Стихотворения 1907 года

И вновь, сверкнув из чаши винной,

Ты поселила в сердце страх

Своей улыбкою невинной

В тяжелозмейных волосах.

Я опрокинут в темных струях

И вновь вдыхаю, не любя,

Забытый сон о поцелуях,

О снежных вьюгах вкруг тебя.

И ты смеешься дивным смехом,

Змеишься в чаше золотой,

И над твоим собольим мехом

Гуляет ветер голубой.

И как, глядясь в живые струи,

Не увидать себя в венце?

Твои не вспомнить поцелуи

На запрокинутом лице?

Снежная мгла взвилась.

Легли сугробы кругом.

Да. Я с тобой незнаком.

Ты — стихов моих пленная вязь.

И тайно сплетая вязь,

Нити снежные тку и плету.

Ты не первая мне предалась

На темном мосту.

Здесь — электрический свет.

Там — пустота морей,

И скована льдами злая вода.

Я не открою тебе дверей.

Нет.

Никогда.

И снежные брызги влача за собой,

Мы летим в миллионы бездн…

Ты смотришь всё той же пленной душой

В купол всё тот же — звездный…

И смотришь в печали,

И снег синей…

Темные дали,

И блистательный бег саней…

И когда со мной встречаются

Неизбежные глаза,—

Глуби снежные вскрываются,

Приближаются уста…

Вышина. Глубина. Снеговая тишь.

И ты молчишь.

И в душе твоей безнадежной

Та же легкая, пленная грусть.

О, стихи зимы среброснежной!

Я читаю вас наизусть.

В снежной пене — предзакатная —

Ты встаешь за мной вдали,

Там, где в дали невозвратные

Повернули корабли.

Не видать ни мачт, ни паруса,

Что манил от снежных мест,

И на дальнем храме безрадостно

Догорел последний крест.

И на этот путь оснеженный

Если встанешь — не сойдешь.

И душою безнадежной

Безотзывное поймешь.

Ты услышишь с белой пристани

Отдаленные рога.

Ты поймешь растущий издали

Зов закованной в снега.

Я — непокорный и свободный.

Я правлю вольною судьбой.

А Он — простерт над бездной водной

С подъятой к небесам трубой.

Он видит все мои измены,

Он исчисляет все дела.

И за грядой туманной пены

Его труба всегда светла.

И, опустивший меч на струи,

Он не смежит упорный взор.

Он стережет все поцелуи,

Паденья, клятвы и позор.

И Он потребует ответа,

Подъемля засветлевший меч.

И канет темная комета

В пучины новых темных встреч.

Открыли дверь мою метели,

Застыла горница моя,

И в новой снеговой купели

Крещен вторым крещеньем я.

И, в новый мир вступая, знаю,

Что люди есть, и есть дела,

Что путь открыт наверно к раю

Всем, кто идет путями зла.

Я так устал от ласк подруги

На застывающей земле.

И драгоценный камень вьюги

Сверкает льдиной на челе.

И гордость нового крещенья

Мне сердце обратила в лед.

Ты мне сулишь еще мгновенья?

Пророчишь, что весна придет?

Но посмотри, как сердце радо!

Заграждена снегами твердь.

Весны не будет, и не надо:

Крещеньем третьим будет — Смерть.

Вьюга пела.

И кололи снежные иглы.

И душа леденела.

Ты меня настигла.

Ты запрокинула голову в высь.

Ты сказала: «Глядись, глядись,

Пока не забудешь

Того, что любишь».

И указала на дальние города линии,

На поля снеговые и синие,

На бесцельный холод.

И снежных вихрей подъятый молот

Бросил нас в бездну, где искры неслись,

Где снежинки пугливо вились…

Какие-то искры,

Каких-то снежинок неверный полет…

Как быстро — так быстро

Ты надо мной

Опрокинула свод

Голубой…

Метель взвилась,

Звезда сорвалась,

За ней другая…

И звезда за звездой

Понеслась,

Открывая

Вихрям звездным

Новые бездны.

В небе вспыхнули темные очи

Так ясно!

И я позабыл приметы

Страны прекрасной —

В блеске твоем, комета!

В блеске твоем, среброснежная ночь!

И неслись опустошающие

Непомерные года,

Словно сердце застывающее

Закатилось навсегда.

