ГЛАВА 7


Вечером, сразу же после отбоя к Картавому в барак пришел Цыган, с ним еще двое – Косой и парень, которого Картавый видел впервые.

– Это Васька Барахло, – Цыган ткнул в сторону парня пальцем. – Он махаться умеет…

– Тише вы там, – послышался с соседних нар недовольный голос.

Цыган подошел к недовольному, скинул с того одеяло и злобно зашипел:

– Пикнешь еще – без глаз оставлю! Понял?

Тот понял и натянул одеяло на голову. Картавый ловил на себе оценивающие взгляды соратников. Ситуация для них была далеко не проста – они здорово рисковали. Хотя он тоже рисковал, но он риск любил и сам его искал.

– Чинарик-то так себе, – объяснял Цыган. – Если бы не Кабан – тот двоих сделает. Есть еще двое-трое стоящих, а остальные, так – дешевки.

– Люкша, кажись? – Косой смотрел в сторону двери: кто-то вошел в барак.

– Да нет, Опарыш, – возразил Цыган.

Опарыш полный и какой-то вялый, неторопливо подошел к нарам Картавого. Видимо, наводку получил точную.

– Поговорить с тобой хотят, – произнес он скучным голосом. – Выйдешь в умывальник?

– Да вот, с ребятами базар кончу, – процедил сквозь зубы Картавый. – Пока подмойтесь!

Опарыш кивнул и, внимательно осмотрев ребят, неторопливо двинулся к выходу.

– Я возьму на себя Кабана, – заторопился было Цыган, но Картавый остановил его:

– Значит так, вы заходите, я следом. Ты, Цыган, объяви, мол, пахан идет!

Цыган кивнул.

– Ну, пошли! – Картавый поднялся. Все направились к выходу. У дверей умывальника Картавый остановился и кивком приказал всем входить. Вскоре громко прозвучал голос Цыгана:

– А вот и пахан!

Картавый, что есть силы, ударил в дверь ногой, она с треском распахнулась. Те стояли в один неровный ряд. В центре и чуть впереди Чинарик, рядом высился Кабан. Картавый прошел и встал напротив них. Справа от него встал Васька Барахло. Глядя на его злое решительное лицо, становилось ясно: тот настроен драться. Слева встал Цыган. Он, шало улыбаясь, водил взглядом по лицам противников. Косой тыкался между ними. Хотя в умывальнике было сумеречно, тем не менее, Картавый замечал в глазах противников настороженность и страх. Читать взгляды он умел.

Тишина стояла такая, что капли, срываясь с многочисленных сосков, оглушительно громко бились о дно металлического корыта. Чинарик стоял вальяжно. Он демонстрировал улыбкой, что ему черт не брат, но губы при этом подрагивали. Сбить его с ног не составляло труда, а вот Кабана ударом не свалить. Тот весил килограммов сто и себя просто так побить явно не позволит… Их было больше. Все глядели на Картавого, пытаясь угадать, в чем же его превосходство, что он так нагло демонстрирует, а может просто берет на понт? Их глаза мяли его бицепсы, щупали плечи и пытались мысленно завалить.

Вдруг отворилась дверь, и скрипучий голос произнес:

– Вот, Чинарь, и пришла тебе хана.

Чинарик и Кабан повернули головы – этого было делать нельзя. Картавый тут же ударил носком тяжелого ботинка по опорной ноге Чинарика. Тот, охнув, осел, а Картавый уже схватил мизинец левой руки Кабана, с хрустом выворачивая его. Все ошеломленно застыли. Кабан в бешенстве замахнулся, но понял: со сломанным пальцем он ничего сделать не сможет, и бешено сверкая глазами, выругался. Цыган мгновенно прочувствовал обстановку и весело осведомился:

– Может, кто еще хочет?

Никто больше ничего не хотел. Дело было сделано.

– Отбой ведь был? – спросил Картавый. – Давайте по кроватям!

Васька Барахло вдруг изо всех сил ударил кулаком Чинарика в челюсть, тот рухнул на пол:

– Кому сказали – расходиться! – Голос Васьки звенел от радости.

Чинарик поднялся и, испуганно обернувшись, попятился к двери – он оставался всего лишь шестеркой. Злобно ругаясь. Кабан вышел следом. За ним заторопились и остальные. Последним плелся Опарыш. Косой, хорошо махнув ногой, ударил его в толстый зад. Опарыш, хрюкнув, мигом пролетел дверь. Все весело рассмеялись.

– Ну, спасибо! – Люкша шумно выдохнул. – А то этот Чинарик все нервы мне измотал!

Люкша был среднего роста и в годах, голова изрядно поседела, цвет лица говорил о тяжелой болезни.

– Ну ладно, ребята, давайте расходиться, поговорим завтра! – предложил Картавый.

Все шумно попрощались.

– Подожди! – Картавый остановил Люкшу. – Говорят, выходишь?

– Завтра! Помирать отпускают.

– Друга бы навестить надо, – Картавый вздохнул, – если сможешь.

Люкша тяжело и с надрывом закашлял. Картавый, глядя в измученное лицо пожилого человека, подумал:

–В санаторий бы ему, хотя, наверное, уже поздно.

– Где друг-то? – с трудом выдавил Люкша?

– В Челябинске.

– Мне через Челябинск ехать – остановлюсь. Что передать?

Картавый объяснил, как найти Емелю и что тому передать.

– Так Емелю я знаю, а что жив еще?

– А почему он должен умереть?

– Так ему Меченый пару лет тому назад почки отбил.

– Я не в курсе. А кто такой Меченый?

– Из молодых да ранних. Родимое пятно у него на правой щеке, прямо под глазом начинается и до самой шеи.

– Как бы его найти.

–Да на свободе он давно, где теперь обитает никто не знает.

–Ну, ладно, заскочи пожалуйста.

–Понятно, – протянул Люкша. – Ты не беспокойся, сделаю лучшим образом.

–Как же в лагере такой беспредел оказался?

– На правильном ходу зона была раньше – такая братва! Богатый заказ на лес пришел – нагнали мужиков. Отьяву по крытым разпасовали. Пацаны на меня зону оставили, а меня почти сразу в больницу, в тюремный блок – два литра гноя из легких выкачали. Вернулся, а здесь уже бакланы. Спасибо тебе.

Люкша открыл кран и принялся пить, а Картавый вышел из умывальника и прошел в барак. Когда он опрокинулся на нары, сердце засаднило.

Перед этой отсидкой встретил он женщину, звали ее Маргаритой. Она просила называть ее Маргошей. Шалава была, но Картавый привык к ней, баловал подарками. Ему нравилось наблюдать ее детский восторг при этом. Она была капризна, надует свои губки и так качнет головой. Но ее капризы не доставали его. Он знал, Маргоша у него ненадолго, как обычно. Потом будет другая, потом будет еще. Но вдруг другой ему не захотелось. Сейчас она вспоминалась и вспоминалась, и ничего он с собой поделать не мог.

– Маргоша! – прошептал он с нежностью, но тут же, подумал, – гуляет, шалава. Сволочь!


Загрузка...