Глава 1

Солнечные лучи по-летнему тепло и радостно освещали тихий двор многоквартирного дома. Осенняя непогода еще не вступила в свои права, уступив на время очередь бабьему лету. Притихшие было мухи оживились под ласковыми лучами и вовсю жужжали, облепив стекла витрины продуктового магазина, приютившегося с угла дома. Жирный рыжий кот лениво поглядывал на них, но не предпринимал попыток согнать обнаглевших мух со своей территории. Ему было лень тратить последние минуты блаженства на пустую суету. Даже листва под слабым напором ветра шелестела как-то нехотя, и звуки оживленного движения второстепенной трассы доносились словно через вату.

В беседке, с трех сторон заросшей сорным кленом, сидел мужчина в грязно-желтой, под цвет начавшим желтеть листьям, ветровке. Он идеально вписывался в идиллическую картину всеобщей неги. Со стороны казалось, что он, по примеру рыжего кота, выполз из душной квартиры, чтобы насладиться теплом, подаренным щедрой матерью-природой. Но впечатление это было обманчивым. Внимательного наблюдателя вряд ли обманули бы расслабленные плечи и слегка откинутая назад голова. Достаточно было взглянуть на руку, небрежно закинутую на спинку скамьи, по которой пальцы едва заметно отбивали ритм. Беспокойный ритм.

Только вот во дворе не было наблюдателей. Он опустел минут двадцать назад, и мужчина в ветровке был этому рад. Больше того, он ждал этого затишья. Терпеливо и целенаправленно. Для москвичей наступил тот час, когда его работающие жители покинули свои квартиры, спеша в офисы, конторы и прочие рабочие места. Дворы опустели, подъездные двери перестали хлопать, автомобили покинули дворовые парковки, а домохозяйки и отдыхающие пенсионеры перебрались в уютные кухни, поближе к телевизорам и холодильникам – начинался час кулинарных телепередач, давно вошедших в моду у данной категории москвичей.

Последний раз окинув внимательным взором двор, мужчина поднялся со скамьи и неспешным шагом направился к подъезду. Ему пришлось пригнуться, чтобы не задеть нижние ветки. Руки он держал в карманах брюк цвета хаки. Штанины спадали до самой земли, скрывая кожаные ботинки военного покроя типа «берцы». Лицо закрывал капюшон ветровки, оставляя открытым лишь гладко выбритый подбородок, слегка выпирающий вперед.

Рыжий кот повернул голову на звук шагов, недовольно поморщился, но с места не сдвинулся. Мужчина улыбнулся. «Завтра в это время я тоже буду лежать на солнышке и щуриться от удовольствия», – мысленно произнес он и, потянув ручку двери на себя, шагнул в подъезд. Постоял пару минут на первом этаже, затем зашагал по лестнице. Несмотря на тяжелые подошвы, армейские ботинки ступали неслышно. На третьем этаже мужчина замер возле солидной стальной двери. Подъезд был пуст и тих. Удовлетворенно кивнув, он достал из кармана связку странного вида ключей и приступил к работе.

Третий ключ подошел. Замок издал легкий щелчок, дверь приоткрылась. Мужчина проскользнул в квартиру, задвинул задвижку и сбросил капюшон. Волосы цвета перепревшей соломы тут же нависли на глаза. Он отбросил их назад, убрал отмычки в карман и натянул на руки кожаные перчатки. «Первый этап прошел удовлетворительно, – похвалил он сам себя. – Идем дальше».

Двери, выходящие в узкий коридор, оказались закрыты – две двери слева и одна справа. Подумав, он прошел к той, что справа, и не ошибся. Эта дверь вела в гостиную, комнату, точно в музее битком набитую антиквариатом. Мужчина не спешил. Минут десять ходил по комнате, разглядывая дорогие безделушки, причмокивая языком и мурлыча себе под нос веселенький мотивчик. Удовлетворив любопытство, он вытянул из необъятных карманов совсем малюсенький тканевый мешочек. Раритетные безделушки и дорогостоящие картины его не интересовали. Он нацелился на более компактные, но от этого не менее ценные вещицы, которые, по его сведениями, хозяин квартиры хранил под замком.

