СССР: назад в будущее

Глава 16

Не знал, что есть такие мрачные места.

Мы вошли в одно из зданий КГБ в центре Москвы, оно было четырехэтажное, серое с высокими окнами и попали в просторный холл. Вокруг гранит и мрамор, широкая лестница в середине холла ведет наверх. Под потолком огромная люстра горит теплым светом, но весь холл осветить ей не под силу — мест, лишенных света, остается предостаточно. На полу красные дорожки. У стен ребристые колонны. Пахло чем-то горьким, прелой прошлогодней листвой что ли… Рядом с лестницей на самом видном месте висел портрет Броневого. Этот портрет отличался от всех тех, что мне доводилось видеть раньше. Здесь генсек был в форме с генеральскими погонами, грудь увешена медалями, взгляд суров и холоден. А в городе на портретах он исключительно в деловом черном костюме. Взгляд Броневого там спокоен и умен, выражение лица вселяет уверенность, что страна в надежных руках прозорливого и мудрого управленца, ведущего державу в светлое будущее.

Рядом с нами стол, за ним дежурный офицер. На первый взгляд кажется, что офицер здесь один и кроме него в холле ни души, но это только кажется. Пока шла проверка подлинности удостоверения Полины, я осмотрелся более внимательно, включив Кошачий глаз. И видел, что в темном пространстве между колоннами прохаживался автоматчик. В тени пролета лестницы стоял еще один. Не внушало доверие и зеркало во всю стену напротив стола офицера. Закралось подозрение, что это никакое не зеркало, а стекло, за котором сидели дежурные офицеры вели круглосуточное наблюдение за происходящем в холле.

Когда проверка подлинности удостоверения по базе прошла успешно и дежурный вернул его Полине, она спросила:

— Гаврилова привезли?

— Привезли.

— В каком изоляторе? Нам на допрос.

— Допрос согласован?

— Мне не нужно ничего согласовывать. Я офицер Заслона.

— Повторяю вопрос. Допрос согласован?

— А я повторяю ответ — я офицер Заслона и мне не нужны согласования для допроса. У меня особые полномочия.

— И все же? — не унимался дежурный. — Начальство в курсе?

— Наше — в курсе.

— То, что ваше руководство в курсе мне все равно. С нашим руководством допрос согласован?

— Это ваше руководство. Вот и согласовывайте.

— Товарищ Гагарина, — вздохнул дежурный. — У нас ведь не просто какой-нибудь следственный изолятор…

— А мы не просто какой-нибудь следственный отдел, — перебила Гагарина. Потом кивнула на красный стационарный телефон на столе. — Сообщайте руководству, что нам нужно провести допрос. В противном случае я доложу своему начальнику, что вы препятствуете следственным действиям! Вы же наверняка знаете, что дело Гаврилова на контроле в главке и партии? Туда, кстати, тоже сообщим о препятствии с вашей стороны.

Дежурный подумал с миг, а потом снял трубку и пробубнил:

— Это Топтунов. Соедините с Милославским. Да, вопрос важный. Нет, подождать не могу, — и дождавшись, когда его соединять, продолжил, еле слышно кашлянув. — Товарищ майор, Топтунов беспокоит… тут люди из Заслона пришли… из Заслона говорю. Да. Им тут доступ в изолятор нужен. На допрос маньяка. Гаврилова. Да, того самого. Так точно. Так точно. На посту все спокойно. Так точно, я все сделаю, — сказал дежурный и осторожно положив трубку на место, принялся молча выписывать пропуска. — Вам на минус третий этаж. Там дежурный офицер покажет куда идти.

Когда пропуска были у нас на руках, Полина пошла по холлу к неприметной дверце. Я не отставал. За дверцей небольшой тамбур с одинокой лампочкой под потолком на черном проводе и лестница вниз, ведущая в подвалы КГБ. Стали спускаться…

Один пролет, второй пролет, третий. С каждым пройденным метром я ощущал кожей, как становилось прохладней.

Минус третий этаж. На небольшой лестничной площадке закрытая железная дверь, и спуск еще ниже. Нам в дверь. Позвонили в звонок, дверь щелкнула замком. За ней решетчатая дверь, дежурка, проверка документов. Офицер изучил пропуска. Я осмотрелся: мы находились в сером коридоре с шершавыми бетонными стенами, тусклые сороковатные лампочки под потолком. Коридор весьма длинный. Глухие железные двери камер. Черт возьми, сколько здесь изоляторов? Десятка два. Точно не меньше.

