Сталин или Величие страны

Акт третий

Светлана: Вася! Как ты возмужал! И какой красивый у тебя мундир. Жениться не собираешься?

Василий: Куда торопиться! Хочу сначала повоевать. Жаль, что шухер в Монголии так быстро закончился. Но ничего, будет новый. Мы должны отомстить фашистам за Испанию.

Светлана: Боюсь, что тут ты ошибаешься. Мы теперь с фашистами дружим.

Василий: Ты пактик этот имеешь в виду?

Светлана: А что еще? Столько лет нам говорили, что фашизм — смертельный враг коммунизма…

Василий: И таковым останется.

Светлана: А почему тогда…

Василий: Да подумай сама! По этому договору мы вернули себе массу исконно наших территорий. Четверть Польши, Литву, Латвию, Эстонию, Бессарабию. По-моему, отцу торговля с Гитлером удалась, прибыль принесла изрядную, от англичан он таких подарков не получил бы. И к тому же теперь в Европе пошла война из-за Польши, империалисты друг друга бомбят. Нам это даст передышку, успеем довести перевооружение армии до конца. И когда они устанут от войны…

Светлана: Тогда что?

Василий: Тогда… (Шепчет Светлане что-то на ухо).

Светлана: Василий! Но это же нечестно…

Василий: А трудовой народ эксплуатировать — честно? Коммунистов убивать, сажать в тюрьму, пытать — честно? Африку и Азию колонизировать — честно?… Только — молчок. Это страшный секрет.

Троцкий: Таким вот образом, месье Морран, я и оказался здесь, среди ослов и кактусов. А страной правит тупой грузин. Результаты налицо. Экономика развалена, народ голодает, страна потоплена в крови. Когда мы с Лениным террор объявили, целью нашей было уничтожить врагов советской власти. А чем занимается этот идиот? Велел казнить десятки тысяч верных солдат революции. Как я об армии пекся, каких блестящих молодых полководцев собрал — а он что сделал? Расстрелял всех. И пожалуйста. Даже крохотную Финляндию не смогли одолеть. Позор! А зачем он с Гитлером пакт заключил? Этой сделкой он так осквернил революционную идею, что западные коммунисты на нас, как на прокаженных, смотреть стали. Мой долг разоблачить все его преступления. Только этим и живу. А ведь он боится моих книг. Убийц подсылал ко мне и в Париже, и во фьордах норвежских. Не вышло. Здесь, в Мексике, я для него недосягаем…

Меркадер: Для великого Сталина ничего недосягаемого нет! (Бьет Троцкого ледорубом.)

Троцкий: И ты, мой Жак…

Меркадер: Не Жак я, а Рамон Меркадер, испанский коммунист.

Троцкий: Кто бы ты ни был, знай, ты убил человека, совершившего революцию. (Умирает.)

Меркадер: Так настигнет возмездие каждого, кто предал товарища Сталина.

Сталин: Докладывайте.

Жуков: Товарищ Сталин, все идет по плану. Войска второго эшелона разворачиваются на подходах к предполагаемому театру военных действий.

Сталин: А первого?

Жуков: Сегодня получили приказ в ночное время, под покровом темноты выдвигаться к границе с Германией.

Сталин: Авиация?

Жуков: Аэродромы передислоцированы как можно ближе к границе, чтобы наши самолеты могли бомбить не только вражескую армию, но и Берлин.

Сталин: Танки?

Жуков: Каждый день с конвейера сходят новые. Экипажи ждут их прямо у ворот заводов, гоп — и на фронт.

Сталин: Гитлер ничего не подозревает?

Жуков: Кто знает. В последнее время наблюдается некоторая суета по ту сторону границы.

Сталин: Это плохо.

Жуков: Прикажете привести войска в боевую готовность?

Сталин: Ни в коем случае. Так мы потеряем элемент внезапности. Вот что. Дайте первому эшелону команду расслабиться. Пусть в баню сходят, художественной самодеятельностью позанимаются. Так мы и Гитлеру пыль в глаза пустим, и необходимое нам время выиграем.

Жуков: Понял, товарищ Сталин.

Сталин: Еще проблемы есть?

Жуков: Одна. Руки чешутся.

Сталин: Это ощущение мне знакомо. Когда мы с Лениным Октябрьскую революцию подготавливали, у меня тоже постоянно руки чесались. Вот теперь и у вас, товарищ Жуков, появилась возможность вписать свое имя в золотую книгу истории человечества, которую напишет новый Геродот. Заглавными буквами.

