Часть четвертая В глубину
Исследования показывают, что, начиная с определённого уровня, человек не в состоянии опознать разум как таковой. Под разумом он понимает лишь то, что лежит в пределах привычных ему свойств и реакций. По ту сторону — например, в микрокосме — он его попросту не видит. Точно так же в более высоком разуме, в далеко превосходящем его духе он увидит лишь хаос, поскольку не в состоянии распутать его сложные смыслы. Решения такого разума остаются для него непонятными, поскольку в основе их лежат параметры, превышающие порог его интеллектуальных возможностей. Так, собака видит в человеке лишь власть, которой она подчиняется, но не дух. Человеческое поведение видится ей бессмысленным, поскольку мы действуем на основе соображений, превышающих порог её разумения. Также и Бога, если он есть, мы не сможем воспринять в качестве разума, поскольку его мышление зиждется на сумме соображений, сложность которых ускользает от нас. Как следствие, Бог предстаёт перед нашими глазами хаотичным и неспособным даже довести до победы местную футбольную команду или остановить войну. Такое существо находится далеко за пределами человеческого понимания. Из чего неизбежно возникает вопрос, а может ли метасущество Бог, со своей стороны, воспринять нас самих на нашем уровне как разум. Может, мы лишь эксперимент в области органики…
«Дипфлайт»
Но ударить Андерсон не успел.
За несколько секунд до этого дельфины оповестили о приближении неизвестного объекта, и команда «Независимости» была приведена в повышенную готовность. Объект зафиксировала и бортовая сонарная система. Стремительно надвигалось нечто неопределённой формы и размеров. Оно не издавало шума, и источник его происхождения был неведом. Особенно нервировало людей в рубке и у контрольных приборов то, что этот предмет приближался не только с нарастающей скоростью и совершенно беззвучно, но и вертикально из глубины. Они смотрели на мониторы и видели во тьме нечто круглое и голубоватое. Смутный шар приближался, приобретал очертания и увеличивался в размерах.
Когда Бьюкенен отдал приказ обстрелять странный предмет, было уже поздно.
Вплотную под корпусом судна шар лопнул.
В последние минуты газ внутри него расширялся всё больше, и подъём ускорялся. Шар из тонкого, натянутого желе подлетел на высокой скорости и резко распался. Высвободившийся газ рвался выше, увлекая за собой что-то большое и прямоугольное.
Затонувший «Дипфлайт» ударился о днище «Независимости» носом, и его бронебойные торпеды вонзились в корпус судна.
Прошло мгновение вечности.
Затем последовал взрыв.
Рубка
Огромный корабль содрогнулся.
Бьюкенен, видевший на мониторах приближение катастрофы, едва устоял на ногах, вцепившись в стол. Кому не за что было схватиться, рухнули на пол. В контрольных помещениях внутри «острова» разбились мониторы, а оборудование сорвалось с мест. В CIC Кроув и Шанкара выбросило из их кресел. Повсюду на судне воцарился хаос, сигнал тревоги мешался с криками, ботинки бегущих стучали по железу, всё грохотало и дребезжало, и раскаты грома разносились по коридорам, палубам и уровням.
Через несколько секунд после удара большая часть «маслопупов», как называли на морском жаргоне техников машинного отделения, была мертва. Там, где машинное отделение граничило с носовыми трюмами, взрывом проделало в корпусе огромную пробоину. Врывающаяся вода убивала всех, кто уцелел после взрыва батискафа. А кому всё же удалось пережить и это, кто ещё пытался бежать из ада, те натыкались на задраенные переборки. Единственный путь спасения «Независимости» состоял в том, чтобы пожертвовать людьми в катакомбах корабля, перекрыв им — вместе с ревущими водными массами — выход в другие отсеки.
Наружный лифт
Платформа получила мощный удар. Её подкинуло вверх, и Андерсона перебросило через Йохансона. Тело старшего офицера описало сальто, которое в других обстоятельствах выглядело бы комичным. Он рухнул на платформу лбом, перевернулся на спину и остался лежать неподвижно, с окаменевшим взглядом.
Вандербильт зашатался. Пистолет выпал и скользнул под уклон, остановившись в нескольких сантиметрах от края. Видя, что Йохансон пытается встать, Вандербильт подбежал к нему и пнул в рёбра. Учёный с задушенным криком опрокинулся на бок. Вандербильт не имел ни малейшего представления, что произошло, но понимал, что произошло худшее, однако приказ гласил устранить Йохансона, и он твёрдо намеревался исполнить этот приказ. Он нагнулся, чтобы вышвырнуть стонущего, окровавленного человека за борт, причём подальше, чтобы тот перелетел через сетку, как вдруг кто-то напал на него сбоку.
— Скотина! — крикнул Эневек, накинувшись на него с градом ударов.
Вандербильт отпрянул. Ему нужно было время, чтобы преодолеть растерянность. Он закрыл руками голову, уклонился в сторону и лягнул нападавшего в колено.
Ноги у Эневека подломились. Вандербильт принял устойчивую позицию. Большинство людей, знавших Вандербильта, имели превратное представление об его ловкости. Они видели в нём лишь обрюзгшего толстяка. Между тем, замдиректора ЦРУ прошёл через все школы боевых искусств, и ему, с двумя его центнерами, удавались еще и удивительные прыжки. Он разбежался, подпрыгнул и протаранил Эневека ботинком в грудь. Эневек рухнул навзничь. Рот его раскрылся очертанием «о», но не исторг ни звука. Вандербильт знал, что вышиб из Эневека дух. Он склонился над ним, схватил за волосы, рванул к себе и двинул локтем в солнечное сплетение.
Для начала этого было достаточно. Теперь назад, к Йохансону. Пора с ним кончать, Эневек отправится за борт следующим.
Но, выпрямляясь, он увидел бегущего к нему Грейвольфа.
Вандербильт встал в боевую стойку, крутанулся вокруг своей оси, выбросил правую ногу, нанёс ею сокрушительный удар — и отлетел.
Что это значит? — растерянно подумал он. Любой другой от такой атаки грохнулся бы или скорчился от боли. А этот рослый индеец даже не остановился в беге. В глазах его было выражение, не оставлявшее никаких сомнений в его намерениях. Вандербильт понял, что должен выиграть этот бой, иначе ему не жить. Он размахнулся для следующего удара, но кулак провалился мимо цели, а в следующий миг левая Грейвольфа врубилась ему в подбородок. Вандербильт еле удержался на ногах. Индеец, не останавливаясь, толкнул его к краю платформы, размахнулся и нанёс ещё один удар.
Лицо Вандербильта лопнуло.
Всё вмиг окрасилось кровью. Он слышал, как хрустнула, ломаясь, переносица. Следующий удар сокрушил его левую скулу. Из горла вырвался клокочущий крик. Кулак налетел снова и вонзился между двумя челюстями, ломая зубы. Вандербильт закричал ещё громче — от боли и ярости. Он был вне себя. Он беспомощно висел в хватке великана и ничего не мог сделать.
Грейвольф выпустил его, и Вандербильт во весь рост растянулся на полу. Он ничего не видел, разве что немножко неба, серый асфальт платформы с жёлтой маркировкой — все сквозь кровавую пелену — и неподалёку пистолет. Он с трудом дотянулся до него, охватил рукоять. Вскинул руку и выстрелил.
Мгновение было тихо.
Неужто попал? Он нажал на спуск второй раз, но этот выстрел ушёл в воздух. Тут его руку заломили назад, он увидел над собой Эневека, снова заглянул в полные ненависти глаза Грейвольфа, и боль затопила его.
Что произошло? Он больше не лежал на платформе, а стоял прямо. Или он висел? Он действительно больше не знал, где верх, где низ. Нет, он не висел, он парил. Он летел спиной вперёд. Сквозь кровавую завесу он видел платформу. Почему-то со стороны. Край платформы ушёл вверх, удалился вместе с защитной сеткой, и Вандербильт понял, что сейчас его жизнь закончится.
Холод сразил его шоком.
Взметнулась пена. Неспособный двигаться, Вандербильт уходил ко дну. Морская вода смыла кровь из его глаз, корабля больше не было, он видел лишь тёмную зелень без контуров, из которой надвигалась какая-то тень.
Тень подлетела быстро, пасть раскрылась прямо перед ним.
Потом больше ничего не было.
Лаборатория
— Боже мой, что же вы делаете?
— Отпустить!
Полное ужаса восклицание Пика, грубый приказ Ли — это было последнее, что Уивер услышала, прежде чем вся лаборатория вдруг сделала скачок и покосилась. За громом взрыва последовал неописуемый шум, всё вокруг стало биться и рушиться. Уивер швырнуло, но она прихватила с собой и Рубина. В грохоте падающих инструментов и сосудов они вместе закатились за лабораторный стол. С громким хлопком где-то лопнуло стекло. Уивер подумала о лаборатории повышенной безопасности, уповая на переборки из бронированного стекла и герметичные шлюзы. Она отползла от Рубина, и тот мигом откатился, дико озираясь.
Её взгляд упал на переносной штатив с мензурками. И Рубин его тоже увидел.
В продолжение секунды каждый оценивал свои шансы. Потом Уивер рванулась вперёд, но Рубин её опередил. Он схватил штатив, вскочил на ноги и ринулся на середину помещения. Уивер вылетела за ним из своего укрытия. Будь что будет, она должна отнять этот штатив.
Два солдата лежали на полу. Один не шевелился, второй пытался подняться на четвереньки. Третий оставался на ногах в руках оружие. Ли нагнулась, чтобы снять с неподвижного солдата массивный чёрный автомат. В следующий момент она уже держала Уивер на прицеле. Пик у запертой двери оцепенел.
— Карен! — крикнул он. — Остановитесь. Вам ничего не будет, только, ради Бога, остановитесь!
Голос его перекрыла автоматная очередь. Уивер кошкой отпрыгнула за соседнюю лабораторную стойку. Пули в клочья изрешетили стол, будто он был картонный. Микроскоп весом больше центнера грохнулся об пол. К этому аду равномерно примешивался сигнал тревоги. Вытаращив глаза, к ней снова бежал Рубин, от страха не видя её.
— Мик! — крикнула Ли. — Куда вы, идиот! Ко мне!
Уивер щукой прыгнула на биолога и вырвала у него из рук штатив. В тот же миг корабль снова содрогнулся, и помещение накренилось. Рубин поехал по полу, ударился о полку и опрокинул её. Из разбитых склянок выплеснулись реактивные жидкости. Сам он валялся, придавленный полкой, как жук на спине, суча лапками. Уивер боковым зрением увидела, как Ли вскинула пистолет, а солдат с оружием в руках огибает стол.
Пути к отступлению не было, и она упала рядом с Рубиным.
— Не стрелять! — крикнула Ли. — Слишком…
Солдат выстрелил. Автоматная очередь пробарабанила по бронированному стеклу глубоководного симулятора, пропахав окно слева направо.
Внезапно установилась зловещая тишина. Через равные интервалы её нарушал сигнал тревоги. Все взгляды были прикованы к танку. Уивер услышала звонкий треск. Она повернула голову и неотрывно смотрела, как от трещины на лопнувшем бронированном стекле во все стороны разбегаются ответвления.
Стекло крошилось.
— О боже! — ахнул Рубин.
— Мик! — крикнула Ли. — Бегите же сюда наконец!
— Я не могу, — простонал Рубин. — Меня зажало.
— Ну и чёрт с ним, — сказала Ли. — Он нам больше не нужен. Прочь отсюда немедленно.
— Но как же мы его… — начал Пик.
— Сэл, откройте дверь!
Если Сэл что и ответил, Уивер не услышала его. Раздался оглушительный взрыв, и стекло разлетелось. Тонны морской воды хлынули наружу. Уивер побежала. Позади неё по лаборатории грохотала масса воды, разрушая то, что ещё не было разрушено.
— Карен! — услышала она крик Рубина. — Не бросайте меня!
