Стихотворения

Не могу быть как все, вот досада,

Что-то, где-то не так как у всех….

И ведь делаю всё так как надо,

И случается в чем-то успех.

Не прижился к толпе, не притёрся,

И не смог приспособить себя.

— Эй, прохожий! Постой, познакомься.

Может быть я похож на тебя.

Я луну, такой ещё не видел,

Показалась мне она живой.

Словно кто то, вдруг её обидел,

В предрассветной дымке голубой.

А вокруг, бескрайние просторы,

Горизонт рождающий зарю.

Облаков ажурные узоры…

И луна, у неба на краю.

Её свет, в последние минуты,

Золотом стремится догореть.

Не понять луне лишь, почему то,

От чего, должна она бледнеть…

Только ночь, поспешно отступая,

Растворяясь в утренний туман.

Знает, что луну теряя,

Лишь идёт на временный обман.

День пройдёт и сменит его вечер,

Суматоху, сменит тишина.

Под луною, вновь назначат встречи…

В золото, оденется луна….

Тучи косы свои распустили,

Волокут за собой по земле.

Всё небесной водой напоили,

Растворяясь в ночной пустоте.

За верхушки деревьев цепляясь,

Разрывают себе животы.

Тучи плачут и в даль устремляясь,

Оставляют всё больше воды.

Ветер рваные тучи взъерошит,

По пытается косы заплесть.

Только тщетно всё, ветер не сможет,

Всю печаль рваных туч перенесть.

Тучи так же, всё больше тоскливо,

Будут лить свои слёзы всю ночь.

Где то ветка скрипит за уныло:

— Уходи… уходи тоска прочь…

Тучи рваные, чёрные, слёзные…

Ветер глупый и долгая ночь.

Только слышится шёпот берёзовый:

— Уходи… уходи тоска прочь…

В каждом шорохе это слышится:

— Уходи же скорее ты прочь…

Растревожила душу бесстыдница,

Бесконечно тоскливая ночь…

Выпить… хочется выпить….

Крутится мысль, и гудит в голове.

Выпить… так хочется выпить….

Замертво пьяным уснуть на траве.

Пусть заплетёт моё пьяное тело,

Всё без остатка, бурьяном степным.

Что же ты зорюшка, не доглядела,

Вынули душу, по всем закладным.

Словно в ломбард заложил не на долго,

Выставил душу свою на торги.

Шире была она, чем река Волга,

Стала болотом, и хоть хорони.

Разворотил её чёрт свинным рылом,

Распотрошил, вынул всё изнутри!

Тихо душа, свои глазки прикрыла,

И отошла в мир иной до зари.

Ах ты, заря моя, зорюшка ясная,

С чёрными птицами в даль улетай.

Душу, покойницу рваную, грязную,

В травах степных только не оставляй.

Выпить… хочется выпить….

Где же те черти?! пускай мне нальют!

Выпить… так хочется выпить….

Может и душу мою… отпоют…

Не нужны мне богатства без меры,

Я доволен и тем, что есть.

Пусть не будет успешной карьеры,

И друзей, воспевающих лесть.

Мне бы воздуха больше, простора,

Как донская бескрайняя степь.

Чтоб не слышать пустых разговоров,

И в пустые глаза не глядеть.

Даже если один я останусь,

Я не стану просить, умолять.

Всё забуду, прощу и расстанусь,

Всем приходится, что то терять.

Только верю я, утро наступит!

Утро нового, чистого дня.

Солнце душу согреет, разбудит,

И лучами обнимет меня.

Новый день, новый путь, всё с начала,

Как хотелось бы без суеты.

Что бы больше душа, не кричала,

И судьбы, не свистели кнуты.

Женщине не много надо,

Так, по мелочи совсем.

Туфли, платье и помада,

Мир… вселенная… гарем…

Существа они не злобны,

Даже ласковы порой.

Только видят, кто съедобный,

Скушать могут с головой.

Выйдут в свет такие львицы,

Красота, захватит дух!

Ну не баба а царица,

Стоит мира, даже двух!

Взгляд небесный, непорочный,

Ну, безгрешный… ну, почти…

Улыбнётся не нарочно,

Всё, ты сбит, сошёл с пути.

А теперь держись дружище,

Должен покорить весь мир.

Над тобою каблучище,

Поострее он секир.

Только стоит трепыхнутся,

Всё, прощайся с головой.

Не дано ей промахнутся,

Ох, расправится с тобой!

Если вырваться успел ты,

То беги, беги скорей!

На ходу ешь документы,

И молись звезде своей.

Ну а если уж серьёзно,

И без шуток говоря.

Жить без них, нам не возможно,

Нам без них, ни как нельзя…

Сегодня видел я во сне,

Себя… на вороном коне.

И нёс меня тот чёрный конь,

Сквозь тучи пуль, вперёд, в огонь.

Приказы я ему давал,

Пришпоривать не забывал.

Лети мой друг, лети мой конь!

Не страшен мне с тобой огонь.

Я помню раннюю зарю,

И гриву чёрную твою.

Как вёл тебя на водопой,

А ты покорно шёл за мной.

Со мною друг мой ты играл,

В глазах моих ответ искал.

За веру, преданность свою,

Смогу ли сохранить в бою…

И снова в бой с тобой идём,

Под неприятельским огнём.

Зловещий свист, смертельный вой!

С тобою наш последний бой.

Штыки о грудь свою ломал,

И от ударов прикрывал.

Но выстрел тот был роковой,

Он разлучил меня с тобой.

Упал мой друг, упал мой конь,

В груди теперь горел огонь!

В глаза мои он посмотрел…

Не уберёг я, не сумел…

Простишь ли ты, меня мой друг,

В крови неловкость моих рук…

И то, что вижу лишь во сне,

Как ты несёшь меня во огне…

Позаброшены дома,

В деревнях России…

Без крестьянина зима,

На полях от ныне.

