Сталь души (ЛП)

СТАЛЬ ДУШИ

На крапчатой каменной плите, служащей в роли стола мага, лежал принадлежащий Трелвин[1] меч; его остриё и рукоять покоились на черепах. Вдоль клинка мерцал синий свет, с лезвия меча срывались маленькие светлячки искр. Воздух наполнял аромат, похожий на запах горелых волос.

Трелвин наблюдала за дроу-личем, ведущим работу над зачарованием. Древний, немёртвый маг склонился над мечом, осыпая стальной клинок охристым порошком. Пока он не стал нежитью, Валек[2], как и Трелвин, был эльфом. Впрочем, в отличии от неё, он принадлежал к расе дроу, и кожа его была чёрной, цвета холодных, пустых пещер, в то время как эльфийка была скорее древесно-коричневой. В тусклом свете комнаты лич практически исчезал из виду, Трелвин могла ясно различить лишь его белую рубашку с высоким воротником. Такого же костяно-белого цвета были и его волосы, тогда как короткие кудри девушки, чем-то напоминающие листочки на плодах чертополоха, имели насыщенный коричневый оттенок всего растущего.

— Долго ещё? — напряженно прошептала Трелвин.

Валек мельком взглянул на неё. Его лицо осунулось настолько, что кожа натянулась до толщины пергамента на высоком лбу. Глаза лича, глубоко ввалившиеся в глазницы, были окрашены в бледно-розовый цвет разбавленной крови. Раздавшийся голос скорее напоминал треск сухих листьев:

— Передумала? — спросил он, прищурившись. — Боишься закончить начатое?

— Нет, — эльфийка стиснула кулаки. — Мой брат будет отомщён.

Улыбка лича приоткрыла его длинные зубы, посаженные в просевших дёснах. Он взял закупоренный стеклянный сосуд, содержащий кровь Трелвин:

— Дай мне ножны.

Девушка расстегнула портупею и сняла с неё ножны. Она осторожно передала их Валеку, стараясь не коснуться его руки. Кожаное покрытие ножен истёрлось за годы службы; вместе с мечом они принадлежали ещё её отцу. Прямое лезвие клинка выглядело столь же изношенным, а кожаная рукоять покрылась пятнами пота от длительного использования. Этому простому мечу предстояло вместить в себя могущественные чары. Заклинание магически свяжет меч с ножнами и сделает его способным на ужасающие дела.

Дроу-лич откупорил сосуд и, наклонив его над мечом, пролил тонкую линию крови от эфеса до острия клинка. Коснувшись металла, кровь шипела, как жир на огне. Искры, срывавшиеся с лезвия меча, окрасились в красный, постепенно приобретая фиолетовый оттенок.

Почувствовав жар над кистью правой руки, Трелвин потёрла место на запястье, откуда Валек брал у неё кровь. Связывание началось.

Девушка рассматривала помещение, предпочитая смотреть куда угодно, лишь бы не на дроу-лича. Свечи за абажурами из красного стекла наполняли комнату кровавым светом. Углубления в каменных стенах были забиты пыльными чёрными коробками и злобно глядящими скелетами. Эльфийке никак не удавалось избавиться от ощущения, что они следят за ней. Единственный выход был расположен за огромным круглым валуном, который закрыл проход по приказу Валека. За ним через лабиринт туннелей и пещер лежал путь к поверхности.

Приглушённое хныканье привлекло внимание Трелвин к месту, где лежал её пленник. Дворф пришёл в сознание и пытался выбраться из пут. Его бородатое лицо тёрлось о ковёр, пока он вращал головой вперёд и назад в попытках избавиться от кляпа во рту. Он пытался что-то сказать, но комок ткани заглушал его голос. В глазах Дворфа красноречиво читался ужас. Он продолжал метать взгляды на тёмного эльфа.

— Не шевелись! — прошипел Валек. Он ткнул пальцем в направлении Дворфа и издал гортанный звук. Кожа пленника покрылась множеством волдырей, он закричал в свой кляп.

— Это лишнее! — проскрежетала эльфийка. — Он и так скоро лишится жизни, незачем его пытать.

— Прекрасная мысль, учитывая, что именно ты и собираешься убить его, — фыркнул дроу-лич. — С моей точки зрения, Дворф не более чем мясо, которому повезло, что оно ещё дышит.

— Наши законы требуют его смерти, но она должна быть быстрой и достойной.

— Удар мечом прямо в сердце, я полагаю?

— Именно так. Оставь его в покое. Больше никакой магии.

— Как пожелаешь, — дроу вернулся к своей работе. Его губа презрительно изогнулась. — Вы, поверхностные эльфы, мягки и слишком сентиментальны. Причинённую ему только что боль не сравнить с агонией, которая ждёт его, когда меч украдёт его душу.

Девушка скользнула взглядом по пленнику: его нарывы уже начали проходить:

— Но боль продлится совсем недолго, разве нет?

Улыбка Валека походила на оскал черепа:

— Напротив, пока кто-нибудь снова не будет убит этим мечом, его душа будет пребывать внутри клинка в постоянных муках, — лич провёл костяным пальцем в воздухе. — Ему будет казаться, что он долго и неторопливо соскальзывает по лезвию меча. Пытка кончится только тогда, когда меч снова убьет кого-нибудь, и другая душа окажется пойманной. Первая же при этом будет уничтожена.

— Уничтожена? — ахнула Трелвин.

— Бесследно.

— Но разве ты не говорил, что она будет освобождена?

— Я использовал слово «вытеснена». Я никогда не говорил, что она выживет, — рассмеялся тёмный эльф.

Горло девушки пересохло:

— Но…

Одна из потрёпанных белых бровей приподнялась. Валек явно наслаждался её замешательством:

— Всё ещё хочешь продолжить?

Трелвин вздрогнула. Она пришла к дроу-личу за поглощающим душу оружием: за мечом, способным изъять душу из тела и удержать её в себе, таким образом не позволяя целителям произвести воскрешение. Однако она предполагала, что после освобождения душа сможет найти путь на план своего божества.

Девушка окинула взглядом своего пленника: лицо его было бледно, глаза расширились в мольбе. Из-за кляпа доносилось отчаянное мычание. Наконец она отвела глаза. Убийство — это одно, ведь тело, в конце концов, не более чем сосуд, но уничтожение души…

Валек уставился на неё. Его немёртвые глаза насмехались над ней, сверлили её одним немым вопросом: «Захочет ли она опуститься до его уровня?»

Трелвин вонзила ногти в ладони, прямо как в тот день, когда Роллан[3] был казнен. Воспоминания о последних моментах жизни брата захлестнули её. Его широкие, невинные глаза. Звук, сорвавшийся с губ, когда стрела пронзила его. Как обычно, простодушный Роллан признал решение королевы, признал этот дурацкий закон, который так оспаривала Трелвин, выкрикивая возражения до тех пор, пока на неё не перестали обращать внимание. И всё же, когда жизнь покидала его тело, взгляд Роллана как бы спрашивал у неё: «Почему?»