Голос его оборвался. Всё вокруг клокотало. Пик выпрыгнул за дверь, Ли за ним. Выбегая, она ударила ладонью по стене, и Уивер с мгновенным ужасом поняла, что это значит.
Ли хочет замуровать её тут.
Поток ударил её в спину, сбил с ног и протащил вперёд. Она упала на колени, но тут же вскочила, мокрая до костей, так и не выпустив из рук штатив с мензурками. Ловя ртом воздух, борясь против отхлынувшей волны, она прорывалась к двери, которая неумолимо закрывалась; преодолев последний метр одним прыжком, она ударилась о дверную раму и вывалилась наружу.
Наружный лифт
Грейвольф и Эневек помогли Йохансону встать на ноги. Биолог был жестоко избит, но в сознании.
— Где Вандербильт? — пролепетал он.
— На рыбалке, — сказал Грейвольф.
Эневек чувствовал себя так, будто по нему проехал скорый поезд. Он едва стоял на ногах, так у него болело то место, куда Вандербильт ударил его локтем.
— Джек, — то и дело повторял он. — Боже мой, Джек. — Грейвольф снова спас ему жизнь. Это уже становилось традицией. — Откуда ты только взялся?
— Я тебе перед этим нагрубил, — сказал Грейвольф. — Хотел извиниться.
— Нагрубил? Ты в своём уме? Какие ещё извинения?
— А вот я очень рад, что он захотел извиниться, — прохрипел Йохансон.
Грейвольф измученно улыбнулся. Его меднокожее лицо приобрело восковой оттенок. Что это с ним? — подумал Эневек. Плечи Грейвольфа опустились, веки дрожали…
Он вдруг заметил, что майка Грейвольфа пропиталась кровью. Вначале он подумал, что это кровь Вандербильта.
Но потом увидел, что пятно расползается, а кровь сочится из живота Грейвольфа. Он протянул руки, чтобы подхватить великана, но тут в глубине «Независимости» прогремел ещё один взрыв. Корабль сотрясся. Йохансон налетел на Эневека, а Грейвольф свалился за борт.
— Джек!
Эневек упал на колени и подобрался к краю платформы. Индеец лежал на сетке, под ним бушевало море.
— Джек, дай руку.
Грейвольф не пошевелился. Он лежал и смотрел на Эневека, зажав живот руками. Кровь струилась сквозь пальцы. Вандербильт! Проклятая свинья, он попал в него.
— Джек, всё будет хорошо. Дай мне руку, я тебя вытащу, сейчас мы всё…
К нему подполз на четвереньках Йохансон. Эневек лёг на живот и попытался дотянуться до сетки, но она была слишком далеко.
— Приподнимись как-нибудь, — попросил Эневек. — Нет, лежи, я сейчас спущусь и подниму тебя, а Сигур вытянет.
— Брось ты это, — с трудом выдавил Грейвольф.
— Джек…
— Так лучше.
— Вот только не надо этих киношных штампов, — прикрикнул Эневек.
— Леон, друг мой…
— Я сказал, нет!
Изо рта Грейвольфа вытекла струйка крови.
— Леон… — Он улыбнулся. И вдруг весь обмяк. Потом рывком приподнялся, перевалился через край сетки и упал в волны.
Лаборатория
Рубин больше ничего не видел и не слышал. Его затопило водой из танка. Но водная масса снесла с него громоздкую полку, он неожиданно освободился и сел, отфыркиваясь.
Слава Богу, думал он. Худшее позади.
Воды в симуляторе было недостаточно для настоящего наводнения. Когда она разлилась по всему помещению, её уровень оказался не выше метра.
Он протёр глаза. Где же Ли?
Рядом с ним плавало мёртвое тело одного из солдат. Второй оглушённо поднимался из воды где-то сзади.
Ли не было. Они его бросили.
Рубин сидел в воде, недоумённо глядя на закрытую дверь. Надо выбираться. На корабле что-то взорвалось. Может, они уже терпят бедствие.
Он хотел встать, но тут вода начала светиться. Заметались молнии.
Он сообразил, что из танка вышла не только вода! Он попытался подняться на ноги, но поскользнулся и упал навзничь. Голова оказалась под водой, он принялся бить руками, но почувствовал сопротивление.
Гладкое. Скользкое. Подвижное.
Молнии вспыхивали прямо перед глазами, потом желе плотно облепило его лицо. Как отчаянно Рубин ни пытался его сорвать, руки соскальзывали, а где ему удавалось за что-то ухватиться, желе мгновенно меняло форму либо просто разрывалось, тут же снова смыкаясь позади его пальцев.
Нет, думал он. Нет, нет!
Он открыл рот и почувствовал, как студенистое вещество скользнуло внутрь. Он чуть не зашёлся от ужаса. Тонкие отростки юркнули в его пищевод, другие проникли в ноздри. Он начал давиться, бешено молотя руками, рванулся вверх, и тут страшно заболели уши. Боль была чудовищная, как будто безжалостный пыточный палач ковырялся в них ножом, и последняя ясная мысль подсказала ему, что желе пробивается в его череп.
Было ли это чистое любопытство или целенаправленное действие организма по обследованию мозга человека, а может, он по многомиллионолетней привычке влезал во всё, что, на его взгляд, стоило изучить, — об этом Рубин непрерывно думал ещё со времени катастрофы на нижней палубе.
Теперь он об этом думать перестал.
Грейвольф
Такой покой. Такое блаженство.
Вандербильт, наверное, пережил это иначе: в страхе. Его смерть была ужасной, и поделом.
Грейвольф погружался в глубину.
Он задержал дыхание. Несмотря на ужасную боль в животе, он хотел удержать воздух как можно дольше. Не потому, что хотел продлить жизнь. Это был последний акт воли, когда он ещё что-то контролировал. Он сам определит, когда воде ворваться в лёгкие.
Лисия была уже там, внизу. Всё важное и дорогое для него было уже внизу. Закономерно, что и он, наконец, пройдёт этот путь. Давно пора.
Если при жизни был хорошим человеком, то когда-нибудь возродишься косаткой.
Он увидел, как над ним пронеслись чёрные тени. Животные не обратили на него внимания. Правильно, подумал Грейвольф, я ваш друг. Но он знал, что, объяснение куда проще и животные просто проглядели его. Эти косатки никому не были друзьями. Они собой-то не были, а использовались существом, которое обращалось с ними не менее бессовестно, чем человек.
Но и это когда-нибудь кончится. Придёт в порядок. И Серый Волк станет косаткой.
Последняя утешительная мысль.
Он сделал вдох.
Пик
— Вы совсем сошли с ума?
Голос Пика гулко отразился от стен туннеля. Ли быстро шагала впереди. Он старался не обращать внимания на боль в своей растянутой ступне, чтобы поспеть за ней. Автомат она давно отшвырнула и теперь держала на взводе пистолет.
— Не злите меня, Сэл.
Ли направилась к ближайшему трапу. Они поднялись на следующий уровень. Коридор вёл к засекреченной зоне. Из утробы судна доносился грохот. Затем раздался новый взрыв. Пол задрожал и наклонился, так что в первый момент пришлось даже остановиться. Видимо, ещё одна переборка не выдержала напора воды. «Независимость» имела уже отчётливый дифферент на нос, и им приходилось идти в гору. Навстречу им из контрольного помещения бежали мужчины и женщины. Они смотрели на Ли в ожидании приказов, но та прошла мимо, не обратив на них никакого внимания.
— Не злить вас? — Пик заступил ей дорогу. Он чувствовал, как его оторопь превращается в ярость. — Вы не глядя расстреливаете людей. Других отдаёте приказ уничтожить. Что всё это значит? Это не планировалось и не обговаривалось!
Ли посмотрела на него. Её лицо было совершенно спокойно, лишь голубые глаза вспыхивали странным светом. Никогда раньше Пик не замечал в них такого мерцания. Ему вдруг стало ясно, что у этого высокообразованного, многосторонне развитого существа произошёл какой-то сдвиг по фазе.
— Обговаривалось с Вандербильтом, — сказала Ли.
— С ЦРУ?
— С Вандербильтом из ЦРУ.
— И вы договорились с этим негодяем о подобном безумии? — Рот Пика в отвращении кривился. — Мне противно, Джуд. Мы должны помочь эвакуировать людей.
— Кроме того, есть договорённость с президентом Соединённых Штатов, — добавила Ли.
— Никогда!
— Более или менее.
— Не может быть! Я вам не верю!
— Он бы одобрил это. — Она протиснулась мимо него. — А теперь прочь с дороги. Мы теряем время.
Пик побежал за ней.
— Эти люди вам ничего не сделали. Они рисковали жизнью. Они тянут за ту же верёвку, что и мы! Почему их, в конце концов, просто не взять под арест?
— Кто не со мной, тот против меня. Разве вы этого ещё не поняли, Сэл?
— Йохансон не был против вас.
— Был, причём с самого начала. — Она круто повернулась и посмотрела на него: — Вы что, слепой или безмозглый? Вы не видите, что может произойти, если Америка не выиграет эту войну? Всякий, кто её выиграет, в тот же момент нанесёт поражение нам.
— Речь идёт не об Америке! Речь обо всём мире.
— Весь мир — это и есть Америка!
Пик уставился на неё.
— Вы сумасшедшая, — прошептал он.
— Нет, я реалистка, чернокожий вы осёл. И будете делать то, что скажу я. Пока вы у меня в подчинении! — Ли снова двинулась вперёд. — Идёмте. Мы должны выполнить задачу. Я спущусь на батискафе вниз, пока корабль не взлетел на воздух. Помогите мне найти торпеды с ядом Рубина, после этого делайте что хотите.
Пандус
Уивер не знала, в какую сторону ей бежать, но тут услышала голоса в верхней части пандуса. Ли и Пик скрылись. Возможно, они идут в секретную лабораторию Рубина, чтобы взять там яд. Она побежала к повороту и увидела, что по пандусу спускаются, поддерживая друг друга, Эневек и Йохансон.
— Леон! Сигур! — Она побежала к ним навстречу и обняла их обоих разом. Она испытывала острую потребность прижаться к ним. Особенно к одному из них.
Йохансон застонал от боли, и она отпрянула:
— Извини…
— Только кости, — он вытер с бороды кровь. — Дух цел и невредим. Что случилось?
— У вас что случилось?
Пол загудел у них под ногами. Протяжный скрежет донёсся из глубины «Независимости», и дифферент судна на нос ещё немного увеличился.
Они в нескольких словах рассказали друг другу о происшедшем за эти минуты. Эневек был подавлен смертью Грейвольфа.
— Хоть кто-нибудь знает, что с судном? — спросил он.
— Нет, но боюсь, что над этим нам не придётся ломать голову. — Уивер лихорадочно огляделась. — Я думаю, в первую очередь у нас два дела. Воспрепятствовать погружению Ли и как-нибудь спастись.
— Ты думаешь, она доведёт свой план до конца?
— Конечно, — прорычал Йохансон и запрокинул голову: с взлётной палубы доносился шум вертолётных винтов. — Заметили? Крысы бегут с корабля.
— А зачем Ли застрелила Оливейра? — Эневек непонимающе тряс головой.
— Она сейчас пристрелит любого, кто встанет у неё на пути. Мирное решение вопроса её не интересовало никогда.
— Но почему?
— Неважно, — сказал Йохансон. — У неё времени в обрез. Надо её задержать. Нельзя, чтобы она выпустила этот яд в море.
— Правильно, — сказала Уивер. — Зато мы спустим вниз вот это.
Только теперь Йохансон заметил у неё в руках штатив.
— Это же экстракт феромона?
— Да. Завещание Сью.
— Но чем это нам поможет?
— Ну, есть у меня одна идея. — Она поколебалась. — Не знаю, сработает ли. Она у меня возникла ещё вчера, но тогда она не показалась мне осуществимой. Теперь кое-что изменилось.
Она им всё объяснила.
