1
- Добро пожаловать на Сейдж, капитан.
Капитан Мэйника Тревор пыталась выглядеть спокойной и собранной, когда неулыбчивый контр-адмирал по другую сторону огромного стола встал и протянул руку, чтобы крепко пожать ее. Несмотря на почти мрачное выражение лица, приветствие контр-адмирала Седжвуда было менее сдержанным, чем она ожидала. Конечно, в наши дни ее ожидания были не совсем надежны, сказала она себе. Она так долго чувствовала себя персонажем Ишмэила из древнего романа "Старая Земля", что иногда ей казалось, что ее вина должна быть выжжена у нее на лбу, чтобы все видели... и реагировали на нее. Но выражение лица контр-адмирала не было осуждающим. С другой стороны, маловероятно, что кто-то с его высоким рангом так или иначе тратил много времени и сил на раздумья о простых капитанах - даже о капитанах бригады Динохром.
И все же, что-то было. Она не могла точно сказать, что это такое, но она знала, что это было там. Возможно, не более чем слабое выражение, что-то в глазах, которые смотрели на нее так, как будто ее бесперспективное будущее вот-вот должно было измениться каким-то фундаментальным образом...
- Спасибо, сэр, - сказала она, сумев не поморщиться, когда ее узкая, тонкокостная рука исчезла в массивной лапе Седжвуда. Это была рука, которую врачи восстановили после Шартра, и она все еще испытывала иррациональный страх, что замена пойдет по пути своей предшественницы.
- Садитесь, - сказал он, отпуская ее и указывая на одно из удобных кресел в офисе. Он снова сел за стол и, сложив руки на его безупречной столешнице, несколько секунд спокойно смотрел на нее. Затем он вздохнул и наполовину отвернулся от нее, чтобы выглянуть из широкого окна своего кабинета на огромную оживленную равнину Гейнор Филд, главную базу флота в Скоплении Сейдж.
Мэйника посмотрела в окно мимо него, ожидая, пока он соберется с духом и объяснит, почему офицер его ранга "запросил" присутствия простого капитана. Она была почти уверена, что ей не понравится ответ, но было много вещей, которые ей не нравились во вселенной, где довелось жить.
Она позволила своему собственному взгляду остановиться на бурлящей деятельности огромной базы. Цветовой баланс все еще казался... странным для нее, но медики заверили ее, что это психосоматическое заболевание. Они клялись, что регенерированный правый глаз воспринимал свет точно так же, как тот, который он заменил. И даже если бы это было не так, у ее мозга уже давно было время научиться приспосабливаться. Только этого не произошло. Пока.
Зная, как плохо идет война для Конкордиата.
Что ж, сказала она себе, по крайней мере, я могу надеяться, что для Псов все идет так же плохо.
Эта мысль была менее обнадеживающей, чем следовало бы. Она не знала, как Мелконианская империя называла свой эквивалент плана Рагнарек, но было очевидно, что он у нее был. И почему-то сообщения о том, что мелконианские планеты гибнут даже быстрее, чем человеческие, не заставили ее почувствовать себя счастливее.
- Мне жаль, что мы не смогли предоставить вам более длительный отпуск на выздоровление, капитан, - сказал контр-адмирал Седжвуд через минуту. Его голос стал тише, и он продолжал смотреть на улицу сквозь хрустальные стекла окна. - К сожалению, нам все больше и больше не хватает опытных офицеров. Рагнарек, - его рот скривился, как будто слово было физически кислым на вкус, - высасывает более половины нашей общей боеспособности для наступательных операций. Большая часть остальных стремится остановить - или, по крайней мере, замедлить - продвижение мелкониан в этом секторе и в секторах Палмера и Лонг-Стопа. Оно... дела идут не очень хорошо.
Мэйника ничего не сказала. Это было утверждение, а не вопрос, и в любом случае ей не нужно было, чтобы он говорил ей. В конце концов, она была в Шартре.
- Нет, капитан, - сказал Седжвуд, поворачиваясь к ней лицом полностью. - Совсем не хорошо. То, что я собираюсь вам рассказать, абсолютно секретно: код Вайолет-Альфа. Это не должно обсуждаться за пределами этого офиса с кем-либо, кто явно не допущен к этой информации. Это ясно?
- Да, сэр, - сказала она более решительно, сидя очень прямо в удобном кресле, в то время как вибрирующая бабочка парила где-то посередине ее живота.
- Хорошо, - сказал Седжвуд, затем глубоко вдохнул. - Капитан, - сказал он железным голосом, - мы проигрываем.
Мэйника сидела очень, очень неподвижно. Это не было неожиданностью. Не совсем. Военная цензура - это одно, но не было никакого способа скрыть масштабы цунами, охватившего населенное людьми пространство. Не тогда, когда целые миры, целые солнечные системы пылали, как погребальные костры, в бесконечных глубинах космоса.
Она поняла давным-давно, еще до катастрофы на Шартре, что единственная надежда любой из сторон на победу заключалась в том, что она могла завершить полное уничтожение своих врагов, пока какая-то жалкая горстка ее собственных планет все еще выживает. Но никто никогда не говорил ей, насколько на самом деле велика Мелконианская империя. Она даже не знала, знал ли кто-нибудь на самом деле. Она подозревала - боялась - что это было больше, чем самые пессимистичные оценки, которые она когда-либо слышала, но в первый раз кто-либо из ее начальников, тем более такой высокопоставленный, как Седжвуд, официально заявил ей, что Конкордиат проигрывает.
Теряет. Даже сейчас, поняла она, она никогда по-настоящему не сталкивалась со всеми последствиями возможного поражения. Возможно, это было потому, что она не была готова противостоять этому темному, первобытному кошмару. Или, возможно, это было из-за безжалостной летописи побед Конкордиата. Конкордиат проигрывал сражения в предыдущих конфликтах, терпел катастрофические поражения не в одной критической кампании, но он никогда - никогда - не проигрывал войну.
Вот для чего существует бригада, сказала она себе. Мы не должны были позволить этому случиться.
- Мы не можем быть уверены, - продолжил Седжвуд тем же резким, сверхконтролируемым голосом. - Уже много лет очевидно, что мы полностью недооценивали размеры и силу империи. Мы не были готовы к тому, как быстро они мобилизовались или как скоро начали нападать на гражданское население планет. Даже сейчас мы не уверены, что успешно экстраполировали их фактический размер и силу на основе захваченных данных и допросов заключенных. Но даже наша самая оптимистичная оценка дает нам менее сорока процентов шансов на окончательную победу. Наша самая пессимистичная оценка...
Нам нужен каждый корабль, каждый Боло и каждый офицер бригады на фронте, - сказал Седжвуд. - Даже если пессимисты правы, наш долг - погибнуть в бою. И это также наш долг - предположить - заставить себя поверить - что пессимисты ошибаются. Чтобы доказать им их неправоту... даже если это не так.
Мэйника снова кивнула. Она давно смирилась с тем, что, что бы еще ни случилось, она не переживет войну. Показатели потерь в бригаде были слишком высоки, чтобы она могла обманывать себя в чем-то настолько фундаментальном, и в этом осознании было что-то такое, что было... привычкой.
- Однако, - сказал контр-адмирал, - мы также обязаны подготовиться к возможности того, что пессимисты правы. Что мы проиграем эту войну, и что Конкордиат и каждая из его планет будут уничтожены. Вот тут-то и вступаете в игру вы.
Он сделал паузу, его глаза остановились на ее лице, и она уставилась на него в равной степени в замешательстве и недоверии. Между ними воцарилось молчание. Она почувствовала вибрацию от очередного взлета тяжелого шаттла, и тишина все еще длилась, пока она не смогла больше этого выносить и не прочистила горло.
- В чем я участвую, адмирал? - осторожно спросила она.
- Да. - Седжвуд откинулся на спинку стула, положив локти на подлокотники и сцепив пальцы на плоском животе. - Конкордиат готовит резервную позицию, капитан. Мы называем это Операция "Кукурузное семя", и она достаточно важна для нас, чтобы выделить на нее все ресурсы, которые могут выделить основные боевые фронты. И два из этих ресурсов, капитан Тревор, - это вы и ваш новый Боло.
- Выходите, подразделение Один-Семь-Девять!
Командная фраза проникает в мое сознание. Это не тот код активации, который выбрал мой предыдущий командир, но у него есть то преимущество, что эту фразу вряд ли можно использовать в обычной беседе. И, в свете моей собственной истории, возможно, это - как мое новое прозвище - в конце концов уместно.
- Подразделение Два-Восемь-Гольф-Один-Семь-Девять-ЛАЗ, ожидаю приказов, - мгновенно отвечаю я.
- Хорошо.
Необычная степень напряжения наполняет сопрано моего командира. Анализ посторонних звуков по каналу связи подтверждает, что ее сердцебиение и дыхание ускорены.
Не то чтобы такое подтверждение требовалось. Командная фраза, которую она только что произнесла, не просто разбудила меня, но и инициировала полное высвобождение боевого рефлекса на заключительной стадии, и проверка моего хронометра показывает, что нам остается 237,25 стандартных дня до нашей минимальной даты высадки.
- Готов к приему доклада о ситуации, командир, - отвечаю я.
- Полагаю, что лучший способ описать текущую ситуацию, вероятно, "не очень хорошо", - сухо говорит мне капитан Тревор. - Коммодор Лакшмания только что передала сообщение. "Фудроянт" уловил мелконианскую тактическую болтовню. Получите доступ к Каналу-Альфа-Три для полного обновления.
- Принято.
Я получаю доступ к указанному каналу командования и управления. Центральный искусственный интеллект "Вэлиэнта", флагмана коммодора Лакшмании, получил мой запрос данных. "Вэлиэнт" - не Боло, но искусственный интеллект тяжелого крейсера силен и проницателен. Для полного обновления моих тактических файлов требуется всего 7,684 секунды.
- Обновление завершено, командир, - сообщаю я капитану Тревор.
- Хорошо, Лазарус. Подведите итог.
- Да, командир.
Я активирую визуальный датчик в маленькой каюте моего командира. Там, по человеческим меркам, довольно тесно. Действительно, ее общий объем едва ли составляет 94,321 процента от объема моей собственной командной палубы. Возможно, повезло, что капитан Тревор имеет всего 1,627 метра в высоту.
- В настоящее время, - сообщаю я ей, - анализ "Вэлиэнтом" сенсорных данных "Фудроянта" остается предварительным. Однако существует 85,96-процентная вероятность того, что конвой был обнаружен и за ним следят подразделения вражеского флота. Анализ также предполагает меньшую вероятность (62,831 процента) того, что передающее устройство является легким крейсером класса "Вечно победоносный".
- Черт. - Мой командир мягко произносит ненормативную лексику, но я не обманываюсь.
- Коммодор Лакшмания отдала подготовительные приказы для варианта "Мышиная нора", - продолжаю я. - "Вэлиэнт", "Фудроянт", "Микаса" и "Южная Дакота" отступают, чтобы прикрыть предполагаемую ось угрозы. "Хэлберд" отправлен для более тщательного исследования.
- А мы? - спрашивает мой командир.
- Мы находимся на дальней стороне конвоя от предполагаемого подхода противника, командир.
Коммодор Лакшмания желает, чтобы мы оставались скрытными как можно дольше. Подразделение Четыре-Ноль-Три и лейтенант Чин в настоящее время меняют позицию, чтобы присоединиться к нам в обеспечении противоракетной обороны и прикрытия с близкого расстояния.
- Понятно.
Капитан Тревор потирает кончик носа, ее голубые глаза сосредоточены на дисплее данных, и мой аудиоанализ сообщает, что ее пульс и частота дыхания вернулись почти к норме. Она обдумывает ситуацию в течение 5,293 секунды - относительно короткий промежуток для человека, - затем кивает.
- Я чертовски надеюсь, что мы запрыгнули в тень, Лазарус, - далее говорит она. - Однако, если это не так, решение за вами. Немедленно принимайте управление полетом.
- Принято.
Я подчиняюсь данным инструкциям и приказываю ИИ "Фермопил" передать управление мне. Лейтенант Хоторн, командир "Фермопил", морщится на своей летной палубе, когда штурмовой корабль признает мои полномочия. Хотя он не жалуется, очевидно, что он возмущен моим "вмешательством" в его собственные командные обязанности. Это прискорбно, но он обычный офицер флота, только недавно назначенный на свой нынешний пост, а не член бригады Динохром. Как таковой, он не до конца знаком с различиями между тактическими возможностями Боло - даже того, который больше не подходит для службы на передовой в составе бригады - и его собственного судна. По общему признанию, ИИ транспортных судов класса "Слейпнир" вполне пригодны для их обычной роли, но они никогда не предназначались для того, чтобы соответствовать возможностям Боло. Однако, как и предшествовавшие им "Фафниры", они построены вокруг жестких точек, на которых можно установить штурмовые капсулы, предназначенные для высадки Боло при вражеском огне. И эти капсулы также сконструированы таким образом, чтобы Боло могли быть пришвартованы частично снаружи... с высвобожденным оружием и сенсорами, чтобы защитить транспорт.
Поскольку мои бортовые системы берут на себя управление бортовыми компьютерами "Фермопил", я начинаю тщательную диагностику моего собственного оружия, датчиков и систем управления огнем. Это строго не требуется правилами и доктриной, поскольку я не подвергался вражеским действиям и не нуждался в обслуживании с момента швартовки с "Фермопилами". Однако, учитывая характер ремонта и полученной модернизации, я осознаю, что испытываю ощущение, которое у человека, несомненно, было бы названо "беспокойством". Нет никакой рациональной причины, по которой я должен это делать, но моя усовершенствованная психотроника гораздо ближе подходит к интуитивности человеческого уровня, чем было рассчитано мое первоначальное программирование. Модификации центрального ядра позволяют мне компенсировать это, но, похоже, есть дополнительные эмоциональные наложения и нюансы, которые были лишь несовершенно интегрированы в мой ранее существовавший гештальт. Это не очень приятное ощущение.
Требуется несколько больше времени, чем следовало бы, - почти 6,273 секунды, - чтобы ИИ "Фермопил" полностью передал мне контроль. Задержка слегка расстраивает, но не имеет существенных тактических последствий. Однако это дает мне достаточно времени, чтобы еще раз пожалеть о смерти моего предыдущего командира. Лейтенант Такахаши и я прослужили вместе 22,31 стандартных месяца на момент его смерти и моей собственной недееспособности. За это время он стал больше, чем моим командиром; он стал моим другом. Капитан Тревор - тогда лейтенант Тревор - с другой стороны, присоединилась к Тридцать девятому батальону всего за 85,71 стандартных дня до нашего развертывания в Шартре. Дело не в том, что я сомневаюсь в ее мужестве или способностях, а в том, что я просто еще не знаю ее так, как следовало бы. Тем не менее, я знаю, что ее первоначальный Боло, 28/G-862-BNJ, был о ней самого высокого мнения, поскольку он поделился со мной своей оценкой ее врожденных способностей перед Шартром. И самый беглый анализ ее собственного выступления в Шартре является красноречивым доказательством того, что Бенджи был прав.
Что она действительно достойная продолжательница суровых традиций бригады Динохром. И все же я чувствую определенную нерешительность. Как будто она охраняет какую-то внутреннюю тайну. Я уверен, что со временем ее сдержанность, какова бы ни была ее причина, исчезнет. Но это мой первый случай возможных боевых действий после Шартра, и мы еще не стали полностью интегрированной командой, какой должны быть Боло и его командир. Я осознаю потенциальную слабость, которая может поставить под угрозу нашу боевую эффективность, и жажду полного взаимного доверия, которое сложилось у нас с лейтенантом Такахаши. Особенно когда я так... неуверен в своих собственных возможностях.
Это осознание посылает волну беспокойства по моей психотронной сети. Боло на передовой не должен испытывать неуверенности. И все же я это делаю.
Быстрый просмотр моих эмоциональных наложений и фильтров выявляет вероятную причину моей реакции, даже когда я начинаю медленно и ненавязчиво продвигать "Фермопилы" к более центральной позиции на назначенном нам фланге конвоя.
Я Боло Марк XXVIII, модель G, один из "Триумфаторов". Я действую почти непрерывно в течение последних 171,76 стандартных лет и также устарел более чем на стандартное столетие. Действительно, я начал свою службу не как модель G, а как модель B, и был усовершенствован до моего нынешнего корпуса 118,86 стандартных лет назад после моего первого почти полного уничтожения в битве при Честерфилде. Однако даже модель G настолько устарела к тому времени, когда лейтенант Такахаши был назначен моим командиром, что вероятность того, что я когда-либо снова буду задействован в боевых действиях, стала исчезающе малой.
Есть человеческое клише: "Старые солдаты не умирают, они просто исчезают", и это была судьба, которую я предвидел для себя... до начала нынешних военных действий с Мелконианской империей. Тридцать Девятый батальон, несмотря на все наши гордые традиции, был резервным подразделением, по сути, учебным формированием, состоящим из недавно введенных в строй офицеров-людей и линейных подразделений, которые больше не соответствовали требованиям фронтового боя. То, что случилось с батальоном на Шартре, является достаточным доказательством того, что штаб бригады был прав, так относясь к нам, поскольку, несмотря на наш успех в защите планеты от врага, я - единственный выживший Боло из батальона, а капитан Тревор - единственный выживший командир подразделения батальона.
Я начинаю сканирование в поисках дополнительных обрывков мелконианской болтовни между кораблями. Вряд ли я что-нибудь обнаружу. Оснащение мелконианского флота значительно уступает оснащению Конкордиата, но его личный состав - хорошо обученные ветераны, практикующие эффективную коммуникационную дисциплину. Если, действительно, "Фудроянт" обнаружил передачу от корабля к кораблю, это представляет собой статистически маловероятную удачу. Без более точных данных о геометрии гипотетических сил флота Мелконии, противостоящих нам, я не могу сгенерировать значимую вероятность того, насколько маловероятным это было на самом деле, но шансы не могли быть высокими.
- Статус, Лазарус? - запрашивает мой командир.
- Коммодор Лакшмания завершит передислокацию своих подразделений примерно через 12.375 стандартных минут, командир, - отвечаю я. - Я поддерживаю защищенную связь с подразделением Четыре-Ноль-Три через вискерный лазер. На данный момент никто из нас не обнаружил никаких дополнительных свидетельств присутствия врага.
- Понятно.
Я возвращаю часть своего сознания к визуальному восприятию в каюте капитана Тревор и наблюдаю, как ее правая рука слегка касается гарнитуры, лежащей на ее столе. Я уже отметил нежелание моего нового командира использовать прямой нейронный интерфейс, который был встроен в мою модернизированную психотронику. Однако я не до конца понимаю причины этого. Хотя решение вернуть на действительную службу такое устаревшее подразделение, как я, может быть сомнительным, нет сомнений в том, что улучшения в моей психотронике, вторичном центре выживания, нейронной командной сети, внутренних полях противодействия и боевом экране значительно повысили мои боевые возможности. Анализ показывает, что они были улучшены примерно на 37,51 процента, однако для полной реализации этого улучшения в действии требуется, чтобы мой командир взаимодействовал непосредственно со мной, а она упорно отказывалась это делать. Это не требуется для нормальных повседневных отношений Боло и его командира, особенно для Боло, который изначально не был разработан для нейронного взаимодействия.
Тем не менее, такая возможность существует, и до сих пор капитан Тревор никогда не инициировала полный контакт, даже в наших немногих, кратких тренировочных упражнениях и тестах. Мы обменялись поверхностными мыслями, но не более того, и она ревностно охраняла уединение своего собственного разума. Это, безусловно, ее привилегия, однако ее явное сохраняющееся отвращение к более глубокому слиянию, на которое способна система, представляет собой потенциально значительное препятствие для достижения нашего полного боевого потенциала.
- Могу я предположить, командир, - говорю я, - что для нас было бы разумно активировать нейронный интерфейс, чтобы быть полностью готовыми в случае, если мы действительно столкнемся с врагом?
- Если Псы действительно появятся, Лазарус, у нас будет время, - говорит капитан Тревор и убирает руку с наушников.
- Принято, - отвечаю я.