Почему её не было там, чтобы всех этих событий просто не произошло? Раньше, когда он оступался, она всегда была рядом, готовая взять его за руку и залечить раны. Всякий раз, с самого его рождения. Теперь же рука её брата была мертвенно холодна. Роллана больше не было.

Трелвин с трудом сглотнула. Она сделает это. Она должна. За Роллана. Как требовали того законы кровной мести. Конечно же душа одного Дворфа была не слишком большой ценой.

— Продолжай, — сказала она Валеку.

Мычание Дворфа переросло в высокий сдавленный крик. Девушка упорно избегала глазами пленника. Улыбнувшись, лич-дроу вернулся к своей работе. Он взял ножны и вылил на них остатки крови эльфийки. Затем он поднял меч с черепов и вогнал его в ножны, загасив искры.

Трелвин прикрыла глаза. О чём вообще она думала, когда обращалась к Валеку? Но лишь с его помощью девушка могла надеяться призвать королеву к ответу.

Справедливость будет восстановлена, хотя правда о произошедшем и была известна только Трелвин.

Её брат Роллан, как прежде и их отец, состоял при королевском дворе. Учитывая его кроткий нрав и простодушные мысли, её брат не слишком подходил для интриг и обменов любезностями королевского двора. К счастью, по крайней мере как казалось Трелвин в то время, королеве Бетильде[4] пришлись по нраву медно-красные волосы и точёные черты лица Роллана: он был назначен королевским хранителем сов. Роллан превосходно справлялся со своей работой. Однажды, когда сова вытолкнула одно из своих яиц из гнезда, её брат осторожно подобрал его с земли и, согревая теплом своего тела, хранил яйцо в мешочке под одеждами вплоть до самого вылупления. Даже сам Роллан начинал походить на сову, когда, медленно моргая, он тихо рассматривал окружающих своими круглыми глазами.

У зелёных эльфов леса Амтар было немного законов, но выполнялись они строго. Согласно одному из них, всякого, кто причинит вред королевским животным, постигнет та же участь.

Десятидневку и два дня назад Роллан защитил одну из «своих» сов от дикого, как ему показалось, ягуара. Он поразил огромную кошку стрелой, когда та набросилась на совиное гнездо. В тот момент, выпуская эту роковую стрелу, он не осознавал, что его целью был охотничий ягуар самой королевы, который каким-то образом потерял свой отличительный ошейник.

Невзирая на пылкие мольбы Трелвин к Бетильде, обычай был соблюдён, и королевская стража казнила Роллана. Вслед за этим они разрушили и его жилище, возвращая его лесу.

Девушка навестила развалины на следующий день в надежде спасти что-нибудь на память о брате. В пространстве между слоями прутьев одной из плетёных стен она нашла грубого вида журнал, написанный простым и неуклюжим почерком Роллана. «Книга памяти», как он говорил. Сначала Трелвин не хотела читать его, полагая это вторжением в личную жизнь Роллана, но затем она поддалась любопытству и желанию снова услышать голос брата, пусть даже только в своей голове.

Она лениво пролистывала страницы журнала, выхватывая предложения тут и там. Затем одна запись почти в середине книги привлекла её внимание. Там Роллан описывал, как одной ночью, сидя вместе с одной из своих сов на верхушке дерева, он увидел королеву Бетильду, развлекавшуюся с любовником — его имя в журнале не называлось. Встревоженный прегрешением королевы и не желая больше его лицезреть, её брат тихо слез с дерева, собираясь ускользнуть. К несчастью, в этот момент сидящая наверху сова громко ухнула. Бетильда встревоженно посмотрела на птицу, но Роллан был уверен, что ему удалось остаться незамеченным, так как к тому времени он уже был на земле под прикрытием сумрака.

Трелвин внимательно дочитала остаток журнала. Рядом с записью о появлении на свет нового птенца Роллан отметил рождение Бетильдой сына и огромную радость короля, которому боги спустя десятилетия наконец даровали наследника. Её брат предполагал, что скорее всего он был единственном эльфом в лесу, конечно же кроме тайного любовника Бетильды, кто знал истинного отца ребёнка. Но, как писал Роллан, будучи верным королеве, он будет молчать.

Эта запись была последней в журнале. Через два дня Роллан убил ягуара королевы и был казнён одним из её лучников. Как и ягуар, Роллан получил одну стрелу прямо в горло. Его молчание было обеспечено.

Ошеломлённая, Трелвин отложила журнал в сторону и помчалась к месту, где её брат застрелил ягуара. Она обыскивала подлесок, пока не нашла, что искала: широкий кожаный ошейник, усеянный золотыми и серебряными листьями.

Эльфийка подняла ошейник с земли: пряжка была расстёгнута. Шансы на то, что он упал сам по себе в нескольких шагах от дерева, с которого Роллан присматривал за последним выводком птенцов, всего через два дня после рождения королевой внебрачного ребёнка, были ничтожны. «Потеря» ягуаром ошейника отнюдь не была случайной, как и его внезапная атака на совиное гнездо. Охотничий ягуар королевы Бетильды был выдрессирован принимать только её указы и ничьи другие. Должно быть, именно королева натравила кошку на гнездо, зная, что сделает её хранитель сов.

Трелвин была в ярости. Она изобличит королеву. Бросит в неё этот ошейник, обвинит её в смерти брата и увидит на лице Бетильды признание вины. Затем, согласно законам кровной мести, Трелвин потребует её смерти.

Спустя мгновение она горько рассмеялась над собственной глупостью. У неё был ошейник ягуара, но сам по себе, без имени любовника, он ничего не доказывал. Если бы Трелвин показала дневник Роллана королю, то тот мог бы и поверить ей, но теперь даже это было невозможно. Король погиб во время рейда на Эльфийскую Стражу[5]. Он откладывал набег до самого рождения ребёнка и дорого заплатил за это: когда налётчики добрались до города, тот уже был готов. Каким-то образом в поселении прознали о грядущем набеге.

Трелвин могла только догадываться, как же это произошло. С рождением наследника, обеспечивающего её позицию в качестве регента, и новым любовником, готовым ублажать её, королева Бетильда уже не нуждалась в своём прежнем муже. «Нет, — думала девушка, — есть только одно решение: свершить месть своими руками».

Защитные чары королевы Бетильды оберегали её от любого обычного оружия. Только нечто, наделённое могущественным контрзаклинанием, смогло бы пробиться сквозь них. И только оружие, способное к поглощению души, не позволит целителям тотчас же вернуть королеву к жизни. Поэтому Трелвин требовалась магия, которую Бетильда никак не могла ожидать от своих подданных.

Магия Подземья.

Тёмная магия лич-дроу.

— Меч готов, — голос Валека вырвал девушку из мрачных воспоминаний. Лич протянул ей вложенный в ножны меч рукоятью вперёд.

— Возьми его! — прошипел он. — Обнажи его. Свяжи его со своей рукой.

Подавив колебания, Трелвин приняла меч из рук дроу. Как только клинок был извлечён из ножен, она почувствовала покалывание в пальцах и ладони. Меч сиял красным в свете свечей, рукоять слабо пульсировала в ритме её сердца. Голод клинка был практически ощутим.

