Старик Хоттабыч

Опять всё хорошо

Примерно в то время, когда возвращавшийся ковёр-самолет был уже где-то в районе Серпухова, безутешные родители пропавших ребят снова собрались на квартире у Кружкиных и в тысячу первый раз обдумывали, что бы такое им ещё предпринять.

Похудевший за эти три дня Александр Никитич нервно шагал по комнате из угла в угол. Он так тяжело переживал исчезновение сына, что Татьяна Ивановна не выдержала наконец и сказала:

– Знаешь что, Шура, сходил бы ты в институт, проведал бы своих баранов.

Минут через десять после его ухода раздался телефонный звонок, и Татьяна Ивановна услышала в трубке неуверенный мальчишеский голос:

– Это квартира Кружкиных?

– Да, – ответила Татьяна Ивановна, – Кружкиных. А в чём дело?

– У вас здесь нет случайно кого-нибудь из Богорадов?

– Есть. А кто их спрашивает?

– Передайте им, пожалуйста, что их просит Женя.

– Женечка, миленький, дорогой мой Женечка… – залепетала тогда Татьяна Ивановна в трубку. – Разве ты не утонул? То есть, Боже мой, что это я говорю! Ну, конечно, ты не утонул. Как я рада, Женечка, что ты не утонул! А где мой Серёжа?

– Не знаю, – донёсся издали голос, – я его сам три дня уже не видел.

Наскоро попрощавшись с ещё более погрустневшей Татьяной Ивановной, Богорады помчались домой.

Как раз к этому моменту Александр Никитич входил в ворота своего института.

Но что случилось? Из здания доносился гул человеческих голосов и громкий прерывистый лязг цепей.

«Воры!» – промелькнула в мозгу Александра Никитича тревожная мысль.

Дрожавшими от волнения руками он отпер двери, ворвался внутрь помещения и застыл, как поражённый громом.

Вместо баранов в стойлах металось около двух десятков мужчин, прикованных цепями за ноги к стене.