Стальные Волки. Три Звезды

Глава 3

718 дней до прыжка. Луна. Медицинская лаборатория № 4

– Сергей Константинович, профессор, ну сколько можно? – возмутился я в очередной раз.

– Пока я не решу, что хватит, – безэмоциональным голосом ответил Лапатин, продолжая копаться с диагностическим монитором.

Я вздохнул и возвел глаза в потолок, но остался покорно лежать на койке, обвешанный медицинскими датчиками.

Наконец профессор произвел последние манипуляции и сказал:

– Готово.

Я тут же начал освобождать себя от всего, что он на меня навешал. С особым удовольствием отлепил от затылка мерзкого на ощупь слизня, который по совместительству являлся сверхчувствительным инструментом, отслеживающим формирование электрических импульсов в моем мозжечке. Хотя сам же его и разрабатывал, но никогда не испытывал на себе.

После освобождения Сергей Константинович с воодушевлением принял мое приглашение отправиться на Луну, в лучшую лабораторию в мире. И он был в полном восторге от того, что я тут наворотил. Впервые попав в лабораторию, Лапатин бегал от одного прибора к другому, читая их характеристики применения, периодически открывая и закрывая рот, как рыба. А освоив новые возможности, теперь вот измывается надо мной за свой конфуз.

Пока я был занят процессом, Лапатин пододвинул ко мне стул и, усевшись, спросил:

– Михаил, как ты себя чувствуешь?

Программа мониторинга эмоций собеседника уловила в голосе профессора тревожные нотки, но в то же время огромный интерес, и я замер.

– Как-то мне не нравится ваш вопрос, Сергей Константинович, со мной что-то не так?

– Нет-нет, Михаил, – запричитал профессор, – физически ты полностью здоров. – Он замолк на несколько секунд. – Ну насколько можно быть здоровым в твоем состоянии.

Я некоторое время пристально смотрел на него, затем, продолжив освобождаться от датчиков, протянул:

– Та-а-ак! Вот тут вы меня не успокоили, профессор, говорите, я уже большой мальчик. – А попутно подключился к данным, которые получил Лапатин после моего обследования.

Он неожиданно вскочил и начал расхаживать взад-вперед, периодически поглядывая на меня.

– Понимаешь, Михаил, я никак не мог предусмотреть такого эффекта. – Затем он перешел на какое-то бормотание, потирая свой бритый подбородок: – Нужно взять пункцию, провести анализ Критта, секвенировать ДНК…

– Профессор? – перебил я его поток мыслей.

Тот остановился, снова посмотрел на меня горящими глазами и, поняв, что все-таки придется объяснять, обреченно вздохнул. Усевшись рядом на стуле, он повернул ко мне проекционный монитор.

– Смотри:

На мониторе отображалась трехмерная проекция импланта с множеством нитей отростков, опутавших мой мозг.

– Ты сказал, что после эмоционального потрясения некоторые участки мозга были замещены искусственными клетками.

– Да, вот они. – Я указал на несколько более светлых пятен.

– Верно, в ДНК искусственных клеток заложена программа восстановления на случай повреждения импланта, но этот механизм не должен был распространяться на клетки твоего мозга. И процесс замещения твоих клеток искусственными не остановился, а продолжается и сейчас. – Лапатин вывел дополнительные данные. – Вот, толщина нитей увеличилась в три раза, а общая масса импланта на десять процентов.

Я задумался над тем, что сказал профессор. Такую диагностику я не проводил и не замечал изменений. Процесс мышления тоже не изменился, я все тот же Миша Волков… наверное.

– Чем это мне грозит? – спросил я у Лапатина.

– Пока не знаю, Михаил, – профессор потер подбородок, – думаю, со временем все клетки мозга будут полностью замещены. Как это отразится на тебе, не могу сказать, сейчас я не вижу каких-либо изменений в твоем поведении. Тем более искусственные нейроны полностью копируют замещенный нейрон. – Он опустил голову и снова начал что-то бормотать.

– Профессор?!

Тот поднял голову, и я увидел в его глазах одержимость новой загадкой, значит, пора заканчивать, а то скоро до него не достучишься.

– Какой прогноз, сколько это займет времени?