Старинный секретер располагался у самого окна. К нему и направился мужчина. Снова в ход пошли отмычки. Пошерудив в замочной скважине длинным крючком, он отпер центральный ящик, снял его с полозьев и запустил руку в глубь секретера. Там нащупал тонкую планку, слегка надавил. Планка выскочила, выпуская за собой узкий деревянный ящик. Он выкатился вперед, и взору незваного гостя открылась чудесная картина: целая куча бархатных футляров, каждый из которых на ювелирном аукционе оценили бы пятизначной цифрой в американской валюте.

– Вот и вы, мои красавцы. Идите к папочке!

В тишине квартиры голос прозвучал чересчур громко. Мужчина вздрогнул и оглянулся. Комната оставалась пустой. Собственный испуг развеселил его, и он снова произнес вслух:

– Что-то ты стал трусоват, Стартер. Если так пойдет и дальше, тебе придется валерьянку для храбрости пить.

На этот раз звук собственного голоса подействовал на него успокаивающе. Он встряхнул тканевый мешок и принялся методично опустошать футляры. Когда последний предмет, старинное бриллиантовое колье, утонул в недрах тканевого мешка, Стартер затянул завязки и сунул мешок за пазуху.

– Ну, вот и все, – произнес он довольно громко. – А ты боялся. Заводи движок, пора отчаливать, господин Стартер. – И повернулся лицом к двери.

Но тут же застыл на месте. В дверях стоял человек. Он улыбался и молчал. Это сбивало с толку. Стартер смотрел на человека и никак не мог сообразить, что делать дальше. Правая рука застряла на полпути от молнии ветровки к карману, и на ней все еще была надета кожаная перчатка. «Черт, ты влип, влип! – Мысли путались в голове, что при его профессии было совершенно неприемлемо. – Кто он такой? И чего лыбится, точно приз выиграл?» Усилием воли Стартер заставил себя улыбнуться в ответ и безмятежно проговорил:

– Я, кажется, забыл закрыть входную дверь? Каждый раз забываю это сделать. Вы ко мне?

– К вам. – Человек наконец-то заговорил, и Стартер посчитал это хорошим знаком.

– Насчет коммунального ремонта? – продолжил он.

Человек не ответил, лишь перевел взгляд на руку Стартера, и его улыбка растянулась еще шире.

– Сегодня обещали похолодание, – уловив этот взгляд, объяснил Стартер. – Вот, решил подстраховаться.

– Угу, и обувь не сняли по той же причине, – заметил человек.

– Дурная привычка, – пожал плечами Стартер. – Простите, но я спешу. Опаздываю на встречу. Но мы можем поговорить по дороге.

– Встреча уже состоялась, – радостно сообщил человек.

– Простите, я вас не понимаю.

– Вам и незачем. Главное, что я понимаю все. – Добро пожаловать на свои похороны, Стартер.

Человек сунул руку в карман, и Стартер мгновенно похолодел. «Это охранник хозяина, которого я обнес, – пронеслось в его голове. – Сейчас он меня грохнет. Достанет пистолет и пристрелит, а потом скажет, что обезвредил вора. Превышение самообороны, или как там это квалифицируют. Похоже, ему на это наплевать». Но пистолет в руке человека так и не появился. Вместо него мелькнули красные корочки удостоверения. Человек раскрыл удостоверение так, чтобы Стартеру было лучше видно, и весело произнес:

– Финита ля комедия, гражданин Стартер. Вы арестованы за взлом с проникновением и попытку ограбления.

– Черт, как же я вас проглядел, – медленно протянул Стартер. – Да, старею.

Это прозвучало смешно, если учесть, что на вид грабителю можно было дать от силы лет двадцать пять, а его оппоненту далеко за пятьдесят.

