Ставленник

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В Столешинске Егор Иваныч прожил с женой целый месяц. Благочинный уступил ему на время три комнаты в своем доме, а Ивану Иванычу отдали прихожую к этим комнатам, но он в ней не жил, а устроился в первой комнате, рядом с прихожей. Отношения молодых были такие, что со стороны можно было думать, что они живут как знакомые и что каждому чего-то недостает. Егор Иваныч мучился с женой, стараясь развить ее на сколько-нибудь, допытываясь, любит она его или нет; говорил ей любезности, как умел; жена только говорила: «Отстань, бесстыдник» — и пр., или: «Я мамаше пожалуюсь». Вставали они поздно; пили чай все вместе, то есть с благочинным, женой его и Иваном Иванычем; потом благочинный, поручал ему перебрать разные бумаги или прочитать донесения, сочинить предписания, рапорты. За обедом сходились все, после обеда спали, потом чай, после чаю какие-нибудь разговоры, касающиеся семейной жизни, потом ужин и ложились спать. Надежда Антоновна большую часть дня проводила с матерью или в своей комнате. С матерью она что-нибудь перебирала, что-нибудь говорила; в своей комнате сидела или лежала, о чем-то думая. Егору Иванычу хотелось дать ей какую-нибудь работу, чтобы она не скучала, но он никакой работы не мог приискать ей, да она и не хотела ничего делать. Достал он и светских книг ей, она возьмет книгу, начнет читать и положит. Стал Егор Иваныч сам читать книги вслух; она или дремлет, или спросит его о каком-нибудь постороннем предмете, или уйдет. Егор Иваныч скучал, скучая более оттого, что не умел говорить, не знал, как развлечь жену; он даже шутить не умел. Пойдут они гулять по городу, говорить нечего, и ходят молча. Придет Злобин или жена его, и тут не весело. Злобин хочет показаться умным, спорит; Егор Иваныч находит, что он человек отсталый и ему не пара; жена его сплетничает и наказывает Надежде Антоновне, как нужно обращаться с мужем, то есть не уважать его. Егор Иваныч пробуждался рано. Пробудится он, жена спит. Он полежит и пойдет к отцу, который сидит на улице у ворот. Поговорит с ним и пойдет в спальню, жена все спит. Поспел чай, он разбудит жену, она говорит: «не хочу» — и опять спит. Встанет она поздно и просит чаю; если чай не готов, она сердится на мужа: отчего нет чаю теперь.

— Да ведь я же будил тебя!

— Мало ли что будил; я хочу теперь пить.

— Самовар поставлен.

— А я не хочу дожидаться. — И не станет пить и капризится целый день. Хотел Егор Иваныч проучить ее, то есть лишить чаю на целый день, но ему жалко было жены. «Пусть покрасуется, надоест», — думал он. Надежда Антоновна жила барыней и ровно ничего не делала. Скажет ей Егор Иваныч:

— Надежда Антоновна, вам скучно?

Она молчит.

— Надежда Антоновна!

— Да что вы пристали ко мне?

— Зачем же вы вышли за меня замуж?

— Зачем вы сватались?

— Вы бы могли отказаться, тем более что я вас раньше спрашивал: охотой ли вы выходите за меня? Мало ли что ваш папаша приказывает вам.

Надежда Антоновна начинает плакать.

— Об чем же вы плачете?

— Отстаньте, Егор Иваныч. Уйдите!

Егор Иваныч отойдет от жены и смотрит на нее.

— Надежда Антоновна, разойдемтесь на время.

— Как разойдемся?

— Вы спите в спальной, а я здесь. Мы не будем сходиться к обеду, чаю и ужину, не будем видеться друг с другом.

— Зачем? — она опять плачет.

— Наденька! Зачем ты плачешь? — а дальше не знает, что сказать ей.

Раз Егор Иваныч подслушал разговор жены с матерью.

— Ну, Надя, каков твой муженек?…

— Урод, мамаша.

— Полно, Надя. Он смирный такой; он уважает тебя.

— Он все по-своему хочет делать. Никакого покоя нет от него.

