Старые знакомые

6

Джессика почти не запомнила обратной дороги из ресторана к дому Харлана, потому что едва она произнесла короткое слово "да", как страсть и нетерпение познать наконец любовь того, о ком она грезила столько лет, вспыхнули в ней с такой силой, что, казалось, она не может ждать больше ни минуты.

Харлан испытывал те же чувства, потому что за всю дорогу не позволил себе лишний раз прикоснуться к ней, только сжимал ее ладонь в своей горячей руке, зная, что если начнет, то уже не сможет остановиться и овладеет ею прямо в лимузине, а она заслуживает лучшего. Ему не хотелось испортить ей впечатление от их первого раза.

Едва они вошли в холл, как он подхватил ее на руки и быстро понес наверх. Джессика обвила его шею руками и прижалась губами к теплой коже над воротничком рубашки.

Харлан застонал.

— Джесс, прошу тебя. Ты же не хочешь, чтобы все закончилось, еще не успев начаться, — взмолился он.

— О?! — игриво воскликнула она, оторвавшись от своего занятия. — А что, существует такая опасность?

— Продолжай в том же духе и узнаешь, — предупредил он.

— Но я не могу больше ждать ни секунды, — горячо прошептала она ему в ухо.

— Тебе и не нужно. Мы пришли. — Он ногой распахнул дверь в свою комнату и осторожно поставил ее на пол.

Она тут же жадно потянулась к его губам, но он мягко остановил ее.

— Я понимаю твое нетерпение, детка, — хрипло пробормотал он, — потому что испытываю то же самое, но хочу, чтобы наш первый раз был особенным, чтобы мы навсегда запомнили его. Хочу, чтоб ты не пожалела, что согласилась на любовную связь со мной.

— Я никогда не пожалею, Харлан, — горячо заверила она его. — Ты необходим мне. Люби меня сейчас. Я не могу больше ждать.

Харлан удивился: неужели ее потребность в нем так же велика, как и его? Он испытывал ни с чем не сравнимую жажду ласкать ее и любить, любить, забыв обо всем на свете. Он провел суставами пальцев по ее скуле и, наклонив голову, коснулся ртом ее губ. Прикосновение было ласковым, осторожным, и, хотя Джессика ожидала натиска, она словно растворилась душой, покоренная его нежностью.

Он все еще касался ее лица, водя по нему, словно слепой, старающийся запомнить его навсегда. Ее губы раскрылись от вздоха, и ему показалось, что он сейчас весь перельется в этот мягкий, влажный поцелуй.

Пальцы Харлана скользнули по шее Джессики. Почувствовав, как учащенно бьется жилка, он двинулся дальше и спустил сначала одну бретельку ее платья, затем другую. Покрыв горячими, влажными поцелуями нежную алебастровую кожу шеи, он мягко снял обнимающие его руки Джессики и опустил их вниз. Ничем больше не поддерживаемое, платье синим бархатом заструилось вниз по ее телу и мерцающим озером растеклось у ног. Он подхватил ее на руки и, положив поверх покрывала, склонился над ней, опершись руками о постель.

Джессика видела, как потемнели его глаза, каким взглядом он окинул ее, и потянула за узел его галстука. У нее появилось ощущение, словно она плывет по реке. Он провел рукой по ее волосам, перебирая каждую прядь и разглаживая на подушке, наслаждаясь их шелковистостью.

Дрожащими руками она стягивала с него одежду под его бессвязное бормотание. И, прижавшись друг к другу пылающими телами, они отправились в путь.

Харлан никогда не был нежным любовником: требовательным и страстным — да, но только не ласковым и нежным. Джессика отомкнула что-то в его душе, какой-то иной источник желания. Он хотел ее так же безмерно, как и раньше, но вместе с голодом пришло мягкое, успокаивающее дыхание любви. И это спокойное чувство учило их лучше понимать друг друга в постели. Дотронься до меня здесь, дай мне насладиться тобой, твоей плотью, посмотри на меня. Слова не требовались. Их сердца и мысли были заодно.

Он ласкал ту, о которой мечтал столько лет, неторопливо и умело и не мог поверить своему счастью. Взошедшая луна светила в окно, и в ее серебристом свете он любовался ее телом, подтверждая свое восхищение руками и губами. Обнаженная, с отяжелевшими веками, разгоряченная, Джессика лежала неподвижно под его взглядом, который с каждой секундой становился все более властным. Она уже знала этот взгляд и ощущала себя добровольной пленницей, заточенной в мире чувственных радостей и наслаждений.

