Стихи Леи Гольдберг в переводах А.Гомана

Краткая биографическая справка

ГОЛЬДБЕРГ Лея (1911 - 1970) – ивритская поэтесса и критик. Родилась в Кёнигсберге.

Детство её прошло в России, юность – в Литве. Училась в университетах Каунаса, Берлина и Бонна. Первую поэму на иврите опубликовала в 1926г. В Тель-Авиве с 1935г. Л.Г. была участником группы поэтов-модернистов, руководимой А.Шлёнским. В том же году вышел первый сборник её стихов. Она работала учителем в школе, была членом редколлегий газет и журнала, лит. советником театра "Габима". С 1952г. возглавляла созданное ею отделение сравнительного литературоведения в Еврейском университете в Иерусалиме.

Вся поэзия Л.Г. создана в модернистском стиле, хотя и в традиционных формах; язык её прост, но образы и рифмы необычайно свежи, а эстетическая сложность и интеллектуальность в её стихах сочетаются с лирической тонкостью и искренностью. Она избегала больших социальных проблем, обращаясь к темам детства, природы, любви (особенно, неразделённой), старения, смерти. Её называли певицей женского одиночества.

На стихах Л.Г. выросли целые поколения израильских детей, у которых она всегда имела огромный успех. Детям посвящены более двадцати её произведений.

Многие стихотворения Л.Г. были положены на музыку и стали, по сути, народными песнями.

Л.Г. была большим знатоком мировой литературы, особенно – русской и итальянской. Важнейшие переводы Л.Г. на иврит – "Война и мир" Толстого, рассказы Чехова, пьесы Шекспира, поэмы Петрарки и Ибсена.

«Кольца дыма тенью скользят по стене»

Из книги « Кольца дыма »

Из цикла « Кольца дыма »

1

Кольца дыма тенью скользят по стене,

К лёгким занавесям летят.

А часы, не узнав, удивляются мне:

Это чей так спокоен взгляд?

Задают вопрос, брови стрелок собрав:

"Эта, новая, ты ли, дочь,

Та, что завтрашний ужас хотела вчера

В пожелтевших зубах истолочь?"

По ошибке забрёл ко мне этот покой.

Лёг котёнком и спит, как дитя.

Его тень улыбается мне порой,

В кольцах дыма вдоль стен скользя.

1935

Перевод Адольфа Гомана, 2011г.

«При слове вечер»

2

При слове «вечер» в сердце боль и печаль. Теперь

Я знаю точно значение этого слова.

Ведь это час, когда закрывается дверь,

И только завтра откроется снова.

Вкруг светящейся лампы длинные тени сидят,

Проникая сквозь жалюзи окон моих;

То и дело бросают на зеркало беглый взгляд,

На лицо, что колеблясь там, смотрит на них.

Окна следят за мной с издёвкой в глазах.

Только лампа скорбит и размышляет, быть может,:

« Вот сейчас они обе будут в слезах -

Эта, в зеркале, и та, что на неё похожа.»

1935

Перевод Адольфа Гомана, 1999г.

«День пахнет словно плод гнилой»

Из книги « Кольца дыма »

* *

*

День пахнет словно плод гнилой, сквозь листопад

Блестит слезой. В отчаянье, без силы

За тучею, впитавшей дождь и град,

Благословлявшая рука небес застыла.

Дрожат под ветром двери памяти. Порой

Пустой ларец наследства он на миг откроет.

И к девственным листам устремлено перо

С забвения мольбой, в которой нет покоя.

Ни звука в сновиденьях ночи этой нет,

Слепой, как сосунок, что выбран для убоя.

И влажною ползёт личинкой свет

По ране темноты с зарёю.

1935

Перевод Адольфа Гомана, 1999

К портрету матери

Из книги « Кольца дыма »

К портрету матери

Так спокоен портрет. Ты ж другая:

Смущена тем, что ты – моя мать, чуть горда.

Улыбаешься, глядя сквозь слёзы и уступая,

И ни разу не спросишь: "Кто?" Никогда.

Каждый день, когда в доме я появлялась

И просила: "Дай!", ты давала, любя.

Никогда не сердилась, не удивлялась,

Потому лишь, что я – это я.

Детства боль моего помнишь лучше меня ты,

И душой своей чуткой ты знаешь давно:

С повзрослевшею дочерью впустишь когда-то

Повзрослевшей печали отчаянье в дом.

Да, разбитой приду, на себя не похожей,

На груди твоей плакать не буду потом.

Ты поймёшь:

Тот, кто бросил меня, был тебя мне дороже.

И даже не спросишь: "Кто?"

1935

Перевод Адольфа Гомана, 2011г.

Белые дни

Из книги « Кольца дыма »

Из цикла « Кольца дыма »

Белые дни

Горячие белые дни бесконечны, как солнца лучи.

Покой одиночества замер над ширью реки.

Распахнуты окна к лазури, но небо молчит.

Меж было и будет мосты высоки и легки.

И сердце смирилось с собою, неспешно толчкам ведёт счёт.

Ритм мерный его сделал мягче, спокойней скромней и добрей,

Оно, как младенец, что сам колыбельную песню поёт,

Раз мать замолчала, устав от забот и затей.

Как сердцу легка пустота ваша, тихие белые дни!

Глаза повторяют с улыбкою стрелок круги.

Давно перестали часы подгонять в нетерпенье они.

Меж было и будет мосты высоки и легки.

1935

Перевод Адольфа Гомана, 2011г.

Песня на музыку Шломо Йидова в его исполнении

на сайте http://www.youtube.com/watch?v=OWyomIk8zWs

Зеленоглазый колос. 1 Вступление

Из книги «Зеленоглазый колос»

1. Вступление

Никогда не забыть, как мы шли с тобой полем, мой друг,

Как с бездонных небес журавли подавали нам голос,

Как средь тысячи спелых колосьев нам встретился вдруг

На тоненьком стебле зеленоглазый колос.

Путь широк был, мы шли не страшась, спотыкаясь порой.

Мы смеялись, готовые к смерти жестокой.

Если наши сердца не откликнутся радости самой большой,

То откликнутся боли высокой.

1939

Перевод Адольфа Гомана, 2011г.

Молитвы о прощении («Слихот»)

Из книги « Зеленоглазый колос »

Молитвы о прощении ( «Слихот» )

Слихóт – молитвы о прощении грехов, произносимые в дни перед началом нового года – праздником Рош-а-шана.

( Примеч. перев. )

«Только войдёшь, я глаза открою»

1

Только войдёшь – я глаза открою.

Твоё тело мне – взгляд из зеркал и окон.

К филину ночь так приходит : за тьмою

Ясно видит все вещи сокрытые он.

Знаю я, как зовут ноготок и ресничку,

Волосок обнажённого тела любой.