Но бредет за дальним полюсом

Солнце сердца моего,

Льдяным скованное поясом

Безначалья твоего.

Так взойди ж в морозном инее

Непомерный свет— заря!

Подними над далью синей

Жезл померкшего царя!

Белоснежной не было зим

И перистей тучек.

Ты дала мне в руки

Серебряный ключик,

И владел я сердцем твоим.

Тихо всходил над городом дым.

Умирали звуки.

Белые встали сугробы,

И мраки открылись.

Выплыл серебряный серп.

И мы уносились,

Обреченные оба

На ущерб.

Ветер взвихрил снега.

Закатился серп луны.

И пронзительным взором

Ты измерила даль страны,

Откуда звучали рога

Снежным, метельным хором.

И мгла заломила руки,

Заломила руки в высь.

Ты опустила очи,

И мы понеслись.

И навстречу вставали новые звуки:

Летели снега,

Звенели рога

Налетающей ночи.

Не в земной темнице душной

Я гублю.

Душу вверь ладье воздушной —

Кораблю.

Ты пойми душой послушной,

Что люблю.

Взор твой ясный к выси звездной

Обрати.

И в руке твой меч железный

Опусти.

Сердце с дрожью бесполезной

Укроти.

Вихри снежные над бездной

Закрути.

Рукавом моих метелей

Задушу.

Серебром моих веселий

Оглушу.

На воздушной карусели

Закружу.

Пряжей спутанной кудели

Обовью.

Легкой брагой снежных хмелей

Напою.

Крылья легкие раскину,

Стены воздуха раздвину,

Страны дольние покину.

Вейтесь, искристые нити,

Льдинки звездные, плывите,

Вьюги дольние, вздохните!

В сердце — легкие тревоги,

В небе — звездные дороги,

Среброснежные чертоги.

Сны метели светлозмейной,

Песни вьюги легковейной,

Очи девы чародейной.

И какие-то печали

Издали,

И туманные скрижали

От земли.

И покинутые в дали

Корабли.

И какие-то за мысом

Паруса.

И какие-то над морем

Голоса.

И расплеснут меж мирами,

Над забытыми пирами —

Кубок долгой страстной ночи,

Кубок темного вина.

И опять твой сладкий сумрак, влюбленность.

И опять: «Навеки. Опусти глаза твои».

И дней туманность, и ночная бессонность,

И вдали, в волнах, вдали — пролетевшие ладьи.

И чему-то над равнинами снежными

Улыбнувшаяся задумчиво заря.

И ты, осенившая крылами белоснежными

На вечный покой отходящего царя.

Ангел, гневно брови изламывающий,

Два луча — два меча скрестил в вышине.

Но в гневах стали звенящей и падающей

Твоя улыбка струится во мне.

Не надо кораблей из дали,

Над мысом почивает мрак.

На снежносинем покрывале

Читаю твой условный знак.

Твой голос слышен сквозь метели,

И звезды сыплют снежный прах.

Ладьи ночные пролетели,

Ныряя в ледяных струях.

И нет моей завидней доли —

В снегах забвенья догореть,

И на прибрежном снежном поле

Под звонкой вьюгой умереть.

Не разгадать живого мрака,

Которым стан твой окружен.

И не понять земного знака,

Чтоб не нарушить снежный сон.

Сердце, слышишь

Легкий шаг

За собой?

Сердце, видишь:

Кто-то подал знак,

Тайный знак рукой?

Ты ли? Ты ли?

Вьюги плыли,

Лунный серп застыл…

Ты ль нисходишь?

Ты ль уводишь, —

Ты, кого я полюбил?

Над бескрайными снегами

Возлетим!

За туманными морями

Догорим!

Птица вьюги

Темнокрылой,

Дай мне два крыла!

Чтоб с тобою, сердцу милой,

В серебристом лунном круге

Вся душа изнемогла!

Чтоб огонь зимы палящей

Сжег грозящий

Дальний крест!

Чтоб лететь стрелой звенящей

В пропасть черных звезд!

И опять открыли солнца

Эту дверь.

И опять влекут от сердца

Эту тень.

И опять, остерегая,

Знак дают,

Чтобы медленный растаял

В келье лед.

«Кто ты? Кто ты?

Скован дремой,

Пробудись!