Обхватив ладонями его лицо, она притянула его к себе и языком обвела контур его рта. Голод возрос, желание подошло к самой высокой степени накала. Нежность и умиротворенность сменились другими чувствами. Они обретали друг друга со все разгорающейся страстью. Поцелуи стали более ненасытными и требовательными, ласки безудержными. Сквозь гулкие удары своего сердца, отдающегося в ушах, она слышала его учащенное дыхание, ощущала все сильнее напрягающиеся мускулы. Неспешное удовольствие, владевшее ею, превратилось в неотступную жажду. Джессика уже была не в комнате, ограниченной четырьмя стенами, а в мире ослепительного света и золотистого пламени. То было безумие, и она без секундного колебания распростилась со здравым смыслом. Пусть научит ее всему, что знает сам.

Он жадно потянулся к ее груди, ввергая Джессику то в жар, то в холод быстрыми, мелкими поцелуями. Вот он слегка прикусил нежную плоть груди, а кончиками пальцев очертил круг вокруг второй.

Влажный мускусный запах исходил от ее кожи. Тело у нее было тонкое, почти хрупкое, и в то же время женственно округлое, соблазнительно мягкое, и он не мог от него оторваться. Ему хотелось снова и снова трогать и пробовать эту плоть на вкус. Когда он исступленно стал целовать ее живот, она застонала от ожидания. Между частыми вздохами-всхлипами пробормотала его имя. Когда же он вкусил тайны ее плоти, мир перестал существовать, а Харлан гнал ее от вершины к вершине. Они сплелись в один влажный, потный клубок, сгорающий от желания, и уже ничто не мешало завершению их неистового поединка. Они свивались и развивались в исступленном танце любви.

Ее имя как крик вырвалось из его груди, прежде чем он в неистовстве припал к ее губам, шепча какие-то бессвязные, неразборчивые слова. Все разрешилось в разделенном на двоих безумстве завершения.

Обессилевшая, словно выпитая до дна, она лежала неподвижно. Его руки запутались у нее в волосах, лицом он прижался к ее шее. Его тело было теплым, влажным, тяжелым, и чувство удивительного покоя охватило Джессику вместе с огромной усталостью, которая, казалось, проникала до самых костей. Харлан поднял голову и взглянул в ее глаза.

— А сейчас ты поспишь. — Это был приказ, смягченный поцелуем.

— А ты останешься? — хрипло прошептала Джессика.

— А куда же я денусь? — Он улыбнулся. — Это ж моя комната.

Джессика удивленно огляделась прояснившимся взглядом.

— О, а я и не заметила. — И тоже улыбнулась, а потом нежно прикоснулась к его шершавой щеке.

— Харлан?

— Да, милая? — Он ласково потерся щекой о ее ладонь.

— Я хочу, чтобы ты знал: это самое прекрасное, что когда-либо было со мной.

— И со мной, — прошептал он.

— Правда? — В ее лучистых глазах светилась надежда.

— Да. Мы ждали долго, но ожидание того стоило. Теперь будем наверстывать упущенное.

— Мне кажется, с этим возникнет проблема, ведь завтра я возвращаюсь в Нью-Йорк, — напомнила она ему.

— Не возникнет, — уверенно заявил Харлан. — Потому что я еду с тобой.

Джессика не могла поверить, что прошло всего три дня с тех пор, как она сидела в кабинете Харлана и просила его о помощи. Столько всего произошло за эти дни, что и представить трудно. Но самым удивительным из всего была конечно же прошлая ночь. Теперь Джессика недоумевала, как они оба могли быть такими глупцами и не понять гораздо раньше, что созданы друг для друга. Как могли так долго ждать? А если бы не происшествия в ее квартире, неужели никто из них так и не решился бы сделать первый шаг?

Но нет, решила она, так или иначе судьба свела бы их. Им суждено быть вместе. Она понимает это, но вот Харлан… Понимает ли он? Джессика надеялась, что если пока и не понимает, то очень скоро поймет.