Проверив пропуска, дежурный поднялся с места и повел нас в допросную. Открыл нам дверь, щелкнул выключателем и в допросной зажегся свет.

— Располагайтесь. Сейчас приведу, — сказал офицер и пошел за Мастером.

В допросной ничего лишнего: стол, по обе стороны стола два стула. Стены выкрашены темно-зеленой краской. Полина заняла свое место, я встал по правое плечо от нее. Спустя миг дежурный привел Гаврилова, и посмотрев на нас, проговорил:

— Если что-то будет нужно — зовите, — и на этом закрыл дверь с той стороны.

С несколько секунд между нами и Мастером было молчание. Смотрели друг на друга. Потом Полина кивнула ему на стул, и Гаврилов неспешно сел.

Его лицо было ничем не примечательным. Обычное лицо. Пройдешь мимо такого человека и даже не обернешься, и мысли не будет, что это маньяк. Я даже скажу больше — его лицо располагало к себе, и было в Мастере что-то аристократическое. То ли дело в длинном носе с горбинкой и тонкой переносицей, то ли в высоком лбе, или же в длинной шее. Или в тонких длинных пальцах, как у пианиста?

Взгляд — умный, живой и… добрый. Нет искр безумия и нет ничего звериного. Что самое интересное, ничего я к этому человеку не чувствовал. Ни ненависти, ни злобы, даже ударить не хотел. Что не скажешь о Полине. Сжимала кулачок так, что костяшки побелели, но со стороны она была невозмутима, как море во время штиля.

Ну не похож он на маньяка и все тут. Но факты говорили сами за себя. Вот он перед нами, человек, который держал в страхе всю Москву в течение нескольких месяцев. Полина достала из сумочки диктофон, и положив на стол, включила запись. Потом перевела взгляд на Мастера и холодно, с некоторой сталью в голосе, сказала:

— Ваша имя и фамилия.

— Гаврилов Петр Ильич.

— Год и дата рождения.

— Десятого мая тысяча девятьсот семьдесят восьмой.

— Знаете за что задержаны?

— Мне толком не объяснили. За хранение гелия, полагаю.

— Вас подозревают в серии убийств. Всего пятнадцать.

— Помилуйте, товарищ милиционер, какой из меня убийца?

— Знаете кто такая Татьяна Петренко?

Помолчав с секунду, Мастер ответил:

— Нет, в первые слышу.

— «Судя по реакции его зрачков и по частоте дыхания, с высокой долей вероятности могу сказать он не врет», — произнесла Эя.

— «Это как так? Он не может не знать, кто такая Петренко. Вероятно, что действительно не знал как звали девочку».

Полина открыла в галерее телефона фотографию трупа Петренко, которую она сделала в лаборатории у Алксниса, и положив телефон на стол экраном вверх, подвинула Мастеру.

— А теперь? — спросил напарница.

Гаврилов посмотрел на фото и побледнел.

— Простите, можно воды? — попросил он.

— Не положено. Узнаете? Знакома? Ваших рук дело!

— Моих?! Да что вы такое говорите! Я ее не трогал! Знать не знаю, кто это!

— Да? Тогда откуда все это оборудование у вас в квартире? Откуда янтарь? Откуда гелий? Отвечайте по порядку!

Нижняя губа Мастера задрожала, он прижал рот ладонью и зажмурил глаза, замер так на пару секунд, а потом убрал руку. Дрожь прошла, словно Гаврилов взял себя в руки. Он причмокнул пересохшими губами и спокойно сказал:

— Послушайте. Я и правда не знаю кто такая Петренко. Я не знаю, кто сделал это с ней. Что касается моей квартиры… я занимаюсь биологической кибернетикой… это что-то вроде хобби… я боготворю науку и хочу сделать мир лучше. Гелий нужен мне для опытов.

Мастер все больше напоминал мне какого-нибудь учителя биологии или ботаники — прям душка человек. Для полного образа очков для зрения не хватает.

— Так. Продолжайте, — сказала Полина и подвинула к себе свой телефон.

Он снова причмокнул:

— Дело в том, что у меня есть теория… я пытаюсь воплотить ее в жизнь. Она заключается в том, чтобы вживить в биологический организм имплантат. Например, чтобы гипертоник постоянно знал свое давление, и имплантат ему в этом поможет — будет отслеживать все показатели организма в режиме реального времени.