На флагманском мостике корабля "Вэлиэнт" царила гробовая тишина, тишина, которая поразила бы любого флотского офицера прошлого человечества. Даже офицеры Конкордиата не поверили бы в это всего двадцать пять стандартных лет назад. Но та же технология нейронного интерфейса, которая была применена в нынешнем поколении Боло, также была применена к основным военным кораблям флота. Это было одной из основных причин качественного превосходства этого флота над военными кораблями Мелконианской империи.
И это также было причиной того, что коммодор Индрани Лакшмания и весь ее штаб лежали в своих командных креслах с закрытыми глазами, не говоря ни слова, пока они концентрировались на псевдотелепатии, которую искусственный интеллект флагмана сделал возможной через их гарнитуры.
- С вероятностью до 98,653 процента перехват "Фудроянта" был подлинным, - мгновенно доложила мысль ее офицера-тактика. - Вероятность того, что это целая рейдовая эскадра Псов, достигает 75,54 процента.
- Черт побери! - Лакшмания произнесла проклятие вслух, ее глаза еще крепче зажмурились, пока ее мыслящий мозг обдумывал мрачную информацию, которую только что передал офицер тактической службы. Она не сомневалась в ее точности - не тогда, когда она исходила непосредственно от искусственного интеллекта "Вэлиэнта". Но в глубине души она проклинала самого Бога за то, что он позволил этому случиться.
Если это действительно была мелконианская рейдерская эскадра, то ее подразделения превосходили численностью ее собственные силы сопровождения, по крайней мере, в два раза к одному, а очень вероятно, и больше. При обычных обстоятельствах командир-человек мог рассчитывать победить силы в четыре раза больше своих собственных по массе металла, но новые эскадры для глубоких рейдов, которые Псы начали использовать для нанесения ударов по меньшим колониальным мирам далеко за линией фронта, в качестве своего флагмана почти всегда могли похвастаться линейным крейсером класса "Звездный истребитель". Если бы это произошло, то один только их флагман превзошел бы по массе все четыре ее собственных тяжелых крейсера. И это даже не считая дюжины с лишним тяжелых и легких крейсеров остальной части типичной рейдовой эскадры.
И мне также нужно беспокоиться обо всех этих гражданских кораблях. Эта мысль промелькнула в уголке ее мозга, который она тщательно скрывала запертым от нейронной сети флагмана. Если я подпущу их на дистанцию поражения ракетами, они уничтожат колонизационные корабли. Но если я выйду им навстречу там, где, по моему мнению, они находятся, и я ошибаюсь, они могут приблизиться на дистанцию поражения энергетическим оружием, и тогда...
Она не могла полностью подавить дрожь, пробежавшую по ее коренастому, компактному телу. Один-единственный выстрел энергетического оружия из одного только линейного крейсера превратил бы каждый корабль конвоя в расширяющийся газ.
Она должна была держать этот корабль как можно дальше от конвоя, но она не могла игнорировать возможность того, что вражеский командир может использовать линейный крейсер в качестве приманки, чтобы выманить ее с позиции, когда она двинется на перехват, и позволить одному из его более легких кораблей занять позицию, чтобы сделать то же самое.
Конечно, мрачно подумала она, кто бы это там ни был, он не знает о Боло.
Видит Бог, я не хочу, чтобы какой-нибудь военный корабль Псов попал в зону его досягаемости, чтобы они могли вступить в бой, но если им придется...
Она обдумывала свои варианты еще сто семьдесят секунд, затем напряглась, когда ярко-красный значок вспыхнул в идеальной четкости тактического дисплея ИИ "Вэлиэнт", спроецированного в глубины ее разума.
- Идентификация положительная, - объявил ее тактический офицер (как будто она нуждалась в подтверждении). - Один линейный крейсер класса "Звездный истребитель", четыре тяжелых крейсера класса "Звездный сталкер", пять легких крейсеров класса "Вечно победоносный" и пять эсминцев класса "Боевой рассвет". Боевой информационный центр сообщает о 13,62-процентной вероятности по крайней мере одного дополнительного скрытого подразделения в удаленном сопровождении.
Лакшмания свирепо нахмурилась, все еще не открывая глаз. Это были гораздо более мощные силы, чем ее собственный квартет тяжелых крейсеров и семь приданных им эсминцев класса "Вепэн", но пропорция была неправильной. Одна вещь о Псах: они были методичны до безобразия, и они верили в поддержание стандартных порядков, установленных их тактическими руководствами. Все их более легкие эскадры и оперативные группы были организованы на "треугольной" основе. Они объединяли своих легких и средних бойцов в тактические подразделения, называемые "боевыми кулаками", каждое из которых состояло из одного тяжелого крейсера, одного легкого крейсера и одного эсминца, и они придавали эскадрам четное количество "кулаков". Как только начинался бой, они обычно разбивались на пары взаимоподдерживающих подразделений, действующих в комбинации один-два, как кулаки, в честь которых они были названы. Таким образом, в этом формировании должно было быть либо четыре, либо шесть подразделений, а не пять. И даже если бы их было всего пять, все равно должен был быть по крайней мере еще один тяжелый крейсер.
Может быть, они уже сцепились с кем-то другим и потеряли подразделения, - подумала она. Но БИЦ не обнаружил никаких признаков боевых повреждений. Что, конечно, не означает, что этих признаков нет, и мы просто их еще не заметили. Или, если уж на то пошло, возможно, даже Псы потеряли сейчас достаточно кораблей, чтобы они не могли довести численность каждой отдельной эскадры до ее "номинальной" численности.
- Может ли это скрытое подразделение, о котором сообщает БИЦ, быть другим "Звездным сталкером"? - ее мысль задала вопрос тактическому офицеру.
- Может. Хотя это маловероятно. Если там, где предполагает БИЦ, действительно есть другой корабль, то он находится на дальней стороне формирования Псов. БИЦ оценивает вероятность того, что это логистическое судно, в 75,77 процента.
Лакшмания ответила безмолвным признанием. БИЦ компьютерной сети "Вэлиэнта", вероятно, был прав, предполагая, что призрачно слабый сигнал, который мог уловить "Хэлберд", вообще был там на самом деле. Что не принесло ей ни капли пользы.
Она раздраженно прикусила внутреннюю сторону губы, подавляя ледяной страх, охвативший ее при мысли о том, с какими трудностями столкнулись ее одиннадцать кораблей. Страх был не за ее собственное выживание - при любых обстоятельствах и таком перевесе противника пережить это сражение было бы маловероятным событием. Нет, ее пугала вероятность того, что она не только умрет, но и не сможет остановить Псов, чтобы они не добрались до конвоя. Без линейного крейсера она приняла бы бой, уверенная в том, что выйдет с достаточным количеством своих кораблей, чтобы продолжать прикрывать конвой; с линейным крейсером ей не нужен был искусственный интеллект "Вэлиэнта", чтобы сказать ей, что шанс любого из ее кораблей выжить в ближнем бою составлял менее тридцати процентов.
И даже это предполагало, что она вывела их всех навстречу врагу как концентрированную, взаимоподдерживающую силу.
Там должен быть по крайней мере еще один тяжелый крейсер, беспокоилась она. По крайней мере, еще один; линейные крейсера обычно действуют в одиночку в составе подобной эскадры. И если я позволю вытащить себя наружу, тогда я открою дверь для него, если он там есть. Но если я не выйду им навстречу, тогда все силы попадут в зону действия ракет, и если это произойдет...
Она глубоко вздохнула и приняла решение.
- Связь, - сказала часть Лакшмании нейронной сети, - соедините меня с капитаном Тревор.
- Вот такие дела, капитан Тревор, - сказала коммодор Лакшмания. - Мне это не нравится, но мы должны держать этих больших ублюдков как можно дальше от транспортов и промышленных кораблей. Так что я собираюсь вывести весь эскорт, чтобы вступить с ними в бой. Это означает, что вам и лейтенанту Чину придется прикрывать транспорты в наше отсутствие.
Лицо на экране связи Мэйники Тревор выглядело нечеловечески спокойным, гораздо спокойнее, чем Лакшмания могла бы чувствовать перед лицом таких трудностей. Конечно, коммодор, несомненно, была подключена к нейронной сети флагмана, а это означало, что лицо, на которое смотрела Мэйника, - как и столь же спокойный голос, который она слышала, - на самом деле было конструкцией, созданной искусственным интеллектом "Вэлиэнта".
- Понятно, мэм, - ответила она, усилием воли заставляя себя даже не смотреть на интерфейсную гарнитуру, лежащую на ее собственном столе. - Могу я предположить, что губернатора Аньелли проинформировали?
- Можете.
Несмотря на серьезность ситуации и посредничество компьютеров "Вэлиэнта", губы Лакшмании дрогнули в кривой усмешке. Эдриэн Аньелли не пользовался особой популярностью ни у кого из военного персонала колонии. Дело было не в том, что губернатор не понимал необходимости присутствия военных. Ни один здравомыслящий человек не мог бы усомниться в этом после стольких лет жестокой войны! Нет, проблема заключалась в недовольстве Аньелли инструкциями, которые подчиняли его высокопоставленному военному офицеру до тех пор, пока колония надежно не укрепившейся, и коммодор Лакшмания, уверенная в отсутствии непосредственной военной угрозы, передаст управление ему. Традицией Конкордиата был гражданский контроль над военными, а не наоборот. И если ему все же пришлось признать необычность... ситуации, ему не нравилось, что его авторитет был второстепенным по сравнению с чьим-либо, и это проявлялось в его довольно резких отношениях с Лакшманией и ее подчиненными офицерами.
- Как скажете, мэм, - согласилась Мэйника совершенно уважительным голосом, который, тем не менее, сумел выразить ее сомнение в ясности понимания Аньелли.
- В любом случае, - сказала Лакшмания, - будьте начеку! Единственная область, где их технологии неизменно были равны нашим или опережали их, - это системы скрытности. Мы засекли следы какого-то сенсорного призрака, так что есть, по крайней мере, неплохой шанс, что где-то поблизости есть еще один тяжелый крейсер - может быть, даже два таких и пара более легких кораблей сопровождения. Если это так, и если Псам удастся утащить нас достаточно далеко, вы можете оказаться в очень неприятной ситуации, капитан.
- Понятно, мэм, - ответила Мэйника так спокойно, как только могла. - Мы будем прикрывать транспорты для вас, коммодор, - сказала она с уверенностью, которой требовали от нее правила игры.
- Никогда не сомневалась в этом, капитан Тревор, - сказала Лакшмания. - Удачи.
- И вам, коммодор. И хорошей охоты, - ответила Мэйника и наблюдала, как ее дисплей снова переключился в тактический режим, и она увидела, как силы сопровождения отделяются от конвоя, чтобы мчаться прямо к приближающимся мелконианским кораблям.
- Они увидели нас, сэр, - объявила первый тактик Тара На-Кэлен.
- Как будто это было неожиданностью, - пробормотал первый сенсорщик Ярт Ка-Шаран.
Адмирал Лэйхак На-Айжааран бросил на него предупреждающий взгляд. Между Ка-Шараном и На-Кэлен была вражда. Оба были высокого происхождения, и их кланы противостояли друг другу на протяжении многих поколений. Иногда казалось, что они не в состоянии отбросить эту традиционную вражду в сторону, даже когда Народ боролся за само свое существование. Это было тем трением, которое он не был готов терпеть ни в коем случае, и особенно в подобный момент.
Уши Ка-Шарана дернулись, затем покорно опустились, когда он опустил глаза. На-Айжааран задержал на нем взгляд еще на несколько вдохов, затем фыркнул и одарил На-Кэлен коротким, столь же пристальным взглядом, чтобы офицер-тактик не подумала, что адмирал на его стороне.
- Продолжай, тактик, - сказал На-Айжааран через мгновение.
- Как вы и предсказывали, они изменили курс, чтобы перехватить нас на значительном расстоянии от своего конвоя, сэр, - сказала наказанным тоном коммандер На-Кэлен. - Они войдут в зону нашего поражения примерно через двадцать шесть минут.
- И они приближаются со всеми своими военными кораблями? - нажал На-Айжааран.
- Всеми, которые мы пока обнаружили, сэр, - ответила На-Кэлен, не в силах полностью противостоять искушению бросить быстрый взгляд на Ка-Шарана.
- Я не могу с абсолютной уверенностью сказать, что там больше нет военных кораблей, адмирал, - признался Ка-Шаран. - Человеческие стелс-системы почти так же хороши, как и наши собственные. - И их датчики намного лучше... как и все остальные их технологии, что он тщательно не произносил вслух. - Однако большинство из этих судов, по-видимому, являются стандартными человеческими транспортными средствами гражданского типа. Вот почему "Восходящий император" смог обнаружить их на таком экстремальном расстоянии. И почему мы смогли незаметно ввести в их строй наши разведывательные беспилотники. Мы так думаем.
Но в этом была вся причина выбранной им тактики, напомнил он себе. Люди привыкли к тактическим преимуществам, которые давала им их технология. Тому, кто командовал этими кораблями, было бы трудно поверить, что технологически неполноценные мелкониане на самом деле могли не только обнаружить их первыми, но и сумели подвести удаленные сенсорные платформы достаточно близко для детального наблюдения, не будучи обнаруженными в ответ. Интеллектуально человек мог бы понимать, насколько легче могли быть обнаружены подразделения его конвоя, но вряд ли его эмоции разделяли это осознание. Конечно, он не подавал никаких признаков того, что ему известно о присутствии эскадры, пока На-Айжааран эффектно не ударил по его корпусу гаечным ключом. Обрывки сообщений, которые он намеренно отправил, чтобы люди могли их обнаружить, были специально предназначены для того, чтобы выманить весь эскорт на бой с ним, и, похоже, именно это и было сделано. Теперь оставалось только посмотреть, сработает ли остальная часть его плана... и скольким из его кораблей, возможно, удастся выжить.
- Сэр, при всем моем уважении, я должен еще раз настоятельно призвать вас отправить посыльного, - сказал капитан Сарка На-Малак.
На-Айжааран бросил на него взгляд, и его начальник штаба - полезная человеческая концепция, которую империя позаимствовала у своих ненавистных врагов - спокойно посмотрел на него в ответ.
- Мы уже обсуждали это, Сарка, - сказал На-Айжааран, и уши На-Малака поднялись, а затем опустились в знак согласия.
- Знаю, что обсуждали, сэр, - сказал он. - Но это первый раз, когда мы действительно подтвердили, что люди скрытно отправляют колонизационные корабли. Я считаю, что мы несем первостепенную ответственность за то, чтобы сообщить об этом подтверждении командованию флота.
- Без сомнения, это так, - признал На-Айжааран. - И я намерен... как только закончу разбираться с целью, которую Безымянные сочли нужным поставить перед нами. Пока я этого не сделаю, мне нужны все корабли, которые я еще не отсоединил. Кроме "Нисходящей смерти", конечно. Не волнуйся, Сарка! Даже если проклятым людям удастся убить каждого из нас, капитан На-Тарла все равно передаст сообщение командованию.
- И все же, сэр, я чувствовал бы себя намного лучше, если бы мы отсоединили один из эсминцев сейчас, прежде чем люди достигнут пределов досягаемости, - уважительно настаивал На-Малак. - Это открытие имеет решающее значение. Я считаю, что мы должны быть абсолютно уверены, что слух об этом дойдет до дома.
- Мы так и сделаем. - На-Айжааран позволил нотке льда проскользнуть в свой голос. Он уважал моральное мужество На-Малака, и при обычных обстоятельствах он предпочитал, чтобы его сотрудники спорили с ним, когда они чувствовали, что он, возможно, совершает ошибку. Но человеческие корабли приближались все ближе, и сейчас было не время для долгих дебатов.
- Разведка уже много лет подозревает, что люди приняли такую стратегию, - На-Айжааран решительно продолжил. - Конечно, нам так и не удалось это подтвердить. Боги, Сарка! Только подумайте о шансах на то, что мы наткнулись на что-то подобное!
Он подергал обоими ушами с выражением, в котором сочетались изумление и глубокая благодарность. Кто бы мог подумать, что его выбор окольного маршрута, чтобы обойти человеческие патрули с фланга и приблизиться к малой человеческой планете, которая была их целью, приведет к такой встрече?
- И, конечно, командование должно знать, что мы обнаружили. Но даже если ни один из нас никогда не вернется домой, командование продолжит действовать, как оно уже делает, исходя из предположения, что люди создают скрытые колонии. В непосредственном смысле для нас более важно полностью уничтожить этот флот колонии, чем сообщить командованию, что мы вообще нашли его. Потому что, если мы не уничтожим его сейчас, он ускользнет, и мы никогда не найдем его снова. Мое решение принято, Сарка. Я не буду распылять свою боевую мощь, отделяя подразделение на самом краю битвы.
На-Малак еще мгновение пристально смотрел на него, но затем его уши опустились, и он вернулся к своей консоли. Это было еще одной чертой, которая нравилась На-Айжаарану в нем. У начальника штаба хватало смелости и упрямства спорить в защиту своих убеждений, но он также знал, что командующий силами может быть только один... и у него хватило мудрости распознать, когда его вышестоящий офицер решил, что время для обсуждения прошло.
- Выходим на предельную дальность полета ракет через двадцать одну минуту, сэр, - объявила На-Кэлен.
Уступающая численностью эскадра коммодора Лакшмании устремилась к вражеским кораблям, сгрудившимся вокруг огромного мелконианского флагмана. Класс "Звездный истребитель" мог похвастаться массивными энергетическими батареями и в три раза большим количеством ракетных установок, чем ее собственный флагман. Эти ракеты также были более дальнобойными, и они с визгом врезались в зубы ее превосходящим силам, когда ее корабли сблизились с врагом. Встречные ракеты мчались им навстречу, энергетическое оружие меньшей дальности отслеживало их, ожидая, пока они не окажутся достаточно близко, чтобы вступить в бой, глушилки генерировали вспышки помех, предназначенные для ослепления и дезориентации их активных систем слежения, а приманки мчались от ее кораблей, имитируя сигнатуры выбросов своих материнских кораблей.
Более крупные ракеты линейного крейсера имели большую дальность полета, но технологическое преимущество Конкордиата сводило на нет это преимущество в досягаемости. У ракет человечества были лучшие искатели и более эффективные средства проникновения, и они были гораздо более маневренными. И защита Лакшмании тоже была лучше.
Тишина на флагманском мостике "Вэлиэнта" оставалась такой же глубокой, как и всегда, пока коммодор и ее сотрудники сливали свои умы и личности с искусственным интеллектом тяжелого крейсера. Это тоже было преимуществом, которым обладало человечество, и флот Конкордиата научился хорошо им пользоваться.
Активируйте нейронную сеть без повторных подсказок.
Особенно когда он был прав.
Она закрыла глаза, борясь с болезненной пустотой в животе, и глубоко вдохнула. Затем, каким-то образом, она заставила себя потянуться за наушниками.
Сердцебиение и дыхание капитана Тревор быстро ускоряются. Ее огорчение очевидно, хотя я и не понимаю его причины. Однако ясно, что это в гораздо большей степени связано с ее нежеланием использовать нейронный интерфейс, чем с реальным боем между кораблями коммодора Лакшмании и врагом. И все же, несмотря на это нежелание, ее рука тверда, когда она берет гарнитуру и поправляет контактные площадки на висках.
Проходит еще 3,615 секунды, а затем интерфейс активируется.
Дверь в сердце худших кошмаров Мэйники Тревор широко распахнулась.
Она почувствовала, как она открывается, и где-то глубоко внутри себя услышала плач испуганного ребенка, умоляющего пощадить его. Чтобы ему позволили продолжать прятаться. Вкус пережитого ужаса был таким густым, что она едва могла дышать, но все же заставила себя откинуться на спинку удобного кресла, сжать кулаки на коленях и терпеть.
Зеленые холмистые леса планеты Шартр снова раскинулись перед ней, когда она ехала в командном кресле подразделения 28/G-862-BNJ в направлении мелконианской зоны высадки десанта. Вся мощь Тридцать девятого батальона с грохотом обрушилась на врага, и лейтенант Тревор почувствовала, как вспотели ее ладони, а во рту пересохло, когда до них впервые донесся мелконианский огонь с дальней дистанции.