Этим утром они вдвоем вылетели в Нью-Йорк. Во время полета Харлан был сдержан и неразговорчив. Как только самолет набрал высоту, он открыл свой ноутбук и то ли что-то писал, то ли принимал и читал сообщения. Джессике было скучно и немного обидно, что после того, что было между ними ночью, он почти не обращает на нее внимания, но она сама была деловым человеком и понимала, что ему необходимо работать и быть в курсе всех дел компании. Она убеждала себя, что должна быть благодарна ему за то, что он все бросил и полетел с ней в Нью-Йорк.

Дорога от аэропорта заняла довольно много времени, потому что водитель такси плохо говорил по-английски и им с трудом удалось растолковать ему, куда ехать. Джессика устала и облегченно вздохнула, когда они в конце концов подъехали к дому, в котором располагалась ее квартира. У здания не было ни собственного лица, ни того очарования, которое было присуще дому Харлана, но это было место, которое в последние несколько лет Джессика называла домом.

Когда они поднялись в лифте на восьмой этаж и подошли к двери ее квартиры, Харлан взял у нее ключи, отпер дверь и велел подождать, пока он не осмотрит все комнаты.

Пока Харлан проверял квартиру, Джессика просматривала почту, накопившуюся за дни ее отсутствия, которая состояла в основном из счетов, рекламных проспектов и обращений сделать пожертвования в тот или иной фонд. Отделив счета, она уже хотела выбросить остальное в мусорную корзину, когда на глаза ей попался странный белый конверт. Ее имя и адрес были написаны печатными буквами, причем почерк подозрительно походил на детский. Марки на конверте не было.

Харлан к тому времени уже осмотрел квартиру и разрешил ей войти.

— Что это? — спросил он, увидев в ее руках конверт.

— Я нашла это среди почты, — объяснила Джессика. — На нем нет ни марки, ни почтового штемпеля. Похоже, тот, кто отправлял это, сам бросил конверт в мой ящик.

Харлан взял ее за запястье и подвел к журнальному столику в гостиной.

— Надежды, что нам удастся обнаружить на нем отпечатки пальцев, конечно, мало, но попытка не пытка.

Джессика села на диван рядом с Харланом и стала с интересом наблюдать, как он достал из кармана складной нож, затем взял со стола остро отточенный карандаш и, придерживая конверт карандашом, вскрыл его тонким лезвием ножа. Внутри лежал небольшой лист бумаги. Харлан опять же при помощи карандаша вынул листок из конверта. Джессика наклонилась над столом и прочла.

"Зачем вы убежали? Мы не хотели испугать вас. Мы просто хотели немножко поиграть. Без вас скучно. Пожалуйста, возвращайтесь".

Неуклюжие, неровные печатные буквы были написаны, по-видимому, той же ручкой, что и адрес на конверте, потому что были такого же ярко-фиолетового цвета. К концу записки они стали более мелкими и округлыми, будто писавший утомился выводить прямые линии.

Письмо было без подписи. Харлан прочитал его дважды, потом попросил Джессику:

— Дай мне, пожалуйста, полиэтиленовый пакет, чтобы упаковать это послание.

Джессика принесла пакет и подала ему.

— Похоже, это писал ребенок, как ты считаешь?

Харлан вложил конверт с письмом в пакет.

— Пока трудно сказать. Возможно, тот, кто это писал, хочет, чтобы мы так считали. Я передам это Дику, чтобы снять отпечатки пальцев и свериться с картотекой. Но у меня такое ощущение, что в картотеке этих пальчиков не будет. Вероятнее всего, ты права.

— В чем?

— Что это проделки каких-то малолеток.

— Почему ты так решил? — поинтересовалась она.

— Понюхай. — Харлан поднял открытый пакет. Джессика наклонилась и очень удивилась, вдохнув знакомый запах.

— Похоже на шоколадно-ореховую пасту.

— Мне тоже так показалось. Видимо, мы действительно имеем дело с парочкой сорванцов. У тебя есть какие-нибудь соображения? Кто мог придумать себе такое развлечение?

— Ну, в этом доме, конечно, живет немало детей, но я более-менее знакома только с двумя. Они живут в соседней квартире. Пару раз они даже заходили ко мне. Это девочка Энжи, лет девяти, с большими карими глазами, которыми она всегда смотрит на меня как зачарованная, и ее брат Юджин, парнишка лет пятнадцати. Считает себя покровителем и защитником младшей сестры. Держится довольно самоуверенно. Не красавец, довольно симпатичный, но, похоже, ему самому кажется, что он неотразим.