– Сейчас. – Профессор повернулся к экрану и вывел следующие данные. – Замещение происходит не линейно, чем больше площадь контакта искусственных клеток с клетками твоего мозга, тем быстрее будет идти процесс. Соответственно, с ростом количества уже замещенных клеток дальнейшее замещение будет ускоряться, и если не случится ничего экстраординарного, то на это уйдет около десяти лет. – Он снова вскочил и начал расхаживать, продолжая говорить: – Михаил, ты должен позволить мне следить за твоим состоянием!

Ну что ж, как минимум пять – семь лет у меня есть, а там посмотрим. А сейчас нужно решить еще один вопрос.

– Хорошо, Сергей Константинович, – ответил я с улыбкой, – буду захаживать к вам, скажем, раз в неделю – устроит?

– Да, да. Этого вполне достаточно, – как-то рассеянно произнес Лапатин и все больше становился похож на человека, ведущего диалог с невидимым собеседником.

– Профессор, я вам недавно задавал вопрос, насчет ваших творений. Так это возможно или нет?

Тот остановился и нахмурился.

– Михаил, ты действительно хочешь это сделать?

Я кивнул.

– Что ж, это вполне возможно, но мне как-то не по себе от такого.

– Вот и отлично, – ответил я, поднимаясь, – тогда подготовьте список необходимого оборудования. И вам нечего переживать по этому поводу, профессор, они будут служить на благо человечества.

Произнеся эти слова, направился на выход, оставляя Лапатина наедине с его новой задачей, но уже у двери обернулся и озвучил пришедшую мне в голову мысль:

– Профессор, я тут вот что подумал: если искусственные клетки заместят мои, а со мной ничего не случится, то нельзя ли применить подобный механизм для других тканей? Что произойдет с зомби при таком же сценарии? Ну и самый главный вопрос: если все пройдет хорошо, то как мне умереть?

Завершив свой монолог, развернулся и направился на совет, оставляя профессора с вытянутым от удивления лицом.

Направляясь по тоннелям поселения, размышлял о том, как не загубить все снова. Потому что мы выстояли, как говорится, не благодаря, а вопреки, и цена оказалась ужасающей. Больше всего меня пугала не потеря девяноста процентов населения и не то, что на неопределенный срок Земля превратилась в пустыню с суровым климатом, а то, что мы не извлечем из этих событий уроков.

– Советник Волков, советник Волков!

Обернувшись, увидел, как меня догоняет представитель харгов – ДуРог. Люди еще не привыкли видеть представителей инопланетной расы, поэтому многие таращились на харга, особенно это касалось вновь прибывших. Их сложно упрекнуть в подобной реакции, так как ДуРог, помимо не человеческого облика, очень сильно выделялся колоритным одеянием.

– Советник Волков, – приблизившись, произнес он, – я могу поговорить с вами?

– ДуРог, я с удовольствием отвечу на ваши вопросы, только если вы не против поговорить по пути, я тороплюсь на совет.

– Да, конечно, советник.

Харг причудливо хлопнул веками, и я сделал пригласительный жест.

– Итак, ДуРог, о чем вы хотели со мной поговорить? Да, кстати, у вас есть какой-то титул? А то я знаю только ваше имя.

С десяток метров нашего пути харг молчал, видимо, размышлял, как ответить.

– В вашем языке, – наконец заговорил он, – есть близкое по смыслу определение, это «послушник», но оно не в полной мере раскрывает то, кем я являюсь.

Меня немного удивил такой ответ. Я слегка повернул голову в его сторону.

– Вы изучаете нашу культуру, ДуРог?

– Да, советник, надеюсь, это поможет мне понять людей, ваши мотивы, что вами движет, ну и мой переводчик становится более гибким.

Фраза о мотивах меня зацепила: интересно, что он имеет в виду? Но решил не развивать эту тему – как-нибудь потом. Тем временем мы дошли до кабинки транспортной системы и, войдя внутрь, я назвал адрес:

– Шестой ярус, третий колодец.

ДуРог последовал за мной, и мы продолжили наш разговор, только почему-то расспрашивал его я, а не наоборот. Наблюдая, как снаружи мелькают пейзажи внутреннего убранства поселения, задал еще один интересующий меня вопрос:

– ДуРог, в нашем понимании послушник – это человек, выбравший путь послушания, можно сказать, состояние души, а не титул. Может, звание, у вас же есть воинская иерархия?

