Старый чердак

Старый чердак

Урок черчения. Скукотища. Ну, нарисовали все свой дом. Кто-то многоквартирный и многоэтажный с множеством окон, балконов и подъездов, а Колька быстренько, в несколько линий, свой маленький, с одним входом и тремя окошками на фасаде. Только чего-то в нём не хватало. Он никак не мог понять, что же он забыл.

Молодой учитель посмотрел на Колькино творение и улыбнулся:

– Повезло тебе ― и домик красивый, и работы меньше. Тебе не кажется, что чего-то не хватает? Вот здесь как-то много свободного места.

Школьник пожал плечами:

– Не знаю, вроде всё.

– А если вот так?

Быстрым и точным движением учитель нарисовал под крышей маленький прямоугольник.

– Что это?

– Обычно в этом месте бывает чердак. Не замечал? Домой придёшь ― посмотри.

Вернувшись к доске, недавний выпускник педагогического института громко объявил:

– Всем домашнее задание. Сравнить свои чертежи с оригиналом и дополнить тем, о чём забыли. На следующем уроке мы разберём ваши ошибки и будем учиться, как их не делать в дальнейшем.

Событий в этот день было ещё много. Последние дни ранней осени. Дни, когда солнышко, перед отправкой на зимовку, ещё не упаковало в чемоданы остатки тепла, а зима не прислала своих квартирьеров ― долгие холодные дожди. Сидеть дома в это время ― просто преступление. Поэтому мальчишки сначала гоняли мяч на пустыре, а потом носились на великах по дворам и тротуарам, распугивая стайки девчонок, прыгающих через резинки.

О домашнем задании по черчению Колька вспомнил только утром, когда уже бежал в школу. Оглянувшись, он наскоро осмотрел свой дом. Из-за высокого зелёного забора, который отец недавно поставил вместо старого дувала, видна была только крыша. Но этого было достаточно. Чердак, действительно, был. «Как же я его раньше не замечал»? ― подумал Колька. Все его мысли теперь были только о двери, за которой он ни разу не был. Воображение рисовало спрятанные забытые клады и секретные карты. Ну, или хотя бы старинные вещи, которые теперь стали раритетами и стоят сумасшедших денег. Во всяком случае, какая-нибудь сломанная прялка, которую можно починить и сдать в музей, там наверняка есть. Не говоря уже о чём-то таком, чего у других пацанов точно нет.

Мечтания продлились два урока. Больше Колька не выдержал и сбежал с остальных занятий домой. Бабушке он сказал, что их сегодня отпустили пораньше, и побежал на задний двор за лестницей. Он уже хорошо умел с ней обращаться ― на участке рос высокий виноградник, и ему доверяли иногда срезать несколько кисточек к столу. Порог чердака оказался гораздо выше, чем он предполагал. Балансируя на последней ступеньке лестницы, он с трудом дотянулся до ручки дверцы. Пришлось приложить немало усилий, пока удалось открыть приросшее к косяку полотно. Наконец, со страшным скрипом, перекосившись и провиснув на одной из петель, дверь отворилась. Таинственное царство предстало перед первооткрывателем.

Нагревшийся от крыши воздух пахнул в лицо Кольки чем-то затхлым и совсем нецарственным. Это был запах пыли и черепицы с сильной ноткой кошачьих экскрементов. Первая старинная вещь, которую он увидел, был выключатель ― не лёгкий пластиковый с кнопкой, а массивный, ещё эбонитовый, с вращающимся флажком. После того как искатель приключений его торжественно, как бы открывая новый этап своей жизни, повернул, тот заискрил, затрещал и добавил к существующим ароматам ещё и запах гари.