Валек поднял пленника на ноги, крепко удерживая его своими костлявыми руками. Дворф стоял, угрюмо склонив голову, как если бы он наконец смирился с неизбежным. Эльфийка обернулась к нему и отвела меч назад, готовясь пронзить его сердце. Ей приходилось убивать и раньше, но никогда в такой преднамеренной манере и с такой окончательностью исхода. Теперь она поняла, что такое «хладнокровие»: её кожа как будто бы покрылась льдом.

Трелвин напомнила себе, что Дворф был нарушителем границ и вором. Несмотря на древнее соглашение, он вошёл в их лес, осквернил реку своими раскопками и ранил двух дозорных, посланных прогнать его. Пришлись бы удары его топора иначе, среди его преступлений значилось бы и убийство.

— Сделай это, — сказал Валек, его глаза мерцали в ожидании. — Окровавь меч. Убей его.

Девушка глубоко вдохнула. И ударила. Но в этот самый момент Дворф дернулся из рук дроу-лича, вынуждая того подставиться под удар. Вместо того, чтобы пронзить пленника, её меч погрузился в грудь Валека, проткнув его немёртвое сердце. Глаза лича расширились, и он вцепился в клинок обеими руками. Пронзительный, отдающий пылью крик вырвался из его тонких губ.

Парализованная страхом, Трелвин наблюдала за тем, как красный туман, выходящий из раны Валека, свернулся вокруг ее меча. Клинок впитал его, и свет в глазах дроу неожиданно померк. Он накренился в сторону и упал, соскальзывая с меча.

Девушка стояла, ошеломлённая случившимся; c меча в её руке стекала чёрная, дурно пахнущая кровь.

— Храни меня Владыка листьев, — прошептала она. — Я убила его.

Она отступила от тела лич-дроу, опасаясь, что даже после смерти он может накинуться на неё. Но его труп лежал абсолютно неподвижно: душа не вернулась в филактерию. Вместо этого она оказалась заперта в мече.

Одним богам известно, что случится, если душе Валека удастся сбежать. Но если уничтожить её достаточно быстро…

Уголком глаза Трелвин заметила Дворфа, извивающегося на полу в отчаянной попытке достигнуть двери, хотя, будучи связанным, ему бы не удалось открыть её. Наконец он смог избавиться от кляпа во рту.

— Умоляю тебя, только не этим мечом! — вскричал Дворф. — Если ты должна убить меня, возьми что-нибудь другое.

— У меня нет выбора, — ответила эльфийка не только ему, но и себе. Меч подрагивал в её руке, как если бы лич-дроу стремился вырваться на свободу.

— Выбор есть всегда, — вздохнул пленник. — Отпусти меня. Я буду молчать… обо всём, что случилось. Просто оставь меня в живых.

— Мне жаль, что тебе придётся умереть вот так, — сказала ему Трелвин, поднимая меч, — но ты сам навлёк на себя всё это. Зная наши законы, ты всё же решился войти в наш лес. Этим ты спровоцировал нападение и всё что за ним последовало.

— Как удобно! — выплюнул Дворф, его ноздри раздулись. — Ты вызвалась убить меня, потому что верила в силу закона, или потому что тебе нужна была жертва для зачарования меча? Если бы я неожиданно не подвернулся тебе под руку, принесла бы ты в жертву кого-нибудь из своего народа?

— Не говори глупостей! — вырвалось у Трелвин. — Я бы не стала…

— Тогда кого бы ты убила? Заклинанию требуется смерть разумного существа, разве нет?

Трелвин ничего не ответила. Но глубоко внутри она осознала правду. Если бы не Дворф, кого бы она выбрала для злых ритуалов Валека? Насколько бы далеко она пошла в жажде мести?

— Ты и в самом деле соблюдаешь законы трунадар, — мягко спросил Дворф. — Или просто служишь своим личным целям?

Девушка закрыла глаза. Чем она лучше королевы Бетильды? Тем, ответила она себе, что в отличие от приговора, который королева вынесла Роллану, наказание Дворфа было справедливым. Он знал, какую цену ему придётся заплатить за вторжение в их лес, и всё-таки решился нарушить границы. Единственным спорным вопросом был метод его казни.

— Ты атаковал наш народ, — сказала она ровно.

— Атаковал? — разъярился Дворф. — Это были вы, трунадар, кто атаковал без повода. Я только защищал себя.

— Ты вторгся в наши границы. Украл у нас.

— Я ничего не забрал. Я просто исследовал. Я бы заключил официальный договор с вашими королём и королевой, прежде чем добыть хоть один слиток из реки.

— И ты ожидаешь, что мы бы поверили в это? — Трелвин покачала головой.

— Вы дураки, если бы поступили иначе. Знай, эльф, секрет вашего народа когда-нибудь станет известен. В реке золота на целое состояние. Рано или поздно здесь появятся другие исследователи. И рудокопы, которые придут за ними, вырубят ваш драгоценный лес, поскольку им понадобится топливо и брёвна под рудничный лагерь. А затем они пойдут войной на трунадар, когда те решат сопротивляться. И тогда ваш народ пожалеет, что убил единственного, кто мог бы им гарантировать, что золотодобыча по крайней мере не осквернила бы землю.

Значит поэтому он так настаивал на аудиенции с королевой Бетильдой. Однако вместо того, чтобы выслушать его, она высказала свой прямой отказ: «Нам не нужны Дворфы в нашем лесу. И никаких рудников, ни в коем случае». Затем она приказала казнить Дворфа. И Трелвин вызвалась выполнить это.

Девушка присела и вытерла меч о ковёр, стирая с него кровь лича. Ей надо было подумать. Душа Валека будет изгнана из меча с убийством королевы, но хватит ли у неё храбрости ждать так долго?

— Откуда ты знаешь наш язык? — спросила она у Дворфа.

Его губы изогнулись в грустной улыбке:

— Не все зелёные эльфы столь враждебны как вы, трунадар, — ответил он. — Некоторые ценят дружбу с другими расами и доверяют им свои секреты. Какое-то время я жил среди эльфов леса Чондал.

Должно быть он врал:

— И как же зовут эльфа, который правит ими?

Он ответил — правильно. В его глазах проблеснула надежда, когда Трелвин приподняла брови.

— Я сохраню твой секрет, — быстро проговорил он, — и никому не расскажу… о твоих планах. Я могу даже помочь тебе сбежать, когда всё будет выполнено.

— Сбежать? — девушка горько рассмеялась. Она снова стояла над ним. — Это в мои планы не входит.

Его глаза слегка расширились:

— Но…

Если она сейчас не убьет его, то потом уже не решится на это. Не давая Дворфу закончить, Трелвин подняла меч и со свистом устремила его вниз. Потрясённый её неожиданным ударом, Дворф никак не мог уклониться. Но вместо того, чтобы перерубить ему шею, в последний момент клинок резко повернул, и удар пришёлся в пол возле головы Дворфа, болезненно отдаваясь в руке эльфийки.