– У нас есть круги, с десятого по первый. Представители более высокого круга правят более низким.

– А внутри одного круга есть старшие?

– Нет. Кругом руководят только представители следующего по старшинству круга.

Меня заинтересовала эта информация, а в голове начала крутиться мысль, которую я никак не мог уловить, поэтому продолжил расспрос:

– Но я помню, что ШаТот из первого круга, а вы из шестого, как это возможно?

– Все верно, советник, иногда представители первого круга берут себе в помощники представителей из более низких кругов, так как находятся еще в начале своего пути и не обременены множеством обязательств.

Наконец я поймал ускользающую мысль и задал следующий вопрос:

– Так я не понял, ДуРог, у вас полностью военизированное общество или только гражданское, раз нет четко выраженной военной касты?

Харг посмотрел на меня, а затем отвернулся и ничего не ответил. Я подумал, что задал не корректный вопрос и тем самым задел ДуРога, и когда уже решил перевести тему, он все же ответил.

– Советник, я не могу ответить на ваш вопрос, может, когда-нибудь.

Его ответ меня удивил. Похоже, я наткнулся на то, что харги хотели бы от нас скрыть. Поставил себе заметку выяснить, почему эта информация так важна, и решил все же сменить тему.

– Хорошо, ДуРог, как-нибудь в следующий раз. Так о чем вы хотели со мной поговорить?

Харг на глазах оживился и полез в свою сумку. Пока он копался, то немного рассказал о себе:

– У себя дома я увлекался техническими устройствами, особенно теми, что были созданы до войны.

Я заметил его фразу насчет войны, но не стал об этом спрашивать, а лишь поместил данную информацию к уже имеющемуся архиву о харгах.

Тем временем ДуРог продолжал:

– Мы пользуемся только техническими средствами, но вы развили и органическую технику. – Наконец он что-то достал из сумки и разжал кулаки ладонями вверх, демонстрируя их содержимое. В его руках обнаружились электронный глазок и срезанный биологический фасеточный глаз системы наблюдения. – Мне сказали, что именно вы являетесь родоначальником подобных устройств, – приподнял руку с фасеточным глазком, – и продвигаете органическую технологию в целом.

– Все верно, – ответил я, с недоумением глядя на его ладони.

– Я досконально изучил два этих прибора, по характеристикам они практически идентичны, но вы используете их вместе и еще, как я понял, продолжаете развивать оба направления – почему?

Наконец до меня дошло, что хочет этот любопытный харг, и я с улыбкой ответил:

– ДуРог, тут нет никакого скрытого смысла. До первого вторжения мы также в основном использовали технические средства, но потом вынуждены были развивать и органику, так как она давала преимущества в бою. А после определенных разногласий в нашем обществе Луна и вовсе перешла на органическую технологию. А что касается вашего вопроса, то органические и технические средства дополняют друг друга и совместно показывают бо́льшую эффективность, чем по отдельности.

– Я читал вашу историю, и там говорится, что первое вторжение было десять лет назад, значит, вы смогли достичь таких успехов в биологических технологиях за десять лет?

Меня снова удивил вопрос ДуРога, но я не показал этого.

– Ну почему десять лет? До этого ученые Земли накапливали знания столетиями. Просто десять лет назад появился тот камешек, который вызвал лавину.

– Камешек, который вызвал лавину, – медленно повторил ДуРог. – Интересное сравнение, я запомню. – Произнеся это, ДуРог отвернулся и замолчал, думая о чем-то своем.

Выждав с полминуты, я спросил:

– Это все, о чем вы хотели со мной поговорить?

Харг снова повернулся ко мне.

– Нет, советник. Еще хотел спросить: почему люди сопротивляются? Вы понесли колоссальные потери, ваша родная планета превратилась в пепелище, а вы продолжаете строить корабли и готовиться к следующей битве. Может, лучше затаиться и не высовываться?

Его вопрос меня на самом деле озадачил. А действительно – почему? Нет, я, конечно, понимал почему, точнее чувствовал, но как это объяснить харгу? Но затем я кое-что вспомнил.

