Сталинский маршрут

Сталин — символ побед в авиации

…Вспоминается встреча товарища Сталина с инженером Поликарповым на Центральном аэродроме в Москве 2 мая 1935 г. Тов. Поликарпова представили товарищу Сталину.

— Над чем собираетесь работать? — спросил товарищ Сталин, предварительно осмотрев уже готовые машины конструкции т. Поликарпова.

Конструктор подробно изложил свой план. Выслушав его, товарищ Сталин обратился к нему:

— А вы нам постройте скоростную машину.

И тут же четко и конкретно определил ее скорость и потолок. А прощаясь, наметил срок выполнения этого задания.

Задание было настолько смелым, настолько неожиданным, что многим оно казалось даже неосуществимым. Но такие машины были созданы и успешно летают.

Товарищ Сталин учит наших конструкторов видеть каждую новую проблему не только с узкой, чисто технической точки зрения, а шире.

Товарищ Сталин знает производственную мощь каждого авиационного завода, знает людей, создающих авиацию. Авиационная промышленность была обеспечена всем необходимым. И в короткий срок авиационные заводы стали работать образцово, рабочие и инженерно-технический персонал показали прекрасные примеры стахановского труда.

Товарищ Сталин постоянно интересуется вопросами самолето- и моторостроения. Он принимает живейшее участие во всех без исключения совещаниях, посвященных авиационному строительству. Эти совещания созываются часто по его личной инициативе и носят всегда очень конкретный характер. Например, одно совещание было посвящено фигурному пилотажу. Были созваны лучшие летчики страны — строевые и испытатели, и каждый из них отвечал товарищу Сталину на поставленный им вопрос: нужно ли нам фигурное пилотирование? Выслушав всех, он дал ряд практических советов, наставлений. Все сказанное им было необычайно просто и убедительно. Товарищ Сталин поражает своими исключительно глубокими знаниями авиационных вопросов. Он в совершенстве знаком со сложнейшими отраслями авиационной промышленности и деталями самолета.

Разве при такой поддержке, при такой повседневной заботе со стороны товарища Сталина имеет кто-либо право работать спустя рукава? Нет, тысячу раз нет! Нужно работать еще лучше.

Мы не отстаем, а даже превосходим в самолетостроении капиталистические страны. Нужно их в самом недалеком будущем во что бы то ни стало опередить и опередить навсегда. Для этого у нас есть все возможности.

Мне навсегда запомнились слова товарища Сталина, произнесенные им в Кремле: «Смелость, говорят, города берет. Но это только тогда, когда смелость, отвага, готовность к риску сочетаются с отличными знаниями».

Бесконечно совершенствовать свое уменье, обогащаться все новыми и новыми знаниями — вот задача для работников нашей авиационной промышленности и для летчиков нашей страны.

Организованность и большевистские качества людей — вот что лежит в основе наших успехов. Никакой самолет, никакой механизм не сделал бы своего дела, если бы им не управляли выдержанные, дисциплинированные, внутренне напряженные люди, люди хладнокровные, но горячей натуры. Только такое сочетание людей и техники обеспечивает настоящие и прочные победы.

Наш летчик, покоряющий неведомые пространства, устремляющийся ввысь, всегда чувствует, что он не одинок, что за ним вся страна и, в первую очередь, товарищ Сталин.

Слово Сталин в авиации звучит как призыв к победе. Сталина летчики любят крепко, по-особенному, всей душой. И Сталин любит летчиков. Сталин лелеет, бережет их.

Нельзя не вспомнить несколько фактов заботливого, бережливого отношения Сталина к «самому ценному капиталу» нашей страны — к людям.

…Летчик Алексеев нарушил правила полета и разбил машину. Только величайшая отвага позволила летчику в последние секунды вырвать машину из смертельного для водителя штопора. Дело было на Тушинском аэродроме в присутствии товарищей Сталина, Ворошилова и других членов Политбюро. Нужно было видеть обеспокоенное лицо товарища Сталина. Прошло несколько минут. Живой и невредимый Алексеев был уже перед Сталиным и Ворошиловым.

— Товарищ Народный Комиссар Обороны, — обратился Алексеев к т. Ворошилову, — летчик Алексеев потерпел аварию. По своей вине, — смущенно добавил он.

Тогда великий вождь пожал руку пилоту и крепко прижал его к себе.

Мне кажется, что у этого летчика после этой встречи нет и не будет больше нарушений. Такое отеческое, чуткое отношение заставляет каждого летчика быть образцовым в своей работе.

…Товарищ Сталин осматривал модель одной машины, сконструированной инженером С. Ильюшиным. Когда конструктор закончил объяснения, товарищ Сталин, внимательно слушавший, спросил:

— А как вы обеспечили экипажу возможность покинуть самолет в случае аварии в воздухе?

Тогда С. Ильюшин тут же на модели показал технику выбрасывания с парашютом. Товарищ Сталин заметил, что для человека, находящегося в задней кабине, нужно обеспечить возможность более быстрого выбрасывания и, в частности, предложил расширить нижний люк. В этом штрихе — большая забота о человеке.

…Однажды у летчика Коккинаки в высотном полете отказался работать кислородный прибор. Летчик успел быстро спуститься вниз, не потеряв сознания. Об этом узнал Сталин, и когда Коккинаки обратился за разрешением совершить полет на побитие рекорда, Сталин спросил:

— А у вас в порядке кислородное оборудование?

…2 мая 1935 г. на Центральном аэродроме им. Фрунзе я был представлен товарищу Сталину. Он задал мне ряд вопросов, внимательно выслушивал мои ответы и затем спросил:

— Почему вы не пользуетесь парашютом, а обычно стараетесь спасти машину?

Я ответил, что летаю на опытных, очень ценных машинах, губить которые жалко. Обычно стараешься спасти машину, а вместе с ней и себя.

— Ваша жизнь дороже нам любой машины, — сказал Сталин.

Долгое время я ходил под впечатлением сталинских слов. Много дней я обдумывал все сказанное им и сделал для себя ряд практических выводов: стал летать много дисциплинированнее, чем летал раньше, стал в воздухе спокойнее. Меня поразила ясная сила сталинских слов: жизнь летчика дороже машины!

Мне выпало счастье несколько раз встретиться и разговаривать с товарищем Сталиным. И всегда встречи с ним вызывают у меня целый поток новых мыслей, идей, проектов. Я иногда начинаю мечтать о таких вещах, которые раньше казались неосуществимыми.

Такое восприятие сталинских слов, сталинской заботы, его ласки — не только у меня, а у каждого летчика, у каждого конструктора нашей страны, встречавшегося и когда-либо разговаривавшего со Сталиным. Авиация сроднилась со Сталиным.

Выполняя сложные задания, летчик всегда думает о Сталине. Летчик учится и лелеет мысль быть отличником: он готовит самолет, проверяя все, до последней заклепки; он взлетает, вкладывая все уменье, все мастерство; он в полете берет из машины все без остатка; он идет на посадку — гордый, счастливый, что он не уронил звания летчика сталинской авиации.

Когда видишь Сталина в кругу летчиков, — а такие встречи нередки, — испытываешь особенное счастье, особенную гордость. Разве можно себе представить лучшего друга, учителя, отца!..

Если враг посмеет напасть на нашу родину, как жестоко поплатится он в первой же схватке с этим отважным, бесстрашным, сталинским племенем. Мы пойдем в бой с именем Сталина в сердце, и это даст нам безудержную смелость, бесстрашие и решимость, о которые разобьется любой враг.

Сталин наш, и мы безраздельно принадлежим ему!

Мы, советские летчики, клянемся партии, правительству, народам нашей прекрасной родины, что за Сталина мы отдадим себя целиком без остатка!

