Далеко от Днепропетровска,
на невзятых подступах к Москве
между Фейгиной и Островской
наша мама лежит в песке.
Мы ей
мёртвой
глаза закрыли,
сколотили гроб
из досок,
на веревках спустили,
зарыли
в этот серый сырой песок,
и поставили чёрный камень,
чёрный камень, на глазу бельмо.
И живём теперь сами, без мамы;
курим, ленимся, пьём вино.
6 окт 63