— Вроде бы неплохая идея, — одобрил Эневек. — Но надо торопиться. У нас всего несколько минут. Прежде чем эта посудина затонет, надо бы выбраться на сушу.
— А я даже не знаю, как это осуществить, — призналась Уивер.
— Зато я знаю, — заявил Эневек. — Нам понадобится дюжина шприцев. Я их раздобуду. А вы идите вниз и готовьте батискаф. — Он соображал. — Ещё нам нужен… Погодите-ка! Ты говоришь, в лаборатории кто-то остался?..
— Да. А где ты раздобудешь шприцы?
— В госпитальном отсеке.
Шум над их головами усилился. В проёме ангара, ведущем к левобортному лифту, они увидели вертолёт, отлетающий от «Независимости». Сталь корпуса застонала. Весь корабль корёжило.
— Поторопись, — сказала Уивер.
Эневек посмотрел ей в глаза. Они не могли оторваться друг от друга. Проклятье, думала Уивер, почему только теперь?
— Будь спокойна, — сказал он.
Эвакуация
В отличие от большинства людей на «Независимости», Кроув хорошо знала, что произошло. Видеокамеры корпуса показали подъём светящегося шара из глубины. То, что он состоял из желе, было однозначно, и внутри него взорвался газ. Видимо, метан. Среди пузырей она разглядела очертания знакомого предмета: в корабль врезался «Дипфлайт», утыканный торпедами.
После взрыва разверзся ад. Шанкар разбил о панель голову. Потом в CIC ворвались солдаты и вытолкали их наружу. Прерывистый сигнал тревоги подгонял их вперёд. На трапах была толчея, но команда судна держала ситуацию в руках. Офицер направил её к кормовому трапу:
— На взлётную палубу! Не останавливаться. Ждать дальнейших указаний.
Кроув потащила оглушённого Шанкара наверх. Она была маленькая и хрупкая, а Шанкар большой и тяжёлый, но она собрала все свои силы.
— Шевелись, Мёррэй! — хрипела она.
Руки Шанкара, дрожа, вцепились в поручни. Он с трудом подтянулся наверх.
— Я представлял себе контакт по-другому, — закашлявшись, сказал он.
Ей очень не хватало сигареты, чтобы успокоиться. Она с сожалением вспомнила ту, которую закурила за секунду до взрыва. Она так и осталась дымиться в CIC. Какой стыд: чего бы только она не отдала за сигарету! Выкурить ещё одну, пока всё не взлетело к чёрту. Что-то подсказывало ей, что шансы выжить не особенно велики.
Нет, одёрнула она себя. Глупости! Мы же не на шлюпки грузимся. У нас же вертолёты!
Она почувствовала облегчение. Шанкар добрался до верхнего края трапа. К нему потянулись помогающие руки. Кроув последовала за ним, спрашивая себя, не есть ли это действительно своего рода контакт, в каком и человеческая раса так поднаторела: агрессивный, беспощадный и смертельный.
Солдаты втащили её внутрь «острова».
— У вас не найдётся сигаретки? — спросила она одного из них.
— Вы в своём уме? Бегите к вертолёту!
Бьюкенен
Врубке стоял Бьюкенен со вторым капитаном и рулевым и отдавал команды, стараясь удержать судно в равновесии.
Он сохранял спокойствие и здравомыслие. Взрыв, судя по всему, разрушил часть трюмов и машинное отделение. Трюмы — чёрт с ними, а вот в машинном отделении началась цепная реакция в силовых и охлаждающих системах. Последовали новые взрывы. Потребность судна в электричестве покрывалась за счёт нескольких агрегатов, которые один за другим выходили из строя. На нижних уровнях судна уже всё вымерло. Бьюкенен приговорил команду машинного отделения к гибели, отдав приказ задраить переборки, но сейчас он не мог позволить себе роскошь думать об этом. Надо было эвакуировать людей. Он не взялся бы сказать, сколько времени у них осталось. Удар пришёлся на середину корабля. Тем не менее, они не могли воспрепятствовать затоплению носовых трюмов, и теперь «Независимость» садилась на нос.
В корпусе уже было слишком много воды. От непомерного давления она проламывала переборки и стенки, пробиваясь на верхние уровни. Если поддадутся и кормовые переборки, то затонет весь корабль.
Бьюкенен не строил иллюзий, что всё обойдётся. Вопрос был только — когда. Сейчас всё зависело единственно от его способности правильно оценить ситуацию. В настоящую минуту он считал, что на очереди грузовое помещение под лабораторией и жилые отсеки. Единственное, что его утешало, — на борту было мало моряков. В случае военных действий их тут было бы три тысячи. А сейчас всего 180, и они все находились на верхних уровнях.
Некоторые из мониторов уже не работали. Прямо над головой Бьюкенена висел запломбированный красный телефон, который в исключительном случае мог соединить его прямо с Пентагоном. Он пробежал глазами по навигационным приборам. Ничто не поможет.
Бесполезный хлам.
На взлётной палубе вовсю шла эвакуация. Людей от «острова» препровождали к разогретым вертолётам, всё бегом. Бьюкенен коротко переговорил с вертолётным центром и снова стал смотреть сквозь зелёные стёкла рубки наружу. Один вертолёт уже взлетел и удалялся от корабля. Быстрее действовать не получалось. Если дифферент увеличится, палуба превратится в горку. Вертолёты закреплены хорошо, но угол наклона может стать и критическим.
Третий уровень
Эневек боялся нарваться на Ли и Пика, но те, видимо, удалились в противоположную сторону. Ему было трудно дышать, грудь болела, но он бежал в сторону госпиталя.
Стационар стоял пустой. От персонала Ангели и следа не осталось. Он обежал несколько помещений, прежде чем добрался до врачебного оборудования. Там было как после землетрясения. Шкафы нараспашку, пол усеян осколками, хрустевшими под ногами. Он вытаскивал ящики и рылся на полках, но шприцы не находил.
Где они обычно бывают, когда приходишь к врачу? В каком-нибудь выдвижном ящике. В маленькой беленькой тумбочке.
В глубине судна громыхало. До него донёсся стон металла. Сталь изгибало и скручивало.
Эневек бросился на другую сторону коридора. Там тоже всё было сокрушено, но несколько беленьких тумбочек уцелело. Он выгреб их почти все, пока не обнаружил то, что искал. Быстро рассовал по карманам дюжину стерильно упакованных шприцев и бросился к выходу.
Какая сумасбродная идея.
Либо Карен права, и тогда это гениальный план, либо у них совершенно превратные представления о реальности. С одной стороны, действительно, её предложение казалось неисполнимым и наивным, особенно на фоне изощрённых посланий, которые Кроув отправляла в глубину. С другой стороны…
Кроув? Где она, кстати?
Саманта Кроув, которая когда-то приснилась ему и указала ему путь на родину, в Нунавут.
Мощный звон дошёл до его слуха — будто раскололся колокол. Пол накренился ещё сильнее. Из глубины корабля донёсся глухой шум.
Вода!
Эневек спросил себя, успеет ли он вообще вырваться отсюда. Потом побежал и уже ни о чём себя не спрашивал.
Лаборатория
Уивер не знала, что её там ждёт. Ей было муторно при мысли, что дверь лаборатории придётся открыть. Но если исполнять её план, лаборатория давала единственный шанс.
Пол дрожал. Шумело и бурлило где-то уже вплотную под ногами. Йохансон, тяжело дыша, прислонился к стене:
— Ну, давай.
Над дверью лаборатории мигал аварийный сигнал. Ли действительно удалось, выбегая, включить аварийный запор, который герметично изолировал лабораторию. Уивер набрала комбинацию цифр, и дверь раскрылась. Вода хлынула им под ноги, но вместо того, чтобы потечь вниз по пандусу, стояла у её лодыжек. Уивер поняла, почему. Дифферент «Независимости» был уже так велик, что этот участок пандуса превратился в горизонтальный.
Она отпрянула:
— Нужен глаз да глаз. Эта штука могла попасть наружу.
Йохансон заглянул внутрь. У разбитого танка плавали два безжизненных тела. Он осторожно побрёл по залу, Уивер за ним. Она с тревогой глянула на бункер лаборатории повышенной безопасности, но он оказался цел. Заражение пфистерией было самым последним, в чём она сейчас нуждалась.
Пол поднимался по направлению к корме, и вода скопилась в носовой стороне.
— Они все мертвы, — прошептала Уивер. Труп, плавающий рядом с солдатом, оказался Рубиным. Уивер подавила отвращение: — Одного из них надо выловить, всё равно кого.
— Придётся забредать глубже.
Они побрели. Уивер поскользнулась, вскрикнула и упала в воду, а когда Йохансон помог ей подняться, перед ними стоял солдат, направив на них дуло автомата.
— Ну нет, — сказал он, растягивая слова. — Ну-у-у не-е-ет.
В его взгляде отражалась смесь безумия и страха. Уивер медленно подняла руки.
— Ну нет, — повторял солдат. Он был совсем юный. Лет, может, девятнадцати. Оружие в его руках дрожало.
— Эй, — сказал Йохансон. — Мы пришли вам на помощь.
— Вы нас заперли тут, — сказал солдат, готовый расплакаться.
— Это не мы, — сказала Уивер.
— Вы оставили нас… с этим… одних.
Этого только не хватало. «Независимость» тонула, надо было задержать Ли и как-то вытащить отсюда одного мёртвого, чтобы осуществить свой план, а тут этот обезумевший от паники мальчишка.
— Как ваша фамилия? — неожиданно спросил Йохансон.
— Что? — глаза солдата вспыхнули. Он навёл автомат на Йохансона.
— Нет! — вскрикнула Уивер.
Йохансон поднял руку в знак того, что всё в порядке.
— Пожалуйста, назовите свою фамилию.
Солдат колебался.
— Очень важно, чтобы вы вспомнили свою фамилию, — повторил Йохансон приветливым тоном священника.
— Мак-Миллан… Моя фамилия Мак-Миллан.
Уивер сообразила, что затеял Йохансон. Кратчайший путь привести человека в норму состоит в том, чтобы заставить его вспомнить, кто он.
— Хорошо, Мак-Миллан, очень хорошо. Послушайте, нам необходима ваша помощь. Корабль тонет. Мы должны провести эксперимент, который всех нас спасёт…
— Нас всех?
— У вас есть семья, Мак-Миллан?
— Зачем вам это знать?
— Где живут ваши родители?
— В Бостоне. — Черты лица юноши исказились. Он заплакал. — Но Бостон уже…
— Я знаю, — внушительно произнёс Йохансон. — Послушайте, мы ещё можем что-то исправить. И в Бостоне тоже. Но для этого нам нужна ваша помощь. Каждая секунда, может быть, стоит вашей семье последнего шанса.
— Пожалуйста, — подключилась Уивер. — Помогите нам.
Солдат засопел и опустил оружие:
— Вы выведете нас отсюда?
— Да, — кивнула Уивер. — Обещаю.
Боже мой, что ты несёшь, подумала она. Что ты можешь обещать? Ничего.
Ли
Секретная лаборатория оказалась, на удивление, в порядке. Пол был усеян осколками, но остальное стояло на своих местах. Некоторые мониторы светились.
— Где же гильзы? — размышляла Ли.
Она сунула пистолет в кобуру и огляделась. В маленьком танке она ожидала увидеть голубое свечение, но потом вспомнила, что яд был успешно опробован.
Пик бродил между лабораторных столов и шкафов.
— Нашёл, — сказал он.
Ли поспешила к нему. Одна полка была опрокинута. Несколько торпедных гильз метровой длины как попало валялись на полу. Они перебрали их все. Две оказались тяжелее остальных, и только теперь Ли заметила, что Рубин их отмаркировал.
— Сэл, — восхищённо сказала она. — У нас в руках новый мировой порядок.
— Тогда давайте поскорее вынесем его отсюда, — Пик нервно озирался.
