Станция «Гермес»

Глава 9. Сектант

Он лежал, раскинув руки, а в небе над ним парили облака, перекликаясь и бормоча что-то неразборчивое. «Кыш-кыш, – хотелось ему сказать, – разлетались тут!». Одно облако спустилась ниже и заглянуло ему в лицо добрыми синими глазами. У облака оказались волосы как солома, и россыпь веснушек на скулах. Антон видел, как шевелились губы, но слышал лишь слабое бормотание.

Внезапно он почувствовал легкость, словно земля под ним исчезла, и его охватило блаженное чувство парения. Он закрыл глаза и полетел, покачиваясь, в темноту.

Когда он открыл глаза и снова увидел небо, то удивился тому, что солнце уже перевалило зенит. Это сколько же времени прошло? Он лежал навзничь на твердой земле, только под голову кто-то заботливо подложил пучок травы. Его мучила жажда, а голова раскалывалась и гудела, как колокол. Держась руками за голову, словно это могло предохранить ее от того, чтобы развалиться на части, он приподнялся. Увидев рядом кружку с водой, он схватил ее и принялся жадно глотать воду, пока не выпил до дна. Это была, очевидно, не обычная вода, а травяной настой со сладковатым привкусом. Так или иначе, но он почувствовал себя гораздо лучше.

Место, где он находился, напоминало крестьянский двор или ферму. Пахло навозом и сеном, которое сушилось под навесом, сооруженным из неструганных досок. Где-то неподалеку блеял барашек. В птичнике гомонили куры, а из хлева выглядывала коровья морда с влажными шевелящимися ноздрями.

Посреди этого животноводческого хозяйства было странно обнаружить человека, мирно развалившегося в кресле-качалке. Антон с удивлением рассматривал его, в то время как тот смотрел на Антона безо всякого любопытства, как на очевидное и легко предсказуемое явление.

– Ну, здравствуй, животное, – сказал человек, улыбаясь.

В улыбке его не было ни издевки, ни презрения, а глаза излучали спокойствие и даже благожелательность.

У Антона создалось впечатление, что человек не задался целью его оскорбить, обращаясь к нему таким образом. Но он явно нарывался на неприятности, здороваясь вот так с незнакомыми.

По виду это был классический красавец стандарта индийского кино – жгучий черноглазый брюнет с пышными усами и бородкой, при этом его густые волосы были разделены аккуратным пробором и скреплены красной ленточкой. Из выреза белой сорочки, украшенной ромбическими узорами, вырастала короткая мускулистая шея штангиста. Для более полного соответствия канону ему не хватало точки на лбу и звуков ситар, разогревающих танцевальную массовку.

Антон задал вопрос, естественный в данной ситуации:

– Где я?

– Это село Водяное, – дружелюбно ответил человек.

– Водяное? – Антон был сбит с толку. – А Собачий хутор далеко отсюда?

– Не сказать чтобы слишком, – заметил человек. – Расстояние зависит от того, какой путь выбрать. Если двигаться по опушке леса, то отсюда километра три. А если напрямик через кукурузное поле, то гораздо ближе.

Антон сразу вспомнил свои злополучные блуждания по полям.

– Вот так напрямик я и шел, – признался он, – но, кажется, заблудился.

– Пожалуй, если не знать местности, то можно и заплутать. Это дело нехитрое, здесь же и дорог как таковых нет. Но как вы попали в Березнянку?

– Куда?

– Это то место, где вас нашли. Оно расположено ниже по течению реки, сразу после Велесово. Ну хоть Велесово вы знаете?

– Еще бы не знать, я там живу, – возразил Антон.

До этого человек отвечал с вежливым равнодушием, но после этих слов посмотрел на Антона с неожиданным интересом.

– Значит, вы из Велесово? В таком случае зачем вам Собачий хутор?

– Я искал одного человека, – осторожно сказал Антон, – но заблудился…

– Мои люди нашли вас на окраине Березнянки, где вы лежали в канаве без сознания. Что случилось, если не секрет?

Антон вздохнул.

– Кажется, кто-то ударил меня сзади. По голове…

Человек нахмурился.

– Нечто подобное я подозревал… Странный случай. Такой удар, чтобы потерять сознание, это… Вы, должно быть, серьезно разозлили кого-то из местных обитателей. Может быть, любовное приключение?.. Подкатили к местной барышне?