Сквозняки только скрипят,

Открывая ставни…

Окна чёрные глядят,

На закат свой ранний.

Вдоль дороги, сухостой…

Тополя, как вдовы.

Только в темени ночной,

Пролетают совы.

Наклонились купола,

Не горят во злате…

Нет застолья и стола,

В деревенской хате.

Травы некому косить,

На лугах зелёных.

Из ручья воды не пить,

Кроме слёз солёных.

Не курлычут журавли,

Только плачут совы…

Вдоль дороги, посмотри

Вдовы, вдовы, вдовы…

Горьковские, жирные пингвины,

Занимают лучшие места.

С видом кротким и почти невинным,

Источают благостность уста.

Ой, смотри, какой идёт пингвинчик,

Переливами играет его френч.

В школе, он наверное отличник,

Ухо греет правильная речь.

Подрастает, поднимаясь в гору,

Всё такой же, «золотой пингвин».

Так глядишь, он доберётся скоро,

К званию — солидный господин.

Особняк, пингвиниха под боком,

Дорогой, шикарный лимузин.

Он для нас теперь, для всех стал «богом»

Наш спаситель, милый наш пингвин.

Все заботы, на его лишь плечи,

Днём и ночью, думает о нас.

Со своим, он ждёт, народом встречи,

А народ кричит — «ОН ПИ………СТ!»

Вы наш «бог», и мы не верим люду,

Вы, помазанник, Вы Божий Глас!

Но молва, расходится по всюду,

Что пингвин наш, полный пи……..ст.

Да, Вы полный, так, слегка — местами,

Но не просто профиль Ваш распух.

Вы и в радости, и в горе вместе с нами,

Распирает Вас немножко, «святой дух»

Наш пингвин, он самый лучший в мире!

Без него, держава пропадёт.

Даже если станет он чуть шире…

Ни чего, бюджет — переживёт.

Всякий раз, мы выбираем лучших,

Племенных, из стада пингвинят.

Только хочется, чтоб подвернулся случай,

Посмотреть, у власти, на — орлят!

Дождь… соединяет нитью серебра,

Невинность неба с грешною землёй.

Сегодня лить, он будет до утра,

Сплетая серебром меня с тобой.

Я грешен, ты чиста как небо

И далека, как небо от меня.

Но дождь, а дождь каким бы не был,

Сближает только день нас ото дня…

Пускай идёт он, наполняя лужи,

Как в зеркалах, в них небо отразится.

Душе, и сердцу моему он нужен,

И я спешу им вдоволь насладится.

Твои, мне дождь приносит поцелуи,

В каждой из капель губ прикосновение.

И в сердце грусти утихают бури,

Ах, как мне жаль, что это лишь мгновения.

Люблю я дождь и нити серебра,

Ему на встречу протяну я руки.

Только с дождём, судьба ко мне добра,

И только дождь, смывает грусть разлуки…

Догорает моё сердце, догорает

Уже и нет его, там угли тлеют.

И потихоньку жизнь в нём умирает,

И пальцы рук от холода немеют.

Подняться тяжело, нет больше сил,

Кровь запеклась, и нет от неё толку.

Вновь мне судьба дала то, что просил,

Устроила в аду шикарную помолвку.

На пир явились лучшие друзья

Печаль, разлука, боль и страх.

И одиночество, и прочие «князья».

Они как дома на таких пирах.

Вокруг веселье, шум и кутерьма,

Вино рекою льётся вместе с кровью.

В моей душе в разнос пошла зима,

Старательно морозит и с любовью.

Уже не чувствую я ни жару ни холод,

И летняя не слышится гроза.

Меня встречает… мёртвых, город,

Осталось лишь, закрыть глаза…

Из всех ветров мне важен тот,

Что рвёт одежду мою в клочья.

Что душу в моём теле рвёт

И волком воет тёмной ночью.

Из всех дождей, важней гроза,

С небесным громовым раскатом.

Чиста, правдива как слеза

Сверкай наперекор закатам!

Я задыхаюсь без грозы и ветра,

Энергия в них жизни, сила.

Без них я не пройду и метра,

Там где покой, там рядом есть могила.

Мои друзья, гроза и ветер.

Покой и штиль, увы, не для меня.

Я не люблю спокойный вечер

И мрак сердец, в которых нет огня!

Где то очень далеко,

Там, в неведомых краях.

Над мирами, высоко

В заколдованных горах.

Под шатрами облаков,

В окружении добра.

Сад, диковинных цветов,

В лунном свете серебра.

В том чарующем саду,

буйство красок слепит взор.

А на маленьком пруду,

Лебедь свой плетёт узор.

Белоснежна и легка,

Водной глади чуть касаясь.

В сад глядит из далека,

Красоты его смущаясь.

Но в саду я знаю том,

Среди сказочных красот.

Есть цветок и сила в нём,

Что к любви сердца ведёт.

Словно счастья огонёчек,

Самый ценный он в саду.

Нежный, аленький цветочек,

Для тебя его найду.

Отыскать его не сложно,

Алый он, он словно кровь.

Только будь с ним осторожна,

Не порань, прошу любовь.

Напишите письмецо, мадмуазель,

Напишите пару строк, прошу Вас.

Расскажите мне про юный Ваш апрель,

Про мечты напомните ещё раз.

Мой мундир, давно уже изношен,

Но сражениям конца ещё не видно.

Напишите мне, хоть что то о хорошем,

Напишите нежно и не винно.

Сколько времени прошло, мадмуазель,

Не узнаете меня теперь при встрече.

Перед Вами на коленях весь Марсель.

А меня встречает свист картечи.

Вместо музыки балов, лишь сабель звон.

Залп орудий, вместо летних гроз.