– А вот я в отличной форме, – усмехнулся мужчина. – Права зачитывать будем или обойдемся без формальностей?

– Хочу договориться, – вдруг заявил Стартер.

– Вот как? Так прямо с ходу и договариваться? – удивился опер, настроенный на нудные переговоры, изъятие драгоценностей при понятых и прочую процедурную волокиту.

– Пока нет понятых и не составлен протокол – самое время, – подтвердил свое намерение Стартер. – Хочу договориться!

– Ты ничего не перепутал, Стартер? Тебя взяли на месте преступления с кучей драгоценностей за пазухой. Это гарантированный срок. Что ты можешь мне предложить?

– Взрыв Дмитровского отдела полиции, – без запинки произнес Стартер.

После этих слов выражение лица у опера стало таким, что Стартер всерьез обеспокоился, не грохнет ли он его прямо здесь. Но мужчина, взяв себя в руки, подошел вплотную к Стартеру и прошипел прямо в ухо:

– Если ты гонишь лажу, из СИЗО тебе живым не выйти. Я лично об этом позабочусь. Ты мне веришь?

– Верю, – одними губами произнес Стартер.

– Процедуру мы проведем как полагается, – отступив на шаг, сказал опер. – Остальное будет зависеть от тебя.

Он достал наручники, потряс ими в воздухе, ожидая, пока Стартер протянет руки. Защелкнув браслеты, толкнул Стартера на стул, затем прошел к входной двери и вернулся уже с понятыми и оперативной бригадой.

* * *

Полковник Лев Иванович Гуров в спешном порядке собирался на работу. Вызов пришел лично от генерала Орлова в пять пятнадцать утра, когда сон так сладок и крепок. Ничего толком не объяснив, Орлов велел приехать в Главное управление МВД Москвы как можно скорее. «Дело не терпит отлагательства», – заявил он и бросил трубку. Мария, супруга Гурова, проворчав что-то нелицеприятное, повернулась на другой бок и сладко засопела. Он же, похватав вещи, поплелся в ванную комнату.

Щелкнув выключателем, Гуров с досадой обнаружил, что электрическая лампочка перегорела, и теперь ему придется принимать водные процедуры в темноте. С досады он зашвырнул одежду через весь коридор, целясь в кухонный проем, но, как водится, и эта процедура прошла не так, как он рассчитывал. Одежда разлетелась по коридору. Ворча и натыкаясь на углы, Гуров пошел собирать разбросанное.

Пока чистил зубы, пришло еще одно сообщение: у подъезда ждала машина. Это значило, что о чашке утреннего кофе можно забыть. Чертыхаясь, он влез в форменные брюки, заправил рубашку, накинул на плечи китель и вылетел из квартиры.

У подъезда стоял полицейский седан, мигалка освещала двор тусклыми бликами. Как только Лев загрузился на пассажирское сиденье, машина рванула с места. Водитель, бывший опер Дмитрий Никишкин, которого все в Управлении звали не иначе как Митяй, бросил на него понимающий взгляд и с разговорами приставать не стал. Гуров поздоровался кивком головы и этим ограничился. Достав из кармана галстук, повязал его под ворот рубашки, проверил пуговицы. Пока полковник приводил одежду в надлежащий вид, Митяй молча следил за дорогой. Время от времени он ухмылялся, что невероятно раздражало Гурова. Не выдержав, он спросил:

– У тебя когда-нибудь бывает плохое настроение, Митяй?

– На работе – не бывает, – заявил тот, растягивая губы в широкой улыбке. – Разве что в бытность опером.

– Вот-вот, хорошо вам, водилам, – проворчал Лев. – Знай, баранку крути. Ни тебе оперативок, ни нагоняя от начальства.

– Нагоняи и у нас случаются, – хохотнул Митяй. – Шею всем мылят, не только операм.

– Не знаешь, что там стряслось?

– Без понятия. Я сегодня на дежурстве, так за всю ночь ни одного серьезного происшествия. До половины пятого чаи гонял и футбол по кабельному смотрел.