– Это вряд ли… – кисло ответил Антон. – Я тут всего несколько дней, практически никого не знаю…

– Позвольте угадать… – тот прищурился. – Покинули большой город? Решили вернуться к истокам в духе Жан-Жака Руссо? Кажется, теперь это входит в моду.

Он выслушал несколько уклончивые пояснения Антона и сказал:

– Что ж, это мне знакомо… Я и сам предпочитаю дух природы унылому городскому существованию. Это одна из причин, почему я здесь.

Человек откинул плед, прикрывавший его колени, и встал на ноги, опираясь на кривую узловатую палку, напоминающую окаменевшую змею.

Глядя на него, Антона наконец осознал, что правая нога у этого черноволосого красавца была лишена подвижности. Перед ним стоял инвалид, калека.

– Видимо, нам стоит познакомиться, – сказал человек. – Меня зовут отец Авгий. Я представляю здесь коллектив единомышленников, людей просветленных. Здесь, в этом царстве чистой природы, мы ухаживаем за животными и растениями и находим в этом источник жизненной силы и смысл бытия, если хотите…

И тут Антон наконец-то сообразил, куда он попал.

– Так это вы!.. «Рогатые сектанты», – чуть не вырвалось у него, но он вовремя прикусил язык.

– Могу представить, как широко разнеслись о нас слухи, – усмехнулся хромой. – Некоторые из деревенских считают нас исчадием ада, другие – черными колдунами, а остальных раздражают наши ритуалы и одежда. В которых, собственно, ничего инфернального нет…

– Но рога-то на голове вам зачем? – не утерпел Антон.

– Да, с рогами как-то неудобно получилось, – согласился человек. – Для деревенских они как красная тряпка для быка. Хотя для человека образованного очевидно, что это всего лишь символ, вещь метафорическая. Наши рожки свидетельствуют о том, что мы суть животные, а те немногие человеческие качества, которыми мы можем похвастаться, лишь тонкая оболочка, легко сметаемая животными страстями…

– Но зачем вы оккупировали подземный монастырь? – спросил Антон. – Что вы там делаете?

В глазах собеседника промелькнуло легкое недоумение.

– Это вы о чем? Уверяю, нам в голову не приходило что-либо оккупировать. Тем более целый монастырь… Правда, наша группа проводит тренинги в районе мелового карьера, где расположены подземные пещеры. Прекрасная площадка, и пользуется большой популярностью у заказчиков…

– Тренинги? – Антон пребывал в некотором ступоре.

– Совершенно верно, практикумы по работе с персоналом, – объяснил отец Авгий. – У меня даже есть заместители, которые отвечают за это направление. Кроме духовных поисков, приходится зарабатывать на хлеб насущный.

– У вас есть заместители? – вытаращил глаза Антон.

– Разумеется… Наш центр представляет собой довольно большое предприятие. Кроме духовных практик, мы занимаемся животноводством, работаем на органической ферме, устраиваем свадьбы и праздники… А мои управленческие возможности ограничены этим, – он перевел взгляд на свой посох.

– А ритуалы, костры – это все зачем?

Тот усмехнулся.

– Оказалось, что подобная мифогенная модель имеет спрос на рынке услуг. В игровой форме раскрываются личные качества подчиненных, укрепляется мотивация и снижается риск кадровых потерь… Если интересно, могу дать контакты нашего представителя.

– Значит, ваши люди вовсе не живут в пещерах?

– Ни в коем случае! – заверил его отец Авгий. – Да и как там жить? Антисанитария, грязь и сырость… Хотя да, пещеры нас интересуют. Это место духовной силы, откуда мы черпаем энергию…

Откуда-то из-за курятника вдруг появилась высокая светловолосая дивчина в белой узорчатой сорочке и белой же юбке до пят. На усыпанном конопушками лице сияли громадные синие глаза.

– Вот, кстати, и ваша спасительница, – сказал хромой. – Позвольте вас познакомить… Зорька вместе с Пеструхой обнаружили вас и привезли к нам. Я надеюсь, что вы не в претензии, – он улыбнулся, открыв крупные белые зубы. – Ближайшая больница находится в Мелогорске, а путь туда слишком долог. Мы решили оказать вам первую помощь своими силами…

Значит, это был не сон! Вот кто ему тогда привиделся…

– Так меня сюда… принесли? – неловко спросил Антон. Он сгорал от неудобства, ощущая на себе неотрывный взгляд сияющих глаз.