Восстановившись, Трелвин ударила его в грудь. Меч, словно живой, отскочил в сторону, оставляя остриём борозду на ковре. Дворф издал отрывистый удивлённый смешок:

— Кажется, у твоего меча есть свои мысли на этот счёт.

Трелвин подняла клинок на уровень глаз:

— Валек!

Меч слегка склонился в её руках, как бы в ответ.

— Перестань управлять мечом. Ты только продлеваешь свою пытку.

Меч резко дёрнулся налево, затем направо: Валек покачал головой.

— Тогда приятных мучений, лич-дроу! — вскричала Трелвин, заталкивая меч в ножны. Хотя бы это Валек разрешил ей сделать. Меч скользнул внутрь, и в скрежете металла о металл ей послышался злобный смех.

Пока эльфийка стояла, раздумывая, что же делать дальше, раздался стук в дверь. Из-за неё донёсся приглушённый голос:

— Мастер? Вы здесь?

Трелвин посмотрела на своего пленника и жестом показала ему молчать. Дворф кивнул: по крайней мере, оба они были согласны, что стычки с дроу лучше избежать.

Девушка прижалась ухом к двери и вслушивалась до тех пор, пока звук шагов не начал удаляться. Затем она приложилась к камню и откатила его, открывая расселину. Убедившись, что никто не притаился в коридоре, она развязала лодыжки Дворфа и помогла ему подняться на ноги. Что делать с ним, она решит, когда они окажутся на поверхности.

Вход в туннель, из которого появилась Трелвин, скрывали заросли ежевики, вслед за собой она вытянула Дворфа. Уже почти рассвело: небо к востоку окрасилось в розовый. Это было к лучшему, из-за солнечного света прислужники дроу-лича не захотят покидать Подземье, но возникала и проблема: естественный свет разрушал магию дроу. Зачарования, которые лич-дроу наложил на оружие, исчезнут, как только солнечные лучи коснутся меча. Ножны защитят сам клинок, но рукоять нужно было прикрыть. Также это значило, что ей нельзя доставать меч из ножен до наступления темноты. Если ей понадобится держать пленника под контролем, то придётся делать это голыми руками.

Дворф бросил взгляд на меч и отвернулся. На его лице заиграла хитрая улыбка, очевидно, ограничения магии дроу были ему знакомы.

— Что же, решила не убивать меня?

Трелвин вытащила из кармана кусок чёрной ткани и обернула им рукоять.

— Незачем, — она кивнула на оружие, — если бы лич-дроу мог выбраться из меча, он бы уже сделал это.

По крайней мере, она надеялась, что это так. Дворф кивнул:

— А мой смертный приговор?

— Пусть его исполнит кто-нибудь другой, — во время утомительного пути к поверхности она решила просто придержать пленника при себе до наступления вечера. Затем она оставит его и не мешкая отправится в королевскую резиденцию. Даже в том невероятном случае, что дозорные согласятся выслушать Дворфа достаточно долго, и он успеет выдать все её планы, будет уже слишком поздно. Более правдоподобным казалось, что караул убьёт его без предупреждения.

— Ты ведь Трелвин, верно?

Она кивнула.

— Я Спиннел, сын Фелдссона[6], — на его лице промелькнула улыбка. — Я избавлю тебя от остальной части моей родословной. Взамен я был бы не прочь выслушать, почему тебе так сильно хочется прикончить свою королеву.

Трелвин буквально закипела от ярости. Чего он хотел добиться этим вопросом? Её пальцы дотронулись до прикрывающей рукоять ткани, что напомнило ей: нельзя вынимать меч. Сколь же глубоко она пала, когда обратилась к лич-дроу и его грязной магии! Ей нужно было хоть перед кем-то оправдать свои поступки, пусть даже и перед алчным, волосатым Дворфом:

— Садись, — сказала она, указывая на бревно.

Спиннел протянул к ней связанные руки:

— Не могла бы ты?…

Она развязала его. В конце концов, куда ему бежать?

Он сел и, поглаживая бороду, выслушал её историю. Когда она закончила, Дворф кивнул:

— Теперь я понимаю, — произнёс он медленно. — Воистину. У нас схожие принципы: борода за бороду. Иногда приходится вершить правосудие своими руками.

Некоторое время они сидели, вслушиваясь в утреннее чириканье птиц. Лес представлял собой смесь пёстро-зелёных и коричневых оттенков. Мягкий ветерок принёс острый аромат древесного сока и глинистый запах земли. Спокойная радость, которую Трелвин чувствовала в лесу, принесла с собой осознание, сколь многое она может потерять. Но всплывшая в памяти картина пронзённого стрелой горла брата вытеснила эти мысли прочь.

Наконец Спиннел нарушил молчание:

— Я помогу тебе.

Тут пришла её очередь смеяться:

— Зачем? Неужели моя история тебя так растрогала? Тогда где слёзы?

— Я помогу тебе, — повторил Дворф. — Потому что мне потребуется твоя помощь, чтобы выбраться из леса, — он остановился, чтобы до неё дошёл смысл сказанного. — Я подозреваю, что ты хотела бы встретиться с королевой наедине, чтобы никто не смог помешать тебе убить её. Однако её стражи будут прямо за дверью. Чтобы королеву не возродили, тебе потребуется как-то «освободить» её душу из меча. Ты можешь добиться этого, убив кого-нибудь из своего народа, но мне кажется, что твой план состоит не в этом. Значит остаётся только одна возможная жертва — ты сама, — он приподнял бровь. — Я пока прав?

Девушка неохотно кивнула.

— И всё было бы в порядке, если бы после самоубийства твоя душа смогла бы присоединилась к твоему брату в чертогах Коррелона. Но теперь эта перспектива гораздо менее заманчива, как я полагаю, — он вынудил её взглянуть ему в глаза. — Достаточно ли сильна твоя жажда мести, чтобы оправдать уничтожение собственной души?

Эта мысль заставила эльфийку содрогнуться.

— Я думаю, что нет, — сказал Спиннел. — Но есть и другой вариант. Как я говорил, у меня есть магия, которая поможет тебе сбежать. После этого тебе будет достаточно предоставить меч солнечным лучам, которые разрушат зачарование и душу королевы вместе с ним. Незачем кого то убивать.

Трелвин не была уверена, стоит ли поверить ему:

— Какая магия?

— Плащ, который сделает тебя невидимой.

— Если у тебя был такой плащ, то почему же ты не использовал его, чтобы избежать караульных?

— Я бы сделал это, не подкрадись они ко мне. Вы, трунадар, очень скрытные, — Дворф ухмыльнулся. — По рукам? Я расскажу тебе, где плащ, ты им воспользуешься, а затем принесёшь сюда, чтобы я смог убраться из этого несчастного леса.

— Откуда мне знать, что я могу доверять тебе?

Спиннел улыбнулся, среди густой бороды проблеснули белые зубы:

— Ты не можешь. Не более чем я тебе. Но мы — единственная надежда друг для друга.