Разведка подсчитала, что Псы высадили целый корпус пехоты при поддержке полной бригады боевых роботов. Это было бы тяжелым испытанием для батальона современных Боло; для Тридцать девятого оно было невозможным. По отдельности ничто из того, что было у мелкониан, не могло противостоять даже таким древним Боло, как Марк XXVIII Тридцать Девятого и прикрепленным к ним разведывательным Марк XXVII. Но Псы знали это так же хорошо, как и Конкордиат, и они не собирались проигрывать эту битву.
Вниз посыпались ракеты с высокой траекторией, выпущенные как с орбитальных военных кораблей, так и с наземных систем.
Их летные профили давали батальону легкие решения для перехвата, но они никогда не предназначались для того, чтобы прорваться. Их функция заключалась исключительно в том, чтобы ослабить оборону Боло, в то время как настоящие убийцы прорывались на меньших высотах.
- Удаленные платформы сообщают о запуске крылатых ракет по всему фронту противника, - сказал ей звучный баритон. - Текущая оценка: приблизительно четыре тысячи, плюс-минус пятнадцать процентов.
- Понятно, - проскрежетала более молодая Мэйника в глубинах памяти своего старшего "я".
- Полковник Чайковский сообщает нам, что вражеские крейсера и эсминцы меняют курс. Исходя из их нового курса и скорости, оцениваю вероятность в 96,72 процента того, что они попытаются войти в зону досягаемости батальона одновременно с началом ракетной атаки с малых высот.
- Сегодня днем ты просто переполнен хорошими новостями, не так ли? - ответила она, обнажая зубы в том, что, мягко говоря, можно было бы назвать улыбкой.
- Я бы не назвал это "хорошим", - ответил Бенджи с одним из своих электронных смешков. - С другой стороны, очевидное желание противника сосредоточить всю доступную огневую мощь в как можно более ранний момент действительно дает нам некоторые тактические преимущества, Мэйника.
- Да, конечно, это так.
Она покачала головой.
- Я серьезно, - сказал ей Боло, и она перестала качать головой и недоверчиво посмотрела на внутренний визуальный датчик.
- Как же их сосредоточение еще большей огневой мощи на нас повышает наши шансы на выживание? - спросила она.
- Я не говорил, что это повысит вероятность нашего выживания. Я просто заметил, что это дает нам определенные тактические преимущества - или, по крайней мере, лазейки, - которые мы не могли создать сами, - ответил Боло, и в его голосе было больше, чем простая электронная уверенность. Был опыт. Личный опыт его ста двадцати шести лет службы против врагов человечества. - Если бы их военные корабли предпочли оставаться на увеличенной дальности полета ракет, вместо того, чтобы задействовать свои энергетические батареи, они остались бы за пределами досягаемости нашего энергетического оружия. Как бы то ни было, анализ их новых траекторий полета показывает, что они войдут в зону действия собственного энергетического оружия батальона за 16,53 секунды до прибытия крылатых ракет их сухопутных войск.
Голубые глаза Мэйники Тревор расширились от понимания, и Боло издал еще один смешок. Он был холодным, без тени юмора.
- Они дают нам возможность выстрелить в них до того, как ракеты достигнут нас? - спросила она.
- Действительно. Они явно пытались скоординировать маневр, но их выбор времени, по-видимому, не соответствует их потребностям. Если они не скорректируют свои полетные профили в течение следующих тридцати восьми секунд, батальон сможет поразить каждый военный корабль по крайней мере один раз, прежде чем их крылатые ракеты выполнят свои конечные маневры. Если бы они были готовы подождать до окончания первоначальной ракетной атаки, прежде чем приблизиться, или даже постоянно оставаться за пределами досягаемости "Хеллборов", они в конечном итоге смогли бы уничтожить весь батальон одними ракетами.
- Действительно, - повторил Бенджи, и она услышала одобрение - и гордость - в его глубоком голосе. Гордость за нее, поняла она. В ученице, которой она стала, когда полковник дал ей ее первое командование Боло... и, тем самым, передал ее на попечение этого Боло для ее истинного обучения. Вот что придало гордости его голосу: тот факт, что его ученица так быстро осознала чудовищность ошибки мелкониан.
Оглушительный гром приближающихся ракет с высокой траекторией обрушился с небес, как молнии обезумевших божеств, но атакующие бегемоты Тридцать девятого батальона даже не замедлились. Может, они и были древними, но это были Боло. Батареи непрерывных повторителей с ионными разрядами и лазерные кластеры подняли свои дула к небесам и бушевали, бросая вызов, противоракетные батареи плевались огнем, и небеса пылали.
Батальон мчался вперед со скоростью более восьмидесяти километров в час по густому девственному лесу. Даже их огромные громады не могли оставаться устойчивыми на такой местности с такой высокой скоростью, и амортизационная рама командирского кресла Мэйники ударила по ней, когда Бенджи содрогнулся и покатился, как какой-нибудь древний парусник Старой Земли, огибающий мыс Горн. Но даже когда его мощные гусеницы перемалывали шестидесятиметровые стволы деревьев в измельченный хлорофилл, его оружие отслеживало приближающиеся ракеты со смертоносной точностью. Ракета за ракетой, десятки - десятки - из них одновременно исчезали в разрывающих глаза огненных шарах, которые заслоняли свет основного светила Шартра до незначительности.
Несмотря на свой ужас, несмотря на уверенность в том, что батальон не сможет победить, Мэйника Тревор смотрела на изображения на своем визуальном дисплее с чувством благоговения. Мелконианская ракетная атака была полусферой пламени, движущейся чашей над ней, где не существовало ничего, кроме огня и разрушений и ослепительной короны гнева целого батальона Боло.
- Вражеские крылатые ракеты входят в нашу оборонительную зону через 21,4 секунды, - спокойно объявил Бенджи, даже когда дисплей наполнился ослепительным светом. - Вражеские военные корабли входят в зону поражения через 4,61 секунды, - добавил он, и в его тоне было столько же голода, сколько и удовлетворения.
- Приготовьтесь вступить в бой, - сказала Мэйника, хотя они оба знали, что это была чистая формальность.
- Готов, - подтвердил Бенджи, и его главная башня развернулась с плавным воем мощности, поднимая "Хеллбор".
Взгляд Мэйники оторвался от визуального дисплея к тактическому графику, и ее кровь застыла в жилах, когда она увидела невероятно плотную россыпь пиктограмм ракет, несущихся к ней. Разведывательные беспилотники батальона находились достаточно высоко, чтобы смотреть вниз на ракеты, следующие за местностью, когда они пронзали атмосферу, всего в пятидесяти метрах над самыми высокими препятствиями на местности, со скоростью, в пять раз превышающей скорость звука. Атмосферные ударные волны, создаваемые тысячами ракет с такой скоростью, были подобны гигантскому молоту, разбивающему все на своем пути в щепки, и когда они достигнут батальона, будет еще хуже. При их скорости даже у Боло были бы лишь крошечные доли секунды, чтобы поразить их, а оборона батальона уже была эффективно насыщена продолжающейся бомбардировкой с высоких траекторий.
Между ракетным штормом и основными силами батальона находились четыре Марк XXVII 351-й разведывательной роты. На двадцать процентов легче и маневреннее, чем Марк XXVIII, Боло типа Инвиктус были гораздо лучше оснащены системами маскировки и РЭБ, и они пожертвовали обширными ячейками крылатых ракет Марк XXVII в пользу еще более активной противоракетной обороны. В их обязанности входило добывать информацию, если это было необходимо, и - с их более высокой скоростью - прощупывать впереди батальона ловушки и засады, которые врагу, возможно, удалось скрыть от разведывательных дронов. Но теперь их позиция означала, что они примут на себя первый удар крылатых ракет, если только их сложные системы радиоэлектронной борьбы не смогут убедить искателей ракет Псов, что они находятся где-то в другом месте.
- Захвачены вражеские военные корабли, - объявил Бенджи. И затем, мгновенно, - Вступаем в бой.
Дюжина 110-сантиметровых "Хеллборов" выстрелила как один, и атмосфера, уже измученная взрывами умирающих ракет, протестующе завизжала, когда мощные плазменные разряды взвились вверх.
Все девять мелконианских легких крейсеров и три эсминца погибли мгновенно, изрыгая пламя, когда эти невероятные разряды энергии презрительно пробили их боевые экраны и раскололи корпуса.
Сверхпроводящие конденсаторы лопнули, и поля сдерживания антивещества вышли из строя, добавив к разрушению свою собственную огромную энергию, и вакуум над Шартром покрылся рябью и сгорел. У охваченных ужасом экипажей оставшихся мелконианских эсминцев было четыре мимолетных секунды, чтобы осознать, что произошло. Это было время цикла "Хеллборов" Марк XXVIII... и ровно четыре секунды спустя новый, столь же сильный взрыв света и ярости ознаменовал гибель оставшихся вражеских военных кораблей.
Мэйника Тревор услышала свой собственный торжествующий вой сопрано-баньши, но как только башни батальона развернулись обратно, на него обрушился поток крылатых ракет.
Противоракеты, непрерывные повторители, лазерные кластеры, автоматические пушки - даже противопехотные кластеры - изрыгали вызов, когда сверхскоростные снаряды проносились мимо. Они умирали дюжинами, десятками. Сотнями. Но они приходили тысячами, и даже активная оборона Боло не могла перехватить их всех.
Боевые экраны остановили некоторых из них. Некоторые из них промахнулись. Некоторые из них убивали друг друга, поглощая друг друга в своих огненных шарах смерти. Но слишком многие прошли через это.
Менее защищенные Марк XXVII пострадали первыми. Ударная рама Мэйники жестоко ударила по ней, в то время как массивный корпус Бенджи извивался в сложной схеме уклонения, его оборонительное оружие извергало огонь. Но даже несмотря на то, что в него вонзились десятки ракет, гораздо больше - вероятно, половина или даже две трети от общего числа мелконианских пусков - попали в квартет Mарк XXVII. Инвиктус" могли установить больше средств противоракетной обороны, чем Триумфаторы, но их было недостаточно, чтобы выдержать этот шторм. На мгновение она задумалась, что пошло не так с их системами РЭБ, почему так много ракет смогли нацелиться на них. И тут она поняла. Они не пытались помешать ракетам захватить их; они намеренно усиливали свои сигнатуры наведения, превращаясь в приманки и уводя ракеты на себя, подальше от батальона.
Ее сердце замерло, когда она поняла, что они делали, а затем холокост нахлынул на них.
Мощные взрывы обрушились на разведывательную роту, как сапог какого-то разъяренного титана, подкованного ядерным пламенем. Они были в сорока километрах впереди основных сил батальона, и боеголовки были стандартными, неуместно "чистыми" в том, что превратилось в геноцидную войну на взаимное истребление. И все же их были сотни, и смертоносные потоки радиации хлынули наружу вместе с тепловой вспышкой, за которой мгновениями позже последовал сам фронт взрыва.
Мэйника цеплялась за свое здравомыслие кровоточащими ногтями, когда в Бенджи врезался молот Тора. Огромный Боло накренился, как галеон, подброшенный штормом, когда зеленый, живой лес вокруг них, уже разорванный и возмущенный проходом батальона и горсткой ракет с высокими траекториями, которые прошли сквозь него, вспыхнул мгновенным пламенем. Батальон устремился вперед, прямо сквозь этот раскаленный ад, дюраллоевая броня отбрасывала радиацию, взрыв и жар, которые мгновенно лишили бы жизни хрупких протоплазменных существ, сидящих на их командных палубах. Визуальный дисплей показывал только извивающийся океан огня и пыли, взрывов и воющего ветра, как какой-то непристойный предварительный просмотр Ада, но это был Ад, для которого Боло были созданы, чтобы выжить в нем... и потерпеть поражение.
Ни один из разведывательных Боло, находившихся на прямом пути ракетного удара, не выжил, но хаос и массивные всплески электромагнитного поля, вызванные ракетами, которые убили их, оказали катастрофическое воздействие на ракеты, которые захватили остальную часть батальона. Те же самые условия препятствовали противоракетной обороне Боло, но снижение вероятности поражения ракет было решающим.
Но затем, слишком внезапно, чтобы быть реальным, удары молота прекратились. Десять из шестнадцати Боло, ставших мишенью, устремились к дальней стороне холокоста, оставив позади всех четырех Марк XXVII из 351-й роты. Два Марк XXVIII батальона также были уничтожены, и все выжившие в большей или меньшей степени получили повреждения, но они уничтожили всю оставшуюся мелконианскую эскадру поддержки, и вражеская зона высадки была прямо впереди.
- Я получил умеренные повреждения своих вторичных батарей и передних датчиков, - объявил Бенджи. - Основная батарея и системы непрямого огня работают на 87,65 процента от базовой мощности. Третья секция была обездвижена, но я все еще способен развивать нормальную скорость на 92,56 процента. Оценка 9,33 минуты до контакта с вражескими орудиями прямой наводки по периметру при текущем темпе продвижения. Запросите запуск ракет.
Запуск ракет должен был быть санкционирован полковником Чайковским, подумала Мэйника. Но Грегг Чайковского был одним из Боло, которых они потеряли, а Пегги майора Фредерикс получила серьезные повреждения своих систем связи. Не было времени советоваться с кем-либо еще, а независимые решения были одной из тех вещей, которым обучали командиров Боло.
- Освобождение предоставлено. Открывайте огонь! - рявкнула она.
- Принято, - ответил Бенджи, и тяжелобронированные люки его труб с крылатыми ракетами распахнулись. Его собственные ракеты вырвались наружу, а затем унеслись прочь в обнимающем землю сверхзвуковом полете. Они имели меньшую дальность действия и были немного медленнее, чем те, которые мелкониане бросили на батальон, но они также были гораздо более маневренными, а относительно небольшая дальность пуска и низкие высоты полета давали менее способным разведывательным дронам десанта еще меньше времени на отслеживание, чем батальону было предоставлено против мелконианских ракет.
Огненные шары бушевали вдоль мелконианского периметра, уничтожая внешние огневые точки и окопавшиеся бронированные подразделения. Орудия и сенсорные посты, истребители танков "Локи" и батареи противовоздушной обороны исчезли в пасти ярости Тридцать девятого батальона. Тридцатисантиметровые скорострельные минометы Бенджи присоединились к атаке, извергая управляемые снаряды в водоворот разрушения. Последующие залпы мелконианских ракет с визгом устремились им навстречу с ракетных батарей в тылу, но орудия непрямого огня практически полностью утратили свои возможности наблюдения. Их решения по наведению были гораздо более осторожными, хаос и взрывы затрудняли работу бортовых систем самонаведения ракет, а зияющая дыра, все глубже и глубже проникающая в их периметр, стоила им как пусковых установок, так и сенсорных возможностей, которые могли бы достаточно хорошо разобраться в водовороте разрушений, чтобы повысить их точность.
Но среди огневых точек простых смертных мелкониан были спрятаны их собственные боевые машины. Хеймдаллы были слишком легкими, чтобы угрожать Боло - даже пилотируемые машины Девятой бригады были более чем достойны их, - но кулаки Суртуров и Фенрисов были чем-то совершенно иным. Более тяжелые, выносливые и опасные, они превосходили выживших в батальоне численностью восемнадцать к одному, и у них было преимущество подготовленных позиций.
Еще один Боло батальона остановился, извергая невыносимый жар и свет, когда плазменный разряд пробил его более тонкую боковую броню. Бенджи выстрелил на ходу, главная башня плавно двигалась, и весь его корпус вздыбился, когда из его "Хеллбора" вырвался заряд основной батареи и выпотрошил Суртур, который только что убил его брата по батальону. Еще один Суртур погиб, и гораздо менее мощные непрерывные повторители Бенджи посылали ионный разряд за смертоносным ионным разрядом, пронзительно свистя через исчезающий промежуток между батальоном и мелконианским периметром, чтобы разорвать и уничтожить более легких и слабых товарищей Суртура.
Такахаши мог бы выжить.
И оплакивать их тоже не было времени.
Бенджи рванулся вперед, возглавляя клин из восьми истекающих кровью титанов. Суртуры поднялись из глубоко окопанных укрытий, разворачиваясь, чтобы контратаковать с флангов и тыла, когда батальон прорвался через их внешний периметр, "Хеллборы" выли в упор почти непрерывным огнем.
Внутрь! Мы у них в тылу! - уголок мозга Мэйники осознал это с чувством триумфа, которое пронзило даже сквозь ужас.
Ярко-фиолетовый значок внезапно вспыхнул на тактическом графике Бенджи, когда его анализ сигналов мелконианской связи внезапно выявил то, что должно было быть основным узлом связи.
- КП, Бенджи! Возьми КП! - рявкнула Мэйника.
- Принято, - без колебаний ответил Бенджи и снова изменил курс, прокладывая себе путь к командному пункту. Он маячил перед ним, и когда Мэйника наблюдала за анализом тактики, появляющимся на боковых панелях сюжета, она поняла, что это было на самом деле. Не местный командный пункт, а центральный командный пункт - нервное сплетение всей позиции Псов!
Они нашли организующий мозг мелконианского анклава, и она почувствовала внезапную вспышку надежды. Если бы они смогли добраться до этого командного пункта, уничтожить его, вывести из строя систему командования и контроля противника на время, достаточное для того, чтобы Девятая бригада морской пехоты смогла прорваться через дыру, которую они оставили за собой, тогда, возможно...
Пара Суртуров, окруженных сопровождающими их средними машинами, внезапно вырисовались из хаоса, адские твари швыряли листы плазмы в Боло, беснующихся в их рядах. Бенджи превратил левый фланг Суртура в раскаленные руины, в то время как Пегги встала плечом справа от него и убила другого. Их непрерывные повторители бушевали, когда Фенрисы разделились, пытаясь сделать широкий круг и добраться до их более слабой фланговой защиты, и эти средние мелконианские машины остановились, изрыгая ярость и жесткое излучение, когда взорвались их установки с антивеществом.
Затем из ниоткуда появилось еще три средних Фенриса, все они были сиротами, потерявшими своих Суртуров. Их более легкое оружие взревело, и они оказались на левом фланге капитана Харриса и Аллена.
Они выстрелили раз, другой... а потом осталось всего семь Боло.
Бортовая батарея непрерывного повторителя Бенджи уничтожила убийц Аллена, даже когда перед ним внезапно выросли еще два Суртура. Один из них выстрелил мимо него, одновременно выпустив в Пегги три адских заряда. Боевой экран Боло ослаблял удары, а антиплазменная броня поглощала и отклоняла большую часть их мощности. Но дальность стрельбы была слишком мала, а оружие - слишком мощным. Один из новых Боло, с улучшенными сплавами брони и лучшей внутренней защитой от разрушителей, мог бы выжить; Пегги - и майор Энджела Фредерикс - не выжили.
Башня Бенджи вращалась со змеиной скоростью, и его "Хеллбор" послал гораздо более мощный заряд прямо через лобовую пластину гласиса второго Суртура, прежде чем тот смог выстрелить. Затем он отчаянно развернулся обратно к первой мелконианской машине.
Шесть, у Мэйники было мгновение, чтобы подумать. Нас теперь только шестеро!
А затем, в одну и ту же долю секунды, обе боевые машины выстрелили.
- Пробоина в корпусе! - рявкнул голос Бенджи. - Пробоина в корпусе в...
Было мгновение, мимолетное заикание в пульсе вечности, которое навсегда останется в кошмарах Мэйники Тревор, когда ее чувства зафиксировали все с невыносимой ясностью. Ужасная, обжигающая вспышка света, одновременный взрыв агонии, мелькающее размытое движение, когда подразделение 28/G-862-BNJ ударило внутренним дюраллоевым панцирем по кушетке своего командира.
А потом темнота и ее собственный голос из нее. Голос, вспоминающий записанные разведывательными платформами кадры последней, мучительной битвы Бенджи - битвы, которая спасла два миллиарда человеческих жизней, - когда она лежала без сознания на его командной палубе. В то время как он сражался и умирал без нее ... и обрек ее пережить его смерть.