И запах сосны – клейкий,

с детства привычный –

Аромат это тела ночной.

Мои муки, как лодка, несутся в стремнине,

Белый парус влечёт в твою тёмную власть.

Дай же уйти мне, дай же уйти мне,

На берег прощенья упасть.

1938

Перевод Адольфа Гомана, 1999

Песня на музыку О.Лерера в исп. Й.Равиц

http://www.youtube.com/watch?v=jZ_8rSmLFwU/

Решил календарь

2

Решил календарь на ромашке гаданье

Испробовать, дни обрывая мои:

Муки, сиянье, нега, страданье –

Сон разрешится в пути.

Я, вздыхая, твои завязала ботинки,

Проводила без звука до двери тебя,

И, когда ты к ней шёл, то у каждой тропинки

Скорбь моя улыбалась, любя.

Помня ложные клятвы от слова до слова,

Для тебя сохраняла всей жизни покой

И склонилась послушно в тот день, когда снова

Вернулся безгрешный, родной.

1939

Перевод Адольфа Гомана, 2011г.

В моём городе дождь

Из книги «Зеленоглазый колос»

Сады опустивши ветви стоят,

И ливня струя горяча.

Коснулся лица моего твой взгляд,

Как струн рука скрипача.

А там, на углу, звонко капли галдят,

В витрине томов гора.

Отражаясь в стекле, наши лица глядят:

Как будто брат и сестра.

Ты, правда, похож на меня сейчас,

Лишь светлей и серьёзней черты.

Чудесный эскиз кем-то создан для нас:

Аллея, город и ты.

Мы на улице. Дождь просветлел, улыбнулся.

Мир, как сказка, прост и хорош.

Ворот поднят, ты к ветру лицом повернулся –

На утро моё похож.

1939

Перевод Адольфа Гомана, 2011г.

Детство. 1 Вступление

Из книги «Зеленоглазый колос»

Из цикла "Детство"

1.Вступление

Как звёзды могут во тьме любое найти окно,

Как день глядит в глаза, что сейчас открылись,

Как свет,

Так касание пальцев, с предутренним схожее сном,

Страх развеяло ночи, и песнь явилась

В веселье на свет.

Так проста,

Так проста и полна,

Как зелёный лужок, где тропинка в траве не видна,

Как кле-вер,

яг-нё-нок,

ро-са.

1939

Перевод Адольфа Гомана, 2012г.

Последние в полях

На крýги свои ветер возвратился и затих,

И сумерки скользят, стерню скрывая.

Мы босы, мы ступаем молча,

Ведь мы

Последние в полях.

Мы видели, как солнца диск исчез,

Нам слышен скрип засовов врат небесных.

Лежит свободно, обнажённо поле.

Усталый, стадом брошенный козлёнок -

Ушла с зарёй на запад борозда.

Разлился широко по полю жатвы дух,

Роса глубóка,

Шаг наш отрешён.

Ведь мы –

Последние в полях.

1939

Перевод Адольфа Гомана, 2012г.

На веки давит мира тяжкий гнёт

Из книги «Зеленоглазый колос»

На веки давит мира тяжкий гнёт.

Потуплен взгляд, и плача больше нет.

На горизонте, в море тонет свет.

Напев допет.

Шеренга туч, как караван, шагает.

Молчанье, аркой выгнувшись, сияет.

Но мы с тобой спокойны быть должны.

Уходит день, и веки смежены.

1939

Перевод Адольфа Гомана, 2011г.

Из книги «Из моего старого дома»

Эпилог

2

Ушла, и вернуться нет силы,

И не хочу вспоминать.

Ведь то, что тогда не любила,

Любимым вдали может стать.

Мир, в котором можно лишь было

Расцветя увядать, замерзать.

В сладких грёзах воспоминаний

Серой родины пустота -

Городок, застрявший в бурьяне,

И тоскливых суббот долгота,

Страх, родившийся в юности ранней

И застывший в душе навсегда.

В сладких грёзах воспоминаний

Всё, чего не имела тогда.

Я нашла себе землю другую,

Ветры след мой давно замели,

Но сегодня я, втайне тоскуя,

Жажду мёртвых поднять из земли.

Я ушла, гордясь и бунтуя.

К кому молитвы мои?

3

Казалось, время вдруг остановилось

И, как тогда, вновь расцвели сады

Иль листопада золотом покрылось

Пространство разом до краёв земли.

Как будто, впрямь, не рухнули надежды

И нам неведомо, что знаем мы сейчас.

Как будто, впрямь, стоит наш дом, как прежде,

И стол накрытый ожидает нас.

Что толку, если вспоминать мы будем,

Сквозь слёзы глядя друг на друга тут,

Всё то, что мы любили и что люди

Навек забытым иногда зовут.

Забытое, что ввек не позабудешь,

Потери, от которых не уйдёшь...

1944

Перевод Адольфа Гомана, 2011г.

Из книги «О цветении»

О цветении

Аврааму Бен-Ицхак

1

Покрылась клещевина в ночь цветов узором:

В тяжёлом пурпуре ярка и горяча

На чёрном бархате листвы в сетях забора.

Стада, на воле отдохнув, идут мыча

Домой. И небо облаков белейшую одежду

В сиянье синем сбросило с плеча.

Как свет в воде, исчезнет всё, что былопрежде,

Чтоб ароматом свежим стать к началу дня.

Закат залил поля кармином нежным,

Как будто отдала покой им кровь моя.

1948

Перевод Адольфа Гомана, 2012г.

Дерево

Из книги «О цветении»

1

Вот дерево: растёт перед рекой –

Могучее, устав от бурь суровых,

Лишённое давно побегов новых,

Склонилось ниц над мчащейся водой.

Во тьме годов взрослело сердце в нём,

Исполнилось сознательным смиреньем,

Любовью гордой, тихим примиреньем,

Непобедимой древности добром.

И бунты видело, и правые дела,

И горечь крови сладкий плод дала,

Перебродив и испытав метанья.

И лишь давным-давно седой поток

Его в цветенье тайном видеть мог

И полон был любви и состраданья.

1948

Перевод Адольфа Гомана, 2012г.

Куплеты для горицвета

Из сборника «Ребекка Гвили»

Каждой ночью месяц смотрит с высоты

На проросшие за день в саду цветы.

Там на клумбе горицвет надел жёлтенький берет.

Каждой ночью месяц смотрит с высоты.

Говорит тихонько месяц облакам:

«Дайте капельку воды своей садам,

Но чтоб только горицвет не попортил свой берет.»

Так сказал тихонько месяц облакам.

Дождь пришёл, в моё окошко постучал,

И в саду напев весёлый зазвучал.

И ответил горицвет, что погоды лучше нет,

Если дождь в моё окошко постучал.