Часто вижу я один и тот же сон,

Вы в саду одна, с букетом алых роз.

Напишите письмецо, мадмуазель.

Напишите, Бога ради, напишите!

Ваших слов тепло, согреет мне шинель,

А ответить не успею… что ж простите….

Напишите письмецо, мадмуазель…

Прогуляться бы по краю,

Вдоль по млечному пути.

От восторга замирая,

Над вселенною идти.

Широтою надышатся,

Бесконечности вдохнуть.

Разбежаться, разогнаться,

Свою молодость вернуть.

Зачерпнуть ладонью звёзды,

Россыпь сказочных камней.

Беззаботно не серьёзным,

Стать всего на пару дней.

Позабыть о серых буднях,

В пух и прах их разнести!

В переливах света лунных,

Над вселенною идти…

Гроза была эта не зря,

Ведь ты же знаешь…. ты же знаешь…

И лишних слов не говоря,

В толпе случайной пропадаешь.

Всё тише слышно пенье птиц,

И только громы… только громы…

Да вспышки яркие зарниц,

Раскрасят молнии изломы.

Растает скоро силуэт,

И только образ… только образ…

Оставит в памяти свой след,

Под непрерывный грома возглас.

Под силой ветра и дождя,

Лист оборвётся… оборвётся…

Как в знак прихода сентября,

В траве с другой листвой сплетётся.

Всё дальше дни без туч и гроз,

Но ты всё помнишь… ты всё помнишь…

Июльский запах нежных роз,

И лёгкий ветерок всего лишь.

Судьбы ненастья впереди,

Но только небо… только небо…

Подарит солнечные дни,

Каким бы дождь и ветер не был…

Не плохо в мае умереть,

Могильщику копать удобно.

И соловьи всё будут петь,

В последний раз, так бесподобно.

Под грохот первых майских гроз,

Вместо унылых отпеваний…

И дождь, прольётся вместо слёз,

Он смоет грусть воспоминаний.

Могильный холмик приютит,

Под покрывалом трав зелёных.

Пусть даже крест там не стоит,

Среди берёзок утомленных.

Под шелест листьев молодых,

Что только к жизни потянулись.

Пока ещё нет трав седых,

А только, только всё проснулось.

Не плохо в мае умереть…

Остаться в свежести весенней.

И хоть не смог я всё успеть,

Но не осталось уж сомнений…

Не плохо, в мае умереть…

Эх, как бы подняться в пространство для птиц,

В небо, без страха и лжи, без границ.

Чистого воздуха сделать глоток,

Крылья расправил бы чтоб ветерок.

Может хоть там я, свободу найду,

Шире я крылья свои разведу.

Встречный поток меня выше подбросит,

Ветер шальной, грусть-печаль пусть уносит.

Незачем в небе грустить о былом,

О всём приземлённом и просто земном.

Пари в облаках, наслаждайся свободой,

И выше всегда будь над всякой невзгодой!

Над горечью пыльных, избитых дорог,

Над временем, полного бед и тревог.

Лети, поднимайся незыблемо ввысь,

От бремени тяжкого, в миг оторвись.

В полёте забуду я быт, суету,

Смогу разглядеть в небе звёзд красоту.

Крылами коснусь облаков невзначай,

Прощай притяжение. Свобода, встречай!

На покрывале мягких трав,

В плену у запаха цветов.

Вокруг одежды разбросав,

Царит любовь, без лишних слов.

Под покровительством небес,

Под пенье птиц и ветра ласку.

В любви, соитие двух сердец,

Снимает равнодушия маску.

Разгорячённые тела,

В блаженной страсти утопают.

Любовь, двоих с ума свела,

От наслаждений кровь вскипает.

Алеют губы словно маки,

Их вкус и с мёдом не сравним.

Для жизни им, ответит всякий,

Любви нектар необходим.

Дурманит и пьянит услада,

Прикосновения жгут тела.

Что человеку в жизни надо,

В огне любви — сгореть дотла…

Пусто, холодно, одиноко,

И не радует хмель вина.

Почему так судьба жестока,

Ухожу я в режим «тишина».

Пальцы сжаты в кулак до боли,

В голове только мысль одна.

Не сорваться бы, не позволить,

Ухожу я в режим «тишина».

Одиноким выть волком буду,

Теперь стая мне не нужна.

Дайте время, я может забуду,

Ухожу я в режим «тишина».

Переборки и люки задраены,

Вот и бездна уже видна.

Напоследок бы крикнуть в отчаянии,

Я ушёл — мой режим «тишина»!

Нервы натянуты тонкой струной

Чуть прикоснись и возможен разрыв.

Волк одиночка с подругой луной,

Загнаны в угол, готовят прорыв.

Когти на лапах — каждый как меч,

Резать готовы и рвать до крови.

Взгляд — огоньки затухающих свеч,

Только бы знать где враги, где свои.

Будет работа теперь для клыков,

Некуда больше назад отступать.

Лучше погибель чем тяжесть оков,

В угол, зря волка решили загнать.

Вот он, подходит решающий миг,

Время застыло, бьёт сердце виски.

В вой превратится загонщика крик,

Нервы взорвутся от серой тоски!

Фотография, чёрно-белая.

Не сравнится с портретом иным.

Но по своему, искренне-смелая.

От неё чем-то веет родным.

С виду просто всё, не затейливо.

Только чёрный и белый цвет.

Словно ангела образ и тень его.

Образ тот, что так ждал много лет.

Никогда и подумать не смел бы я.

Что вернёт мои чувства весне,

фотография, чёрно-белая.

Та, что видел сегодня во сне…

Я устал от зимы, надоела.

Утомил уже снег, даже иней.

Как бы сладко метель мне не пела.

Я устал, от прямых её линий.

Все капризы её, надоели.

Гололёд и ночные морозы…

Жду я музыку первой капели.

