Старикашка Эммонс

Тэлмидж Пауэлл Старикашка Эммонс

Сквозь полусон Чарли Коллинз услышал слабый стон, донёсшийся из спальни старика.

Сознание Чарли медленно включалось в работу. Вспыхнувший свет окончательно разбудил его, с другого края постели вставала Лора.

— По-моему, я слышала отца, — сказала она.

— Я и сам что-то слышал.

Они отбросили покрывала и, накинув халаты, поспешили в спальню старика, которую он выбрал сам, переехав в этот дом. То была хорошо проветриваемая, благодаря множеству окон, угловая комната.

Кровать старика была пуста. Чарли и Лора нашли его в ванной, примыкавшей к спальне. По-видимому, его только что стошнило, и теперь он дрожал. Супруги бросились к старику.

— Отец, — спросила Лора, — почему ты не позвал нас?

— Я звал. Но вы не приходили, — пожаловался старик..

— Мы пришли сразу, как проснулись, — оправдывался Чарли.

Старик потянулся к своему стакану на фарфоровой полочке рядом с аптечкой, но Чарли опередил старика и, схватив стакан сам, сполоснул его и налил воды.

Старик шумно прополоскал горло и рот, похожий на вялую, сморщенную дырку.

Его кожа имела сероватый оттенок. Тело старика являло собой ужасающее подтверждение бренности человеческой плоти.

— Я позову доктора, — засуетилась Лора.

— Не надо мне вашего доктора, — буркнул озлобленный старик и, шаркая ногами, поплелся к кровати.

— Должно быть, это те маринованные огурцы в обед… — сказал Чарли.

— Я их и раньше ел!.. Да знаю я, из-за чего меня тошнит!

Чарли и Лора посмотрели друг на друга, затем на старика, который, шатаясь, шел в постель.

— Так что же, сэр? — спросил удивленный Чарли.

— Я знаю, — зловеще говорил старик. — У меня крепкий желудок. Меня редко тошнит. Я знаю, от чего все это.

Он залез на кровать и накрылся с головой. Лора коснулась руки мужа. Оба тихо выскользнули из комнаты. В передней она шепнула:

— С ним бесполезно разговаривать, если он что-то вбил себе в голову.

— Так как насчет доктора?

— По-моему, с отцом все в порядке, Чарли. Это все из-за огурцов. Иди спать. Тебе на работу завтра, то есть уже сегодня. А я посижу тут, послушаю его.

Чарли сомневался, что теперь сможет заснуть. Он лег и закурил, думая о Лоре. А та, подтащив кресло, сидела под дверью комнаты отца.

Когда Чарли с Лорой поженились, ему казалось, что он полностью представляет себе положение дел. Лора — единственная дочь, давно ухаживала за отцом, с тех пор, как умерла мать. Она объяснила Чарли, что хочет, чтобы отец оставался с ними. И Чарли сказал: «О'кей».

В конце концов, они были не подростками, сбежавшими из дома, чтобы пожениться. Обоим было за тридцать. Первая жена Чарли случайно погибла. Это произошло почти десять лет назад, когда после партии в бридж она неслась домой по улице, сплошь покрытой льдом. Лора раньше никогда не была замужем и, в сущности, никогда не имела возможности научиться разбираться в мужчинах. Она и Чарли встретились достаточно прозаично — в супермаркете. Чарли полагал, что они простые люди. Лора — не сногсшибательная красавица, хотя неплохо сложена, с миловидным лицом и каштановыми волосами. Чарли — высокий, приятный мужчина, правда, немного худоват. По его виду казалось, он работает долгими часами за столом в большом оффисе. Да так оно и было.

Постоянное недовольство старика омрачало те дни, которые должны были быть самыми счастливыми в жизни Коллинзов. И Чарли было больше обидно за Лору, чем за себя. Раньше он думал, что понимает старика, и сам он был уже не молод, чтобы замечать капризы придирчивого родственника. Но теперь, всего лишь несколько недель спустя после свадьбы, он уже так не считал. Были такие моменты, когда черная неблагодарность тестя переходила все границы. Его нытье не только не давало покоя в доме. Мучительное ожидание жалоб и обвинений смертельно отравляло атмосферу в семье.

Чарли наконец все же задремал, но очень скоро проснулся и мучился весь следующий день.

Возвращаясь домой, он надеялся, что Лора хоть немного поспала днем. Она неважно выглядела, когда он уходил из дома утром.

Старик Эммонс сидел в гостиной перед телевизором, фыркая своим беззубым ртом. Показывали какую-то старую комедию Филдса. Чарли приветливо заговорил, но запавшие глаза старика пронзили его злым взглядом.

