СССР: Бесконечная онлайн закупка

Глава 110 Не выйдет

После пламенной речи Юлиана, Павел, не обращая внимания на эмоциональную девушку, долго молчал. Он почесывал квадратный подбородок, из-под кожи которого пробивалась грубая щетина, размышляя обо всем, что услышал. В конце концов, он ответил:

— Если при всех своих способностях, вы до сих пор не на той вершине, на которой хотите находиться, то расслоение не искусственное. Оно вполне естественное. — От слов Павла, сказанных отрешенным тоном, у собеседника дернулось веко. А вот Катя едва заметно улыбнулась. — Хомо сапиенс и правда, не самое совершенное существо. Отправьте человека голышом в лес, его загрызут все кому не лень. От блох до тигров. Значит ли это, что блохи и тигры совершеннее? В некотором смысле да, однако, преимущество людей вовсе не в оборонительных, или атакующих способностях. Преимущество заключается в комплексе факторов, вроде социальности, компоновки нейромедиаторов в мозгах, мысленно-языковой модели мира, креативности, как ни странно, удобных конечностях, и некоторых других не менее важных вещах.

Перечислив все то, что он запомнил из книг по биологии, Паша ковырнул мизинцем в носу, сводя на нет возвышенное впечатление от ранее сказанного.

«Животное…»

«Грязное животное!»

«Ну что за дикарь. Ах… каков же он без одежды?..».

Вся троица Димченко оказалась относительно солидарна в мыслях об австралопитекоподобном госте.

— Короче говоря, мы, как подвид, имеющий те же сильные стороны, но с плюсиком, можем быть лучше обычных людей… Но толпой нас все равно запинают. И это не будет типа: «ай-яй-яй, нельзя так». Мы таких пиздюляузеров выхватим, староверы перекрестятся. Система распознавания свой-чужой не зря сформировала расы, нации, религиозные и государственные противостояния, со всем остальным мироустройством. Эволюционисты че за типы ваще, спору нет, и поэтому отличаются, не вписываются, а значит, заслуживают истребления. Хотите поджечь запал? Ну, удачи. — Паша был бы лицемером, если бы сказал, что не понравились речи Димченко. Хоть он и не являлся природным эволюционистом, а получил силы в результате принятия препаратов, какое это имеет значение? Доминирование — стремление всего живого, и он — не исключение. Однако при всем при этом нежелание присоединяться к какой-либо идеологической группировке отрезвляло Павла. Он обладал достаточными средствами, чтобы попытаться самостоятельно взобраться на вершину. — Вот когда встанете у руля мирового господства, тогда и поговорим. А пока эти идеи звучат довольно садомазохично. Да и речь ведь не ведется о господстве в коммунистическом государстве. Подтекст явно империалистический. Возрождение Российской империи? Это не ко мне.

Паша не строил иллюзий по поводу государственностей. Власть всегда находилась в руках элиты, независимо от формы правления. Но империализм… Это наименее приемлемый из всех вариантов для достижения его целей. Даже коммунизм при всей своей нелюбви к «особенным», вполне себе комфортная среда. Идеи идеями, а люди, реализующие их, остаются людьми:

Взятки, угрозы, договоренности, все это прекрасно работает во взаимосвязанной, на всех уровнях, системе. Любой, кроме гребаной монархии. Там, если венценосному барану что-то взбредет в башку, он действительно может перевернуть стол. Разрушить все ступеньки и лазейки, по которым амбициозные люди карабкаются наверх, и даже элита может не справиться с регулированием ситуации.

— Российской, Римской, Английской, Испанской, есть ли между ними разница? Я говорю о настоящей империи, империи нас с тобой, империи, где разницу в сословиях не будут маскировать под демократию, и социализм, продолжая жить все в тех же абсолютно разных условиях. Нет, это будет расслоение, но справедливое, основанное хоть на чем-то действительно важном, а не на желании одних приматов, отличаться от других. И прежде чем ты скажешь, что мы — такие же приматы. Можешь в это и дальше верить, но мы — шимпанзе в сравнении с капуцинами, гориллы в сравнении с лемурами. Что плохого, что лес будет принадлежать нам? — На этот раз Юлиан разразился не крошечными белыми нитями, а колоссальным количеством негативной энергии, в мгновение ока заполнившей огромное пространство объединенных квартир.

Раздался оглушительный треск, трехэтажное здание задрожало. Стены и окна покрылись инеем, все жидкости застыли, белые нити разрушали все, чего касались: Мебель, произведения искусства, стены. Нити даже на бетонном полу оставляли глубокие борозды, и лишь потому не пробивали его насквозь, что контролировались Юлианом.

Паша отскочил назад, к самой стене. В напряженных руках со звоном появилась двусторонняя глефа, из которой вылетело облако песка.

«Ох ты ж мля…».

Он широко раскрытыми глазами смотрел на то, как песчинки буквально стираются в пыль на границе столкновения с белыми нитями.

Если сравнить собственную силу, и силу альбиноса, то это будто столкновение коляски с танком. Огромная разница, без всяких преувеличений.

— Не переживай, я же говорил, что не вредим своим. Без причины… — С многозначительной ухмылкой Димченко старший отозвал разрушительную силу, однако последствия ее применения ужасным холодом остались в «квартире».

За ее пределами жильцы трехэтажного дома так же столкнулись с проблемами: Тряска, грохот, заметное похолодание, и перемерзшие трубы, готовые лопнуть от внутреннего давления. Но все они являлись вассалами Юлиана. Так что шума не поднимали, и принялись молча устранять повреждения.