Жуков: Служу Советскому Союзу. (Уходит.)

Сталин(берет телефон): Лаврентия ко мне. (Кладет трубку.)

Входит Берия.

Берия: Звали, хозяин?

Сталин: Как депортация?

Берия: Все в порядке, эшелоны идут на восток. Больше не надо бояться, что буржуи прибалтийские нам нож в спину вобьют, когда…

Сталин: Тише! У Кремля, и у того уши.

Берия: Понимаю, хозяин.

Сталин: Одного жалко.

Берия: Чего, хозяин?

Сталин: Что Троцкий этого не увидит…

Берия: Хозяин!

Сталин: Молчу. Не твоя вина. Сам подталкивал — быстрее, быстрее. Можешь идти.

Берия уходит.

Сталин: Боже всемогущий! Неужто исполнится моя мечта? Еще денек, другой, потом наступление — и вся Европа у моих ног. Да что Европа! Мир! То, чего не добились Александр и этот карлик Наполеон, осуществит сын сапожника из Гори…

Вбегает Ворошилов.

Ворошилов: Гитлер! Гитлер напал на нас!

Сталин: Ты, что, напился?

Ворошилов: Позвонил начальник военного округа.

Сталин: Значит, это он напился.

Ворошилов: Немецкие самолеты бомбят наши города и аэродромы.

Сталин: Наверно, заблудились. Летели в Англию и сбились с курса.

Ворошилов: Может, все-таки отдать команду стрелять по самолетам?

Сталин: Ни в коем случае! Гитлер только того и ждет, чтобы мы поддались на провокацию.

Вбегает Микоян.

Микоян: Товарищ Сталин, товарищ Сталин! Я слышал от одного соотечественника дурную новость — якобы немец перешел границу.

Сталин: Вот именно якобы. Немец не мог перейти границу. У нас с ним договор.

Ворошилов: Но мы же собирались…?

Сталин: Нам можно. Мы — азиаты. А Гитлер — европеец. Для европейца договор — святыня.

Вбегает Берия.

Берия: Немцы…

Сталин: Спокойствие. Это ошибка. Где Вячеслав? Найдите его, пусть немедленно вызовет в Кремль германского посла и спросит, к чему эти глупые шутки.

Вбегает Молотов с бумагой в руках.

Молотов: Б-беда! Пришел немецкий посол и принес меморандум.

Сталин: Какой еще меморандум?

Молотов: В-в-в-война.

Сталин(читает): Вот скотина.

Ворошилов: А теперь можно стрелять по самолетам?

Сталин: Ты еще спрашиваешь?

Ворошилов уходит и сразу же возвращается.

Ворошилов: А что с немецкими танками делать? Говорят, они уже перешли Буг.

Сталин: Ты не знаешь, что делать с танками? Ты кто, полководец или свинопас?

Ворошилов: Вперед! За великого Сталина — в атаку! Ура! (Убегает.)

Входит Жуков.

Жуков: Товарищ Сталин…

Сталин: Возникли непредвиденные обстоятельства. Гитлер подло нарушил пакт о ненападении и перешел границу. Приказываю немедленно отбить врага.

Жуков: Так точно, товарищ главнокомандующий.

Сталин: Когда эта задача будет выполнена, перенести войну на вражескую территорию.

Жуков: Так точно, товарищ главнокомандующий.

Сталин: Это должно быть не трудно, планы давно подготовлены.

Жуков: Так точно, товарищ главнокомандующий. (Уходит.)

Сталин: А вы чего ждете? Идите, делайте что-нибудь!

Молотов: Ч-что?

Сталин: Не знаю! Что-нибудь! Сообщите народу!

Молотов: Так точно, сообщить народу.

Молотов уходит, за ним крадется к выходу Микоян.

Берия: Ой-ой-ой, кто бы мог подумать, что Гитлер сотворит такую гнусность…

Сталин: Ах кто? Да ты! Я что, для того тебя в Москву притащил, чтобы ты тут с русскими девицами трахался?!

Берия: Хозяин…

Сталин: Молчать, сукин сын! А ну топай работать! Бегом! Гитлера поймать и повесить на Красной площади!

Берия: Слушаюсь, хозяин.

Сталин: Иначе сам будешь там висеть.

Берия: Понял, хозяин. (Уходит.)