— Ты пришел?

Чарли промолчал, потом, не желая накалять обстановку, спросил:

— Где Лора?

— Пошла в магазин, — ответил старик. — Ты не мог бы помолчать, пока идет фильм?

Со вздохом покачав головой, Чарли прошел через весь дом, пересек задний двор и очутился в гараже. Здесь он оборудовал себе столярную мастерскую. Здесь было прохладно. Он включил бутановый обогреватель и начал работать сверлом. «Все реже и реже я бываю здесь», — думал Чарли. Эта мысль заставила его бросить работу. Он сел на пилораму и прикурил сигарету. «Интересно, — размышлял Чарли, — можно ли меня отнести к числу тех увлеченных мужей, которых притесняют родственники в их собственном доме». Он бросил сигарету на пол и раздавил ее каблуком. Черт подери, этот старикашка хочет испортить ему всю жизнь.

Чарли вернулся в дом. В гостиной никого не оказалось. Но Лора уже была дома — на столе стояла большая сумка с продуктами. Вскоре Чарли услышал голоса Лоры и ее отца, доносившиеся из спальни.

— Он спрятал мои таблетки, говорю тебе! — кричал старик.

— Нет, отец, — терпеливо уверяла Лора, — они были там, в шкафу, где ты их оставил, за коробкой с содой.

— Ты с ним заодно!

— Отец…

— Я не могу это все видеть! Он настраивает тебя против меня.

— Неправда, отец. Мы оба любим тебя и хотим, чтобы ты был счастлив. Мы хотим заботиться о тебе.

Старик Эммонс презрительно фыркнул, не веря словам Лоры, которая зашла в гостиную, собрала продукты и направилась в кухню.

— Я потороплюсь с обедом, Чарли. Я и так задержалась в магазине.

Лора жестом попросила мужа не высказывать того, что он хотел.

— Обед, это было бы неплохо… — Гнев Чарли утих.

В течение следующей недели он был замкнут. Во вторник Лора позвонила ему в оффис. Старик поскользнулся на ступеньках в подвал: Чарли должен ехать домой. Он коротко все объяснил боссу, побежал к стоянке автомобилей и против движения выбился на дорогу. Лора встретила мужа у двери.

— Как он? — спросил Чарли.

— Все нормально. — Она провела рукой по лбу. — Знаешь, наверное, я не должна была звонить тебе, Чарли, но когда я услышала, как он падает…

— Я понимаю. Что говорит доктор?

— Что мой отец или счастливчик, или крепкий, как черт.

Ее лицо исказило странное выражение, которого Чарли никогда не видел раньше.

— Доктор только что ушел.

— Он еще придет?

— Сегодня нет. Он сказал, чтобы завтра утром я привела отца к нему в оффис для осмотра.

Лоре еще понадобится машина. Это означало, что Чарли должен ехать на работу автобусом. А расписание было такое, что теперь Чарли мог или на пятнадцать минут опоздать, или приехать на сорок пять минут раньше. Он вздохнул.

— Ладно, я лучше посмотрю за ним.

— Чарли…

— Да.

— Только будь с ним… я имею в виду…

— Ну что ты, я само терпение, — с ноткой горечи в голосе успокоил он.

Чарли осторожно открыл дверь спальни старика и вошел. Глаза старика была закрыты. Под складками покрывала угадывались его кости. Когда Чарли приблизился к кровати, старик открыл глаза и посмотрел на него.

— Как вы, сэр?

— Выживу, — твердо произнес старик. — Еще долго протяну…

— Мы надеемся… Как это случилось?

— Упал с лестницы, ведущей в подвал.

— Я знаю. Лора сказала мне по телефону.

— Я мог разбиться.

— Но, слава Богу, все обошлось. Доктор говорит, с вами все в порядке.

— Мог разбиться, — повторил старик, как будто Чарли не расслышал его.

— Все из-за этой коробки от старых туфель. Прямо на самом верху.

Чарли пытался понять старика.

— Я хотел ее убрать вчера вечером.

— Но не сделал этого, — сказал Эммонс вкрадчивым, тихим голосом, похожим на шепот, зовущий из бездонной могилы.

— Нет, я… Лора просила меня… Послушайте, для чего я объясняю вам каждую мелочь?

Он уловил полный злорадства взгляд старика. Чарли чувствовал себя дураком. Его злость сменилась чем-то еще. Ему было не по себе.

— Вы ненавидите меня, — прошептал старик. И это была правда. В первый раз Чарли понял, что это была правда. Старик же прекрасно знал это.