– Зоренька, расскажи нашему гостю, как все произошло.

– Я его на холку посадила, – неожиданно низким голосом сказала девушка со странным именем Зорька, ласково глядя на Антона. – Он и не тяжелый совсем, сидит себе и сопит. Пеструха хотела его бросить, а я не дала.

– Подожди, животинка моя, ты уж с самого начала расскажи.

– Мы утром в лесу паслись, – сказала девушка, – ягод с травами набрали, чабреца, солодки. Когда вышли к Березнянке, глядь – он лежит в траве у околицы. Испугались, а ну как мертвяк, не дышит. Нет, гляди, живой, только белый. Пеструха говорит – зырь, мобильный. Я говорю – дура, что ли. Человек лежит весь белый, спасать надо, а ты…

Антон машинально потянулся, проверил – мобильник был на месте. Кстати, и пакет с деньгами по прежнему находился за ремнем. Однако…

– Говорю Пеструхе – не трожь, – продолжила она. – Мы его домой, кисляком отпоим. Жалко, если помрет. Она говорит – кто понесет, он же килограмм сто? Говорю – я понесу. Я Буренку несла, когда у нее щепка в копыте застряла.

В голове у Антона все запуталось. Зорька несла Буренку? Это о чем вообще? Что у них за имена такие странные, как клички у коров?

Отец Авгий опередил его.

– Я догадываюсь, о чем вы хотели бы спросить… – с улыбкой сказал он. – Дело в том, что наши братья и сестры носят имена тех животных, за которыми ухаживают. Человека и животное, что связаны одним именем, мы называем идеальной парой. Мы верим, что после смерти сестры Пеструхи ее душа перейдет в тело ее сестры-коровы, и наоборот.

– Я этой сестре-корове так и говорю – как же его оставлять? – продолжала девушка Зорька. – Он тихонько лежал, потом глаз открыл. Я ему говорю – живой? А он говорит, живой, потому что это истина, а истина есть субстанция. Еще говорит, есть верхний мир, а есть нижний, только к нему ключ нужен, а в нижнем мире есть солнце, которое по-настоящему камень, а из камня растет стебель. А стебель это совершенство, из которого тоже кто-то растет, только я забыла…

Антон закрыл глаза, представив себе картину, как он лежит в какой-то канаве и несет эту чушь, по неизвестной причине застрявшую у него в голове.

– Ну, это я, пожалуй, на солнце перегрелся…

– Солнце, говорите? – переспросил отец Авгий. – Верхний мир? – теперь он с нескрываемым интересом и даже некоторой тревогой смотрел на Антона. – Любопытная космогония, хотя и не слишком оригинальная…

– Он и про богов говорил, – заметила девушка по имени Зорька, очевидно, довольная тем, что ей досталась роль важного свидетеля.

– Это каких же богов, Зоренька? – осведомился хромой.

– Да всяких… – сказала та. – Он, как на холке у меня ехал, все мычал, как теленочек, но я разобрала. Гермес, говорит, Зевс, Аполлон… и другие. Они, говорит, ключ к нижнему миру.

– Гермес? – удивился отец Авгий. – Вы говорите, Гермес?

Антон замялся.

– Сам не понимаю, что это значит. Бредил, наверное…

Он увидел, как желваки на скулах отца Авгия задвигались. Черные глаза вперились в него пронизывающим взглядом.

– Удивительное совпадение, – пробормотал он. – Поразительно! Сначала ключ к нижнему миру, затем стебель, растущий из камня, а теперь Гермес!.. Что же это может значить?

Нахмурившись, он сделал знак Зорьке и та скрылась так же внезапно, как и появилась. Пожалуй, дисциплина в коллективе просветленных была не хуже, чем в прусском гренадерском полку. Недаром их главарь не расставался со своей палкой…

– Мне показалось, что вы спешили, – вдруг сказал хромой. – Я провожу вас.