Потекут тогда зимние слезы.

Снег растает ершистый, колючий.

Наполняя собою ручьи.

Отступай зима, хватит, не мучай.

Помолчи зима, помолчи…

Я не верую в Господа Бога,

Да и в Чёрта я веры нейму!

Знаю, гибельна эта дорога,

Но меняю я крест на суму!

По разбитой, истоптанной зверем,

В проповедных, гниющих плевках.

И не в Бога, не в Чёрта не веря,

По дороге пойду в кандалах!

Пусть гремят мои ржавые цепи!

Нарушая загробный покой.

В полумраке а не в полусвете,

По дороге, и только прямой!

Не сгибаясь под ветром, упрямо.

Шаг за шагом и только вперёд!

Мимо истинно лживого храма,

Там где в стадо сгоняют народ!

Пусть одежды мои обрывают,

Лапы чёрных, умерших ветвей.

Пусть святоши к себе зазывают,

Маяками слепых фонарей.

Не сверну я, не ждите, не стоит!

Не услышу я ваше нытьё.

Мне глаза, ваша ложь не откроет,

У меня теперь вера в своё!

Пусть не мытое, рваное, битое!

Без улыбки растянутых губ.

Приведёт меня, всеми забытое,

В старый, русский, покинутый сруб!

Вы когда нибудь видели солнце,

Свет, которого ярче в сто крат…

А озёра — прозрачные донца…

Среди белого дня звездопад?

Может вам приходилось напиться

родниковой воды, как хрусталь?

Белым облаком нежно укрыться,

И вдыхать необъятную даль?

Нет… вы не видели яркого солнца,

И озёр не встречали таких.

Пили воду вы только с колодца,

И влюблялись вы тоже, в других!

Мне же, знаю, судьба улыбнулась,

Приоткрыла заветную дверь.

Жарким пламенем солнце коснулось,

И пусть буду я, пеплом теперь!

Бурлящим потоком расплавленной стали,

Стремится река не жалея огня.

Спасётся кто-либо в реке той, едва ли,

Придёт и мой срок, заберёт и меня.

Свинцовые вина за плещут в бокалах,

Зловонные яства на стол подадут.

Танцовщицы ада, как свечки на скалах

То вспыхнут огнём, то во тьме пропадут.

Заблеют все разом хвалебные оды,

Скрипящие глотки и чёрные рты.

Со всей приисподни сойдутся уроды,

Принять новобранца в свои же ряды.

Согреют в смоле, заполняя всё смрадом

Сгораемой кожи из тысячи тел.

Останется только срастись кровью с адом

Гореть в нём на вечно мой грешный удел.

Тихо, ковыль не шелохнётся.

И в небе птицу не увидишь, нет.

В станицу мало кто живым вернётся,

Им было по шестнадцать лет.

Юнцы, в романтике военной,

Не видели той грязи что вокруг.

Была уверенность у них лишь несомненной,

Что вот они-то победят не вдруг.

Каждый мечтал, вернутся после боя,

И встретить на балу мадмуазель.

Вскружить ей голову рассказами героя,

Смущённо поправляя всё шинель.

Но то мечты, в реальности другое,

Война не дарит шансов ни кому.

И неподвижно, тело молодое,

Лежит в степи, как в родовом дому.

Кадетский корпус, стройными рядами,

Под барабанов дробь, ложится под свинцом.

В лучах горят погоны вензелями…

Им Тихий Дон стал домом и отцом.

Забери меня туман,

Упаду в траву росою.

Напою степной бурьян,

Каждой капелькой, собою.

Забери меня ковыль,

В серебристый омут шёлка.

Пусть уйду потом я в пыль,

Ветер, пыль поднимет ловко.

Забери меня ручей,

Я к реке найду дорогу.

Сотни солнечных лучей,

Испарят мою тревогу.

Забери меня песок,

Я песчинкой твоей стану.

Видно выпал и мне срок,

Ближе быть, к степи,

К бурьяну…

Теперь осталась только жалость,

Других эмоций больше нет.

А может раньше лишь казалось…

Что в этом взгляде неба свет.

Вдруг проявились недостатки,

Изъяны стали вдруг видны.

А в памяти кружат остатки,

Большой и чувственной весны.

Закат сменялся в миг рассветом,

А нам казалось, час прошёл.

Теперь ушло всё, бродит где то,

Покой на сердце снизошёл.

Теперь всё стало безразличным,

Ни чувств, ни страсти… ни чего…

И как то сразу стал привычным,

Рассветный луч для одного…

Туман как водится растаял,

В траву росою он упал.

И точку он во всём поставил,

Сказал… забудь… как и не знал.

Забыл, и вспоминать не смею.

Нет в сердце грусти ни о чём.

Есть только жалость, Вас…

Жалею…

Но мне не жаль, не видеть нас…

Вдвоём…

У времени нет власти над тобою,

Бессильно время, мимо проходя.

Хранима ты Венерою самою,

Твой ярче свет горит день ото дня.

Тревоги снов, судьбы невзгоды

Уходят, по дороге пыль клубя.

И годы, прочь уходят годы…

Как только взглядом нахожу тебя.

Несчастен тот, кто красоты не видит,

В твоих бездонных, голубых глазах.

Не видя света, в сумраке он сгинет,

Бедняги сердце не покинет страх.

Блажен безумец, что тобой пленённый,

В лучах твоих, сгорающий дотла.

Застывший словно камень изумлённый,

Познал он свет, и отступила мгла.

Лучи твои испепелят глазницы,

Заноет сердце лютою тоскою.

Лишь красоте твоей неведомы границы

У времени, нет власти над тобою!

Отпускаю тебя, любовь…

Ты голубкой лети к другому.

Повторяю я вновь и вновь,

Сердцу раненому, больному.

Ты вольна, ты свободна — лети!