Народ и авиация

Незадолго до начала империалистической войны в одном из русских журналов была помещена такая карикатура: кусок северного полушария, над ним реют монопланы, бипланы, планеры, дирижабли, а поодаль стоит в лапотках мужичок, ковыряет в носу и чуть-чуть изумляется.

«Ишь, все нации полетели, — гласит подпись под рисунком. — Надоть и мне каким ни на есть пузырем обзаводиться».

Клеветнический характер этого текста для советского читателя совершенно очевиден. Спору нет, царская Россия была отсталой страной, отставая, в частности, и по авиации. Но причем здесь, собственно говоря, народ? Ссылка на мужичка — и не только в карикатурах, но и всюду, во всех случаях жизни — нужна была российской буржуазии для того,! чтобы оправдывать собственную дикость, жадность и подлость.

Трусливая российская буржуазия не только не желала летать сама, но и трепетала при одной мысли, что кто-то где-то когда-то может подняться в воздух и начать свободное парение выше ее лабазов и ларей, выше складов и банков, особняков и церквей. Довольно с простого народа, что в грозовые дни грохочет на своей колеснице библейский Илья-пророк, — других гроз не надо, упаси боже. Когда же русские авиаторы все же в конце концов появились и начали свои первые полеты, балаганный шут Марков-второй — черносотенец, депутат Государственной думы — четко сформулировал опасения буржуазии, заявив с думской трибуны:

— Раньше чем разрешать полеты обывателям, надо, чтобы полицейские чины научились летать, иначе получится беспорядок!

Так, еще не имея, по сути дела, никакой авиации, бездарные правители уже спешили монополизировать право на авиацию, заранее покорить опасный для царизма воздух и вообще «держать и не пущать», как держали и не пущали до этого на суше и на море.

Нужна была Великая Октябрьская социалистическая революция, чтобы авиация, как и все остальное — заводы и фабрики, дворцы и усадьбы, школы и музеи, искусство и культура, — смогла стать подлинно народной, сделаться не только защитой народа, но и его гордостью, его красой.

Сейчас, когда наша великая Родина стала могущественнейшей воздушной державой, когда основные международные рекорды — а дальность, скорость и высоту полета — держит именно наша советская авиация, почти забыты отдельные замечательные перелеты, вроде перелета по городам Западной Европы или перелета Москва — Пекин. А ведь среди летчиков, уверенно ведших по этому маршруту наши воздушные корабли, были и такие, как В. В. Осипов, до революции бывший обыкновенным пастухом.

Сбылись опасения Маркова-второго. Пастухи и батраки, рабочие-металлисты и рабочие-деревообделочники, грузчики и прокатчики, шахтеры и торфодобытчики, стрелочники и смазчики железнодорожных составов, крестьяне и крестьянские дети, словом, люди труда самых разнообразных профессий, люди, выросшие в народных низах и кровно связанные с этими низами, они, а не барчуки и купчики, овладев сложной авиационной техникой, режут острым крылом послушных машин атмосферу, стратосферу! Отсюда, из низов народных, выходили и выходят герои, смелые и бесстрашные, решительные и стойкие, хладнокровные и в то же время пылкие, пламенеющие энтузиазмом, крылатые люди, покоряющие воздух не просто славы ради, а для народа, в интересах народа, во имя его благополучия, здоровья и счастья…

При каждом взлете каждый советский летчик — будь то прославленный герой или же молодой учлет — одинаково чувствует за собой могучую поддержку своего великого 170-миллионного народа, своей большевистской партии Ленина — Сталина, своего советского правительства. Мысль о народе, о партии, о коммунизме вдохновляет каждого советского пилота в любом из его полетов.

Как всегда, стремительно вращается винт, он гонит под крылья уплотненный воздух, и воздух держит твою машину. Но есть и другая атмосфера — то атмосфера всеобщей, всемерной поддержки, заботы, сочувствия и внимания.

И как депутату Верховного Совета СССР, и как пилоту, имеющему некоторые достижения, мне то и дело пишут письма мои избиратели, особенно молодые избиратели, желающие посвятить себя делу советской авиации. Что влечет к ней этих молодых людей? Опасности, связанные с летной профессией? Нет, не опасности, ибо в подавляющем большинстве — это отнюдь не искатели приключений. Тогда, быть может, слава, честолюбие? Нет, они не честолюбивы. Что же? Любовь к родной стране, к родному народу, беззаветная готовность отдать себя делу народному, делу партии Ленина — Сталина — вот что влечет их, определяет их мысли и поступки!..

Авиацию наш народ любит горячо и бескорыстно, как самого лучшего друга. Она, авиация, и есть такой друг, готовый защищать свой народ, служить ему, беречь его. С великим энтузиазмом работают наши летчики на севе, на борьбе с малярийным комаром и саранчой, на рыбных путинах и поисках морского зверя, на проводках ледоколов и при спасении погибающих. Прекрасный, благородный, возвышающий человека труд!

Вспомним замечательную челюскинскую эпопею. Не только наша страна, но и весь мир, все передовое и прогрессивное человечество с волнением следило в те дни за перелетом наших неустрашимых летчиков, через безлюдные просторы суровой Арктики устремившихся на помощь экипажу «Челюскина». Именно в те дни и было установлено почетнейшее звание — Герой Советского Союза, — звание, которое утверждало героичность совершаемых подвигов. Имена Леваневского, Молокова, Водопьянова, Ляпидевского, Каманина, Доронина, Слепнева навсегда золотыми буквами вписаны в историю советской и международной авиации.

Проходят полтора-два года, и мир узнает о беспосадочном полете Москва — район Владивостока, полете, трасса которого в основном проходила над неисследованными, неизученными и потому сугубо опасными просторами Арктики. Этот новый успех нашей авиации засвидетельствовал ее дальнейшее развитие и оказался как бы репетицией грандиозных перелетов Москва — Северный полюс — Америка, а равно — и блистательной экспедиции целой эскадры советских воздушных кораблей на Северный полюс.

С каким напряженным вниманием и горячим сочувствием следил весь наш народ за каждым из этих перелетов! С каким подъемом встречали потом победителей! Сколько было цветов и речей, газетных статей и других откликов!

На маленькой станции, где паровоз брал воду, и в больших залах Кремлевского дворца одинаково искренне и горячо, с восхищением и радостью встречали тех, кто своими перелетами отобразил доблесть и подвиги всего народа. Буран листовок, яркий ливень цветов, какими встречали героев в Москве, лишь в малой степени отражали бушующую радость и восторг ликующего народа.

1938 год также останется в памяти, как год новых международных рекордов и побед Страны Советов в воздухе. Блестящий перелет т. Коккинаки, перелет трех отважных летчиц из Севастополя в Архангельск навсегда сохранятся в анналах авиации как подвиги, совершенные во славу великого народа и его мирного творческого труда и процветания.

Но жестоко ошибутся — а не так давно в районе озера Хасан уже ошиблись! — господа, воображающие, что наш мирный труд способен ослабить нас, отвести от задач обороны, заставить позабыть о бдительности, о которой неустанно напоминает всем нам Коммунистическая партия. Пусть только попробуют наши враги сунуться туда, куда их не звали, — они испытают на своей шкуре, что такое советская авиация, советские летчики на советских самолетах.

Обсуждение на второй сессии Верховного Совета СССР государственного бюджета показало всему миру, что в вопросе об обороне наших красных рубежей народ наш единодушен, как и в остальном, что на оборону своей страны он, если только это потребуется, даст средства в три раза больше того, что намечено.

Такова воля народа, и такую волю никому никогда не сломить. Советский воздушный флот силен, как ни один из воздушных флотов мира. Он станет еще мощней, раз того потребуют обстоятельства. За годы двух сталинских пятилеток в стране создана первоклассная авиационная промышленность. Неустанно развиваясь, она станет еще более оснащенной технически, еще крепче и сильнее по своим кадрам мастеров, конструкторов, рационализаторов, стахановцев.

