Старик Хоттабыч

Девятнадцать баранов

А перед этим происшествием хохот стоял такой, что прохожие останавливались, недоуменно заглядывали в окна и двери парикмахерской, собирались кучками у входа и, ещё не зная, в чём дело, смеялись.

– Очередь! – самодовольно провозгласил между тем парикмахер, стараясь перекричать весёлый шум в зале. Он деловито вытер бритву, обернулся к клиентам и внезапно ослабевшим голосом простонал – Ой, мама!

Он испуганно посмотрел в зеркало и увидел на редкость глупую баранью морду. Тогда он горько заплакал, встал на все свои новые четыре ноги и, цокая копытцами, выбежал вместе с остальными восемнадцатью баранами из парикмахерской.

Печально блеявшее стадо сразу застопорило всё уличное движение.

Неизвестно, сколько продолжался бы этот ералаш, если бы случайно не проходил в это время мимо отец Волькиного приятеля Серёжи Кружкина – Александр Никитич, сотрудник научно-исследовательского института овцеводства.

– Вот это бараны! – воскликнул Кружкин с искренним восхищением. – Прелесть какие бараны! Товарищ милиционер, чьи это бараны?

Милиционер в ответ только растерянно развёл руками, и тогда Александру Никитичу пришла в голову дерзкая и не совсем похвальная мысль.

– Позвольте, позвольте… – сказал он, как бы припоминая что-то. – Позвольте, да ведь это, кажется, подопытные бараны, убежавшие сегодня из нашего института! Ну, конечно! Я узнаю вот этого молоденького барашка, я веду над ним наблюдения уже не первый месяц.

Как мы увидим впоследствии, Александр Никитич, сам не зная того, не врал насчёт этого барашка.

Стадо дружно заблеяло. Милиционер, весьма довольный, что нашёлся хозяин этого приблудного стада, отрядил двух дворников, которые погнали девятнадцать горемычных баранов в чистый, высокий и светлый хлев научно-исследовательского института овцеводства.

Что касается Александра Никитича, то он наблюдал за поведением баранов спокойно, с большим интересом, что-то прикидывая в уме. Очевидно, он обдумывал какие-то свои планы, связанные с новыми обитателями институтского хлева, потому что один раз у него вырвалась фраза:

– М-да! Одного из них придётся, пожалуй, зарезать, чтобы проверить качество мяса…

Услышав эти слова, бараны пришли в такое буйное состояние, что институтским служащим с большим трудом удалось их приковать цепями за ноги к стойлам.

Александр Никитич всё ещё никак не мог налюбоваться на баранов.

Кружкин-старший покинул помещение института поздно ночью, решив посвятить своей счастливой находке большую статью в журнале «Прогрессивное овцеводство».

Полный самых приятных мыслей, он отпёр двери своей квартиры. Навстречу ему вышла его жена Татьяна Ивановна.

– Знаешь, Танюша… – начал Александр Никитич с воодушевлением и вдруг заметил, что у жены заплаканное лицо. – В чём дело, Татьяна?

– Шура… – сказала Татьяна Ивановна, и слёзы покатились по её лицу. – Серёженька… наш Серёжа…

Одним словом, Серёжа Кружкин как ушёл утром в школу, так до сих пор домой и не возвращался.