Завтра все мы соберёмся утром тут

Посмотреть, как наши цветики растут.

И, увидев горицвет, сын споёт ему куплет.

Очень весело, наверно, будет тут.

1938-39

Перевод Адольфа Гомана, 2011г.

Песня на музыку Р.Гвили в исполнении Э.Офарим на сайте

http://www.youtube.com/watch?v=V4b-mIgSyv0

Ты по полю пойдёшь

Из книги «Ты по полю пойдёшь »

Ты по полю пойдёшь

Надо ждать. И придут

Ещё милости дни

И прощенья, наверно.

Ты по полю пойдёшь

Так, как детям дано лишь шагать.

И босые ступни

Будут гладить тебе

Нежно листья люцерны,

Колосками жнивьё

Будет сладкой щекоткой ласкать.

Иль настигнет тебя

Дождь, и капель иголки

Тебе голову, плечи

И грудь освежат.

Ты по мокрому полю пойдёшь

И волненье умолкнет,

Как тихим бывает закат.

Будешь, будешь вдыхать

Воздух пашни весенней,

Где запахи вьются

И где золото солнца

Можно в зеркале луж отразить.

Так просты будут вещи,

Проста будет жизнь,

Что их можно коснуться

И что можно любить,

И что можно, что можно любить.

Ты одна это поле пройдёшь.

Не сожжёт тебя душный

От пожаров и крови

Ветер дальних путей.

Сердцем честным чиста

Снова будешь скромна и послушна,

Как одно из полей, как один из людей.

1943

Перевод Адольфа Гомана, 2011г.

Песня на музыку Хаима Баркани в исполнении

Хавы Альберштейн на сайте

http://www.youtube.com/watch?v=ODXEo2vwOxg

Счастливый ад

Из книги « О цветении »

1

За наши грехи в пустыне

Отныне и навсегда :

От древа познанья вкусили

И от дюбви плода.

От жара и ревности сердце

Созрело до сроков всех –

Так горько оно, познанье,

И так он сладостен, грех.

2

Среди краха, напастей,

Среди мести с грехом

Кровь наполнена счастьем,

Как жгучим огнём.

Что пожар, что злодеи,

Что ружьё, бич врагов, -

Меткой Каина рдеет

На сердце любовь.

Сквозь оковы воззвали

Дух и тело, любя :

Как мы благословляли

Ад счастливый, тебя !

3

Мы ночью умрём семикратно,

Семь раз мы воскреснем днём,

И к нам семикратно вернётся

Реальность ужасным сном.

Раскаявшиеся блаженны :

Они не стоят, как мы, -

Отвергнуты ль, благословенны

По милости нашей любви ?

И жуткое счастье объемлет,

Влечёт нашу плоть, как магнит,

И чёрным огнём вожделенье

Во мраке ночи скорбит.

4

Роза цветёт среди сада,

Древо в плодах опять.

Велел им Творец : « Будьте рады,

Что не дано вам знать ».

Но мы, больные познаньем,

Разумные так, что не скрыть,

Как красоту мирозданья

Решились мы в сердце впустить ?

В мир чувств, ощущений, красок

Нас кто-то соблазном зовёт :

Для нас он, для нас он, для нас он –

Собранный в соты мёд !

И лишь для меня, несомненно,

Цвет розы и дерева плод.

У самого входа в геенну

В веселье сердце растёт.

1948

Перевод Адольфа Гомана, 2000г.

Бывало, тьма не разделяла нас

Из книги «О цветении»

Из цикла «Песни любви из старинной книги»

5

Бывало, тьма не разделяла нас,

Сон не стоял меж нами, как преграда.

Без страха и без ненависти рядом

Мы – тело к телу – просыпались враз.

Тебя средь ночи не теряла я.

Меж завтра и вчера – одно мгновенье.

Чисты, наивны в нашем единенье,

Нисколько не стеснялись света дня.

Судьба решила, и в один из дней

Проснулись мы пристыжены, несмелы.

Смиренно я потупилась пред ней.

Но всё ещё рука в руке моей,

Та, что коснуться хрупких струн умела.

Теперь чужда и камня тяжелей.

1948

Перевод Адольфа Гомана, 2010г.

Первая любовь

Из книги « О цветении »

1

Осмеяна и так прекрасна,

И издалёка так мала

Из глуби памяти неясной

Вдруг первая любовь всплыла.

Развалин груды, пепел, пламя,

И кровь, и бездны, бездны дней

Легли меж школьными мечтами

И тяжкой зрелостью моей.

Блеск ожидания, как видно,

Убавил зренья остроту,

И черт простую миловидность

Сочла я вдруг за красоту.

Не в нашу ль честь, не в честь тебя ли

В саду у нас в цветенья дни

Тогда каштаны зажигали

Высоких белых свеч огни ?

Той потрясённою не я ли

Была, познавшей хлад и зной,

В тот час, когда снежинки пали

На поцелуй последний твой ?

Как повзрослели мы в дороге !

С тех пор и ты, быть может, нёс

От снега на губах ожоги

И тающие льдинки слёз ?

1948

Перевод Адольфа Гомана, 2000г.

Плач Одиссея

Из книги « О цветении»

В Аид Одиссей сошёл, устав от скитаний,

Увидеть своих друзей, мечом поражённых.

Их тени бесплотные он встречает у входа,

Тиранит память его крик их предсмертный…

Как пали герои! *

Всадник с конём полегли на поле боя,

В чёрном потоке их кровь слилась едином

С жалобным голосом вдов, с бряцаньем меди,

С грохотом рухнувших стен, с сиротским плачем.

Гóре несчастным очам, что смерть узрели,

Гóре безмолвным устам, «воды!» просящим!..

Как пали герои!

Запахом тленья влеком кружит стервятник,

Между умерших живой – стократ одинок он.

В мрачном Аиде у вас прошу прощенья:

Лопнули брони и мы бежали, спасаясь.

Знаком позора на лбу моём – гибель друга,

Знаком позора на лбу каждый живой помечен.

Тиранит память мою крик ваш предсмертный…

Как пали герои!

1948

* Из плача Давида по Саулу и Ионатану ("Книга Пророков", Шемуэйл II, 1)

Из песен о блудном сыне

Из книги "О цветении"

Из цикла "Песни о блудном сыне"

1. В дороге

А в дороге сказал ему камень:

"Как больной, ты ступаешь с трудом.

Как же ты, - спросил его камень, -

Возвратишься в забытый свой дом?"

И в дороге заметило поле:

"Спотыкаешься ты, как слепой.

Как же ты, - удивилось поле, -

В одиночку вернёшься домой?"

Не признали дорожные вехи

В странном путнике своего,

И торчали дорожные вехи,

Как репейник, кололи его.