Тусклая лампочка в глубине чердака несколько раз мигнула, погасла, а потом вдруг зажглась и осветила новые владения юного кладоискателя. К разочарованию помещение оказалось практически пустым. Только в середине, рядом с печной трубой, лежала груда каких-то вещей. Паутина, с толстым слоем пыли на ней, покрывала эту горку, словно ажурная накидка. Такие же полотнища, похожие на старые паруса или рыбацкие сети, висели по всем углам. Подойдя поближе к трубе, Колька увидел прислонённую к ней кочергу. С её помощью он осторожно убрал паутину и приступил к разбору добычи.

Первым делом попытался снять крышку с огромной, достававшей ему почти до плеч, бочки. Выглядела она как настоящая пиратская ― широкая и выпуклая, с массивными, слегка тронутыми ржавчиной, обручами. Крышка то ли рассохлась, то ли была хорошо подогнана, но никак не поддавалась. «Вот это удача ― мелькнула мысль ― Там внутри точно что-то ценное». Через несколько минут, после применения кочерги, бочка сдалась. Но в ней не было ничего. Совсем ничего, даже пыли. Только кисловатый запах то ли вина, то ли капусты. «Не беда ― утешил себя исследователь ― Здесь ещё вон сколько вещей».

Рядом с бочкой стоял большой самовар с отвалившимся краником. Его, когда-то блестящие, бока потускнели и уже ничего не отражали. Здесь же лежали примус и две керосиновые лампы. Такие же парень видел в кладовке. Бабушка про них говорила: «Пусть лежат, а вдруг пригодятся. И свет могут отключить, и газ может закончиться». Ещё один прибор был ему незнаком. «Керосинка» прочёл он на нём.

С другой стороны трубы, ближе к скату крыши, стояли какие-то странные ящики с длинными ручками. «Это же формы для изготовления саманного кирпича ― вдруг вспомнил Колька. Он видел такие, когда ездил с отцом по каким-то его делам в один из кишлаков ― Интересно, как они здесь оказались». Чуть дальше стояли аккуратно сложенные пустые ящики и какие-то коробки из гофрированного картона. Проржавевшие вёдра с отколотой эмалью, мятые жестяные тазы и ещё какая-то рухлядь ― всё это было неинтересно.

Совсем уже расстроившийся, разочарованный мальчишка зашёл за печную трубу и обмер от увиденного. У самого края чердака, заслонённый ящиками и накрытый когда-то тряпкой, которую, очевидно, стащили с него коты, стоял сундучок. Небольшой, но обитый железом и с навесным замком. Колька попробовал оттащить его на середину, поближе к свету. От солидной тяжести находки радостно забилось сердце ― «Нашёл! Точно нашёл»!

Замок оказался совсем простым. В карманах мальчишки быстро нашёлся подходящий гвоздик, и через минуту застоявшаяся пружина бодро откинула надоевшую ей за столько лет дужку. Волнуясь, почти не дыша, кладоискатель медленно поднял крышку сундучка, и чуть было не закричал. Глаза его округлились от восторга, а ноги сами начали прыгать. Ударившись головой о крышу, он досадливо потёр затылок, но радостная улыбка не сошла с его лица.

Сундучок был полным. На самом верху лежала будёновка. Настоящая, боевая! По её состоянию было видно, что носилась она не один год. Нашитая на неё выцветшая малиновая звезда поистрепалась, но это только придавало ценности находке. Мальчишка немедленно её примерил и сразу же утонул в ней. Да, на улице в такой не покрасуешься. Но, всё равно ― пацаны умрут от зависти.

Небольшой порыв ветра качнул покосившуюся дверь чердака и закружил в беспорядочных завихрениях пылинки, блестящие в пучке дневного света. Лёгкое дуновение донеслось и до того места около трубы, где сидел Колька. От поднявшейся пыли он чихнул, но даже не заметил этого. Всё его внимание было обращено к содержимому сундучка.