Скорость человеческой мысли поражает меня. Все мимолетное воспоминание, столь же яркое, как воспроизведение любого боевого отчета, содержащегося в моих архивах, проносится перед нами обоими едва ли за 2,72 секунды.
Я этого не ожидал. Внешнее поведение моего командира не дало никаких указаний на то, насколько глубоко и горько ранили ее Шартр и уничтожение ее Боло. Но теперь черная, безрадостная волна ее эмоций захлестывает меня. Я не человек. Я - существо, состоящее из молекулярных схем и энергетических потоков. И все же люди, которые создали меня, дали мне осознание и мои собственные эмоции. В этот момент, когда воспоминания о муках моего командира - ее горе по 28/G-862-BNJ, ее разрывающее душу чувство вины за то, что она пережила его гибель, - захлестывают меня, я жалею, что мои создатели не дали мне также способность плакать.
Так вот почему она избегала нейронного интерфейса. Не просто потому, что она знала, что этот момент вернет воспоминание об ужасе и потере, но потому, что она знала, что это откроет мне глубину ее горя. И вместе с этим ее сокрушительное чувство вины.
Она повреждена. Она считает себя калекой. Неспособной смириться с возможностью пережить такую потерю заново. Мрачная уверенность в ее собственной неспособности вкупе со жгучим чувством долга, заставившим ее продолжать брать на себя бремя, которое, по ее мнению, она больше не может нести, наполняет нашу связь. И вместе с этой темнотой приходит страх, что я должен ненавидеть ее за то, что она не лейтенант Такахаши, точно так же, как она не может перестать ненавидеть и обижаться на меня, потому что я не Бенджи.
Вина выжившего. Человеческая эмоция, с которой бригада Динохром имеет горькое институциональное знакомство. И внезапно я понимаю, что нас разделяет. Мы двое - единственные выжившие из Тридцать девятого батальона... и никто из нас не может простить себя за это.
Но мы не можем поддаться нашему общему горю. Слишком многое зависит от нас, и за пределами черного прилива я чувствую, что мой командир также осознает нашу ответственность.
- Добро пожаловать, командир, - спокойно сказала Боло-часть их слившейся личности.
Его видимость спокойствия не могла обмануть Мэйнику. Слияние было слишком глубоким; она могла ощутить слишком много собственных эмоций Лазаруса. Эмоции гораздо глубже и сильнее, чем она могла себе представить даже после того, что пережила с Бенджи. В этих эмоциях была боль; боль, достаточная, чтобы сравниться даже с ее собственной. Но Лазарус отказался уступить этому.
На мгновение это осознание наполнило ее яростью, черной и горькой яростью за то, как его электронная, искусственная природа позволяла ему гораздо легче справляться с этой болью. Но даже когда гнев закипел в ней, она поняла кое-что еще. Вся психотроника Лазаруса, вся его кибернетика и вычислительная мощь давали ему не больше защиты от его эмоций, чем ее хрупкие кости и протоплазма защищали ее от себя. Это не его схема позволила ему справиться; это было его чувство долга и ответственности. И в конечном счете, она обнаружила, что не может позволить себе быть меньше его.
Она не могла подвести его, как подвела Бенджи.
И тебе добро пожаловать, Лазарус, - подумала она в ответ с железным спокойствием. - Теперь, полагаю, у нас есть работа, которую нужно сделать.
Уголком сознания Индрани Лакшмания отметила, что двое Слейпниров проскользнули на назначенные им позиции. Они были тщательно расставлены, хотя хотелось надеяться, что никто этого не заметит, чтобы прикрыть оба фланга конвоя транспортов с личным составом и вспомогательных судов. Это было немного - конечно, не так надежно, как она бы предпочла, - но это было лучшее, что она могла сделать, и все ее внимание вернулось к мелконианской эскадре.
Обычная мелконианская тактика при вступлении в бой предпочитала максимально быстрое сближение с кораблями Конкордиата. Они понесут потери от превосходных ракет людей, сокращая дистанцию, но их собственное оружие будет становиться все более эффективным по мере уменьшения дальности. Это было жестокое уравнение, которое оба флота слишком часто видели в действии с тех пор, как началась эта война. Мелконианский флот платил мертвыми кораблями и уничтоженным персоналом только для того, чтобы попасть в зону поражения своих более способных противников, но у империи были корабли и персонал, которыми можно было заплатить. И как только они все-таки попадали в зону поражения, их превосходящая численность перечеркивала технологические преимущества Конкордиата.
При обычных обстоятельствах мелконианские корабли избегали боевых действий, если только они не были направлены на защиту важнейшей цели... или если не наступал Конкордиат. Когда оперативная группа Конкордиата была свободна в маневрах, она держала дистанцию открытой, пресекая любую попытку мелкониан приблизиться к ней с помощью своего превосходящего вооружения. Но когда флот Конкордиата переходил в наступление, атакуя удерживаемую мелконианами звездную систему или планету, его корабли должны были подойти к защитникам, войдя в зону их досягаемости, если они намеревались атаковать цель, которую защищали Псы. И точно так же, когда Конкордиат сталкивался с целью, которую он должен был защищать, у него не было выбора, кроме как стоять и сражаться с приближением мелкониан.
Как сейчас, мрачно подумала она. Конвой был таким медленным, таким громоздким, что с таким же успехом мог быть планетой. И вот она оказалась на якоре, вынужденная принять меры. Так почему же Псы не бросились вперед?
Наверное, это из-за линейного крейсера, - сказала она себе. - Огромная дальность полета его ракет сводит на нет обычное преимущество в досягаемости, и конвой, черт возьми, наверняка не сможет убежать достаточно быстро, чтобы спрятаться, что бы ни случилось. Так что, возможно, Псы решили, что у них есть время измотать нас на дальних дистанциях, прежде чем они приблизятся для убийства.
Она не могла позволить этому случиться, и она обратила свое внимание на ту часть нейронной сети, которая была ее тактическим офицером.
- Сосредоточьтесь на крейсерах. Давайте проделаем несколько дыр в их экране.
- Их схема стрельбы меняется, сэр, - кратко доложила На-Кэлен. - Они больше не стреляют в нас. Вместо этого они концентрируются на экране.
- И продолжают приближаться, да? - спокойно уточнил На-Айжааран.
- Да, сэр.
- Как я и предполагал, - тихо сказал На-Айжааран. - Это плохой выбор, но наименее плохой из тех, что есть. Он дает "Императору Ларнару III" возможность беспрепятственно вступить с ними в бой, но они ожидают, что их превосходная защита позволит им выжить, в то время как их собственный огонь уничтожит наши защитные платформы. На их месте я бы поступил так же.
Адмирал задумчиво посмотрел на тактический план, потирая переносицу, затем вздохнул.
- Сколько еще осталось до того, как капитан Ка-Шаран и "Сталкер смерти" будут на месте? - спросил он.
- Примерно двадцать пять минут, - ответил На-Малак. - Может быть, немного дольше. На данный момент мы не можем точно зафиксировать положение его кулака.
- Я должен надеяться, что нет! - фыркнул На-Айжааран. - Но я знаю Ка-Шарана. Он будет на назначенном месте в назначенное время. А пока мы несем ответственность за то, чтобы разобраться с этим.
Он указал на график, затем посмотрел на На-Кэлен.
- Мы не можем и дальше отступать, не вызвав подозрений у этого человека, - сказал он. - Кроме того, если мы позволим разрыву между нами и конвоем увеличиться еще больше, он окажется вне зоны досягаемости даже "Императора Ларнара III", и у них больше не будет мотива преследовать нас. Так что еще через... двенадцать минут, я думаю, мы изменим курс и посмотрим, действительно ли они хотят потанцевать с нами.
- Что-то задумал. - Лакшмания отправила эту мысль в корпоративную сеть своего персонала, когда эсминец "Катлэс" получил прямое попадание. Большая часть ее внимания была сосредоточена на тактическом экране, читая повреждения "Катлэса". Могло быть и хуже. Основное вооружение эсминца осталось нетронутым, и он уже слегка изменил курс и развернул корабль, чтобы удержать поврежденный аспект своего боевого экрана подальше от врага. И все же нехарактерные маневры Псов подпитывали ее растущее подозрение, и она чувствовала, как его отголоски пульсируют по всему составному мозгу. Большинство из них ответили ей согласием; некоторые выразили сомнение.
- Отвлекает нас от конвоя? - предложение исходило от ее тактического офицера.
- Возможно. - Лакшмания нахмурилась, затем скорчила гримасу. - Не имеет значения. Втягивает всех нас в бой. Кроме Тревор и Чина.
Согласие, хотя и далеко не радостное, вернулось к ней, и она почувствовала, как ее внимание переключилось на нее, чтобы изучить вражеский строй. Скорость отступления Псов замедлялась. Это выглядело так, как будто они готовились выстоять или, возможно, даже контратаковать, и она подумала о своих собственных потерях. "Катлэс", "Дэггер" и "Хэлберд" - все получили попадания, хотя пока их урон оставался далек от критического. Что еще более серьезно, "Фудроянт" потерял почти половину своей левой энергетической батареи и треть своих ракетных установок. В ответ один из боевых дивизионов мелкониан, получив тяжелые повреждения как его тяжелых, так и легких крейсеров, был вынужден отступить за линейный крейсер. Но линейный крейсер начал приближаться, и она почувствовала, как "Вэлиэнт" содрогнулся, когда пара ракет проскользнула через его активную защиту и яростно разорвалась на его боевом экране.
Два из трех оставшихся подразделений Псов также получили повреждения, хотя БИЦ не мог дать точные оценки того, насколько сильно они пострадали. Но линейный крейсер остался практически нетронутым, и его тяжелое ракетное вооружение и большая емкость магазинов начали вступать в игру. Корабли Лакшмании были вынуждены израсходовать гораздо больший процент своих боеприпасов, чем обычно, чтобы нанести такой ущерб противнику. Она больше не могла так продолжать.
Беспокойство жужжало в ее глазах, когда она обдумывала свои все более неприятные альтернативы. Этот спарринг на дальней дистанции должен был пойти на пользу ее команде. Тем не менее, ее истощающиеся боеприпасы сокращали ее возможности.
Недостаточно было просто прогнать мелкониан. Она должна была быть уверена в их уничтожении, потому что они могли отслеживать болезненно незащищенные транспорты с расстояния, на котором даже сенсоры флота Конкордиата не могли проникнуть сквозь их собственные системы скрытности. Она не могла допустить возможности того, что выживший военный корабль Псов может проследить за ними до места их новой колонии и вернуться в империю, чтобы привлечь достаточно тяжелые силы и уничтожить ее до последнего мужчины, женщины и ребенка. Но если эта дальняя дуэль на истощение продолжится так, как она была, ее эскадра будет уничтожена, в то время как по крайней мере два или три мелконианских корабля уцелеют.
В конечном счете, выживание ее собственных военных кораблей было чисто второстепенным соображением. Не было никакого смысла содержать их, если мелкониане смогут последовать за ними в новый дом колонии, потому что она, вероятно, не смогла бы противостоять силам такого размера, которые любой шпион привел бы к ним. Что, в некотором смысле, делало ее ограниченные возможности жестоко простыми...
- Изменение курса!
Сообщение от тактического офицера вырвало ее из раздумий. Псы действительно меняли курс. Они больше не отступали. Она наблюдала, как все их силы, включая линейный крейсер, устремились прямо на ее эскадру, и ее челюсть сжалась.
- Держать курс, - приказала она. - На этот раз мы возьмем их на расстоянии энергетического оружия.
- Сэр, враг сохраняет курс! - доложил Ка-Шаран.
На-Айжааран посмотрел на него, затем поднялся со своего командирского кресла и направился к главному экрану.
Это было правдой. Человеческие военные корабли оставались на своем векторе преследования, даже несмотря на то, что его эскадра развернулась к ним фронтом, и его глаза сузились, а уши плотно прижались к черепу. Это было нелепо!
Корабли людей никогда не сближались с кораблями Псов до тех пор, пока их адские ракеты решительно не ослабляли их противников. Но эта человеческая эскадра неслась прямо на него, как будто ее подразделения были военными кораблями самих Псов!
- Адмирал, должны ли мы отступить еще раз? - тихо спросил На-Малак, и На-Айжааран бросил на него острый взгляд. Начальник штаба пристально посмотрел на него, и На-Айжааран показал лишь краешек клыка. Не На-Малаку за то, что он задал этот вопрос, а потому, что вопрос был настолько обоснованным. И ответ на который он должен был дать быстро.
Он снова посмотрел на сюжет. В конечном счете, не имело значения, что случится с этими человеческими военными кораблями. Уничтожение конвоя, который они сопровождали, было тем, что действительно имело значение, и он уже заманил их достаточно далеко от транспортов, чтобы сделать это уничтожение неизбежным. Так что ему вообще не было необходимости продолжать это сражение, если только враг не вынудит его к этому. Его боевой план предусматривал это с самого начала. Но этот план также предполагал, что люди будут действовать так, как диктовала их стандартная тактическая доктрина, и маневрировать, чтобы держать дистанцию открытой.
Люди - нет. Они приближались к нему, на ту самую дистанцию боя, на которую стремился попасть каждый мелконианский командир. Если он подпустит их близко, он потеряет корабли, но каждый мелконианский офицер знал, что он должен заплатить цену разбитыми звездолетами и мертвыми воинами за каждый уничтоженный им человеческий корабль. И такая возможность была здесь. Возможность уничтожить эти корабли раз и навсегда.
- Нет, Сарка, - тихо сказал он, даже не осознав, что принял решение. - Мы не отступим. Коммандер На-Кэлен, - он повернулся к офицеру-тактику, - пришло время показать этим людям, как ведет войну Народ!
И все же, если она поражена тем, что сейчас видит, то и я поражен. Этот союз мысли с мыслью, протоплазменного мозга с молекулярными схемами никогда не предполагался, когда разрабатывалось мое первоначальное программирование. Обновления, которые я получил после Шартра, наделили меня такими возможностями, но ни одна из симуляций и проверок не подготовила меня к этой реальности.
В голове моего командира так много всего. Такое богатство, такая глубина и непосредственность переживаний для такого молодого человека. Такая красота, льющаяся, как слова пламенной поэзии, столько мужества и решимости... и такое зазубренное оружие, которым можно ранить себя.
Я знаю, как часто говорили, что у Боло "кровожадные" личности, и мне всегда казалось, что это неизбежно. Мы - воины, спроектированные на самом базовом уровне как защитники Человечества. Теперь, видя, как моя собственная личность соседствует с личностью капитана Тревор, чувствуя ее разум в моем, а мой - в ее, я полностью осознаю, насколько точным на самом деле является это описание. И все же у нас много общего, у моего командира и у меня. Я признаю ее сострадание, ее способность чувствовать горе и вину даже за врагов, которых мы с ней убили, и это качество я не до конца понимаю. Но этому сопутствует железное чувство ответственности и яростное стремление к победе, которое не смог бы превзойти ни один Боло.
Этот воин может сомневаться в себе; я больше не могу.
Мэйника Тревор почувствовала, что в благоговейном страхе затаила дыхание, когда ей открылись сверкающие глубины психотронного мозга Лазаруса. Его сенсоры стали ее глазами и ушами, его следы - ее ногами, его оружие - ее руками, а яростная мощь его термоядерной установки - ее сердцем и легкими. Тренировочные симуляции подготовили ее к этому, но это был первый раз, когда она по-настоящему открылась нейронной связи, и в ней было гораздо больше от Лазаруса, чем она считала возможным.
Она чувствовала его спокойную рациональность, глубокое фундаментальное равновесие и отстраненность его личности. И эта личность оказалась совсем не такой, как она ожидала. Это было похоже на то, что было у другого человека, и в то же время это также было фундаментально и уникально иным. Это было совершенно другое наложение на эмоции, которые, как она теперь знала, вне всяких сомнений, могли гореть так же сильно, так же яростно, как и любая человеческая эмоция.
Она не могла описать это, но знала, что это было там. Яростная прямота, непоколебимый отказ обманывать себя и странно отстраненное чувство собственного достоинства. Лазарус знал себя как уникальную личность, индивидуум, и все же он принимал себя как часть корпоративного целого, гораздо более великого, чем он был на самом деле.
Она поняла, что это была СОД - общая сеть обмена данными, которая связывала каждого Боло с его товарищами по батальону и бригаде на всех уровнях. Неудивительно, что нейронное взаимодействие пришло к ним так легко!
У них это было всегда; просто это не распространялось на их человеческих командиров.
И по мере того, как она все глубже и глубже погружалась в слияние, она чувствовала, как ее собственная личность, ее собственные нервные окончания и мысли, ее человеческие инстинкты и интуиция - так отличающиеся от "гиперэвристических" возможностей моделирования, которые служили Боло вместо них, - тянутся к Лазарусу. Бенджи однажды сказал ей, что человеческая интуиция во многих отношениях действительно превосходит логику Боло. Она поверила ему, хотя и не смогла полностью принять такую возможность на эмоциональном уровне. Теперь она знала, что Бенджи был абсолютно прав. И что в этом новом слиянии силы человека и Боло наконец-то по-настоящему встретились.
Она и Лазарус соприкасались на всех уровнях, сначала осторожно, затем плавно встали на свои места, а затем, внезапно, они больше не были двумя личностями. Это были Мэйника/Лазарус. Смертоносная сила, молниеносные рефлексы и вычислительные способности Боло, слившиеся воедино с человеческой интуицией и творческим потенциалом, текли через нее, мягко отодвигая в сторону ее горе по поводу Бенджи, ее вину за то, что она пережила его смерть. Частью этого, к ее собственному удивлению, было признание собственного горя Лазаруса в связи с потерей товарища по бригаде, которого он знал более стандартного столетия. Он разделил ее потерю; он не возмущался и никогда не мог возмущаться ее собственным выживанием. В этом не могло быть никаких сомнений, никаких вопросов - не на этом уровне совместного существования.
Она знала это, и поскольку она чувствовала совокупную силу, которая наполняла ее, она также знала, что никогда не была такой интенсивно живой, как в этот момент.
Я чувствую - и разделяю - удивление и восторг моего командира. Что еще более важно, я чувствую, как ее разум освобождается от нанесенных самой себе ран, которые так долго угнетали ее. Облегчение ее боли облегчает мою собственную, потому что мы стали зеркалами друг друга, и все же это нечто большее. Я испытываю новую эмоцию, которую никогда по-настоящему не испытывал: радость за исцеление другого человека.
И все же, даже когда мы испытываем нюансы нашего нового союза, мы следим за эскадрой коммодора Лакшмании, и я чувствую свежую и иную боль капитана Тревор, когда первый эсминец превращается в руины.
Индрани Лакшмания почувствовала смерть эсминца "Кроссбоу" как рану в своей собственной плоти, но даже когда тоска по ее погибшему кораблю глубоко пронзила ее душу, она почувствовала, что обнажает зубы в свирепой улыбке триумфа.
Псы подошли слишком близко. Намеревались они это или нет, но они собирались подпустить ее к дальности энергетического оружия.
- Огонь по плану Аламо, - скомандовала она, и подтверждение вернулось к ней.
Мэйника прикусила внутреннюю часть губы, когда сенсоры Лазаруса показали ей разворачивающуюся битву. Она не была опытным флотским тактиком, но огромные хранилища Лазаруса были в ее полном распоряжении так же, как и для него. Институциональные знания и данные, которые ей требовались для понимания, поступали к ней мгновенно, без особых усилий. Она не могла сказать, был ли это ее собственный разум, проникший в его хранилище данных, или это был его разум, распознавший ее потребность и предоставивший необходимую ей информацию еще до того, как она сама полностью осознала свою потребность в ней. Но в данный момент имел значение не столько источник ее знаний, сколько само знание.
Я чувствую, что капитан Тревор понимает намерения коммодора Лакшмании. Теперь она понимает, если не понимала раньше, что коммодор смирилась с тем, что выживут немногие из ее кораблей или даже ни один из них. Но, приняв фактическую уверенность в собственном уничтожении, коммодор вывела свои корабли на решающую дистанцию поражения врага.
- Противник открывает энерге...
Коммандер На-Кэлен так и не закончила свое заявление.