– Вот ведь черт! У кого-то футбол и сладкий чай, а у меня утро с происшествия начинается. Где справедливость? Я, между прочим, на сегодняшний день отгул выпросил. Хотели с Машей по городу погулять, новые шторы для гостиной присмотреть. Вот и присмотрели.

– Еще и от жены влетит? Да, вот так выглядит непруха. – Митяй снова хохотнул. – Утром к генералу на ковер, вечером – к жене.

– Кончай каркать, – осадил его Лев. – Может, еще пронесет.

– Ага, пронесет, как после молока с соленым огурцом, – поддел Митяй.

Возразить Гурову было нечего, он и сам понимал, что ссоры с женой не избежать. Этот день она распланировала по минутам еще месяц назад и терпеливо ждала, пока у него появится свободное время. Он шесть раз переносил намеченный выходной, и на этот раз клятвенно заверил жену, что ее планы не сорвутся. «Пусть хоть бомба в центре Москвы взорвется, я все равно останусь дома», – опрометчиво заявил Лев не далее как вчера вечером. А через шесть часов после этого мчался как угорелый на работу и даже понятия не имел, насколько серьезен вызов.

В кабинете генерала никого, кроме самого хозяина, не было. Завидев Гурова, Орлов оторвался от кипы бумаг, разложенных на столе, махнул рукой, приглашая того войти, и снова уткнулся в бумаги. Гуров занял место напротив генерала и, стиснув зубы, ждал, пока тот соизволит объяснить срочность вызова. А Орлов, казалось, забыл о существовании полковника. Он листал бумаги и хмурился.

– Мы кого-то ждем? – не выдержал Гуров. – Спрашиваю, потому как время идет, а у меня, между прочим, сегодня отгул.

– Забудь! – бросил Орлов, не отрываясь от бумаг.

– Легко сказать, мне Маша голову снесет, если я через два часа дома не появлюсь. Лишитесь незаменимого работника, тогда по-другому запоете.

– И Маше придется забыть, – тут же вскипел Орлов. – Она знала, за кого замуж выходила. Пусть терпит.

– Да что стряслось-то? – О Марии Строевой генерал высказывался исключительно в восторженных тонах, и внезапное изменение политики означало лишь одно: дело, ради которого полковника вырвали из постели, чрезвычайно серьезное.

– Где носит твоего напарника? – вместо ответа прорычал Орлов. – Вечно его ждать приходится. Дождется он у меня, понижу в должности, будет с участковыми алкашей по улицам собирать.

Гуров предусмотрительно прикусил язык. Орлов говорил о полковнике Крячко. Тот и правда все время опаздывал, но сегодня в этом его вины не было, рабочий день начинался на два часа позже, и он имел полное право быть где угодно.

Станислав Крячко прибыл спустя полчаса. Заспанные глаза, всклокоченные волосы и вольный стиль в одежде говорили о том, что вызов застал его не дома. Потирая лицо ладонями, он уселся рядом с Гуровым и одними губами прошептал:

– Лютует?

Лев едва заметно кивнул. Постаравшись придать лицу заинтересованное выражение, Стас обратился к генералу:

– Товарищ генерал, полковник Крячко по вашему приказанию прибыл.

– Прибыл? Ты тридцать минут как должен быть здесь! – взревел Орлов. – В чем дело, Крячко? Погоны жмут?

– Да я за городом был, – начал оправдываться Станислав. – Как машина пришла, так я и прибыл.

– Ладно, забыли, о вашей задержке после поговорим. Сейчас вы нужны мне трезвыми и сосредоточенными. На ближайшее время забудьте, что у вас есть законное право на отдых, выходные и прочую ерунду. И родных предупредите, чтобы на вас не рассчитывали. Это понятно?

– Так точно, товарищ генерал! – в один голос выдали полковники.

– И хватит тут товарищами сыпать, – поморщился Орлов. – Без того голова кругом.

