Разговор был закончен несколько неожиданно для одного из абонентов, потому даже возиться с пин-кодами не пришлось - телефон был включен. Дубровин активировал меню последних звонков. Номер там был всего один. Здоровяк звонил негоему Agl, номер которого тут же предоставила тупая «моторолла».

Следущим пунктом его встреч, был Абренович - учёный. Оказалось, Боговиков, встречался и с ним, о чём Дубровин узнал совершенно случайно…

После встречи с Дубровиным, Шумалинский поехал в свой спортивный клуб. Спустя пару часов, дождавшись, когда последний из детей покинет зал, Шумалинский пошел в раздевалку, отдав распоряжения старшим ученикам - они сами закроют додзе, они же будут завтра проводить тренировку с утренними группами. Бросив короткий взгляд на портрет Основателя, Шумалинский в очередной раз скептически улыбнулся предприимчивости этого японского дедушки, сумевшего выдать за личное ноу-хау немного не свое. А еще говорят, что евреи вроде Эйнштейна самые продвинутые в этом плане.

Годам к сорока, то есть почти двадцать лет назад, с опытом занятий, по меньшей мере, в десятке боевых школ и стилей, у господина Шумалинского появились серьезные сомнения и в этих школах, и в этих стилях. Как правильно заметили еще ганфайтеры Дикого Запада - бог создал людей сильных и людей слабых, но полковник Кольт уравнял всех.

Тем не менее, рукопашный бой был и остается отличной сферой бизнеса, потому, когда правители СССР милостиво разрешили людям им заниматься, в конце восьмидесятых, Шумалинский открыл своё небольшое додзе, где охотно знакомил людей с частью того, что знал сам. А впоследствии его школа стала отличным прикрытием для его миссии здесь, давая возможность, и встречаться с нужными людьми, и выезжать за границу на «семинары».

Приняв душ, переодевшись, Шумалинский вырулил машину со стоянки, направляясь к супермаркету - у Миры сегодня был день рожденья и надо было еще за подарком заскочить. Но на Литейном, опять намечалась пробка, и от намерения купить дочери новый ноутбук в придётся сегодня отказаться.

Вдалеке переключился светофор, колонна автомобилей тронулась, и сзади раздался пронзительный гудок клаксона. Шумалинский чуть подал вперед и снова встал, чуть не въехав в багажник резко остановившегося впереди «копейщика». Так называли обладателей известной «копейки» - ВАЗ 2101 выпуска подчас середины прошлого века. Хотя к «копьям» копейщики имели мало отношения - не сильно жалея свои тарантасы, они гоняли по городу как копья на колесах, втыкая их во всех попало.

Снова сменился светофор. Шумалинский проехал еще метров пятьдесят. Поправил зеркало, в котором выстроилась полукилометровая вереница машин. Не иначе - опять кого-то по Неве катают. Наверное, жидомасоны в город приехали! Шумалинский зло усмехнулся. Странно, почему они любят плавать на катерках только по Неве или Москва-реке - по Рейну и по Темзе никто из жидомасонов не плавает, во всяком случае, ради прогулки какого-то дерьма никто нигде дороги не перегораживает. В США так вообще дерьмо вертолетами возят.

Шумалинский доехав до 17-й линии Васильевского, свернул на двухполосную дорогу. Через десять минут фары уперлись в фасад его дома. Закрыв машину и войдя в подъезд, он вызвал лифт.

Оказавшись, наконец, дома Шумалинский первым делом поцеловал дочь, поздравив её с двадцатилетием. Гостей не приглашали, решили провести этот вечер вдвоем. За столом, слушая богатый жестами пересказ Миры о вчерашнем предварительном праздновании с друзьями, Шумалинский напряженно размышлял об этом парне Дубровине, о стоящих за ним людях. Люди эти были очень необычным явлением в среде русских националистов, которых он для себя давно разделил на патриотов и «поцтриётов».

«Поцтриёты» были в России особым явлением. Моссад внимательно отслеживал попытки конкурирующих спецслужб наладить контакт с русскими, которых они считали националистами, чтобы потом использовать их в своей игре. Как-то стало известно, что в Россию прибыла группа из Китая с целью наладить связи с теми или иными националистическими структурами. На будущее, так сказать сделать услугу. Естественно, на главную общую встречу пошел и человек из Моссада, известный в московских патриотических кругах как самый яростный и непримиримый жидофоб - только пена у него изо рта разве что не шла, когда представлялся случай поговорить о жидах.

Китаец был замечательный - скромный, тихий такой, маленький и вежливый. Собрав на секретные переговоры тусню «патриотов», сразу перешел к делу и сообщил им, что для работы бюджет может быть ни много, ни мало - два миллиарда долларов. Это по курсу 1998-го года! Их человек просто обалдел от такой щедрости: с подобным размахом Китай сложно было переиграть.

Но еще больше обалдел китаец, когда эти «патриоты» прямо при нем начали бить друг другу морды и выяснять кто главный - то есть, кто будет пилить бабло. Естественно, бабла этому сброду не дали.

После этого, еще пары аналогичных случаев, в Моссаде сложилось устойчивое мнение, что русские националисты - абсолютно бесперспективная масса, там не с кем говорить. Другое мнение было у совсем немногих, к которым принадлежал и шеф Шумалинского, Цви Шрайман неформальный лидер группы «Тау», к которой Шумалинский непосредственно принадлежал.

Шрайман был известным человеком в еврейской разведке, начинавший свою карьеру еще организацией диверсий против англичан. Его родители жили в Австрии, но с появлением перспективы создания Израиля они без лишних раздумий поехали в Палестину, где едва достигнув 16-ти лет, Цви с головой погрузился в войну, начав деятельность в «Хагане» ещё при англичанах. Очень быстро сделав карьеру, он дослужился до генерала - начальника отдела Моссада. Ныне, уйдя как бы на пенсию, ибо о его продолжающейся деятельности внутри Массада было известно очень немногим - по сути, только членам группы «Тау», которую он создал в начале 80-х.

Официально Шрайман, имевший очень богатый опыт диверсий, занимался борьбой с террористами - так, служба досмотра аэропортов Израиля работала на основе его концепции. Вместе с тем, случайно столкнувшись с некоторыми необъяснимыми для себя фактами, Шрайман познакомил со своими выводами некоторых, самых доверенных ветеранов разведки. Вместе они тогда и создали основу «Тау», названной так по последней букве еврейского алфавита.