От дремоты

Незнакомой

Исцелись!

Мы — целители истомы,

Нашей медленной заботе

Покорись!

В златоверхие хоромы,

К созидающей работе

Воротись!»

— Кто вы? Кто вы?

Рая дщери!

Прочь! Летите прочь!

Кто взломал мои засовы?

Ты кому открыла двери,

Задремав, служанка-ночь?

Стерегут мне келью совы,—

Вам забвенью и потере

Не помочь!

На груди — снегов оковы,

В ледяной моей пещере —

Вихрей северная дочь!

Из очей ее крылатых

Светит мгла.

Трехвенечная тиара

Вкруг чела.

Золотистый уголь в сердце

Мне вожгла!

Трижды северное солнце

Обошло подвластный мир!

Трижды северные фьорды

Знали тихий лет ночей!

Трижды красные герольды

На кровавый звали пир!

Мне — мое открыло сердце

Снежный мрак ее очей!

Прочь лети, святая стая,

К старой двери

Умирающего рая!

Стерегите, злые звери,

Чтобы ангелам самим

Не поднять меня крылами,

Не вскружить меня хвалами,

Не пронзить меня Дарами

И Причастием своим!

У меня в померкшей келье —

Два меча.

У меня над ложем — знаки

Черных дней.

И струит мое веселье.

Два луча.

То горят и дремлют маки

Злых очей.

И опять, опять снега

Замели следы…

Над пустыней снежных мест

Дремлют две звезды.

И поют, поют рога.

Над парами злой воды

Вьюга строит белый крест,

Рассыпает снежный крест,

Одинокий смерч.

И вдали, вдали, вдали,

Между небом и землей

Веселится смерть.

И за тучей снеговой

Задремали корабли —

Опрокинутые в твердь

Станы снежных мачт.

И в полях гуляет смерть —

Снеговой трубач…

И вздымает вьюга смерч,

Строит белый, снежный крест,

Заметает твердь…

Разрушает снежный крест

И бежит от снежных мест…

И опять глядится смерть

С беззакатных звезд…

Он

Нет исхода вьюгам певучим!

Нет заката очам твоим звездным!

Рукою, подъятой к тучам,

Ты влечешь меня к безднам!

Она

О, настигай! О, догони!

Померкли дни.

Столетья минут.

Земля остынет.

Луна опрокинет

Свой лик к земле!

Он

Кто жребий мой вынет,

Тот опрокинут

В бездонной мгле!

Она

Оставь тревоги,

Метель в дороге

Тебя застигла.

Ласкают вьюги,

Ты — в лунном круге,

Тебя пронзили снежные иглы!

Он

Сердце — громада

Горной лавины —

Катится в бездны…

Ты гибели рада,

Дева пучины

Звездной!

Она

Я укачала

Царей и героев…

Слушай снега!

Из снежного зала,

Из надзвездных покоев

Поют боевые рога!

Он

Меч мой железный

Утонул в серебряной вьюге…

Где меч мой? Где меч мой!

Она

Внимай! Внимай! Я — ветер встречный!

Мы — в лунном круге!

Мы — в бездне звездной!

Он

Прости, отчизна!

Здравствуй, холод!

Отвори мне застывшие руки!

Она

Слушай, слушай трубные звуки!

Кто молод, —

Расстанься с дольнею жизнью!

Он

Прости! Прости!

Остыло сердце!

Где ты, солнце?

(Вьюга вздымает белый крест)

И я затянут

Лентой млечной!

Тобой обманут,

О, Вечность!

Подо мной растянут

В дали бесконечной

Твой узор. Бесконечность,

Темница мира!

Узкая лира,

Звезда богини,

Снежно стонет

Мне.

И корабль закатный

Тонет

В нежно-синей

Глубине.

А под маской было звездно.

Улыбалась чья-то повесть,

Короталась тихо ночь.

И задумчивая совесть,

Тихо плавая над бездной,

Уводила время прочь.

И в руках, когда-то строгих,

Был бокал стеклянных влаг.

Ночь сходила на чертоги,

Замедляя шаг.

И позвякивали миги,

И звенела влага в сердце,

И дразнил зеленый зайчик

В догоревшем хрустале.

А в шкалу дремали книги.

Там — к резной старинной дверце

Прилепился голый мальчик

На одном крыле.

— Посмотри, подруга, эльф твой

Улетел!

— Посмотри, как быстролетны

Времена!

Так смеется маска маске,

Злая маска, к маске скромной

Обратясь:

— Посмотри, как темный рыцарь

Скажет сказки третьей маске…

Темный рыцарь вкруг девицы

Заплетает вязь.

Тихо шепчет маска маске,

Злая маска — маске скромной…

Третья — смущена…

И еще темней — на темной

Завесе окна

Темный рыцарь — только мнится…

И стрельчатые ресницы

Опускает маска вниз.

Снится маске, снится рыцарь…

— Темный рыцарь, улыбнись…

Он рассказывает сказки,

Опершись на меч.

И она внимает в маске.

И за ними — тихий танец

Отдаленных встреч…

Как горит ее румянец!

Странен профиль темных плеч!

А за ними — тихий танец

Отдаленных встреч.

И на завесе оконной

Золотится

Луч, протянутый от сердца —

Тонкий цепкий шнур,

И потерянный, влюбленный

Не умеет прицепиться

Улетевший с книжной дверцы

Амур.

В длинной сказке

Тайно кроясь,

Бьет условный час.

В темной маске

Прорезь

Ярких глаз.

Нет печальней покрывала,

Тоньше стана нет…

— Вы любезней, чем я знала,

Господин поэт!

— Вы не знаете по-русски,

Госпожа моя…

На плече за тканью тусклой,

На конце ботинки узкой

Дремлет тихая змея.

Но в камине дозвенели

Угольки.

За окошком догорели

Огоньки.

И на вьюжном море тонут

Корабли.

И над южным морем стонут

Журавли.

Верь мне, в этом мире солнца

Больше нет.

Верь лишь мне, ночное сердце,

Я — поэт!

Я какие хочешь сказки

Расскажу,

И какие хочешь маски

Приведу.

И пройдут любые тени

При огне,

Странных очерки видений

На стене.

И любой колени склонит

Пред тобой…

И любой цветок уронит

Голубой…

Вот прошел король с зубчатым

Пляшущим венцом.

Шут прошел в плаще крылатом

С круглым бубенцом.

Дамы с шлейфами, пажами,

В розовых тенях.

Рыцарь с темными цепями

На стальных руках.

Ах, к походке вашей, рыцарь,

Шел бы длинный меч!

Под забралом вашим, рыцарь,

Нежный взор желанных встреч!

Ах, петуший гребень, рыцарь,

Ваш украсил шлем!

Ах, скажите, милый рыцарь,

Вы пришли зачем?

К нашим сказкам, милый рыцарь,

Приклоните слух…

Эти розы, милый рыцарь,

Подарил мне друг.

Эти розаны — мне, рыцарь,

Милый друг принес…

Ах, вы сами в сказке, рыцарь!

Вам не надо роз…

Подвела мне брови красным,

Поглядела и сказала:

«Я не Знала:

Тоже можешь быть прекрасным,

Темный рыцарь, ты!»

И, смеясь, ушла с другими.

А под сводами ночными

Плыли тени пустоты,

Догорали хрустали.

Тени плыли, колдовали,

Струйки винные дремали,

И вдали

Заливалось утро криком

Петуха…

И летели тройки с гиком…

И она пришла опять

И сказала: «Рыцарь, что ты?

Это — сны твоей дремоты.

Что ты хочешь услыхать?

Ночь глуха.

Ночь не может понимать

Петуха».

Смотри: я спутал все страницы,

Пока глаза твои цвели.

Большие крылья снежной птицы

Мой ум метелью замели.

Как странны были речи маски!

Понятны ли тебе? — Бог весть!

Ты твердо знаешь: в книгах — сказки,

А в жизни — только проза есть.

Но для меня неразделимы

С тобою — ночь и мгла реки,

И застывающие дымы,

И рифм веселых огоньки.

Не будь и ты со мною строгой,

И маской не дразни меня.

И в темной памяти не трогай

Иного — страшного — огня.

Тихо вывела из комнат,

Затворила дверь.

Тихо. Сладко. Он не вспомнит,

Не запомнит, что теперь.

Вьюга память похоронит,

Навсегда затворит дверь.

Сладко в очи поглядела

Взором как стрела.