— Вы немного расстроены, — процедил Чарли сквозь онемевшие губы. — Вы знаете, мы так беспокоимся за вас…

Чарли повернулся и вышел. Спрятавшись в своей мастерской, он включил станок, и по гаражу начала разлетаться стружка.

В тот вечер Чарли ждал, когда совсем стемнеет: старик уснет и больше не вылезет из своей комнаты. Он машинально торцевал ножки столика для коктейлей. Вернувшись в дом, он долго мыл руки на кухне, думая, как начать разговор с женой. Лора, поджав ноги, сидела на краю кровати и смотрела телевизор. Приближаясь к ней, Чарли почувствовал огромное нежелание откровенничать. Слово «признание» пришло ему на ум и немного напугало. Но возле Лоры ему стало спокойнее. Она посмотрела на него и улыбнулась. Он действительно любит ее, думал Чарли. Если бы все было по-другому, были хотя бы дети…

— Ну, как твой стол, Чарли?

— Прекрасно.

— Можно, я взгляну завтра?

— Конечно, если хочешь, Лора…

Грохот копыт и выстрелы из шестизарядных револьверов, несущиеся из телевизора, прервали их разговор.

— Я хочу поговорить с тобой, — наконец решился Чарли, чувствуя, как трудно ему стало дышать.

— Об отце, — угадала Лора.

— Да, об этом.

— Ты не хочешь, чтобы он был с нами.

— Боюсь, что да, — признался он.

— Почему боюсь, Чарли? — спросила Лора почти легко. Его взгляд был полон недоумения, смешанного с растерянностью. — Я не боюсь, Чарли. И буду рада, когда он умрет.

— Лора…

— К чему скрывать это. Ты чувствуешь то же самое, что и я. Я не удивлена. Он отравляет все, к чему только прикасается.

— Тогда отвезем его в приют?

Даже при ее отношении к отцу, которое так удивило Чарли, его слова звучали грубо и безжалостно.

— Нет, Чарли, мы не сделаем этого.

— Но если мы будем держать его здесь…

— Это мы и сделаем, Чарли.

— Но ты только что сказала…

— Что буду рада, когда он умрет? Ну да, я это и говорю. Он будет здесь с нами до последнего его дня.

— Я понимаю, — сказал Чарли невесело.

— Ты думаешь, я выбираю между долгом к отцу и любовью к мужу, Чарли? — Она придвинулась, и ее одежда едва слышно зашуршала по мягкой кушетке. Ее рука коснулась щеки мужа. — Я люблю тебя, Чарли. И ему я ничем не обязана. Его скупость и мелочность убили мою мать, погубили мое детство. Если все было бы так просто, проблема бы не стояла.

— Что-то я не понимаю тебя, Лора.

— Конечно, не понимаешь. Я тебе никогда не говорила, что он богатый человек.

— Богатый?

Она слегка наклонилась к мужу..

— Он имеет больше четверти миллиона долларов, Чарли.

— Но ты жила и живешь здесь, в этом жалком сарае!

— Я знаю. Но в этом нет ничего странного и необычного. Бывают случаи и похуже, ты сам читал как-то: некоторые затворники умирают в грязи, тогда как миллионы долларов заклеены у них под обоями или зашиты в матрасах. Мой отец скряга и всегда был таким. До смерти матери я не знала, что он богат. Мне было нужно подписать кое-какие бумаги… Я навела справки, и когда узнала это — Чарли, с того момента я жду его смерти. Я — его единственная наследница, ты знаешь. Все отойдет ко мне.

Стены немного закачались, а телевизор превратился в живое, говорящее чудовище, словно сошедшее с картины Дали. Чарли вытер рукой вспотевшее лицо. Его шокировала не столько тайна старика, сколько эта новая сторона личности Лоры. На мгновение его рассудок помутился.

— Ты считаешь меня гадкой?

— Нет, я представляю… я имею в виду… все годы, прожитые с ним, никого не заставили бы полюбить его.

— Он никогда не подозревал, что у меня на душе. По-моему, за мои муки я достойна большей похвалы за роль искренно любящей дочери.

— Да — вымолвил Чарли хриплым голосом.

— Если мы его выбросим, то какая-нибудь нянька, выйдя за него замуж, получит все.

— Да, такой вариант очень возможен.

— Или назло нам пожертвует деньги в какое-нибудь благотворительное общество. Я знаю, он на это способен.

— Я и сам в этом не сомневаюсь.

— Итак, у нас нет выбора.

— Пожалуй, нет.