Большей частью её работой была проверка родословных некоторых видных деятелей международного еврейского движения, в еврействе которых у Шраймана появились серьезные сомнения. На первый взгляд эти люди делали всё правильно: помогали соплеменникам деньгами и пиаром, преследовали врагов евреев по всему миру. С точки зрения тактики это были в доску свои люди, готовые отдать последнюю рубашку на еврейское дело. Но с точки зрения стратегии их действия, действия их предков никак не способствовали еврейскому делу, а иногда вредили.

На этом основании и родилась концепция «скрытых» - дикая, сумасшедшая на первый взгляд, но как опытный разведчик Шрайман проверял и самые сумасшедшие гипотезы. Как оказалось - не такими уж они были и сумасшедшими, особенно применительно к России, тогда она ещё называлась СССР, ибо основная масса «скрытых» похоже, жила там. Но как проверить свои догадки в чужой стране, причем стране, где часть элиты, во многом вроде еврейской по крови, ненавидят Израиль какой-то животной ненавистью?

Идеальным вариантом, по мнению Шраймана, было познакомить с некоторыми своими наблюдениями кого-то из русских военных или офицеров спецслужб - вместе вести расследование было бы значительно легче. Но от этой мысли быстро пришлось отказаться, поскольку система отрицательного отбора командного состава была отработана Москвой и видимо этими скрытыми, до мелочей - любой мало-мальски значительный офицер был, как правило, либо моральным уродом, либо полным дебилом, а высшие силовики - так носили в себе оба этих качества. Естественно, на таких людей режим мог полностью положиться - работа с ними была исключена.

Следующим после генералов объектом интересов Шраймана стали русские националисты, но и там его постигло разочарование, так как дальше жидомасонской концепции мироустройства не могли выглянуть даже самые продвинутые, а некоторые так даже за таджиками с арматурой гонялись, виня их в бедах России. И уже совсем отчаявшись, Шрайман обратил внимание на Озерова, на которого Шумалинским, как и на многих других генералов СССР-Россиянии, собиралось скрупулезное досье.

Изначально досье Озерова лежало в папке с китайской агентурой, задействованной в Москве. Прямых фактов, конечно, не было, но то, как себя вел этот человек, заставляло подозревать в нем разведчика - уж слишком он правильный какой-то был. Задействовав свои связи в ЦРУ и МИ-6 Шрайман исключил его как агента этих спецслужб, а поскольку варианты работы Озерова на какое-нибудь Никарагуа не рассматривались, автоматически он стал «человеком Пекина». Как позже выяснилось, это допущение было неправильным. Более того - похоже, Озеров был как-то связан с некой группой людей, которых Шрайман окрестил «странными националистами».

О них, об эти «странных», по большому счету ничего не было известно, хотя действия в России некой мощной националистической организации были налицо. Например, постепенно, с чьей-то непонятной подачи русские перестали ассоциировать себя с барачным коммунизмом и византийским православием, перестали интересоваться имперскими идеями и борьбой с мировыми жидомасонами. Такое массовое самопроизвольное прозрение было исключено, но кто за ним стоял - было совершенно непонятно. Во всяком случае, определенно не «скрытые», присутствие которых в российской власти Шрайман подозревал. Империя, жертвенный народ-богоносец и жидомасонский заговор - это были их, «скрытых», фишки, после развала СССР, уже двадцать лет водящих по кругу «патриотов». И тут, похоже, кто-то решил выйти из этого круга, а Озеров явно был с этими «кто-то» связан.

Со всей этой логикой, Шумалинского ознакомил он сам - Цви Шрайман. Бодрый старик и самого Шумалинского изучал лет пятнадцать. Когда-то сам занимался, курировал его подготовку, регулярно вызывая на «семинары» в Цфат, пока стал полностью доверять ему.

Озерова Шумалинский никогда не видел, но, как известно: хочешь узнать человека - посмотри на его людей. И этот Дубровин, человек Озерова, произвел на Шумалинского впечатление - таких башковитых ребят мало было даже в Моссаде, который Шумалинский считал лучшей спецслужбой мира. Но люди, которые стояли за Дубровиным были, похоже, и посильнее их специалистов. Два человека сошло с ума, пытаясь проникнуть в тайну печати. Один выцарапал себе глаза сразу после медитации, второй ничего тоже не увидел, но придя домой выпрыгнул из окошка. А эти русские медиумы не только остались в здравом уме и памяти, но еще и узнали нечто такое, чего не знал, похоже, сам Шрайман…

В дверь позвонили, вырвав Шумалинского из потока размышлений.

- Это наверное Костя, - тут же подскочила Мира.

- Сиди, - Шумалинский жестом остановил дочь, - я открою.

Обладатель не одного черного пояса, находясь под неусыпным надзором, по меньшей мере 33-х разведок, Шумалинский привык открывать дверь не опасаясь.

Щелкнул замок и на пороге появились два незнакомых молодых человека. Приятные довольно лица, до странности очень похожие друг на друга чуточку еврейские черты, но что-то подсознательно говорило Шумалинскому, что это не его соплеменники. Скорее это был некий средиземноморский тип людей - немного евреев, немного тюрков, немного ещё кого-то. Еще было нечто особенно в разрезе чуть навыкате глаз, в форме черепа, в каких-то других неуловимых деталях. И очень скоро Шумалинский убедился в правоте своей интуиции.

Не дожидаясь приглашения, гости двинулись в квартиру.

- Э-э, да вы куда! - Обалдевший, от такой наглости Шумалинский сделал останавливающее движение открытой ладонью, направленной в грудь одного из незнакомцев. Движение, отрабатываемое десятилетиями тренировок, способное легко проломить пятисантиметровую доску, не говоря уже о грудной клетке человека. Но вместо ожидаемого эффекта Шумалинский словно пластмассовая кукла отлетел к стене.

Люди вошли. Один сразу прикрыл звуконепроницаемую дверь, второй направился в гостиную, где сидела Мира. Преодолевая подкатившую к горлу тошноту, Шумалинский попытался встать.

- Что там, папа, - крикнула Мира, услышав в прихожей шум.

Один из вошедших закрыл за собой дверь и тут же невероятно быстрая, мощная рука схватила Шумалинского за ворот и с размаху стукнула головой о стену. Все потухло.

Шумалинский очнулся, сидя на стуле посреди комнаты. На полу валялась гора сброшенной со стола посуды, а сам стол сдвинут в угол, где один из вошедших, словно кусок мяса паковал его ребенка скотчем. Шумалинский рванулся вперед, целясь ближайшему врагу в челюсть.