Слушай, ветер звезды гонит,

Слушай, пасмурные кони

Топчут звездные пределы

И кусают удила…

И под маской — так спокойно

Расцвели глаза.

Неизбежно и спокойно

Взор упал в ее глаза.

Ветер звал и гнал погоню,

Черных масок не догнал…

Были верны наши кони,

Кто-то белый помогал…

Заметал снегами сани,

Коней иглами дразнил,

Строил башни из тумана,

И кружил, и пел в тумане,

И из снежного бурана

Оком темным сторожил.

И метался ветер быстрый

По бурьянам,

И снопами мчались искры

По туманам,—

Ветер масок не догнал,

И с высот сереброзвездных

Тучу белую сорвал…

И в открытых синих безднах

Обозначились две тени,

Улетающие в дали

Незнакомой стороны…

Странных очерки видений

В черных масках танцевали —

Были влюблены.

Мы ли — пляшущие тени?

Или мы бросаем тень?

Снов, обманов и видений

Догоревший полон день.

Не пойму я, что нас манит,

Не поймешь ты, что со мной,

Чей под маской взор туманит

Сумрак вьюги снеговой?

И твои мне светят очи

Наяву или во сне?

Даже в полдне, даже в дне

Разметались космы ночи…

И твоя ли неизбежность

Совлекла меня с пути?

И моя ли страсть и нежность

Хочет вьюгой изойти?

Маска, дай мне чутко слушать

Сердце темное твое,

Возврати мне, маска, душу,

Горе светлое мое!

Тайно сердце просит гибели.

Сердце легкое, скользи…

Вот меня из жизни вывели

Снежным серебром стези…

Как над тою дальней прорубью

Тихий пар струит вода,

Так своею тихой поступью

Ты свела меня сюда.

Завела, сковала взорами

И рукою обняла,

И холодными призерами

Белой смерти предала…

И в какой иной обители

Мне влачиться суждено,

Если сердце хочет гибели,

Тайно просится на дно?

Нет исхода из вьюг,

И погибнуть мне весело.

Завела в очарованный круг,

Серебром своих вьюг занавесила…

Тихо смотрит в меня,

Темноокая.

И, колеблемый вьюгами Рока,

Я взвиваюсь, звеня,

Пропадаю в метелях…

И на снежных постелях

Спят цари и герои

Минувшего дня

В среброснежном покое —

О, Твои, Незнакомая, снежные жертвы!

И приветно глядят на меня:

«Восстань из мертвых!»

Сверкни, последняя игла,

В снегах!

Встань, огнедышащая мгла!

Взмети твой снежный прах!

Убей меня, как я убил

Когда-то близких мне!

Я всех забыл, кого любил,

Я сердце вьюгой закрутил,

Я бросил сердце с белых гор,

Оно лежит на дне!

Я сам иду на твой костер!

Сжигай меня!

Пронзай меня,

Крылатый взор,

Иглою снежного огня!

И взвился костер высокий

Над распятым на кресте.

Равнодушны, снежнооки,

Ходят ночи в высоте.

Молодые ходят ночи,

Сестры — пряхи снежных зим,

И глядят, открывши очи,

Завивают белый дым.

И крылатыми очами

Нежно смотрит высота.

Вейся, легкий, вейся, пламень,

Увивайся вкруг креста!

В снежной маске, рыцарь милый,

В снежной маске ты гори!

Я ль не пела, не любила,

Поцелуев не дарила

От зари и до зари?

Будь и ты моей любовью,

Милый рыцарь, я стройна,

Милый рыцарь, снежной кровью

Я была тебе верна.

Я была верна три ночи,

Завивалась и звала,

Я дала глядеть мне в очи,

Крылья легкие дала…

Так гори, и яр и светел,

Я же — легкою рукой

Размету твой легкий пепел

По равнине снеговой.

Кому назначен темный жребий,

Над тем не властен хоровод.

Он, как звезда, утонет в небе,

И новая звезда взойдет.

И краток путь средь долгой ночи,

Друзья, близка ночная твердь!

И даже рифмы нет короче

Глухой, крылатой рифмы: смерть.

И есть ланит живая алость,

Печаль свиданий и разлук…

Но есть паденье, и усталость,

И торжество предсмертных мук.