Значит и здесь, в социалистической промышленности, мы, летчики, имеем твердую поддержку.

Да и где нет ее для нас? Припоминаю, как пришлось однажды прокатить на самолете свою односельчанку. Это — Дарья Акимовна Павлова, старушка, которой уже перевалило за семьдесят. Кое-кто пробовал отговаривать ее от полета, указывая на преклонный возраст и старческое сердце. Но Дарья Акимовна только улыбнулась, да так с улыбкой на сияющем лице и переступила порог кабины: уж очень ей хотелось взглянуть «с птичьего полета» на родное село, на окрестные колхозные поля и пашни, по которым немало оттопали ее ноги.

Когда я пошел на посадку, всех очень беспокоило состояние старушки. Но она самостоятельно выбралась из самолета, огляделась и, лукаво мне подмигнув, сказала:

— Ну вот. Теперь можно и в Москву лететь.

Такие-то у нас старушки. Что же сказать просто о людях пожилых, а тем более о молодежи? Летать у нас хотят все, и многие уже летают. Не раз и не два приходилось наблюдать, как тысячи людей собирались издалека, чтобы только посмотреть, как летают советские летчики.

Эти слова нашего поэта, депутата Вас. Лебедева-Кумача придут на память миллионам людей и будут повторены с особой силой сегодня, на празднике советской авиации.

Крылатый народ— могучий, непобедимый народ. На протяжении всей своей истории он знал лишь одну авиацию, которая его радовала и утешала, — авиацию из сказки, фантастическую авиацию с коврами-самолетами, коньками-горбунками, с одной стороны, со злыми Змеями-Горынычами — с другой. Но советская действительность превзошла все мечтания. Не фантастические ковры-самолеты, а могучие стальные птицы бороздят небо нашей необъятной Родины. И все это благодаря правильной политике партии…

Письмо к молодым пилотам

Самое прекрасное, что было в моей жизни, богатой интересной работой испытателя, — это встречи с товарищем Сталиным. Пройдут года, но никогда я не забуду первой встречи с любимым вождем на Московском центральном аэродроме 2 мая 1935 г. Товарищ Сталин тогда сказал мне:

— Ваша жизнь дороже нам любой машины.

На всю жизнь запомнились мне эти слова. Они согревали сердце, когда наш самолет пересекал ледяные просторы Арктики. Мы гордимся, что Сталин доверил нам совершить перелет по маршруту, намеченному его рукой.

Незабываемым останется в моей памяти и день, когда, вернувшись из дальнего и трудного перелета, мы увидели на Щелковском аэродроме товарища Сталина, товарища Ворошилова, товарища Орджоникидзе. А потом— теплый, радушный прием в Наркомтяжпроме и через два дня — в Большом кремлевском дворце. На этом приеме товарищ Сталин провозгласил тост за Героев Советского Союза.

— За летчиков малых и больших, — неизвестно, кто малый, кто большой, это будет доказано на деле, — сказал он.

Вот об этих словах мудрого вождя мне и хочется немножко побеседовать с вами, молодыми пилотами, которые в аэроклубах и в авиационных школах обучаются искусству управлять самолетом.

Вы кончите курс обучения, часть из вас вернется на заводы, в институты, другие вольются в ряды гражданской и военной авиации. Стоя у станка, занимаясь в институте, проходя службу в воздушном флоте, вы в одинаковой мере приносите пользу нашей чудесной стране, работаете на благо и счастье лично свое и счастье народов Советского Союза. Эти понятия неотделимы друг от друга.

Но может настать момент, мои молодые товарищи, когда враг посягнет на это наше счастье. Мы видели, как укреплены наши границы на Дальнем Востоке. Вы можете спокойно работать и учиться, потому что на защите наших границ стоит смелая и сильная Красная Армия, оснащенная первоклассной техникой. А учиться нам надо много и упорно. Вы должны стать такими летчиками, о которых товарищ Сталин на приеме 13 августа сказал:

— Летчик, — это концентрированная воля, характер, умение идти на риск. Но смелость и отвага — это только одна сторона героизма. Другая сторона — не менее важная — это умение. Смелость говорят, города берет Но это только тогда, когда смелость, отвага, готовность к риску сочетаются с отличными знаниями и умением.

Вот такими летчиками мы должны быть: решительными, волевыми и опытными, изучившими свое дело до тонкости. Научитесь управлять машиной так, чтобы самолет подчинялся вам в любых, в самых трудных условиях!

Смелость, преданность своей Родине, любимому Сталину — это отличительные качества каждого гражданина советской страны. Ну, а знания приобретаются упорным и долгим трудом. Ведь и я когда-то был летчиком Осоавиахима. Работал над собой много, очень много, можете мне поверить, и вот стал Героем Советского Союза. Звание это почетно и велико. Но каждый из вас, если будет настойчиво работать над собой, сможет заслужить эту высокую награду — называться Героем Советского Союза. От души вам этого желаю, дорогие друзья!

Присяга

Слова присяги произносят сегодня многие тысячи молодых людей нашей Родины. Перед лицом трудового народа они клянутся быть честными и преданными воинами Союза Советских Социалистических Республик. Они присягают на верность советскому народу, делу Ленина — Сталина.

Из крепчайшего сплава создала партия Ленина — Сталина Рабоче-Крестьянскую Красную Армию. Каждый боец этой армии готов отдать свою жизнь за Родину, за счастье трудящихся.

Мне вспоминается тот день, когда я, рядовой боец Красной Армии, принимал присягу. Слова ее были и остались для меня непоколебимым законом служения народу. Слова ее навсегда, на всю жизнь вошли в мое сознание. Я помнил их, когда начинал учиться летать, когда испытывал истребители, когда вместе с Георгием Байдуковым и Александром Беляковым совершал полет по Сталинскому маршруту, когда мы прокладывали воздушный путь через Северный полюс в Соединенные Штаты Америки.

Слова присяги — это концентрированное выражение тех глубоких патриотических чувств, которыми полон каждый советский человек. Эти чувства наши люди проявляют всюду и везде — на суше и на море, в воздухе и под землей. Великая любовь к Родине, к советскому народу делает людей героями. Как прекрасны подвиги бойцов и командиров Красной Армии, отмеченных высокими наградами за выполнение особых заданий правительства по обороне страны! Как прекрасен героизм наших пограничников, проявляемый ими на охране советских границ!

Воодушевляемые героическими примерами, наши молодые люди мечтают стать такими, как Герои Советского Союза, которые своей отвагой, мужеством и доблестью показали, что значит верность присяге.

Сила и могущество нашей Родины — в советских людях. У нас есть танки и самолеты, морские корабли и дальнобойные орудия, железобетонные крепости и подводный флот. Обильная военная техника есть и в капиталистических странах, но людей, подобных нашим, может, создать только советская система, только социалистическая страна. В руках этих людей военная техника — грозное, несокрушимое оружие.

Почему наша страна стала страной героев? Потому, что у нас к героическим поступкам советских людей относятся не с точки зрения корыстолюбия и материальных выгод, а с точки зрения полезности для трудового человечества.

Товарищ Сталин, характеризуя мужество и героизм завоевателей Северного полюса, сказал, что у нас в стране капиталистический критерий человеческой храбрости похоронен, — у нас смелым поступкам и талантам людей нет цены.

На нашей советской земле люди являются самым ценным капиталом.

Товарищ Сталин призвал нас усвоить новую меру в оценке людей — не по рублям, не по долларам и франкам, а по их подвигам. Талант, отвагу, мужество, героизм нельзя купить ни за какие миллиарды!

Слушая его, я не мог удержаться от нахлынувших на меня чувств любви к нему, той глубокой любви, которую испытывает к товарищу Сталину каждый советский человек. Я поднялся и сказал то, что думают советские люди, сказал, что готов умереть за Сталина.