Ниже, под будёновкой, лежал какой-то свёрток. Предвкушая ещё более ценную находку, кладоискатель, с почти остановившемся дыханием, развернул его. Под старой газетой оказалась ситцевая тряпка. Так заворачивают только что-то очень ценное. После того как он снял второй слой обёртки, в его руках оказался аккуратно свёрнутый, большой кусок пожелтевшей, когда-то белой, ткани. «Может, в него тоже что-то завёрнуто»? ― подумал юный следопыт. Понимая, что это маловероятно, он стал осторожно разворачивать ткань. Не развернув даже половины, понял ― это платье. Конечно, оно было очень красивое, но это ему было совсем неинтересно. Находка была завёрнута обратно в ситец, потом в газету, и отложена в сторону.

Ниже лежала целая россыпь разных вещей. Здесь была какая-то странная тряпичная кукла, тяжёлый бронзовый подсвечник, несколько ёлочных игрушек из папье-маше и ещё какие-то безделушки, о назначении которых Колька даже не догадывался. Его внимание привлёк портсигар. «Наверняка серебряный» ― застучало в голове. На этот раз его ожидания оправдались. Не мог быть сделан из какого-то неблагородного металла портсигар, на котором красовалась надпись: «Купцу второй гильдии В. Н. Лапшину от купечества города Саратова, в знак признания заслуг перед обществом». Буквы были очень красивые ― изящно изогнутые и с множеством завитушек. Бросались в глаза «ѣ» и «і». «Тётя Аня тоже Лапшина» ― вдруг вспомнил мальчик. Она была какой-то дальней родственницей и жила вместе со всеми в этом доме. Старшие называли её просто тётей, а вслед за ними так стали говорить и самые младшие, которым она приходилась скольки-то там-юродной бабушкой.

Исследования продолжались. На очереди была резная деревянная шкатулка, сделанная в форме табакерки. Вот где хранились настоящие сокровища! Это были монеты довоенной и дореволюционной чеканки. Главную ценность представляли первые советские серебряные полтинники. Их там было штук десять. Но больше внимания мальчишки привлекли три значка, которые лежали среди монет. Первым значком была звёздочка. Это была, очевидно, обычная красноармейская звезда, которую носили на будёновках. Необыкновенным в ней было то, что вместо серпа и молота, на ней были молот и плуг. Вторым значком тоже была кокарда. Но уже офицерская, дореволюционная. А может, даже белогвардейская. Откуда она взялась, и как сюда попала ― это ещё предстояло выяснить. Таких Колька раньше не видел.

Когда же он взял в руки третий значок, то не поверил собственным глазам. «Это же орден, настоящий царский орден» ― подумал мальчик. Но он ошибся. Значок, действительно, был эффектным. Белый эмалевый ромбик с прикреплёнными к нему позолоченными рельефными атрибутами царской власти ―скипетром, державой и короной. А по краям ромба широкой, тоже позолоченной, старинной вязью: «Царское Владимирское кадетское училище».

Находки кружили голову. Что же ещё скрывает этот сундучок? Вот жестяная коробка с облупившейся краской и выдавленными на ней дольками апельсина. В ней оказались фотографические карточки. По крайней мере, так было написано у них на обороте. В доме, конечно, тоже хранилось много фотографий. Колька иногда их рассматривал и знал всех близких и дальних родственников, которые были там изображены. Но этих людей он видел впервые. Священники в длинных чёрных рясах с массивными крестами на шее, царские офицеры с аксельбантами и шашками, красивые дамы в старинных платьях, ещё какие-то военные в шапках-ушанках и с кубиками в петлицах. Кто все эти люди, и почему их фотографии хранятся на чердаке? Вопросов было много.

Солнце уже коснулось горизонта и окрасило спартанское убранство чердака в кроваво-красный цвет. Подросток, в постоянно падающей на глаза старой будёновке, стоял на коленях перед найденным им сундучком и увлечённо рассматривал свои находки. Он даже не заметил, как на чердак поднялся отец.

– Ты что здесь делаешь? Кто тебе разрешил сюда залезать?