Тот легко увернулся, нанеся ему сокрушительный удар коленом в живот. Шумалинский с грохотом отлетел назад, перевернув стул. Он несколько раз пытался подняться, но стоящий рядом человек, - человек, по меньшей мере в полтора раза тоньше и легче его - медленными, словно ленивыми ударами валил его на пол. Потом ему это видимо надоело и перехватив взгляд Шумалинского он с размаха въехал кулаком по стене. От страшного удара, казалось дом содрогнулся до самого фундамента. Обои с треском лопнули, обнажая протянувшуюся через всю стену трещину в стене.

- Ты видишь, что я могу с тобой сделать, если захочу. Но я не хочу. Пока.

Шумалинский устало обратился, к ворвавшимся к нему в дом:

- Кто вы и что вы от меня хотите?

- Кто мы - не имеет значения. А второй вопрос - правильный. Отвечаем: мы от вас ничего особого не хотим. Пока. Пока, будьте так любезны, включите ваш компьютер.

Бросив испуганный взгляд на привязанную к столу дочь Шумалинский повиновался.

Загудел вентилятор и стол легко завибрировал от вращения жесткого диска. Не церемонясь Шумалинский ввел все необходимые пароли, но они, похоже, незнакомцев абсолютно не интересовали.

Один из них протянул ему устройство с USB разъемом:

- Теперь, будьте так любезны, сбросьте все диски сюда.

Говоривший это незнакомец стоял метрах в трех от машины и со стула Шумалинский не мог до него дотянуться. Жестокость этих людей поражала: они видели, что у него, похоже, сломана нога, но заставляли его вставать и ковылять через половину комнаты.

Морщась от боли Шумалинский протянул руку за устройством. Человек сделал шаг навстречу - и в тот же момент компьютер, издав характерный звук, пошел на перезагрузку. Увидевший это незнакомец весь перекосился от злобы. Бросив устройство в руки Шумалинского, он молча сел на диван.

Оба гостя не проронили больше ни слова, ожидая, пока Шумалинский снова вводит пароли и копирует данные. Абсолютно не понимая, что за начинка в этой штуке он скопировал туда террабайт диска - тем более что там и ценного ничего, по большому счету не было. Какие-то учебные фильмы и тому подобное. Шумалинский никогда не доверял информацию компьютерам.

Когда данные полностью были переброшены, устройство издало писк. Один из «гостей» тут же встал и сам выдернул его из разъема. Сунув его в карман, и не говоря ни слова он, вместе с тем другим, направился к выходу.

Отвязывая и успокаивая дрожащую от шока дочь, Шумалинский всеми силами не давал себе поддаваться панике и пытался трезвым взглядом разобраться в ситуации.

Кто эти люди - да и люди ли? Зачем они приходили? Кому нужен был этот цирк с данными: при желании можно было прийти сюда, когда никого нет дома и взять всё, что им нужно, да и кому был нужен мусор, по большому счету, хранящийся на дисках? Никто даже не поинтересовался ноутбуком, никому не пришло в голову скопировать диски DVD системы. Телефоны, наладонники, гора флэшек и дисков - это никого не интересовало. Тогда зачем?

Вызвать панику? Заставить его дергаться и выходить на связь с Израилем? Это было единственным логичным объяснением и стандартным методом выхода на каналы связи: испуганный, потерявший контроль над собой агент тут же пытается связаться со своими. А в этот момент припугнувшие его люди ждут - и перехватывают канал связи.

Нет, ребята - не на того напали, - зло прошипел Шумалинский, сплевывая кровь и куски зубов из разбитого рта.

Он автоматически начал прокручивать в уме досье мерзавцев, к которым можно было бы сейчас или чуть позже позвонить, тем самым пустив следящих за ним по ложному следу. Выбрав из мысленного списка нужную фамилию, он сделал «донесение» о случившемся и направил «боссу» письмо на электронный ящик, мысленно улыбнувшись своей затее - кто эти приходившие молотобойцы было пока неясно, но скоро жизнь пары говнюков из Кнессета, будет немного насыщеннее.

Шумалинским мысленно похвалил себя за идею, и стал думать какой из каналов связи с «Тау» использовать - так, чтобы…

И тут он вспомнил одну поразившую его как гром деталь. Когда этот, второй, вытаскивал своё устройство из машины - она опять пошла на перезагрузку, причем - задолго до того, как рука этого парня дотронулась до записывающего устройства. И тогда компьютер среагировал на его приближение системным сбоем. В принципе, такая реакция процессоров на некоторых людей бывает, но… но Шрайман однажды рассказывал, как еще в семидесятые он обеспечивал внешнюю охрану одному из Ротшильдов, осматривавшему новый на тот момент завод микропроцессоров в Тель-Авиве. Его еще тогда поразило требование личной охраны богатого инвестора выключить в цехе всё оборудование - якобы оно мешало их радиосвязи. А если…

При мысли, кто к нему только что приходил, Шумалинскому стало немного не по себе. Шумалинский не был трусом, но решение было однозначным. Через Хельсинки, через Франкфурт, через Бангкок, хоть через Антарктиду, но завтра он с Мирой будет в Тель-Авиве.

Глава 13.

Фото, полученное Дубровиным от Шумалинского, получило подтверждение. Как сказал один из парней Боговикова, с которым говорили люди Дубровина, Боговиков за несколько дней до убийства собирался поехать на встречу в офис партии Глазина и Развозина - известной конторы провокаторов, маскирующихся под русских патриотов.

- Да, размышлял вслух Войдан, - эти подлецы работают хорошо!

Возящаяся с аппаратурой Лада согласно кивнула:

- Твари! До сих пор нормальные русские ребята идут к ним как мухи в паутину, которую специально растянули, чтобы их поймать и сковать.

Офис партии Глазина и Развозина находился на Московском проспекте, в добротном сталинском доме и выходил окнами во двор. Осмотрев его вместе с Войданом, Лада приняла решение, что жучки внутрь подбрасывать не нужно - проще было установить считывающие лазеры на стекло.

На следующее утро, оставив Ладу с аппаратурой в Машине, Войдан зашел в парадную и позвонил в высокую тяжелую дверь партии «Комитет Русскоязычных Общин и Товариществ».

- Вы к кому? - рявкнул голос хрипловатого домофона.

- Я к Фёдору Ильичу. Я корреспондент из газеты «ЗаСР», по просьбе господина Чмурыгина - Войдан назвал первую пришедшую на ум фамилию.