Иосиф Виссарионович остановил меня, сказав:

— Умереть тяжко, но не так трудно, — я за людей, которые хотят жить; жить как можно дольше, бороться во всех областях, разить врагов и побеждать.

Тогда я от имени всех Героев Советского Союза заявил, что мы будем так драться с врагом, как этого еще не видел мир.

Все Герои Советского Союза, присутствовавшие на приеме, окружили товарища Сталина, и я мысленно повторил красноармейскую присягу. Может быть это были другие слова, но они выражали те же чувства, которые испытывает боец Красной Армии, давая торжественное обещание служить трудовому народу, до последней капли крови защищать с оружием в руках нашу дорогую Родину.

Для многих тысяч молодых людей нашей страны сегодняшний день останется памятным на всю жизнь, ибо сегодня они дадут клятву с честью носить звание воина Рабоче-Крестьянской Красной Армии.

Можно было бы привести многочисленные и ярчайшие примеры самоотверженности и подлинного героизма бойцов и командиров Красной Армии, которые в борьбе за Союз Советских Социалистических Республик, за дело социализма и братство народов не щадили ни своих сил, ни своей жизни. Советский народ свято чтит память о героях гражданской войны, которые отдали свою жизнь за счастье трудящихся, за братство народов, в борьбе за социализм, против русской белогвардейщины, поддержанной интервенцией четырнадцати буржуазных государств.

Вооруженные первоклассной техникой того времени, враги двигались на советскую страну по земле, воде, воздуху. Это были тяжелые годы невиданной борьбы народа против внутренней и международной контрреволюции, против иностранных захватчиков. И случилось то, что под ударами молодой и слабо вооруженной Красной Армии бежали белогвардейские дивизии, полки японцев, поляков и немцев. Презренная империалистическая сволочь, наемники эксплуататоров, сынки аристократов и капиталистов были разгромлены полками рабочих и крестьян, одетых в красноармейские шинели.

Так было много лет назад.

Но разве наше нынешнее время не богато примерами беззаветного и благородного выполнения торжественного обещания воинами Рабоче-Крестьянской Армии!

На примерах пограничников Котельникова, Семена. Пагоды и других героев, с оружием в руках защищавших советские границы и не пощадивших своей жизни, воспитываются сотни тысяч молодых бойцов Красной Армии. Миллионы юношей мечтают о том, как они на деле докажут свою преданность Родине, Советскому правительству, партии Ленина — Сталина, когда страна призовет их в ряды Рабоче-Крестьянской Красной Армии.

Служба в Красной Армии— мечта нашей молодежи. Сколько огорчения и разочарования испытывают юноши, которые по состоянию здоровья не могут быть допущены в ряды Красной Армии! Сколько тысяч молодых людей мечтают поступить в авиационные, артиллерийские, морские, инженерные училища, чтобы стать командирами Красной Армии и сделать это своей пожизненной профессией!

При увольнении в долгосрочный отпуск тысячи бойцов и краснофлотцев подают заявления командирам своих частей и кораблей с просьбой оставить их на сверхсрочную службу в Красной Армии и в Красном Флоте.

В каждом советском человеке на всю жизнь укоренилось сознание того, что «защита отечества есть священный долг каждого гражданина СССР». И каждый советский человек, когда потребует Родина, пойдет в бой против врагов, до конца выполнит торжественное обещание воина рабочей и крестьянской армии…

Защита Отечества — священный долг гражданина СССР

…Вспоминаю я вечерние часы 25 ноября 1936 г. Кремлевский дворец. Заседает Чрезвычайный VIII Всесоюзный съезд Советов. На трибуну взошел товарищ Сталин. Из уст товарища Сталина депутаты, а с ними весь советский народ слушали незабываемые слова о значении нашей Конституции. И каждый с гордостью думал, что «приятно и радостно иметь свою Конституцию, трактующую о плодах наших побед. Приятно и радостно знать, за что бились наши люди и как они добились всемирно-исторической победы. Приятно и радостно знать, что кровь, обильно пролитая нашими людьми, не прошла даром, что она дала свои результаты» (Сталин).

Я слушал, как мастерски расправлялся товарищ Сталин с буржуазными критиками проекта нашей Конституции и особенно с теми, которые, уподобившись щедринскому самодуру, замышляют о «закрытии СССР». «Сие от них не зависит», — заявил товарищ Сталин под бурные аплодисменты съезда и всего советского народа.

Народ рукоплескал вождю. Народ знал, что всякой попытке врага «закрыть СССР», нарушить границу будет дан жестокий отпор; народ знал, что на страже неприкосновенности советских границ стоит Рабоче-Крестьянская Красная Армия во главе с любимым наркомом Климентом Ефремовичем Ворошиловым; народ знал, что у советского народа есть что защищать, есть кому защищать, есть чем защищать.

«Земля, ее недра, воды, леса, заводы, фабрики, шахты, рудники, железнодорожный, водный и воздушный транспорт, банки, средства связи, организованные государством крупные сельскохозяйственные предприятия (совхозы, машинно-тракторные станции и т. п.), а также коммунальные предприятия и основной жилищный фонд в городах и промышленных пунктах являются государственной собственностью, то есть, всенародным достоянием» (Статья 6).

Советская страна создала новую, социалистическую промышленность, которая оставила далеко за собой жалкий довоенный уровень царской России. По размерам своей промышленной продукции СССР занял первое место в Европе и второе в мире.

А чем была наша страна в дореволюционное время? Ленин писал о ней, что она была «невероятно, невиданно отсталой страной». Тяжелая промышленность отставала больше других отраслей. Ко всему этому надо добавить, что в крупнейших отраслях промышленности основными хозяевами были иностранные капиталисты. Иностранная буржуазия ежегодно выкачивала из царской России не менее 200 млн. золотых рублей в виде прибылей с капитала, вложенного в предприятия и банки.

Промышленная продукция увеличилась у нас против довоенного уровня больше чем в 8 раз. При этом чрезвычайно важно, что этого увеличения добился Советский Союз за последние 11 лет, потому что довоенный уровень был нами достигнут лишь к 1926 г.

Новые заводы, построенные или полностью реконструированные при советской власти, дают три четверти всей продукции Советского Союза.

Непрерывно растет материальное благосостояние трудящихся масс.

Еще в 1931 г. в СССР была окончательно ликвидирована безработица. У нас нет безработных, нет безработицы. А в это время в Соединенных Штатах Америки — 9-10 млн. безработных, в Германии — больше 3 млн. безработных, в Англии — 2 млн. безработных. В СССР самый короткий рабочий день. С каждым годом растет общий фонд заработной платы, как и число занятых в промышленности рабочих.

Всемирно-исторической победой диктатуры рабочего класса в СССР является социалистическая перестройка сельского хозяйства.

Миллионы крестьянских дворов объединены в колхозы. Колхозы вооружены передовой машинной техникой.

До войны сельское хозяйство производило 4–5 миллиардов пудов зерна. Урожай этого года даст около 7 миллиардов пудов зерна.

Колхозный уклад деревенской жизни навсегда покончил с нищетой и голодом. Наша деревня живет счастливой, зажиточной жизнью.

Если к этому добавить цифры о нашем культурном росте, о народном доходе, то картина общего выражения хозяйственного роста Советского Союза будет достаточно ярка.

В старой царской России 9/10 всего населения получало примерно 1/10 всего народного дохода; одна десятая часть населения — богачи, капиталисты и помещики — загребала 9/10 народного дохода.

Теперь весь народный доход— 99 процентов его — идет в руки трудящихся СССР, и только одна сотая часть доходов падает на единоличников и некооперированных кустарей.