— Очень ловкая легенда, но она никак не объясняет наличие у вас гелия и янтаря. И внутренних органов в колбе.

Мастер нервно рассмеялся:

— Я вам сейчас все объясню. Органы не человеческие. Они принадлежали животным.

— Вы проводите эксперименты над животными? Вы знаете, что это незаконно?

— Да. И я готов за это ответить.

— Ответите, не переживайте, за все ответите!

— Только не за убийства людей. Я их не убивал!

— Статья сто два УК РСФСР — умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах части г, е, з, и, л наказывается лишением свадьбы на срок от восьми до пятнадцати лет или смертной казнью. В вашем случае, Гаврилов, суд назначить вам смертную казнь! Отвечайте! Ну! Вы убили пятнадцать человек? Облегчите душу! Расскажите обо всем! Я знаю вы хотите это!

Полина сказала это с таким чувством, что даже я проникся и мне стало не по себе. Почувствовал себя преступником. А ведь я должен тоже сидеть на месте Мастера, один замес на крыше высотки тянет на вышку — поймал себя на мысли.

— Я не убивал! — взвыл Гаврилов.

— Это мы скоро выясним. Не уходите от темы. Где, у кого и с какой целью взяли гелий и янтарь?

— Гелий мне предоставил мой давнишний знакомый. Он работает на «Гелиймаше» главным инженером. Гелий нужен мне для экспериментов. Боюсь вы не поймете всех принципов его взаимодействия с тканями организма… этого даже современная наука не в силах понять… не хочу хвалить себя, что я, мол, такой умный… но это так — наука еще не дошла до таких технологий. А я дошел. Если говорить простым языком, то гелий предотвращает отторжение тканями инородного тела, то есть имплантата. Еще он улучшает проводимость нервных импульсов и регенерацию тканей. Это если объяснять простым языком. Но поверьте, все не так просто, как кажется на первый взгляд.

— Вам будет с кем поговорить на эту тему, — сказала Полина, и я понял, что она имела в виду товарища Алксниса. — Кто этот ваш товарищ, который вынес вам гелий?

— Рунов Ким. Учились с ним в медицинском.

— Хорошо. Теперь об янтаре. Где, у кого и с какой целью приобрели?

— Этот янтарь семейная реликвия. Дело в том, что мой отец и дед всю свою жизнь занимались добычей янтаря. Дед добывал его еще в российской империи, а отец всю жизнь прожил в Калининграде. Там самое крупное предприятие по добыче янтаря. Вот там он и проработал до самой смерти.

— То есть янтарь для опытов вам не нужен?

— Нет, конечно!

— И вы не наносили его на тело Петренко?

— Что? Зачем? Какой бред!

— То есть об этой технологии вам ничего неизвестно?

— О какой технологии?

— Нанесение янтаря на тело человека?

— В первый раз слышу. А зачем это? Зачем наносить янтарь на тело?

— Это вы мне скажите.

— Я без понятия.

Полина потянулась к диктофону и нажала на стоп.

— Теперь я могу идти домой? Вы верите, что я никого не убивал? — спросил Мастер.

— Вы никуда не пойдете. Мы знаем, что это вы убили Татьяну Петренко и еще четырнадцать человек. Мы знаем, что это вы извлекли их органы, предположительно, сделали это у себя дома. Какой смысл отпираться, Гаврилов? Факты против вас.

— Я никого не убивал! Никого! Хотите на меня их повесить? Ничего не выйдет! У вас на меня ничего нет. А все потому, что я их не убивал. Не убивал! Признаваться в том, чего не совершал я не намерен. За гелий сажайте. Но убийства на себя брать не буду. Я требую юриста! Мне положен юрист. Больше я не скажу ни слова.

— Будет вам юрист, Гаврилов, — сказала Полина, взяла со стола диктофон и положила в сумочку. — А пока подумайте, что вам лучше оказывать помощь следствию. Так вы хоть и не избежите расстрела, но хотя бы останетесь в памяти людей, как человек, который раскаялся в содеянном. Значит, убивать у вас была смелость, а во всем признаться, когда попались — нет? Дежурный! — крикнула Полина. И когда он появился в проеме двери, сказала: — Мы закончили. Можете уводить.