Адмирал На-Айжааран съежился, когда энергия, вытекающая из консоли На-Кэлен, взорвалась со свирепостью, которая мгновенно убила тактического офицера. Командная палуба "Императора Ларнара III" неописуемо вздымалась, и глаза На-Айжаарана широко раскрылись. Это был первый раз, когда он лично столкнулся с человеческими военными кораблями на расстоянии энергетического оружия, и сообщения, которые он читал и просматривал, смертельно не соответствовали действительности.
Это было невозможно! Корабли такого размера никак не могли обладать такой огневой мощью! Хеллборы "Императора Ларнара III" были тяжелее, мощнее, многочисленнее, чем у всех четырех человеческих тяжелых крейсеров вместе взятых, но эта грубая мощь нивелировалась и более чем компенсировалась невероятно точной координацией человеческой эскадры.
"Император Ларнар III" снова вздыбился, затем взбрыкнул и повернулся, когда все четыре вражеских крейсера обрушили на него идеально синхронизированные залпы. Не имело значения, что его батареи были тяжелее и многочисленнее, что его боевой экран был сильнее. Не тогда, когда каждое орудие, которым обладали люди, врезалось в один и тот же крошечный, точно локализованный аспект его экрана.
Боевой экран локально вышел из строя, и копья плазмы яростно вонзились в образовавшуюся брешь. Обшивка "Императора Ларнара III" разлетелась вдребезги, из разбитого корпуса вырвалась атмосфера, и враг выстрелил еще раз.
- Да!
Торжествующий соколиный крик Индрани Лакшмания эхом разнесся в тишине флагманского мостика "Вэлиэнта", когда огонь ее кораблей снова и снова обрушивался на линейный крейсер. Самоуверенные ублюдки позволили ей подойти слишком близко, потому что они знали, что человеческие военные корабли всегда маневрируют, чтобы удержаться на расстоянии выстрела. Возможно, это было потому, что они сами были настолько проникнуты необходимостью следовать предписаниям своей проверенной в боях доктрины, чтобы полностью осознать человеческую способность импровизировать и игнорировать уставы. Возможно, это было из-за чего-то совершенно другого. Но что имело значение, так это то, что этот мелконианский командир, очевидно, сильно недооценил то, что, по общему признанию, более легкое оружие Лакшмании могло сделать на близком расстоянии под командованием слияния человека и искусственного интеллекта.
Спутники линейного крейсера ворвались к ее кораблям, неистово стреляя, отчаянно пытаясь отвлечь ее ярость от своего флагмана. "Микаса" взорвался под их яростными ударами. "Дэггер" отшатнулся в сторону, разбрасывая обломки корпуса и спасательные капсулы, сломанный и умирающий. Его побратим, корабль "Сэйбр" выпустил смертоносный залп в тяжелый крейсер, который убил его, и мелконианский корабль перевернулся на бок и исчез в ярости огненного шара. Один из кораблей класса "Вечно победоносный" развернулся к "Сэйбру", и эсминец и мелконианский легкий крейсер обняли друг друга в яростной схватке, которая длилась всего несколько секунд... и закончилось общей смертью.
Еще больше огня обрушилось на "Фудроянт", "Южную Дакоту" и "Вэлиэнт". Коммодор чувствовала, как ее корабли истекают кровью, ее люди умирают. Яркое, как солнце, кипение умирающих мелконианских звездолетов вспыхивало со всех сторон, но ее команда была поймана в ловушку в самом сердце ада. Эскадра сопровождения 7013 умирала, но умирала не одна. Ничто из того, что могли сделать мелкониане, не могло спасти "Императора Ларнара III" от ярости Индрани Лакшмании. Даже искусственный интеллект "Вэлиэнта" не мог сказать ей, сколько попаданий достигло цели в этом ошеломляющем, разбитом крушении, но, наконец, их стало слишком много.
Вражеский флагман взрывается ... за ним через 11,623 секунды последовал тяжелый крейсер "Вэлиэнт".
Я чувствую горе моего командира и разделяю его. Но под моим горем скрывается уважение, подобающее таким воинам. "Фудроянт", шатаясь, выходит из строя, двигатель поврежден, и два уцелевших мелконианских эсминца меняют курс, чтобы поливать его огнем. Их энергетическое оружие проникает глубоко в его корпус, но его собственные адские пушки стреляют в ответ, и все три корабля исчезают в одном взрыве.
Остаются только "Южная Дакота" и три эсминца, но они даже не пытаются оторваться. Они набрасываются на выживших мелкониан, стреляя из всех видов оружия.
Все сражение, с момента, когда коммодор Лакшмания входит в зону поражения вражеского флагмана, и до его окончания, длится всего 792,173 секунды.
По его завершении ни с одной из сторон не осталось выживших кораблей.
- Боги моих предков, - прошептал капитан Хирэт Ка-Шаран, уставившись на тактический дисплей, с которого так внезапно исчезли значки стольких звездолетов.
- Сэр, я... - коммандер Мэйзар Ха-Янт, первый тактик тяжелого крейсера "Сталкер смерти", замолчал, затем покачал головой, прижав уши в шоке. - Я как раз собирался доложить, что мы почти в том положении, в каком вы хотели, сэр, - сказал он, не в силах оторвать глаз от ужасающе пустого участка.
- Тогда это, - Ка-Шаран ткнул пальцем с острыми когтями в экран, - было не совсем напрасно, Мэйзар. - Он еще несколько мгновений смотрел на пустой дисплей, затем повернулся лицом к офицеру, который был одновременно его заместителем и тактическим офицером. - Мы начнем атаку, как только полностью займем позиции.
- Вообще никто не выжил?
Генерал Тесласк Ка-Фракан, командир 3172-й тяжелой штурмовой бригады, недоверчиво уставился на командира тяжелого транспортного корабля "Нисходящая смерть".
- Никто, генерал, - категорично ответил капитан Джизан На-Тарла. - С обеих сторон.
Ка-Фракан выглядел ошеломленным. Не то чтобы На-Тарла винил его за это. Капитан был ошеломлен не меньше, если не по тем же причинам. В отличие от Ка-Фракана, он был офицером флота. Он видел - слишком часто - ужасные потери, которые смертоносное технологическое превосходство людей могло потребовать от защитников Народа. Это была скорость, с которой это произошло, и тактика, принятая человеческим командиром, которая оставила у него ощущение, как будто кто-то только что ударил его в живот.
На-Тарла раньше служил с адмиралом На-Айжаараном. Он точно знал, о чем думал На-Айжааран, и, вероятно, сам сделал бы примерно такую же оценку на месте адмирала.
Но мы оба были бы неправы, - подумал он. - И мы должны были это увидеть. Это был не человеческий флот, атаковавший один из наших миров. Это была превзойденная по численности человеческая эскадра, защищающая один из своих собственных миров. Или, скорее, орех крахту, из которого вырастет другой из их миров, если мы не раздавим его между пальцами и не съедим его плод.
- Это делает невозможным продолжение нашей первоначальной миссии, - сказал Ка-Фракан, и На-Тарла дернул ушами в знак согласия с этим мучительно очевидным выводом. - Ну, конечно, это так, - сказал генерал, скорчив почти извиняющуюся гримасу, когда осознал свое собственное шокирующее заявление о мучительно очевидном. - Что я хотел сказать, так это то, что больше нет никакого смысла следовать с бригадой к нашему первоначальному пункту назначения. Я не вижу альтернативы, кроме как прервать миссию и вернуться на базу в надежде получить новый эскорт флота. В таком случае, не следует ли нам рассмотреть возможность подхода на помощь капитану Ка-Шарану?
- Вы эксперт, капитан, - сказал Ка-Фракан через мгновение, затем усмехнулся с легким, но искренним оттенком веселья. - Знаете, я не завидую вам, флотским типам! Дайте мне планету, на которой я смогу стоять, с воздухом, которым я могу дышать, и я герой из старых саг, но это...! - Он махнул рукой на тактический план. - Должен стоять здесь и смотреть, как сражаются мои боевые товарищи, в то время как я вообще ничего не могу сделать, чтобы помочь им?
Он пошевелил ушами взад-вперед в жесте смиренного принятия.
- Все не так уж плохо, генерал, - сказал На-Тарла, придавая своему голосу легкость, которой он совсем не чувствовал, в качестве противоядия от затяжного шока при уничтожении эскадры адмирала На-Айжаарана. - И, по крайней мере, мы не пачкаем наши ботинки в грязи. И мы будем спать на чистых койках каждую ночь, если уж на то пошло!
- Об этом стоит подумать, - согласился Ка-Фракан, и они вдвоем вернулись к тактическому графику, когда сенсорная секция "Нисходящей смерти" изменила масштаб, чтобы показать детальный вид обреченного человеческого конвоя.
? - бессловесный вопрос исходил от человеческой половины Мэйники/Лазаруса. Однако даже в тот момент, когда мозг из плоти и крови сформулировал вопрос, слияние органики и молициркона уже искало на него ответ.
В неуловимом сенсорном призраке удаленной платформы Чарли-3 Лазаруса были задействованы огромные вычислительные возможности. Исходные данные были почти меньше, чем ничего, малейший намек на то, что могло бы быть намеком на тень воображаемого призрака, но боевой компьютер Лазаруса был неумолим. За микросекунды платформа запросила обновление, исходный сигнал был очищен, усилен и повторно проанализирован, и голос-тенор прошептал в глубине ее собственных мыслей, как эхо из ее подсознания.
- Контакт идентифицирован положительно, - говорилось в нем. - Оценивается как один тяжелый крейсер класса "Звездный сталкер".
Она начала формулировать другой вопрос, но в этом не было необходимости. Действительно, не было никакой реальной необходимости задавать первый вопрос... ни для Лазаруса, чтобы ответить так явно. Знания, информация, в которых она нуждалась, уже были там, в такой же степени принадлежали ей, как и Боло. Это было ощущение, подобного которому она никогда не испытывала, никогда не мечтала испытать, и она знала, что никогда не сможет по-настоящему описать это кому-либо, кто не испытал этого сам. Это чувство двойственности оставалось, но анализ сигнала и оценка его последствий пришли к ней без усилий, в полной мере.
Мэйника Тревор не имела абсолютно никакой подготовки в качестве офицера флота, но с данными, хранящимися в памяти Лазаруса, Мэйника/Лазарус мгновенно поняли, что сделал адмирал На-Айжааран и почему. Так же, как она/они поняли, что обнаруженный ею/ими крейсер почти наверняка был не один.
- Предупредить... - Человеческая половина составного разума начала формировать команду, но половина Боло, сразу поняв, какой была бы эта команда, уже послала предупреждение через тонкий, как ус, лазерный луч на Боло 31/B-403-MKY.
- Мы на позиции, капитан, - тихо сказал коммандер Ха-Янт, и Ка-Шаран поднял на него глаза.
- Можем ли мы сказать, находится ли коммандер Ра-Колман также на позиции?
Они знали, где должен был находиться "Честь смерти", легкий крейсер кулака, но у них не было подтверждения, что корабль действительно был там. Ка-Шаран выделил коммандера Элдата Ра-Колмана для обхода другого фланга конвоя в то же время, когда адмирал На-Айжааран выделил все оставшиеся кулаки для атаки. Поскольку все три его корабля действовали в условиях максимальной скрытности, Са-Утмар преуспевал в жестком контроле своего корабля "Битва при Шилзаре", и эсминец все еще действовал в тесном контакте с флагманом кулака. Незнание того, где находится "Честь смерти", не имело большого значения при атаке на невооруженные транспорты, но отказ от скрытности и установление точных позиций всех кораблей кулака сделали бы все аккуратнее.
- Какими созданиями привычек мы стали, Мэйзар! - сказал Ка-Шаран и насмешливо махнул рукой. - Как будто эта мешанина неуклюжих торговых судов могла сделать что-нибудь, кроме как умереть, даже если бы мы начали транслировать "Марш императора" по всем каналам!
- Без сомнения, сэр, - согласился Ха-Янт. - С другой стороны, если бы они увидели, что мы приближаемся, и рассеялись, некоторым из них, возможно, удалось бы ускользнуть от нас, в конце концов, - добавил он, хотя оба они знали настоящую причину, по которой они не сбросили скрытность. Это просто не приходило им в голову. Они все еще боролись с шоком от уничтожения остальной части эскадры, и пока они не смирились с этим, они вряд ли были в лучшем психическом состоянии.
В сложившихся обстоятельствах, размышлял старший офицер, возможно, в данный момент это даже к лучшему, что наша единственная "оппозиция" состоит из невооруженных транспортов!
- Да, я знаю, - сказал Ка-Шаран, и по его тону стало ясно, что он знал так же хорошо, как и Ха-Янт, насколько маловероятно, что какой-либо из человеческих кораблей действительно мог ускользнуть от них.
- Я бы хотел, чтобы "Звездная корона" не была вынуждена возвращаться на базу, - продолжил он.
Он говорил тихо, как будто только для себя, и уши Ха-Янта дернулись, когда он подавил выражение согласия с утверждением, насчет которого он не был уверен, что должен его услышать. Тяжелый крейсер, флагман шестого кулака адмирала На-Айжаарана, получил частичный отказ своего гипердвигателя как раз перед тем, как эскадра начала свой скоростной пробег к первоначально назначенной цели. Капитан Джизэр На-Халтак, командир "Звездной короны", передал корабль своему старшему помощнику и перешел на легкий крейсер "Неустрашимый", оставшись командовать двумя другими кораблями своего кулака... и погиб вместе с остальной эскадрой.
- Как вы думаете, имело бы какое-то значение, если бы адмирал сосредоточил всю эскадру, сэр? - спросил Ха-Янт через мгновение. Ка-Шаран бросил на него острый взгляд, но Ха-Янт твердо смотрел в ответ. По выражению его лица было очевидно, что вопрос не был критикой На-Айжаарана, и после двух или трех вдохов Ка-Шаран отрицательно дернул ушами.
- Нет, - тяжело сказал он. - Сомневаюсь, что это имело бы значение. Имейте в виду, я бы так не сказал, если бы вы задали этот вопрос до того, как люди вошли в диапазон энергетического оружия. Я был готов к этому не больше, чем кто-либо другой, и, признаюсь, просто задавался вопросом, могло ли все сложиться по-другому, если бы нам не пришлось отослать "Звездную корону". Но, честно говоря, я не верю, что это имело бы значение. Если бы адмирал держал нас всех вместе, потери с обеих сторон, вероятно, были бы почти такими же, какими они были в любом случае. Единственная разница заключалась бы в том, что мы - или кто бы ни выжил на нашем месте - могли бы получить достаточно повреждений двигателя, чтобы помешать нам перехватить и уничтожить этот конвой до того, как он сможет рассеяться и полностью исчезнуть от наших датчиков.
Уши Ха-Янта шевельнулись в легком жесте, означающем его согласие, и Ка-Шаран снова обратил свое внимание на сюжет. И все же, несмотря на свой ответ старшему офицеру, Ка-Шаран и сам не был полностью убежден в том, что если бы На-Айжааран не отправил шестую часть спутников "Императора Ларнара III" на этот широкий фланговый маневр, результат мог бы быть не совсем другим.
Но возможные исходы, которые могли бы произойти при других обстоятельствах, не имели никакого отношения к непосредственной тактической ситуации, напомнил он себе.
- Приготовиться к атаке, - решительно сказал он.
До последних пятнадцати минут понимание Мэйникой того, насколько сильно пострадал лейтенант Чин, было чисто интеллектуальным и теоретическим. Теперь она почувствовала глубокий укол сочувствия к другому человеку, поскольку впервые лично ощутила реальность сети общего обмена данными бригады Динохром.
Два Боло были так же тесно связаны друг с другом, как она и Лазарус, и как часть Мэйники / Лазаруса она за считанные секунды узнала Микки гораздо лучше, чем Чин когда-либо смог бы узнать его. Она была частью его, когда они совещались, организуя последнюю отчаянную оборону конвоя с плавной, без паники эффективностью и скоростью.
Основываясь на первоначальном обнаружении Мэйникой/Лазарусом одиночного мелконианского крейсера, они связались с помощью дистанционных пассивных датчиков обоих Боло и подтвердили, что по меньшей мере три вражеских корабля выходят на позицию для атаки. Очевидно, командир мелконианской эскадры намеревался использовать основную часть своих сил в качестве приманки, чтобы выманить коммодора Лакшманию с позиции, в то время как он вонзал свой кинжал убийцы в спину конвоя.
Анализ сил, задействованных Лакшманией, по сравнению с боевым порядком обычной мелконианской рейдовой эскадры, показал, что максимальная численность "кинжала" должна составлять два тяжелых крейсера, один легкий крейсер и один эсминец.
В стоячем бою любой из двух Боло был более чем достойным противником для обоих легких единиц, и любой из них, вероятно, мог бы победить и тяжелые крейсера. Та часть Мэйники/Лазаруса, которая ехала на командной палубе Бенджи в Шартре, в этом не сомневалась. К сожалению, Боло зависели от транспортов, на точках крепления которых они находились, и эти транспорты, безусловно, не были равны ни одному военному кораблю в космосе. Они были фактически безоружны, имея лишь самые элементарные средства пассивной защиты. Их штурмовые капсулы, каждая из которых была рассчитана на перевозку одного Боло или полного батальона пехоты, а также транспортных средств, через планетную оборону для высадки противника, имели мощные двигатели трехмерного пространства и боевой экран, более тяжелый, чем у большинства тяжелых крейсеров, но были совершенно неспособны к независимому сверхсветовому полету. Капсулы также были полностью безоружны; если штурмовой капсуле требовалась наступательная огневая мощь и сложная система РЭБ, это обычно обеспечивал Боло, которого она перевозила.
Если бы транспорты были уничтожены, капсулы мгновенно вышли бы из гипера, предполагая, что они переживут уничтожение своих материнских кораблей. И шанс Боло выжить после уничтожения его штурмовой капсулы в космосе был практически равен нулю. Они могли расширить свой собственный боевой экран и экраны капсул, чтобы обеспечить транспортам некоторую защиту, но в тот момент, когда они активировали любой боевой экран вообще, они выдали бы свое присутствие врагу. Мелкониане, возможно, не сразу поймут, что столкнулись с Боло, но они наверняка поймут, что Слейпниры не были безоружными грузовозами, за которых они их явно принимали. Когда они это сделают, они, несомненно, выйдут за пределы эффективной дальности энергетического оружия и используют свои ракетные установки.
Боло мог бы защитить корабль, на котором он на самом деле летел, от ракетной атаки, но Боло были разработаны для боя на внутрипланетных дистанциях, а не в глубоком космосе. Их оборона никогда не была рассчитана на защиту такой огромной сферы, как та, которую занимал весь конвой. И их наступательное ракетное вооружение, хотя и обладало большой дальностью действия по стандартам планетного боя, не было разработано для ведения сражений в глубоком космосе. Они не смогли бы помешать мелконианам уничтожить конвой, если бы враг решил отойти для ракетного удара.
Но ни один командующий флотом не стал бы использовать ракеты, когда в этом не было настоятельной необходимости. Ракеты были не просто дорогими; они были доступны только в строго ограниченном количестве. Подобно древней подводной лодке докосмической Старой Земли, эсминец-капер, охотящийся на невооруженные транспорты и торговые суда, подошел бы достаточно близко, чтобы использовать свое энергетическое оружие, эквивалент палубного орудия подводной лодки, вместо того, чтобы расходовать свои драгоценные "торпеды". Особенно, когда он был так далеко от любого источника пополнения запасов и не мог знать, столкнется ли он с дополнительными враждебными военными кораблями по пути домой.
Даже когда план сражения - такой, каким он был, и что из него было - сложился воедино, отдельная часть мозга Мэйники задавалась вопросом, должна ли она сообщить губернатору Аньелли о том, что происходит.