Победа социализма во всем народном хозяйстве, изо дня в день растущая мощь нашего государства, рост материального и культурного благосостояния широких масс, расцвет творческих способностей советского народа — вот наше социалистическое сегодня.

На чем основаны всемирно-исторические победы страны социализма? «Они основаны, прежде всего, на правильной политике партии большевиков, руководящей всем социалистическим строительством. Во всех успехах социализма, во всех наших победах мы видим всепобеждающую силу ленинизма. Мы победили верностью ленинизму, этому учил и учит нас товарищ Сталин» (Молотов).

А капиталистический мир? Там безработица миллионов, нищета, разорение крестьянских масс, сотни тысяч людей доведены до голодной смерти и самоубийств.

Я был в американских городах. Я видел рядом с небоскребами кварталы нищеты. Холодеешь от ужаса при виде этих человеческих страданий.

А что творится в фашистских странах? В Германии, по данным официального статистического двухнедельника, около 11 млн. нищих («Правда», 22 сентября 1937 г.) Ведь это чуть ли не 17 процентов всего населения «третьей империи»!

Нет дня, чтобы даже в фашистской печати не промелькнули сведения о самоубийствах на почве голода.

Германский рабочий почти забыл вкус масла, мяса и жиров.

Резко снизилась заработная плата рабочих. К этому надо добавить чудовищные вычеты из зарплаты. Пособия по болезни не выдаются. Рабочие выходят больными на работу.

В детях воспитывают «бережливость». Отложенный кусочек сахару, собранные желуди или шишки — все «на пользу государству», все это — «лишняя пушка для армии».

По голодному хлебному закону в Германии все производители хлеба обязаны сдать весь сбор урожая. Крестьянину оставляется лишь мизерное количество зерна, необходимое для его скудного пропитания и на семена. За нарушение этого закона установлены, тяжелые кары — тюремное заключение, каторжные работы и денежные штрафы до 100 000 марок.

Вследствие тяжелых условий жизни и отсутствия медицинской помощи в Италии ежегодно рождаются 40 000 мертвых детей, 20 000 детей умирают в первые 5 дней после рождения. На первом месяце жизни умирает 20 процентов новорожденных («Правда», 6 сентября 1937 г.).

Таковы капиталистические будни. Обнищание, безработица, голод и нищета миллионов — вот характерные черты капиталистического сегодня.

Такие же страдания, такую же участь готовили нам троцкистские и бухаринские бандиты. Это они хотели превратить нашу социалистическую Родину в фашистскую колонию.

У советского народа никто и никогда не отберет завоеванного. Он защитит себя, ибо у него есть что защищать, есть кому защищать и есть чем защищать.

«Защита отечества есть священный долг каждого гражданина СССР». Эти слова Сталинской Конституции свято чтит советский народ, беспредельно заботясь о своей Красной Армии, о росте ее силы и могущества.

«Наша Армия, — сказал товарищ Ворошилов, — существует не для нападения, но только до момента нападения врагов на нашу Родину. Она будет самой нападающей из всех когда-либо нападавших армий, если враг ее понудит к этому» («Правда», 17 сентября 1936 г.).

Народное хозяйство в нашей стране гигантски выросло. Вместе с ним росли средства обороны.

Средствами обороны владеют миллионы граждан нашей Родины, миллионы патриотов нашей страны. Такая страна непобедима. Непобедима и армия такой страны, ибо, помимо первоклассной боевой техники, которой она оснащена, ее сила в громадных резервах, которые она черпает в стране, в миллионах выращенных и воспитанных партией Ленина — Сталина новых людей, мужественных, смелых и решительных, сплоченных беспредельной верой в торжество коммунизма, верой в правоту дела Ленина — Сталина. Эти новые люди работают на фабриках и заводах, в колхозах и станицах. Это стахановцы шахт и рудников, это трактористы и комбайнеры, это партийные и непартийные большевики.

Сила нашей страны в моральном и политическом единстве всего советского народа. Советский народ знает, за что он будет драться, если его к этому принудят поджигатели войны.

Сила Красной Армии в том, что «она представляет собой самый народ, выражает его волю, его чаяния, его надежды, его упорную борьбу за новые социалистические достижения, за мир во всем мире» (Ворошилов).

Легендарные бои под Перекопом, штурмовые ночи Волочаевска, оборона Царицына останутся в веках, как лучшие памятники революционного героизма. Славные революционные традиции гражданской войны живы в буднях Красной Армии. Они — в блестящих достижениях советской авиации; в героических подвигах советских пограничников; в работе наших танкистов, делающих сложнейшие марши; в героической работе наших славных моряков и подводников, выполняющих ответственнейшие учебные задания; в смелости и отваге наших пехотинцев, артиллеристов, саперов, связистов, в тысячах больших и малых дел повседневной красноармейской жизни.

Раненный в бою с японо-манчжурами боец Василий Баранов, истекая кровью, продолжал мужественно защищать границы своей Родины. Обессиленный, он был схвачен налетчиками и унесен на вражескую территорию. Его пытали, но Баранов не проронил ни одного слова. Он погиб, как герой, как верный сын своей Родины.

Разве это не священные традиции революции!

Красноармеец Иван Трунов один против пятнадцати вооруженных бандитов — нарушителей границ вступил в бой. Помощь отважному бойцу подоспела тогда, когда отважный Иван Трунов расстреливал последние патроны.

Разве это не священные традиции революции!

Жизнь Красной Армии, как и всей нашей страны, полна героизма, мужества и отваги.

Сколько прекрасных образцов выносливости, смелости, самоотверженности и мужества показывают ежедневно краснофлотцы наших морских флотов! Сколько таких же примеров бесстрашия у моих товарищей по оружию — сталинских летчиков!

Сегодня на вершинах Памира, завтра над ледяными просторами Арктики, над пустынями, в стратосфере — всюду наши гордые соколы показывают чудеса героизма и храбрости.

Я повторю слова поэта:

А как наша молодежь любит Красную Армию, как она с нетерпением ждет призыва в ряды защитников своей Родины!

Проводы в Красную Армию превращаются в нашей стране в народные торжества, в народный праздник.

Многочисленны случаи, когда призывники и их семьи отказываются от своих льгот. Жена призывника Федора Тыщука из колхоза имени Буденного (Смоленская область), узнав, что ее мужу дана льгота, прислала ярцевской призывной комиссии заявление, в котором пишет: «Мы в льготе не нуждаемся, я обеспечена. Мы с мужем столько заработали, что продуктов хватит на два года. Пусть Федор послужит во славу нашей Родины».

В старое время, рассказывают мои односельчане, призывники изощрялись в увечьях лишь бы не пойти в солдаты. Страх перед военной службой был понятен. Солдата в армии ожидали унижения, издевательства, побои, ругань, зуботычины.

Наши старики помнят призывы царских времен. Новобранцы топили свое горе в разгуле и буйстве, а их семьи плакали. В эти дни плакала Россия. Все, очевидно, помнят картину русского художника Репина «Проводы новобранца», где мать плачет на груди у сына призывника. Как это не похоже на наши дни!

Маршал Советского Союза С. М. Буденный рассказывает о горькой жизни в царской армии («Комсомольская правда», 11 сентября 1935 г.).

«С радостью и любовью, — пишет он, — смотрю я на нашу веселую молодежь, надевающую на себя красноармейскую форму. Иногда даже завидую ей — вот бы мне сейчас молодым Семеном Буденным прийти на призывной пункт… Теперь это счастливый день. А прежде? Прежде, в пору моей юности, призыв в армию был большим горем… Армия калечила людей, их тела и души. И особенно тяжело приходилось именно молодым солдатам, новобранцам…»

Как непохоже это на нашу быль! Сейчас отцы и матери в напутственных словах своим сыновьям дают один наказ: быть достойными защитниками своей Родины, счастливой страны социализма.