Взмах крыла, и любви больше нет.

До тебя мне теперь не дойти,

Далека ты, растаял уж след.

Улетай же голубка моя…

Мы с тобой уже не по воркуем.

Стану вороном чёрным я,

И друг друга мы скоро забудем.

Быть мне вороном триста лет,

Ты же голубем будешь вечно.

В облаках нам не встретится, нет

Птичья жизнь сложена безупречно.

Улетай же голубка, лети…

В голубиную, белую стаю.

Пусть не будет преград на пути,

Ну а я, к воронью улетаю…

Здравствуй, идол красной мути!

Изрыгающий чуму.

Что ты есть по своей сути…

Кто, и служишь ты кому?

Груда старого железа,

Образ хаоса и тьмы.

Под аккорды полонеза,

Промывающий умы!

Пленник времени советов,

Корабельный мавзолей.

Без вопросов и ответов,

Узник совести своей…

Кандалами борт пристёгнут,

К серым Невским берегам.

Торг легендою развёрнут,

Возле трупа шум и гам…!

Не позволили Авроре,

Ради выгоды своей.

Бой принять в горящем море,

Среди братьев — кораблей.

Прозвучал последний выстрел,

Эхо слышно до сих пор…

Капитан без лишней мысли,

Объявил стране террор!

Усмирили, крейсер славный,

В красной мути он ослеп…

Стал народный! Все державный!

Корабельный… мертвый склеп.

Я создан для вредных привычек,

И спорить, не стоит со мной…

Без курива, водки и спичек,

Я мёртвый… ну, как не живой.

Курю, наслаждаюсь я дымом,

В дыму я как в облаке грёз.

Пускай будет он беспрерывным,

В нём запах чарующих роз.

А водочка, это же чудо!

Волшебный напиток, мечта.

Не пьёшь ты? Ну ты и зануда,

Ведь женская в ней красота.

Характер мой скверный, скажу я,

Но нежен, когда захочу.

Частенько себя я балую,

Над жертвой своей хохочу.

Хоть в целом, хоть в общем, плохой я.

Зато я такой, какой есть.

Мне образ не нужен героя,

И очень противна мне лесть.

Говорят… высокомерный,

Ну и что, ну и пусть говорят.

А ещё, я до чёртиков нервный,

Лучше рядом со мной не стоять.

В кабаках провожу я пол жизни,

Днём и ночью готов я кутить.

К праституткам визитец не лишний,

Им не надо «люблю» говорить.

Я люблю свою жизнь, такую,

Бесшабашную… с огоньком.

Жизнь не пресную, не сухую,

А со вкусом сигар с коньяком!

Пусть во мне собрались все пороки,

За грехи я даю по рублю.

Но я помню из жизни уроки,

Я предательство — не потерплю!

Как птенцы из гнезда по разброшены,

Разлетелись друзья, кто куда.

Сединою виски припорошены,

Ну а годы текут как вода…

Все, вчера ещё трепетно юные,

А сегодня солидность морщин.

Что же вы годы, как ночи безлунные,

Покидаете нас без причин.

Только взгляды всё те же, по прежнему,

Не желает огонь их слабеть…

Угрожая всему неизбежному,

Оду юности в вечности петь.

Где теперь вы, друзья и подруги…

Как сложился ваш жизненный путь?

И в каком теперь встретимся круге…

Ведь кого то уже не вернуть.

Я хочу пожелать вам, друзья мои

Бесконечно души молодой!

Чтоб как клёны, зелёно кудрявые,

Вы крепчали над вешней водой.

Ну а если мы больше не свидимся,

И за общим столом нам не спеть…

Тогда просто сердцами обнимемся,

Рановато ещё вам стареть!

Разошлись пути-дорожки,

Разбежались кто куда.

Отдаляясь понемножку,

Ближе к стуже, холодам.

Белым саваном укроет,

Одинокий, слабый след.

Вьюга, как волчица взвоет,

Спрячет тёмный силуэт.

Две зимы, на две дороги,

Два надломленных крыла.

Принесла в сердца тревогу,

Купидонова стрела…

Ах ты, баловень кудрявый,

Безобразник и прохвост!

Сводник ты судеб, упрямый,

Даром то, что мал твой рост.

Поберёг бы свои стрелы,

Полно братец, отдохни.

Ты стрелок ведь не умелый,

Понапрасну, не шали.

А коль сводишь ты дорожки,

В одну линию судьбы.

Береги их хоть немножко,

От разлучницы-зимы.

Не давай холодной вьюге,

Заморозить огоньки,

Разуверится друг в друге.

Как два берега реки.

У каждого из нас, своя в жизни дорога,

Мы выбираем сами, какой нам крест нести.

Свои у каждого и радость и тревога,

Но всякий норовит, полегче путь пройти.

В чём-то хитрим, лукавим где-то,

Обманом обрастаем словно мхом.

Но ждём всегда правдивого ответа,

«Пусть кто-то, но не мне быть дураком».

Из года в год, и в каждый новый век,

От истины всё дальше мы уходим.

В соблазнах весь, в обмане человек,

Мы зверя дикого, ни в чём не превосходим.

В сетях интриг запутались мы сами,

Могилы роем для самих себя.

Медовыми, лесть льётся голосами,

На всю округу только ложь трубя…

А мы той ложью упиваемся взахлёб,

Словно микстурой лечимся от правды.

На всех, всегда соорудим поклёп,

В тупик идём, но почему-то рады!

Поздний был летний вечер…

Город устал и притих.

Кто-то спешит на встречу,

Радость делить на двоих.

Кто-то бредёт одиноко,

Не торопливо, ни как…

Мыслями где-то далёко,

Нервно сжимая кулак.

Оба идут по дороге,

Воздух вдыхая один.

Куда-то несут их ноги,

Но кто-то из них не любим.