Катя ничуть не пострадала, окружив себя более тонкими белыми нитями. А вот Василиса, окутавшаяся барьером ветра, вся продрогла.

Юлиан воспользовался своей силой не просто для устрашения, или возвращения потерянного лица. Он дал понять Павлу «У меня предостаточно оснований для высокомерия, и сил для захвата власти».

— Так чего ты хочешь от меня? — Не торопясь отзывать глефу и песок, сконцентрировавшийся в виде вращающихся сверл, Паша настороженно спросил. Он готов был в любой момент совершить рывок к противнику. Единственный шанс победить, если такой вообще существовал — добраться до белобрысого, и навязать ближний бой. По крайней мере, эволюционист не выглядел слишком развитым физически. — Не предупредить же, чтобы подучивал высокий этикет, и готовил сюртуки для выходов в будущей империи?

Юлиан усмехнулся, и как ни в чем не бывало сел за обледеневший стол.

— Для начала, разберись в отношениях с моей дочерью. — Он выглядел довольным произведенным эффектом, и реакцией Павла.

Однако самоуверенного альбиноса ждал неприятный сюрприз:

— Нечего разбираться. Никаких отношений нет. — Сквозь пар изо рта отвечал Паша, не ослабляя хватки глефы, на случай, если эволюционист взбесится. — Вся наша ситуация не более чем фарс, вызванный моим неприятием к совершенно другому человеку. На короткий промежуток, во время развития этого фарса, мне почудилось, что по-настоящему влюбляюсь… Что дышать без нее не могу… оказалось насморк.

Заглянув в серые глаза Кати, дрогнувшей от последних слов, и почувствовавшей, как в уголках глаз собираются слезы, Паша снова сосредоточился на главе семейства.

— Чувства… забавное явление. — Неожиданно альбинос не разозлился, а весело рассмеялся, похлопывая ладонью по ледяному столу. Василиса, пытавшаяся согреться растиранием плеч, поджала губы, но ничего не возразила. — Важны ли они, когда речь заходит о долге сохранения и распространение своего вида?

Вопрос был скорректирован с учетом приверженности Павла к определенным научным воззрениям, иначе, Юлиан сформировал бы свою позицию совершенно на других принципах.

— Я — не эксперт, но разве потомкам обычного человека и эволюциониста не достаются гены последнего? — Паша не шибко разбирался в сверхлюдях, но по логике вещей, доминирующие гены должны с большей вероятностью передаваться потомству. — Было бы гораздо эффективнее, если бы мы все спаривались с простыми людьми, и делали много детишек, а не губили браками друг с другом потенциальных распространителей генов. Писюн туда, писюн сюда, и вот вам армия.

Наконец, отозвав глефу обратно в жетон, чем немало удивил белобрысое семейство, Паша вернулся за стол. Повсюду блестел лед, с потолка, освещенного удивительно устойчивыми, к перепадам температур, лампами, свисали снежные образования. Было холодно, очень, но изменившийся гомеостаз, и плотная подкладка из кевлара, позволяли находиться в квартире без зубной дрожи.

— Если бы все обстояло так, думаешь, нас осталось бы так мало? — Юлиан также отбросил ненормальные для своего обычного состояния эмоции, вернувшись к ровному тону. — Эвоген не только передается потомкам первого поколения лишь с пятидесятипроцентной вероятностью, его влияние становится все более незначительным с каждым последующим поколением. Пока окончательно не сходит к каким-то жалким фокусом. Наша семья сохранила свои силы благодаря долгу, и ответственному подходу, а не какой-то там любви. Если не желаешь своим потомкам жалкой участи простого человека, тебе тоже стоит подумать об этом.

Неожиданно альбинос сообщил по-настоящему ценную информацию. В журналах о таком не пишут, а пособий по эволюционистам в библиотеках не наблюдалось. Паша хотел бы узнать побольше, однако до конца не был уверен, является ли сам настоящим эволюционистом. И распространяются ли на него правила наследственности.

К тому же, Павел здесь совершенно с другой целью. Первая — получить уверенность, что его не сдадут. И ориентируясь на услышанное, беспокоится о стукачестве Юлиана вообще не стоит. Альбинос сам по себе как террорист-отморозок. Стал бы он сдавать мелкого магазинного воришку?

— Может, вы правы… — Паша ответил с задумчивым видом, уловив, как лицо собеседника просветлело, а глаза Кати расширились. — Но боюсь, с вашей дочерью у нас все равно ничего не выйдет. Я испытываю интерес к другой особе. Спасибо за ужин, было очень-очень вкусно, но мне пора.

Поблагодарив хозяйку квартиры за вкусное ничего, Паша направился к двери под ошеломленными взглядами семейства. После демонстрации сил альбиноса, он больше не намеревался испытывать его терпение, и свою судьбу.

Юлиан и Василиса странно переглянулись, а затем одновременно повернулись к Кате. Они явно что-то заподозрили, но девушка, не желая объясняться, бросилась вслед за гостем.

Как только двери квартиры за ними захлопнулась, снежная королева вдруг прижалась к спине одноклассника.

— Парни идут на подвиги ради дам, а ради не дам — не идут. — Не оборачиваясь, Паша продолжил вечер пацанских цитат, а затем расцепил тоненькие ручки, сомкнувшаяся вокруг массивного торса. — Я сделал все что мог, сдержал слово, дальше как-нибудь сама.

Сказав все это, Паша через одну ступеньку спустился по лестнице. Он даже не обернулся к девушке, по щекам которой, подобно следам первой ледниковой оттепели, катились горячие слезы.