Ли громко рассмеялась, протянула одну из гильз Пику, и они выбежали.
— Через пять минут я спроважу эту зарвавшуюся тварь на тот свет, Сэл!
— С кем вы хотите спуститься? Думаете, Мик ещё жив?
— Мне плевать, жив он или нет.
— Тогда я буду вас сопровождать.
— Спасибо, Сэл, это великодушно. Но зачем? Чтобы заступиться за эту голубую слизь?
— Это совсем другое, и вы хорошо понимаете это! Большая разница между…
Они добежали до трапа. Кто-то спешил по пандусу с другой стороны им навстречу.
— Леон!
Эневек поднял голову и остановился как громом поражённый. Их разделял только трап.
— Джуд, Сэл. — Эневек моргал. — Вот так встреча.
«Вот так встреча»? Бедолага совсем не умел притворяться. Ли достаточно было одного взгляда, чтобы понять: Эневек всё знает.
— Откуда вы? — спросила она.
— Я… я разыскиваю остальных…
Неважно, сколько он знает. Она не может терять время. Возможно, он действительно ищет своих друзей, а может, у него есть какой-то план. Это не играет роли. Эневек стоял на её на пути.
Ли выхватила пистолет.
Взлётная палуба
Кроув выбежала на «крышу» сразу за Шанкаром, но её остановили:
— Подождите, — сказал человек в форме. — Вы же в следующей группе.
С палубы взлетели уже два вертолёта. Два следующих ждали наготове, припаркованные друг за другом. Шанкар обернулся к ней на бегу:
— Увидимся! Ты летишь следующей машиной!
Кроув смотрела, как он последним поднимается в брюхо вертолёта. Ледяной ветер стегал её по лицу. Как видно, эвакуация проходила упорядоченно. Хоть это хорошо. Ей придётся немного потерпеть.
Она огляделась. Где же все остальные? Леон, Сигур, Карен…
Может, они уже улетели?
Успокоительная мысль. За Шанкаром закрылся люк. Винт стал вращаться быстрее.
Корпус
А тридцатью метрами ниже взлётной палубы ворвавшаяся внутрь вода продолжала давить на переборки. Они пока держали.
В этой воде плавала единственная торпеда. При взрыве батискафа она выскочила из гнезда, но не сдетонировала. Такие случаи изредка бывают. В одном из затопленных трюмов она опустилась на решётчатый мостик, который покачивался в темноте, вырванный из одного крепления. Торпеда мягко каталась по нему туда и сюда. При этом понемногу сползала вперёд, следуя дифференту судна.
Переборки держали, но решётчатый мостик под давлением трещал и скрежетал. То место, на котором он ещё держался, от напряжения изгибалось. В стальной стене образовалась трещина. Крепёжный болт медленно расшатывался в своём гнезде и потихоньку выворачивался…
Потом с треском выпал.
Напряжение разрядилось. Решётка выскочила, стена проломилась. Торпеда получила дополнительный толчок и попала как раз в то место, где сходилось сразу всё: носовые трюмы, над ними жилые помещения команды, а с другой стороны — законсервированная транспортная палуба, которая находилась под лабораторией.
Это была одна из самых чувствительных стыковочных точек корабля.
Взрыв сделал своё дело.
Третий уровень
— Нет, — сказал Пик. Он бросил торпедную гильзу и нацелил свой пистолет на Ли. — Вы этого не сделаете.
Ли замерла. Её оружие было наставлено на Эневека.
— Сэл, я уже сыта вашей строптивостью, — зашипела она. — Не ведите себя как идиот.
— Бросьте оружие.
— Чёрт возьми, Сэл! Вы предстанете перед военным судом, и я…
— На счёт три я застрелю вас, Джуд. Клянусь. Больше вы не убьёте ни одного человека. Бросьте оружие. Раз… Два…
Ли часто задышала и опустила руку с пистолетом.
— Ладно, Сэл. Ладно.
— Бросьте оружие.
— Почему бы нам не поговорить об этом…
— Бросьте оружие!
Выражение неописуемой ненависти появилось в глазах Ли. Пистолет грохнулся об пол. Эневек коротко глянул на Пика:
— Спасибо!
Одним прыжком он очутился у трапа и исчез внизу. Ли слышала, как он бежал. Его шаги удалялись. Она выругалась.
— Командующий генерал Джудит Ли, — обратился Пик по всей форме. — Я отстраняю вас от командования из-за невменяемости ваших команд. С этой минуты вы подчиняетесь мне. Вы можете…
Последовал удар чудовищной силы. Ужасный грохот донёсся снизу. Корабль ухнул вниз, как падающий лифт, и ещё сильнее наклонился вперёд. Пика сбило с ног. Он больно ударился, перекатился и снова встал на ноги.
Где его оружие? Где Ли?
— Сэл!
Он повернулся. Ли стояла на коленях, направив на него пистолет.
Пик оцепенел.
— Джуд. — Он помотал головой. — Поймите же вы наконец…
— Идиот, — сказала Ли и нажала на спуск.
Взлётная палуба
Кроув зашаталась. «Крыша» наклонилась ещё сильнее. Вертолёт с крутящимся винтом заскользил к другому вертолёту, припаркованному впереди. Он с рёвом поднялся, попытался набрать высоту и оторваться от другой машины.
У Кроув остановилось дыхание.
Нет, подумала она. Это невозможно. Этого быть не может. Перед самым спасением.
Вокруг раздались крики. Люди падали, другие убегали прочь. Кто-то прижал её к полу. Лёжа, она видела, как вертолёт поднялся над припаркованной машиной, как одна из пушек зацепила хвостовое оперение другого вертолёта и застряла в нём, как летающий колосс начал поворачиваться на месте.
Вертолёт потерял управление.
Она вскочила и бросилась бежать.
Рубка
Бьюкенен не верил своим глазам.
Его неожиданно швырнуло о собственное кресло, об это чудесное капитанское сиденье с удобными подлокотниками и спинкой, с опорой для ног, — из-за которого ему все завидовали: гибрид барного табурета, офисного кресла и командирского стула, который теперь больше ни на что не годился, разве что череп об него расшибать. В рубке всё попадало со своих мест. Бьюкенен с трудом поднялся на ноги, и его тут же отшвырнуло к боковому окну — как раз вовремя, чтобы увидеть, как взлетевший вертолёт поворачивается и медленно ложится на бок.
Он застрял!
— Все прочь! — гаркнул он.
Машина продолжала поворачиваться. От неё во все стороны разбегался персонал — обречённая попытка где-нибудь укрыться.
И вдруг вертолёт оторвался и поднялся вверх.
Бьюкенен ловил ртом воздух. Какой-то миг казалось, что пилот овладел ситуацией. Но наклон машины оказался слишком сильным. Хвост вертолёта поднялся круто вверх, двигатели взревели ещё сильнее, и машину винтом вперёд понесло прямо на рубку.
Бьюкенен загородился ладонями и отпрянул назад.
Это было смешно. Точно так же он мог бы распахнуть вертолёту объятия, приветствуя свой конец.
Свыше 33 тонн боевого веса, заправленного девятью тысячами литров горючего, шарахнуло о капитанский мостик, мгновенно превратив переднюю часть «острова» в геенну огненную. Все окна полопались. Огненный вал пронёсся через всю надстройку, выжигая её внутренности, взрывая мониторы, вырывая из рам переборки, доставая убегающих, сжигая их дотла и пробиваясь по коридорам вглубь «острова».
Взлётная палуба
Кроув бежала что было мочи.
Рядом падали горящие обломки. Она бежала на корму «Независимости». Судно наклонилось так, что ей приходилось бежать в гору, и у неё началась сильная одышка. В последние годы её лёгким никотина доставалось куда больше, чем свежего воздуха.
Собственно, она всегда считала, что когда-нибудь умрёт от рака лёгких.
Она споткнулась и заскользила по асфальту. Поднимаясь на ноги, она увидела всю переднюю часть «острова», пылающую огнём. Горели и два вертолёта. Люди разбегались по палубе живыми факелами, прежде чем рухнуть замертво. Зрелище было устрашающее, а ещё страшнее было сознание того, что у неё не остаётся шансов пережить крушение «Независимости».
Сильные детонации выбрасывали из «острова» вверх огненные шары. Пламя ревело и бушевало. К рёву примешался сильный удар взрыва, и к ногам Кроув посыпались искры.
В этом аду погиб и Шанкар.
Она не хотела умирать.
Она вскочила, побежала выше к корме, не имея ни малейшего представления, куда кидаться потом.
Третий уровень
Ли чертыхалась.
Одну торпеду она зажала под мышкой, а вторая куда-то закатилась. Либо она упала в лестничную клетку трапа, либо укатилась куда-то к носу.
Пик, болван проклятый!
Она перешагнула через его труп, соображая, хватит ли одной гильзы с ядом. Может, и хватит, но шансы сильно уменьшаются. А вдруг одна торпеда откажет, не откроется, чтобы выпустить яд в воду. Две всё-таки лучше.
Она напряжённо обыскивала все закоулки в коридоре.
И тут раздался могучий грохот. На сей раз корабль содрогнулся ещё сильнее. Она упала и заскользила на спине вниз по коридору. Что опять произошло? Корабль взлетел в воздух? Скорее прочь с него. Речь шла уже не только о выполнении задания, но и о спасении собственной жизни.
Выскользнула и последняя торпеда.
— Дьявол!
Она потянулась за ней, но торпеда прогромыхала мимо. Если бы гильзы были заполнены взрывчаткой, они бы уже взорвались. Но в них содержалась жидкость. Не взрывчатка, а жидкость, которой было достаточно, чтобы истребить целую расу разумных существ.
Она растопырила руки и ноги, пытаясь за что-нибудь зацепиться. И через несколько секунд ей это удалось. Всё тело саднило, будто её побили железными прутьями. По ней, может, и не видно, что ей скоро пятьдесят, но сейчас она чувствовала себя на все сто. Она поднялась по стеночке и огляделась.
Теперь исчезли обе торпеды.
В отчаянии она готова была закричать.
Шум врывающейся воды раздавался пугающе близко. Долго это не продлится. А сверху тоже проникал какой-то клокочущий гул.
И жар.
Она замерла. И впрямь. Стало теплее.
Надо скорее отыскать торпеды.
Она решительно оттолкнулась от стены и бросилась на поиски.
Лаборатория
Рядовой Мак-Миллан брёл за ними вплотную, подняв автомат над головой. Когда лабораторию сотряс удар, они все рухнули в воду. Уивер снова поднялась; вокруг громыхало, и вырубился свет.
— Сигур? — позвала она в темноте. Ответа не было.
— Мак-Миллан?
— Я здесь.
Она почувствовала под ногами пол. Вода здесь была ей по грудь. Проклятье, ещё и это! Ведь они уже почти добрались до мёртвого солдата.
Что-то ткнулось ей в плечо. Она пошарила рукой: ботинок. Она держала в руке ботинок, а в ботинке была нога.
— Карен? — Голос Йохансона, совсем близко. Постепенно её глаза привыкли к темноте. В следующую минуту вспыхнули красные огни аварийного освещения, придав лаборатории вид сумрачного преддверия ада. Совсем рядом она увидела торчащую из воды голову Йохансона.
— Иди, помоги мне, — позвала она.
Теперь глухой грохот доносился не только снизу, но и сверху. Что там случилось? Ей почудилось, что в лаборатории стало теплее. Йохансон подошёл к ней:
— Кто это?
— Неважно. Берись.
— Надо уходить, — прохрипел Мак-Миллан. — Скорее.
Взгляд Уивер упал на воду позади них. Слабое голубое свечение. Молнии.
Она крепче сжала ногу трупа и стала пробиваться сквозь воду в сторону двери. Йохансон ухватил руки мужчины. Или это была женщина? Неужто они подхватили с собой Оливейра? Уивер сильно уповала на то, что это окажется не бедняжка Сью. Она наступила на что-то, поскользнулась и с головой ушла под воду.