Газета «ЗаСР», аббревиатура которой расшифровывалась как «За Советскую Родину!», была более чем уважаемым в кругах провокаторов изданием, ибо принадлежала мэтру провокаторского дела - Андрею Александровичу Паханову. Он начинал свою карьеру еще псалмопевцем коммунистической партии и Генштаба, вдохновляя граждан на халявный труд во имя победы коммунизма во всем мире, строительство городов за Полярным Кругом и прочие прожекты развитого социализма. Ни сам он, ни его детки, разумеется, за полярный круг не ехали и кайлом на морозе не махали - всё семейство Пахановых трудилось в основном на литературном поприще, славословя гниющее в мавзолее рыжее чучело, господ из Политбюро и их союзников из проникшихся коммунистической идеей африканских людоедов. После распада Совка писатель Паханов получил новое задание своей родной коммунистической партии - задание, изображая из себя «патриота» и «националиста», внедрять в головы своих читателей разрушительные идеи «империи», строительства коммунизма и прочий бред. И надо сказать - некоторое время Паханову это удавалось довольно неплохо. Но те времена уже прошли, и среди его сторонников осталось от силы несколько десятков тысяч пришибленных пенсионеров.

Дверь щелкнула и с той стороны выглянула подслеповатая старая морда бывшей комсомольской активистки. Красота её окончательно увяла лет так двадцать назад и сейчас активистка прозябала живой дверной пружиной в шикарном офисе КРОТа. Слово «ЗаСР» на её ум подействовало безотказно.

Иное дело задастая секретарша, встретившая Войдана в конце коридора, утопленного в ручной работы иракских коврах.

- А что это за газета «ЗаСР»? - секретарша удивленно уставила в Войдана блудливые коровьи глаза.

- Как, вы не знаете? «За Советскую Родину!».

Бросив на Войдана оценивающий взгляд секретарша включила селектор и томным голосом сообщила:

- Фёдор Ильич, к вам тут из этого…

- Из «ЗаСР», - громко напомнил Войдан.

- Впустите немедленно! - последовал ответ из динамика.

Секретарша нехотя поднялась, и вызывающе виляя задом, символически укрытым короткой юбкой, продефилировала к кабинету и распахнула перед Войданом дверь.

Войдя внутрь, Войдану стоило серьезных усилий подавить просившуюся на лицо гримасу отвращения, ибо Фёдор Ильич, он же - правая рука сопредседателя КРОТа Глазина был словно брат-близнец своего шефа. Те же жуликоватые, широко поставленные и слегка на выкате глаза, та же гнусливая улыбка, которую почему-то хотелось оторвать от черепа вместе с мордой. И столь же противный голос педераста. К этим существам Войдан относился много хуже чем к врагам, ибо то были всё-таки люди. Сейчас же перед ним прыгал по кабинету женоподобный сгусток биомассы, одетый по самой последней моде, увешанный золотыми причиндалами и залитый стобаксовым одеколоном, но всё равно распространявший непередаваемое зловоние, словно в этом «патриоте» ощущалось присутствие чего-то инфернального.

Дождавшись, когда секретарша закроет тяжелую, звуконепроницаемую дверь, Войдан без лишних прелюдий сразу перешел к делу. Схватив хозяина кабинета за шиворот, он рывком усадил его в одно из кресел, зажав ему кисти в замок одной рукой и прикрыв рот другой - чтобы от неожиданности Фёдор Ильич громко не шумел. Фёдор Ильич пытался дергаться и Войдану пришлось зажимать ему рот излишне сурово - так что Фёдор Ильич немного посинел.

Войдан отпустил пленника, с самым серьезным видом приложил палец себе к губам и глядя допрашиваемому в глаза. Тот сразу всё понял, и перепуганною смотрел нас него как кролик на удава:

- Вы кто? Вы что себе позволяете? - с трудом выдавил он.

- Я - майор ЦРУ. Центрального Разведывательного Управления Соединенных Штатов, - сообщил Войдан, изображая американский акцент и внутренне давясь от смеха, - вам показать документы?

Не дожидаясь согласия от ткнул в физиономию обалдевшего Фёдора Ильича водительские права и твердо продолжил:

- Я имею санкцию своего правительства вас убить. Прямо здесь и прямо сейчас. Если, конечно, вы обстоятельно не будете отвечать на моим вопросы. Это понятно?

Фёдор Ильич всё понял, что стало очевидно по капающему звуку под его стулом, откуда нечто вонючее потекло прямо на дорогой ковер. Войдан брезгливо поморщился и стал задавать вопросы. Фёдор Ильич быстро и сбивчиво отвечал, иногда прерываясь на рыдания и не относящиеся к делу реплики типа - а сохранят ли ему жизнь? Войдан изображал глубокую задумчивость, качал головой, и шаг за шагом выяснял нужную информацию.

Как удалось понять, из путаных объяснений перепуганного до полусмерти Фёдора Ильича, у Боговикова была на руках некая запись, сделанная на мобильный телефон. Что было на записи, Фёдор Ильич не знал, поскольку пришедший к нему в офис Боговиков категорически отказался её показывать - заметив только, что это информация государственной важности и он передаст её только в руки одному из лидеров КРОТа, лица которых он знал из телевизора. Его, разумеется, выставили из офиса. В разговоре с шефом Фёдор Ильич, желая его развлечь, упомянул этот казус, после чего они с Глазиным долго смеялись над глупым придурком. Но после, уехавший в Москву Глазин вдруг перезвонил в офис, дал Фёдору Ильичу нагоняй и приказал разыскать этого Боговикова организовав с ним встречу. Встреча состоялась, после чего, почему-то испуганный чем-то Глазин срочно вылетел в Москву.

Больше Фёдор Ильич ничего не знал - Войдан это понял по глазам, готовым рассказать всё что угодно и кому угодно - лишь бы «ЦРУ» оставило его в покое. Но помня, чем в конечном итоге обернулись действия этой мрази, Войдан попросил допрашиваемого написать заявление на имя директора ЦРУ (в целях конспирации Войдан разрешил не ставить его имя) с просьбой принять на работу внештатным сотрудником. Фёдор Ильич явно не первый раз писал подобную бумагу и быстро исполнил требуемое. Положив документ в карман, Войдан дружески потрепал Фёдора Ильича по плечу, доверительно сообщив, что с ним скоро свяжутся и дадут первое важное задание. Фёдор Ильич с энтузиазмом закивал своей уродливой головой, но Войдан уже покидал кабинет.

- Ну что, - бросил он Ладе, усаживаясь в машину.

- Сейчас он звонит какому-то капитану из ФСБ, до этого он связывался с неким Моисеем Изральевичем Фридкиным - судя по номеру это человек откуда-то с таможни. Потом были звонки в мэрию Питера некоему Бланку и в питерское же отделение партии «Яблоко» - я всё записала на диск.

- А что там с капитаном? Ни про какое заявление он не говорит?

Лада, прижав к наушнику ухо непонимающе покачала головой. Войдан рассказал ей ситуацию в двух словах и Лада буквально зарыдала от смеха.

