Стихи и сказки

Тоненький он,

Словно прутик,

Маленький он

Лилипутик.

Ростом, бедняга, не выше

Вот этакой маленькой мыши.

И каждая может ворона

Шутя погубить Бибигона.

А он, поглядите, какой боевой:

Бесстрашно и дерзко бросается в бой.

Со всеми, со всеми

Готов он сразиться

И никогда

Никого

Не боится.

Он весел и ловок,

Он мал, да удал,

Другого

Такого

Я век не видал.

Глядите: он скачет верхом на утёнке

С моим молодым петухом вперегонки.

И вдруг перед ним его бешеный враг,

Огромный и грозный индюк Брундуляк.

И крикнул индюк: — Брундулю! Брундулю!

Сейчас я тебя загублю, задавлю!

И всем показалось,

Что в эту минуту

Смертельная гибель

Грозит лилипуту.

Но он закричал индюку

На скаку:

— Сейчас отсеку

Твою злую башку!

И, шпагой взмахнувши своей боевою,

На индюка он помчался стрелою.

И чудо свершилось: огромный индюк,

Как мокрая курица, съёжился вдруг,

Попятился к лесу,

За пень зацепился

И вниз головою

В канаву свалился.

И все закричали:

— Да здравствует он,

Могучий и храбрый

Боец Бибигон!

— Вон погляди: стоит индюк

И смотрит яростно вокруг.

Но ты не верь своим глазам, —

Он не индюк. На землю к нам

Сюда спустился он тайком

И притворился индюком.

Он злой колдун, он чародей!

Он может превращать людей

В мышей, в лягушек, в пауков,

И в ящериц, и в червяков!

— Нет, он колдун! Подобно мне,

И он родился на Луне.

Да, на Луне, и много лет

За мною рыщет он вослед.

И хочет превратить меня

В букашку или в муравья.

Но нет, коварный Брундуляк!

Со мной не справишься никак!

Я шпагой доблестной моей

Всех заколдованных людей

От злой погибели спасу

И голову тебе снесу!

Увидел сегодня калошу мою

И потащил её прямо к ручью.

И прыгнул в неё, и поёт:

"Вперёд, моя лодка, вперёд!"

А того не заметил герой,

Что калоша была с дырой:

Только пустился он в путь,

Как уже начал тонуть.

Кричит он, и плачет, и стонет,

А калоша всё тонет и тонет.

Холодный и бледный

Лежит он на дне.

Его треуголка

Плывёт по волне.

Но кто это хрюкает там у ручья?

Это любимая наша свинья!

Схватила она человечка

И к нам принесла на крылечко.

И внучки мои чуть с ума не сошли,

Когда беглеца увидали вдали:

— Это он, это он,

Бибигон!

Целуют его и ласкают его,

Как будто родного сынка своего,

И, уложив на кровать,

Начинают ему напевать:

"Баюшки-бай,

Бибигон!

Спи-засыпай,

Бибигон!"

А он как ни в чём не бывало

Вдруг сбросил с себя одеяло

И, лихо вскочив на комод,

Хвастливую песню поёт:

"Я знаменитый капитан,

И мне не страшен ураган!

Вчера я был в Австралии,

Потом поехал далее

И возле мыса Барнаул

Убил четырнадцать акул!"

Ни минуты не посидит он на месте,

То побежит за петухом,

И сядет на него верхом.

То с лягушатами в саду

Весь день играет в чехарду.

То сбегает на огород,

Гороху мелкого нарвёт

И ну стрелять исподтишка

В громаднейшего паука.

Паук молчал, паук терпел,

Но наконец рассвирепел,

И вот под самый потолок

Он Бибигона уволок.

И паутиною своей

Так обмотал его, злодей,

Что тот на ниточке повис,

Как муха, головою вниз.

Кричит

И рвётся

Бибигон,

И в паутине

Бьётся он.

И прямо в миску с молоком

Летит оттуда кувырком.

Беда! Беда! Спасенья нет!

Погибнет он во цвете лет!

Но тут из тёмного угла

Большая жаба подползла

И лапу

Подала ему,

Как будто

Брату своему.

И засмеялся

Бибигон,

И в тот же миг

Умчался он

В соседний двор на сеновал

И там весь вечер танцевал

С какой-то крысою седой

И воробьихой молодой.