Даже в народных песнях по-новому воспеты новобранцы. Песни дышат беспредельной любовью к Родине и полны ненависти к врагу:

Советский народ любит свою Красную Армию.

Эта любовь сказывается во всем. Она сказывается в эшелонах яблок, посылаемых колхозниками Алма-Аты в подарок бойцам ОКДВА и морякам Тихоокеанского флота. Она сказывается в узорчатом полотенце, посланном «храброму воину-дальневосточнику» колхозницей Марусей Фирсовой.

Она сказывается в перчатках, присланных в подарок ОКДВА работницами ленинградской фабрики «Красная заря».

Она сказывается в огромной помощи, оказываемой ей колхозниками пограничных районов.

Красная Армия окружена любовью трудящихся Советского Союза. Они знают, что Рабоче-Крестьянская Красная Армия — могучий оплот их мирного труда, верный страж завоеваний Великой Октябрьской социалистической революции.

«Нигде в мире, — говорит товарищ Сталин, — нет таких любовных и заботливых отношений со стороны народа к армии, как у нас. У нас армию любят, ее уважают, о ней заботятся. Почему? Потому что впервые в мире рабочие и крестьяне создали свою собственную армию, которая служит не господам, а бывшим рабам, ныне освобожденным рабочим и крестьянам. Вот где источник силы нашей Красной Армии».

Но народы нашей страны помнят и слова товарища Сталина о капиталистическом окружении.

«Капиталистическое окружение, — сказал он, — это не пустая фраза, это очень реальное и неприятное явление. Капиталистическое окружение— это значит, что имеется одна страна, Советский Союз, которая установила у себя социалистические порядки и имеется, кроме того, много стран — буржуазные страны, которые продолжают вести капиталистический образ жизни и которые окружают Советский Союз, выжидая случая для того, чтобы напасть на него, разбить его или, во всяком случае, — подорвать его мощь и ослабить его».

Все они точат оружие против Страны Советов, хотят разгромить нашу страну, наши богатства, в которых заложен труд миллионов людей; они хотят превратить нас — свободных людей — в рабов; они хотят отнять у нас наше настоящее и будущее, вернуть прошлую жизнь угнетения и порабощения.

Германия и Япония, важнейшие очаги войны, готовятся к новой империалистической бойне. Фашисты приводят в боевую готовность всю экономику страны. Вместо хлеба, мяса и жиров народу брошены лозунги войны. «Пушки вместо масла» — таков лозунг германского фашизма.

Все поставлено на службу военным авантюристам. В гитлеровском школьном учебнике даны такие арифметические задачи: «Наша эскадрилья в составе 27 самолетов сбрасывает над неприятельским городом зажигательные бомбы. Каждый самолет имеет 500 бомб, весом по 1,5 кг. Спрашивается: каков общий вес бомб?» Таким путем пытаются милитаризмом пронизать школьные занятия.

«Грядущая война, — пишет германская военная газета, — будет более кровавой и более уничтожающей, чем все прежние войны: будут убивать и разрушать не во имя победы и в пределах необходимости, не для того, чтобы сломить сопротивление противника, — будут уничтожать для того, чтобы уничтожить…»

Германские «юнкерсы» и «хейнкели», итальянские «капрони» и японские бомбардировщики сжигают и разрушают беззащитные города и села Испании и Китая, расстреливают из пулеметов лишенных крова женщин и детей.

«Уничтожать»— этому подчинено все. Фашисты организуют шпионаж, диверсии, политические убийства, используя в качестве их организаторов самые мерзкие отбросы человеческого общества.

Для подрыва мощи Советского Союза, для подготовки его поражения на случай войны они вербовали и вербуют своих агентов из лагеря троцкистских и бухаринских реставраторов капитализма, этих убийц и предателей, торговцев оптом и в розницу своей родиной, наймитов иностранных фашистских разведок.

Советский народ полон жгучей ненависти к врагам народа, к изменникам, предателям, ко всем тем, кто покушался и покушается на его счастье, на его прекрасную, зажиточную жизнь.

Советский Союз — единственная страна в мире, где народ — кузнец своего счастья. Это счастье дала ему Коммунистическая партия.

За счастье своей Родины весь советский народ встанет стальной, несокрушимой стеной.

На страже интересов социалистической Родины

В незабываемый день 12 декабря 1937 г. я был избран депутатом Верховного Совета Союза. Выборы показали могущество и силу блока коммунистов с беспартийными и еще более убедили всех, что страна в которой так силен и высок политический подъем и глубока вера в правоту своих социалистических идей, — такая страна непобедима.

Меня избрали в Совет Национальностей. Мои избиратели — это трудящиеся Горьковской области и Чувашской автономной республики. Я представляю в Верховном Совете интересы 2750 тысяч советских избирателей. Каждый из нас, депутатов, прекрасно знает, что означает оказанное ему доверие. Это возлагает на него новые обязанности и большую ответственность.

Мои избиратели, горьковчане и чуваши, проживают на расстоянии 400–600 и даже 800 километров от Москвы, где постоянно нахожусь и работаю я. Но у нас в Советском Союзе расстояния не являются каким-либо препятствием. Люди советской страны вообще не боятся ни расстояний, ни трудностей. Это было блестяще продемонстрировано в прошлом году во время нашего перелета из Москвы через Северный полюс в Америку. Это лишний раз подтвердили последовавшие затем перелеты: в Соединенные Штаты Америки Героев Советского Союза Громова, Юмашева и Данилина; Коккинаки на Дальний Восток и перелет героических женщин на самолете «Родина».

Повторяю, расстояние нас никогда не страшит. Я связан со своими избирателями, их повседневными запросами сотнями и тысячами нитей. Я часто езжу в свой избирательный округ, беседую со своими избирателями по телефону, веду с ними самую оживленную переписку, встречаюсь с ними в Москве, когда они приезжают в столицу по разным делам. Большие пролетарские праздники я провожу там же, в своем округе, среди своих избирателей. Я хорошо знаю жизнь и условия работы многих расположенных на территории моего округа предприятий и культурных учреждений. Их трудности и неполадки, которые нельзя преодолеть местными силами, я стремлюсь ликвидировать при помощи советских органов в центре.

Я получаю сотни писем от своих избирателей. К этим письмам я стараюсь проявить самое бережное отношение, внимательно прочитываю их, навожу необходимые справки, беседую с руководителями соответствующих учреждений и аккуратным образом отвечаю авторам писем о результатах.

Недавно я получил письмо от одного своего избирателя Арефьева. Он работает в советском учреждении; находится в хороших условиях, но ему хотелось бы еще больше быть полезным стране. Тов. Арефьев просит помочь ему поехать на зимовку в Арктику либо на работу на Дальний Восток, где нужда в людях у нас огромная. Я помог Арефьеву в его просьбе.

Избиратель т. Воробьев жаловался мне: он сильно болен и не получает необходимой медицинской помощи. По моему письму т. Воробьеву, живущему в отдаленном районе Горьковской области, был послан самолет с врачом-невропатологом, был поставлен диагноз болезни т. Воробьева и приняты меры к отправке его на лечение в физико-терапевтический институт.

Из колхозов, с заводов мне шлют письма молодые избиратели. Они воодушевлены патриотическим чувством, желают помочь стране в ее оборонных мероприятиях, ждут того времени, когда их призовут в ряды Красной армии. Молодые люди просят своего депутата помочь им поступить в летную школу. Пишут о школах, о больницах, сообщают о культурном и материала ном росте своих селений, обращаются за советом, сообщают о самородках-талантах и т. д.

Из деревни Беседа, Чкаловского района, я получил письмо от своих избирателей-колхозников. Они пишут, что вблизи деревни обнаружена нефть. Народ любит свою Родину и кровно заинтересован в развитии ее производительных сил.

В разрешении всех этих вопросов я, как депутат, принимаю деятельное участие.