– Все настолько серьезно, Петя? – переходя на дружеский манер общения, спросил Гуров. Долгие годы совместной службы давно переросли в крепкую дружбу, и обращение к генералу на «ты» и по имени было вполне уместно.

– Серьезно, Лева, еще как серьезно. Помните дело о взрыве в Дмитровском ОВД?

– Да ладно! Наколка появилась? – охнул Крячко.

– Вроде как да, – просто ответил Орлов. – Вчера на Краснопресненской взяли вора-домушника по кличке Стартер. С поличным на месте преступления. А тот заявил, что желает договориться. Договор заключается в том, что с него снимают обвинения, а он дает наколку на взрывателя Дмитровского ОВД.

– Вчера? Чего же они столько времени тянули? – сердито проворчал Крячко.

– Потому что идиоты! – сердито сдвинув брови, бросил Орлов. – Начальник местного отдела выслужиться решил. Небось дырочки в погонах уже приготовил, идиот. Или славы всемирной захотел, мне без разницы. Только он сутки Стартера колол, чтобы тот ему данные по взрывателю сдал.

– Вроде ты сказал, что Стартер сам предложил договориться, – напомнил Гуров. – Чего же молчит?

– Потому что не идиот! – заявил Орлов. – Понял, что от Краснопресненского начальства честной сделки ждать глупо, вот и молчит.

– Чего же он хочет?

– Тебя он хочет, Лева. Тебя. – Орлов в упор смотрел на Гурова.

– Меня? Я-то тут каким боком? Дело о взрыве я не вел. Я тогда в госпитале валялся с огнестрелом, всю бадягу со взрывом пропустил.

– Об этом ты у него спросишь, – хмыкнул генерал. – И про его выбор, и про взрыв, выяснишь все. Стартера потрепали там, в Краснопресненском, да это и понятно. Шутка ли, шестерых наших в пыль разнесло, в цинковый гроб и то нечего положить было, а тут является какой-то воришка и заявляет, что мог еще восемь лет назад помочь преступников разоблачить. Ребята, конечно, перестарались, но это не наша забота. Наша забота показать Стартеру, что мы подобными методами не действуем.

– Хотите сказать, я должен поехать туда и заключить сделку с преступником? – нахмурился Гуров, идея ему не понравилась.

– Это не просьба, полковник, это приказ! – возвысил голос Орлов. – Ты поедешь туда и дашь ему все, что он пожелает. И сделаешь это с улыбкой на лице. Мне плевать, как ты относишься к подобным уговорам! Мы обязаны выяснить, кто отправил на тот свет шестерых отличных сотрудников правоохранительных органов.

– Вор должен сидеть в тюрьме, – пошутил Крячко, но, встретив гневный взгляд генерала, понял, что шутка неуместна, и тут же попытался реабилитироваться: – А убийца и подавно.

– Полковник Крячко, вы поедете вместе с Гуровым. Осаживайте его, если он вдруг вздумает включить принципиальность. Если сделка не состоится, виноваты будете оба, – перешел Орлов на официальный тон. – Насчет погон я не шутил. Новых звезд вы не получите при любом раскладе, а вот старых можете лишиться запросто. Это пока в моей власти.

– Разрешите идти? – Гуров поднялся, служить боксерской грушей, ударами о которую генерал спускает пар, он не собирался.

– Материалы по делу заберите, – буркнул Орлов, кивнув на папку, лежавшую на столе. Он понимал, что перегибает палку, но притормозить не мог. В том взрыве погибли ребята, с которыми он начинал свою карьеру полицейского. Рассчитаться с убийцами было для генерала делом чести.

Гуров по-военному четко развернулся на каблуках и, не глядя на папку, вышел из кабинета. Крячко поспешно собрал бумаги, сунул папку под мышку и поспешил за другом. Орлов уперся локтями в стол, опустил на ладони голову и закрыл глаза. Перед его мысленным взором предстала картина восьмилетней давности: груда кирпича на месте бывшего здания Дмитровского ОВД, осколки стекла и разлетевшиеся по улице бумаги.