Ключ в дороге сказал: "Плохо дело!

Губы сухи и красны глаза."

Сын к воде склонился всем телом,

Догоняла слезу слеза.

2. Дома

Сказала сестра: "Я забыла."

"И знать," – сказал брат, – "не хочу."

Невеста, вздохнув: "Я простила."

А отец: "Никогда не прощу."

Мать подумала у окна:

"Как дорога домой длинна!"

Сказала сестра: "Буря воет."

Сказал брат: "Да, ветер гудит."

Невеста: "Кто ж двери откроет?"

"Не открою." – Отец говорит.

Мать без слов внимала ветрам:

"Как же холодно, Боже, там!"

Сказала сестра: "Мы все дома."

А брат: "Дайте ж есть, наконец!"

Невеста вздохнула: "Готово."

"Вот и славно!" – Закончил отец.

Мать молчала: "Раз нет гостей..."

И нарезала пять ломтей.

Сестра лишь чуть-чуть откусила,

Брат ломоть свой в вино макал,

Невеста хозяйку хвалила,

Отец молча ел и вздыхал.

Встала мать, убрала со стола,

В бурю дверь открывать пошла.

3. По возвращении

Не безвинен, не честен, и слóва

В оправдание негде взять,

На пороге жилища родного

Ниц лежал, не решаясь встать.

"Я стократно шёл за грехами

И стократно Бога хулил,

И свидетель – небо над нами,

Что всегда я неправым был.

И свидетель – небо над нами,

Что во всём повинен один,

Что предавшим явлюсь пред вами,

Что я всё ещё блудный сын.

И сестра со слезой во взгляде

Вышла, голову наклонив.

И молчала невеста рядом,

На груди ладони скрестив.

Брат не вышел к нему из дома,

Побороть презренья не мог

И смотрел на брата угрюмо,

Ниц упавшего на порог.

Только мать подошла поспешно,

И сияло лицо из морщин:

"Будь ты праведен или грешен,

Лишь бы ты возвратился, сын.

За бессчётные ночи бденья

Не простит отец до конца.

Встань и слушай благословенье

В гневе любящего отца."

1948

Перевод Адольфа Гомана, 2011г.

Если тьму твоих страхов

Из книги «О цветении»

*

Если тьму своих страхов делить согласишься со мной,

Может станет светлей мне чуть-чуть.

Если тяжкий свой гнёт переложишь на плечи мои,

Может станет мне легче чуть-чуть.

Если свой одиночества холод сольёшь с моей стылой тоской.

Может станет теплей мне чуть-чуть.

Как деревья весну своих почек творят

На снегу,

Твою боль я приму, словно дар,

И печаль пережить помогу.

Я их в крепкие руки приму.

Не споткнусь, сберегу.

Я смогу.

1948

Перевод Адольфа Гомана, 2011г.

Осень

Из книги « Утренняя молния »

Стихает средь рощи и гаснет

Шорох далёких шагов.

Не ожидай понапрасну :

Любви не найду новых слов.

Горький вкус на губах,

Нету проку в речах,

Любви не найду новых слов.

Ветер пронзительно воет,

Осень веткой скрипит сухой.

Никогда нам не будет покоя :

Смерть коснулася рощи рукой.

Не вернутся к нам, нет,

Ни напев тот, ни свет –

Смерть коснулася рощи рукой.

Но прими, - исцеляя, прощая, -

И крылом меня хрупким укрой,

Пока бьются сердца, замирая

В ожидании вести благой.

Но вернётся ль наш час ?

Сердце ждёт и сейчас

Хоть обрывка той вести благой.

1955

Перевод Адольфа Гомана, 2000г.

Молния перед утром

Из книги «Утренняя молния»

Заря и молния вдруг свет на свет сошлись –

Два мощных рыцаря в блестящих латах.

Из ножен темноты оружье рвётся ввысь,

И громы издали встречают их раскатом.

Сгустились тучи, горизонт исчез.

Нет милости, нет в небесах пощады,

И молния летит заре наперерез

Под свист разящих струй и грохот ада.

Так день родился, начал жизнь свою.

Сверкает свет, как острый меч в бою.

1955

Перевод Адольфа Гомана, 2012г.

Зеркало

Из книги «Утренняя молния»

Из цикла "Неодушевлённая природа"

3. Зеркало

В глубинах зеркала возник

Лица и книги новый лик.

В глубинах плоскости пустой

В нам чуждом отраженье света

Всё обретает смысл иной.

Не так ли песни моих книг?

Зеркально отражён, возник

Лица и книги новый лик.

В печатном тексте, в буквах слов

И в простоте заглавий слито

Противоречье двух основ,

Двух истин – видимой и скрытой,

Поэтов с зеркалом конфликт.

1955

Перевод Адольфа Гомана, 2012г.

Деревья

Из книги « Утренняя молния »

Из цикла « Деревья »

1. Сосна

Тут не услышишь кукованья звук

И в шапке снега дерева не встретишь,

Но под густою тенью сосен этих

Всё моё детство, что ожило вдруг.

«Жил-был…» – звенят иголки сосен. Той порой

Я родиной звала снегов равнины,

Зеленоватый лёд поверх стремнины,

Язык напевов той земли чужой.

Лишь птице перелётной, может быть,

Висящей между небом и землёю,

Двух родин боль дано так ощутить.

Была я дважды веткой молодою,

И с вами, сосны, вырастала я.

В двух разных почвах корни у меня.

1955

Перевод Адольфа Гомана, 2000г.

Песня на музыку Вл.Лейкина в его исп.

http://www.youtube.com/watch?v=k9rZ-1zLsQ8

Короткие стихотворения

Из книги « Утренняя молния »

Из цикла « Короткие стихотворения »

2. Под вечер дней моих

Мои кудри в свете луны серебром зажглись,

И в ветвях не слышно уставших за день птенцов.

Я окно открою, крикну : « Голубь, явись ! »,

Но в ответ посылает ночь только мудрых сов.

3. В р е м я

Как текущее время свести полагает

Счёт двойной прибылям и убыткам моим :

Каждый день меня строит и разрушает,

Жизнь и смерть завершая мгновеньем одним.

1955

Перевод Адольфа Гомана, 2000г.

Песни конца дороги

Из книги « Утренняя молния »

1

« Как красива дорога! » - воскликнул мальчик.

« Как тяжела дорога! » -сказал подросток.

« Длинна дорога! » - взрослый вздохнул глубоко.

Присел на обочине старый, устав с дороги.

Закат седину его золотит и багрянит,

И поле у ног его блещет вечерней росою,

Последняя птица над ним напевает

на ветке высоко :

« Ты помнишь ? Красивой, тяжёлой и длинной

была дорога » .

2

Сказал ты: « День мчит за днём и ночь за ночью ».

« И так пройдут все дни », - про себя добавил.

Сколько раз у тебя за окном сменял вечер утро, -

Повторял : « Ничего нового нет под солнцем ».

Но теперь, по прошествии лет, ты седой и старый.

Твои дни сочтены, и дорог их счёт многократно.

Ты узнал : каждый день – он последний под

солнцем.

И узнал : каждый твой день под солнцем – он новый.

3

Тебя, мой Бог, молю и славлю ! Дай мне знать,

Как вянет лист, как зреет плод и семя.

И в чём, скажи, секрет свободы понимать,

Плутать, стремиться, чувствовать, дышать ?

Уменье дай устам моим благословлять

Ночь с утром, обновляющие время,

Чтоб день не повторился мой опять,

Чтоб жизнь моя не повернула вспять.

1955

Перевод Адольфа Гомана, 2000г.

Любовь Терезы дю Мён

Из книги « Утренняя молния »

Из цикла сонетов “Любовь Терезы дю Мён»*

5.

Возможно, ты не так красив, как знать!

И взгляд иной – расчётливый, холодный, -

Твою красу исследуя подробно,

Сумеет в ней огрехи распознать.

Педант скупой вдруг станет осуждать

Излишества природы столь небрежной,

Что мужество прикрыла детством нежным.

Но не могу красивее сыскать.

С сосной в росе сравним ли можешь быть,

Что ветерок ласкающей рукою

Один лишь может мягкость ощутить,

Иль с пламенем небесным, может быть,

Дарящим нам сиянье голубое?

Нет, не с чем мне красу твою сравнить!

9. Из моего, из твоего окна

Из моего, из твоего окна

Один и тот же вид, и тот же сад.

Всё, что твой взор ласкал, чему был рад,

Я целый день любить могу одна.

И за твоим окном, и за моим

Нам песни соловей один поёт,

Но твоё сердце, вздрогнув, вновь уснёт,

А я проснусь, всю ночь внимаю им.

Нам многое обоим полюбилось.

Сосна с утра мне шлёт привет, как друг,

Твой взор храня в росинке на игле.

Но, нет! Окно твоё не озарилось,

Когда в ночи соприкоснулись вдруг

Два наши одиночества во мгле.

1955

Перевод Адольфа Гомана, 2011г.

*Из предисловия Л.Гольдберг к циклу:

«Тереза дю Мён – аристкратка из Авиньона (Франция), жившая в 16 веке. В 40 лет она влюбилась в молодого итальянца, учителя её детей, и написала ему 41 любовный сонет. Когда юноша уехал, Тереза сожгла свои стихи и ушла в монастырь.»

Песня на музыку Нурит Гирш в исполнении Иланит на сайте

http://www.youtube.com/watch?v=OsbFy7lnO2Q

Он (Приди, невеста)

Из сборника «Приди, невеста»

Близость моря и близость твоя

Мой похитили сон.

Соль с твоим дыханьем неся,

Ветер рвётся в мой дом.

Настигают меня,

Так же страстно любя,

Волны бьются в плаче своём.

Жду я тебя,

Невеста моя,

Жду я тебя.

Где ты?

Красным морем течёт кровь твоя

Над водой по луне.

Это кровь твоя и моя

Разлилась по луне.

Разбиваясь, гремя,

Волны плачут, неся

Твоё имя ко мне.

Жду я тебя...

Как закрыть мне окно?

Ветер бурей грозит.

Как закрыть мне окно?

Море встречей манит.

Как закрыть мне окно?

Ноги босы твои.

Как закрыть мне окно?

Ты не спишь, ты в пути.

И филин из глуби ночной

Сон порвал мой в клочки.

Жду я тебя...

Перевод Адольфа Гомана, 2011г.

Песня на музыку Ахиноам Нини в её исполнении на сайте

http://www.youtube.com/watch?v=t3K-hHgGYUI

Сонеты в 13 строк

Из книги « Утренняя молния »

1

Блаженны те, чей смех сквозь бури в море,

Как свет звезды на пене волн, блестит.

Блаженны те, что встретились в час горя,

Но тайно радость в лицах их горит.

Блажен, кто другу счастием готов

Светиться сквозь печаль в день возвращенья.

Блаженна воздаяньем за мученья

Нам средь мучений данная любовь.

Сто крат блаженна я : моей рукой

Твоя ладонь на миг была согрета

И искру лишь из глаз, горящих светом,

Во тьму, как клад, дано мне взять с собой.

1957

Перевод Адольфа Гомана, 2000г.

Из песен моей любимой страны

Из книги « Утренняя молния »

1

Как красива ты, страна, и бедна :

Нет царю венца и царице нет дома,

И в году всего лишь семь дней весна,

Остальное – ненастье и громы.

Но семь дней в году сад в цвету стоит,

И семь дней в году луг росой блестит,

И семь дней в году настежь дом открыт.

На улицах нищие все по утрам,

Их невидящий взор устремлён к лучам,

И каждый из них рад и сыт.

Как красива ты, страна, и бедна :

Нет царю венца, царице нет дома,

И всего семь дней в году торжества,

Остальное – работа и голод.

Но семь дней в году мир свеча святит,

И семь дней в году стол для всех накрыт,

И семь дней в году путь к сердцам открыт.

Молитва собрала всех нищих твоих,

Дочь и сын твои – невеста-жених,

И нищих их братство роднит.

Как печальна ты, горька и бедна :

Царю нет дома, венца нет царице.

Во всём мире хвалила тебя лишь одна,

От всех прочих – проклятья сторицей.

Потому пройду все углы подряд,

Каждый рынок, двор, переулок, сад.

Каждый камешек стен, что в руинах стоят,

Подберу, для себя сохраняя.

Песня на музыку Д.Эйлат в исп. Х.Альберштейн и Р.Вайс

http://www.youtube.com/watch?v=NOChT0LiOOs

2

В любимой моей стране цвет миндальный тает,

В любимой моей стране гостя ожидают.

Сели семь девушек в ряд,

Сели под мамушек взгляд,

Семь их, невест, у входа.

В любимой моей стране башня машет флагом,

Паломник к моей стране ближе с каждым шагом.

В добрый придёт к нам час,

Благословенный час –

Вмиг стихнут горечь и боли.

Но кто взглядом орлиным найдёт нас,

Кто же сердцем так мудр и поймёт нас,

Кто мимо нас не пройдёт,

В дороге не пропадёт,

Кто, кто же придёт к нам с воли ?

Дремлю я, но сердце не спит.

Вот мимо прохожий спешит.

И утро светло,

И лежит

Камень один среди поля.