С открытыми глазами она смотрела в черноту.
Что-то подплывало к ней, извиваясь в воде.
Оно приближалось быстро, похожее на длинного светящегося угря. Нет, это не угорь. Скорее громадный, безголовый червь. И не один.
Она выскочила из воды.
— Скорее!
Под поверхностью воды проявились светящиеся колеблющиеся щупальца, их было уже не меньше дюжины. Мак-Миллан поднял автомат. Уивер почувствовала, как что-то скользнуло по её щиколоткам, и рванулась.
В следующий момент её обвивали уже несколько отростков, поднимаясь по ней всё выше. Она попыталась сорвать с себя эту слизь. Йохансон подскочил и загнал пальцы под щупальца, но это было всё равно что разжимать объятия анаконды.
Существо ползло по ней.
Существо? Она боролась против миллиарда существ. Против многих миллиардов одноклеточных.
— Не могу оторвать их, — простонал Йохансон. Слизь ползла по её груди и уже добралась до шеи. Уивер снова оказалась под водой, которая светилась всё сильнее. Позади щупалец надвигалось что-то большое. Основная масса организма.
Она изо всех сил рванулась на поверхность.
— Мак-Миллан, — пробулькала она. Солдат поднял оружие.
— Этим вы ничего не добьётесь, — сказал Йохансон. Мак-Миллан вдруг совершенно успокоился. Он прицелился в большую надвигающуюся массу.
— С этим можно кое-чего добиться, — сказал он. Прозвучало сухое стаккато автоматной очереди.
— Фугасные снаряды всегда кое-чего добиваются!
Залп ударил по организму. Вода взметнулась. Мак-Миллан послал вторую очередь, и эту штуку разнесло на клочки. Куски желе разлетались во все стороны. Уивер хватала ртом воздух. Она разом освободилась. Йохансон подхватил ношу. Они волокли труп, как безумные. Уровень воды понизился, и они продвигались быстрее. После того как судно наклонилось сильнее, основная часть воды собралась в носовой стороне лаборатории, и дверь была почти на сухом месте. Самое трудное было не поскользнуться на покатом полу, но теперь они были уже только по щиколотки в воде.
Они выволокли труп на пандус. Там вода тоже отступила. Внезапно они услышали приглушённый крик Мак-Миллана.
Она заглянула в лабораторию:
— Мак-Миллан, где вы?
Светящийся организм снова собирался в целое. Клочки быстро сливались друг с другом. Щупалец не было видно. Существо приняло плоскую форму.
— Закрывай дверь, — крикнул Йохансон. — Иначе оно ещё выплывет наружу. Воды здесь достаточно.
— Мак-Миллан?
Уивер вцепилась в дверную раму и смотрела в помещение, тускло освещённое красным светом, но солдат исчез.
Мак-Миллан не успел.
Тонкие светящиеся нити приближались. Она отпрыгнула и нажала на кнопку. Нити ускорили темп, но на сей раз не успели. Дверь закрылась.
Эксперимент
Взрыв застиг Эневека на трапе. Ему было трудно дышать из-за боли в груди, к тому же ужасно болело колено. Он выругался. Надо же было Вандербильту попасть именно в то колено, которое он повредил во время крушения гидроплана.
Некоторые трапы оказались блокированы. Судно лежало уже с большим дифферентом. Единственный путь вниз вёл по пандусу, но чтобы попасть на него, нужно было вернуться назад, к ангару. И Эневек снова ринулся вверх. Чем выше он поднимался, тем становилось жарче. Что там случилось наверху? Шум не сулил ничего хорошего. Он добрался до ангара и увидел, как в просветы вваливаются клубы густого чёрного дыма.
Ему вдруг почудилось, что кто-то зовёт на помощь.
Он прошёл несколько шагов и крикнул:
— Есть тут кто-нибудь?
В дыму ничего не было видно. Зато зов о помощи стал слышен отчётливо. Голос Кроув!
— Сэм? — Эневек вбежал в чёрное облако и прислушался, но зов больше не повторился. — Сэм?
В ответ ничего.
Он подождал ещё немного и побежал на пандус, но слишком поздно заметил, что крутизна его стала как у трамплина. Ноги его подломились. Кувыркаясь, он загремел вниз, молясь только о том, чтобы уцелели шприцы. На целость костей надеяться не приходилось. Но нигде ничего не хрустнуло. Докатившись до низа, он плюхнулся в воду, что смягчило падение. Он выполз на четвереньках и увидел Уивер и Йохансона, которые волокли к нижней палубе мёртвое тело.
Пол покрывал тонкий слой воды.
Искусственный порт наполнялся! Эту зону скоро затопит. Надо было спешить.
— Шприцы у меня! — крикнул он.
— Самое время, — сказал Йохансон.
— Кого это вы притащили? — Эневек подбежал к ним и посмотрел на труп.
Это был Рубин.
Взлётная палуба
В самом конце «крыши» сидела на корточках Кроув, бессмысленно глядя, как догорает «остров».
Рядом с ней дрожал мужчина пакистанской наружности в одежде кока. Кроме них двоих, больше никому не пришла в голову мысль бежать в эту сторону — или просто никому не удалось.
— Знаете, что это? — сказала Кроув. — Результат криминальной разборки между двумя разумными расами.
Кок воззрился на неё, как будто у неё выросли рога.
Кроув вздохнула.
Они находились над платформой правобортного лифта. Там зиял проход в ангар. Несколько раз она кричала туда, но никто не откликнулся.
Скоро они утонут на горящем корабле.
Если где-то и есть спасательные шлюпки, спустить их на воду некому. Все сгорели.
Чёрная копоть добралась и до них. Противная смолянистая копоть. Она не хотела последние свои часы вдыхать эту гадость.
— Нет ли у вас сигареты? — спросила она кока.
Она ожидала, что он сочтет её сумасшедшей, но он достал из кармана пачку «Мальборо» и зажигалку.
— Лайт, — сказал он.
— О? Бережёте здоровье? — Кроув улыбнулась. — Весьма благоразумно.
Феромон
— Надо вколоть ему под язык, в нос, в глаза и уши, — сказала Уивер.
— Почему именно туда? — спросил Эневек.
— Оттуда лучше выступит.
— Тогда и под ногти. Везде, где можно. Чем больше, тем лучше.
На нижней палубе никого не было, технический персонал наверняка улетел. Они раздели Рубина до трусов, всё в спешке, пока Эневек наполнял шприцы экстрагированным феромоном. Почти все шприцы уцелели. Рубин лежал на искусственном берегу. Высота воды была пока несколько сантиметров, но она поднималась. Куски желе, налипшие на голову Рубина, они на всякий случай побросали на сухое место. Часть желе застряла у него в ушах, и Эневек выковырнул его.
— В задницу ему ещё надо закачать, — сказал Йохансон. — Феромона у нас много.
— Думаешь, это подействует? — с сомнением спросила Уивер.
— То небольшое количество Ирр, что застряло у него внутри, не в состоянии произвести такое количество феромона, какое мы ему вколем. Если они вообще поддадутся на этот трюк, то будут думать, что всё исходит из него. — Йохансон присел на корточки с полной пригоршней шприцев. — Ну, кто хочет?
Уивер почувствовала, как в ней поднимается отвращение.
— Не слышу криков: «Я, я!» — сказал Йохансон. — Леон!
В конце концов всё сделали сообща. Закачали в Рубина два литра феромона. Возможно, половина вытекла обратно.
— Вода поднимается, — заметил Эневек.
Уивер прислушалась. Скрежет и стон металла по всему кораблю не умолкал.
— И жарче становится.
— Да, «крыша» горит.
— Поехали. — Уивер подхватила Рубина под мышки и подняла вверх. — Давайте, пока Ли не появилась.
— Ли? А я думал, Пик вывел её из строя, — сказал Йохансон.
Эневек взглянул на него, волоча труп Рубина:
— Плохо ты её знаешь. Не так просто вывести её из строя.
Третий уровень
Ли была в бешенстве.
Она бегала по коридору, заглядывая во все двери. Где эти проклятые торпеды?! Наверняка лежат где-то прямо под носом.
— Ищи, корова, — ругалась она на себя. — Торпеды найти не можешь. Дура! Раззява!
Пол под ней снова ухнул вниз. Она пошатнулась и схватилась за стенку. Значит, ещё какие-то переборки проломило. Коридор наклонился сильнее. Теперь «Независимость» стояла под таким углом, что скоро волны начнут перехлёстывать через нос.
Ждать оставалось недолго.
Внезапно торпеда выкатилась из открытого прохода. Ли издала победный вопль. Подскочила, схватила гильзу и побежала вверх по коридору к трапу. Труп Пика наполовину свисал в пролёт. Она оттащила его тяжёлое тело и спустилась по трапу вниз, а последние два метра преодолела прыжком, держась одной рукой за перила, чтобы не растянуться.
Там лежала вторая торпеда.
Это привело её в восторг. Остальное будет детской игрой. Она побежала дальше и обнаружила, что не так всё легко и просто, потому что некоторые трапы были заблокированы громоздкими предметами. Расчищать путь было слишком долго.
Как же ей выйти?
Придётся вернуться назад. Подняться наверх и через ангар — на пандус.
Прижав к себе обе торпеды как бесценное сокровище, она быстро кинулась наверх.
Эневек
Рубин оказался тяжёлым. Облачившись в неопреновые костюмы, — Йохансон проделал это со стоном и кряхтеньем, — они сообща затащили его на левый пирс. Нижняя палуба представляла собой абсурдное зрелище. Из воды трамплинами поднимались вверх два пирса. Обшитое досками дно виднелось там, где оно подходило к кормовой переборке. С противоположной стороны вода высоко подняла четыре привязанных катера и уже затекала в коридор, к лаборатории. Эневек прислушался к стону стали и спросил себя, как долго ещё конструкция выдержит эти перегрузки.
Под потолком косо висели три батискафа.
— На каком хотела выйти Ли? — спросил Эневек.
— На «Дипфлайте-3», — сказала Уивер.
Они попробовали несколько кнопок на пульте управления. Ничего не сработало.
— Должно действовать. — Взгляд Эневека тревожно метался по пульту. — Росковиц говорил, что у нижней палубы автономное электропитание. — Он склонился ниже и прочитал надписи. — Нашёл! Вот функция спуска. Выбираю «Дипфлайт-3», чтобы Ли ничего не досталось, если она ещё прибежит сюда.
Уивер потянула за рычаг, но вместо «Дипфлайт-3» опустился «Дипфлайт-2».
— Ну, неважно, — нервно сказал Йохансон. — Мы не можем терять время.
Они подождали, пока батискаф опустится до уровня пирса. Уивер прыгнула в лодку и открыла оба купола. Тело Рубина казалось неправдоподобно тяжёлым, голова болталась, глаза смотрели в пустоту. Они погрузили его в кресло второго пилота — и теперь всё было готово.
Его сон об айсберге. Тогда, во сне, он знал, что ему придётся уйти вниз. Айсберг растает, и он опустится на дно неведомого океана…
Чтобы встретить там — кого?
Уивер
— Ты не пойдёшь, Леон.
Эневек удивлённо поднял голову:
— То есть?
— Не пойдёшь, я сказала. — Ступня Рубина торчала из кабины. Уивер наступила на неё, загоняя внутрь. Ей казалось кощунственным так грубо обращаться с мёртвым, хоть Рубин и предатель. Но в эту минуту они не могли позволить себе ни пиетет, ни промедление. — Спущусь я.
— С чего это вдруг?
— Так будет правильней.
— Ни за что. — Он взял её за плечи. — Карен, это опасно и может иметь смертельный исход.
— Я знаю, какой исход, — тихо сказала она. — У нас у всех не особенно большие шансы на другой исход, но ваши чуть выше. Возьмите лодку и пожелайте мне счастья, хорошо?
— Карен! Почему?
— Тебе обязательно знать, почему?