А после ужина ушёл

Играть с мышатами в футбол

И, воротившись на заре,

Заснул в собачьей конуре.

Но прошло три дня —

И спустилася ворона

С вышины,

И схватила Бибигона

За штаны.

Он без бою не сдаётся,

Бибигон!

И брыкается, и рвётся

Бибигон!

Но из чёрного

Вороньего

Гнезда

Не уйдёт он,

Не спасётся

Никогда.

А в гнезде —

Гляди, какие

Безобразные и злые

Восемнадцать воронят,

Как разбойники лихие,

Погубить его хотят.

Восемнадцать воронят

На несчастного глядят,

Ухмыляются, а сами

Знай долбят его носами!

И вдруг раздался крик

Громкий крик:

— Ага, попался,

Озорник!

То злобный голос Брундуляка.

И рад, и счастлив Брундуляк:

— Теперь-то, глупый забияка,

Уж не спасёшься ты никак!

Но в эту самую минуту

Взбежала Лена на порог

И прямо в руки лилипуту

Какой-то бросила цветок.

То — лилия!

— Спасибо Лене

За этот дивный парашют! —

И прямо к Лене на колени

Отважно прыгнул лилипут.

Вчера две маленькие белки

Весь день играли с ним в горелки

И танцевали без конца

На именинах у скворца.

А нынче он, как будто в танке,

Промчался по двору в жестянке

И бросился в неравный бой

С моею курицей рябой.

— Вон погляди: бежит Барбос.

Ты думаешь, что это пёс?

Нет, это — старый Агафон,

Ваш деревенский почтальон.

Ещё недавно в каждый дом

С газетою или с письмом

Он приходил, но как-то раз

Колдун сказал: "Кара-бараз".

И вдруг — о чудо! — в тот же миг

Барбосом сделался старик.

— Вон погляди, стоит Федот

И жабу гонит от ворот,

А между тем ещё весной

Она была его женой.

— Я знаменитый капитан!

И мне не страшен ураган!

Сидел у меня на столе Бибигон,

И силой и храбростью хвастался он:

— Ну мне ли

Могучих

Бояться зверей!

Я всякого зверя

Сильней и храбрей!

Дрожит предо мной

Косолапый медведь.

Куда же медведю

Меня одолеть!

Ещё не родился

Такой крокодил,

Который бы в битве

Меня победил!

Вот этой рукою

Свирепому льву

Косматую голову

Я оторву!

Но тут прилетела

Мохнатая пчёлка…

— Спасите! — вскричал он.

Беда! Караул! —

И от неё,

Как от лютого волка,

В чернильницу

Весь с головою нырнул.

Спасибо, старуха Федосья

Схватила его за волосья.

Был бы бедняге капут —

Прощай навсегда лилипут!

Но если б вы знали,

Какой безобразный,

Дрожащий, и мокрый,

И жалкий, и грязный,

Всклокоченный, еле живой,

Предстал он тогда предо мной!

Мы схватили его

И бегом на квартиру

К самому старику Мойдодыру.

Целый день Мойдодыр его чистил и мыл,

Но не смыл он, не смыл этих чёрных чернил!

Впрочем, внучки мои не горюют,

Бибигона, как прежде, целуют.

— Ну что ж, — говорят, — ничего!

Мы и чёрного любим его!

И нам он, пожалуй, дороже

Теперь, когда он чернокожий,

На милого негра похожий.

Да и он не унывает,

На крылечко выбегает

И толкует детворе,

Что гуляет во дворе:

— По Кавказу я скитался,

В Чёрном море искупался,

Море Чёрное — черно,

Всё чернилами полно!

Искупался я — и разом

Стал, как уголь, черномазым,

Так что даже на Луне

Позавидовали мне.

— Да, я родился на Луне,

Сюда свалился я во сне.

Меня на родине зовут

Граф Бибигон де Лилипут.

О если б мог вернуться я

В мои родимые края!

— Там, на Луне, моя сестра!

Она прекрасна и добра.

Какое счастье было мне

Резвиться с нею на Луне!

Там у неё чудесный сад,

Где звёзды, словно виноград,

Такими гроздьями висят,

Что поневоле на ходу

Нет-нет да и сорвёшь звезду.

О, если б мог я поскорей

На небеса вернуться к ней,

И с ней по Млечному Пути,

Как будто по полю, пойти.

И погулять в её саду,

Срывая звёзды на ходу,

И, взявшись за руки, вдвоём

Слететь на Землю, в этот дом,

К вам, в Переделкино, сюда,

И здесь остаться навсегда!

— Моя родная Цинцинела

Сидит и плачет на Луне.

Уже давно она хотела

На Землю прилететь ко мне.

Но стережёт её ужасный

И отвратительный дракон,

И пленницы своей несчастной

На землю не отпустит он.

Но час придёт: рукою смелой

Врагу я голову снесу!

Мою родную Цинцинелу

Я от чудовища спасу.

Сидел Бибигон

Под большим лопухом

И спорил о чём-то

С моим петухом.

Как вдруг

Залетела

В наш сад стрекоза

И мигом попалась

Ему на глаза.

И он закричал: — Это мой самолёт!

Сейчас я отправлюсь в большой перелёт.

Из Африки

Я полечу к Парагваю,

Потом на любимой Луне побываю.

Три чуда

Оттуда

Я вам привезу! —

И он на лету оседлая стрекозу!

Глядите! Глядите!

Летит он над ёлкой

И весело машет своей треуголкой!

— Прощайте, — кричит он, —

В открытом бою

Я злого дракона,

Как муху, убью!

И мы закричали:

— Куда ты? Постой! —

Но нам только эхо

Ответило "ой!".

И нет Бибигона!

Пропал он, исчез!

Как будто растаял

Средь синих небес!

И домик его остаётся пустой —

Игрушечный домик, уютный такой, —

Который своими руками

Ему мастерили мы сами:

С игрушечной ванной, с картонной плитой…

Неужто навеки он будет пустой?

Теперь в этом домике кукла Аглая,

Но кукла Аглая — она не живая!

Она не живая, в ней сердце не бьётся,

Она не поёт, не шалит, не смеётся!

А наш Бибигоша хоть он озорной,

Но он — человечек, живой он, живой.

И в небо глядят безутешные внучки,

И, за слезою роняя слезу,

Всё ждут, не увидят ли там, возле тучки,

Летящую к ним стрекозу.

И встала Луна над кустами сирени,

И Тата печально шепнула Елене:

— Взгляни-ка, иль это мерещится мне?

Как будто он там, на Луне!

— Он там, на Луне! Он туда воротился

И с нашей Землёю навеки простился! —

И долго бедняжки стоят у крыльца

И смотрят, и смотрят в бинокли,

И катятся слезы у них без конца,

От слез их бинокли промокли.

Вдруг видят —

Полосатая

Кибиточка

Катит.

В кибиточке рогатая

Улиточка сидит.

Везут её проворные

Усатые жуки

И чёрные-пречёрные

Ночные мотыльки.

Кузнечики зелёные

Идут за нею в ряд

И в трубы золочёные

Без умолку трубят.

Катит-катит кибиточка,

И прямо на крыльцо

Весёлая улиточка

Бросает письмецо.

В тревоге и в печали

К письму мы подбежали

И начали читать.

Когда же прочитали,

Забыли все печали

И стали хохотать.

Всего четыре строчки

На липовом листочке

Нам пишет Бибигон:

"Вчера за чёрной тучею

Моей рукой могучею

Сражён и побеждён

Дракон Караккакон!

Отпраздновать победу

Я к вам приеду в среду.

Примите мой поклон!

Ваш верный

БИБИГОН".

И счастливы внучки:

— Мы будем опять

Его умывать, одевать, баловать!

Он жив и здоров,

Он вернётся сюда,

И мы не расстанемся с ним никогда!

Желанного гостя мы радостно ждём!

И моем, и чистим игрушечный дом.

В игрушечном доме — покой и уют.

Как весело тут заживёт лилипут.

Старуха Федосья из белой муки

Ему, Бибигону, печёт пирожки.

А Тата и Лена взялись за иголку

И новую сшили ему треуголку.

— Только скорее вернулся бы он,

Маленький наш Бибигон!

Из разноцветных своих лоскутков,

Оранжевых, синих и красных,

Немало они ему сшили обнов —

Нарядных жилетов, красивых штанов,

Плащей и камзолов атласных!

О, только б вернулся сюда Бибигон!

Каким разоденется щеголем он!

Но он не вернулся,

И нет Бибигона!

Быть может,

Его проглотила ворона?

А может быть, он

Захлебнулся в воде,

В каком-нибудь озере

Или пруде?

Быть может, за дерево

Он зацепился,

Упал с самолёта

И насмерть разбился?

Но вот как-то раз

Мы стоим под дождём

И ждём Бибигона,

И ждём его, ждём…

Глядь, а он на одуванчике,

Как на маленьком диванчике,

Развалился и сидит

И с каким-то незнакомым

Длинноногим насекомым

Разговаривает.

От радости внучки мои завизжали

И вперегонки к нему побежали:

— Где же ты был-пропадал?

С кем ты в пути воевал?

Скажи, отчего ты такой

Бледный, усталый, худой?

Может быть, ты нездоров?

Не позвать ли к тебе докторов? —

И долго они целовали его,

Ласкали его, согревали его,

А потом прошептали несмело:

— Но где же твоя Цинцинела?

— Моя Цинцинела! — сказал Бибигон,

И, тяжко вздыхая, нахмурился он. —

Она прилетела сегодня со мной,

Но спряталась, бедная, в чаще лесной,

И рада бы встретиться с вами она,

Да злого боится она колдуна:

Жесток и коварен седой чародей,

И горькое горе готовит он ей.

Но нет, не поможет ему колдовство.

Я, словно гроза, налечу на него,

И над лукавой его головой

Опять засверкает мой меч боевой!

И вновь Бибигон улыбнулся устало…

Но молния вдруг в облаках заблистала.

Скорее домой!

Мы бежим под дождем

И Бибигона

С собою несём!

Ну вот мы и дома!

И мёдом, и чаем

Усталого путника

Мы угощаем!

И он засмеялся:

— Я рад,

Что к вам воротился назад:

Милую вашу семью

Я как родную люблю.

Но сейчас я смертельно устал,

С лютым недругом я воевал,

И мне бы хотелось чуть-чуть

Тут у окна отдохнуть.

Уж очень он зол и силён,

Этот проклятый дракон!

И, повалившись на стул,

Он сладко зевнул

И заснул.

Тише! Пускай отоспится!

Будить его нам не годится!

Про все свои подвиги нам

Завтра расскажет он сам.

— Да, за любимую сестру

Я с наслаждением умру!

. . . . . . . . . . . .

И вот уж он летит в атаку

Навстречу злому Брундуляку:

— Умри, проклятый чародей,

От шпаги доблестной моей!

Но засмеялся Брундуляк

И говорит герою так:

— Ох, берегитесь,

Милый витязь,

Не то сейчас же превратитесь

В букашку, или в червяка,

Или в навозного жука!

Ведь никому несдобровать,

Когда начну я колдовать! —

И он надулся,

Словно шар,

И запыхтел,

Как самовар.

И десять раз,

И двадцать

Он повторял:

"Кара-бараз!"

Но, в червяка не превращён,

Стоит, как прежде, Бибигон.

И разъярился Брундуляк:

— Так погоди же ты, смельчак!

И вновь, и сызнова, и снова

Волшебное твердит он слово, —

И пятьдесят, и шестьдесят,

И восемьдесят раз подряд.

И двести раз,

И триста раз

Он говорит:

"Кара-бараз!"

Но Бибигон стоит пред ним,

Как прежде, — цел и невредим.

— Не губи ты меня!

Не руби ты меня!

Отпусти ты меня!

И прости ты меня!

Но Бибигон засмеялся

В ответ:

— Пощады тебе,

Ненавистному, нет!

Сейчас предо мной

И скулишь, и юлишь ты,

А завтра меня

В червяка

Превратишь ты! —

И острую шпагу в него он вонзил,

И в самое сердце его поразил.

И рухнул индюк. И от жирного тела

В далёкий бурьян голова отлетела.

А тело скатилося в тёмный овраг,

И сгинул навеки злодей Брундуляк.

И вот, как король, величаво

Выходит он к ним на балкон,

Кивает им влево и вправо

И всем улыбается он.

Камзол из зелёного шёлка

Обшит у него серебром,

В руке у него треуголка

С чудесным павлиньим пером.

И, алым сверкая нарядом,

Мила, весела и добра, —

Стоит улыбается рядом

Его молодая сестра.