Девушка кивнула. Теперь, когда ей был предложен хотя бы этот ничтожный шанс, она стремилась схватиться за него обеими руками. Оставался лишь один вопрос:

— А что, если Валек не даст мне убить Бетильду?

— Да, это проблема, — Дворф уставился на шуршащую листву. — Расскажи мне побольше об этом «связывании», которое совершил дроу. Возможно я что-нибудь придумаю.

Трелвин обобщила то немногое, что рассказал ей Валек. Зачарование лич-дроу позволит ей оставить меч королевской страже и войти в приёмную безоружной. Как только она протянет руку к ножнам, меч магически появится внутри, как бы далеко он не был, и кто бы его не удерживал. Даже если она выбросит его в глубины океана, меч всё равно возникнет в ножнах, как только он ей потребуется.

— Значит, только ты можешь обнажить клинок? — размышлял Спиннел. — Но после этого любой может им воспользоваться, так?

— Никто из эльфов не станет убивать королеву! Даже если я расскажу им о моём брате, они никогда…

— Я имел в виду себя.

— Ты? — Трелвин покачала головой, поражённая его дерзостью. — Тебя и близко не подпустят к королеве Бетильде. На случай, если ты забыл, в отношении тебя вынесен смертный приговор. Первый же трунадар, которому ты попадёшься на глаза, приведёт его в исполнение.

— Мы что-нибудь придумаем.

Эльфийка фыркнула. Временами Дворфы бывали такими простыми.

— Дворфы устойчивы ко многим видам магии, — продолжил Спиннел. — Что бы Валек не использовал для управления мечом, может оказаться, что его чары не смогут пересилить меня. Позволь мне убить королеву Бетильду. У меня столько же прав требовать её смерти, сколько и у тебя. Она приговорила меня к смерти, в конце концов.

Трелвин выдержала паузу, задумавшись. Определённо, когда Валек сопротивлялся, она не могла владеть мечом.

— Это может сработать, — признала девушка. — Но тебе будет трудно подобраться достаточно близко к королеве. А впрочем, есть одна возможность…

Глаза Дворфа засияли, когда он услышал её план.

Королевский двор был искусно сформирован из ветвей и стволов живых деревьев, располагаясь на их верхушках. Трунадар начали строительство столетия назад, аккуратно подрезая и придавая форму деревьям, пока на них не вырос целый комплекс. Перемещаясь с места на место, простонародье трунадар устраивало временные пристанища в любых приглянувшихся им прогалинах и ложбинах, располагаясь в пустых стволах или сооружая замысловатые «насесты» на ветвях. Но королевская резиденция держалась веками, защищённая магией и покрытая листвой даже в самые холодные зимы. За всё это время только зелёным эльфам доводилось узреть её, а теперь Трелвин вела Спиннела — Дворфа — прямо туда.

Девушка тащила за собой бесчувственное тело Дворфа по лесу. Его руки были связаны за спиной, но ноги, оставляющие борозды в земле, были свободны. Спиннел имитировал, и очень даже неплохо, потерю сознание. Наступила ночь, сквозь ветви деревьев просвечивала луна. Впереди лежала группа деревьев, образующих подножие королевской резиденции. Полдюжины эльфов-стражников стояли караулом между стволами. Их земляно-коричневые и лиственно-зелёные одежды были почти неразличимы во тьме. Другие, как бдительные ягуары, беззвучно крались сквозь сумрак.

В мгновение ока шестеро эльфов выросли перед Трелвин, преграждая ей путь к резиденции, луки натянуты, стрелы на тетивах. Удача была на стороне Трелвин: этой ночью их возглавлял её старый друг.

— Делит[7]! — закричала она. — Не стреляй!

Делит шагнул вперёд и пнул Спиннела. От удара Дворф застонал.

— Он жив? — недоверчиво спросил эльф. Он уставился на Трелвин. — Ты должна была казнить его. Что ты творишь? — Остальные стражи за ним слегка изменили позиции, что позволило бы им успешнее выпустить стрелы.

— Твои стражи плохо обыскали Дворфа, — сказала она Делиту. Медленно протянув руку в карман штанов, она достала оттуда ошейник королевского ягуара и продемонстрировала так, чтобы все видели. — Я нашла это в его ботинке.

Глаза стражника расширились. Естественно, он узнал ошейник.

— Сначала Дворф заявлял, что нашёл его в лесу, — поведала ему Трелвин, — но после более пристального допроса, — девушка кивнула на синяки на лице Спиннела, — он признался, что сам снял ошейник с шеи ягуара.

— Невозможно! — выплюнул один из стражей. — Ягуар королевы разорвал бы его на части, подберись он к нему столь близко.

Трелвин выдержала взгляд Делита:

— Дворф заявляет, что он знал команды, позволяющие усмирить зверя.

— Он соврал, — ровно произнёс её друг. — Дворф сочинил всё это, чтобы продлить свою жизнь.

— А что, если нет? — Трелвин подняла ошейник выше. — Не кажется ли подозрительным совпадение, что ошейник был спрятан в его ботинке? Подумайте над этим! Он не только бегло говорит на нашем языке, но и позволил нашему караулу схватить себя, не став сражаться до смерти, хотя знал, что по нашим законам его ждёт казнь. А всё почему? Потому что он хотел подобраться к королеве Бетильде поближе, чтобы использовать её же ягуара против неё, — эльфийка опустила ошейник. — К несчастью для него, Роллан уже прикончил кошку.

Используя смерть брата как предлог, она глубоко вдохнула, подготавливая себя.

— Кто-то из нашего народа, — сказала она медленно, — должен был рассказать Дворфу команды, которые королева отдавала ягуару, — продолжила она. — И не просто кто-нибудь, а кто-то близкий к королеве. Достаточно близкий, чтобы подслушать используемые ею команды. А это значит, что в наших рядах, среди двора, есть предатель. Наша королева захочет сама убедиться, говорит ли Дворф правду, и узнать имя предателя.

Выражение лица стражника ожесточилось. Он привлёк внимание одного из дозорных:

— Расскажи об этом королеве и узнай, захочет ли она дать аудиенцию.

Делит двинулся, как если бы он собирался забрать Дворфа, Трелвин преградила ему путь:

— Нет, Делит. Я поведу его. Мне тоже будет интересно выслушать, что расскажет Дворф, когда его станет допрашивать королева, — она встряхнула Спиннела, и тот снова простонал, словно всё ещё страдая от недавней взбучки. — Если бы планы этого мерзавца стали известны раньше, возможно мой брат был бы награждён, а не казнён.

Спереди и сзади Трелвин и её «пленника» шагала стража, Дворф уже встал на ноги, но всё ещё запинался, притворяясь слабым. Они поднимались по лестнице, которая извивалась вокруг дерева, взбираясь до самых верхних ветвей, где и располагался королевский зал для аудиенций. Наконец они достигли места, где ветки многих деревьев сплетались в единую расположенную высоко над землёй платформу. Лунный свет мерцал сквозь листву над головой, отбрасывая пёстрые тени.

Делит повернулся к Трелвин.

