Скудные остатки своей совести
он завернул в обрывок газеты и засунул в карман.
Последние остатки своей совести
он вознамерился скормить воробьям в ближайшем скверике.
«Да ты погоди, — сказал я, — воробьи и без совести обойдутся.
Да ты не дури, — сказал я, — побереги хоть эти остатки!»
«Ха, — ответил он презрительно, — какие-то жалкие крохи!
Нет, — ответил он твердо, лучше совсем без совести!»
Его принципиальность меня поразила.