Технически, Аньелли был ее начальником, но коммодор Лакшмания оставила командиром Мэйнику, а не губернатора. Ей не нужно было, чтобы в подобный момент он толкал ее под локоть, и было не похоже, что у нее будет время для какого-либо подробного инструктажа перед атакой врага. И пока она и ее Боло совещались с Микки, она нашла еще одну причину пока не сообщать Аньелли. Она/они не могли быть уверены, где мелкониане начнут свою атаку. Вражеские корабли могли подойти по векторам, которые сделали бы невозможным немедленное столкновение со всеми ними одновременно, и она / они не осмеливались раскрыть существование Боло, пока она / они не смогут поразить каждый мелконианский корабль за один огневой проход. Так что, если уж на то пошло, ей/им, возможно, придется позволить врагу захватить несколько беззащитных транспортов конвоя, не сделав ни единого выстрела в ответ.
Почему-то Мэйника сильно сомневалась, что губернатор Аньелли хорошо отреагирует на это решение.
- Немедленно! - рявкнул капитан Ка-Шаран, и весь его кулак повернулся прямо к конвою, когда включились его системы наведения.
"Сталкер смерти" и "Битва при Шилзаре" шли вровень. Против вооруженного противника менее мощный (и более расходуемый) эсминец обычно взял бы на себя инициативу, прощупывая вражеские подразделения. В данном случае, однако, в этом не было необходимости. Разведывательные платформы, которые адмирал На-Айжааран отправил после того, как "Восходящий император" первоначально обнаружил вопиюще очевидные сигнатуры выбросов транспортных кораблей, получили подробный подсчет сопровождения конвоя, и каждый из них был уничтожен.
- Сэр, у нас есть подтверждение позиции "Чести смерти"! - объявил Ха-Янт, и Ка-Шаран показал кончики своих клыков в улыбке мрачного удовлетворения, наблюдая, как перекрестие прицела тактического управления огнем встало на место над значками первых кораблей, которые он намеревался уничтожить.
Мэйника/Лазарус наблюдали через сенсоры Боло, как мелконианские военные корабли вышли из режима скрытности и направили свои радары и лидары на невооруженные транспорты. Составная сущность распознала системы наведения, и та ее часть, которая была Мэйникой Тревор, почувствовала еще один укол благоговения, когда вспыхивающий психотронный мозг Лазаруса проанализировал паттерны излучения, чтобы предсказать очередь наведения Псов. Она и раньше видела возможности гиперэвристического моделирования Боло в действии, но никогда изнутри. Никогда в качестве участника. Теперь она знала - знала без всякой тени сомнения - по каким именно целям намеревались нанести удар мелкониане и в каком порядке. У нее вообще не было никаких сомнений, несмотря на то, что боевой компьютер настаивал на квалификации с процентными вероятностями, которые все лежали в диапазоне девяносто с лишним процентов. Это было так, как если бы она стала ясновидящей. Как будто сам Бог похлопал ее по плечу и сказал ей, что должно было произойти.
Неудивительно, что Боло, кажется, всегда точно знают, что делать дальше, сказал маленький уголок ее / их общей личности, который остался полностью ее мыслью. Но большая часть ее внимания была сосредоточена на геометрии облучения, и она проглотила горькое мысленное проклятие.
Тактическая координация Псов была нарушена. Их активные сенсоры выдали их позиции для Мэйники /Лазаруса, и было очевидно, что они организовали атаку ножницами, когда два их корабля атаковали с одного фланга, в то время как третий атаковал с другого. Но два ближайших корабля - тяжелый крейсер и эсминец - вышли на позицию для атаки раньше, чем их скрытый спутник. Они уже бросились в атаку на стороне Мэйники/Лазаруса в строю конвоя, но легкий крейсер был достаточно далеко за пределами своей собственной зоны атаки, чтобы Микки мог вступить с ним в бой.
- 04,75 процента, плюс или минус 1,91 процента, - ответил компонент Лазарус до того, как вопрос был полностью сформулирован. Человеку потребовались бы бесценные минуты, чтобы объяснить логику, на которой основывался этот ответ, но все его аналитическое дерево пронеслось в чисто человеческом мозгу Мэйники подобно молнии.
И он был прав. Если бы командующий мелконианской эскадрой был готов выделить второй тяжелый крейсер для этой атаки, он бы отделил весь его кулак вместе с ним, вместо того, чтобы оставить его спутников на своем флагмане. Кроме того, Псы были слишком хороши в такого рода вещах, чтобы тяжелый крейсер был настолько сильно смещен с позиции, что он уже, по крайней мере, не включил бы свои собственные системы наведения.
- Шанс... - Мэйника начала второй вопрос.
- 97,62 процента вероятности уничтожения "Куан Инь", 96,51 процента вероятности уничтожения "Паром Кейллора", 87,63 процента вероятности уничтожения "Стар кэнвейэр".
Цифры промелькнули в ее мозгу, как ледяные молнии, и ее сердце сжалось от боли, когда компонент Лазарус предоставил их. "Стар кэнвейэр" был одним из промышленных кораблей колонии. Его потеря нанесла бы серьезный ущерб, хотя и не смертельный. Но "Паром Кейллора" был пассажирским транспортом, на борту которого находилось более семи тысяч колонистов. И "Куан Инь", возможно, был даже более ценным, чем "Паром Кейллора". Он был главным медицинским кораблем колонии, перевозившим не только эквивалент полного больничного комплекса Основного мира, но и семьдесят пять процентов всего медицинского персонала экспедиции. Часть его оборудования, и особенно искусственные матки и банки спермы и яйцеклеток, были сохранены и распределены по другим кораблям конвоя, но его потеря была бы разрушительной для шансов колонии на выживание.
Мэйника/Лазарус рассмотрели все возможные альтернативы в стеклянном оке вечности, которые были доступны благодаря моделированию Лазаруса, и человеческая половина слияния почувствовала боль половины Боло, соответствующую ее собственной, когда холодные, безразличные вероятности горели перед ними.
Если она/они вступят в бой с ближайшими мелконианами до того, как легкий крейсер войдет в зону поражения Микки, у нее/них будет восемьдесят пять с лишним процентов шансов убить их обоих до того, как какой-либо из кораблей колонии будет уничтожен. Но только ценой девяносто шестипроцентной вероятности того, что легкий крейсер отделится прежде, чем Микки сможет взять его под обстрел. И в этом случае вероятность уничтожения всего конвоя приближалась к восьмидесяти девяти процентам.
Потеря этих трех кораблей, и особенно "Куан Инь", снизила бы вероятность долгосрочного выживания колонии до чуть более восьмидесяти процентов, но это было значительно больше, чем одиннадцатипроцентный шанс того, что конвой выживет, чтобы найти место для основания колонии в первую очередь, если Мэйника / Лазарус предотвратят уничтожение этих трех кораблей.
Обе половинки ее/их души закричали в знак протеста, но цифры - эти бессердечные, жестоко честные цифры - отказались смягчиться. Микки поделился ее/ их страданиями через сеть СОД, и в некотором смысле, как поняла Мэйника, для него и Лазаруса это было даже хуже, чем для нее. Они были спроектированы, сконструированы на молекулярном уровне, чтобы сохранить человеческую жизнь любой ценой для себя. Но на этот раз стоимость будет оплачена кем-то другим.
- Вражеские корабли! - Отчаянный крик разорвал коммуникационную сеть конвоя, когда кто-то на борту "Парома Кейллора" заметил приближающихся мелкониан. - Боже мой, вражеские корабли! Они запирают нас!
Мэйника/Лазарус услышали панику, ужас в голосе неизвестного мужчины. Она/они распознали в этом страх смерти, но также и более темный ужас, осознание того, что семь тысяч других человеческих существ вот-вот умрут вместе с ним, и Мэйника закрыла глаза от боли.
Она могла бы выстрелить. Могла бы выстрелить и уничтожить две трети нападавших еще до того, как они открыли огонь. Часть ее съежилась от этого знания, уже осознавая бесконечное бремя вины, которое ляжет на нее, если она этого не сделает. Но Мэйника Тревор знала о чувстве вины. Она отведала его до отвала после Шартра, и если это была цена, которую она должна была заплатить, чтобы выполнить свой долг, то она заплатит ее.
- Они собираются ст..!
- Огонь! - рявкнул Ка-Шаран и услышал глубокий, резкий триумфальный рев своей тактической команды, когда вспыхнул бортовой залп "Сталкера смерти".
Лицо лейтенанта Лорен Хэйновер побелело, когда она услышала голос с "Парома Кейллора" через наушник, который она настроила на общекорабельную сеть связи. Как и каждый член экипажа "Куан Инь", Хэйновер находилась на "боевых постах" с того момента, как коммодор Лакшмания доложила об обнаружении мелконианской оперативной группы. Не то чтобы медицинский корабль мог что-то сделать в бою с флотом, кроме как не высовываться и пытаться убежать. Теперь было очевидно, что "Куан Инь" не мог сделать даже этого.
- Вот оно идет! - Голос капитана Сминарда прозвучал резко и отчаянно по внутренней связи, и Хэйновер туго затянула ремни своего кресла. Это казалось невероятно бесполезным занятием, и она оглядела резервную рубку управления, которая была ее местом службы в качестве второго инженера корабля, желая, чтобы у нее, по крайней мере, была надлежащая противоударная защита. Медицинские корабли не должны были нуждаться в таком оборудовании, сказал идиотски педантичный голос в глубине ее сознания. Голос звучал точно так же, как у нее, но этого не могло быть. Она не стала бы тратить энергию в такое время, как это, читая себе лекции о...
Вселенная Лорен Хэйновер внезапно превратилась в безумие, когда фронт ударной волны вырвал ее из кресла и швырнул на переборку.
Ка-Шаран обнажил клыки, когда два ненавистных человеческих транспорта превратились в обломки и расширяющийся газ. Сорокасантиметровые плазменные разряды пробили их насквозь, как будто они были сделаны из соломы, и "Битва при Шилзаре" тоже стреляла, хотя ее более легкое вооружение позволило ей поразить только одно судно. Два из трех двадцатисантиметровых "Хеллборов" на правом борту эсминца достигли прямых попаданий; третий был очень близок к промаху, и Ка-Шаран подавил разочарованный рык.
Тактическое подразделение лейтенант-коммандера На-Шала должно было действовать лучше на таком расстоянии! У них определенно было достаточно времени, чтобы спланировать выстрел!
Впрочем, это вряд ли имеет значение, сказал он себе, наблюдая, как шатается искалеченный, на две трети разрушенный корпус.
Разбитый корабль мгновенно вышел из гипера, все еще едва живой - возможно, - но исчезнувший с его сенсоров. Он взглянул на лейтенанта Са-Утмара, и его разочарование улеглось, когда Са-Утмар автоматически отметил точные координаты, в которых цель ушла в тень. Найти этот обломок, чтобы гарантировать его полное уничтожение, было бы трудоемко, но относительно просто, подумал он, и повернулся обратно к дисплеям наведения, когда "Сталкер смерти" слегка откатился, чтобы взять под прицел следующую пару жертв.
- "Честь смерти" подходит к ее огневому рубежу, сэр! - объявил Ха-Янт.
Голос с "Парома Кейллора" оборвался на полуслове, когда огромный транспорт взорвался.
Фрагменты его корпуса - и его пассажиров - выбросило наружу, каждый кусок обломков по отдельности выпал из гипера в нормальное пространство. Разбитые обломки были разбросаны по пространству диаметром по меньшей мере в световую неделю, и в этот момент Мэйника Тревор пожалела, что ее не было на борту убитого корабля.
Она обнаружила, что в ее союзе с Лазарусом было особое и ужасное проклятие. Ее мысли теперь двигались с его скоростью, и секунда была для нее/них зияющей вечностью. У нее было достаточно времени, чтобы проглотить горький яд осознания того, что она могла бы остановить мелкониан от стрельбы. И все же, по крайней мере, она обнаружила это милосердие; она также разделяла абсолютную уверенность в том, что ее /их вероятностный анализ был точным. По крайней мере, в этом ей никогда не придется сомневаться.
Капитан Ка-Шаран был очень опытным офицером флота. Он также был очень быстрым мыслителем. Так быстро, что у него действительно было время найти значок на тактическом графике, с которого был сделан этот ужасающе мощный выстрел. Но как бы он ни был быстр, у него было слишком мало времени, чтобы завершить свою мысль.
Боло транспор..!
Через четыре секунды после уничтожения "Битвы при Шилзаре" Мэйника/Лазарус выпустили заряд 110-сантиметрового "Хеллбора" прямо через переднее энергетическое отделение "Сталкера смерти" и нанесли прямое попадание в реактор номер один. Не то чтобы это действительно имело значение в свете катастрофических структурных повреждений корпуса тяжелого крейсера.
Все, что на самом деле сделало разрушающееся поле сдерживания антивещества реактора, - это сделало уничтожение "Сталкера смерти" еще более впечатляющим.
- ужасно! Просто ужасно! - лицо Эдриэна Аньелли было пепельно-серым на экране связи Мэйники Тревор, когда он разговаривал с ней с "Хэрриет Лян-шу", гражданского флагмана конвоя. - Боже мой! Вся эскадра коммодора Лакшмании, а теперь еще и это!
- По крайней мере, мы все еще живы, губернатор, - сказала Мэйника. Он впился в нее взглядом, словно взбешенный банальностью ее ответа.
К ее собственному удивлению, она спокойно ответила на его взгляд. Это был ее самый первый разговор один на один с губернатором, и она ожидала, что уровень ее беспокойства будет намного выше. Это было не так. Вместо этого она чувствовала, как будто часть спокойствия Лазаруса, след его психотронной бесстрастности, осталась с ней после того, как она отключилась от нейронной связи.
Или, может быть, просто после того, как я увидела, как Псы на глазах расстреляли три транспорта из конвоя, за который я несу ответственность, простой губернатор - это мелочь, подумала она со своего рода кладбищенским юмором.
- Конечно, мы все еще живы, капитан, - сказал Аньелли через мгновение. - Если бы это было не так, мы бы не вели этого разговора. И прежде чем мы продолжим, позвольте мне сказать, что я полностью осознаю, что единственная причина, по которой мы живы, - это ваши с лейтенантом Чином Боло. Но это не делает нашу ситуацию менее опасной.
Разрушение "Парома Кейллора" - это трагедия, с какой стороны на это ни посмотри. Семь тысяч жизней - плюс капитан Хэролдсон и вся его команда - были бы ужасной вещью при любых обстоятельствах. Но их гибель - это потеря почти тридцати процентов всего нашего колониального населения! Утрата "Стар кэнвейэр" - почти такой же серьезный удар по нашим основным промышленным возможностям. Но потеря "Куан Инь"..!
Он покачал головой, его лицо напряглось, и Мэйнике пришлось кивнуть в знак согласия с его оценкой.
- Дочь и зять губернатора Аньелли - врачи на борту "Куан Инь", - внезапно пробормотал тенор Лазаруса в импланте бригады в ее левой сосцевидной кости, и ее живот скрутило от внезапного всплеска вины.
- Губернатор, - сказала она, как только убедилась, что владеет своим голосом, - возможно, - она подчеркнула уточняющее наречие, - что "Куан Инь" не был полностью уничтожен.
Взгляд Аньелли метнулся к ее лицу, и его правая рука, едва видимая на углу стола, сжалась в кулак с костяшками из слоновой кости.
- Объясните, - отчеканил он. - Пожалуйста. - Запоздалая любезность выскочила из него, как будто ее извлекли плоскогубцами.
- Я не военный эксперт, капитан, - продолжил Аньелли, - но даже я знаю как... это было бы трудно. - Слово "трудно" прозвучало так, как будто оно было физически кислым на вкус. Или как будто он винил ее в том, что она вселила надежды, которые никак не могли быть удовлетворены. - Такого рода поисково-спасательные работы - это работа для полностью оснащенных военных кораблей, капитан Тревор. Не для горстки наспех собранных торговых судов!
- Губернатор, я бы ничего не сказала об этом, если бы не была достаточно уверена в нашей способности найти ее. Мы точно знаем, когда и где они покинули гипер, и каков был бы вектор их появления в нормальном пространстве.
Аньелли выглядел скептически, она протянула руку и коснулась гарнитуры на углу своего стола.
Проницательные глаза губернатора не упустили этого жеста, и она увидела, как они слегка расширились.
- Лазарус - я имею в виду, подразделение Один-Семь-Девять - пристально следил за ними, сэр. И при всем моем уважении к флоту, я очень сомневаюсь, что какой-либо астрогатор смог бы лучше вычислить решение для перехвата.
- Даже в этом случае, - теперь голос Аньелли звучал так, как будто он спорил сам с собой, а не с Мэйникой, - даже самое лучшее решение оставит очень большой объем для поиска, капитан. Даже предполагая это ... то, что кто-то все еще жив на ее борту, - он прочистил горло, - мне кажется крайне маловероятным, с учетом повреждений, которые вы описали, что ее собственные датчики или системы связи все еще будут работоспособны. Без активного радиомаяка связи, на который мы могли бы ориентироваться, ее поиск по-прежнему является задачей датчиков флота, а не кучки торговых судов.
- При обычных обстоятельствах вы, безусловно, были бы правы, сэр, - согласилась Мэйника. - Но мы не совсем обычные заурядные торговые суда. Так получилось, что у нас с собой есть пара Боло. Возможно, на них не установлены стандартные флотские сенсоры, но думаю, вы обнаружите, что у них есть возможности, необходимые нам для этой миссии.
- Вы серьезно, - медленно произнес Аньелли. Она кивнула, и он глубоко вздохнул.
- Я действительно не должен разрешать это, - сказал он.
- Извините меня, губернатор, но это не ваше решение.
- Прошу прощения? - плечи Аньелли напряглись, а брови опустились.
- Коммодор Лакшмания оставила меня военным командиром, сэр, - сказала Мэйника своим самым уважительным тоном. - Как присутствующий старший офицер бригады Динохром и как командир подразделения Один-Семь-Девять, старшего присутствующего Боло, я теперь являюсь старшим присутствующим военным Конкордиата. Таким образом, в соответствии с нашими первоначальными приказами о миссии, я теперь являюсь военным командующим этой экспедицией.
- Это нелепо! - взорвался Аньелли. - Нелепо!
- Нет, губернатор, - непоколебимо ответила Мэйника, отказываясь допустить хоть малейшую дрожь в своем голосе, которая могла бы предупредить его о том, как отчаянно она хотела избежать этой ответственности. - Это не абсурдно и не нелепо. Я предлагаю вам ознакомиться с соответствующими частями наших приказов и с контрольными разделами Статей о войне и Конституции. - Она сделала паузу, возможно, на два удара сердца, затем добавила: - Если вы хотите, подразделение Один-Семь-Девять может предоставить вам необходимый текст всех трех документов.
Челюсти Аньелли сжались, как тиски, и она спокойно посмотрела на него в ответ, стараясь выглядеть старше своих двадцати семи стандартных лет. Он находился на борту другого корабля, более чем в двух тысячах километров от "Фермопил", но она почти физически ощущала его гнев, разочарование, обиду и отчаяние.
Трудно винить его, на самом деле, подумала она почти клинически. Он почти в три раза старше меня, и последние пятьдесят лет своей жизни он потратил на то, чтобы сделать карьеру в правительстве. Он профессионал, а теперь какая-то соплячка пытается играть в адвоката по правилам и оттеснить его в сторону. Неудивительно, что он взбешен!
- Независимо от того, что говорится в приказах нашей миссии и военных уставах, капитан, - голос губернатора был ледяным, - мы оба знаем, что ни Конституция, ни те, кто задумал и спланировал операцию "Кукурузное семя", не предполагали, что военное правление заменит гражданский контроль над правительством этой колонии.
- Я не имела в виду, что они это сделали, сэр.
Это был бой, которого Мэйника предпочла бы полностью избежать, а если бы это было невозможно, она бы оттягивала его так долго, как только могла. К сожалению, это был вопрос, который необходимо было рассмотреть - и урегулировать - сейчас.
- Я знаю, губернатор, - продолжила она, намеренно подчеркивая его титул, - что наши планировщики миссии всегда предполагали, что вы будете старшим администратором и первым главой исполнительной власти этой колонии. Я также знаю, что уже существует полноценный исполнительный совет, который будет консультировать вас и служить основой для выборной, самоуправляемой конституционной структуры, которая потребуется колонии. И, наконец, сэр, я заверяю вас, что я полностью осведомлена о требовании Конституции о том, чтобы военная власть была подчинена гражданской власти в соответствии с основным законом Конкордиата. Я не желаю и не намерена каким-либо образом обходить этот закон или пытаться использовать подразделения бригады под моим командованием для создания какого-либо военного государства.