Заведя машину Войдан начал выводить её со двора. Передача сбилась и в наушниках затрещали хаотические шумы. В этот момент Фёдор Ильич разговаривал со своим непосредственным начальником, четвертым в списке его звонков, но о чем беседовали эти два педераста, Войдана уже не интересовало.

Похоже, работу надо было переносить в Москву. Здесь всё было ясно…

Через час Войдан звонил Надею по скремблеру. Надей уже получил информацию и от Дубровина. Надо было всё тщательно обсудить, и Надей предложил обсудить всё вечером по видеоконференцсвязи.

Глава 14.

Видеоконференцию с Надеем устроили на питерском телекоммуникационном узле норвежской «Телиа-Сонера», которая владела магистралями оптоволоконной связи опоясывающей добрую часть Европы. Там работал человек из питерской Прави. Фирма очень трепетно относилась к защите своих помещений от ФСБ, а канал, по которому проходила видесвязь, был надёжно зашифрован уже Ладой. Так что, учитывая серьёзность полученной информации, обеспечение гарантий секретности, было полным.

Выслушав рассказы Войдана, Лады и Дубровина Надей констатировал - люди, которым звонил начальник питерского КРОта, Глазин, связи Рустамова, всё вело в Москву. Номер в базе мобильника, конфискованного Дубровиным у амбалов, как Ogl, также был московским. Наконец кое-какая информация поступила и от Озерова. Все ниточки шли в столицу. Там были, судя по всему и те, кто боялся огласки того, что заснял Боговиков. Дальше нужно было работать там.

Надей, не прерывая связь, тут же вызвал Колояра, попросив его срочно вылететь в Москву и договориться с местной Управой о помощи группе Войдана-Дубровина и создать незасвеченную базу для работы. Для этого подошла бы квартира в тихом районе.

Уже через день Войдан и Лада мчались по трассе в Москву. По обочинам мелькали захудалые деревеньки с почерневшими, покосившимися избами, как будто кто-то высосал жизненную силу из этих мест. Даже не верилось, что на дворе двадцатый век. Что эти «дома», срок службы которых, истёк лет сто назад, стоят здесь, на фактически главной трассе страны, связывающей две столицы. На дороге страны, владеющей сорока процентами мировых ресурсов, где живёт народ, который никто не смог победить в открытом бою. Но кто-то ведь высосал? Лада, прикрыв веки, окунулась в недавнее прошлое, когда, затаив дыхание она впитывала очередной рассказ волха:

- После уничтожения Атлантиды и Ледникового периода на планете происходило массовое строительство дольменов. Дольмены есть в Испании, на севере Африки, особенно много их в Марокко. Массовое строительство дольменов осуществлялось в Сирии, Ливане и Израиле, север Китая, Корея и Япония тоже имеют мегалитные сооружения. Очень много дольменов сохранилось в Британии. Но все вместе они составляют единый геоэнергетический комплекс, все линии которого сходятся к Кавказу. Из-за этого он тысячелетиями является ареной борьбы двух противоположных начал - Света и Тьмы, Божественного Космического Порядка и Демонов Хаоса. Основная масса дольменов выстроена по горным хребтам Карпат, Альп, Крыма, Алатау, Копетдага, Памира и Тянь-Шаня. Смыкаются они здесь, на Кавказе, где две самые высокие вершины - Эльбрус и Казбек - являются уникальными космическими ретрансляторами, принимающими и передающими энергию. В этих местах - корни и ареал всех арийских цивилизаций. Здесь, на склоне Эльбруса была древняя столица русов - легендарный город КиЯр, остатки которого существуют до сих пор. Киев, это его бледная копия. Историю про Кия, Щека и Хорива придумали попы, взяв её у чехов, чтобы забыли русские люди истинное начало и главное -имя Яра Предвечного, начала нашего, творца нашего и отца Богов наших. Здесь были священные места силы, принадлежавшие нашим предкам, о которых писали ещё греки. Именно поэтому еще во времена киевского князя Владимира, поставленного на княжение хазарами, Северный Кавказ был отторгнут от Руси. Чтобы было понятно, сам Северный Кавказ начинается с Ростова-на-Дону - именно здесь обитали наши предки, обильно и детально описанные в древней истории как скифы.

Определив покинуть эти края, советниками киевских князей, тем самым была произведена магическая процедура сжатия ауры народа, за которым последовала и его волевая деградация. В то же время, у народов Кавказа, посмотрите, какая воля. У тех же русских, которые здесь жили и живут - здесь не было ни крепостных, ни поповщины. Именно отсюда шли потоки освободительного движения - восстание Разина, Булавина, поднялась Белая армия в 1918.

- А как работают дольмены? На каких принципах?

- Принципы здесь те же, что использованы и строителями древних пирамид Китая, Египта и Мексики. Внутренняя камера дольмена несет в себе такое же воздействие, как и воздействие пирамид. Вода, находящаяся в дольмене, если она набрана с обыкновенного ручья, не содержит болезнетворных бактерий. Мясо, положенное в дольмен мумифируется и не разлагается. Немыслимым образом затачиваются лезвия, повергая в шок физиков. А всё просто, ибо дольмены построены в уникальных местах силы, именуемых сегодня тектоническими разломами. В этом заключены уникальные свойства дольменов, позволяющие подключаться к космическим информационным потокам, в этом же заключена и исходящая от дольменов опасность.

- Опасность? - удивилась Лада.

- А как же. Есть ведь Белые Дольмены, такие как Волконский, куда мы возили Николая, есть Черные Дольмены, такие как Стоунхендж. Они строились в аномальных местах, запечатывая точки выхода негативной энергии. Пока система мегалитов не нарушена, она справляется со своей задачей и нахождение там безопасно. Более того, древние волхи умели манипулировать этой энергией, обрушивая её на головы врагов. Но сегодня, когда многие важные камни обрушены со своих мест, растащены на «исследования», а то и просто на строительство домов, конструкция не всегда правильно работает. Нахождение там подобно нахождению возле работающего реактора с отсутствующим куском кожуха. Геомагнитная энергия - это не радиация, конечно, сразу её влияние не проявляется, но рано или поздно она уничтожает свою мишень - убивает её или сводит с ума. Подчёркиваю, это касается Чёрного дольмена, а не Белого.

- А как отличить Белый Дольмен от Чёрного?