Внешне с трудом различимы,

Разве что взгляд выдаёт…

Разные видно причины,

И каждый, с собой их несёт.

Встретятся и разминутся,

Трудно друг друга понять.

К душе не дано прикоснутся,

И все её тайны познать…

Один поспешит увлечённо

К любви, ускоряя шаг.

Закурит другой обречённо,

И скроет его ночи мрак…

С высоты полёта птиц,

Мелкий всякий человек.

На краю моих ресниц,

Тает спесь, как первый снег.

Суетливость муравьёв,

Бег по замкнутому кругу.

И не слышно даже рёв,

Поглощающий округу.

Тихо здесь… на высоте,

Тихо так, что слышно мысли.

А в небесной чистоте,

В суете людской нет смысла.

Как смешно понаблюдать,

С высоты на мир букашек.

Где пытаются познать,

Суть разбитых, грязных чашек.

Мудрецы кричат одно,

Им глупцы в ответ другое.

Только жизни, всё равно…

Всё уйдёт на дно морское.

Но шумит букашкин мир,

Суетится муравейник!

Где то слышно звуки лир,

То играет жук отшельник.

Поиграет, замолчит…

И расправив свои крылья,

Вновь куда то улетит.

Над серебряной ковылью…

Горизонта полоса,

Синяя с багровым.

Где то слышно голоса,

Над рекой суровой.

На закате всё слыхать,

Как поют просторы.

Наполняя смехом гладь,

То одним, то хором.

Бабьи, очень хороши…

Голоса и смехи.

Ох, поют ведь от души,

Девы, для потехи.

Так поют… что силы нет,

Сердце обрывают!

Голоса их… Божий свет,

И душа рыдает…

Так бы слушал до зари,

девичьи распевы.

В роще где то соловьи,

Вторят им припевы!

То река вдруг подпоёт,

Позабыв суровость.

И волною унесёт,

Дона гнев и строгость.

То напевно загудит,

Роща вековая.

Скрипом веток подтвердит,

Что она живая.

Как же хочется вернуть,

Время дней тех вольных!

В ранних росах утонуть,

На полях раздольных…

Из девичьих рук испить,

Жизни родниковой.

И душою песней плыть,

Над землёй Донскою!

Степь огнями запылает,

Дон угрюмо загудит!

Казаков набат скликает,

Враг державный не разбит.

Вспомним братцы дедов славу,

Честь и доблесть казаков!

Над врагом найдём управу,

Силой новых Лейб-полков.

Станем стройными рядами,

Под штандарты прошлых лет!

Пусть гордится Дон сынами,

Рождены мы для побед.

Скажем прямо — надоело,

В пояс кланяться врагу!

Так возьмёмся же за дело,

И согнём его в дугу!

Высоко поднимем знамя,

Смелых, доблестных донцов!

Пусть горит свободы пламя,

В память дедов и отцов!

Вставай, поднимайся казачий народ,

Станицы, полки собирайте!

Пора выступать нам в священный поход,

За честь! За Россию вставайте!!!

Благодатью степь укрыта,

Как туманом в пред рассвет.

Лунным светом вся залита,

Серебром копытит след.

Табуном над степью тучи,

Гонит ветер в даль табун.

Скоро, скоро я там встречу,

Свои дни последних лун.

Вдоль багровых горизонтов,

Кружит ворон чёрной мглой.

Под минорный звук аккордов,

Прилетит мой друг за мной.

Пухом чёрным, смолянитстым,

Он разложит мне постель.

Под Луганским небом чистым,

Меня примет колыбель.

Колыбель степных просторов,

Вдоль дороги тополя…

Скоро, скоро бархат склонов,

Позовёт к себе меня…

В берегах реки глубокой,

Потерялось моё время.

Ночь, цыганкой черноокой,

Золотое прячет стремя.

Заплутало в трёх берёзах,

Так наивно и беспечно.

Моё время где то в грёзах,

Там останется навечно.

Посреди большой вселенной,

Ночь-цыганку обнимая.

С красотой берёз нетленной,

И с грозой, в начале мая…

В луговых цветущих травах,

Суеты забросив бремя.

На далёких переправах,

Потерялось моё время…

Когда мосты все сожжены

А берегов крутые склоны,

Потоком вод разделены.

И слышно только ветра стоны…

Пытаемся мы брод найти,

В потоке времени ушедшем.

Но дважды в реку не войти…

Да и преград не стало меньше.

В огне горят судьбы мосты,

Река в дыму словно в тумане.

Ошибок тянутся хвосты,

Рождённые во лжи, в обмане.

Захочешь всё назад вернуть,

По берегу пройдёшь в пустую.

Не сможешь даже заглянуть,

В судьбу теперь уже чужую.

Река всё глубже, брода нет.

Лишь пепел пылью под ногами.

Пройдёт не мало долгих лет,

Но всё горят, мосты за нами…

Мне тебя не хватает, мама…

Как пылающим летом дождя.

Но уходишь ты дальше упрямо,

Навсегда оставляя меня.

И теперь я один среди поля,

Утопаю в ковыли седой.

На меня ты обиделась, что ли…

Попрощаться забыла со мной.

Ты ушла не промолвив ни слова,

И сжимает виски тишина.

Хоть разочек, услышать бы снова,

Голос мамы, что так мне нужна.

Я стою, и боюсь шевелиться,

Полной грудью дышать не могу.

Не умею я Богу молиться,

От себя ни куда не сбегу.

А вокруг суета без причины,

Шёпот листьев и пение птиц.

Но не слышу я больше калины,

И не вижу я вспышки зарниц.

Моя милая, милая мама,

Закричать бы, но голоса нет!

Среди поля небесного храма,

Без тебя угасает мой свет.

Если ты меня слышишь, родная,

Я прошу тебя мама… прости…

И ковыль тебя просит седая,

Ты хотя бы во сне, приходи…

Разноцветными огнями,

Догорает август месяц.