Его лицо оставалось непроницаемым, но она подумала, что, по крайней мере, немного напряжения покинуло его.
- Как я интерпретирую наши приказы о миссии, - сказала она ему, - старший военный офицер экспедиции командует военными и материально-техническими аспектами операции до тех пор, пока колония не будет высажена на подходящей планете и исчезнет военная угроза ее безопасности. Очевидно, люди, которые писали эти приказы, ожидали, что коммодор Лакшмания выполнит роль военного командира, а не кто-то столь относительно младший, как я. Тем не менее, думаю, вы согласитесь со мной, что императивы выживания требуют, чтобы не было никакого вопроса о наших относительных сферах власти. Как старший военный офицер, я могу оказаться вынужденной отдавать приказы, основанные на военной ситуации и моих знаниях о ней, поделиться которыми или объяснить кому-либо еще у меня может не быть времени. Если это произойдет, никто из нас не может позволить себе ситуацию, в которой кто-то колеблется или сомневается в этих приказах, потому что возникает некоторый вопрос о том, имею ли я право их отдавать.
Челюсть Аньелли все еще была сжата, но она увидела, по крайней мере, проблеск признания в его суровых глазах.
- Окончательную ответственность за будущее и выживание этой колонии несете вы, сэр, - искренне сказала она. - Это ответственность, к которой я не подхожу, и власть, которой я, конечно, не хочу. Но военная безопасность колонии и ее доставка в новый дом теперь находятся под моей ответственностью. Коммодор Лакшмания специально передала ее мне, и моя выслуга лет, несмотря на мою молодость, означает, что я не могу просто передать ее кому-то другому, как бы мне этого ни хотелось. Это мой долг, губернатор, и я намерена его выполнить.
Повисла тишина, и Мэйника задалась вопросом, как бы отреагировал Аньелли, если бы он знал, что она намеренно не открывала огонь до тех пор, пока мелкониане не атаковали "Куан Инь" и два других корабля. Она знала, что у нее не было выбора, но губернатор не только был гражданским лицом, он не был частью этого слияния человека и Боло. Что означало, что он никогда не разделит ее абсолютной уверенности в том, что у нее не было другого выбора, и это сомнение, добавленное к ее молодости и невысокому званию, а также его неприязнь к обоим этим факторам, вероятно, привело бы к ожесточенной и открытой конфронтации, несмотря на то, как сильно он знал, что колония нуждается в Боло.
- Очень хорошо, капитан Тревор, - сказал он после долгого, холодного колебания. - Я понимаю вашу позицию. Не скажу, что нахожусь в фундаментальном согласии с вашей интерпретацией наших относительных "сфер власти", но я вынужден признать силу, по крайней мере, части ваших аргументов. И, как я уверен, мы оба прекрасно понимаем, как сильно я нуждаюсь, по крайней мере, в вашем сотрудничестве. Однако, прежде чем официально признать ваши полномочия в качестве ...
военного командира этой экспедиции, у меня есть одно требование.
Я потребую от вас юридически заверенную запись заявления, капитан, в которой прямо подтверждается ваше понимание и принятие той части наших приказов о миссии, которая передает полномочия и контроль над военными гражданскому правительству в кратчайшие возможные сроки в соответствии с военной безопасностью колонии.
Он сердито посмотрел на нее, явно ожидая протеста или, по крайней мере, вспышки гнева, но она только спокойно посмотрела в ответ.
- Губернатор, поскольку то, что вы просите, является не более чем моей собственной интерпретацией наших приказов, я не имею никаких возражений против предоставления вам этой записи.
Он моргнул, и она слегка улыбнулась.
- Сэр, правда в том, что есть аспекты принятия военного командования флотом колонии, справиться с которыми, признаю, у меня едва ли хватит квалификации. Коммодор Лакшмания обладала десятилетним опытом, которого у меня нет, а также целым штатом и структурой командования флотом, которые помогали ей выполнять свои обязанности. У меня есть лейтенант Чин, Лазарус - я имею в виду, подразделение Один-Семь-Девять - и Микки. Люди за пределами бригады Динохром часто не понимают, насколько на самом деле способен "штатный" Боло, но даже с ними обоими и лейтенантом Чином я не обучена как администратор на том уровне, который необходим колонии. И у меня, конечно, нет ни опыта, ни подготовки, чтобы справиться со всеми многочисленными деталями, которые каждый день попадают на стол настоящего губернатора.
- Поскольку я знаю все это, я была бы чрезвычайно признательна, если бы вы продолжали выполнять функции нашего старшего администратора и главного гражданского исполнительного органа. Я рассчитываю консультироваться с вами на ежедневной основе, и я также не предвижу абсолютно никакой необходимости или оправдания для моего вмешательства в ваши обязанности. Моя единственная забота состоит в том, чтобы быть абсолютно уверенным в том, что в случае чрезвычайной военной ситуации - или, возможно, я должна сказать, другой чрезвычайной военной ситуации - цепочка командования и окончательные полномочия будут четко и недвусмысленно поняты всеми.
Аньелли откинулся на спинку своего удобного кресла на борту экспедиционного флагмана. Он поджал губы и несколько секунд смотрел на нее прищуренными глазами. Затем он слегка улыбнулся.
- Я собираюсь признать, по крайней мере временно, что вы имеете в виду именно то, что только что сказали, капитан, - сказал он ей. - Я пойду дальше этого. Верю, что вы делаете именно это, и что у вас самые похвальные мотивы. Однако я все равно потребую эту запись. Утверждаю с определенным уровнем личного опыта, когда говорю, что власть может формировать привычку.
Она начала что-то говорить, но он поднял руку в жесте, заставляющем замолчать, который был странно вежливым.
- Я не хочу сказать, что вы представляете Наполеона в процессе становления, капитан, - сказал он ей. - Хотя, если быть до конца честным, у меня есть некоторые опасения, что кто-то, обладающий эффективной монополией на контроль над всей имеющейся у нас военной мощью, может поддаться наполеоновскому искушению при определенных обстоятельствах. Однако, судя по тому, что я видел о вас, и по вашему военному послужному списку, я на самом деле не верю, что у вас есть какая-либо естественная склонность в этом направлении. Чего я немного боюсь, так это того, что вы приобретете привычку командовать.
- Хорошему военному офицеру, так же как хорошему губернатору или главе государства, требуется эта привычка. Он - или она - не может выполнять свою работу должным образом без внутренней уверенности в том, что, когда он отдает приказ или отдает директиву, они будут выполнены. Проблема, капитан Тревор, возникает, когда эта уверенность становится настолько неотъемлемой частью его самого и настолько удобной, что его авторитет кажется ему неизбежным. Для этого не обязательно быть злым или страдать от безумия власти или мании величия. Просто он так ясно видит, что "должно быть сделано", и поскольку он привык быть главным решателем проблем, само собой разумеется, что его работа - следить за тем, чтобы это было сделано. Ему просто перестает приходить в голову мысль о том, что мог бы быть другой способ сделать это, или что, возможно, люди вокруг него даже не согласны с тем, что это нужно делать в первую очередь. Когда это происходит, люди, которые спорят с ним, могут стать частью проблемы, насколько это касается его. Они мешают ему выполнять свою работу, поэтому он... удаляет их.
- Понимаю ваши опасения, губернатор Аньелли. Надеюсь, что они не оправданы. И думаю, я должна также отметить, что бригада довольно тщательно проверяет свой персонал в поисках именно таких личностных черт. Вы же не захотите, чтобы кто-то, кто убежден, что ее суждения непогрешимы, бегал вокруг, командуя Боло, сэр. - Она улыбнулась с искренним проблеском веселья. - И я должна также отметить, что память Боло содержит как полный текст Конституции, так и большую часть юридического кодекса Конкордиата, не говоря уже о военных статьях.
- И к чему вы клоните? - спросил Аньелли, когда она сделала паузу.
- Боло запрограммированы не принимать незаконные приказы, губернатор, независимо от того, кто их отдает. Они были такими с тех пор, как произошло злодеяние в Санта-Крусе. Это включает в себя приказы, которые противоречат Конституции.
Даже если бы я хотела быть Наполеоном, сэр, Лазарус отказался бы от роли Старой гвардии.
- Я всегда это понимал, капитан. И я верю, что вы абсолютно честны и искренни, когда говорите это. Тем не менее, я немного старше вас, а жизнь, проведенная в политике, как правило, делает человека немного циником. Одна из старейших максим гласит, что люди меняются, а другая - что власть развращает. Итак, я надеюсь, вы не примете это на свой счет, если я буду настаивать на поддержании наилучшей системы сдержек и противовесов, на которую я способен?
- Конечно, нет, губернатор, - сказала она с другой, более широкой улыбкой. - Однако я бы порекомендовала нам подождать с вашей официальной записью до тех пор, пока мы не найдем "Куан Инь". Тем временем, могу я предложить вам и мне разместить копию всего этого обсуждения по комму, доступную только для чтения, в защищенном хранилище данных "Хэрриет Лян-шу"? Я уверена, что это послужит вашим потребностям, если я когда-нибудь в будущем поддамся коррупции власти.
- Полагаю, что так и будет, капитан, - согласился Аньелли со своей собственной улыбкой. Но его улыбка была натянутой, мрачной, поскольку ее комментарий напомнил о его страхе, что его дочь мертва, из анестезирующего угла, в который его временно загнали дебаты о власти.
- В таком случае, губернатор, - сказала она, - мой первый приказ как военного коменданта колонии - развернуть эти корабли и отправиться на поиски выживших.
- Что они сейчас делают?
Голос генерала Ка-Фракана был резким, и капитан На-Тарла дернул ушами, что по-мелконийски означало пожатие плечами.
- Это невозможно сказать наверняка, сэр, - сказал он. - Мое лучшее предположение заключается в том, что по крайней мере один из их кораблей вышел из гипера частично неповрежденным и что они намерены искать обломки в нормальном пространстве.
- С какими шансами на успех? - Ка-Фракан скептически фыркнул.
- С очень плохими для обычных гражданских сенсорных возможностей. Но у них, очевидно, есть по крайней мере два их проклятых Боло. Вы, вероятно, лучше меня знакомы с их сенсорными возможностями и дальностью действия, сэр.
Уши Ка-Фракана дернулись в знак согласия, и старший армейский офицер потер кончик морды, размышляя. Он очень мало знал о параметрах такой поисковой операции, но он действительно много знал о датчиках созданных человеком Боло.
- Я не знаю, смогут ли они найти поврежденный корабль с помощью набора датчиков Боло, - сказал он наконец. - Но Боло, безусловно, знали бы, и люди вряд ли стали бы тратить свое время, если бы не верили, что у них может получиться. Поэтому я думаю, мы должны предположить, что если какая-либо часть поврежденного корабля уцелела, они действительно могут ее найти.
- Но даже в этом случае, это займет время, - заметил На-Тарла, наблюдая, как весь человеческий конвой начинает переход в нормальное пространство. - Могу я предложить нам подождать, пока они не завершат переход в n-пространство, прежде чем мы проложим наш собственный курс обратно на базу? Я бы предпочел, чтобы любой Боло, находящийся поблизости, убрал свои сенсоры подальше от нас, прежде чем мы внесем какие-либо изменения в курс, которые могут привлечь его внимание.
Генерал впился в него взглядом, и На-Тарла моргнул, уши плотно прижались к черепу. - Прошу прощения, сэр?
- Скажу, что об этом не может быть и речи! - рявкнул Ка-Фракан. - Мы единственные, кто знает, где находится этот конвой. Это делает нас ответственными за то, чтобы проследить за его уничтожением!
- Сэр, при всем моем уважении, - нервно сказал На-Тарла, - адмирал На-Айжааран не смог выполнить это с целой эскадрой. И вы видели, что эти Боло сделали с кулаком капитана Ка-Шарана.
Это были вооруженные корабли, генерал! Мы - нет. Ни за что в этой вселенной мы не смогли бы уничтожить эти корабли, даже если бы здесь не было Боло!
- Да, - мрачно согласился Ка-Фракан. - Но тот факт, что мы не можем уничтожить корабли, не означает, что мы не можем уничтожить их проклятую богами колонию. Не забывайте, капитан. У меня под командованием целая тяжелая бригада. Та, которая уже продемонстрировала, что ее более чем достаточно для уничтожения гораздо большего числа людей, чем могла бы вместить эта горстка кораблей!
- Вы предлагаете нам последовать за ними к месту их колонии и напасть на них на земле?
- Совершенно верно. - голос Ка-Фракана звучал как скрежет железа.
- Генерал Ка-Фракан, я также не думаю, что это возможно, - сказал На-Тарла своим самым уважительным тоном. Генерал снова впился в него взглядом, и он быстро продолжил. - Во-первых, хотя наши системы скрытности очень хороши, я не могу гарантировать, что что-то с такими же мощными датчиками, как у Боло, в конечном итоге не засечет нас в любом случае, если мы попытаемся следить за этим конвоем в течение длительного периода. Во-вторых, мы понятия не имеем, куда они направляются и как долго может продлиться путешествие. Их очевидной целью является создание колоний как средства обеспечения выживания их вида, когда война в конечном счете обернется против них. Я бы предположил, что это означает размещение этих колоний так далеко от чьей-либо исследованной территории, что даже их собственное правительство не будет знать, где они находятся. Это не только уменьшило бы вероятность того, что какой-либо из наших разведывательных кораблей наткнется на них, но и означало бы, что в каких-либо данных, которые мы могли бы в конечном итоге получить, не было бы записей об их местонахождении.
Он сделал паузу, взглянув на выражение лица генерала в попытке оценить реакцию другого на то, что он сказал до сих пор. Ка-Фракан только бесстрастно посмотрел на него, и он продолжил.
- Если бы я был ответственен за планирование этой операции, сэр, мой приказ был бы для них удалиться как можно дальше от любой известной звездной системы, насколько позволяет максимальная выносливость их кораблей. Я бы включил запас прочности, чтобы дать им время найти подходящий мир и поддерживать их до тех пор, пока их колония не будет готова существовать за счет собственных ресурсов. Но это может означать, что они могут путешествовать еще целый год или даже два. С вашей бригадой на борту наш запас времени составляет едва ли четверть года.
- У вас есть аварийное криооборудование, капитан, - холодно сказал Ка-Фракан.
- Ну, да, сэр, - медленно сказал На-Тарла. - Но, как вы только что сказали, это аварийные объекты. Если бы мы поместили вашу бригаду в крио-режим, мы могли бы понести потери на целых пять или даже десять процентов.
И это продлило бы нашу выносливость только примерно на полтора года. Так что даже если бы это позволило нам следовать за ними, куда бы они ни направлялись, практически наверняка мы не смогли бы потом вернуться домой.
- Этот корабль и все, кто находится на нем, являются расходным материалом, - голос Ка-Фракана был ровным, - так же, как и военные корабли адмирала На-Айжаарана. Если этот конвой сможет успешно основать человеческую колонию достаточно далеко от империи, то, как вы сами только что указали, нашим разведывательным силам будет практически невозможно когда-либо обнаружить ее. И если эта колония выживет, она будет помнить, кто убил остальных представителей ее вида.
Если она наберет силу, размножится, когда-нибудь она вернется, возможно, при поддержке дополнительных колонизированных планет, чтобы... обсудить текущие неприятности с нашими потомками. И это может быть гораздо опаснее, чем может показаться вам эта разрозненная коллекция кораблей.
На-Тарла знал, что он выглядит озадаченным, и Ка-Фракан показал ему кончики своих клыков в невеселой вызывающей ухмылке.
- Я... я... понимаю, сэр.
На-Тарла казался сильно потрясенным, но Ка-Фракан знал, что у него было достаточно оснований для любого шока, который он мог испытать. Он был всего лишь капитаном флота, и генерал знал, что его собственное старшинство предоставило ему доступ к отчетам разведки, гораздо более подробным - и более мрачным - чем все, что видел На-Тарла.
- Я понимаю, - повторил капитан через мгновение, его голос стал немного тверже. - И я также признаю, что вы, очевидно, в лучшем положении, чтобы оценить долгосрочную угрозу, которую может представлять такая колония, как эта, сэр. Однако, было ли у нас предварительное подтверждение того, что люди придерживаются такой стратегии?
- Не подтверждение, нет. Наши аналитики и планировщики предположили, что такой вариант имел бы смысл для людей, особенно когда они поняли, что неизбежно проиграют войну, несмотря на их проклятые технологические преимущества. Но, насколько мне известно, это первый подобный колонизационный флот, который действительно был замечен любым из наших кораблей.
- В таком случае, генерал, - медленно произнес На-Тарла, - что важнее, чтобы мы проследили за этим единственным конвоем до места назначения и уничтожили его, или чтобы мы вернулись на базу с подтверждением того, что люди действительно делают это?
- Это, - признал Ка-Фракан, - очень правильный вопрос, и я не уверен, что у меня хватит квалификации, чтобы ответить на него. Но независимо от того, так это или нет, я тот, кто должен принять решение. И я действительно знаю вот что.
Мы знаем об этом конвое, и в настоящее время мы находимся с ним в контакте. Мы не знаем, сколько из этих колоний люди могут решить отправить, или какой процент из них выживет. Но мы можем заверить Народ, что эта не выживет... и никто другой не в состоянии этого сделать. Мы наткнулись на эту возможность только в результате исчезающе маловероятного совпадения, и Безымянные знают, насколько маловероятно, что какой-либо из других наших эскадр повезет так же сильно и они столкнутся с другим подобным случаем. Итак, на мой взгляд, очевидно, что мы несем ответственность за то, чтобы воспользоваться предоставленной нам возможностью и позаботиться о том, чтобы по крайней мере одна человеческая колония не выжила и не угрожала будущему Народа.
- Не могу поверить, что вы действительно сделали это, капитан, - откровенно сказал Эдриэн Аньелли.
Он стоял на мостике "Хэрриет Лян-шу", вглядываясь в главный визуальный дисплей. Изображение Мэйники в комме занимало один маленький уголок этого огромного дисплея, но она не использовала никакого собственного визуального интерфейса. Она снова слилась с Лазарусом, наблюдая через свои/их сенсоры, как ближе подплывает жестоко потрепанный корпус госпитального корабля.
- Спасибо Лазарусу, сэр, - с улыбкой сказало ее изображение на дисплее, хотя губы ее физического тела никогда не двигались. - Я говорила вам, что он может организовать жесткий перехват.
- Это, безусловно, правда, губернатор, - сказал капитан "Хэрриет Лян-шу", уважительно кивнув изображению Мэйники. - Это самый красивый образец многомерной навигации, который я видел за пятьдесят лет в космосе.
- Я знаю, - сказал Аньелли, не в силах оторвать глаз от медленно растущего изображения обломков, которые были кораблем "Куан Инь". Насколько мог видеть капитан "Хэрриет Лян-шу", мучительная борьба губернатора между несбыточной надеждой и самым темным страхом была очевидна только в его глазах. Но Мэйника/Лазарус могла следить за его пульсом и дыханием по аудио связи, и пугающая сила его эмоций была слишком очевидна для нее / них.
- Губернатор, - тихо сказало ее изображение мгновение спустя, - "Связь "Куан Инь", похоже, была полностью нарушена. Однако Лазарус и Микки оба обнаруживают источники энергии на борту корабля.
Есть также свидетельства продолжающейся потери атмосферы в малых количествах, что говорит о том, что по крайней мере в некоторых частях корпуса сохранилось внутреннее давление. Отсюда я не могу ничего обещать, но, похоже, есть довольно хороший шанс, что по крайней мере кто-то из его команды выжил.
Голос Анри Бертье по связи был спокоен, но Мэйника знала, что внешность может быть обманчивой.
Бертье, командир "Шервуд форест", назначенный Аньелли вице-губернатором, также был личным другом губернатора. Он знал доктора Эллисон Аньелли-Уотсон и ее мужа Уильяма Уотсона.