— Сдай оружие, — заявил он официальным тоном, — и приготовься встретить королеву.

Девушка вытащила меч и вручила его ему. Делит передал оружие одному из тех стражей, кому предстояло остаться снаружи. Затем эльфийка сняла заплечный мешок и извлекла оттуда кинжал в ножнах, который также был отдан. Забравший его страж не только не стал просить опустошить сумку, но даже и не взглянул на лежавший там плащ.

Хорошо. Ей верили. Когда Трелвин снова вскинула мешок на спину, стража приступила к обыску кажущегося полубессознательным Спиннела, на сей раз тщательно. Наконец Делит жестом разрешил им пройти.

Сопровождаемая Делитом и ещё двумя стражами, девушка протащила Дворфа сквозь ведущий в приёмный зал туннель из листьев. Расположенное в дупле огромного дерева помещение имело ровный пол, покрытый благоухающими лепестками дикой розы, и округлый потолок где-то высоко над головой. Для грызущих ветви насекомых были созданы благоприятные условия, и они оставили на потолке кружевные узоры червоточин, через которые в помещение проникал лунный свет. Танцующие светлячки наполняли зал полосками голубого и белого света, а невысокие огни в широких каменных чашах согревали комнату мягким жёлтым свечением. В воздухе витал аромат кедровой живицы.

Положив ногу на ногу, королева Бетильда сидела на троне, сиденье которого было набито мхом. Её тонкие пальцы играли с одним из тех маленьких белых цветков, что были вплетены в подлокотники. Через плечо на грудь была перекинута коса, в которую были убраны её длинные бледно-рыжие волосы. На её мягкой кожаной тунике золотыми нитками были вышиты символы правления: разъярённые ягуар и сова. Хотя Бетильда родила всего двенадцать дней назад, она совсем не выказывала усталости: её целители снимали любую боль или утомление.

Делит провёл Трелвин в центр комнаты, остановив её в полдюжине шагов от королевы. Ещё два стража расположились по бокам девушки, нацелив стрелы на Спиннела на случай какой-нибудь неожиданности. Эльфийка выпустила воротник Дворфа, отчего тот свалился на пол. Он снова застонал и неподвижно обмяк. Девушке оставалось лишь надеяться, что он не переигрывает.

С невозмутимым выражением лица королева посмотрела на Трелвин, затем скользнула взглядом по ошейнику в её руке. Они поняли друг друга: Бетильда догадалась, что Трелвин стала известна правда о смерти брата. Но королеве нужно было доиграть сцену до конца:

— Трелвин Витаннис[8], что привело тебя ко мне с… этим? — Бетильда махнула рукой в сторону Дворфа. — Когда мы виделись последний раз, тебе не терпелось казнить его.

Трелвин поклонилась.

— Да, миледи, я только об этом и думала, — она выпрямилась, — пока не нашла вот это, — с этими словами она бросила ошейник на пол между собой и королевой. — Среди нас есть предатель, — сказала девушка, — и я уверена, что и вы, и король захотите узнать его имя.

Королева сорвала один из цветков с трона, растёрла его пальцами и притворилась, что вдыхает аромат раздавленного цветка — ловкий способ скрыть плотно сжавшиеся от ярости губы. Затем она повернулась к Делиту:

— Секреты королевского двора не предназначены для посторонних ушей. — Бетильда показала на выход. — Ты и двое твоих стражей, покиньте нас.

Делит расширил глаза и бросил взгляд на неподвижного Спиннела:

— Но…

— Оставьте нас, — её голос был мягок, но в нём прозвучали не терпящие возражений стальные нотки.

Он поклонился и покинул зал, жестом показав остальным стражам следовать за ним. Когда они ушли, королева в открытую уставилась на Трелвин:

— Играем в придворные игры? — сказала она и поднялась с трона, сверкая глазами. Не обращая никакого внимания на Дворфа, всё еще изображающего потерю сознания, Бетильда подошла к девушке. — И что же ты хочешь в обмен на молчание?

Трелвин притворилась взволнованной. Если бы это было её единственной игрой, то поражение было бы неизбежным. Королева согласится на любую запрошенную девушкой цену, а немного спустя обеспечит её молчание смертью. Но момент настал: они со Спиннелом оказались наедине с Бетильдой. Трелвин прочистила горло, разыгрывая нерешительность — их оговоренный сигнал.

Едва заметив движение рук Дворфа, одним рывком освободившего запястья от ложного узла, эльфийка протянула руку к «пустым» ножнам и обнажила меч. Она бросила его рукоятью вперёд Спиннелу, который уже вскакивал на ноги.

Королева Бетильда обернулась как раз в то время, когда меч пронёсся мимо неё.

Дворф потянулся к брошенному мечу, но прежде чем он успел схватить его, королева махнула рукой, выкрикивая заклинание. Меч развернулся в полёте и со свистом, расплываясь от набранной скорости, вонзился в грудь Спиннела. С потрясённым выражением на лице Спиннел тупо уставился на меч.

— Как она… — короткие ноги Дворфа просели под ним, и он кучей свалился на пол. Из его раны потянулся красный туман, сворачиваясь вокруг меча.

Смех королевы наполнил помещение.

— Прекрасно, Трелвин. Восхитительное представление. Но каким бы забавным оно не было, твоё выступление подошло к концу, — она подняла руку.

— Нет! — эльфийка бросилась к телу Спиннела и вырвала меч из его груди: за клинком оставался разносящийся по комнате след из красного тумана. — За Роллана! — закричала Трелвин, бросаясь на королеву.

Бетильда оказалась быстрее. Перед глазами девушки вспыхнул свет, а уши наполнились громким звоном. Ослеплённая и оглушённая, она беспорядочно рубанула мечом, но промахнулась. Внезапно меч сам дёрнулся влево и ударил! Трелвин почувствовала тёплую кровь, хлынувшую на кисть и запястье. Затем к звону в её голове добавились крики, кто-то налетел на неё сзади и сбил с ног. Из её руки выдернули меч, затем сорвали со спины мешок. Её руки грубо завели за спину, и кто-то связал ей запястья. Наконец девушку уволокли из комнаты.

Спустя некоторое время звон ослаб, прекратилось и ослепляющее свечение. Белые точки всё ещё мелькали перед глазами Трелвин, но ей удалось, скашивая глаза, различить окружающую обстановку. Она была связана по рукам и ногам, в клетке, решётками которой выступали корни дерева. Двери не было: для разведения корней в стороны использовалась магия, как и для сведения их обратно.

Она перевернулась. Снаружи клетки сразу же послышалось движение. Шесть вооружённых луками стражей несли бдительный дозор. Девушка глянула на своё бедро: ножен там не было. Извиваясь, Трелвин приняла сидячее положение, затем заметила Делита, не сводящего с неё глаз.

— Зачем ты сделала это? — спросил он с выражением глубочайшего отвращения на лице. — Что тебе предложил Дворф? Золото?

— Королева мертва?

— Хвала Владыке листьев, нет. Лекари занимаются её раной.

Отчаяние нахлынуло на девушку. Ей казалось, что желудок провалился в дыру, невесть откуда возникшую в её теле. Она не смогла.