— Он что, приставал к тебе? — нахмурился Харлан.

— Да нет, что ты. Просто несколько раз я ловила на себе его оценивающий, совсем не детский взгляд. Думаю, у него сейчас просто переходный период, когда подростки становятся юношами и начинают замечать женщин. Но я уже довольно давно не видела их, примерно с месяц. Может, они куда-то переехали?

— Проверим, — заявил Харлан.

— Ты же не думаешь, что это они. Едва ли девятилетняя девочка умеет водить машину.

— Она — нет, но вот ее братец вполне мог, — возразил Харлан. — С ними обоими необходимо побеседовать.

— Но, Харлан, есть ли в этом необходимость? — Джессике была неприятна мысль, что милую застенчивую малышку Энжи будут допрашивать полицейские.

— Джессика, ты просила меня помочь. Позволь мне самому решать, как поступить. Ты же говорила, что считаешь меня хорошим профессионалом и доверяешь мне. Это так?

— Да, конечно, но…

— Никаких "но", дорогая. Эти двое вполне подходят на роль наших непрошеных гостей. В записке говорится, что они не хотели напугать тебя, просто хотели поиграть. Однако они тебя напугали, и это уже не игра. К тому же пятнадцатилетний подросток вполне мог соблазниться небольшой прогулкой на твоей спортивной машине. Мог ли он знать, где ты ее паркуешь?

— Понятия не имею. Но он вполне мог увидеть. Я ставлю ее на стоянке, расположенной через дом от нашего.

— Ладно, с этим разберемся. Теперь возникает вопрос: как они проникают в твою квартиру? У тебя никогда не пропадали ключи?

Джессика задумалась.

— А знаешь, сейчас, когда ты спросил, я вспомнила, что однажды утром перед выходом на работу я не смогла найти свои ключи, хотя всегда кладу их в одно и то же место — в ящик тумбочки в коридоре. Их там не оказалось. Я решила, что по рассеянности сунула их куда-нибудь еще, но искать не стала, потому что у меня имеется вторая связка, которая всегда висит на потайном крючке в шкафу под пальто. В тот день я воспользовалась запасной связкой, а когда вернулась, то, к своему удивлению, обнаружила, что ключи никуда не пропадали, а просто я плохо поискала — они лежали в дальнем углу ящика. Так я тогда решила, но теперь склоняюсь к мысли, что они все-таки исчезали на время, а потом их положили на место, задвинув подальше. Думаешь, Юджин мог сделать дубликаты?

— Вполне возможно, но это не объясняет того, как он проник в твою квартиру, чтобы взять ключи. Кстати, когда это было?

— Да недели три назад. Примерно в то время все и началось. Нет, постой, — спохватилась она, что-то вспомнив. — Началось немного раньше. Я помню, что, когда не смогла найти ключи, у меня мелькнула мысль, что это очередная глупая выходка моих пришельцев.

— М-да, — задумчиво протянул Харлан. — Интересное кино. Замок не взломан, а незваные гости каким-то образом проникают в квартиру. У меня такое чувство, что я упустил какой-то важный момент, когда осматривал квартиру. Какая-то мысль промелькнула, но тут же исчезла. Мне нужно подумать.

— Ты обязательно подумаешь, но не сейчас, — твердо заявила Джессика. — Сейчас нам нужно поесть и отдохнуть. Я ужасно проголодалась, а ты? Пойду посмотрю, что есть у меня в холодильнике. Мне кажется, там оставалось немного куриного филе и спаржа.

Она поднялась, чтобы идти на кухню, но Харлан схватил ее за руку.

Джессика удивленно оглянулась.

— Что…

— Иди ко мне. — Он потянул ее на себя и усадил на колено. — Я тоже ужасно проголодался. Не возражаешь, если я перекушу тобой?

Он этих слов, произнесенных ленивым сексуальным голосом, от горячих рук, обнимающих ее, и от его вспыхнувшего взгляда по телу Джессики пробежала восхитительная дрожь желания и предвкушения.

— Но, Харлан, разве ты не хочешь вначале…

— Хочу, радость моя, очень хочу, и именно вначале. Все остальное потом. Согласна?

Она молча кивнула, чувствуя, как кровь в жилах забурлила и прилила к груди и лицу.

— Я соскучился, а ты? — шепотом спросил Харлан.

— Я тоже, — прошептала она за миг до того, как их губы слились в поцелуе…