Эневек неотрывно смотрел ей в глаза.
— Позвольте мне напомнить, что мы теряем время, — вмешался Йохансон. — Почему бы вам обоим не остаться наверху, а вниз уйду я?
— Нет. — Уивер пристально смотрела на Эневека. — Леон знает, что я права. «Дипфлайтом» я управляю лучше вас обоих. Я спускалась на «Альвине» на тысячу метров. Я знаю батискафы лучше, чем любой из вас, и…
— Чепуха, — воскликнул Эневек. — Я управляю этим аппаратом не хуже тебя.
— …кроме того, это мой мир. Глубокое синее море, Леон. С детства. С десяти лет.
Он открыл рот, чтобы возразить, но Уивер положила ему палец на губы и помотала головой.
— Хорошо, ты, — прошептал Эневек. Она огляделась:
— Откроете шлюз и выпустите меня наружу. Не знаю, что будет. Может, Ирр тут же нападут на нас, а может, и ничего. Будем думать позитивно. После того, как я уйду, выждите минуту, если позволят условия, и берите вторую лодку. Но не следуйте за мной. Просто оставайтесь под волнами, да смотрите, держитесь подальше от корабля. Мне, может, придётся погружаться очень глубоко. Потом… — Она сделала паузу. — Ну, кто-нибудь уж нас выловит, верно? Эти штуки оборудованы спутниковыми передатчиками.
— Со скоростью двенадцать узлов придётся пилить до Гренландии или до Шпицбергена двое суток, — сказал Йохансон. — Не хватит горючего.
— Ну, не унывать!
Она почувствовала тяжесть на сердце. Быстро обняла Йохансона. Она помнила, как они вместе спаслись от цунами на Шетландах.
Они обязательно увидятся снова!
— Отважная девушка, — сказал Йохансон.
Потом она обеими ладонями взяла лицо Эневека и крепко поцеловала его в губы. Ей бы никогда не отпускать его. Так мало они говорили, так мало успели сделать из того, чего хотелось обоим…
Только не впадать в сентиментальность.
— Удачи тебе, — тихо сказал Эневек. — Самое большее, через пару дней мы снова будем вместе.
Одним прыжком она очутилась в кабине. «Дипфлайт» слегка покачнулся. Она легла на живот, приняла удобное положение и нажала на кнопки. Купола закрылись. Пробежала глазами по приборам. Всё работало.
Подняла вверх большой палец.
Мир живых
Йохансон подошёл к пульту, открыл шлюз и привёл лодку в движение. Они смотрели, как «Дипфлайт» опускается на воду и как расходятся стальные переборки. Показалась морская тьма. Ничто не ринулось оттуда внутрь корабля. Уивер изнутри отсоединила страховочную цепь, чтобы освободить лодку, и начала погружение. Захваченные пузырьки воздуха мерцали на стеклянных куполах. Одна за другой блёкли краски, размывались очертания, пока от лодки не осталась только тень.
Потом она исчезла.
Эневек почувствовал тоску.
Роли героев в этой истории уже распределены, и это роли мёртвых. А ты принадлежишь к миру живых.
Так сказал Грейвольф.
Возможно, тебе понадобится посредник, который подскажет тебе, что видит птица.
Грейвольф был тем посредником, о котором говорил Экезак. Грейвольф истолковал его сон. Айсберг растаял, но путь Эневека вёл не в глубину, а к свету.
Он вёл в мир живых.
К Кроув.
Эневек вздрогнул. Ну конечно! И как он мог забыть?
— Мне придётся ещё раз сгонять наверх.
— Ты с ума сошёл? Зачем?
— Я хочу разыскать Сэм. И Мёррэя.
— Там больше никого нет, — сказал Йохансон. — Корабль, должно быть, полностью эвакуирован. Они наверняка улетели в числе первых.
— Нет, — Эневек помотал головой. — По крайней мере, не Сэм. Я слышал её крики о помощи.
— Что? Когда?
— Перед тем, как спуститься сюда. Сигур, я не хочу нагружать тебя моими проблемами, но я слишком часто ошибался в жизни, а теперь кое-что изменилось. Понимаешь? Я не могу этим пренебречь.
Йохансон улыбнулся:
— И не надо.
— Слушай. Я сделаю одну-единственную попытку. Ты за это время спустишь и подготовишь к старту «Дипфлайт-3». Если я не разыщу Сэм за несколько минут, я вернусь, и мы дадим дёру.
— А если разыщешь?
— Тогда у нас есть ещё «Дипфлайт-4», чтобы разместились все.
— Хорошо, действуй.
Эневек колебался, кусая губы.
— А если я не вернусь через пять минут, уходи без меня. Ясно?
— Я буду ждать.
— Нет. Ты будешь ждать пять минут. Максимум.
Они обнялись. Эневек побежал вниз по пирсу. Там, где туннель переходил в лабораторный коридор, всё было затоплено, но «Независимость» ещё держалась в относительно стабильном положении. За последние минуты корабль больше не клонился вперёд.
Сколько ещё, думал Эневек.
Вода хлюпала у щиколоток. Он зашёл глубже, немного проплыл кролем, пока не почувствовал под ногами пол, и несколько метров брёл по воде до следующего уклона. Ближе к ангару вода подходила уже к потолку, но воздух ещё оставался. Тогда как одни части пандуса образовали ровный пол, другие круто дыбились вверх. К ангару придётся взбираться на железную кручу на четвереньках. Под потолком висели клубы чёрного дыма. Он мёрз, несмотря на неопреновый костюм. Даже если им удастся уйти на батискафе, это не давало гарантии выживания.
Нет, он должен выжить! Он должен снова увидеть Карен Уивер.
Он решительно полез вверх.
Это оказалось проще, чем он думал. Стальной пандус был рифлёный, чтобы не скользил транспорт и колонны моряков, для которых он и был задуман. Пальцы Эневека цеплялись за рельеф. Чем выше он взбирался, тем становилось теплее, и он уже не мёрз. Зато в его лёгкие попадал липкий дым, отнимая последнюю возможность дыхания. Чем выше он взбирался, тем плотнее становилась завеса. Сверху доносился гудящий шум.
Кроув взывала о помощи, когда уже горело. Если она нашла такое место, куда пламя не достаёт, она, может быть, ещё жива.
Он преодолел последние метры и с удивлением обнаружил, что в ангаре видимость лучше, чем на пандусе. В туннеле дым скапливался, а из ангара выдувался через боковые проходы. Тут было жарко и душно, как в печи. Эневек закрыл лицо рукавом и вбежал внутрь ангара.
— Сэм! — кричал он.
Ответа не было. А он чего ожидал? Что она бросится к нему навстречу?
— Сэм Кроув! Саманта Кроув!
Должно быть, он сходил с ума.
Но лучше быть безумным, чем заживо мёртвым. Грейвольф был прав. Он жил как мертвец.
— Сэм!
Нижняя палуба
Йохансон остался один.
Он не сомневался, что Флойд Андерсон сломал ему пару рёбер. Любое движение причиняло адскую боль. Когда они грузили труп Рубина в батискаф, он несколько раз чуть не закричал, но сжимал зубы, чтобы не создавать другим лишних проблем.
Теперь он чувствовал, что силы постепенно оставляют его.
Он вспомнил о бутылке бордо в своей каюте. Вот свинство! Как кстати был бы сейчас стаканчик. Сломанные рёбра не залечил бы, но примирился бы со многим. В самый раз чокнуться с самим собой, потому что в живых не осталось ни одного ценителя. Вообще среди множества людей — и чудесных, и отвратительных, — с кем ему пришлось познакомиться в последнее время, вряд ли сыскался бы хоть один человек, понимающий толк в красивых вещах.
Наверное, он оставался последним динозавром эстетства.
Такой saurus exquisitus, думал он, спуская с потолка «Дипфлайт-3».
Ему понравилось. Saurus exquisitus. Это про него. Ископаемое, которое наслаждается своей ископаемостью. Зачарованное прошлым и будущим, потому что и прошлое, и будущее в равной мере окрыляют фантазию.
Борман… Вот немец бы с ним выпил. А больше никто. Сью Оливейра, конечно, с удовольствием, но она не отличит настоящее бордо от красного вина из супермаркета. Кто из команды «Шато» был способен оценить выдержанный помероль, кроме, разве что…
Джудит Ли.
Он попытался в последний раз пренебречь болью в рёбрах, прыгнул на «Дипфлайт», застонал и осторожно присел, открыв купола. Они медленно встали в вертикальное положение.
— По местам! — протрубил он.
Очаровательно! На какие только берега не занесёт человека жизнь. Джудит Ли?
Да он скорее вылил бы все свои запасы вина в Гренландское море. Надо быть достойным красоты. Не всякий будет удостоен.
Ли
Задыхаясь, она добралась, наконец, до ангара. Тут всё было в чёрном дыму. Ей почудилось, что в глубине кто-то бегает взад-вперёд и зовёт Сэм Кроув. Эневек, что ли?
Она минуту поколебалась. Но что ей даст, если она его пристрелит? В любую секунду проломятся последние переборки в носовой части. Корабль может просто переломиться пополам и камнем пойти на дно.
Она подбежала к пандусу и заглянула в затянутую чёрной копотью дыру. Желудок её сжался в спазме. Ли не была пуглива и не боялась крутизны, но как она спустится туда с двумя торпедами? Если упустит хоть одну, под водой их уже не отыскать.
Она ставила ступни поперёк, спускаясь по шажочку. Было гнетуще темно, а хуже всего был дым, в котором она боялась задохнуться. Ботинки гулко стучали по рифлёной стали.
И вдруг она потеряла равновесие, шлёпнулась на задницу, вытянула ноги в стороны и поехала, судорожно сжимая торпеды, больно чувствуя копчиком неровности пандуса, потом перекувырнулась и рухнула в воду.
Разлетелись брызги, почва ушла из-под ног. Ли вынырнула, хватая воздух.
Гильзы она не выпустила!
Глухой стон исходил от стен туннеля. Вода была тёплая — должно быть, из бассейна. С нижней палубы, располагавшей независимым электроснабжением, пробивался свет. Подходя ближе, она увидела два батискафа, один из которых покачивался на высоте пирса.
Батискафов только два?
«Дипфлайт-2» исчез.
А на «Дипфлайте-3» сидел Йохансон, одетый в неопреновый костюм.
Взлётная палуба
Пакистанский кок скукожился на краю кормы, поскуливая, и был неспособен разрабатывать планы. Строго говоря, и Кроув была на это малоспособна. Она бессильно смотрела на бушующее пламя. Однако перестать думать было не в её природе. Для человека, десятилетиями слушавшего космос в надежде получить сигналы чужого разума, была абсурдной мысль, что можно сдаться.
Ещё один громоподобный грохот. Над «островом» взметнулось гигантское облако огня, в нём сверкало и хлопало, как в фейерверке. Волна вибрации сотрясла палубу, и из преисподней в их сторону взметнулись фонтаны пламени.
Кок вскочил и отпрянул, но это значило — закачался на кромке кормы. Кроув метнулась, чтобы поймать его за руки. Секунду он балансировал на краю с лицом, искажённым в смертном страхе, и потом с криком сорвался. Кроув услышала всплеск воды и в ужасе отпрянула, но двигаться ей было некуда: пламя прижало её к кромке. Вокруг горел асфальт. Жар был нестерпимый. Только правая сторона кормы оставалась свободной от огненного дождя, и только теперь к сердцу Кроув подкралось чувство полной безнадёжности. Ситуация была безвыходная, и изменить что-либо было невозможно.
— Сэм!
Вот и галлюцинации начались. Или правда кто-то позвал её по имени?
— Сэм Кроув!
— Я здесь! — Она озиралась, выпучив глаза. Откуда доносится зов? Не из пламени же!
Потом она поняла.
Осторожно, чтобы не упасть, она нагнулась над кромкой. В воздухе было черно от копоти, но она увидела под собой очертания покосившейся платформы лифта.