— Но зато скоро умрёшь ты, — продолжил Делит резким голосом. Он поднял свой лук. — Если бы не приказ, я казнил бы тебя своими руками.

Эльфийка уже не слушала. Она не смогла. Возможно, это было наказание Владыки листьев за связь с лич-дроу.

— Эй! — откуда-то из-за Делита закричал знакомый голос. — Страж!

Делит повернулся и поклонился:

— Миледи.

Трелвин посмотрела на женщину, которую только что пыталась убить. Королева Бетильда медленно подошла к клетке. Она была закутана в тяжёлый плащ, но Трелвин могла различить пятна крови на её одеждах. Королева даже не потрудилась переодеться. Вместо этого она пришла лично отомстить Трелвин, прежде чем та успеет отравить стражей словами правды.

— Освободи её, — приказала Бетильда.

Делит дёрнулся от удивления:

— Освободить? Но, миледи…

— Эта эльфийка оказала мне большую услугу. Она спасла мне жизнь.

— Но она атаковала Вас, — возразил Делит. — Я видел это собственными глазами.

— И я! — добавил другой страж..

— Наружность бывает обманчивой, — ответила Бетильда. — Это был совсем не Дворф, а могущественный лич-дроу, изменивший своё тело и принявший облик крепкого народца. Разве вы не видели красный туман — дух лич-дроу, ищущий филактерию. Трелвин, очарованная заклинанием, была вынуждена помогать ему. Но она оставалась верна мне. Если бы она не нашла в себе силы сопротивляться магии лич-дроу и убить его, то выпад оказался бы смертельным. Трелвин мой защитник.

— Я не понимаю, миледи, — нахмурившись, Делит неистово обдумывал недавние события. — Если она уже убила лич-дроу, то почему?…

Голос королевы буквально потрескивал от властности:

— Если бы ты думал, страж, то никогда бы не привёл ко мне очарованную Трелвин и замаскированного лич-дроу. Странное поведение! Я наполовину готова отправить тебя за решётку по подозрению в измене.

Делит побледнел.

— Теперь развяжи её и незамедлительно приведи в мой зал для аудиенций!

Делит поклонился так глубоко, что чуть не упал. Чтобы открыть клетку, послали за друидом. Затем Делит лично ступил внутрь, развязал Трелвин и помог ей подняться на ноги.

— Приношу свои извинения, — пробормотал он.

Девушка не стала утруждать себя подтверждениями. Она знала, что произойдёт: она умрёт, как только королева Бетильда отпустит стражей и останется с ней наедине. Хотя как королева собирается объяснять смерть своего новопровозглашённого «защитника», было за гранью её воображения.

Когда Делит вывел её из заключения, Трелвин подумала рвануть в лес. Но куда ей идти? Достаточно было одного слова королевы и эльфы леса Амтар не будут знать покоя, пока не выследят её.

Никогда ей не приходилось идти так долго, как во время этой прогулки до королевской резиденции и по спиральной лестнице. С другой стороны, путь был закончен в мгновение ока. Борясь с дрожью в конечностях, она вошла в приёмный зал, пытаясь найти в себе мужество достойно умереть.

Как и боялась Трелвин, королева поторопилась отпустить своих стражей. Каким-то образом девушка нашла в себе силы встретить взгляд Бетильды.

И с дрожью прочитала в этих глазах едва сдерживаемый страх. Действительно, даже поза королевы выдавала в ней тревогу. Конец её косы расплёлся, и казалось, что королеве было несколько неудобно в собственных одеждах. Походка Бетильды также выглядела неуклюжей, что никак не могло быть вызвано ранением, о котором уже позаботились целители. Она нервно протянула руку куда-то под свой подбородок, затем внезапно стиснула её в кулак.

Ступая осторожными шагами, королева добралась до двери и выглянула наружу. Её голос понизился до заговорщического шёпота:

— Трелвин, это я. Спиннел.

Трелвин недоверчиво подалась назад:

— Хватит, миледи. Давайте обойдёмся без тех игр, в которые играют ваши ягуары со своей добычей. Быстрая смерть, и всё будет закончено.

— Быстрая смерть, — королева улыбнулась. — Именно это ты обещала мне у лич-дроу, — она снова потянулась к подбородку и, поколебавшись, снова опустила руку. — Чтоб я помер, ужасно странно не иметь бороды. Я чувствуя себя голым!

— Спиннел? — Трелвин изумлённо посмотрела на Бетильду, начиная верить своим ушам, пусть даже это и противоречило всему, что она видела. — Но как? Что…

Королева, а точнее Спиннел в её теле, наклонилась вперёд и, потеряв равновесие, схватила Трелвин за плечо.

— Как странно, — прошептал он, — быть таким высоким. Я даже не знаю, что необычнее: стать женщиной или зелёным эльфом.

Он покачал головой.

— Что же до твоего вопроса, то я и сам не вполне уверен, что случилось. Когда я… умер, — лицо королевы при этих словах скривилось, — и оказался в мече, я осознавал, что происходит вокруг меня, хотя и не мог видеть, слышать или ощущать привычным мне образом. Вместо этого всё вокруг состояло из ровных поверхностей и острых углов, — он вздрогнул. — Затем стало больно. Я не могу описать это тебе. Представь самую мучительную рану в своей жизни и увеличь ту боль стократно. Я должен был выбраться оттуда, пусть даже и уничтожив при этом свою душу.

— Мне очень жаль. Честно.

— Ты не виновата.

Трелвин уставилась на тело, которое некогда принадлежало королеве, пытаясь думать о нём как об оболочке вокруг Спиннела. Несмотря на это, прикосновение всё ещё заставляло её съёжиться:

— Значит, удар меча направил именно ты.

— Да.

Девушка всмотрелась в повязки на бедре королевы, кое-что стало для неё понятнее:

— Чтобы вытащить душу, достаточно ранения, убийство не обязательно.

— Именно так, — согласился Дворф. — Лич-дроу обманул тебя. Меч не крадёт души и не уничтожает их. В противном случае Валек был бы гораздо более осторожен. Если рана смертельна, то у заточенной в мече души не окажется сосуда, который она могла бы занять, и поэтому она отправится на тот план, куда и должна была после смерти. Но если рана смертельной не является, то душа переносится в тело того, кто был ранен мечом и остаётся там.

Трелвин нахмурилась:

— Тогда почему Валек не дал мне ранить тебя? Наверняка он хотел выбраться из меча!

— Ты пыталась убить, а не ранить меня. Валек в этом случае только бы отправился назад в свою филактерию.

Внезапно девушка всё поняла.

— Лич хотел занять место королевы! — она содрогнулась. — Не удивительно, что он согласился мне помочь. И пронзила его я не случайно, он сам подставился под мой удар!