– Пап, смотри, что я нашёл.

Колька протянул отцу шкатулку:

– Смотри, какие ценности.

Мужчина равнодушно покрутил ящичек в руках и вернул его мальчишке.

– Главная ценность не здесь.

– А где?

Отец наклонился к сундучку и достал с самого дна картонную коробку из-под обуви. В своих исследованиях Колька до неё ещё не добрался.

– Вот здесь самое важное. Пойдём вниз. К нам как раз гости пришли, им будет интересно. Жестянку с фотографиями захвати.

Гостями были два папиных брата с жёнами и детьми. Хозяин дома позвал всех в гостиную и выложил находки на стол:

– Посмотрите, что Николай нашёл на чердаке.

Бабушка всплеснула руками:

– Зачем? Зачем ты это принёс?

– Мама, не волнуйся. Теперь уже можно всё это не прятать. Столько лет прошло. Времена сейчас совсем другие.

В наступившей тишине отец торжественно открыл коробку. Это были письма. Пачка цветастых открыток, перевязанная розовой ленточкой. Несколько связок обычных конвертов, рассортированных, очевидно, по адресатам. Одна пачка всего из пяти писем, на которых вместо адреса отправителя стоял синий штамп с чётко видным только одним словом: «ГУЛАГ». И ещё, отдельно, совсем маленькая пачка писем с фронта.

Большая семья сидела за столом. Сидели молча. Прошлое, россыпью писем и фотографий, лежало перед ними и говорило за всех. Старших в основном интересовали письма. Они читали их, многозначительно переглядываясь, передавали друг другу, и лишь иногда звучало: «Помнишь»? Бабушка же ничего не читала. Просто разложив перед собой некоторые из них, написанные карандашом и свёрнутые в треугольники, она перебирала загрубевшими морщинистыми пальцами пожелтевшие конвертики и словно гладила их.

А самый младший рассматривал фотографии более чем полувековой давности и удивлялся, видя своё изображение. Запечатлённый на них его дедушка даже в таком возрасте казался ему серьёзным и взрослым, а юная гимназистка со вздёрнутым носиком и в кокетливой шляпке ну совсем не могла быть его прабабушкой. Машина времени остановила суетливый бег беспощадных лет и смешала все века.

Через много-много лет внуки, сидящего сейчас за столом ещё пока просто Кольки, даже представить себе не смогут, что их строгий дедушка, Николай Алексеевич, директор большого завода, когда-то лазил в чужие сады за яблоками и безбожно прогуливал школу. Однажды они найдут в ящике его стола шкатулку с орденом Красной Звезды, который он получил после путешествия в далёкую южную страну. Откуда им будет знать, что поехал он туда с другими такими же мальчишками совсем не за приключениями.

Случайно, от соседей, после одного из семейных праздников, они узнают, что их ласковая, всё умеющая бабушка, когда-то в прямом смысле слова поставила на ноги дедушку, который совсем не мог ходить после госпиталя. А потом, пока он учился в институте, одна кормила и тащила на себе пусть небольшую, но уже семью ― их папа тогда только появился на свет. И совсем уж не поверят, что раньше, когда бабушка ещё училась в школе, преподаватели выгоняли её с уроков за слишком короткую юбку.

Разве можно поверить, что дедушка, который с трудом ходит по двору, опираясь на палку, когда-то имел разряд по бегу, и его даже приглашали в институт физкультуры без экзаменов. А бабушку, которая знает столько детских песенок и так хорошо их поёт, когда-то хотели исключить из комсомола за то, что она играла тяжёлый рок.

Но это будет потом. Сейчас будущие бабушки и дедушки сами ещё внучата и думают, что их совсем старенькие родственники никогда не были молодыми. А если и были, то всегда всё знали и поступали только правильно. Разве может быть по-другому?

Большая семья сидела за столом. Будущее было ещё впереди.