И кто-то выбежал на платформу и задрал голову вверх. То был Эневек.
— Леон! — крикнула она. — Я здесь!
— Боже мой, Сэм. — Он смотрел наверх. — Подожди. Я сейчас за тобой поднимусь.
— Как ты поднимешься, мальчик, выхода больше нет, всё горит. Здесь такой ад, что Голливуд бы сдох от зависти.
Эневек взволнованно бегал взад и вперёд.
— А где Мёррэй?
— Мёртв.
— Надо уходить, Сэм.
— Спасибо, что подсказал.
— Ты спортивная?
— Что?
— Прыгнуть сможешь?
Кроув смотрела вниз. Спортивная! Горюшко ты моё. Когда-то да, было дело. Ещё до того, как изобрели сигареты. А тут не меньше восьми метров, если не все десять. К тому же дифферент судна превращал платформу в горку, а никакого бортика, чтобы зацепиться, там не было.
— Не знаю.
— Я тоже. Может, у тебя есть на ближайшие десять секунд идея лучше?
— Нет.
— Мы можем спастись на батискафе. — Эневек расставил руки: — Прыгай! Я тебя поймаю.
— И не думай, Леон. Лучше отойди в сторону.
— Кончай разговоры, прыгай!
Кроув в последний раз глянула через плечо. Пламя подбиралось всё ближе. Его жадные языки уже доставали до неё. Она на мгновение зажмурилась:
— Прыгаю!
Нижняя палуба
Где же этот Эневек?
Йохансон сидел на корточках на покачивающемся батискафе и смотрел вниз. В тёмной воде открытого шлюза так и не появилось ничего, похожего на Ирр. Да и зачем им нападать? Корабль и сам затонет. Они расправились с «Независимостью».
Пять минут истекли. В принципе, он мог отправляться. Тут оставался ещё один батискаф, чтобы спасти Эневека и Кроув. А Шанкар?
Нет, надо ждать. Он начал потихоньку насвистывать Первую симфонию Малера.
— Сигур!
Йохансон обернулся. Режущая боль пронзила его грудную клетку. На пирсе стояла Ли, нацелив на него пистолет. Рядом с ней лежали две торпеды.
— Сойдите с батискафа, Сигур. Не принуждайте меня стрелять.
Йохансон схватился за канат, на котором был подвешен «Дипфлайт».
— Какое уж там принуждение? Я думаю, это доставит вам удовольствие.
— Немедленно вниз.
— Вы мне угрожаете, Джуд? — Он сухо засмеялся, оттягивая время. Надо её как-то задержать. Блефовать, пока не появится Эневек. — Я бы на вашем месте не нажимал на спуск, иначе накрылась ваша подводная прогулка.
— Что вы хотите этим сказать?
— Вот потом и увидите.
— Говорите!
— Говорить скучно. Действуйте, командующий генерал Ли. Не церемоньтесь. Пристрелите меня и всё узнаете.
Ли помедлила.
— Что вы сделали с лодкой, глупец несчастный?
— Что? Я вам скажу. — Йохансон с трудом поднялся на ноги. — Я вам даже помогу снова привести её в норму, но и вы должны мне кое-что объяснить.
— На это нет времени.
— Ну вот видите.
Ли гневно сверкнула глазами и опустила оружие:
— Спрашивайте.
— Вопрос вам хорошо известен: зачем вы хотите это сделать?
— Вы серьёзно? — Ли гневно запыхтела. — Да напрягите же хоть раз свои тупые мозги. Как вы думаете, где был бы мир без Соединённых Штатов Америки? Мы — единственный фактор стабильности. Есть лишь одна устойчивая модель национального и международного успеха — американская. Мы никому не позволим решать проблему Ирр по-своему. И Организации Объединённых Наций не позволим. Ирр нанесли человечеству огромный урон, но у них есть неслыханный потенциал знаний и опыта. В чьих руках вы хотите видеть это знание, Сигур?
— В руках тех, кто сможет распорядиться им наилучшим образом.
— Совершенно верно.
— Но над этим мы все и работали, Джуд! Разве вы не на нашей стороне? Мы можем прийти к единству с Ирр. Мы можем…
— Вы так ничего и не поняли? У нас нет возможности единства. Оно противоречит интересам моей страны. Мы, США, должны получить это знание, к тому же мы должны принять меры, чтобы его не получил кто-нибудь другой. Нет альтернативы избавлению мира от Ирр. Даже сосуществование явилось бы признанием нашего поражения — поражения человечества, веры в Бога, веры в господство человека. Но самое худшее в сосуществовании было бы то, что оно повлечёт за собой новый мировой порядок. Перед Ирр мы были бы все равны. Любая технически развитая страна могла бы с ними связаться и взаимодействовать. Все старались бы заключить с ними союз и овладеть их знанием, а то и поработить их. И тот, кому это удастся, станет хозяином планеты. — Она подошла к нему ближе. — Неужто вам не ясно, что это означает? Эта подводная раса владеет биотехнологиями, о каких мы и мечтать не можем. Связываться с ними можно лишь биологическим путём, поэтому по всему миру начались бы полным ходом всякие эксперименты с микробами. А этого мы не можем допустить. Нет другого выхода, кроме как уничтожить Ирр, и нет альтернативы Америке! Мы никому не можем доверить управление, тем более этим тряпкам из ООН, где каждый придурок имеет своё место и свой голос.
— Вы не в своём уме, — сказал Йохансон и закашлялся. — Что вы вообще за человек, Ли?
— Человек, любящий Бога…
— Вы любите только свою карьеру! У вас мания величия!
— …и свою страну! — крикнула Ли. — А вы-то во что верите? Я свою веру знаю: только США могут спасти человечество…
— Чтобы раз и навсегда продемонстрировать всем, как распределены роли, да?
— Ну и что? Весь мир всегда хотел, чтобы США делали чёрную работу, и вот мы её делаем! Мы не можем допустить, чтобы знание Ирр досталось всему миру, поэтому мы просто обязаны их уничтожить и уберечь это знание от распространения. После этого мы окончательно и бесспорно будем распоряжаться историей планеты, и никакой диктатор, никакой режим, недружественный нам, уже не сможет поставить наше господство под вопрос.
— То, что вы задумали, уничтожит человечество!
Ли осклабилась:
— О, эти аргументы слетают с губ вашего брата, учёных, без малейших затруднений. Вы никогда не задумывались ни о том, что этого врага можно поработить, ни о том, что его уничтожение решит нашу проблему. Вы способны только дрожать да хныкать, что истребление Ирр разрушит экосистему планеты. Но ведь Ирр уже разрушают её! Они уничтожают нас! Не лучше ли нам примириться с некоторым ущербом окружающей среде, но зато остаться господствующим родом?
— Вы здесь единственная, кто хочет господствовать, бедняжка. А как вы возьмёте власть над червями, как вы воспрепятствуете тому, что…
— Мы вытравим сперва одних, потом других. Когда Ирр перестанут путаться под ногами, у нас будут развязаны руки.
— Вы отравите человечество!
— Знаете что, Сигур? В сокращении численности населения тоже есть смысл. Планета хоть вздохнёт свободно. — Глаза Ли сузились: — А теперь прочь с дороги.
Йохансон отрицательно покачал головой:
— Батискаф не на ходу.
— Я вам не верю.
— Тогда убедитесь сами.
— Так я и сделаю.
Ли вскинула пистолет и выстрелила. Йохансон попытался уклониться, но почувствовал, как пуля пробила грудину, окатив его волной боли и холода.
Эта дрянь всё же нажала на спуск.
Она его застрелила.
Пальцы его отпустили канат, он зашатался, повернулся и ничком упал в кабину пилота.
Наружный лифт
В тот момент, когда Кроув прыгнула, Эневек вдруг усомнился, сможет ли подхватить её. Она перебирала в воздухе руками и ногами и падала левее от него. Он метнулся в сторону, расставил руки и молился, чтобы ударом не снесло их обоих в море.
Хрупкое создание, Саманта Кроув обрушилась на него с тяжестью разогнавшегося автобуса.
Эневек упал навзничь. Кроув на него. Они вместе заскользили под уклон. Он пытался во что-нибудь упереться ногами, а голова билась о неровности платформы. Уже второй раз за этот день он так близко знакомился с рельефом наружного лифта и надеялся, что последний — так или иначе.
У самого края скольжение прекратилось, и они остановились.
Кроув смотрела на него:
— Живой?
— Живее, чем когда-либо.
Она скатилась с него, попыталась встать, скривилась и снова упала.
— Ничего не выйдет.
Эневек подскочил и нагнулся к ней.
— Моя ступня.
Он встал на колени и ощупал её голеностопный сустав. Кроув застонала:
— Наверное, перелом.
Эневек замер. Почудилось ему или действительно корабль только что наклонился ещё сильнее?
Платформа заскрежетала в своих направляющих.
— Обними меня за шею.
Он помог Кроув подняться. Хотя бы на одной ноге она могла прыгать. Они осторожно пробрались внутрь ангара. Не видно ни зги. Зато наклон усилился.
Как же мы проберёмся через туннель, думал Эневек. Ведь пандус теперь просто встал отвесно. Эта мысль внезапно привела его в ярость. Это было Гренландское море. Крайний Север. Его родина. Он эскимос. Стопроцентный! Он родился в Арктике, здесь его дом! И он не должен умереть здесь, и Кроув тоже.
— Идём, — сказал он.
«Дипфлайт-3»
Ли побежала к пульту. Слишком много времени потеряно. Не нужно было вступать с Йохансоном в этот бессмысленный диспут.
Она немного подняла «Дипфлайт», чтобы он завис выше пирса. Две торпедные шахты, заранее подготовленные для гильз с ядом, были пусты. А бронебойные торпеды оставались в своих гнёздах. Отлично! «Дипфлайт» оснащён.
Она быстро зарядила свои торпеды. Система была продумана безупречно. Как только она их выпустит — скажем, в Голубое Облако, — взрывная капсула под давлением выбросит яд. Распределение возьмёт на себя вода, а остальное — поневоле — доделают сами Ирр. Получив одну инъекцию, коллектив генетически истребит сам себя, запустив чудодейственную цепную реакцию.
Рубин славно поработал.
Она ещё раз перепроверила крепление и спустила «Дипфлайт» на воду. Надевать неопреновый костюм не было времени. Она сбежала по лесенке на дно бассейна и взобралась на лодку. «Дипфлайт» покачивался. В кабине пилота лицом вниз лежал Йохансон.
Эх, строптивый идиот. Нет бы упасть в сторону, чтобы его можно было просто спихнуть. Теперь вытаскивай его из кабины.
Неожиданно она почувствовала некоторое сожаление. Этот человек ей даже нравился, она любовалась им. В других бы обстоятельствах…
Судно снова сотряслось.
Нет, поздно его выволакивать. Да и какая разница. Батискафом можно управлять и с места второго пилота. А от тела можно избавиться под водой.
Где-то с треском крушилась сталь.
Ли быстро влезла в кабину и закрыла колпаки. Они синхронно опустились и загерметизировались. Пальцы Ли скользнули по приборной панели. Лёгкий гул заполнил лодку, загорелись мониторы, замигали лампочки. Все системы работали исправно. «Дипфлайт» спокойно покачивался над чёрно-зелёной водой Гренландского моря, готовый пройти через шахту высотой три метра и погрузиться в глубину, и Ли почувствовала победную эйфорию.
Всё-таки она успела!
Пристанище
Йохансон сидел у своего озера.
Стояла тишь, в небе сияли звёзды. Как он тосковал по этому месту, как хотел сюда вернуться. Он чувствовал себя странно бесплотным, не ощущал ни тепла, ни холода. Что-то было не так, как всегда. Ему казалось, что он сам и есть и озеро, и стоящий на берегу дом, и чёрный молчаливый лес. Это озеро пребывало вечно. Этой ночи не будет конца. Его уединение граничило с благодатным Ничто, последним наслаждением эгоиста.