Когда дежурный увел Мастера, Полина повернулась ко мне в пол-оборота и проговорила:

— Он оказался психологически более крепким, чем я ожидала. Такое ощущение, что имеет большой опыт допросов.

— Привлекался? Не пробивала?

— Пробивала. В том-то и дело, что не привлекался. Все чисто. Работа-дом, работа-дом. Даже грамоты имеет от больницы за добросовестный труд.

Я усмехнулся. А потом мое внимание привлек угол допросной. Где-то на уровне моей головы там было темное пятно, будто бы кому-то вынесли мозги, и кровь впиталась в краску. И это навело меня на одну мысль, которую я тут же озвучил:

— Может на него надавить? Физическая боль делает людей более разговорчивыми…

— Не хотелось бы до этого доводить. Нет, это не наши методы. Будем действовать в рамках закона. Заметил что-нибудь во время допроса? Может, что-то странное в поведении Мастера?

— Нет, ничего не было, — пожал плечами. — Он выбрал правильную тактику — отрицает свою причастность к убийствам. Придется доказывать, презумпцию невиновности никто не отменял. Если конечно же, он сам во всем не признается…

— Если разобраться, у нас на него толком ничего нет. Только гелий и янтарь. Но это не доказательства. Суд не примет их как доказательства причастности Гаврилова к убийствам. Я тут подумала… слушай, а может у него раздвоение личности? Одна личность не знает, что делает другая.

— Вполне возможно.

— Запрошу психологическую экспертизу.

В разговор вмешалась Эя:

— «До начала побочных эффектов от перемещения один час. Категорически советую вколоть Стим инъекцию или ее альтернативу».

Совсем забыл про побочные эффекты! Надо быстро сворачиваться и возвращаться на квартиру Антона.

— Давай об этом завтра будем думать на свежую голову? Сколько времени?

Полина посмотрела время в телефоне:

— Пол девятого.

Полина пожала плечами:

— Возможно ты и прав. Сумасшедший день. Поговорим с Мастером на свежую голову.

Спустя два часа я был на квартире Антона (на съемную ехать не стал, пусть это будет наша тихая гавань, а весь движ пока на квартире Антона. К тому же, угроза того, что в квартиру Антона нагрянет спецназ все меньше и меньше), где меня ждал неприятный сюрприз. Мне было уже и так плохо от побочек, но стало еще хуже, когда я увидел Геворка в кухне в компании двух девиц явно легкого поведения, они распивали портвейн и главный уже изрядно надрался. Я встал в проеме двери и окинул взглядом стол: помимо портвейна и фужеров на нем была сырная и колбасная нарезка. А еще покупной тортик. Я сложил руки на груди и вздохнул.

— А вот наш второй товарищ разведчик! — сказал Геворк и кивнул на меня.

— О, нам второй мальчик не помешает! — обрадовалась блондинка.

Это уже ни в какие ворота! Он, что, растрепал им кто мы есть на самом деле?

Блондинка показала мне глазами на табурет рядом с ней, мол, садись. Я никак на это не отреагировал и встретился взглядом с главным.

— Геворк, отойдем на пару слов? — спросил я.

Главный уставился на меня своими бычьими глазами.

— Давай тут говори. Все свои.

— Нет. Давай отойдем на пару слов.

— Ну ты и упрямый упырь! Девочки, мы ненадолго оставим вас наедине. Секретный разговор.

Мы переместились в комнату, я включил свет, щелкнув выключателем, встали лицом к лицу. Стараясь говорить шепотом, я проговорил:

— Ты с ума сошел? Какого хрена ты их сюда притащил? Какого хрена им все рассказал?

Геворк натянул ухмылку:

— Ну ты и баклан! Ты реально думаешь, что они мне поверили? — дыхнул на меня спиртовой вонью.

— Они же могут настучать на нас! — прошипел я.

— Расслабься, сынок! Я пьян, они пьяные — всем весело. Так что забей, никто не будет стучать, о чем ты? Пойдем лучше с нами посидим, накатишь.

— Сейчас сюда приедет док. Так мы засветим всю группу!

— Эти бабы настолько бухие, что завтра не вспомнят даже как меня зовут, а наши рожи тем более.

Кто-то постучал в квартиру. Видимо док.

— Делай что хочешь, но чтобы через пять минут твоих девиц здесь не было, — сказал я.

— Ага, щас, — хмыкнул главный. — Так и побежал исполнять. Иди ты к черту Паша! — рявкнул главный и пошел на кухню, пихнув меня плечом.

