Ставки сделаны

– Здесь пищит сильней всего. Пришли! – констатировал Семен.

– Обэпники, – прочел табличку Любимов. – Максим, ты его знаешь? Эс-Я этого?

– Нет, – нерешительно топтался Максим. – Что, так и ввалимся? А если ошибка?

– Сам ты ошибка, – обиделся Семен и сам распахнул дверь. – Сейчас познакомимся.

Два миллиона рублей лежало на столе как ни в чем не бывало. Как три рубля какие-нибудь.

Борцы с экономическими преступлениями во второй раз пересчитывали деньги. В первый раз вышло на купюру больше. Лица у обитателей кабинета были торжественно-деловитые.

– Уже деньги делят!! – брезгливо резюмировал Любимов. – Прямо на рабочем месте.

Закатывая рукава, он двинулся к столу. Александров и Кожемякин инстинктивно отпрянули.

– Обнаглели! – гаркнул Семен.

Жирков изумленно воззрился на непрошеных визитеров:

– Вы кто?..

Виригин опередил Любимова, который уже собирался ответить сакраментальным «кони в пальто», и махнул удостоверением:

– Виригин. Начальник «убойного» отдела. Семен, зови понятых.

Семен передал Виригину квакающий тетрис и быстро вышел в коридор.

– Какие понятые?! Вы что, очумели?! – двинулся навстречу Жирков.

– Неет, это вы очумели! – Любимов продолжал наступать. – Вымогаловом промышляете!..

– Каким еще вымогаловом?! – Жирков сжал кулаки.

– А Стас?!

Жирков смутился, но лишь на мгновение:

– Так мы ж его сразу выпустили. Как и обещали.

– Ну, вы сволочи… – покачал головой Виригин.

Навис с тетрисом над столом. Одна из тысячерублевок запульсировала неяркой жилкой чипа. Виригин потянулся, Александров попытался заслонить деньги. Жора небольно, но обидно шлепнул убэповца по руке.

– Здесь банкнота заряжена, – показал Виригин. – А ксерокопии у меня в кабинете. Так что, господа мерзавцы…

– У нас свои есть! – Александров дернул застежку портфеля, швырнул на стол пачку ксерокопий.

– Мы ими заложника вашего выкупили, – Виригин кивнул на деньги.

– Их наш опер в автоматы выиграл, – добавил Жора.

Жирков немного успокоился. Не так все плохо. Простое недоразумение.

– Я эти деньги в банке взял. Под расписку.

– Зачем? – не понял Виригин.

– Чиновника одного на взятке спалить. А он, – Жирков указал на потупившихся подчиненных, – моих лопухов надул.

Любимова осенила догадка:

– Как чиновника фамилия?

– Чертков Алексей Дмитриевич. Из природопользования.

– Ага! – с неожиданным злорадством вскинулся Любимов.

Не подвела интуиция! Ничего, ответит этот хрен в галстуке за бессонную Жорину ночь и за Васькино безумие. Покажем ему природу пользования…

Чтение «Игрока» Достоевского, найденного в конце концов у соседа, ситуации не прояснило. Егоров решил, что надо проводить рекогносцировку на местности. Благо, ближайшее электронное казино «Полный мешок счастья» находилось в двух шагах от дома, у метро.

Сергей Аркадьевич прошелся по огромному залу, кося глазами из-за спин играющих. Сидят себе, ожесточенно жмут на кнопки. На экранах суматоха, все мельтешит, ничего не поймешь. Пестрые круги-квадраты, фрукты-овощи, насекомые какие-то.

На световом табло вверху горела цифра:

488 955.

«Рублей», – догадался Егоров.

Побродив с четверть часа, Егоров решился отвлечь от автомата патлатого типа в майке с портретом Бориса Гребенщикова и надписью «Рок-н-ролл мертв».

– Извините. Я новичок. Не подскажете – а выиграть вообще реально?