Сталин: Отче наш, ты, который там, в небесах, помнишь ли маленького Сосо из тбилисской семинарии? Я, правда, не всегда относился к тебе с должным уважением, но верь, в душе я неплохой парень. В юности я боролся за справедливость, сражался за униженных и оскорбленных. Позже судьба приставила меня к наитруднейшему делу — руководить огромной отсталой страной. Старался, как мог. Но теперь у меня беда. На нашу родину напал Антихрист. Пожалуйста, сделай так, чтобы он поскорее получил свое. Обещаю, если его по-быстрому разгромят, буду тебе благодарен по гроб жизни. Вот что — я тогда заново построю тот храм, который мои люди поторопились снести. Только, умоляю, помоги…

Звонит телефон.

Сталин(берет трубку): Да. Дело плохо? Наши войска разбиты? Враг движется в глубь нашей территории? Понятно. Нет, приказов не последует. Воюйте дальше без меня. (Кладет трубку, берет другую трубку, курительную, и уходит.)

Яков: Интересно, может ли хоть кто-нибудь разобраться, что тут делается? Сперва нам приказали идти в наступление и взять с ходу аж Берлин, потом велели — стоять, и ни шагу назад, а теперь вроде пришла команда отступать. Только куда уже отступать-то? Немцы везде, и спереди, и сзади, и над головой. Ни одного нашего самолета еще в небе не видел, все с этой… с мастикой. Где же брат Василий, летчик удалой? И чем папаня занимается? Почему помощи нам не посылает? Эх, папаня, папаня, видно, не так-то просто страною управлять. Пока был мир, еще как-то выкручивался, то за шпионами гонялся, то за вредителями, а теперь мозги высохли, да? И генералов — генералов-то зачем перестрелял? Что солдат-то придумать может, ему надо, чтобы кто-то приказы отдавал, куда идти, в кого стрелять, а наши командиры такие же молодые идиоты, как мы сами. Вот и болтаемся по болоту, словно лягушки. Нет, воистину, мой папа — самасшедший.

Сталин(лежит, пьет): Ничтожнейшее племя — русский народ. Мужики — пьяницы, бабы — шлюхи. А все вместе — холопы. Воевать и то не умеют. Не было б морозов, потомки Наполеона по сей день сидели бы в Кремле. Любой грузин десятерых русских стоит. Только нас так мало, что серьезное дело все равно не потянем. Вот и остается нам вино дуть и петь «Сулико». Су-ли-ко! Или русскими этими жалкими командовать… (Прислушивается.) Как будто машина подъехала. Неужто немцы? За десять дней? Вот был бы рекорд. (Снова прислушивается.) Нет, голос Молотштейна. Пришли арестовывать. Ну и пусть, мне наплевать.

Входят Молотов, Берия, Микоян, Ворошилов.

Сталин: Наручники с собой?

Молотов: Н-наручники?

Ворошилов: Иосиф, старый друг, пощади нас!

Берия: Хозяин, так нельзя. Без тебя совсем худо.

Сталин: Куда немцы дошли?

Ворошилов: Далеко. То есть близко. Боюсь, через две недели будут в Москве.

Сталин: Почему не остановили?

Берия: Моральный дух армии ни к черту. Отступают, в плен сдаются.

Сталин: Гражданскую не помните? Что надо делать, чтобы армия не отступала?

Ворошилов: Людей поставить, чтобы в спину стреляли.

Сталин: А почему приказа такого не отдали?

Берия: Сейчас же отдадим.

Сталин: Дезертиры?

Берия: Расстрелять?

Сталин: А что, есть другие предложения?

Берия: Понятно.

Сталин: К пленным — никакой пощады.

Молотов: В плен фашистов мы пока взяли мало.

Сталин: Дурак! О наших речь, кто немцам в плен сдался. Всех из списка советских людей вычеркнуть!

Ворошилов: Правильно!

Сталин: Из окружения кто выберется, основательно допросить. Генералов расстрелять. Офицеров — в лагерь. Солдатов — в штрафной батальон.

Берия: Понятно.

Сталин: Как немцы успевают продовольствие подвозить, что так быстро продвигаются?

Молотов: Много нашего добра им досталось. Не успели эвакуировать.

Сталин: Оболтусом как был, так и остался. Что, трудно спичку зажечь? Ни одного мешка муки, ни одного килограмма картошки не должно достаться врагу. Ни говоря уж про коров и свиней. Понял?

Молотов: П-понял.

Сталин: Как в тылу?

Микоян: Мужики на фронте, рабочих рук не хватает.

Сталин: Что, женщин и детей мало в социалистической России? Всех за станки! Анастас!

Микоян: Немедленно займусь, товарищ Сталин.

Сталин: Не прошел Наполеон дальше Москвы, не пройдет и Гитлер. Хоть сто миллионов народу положим, но отобьем его. Найдется у нас сто миллионов?

Все молчат.

Сталин: Все. Можете идти. Побреюсь и приеду.

Остальные уходят, Молотов остается.

Сталин: А ты что задержался?

Молотов: Есть еще одна плохая новость.

Сталин: Какая?

Молотов: В-ваш Яков попал в плен.

Сталин: Ну и что?

Молотов: Попробуем обменять на какого-нибудь фрица?

Сталин: Не слышал, что следует делать с теми, кто в плен сдается?

Молотов: С-слышал.

Сталин: Повтори.

Молотов: Вычеркнуть из списка советских людей.

Сталин: Все. Убирайся.

Жуков: На подходах к Москве благодаря мужеству солдат и морозам врага удалось остановить, но город Ленина все еще в окружении, и на юге противник продвинулся довольно далеко.

Сталин: Как с новыми частями?

Жуков: Готовим.

Сталин: Ускорить. Весной перейдем в наступление. В любом случае. Для вас же будет лучше, если успеете обучить войска.

Жуков: Обучим! (Уходит.)

Сталин: Как поступим с Ленинградом? Анастас?

Микоян: Боеприпасов в городе хватает, но с едой большие проблемы.

Сталин: Голодают?

Микоян: Голодают.

Сталин: Лаврентий. Устрой-ка им симфонический концерт. Ленинградцы — люди интеллигентные, послушают музыку и забудут про пустые желудки.

Берия: Сделаем, хозяин.

Сталин: Молотошвили! Как ты думаешь, не пофлиртовать ли нам немного с попами? Правда, мы немало их перевешали, но, как истинные христиане, они должны нас простить.

Молотов: А не опасно ли? Ведь до сих пор бредят о третьем Риме.

Сталин: Рим, Молотошвили, бывает разный, у них свой, и у нас свой. Пускай бредят. Главное, чтобы вдохновили народ на сопротивление. Люди ведь тоже разные, есть продвинутые, которые готовы пожертвовать жизнью во имя коммунизма и даже лично меня, но есть и отсталые, все еще верующие в эту сволочь там наверху. Им тоже надо мотивацию дать, чтобы под танк с гранатой кидались.

Молотов: Идею понял. Займемся.

Василий: Чуть не два года отступали, отступали, и наконец с этим покончено. Паулюс капитулировал, слышала?

Светлана: Слышала.

Василий: Так чего не радуешься?

Светлана: Радуюсь, но думаю о другом. Василий, я, кажется, влюблена.

Василий: В кого?

Светлана: Помнишь, в прошлом году фильм снимали про летчиков и тебя консультантом пригласили?

Василий: Ну, помню.

Светлана: Тот самый режиссер.

Василий: Он же еврей!

Светлана: И ты, Вася…

Василий: Да и намного старше тебя.

Светлана: Вот это меня и привлекло. Терпеть не могу мальчишек.

Василий: Раз так, чего грустишь? Или он с тобой груб? Только скажи, я его поучу.

Светлана: Нет, что ты, он меня так трогательно любит. Целует руку, пальто надевать помогает. Дело в другом. Мне кажется, нас преследуют.

Василий: Лаврентий?

Светлана: Наверно. Вася, я боюсь! Хочу уйти из Кремля.

Василий: Отцу это не понравится.

Светлана: А что, дочь Сталина не имеет право на личную жизнь?

Василий: Сыну Сталина даже воевать не дают! Отец меня в тылу держит, на фронт не пускает. Боится, как бы тоже в плен не сдался, как Яшка. И пожалуйста, все теперь думают, что я трус, потому тут торчу.

Светлана: Отец сказал, что ты пьешь, вот почему.

Василий: Вранье! Ну, выпью иногда, как все. Дали бы летать, сразу бросил бы. Какой пилот может ползать по земле, как червяк, и не пить.

Светлана: И сейчас от тебя несет.

Василий: Отметили с друзьями победу под Сталинградом. Хорошо, когда пойду к отцу просить себе эскадрилью, и о тебе словечко замолвлю.

Светлана: Спасибо, Вася!

Сталин: Анастас! Ты проделал большую работу по снабжению армии. Благодаря тебе воин, атакующий Берлин, ни в чем не нуждается. Дадим тебе звание Героя Социалистического Труда.

Микоян: Спасибо, товарищ Сталин.

Сталин: Лаврентий. На освобожденных территориях болтается множество предателей.

Берия: Понял.

Сталин: Есть народы, которые в полном составе поддерживали немцев.

Берия: Понял.

Сталин: Товарищ Жуков, как идет наступление?

Жуков: Немец с нами воюет в полную силу, а с англичанами и американцами только в шутку.

Сталин: И тем не менее, первыми в Берлин должны войти мы.

Жуков: Так точно, товарищ главнокомандующий.

Сталин: Никита, тебя мы отправим на Украину.

Хрущев: В родные места всегда с удовольствием.

Сталин: Возникнут трудности, Лаврентий поможет.

Хрущев: Мы с товарищем Берия работаем как два быка в одной упряжке, он опытный, я — молодой и энергичный. Во всем на него равняюсь, вот и борозда у нас выходит прямая.

Сталин: Молотошвили! С тобой поедем в Ялту, делить мир.

Молотов: С-слушаюсь.

Сталин: Никаких уступок англичанам и американцам. Все, что по эту сторону Берлина — наше.

Молотов: Всенепременно.

Сталин: Клим, тебя мы с собой не берем.

Ворошилов: Ясно.

Сталин: Из-за тебя мы чуть войну не проиграли. Скажи спасибо, что жизнь тебе сохранил.

Ворошилов: Спасибо.

Сталин: Годы эти были нелегкими. Немцы причинили нашему народу много страданий. Теперь последует возмездие.

Жуков: Товарищ главнокомандующий, разрешите доложить — Берлин взят. Сталин: Поздравляю. По случаю победы устроим парад на Красной площади. Принимать его будете вы.

Жуков: Спасибо за доверие, товарищ Сталин. (Уходит.)

Сталин(звонит): Лаврентий!

Идет Берия.

Берия: Вызывали, хозяин?

Сталин: Из этого кабинета только что вышел человек.

Берия: Видел.

Сталин: Скоро он будет красоваться на белом коне, да не где-нибудь, а на Красной площади. Думаю, после этого ему не помешает немного передохнуть. Найди ему работу где-нибудь подальше, например, на Кавказе.

Берия: Будет сделано, хозяин.

Василий: Ну, что опять случилось?

Светлана: Мне нужна помощь. Переезжаю.

Василий: Куда? Зачем?

Светлана: Развожусь.

Василий: По какой причине?

Светлана: Не люблю я его и никогда не любила.

Василий: Зачем тогда за него вышла?

Светлана: Отец настаивал.

Василий: Не понимаю я тебя. Если сын члена Политбюро тебе не годится, то кого же тебе подавай? Война закончилась, мы победили — живи и радуйся.

Светлана: Во время войны я счастливее была.

Василий: Все своего жиденка вспоминаешь?

Светлана: Он из-за меня в лагерь попал!

Василий: Ничего страшного с ним там не случилось. Снимал природу.

Светлана: Василий, неужели тебе трудно мне помочь? Не хочу опять отца просить, такой был недовольный, когда я ходила к нему из-за квартиры. А уж когда денег просила!.. Да и дозвониться до него сложно, сам он трубку ведь не берет.

Василий: Думаешь, я рожаю грузовики?

Светлана: Ты же начальник военного округа.

Василий: Уже нет.

Светлана: Из-за пьянства?

Василий: Если б в России из-за пьянства увольнять начали, все заводы бы стали. Нет, виноват последний парад. Я дал команду экипажам подняться в воздух, несмотря на туман, ну и два парня разбились, насмерть.

Светлана: Ты и сейчас пьян.

Василий: Ну и что, если пьян? Я как Иисус Христос! Он был сыном господа бога, и я тоже. Или папаша наш царю небесному не равен? Видишь, как весь мир перед ним трясется. Пол-Европы сунул себе в карман, и никто не пикнул. И тут то же самое. Что Жемчужину посадили, слышала? А Молотштейн так боится отца, что на заседании Политбюро слова не сказал в ее защиту.

Светлана: Отец и сам ничего не сделал, чтобы спасти Яшку.

Василий: То было другое. Гитлер шантажировал отца.

Светлана: Знаешь, Вася, я ненавижу эту страну. Уехать отсюда хочу и не возвращаться. Никогда.

Василий: Думаешь, где-то лучше? Ладно, найду тебе машину. Друзья помогут. У меня много друзей.

Светлана: Спасибо, Вася. (Обнимаются.)

Сталин: Лаврентий! Атомная бомба готова?

Берия: Готова.

Сталин: А что, если кинуть ее куда-нибудь?

Берия: Это запросто.

Сталин: Только куда?

Берия: Куда прикажете.

Сталин: По Америке, что ли, бабахнуть?

Берия: Могут дать сдачи.

Сталин: А по Китаю?

Берия: Да они ведь тоже социализм строят.

Сталин: Остается Европа.

Берия: Ради бога.

Сталин: Что выберем, Лондон или Париж?

Берия: Надо подумать.

Сталин: Подумай. И отправь сюда Молотштейна.

Берия: Слушаюсь.

Берия уходит. Входит Молотов.

Сталин: А, Молотштейн! Как дела?

Молотов: Спасибо, неплохо.

Сталин: Что о Жемчужине слышно, как ей в лагере живется-можется?

Молотов: Давно не писала.

Сталин: Передай привет от меня. Да, вот что еще. Помню, тебе нравились мои стихи. Особенно это: «Он ходил от дома к дому словно демон отрешенный…»

Молотов: «Он бродил».

Сталин: Вот-вот. А как дальше было?

Молотов: «И в задумчивом напеве правду вещую берег.»

Сталин: Именно! Правду вещую! Можешь идти. И пошли сюда Никиту.

Молотов: Слушаюсь.

Молотов уходит.

Сталин: Он бродил от дома к дому словно демон отрешенный и в задумчивом напеве… Опять забыл!

Входит Хрущев.

Хрущев: Хрущев всегда в вашем распоряжении.

Сталин: Никита, настроение что-то не то. Повесели, спляши гопак!

Хрущев: С удовольствием. (Танцует.)

Сталин: Спасибо. Хорошо танцуешь. Введу-ка я тебя в ЦК.

Хрущев: Так я уже там!

Сталин: Ну, тогда… Дам тебе Московскую область.

Хрущев: Ее вы мне дали три года назад. Дайте лучше Крым.

Сталин: Нет, в Крым я тебя не пущу. Мне нравится, как ты танцуешь.

Хрущев: Хотите, еще спляшу?

Сталин: В другой раз. Что-то я устал. Можешь идти. И пошли сюда Анастаса.

Хрущев: Вместе с тортом?

Сталин: Хорошая идея. Меня всегда бодрит, когда он садится в торт. Хотя нет.

Не надо. Хочу остаться один.

Хрущев: Слушаюсь. (Уходит.)

Сталин(один): Почему голова такая странная? Словно кто-то молотком в лоб стучит: тук-тук, тук-тук.

Появляется Дух Троцкого.

Дух Троцкого: Это конец.

Сталин: В каком смысле — конец?

Дух Троцкого: Сейчас ты умрешь. И, скажу тебе, давно пора. Такого болвана во главе государства мир еще не видел.

Сталин: Ложь! Моя страна — самая большая и сильная! Я выиграл войну!

Дух Троцкого: Ценой скольких миллионов жизней?

Сталин: Я продвинул границу России дальше любого царя!

Дух Троцкого: Это ненадолго.

Сталин: Меня обожает весь мировой пролетариат.

Дух Троцкого: Только глупцы. И только потому, что кое в чем ты последовал моим указаниям. У тебя самого никогда не было ни одной идеи. Как был придурком, так и остался. Отче наш — все твое образование. Будущие поколения будут на тебя пальцем показывать. Удивляться будут — как это возможно, чтобы над великим русским народом четверть века издевался тупой грузин?

Сталин: Ты ошибаешься. Этого не будет никогда. Они будут меня любить! Боготворить! Я дал русскому народу то, о чем он мечтал больше всего — могучую родину. Нет ничего важнее величия страны. Во имя его можно голодать, во имя его можно ползать в грязи. Ни одна жертва не слишком велика для того, кто хочет быть гражданином самого сильного госу… (Падает.)

Дух Троцкого исчезает.

Сталин: Госу… Го…

Молотов: Два дня уже лежит, не двигается.

Хрущев: Но дышит.

Берия: Управление страной нарушено. Надо что-то предпринять.

Ворошилов: Он еще поднимется! Вот увидите — он поднимется.

Хрущев: Это что за странный звук?

Молотов: Как будто позвал кого-то.

Микоян: По-моему, застыл.

Хрущев: О, люди, неужели…?

Ворошилов: Он поднимется! Вот увидите!

Молотов: Кто пойдет посмотрит?

Берия(подходит к Сталину): Сдох, собака.

Хрущев: (в сторону): В Кремль. Успеть первым. Кто там, у того и власть. (Громко.) Да, великий умер человек! (Убегает.)