На место преступления он выехал по первому звонку, хотя рабочий день давно закончился и в тот момент он ехал в автомобиле на дачу, предвкушая приятные выходные в окружении семьи. Он даже домой их не завез, ни жену, ни детей. Высадил у ближайшей станции метро и погнал в Дмитровский район.

Звонок пришел к нему на мобильный. Сообщение о взрыве передал дежурный, высокому начальству было не до общего сбора, но на место происшествия прибыли почти все начальники отделов. То, что Орлов увидел на месте, потрясло даже видавших виды сотрудников. Взрыв был такой мощный, что из окон близлежащих домов вылетели все стекла. Тротуар и проезжую часть покрывал толстый слой битого стекла. Повсюду валялись разорванные коробки и упаковки из продуктового магазина, а его витрину разнесло в клочья.

И никто не знал, что же на самом деле произошло. Полицейские хватали всех подряд и тащили в изолятор. Спустя двадцать минут после взрыва изоляторы были битком набиты задержанными, которых предстояло допросить. Пожарные тушили пожар, возникший на месте взрыва. Начальник Дмитровского ОВД пытался выяснить, кто находился в здании во время взрыва. Стоя посреди улицы, он вызванивал своих подчиненных, большая часть из которых уже успела прибыть на место преступления.

Улицу оцепили, перекрыв движение в четырех направлениях. За оцепление не пропускали никого, даже жителей близлежащих домов. И все же вездесущие журналисты умудрились за него прорваться. Как им это удалось, так и осталось загадкой, но через полчаса после взрыва Интернет взорвали ролики с места происшествия. Начальство лютовало, требуя остановить поток информации, льющийся через СМИ, а полиция была бессильна противостоять этому.

Относительный порядок навели лишь к двенадцати часам ночи. Сотрудников Дмитровского ОВД в полном составе переправили в здание полицейского отделения соседнего района. По итогам переклички выяснилось, что отдел недосчитался шестерых сотрудников. В вечер пятницы в здании находились два следователя, дежурный по ОВД и трое оперативников. Пожар был потушен, и начался разбор завалов. Никто не надеялся обнаружить в здании пострадавших живыми. Все понимали, что очень повезет, если удастся найти хотя бы фрагменты их тел.

К шести утра вся московская полиция была переведена на усиленный режим. Это означало ужесточение проверки паспортного контроля, проверку всех въезжающих и выезжающих автомобилей и облавы по злачным местам сбора преступного элемента. Тех, кого задержали в первый час, успели допросить, но результаты оказались неутешительными. Частый бредень не помог, по всем СИЗО происходило одно и то же: правоохранители приносили извинения за причиненное неудобство и отпускали людей с миром.

Генерала Орлова трясло от бессилия. Два его лучших опера выпали из обоймы. Гуров лежал в госпитале, а Станислав находился в служебной командировке в далеком Уссурийске по текущему расследованию. Крячко он, конечно, вызвал, но сколько времени пройдет, пока он доберется до Москвы! По горячим следам вести расследование куда перспективнее. А дело поручили ему, генералу Орлову, не преминув сообщить, что оно взято под личный контроль не кем-нибудь, а самим президентом. После такого заявления Орлов был готов к тому, что люди мэра станут дергать его каждые десять минут, а ему что остается? Только надеяться на удачу.

Опера работали сутками напролет: опрашивали местных жителей, просматривали записи с камер слежения, изъятых со всех объектов в радиусе километра от взрыва, подтягивали осведомителей всех мастей и пород, но ничего нарыть так и не смогли. К концу недели они были на пределе, а сам Орлов заработал приступ язвы, пытаясь доказать твердолобым чинушам мэрии, что силой воли дело не решится. Усиление пришлось снять, так как оно парализовало работу всей московской полиции, что привело к разгулу преступности.