Опираясь левой рукой на посох, а правой приобняв Антона за плечи, не давая ему шанса увернуться, он уверенно повел гостя по кирпичной дорожке, которая пересекала двор. Они миновали огромный бревенчатый дом, где очевидно, проживали члены этой странной животноводческой секты. Отовсюду неслись звуки – мычали коровы, похрюкивали свиньи, где-то поблизости раздавался стук топора. На пути их попались два подростка в белых куртках, несущих по ведру с комбикормом. Мужик с голым торсом и в белых грязных штанах вычерпывал воду из ванны, в которой барахтались и клекотали гуси.

Антон задумался над тем, как просветленные поступают с теми, кто выращивает всякую мелкую живность, кур да гусей. Им-то какие имена предназначаются?

– Вы слышали о белокровице? – неожиданно спросил отец Авгий. – Это, как вы знаете, здешняя гордость, удивительная сельскохозяйственная культура.

– Кажется, это кормовой сорт такой? – Антон смутно припомнил, что где-то он читал нечто подобное.

– Если быть точным, это сахарная свекла… двулетнее растение с прекрасными показателями по сахарозе, фруктозе и так далее. Особенность белокровицы в том, что она произрастает только на местной почве, и даже более того, на одном единственном участке.

Он остановился и принялся чертить своей клюкой на земле непонятные знаки.

– Вот Велесово, – он ткнул палкой в один из значков. – Вот Водяное, вот Березнянка, вот Собачий хутор. А между этими селами расположен единственный участок, где растет белокровица.

С этими словами он соединил знаки в некую фигуру, отдаленно напоминающую окружность.

– А пересадить что, никак нельзя?

Отец Авгий отрицательно покачал головой.

– Были попытки выращивать этот сорт в другой местности. Однако, несмотря на одинаковый климат и состав почвы, ростки неизбежно погибали.

– А откуда вы все это знаете? – спросил Антон.

– Дело в том что мы уже давно ухаживаем за белокровицей на волонтерских началах, – объяснил он. – Это входит в наш договор с местным сельскохозяйственным предприятием. Мы занимаемся прополкой, подкормкой, поливом и так далее.

Антон вытащил из кармана фиолетовый стебель с пожухлыми листочками.

– Это?

Отец Авгий остановился. Он осторожно взял стебель и положил на ладонь, бережно расправив листья.

– Где вы его нашли? – спросил он, внимательно разглядывая обрывок ботвы.

– Кажется, я случайно забрел на этот ваш участок. Но почему свеклу выращивают внутри кукурузного поля?

– Видите ли, белокровица очень нежное растение, – пояснил тот. – Отношение к ней требуется крайне бережное, а кукуруза служит живой изгородью от ветров и создает на участке нужный микроклимат. Кроме того, это удобный способ спрятать посевы от… чужих глаз, скажем так.

Антон вдруг вспомнил предупредительные таблички, которыми был окружен участок

– Стоп. Подождите… Так значит, белокровица и бета герметис – одно и то же?

– Совершенно верно, – согласился отец Авгий. – Бета герметис – ботаническое название этой культуры. Бета – по-латински свекла. Уникальный сорт был выведен еще до революции, и назван в честь местного сахарозаводчика Гермеса Велесова. Бета Герметис буквально означает – свекла Гермеса.

Так вот оно что! Антон тут же вспомнил пожелтевший фронтиспис, где была изображена перевернутая масть пик, обвитая змеей… То, что он принял за пику, было стилизованным изображением свеклы. Сердце означало корнеплод. Венчик сверху – это розетка листьев.

– Значит, это всего навсего свекла? – вырвалось у него.

– Конечно… А вы что думали? – хромой человек посмотрел на Антона с плохо скрываемым подозрением.

– Я просто не понимаю, что такого особенного в сахарной свекле? Из нее ведь просто делают сахар?

– В основном, да. Но есть еще кое-что…

Скрипнула калитка в широких деревянных воротах. Они вышли на улицу и Антон увидел на входе сложенные из деревянных плашек буквы: «Реабилитационный центр «Росток».

Оказавшись за пределами своего предприятия, отец Авгий, казалось, вздохнул с облегчением.

– Пожалуй, проведу-ка я вас до опушки, – проговорил он. – Оттуда всего полчаса ходьбы до Собачьего хутора.

С каждым пройденным шагом отец Авгий мрачнел, с такой силой поднимая и опуская посох, словно хотел вбить его в землю. Через несколько домов они вышли на опушку леса, и здесь он замедлил шаг.

– Здесь мы можем поговорить спокойно.

