Старик с обочины

Впереди виднелась Лукьяновка. Но Зона есть Зона. Мало ли что там виднеется. Оно, может быть, совсем рядом, рукой подать. Ан нет – не подашь. Им пришлось еще вскарабкиваться на деревья, пережидая поток зеленки, пересёкший им дорогу. Усталость была так велика, что Старик в развилке двух ветвей старой сосны даже впал в тяжкую дрёму. Потом пошёл слепой мелкий дождик, но быстро закончился. Мокрые носильщики сползли вниз и по пахнущей аптекой травке выбрались на дорожку, ведущую к поселку. Особо опасных аномалий прямо по курсу вроде бы не наблюдалось, но по сторонам было кое-что привлёкшее внимание Старика.

Завалившись левым боком в яму стояла полуторка образца конца сороковых – начала пятидесятых. От неё должна была бы остаться по всем правилам только груда ржавчины, но выглядела она потрясающе: даже водительское сиденье без прорех и пятен виднелось сквозь распахнутую дверку. Кажется, даже шины были накачаны, как следует. И сразу становилось совершенно понятно, что к грузовику лучше не приближаться, потому что рядом с ним на самом виду лежала «штука», кажется, пустышка. Бери – не хочу. Лучшего предостережения не требовалось: уж если на самом виду, а никто не подобрал, значит…

Зато железная бочка из-под горючего истлела почти полностью. Останки бочки выглядели гнусновато. Тень от них падала навстречу солнцу. Тихоня с его остатками физфаковского образования, похоже, слегка обалдел от такого зрелища.

В общем, после благополучно завершившейся встречи с кровососом ничего не стряслось и караван благополучно добрался до окраины Лукьяновки. У входа в посёлок торчала под разными углами щетина грубо оструганных кольев. На некоторых кольях красовались насаженные собачьи черепа. Поперек дороги по всей видимости руками пьяных циклопов была сооружена из битого кирпича и всякого бытового хлама баррикада, также щедро декорированная кольями и битым оконным стеклом.

Стрелок ловко взобрался на гребень завала и махнул рукой носильщикам. Те с трудом преодолели препятствие и увидели тройку бритоголовых типов в черном с нашитыми на груди и спине карточными красными сердцами, развалившихся у костра, что горел под навесом. Укороченные «калашниковы» лежали рядом. Четвертый, голый ниже пояса сидел на бревне и зашивал штаны.

– О, вы зырьте, шо там нарисовалось! – лениво протянул «портной». – Шо ж то за героические фраера дослякали до нас в гости, а?

– Заткни хлебало, тухлым сквозит. -бесцветно посоветовал Стрелок, -Скажи лучше, Туз ваш Червонный дома?

– А вам шо до Туза?

Не снизойдя до ответа, разведчик отвернулся, достал карманный компьютер и набрал номер.

– Туз? Это Стрелок. Спасибо, тебе того же. Да, доставили то, что ты заказывал у Борова. Да… Да… хорошо, ждём. Только пришли кого-нибудь поумнее, а то тут у тебя на входе три каких-то недоумка стриптизом занимаются.

– О, так то ж Стрелок! -троица уселась по-турецки, а голозадый, сверкая ягодицами, неторопливо влез в штаны и сапоги. -То-то я ж смотрю! Тогда ж другое дело! Наше вам из кисточкою!

Носильщики устало опускались прямо на землю. Переход был закончен. Старик невольно прислушался к разговору лукьяновцев.

– Понты бить и с баблом быть – это две большие разницы… -поучал «портной». -Шо, думали, тут шо-то за хрен собачий даётся? Ага, щас! За просто так вас только уродина какая-нибудь схавает или шалава с одного выстрела завалит… Там, где вы прежде срок мотали, башкой думать, блин, надо было, а тут в сто раз лучше мозгами шарудить требуется… Лохи тут долго не протягивают. Не канает оно, без чердака если… Короче, дело такое было. Втроём мы со Вшивым и Винни-Пухом валили через колхозный двор Гремячьего – дорогу, короче, срезали. Смотрим – сохатый какой-то чешет. Не наш. И не из тех, с кем мы в мире. Значит, в законе и по понятиям можно потрошить. Ну, мы сныкались. А он мимо нас проходит – в упор не зырит. Мелкий такой, а мешок тянет – будь здоров. И ствол хитро висит – чуть что, из нас дуршлаг сделает. Дык, Вшивый мне – типа, давай пощупаем фраерка, чё у него там? А я ему: «Ша, дятел! Лучше смотри, куда он свой хабар тянет». Тут сохатый как провалился куда-то – мы даже не поняли. Во как… Ну, ждём. Он минут через двадцать вылез. Пока стоял-отряхивался, к нему Винни-Пух сзади втихую подъехал и полтыквы из волыны снёс. Начали они с Вшивым тело потрошить: клифт на нём был классный, да и лопатник должен быть… Я отлить, короче, отковылял – моё кореша мне всегда отдадут, я по жизни с ними в доле. Тут как звезданёт, ой, мама моя! Короче, тот терпила не прост был: он шо-то наворотил на себя, шоб рвануло, когда с него лопатник кто-то сколупывать будет. Маджахед, блин, шахид-смертник… Я свалил оттудова по-быстрому – мало кто на пальбу и взрыв заявится… Пришёл днёв через десять. От Винни-Пуха со Вшивым и от лося – хоть бы косточка. Вообще по нулям, только дерьмо собачье кучками. Короче, прикинул я, где тот лосяра сохатый в развалины нырял, сам туда полез… Ну, прошёл три комнаты – голяк! Тут смотрю, в углу куча старых кроватей навалена. На хрена там столько лежаков? Короче, взялся разгребать. Разгрёб. Смотрю – блин, люк! Поднимаю, значит, крышку, свечу фонариком. Ё!!! Ну, шо там было – моё всё… Внакладе не остался. А уши б развесил – давно бы ласты завернул или до сих пор босой бегал, бакланил… как некоторые семёрки… Учитесь!

По выражению лиц носильщиков Старик понял, что рассказ дошёл и до их ушей.

– Эй, Стрелок!

Широко расставив ноги перед ними стоял широкоплечий коротышка с кирпичной как по цвету, так и по фактуре мордой.

– Туз велел твоих пристроить. Пошли!