Ведь этого он хотел? Ведь он действительно хотел быть один?
С одной стороны, почему нет? Уединение имеет целый ряд преимуществ. Всё бесценное время принадлежит тебе одному. Можно вслушиваться в себя и слышать удивительные вещи.
С другой стороны, где кончается уединение и начинается одиночество?
Он вдруг почувствовал страх.
Страх вгрызался в его грудь, не давал дышать. Ему стало холодно, он начал дрожать. Звёзды на небе превратились в красные и зелёные огоньки контрольных лампочек и издавали лёгкое жужжание. Внезапно сознание вернулось к нему.
Ты умер, подумал он.
Нет, не совсем. Но он чувствовал, что ему осталось всего несколько секунд. Он лежал в батискафе, который должен был доставить на глубину яд, — чтобы на преступления Ирр ответить ещё большим преступлением — против Ирр и против людей.
Перед ним мерцали не звёзды, а приборная панель «Дипфлайта». Он поднял глаза и увидел через прозрачный колпак, как край нижней палубы ушёл наверх.
Они были внутри шлюза.
Невероятным усилием он повернул голову и в соседней кабине увидел красивый профиль Ли.
Джудит Ли. Она пристрелила его. Почти пристрелила.
Лодка погружалась. Мимо тянулись заклёпанные стальные листы шахты. Скоро они их минуют и окажутся в открытом море. Тогда уже ничто не помешает Ли сбросить её смертельный груз.
Этого нельзя допустить.
Выпрастывая из-под себя руку и вытягивая пальцы, он чуть не потерял сознание. Там был пульт. Ли переключила функции управления на себя и управляла лодкой с места второго пилота, но это можно было изменить.
Где-то тут есть кнопка переключения — и контроль снова перейдёт к первому пилоту.
Его обучала Кэт-Энн Браунинг, старший техник Росковица. Она была основательным и дотошным преподавателем, а он — старательным учеником. «Дипфлайт» открывал новую эру в глубоководной технике, а Йохансон всегда живо интересовался всем новым. Он вспомнил, где эта кнопка! И знал, для чего служат другие приборы и что делать, чтобы достичь желаемого эффекта. Надо только вспомнить как следует.
Вспоминай.
Его пальцы, как умирающие пауки, ползали по кнопкам, перепачканные кровью. Его кровью.
Вспоминай же!
Вот. Кнопка. И рядом с ней…
Не так много он мог сделать. Жизнь вытекала из него, но он собрал остаток сил — их должно было хватить. Отправляйся же ко всем чертям, Ли!
Ли
Джудит Ли смотрела вперёд. Взгляд её упирался в стену шлюза в нескольких метрах от неё. Лодка неторопливо опускалась к открытому морю. Ещё метр, а то и меньше, и она включит винты. Потом надо как можно скорее уйти вглубь и в сторону. К тому моменту, когда «Независимость» пойдёт ко дну, надо очутиться как можно дальше от неё.
Когда же она наткнётся на первый коллектив Ирр? Слишком большой коллектив может доставить ей хлопоты, она это знала, но насколько большим он окажется? Может, на лодку нападут косатки. В обоих случаях дорогу ей проложит оружие. Нет оснований для беспокойства.
Дождаться Голубого Облака. Самый верный момент выстрелить ядом — непосредственно перед слиянием клеток.
То-то удивятся эти поганые одноклеточные.
Приятная мысль. А могут ли одноклеточные удивляться?
Внезапно она удивилась сама. Что-то изменилось на приборной панели. Одна из контрольных лампочек погасла — которая показывала, что управление у неё в руках…
Управление!
Она потеряла управление! Все функции перешли к пилоту, и тут же замигал один из дисплеев, графически показывая расположение торпед: две маленькие и две большие, бронебойные.
Одна из бронебойных засветилась.
Ли в ужасе застонала. Она ударила кулаком по панели, чтобы снова вернуть себе управление, но приказ «огонь!» уже нельзя было отменить. В голубизне её глаз отражались цифры, неумолимо ведущие обратный отсчёт времени:
00:03… 00:02… 00:01…
Нет!
00:00.
Её лицо окаменело.
Торпеда
Бронебойный снаряд, который выпустил Йохансон, вырвался из своего гнезда. Ровно три метра он рассекал воду, а потом ударился о стальную стену шлюза и взорвался.
Ударная волна чудовищной силы отшвырнула «Дипфлайт» к противоположной стене. Из шлюза вырвался гигантский фонтан. Когда батискаф переворачивался, из него вырвалась и вторая торпеда. С оглушительным грохотом в воздух взлетела половина нижней палубы. В огненном шаре сгорели и «Дипфлайт», и оба его пассажира, и весь ядовитый груз — полностью, без остатка, так, будто их никогда и не было. Обломки вонзились в потолок и стены и разметали в клочья кормовые балластные танки, которые моментально набрали воды, и через кратер, который некогда был дном искусственного порта-бассейна, хлынули тысячи тонн морской воды.
Корма «Независимости» ушла под воду.
Судно начало стремительно тонуть.
Бегство
Эневек и Кроув успели добраться до края пандуса, когда судно сотрясли шоковые волны взрыва.
Сотрясение сбило их с ног. Эневека подбросило в воздух, вокруг него завертелись стены туннеля, а потом он провалился головой вниз в его чёрную пасть. Рядом с ним в свободном падении крутилась Кроув, исчезая из поля его зрения. Рифлёная сталь молотила по плечам, по спине, по груди и бокам и сдирала кожу с костей. И тут раздался неописуемый грохот, будто корабль разнесло в клочья. Эневек продолжал неудержимо падать, влетел в пенящуюся воду и ушёл в глубину.
Его подхватила неумолимая тяга. В ушах клокотало. Он бил руками и ногами, чтобы вырваться из этой тяги, не имея представления, где верх, где низ. Разве «Независимость» тонет не носом? Почему корма оказалась под водой?
Нижняя палуба. Она взорвалась.
Йохансон!
Что-то ударило его в лицо. Рука. Он схватил её, крепко сжал, оттолкнулся ногами, но вверх от этого не продвинулся. Его рвануло в одну сторону, потом в другую, во все направления сразу. Лёгкие его болели, будто он вдохнул жидкого огня.
И вдруг его голова вырвалась из воды.
Рядом с ним вынырнула Кроув. Он так и держал её, намертво сжав руку. Она давилась и отплёвывалась с закрытыми глазами. Вокруг крутился пенный водоворот. Он запрокинул голову и увидел, что они в туннеле пандуса. Там, где был поворот к лаборатории, бушевали потоки.
Вода поднималась и к тому же была ледяная. Прямо из моря. В неопреновом костюме он был на какое-то время защищен от переохлаждения, но Кроув-то нет.
Мы утонем, подумал он. Или замёрзнем. Так или иначе, это конец. Мы заточены в брюхе этого жуткого корабля, и брюхо заполняется водой. Мы утонем вместе с судном.
Мы умрём.
Я умру.
Безымянный страх обуял его. Он не хотел умирать. Он так любил жизнь, он так хотел наверстать её. Ему нельзя сейчас умирать. Не время. Как-нибудь в другой раз — с удовольствием, но сейчас это совершенно некстати.
Страх был нестерпимый.
Он снова очутился под водой. Что-то проехало по его голове. Не очень жёстко, но придавило его вниз. Эневек забил ногами и высвободился из-под гнёта. Вынырнул, ловя ртом воздух, увидел, что это его задело, и сердце у него подпрыгнуло от радости.
Один из катеров, видимо, смыло с нижней палубы. Взрывной волной сорвало с привязи. Катер носило по пенной воронке, поднимавшейся в туннеле всё выше. Исправная надувная лодка с подвесным мотором и кабиной от дождя. Рассчитанная на восемь человек и набитая спасательным снаряжением.
— Сэм! — крикнул он.
Её не было. Только чёрная, бурлящая вода. Нет, подумал он, так не пойдёт. Она только что была рядом.
— Сэм!
Вода продолжала подниматься. Туннель был заполнен больше чем наполовину. Он подтянулся на надувном валу катера и огляделся. Кроув исчезла.
— Нет, — взревел он. — Нет, чёрт возьми!
Он вскарабкался в лодку. На четвереньках переполз к противоположному борту и взглянул на другую сторону.
Вот она!
Она болталась рядом с лодкой с полузакрытыми глазами. Волны захлёстывали её лицо. Руки проделывали какие-то слабые, беспомощные движения. Эневек перегнулся через борт, подхватил её запястья и потянул вверх.
— Сэм! — кричал он ей в лицо.
Веки Кроув задрожали. Потом она закашлялась и выплюнула целый фонтан воды. Эневек упёрся в надувной борт и стал её вытаскивать. Руки у него болели так, что он боялся не справиться, но воля диктовала ему единственно приемлемый путь — спасти Саманту Кроув.
Смотри мне, домой без неё не являйся, говорил он сам себе, иначе лучше тебе утопиться.
Он стонал и поскуливал, ревел и чертыхался, тянул и рвал, и наконец-то она была в лодке.
Эневек упал на пятую точку.
Сил у него больше не было.
Не расслабляться, говорил его внутренний голос. То, что ты сидишь в катере, ещё ничего не значит. Ты должен вырваться с корабля до того, как он утащит тебя на дно.
Катер крутился всё быстрее. Он плясал на поднимающемся водяном столбе в сторону ангара. Ещё немного — и их выплеснет в это огромное помещение. Эневек приподнялся и снова рухнул. Хорошо же, подумал он, тогда мы ползком. Он на четвереньках пробрался в кабину и подтянулся на раскосах. Бегло осмотрел приборную панель: всё как у «Голубой акулы». С этим он управится.
Их подносило к верхнему краю пандуса. Он напрягся и ждал момента.
Вот их вынесло из туннеля. Волна выплюнула их в ангар, который тоже стал наполняться водой.
Эневек попытался запустить мотор.
Не завёлся.
Ну же, думал он. Не важничай, ты, железяка! Заводись!
Опять ничего.
Заводись! Железяка! Железяка!!!
Мотор взревел, и катер бросило вперёд. Эневек опрокинулся на спину. Он схватился за раскосы кабины и подтянулся назад. Руки его впились в руль. Он мчался по ангару, сделав крутой вираж, и на полной скорости правил к проходу на платформу лифта.
Этот проход у него на глазах сокращался.
Корабль тонул неправдоподобно быстро. Вода заливалась снизу и с боков — серыми, рваными волнами. Из восьми метров высоты ангара за несколько секунд осталось четыре.
Меньше четырёх.
Три.
Мотор душераздирающе ревел.
Меньше трёх.
Всё!
Они вылетели на свободу пушечным ядром. Крыша кабины пробороздила стену прохода, и вот уже катер перелетел гребень волны, на мгновение завис в воздухе и жёстко шлёпнулся во впадину.
Море штормило. Серые чудища волн катились по нему. Эневек вцепился в руль так, что побелели костяшки. Он взлетел на следующий гребень и снова упал в низину, снова вверх, снова вниз. Потом он снизил скорость. Медленнее — лучше. Теперь он видел, что волны были хоть и высокие, но не крутые. Он развернул лодку на сто восемьдесят градусов, дал набежавшей волне подхватить её и посмотрел в сторону корабля.
Зрелище было призрачное.
Из моря торчал пылающий факел «острова», будто извергался подводный вулкан. Палуба уже затонула, и лишь руины надстройки противились неотвратимой судьбе. Эневек отплыл довольно далеко, но гул пламени доносился и сюда.
Он глаз не мог отвести.
— Разумная форма жизни. — Рядом с ним возникла Кроув, бледная как смерть, с синими губами, трясущаяся. Она вцепилась в него, подволакивая сломанную ногу. — Одни неприятности с ней.
Эневек молчал.
Они вместе смотрели, как «Независимость» скрылась под водой.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги