Стихи. Рассказы. Мужские портреты 1—7

Береги живую природу,

Пуще глаза своего береги!

Неживую ты всегда восстановишь,

А живую – не надейся, не жди…

Враг тот, кто говорит: «Не бойся!

Зарастёт-заживёт. Иди и бери!»

Не слушай его – посмотри на небо,

Ключевой водой умойся…

Живая природа – бесценное сокровище.

Так береги же её!

Береги.

Глубокая ночь. Сосновый бор.

Сегодня не до сна медведям:

В их лес пришёл топор

Недремлющих людей-соседей.

Стук и скрежет тут и там,

Фейерверк опилок…

Целлюлозно-бумажный комбинат

Строят в городе Улыбок.

Вот и деревья все убиты,

С ними – весь лесной народ.

Не пожалели и медведей – застрелили,

А шкуры сдали на пошивочный завод.

Комбинат сначала заработал:

Новые бумага, доски, целлофан…

Через полгода он пошёл в развал:

Сырьё закончилось молниеносно,

Да и директор много воровал.

На месте бора разрослась помойка,

Гадят все, кому не лень.

А губернатор заявляет:

«Переделаем в отель!»

Если понимания и простого уважения

У человека к природе нет,

То расплата его ждёт неизбежная.

Вернётся бумерангом вред!

Караул! Караул!

Ой, беда, беда, беда!

Загорелась этой ночью

У дракона под короной

Сто вторая голова!

Пауки и тараканы,

Мухи, змеи и клопы

Побежали, поползли —

Как помочь царю хотели!

И кусали, и щипали,

И щекотали шесть раз в час, но —

Не успели и сгорели

С царём и царством Водымореаз.

Какова мораль сей сказки?

Каждый видит в ней своё.

Но неизменным будет вывод:

Всему помеха – дурачьё!

Что такое Театр?

Это единый братский коллектив,

Где все в ответе друг за друга

И развивают фантастический мотив.

Театр – это жизнь, а не мечта.

Театр есть полёт глубокой мысли.

Театр там, где революционная игра.

Театр – это двигатель нравственной основы жизни!

Там, где сегодня чернь и кровь,

Завтра будет свет и мир.

Они не пощадят своих врагов

И прекратят их пир.

И снова встанут на ноги Свобода, Счастье и Добро,

И птицы прокричат в спокойном небе…

Не найдёшь дороже ты сокровища – оно

В разуме у каждого, кто с Ними

На пути к Победе!

Сила воли тебе помогает,

Сила воли тебя бережёт,

Верный путь она всегда укажет.

Главное – не страшись невзгод!

Твёрдо иди к намеченной цели.

И даже если пожары кругом,

Ты не сворачивай – будь смелым.

Любой пожар утихнет под дождём.

По небу птичьи стаи пролетели.

На полях шумит трава.

Дождинки жемчугом повисли.

В лесу течёт ручьём вода.

Разнообразие жизни, гаммы красок

В мире плещут через край.

Ты в нём одень хоть сотню масок —

Настоящей только не снимай.

Прекрасная зима!

Ура! Мороз!

Во дворе – вьюга,

У меня – красный нос!

Небо всё чёрно,

Луна испугалась – не зажглась.

Ну и пусть, что ничего не видно —

А мне и не надо!

Главное, чтоб с планеты не упасть!

«Есенину»

День и ночь

Сменяют друг друга.

Приходят точь-в-точь

И уходят. Вьюга…

Оттепель…

Жара…

Ползут часы, как черепахи.

Идут минуты. Капельки дождя

Смывают грязь. Умоюсь я,

И улыбнусь навстречу Солнцу.

И грозы, ласково шумя,

Уйдут со мной до следующего дня…

Красный, жёлтый, голубой…

Природа, как прекрасен образ твой!

Птицы, насекомые, звери и цветы —

Красотой и мудростью всех пленяешь ты.

Мир спасаешь безвозмездно,

Развиваешь творческий полёт…

Но спасёт ли кто тебя? Конечно,

И я знаю, кто: это будет тот,

Кто в вечности не потеряет

Мысли прогрессивный ход.

Творчество актёра – не игра,

А жизнь на сцене и вне её.

Найти дорогу в ней непросто, это – да,

Но выбора здесь нет, нельзя пренебрегать

Трудом.

Шахтёр и Актёр – разница мала.

Сгорать в шахте, в неоновых лучах – всё одно…

Творчество актёра – не игра,

А жизнь на сцене и вне её.

Развернулся предо мною

Цвета неба океан.

Чайки с криками толпою

Забелили его стан.

Шум волны и пенье ветра

Не забывай ты никогда:

Природа – колыбель поэта.

Храни её всегда.

Без науки жизнь – не жизнь.

Раскроет истину она во что бы то ни стало.

Вихрь времени – не торопись!

Приготовься к бою, опусти забрало!

Кто в бою том победит:

Полёт науки или времени зерцало?

Не обманитесь, автор здесь хитрит —

В союзе время и наука создают единое начало!

Уважайте и цените птиц!

Способны лишь они без топлива и без мотора

Без головокруженья покорить желаемую высь

И, оглянувшись, океаны нежно приобнять и горы.

Словно ветер, звенящий садом ночью,

Они поют, пронзая небо. А, может, медленно паря…

Взлетая, превращайтесь вы хоть в точку —

Убитыми только не покидайте облака.

Свобода – это не вседозволенность,

А большая ответственность за себя и за других.

Право и обязанность – всегда тождественность.

Исполняй Закон – и станет свободным мир!

Государство и общество должны быть едины

В целях, идеях и взглядах своих.

Только тогда будет всё справедливо.

Свобода – реальность, не миф!

Большой и чистый первый снег —

Загадочная ночь.

Горит фонарь, поёт метель,

Рука качает дочь.

Снежинки белые кружат,

Звенят, танцуя, как хрусталь.

Зима – прекрасна, велика,

И с характером как сталь.

Шумит зелёная трава,

Передо мною степь широкая и вольная,

Над головою мчатся облака.

Да! Мысль здесь как нигде просторная!

Природа – целая наука,

Познание её всегда безмерное…

Войти в природу можешь ты без стука,

Но, выходя, сохрани в себе всё светлое.

Последний день дождей. Ноябрьская осень.

В парке все скамьи засыпаны листвой.

Мороз сегодня крепок очень —

Природа погружается в покой.

Затихли звуки все, оркестры,

Лишь последние листы ещё играют на ветвях…

Скоро, скоро пора придёт для зимней песни,

Недолго быть природе в дождевых слезах.

В древнем царстве-государстве,

В башне на скале крутой,

Заточеньем маясь страшным,

Сидит разбойник молодой.

Вторя звукам грустной песни,

Мечтает он свободным стать

И говорит, что невиновен…

Но разве подстрекательство

Не злу под стать?

Литература – это кладезь

Добра, прогресса и идейной высоты!

Великонравственность ума глубоко

Пронзает стих, рассказ… Вот стержень гуманизма!

Так живи!

Читай и окунайся в мир неведомый.

Ищи!

Твори!

Мечтай и говори:

«Я знаю всё в литературе!»

Но «всё» – это сегодня. А завтра?

Пока что подожди…

Гром – молния.

Стук – вспышка.

Терраса зелёная —

Как серая мышка.

Капля, капля…

Дождь из окна,

Врываясь открыто,

Стучит: ха-ха-ха…

Стихия бушует,

Стихия поёт,

Стихия играет —

Спит мой кот.

Река идёт в туман,

Стоит еловый бор,

Светит яркая луна,

В глуши горит костёр.

У костра сидит Яга

И, продрогши до костей,

Сжигает ступу. Всю. Дотла.

В лесу становится светлей.

Солнце красное взошло,

Запели в ветре листья.

На куче пепла спит Яга —

Уже не сказочная личность.

Жизнь свою отдай на сцене, зрителям и театру,

Все помыслы отдай, мечты.

Искусства поскорее разгадай загадку:

Кто на самом деле ты?

Жизнь свою отдай науке,

Отрасли её ты глубже изучай.

Братства науки и культуры

Огонь ты вечный разжигай!

Листок зелёный, листок красный.

Сегодня день как никогда прекрасный!

И осень, хитро вторя мне,

Скачет лихо на листозолотом коне.

Листок коричневый, снежинка.

Уже летит пурга-пружинка,

И, окунаясь в вихрь белый,

Зиме кричу я: «Побыстрей бы!»

Два неказистых государства,

Пройдя истории нелёгкий путь,

Объединясь в большое царство,

Мучить стали всех вокруг.

Деревни жгли и жизнь губили,

Порохом и пеплом заменили кислород.

От такого горя страны все завыли

И, соединив в кулак все силы,

На грозу пошёл народ.

Идут они день, неделю, месяц,

А крепостей-то вражьих не видать…

– Коля! Режиссёр! По сценарию пора царя повесить!

– Да поставить декорации забыли мы!

– Опять?!

Налетела вьюга,

Закружила звёздочки

И, сорвав их с неба,

Бросила на ёлочки.

Мало всё проказнице

И она, повеселев,

Сорвала соломенные

Крыши на селе.

Полетела дальше

И, пуще разъярясь,

Все товары на базаре

Разбросила смеясь.

Хохоча от радости,

Вьюга сгоряча

Сотворила ещё гадость…

Ах, не будем! Не хотите ль калача?

– А-а-а-а-а-а-а-а-а!

– Что случилось, а?

– Куда пропала серебристая Луна?

– Ты что? Ты что? Куда? Куда?

– Ты ничего не видишь, да?

– Нет, а что я должен видеть?

– Кражу, какой не было вовек!

– Тогда злодея надо обезвредить!

– Да уж, найдёшь его… Ай!!! – ЧПЕК!

– Ой, соседушка, ты не упал ли?

– Вот тебе раз… Вот тебе и два…

– Эй! Глянь на небо! Не она ли?

– Она! Она! Поднялась из лужи… Чудеса!

Да, да, да… Нет, нет, нет…

Что сказать – не знаю.

Я учитель языка

И по слогам читаю.

«Жи» и «Ши» через букву «ы»

Уверенно пишу я!

Для меня грамматика – конец. Увы!

Ох, как бы всё пройти, её минуя?

Искать не люблю я лёгких путей

И потому твержу всем:

Учитель – тоже Орфей,

Или даже луЧЖШХе!

Чему ребят я научу?

Скорей, они меня научат…

Ну, ничего: я найду ответ

Перед бессмертными педагогическими музами!

(И они меня оправдают. Вот так).

Часть первая.

Шутки Келе.

О-о-я-я-о-о!

Э-э-я-я-э-э!

А-а-ие-ио-а-а!

Утро, открыв хамелеоновы глаза,

Выдувает острый ветер изо рта.

Олени встают, олени бегут,

Тундра дрожит, птицы поют.

Тяжёлое небо бороздят рога,

Вектор стада: «реки – в моря».

Финиш? – место, где ещё ждут.

Цель? – еда и солнышка луч.

Туда, где никогда,

Да просто так наверняка

Хохочет в амарантах свежая роса…

Ох, не ведал даже художник Вуквол,

С ночами прощаясь над этим клыком,

Как дух чукотский, многогранник в теле,

Бездонных прорубей хитрый житель Келе

Рассветом вторым с гравюры сошёл

И банкой сгущёнки укатился под стол.

1 и 4 и 4 и 0 минут —

Всего 1440 минут

Леденеют на бубнах дня. Келе тут.

1 и 4 и 4 и 0.

В очах плывёт буранный зной,

Снегопад свысока немой шлёт вой…

Тем временем Келе – в кухлянку и вжи-и-ик!

Мерзлота проглотила ярангу вмиг.

Э-э-ай-э-э-ай!

О-о-ае-о-о-ао!

И-и-р-р-эй!

В марсовую лужицу

Огнём на бетон,

Обрив лету голову,

Рушится он.

Обернувшись позёмкою,

Трансцендентный предрассудок

Асфальтовой улицы

Ласкает перекрёсток.

И, естественно, законом

Об античастицах,

Пренебрегая, по наклонной

Быстрее света

Ка!

Тит!

Ся!

Ай-ай-ай, Келе, за своё опять…

Может быть, читателя не стоит утомлять?

Нас было всего лишь двадцать пять

Разнокалиберных ребят.

Математики отвесные круги

Предрешено нам пройти, пробежать и проползти.

Сентябрь номер пять молчал у фонаря

Колоколами-листьями,

И только ветер упрямый манил в никуда

Лихими песнями,

Когда на школьном на крыльце

Под пение высоких стай

Застыли мы, как встарь…

Далёко впились взоры – съезжая с горизонта,

Подхваченное парою оленей быстрых, стройных,

Режет кочки железо лезвий звонких.

От саней – прыг! – зима, а в санях – она.

Аллы Петровны пришла пора!

Встали линейкой, втянули животы.

Учитель с нами сразу на «ты»:

«Так, ты почему легко одет?..

Надеюсь, это не пачка сигарет…»

И со сдержанной улыбкой:

«Здравствуйте».

Да, совершать ошибку

Блажь для страждущих,

В ту пору понимавших это

И потрясавших стены звуком радостным.

А-я-яли, а-я-яли, а-я-яли,

Ко-о-оняй, а-я-яли!

И уже факелы…

– Ой! – лампы горят,

Прилежно сели за парты —

Учёбе, в принципе, каждый рад.

Препод зачем-то стоит у доски.

А-а-а, ясно: «Натуральные числа», – читаем мы.

Треск звонка – начало урока,

Перед баталиями – игровая работа.

Заметалось по клеточкам тетрадей

Остриё блестящее стараний

Наших общих. Обратную сторону стены

Лениво подпирает Келе. «Проходи. —

– Зачем? – Учиться. —

– О, не стоит так глумиться.

Я гордый дух, не человек…

Ученья там, где меня нет! —

– Что ж, коль наука над тобою не властна,

Будет в пользу, и вовсе не опасно,

Не без помощи ребят

Разрешить шутливый ребус-ряд».

Тут, отведя чуть взгляд дозорный,

Задёрнул наш учитель штору.

Ухмыльнулся дух: «Отчего и нет!»,

С потолка водицей затекая в кабинет.

И вот рисунок перед ним: идущему во мраке

Путь указан хрупким огоньком свечи,

И юноша, что в зарукавье книгу прячет,

Ему вдруг молвит: «Ичу себлаб идис!»

Ужаснулась невежества дыра,

Узрев до боли явную разгадку:

Ученье свет, а неученье – тьма.

«Однако, эта схватка у меня последняя», —

– И Келе, всхлипнув, вылетел в трубу,

Дабы успокоения испить в том ледяном пруду,

Когда-то из которого в пустую пестроту

Превознёс себе… Любовь?.. Добро?..

Нет – всего лишь только суету.

Всё. Конец. Тьфу.

Часть вторая.

Улюлюкающие не запамятовали.

Золотые на осеннем не торопясь плывут,

С разноцветным и пышным шагаем по серому.

Пузырчатые, журча, бегут,

Оранжевые закручивая весело.

И гомонят вовсю серебряно

Летящие, сидящие и плавающие,

И играет звенящий степенно

На колыхающихся.

Тук-тук, тук-тук:

Мятежно вспыхнет.

Сокровенные к простой ведут,

Кажется, сейчас и скрипнет…

Озорные искрятся на розовых,

Взъерошено-причёсанные,

Волнительно отстукивают новые

Скрипяще-лакированные.

Настал желанный – входим уверенно.

Просторные. Чистый блестит, ещё не затёрт.

Вздымает торжественно к белому

Ворвавшийся в раскрытую и глухо орёт.

Поднимаемся в праздничный,

Встречаемся с новым:

Чуткая, приветливая,

С интригующим и скромным.

Сидя, спокойно бегаем,

Шумно послушно глядим,

Смешно наперебой серьёзничаем.

Ждём. Дышим. Молчим…

Пролетело. Отпраздновали. Учимся.

Листопадило скучно, заснегопадило бодро.

Изгибать кукарекать замучились,

Но шнуровать наковырялись неплохо.

Необратимо течёт. В никогда не тающую,

Протоптавшись, зароняем.

СПАСИБО! – когда-нибудь сверху на бесцветном начертаем,

Освежив румяное сияющей.

Ты помнишь?..

Тихий вагон,

Зелёная сталь,

Забрал он тебя

В туманную даль.

Поймав ветра,

Поклонившись грозам,

Ты забыла себя

В грёзах о розе…

На озере Ханка

Не было льда,

Лишь шёпот проталин:

«Куда ты, куда?»

Как будто не знали,

Но понимали,

Что потеряли,

Не обретя.

И волны Амура

Несли твою шаль

Туда, где угрюмый

С сумой ожидал…

Первый дом.

В Наталино – май.

Услышанный стон,

Прошу, сохраняй.

Так стонали колосья

От тяжести рос —

Благословляли

Каждый раз

На покос.

Но грызёт кисея,

Словно змея,

Вагона окно.

Всё решено.

Всё решено…

Дом номер два.

Мосты через пруд

Приглашали туда,

Где, возможно, не ждут.

Бледные пальцы

Освобождались.

Из колкого стука

Числа рождались.

Но вот кисея

Вприсядку пошла —

Эх, Ленинград!

Ухожу в никуда…

Гром —

Твоя сокровенная воля.

Третий дом —

Крайний Север и море.

Руки твои

Реки несли,

За штормом

Скрывали остров нужды.

Вечное лето

Оказалось невечным —

Убил его призрак

Вагонный, беспечный.

Рельсы трещали.

Холод? Отнюдь.

Это пески

Обозначали твой путь.

Магадана пески,

Вы не видны,

То злы, то добры,

Но всегда – только вы.

Как наяву:

В барханах проспект.

Я иду и иду,

И плач – за мной вслед.

Только спрячется, бедный,

За колючки кустов,

Как срывается с воем,

Раненый вновь…

Молю, пусть оставят

Сердце морозы.

Пусть смоются ливнем

Прошлые слёзы:

«Не ругайте меня, не браните,

Что обрезала я косы».

Край ты мой, родимый край!

Здесь всё обилием природы дышит,

Ветер вольную траву колышет,

Льются реки чище серебра.

Чист и тих, и ясен свод небес.

Средь гор по тундре – стада пасущихся оленей.

Утром, когда роса отбрасывает тени,

Звонко льётся птичьих стай распев,

И колокольный звон, и херувимы

В божий дом зовут всех с миром.

Край ты мой, родимый край!

Помнишь, как одет был в тёмные одежды?

И много, где пролито крови, где потеряны надежды…

Вставай скорей! Вставай! Вставай!

Будь твёрдым как камень, что не сточит вода,

Будь богатым и щедрым людскими сердцами.

Известная с детства родная стезя,

Прошу, проведи нас в те самые дали.

В тихую воду – тихие вёсла.

Кругом изумруды листвы.

Отражают глаза несвятые

Лазури святой огоньки.

Полноводный ручей обнимает,

Холодит, согревает, поёт…

Куда же он увлекает?

Домой, где невеста живёт.

Пасхи настала ночь первая.

Над домом, где купол с крестом,

Мерцала звёздочка чудная,

Когда я с поклоном вошёл.

Хозяйка встретила радостно,

Обняла, всем сердцем любя.

Мудра, чиста, добродетельна

Невестушка Вера моя.

На высоком престоле сияющем

Архангел сидел, и рука

На меч опиралась пылающий.

И верба произросла

Там, где было начало клинка.

Тотчас упал на колени я,

Но Он меня поднял, сказав:

«Восстал из праха Сын Божий,

Смертию смерть поправ!»

Трёхсвечник под звонкие трели

Бережно Он передал,

Чтоб крестным знамением двери

Открытые я осенял.

