Горчаков. Статский советник

Глава 4

На кухню я выходил на цыпочках – Настасья еще спала. Крепко, можно сказать, мертвым сном – как и положено спать человеку, у которого позади был нелегкий день… и нелегкая ночь. Конечно, часа через два с небольшим ее уже ждали на Путиловском, потом на совете инвесторов, потом у поверенного… но еще хоть немного отдыха она точно заслужила.

А уж позавтракать я смогу и сам – тем более что есть почему-то до сих пор не хотелось.

Так что я вскипятил чай – прямо в кружке, магией, чтобы не шуметь плитой и чайником, – и уселся за стол у окна. Солнце уже поднялось над крышами. Ржавыми, угловатыми и абсолютно одинаковыми. Они нестройными рядами выстраивались до самой зелени вдалеке. Ничего примечательного я так и не разглядел – да и вряд ли стоило ожидать каких-то особенных видов с кухни маленькой квартирки на рабочей окраине.

Настасья могла бы позволить себе жилье куда солиднее, но то ли экономила, то ли стеснялась – а скорее просто не желала тратить даже лишней минуты на дорогу из Елизаветина или откуда-нибудь из центра города. По сравнению с коммуналками на нижних этажах, в которых ютились по несколько семей, однокомнатная квартира под крышей считалась чуть ли не императорскими покоями, но (на мой вкус, конечно же) выглядела скромнее некуда. И все же мне тут нравилось. За несколько месяцев стены будто успели запомнить Настасью, перенять ее привычки и буквально стать родными. Все лежало на своих местах. Чисто, аккуратно, прибрано – хозяйка явно не позволяла себе разводить пыль по углам, хотя наверняка появлялась дома только к ночи.

Рабочие дворы за окном еще даже не начали просыпаться – кругом было настолько тихо, что я через открытую форточку даже смог услышать бормотание радио у кого-то из соседей. Не очень отчетливо, конечно: немного мешал легкий ветерок над крышами, да и сам простенький аппарат иногда сбивался, будто заикаясь, и щедро насыпа́л помех. И все же большую часть слов мне удалось разобрать.

Похоже, какой-то очередной новостной выпуск – в последнее время они переполнили все радиостанции, включая музыкальные. Даже беззаботную молодежь теперь куда больше волновали новости: политика, реформы Государственного совета, армия, экономика. Но в первую очередь, разумеется, война. И именно о ней сейчас и говорил диктор. До нас с дедом слухи с фронта доходили обычно на день-два быстрее, чем по официальным каналам, да и основания… скажем так, доверять источникам, были куда солиднее. Так что ничего неожиданного я не услышал.

Армия рейха продвинулась еще дальше на восток и заняла практически весь левый берег Вислы. Пока держалась только Варшава – слишком уж хорошо местные вояки укрепили город. И слишком много в столице Царства Польского было Одаренных. Тем не менее даже им сейчас приходилось несладко: германские генералы не только согнали туда чуть ли не пару сотен панцеров, но и активно использовали авиацию. Не привычные могучие дирижабли, которые без особого труда могли сбить опытные боевые маги, а аэропланы. Крохотные юркие машины, одинаково хорошо годившиеся и для разведки, и для расстрела пехоты на марше, и даже для забрасывания бомбами окопов и укреплений.

Конечно, и у рейха счет потерь шел на десятки единиц и воздушной, и наземной техники, однако дед рассказывал, что часть аэропланов оказалась таинственным образом практически неуязвима к магии. Как именно – догадаться несложно.

Впрочем, по радио об этом почему-то предпочитали умалчивать. Вряд ли не знали – скорее получили строгое указание сверху не разводить панику. Так или иначе расклад сил пока выглядел не то чтобы удручающе, но уж точно не радостно: рейх каким-то образом смог подготовиться к войне, наклепав целую тучу современной смертоносной техники, включая гигантов вроде того же «Бисмарка», а штаб императорской армии либо знал обо всем этом слишком мало, либо не знал вообще.

Кто-то в военной разведке обделался по полной. Впрочем, я скорее поставил бы на то, что и тут поработали Орловские прихвостни. Среди названных Куракиным предателей было немало армейских чинов, и теперь Багратион…

– О чем задумался?

От неожиданности я едва не подпрыгнул. Видимо, радиола где-то за окном заглушила шаги, и Настасья прокралась на кухню незаметно. Оборачиваясь, я ожидал увидеть ее в простыне (а может, и вообще в чем мать родила), да только она уже успела спрятать всю красоту под халат. Не самый длинный, но скорее не соблазнительный, а забавный: из недорогой ткани, ярко-красный, с какими-то китайскими мотивами. Бамбук, панды в соломенных шляпах и бессовестно-толстые человекоподобные тигры в свободных шароварах.

Впрочем, даже такое Настасью ничуть не портило – наоборот, добавляло какой-то уютной притягательности. На мгновение мне даже захотелось вышвырнуть из головы новости из-под Варшавы и всякие мысли о войне, а заодно и плюнуть на работу и совещания, оставить на подоконнике кружку с чаем, подняться и…

Вот только выражение лица Настасьи ни к чему подобному, увы, не располагало. Она нахмурилась, подперла плечом дверной проем и смотрела так, будто застукала меня за чем-то предосудительным.

– Новости слушаешь, да?

– Да так… Чай пью. – Я неопределенно пожал плечами. – Сижу. Не хотел тебя будить.

– Я тоже все время слушаю, благородие. Иногда даже ночью просыпаюсь. – Настасья поджала губы и шумно выдохнула через нос. – Если бы не работа – наверное, вообще бы уже умом тронулась… Страшно!

– Сейчас всем страшно, Настюш. – Я поднялся со стула. – Все будет хорошо. Может, не сразу – но точно будет.

– А ты? Уедешь в Варшаву? – Настасья шагнула навстречу и ткнулась мне в грудь рыжей макушкой. – Тебя ведь могут затребовать в армию… Ты очень сильный, я знаю, поэтому могут!

– Ну… пока не затребовали, – усмехнулся я. – Правда, в моем случае спокойная жизнь не светит даже в столице.

– Вот этого я и боюсь. Ты у меня такой, благородие: вечно куда-то да влезешь. А мне только сидеть да ждать. – Настасья задрала голову и посмотрела мне в глаза. – Ты хоть немного представляешь – что дальше?

– Дальше?..

Я чуть отстранился и прислушался. Ничего не изменилось – все так же молчали ржавые крыши за окном и все так же бормотало соседское радио. Возникшее странное чувство относилось вовсе не к шуму – да и шума на самом деле никакого и было. Просто за мной приехали.

Или?..

Нет. Все-таки приехали.

– А дальше, Настюш, мне придется тебя покинуть. – Я осторожно пригладил непослушную рыжую шевелюру. – Потому что где-то через пять минут около твоего дома остановится машина, в которой сидит мой дед. И он будет очень недоволен, если меня придется ждать. Я из вредности поворчу, но потом сдамся и поеду с ним… неважно, куда. По делам.

На мгновение показалось, что Настасья сейчас обидится. Но мои слова, похоже, вызвали у нее больше любопытства, чем справедливого возмущения.

– Как это так, благородие? – недоверчиво спросила она. – Все расписал, раз и два. Ты что, еще и будущее видеть научился?

– Нет. – Я заставил себя выпустить Настасью из объятий и поплелся в прихожую – надевать ботинки. – Деда почувствовал Даром. А про остальное – догадался. Старик просто так не приедет.

– Ясно.

В голосе Настасьи все-таки прорезалось недовольство – которое она, впрочем, оставила при себе. Неловко поцеловала на прощание и даже попыталась улыбнуться, закрывая за мной дверь. Шагая по лестнице, я пару раз на полном серьезе думал плюнуть на все и вернуться хотя бы еще ненадолго, но с деда сталось бы вытащить меня из квартиры силком.

Он сидел в машине один, на месте пассажира. Скорее всего, уже отпустил шофера: я ни разу не видел, чтобы дед водил сам. Может, вообще не умел – но спрашивать я, понятное дело, не собирался. Так или иначе, он дожидался меня в одиночестве, а это означало, что поехать мы можем только в одно место.

– Мог бы и побыстрее, – беззлобно проворчал дед.

– Ну… Имею же я право на личную жизнь, в конце концов.

– Нет. Не имеешь. Как наследник рода Горчаковых и человек, который сейчас обладает бо́льшим влиянием, чем любой министр, – не имеешь. – Дед откинулся на спинку сиденья. – Впрочем, если уж на то пошло, я бы не отказался от здоровых рыжеволосых бастардов.

– Дед!

– Вот именно, что дед. А пора бы уже стать и прадедом – а у тебя на женитьбу нет ни времени, ни, похоже, желания. Страна вступила в войну, и одному Богу известно, чем это все закончится. – Дед протяжно вздохнул. – Случись что – незаконнорожденный наследник все-таки лучше, чем вообще никакого.

– Ты хоть представляешь, насколько это отвратительно звучит? – усмехнулся я, заводя мотор. – Мы едем в…

– Да. Именно туда, – кивнул дед.

О конечной точке он не любил говорить – даже наедине. То ли считал, что нам уже пора бы учиться общаться исключительно ментально, то ли настолько опасался слежки или чего-то в этом роде.

Впрочем, как раз тут я его стремление к секретности полностью разделял.

– Может, и отвратительно, – продолжил дед. – Но сейчас любой сильный Одаренный моложе моего возраста рискует загреметь на фронт. Со всеми вытекающими.

– Думаю, Павлу я пока еще нужнее здесь. – Я вывернул руль, выезжая из двора на дорогу. – Хотя некоторые наследники родов сейчас рвутся за Вислу добровольцами.

– Надеюсь, ты не собираешься последовать их примеру? – фыркнул дед.

Я уже задавал себе этот вопрос – не раз и не два. И не то чтобы ответ мне нравился, однако другого не было – да, пожалуй, и быть не могло.

– Нет. Не собираюсь. – Я крутанул ручку, чуть опуская стекло. – Хоть пылкие барышни в кулуарах теперь легко бросаются словами вроде «трус» или «предатель».

– К черту пылких барышень. – Дед сердито засопел. – Ты полководец, а не солдат – нравится тебе это или нет. И принесешь в тысячу раз больше пользы, оставаясь в столице. Я уже не говорю, что сейчас даже Одаренный первого класса может поймать пулю и совершенно идиотским образом скончаться, попав под «глушилку»… В общем, мне приятно слышать, что пример покойного графа Орлова тебя хоть чему-то научил.

– Именно так. Хотя отбиваться от болтунов с каждым днем все сложнее. Можно сказать, война сейчас становится модной, – поморщился я. – Даже его величество на приемах щеголяет в мундире гвардейского егерского полка.

– Вот как? А что ты сам обо всем этом думаешь? – Дед прищурился, глядя на меня – и вдруг махнул рукой. – Впрочем, ладно… Ты ведь понимаешь, ради чего я оторвал тебя от столь приятных дел?

– Нет, – пожал я плечами. – Но вариантов немного.

– Как обычно. Только на этот раз все куда серьезнее. – Дед пригнулся ко мне и чуть понизил голос, точно нас могли подслушать: – Кажется, я теперь знаю, как делают штуковины, которые могут превратить меня в бездарную столетнюю развалину!