Советские депутаты совсем непохожи на депутатов капиталистических стран, как это отмечал в своей речи перед избирателями товарищ Сталин. Там «пока идут выборы, депутаты заигрывают с избирателями, лебезят перед ними, клянутся в верности, дают кучу всяких обещаний. Выходит, что зависимость депутатов от избирателей полная.

Как только выборы состоялись и кандидаты превратились в депутатов, — отношения меняются в корне. Вместо зависимости депутатов от избирателей получается полная их независимость. На протяжении 4 или 5 лет, т. е. вплоть до новых выборов, депутат чувствует себя совершенно свободным, независимым от народа, от своих избирателей.

Он может перейти из одного лагеря в другой, он может свернуть с правильной дороги на неправильную, он может даже запутаться в некоторых махинациях не совсем потребного характера, он может кувыркаться как ему угодно, — он независим».

У нас ничего подобного быть не может. Депутат всегда помнит, что он посланник народа и живет только интересами народа. В этом сознании есть величайшая радость и гордость. Вот почему имя депутата окружено в советской стране почетом и уважением; вот почему весь советский народ и его избранники в верховный орган управления страны в единодушном патриотическом подъеме твердо и неуклонно строят свою счастливую социалистическую жизнь, осуществляя план, начертанный гениальными вождями Лениным и Сталиным.

О счастье (выступление перед земляками)

В Америке и в Европе, даже и у нас в стране находятся люди, которые пытаются объяснить успех наших перелетов простым счастьем, а меня считают просто счастливым человеком. Вроде как будто счастье написано у меня на роду.

Нужно ли доказывать, что это сущая ерунда. Здесь, на собрании, присутствует человек, который крестил меня. Он рассказывает, что все обстояло в порядке вещей: родился я «без сорочки», как все простые смертные. Крестили меня в ледяной воде. После такого омовения я должен был бы умереть. Но организм оказался крепким, — весил я, как говорит крестный, фунтов тринадцать!

Детство мое, бурное и озорное, вы знаете. Хороводил ребятами, шалил. Словом, был обычным ребенком, может немного смелее других. Жизни учился у рабочих-водников. К ним юношей пришел работать, среди них прошел первоначальный университет. А потом летная школа. Пока, как видите, все обходилось без так называемого счастья.

Летаю пятнадцать лет. И говорят, что летаю неплохо. Мной освоены некоторые новые фигуры высшего пилотажа. Мной разработана и доказана боевая сила бреющих полетов, которые сейчас получили общее признание. Партия и правительство доверили мне испытание новых самолетов. Мое заключение о машине считается достаточно авторитетным.

И опять здесь нет никакого счастья! Наоборот, было много трудностей, тяжелых дней и минут.

Были и такие, которые вставляли палки в колесницу могучего роста советской непобедимой авиации.

Преимущество бреющих полетов многие отрицали. Я упорно доказывал свою правоту. И жизнь, практика помогли мне. Некоторые испытанные мной и признанные отличными самолеты браковались, не ставились на серийное производство. Я месяцами, годами разоблачал таких «теоретиков», и испытанные мной самолеты шли в производство, а теперь достойно несут свою боевую службу. Много и других трудностей было на пути. И сам я делал ошибки. Но ни разу у меня не возникала мысль — бросить дело и уйти. Где я был неправ — исправлялся. Тогда же, когда чувствовал правоту своего дела, настойчиво, упорно добивался своего, ибо интересы Родины, партии всегда для меня были превыше личных удобств…

Трудно передать словами те чувства, которые мы испытываем, когда наши товарищи завоевывают новые мировые рекорды. Не чувство зависти, незнакомое советскому летчику, а чувство гордости за успехи своих товарищей наполняет нас. И как не радоваться последнему изумительному полету летчика-испытателя Коккинаки? Он сразу установил три мировых рекорда. А кто он? Сын грузчика, в прошлом сам грузчик. Он сын народа.

Народ, партия, советская власть воспитывают героев. Среди нас находится молодой учлет Женя Павлов. И из него, может быть, будет герой, потому что он предан Родине, искренно любит свою страну, Сталина, не пожалеет и жизни, если этого от него потребуют партия и правительство. Я знаю, своей работой вы докажете, что в Василеве не один, а десятки героев. В каждом колхозе, на каждом заводе у нас есть такие люди, которые могут стать героями!

Переименование поселка — высшая честь, которую вы оказываете мне. Ваше доверие я оправдаю. Здесь, перед вами, земляками, я клянусь, что проложу со своими товарищами еще не один сталинский маршрут. Если потребуется, я буду первым летчиком, который врежется во вражеские эскадрильи, и буду громить их, не щадя сил и жизни…

Товарищи земляки, ни своей работой, ни своим поведением я не позволю оскорбить вашего доверия. Всю свою жизнь до последней капли крови я посвящаю Родине… Всю свою жизнь до последнего вздоха отдам делу социализма….Вот в этом и есть мое счастье.

Моя жизнь принадлежит Родине

Этим летом, возвратясь из полета Москва — Северный полюс — США, я проводил свой отдых на крутом живописном берегу в верховье Волги, на моей родине— в селе Василеве. Потом на пассажирском пароходе «Михаил Калинин» я совершил прогулку вниз по Волге. На этом пароходе (раньше он назывался «Баян») 18 лет тому назад я работал кочегаром. Знакомые места вновь расстилались передо мной.

На Волге прошло мое детство. О селе Василеве в старом энциклопедическом словаре говорится так: «Жителей обоего пола 625, дворов 130, 4 церкви, 2 часовни, школа, 20 лавок, 4 трактира». Теперь Василево, конечно, не похоже на прежнее.

В этой слободе жили раньше водоливы, капитаны, котельщики, матросы. Поодаль от слободы, в старинном Городце с его высокой монастырской колокольней, которую старые лоцманы прозвали «Никола неотвязный» (ее было издалека видно) обитали купцы-пароходники Лапшины и Облаевы. Зимой слобода оживала. В затон вставали на ремонт землечерпалки и белотрубные пароходы речного надзора. К апрелю ремонт заканчивался, капитаны пробовали гудки. У каждой трубы был свой тон. Наступал день, когда над Василевом поднимался разноголосый хор гудков. Василевцы тогда говорили:

— Загудели… Скоро Волга тронется.

В этом затоне мой отец работал котельщиком. Домик наш стоял на высоком обрыве. Кругом, куда ни взглянешь, — поемные луга, отмели, беляны да плоты.

Старшему брату в 1904 году — в год моего рождения — было пять лет. Он хорошо помнит разговоры соседей, приходивших поздравлять нашу семью с новорожденным. Отец стоял гордый и молчаливый. Он не любил много говорить и на приветствия друзей отвечал скупо:

— Крепкий сын будет…

Я помню себя здоровым, задорным мальцом в старом отцовском пиджаке и в отцовских валенках. Лицо мое и руки обычно были покрыты густым слоем копоти.

Жили мы плохо, но я всегда был весел и жизнерадостен. После смерти матери моим воспитанием занялась старшая сестра Анна. Семи лет я поступил в сельскую школу. Учился прилежно…

Я очень обрадовался, когда отец повел меня на работу. Вместе со мной работали и другие ребята. Я был первым среди них. Никто не мог так быстро, как я, переплыть Волгу, так поднырнуть под илоты или уцепиться за руль идущей полным ходом баржи. Легкие у меня были такие здоровые, что я, ныряя под плот, успевал отсчитывать до сорока бревен…

Летом вместе с приятелями я уезжал рыбачить на лодках, зимой катался на лыжах и санках. К 12 годам я был уже сильным и храбрым подростком. Работа в затоне закалила меня. Каждый день по 10–12 часов я поднимал и опускал тяжелый молот.