- На самом деле для любого сенситивного человека отличия очевидны уже при достаточном приближении к мегалитному комплексу, но остальным людям можно ориентироваться проще. Собственно слово дольмен - уже подразумевает под собой Белый Дольмен, поскольку дольмен - это камень с небольшой полостью внутри, или полая конструкция из каменных плит, имеющая вход в полость. Сама подумай: зачем было древним строителям проделывать вход в место, которое может убить? В то же время другие мегалиты, о назначении которых не знаешь, далеким от эзотерических знаний людям, лучше обходить стороной.

- Да, пожалуй, хорошая рекомендация, - согласилась Лада, - Но тогда полости в Белых Дольменах, зачем они?

- Главное в дольмене - это находящийся внутри него человек, волх, творящий молитву. Что ведь такое, на самом деле, молитва? Это, если грубо - связанный ряд слов, проявленный миром звука. Настоящий волх видит, что говорит и говорит то, что видит - тогда его разум обретает силу движения во времени. Его мысль фокусируется в молитве подобно лучу, высвечивающему прошлое, будущее и любые уголки настоящего, ибо по закону магических соответствий она материализует мысли. Так, называя имена космических иерархий, волх призывает их себе на помощь, и если его побуждения соответствуют устремлениям Света, он будет им принят, и его будут вести ангелы хранители. Это ясно?

- Да, конечно, - кивнула Лада.

- Вот, - продолжал Надей, - Полость внутри дольмена - это зона, изолированная от внешних раздражителей, это место безвременья и в какой-то мере, - место вне пространства. Находящийся внутри неё волх, входит в полностью отрешенное состояние, тем самым активизируя все свои энергетические центры, открывая своё духовное зрение. Через 10-20 часов, проведенных в этом месте, волх начинает видеть свечение собственных рук. Находясь же в таком добровольном заточении еще дольше, по нескольку суток, постоянно творя песенные молитвы, волх способен увидеть картины из прошлого, и созерцать будущее.

- И как долго волх оставался в дольмене? - спросила Лада.

- Всё зависит от силы волха, от способности его разума вместить увиденное, ибо находясь в дольмене без пищи по многу дней, подчас нескольких месяцев волхи могли видеть Богов и даже Свет Дия - Предвечного Яра, покровителя и творца нашего, которого враги наши, адепты распятого, именуют Люцифером.

Обычно волх входил в дольмен так, чтобы выйти оттуда в день Летнего Солнцеворота, отмечаемый в народе как Купала. Задвигающий вход камень открывали на рассвете, синхронизируя энергетику волха с первыми лучами Солнца. Тем самым волх полностью освобождался от кармы прошлого года, которую он был призван нести за всю общину, а если заточение было достаточно длительным - по его окончании волх приобретал новый духовный сан. Ту же процедуру медитации в дольмене проходили все военные вожди перед походом, однако всё это было достаточно обыденно.

- Но как же, - удивилась Лада, - разве может быть обыденной магия?

- Для сегодняшних людей, оторванных от своих корней - магия это действительно нечто неординарное, не поддающееся объяснению. Но наши древние предки жили с ней каждый день и пользовались её так, как пользуются сегодня в быту предметами. Даже римляне, жившие много тысячелетий после строительства дольменов, не видели в магии ничего из ряда вон выходящего. Как сегодня генералы перед началом наступления узнают о погоде у синоптиков, так и римляне перед началом сражения обращались к гаруспикам и авгурам творить волшбу - гадать по полету птиц и внутренностям жертвенных животных. Без одобрения Неба, вещавшего голосом знамений, ни один солдат не покидал лагеря. И то было не суеверие - так предписывал римлянам устав. Говоря же об обыденном я имел в виду другое.

Надей на миг задумался, пытаясь словами описать то сверхъестественное, свидетелем чего ему пришлось быть. Помедлив, он продолжал:

- Я уже говорил, что не всякий человек способен пережить заточение в дольмене. Дольмен вскрывает его внутреннюю суть и некоторых, недобрых людей эта их внутренняя суть убивает. Но если речь идет о длительном нахождении в дольмене - на то способен и не всякий волх. Здесь время заточения прямо пропорционально силе волха, потому и уходили они в дольмены, чтобы проверить эту силу перед преодолением очередной ступени в своей магической иерархии. Я пробыл в дольмене 30 дней. Не всё мне позволено рассказать из того что видел, но выход мой оттуда был моим решением, ибо если до определенного дня волх Яра, Диев только слышит - то после он может их видеть. Волхи в дольменах, постигали высшее знание, открывали путь к сверхъестественному и становились великими Магами, великими Духовными Учителями, но жизнь среди людей для них уже не представляла интереса, ибо они приобретали способность общаться с самими Богами, становясь посредниками между их миром и миром людей. В древние времена некоторые волхи именно так и делали - от них мы и имеем сегодня Веды, другие священные книги. Но сегодня усилия хранителей древнего высшего знания нужны здесь, в этом мире. Враги русского народа тоже сегодня живут здесь, в мире людей, потому уход отсюда - это своего рода бегство. Да и зачем русским Божественные знания, если большая часть из них - стадо? Стаду нужны не книги, а пастыри.

Лада очнулась. Справа и слева потянулись очертания огромных торговых комплексов со сверкающей рекламой. Москва приближалась, приближалось ощущением какой-то вибрации, чего-то циклопического и неясного. Впереди была кольцевая. Позвонил Дубровин. Выехавший утренним поездом, он уже был на квартире подобранной под базу.

Дубровин задумчиво вертел в руках картонный квадратик, на котором тушью, каллиграфическим почерком Лады было выведено странное для жителя России имя: Саид-Оглы.

Это была одна из нескольких десятков картонок, со вписанными на них именами, старательно разложенных на огромном столе в ситуационной комнате, устроенных Дубровиным на одной из конспиративных квартир. Эту место под базу предоставила Московская Управа Прави, и Лада сразу же занялась информационной безопасностью этого места: расставила постановщики радио и акустических помех - на случай если кто-то удумает забрести сюда в их отсутствие и оставить после себя жучки, затянула окна собственноручно сделанными гардинами, в которые незадачливый дизайнер насовал алюминиевых нитей. Выглядело оно убого и производило впечатления занавесок цыганской кибитки, но Ладу эти мелочи не волновали: замкнув алюминиевые нити в цепь, она подвела к гардинам высокочастотный сигнал, давивший помехами все излучения оргтехники в квартире.

Интернет она тоже сделала особый. Будучи до истерического смеха под впечатлением сообщения новостей, как россиянское ФСБ обезвредило «английскую радиостанцию», замаскированную под камень - Лада тут же присмотрела на радиорынке видавший виды блок Wi-Fi. Обклеив его картоном, она получила почти настоящий кирпич, который Войдан бросил в гору строительного мусора на чердаке. Дальше, было делом пяти минут соединиться с висящей там, на стене, коробкой хаба и внешней антенной, под которую использовали трубу отопления. Физически связь была обеспечена. С выяснением нужных IP и подбором паролей пришлось повозиться немного дольше, но в конечном итоге соединение получилось устойчивое и невидимое даже для администраторов местной кабельной сети.