Он стоял, опираясь на свой посох и прожигая собеседника немигающим взглядом. У Антона было чувство, словно его сканируют каким-то тайным устройством с целью проникнуть в мозг и вдоволь там поковыряться.

– Вы и вправду ничего не знаете о белокровице? – сверля его взглядом, спросил отец Авгий.

– Абсолютно ничего, – честно сказал Антон.

– Но откуда, в таком случае, эти разговоры про нижний мир, про стебель, про ключ, наконец? – спросил тот с совершенной серьезностью. – Впрочем, не отвечайте… – он вздохнул. – Если вы собираетесь держать это в тайне, то кто я такой, чтобы вам препятствовать? Я же понимаю, что ваш визит сюда неспроста. Не хотите говорить? Что ж, я к этому готов. Но я заверяю вас, открыться мне в ваших же интересах.

Антон ошеломленно, но со всей возможной в тот момент приветливостью смотрел на него, не упуская из вида эту его здоровенную клюку. Кажется, этот человек все-таки был сумасшедшим.

Впрочем, сейчас его безумие носило чисто разговорный характер, но Антона беспокоило, что в любой момент один из шариков в его голове мог соскочить с траектории и понестись в темные шизофренические дали.

Видя его смятение, руководитель секты склонил голову и поглядел на него долгим укоризненным взглядом, словно инквизитор на упрямствующего в заблуждениях грешника.

– Вы, кажется, принимаете меня за кого-то другого, – осторожно сказал Антон.

– Значит, о легенде вы тоже ничего не знаете? Всю эту историю с ботвой? – неожиданно спросил он.

Он вздрогнул.

– Э-э.. Ботвой?

– Дело в том, что ботва белокровицы – едва ли не более ценный продукт, чем сам корнеплод, – сказал отец Авгий. – Настолько, что у местных жителей есть странная традиция. Когда наступает пора созревания корнеплодов, в одну из лунных ночей жители приходят на поле и срезают листья. Заготовив достаточное количество ботвы, они хранят ее долгое время, используя для разных целей в хозяйстве – добавляют в разные блюда, даже делают самогон, причем довольно качественный. Но львиная доля запасов белокровицы, разумеется, идет зверю.

– Кому? – вздрогнул Антон, думая, что ослышался. – Какому зверю?

– Тому, кто сторожит подземный мир, – произнес человек.

* * *

Здесь, на опушке леса, было чуть попрохладней, чем под открытым солнцем, но все же на мгновение Антон почувствовал, как по коже пробежал мороз.

– Вы, значит, эту историю про зверя не знаете? – спросил его собеседник. – Между тем, в деревне об этом часто болтают. Собственно говоря, живописная легенда, она даже отражена в литературе. Считается, что зверь оказался в пещерах очень давно, с тех пор, когда там обитали волхвы. Где-то на невообразимой глубине, в конце самых дальних пещер находится вход в нижний мир. Это таинственное место охраняет зверь, что питается листьями белокровицы. Как только запасы еды иссякнут, зверь начнет голодать и покинет пещеры в поисках пищи, что грозит катастрофой. Нижний мир останется без охраны и всякая нечисть из него проникнет в верхний мир, то есть к нам с вами…

– Надеюсь, вы не верите в эти ерунду? – напрямую спросил Антон.

– Нет, – признался он. – Но ведь дело не во мне. В подземного зверя верят другие. Ведь жители и вправду собирают белокровицу и относят ее в пещеру. Мои люди частенько там бывают, и можете мне поверить, что белокровица действительно исчезает из пещеры, словно ее и вправду кто-то ест. Во-вторых, зверь издает звуки, которые часто можно услышать вечером или ночью. Эти звуки идут словно из-под земли, производя очень странное и пугающее впечатление. Их слышат буквально все жители, но немногие в том признаются. Потому что не хотят прослыть сумасшедшими… Вот вы бы признались?

Антон промолчал. Сумасшедший этот сектант или нет, но тут он попал в точку.

– Значит, жители носят ботву в пещеру? Что, каждый день?

– Это делается регулярно, с определенной периодичностью. Чтобы быть точным, листья относят не сами жители, а специально назначенный человек. Там хранятся целые мешки, я и сам их видел.