Песня на музыку М.Амарильо в исп. Р.Раз и Военного ансамбля парашютистов

http://www.youtube.com/watch?v=o6M0RWt7Ggs

3

В любимой моей стране

Всё бедно, и месяц на небе

Стоит, как нищий у входа –

Бледен, испуган, согбен.

И рваные, блёклые тучи

Приходят с окраины неба,

Спешат благочинно и скромно

Прикрыть его бедности стыд.

А солнце встаёт поутру,

Как листья осенние, жёлто.

Зарезан, в конце переулка

Лежит золотой петушок.

1955

Перевод Адольфа Гомана, 2000г.

Комментарии переводчика к циклу

«Из песен моей любимой страны»

См. ниже в Приложении 2

Напев далёкой звезды

Из книги « Раньше или позже »

Там, за вечерней сенью

Звезда вдали.

Там, на краю селенья

Звезда вдали.

Сквозь сумерки ступая,

Ты к ней иди.

Покорная, слепая

Ты к ней иди.

Ты свет её рукою

Найди, коснись.

Как пахнет он травою

Сквозь неба высь !

Рука на ощупь хочет

Звезду достать,

А хор слепцов бормочет :

- Схватить, сорвать !

И вечер гаснет снова,

И ночь кругом,

И тёплого нет слова

К тебе ни в ком.

1959

Перевод Адольфа Гомана, 2000г.

Сольвейг

Из книги « Раньше или позже »

1

Сядь и скажи мне… Всё ясно!

Не говори ни о чём .

День, что растрачен напрасно,

Сердце остывшее есть ли

В мире кому посвятить ?

Скажем отходную вместе,

Врозь обречённые жить.

Путь наш, он пуст до предела,

Схожий с натужной строкой.

Словно свеча догорела –

Прошлое перед тобой.

2

Был крепок, как дуб, я, и прям, как сосна, -

Король над вершинами чащи.

Сияли глаза твои там, у окна;

Топор мой звенел всё чаще.

Таким молодцом представляла меня

Лишь ты. Знал и старый и малый,

Что я только клоун ничтожный, что я

Брехун и невежда шалый.

И вот я пришёл, ничего не найдя,

К тебе. Поплутал и вернулся.

И старость, конечно, не красит меня :

Ослаб, поседел, согнулся.

Ты жаждала тени моей ? Дождалась!

Вот праздник-то, право, на свете!

Ох, кто посмотрел бы случайно сейчас

На двух старикашек этих !

3

Вот он, итог всех бесцельных

Странствий, - ничтожен и глуп.

Ты же слова колыбельной

С бледных роняешь губ.

Ждать меня, что за прибыток :

Сын, что не родила,

Рана в душе, как от пыток,

Рана, что не зажила ?

Холодно сердце, как льдышка.

Юность, прощай – прости !

Не посвятил и мыслишки

Верность до гроба ! Такого

Не объяснишь никому.

Всё-то мне проще простого,

Только любовь не пойму.

Песенка спета, пойми ты.

Снова уже не начать.

Рядом с разбитым корытом

Что-то не хочется спать.

1959

Перевод Адольфа Гомана, 2000г.

Назавтра

Из книги « Раньше или позже »

Из цикла « Порывы бури »

Как зелёное зелено опять

И как серое всё серо опять..

Чуть черно. И ничто не бело.

И всё бурное бурно опять,

И всё прошлое в прошлом опять.

Видно, вновь прийдёт,

но сейчас что делать ?

Так непросто дышать и непросто

Думу думать под ветер несносный.

И очень непросто ждать.

Буря крепнет, гудит в висках,

И мгновенья дробятся в прах.

Но как зелёное зелено опять…

1959

Перевод Адольфа Гомана, 2000г.

Песня на музыку Й.Равиц в её исполнении

http://www.youtube.com/watch?v=zwQ5AZdxz2Y&feature=PlayList&p=418B28AA8B4DAFAF&playnext_from=PL&playnext=1&index=74/

Последние слова

Из книги «Последние слова»

1

Мне холодно очень. Пейзаж вкруг меня

С разорванным схож одеяньем. Усталой рукой

Пишу я

Последние строки стиха.

Уже в восьмом веке поэт,

Сидевший у Жёлтой реки,

Знал точно, какое слово

Уместно в конце.

2

Что будет, когда нас не станет?

Замрут небеса,

И, если б не стрелка часов,

Ни за что не узнать,

Как уже далеки мы

От утра.

Чьё семя развеют весною ветрá?

И что за цветок

На нашей могиле взойдёт?

Я молюсь,

Чтобы это был лютик

Жёлтый, из тех

Что рвала я когда-то в горах.

Что будет, когда нас не станет?

3

Что будет, когда нас не станет?

Двое юношей песню поют

На улице.

В доме в двух окнах

Зажглися огни.

И ночью из порта

Выйдут в море два судна.

Мои две руки

В твоих двух руках холодны.

Что будет, когда нас не станет?

4

Что будет, когда нас не станет? Знамения ночи

Прекрасны, но смысл их не ясен. А ветер

Серебряным обручем в небе играет.

О месяц древнейший! Как все ошибались –

Наивный влюблённый и жрец фараона!

Теперь всё решило безмолвие, и приговор не оспоришь.

А мы...

Что будет, когда нас не станет?

5

Но боль

Ясней света дневного,

Любого сомнения выше

И, как вера, сильна.

1959

Перевод Адольфа Гомана, 2010г.

Прогулка без имени

Из книги « С этой ночью »

Из цикла «Прогулка без имени»

3

Неделями по имени ко мне

Уже не обращается никто.

Всё просто : в кухне попугай ещё

Его не заучил,

И в городе всём человека нет,

Чтоб знал его уже.

Оно лишь на бумаге, как строка,

По целым дням без имени хожу

По улице ( есть имя у неё ),

Часами я без имени сижу

У дерева ( есть имя у него ),

И временами вдруг воображу

Кого-нибудь, имя не зная его.

1964

Перевод Адольфа Гомана, 1999г.

Неверящему

Из книги « С этой ночью »

Из цикла «Неверящему»

3

Только горы уже не спят

Только стены и мох в камнях.

Срывай же с меня сна покров,

Буди же меня !

Рассвет надо мною высок,

Без отклика, одинок.

Дай склониться ему надо мной,

Дай поплакать ему надо мной.

Он снова теперь со мной –

Пропавший сынок.

Только горы уже не спят,

Я ж никак не проснусь.

Рассвет, приникший к стеклу окна,

По имени кличет меня –

И не отзовусь…

1964

Перевод Адольфа Гомана, 2000г.

Ушли в мир иной

Из книги « С этой ночью »

1

В иной ушли они мир,

И это – теперь их мир.

Я же от сердца всего

Жажду мира сего.

Голод его ощущать,

Жажду его утолять,

Корнем его и зерном

Вместе с ним прорастать.