– Не знаю, ДуРог, поймете вы или нет, но я отвечу на ваш вопрос словами человека, когда-то жившего на Земле: «Ни один тиран или захватчик не сможет удержать порабощенный народ силой. Во Вселенной нет большей силы, чем жажда свободы. Против этой силы не устоят ни правительства, ни тираны, ни армии». От себя скажу: лучше встретить врага лицом к лицу и погибнуть, чем всю жизнь дрожать от страха. Это наша солнечная система, и она будет таковой, пока жив хоть один человек.

Харг выслушал мой монолог и как-то совсем поник, или мне так показалось. И тут мне пришла ода мысль.

– Вот что, ДуРог… – Я потянулся к небольшой коробочке у себя на поясе, открыв ее, достал из слота одну из разведывательных стрекоз. Положив к себе на ладонь, произвел активацию. Стрекоза расправила крылья и поднялась в воздух.

Харг следил за ней словно завороженный, его зрачки расширились, и кажется, он даже перестал дышать.

– Забирайте ее для ваших исследований.

Харг поднял руку, и стрекоза плавно опустилась ему на ладонь. В этот момент кабина прибыла в конечную точку маршрута, и двери раскрылись. Выйдя наружу, я обернулся. Харг так и стоял, не отрывая взгляда от стрекозы.

– ДуРог, – позвал я его.

Тот наконец оторвался от своего подарка и посмотрел на меня.

– Да, советник.

– Фасеточный глаз оставьте себе, там, где вы его взяли, отрастет новый, а вот электронный глазок отдайте любому безопаснику.

Кажется, я начал различать мимику харгов, так как мне показалось, что он засмущался.

– Я открыл вам доступ в цех по производству подобных устройств, так что можете сами посмотреть, как их выращивают. И в дальнейшем обращайтесь ко мне напрямую, если вам что-то понадобится.

– Спасибо, советник. – Он снова стал разглядывать стрекозу.

– Не за что, ДуРог.

Что-то не так с этими харгами, и нужно выяснить, что именно. С такими мыслями я направился на совет.

Слушая представленный Грачёвым план дальнейшего развития, я в полной мере осознал справедливость высказывания о том, что генералы готовятся к прошедшей войне. Все то же рытье канав, строительство бункеров и тысячи систем ПРО. Причем все это предстоит создавать на Земле, промышленный потенциал которой, мягко говоря, снизился, а значит, придется задействовать промышленность Луны. Причем предварительно предлагается вбухать гигантское количество ресурсов на развитие гражданской инфраструктуры и прочих благ для населения, которые, в моем понимании, абсолютно бесполезные в нынешней ситуации. Подручные генерала демонстрировали графики, рисовали схемы, жонглировали цифрами – в общем, все как положено. И на самом деле придраться-то не к чему. Я перестал вслушиваться в речь выступающих и обвел взглядом пространство вокруг себя.

Совету, наконец, построили, собственно, зал совета, который находился на Луне, и теперь мы можем собираться здесь когда угодно и припираться до хрипоты, – чем многие с удовольствием и занимались.

Поочередно задерживая взгляд на лицах советников, понял, что большинству нравится план Грачёва. Сам генерал – нормальный мужик, именно благодаря Грачёву Земля смогла сформировать хоть какую-то оборону. Но соглашаться с планом, который приведет нас к катастрофе, я не мог.

Облокотившись на стол, я закрыл глаза ладонью и сам не заметил, как произнес свои мысли вслух:

– Нам конец.

И, как обычно это бывает, декламатор замолчал как раз в этот момент, а в зале была абсолютная тишина, так что все хорошо меня расслышали.

– Простите, что вы сказали? – задал вопрос Грачёв.

Убрав ладонь от лица и положив обе руки на стол, я откинулся на спинку кресла.

– Я говорю, господин генерал, что ваш план – дерьмо.

От таких слов лицо Грачёва пошло багровыми пятнами.

– Да что ты понимаешь, мальчишка?! – Глаза генерала выдавали неприкрытую ярость.

– Хорошо, господин генерал, – хлопнул я по столу рукой и, поднявшись, вышел к нему.

Совет в это время молчал, наблюдая, чем же закончится наша перепалка.

– Давайте сыграем в игру. Представим, что все, что вы предложили, мы уже осуществили.

Через свой интерфейс я взял данные докладчика и, прогнав их через программу симуляции, вывел на проекционный экран в зале совета, а генерал молча смотрел на меня немигающим взглядом.

– Итак, исходя из ваших предложений, основной упор ставится на восстановление Земли и ее обороны.

На экране появилось изображение Земли, и по мере моего рассказа на ее поверхности отображались озвученные мной детали.

– С нынешней численностью населения и исходя из площади суши мы получим ноль целых две десятых человека на один квадратный километр. А значит, нам придется развивать уже существующие агломерации. Но с этим я соглашусь.

На изображении появились крупные поселения, между которыми стали видны оживленные воздушные перевозки, а кое-где возникли дороги.

– Люди счастливы, есть работа, собственные дома и прочее. А теперь оборона.

На поверхности Земли появились точки, обозначающие места дислокации систем ПРО.

– Как вы, надеюсь, понимаете, нужно прикрыть практически всю поверхность планеты, чтобы не дать противнику высадить десант. А значит, системы ПРО будут находиться в труднодоступных районах, и их снабжение будет еще той задачей. Ну, допустим, и с этим можно справиться. Дальше ваш план предполагает строительство тридцати фрегатов проекта 80111 и 80201 «Левиафан» и множество орбитальных платформ.

На экране появились упомянутые мной единицы.

– Теперь подходим к самой игре. Если противник не дурак, а есть все предпосылки полагать, что это именно так, то он осуществит разведку. И, обнаружив такие силы, пришлет сюда не шесть боевых единиц, а например, десять.

Изображение отдалилось, и на окраине системы появились отметки вражеского флота.

– Ваши действия, господин генерал?

Грачёв хмурился, продолжая смотреть то на меня, то на экран, а я гадал, проглотит ли он наживку или нет. Наконец что-то решив для себя, Грачёв принял вызов:

– Я отправлю флот наперехват.

– Весь флот?

Генерал задумался, но через десяток секунд все же кивнул.

– Хорошо. Значит, мы уговорим нашего уважаемого главу совета, – я кивнул в сторону Нечаева, и тот слегка улыбнулся, – снова возглавить самоубийственную атаку.

Симуляция пришла в движение. Флот противника начал движение внутрь системы, а ему навстречу летел флот Земли. Когда их маркеры совпали, я остановил симуляцию и продолжил свой рассказ.

– Исходя из предыдущих боев, могу предположить, что наш флот сможет выбить у них четыре корабля. – Я посмотрел на Грачёва. – Ну хорошо, только ради вас, господин генерал, пусть будет пять.

Кто-то из совета закашлялся, а генерал продолжил буравить меня ненавидящим взглядом.

– Так как я играю за пришельцев, то направлю весь их флот к Луне. Вы не удосужились внести в свой план наш естественный спутник, следовательно, отсутствие там каких-либо значимых систем обороны позволит мне легко разнести там все к чертовой матери и выбросить десант, чтоб наверняка. Ваши дальнейшие действия, господин генерал?

Грачёв стоял как истукан, сжимая кулаки, и программа мониторинга эмоционального состояния собеседника говорила, что он чрезвычайно раздражен. Ничего, встряска полезна, особенно если на кону существование человека как вида.

– Буду готовиться к обороне Земли и ждать противника, – процедил он сквозь зубы.

Я глубоко вздохнул и начал мерить шагами небольшую площадку перед экраном. Когда пауза затянулась, я с иронией произнес:

– Что ж, господин генерал, вы проиграли не потому, что плохой командир, а потому, что все еще мыслите категориями земных войн.

– Я еще не проиграл, – перебил меня генерал.

– Вы так думаете? – повернулся я к экрану. – Артиллерия пришельцев способна выпускать стокилограммовые стальные болванки с частотой один выстрел каждые сорок секунд. Каждый такой снаряд, запущенный со скоростью, например, двадцать километров в секунду, чтоб не сгореть в атмосфере, будет взрываться при ударе о землю с мощностью почти пять тонн в тротиловом эквиваленте. Допустим, что каждый корабль пришельцев задействует четыре орудия. И того имеем двадцать выстрелов за сорок секунд, тысяча восемьсот выстрелов в час, сорок две тысячи двести выстрелов в сутки. – Я повернулся к генералу и с жесткостью в голосе произнес: – За месяц такой бомбардировки они загонят нас обратно в пещеры. И материал для этих снарядов они будут брать прямо здесь, – мой палец указал в пол, – на Луне. Как думаете, что быстрее закончится ракеты системы ПРО или металл на Луне?