И гром раздался вскоре!

Вход освятился крестом

Трижды. В то же мгновение

Ночь сменилась днём.

Ангелы света трубили.

Хлынул в церковь народ.

Христос воскресе из мёртвых! —

Слышу, как сердце поёт.

Город Охотского моря,

Обманчивый юнец:

Старой сединою

Покрыт его венец.

Он бредёт обычно

Дорогою морской,

И, как-то повстречавшись, мы

Сели на прибой.

Помолчали. Побурчали.

А потом дед говорит:

Скажи-ка своё имя.

И пристально глядит.

И когда ему ответил,

Серьёзным сразу стал

Он: «Хочешь золотишко?», —

Хрипло прошептал.

Разум померк на мгновение,

А сверху – раскаты. Вода

Нас окроплять начинала, —

«Идёт, золотая моя…»

Опять, трудяга железный,

Всё гремишь, неспокойный, звенишь?

Тарахтишь, ревёшь, завываешь,

То ли захлёбываешься, то ли хрипишь.

Не пойму я тебя, бедолага:

Чего не спишь по ночам?

И во тьме, и в пургу, и в морозы

Поёшь своё тра-та-та-там…

Наши детки сегодня устали,

Прикорнуть не мешало бы им.

А ты рычишь всё, зараза,

Никто до сих пор не прибил.

Ну и чёрт с тобой, малохольный!

Пойду-ка снег похрущу

В торбасах да по тропиночке дальней.

Погуляю – и спать захочу…

Кто это? А-а, снова плетутся.

Целый ворох приплыл, говорят.

Так, поглядим: конвоиров штук двадцать,

С ними – свора продрогших щенят.

Как жалко собачек, ей-богу!

Они же не виновны ни в чём.

Обречены на сопровожденье бездомных

В свежевырубленный дом.

Бредут зека к воротам.

Там надпись: про геройство и труд.

Вдруг – автомата рокот,

Убитых – в канаву. Дальше бредут.

– Так вам, ребятки, и надо! —

Мой сосед из окошка кричит. —

Языками трепать как попало

Отучат вас быстро! Хи-хи-хи-хи…

Промолчали зеки устало.

Да и можно ли говорить?

Ведь тех сейчас пристрелили,

Что снега просили – попить.

Колышется воздух в ущелье,

Будет ветреной ночь.

Большие ворота открыли.

И тут я увидел дочь.

Серая, заледенелая, рваная,

В самом последнем ряду.

На две ручки жёлтая варежка

И бантик, вмёрзший в косу.

Не моё дитя, не подумайте,

Наверное, той, что рядом идёт.

Ещё минута – за ними захлопнется

Дымящийся лагерный рот.

Один я на дороге остался.

И вновь железный вой

Как по заказу поднялся,

Развернув к себе спиной…

Не дождавшись лучей солнца,

С постели я вскочил,

Накинув шинель деда,

К тем воротам поспешил.

На полпути остановил меня шорох,

Будто кто-то скребётся в снегу.

Я огляделся. Воры?

Тишина. Но лишь снова шагну,

Как звук продолжает игру.

Откуда он? – уже нервничаю,

Ускоряя и ускоряя себя.

Впереди замаячил лагерь,

Неизменно тарахтя.

Добежал и, забыв отдышаться,

Громко в ворота стучу.

– Кто? – в ответ грубый голос.

– Извините, узнать я хочу,

Куда подевался ребёнок?

– Какой ребёнок, дурак!

– Девочка, малютка, лет восемь. —

Двери открылись. – Итак,

Не поняла, кто вам нужен?

И пропуск покажите-ка свой.

– А что, у нас и женщины служат?

– Я следователь, товарищ слепой.

Надо чего, я спросила?

– Девочку видел вчера…

Ухмыльнувшись, та перебила:

– Не переживай, больше не увидишь. Пока!

Двери поспешно закрыли.

Но успели заметить глаза

Трактор, за ним конвоиров,

Нацеливших ружья Туда…