И обожать его,

И презирать его,

Ревность и страх прожить, -

Те, что внутри него.

2

И бродил ты среди мертвецов,

И не счесть было мертвецов.

И искал ты души живой –

Не найти там души живой.

И лица у мёртвых тех

Без заботы, без боли следа.

Лишь одной будешь милости ждать

От них, это – милость мук.

И помянешь меня добром,

Что я тебе болью была

И была для тебя всегда

Источником мук живым.

Но теперь среди мёртвых я,

Лицам их и моё сродни,

На лице моём их покой

Без заботы, без боли следа.

3

В святых стоит вратах

Страж строгий на часах.

Никто меня не ждёт

Там с пропуском в руках.

В твоём дворце лишь цвет

Друзей прошедших лет.

Для любящих других, -

Для них там места нет.

За мёртвым за тобой

Не я шла, шёл другой.

Я в книге дней твоих

Не значусь ни строкой.

4

Как умрёшь, десятилетье спустя

Буду точно знать, что любила тебя,

Иль умру, и десятилетье спустя

Будешь точно знать, что забыл меня.

Только эти, скупы и просты, как трава,

В книге мёртвых записаны эти слова.

1964

Перевод Адольфа Гомана, 2000г.

Слёзы более редки теперь

Из книги « С этой ночью »

Из цикла

«Погнушались строители камнем»

2

Слёзы более редки теперь,

И скупее стали слова,

Примиряться с гнётом потерь

Стало проще и уступать.

Удивляюсь не так утрам,

Да и ночи меньше бодрят,

Радость реже приходит в дом,

И из тусклых глядят зеркал

С пониманьем глаза без слёз.

Мудрость это, как кто-то сказал,

Или - скука, и всё ?

Перевод Адольфа Гомана, 2000г.

Мир судит холодно, не любя

Из сборника «Миниатюры»

*

Мир судит холодно, не любя.

На милость надежда плоха.

Мечты тонут в море мглы, а тебя

Не оторвать от стиха.

1964

Перевод Адольфа Гомана, 2010г.

Давно без любимых

Из сборника «Миниатюры»

*

Давно без любимых, друзей, подруг.

А, где моря нет, корабль не плывёт.

Путь краток, сузился круг.

Что теперь?

Ещё неделя, месяц, год?

Когда умру, будет кто-то другой.

В мир этот любить, ненавидеть придёт.

Путь краток, вот счёт мой.

Что теперь?

Ещё неделя, месяц, год?

На лице моём вечер холодный, роса.

Перекрёсток ближний к остановке ведёт.

Утром проснусь, открою глаза...

Боже мой!

Ещё неделя, месяц, год.

1964

Перевод Адольфа Гомана, 2010г.

Нет дороги короче

Из книги «С этой ночью»

Из цикла "Самая короткая дорога"

6.

Нет дороги короче, чем через года...

Дом осел, крыша набок, но свет не погас.

И, глядишь, как соседи, стоят у пруда

День мой, тот, что тогда, и та ночь, что сейчас...

Мы стареем, меняемся? Что ж, так всегда.

Нет короче дороги, чем та, что уже позади.

Помнишь? Наши две лодки коснулись краями бортов,

На холме развели дети яркое пламя костров...

Изменились? Стареем? Поверь, у меня впереди

До утра много долгих часов.

1964

Перевод Адольфа Гомана, 2012г.

Это не море

Из книги «С этой ночью»

Из цикла "Очень далеко"

3. Это не море

Это не море меж нами,

Это не пропасть меж нами,

Это не время меж нами.

Это - мы сами, то, что меж нами.

1964

Перевод Адольфа Гомана, 2012г.

Молитва

Из сборника «Миниатюры»

Колени преклонив, молю, дай мне познать

Секрет плода сиять

И листьев увядать,

Свободы этой суть:

Дышать, желать, смотреть,

Стремиться, понимать, любить, терять.

Моим устам Тебя дай силу восславлять

За то, что вечно время можешь обновлять,

Чтобы вчерашний день не повторился впредь,

Чтоб на рутину мне не привелось пенять.

1964

Перевод Адольфа Гомана, 2011г.

Песня на музыку Дворы Хабкин в исполнении Ярдены Арази на сайте

http://www.youtube.com/watch?v=4hGGcUIa-Tw

Восьмушка смерти

*

Во всём, по меньшей мере, есть восьмушка смерти,

И вес её, как видно, не велик.

С какой-то скрытой прелестью беспечной

Несём её с собой, куда б ни шли.

В счастливых пробужденьях и прогулках,

В беседах двух влюблённых безмятежных,

Забыта на задворках нашей жизни,

Всегда при нас. И нас не тяготит.

Перевод Адольфа Гомана, 2012г.

*

"А остаток жизни," – сказал он, -

"А остаток жизни – иль мудрость, иль глупость.

И тебе выбирать."

Перевод Адольфа Гомана, 2012г.

О вреде курения

Из книги « С этой ночью »

Утро. Льёт дождь. Не вставать. И не курить. Ну что же...

Нужно поменьше читать... Странная нынче весна.

Странная нынче весна. Утро на вечер похоже.

Нужно поменьше читать. Как же весна мрачна...

Раньше роптала. И что? Мёртвых своих оживила?

Тело, газета, стихи, "Песнь песней" – болит всё сильней.

Умный молчит? Может быть. Хорошо, что есть силы

Всех по ночам не будить, не беспокоить друзей.

Утро. Льёт дождь. Не вставать. Может, боль станет глуше.

Кончилась ночь и теперь... Не было вовсе зари.

Утро, как ночь. Пусть уж так. Тишина только душит.

Как тяжела весна! Говорила тебе: не кури!

1964

Перевод Адольфа Гомана, 2011г.

А завтра я умру

Из сборника «Остаток жизни»(рифмованный перевод белого стиха)

*

А завтра я умру.

Изменятся к утру

И профиль, и анфас,

И веки спящих глаз.

А завтра на заре

Сойдётесь во дворе,

Чтобы отдать мне честь,

И поделить, что есть.

Настанет этот час:

Всё ваше и для вас,

И правы вы во всём,

Что скажете потом.

Сегодня я стою

Живая на краю,

Но, сколько не взывай,

Не отодвинут край.

1971

Перевод Адольфа Гомана, 2012г.

123

Приложение 1:

Йегуда Амихай Умерла Лея Гольдберг

Лея Гольдберг умерла в дождливый день,

Как и писала в своих стихах;

И перенесла свои похороны

Назавтра, на солнечный день,

Как только она могла.

Её печальные глаза – единственные,

Способные состязаться с глазами отца моего

В старинной еврейской игре

Тяжёлых глаз, опускающихся

К ямкам под ними.

(Теперь они оба там.)