Мать за обедом напустилась на Егора Иваныча:

— Мы, Егор Иваныч, не для того отдали вам свою дочь, чтобы вы ее мучили.

— Я Наденьку не мучу. Надежда Антоновна, чем же я мучу вас?

— Всем вы меня мучите.

— Смотри, Егор Иваныч, чтобы это было в последний раз! Слышишь? — сказал строго благочинный. Егор Иваныч не мог оправдаться и не стал трогать жену.

Наконец нужно было ехать в губернский. Егор Иваныч стал звать с собой жену, она не соглашается ехать. Однако, по резонам и приказу отца, согласилась. Благочинный написал два письма, одно к ректору, в котором он благодарил за Попова, а другое секретарю консистории, в котором просил, чтобы Егора Иваныча поскорее отправили в Столешинск. Благочинный дал Егору Иванычу рясу, подрясник, шляпу и сто рублей деньгами и наказал как нужно вести там дела, также дал Егору Иванычу свою повозку, и они, то есть Егор Иваныч с женой и отцом, отправились в губернский город.

Летом в губернском городе у мещан квартиры стоят пустые, потому что семинаристы уезжают к отцам, а других постояльцев не находится, вероятно потому, что эти комнаты слишком нехороши. Квартиры занимаются семинаристами в первых числах сентября, а так как Егор Иваныч приехал уже в конце сентября, то его квартира была отдана двум философам. Троицкий, как сказал хозяин, уехал в какой-то университет, и его комната тогда была отдана под постой семинаристов. Егор Иваныч нашел квартиру рядом, у мещанина Удавина, Василья Михайлыча. Он нанял на месяц за четыре рубля две комнаты. Надежде Антоновне квартира эта показалась слишком грязною.

— Я, Егор Иваныч, не могу жить в такой берлоге.

— Ничего, Наденька. Другие квартиры слишком дороги, а здесь мы проживем не больше как недели две.

— Лучше дороже заплатить, чем в этой жить.

— Надо, матушка, деньги беречь: здесь расходов много будет.

Сколько ни ворчала жена, а Егор Иваныч не переменил-таки квартиры.

На другой день Егор Иваныч отправился в семинарское правление. Письмоводитель Василий. Кондратьевич сказал, что ректор переведен в другую семинарию и назад тому пять дней уехал.

— Куда уехал Троицкий?

— Он уехал с Кротковыми в Петербург. Старший Кротков в медицинскую академию хочет попасть, а младший в духовную. Один только Троицкий в университет хочет.

— А где живет секретарь Крюков? — Василий Кондратьич рассказал.

Секретарь, прочитав письмо благочинного со вложением нескольких ассигнаций, любезно принял Егора Иваныча.

— Не беспокойтесь, Егор Иваныч, теперь все будет зависеть от меня. Завтра я пойду к преосвященному и доложу об вас. А как только посвятят вас в священники, я тотчас же велю написать указ, и этот указ вы можете с собой взять. Да! Антон Иваныч прислал сюда рапорт, и при нем прошение Полуектова, священника Егорьевской церкви. Полуектов просит, чтобы его перевели в Знаменскую церковь, а ваш тесть — чтобы вас назначили в Егорьевскую. В Егорьевской вы будете один священник.

— Да, мне Антон Иваныч советовал.

— Я завтра скажу преосвященному. А вы все-таки к нему завтра явитесь.

На другой день Егор Иваныч явился к преосвященному.

— Что тебе надо?

— Я Попов.

— Место просишь?

— Я, ваше высокопреосвященство, тот самый Попов, которого рекомендовал вашему высокопреосвященству отец ректор.

— А, я и забыл. Женился?

— Точно так.

— На ком?

— На дочери благочинного Тюленева.

— Хорошо. Кто в нынешнее воскресенье назначен к посвящению? — спросил преосвященный письмоводитель.

— Диакон Егоров во иереи и кончивший курс семинарии Крестовоздвиженский во диаконы.

— А в покров?

— Кончивший курс семинарии Карионов во диаконы.

— В следующее воскресенье за покровом назначить Попова.

— Слушаю-с.

— Ты будешь посвящен через две недели.

Эти две недели прошли скучно для мужа и жены. Главное, у них ни в чем не было согласия: захочет Егор Иваныч купить чего-нибудь, жена денег не дает, позовет ли он жену пройтись, она нейдет: мне неловко, совестно, говорит она. Егор Иваныч почти каждый день ходил то в семинарию, то к своим товарищам; товарищи поздравляли его с женитьбой и с получением места, просили водки; он покупал; ходили к нему первую неделю, пили, целовались, кричали и пели, жена сердилась.

— Что это, Егор Иваныч, за сумасброды такие! Зачем это они ходят сюда? — говорит Надежда Антоновна мужу после гостей.

— Это мои товарищи.

— Хороши товарищи!

— Это всё умные люди.

— А я не хочу, чтобы они ходили к нам. Если они будут ходить, я уеду к папаше.

Егор Иваныч никак не мог уговорить жену, чтобы товарищи его ходили к нему хотя так, поговорить. Она ни за что не соглашалась, и семинаристы не стали ходить к нему.

Егор Иваныч все-таки находил развлечение, но Надежде Антоновне не было никакого развлечения. Встанет она поздно, спросит самовар у Егора Иваныча, Егор Иваныч сам принесет самовар, за чаем разговаривают или о посвящении, или о городе, вспоминают Тюленева, после чаю она сидит дома, больше одна, скучает. Придет хозяйка, заговорит что-нибудь, Надежде Антоновне тошно слушать хозяйку. После обеда спит, там чай, опять скука после чаю. Она теперь скучала даже, что нет долго Егора Иваныча.

— Как ты, Егор Иваныч, долго. Я ждала, ждала. И скука такая, что не приведи бог.

После этого Егор Иваныч просиживал с ней целый день; полдня она была веселая, остальное время скучала.

— Надя, пойдем в театр, — сказал Егор Иваныч однажды вечером.

— Зачем?

— Там ты людей посмотришь. Богатых людей увидишь, главное, ты увидишь, как изображают жизнь.

— Можно ли нам?

— Теперь можно еще.

— Пожалуй.

Они пошли в амфитеатр. Играли какую-то комедию. Надежде Антоновне все понравилось в театре: и музыка, и люди, и представление.

— Ну что, Надежда Антоновна, хорошо?

— Хорошо, Егор Иваныч.

— Мы часто будем ходить.

И стали они ходить в театр. Теперь она начинала любить Егора Иваныча.

Наступил четверг. Егор Иваныч пошел к преосвященному. Он благословил Егора Иваныча, велел ему сходить к эконому и протодиакону, чтобы те приготовили его к посвящению, а накануне посвящения прочитать за всенощной шестопсалмие.

Эконом сказал Егору Иванычу, чтобы он пришел к нему для исповеди в субботу, а протодиакон дал записку, на которой написано было, что ему делать при посвящении.

— Вы, Егор Иваныч, не робейте. Закусочку только хорошую сделайте.

— Подрясник надевать или нет, отец протодиакон?

— Нет, можно и так. Впрочем, утром, после молитв, можете надеть подрясник.

Егор Иваныч радуется и боится, что его будут посвящать при народе. Жена тоже радуется и не верит.

— Ты, поди, все обманываешь? — говорила она.

— Нет, Надя, скоро…. Все сердце издрожало. — Он чуть было не сказал, что оно не дрожало так перед свадьбой.

— Не тужи, Егорушко, бог не без милости, — заметил отец.

После посвящения в дьяконы и священники Егор Иваныч делал обеды. На последнем обеде у него народу было много. Тут были и кафедральные священники и дьякона разных церквей, секретарь и столоначальник консистории Попов. Веселились и пили много. Иван Иваныч плясал и целовал то Егора Иваныча, то Надежду Антоновну. Надежда Антоновна тогда была весела, несмотря на буйство гостей.

Егор Иваныч ходил по городу уже в рясе и в очках.

Жена его долго смеялась над очками, но потом привыкла к физиономии Егора Иваныча, который очень важничал в своем наряде.

— Вот, Надя, и я священник.

Жена говорила только: «Да».

1864