– Назначенный человек? – повторил Антон, не понимая, издеваются над ним или нет. – То есть народ взаправду считает, что в пещере живет зверь, которого еще и кормить надо? Легенды, сказки всякие – ладно, но в наше время это уже перебор, не думаете? Мало ли с какой целью там лежат какие-то мешки с ботвой?

– С этими мешками связана одна неприятная история. – Отец Авгий тяжело вздохнул. – Собственно говоря, из-за нее я и завел этот разговор. Представьте себе, что много лет жители собирали листья белокровицы просто так. Никакой ценности этот продукт не имел. Поднимались в лунную ночь, шли на поле, срезали ботву, складывали в мешки… В назначенный срок мешки отправлялись в пещеру. Шли годы… Прошла революция. Наступили новые времена, но на поле ничего не изменилось. Жители по прежнему собирали ботву, которая отправлялась под землю… Но вот наступило другое время.

Он грустно улыбнулся.

– Несколько лет назад один человек узнал, что белокровица имеет ценность для жителей. А узнав, назначил за ботву дань.

– Дань? – не понял Антон. – Деньги? А что, так можно?

– Разумеется, нельзя, это называется рэкет. Но это был преступник, человек жестокий, это его профессия… Так случилось, что я хорошо его знаю… Даже слишком хорошо, – с горечью произнес он. – Этот человек не поверил, разумеется, что подземелье сторожит зверь и так далее. Он вообще в сказки не верил. Он решил, что ботва используется для какой-то другой цели. Поэтому этот человек объявил, что за ботву надо платить. И назначил огромную цену.

– И что потом?

– Выбора не было, поэтому за ботву стали платить.

– И как это практически делается? – спросил Антон. – Они что, в кассу платят?

– Нет, – серьезно сказал отец Авгий. – Существует посредник, который решает эти вопросы.

– А разве нельзя отказаться? Обратиться в полицию?

– В противном случае преступник пригрозил уничтожить посевы навсегда. А полиция… что полиция? Вы же понимаете, что здесь все связано. И полиция, и местное руководство имеют с этой аферы свою выгоду.

– И зачем вы мне все это рассказываете? – тупо спросил он.

– Хочу убедить вас, что скрывать от меня ваше задание не имеет смысла, – проговорил тот. – Все слишком очевидно. Вы хорошо подготовлены, но допустили промах. Вы слишком спешите. Только несколько дней здесь, а уже успели побывать на единственном, спрятанном среди кукурузных посевов участке, и взять образцы белокровицы. Пожалуй, слишком оперативно для случайного туриста, нет?

Антон был вынужден признаться себе, что некоторая логика в словах сумасшедшего присутствует.

– Очевидно, на вас напали, чтобы отобрать образцы, – произнес отец Авгий. – Так? Возможно, что наши девушки случайно оказались на месте и помешали преступникам доделать свое дело… Но я склоняюсь к мысли, что нападение – это намек, предупреждение… – сказал он, не сводя с него взгляда. – Поймите, завтра они вас просто уничтожат. Их методы мне знакомы. Когда-то я был среди них, что скрывать. Вы же все равно узнаете… Кто вы – эксперт, следователь, оперативник какой-нибудь спецслужбы?

Он умоляюще смотрел на Антона, который отчаянно таращил глаза, пытаясь собрать все силы, чтобы объяснить странному человеку, насколько он неправ.

– Боитесь мне доверять? Это объяснимо… Я же вор, рецидивист, хоть и бывший. Бандит, грабитель, сидел в тюрьме… Коленный сустав мне прострелили менты, за что им большое спасибо. Постепенно приходил в чувство, сидел за книжками, много думал. Это был долгий путь. Но поверьте, сейчас с вами говорит другой человек. А кроме меня, здесь вам мало кто поможет.

Антон устало вздохнул.

– Я бы мог вам подыграть, но кажется, я и так злоупотребил вашим гостеприимством… Спасибо за помощь вам и всем другим… животным.

Он потихоньку двинулся по тропе, надеясь, что тому не придет в голову его преследовать.

– Кстати, напрасно вы решили, что вас ударили по голове, – негромко произнес человек ему вслед. – Голова у вас в порядке. Это вам по шее врезали, в основание черепа. Я это сразу понял, когда осматривал… Точечный удар, как по гвоздику. Чтобы так бить, нужно учиться. Это значит, образованный человек вам намек сделал…