Лея умерла после того,

Как литературные приложения

Уже два дня печатались вовсю.

Так она вынудила нас

Написать о ней с неторопливой печалью

Чистыми словами, как только она могла.

(Во время боёв в Негеве её книжку

"Из моего старого дома" я всегда носил в рюкзаке.

Страницы были разорваны и подклеены

Полосками липкой ленты, но я знал наизусть

Все сокрытые в ней слова

И все видимые глазу.)

Она изучила много языков,

Подталкиваемая человеческой печалью:

Говори, пиши и плачь втихомолку.

(В одной из квартир в Иерусалиме жили после неё

Три девушки,

Одну из которых я очень любил.)

Мы принесли ей часть сладости

Нашей жизни, чтобы поместила её

В свои стихи, как повидло в пончики.

А горечи и мучений для этого

Хватало у неё самой,

Не нужно было занимать у других.

(Когда моему сыну было два года,

Он называл её "Гольдберг" –

Не "тётя", не "Лея".)

Профессор внутри неё был готов,

Может быть, жить ещё долгие годы,

Но поэт в ней не желал

Состариться. И победил.

Лея умерла. В этом молчании

Она уже здесь владела многими акциями.

Туда она уходит богатой –

Царица, уходящая в изгнание смерти.

А девушки и юноши продолжат читать

Её книги в потаённых

И столь сладостных комнатах

В стране, жизнь которой так захватила её.

На этой горé, что называют "горой упокоенья"

Я думаю сейчас о словах из Пятикнижья

"С печалью в преисподнюю":

Печаль должна быть чем-то

Прекрасным и очень дорогим,

Как золотые и серебряные вещи,

Что кладут в гробницы царей. Так и тут.

Теперь уходи. Собери

Все голоса. Возьми их с собой.

Они твои, наконец.

Возвращайся туда. Мёртвые, вроде тебя, любят точность:

Не могут сказать, как мы: "Я думаю, что…",

"Я хочу сказать, что…" или "Возможно, приду".

Они говорят: "Нет. Не я. Я не…".

Уходи, успокойся, такая усталая Лея, *

А нам остаётся только стоять,

Подняв голову, и ожидать

Вестей, плохих и хороших,

Смешанных с запахом сосен.

Перевод Адольфа Гомана, 2009г.

* На иврите "леа" – усталая, утомлённая (Прим. перев.)

Приложение 2

Комментарии переводчика:

О цикле стихотворений Леи Гольдберг

«Из песен моей любимой страны»

Цикл включён в книгу «Утренняя молния» (1955г.)

В цикле три стихотворения:

Текст стихотворений нуждается, как мне кажется, в некоторых комментариях. Ниже я предлагаю своё понимание цикла:

В цикле есть одна лирическая героиня, и цикл посвящён одной теме – её одиночеству.

Цикл носит автобиографический характер.

Хотя во всех стихотворениях цикла речь идёт о любимой стране, но, судя по описанию, этих стран две. Лея Гольдберг и ранее касалась этой темы. В стихотворении «Сосна» (из цикла «Деревья» в этой же книге) она прямо говорит: «В двух разных почвах корни у меня».

В первом стихотворении речь идёт о Литве, где Лея Гольдберг провела свою юность. Там «в году всего лишь семь дней весна, остальное – ненастье и громы». Семь дней торжества – это праздник Пэсах, когда «свеча святит мир». Повторяющееся выражение «Царю нет венца, царице нет дома» нужно, мне кажется, интерпретировать, как намёк на потерю независимости Литвой и на разрушение старинной цитадели великого князя Гедимина в Вильнюсе, от которой осталась только башня. Не называя явно этого символа Литвы, Гольдберг во втором стихотворении проводит параллель с т.н. «Башней Давида» в Иерусалиме, над которой, как и над башней Гидемина, в праздники развевается государ-ственный флаг.

Евреи составляли тогда значительную часть населения Литвы. Многие из них жили в ужасающей бедности и некоторые вынуждены были просить подаяния. Существовал обычай кормить нищих по субботам и в праздники, и тогда каждый из них «был рад и сыт».

Выражение «дочь и сын твои – невеста-жених» говорит не о том, что в праздник Пэсах устраивались помолвки и свадьбы, а намекает на совершеннолетие скрывающейся за этой ширмой героини, которая теперь ожидает своего суженого. Но суженый не приходит, и героиня во втором стихотворении переносится в совсем другое место – Землю Израиля, где весной цветёт миндаль.

Но прежде следует сказать о строке из первого стихотворения «во всём мире хвалила те-бя лишь одна». Возможно, имеется в виду литовская писательница Юлия Жемайте (1845-1921), творчество которой проникнуто любовью к литовскому народу, к литовской природе, обычаям, языку. С горечью и любовью писала она о жизни литовских крестьян. Одно время портрет Юлии Жемайте помещался на литовской денежной купюре, а в наши дни планирует-ся поместить на израильской купюре портрет Леи Гольдберг.

Одиночество остаётся уделом Леи Гольдберг и во второй любимой ею стране. Она сравнивает себя с камнем, который один лежит среди поля.

Между двумя стихотворениями есть ещё одна параллель. Если в первом повторялось «семь дней», то во втором – «семь девушек», и это – ещё одна маска героини, прикрывающая семикратно возросшие ожидания счастья. Сначала она ещё говорит во множественном числе: «кто ... найдёт нас, кто ... поймёт нас, кто, кто же придёт к нам с воли», но резюме даётся в единственном числе от первого лица: «дремлю я, но сердце не спит».

Число семь, имеющее в традиции сакральное значение, повторяется многократно и в более раннем стихотворении Леи Гольдберг «Счастливый ад»:

Мы умрём семикратно ночью

И семь раз воскреснем днём,

И семь раз увидим воочию

Реальность ужасным сном.

Или в цикле сонетов "Любовь Терезы дю Мён":

Любовь меня не ослепила, нет.

И я теперь на всё, что было с нами,

Могу смотреть открытыми глазами,

И семикратно трезво вижу свет.

Первые два стихотворения послужили текстами для популярных песен и широко известны в Израиле. Третье стихотворение цикла менее известно:

В любимой моей стране

Всё бедно, и месяц на небе

Стоит, как нищий у входа –

Бледен, испуган, согбен.

И рваные, блёклые тучи

Приходят с окраины неба,

Спешат благочинно и скромно

Прикрыть его бедности стыд.

А солнце встаёт поутру,

Как листья осенние, жёлто.

Зарезан, в конце переулка

Лежит золотой петушок.

Здесь золотой петушок – символ возможности чудесного воплощения любой мечты. Но, переместившись с севера на юг, Лея Гольдберг не нашла любви и поняла, что крушение надежд было предопределено ещё в юности, в которую она возвращается в этом стихотворении.