– А то! – откликнулся патлатый. – На днях один мусор в «Супершансе» джек-пот сорвал – два лимона! И все играть рванули, джек-пот вон как скачет…

Патлатый указал наверх. Сергей Аркадьевич поднял глаза:

489 701.

Почти на тыщу выросло!

И народу вокруг и впрямь полно, свободных аппаратов практически нет.

– А я играть не умею, – как-то почти по-детски пожаловался Егоров. – Не научите?

– Вам любая девушка подскажет, – махнул было патлатый в сторону столика консультантов, но передумал. – Впрочем, ладно. Смотрите. Вот лягушка, так?

– Лягушка, – согласился Егоров. Не очень похоже нарисовано, но несомненно она.

– Она одна…

– Одна, – эхом отозвался Егоров.

– Одна одинокая лягушка. Толку от нее нет. Но вот если их окажется четыре в ряд…

В тот вечер Сергей Аркадьевич проиграл не так много: двести с небольшим рублей.

Когда покидал «Мешок», заветная цифра выросла почти до полумиллиона.

Ночью ему приснилась одинокая лягушка.

Одинокая и потому бестолковая.

…Пришлось пожать друг другу руки и приступить к обсуждению запутанной ситуации.

Принесли ксерокопии от Виригина: те же самые деньги.

– У Рогова документ есть, что он получил эти два миллиона, – развел руками Виригин.

– А Чертков с ним рядом играл, – думал вслух Любимов. – Значит…

– Значит, Чертков спустил два лимона? – предположил Жирков. – Наши, которые из кабинета исчезли. А ваш Вася их выиграл.

Александров и Кожемякин сидели тихо, слушали. Собственный начальник обозвал их лопухами, убойщики – мерзавцами… Неприятно, однако.

– Чепуха! – Любимов отмел предположение Жиркова. – За два дня столько не спустишь. У нас не Лас-Вегас. Да и ясно, что подстава. Хотел отмыть через казино ваши лимоны.

– Надо его за жабры брать и колоть, – предложил Жирков. – Какие к черту заложники? Никто его сына не крал, это ясно как Божий день!

– Мы Стаса этого три дня назад видели, – встрял Александров. – Наркоту изымали.

– Так вы же материал вернули? – переспросил Виригин. – Вернули. Чем доказывать?

– А он, гад, ушлый, – цыкнул зубом Любимов.

– Это точно, – тихо согласился Кожемякин.

– Ну как он объяснит, что в казино оказались деньги, которые мы ему в кабинет приносили?! – разгорячился Александров.

– Так это вы считаете, что приносили, – усмехнулся Любимов. – Ему-то так не кажется…

– Актеры вообще хорошие оба. – Максим вспомнил виртуозную игру отца и сына Чертковых. – Их бы в БМП…

– Куда? – не понял Жирков.

– В БМП. Так у нас в отделе БДТ называют, – пояснил Виригин.

– Ничего, на зоне тоже есть художественная самодеятельность. Будут в «Гамлете» папу с принцем играть, – Любимов решительно встал. – Давайте-ка на вокзал метнемся. Может, он еще не был в камере…

Ячейка по-прежнему была закрыта. Это мало что значит: в нее мог уже спрятать багаж любой пассажир. Но хоть так: была бы распахнута, надежда испарилась бы сразу.

Стояли перед ячейкой, пока Александров набирал шифр, в напряженном ожидании. Как азартный игрок перед игровым автоматом: что-то сейчас выкинет фортуна…

Не отвернулась. Папка – на месте. Или… Нет, документы внутри, все в порядке.

– На месте. Еще не успел, – обрадовался Александров.

Пакет с деньгами вновь перекочевал в ячейку.

Лягушки водились прямо за домом Сергея Аркадьевича: в маленьком котловане, образовавшемся на территории давно заброшенной стройки.

Летом, в предутренней тишине, на всю округу были хорошо слышны их голоса, и, судя по слаженности хора, твари эти вовсе не чувствовали себя одинокими.