Я остался стоять на месте, сжал кулаки. Хотелось проучить главного как следует несколькими ударами правой и, наверное, я бы пошел за ним и так бы и сделал, если бы стук в дверь не повторился. Надеюсь это док, а не менты. Но менты вряд ли бы стали стучаться. Так что это скорее всего Алина. Хотя…

Переместившись в прихожую, посмотрел в дверной глазок. Ну да, это была Алина. Выдохнул.

Док была замученной, сказала, что выдалась дикая смена на скорой. Я лег на диван, и она вкатила мне капельницу. На квартиру подтянулась и Оля, как раз вовремя. Заняла место в кресле и тоже получала свою порцию нужного раствора в вену.

— Я пойду. С ног валюсь, — сказала Алина. — Главный будет капаться?

— Не думаю… — сказал я. — Слушай, а ты можешь чем-то заменить капельницы? Неудобно постоянно приезжать на процедуры. Может, как-то через укол можно будет?

— Не знаю. Наверное, нет. Хотя не уверена. Для начала вам надо сдать кровь на анализ. Нужно понять, что вызывает побочные эффекты.

— Я же тебе говорил — перемещение во времени и пространстве.

— В любом случае не помешает посмотреть состав крови. От результата и будем отталкиваться.

— Хорошо. Деньги еще есть? Если надо еще дадим.

— Если честно еще ни рубля не потратила. Из подмен не вылезаю. Больше от меня ничего не нужно?

— Вроде нет. Можешь идти, капельницы мы сами отключим.

Док ушел. С минуту я смотрел в потолок, слушай гогот и нескромные шутки, доносящиеся с кухни.

— Тебе не кажется, что Геворк… хотя, забей, — сказала Оля, вдруг передумав вести разговор.

Я перевел взгляд на хакера.

— Да ладно, говори уже.

— Тебе не кажется, что Геворк не подходит на роль руководителя группы?

— Кажется, — согласился я. — А еще мне кажется, что он пустился во все тяжкие.

— Может, сообщим о нем руководству?

Переведя взгляд в потолок, подумал с миг, а потом проговорил:

— Не знаю… Несмотря на то, что Геворк тот еще мудак, стучать на него как-то нехорошо. Мы одна команда как-никак.

— Да, но с таким главный мы рано или поздно провалимся, согласись?

— Хочешь — стучи. Но я не буду. К тому же связи с руководством у нас нет. Можешь предложить Геворку связаться с центром и настучать на самого себя.

— Зачетная шутка, — усмехнулась Оля. — После этого он точно выгонит меня из группы.

— Сто процентов.

И тут произошло что-то из ряда вон выходящее с моим чипом. Голову вдруг резануло болью, зазвенело в ушах и перед глазами — в верхней части периферии зрения, появились новые вкладки «Сведения об объекте», «Сопряженные объекты». Иконки были полупрозрачными и вибрировали от помех, как будто, находились на каком-то скрытом от меня уровне, но по неведомым причинам стали мне доступны. Головокружение и боль стали постепенно отступать.

Открыл «Сведения об объекте».

Перед глазами появилось окошко, а в нем буквально следующее:

Через миг окно с текстом растворилось и на его месте появилось новое:

Я еще раз перечитал данные и мягко сказать пришел в изумление. Судя по всему, это была какая-то краткая справка обо мне, только вот не до конца ясно для кого она предназначалась. Но не суть. Мне крайне не понравилась строка про то, что меня надобно ликвидировать после завершения спецоперации. Вот просто крайне как не понравилась!

Ликвидировать меня?! За что? Да это ни в какие ворота не лезет! Что они вообще себе позволяют?! Я тут, значит, пятой точкой рискую и в награду за это — секир башка?

Так, спокойно, Паш, тормози. Нервы они ведь не восстанавливаются, надо их поберечь. Тем более в последние дни моей нервной системе и так приходится совсем не здорово.

С чего бы им меня ликвидировать? Ответ на этот вопрос я придумать не смог.

Теперь следующий вопрос. Каким способом будет проходить ликвидация? Дадут команду Геворку? Как вариант. Но куда более проще поджарить мне мозги через чип. Ведь именно так со мной поступят, если провалю задание. Некто на месте администратора просто нажмет нужную кнопку и нет больше Павла Плетнева. Такой способ куда надежнее, меньше исполнителей в цепи. А Геворку поручать мою ликвидацию так себе решение. Тот может забить, забухав в очередной раз, например. А вот одним нажатием кнопки, удаленно — лучшего решения не придумать.