Она разгладила, платье на коленях и задумчиво посмотрела на ковер.

— Четверть миллиона, Чарли.

— Я не могу представить так много честно заработанных денег.

— Путешествия по всему миру. Хорошая одежда. Утрешь нос этой вашей закладной компании. Ты только подумай об этом, Чарли. А он делает все, чтобы нам ничего не досталось, — Лора медленно подняла на него глаза. — Мы заработаем эти деньги, Чарли.

— Думаю, заработаем.

— Но пока он жив, мы должны быть добры к нему.

— Конечно, добры.

— Ты боишься, Чарли?

— Заботиться о старике, покуда он не испустит дух?! — Чарли самоуверенно хихикнул. — Нет, Лора, я не боюсь.

Проснувшись утром, Чарли почувствовал себя на пять лет моложе. Во время бритья он тихонько напевал. Такое огромное богатство, что и во сне не приснится, такой подарок судьбы заставил его взглянуть на себя в зеркало и сказать: «Ну, старина, ты, кажется, собираешься стать богатым человеком». Чувство любви и уважения к старику хлынуло в душу Чарли. «Я буду тратить эти деньги, тратить легко и свободно. Я хочу, чтобы ты знал, это мое право. Я никогда не забуду, как утешал тебя в твои последние дни, старик Эммонс». Старик заметил перемену. Два дня спустя после того как Чарли купил ему коробку любимых леденцов, в глазах старика зажегся огонек подозрения, и он стал еще более осторожным. Они были в уютной, солнечной комнате старика.

— Чарли, — начал Эммонс, — что ты задумал?

— Что вы имеете в виду, отец?

— Как-то ты непривычно подаешь мне кресло, называешь отцом, и эта штука типа леденцов…

— Почему, я…

— И никаких «случайностей» за последнюю пару дней.

— Случайностей?

— Ты знаешь, что я имею в виду, — ласково сказал старик. — От еды не тошнит. Таблетки на месте. Никаких коробок на лестнице.

— Но ведь это случайно, — оправдывался Чарли. — Надеюсь, вам понравились леденцы.

— Вот что, — что-то заподозрив, сказал старик, — съешь-ка вот это…

Чарли оторопело уставился на него. Затем взял палочку леденцов из коробки.

— Не эту, — выхватил леденец Эммонс. — Эту буду есть я.

Он вытащил еще одну палочку из коробки и сунул Чарли; Чарли откусил. Старик внимательно следил за ним.

— Ну как конфетка, Чарли, вкусная?

— Конечно, но если бы я вашу…

— Что было бы тогда? Говори, что ты хотел сказать, Чарли. Если бы ты мою съел, что было бы?

У Чарли подступил комок к горлу.

— Если бы у меня был ваш вкус, я бы не стал есть эти леденцы.

— А мне нравится эта конфета, — сказал старик. Он стоял, наблюдая за Чарли, пока тот наконец не выдавил:

— Да, очень хорошие леденцы, сэр.

Он пошел к себе и, закрыв за собой дверь, устало прислонился к ней. У него было предчувствие, первое дурное предчувствие после того разговора с Лорой. Старик уже подозревает, что я что-то задумал… что я знаю о его деньгах… что я собираюсь убить его. Убить… Чарли закрыл уши руками и пошел в ванную, чтобы взять пару таблеток аспирина. Через маленькое окно он увидел старика, который бесцельно слонялся по двору с леденцовой палочкой в руке.

Вернувшись, старый Эммонс застал Чарли в гостиной, где тот пытался заняться газетой. Старик стоял со своей конфетой. Он казался долговязым и нескладным в длинном свитере и обвисших, с пузырями на коленях, штанах.

— Съешь конфетку, Чарли.

— Нет, спасибо, я…

— Это правда вкусно..

Чарли взял палочку леденца, а старик поплелся к себе в комнату и закрыл за собой дверь. Чарли отнес леденец на кухню и кинул его в мусорный ящик.

— Ужин сейчас будет готов, Чарли, — сообщила Лора, стоявшая у плиты.

— Несомненно, — рассеянно сказал он. Чарли вышел из кухни, пересек двор, открыл дверь мастерской и включил свет…

Маленькая комната была полна газа. Краник бутанового обогревателя был открыт. Из него неслышно текла смерть. Мгновенная реакция электрической искры и газа подбросили гараж в сумеречное небо. Кусок гаража разрушил антенну на улице. Женщина в соседней квартире, услышав взрыв, истерично заорала что-то про русских.

В последний свой миг Чарли успел подумать; «Это старик, чтоб его… Все же убрал меня от своих денег…»