Мысли Трелвин перескакивали с места на место, когда она начала осознавать масштаб свершившихся изменений. Пока что трунадар считали, что Спиннел был их королевой. Долго это не продержится, скоро его обнаружат. В это время душа королевы была заточена в мече, где бы тот ни был. Но если Спиннел был прав в своих предположениях, то королева вернётся, стоит только мечу пусть даже оцарапать кого-нибудь. Конечно, если удар мечом окажется смертельным, то королева предстанет перед судом Владыки листьев.

— Где твой магический плащ? — спросила она Дворфа.

— Исчез. Стражи королевы забрали его вместе с остальными твоими вещами.

Девушка кивнула, это было вполне ожидаемо. Она и не думала бежать, какими бы ни были её дальнейшие планы. Пусть будет так.

— А мой меч и ножны?

— Их я приказал оставить при мне, как бы на случай, если целители захотят их осмотреть. Сейчас они надёжно спрятаны. Когда встанет солнце, я уничтожу меч.

— Тогда ты навсегда останешься в теле королевы Бетильды. Или, что более вероятно, до тех пор, пока тебя не обнаружат и убьют, — она сделала паузу. — Но, разумеется, есть и другой вариант.

— Я не собираюсь возвращаться в меч, — глаза Спиннела ожесточились.

— Конечно же нет! Вместо этого мы уничтожим его вместе.

Дворф одарил её скептическим взглядом:

— Вот так просто?

— Не совсем, и не в таком порядке. Сначала «королева Бетильда» объявит, что должна посетить священную рощу для восстановления магии, и что только её наиболее заслуживающий доверия советник Трелвин может сопроводить её. Если мы отправимся прямо сейчас, то к утру достигнем границы леса. Когда взойдёт солнце, мы уничтожим меч, предоставив его свету, а ты отправишься дальше. Найдёшь волшебника, который превратит тебя обратно в Дворфа, и всё будет прекрасно.

Спиннел недоверчиво посмотрел:

— Откуда мне знать, что ты не попытаешься схватить меч и пронзить меня им, как только мы окажемся подальше от глаз твоего народа?

— Я этого не сделаю. Даю тебе слово. Я пока не обманывала тебя, верно?

Глаза Дворфа вспыхнули:

— Я надеялся, что ты это скажешь. Мне потребуется твоя помощь, чтобы убедить твой народ в том, что я действительно зелёный эльф, не говоря уже о том, что я — королева Бетильда. Впрочем, как бы то ни было, сейчас ты должна подчиняться своей королеве. Если ты не хочешь, конечно, чтобы я призвала мою стражу и приказала казнить тебя.

На одну жуткую секунду Трелвин показалось, что он говорит серьёзно. Затем Спиннел расхохотался.

Девушка перешла на формальный тон.

— Нет необходимости, миледи, — ответила она, — но я хотела бы попросить Вас об одной милости.

Спиннел грациозно махнул рукой:

— Говори, эльф.

— Прежде чем мы уйдём, отмените закон, требующий столь строгого наказания за вред королевским животным.

— Считай, что дело сделано, — усмехнулся Дворф.

Трелвин и Спиннел остановилось на краю леса. Перед ними была маленькая речка, за которой устремлялись вдаль зелёные холмы.

— Мы пришли, — сказала она Дворфу. — Граница. Я выполнила свою часть сделки.

Спиннел, всё ещё в теле королевы, кивнул. Он передал девушке меч. Солнце начало свой восход, и от усыпанной росой травы поднимался туман. Однако лучи не могли согреть Трелвин, казалось, что ночной холод засел глубоко в её костях.

Она сняла с рукояти ткань, отбросила её в сторону и вытащила меч. Он пульсировал в её руке, и девушка крепко вцепилась в рукоять, опасаясь, что Бетильда может найти способ вдохнуть в оружие жизнь. Трелвин присела и положила меч на землю, удерживая его на солнечном свету.

Конец настал быстрее, чем она думала. Стальной клинок потускнел и внезапно покрылся пятнами. Затем он начал крошиться. Сначала отломился кончик, потом начало осыпаться лезвие, как если бы его сгрызали какие-то невидимые существа. Вскоре не осталось ничего кроме рукояти, с которой начала слезать кожа, и хвостовика. Когда даже эти остатки начали крошиться как хрупкий мел на ладони Трелвин, в воздухе раздался слабый крик ярости. Скоро в её руке была только горсть пыли.

Эльфийка встала и вытерла руку. Её брат был отомщён. Долг крови был погашен. Тогда почему её рука казалась такой грязной?

— Ты сделала то, что считала нужным, — сказал Спиннел. — Иногда величайшая любовь ведёт к величайшим ошибкам.

Трелвин ничего не ответила. По её лицу пробежала слеза. Она обещала себе, что не станет плакать. Девушка гневно тряхнула головой и протянула руку к кинжалу на бедре. Она была остановлена Спиннелом, рука которого легла на её запястье.

— Ты присоединишься к Роллану, — сказал он голосом королевы, — но не сейчас. Нужно исправить ещё одну ошибку, если ты не против.

Трелвин повернулась к нему.

— Королева Бетильда не смогла бы организовать нападение ягуара самостоятельно, — сказал Дворф. — Она всего недавно родила ребёнка, и её лекари постоянно крутились около неё. Есть ещё один эльф, заслуживающий твоей мести.

— Её любовник.

Спиннел кивнул:

— Тебе придётся сочинить очень интересную историю, чтобы объяснить, как ты «потеряла» свою королеву.

— Я что-нибудь придумаю, — Трелвин посмотрела на место, где встретил свою кончину меч. Она сделает это. За Роллана. Как требовали того законы кровной мести.

— Я могу помочь тебе, когда вернусь. После того, как буду превращён, конечно.

— Ты вернёшься? — изумлённо спросила Трелвин. — Ты сошёл с ума? После того, что произошло, любого забрёдшего в лес Амтар Дворфа пристрелят на месте.

— Я думаю, что могу побыть зелёным эльфом ещё немного, — он посмотрел на своё тело. — Просто… не королевой Бетильдой. Эльф леса Чондал, например. В любом случае для волшебника это будет сделать проще.

Эльфийка приподняла брови:

— Ты готов зайти настолько далеко? Только чтобы помочь мне?

— Не обременяй себя, — фыркнул Дворф. — Это из-за золота, помнишь? — он ударил себя по груди. — Внутри я всё ещё Дворф.

— Я буду ждать тебя. Но… как я узнаю тебя?

— У меня будут пустые ножны. — Спиннел протянул руку. — Они ведь тебе теперь не нужны?

Девушка передала их ему:

— Больше никакой магии дроу.

— Тогда прощай. Скоро увидимся, — он помахал ей ножнами.

— А вот в этом ты ошибаешься.

Настала очередь Спиннела удивляться.

— Я пойду с тобой. Ты может быть и умён, но едва ли сможешь убедить хоть кого-то, что ты зелёный эльф. Не без длительного обучения.

Он улыбнулся:

— Я надеялся, что ты это скажешь.

Они вместе вышли из леса: Трелвин, ступающая лёгкой поступью, и Спиннел, неуклюже шагающий рядом с ней в новообретённом теле. Позади них солнечный свет прогнал из леса остатки ночи, и, как бы прощаясь, ухнула сова.