Журналисты потеряли интерес к бесперспективному делу, перекинувшись на скандал в городской Думе, но Орлову от этого не полегчало. Он продолжал напрягать своих людей, заставляя по новой крутить пленки, опрашивать свидетелей и трясти осведомителей. Взрыв унес жизни шестерых полицейских, с тремя из которых он когда-то служил в одном отделе. С одним из погибших, полковником Сиверцевым, он до последних дней поддерживал дружеские отношения. Супруга Сиверцева частенько бывала в доме Орлова, сдружившись с его женой. Пару раз в год они собирались тесной компанией на даче генерала, и теперь он не знал, как смотреть ей в глаза. Как сообщить убитой горем вдове, что убийцы ее мужа останутся безнаказанными?

Две недели спустя Орлову пришлось сдаться. Отыскать ниточку, которая привела бы к преступникам, оказалось невозможно. Все улики были уничтожены взрывом и последующим тушением пожара. Даже тип взрывного устройства установить не удалось, несмотря на то что криминалисты буквально с лупой в руках облазили завал вдоль и поперек. Ни намека на остатки взрывного устройства.

Доклад вышестоящему начальству прибавил головной боли. Должности и погон Орлов не лишился лишь чудом. Кто-то в верхах посчитал, что это плохо скажется на имидже правоохранительных органов в целом, и Орлов отделался строгим выговором. Но и от этого ему не стало легче. Какое-то время он еще пытался выудить из имеющихся данных сведения о возможных подозреваемых, пока и его не затянула повседневная рутина.

И вот теперь, спустя восемь лет, он вдруг узнает, что такой человек все-таки существует. Человек, который знает о том, что на самом деле произошло в Дмитровском ОВД. Это известие подкосило Орлова сильнее, чем он мог предположить. Дожидаясь приезда Гурова и Крячко, он снова и снова копался в материалах восьмилетней давности, пытаясь понять, как мог пропустить данные о Стартере. Почему это имя не всплыло тогда во время расследования? Он даже собирался просмотреть все видеозаписи, чтобы убедиться, что Стартера на них нет. Но потом отказался от этой затеи: что даст ему это знание, кроме новых угрызений совести, окажись Стартер на пленках?

Попытка начальника Краснопресненского ОВД скрыть информацию по такому громкому делу взбесила Орлова. В глубине души он понимал, что задержка на сутки в расследовании восьмилетней давности ничего, по сути, не меняет, но от осознания этого злился еще больше.

И еще он боялся надеяться. Как руководитель, он должен был принимать в расчет тот факт, что данные Стартера могут оказаться устаревшими и совершенно бесполезными. И тогда они снова только время потеряют. Но что, если нет? Удастся ли полковнику Гурову разобраться в том, в чем не смогла разобраться целая гвардия московской полиции по горячим следам? С чего он вдруг решил, что теперь все будет иначе? Гуров, конечно, профи, но и он не всесилен.

И что генерал скажет вдове Сиверцева, которая до сих пор вхожа в его дом? Должен ли он вообще что-то говорить? Ведь еще ничего конкретного не известно, Гуров даже не начал расследования. Но как умолчать о том, что появилась надежда? Как скрыть такое? Жена Орлова наверняка поймет, что с ним произошло нечто из ряда вон выходящее. Она всегда чувствует подобные вещи. Солгать жене? Нет, это уж слишком. Но если сказать ей, придется сказать и Татьяне, иначе никак.

Орлов убрал руки со стола, тряхнул головой и нажал кнопку на селекторе.

– Слушаю, Петр Николаевич, – прозвучал ответ секретарши.

– Верочка, принеси мне кофе. И добавь капельку коньяку.

Убрав руку с селектора, Орлов потер грудь с левой стороны. Волнение последних часов давало о себе знать. Пошарив в верхнем ящике стола, он выудил пузырек с лекарством. Отвинтив крышку, высыпал на ладонь крохотные горошины белого цвета и отправил их в рот. С некоторых пор его супруга увлеклась гомеопатией, и теперь он ежедневно глотал пилюли с глупым названием «Игнация». Обычно Орлов скептически относился к лекарствам в целом и к гомеопатическим в частности, но сейчас был рад тому, что его супруга настояла на приеме круглых пилюль и всучила их ему с обязательным контролем и отчетом.