Стал прохладнее ночами,

Опустилось небо с лестниц.

Как лоскутным одеялом,

Горизонт укрыт полями.

Под щетинистым бурьяном,

И под чёрными парами.

Грусть в деревьях притаилась,

Скоро им снимать одежды.

Моросящая унылость,

Дарит осени надежды…

Соберёт пожитки август,

Янтарём плеснёт медовым.

Облаков поднимет парус,

И уйдёт тропой садовой.

Сентябрём приходит осень,

С бабьим летом обнимаясь.

Бархат свой багряный бросит,

По округам, расстилаясь.

Лето с августом усталым,

Ей уступит своё место.

Скоро будет править балом,

Осень, рыжая невеста.

Куда не плюнь, везде дворяне.

Кто граф, кто княжеских кровей.

Раздача титулов по пьяни,

Всё для народа, для людей.

Размен наград на килограммы,

Блестят в медалях пиджаки.

Тускнеет позолота храмов,

Но слепят взор особняки.

В мундирах толпы генералов,

Погоны бисером горят.

Уж на бразильских карнавалах,

Такие, точно победят!

Святой отец, с крестом и в рясе,

Безгрешный господа слуга…

Найдёт и в пост блаженной грязи,

Без страха, страшного суда.

В отдельном списке слуг народа,

Борец за правду, демократ.

Несчастный нищий, год от года

Страдает бедный депутат…

В разгар чумы, парад банкетов,

Произрастает страха плод.

Бомонд дворян в стране советов,

Где загнан в стадо весь народ!

Орда элитных скоморохов,

Господ и дам, блатная рать.

От рассуждений мало проку,

Пора немножко в них стрелять.

Но можно продолжать и дальше,

Ходить на митинги за грош.

Внимать речам вранья и фальши,

И «морды» выбирать из «рож»…

Голова на похмелье чугунная,

А внутри мутно серый кисель.

Ночь была вчера пьяная, лунная,

Но осталась холодной постель.

Паутина морщин словно борозды,

Взгляд рассеян и руки дрожат.

На столе, что стоит среди комнаты,

Фотографии чьи-то лежат.

Шаг за шагом, шатаясь и падая,

Задыхаясь, к столу подхожу.

Фотографии вижу все старые,

Среди них и свою нахожу…

Осторожно беру, пожелтевшую,

И пытаюсь увидеть на ней.

Мою юность когда-то ушедшую,

Позабытых со временем дней.

Взгляд слезой по щеке расплывается,

В голове закружил белый снег.

На меня с фотографии пялится!

Не знакомый, другой человек…

Смотрит пристально он, ухмыляется,

Полон сил и во взгляде мечта.

Ведь не скоро, не скоро появится,

В его юной душе пустота.

Дрожь в руках, пальцы сами сжимаются,

И зажат в кулаке тот, другой!

Жизнь моя, не путёвая странница,

С непривычно-обычной судьбой.

Солнце в комнату медленно тянется,

Ночь хмельная простилась со мной.

Но по прежнему в памяти пялится,

На меня, презирая… другой…

Здравствуй, друг мой собиратель,

Ждал давно я твой приход.

Знаю, знаю мой приятель,

У тебя полно хлопот…

Расскажи мне друг мой милый,

Много-ль ты уже собрал…

Сапоги в пыли могильной,

Не одни уж истоптал.

Износил до дыр одежды,

Солнцем выжег балахон.

С глаз ушли лучи надежды,

Слышно только грусти звон.

Выпей, друг мой собиратель,

Я один устал уж пить.

Твой приход, как видишь, к стати…

Будет с кем поговорить.

Собеседник мой не званный,

Молчаливый, грустный гость.

В этот день осенний, славный,

Нам увидится, пришлось.

Что же ты молчишь угрюмо?

Ты ведь знаешь весь мой путь.

Было в жизни много шума,

Было то, что не вернуть…

Всё бывало, смех и слёзы,

Да, ты прав — я не святой.

Отцветали дни в морозы,

Покрывал их снег седой.

Ты пришёл не просто в гости,

В список я давно внесён.

Спеть позволь мне на погосте,

Обо всём, во что влюблён!

О небесной ровной глади,

Тихим летним вечерком.

О холодном лунном взгляде,

Пусть холодном, но родном.

Друг, не стоит торопится,

Мы успеем в твою глушь.

Чёрный, словно ворон-птица,

Собиратель грешных душ…

Вот и осень пришла, как обычно…

С пожелтевшей, уставшей листвою.

С моросящим дождём, безразличным,

Умывающим крыши собою.

В окна дождь монотонно стучится,

Словно просится осень в дома…

Сад промокший листвой золотится,

Красит золотом осень сама.

Вместо летней игры бесшабашной,

Дни размеренно, тихо пойдут…

Только солнце как прежде, отважно…

Промелькнёт между туч, там и тут.

С каждым днём всё настойчивей осень,

день короче а ночь всё длинней.

Шорох листьев вопрос в себе носит:

— Что за осенью, что там… за ней…?

Что за осенью, что там за ней….

К нам ангелы спускаются с небес,

Под покрывалом белого тумана.

Всего один у них здесь интерес,

Нас удержать от злобы и обмана.

Собою жертвуя, дают они нам свет,

Во тьме греховности, убогости и смрада.

На протяжении многих тысяч лет,

Спасение душ, одна у них отрада.

И гибнут ангелы в бою, спасая нас,

А мы и знать не знаем, их тревоги.

В пути лишь грех приумножаем каждый час,

А крылья ангелов, в грязи, вдоль всей дороги.

Вперёд идём, по трупам, к цели!

Рассудок наш в иллюзиях погряз.

Ах, если бы понять только успели,

Что гибнут, гибнут ангелы за нас…

Пусть мои паруса и не алые,

И не море, а степь подо мной…

Но прошёл я преграды не малые,

Что бы встретится снова с тобой.

Что бы голосом нежным и ласковым,

Напоён был как водами рек.

Да пленён, что бы был я сказками,

Без которых, не жив, человек.

Синь морская, безбрежная — дальняя,

Коль прикажешь корабль снарядить.

Пусть мечта моя, будет хрустальная,

Я смогу её в жизнь воплотить!

Я дойду до заветного берега,

Паруса мои встретит Ассоль…

Не страшит меня крик буревестника,

Мне страшнее, не встретится — боль…

Расплескалась кровушка,

По степи широкой.

Вниз катись головушка,

К балочке глубокой…

Не носить фуражечки,

Срубленной головушке.

Не слыхать бедняжечке,

Майского соловушки…

Только ворон чёрненьнький,

Над убитым кружится.

А казак молоденький,

С милой не, подружится.

Не дождётся матушка,

В сердце её горюшко.

Выйдет тихо батюшка,

Без сыночка в полюшко.

Сколько их, молоденьких,

Степь собой наполнили.

Души их — соколики,

Небо всё заполнили…

Только зря беснуется,

Вражье племя чёрное.

Скоро Дон пробудится,

Встанет войско новое!

Зашумит Дон-Батюшка,

Всколыхнётся волнами!

Заиграй соловушка,

С казаками вольными

Здравствуйте, мама. Здравствуй, отец!

Как вы, мои дорогие?

Вот выкроил время, пишу наконец,

Оставив проблемы другие.

Скажите мне, как вы, как дома дела?

Надеюсь, вы оба здоровы…

Злодейка-судьба, меня в даль увела,

Надела, разлуки оковы.

Скучаю за вами я, даже во сне,

За ласковым, добрым словом.

За той теплотой, что дарили вы мне,

Когда всем учили основам.

Вы всё напишите мне, всё без утай.

Да, сын не путёвый, не скрою.

Я детство своё своё, вспоминаю как рай,

Ведь были вы рядом со мною.

И даже сейчас, когда я далеко,

Вы в сердце моём, всегда рядом.

Я знаю родные, как вам не легко,

Настала пора снегопадам…

Давно уже осень у вас позади,

От этого горечь сильнее.

Простите, прошу вас, ошибки мои,

Сейчас я о них сожалею.

Простите меня, за потерянный сон,

Характер, простите мой…

Даю я вам слово, изменится он,

Я скоро, приеду домой…

Под неба куполом звезды мерцание,

Росы прохлада, чистота слезы.

Цветов пьянящее благоухание,

Ты есть во всём, и в запахе грозы.

В парящей птице высоко над морем,

Во мраке ночи, суматохе дня.

Ты радость для меня и ты же горе,

То холод льда в тебе, то жар огня.

А может быть, тебя не существует,

И ты лишь сон мой, вымысел, мечта…

Тогда за кем же сердце так тоскует,

И чья так будоражит красота?

О боги! Нет же, нет, ты рядом.

Ты есть, ты явь, а не какой не сон.

У Купидона стрелы были с ядом,

И нет спасения, смертельно я влюблён.

Уходит время осени,

Деревья словно замерли.

Темнеют неба проседи,

Дожди свой след оставили.

Палитра красок скудная,

Вокруг, всё больше серого.

А осень, ох, распутная.

Румяна цвета медного!

Листок сорвать пытается,

Последний, осень вредная.

С ветрами забавляется,

Влюбляется наверное.

Пусть осень наиграется,

С ветрами пусть накружится.

С дождями нарыдается,

И в тихий вечер влюбится…

Ты услышишь меня, я знаю,

Тихий шёпот, как шелест листвы.

Вижу губы твои, замираю,

В море шёлковом, сочной травы.

На рассвете, умытым росою,

Что туманным накрыт молоком.

Я глаза свои лишь приоткрою,

Вдруг, окажется всё только сном.

Золотые, горящие пряди,

С нежным запахом ранней весны.

Всё для них и во имя, и ради!

Даже свет уходящей луны.

Запах срасти едва уловимый,

Ароматом наполнен твоим…

Сердце птицей поёт белокрылой,

Над широким простором степным.

То поёт, то стучит разрываясь,

А то вдруг, и заплачет в груди.

Я дышать даже тише стараюсь,

Ветер тихо шепнёт — не буди…

Солнце нежно коснётся лучами,

Приласкает чарующий стан.

Словно сказка, теперь уже с нами,

И всё дальше уходит туман…

Безупречным бы стать, не на долго.

Ну, хотя бы так, жизни на две.

Чтоб широким душою как Волга!

Но спокойным, как шёпот в траве.

Что бы твёрже был даже гранита.

Что бы звался в народе — «кремень»!

Но для чувства, чтоб сердце открыто,

Было настежь, хоть в ночь или день.

Справедливым быть, но не жестоким,

Милосердным! Но знать всему край.

От неправды быть очень далёким,

Но и с ложью знакомым, пускай.

Жаль, не стать ни когда идеальным,

Да и жизнь-то, одну хоть прожить…

Быть собою, плохим но реальным.

Раздражать, уходить но любить…

Покажи мне счастье,

Где оно живёт…

Мимо всех ненастий,

Может рядом ждёт.

Может там, далёко,

Где клубит туман.

И не знает срока,

И не жив обман.

Покажи мне радость,

Не печаль, не грусть.

Где-то же осталась,

Та — к которой рвусь.

Полететь бы птицей,

Побежать ручьём!

К чёрту все границы,

Пусть горят огнём.

Но ни кто не слышит,

Без ответа крик.

Только ветер дышит,

Сипло, как старик.

Только слышно скрежет,

Старых колесниц.

Разделяя режут,

Стены из границ…