Чтобы ни кого не вводить в убыток Лада предварительно зашла в офис к этим горе-провайдерам, официально подключившись на пятимегабитный безлимит. Оно и по честному было, и безопаснее - с этого канала она контролировала локалку, да и потенциальные недруги вряд ли допускали существование шизофреников, покупающих дорогой шлюз, а пользующихся халявным самопалом. Начни их кто искать - безлимиттчиков начнут шмонать в самую последнюю очередь.

С шифрованием всё тоже было на уровне: приходящие и уходящие информационные пакеты были вложены в WAW с пиратской музычкой и 20-ти буквенным паролем - и это уже после выхода из скремблера. Всё это творчество страшно жрало ресурсы, но и взломать его можно было только на суперкомпьютере по обсчету процессов в Черных Дырах. Да и то - лет за 300 или в лучшем случае за 250.

Сейчас Лада была на связи с Надеем, организуя ему видеоконференцию с Озеровым - Дубровин изредка слышал её короткие, но ёмкие реплики, адресованные компании Skype. Это был как бы основной несущий канал, по которому перебрасывались не сильно зашифрованные пакеты. В принципе сервис был ничего, но Дубровин его не любил за обилие множественных и малопонятных соединений, назначение которых было загадкой даже для Лады. Пока она управлялась с портами сама, и Дубровин целиком сосредоточился на лежащей перед ним схемой.

На некоторых квадратах были приклеены небольшие фото, добытые разными путями и наспех отпечатанные на принтере, на других не было даже имен - одни IP адреса и телефонные номера, пробитые Ладой по Интернету, по закрытым базам. Все вместе они образовали подобие двойного кольца, где по внешнему кругу были разложены второстепенные и малозначительные персонажи вроде господина Глазина, по внутреннему - фигуры уровня генерала Алибекова и выше.

Cхема лежала здесь с самого начала расследования. Были две копии - в ситуационных комнатах в доме у Надея и в кабинете Озерова, но эта была базовой - все движения картонных фигур начинались и заканчивались здесь. Постепенно, эта импровизированная шахматная доска обрастала новыми персонажами и теряла старые, - что называется «убранные с доски». Некоторые, как майор Рустамов, были убраны даже не в переносном смысле.

Благодаря помощи региональных Управ Прави со сбором информации не возникало проблем. Практически в каждом крупном городе у Прави были свои люди в небольших ответвлениях россиянской «вертикали» - в Мороке эти соратники старательно изображали ментов, мелких чиновников и прочих мелких государственных служащих, подчас настолько мелких, что большие боссы и не подозревали о их существовании. Тем не менее, доступ к внутренним информационным потокам у этих людей был, ибо многие по роду занятий эти информационные потоки как бы оберегали.

Каждому персонажу, появлявшемуся на столе, соответствовала небольшая папка, появлявшаяся одновременно и стремительно наполнявшаяся нужными данными. Подчас данных была настолько много, что их даже не распечатывали, а сбрасывали на RW-шки, одиноко стучащие в пластике. DVD-RW обычно хватало с головой чтобы поместить туда почти все от клиенте - от сканов с личного дела, до спутниковой фотографии его дома, или домов. Исключение составлял только господин Глазин, на которого только знакомые хакеры Лады перегнали целый DVD «избранного видео». На нём этого господина в ФСБ и держали, причем, судя по контенту - очень плотно.

Но если с данными на персонажей проблем не было, то с их местом на схеме проблемы возникали одна за другой. Вот, например этот господин Саид-Оглы. Дубровин уже пятнадцать минут вертел в руках его карточку, пробуя ставить её, то в одно, то в другое место, но везде она нарушала стройную, с таким трудом выстроенную логику связей и контактов.

- Ну, как дела, - поинтересовалась появившаяся с ноутбуком Лада. В другой руке у неё была баночка клея, ножницы и еще теплая после принтера фотография господина восточной внешности.

- Не знаю, - пожав плечами Дубровин забрал у Лады протянутую фотографию, - это он?

- А как же. Правда снимок от 1991-го года, но морда мерзкая, вряд ли она сильно за это время изменилась.

- Разве что стала еще хуже, - улыбнулся Дубровин, - а от Озерова есть новости?

- Не знаю. Надей только что к нему дозвонился, сейчас говорят по зашифрованному каналу. Насколько я поняла, какие-то новости будут. А если нет - еще Войдан не звонил.

- Да, пожалуй, пока он не провентилирует этих типов господину Саид-Оглы лучше полежать в сторонке. Может он вообще даже не в раскладе.

- А ты сам что думаешь?

- Что думать. Те два олуха, что за мной увязались, были с Саид-Оглы на прямой связи, причем ты сама подтвердила - они звонили ему на домашний телефон. Но где я перешел дорогу этому азербайджанцу - ума не приложу.

- Может это человек Алибекова или как там его? Ну, этого, шефа Рустамова?

- Генерал Алибеков, - Дубровин щелкнул пальцем по толстой физиономии в милицейской фуражке, лежащей во внутреннем кругу картонок. Во внешнем, ей соответствовала бирка того самого Рустамова, «зверски убитого русскими фашистами». Центр же схемы представлял собой несколько карточек с тремя телефонами, на которые звонил Аликбеков. Два были мобильными, один - стационарным и кремлёвская вертушка АТС-2, записанная за офисом в одном из старых, еще сталинской постройки московских небоскребов. Фото этой высотки, найденное Ладой в Интернете, лежало тут же. Что оно там делало, Дубровину было непонятно, но положить его туда настоял Надей. Лада тогда принесла первые распечатки звонков Алибекова, на всякий случай, найдя и картинку дома с единственным городским телефоном из списка. Дубровин хотел его выбросить, но Надей, посмотрев картинку, вдруг стал очень серьезным и попросил положить её в центр схемы.

- Ну, так… - переспросила Лада, видя, что Дубровин о чем-то мучительно думает.

- Нет, - Дубровин отрицательно покачал головой, - Хотя это была и моя первая мысль. Смотри. Два азербайджанца: Рустамов, Саид-Оглы и лакец Алибеков. Между двумя первыми - связь самая что ни на есть прямая. Больше азербайджанцы у нас нигде не фигурируют, а третий шеы первого, потому вполне логично думать, что эта троица расположена на одной оперативной линии.

- Да, - согласилась Лада.