Верочка внесла поднос с дымящейся чашкой. Увидев в руках генерала пузырек с таблетками, она обеспокоенно спросила:

– Петр Николаевич, с вами все в порядке? Может, вызвать врача?

– Не беспокойся, Верочка, я уже принял лекарство. Скоро пройдет, – успокоил ее Орлов. – Лучше вызови мне машину. Пора на доклад в верха. Боюсь, моим новостям они не обрадуются.

– Это так срочно? Еще и восьми нет, – напомнила она. – Скорее всего, вы никого не застанете. Придется ждать, а это лучше делать у себя в кабинете, чем в душных коридорах.

– Действительно, нет восьми, – взглянув на часы, удивился Орлов. – Я думал, куда больше. Тогда назначь машину на восемь тридцать. Неприятный разговор лучше поскорее оставить позади.

– Ваша супруга звонила, – осторожно сообщила Верочка. – Спрашивала, сможете ли вы встретиться с ней в полдень в кафе.

– Никаких встреч! – взволнованно замахал руками Орлов. – Только не сегодня.

– Что ей сказать, когда она перезвонит? – обреченно вздохнула секретарша, умиротворять супругу генерала входило в ее обязанности, хотя и не радовало.

– Я на совещании. Как долго пробуду там – неизвестно. И вообще, сегодняшний день расписан по минутам. – Слова давались с трудом, Орлову не хотелось скрывать от жены правду, но другого выхода не было. Встречаться с ней, пока он в таком состоянии, было бы еще хуже.

– Поняла, Петр Николаевич, – смиренно произнесла Верочка. – Все сделаю.

– И ни в коем случае не говори о том, что видела, – напомнил Орлов. – Если спросит про самочувствие – я здоров как бык.

– Ясно, – кивнула она и удалилась.

Орлов сделал первый глоток кофе, поморщился, но жидкость проглотил. В его доме кофе попал под запрет лет пять назад, и с тех пор он наслаждался напитком только в исключительных случаях. Таких, как сейчас. Но отказаться от него полностью был не готов.

До половины девятого генерал сидел в кабинете, стеклянным взглядом буравя пустую чашку. Мысли крутились вокруг Стартера и его информации. Еще до приезда Гурова он успел подсобрать сведения о Стартере и пытался уяснить для себя, насколько можно доверять словам вора-домушника. Стартер попал в щекотливую ситуацию, грозящую ему сроком от двух до шести лет лишения свободы. По данным МВД, ранее Стартер судим не был и получить срок желанием не горел.

Что ему мешает дать ложную информацию, пользуясь жгучим желанием полиции наказать виновных в смерти коллег? По сути – ничего. Он может рассказать любую сказочку, на отработку которой уйдет уйма времени, а он получит желаемый иммунитет. Найдет хорошего адвоката, выработает стратегию защиты, и даже если не избавится от обвинения полностью, то скостит себе срок до минимума.

И все же Орлов полагал, что Стартер не врет. После совершенного взрыва на Дмитровке он уже не раз попадался, но подобной сделки никогда не предлагал. На этот раз он вляпался по-крупному, потому и козыри в ход пошли высшей масти. «Только бы они не успели устареть, – мысленно молил Орлов. – Только бы привели Гурова туда, куда нужно. Если есть хоть малейший шанс распутать это дело, мы просто обязаны им воспользоваться».

– Петр Николаевич, машина готова, – прозвучал в селекторе голос Верочки.

– Спасибо, я уже иду, – ответил Орлов.

Он встал, надел китель, поправил рубашку и вышел из кабинета. Ему предстояло выступить с рапортом о задержании Стартера, не подставив при этом начальника Краснопресненского ОВД. Как ни зол был на него генерал, но до подобных подлостей опускаться не собирался.

Загрузка...