Раз такие пироги нарисовались, то надо думать, как выбираться из замеса. Нет желания по окончанию спецоперации врезать дуба. А вот этого не сделать — та еще задачка. Первое, что пришло на ум: не допустить достижения целей спецоперации, а, следовательно, ее завершения. Но целей мне никто не называл, поэтому были они мне неведомы. Понять, когда завершиться спецоперация мне не под силу. Надо что-то другое. Вырезать чип? Опасный вариант. Перепрошить и отключить функцию поджарки мозга? Уже куда реальнее по исполнению. К тому же Ольга под рукой, но сможет ли и согласиться ли? Мне очень нравился вариант с перепрошивкой чипа и от него я решил не отказываться. Пожалуй, надо будет поговорить с хакером, только сначала заходить с вопросами издалека. Сначала прощупать готова ли Оля на такие движухи.

Еще меня интересовало, что я подтип землянина «Наос». Это еще что? Никогда ничего подобного не слышал. Разве на земле не один тип людей? Получается, что в моем мире несколько типов землян. Интересно чем они различаются…

И опять эта Северная Федерация… Значит, она действительно существует.

Главный вопрос: почему я смог попасть на скрытый уровень интерфейса чипа? И он пока что был без ответа.

— «Эя, ты это видишь?» — спросил я мысленно.

— «Что именно?».

— «Мой интерфейс. Разве не видишь ничего?».

— «Интерфейс вижу».

— «И?».

— «Что и? Ты задаешь странные вопросы».

— «Разве ты не видишь новые вкладки?».

— «Не вижу. Что за новые вкладки?».

— «Информация об объекте, например».

— «Нет, такой вкладки не вижу. Паш, судя по всему у тебя галлюцинации от побочных эффектов. Категорически рекомендую дождаться полного вливания раствора капельницы, а потом погрузиться в сон».

— «Я не сошел с ума».

— «Я не вижу других причин в появлении новых вкладок. Я сейчас смотрю интерфейс, и он работает в штатном режиме. Никаких новых вкладок нет».

Странные дела…

Ладно, что там в следующей вкладке? Закрыл окно с информацией обо мне и перешел во вкладку «Сопряженные объекты». В появившемся окне два пункта.

Так это ж моя группа! В первом пункте была информацию на Олю.

На этом краткая биография заканчивалась.

Свернув окно, перевел взгляд на Олю. Та сидела с закрытыми глазами. Непростая судьба у девчонки, подумал я. За свои двадцать семь пережила не мало. Хорошо, что сейчас она не помнить своего прошлого. Ладно, что там есть на Геворка? Перешел к информации на главного.

Окно вдруг исчезло, как исчезли и новые иконки, поэтому дочитать биографию Геворка у меня не получилось. Судя по всему, глюк чипа прошел.

Пока капельница по каплям вводила мне в вену раствор, я принялся размышлять над прочитанной информацией.

Биография Оли меня немного шокировала, чего не могу сказать о биографии Геворка. Она во мне не нашла совершенно никакого отклика, впрочем, его биографию я себе примерно так и представлял.

Я не мог себе объяснить, почему обо мне не было ни строчки. Забыли написать? Или все так плохо, что оставлять инфу о моем прошлом не рискнули? Вопросов было много, а ответов ноль. Но по крайней мере я смог найти здравое объяснение тому, почему произошел сбой и я смог видеть скрытый уровень интерфейса чипа. Все дело в аппарате Мастера и в его электромагнитном излучении, под которое я случайно попал несколько часов назад. Если оно смогло вывести из строя мой телефон, то наверняка каким-то образом повлияло и на чип. И как следствие произошел сбой в его работе. Возможно такое? Возможно.

В мои размышления бесцеремонно ворвалось уведомление о новом задании — оно отобразилось в правом верхнем углу интерфейса в виде конверта с красным восклицательным знаком. Краем глаза заметил, что Оля уже его читала, а ее сдвинутые брови и предельно сосредоточенный взгляд не обещали ничего хорошего. Ну-ка посмотрим, что там на этот раз? Открыв окно уведомлений, я бегло прочитал задание. С первых строк стало ясно, что вряд ли мне удастся поспать этой ночью, и еще было ощущение, что ночка выдастся жаркой.