Степной десант. Гвардейцы стоят насмерть!

Глава восьмая

Одно дело выпрыгнуть из окна и скрытно пробраться в чужой двор, другое – подарить цветы девушке, с которой первый раз общаешься. Для Гришки второе оказалось труднее. Внезапная робость овладела им утром. Подбодрил Селиванов:

– Давай, не робей. Ты же десантник, гвардеец. Иди, жди ее у входа. Она сейчас с дежурства домой пойдет, я узнал.

Селиванов оказался прав, Гришка не прождал и десяти минут, как массивная резная дверь госпиталя открылась и на улицу вышла Маша. Гришка спрятал букет за спину, робко шагнул к девушке:

– Маша, здравствуйте.

Маша удивленно посмотрела на светловолосого среднего роста парня с добрыми голубыми глазами.

– Здравствуйте. Не ожидала вас здесь увидеть. Почему вы не в палате?

Подрагивающим от волнения голосом Гришка произнес:

– А я вас жду, – он протянул цветы. – Это вам.

Маша взяла цветы, понюхала.

– Спасибо. Откуда они у вас? Такие же у моей тети, Зинаиды Петровны, растут, она вон в том доме живет. – Маша указала на дом, во дворе которого он ночью сорвал цветы.

Вострецов покраснел, опустил голову:

– Я их там взял… Ночью… Простите…

Гришка собрался уходить, но Маша остано-вила:

– Подождите. Конечно, рвать чужие цветы нехорошо, но мне все равно приятно, что вы мне их подарили.

Гришка посмотрел в глаза девушке.

– Правда?

– Да. Только я до сих пор не знаю имени того, кто вручил мне эти цветы.

– Меня Гришей зовут.

– Очень приятно, а мне, я так понимаю, представляться не надо?

– Не надо. Я ваше имя запомнил еще с того дня, когда мы мимо вашего дома проходили.

Маша смущенно поправила волосы:

– Мне пора. Надо проведать брата, он в доме рядом с тетей Зиной живет. Мы раньше тоже там жили, но потом мама с отцом развелись… Брат Боря остался с отцом, а я с мамой переехала в дом, около которого вы меня видели. Отец уехал из города три года назад, больше мы его не видели. Брат остался жить в его квартире, он недавно с фронта пришел, без руки. Оттого и пьет… Где он только выпивку находит? Иногда буянить начинает, соседям мешает. Тетя Зина на него жалуется маме… Меня он любит, при мне не пьет. Я иногда у него остаюсь ночевать, стираю, убираю, да и до госпиталя от него идти ближе.

– А у меня здесь тоже недалеко тетка живет. Рядом с рынком. Вот поправлюсь и ее навещу.

– Обязательно навестите, – девушка протянула руку. – До встречи.

– До встречи, – ладонь Вострецова обхватила тонкие и, как ему показалось, холодные и чуть подрагивающие от волнения пальцы девушки…

Встреча состоялась на следующий день. Маше и Вострецову удалось несколько раз поговорить. Недолгие разговоры усилили их симпатию друг к другу. Гришка понял, что окончательно влюбился в эту добрую и разговорчивую девушку. Он то и дело выходил в коридор в надежде увидеть ее, ждал, когда она зайдет в их палату. Когда это случалось, он одаривал Машу влюбленным взглядом, ожидая взаимности, и получал ее. Он ловил каждый взгляд ее темно-серых выразительных глаз. Когда их взгляды встречались, сердце Гришки начинало радостно биться, впрочем, как и у Маши.

Любовь Маши и Гришки росла с каждым днем, приближалось с каждым днем и выздоровление Селиванова и Вострецова, что немало огорчало влюбленных. В один из дней им на короткое время удалось уединиться у окна в конце коридора. Вид у Маши был хмурый. Когда Гришка спросил: «Что случилось?» – она грустно ответила:

– Я слышала, как начальник госпиталя говорил, что вас выпишут дней через десять, может, через пятнадцать.

Гришка бросил на нее полный нежности взгляд, взял за локоть, успокаивающе произнес:

– Не переживай, все будет хорошо. Прогоним немцев, и я вернусь.

– Если бы так. Да и когда война кончится неизвестно, сколько людей уже погибло.

Гришка попытался подбодрить:

– Нас, десантников, пуля боится, и штык не берет.