В 1917 году мне было всего четырнадцать лет. Я только что окончил сельскую школу. Трудно мне было разбираться в жизни. Но нашлись товарищи, от которых узнал я о партии большевиков, о Красной Армии, о гражданской войне.

Вскоре я переменил свою профессию молотобойца и ушел работать кочегаром на пассажирский пароход «Баян».

В девятнадцатом году в Нижнем Новгороде, ныне Горьком, я впервые увидел гидросамолет. Мои детские мечты совершить что-нибудь необычное приняли новое направление: я стал мечтать о том, как бы самому научиться летать. Поводом к тому послужили рассказы об авиации одного моего друга, односельчанина — авиационного механика. Я расстался с пароходом «Баян» и пошел добровольцем в Красную Армию. Работая слесарем по ремонту самолетов в Канавинском авиационном парке, я узнал, что такое «мораны», «вуазены», «фарманы». Эти аэропланы казались мне чудом техники.

Целый год я работал в парке сборщиком самолетов и день, и ночь мечтал о полетах. Однако никто не собирался учить меня летать, — всем было не до меня. Молодую республику со всех сторон окружали тогда враги. Наши летчики летали на устаревших, продырявленных самолетах. Белогвардейцы же — на новеньких английских. И все же наши голодные герои побеждали сытых, прекрасно вооруженных белогвардейцев.

Помню, с какой завистью провожал я в воздух десятки раз чиненые самолеты, с каким усердием изучал я машины, как боготворил я летчиков, бравших иногда меня в полет. После каждого такого полета я приходил к заведующему производством нашего парка и упрашивал:

— Товарищ начальник, хочу быть летчиком!

Мне хотелось летать вместе с нашими летчиками, хотелось сразиться с врагами в воздухе… Тогда я начал много читать, беседовать со знакомыми летчиками и авиационными мотористами, — так постепенно я готовился к школе.

И вот, наконец, в 1921 году командование авиапарка удовлетворило мою просьбу и направило меня в Егорьевск в авиационную школу. Мы ее называли очень смешно: «терка», что обозначало «теоретическая школа». Это была первая советская школа летчиков, куда с фронтов, в серых потертых шинелях и рваных башмаках, приходили рабочие, чтобы поскорее научиться летать и снова вернуться на фронт.

Теоретическую школу я окончил в полтора года, и меня направили в практическую, которую я также окончил с хорошей аттестацией. Тогда меня зачислили слушателем Московской школы высшего пилотажа. Я окончил и ее с высокой оценкой, после чего меня направили в высшую школу стрельбы и бомбометания. В ноябре 1923 года я стал настоящим военным летчиком.

В поисках нового я не раз совершал слишком смелые, рискованные полеты…

Больше всего я любил повиснуть в воздухе головой вниз или ринуться с голубых высот в пике, испытывая при этом влияние центробежной силы, которая чудовищно вдавливает голову в плечи, так крепко прижимает к сиденью, что кажется, будто свернулся кольцом позвоночник. Во всем этом, казалось мне, есть та непередаваемая свежесть ощущений, понятная только тому, кто сам это проделывает… Я думал, что это и есть риск, но только много позже, когда стал овладевать искусством испытания машин новых конструкций, я понял, что настоящий риск не имеет ничего общего с мальчишеством.

С января 1933 года я стал работать летчиком-испытателем на авиационном заводе. Здесь я нашел свое настоящее призвание. Работу летчика-испытателя я очень полюбил. Выделывать фигуры между двумя мачтами корабля — дело нелегкое, но куда труднее, испытывая новый самолет, например, пикировать с огромной скоростью, доходящей до 600 километров в час. Это— 160 метров в секунду! Испытывая самолет, я по-прежнему не останавливался перед риском, но это уже был риск другого порядка — настоящий, трезвый риск, осторожный, хладнокровный.

Да, надо приучать себя к смелости, к умению рисковать, если это необходимо, но в то же время надо щадить и себя, и машину. Как летчику-испытателю мне приходилось бывать во всяких переделках.

Как-то раз зимой я развил на истребителе громадную скорость. В то время когда самолет стремительно летел навстречу земле, оторвалось ушко амортизатора лыжи. Лыжа встала перпендикулярно линии полета. Я попытался сбавить скорость, лыжа закачалась, у меня возникла надежда, что лыжа примет прежнее положение и я смогу благополучно посадить самолет. Но когда в десятках метров от земли я выключил мотор, лыжа опять закачалась и приняла неверное положение. Я с ненавистью взглянул на нее, взлетел выше, увидел бежавших по снежному полю санитаров.

Пейзаж был скучный, неутешительный. Но я решил не сдаваться. Выключив мотор, я осторожно, на самой малой скорости «плюхнул» машину на землю. Она перевернулась на спину, осталась цела, а я повис на ремнях.

Вот что такое испытание самолетов! Ко всяким неожиданностям надо быть готовым летчику-испытателю. Несмотря на опасности, моя работа, повторяю, очень нравилась мне.

Расскажу еще об одном случае из моей летной практики.

Однажды, полетав вдоволь на самолете, я решил идти на посадку и начал выпускать шасси. И вдруг случилось неожиданное: одна «нога» шасси вышла, другая не вышла, застряла. Авария при посадке, казалось, была неизбежна. Садиться на одно колесо— значит разбить самолет. Но как спасти его?

«Попробую-ка создать перегрузки, — подумал я, — буду „бросать“ машину из стороны в сторону. Может быть „нога“ вылезет тогда».

С этой мыслью я ринулся в отвесное пике… Все быстрей и быстрей где-то внизу словно из утреннего тумана замелькала в глазах земля. Пропикировав тысячу метров, я резко вывел самолет из пике. Лоб мой коснулся в это время колен, и я потерял сознание. Но это был лишь миг, сознание снова вернулось, и я увидел, что «нога» не вышла. Я начал делать двойные перевороты. Безрезультатно! Тогда я развернул самолет вправо, потом влево, бросил его колесами вверх, опять ринулся с большой высоты вниз, и опять зазвенели крылья в страшном крутом падении. От этой «воздушной акробатики» у меня темнело в глазах, стучало в висках, но я продолжал швырять машину до тех пор, пока застрявшая «нога» не стала на свое место.

Я облегченно вздохнул и посмотрел на часы. Оказывается, сорок минут я делал каскад разнообразных фигур, следовавших одна за другой без перерыва. Благодаря этой «воздушной акробатике» я спас машину от гибели. Попутно я испытал самолет и на прочность. Весь механизм подъема шасси пришлось изменить.

Во время работы над испытанием самолетов я близко познакомился со многими нашими конструкторами. Это — высокообразованные люди. Я много читал, занимался. Мой авиационный кругозор расширялся с каждым днем. Мои полеты стали казаться мне обычными и простыми. Меня начали интересовать перелеты дальние.

Когда в 1933 году французские летчики Кодос и Росси пролетели из Нью-Йорка в Райк (Сирия), покрыв 9 104 километра за 70 часов без посадки, я с моим молодым другом Георгием Байдуковым стал мечтать о том, чтобы побить этот рекорд. Мы часами обсуждали разные увлекательные маршруты. Больше всего нас прельщал Северный полюс. Вместе с нами мечтал о дальнем перелете и Александр Васильевич Беляков, талантливый советский штурман — молодой ученый.

…Не для личной славы, а во имя славы и могущества своей любимой Родины предпринимали мы наши полеты по Сталинским маршрутам. Миллионы невидимых нитей связывали Байдукова, Белякова и меня со всем советским народом, и эта связь помогла нам одержать победу. Как бензин питает мотор самолета, так наши сердца питались той чудесной силой, которую слала нам наша Родина…

Моя жизнь безраздельно принадлежит Родине. Когда и где угодно я буду готов кровью своей защищать великое счастье, завоеванное миллионами людей, живущих теперь поистине человеческой жизнью.