Вообще Егоров к стройке не ходил – грязно. Но в это утро он гулял с болонками, и прямо на его глазах около дома прорвало трубу с горячей водой. Мощный фонтан рванул в небеса, едва не ошпарив замначальника штаба и его ненаглядных собак. А Муся с перепугу вырвала поводок и умчалась к котловану: пришлось идти ее выручать.

Тут-то и прыгнула на брюки Сергею Аркадьевичу маленькая коричневая лягушатина. Противная и пупырчатая. Гадость-то экая… Хорошо, что не стал есть их тогда, во Франции.

Точно бы стошнило.

«Но ведь меня никто не заставляет ставить на лягушек? – думал Егоров. – Буду ставить на фрукты! Яблоки, груши – здоровый выбор».

Любимова клонило в сон. Ночь на ногах, конечно, не Бог весть какое испытание для оперативника, но на неделе было еще два ночных дежурства, и усталость накопилась. Кофе в вокзальном буфете пить нельзя, это Жора знал по опыту. Пришлось взять мороженое – оно тоже бодрит.

Когда Любимов вернулся к машине, Кожемякин как раз беседовал по трубе с «хреном в галстуке», как Жора именовал теперь про себя Черткова.

– Алексей Дмитрия, в чем дело? Это я вас хочу спросить – в каком смысле? Я на вокзале был – не открывается ячейка. Вы там с шифром не напутали? Что? – Кожемякин повысил голос. – Русским языком объясняю! Открыть не смогли, зря съездили. Проверьте и позвоните.

После мороженого захотелось пить. Сейчас бы, конечно, пива, но это прямой путь в сон…

Когда позвонил Александров, старший инспектор управления по природопользованию поливал цветы на подоконнике в своем кабинете. События последних дней выбили Черткова из колеи, за цветами он не ухаживал, и нежные растения слегка завяли. Непорядок!

Увидев имя абонента на экране трубки, Чертков чертыхнулся. Что еще надо этим ментам? Ячейку, оказывается, открыть не могут. Бестолочи. Ничего не могут. Ладно, надо довести дело до конца. Алексей Дмитриевич пообещал разобраться и набрал номер Коли Балашова.

Васю Рогова, как и Жору, тянуло в сон, но по другой причине: он долго не пил, и полдюжины рюмашек прованской настойки под обильную закуску (Федор Ильич не поленился и картошки сготовить; ну, правда, всего лишь поджарить вареную из холодильника, но все равно – кулинарный подвиг) его сморили.

Вася задремал прямо на стуле. Тесть, не заметив этого, продолжал вспоминать поучительные примеры из прошлого:

– А один мужик – царь какой-то нерусский! – обронил в речку ценный перстень с волшебным… то есть, это, с драгоценным камнем… А рыбак поймал подлещика и принес царю, а у подлещика в желудке – тот самый перстень, Васек!

Но Васек ничего не слышал и не соображал, и это в его ситуации было оптимальным состоянием.

О рыбах шла речь и на другом конце Петербурга. С Витебского вокзала Коля Балашов отправился – благо недалеко – на Измайловский проспект, в гости к Штепселю, который так удачно ассистировал ему вчера в гонках по рекам и каналам Северной Венеции. Штепсель, старый приятель, и их общая подруга Оксана, которая года два пыталась сделать выбор между двумя прекрасными рыцарями, но не смогла и успокоилась, предпочтя обоих, играли в анекдоты. Это когда нужно по очереди вспоминать анекдоты на какую-нибудь тему. Про Штирлица, например. Или про чукчей. Сейчас друзья соревновались в анекдотах про золотую рыбку.

– Ученые, – неторопливо говорила Оксана своим певучим малороссийским голосом, – вывели гибрид акулы и золотой рыбки. Исполняет три последних желания…

– Неплохо, – одобрил Штепсель. Он этого анекдота не слышал.

Чем же ответить…

Штепсель закурил «Парламент-лайт», подошел к окну открыть форточку. По тротуару прошли два сосредоточенных хасида в бородах, шляпах и длинных черных одеяниях: за углом располагалась синагога. И Штепсель вспомнил:

– Поймал еврей золотую рыбку. Она на него посмотрела, спрашивает: «Еврей?» Он: «Да». А рыбка: «Лучше жарь».

В этот момент и появился Балашов с каблуком, полным гашиша, чем несказанно обрадовал товарищей. Гашиш оказался сильным. Сначала он вызвал возбужденный путаный разговор, но скоро курильщиков «прибило», и они застыли в молчании под медитативные звуки дервишских песнопений.

Очнувшись через непонятное время, Балашов понял, что сильно хочет на свежий воздух. Оксана и Штепсель беспрерывно смолили свои якобы легкие сигареты, и у Коли, который табака не курил, уже конкретно кружилась голова.

Если бы не желание подышать да не такая сильная «обкурка», он бы сообразил, что не надо откликаться на просьбу Черткова съездить на Витебский вокзал. Почувствовал бы подставу.

А так лениво подумал, отчего бы не съездить, вышел во двор, чего друзья даже и не заметили, завел мопед…

– Съезди, проверь. Или в другой переложи. А после им перезвони… Да кому ты нужен? Их деньги волнуют, – и Чертков вернулся к своим цветочкам.

Гашиш продолжал действовать. Спешившись у вокзала, Балашов надолго «завис» у расположенной рядом с Витебским шеренгой киосков. Зацепив краем сознания некую закономерность, Коля бродил взад-вперед вдоль киосков, пока не понял, что его реально «зацепило». В первом киоске в нижнем ряду слева стояла одна ярко-красная банка «колы», во втором на том же месте – две, в третьем – три, а в четвертом – целых четыре.

Виригин, который дежурил в автомобиле и который сразу заметил вчерашнего «клиента», с изумлением наблюдал, как Балашов совершает странный танец у ларьков. Знак, что ли, условный кому-то подает. Наконец, перестал «вытанцовывать». Но пошел не в камеру хранения, а почему-то в чебуречную…

…Ахмет удивился:

– Апять ты, да?

Балашов помотал головой, вспомнил, зачем он на вокзале:

– Извини, Ахмет, я не к тебе…

Спустился в камеры хранения. Вот ячейка. Код А-137… Все открывается. Коля достал пакет: деньги лежат себе. И ячейку, и код Балашов помнил наизусть, у него была хорошая память на цифры. Неумеренное потребление гашиша, конечно, память, мягко говоря, не улучшало, но пока еще молодой мозг держался молодцом. Сейчас ему предстояло тяжелое испытание и – забегая вперед – справился с ним мозг блестяще.

Балашова кто-то схватил сзади за локоть. Коля обернулся. Двое в штатском – это были Любимов и Александров. И Виригин уже подходил с понятыми.

– Что-то не так? – спокойно спросил Балашов.

Оперативники аж растерялись от такой реакции.

– Уголовный розыск, – сообщил Любимов.

Балашов недоуменно помотал головой, будто бы стряхивая наваждение.

– Под дурачка косит, – ухмыльнулся Александров. – Твой пакет?

– Ну как… Пакет не мой.

– А чего же ты его берешь? – Александров продолжал плотоядно улыбаться.

– Режиссер велел, – моргал Балашов. – А что?

Он был абсолютно спокоен. В таких ситуациях главное – «не сесть на измену». Чуть дрогнешь – пиши пропало. Но Коля чувствовал, что поймал правильную интонацию. И дрогнули менты.

– Какой режиссер, ты что гонишь! – Александров вплотную придвинулся к Балашову.

– Чего это вы кричите на меня? – возмутился Коля. – Режиссер фильма, Алексей Дмитрие…

– Этот? – Любимов вытащил фотографию, на которой Балашов садился в автомашину Черткова.

– Ну какой же еще! – мельком глянул Балашов на снимок.

Надо было сбивать пацана с тона:

– А ты знаешь, что за это – до пятнадцати?

Жора имел в виду, разумеется, лет. Но Балашов «понял» по-своему:

– Договаривались на десять.

– Чего? – оторопел Жора.

– На десять тысяч рублей. Четыре дня съемки. Вчера, сегодня и еще в выходные. А в чем дело-то, объясните, наконец! – Коля чуть-чуть повысил голос – Где Алексей Дмитриевич?

Виригин, не понимая, играет пацан или нет, уточнил:

– То есть ты хочешь сказать, что ты здесь в кино играешь?

– Ну да… Фильм скрытой камерой. А вы – нет, что ли? Или вы впрямь уголовный розыск?!

Александров скрежетал зубами. А Любимову вдруг стало весело. Жора понимал, что пацан издевается, но делал он это так красиво, что даже не хотелось его «колоть». Кино так кино. «Режиссера»-то он сейчас сдаст со всеми потрохами.

– А в чебуречную тоже режиссер послал? – вспомнил Виригин.

Вот это опасно. На Ахмета их нельзя выводить.

– Нет. Я водки выпить хотел. Похмелье. Там раньше наливали – а теперь нет, оказывается, – выкрутился Коля.

– А в киосках что высматривал?

– Пиво. Думал сначала пивом подлечиться, но решил, что водка лучше…

Красавчик Заботин – дорогущий голубой легкий пиджак, белая рубаха за ворот выпущена, как в семидесятые годы, – выглядел очень потрепанным. И испуганным. Не нравилось ему в милиции, совсем не нравилось.

– Не поверите, но я его отговаривал, – подавленно объяснялся король игровых автоматов. – Только он же игрок. Причем умнее всех.

– Не во всякой игре тузы выигрывают, – заметил Виригин. – Так Козьма Прутков говорил.

– Не мог я отказать, – вскинулся Заботин. – Все-таки друг детства.

– А нашего друга подставили, – напомнил Жора.

– Это случайность! – Заботин приложил руку к сердцу, будто бы признавался Любимову в любви.

– Зато шок на всю жизнь. Вы понимаете, что он мозгами подвинулся?

– Я готов, – привстал Заботин, – компенсировать за лечение…

– Взятку предлагаете? – усмехнулся Любимов.

Заботин покраснел, тут же стремительно побледнел, но ответил взвешенно и разумно:

– Вы же понимаете, что случай… особый. Надо ведь на самом деле вашего друга лечить… и про меня вы понимаете, что я не злодей.

– Ну, не самый опасный, – кивнул Жора. – Значит, компенсируете ему пятнадцать процентов…

– Да-да-да, – засуетился Заботин, не веря своему счастью. – Сегодня половину соберу, вторую через неделю… если можно… А если скажете – через два дня, занять постараюсь…

– Плюс компьютер со сканером для отдела, – перебил его Жора.

Виригин закашлялся. Но Любимову не было стыдно. Не редко, но ОЧЕНЬ РЕДКО ему доводилось вымогать у подследственных. Но тут случай и впрямь очень особый. Ваську надо спасать? Надо. А компьютер – так, бонус…

Шла передача «Гражданин и закон». Репортаж был посвящен тому, как доблестная таможня задержала контрабандную партию надувных женщин для секс-шопов. Одну из кукол для наглядности надули, и теперь журналист выразительно вертел ею в эфире.

– О дают! – хихикал Федор Ильич, хлопая себя по коленям. – Васек, смотри, какая… Это ж надо, скажи!

Рогов ничего не ответил. Он хмуро забился в угол дивана и не слишком вглядывался в экран. Раздался звонок.

– Да… – вяло ответил Рогов. – Жора, ты? Хорошо. Сейчас приеду.

Вася нехотя слез с дивана. Пояснил:

– В автоматы чего-то зовут…

– Деньги нашлись? – обрадовался Федор Ильич.

– Не думаю…

Любимов с Виригиным поджидали Василия у счастливого… вернее, злосчастного аппарата.

– Ну? – буркнул Рогов вместо «здравствуйте».

– Ты на этом выиграл? – указал Любимов на автомат.

– Ну, вроде на этом. Они тут все одинаковые. А что? Лучше не вспоминать…

– Не, ну скажи точно – на этом?

Рогов прикинул расположение «одноруких бандитов».

– И что дальше? Допустим, на этом.

– А теперь я попробую.

Любимов уселся на стул, скормил автомату жетон, нажал на кнопку…

И под потолком – ровно как ТОГДА! – разлюли-малина-радуга, и райские звуки, и цифра два миллиона на табло замигала.

Вася издал неопределенный фыркающий звук. И сам расшифровал:

– Не может быть!

– Это такой автомат специальный, – пояснил Виригин.

– Я честно играл! – вскрикнул Василий. – А вы…

– Хочешь, я тоже попробую? – перебил его Максим.

Максим «попробовал».

Тот же эффект.

Василий крякнул.

– Как все это понимать?

– Главное, Вась, секрет знать.

– Какой еще секрет?! Я без всяких секретов.

– Тебе хозяин сейчас объяснит. – Виригин кивнул на подходящего Заботина.

Рогов перевел взгляд на хозяина.

– Пройдемте, пожалуйста, в кабинет, – суетливо пригласил Заботин…

Как только замнач отдела штаба Егоров оказывался в «пиковой» поликлинике, в голове, как грампластинка, включалось: «Три карты, три карты, три карты…».

Сергей Аркадьевич осторожно постучал в дверь кабинета психолога Антонова:

– Здрасьте…

– Товарищ полковник! – обрадовался психиатр. – Какими судьбами?!

– Дело небольшое… Вы недавно моему подчиненному гипноз делали. Рогову из «убойного». Помните?

– Конечно! И что с ним?

– Все нормально. Больше не играет.

Антонов расплылся в самодовольной улыбке:

– Эффект пролонгированного действия. Что ж, я рад. И за Рогова, и за метод… Сработало!

– А нельзя ли мне тоже? – тихо спросил Егоров.

– Тоже? – удивился эскулап.

– Ну… слегка.

– Что слегка?!

– По вашему методу.

– И у вас проблемы? – сообразил, наконец, Антонов.

– К несчастью, засосало, – признался Егоров.

– Всегда готов помочь. Особенно вам. Это ведь вы отстояли…

– Когда?! – Егорову было не до сантиментов.

– Да хоть сейчас.

Психиатр расстегнул ремешок часов и положил ходики на край стола.

Луч солнца метнулся из-за занавески и отразился в циферблате.

Егоров невольно скосил глаза… Сеанс начался.

Заснул Сергей Аркадьевич быстро. Чего уж тянуть – он ведь твердо решил избавиться от проблемы. А то болонок кормить не на что…

– Вам никогда, никогда, никогда больше не захочется играть… Не захочется, не захочется… Вам захочется не играть, не играть…

Давно они так не сидели всей семьей. Ну, не совсем всей – жена задержалась на работе, ждали с минуты на минуту. Но с тещей Василию выпивать приходилось не слишком часто.

А тут – идиллия. Брюшки семги, оливье, грибы, огурцы-помидоры, голубцы… Федор Ильич не уставал подливать «провансовки».

– Хорошо, Васек, что так закончилось. Машину купишь! Чего, решил уже? «Жигуль»?

– Да зачем «жигуль», папа! – Рогов махнул вилкой с масленком. – Иномарку возьму пятилетнюю.

– И то верно…

– А про Египет уже с Ленкой выбрали? – спросила хмельная теща. – Хургада или этот… другой?

– Другой выбрали. Шарм-эль-Шейх называется. Там чуть подороже, зато рыбы… более цветные, говорят.

– Правильно, – одобрила теща. – А квартира – так и Бог с ней. Такая морока! Мебель, ремонты… Опять же кто с сыном посидит, кто обед сготовит?

– А здесь все рядом, – поддержал жену Федор Ильич, разливая новые порции.

– Мы скоро в деревню курей увезем, – пообещала теща. – Будет в ванной просто-ор!

– Правда? – обрадовался Вася. – За это можно и выпить!