Вдруг, вспомнив, что стоять с распахнутым ноутом, немного неудобно, она тяжело брякнула его на стол. Вообще такие вещи с техникой она не позволяла, но эта была резервная, серийная машина, служившая для складирования информации уже доживавшая своё, хотя ей и был месяц от роду. Неделю назад она сидела с ней в парке и терзала «висту», когда проходившая рядом туповатая мамаша, заговорилась по телефону и её чадо вылезло из коляски. Лада когда-то занималась баскетболом и поймать мальчишку не составило особого труда. Правда ноут пришлось резко уронить, и он теперь никак не хотел ей этого простить. Надо брать новую машину на резерв и лучше опять у уральцев, не связываться с этой магазинной техникой.

- Но линии эти - нечто вроде вертикалей власти, про которые говорит наш горячо любимый и законно избранный, продолжал Дубровин, - То есть там в одном кресле не сидит два начальника.

- Ну и кто у кого начальник? Саид-Оглы у Алибекова или Алибеков и Саид-Оглы?

- Никто и ни у кого. Я не знаю, кто отдает неформальные приказы Алибекову, но эти же люди - Дубровин указал пальцем в центр схемы, где была фотография небоскреба - кое-что поручают еще и этому человеку.

С этими словами Дубровин взял со стола и протянул Ладе фотографию главы Промышленно-Торгового союза, как и Алибеков лежащую во внутреннем кругу.

- Ты представляешь, что этому господину отдает приказы господин Саид-Оглы, заведующий рынком горских евреев?

- Да, пожалуй ты прав, - согласилась Лада и вернула фотографию Римакова на место.

- Вот и думаю: Саид-Оглы - это некая другая структура. Какую роль он в ней играет, я не знаю, но по опыту могу сказать: это нечто вроде тайной службы, время от времени делающей грязную работу.

- Ты хочешь сказать, что люди, приказавшие убить Боговикова, содержат еще и какие-то структуры, контролирующие своих же?

- Да, похоже, именно так. Вряд ли Алибеков отправил бы на тот свет своего же подчиненного. Тут вопрос не этики, а скорее эстетики, то есть засветки. И вполне возможно господин Саид-Оглы - одно из звеньев этой службы. Поэтому я и попросил Озерова поставить телефоны Саид-Оглы на прослушку. Теперь, если у него засветится хоть один из телефонов, с которых звонили Алибекову - значит мои предположения правильные.

- А если нет? - обеспокоено спросила Лада.

- Если нет - тогда у нас на доске появился какой-то новый игрок, и я понятия не имею, какие силы он представляет.

Они устраивали практически ежедневные «мозговые штурмы» ситуации, пытаясь рассортировать новые данные, отработать взаимосвязи новых, появившихся в игре фигур.

Как и предполагалось, господин Глазин был мелкой пешкой, не имеющей нигде и никакого влияния, но пешкой он был не обычной, а связанной с очень и очень многими фигурами. Будучи же человеком глуповатым и весьма разговорчивым, он этими связями охотно делился со своим телефоном, отследить звонки которого для Лады было парой пустяков. Немало информации дало и изучение данных видеокамер московского офиса КРОТа, тщательно регистрировавших всех входящих и выходящих. Они стали прекрасным дополнением к видео, собранным Массадом, позволяя детально рассмотреть всех зарегистрированных израильтянами посетителей «Комитета Русскоязычных Общин и Товариществ».

К сожалению, к такой мелкой сошке как Глазин особо интересные гости практически не являлись - за исключением пары плечистых типов с откровенно уголовными физиономиями. Они нарисовались много позже даты убийства Боговикова - к Глазину часто наведывались мускулистые мужики из стрип-баров, видимо участвовавшие в его «партийных делах». Но в этих физиономиях что-то было странное, кроме их явной кавказской внешности - кавказских мачо Глазин, похоже, не любил, предпочитая ядреных сибирских жеребцов. Дубровин в одном из них узнал одного из тех типов, которых вырубил в питерском дворе. Ниточки сходились. На всякий случай, Войдан взял кусок записи с этими людьми, и поехал с видео к наказному по безопасности Московской Прави, где уже два года работал своеобразный отдел мониторинга «гостей с Юга». За всеми уследить было пока, конечно, невозможно, но самые яркие господа, светящиеся в дорогих ресторанах и передвигающиеся на недешевых машинах из-под взгляда Прави не ускользали. Шансов было мало, конечно, но Войдан решил попытаться. И видимо сами Боги стояли за этим решением, ибо в Прави не только узнали эти лица, но проследили номера машины гостей страны: «мэрс» числился за структурами некого господина Саид-Оглы. Это уже была вторая зацепка.

Дальше было больше. В Прави Войдану помогли установить и место основной дислокации азербайджанцев. Большую часть времени они проводили в гостинице Космос, свозя туда толпы верещащих тёлок, но несколько раз появлялись в одном из спальных районов столицы, где снимали явно не соответствующую их возможностям засцанные панельные «апартаменты». Это Войдана и заинтересовало.

На опросы всезнающих и всевидящих бабушек на лавочке, Войдан не разменивался, - с таким же успехом эти бабушки рассказали бы любому желающему и о нём. Узнав у ребят в Прави точный адрес, по которому ездили приходившие к Глазину типы, Войдан без особых церемоний приехал ночью к интересующему его дому и немного повозившись с отмычками, внимательно осмотрел квартиру. А посмотреть, было на что, ибо не было там только мешков с гексогеном. Всё остальное присутствовало, включая стопки цинков с патронами и сваленные в ванной гранатометы. Оружие было количествах, достаточных для обороны дома от мотострелкового полка. Похоже, тут у кого-то была мощная перевалочная база.

Но заинтересовало Войдана другое. В куче грязного и иногда окровавленного тряпья, громоздящегося в одном из углов, он нашел сумку с тщательно сложенными «фашистскими декорациями»: флаг со свастикой, нарукавные повязки и даже настоящую немецкую форму, явно украденную где-то на киностудии. В дополнение коллекции от кутюрье Третьего Рейха, в сумке лежала видеокамера. Вытаскивая из неё жесткий диск, Войдан уже определенно знал: там будет видео с казнью Рустамова, записанное со всеми подробностями и без купюр. Видео было, конечно, стёрто, но не для Лады, которая на базе восстановила данные.

Утром Войдан позвонил Надею, доложив о своей находке, и, поделившись с Правью информацией о практически бесхозном складе боеприпасов. Визит к господину Саид Оглы с целью уточнить некоторые детали был теперь только вопросом времени. Однако перед дальнейшей работой надо было собраться с мыслями.