Даже если бы он этого не знал, он так же болезненно осознавал, как и любой член экспедиции, насколько жизненно важным было возвращение как можно большего количества груза и персонала "Куан Инь". И, несмотря на оценки Лазаруса - оценки, которые она полностью разделяла в момент их составления, - даже Мэйнике было трудно поверить, что на борту этого искореженного корабля все еще могут быть живы очень много людей.
Особенно с учетом того, что мы до сих пор не смогли добиться от них ни шепота по комму, - мрачно подумала она.
- По-прежнему ничего, - сказал Бертье лейтенант-коммандер О'Рейли.
О'Рейли был вторым инженером "Шервуд форест", и его назначили на промышленный корабль в немалой степени из-за его опыта строительства в дальнем космосе... и как спасателя. Согласно досье персонала, к которым Лазарус получил доступ из файлов "Хэрриет Лян-шу", О'Рейли также был назначен на эту работу в немалой степени по личной рекомендации Бертье, так что никогда не возникало особых сомнений в том, кого Бертье выберет для этой конкретной миссии.
- Но это мало что значит, Анри, - продолжил О'Рейли. - Пока нет. Мы знаем, что они получили тяжелые повреждения в этом районе, и что удар "Хеллбора" впереди вывел из строя как главный, так и второстепенный центры связи.
Им негде постоянно наблюдать за связью, и я бы сказал, что, скорее всего, станция управления шлюзом сама по себе получила довольно серьезные повреждения. Сомневаюсь, что у них остались какие-либо сенсорные возможности, о которых можно было бы говорить, и они, вероятно, просто немного заняты там внутри прямо сейчас, так что даже если станция управления цела, она, вероятно, не укомплектована персоналом.
- Я знаю, я знаю, - сказал Бертье, и Мэйника представила, как он смотрит на свой визуальный дисплей, в то время как тяжелый промышленный шаттл О'Рейли сближается с обломками. - И они никак не могли ожидать, что мы их найдем, даже если бы у них были датчики, чтобы искать нас. Я тоже это знаю. И все же...
Его голос затих, и О'Рейли резко усмехнулся по комму.
- Я понимаю, Анри, - сказал он своему капитану с неформальностью торговой службы, которая все еще звучала... странно для уха Мэйники. - И не думай ни на минуту, что я не такой же нетерпеливый, как ты. Но теперь мы согласовали скорости и начинаем стыковку. Скоро мы должны что-нибудь узнать.
- ... так что, по крайней мере, у нас есть электричество на обозримое будущее, мэм, - устало доложил шеф Брэнскомб по системе экстренной связи. - Термоядерный реактор-два запущен, и реакторной массы при такой нагрузке у нас по крайней мере еще на шестьдесят лет. В конце концов, мы же не собираемся использовать привод или гипергенератор.
- А Экологический Три? - спросила Лорен Хэйновер.
- Трудно сказать, мэм, - сказал Брэнскомб. - У меня есть Танненбаум и Лян, которые сейчас работают на заводе, но, честно говоря, это выглядит не очень хорошо. У нас есть целостность корпуса - едва-едва - в этой секции, но повреждения от удара действительно серьезные. У нас есть арматура и силовые линии, разбросанные по всей этой части корпуса. Всплески энергии через силовое кольцо номер четыре тоже не помогли. Хотите мое честное предположение, мэм?
- Шеф, это больше, чем у меня сейчас, - язвительно сказала она ему.
- Дело в запасных частях.
- Поняла, шеф.
Хэйновер откинулась на спинку крайне неудобного стула и потерла лицо ладонями. Шлем, висевший у нее на груди, делал это немного неловким, и она поморщилась от мучительного раздражения. У нее возникло искушение просто опустить эту проклятую громоздкую штуковину, но это было не то, что можно было сделать на борту такого сильно поврежденного корабля, как "Куан Инь". Кроме того, как командир медицинского корабля, она должна была подавать надлежащий пример.
Ее губы сжались при этой мысли, и она поерзала на стуле. Ее движения не делали его более удобным, но, по крайней мере, он все еще был цел... в отличие от ее последнего кресла. И в отличие от двух третей "ее" команды.
Сорок семь часов назад она была пятым офицером "Куан Инь". Теперь она была "госпожой после Бога" дрейфующего, потерпевшего крушение судна без абсолютно какой-либо надежды на долгосрочное выживание. Она не знала, была ли она более благодарна за то, что требование ее новообретенных обязанностей излучать уверенность лишило ее времени поддаться собственной невнятной панике, или была напугана сокрушительной ответственностью, которая свалилась на ее плечи.
- Извините меня, лейтенант.
Хэйновер опустила руки, вспомнив в последний момент, что не следует виновато отдергивать их, как признание собственной слабости. Доктор Чамдар, старший врач "Куан Инь" - и он действительно был старшим врачом корабля, язвительно подумала она, а не только ее старшим выжившим врачом - вошел в отсек, пока ее глаза были закрыты. Ей хотелось огрызнуться на него за то, что он подкрался к ней незаметно, поймал в неосторожный момент, но она сурово подавила искушение. Чамдар был гражданским лицом. Никто никогда не объяснял ему, что он должен был спросить разрешения, прежде чем войти на мостик. И, призналась она себе, эта голая вспомогательная диспетчерская в любом случае вряд ли годилась в качестве настоящего "мостика".
- Да, доктор? - сказала она вместо этого. Ее голос, как и у всех остальных на борту, был тусклым от усталости, но, к ее собственному удивлению, ей удалось придать ему хотя бы немного вежливости.
- У меня есть список персонала, который вы просили, - сказал Чамдар, и Хэйновер почувствовала, как напряглись ее плечи и мышцы живота. Это было то, что ей нужно было знать, но она ждала его сообщения не с нетерпением.
- Продолжайте, - сказала она.
- У меня здесь все фамилии, имена и статус пострадавших, - сказал он, протягивая ей чип с записью. - В общих чертах, однако, насколько я могу судить по цифрам, мы понесли более шестидесяти процентов потерь. Смертельных потерь, я бы сказал. Около четверти остальных людей ранены. Полдюжины из них находятся в критическом состоянии, но я думаю, что, по крайней мере, все они стабилизировались. Некоторые другие, такие как вы, - он многозначительно взглянул на правую ногу Хэйновер с тяжелой шиной, - технически находятся на амбулаторном режиме, но обычно должны находиться в лазарете.
Боже, это даже хуже, чем я считала, - мрачно подумала Хэйновер. - Но, по крайней мере, это делает то, что случилось с Экологическим Три, менее важным, не так ли? Мы можем заставить этих немногих людей работать по четыре и пять часов по одному, пока у нас окончательно не иссякнет энергия. И разве это не жалкое оправдание того, что нет худа без добра?
Она знала, что капитан Сминард и большая часть команды "Куан Инь" погибли. Каюты экипажа находились в носовой части впереди мостика, и выжили только те члены экипажа, которые дежурили с кормовой стороны миделя. Но она надеялась, что выжило больше пассажиров... по крайней мере, пока. В конце концов, пассажирские каюты находились в основном в кормовой части корабля.
- Спасибо, доктор, - услышала она свой голос. - Я просмотрю это, - она повертела чип в правой руке, - как только у меня будет возможность.
- Та, что еще осталась, доктор. - Хэйновер мрачно улыбнулась ему. - И только между нами, я думаю, "стабилизированный", возможно, слишком сильно сказано.
- "Стабилизированный" имеет довольно специфическое значение для врачей, лейтенант - я имею в виду, капитан, - сказал Чамдар. - И, насколько я могу видеть, это относится к тому, куда вы и ваши люди привели нас. Что подводит меня к другому вопросу. Эта ваша нога не просто "сломана". Повреждение костей чрезвычайно серьезное. Нам действительно нужно отправить вас на лечение, как можно быстрее заставить термоблок работать на бедре.
- Доктор, я...
- Я понимаю ваши обязанности, - перебил он твердым тоном. - Но будьте честны с самой собой, капитан. На самом деле вы сейчас не в амбулатории. Вы просто сидите тут, на этом чрезвычайно неудобном стуле, и упрямитесь. Ну, знаете, вы можете сидеть на больничной койке со значительно большим комфортом и быть такой же упрямой, пока мы пытаемся спасти вашу ногу. При сложившихся обстоятельствах медицинский персонал даже не будет возражать, если такие люди, как шеф Брэнскомб, ввалятся в палату, чтобы отчитаться перед вами.
- Я...
- Мэм! Я имею в виду, капитан!
Внезапный, резкий голос в наушнике Хэйновер прервал ее упрямое, нелогично упорное сопротивление предложению Чамдара. Она автоматически напряглась, но даже когда это сделала, она поняла, что то, что придало голосу такую резкость, не было еще одним в цепи бедствий, о которых ей сообщили за последние два дня. На этот раз голос был взволнованным, почти задыхающимся.
- Что, Фостер? - ответила она. По крайней мере, когда ее людей осталось так мало, распознавать голоса было достаточно легко.
- Мэм, кто-то только что состыковался с кормовым шлюзом!
Я горжусь своим командиром.
Она отказалась позволить своим страхам и сомнениям в собственных способностях помешать ей выполнять свои обязанности. В слиянии нашей нейронной связи ее осознание того, как легко было бы позволить губернатору Аньелли взять на себя полный контроль - и ответственность - было для меня очевидным. Сила ее искушения поступить именно так была столь же очевидна, но каким бы великим ни было облегчение, она ни разу всерьез не задумывалась об этом.
К счастью, ее нежелание взаимодействовать со мной исчезло. В отсутствие обслуживающего персонала ей требуются мои способности в качестве замены. Более того, для нас обоих очевидно - поскольку ни один из нас не может скрыть осознание этого от другого, - что такой интимный контакт с моей собственной личностью оказал на нее исцеляющее воздействие.
Как и ее влияние на мое тоже. Я не осознавал глубины своей собственной "вины выжившего", пока не увидел ее отражение в ней. И ни один из нас действительно не смог бы осознать, насколько иррациональной была наша собственная вина, если бы мы не осознали, насколько иррационально было для другого питать такую саморазрушительную эмоцию.
Это не значит, что мой командир полностью исцелен. В конце концов, она человек, а люди - как я теперь убедился на личном опыте - одновременно невероятно выносливы и в равной степени невероятно хрупки. В отличие от Боло, они вполне способны одновременно придерживаться взаимоисключающих убеждений, и их способность подвергать сомнению свои прошлые действия и решения столь... экстремальна. Мой командир не простил и, как я теперь понимаю, никогда полностью не простит себя за то, что не предотвратил атаку противника на "Куан Инь" и два других транспорта, которые были уничтожены.
В то же время она принимает так же полностью, как и я сам, что, как бы болезненно это ни было, это была единственная доступная нам жизнеспособная тактика.
И все же мне приходит в голову, что в этой характеристике кроются семена, которые побудили слабое, почти безволосое двуногое существо, оснащенное лишь самым элементарным природным оружием, подняться от пользователя примитивных каменных орудий до завоевания половины исследованной галактики. В человечестве есть сила, бесстрашная готовность и мужество противостоять невозможным препятствиям и взваливать на себя невыносимое бремя. И без этой силы и этих способностей мой вид вообще никогда бы не появился на свет.
Я считаю уместным, что мой командир так подробно представляет отказ сдаваться, который привел ее народ - и мой - к звездам.
Мэйника Тревор откинулась на спинку командирского кресла на мостике "Фермопил" и наблюдала за навигационным дисплеем, пока конвой готовился снова войти в гиперпространство и возобновить прерванное путешествие.
Она бы предпочла вернуться в свою каюту, соединиться с Лазарусом, наблюдая за маневром через его сенсоры. Когда бригада решила усовершенствовать Лазаруса с помощью нейронного интерфейса и назначила ее, как единственного выжившего человека из Тридцать Девятого батальона, его командиром, яркий, полный энтузиазма Боло-техник сказал ей, как это было бы замечательно. В тот момент меньше всего во вселенной Мэйника хотела подобраться так близко к единственному Боло, который осмелился выжить, когда Бенджи этого не сделал. Оглядываясь назад, она с чувством вины сознавала, что уделяла брифингам и тренировкам гораздо меньше внимания, чем следовало бы. Но теперь, в отличие от того времени, она поняла, почему тот же самый энтузиаст-техник также предупредил ее, что одной из опасностей интерфейса была возможность стать зависимой от датчиков, вычислительной скорости и способностей Боло-половины слитой личности.
Это была зависимость, которой, казалось, ей было бы слишком легко поддаться. Она знала, что Лазарус понимает ее беспокойство и что он, конечно же, не "винит" ее за то, что она установила определенную дистанцию между ними. Хотя, честно говоря, это тоже было не совсем то, что она сделала. Это был скорее случай ограничения себя теми моментами полубожества, когда они двое становились одним целым. Она придерживалась строго ограниченного графика и установила свою собственную иерархию приоритетов, чтобы определить, когда обстоятельства действительно оправдывают полную связь с Лазарусом вне этого графика.
И была еще одна, чрезвычайно практическая причина, по которой в этот конкретный момент она находилась здесь, на мостике "Фермопил". Она обнаружила, что ее роль военного командира экспедиции имела гораздо большую политическую составляющую, чем она ожидала. Все взрослые члены персонала колонии прошли базовую военную подготовку, прежде чем их отобрали для этой миссии. Никто никогда не спутал бы их с морскими пехотинцами на передовой или членами бригады Динохром, но они были, по крайней мере, так же хорошо обучены, как и любое планетное ополчение. Действительно, их юридический статус был статусом планетного ополчения. Это означало, что, хотя у них была своя внутренняя командная структура, возглавляемая Питером Джеффордсом, одним из советников Аньелли, который также носил звание полного бригадира, он был бригадиром ополчения и, следовательно, подчинялся ее приказам как капитану бригады.
На первый взгляд, это было так же нелепо, как ее сообщение губернатору Аньелли, что ее полномочия превосходят его. К сожалению, было бы еще более нелепо, если бы пехотный бригадир, командовавший в общей сложности едва девятью тысячами мужчин и женщин-ополченцев, взял на себя командование тридцатью четырьмя тысячами тонн Боло и женщиной, которая ими командовала. Кроме того, субординация была юридически четкой и недвусмысленной.
Но если она собиралась командовать всеми этими обученными ополченцами в случае чрезвычайной ситуации, тогда она должна была узнать их, а они должны были узнать ее. Точно так же, как лейтенанту Хоторну и экипажу "Фермопил" было крайне важно знать ее и доверять ее суждениям. Чего не произошло бы, если бы она удалилась в симбиотическую зависимость, подобную отшельнической, от своей связи с Лазарусом.
- "Лян-шу" сообщает, что конвой будет готов войти в n-пространство через семь минут, капитан Тревор, - сообщил Хоторн, как бы подчеркивая ее собственные мысли.
- Спасибо, капитан, - серьезно сказала она, подавляя искушение улыбнуться, когда два человека, чей общий возраст был меньше шестидесяти стандартных лет, обратились друг к другу с такой формальностью. Хотя Эдмунд Хоторн явно имел право на обращение "капитан" на борту судна, которым он командовал, его формальное звание было всего лишь старший лейтенант флота. Этого было более чем достаточно, чтобы командовать кораблем, чей полный человеческий экипаж, исключая саму Мэйнику, насчитывал всего тридцать шесть человек, но было отрезвляюще осознавать, что в двадцать шесть стандартных лет он теперь был старшим выжившим офицером регулярного флота в радиусе нескольких сотен световых лет.
- Я должен признать, - продолжил Хоторн, - что мне все еще приходится иногда ущипнуть себя, чтобы убедиться, будто мне не снится, что нам действительно удалось это провернуть.
- Вы имеете в виду, где находится "Куан Инь"?
- Ну, это тоже, конечно, - сказал Хоторн, пожимая плечами. - Но я думал о том, чтобы найти кого-нибудь живого на его борту. Или, если уж на то пошло, самим остаться живыми. Которыми мы не были бы, мэм, без вас и Боло.
Мэйника с облегчением отметила, что его тон был просто фактическим, почти разговорным, без того почти благоговения, которое она получала от некоторых других колонистов. Ей было бы еще труднее справиться с этим, если бы это исходило от одного из крошечной горстки других выживших офицеров регулярной армии. Особенно с учетом того, что он знал не больше, чем любой другой член экспедиции, что она не открывала огонь до тех пор, пока не закончилась первоначальная мелконианская атака на транспорты.
- Мы еще не вышли из леса, - отметила она. - Нам предстоит пройти долгий путь.
- Понял, мэм. - Хоторн кивнул и начал говорить что-то еще, затем остановился и отвернулся с короткой улыбкой, чтобы подтвердить официальный отчет своего астрогатора о готовности продолжить.
Мэйника улыбнулась в ответ, но ее разум был занят воспроизведением ее разговора с Аньелли, когда они вдвоем решили - и она испытала облегчение от того, что это действительно было совместное решение - радикально изменить курс и продолжить свое путешествие по крайней мере еще на один полный стандартный год, прежде чем обосноваться на новой планете. Это продлило бы их путешествие на три стандартных месяца сверх продолжительности, первоначально предусмотренной их приказами о выполнении миссии, но эти приказы всегда предоставляли Аньелли и его военному командиру полномочия увеличивать время их полета. И тот факт, что они не знали, как долго мелкониане преследовали их, прежде чем напасть, или отправили ли они курьерский корабль домой с новостями о том, что они обнаружили, заставлял их обоих очень нервничать. Если бы мелкониане смогли точно спрогнозировать даже приблизительный базовый курс конвоя, это в геометрической прогрессии увеличило бы шансы имперского флота обнаружить их. Таким образом, даже при том, что это уменьшило бы запас прочности, обеспечиваемый припасами транспортов, никто в колонизационном флоте не хотел останавливаться ближе к исследованному космосу, чем это было необходимо.
- На самом деле, мэм, - сказал Хоторн, возвращая ей свое внимание, - я все еще удивлен, что мы нашли столько живых на борту "Куан Инь". - Он покачал головой. - Хэйновер чертовски хорошо справилась с тем, что у нее осталось, но Псы на самом деле разорвали корабль к чертям собачьим. Верфи Комптон действительно их строят, не так ли?
- Это так, Эд, - согласилась она. - Что они и делают. И слава Богу за это!
Хоторн торжественно кивнул и легонько постучал костяшками пальцев по небольшому квадрату натурального дерева, который он установил в центре правого подлокотника своего командирского кресла. Мэйника улыбнулась этому суеверному жесту, но она разделяла его удивление тем, что выжил кто-то из людей "Куан Инь". Несмотря на ужасающие повреждения, которые получил корабль-госпиталь, почти тридцать пять процентов его личного состава пережили атаку. Более трех четвертей выживших были обученным медицинским персоналом и специалистами, в которых отчаянно нуждалась их новая колония, и одним из них была доктор Эллисон Аньелли-Уотсон.
Губернатор, очевидно, был очень близок со своим зятем, и смерть Уильяма Уотсона-Аньелли ударила по нему почти так же сильно, как по его дочери. Тем не менее, то, что Эллисон была возвращена ему буквально из могилы, сотворило с ним чудеса, и, по оценкам Лазаруса, буквально бесценное медицинское оборудование и припасы, на спасение которых с разбитого корабля конвой потратил три недели - не говоря уже о еще более отчаянно необходимых врачах - увеличили конечную вероятность выживаемости колонии с восьмидесяти до восьмидесяти семи процентов. Конечно, чтобы снова ввести в эксплуатацию все это оборудование, все равно потребуется по меньшей мере два года с того момента, как они доберутся до места назначения, и еще больше времени потребуется на замену оборудования, которое было невозможно спасти, но, по крайней мере, у них была гораздо лучшая отправная точка, чем у них было бы в противном случае.
- Мы готовы продолжить, капитан Тревор, - официально сказал Хоторн, отчитываясь перед военным командующим, уполномоченным санкционировать движение.
- Очень хорошо, капитан Хоторн. Пожалуйста, дайте сигнал флоту сделать это.
- Да, мэм.
Уцелевшие корабли исчезли, как мыльные пузыри, снова исчезнув в гипере, а покинутый, лишенный света корабль, который когда-то носил имя "Куан Инь", остался дрейфовать, потерянный и одинокий, в бесконечной межзвездной темноте.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги