Стихотворения Часть 3

Подросткам трудно в жизнь вливаться,

Они ни в детстве, они тут,

А где? Порой не разобраться,

Они еще, еще растут!

Они идут сквозь нигилизм,

Сквозь непонятные преграды,

И каждый сам себе солист,

И каждый ждет любви, награды.

И отвергает все подряд,

Пытаясь быть ребенком в деле,

Не всякий им идет наряд,

И странности порой на теле.

О, эта детства полоса!

О, эти взрослые рассветы!

И их взрывные голоса!

И их богемные приветы.

Что нужно в жизни от тебя?

Любовь и нежность.

А ты живешь, все не любя,

Как холод снежный.

Чем мне купить твою любовь?

Все по наитью.

И чувства редко вспыхнут вновь.

Не надо ныть нам.

Холод снежный

Растоплю — я душою…

Милый, нежный,

Я люблю, мы с тобою…

Года, года и много лет

Любви и страсти,

Но не всегда погашен свет

И ловля в снасти.

За то мгновенье бытия,

Подарок Бога,

Прости тяжелый быт, где я,

Живу так строго.

Холод снежный

Растоплю — я душою…

Милый, нежный,

Я люблю, мы с тобою…

Мгновенье счастья — это всплеск!

Удача! Редкость!

В очах любовный вспыхнул блеск?

Замри слов ветхость.

Но счастья миг, прекрасный миг —

Одно мгновенье!

О, это чувств из клеток крик —

ПРИКОСНОВЕНЬЕ!

Холод снежный

Растоплю — я душою…

Милый, нежный,

Я люблю, мы с тобою…

Сто метров. Тормоз. Ехать.

Сто метров. Тормоз. Путь.

Москва стоит рядами автопробок,

И экстремалы едут по кольцу,

Машины едут и стоят бок о бок,

И на венчанье не успеть к венцу.

Эх, стой Москва, столица автостопа!

Эх, стой Москва под снегом и потопом!

«А я не поеду, не поеду в Москву!

А я не хочу, не хочу стоять в пробках,

Я лучше у леса примну всю траву,

Я лучше пешком пройду тихо и робко.

Ты стой Москва — столица автостопа,

Ты стой Москва — машинного потопа.

А я не хочу психовать по сто метров,

А я не хочу ехать тихо и метко,

Всегда у кого-то стоять за спиной,

О, Господи, Боже! Да, что ж ты, не стой!

Ну, дай мне проехать, дай выйти на волю,

Давно я не ела, терплю я до боли.

Москва стоит, стоит моя столица,

Уж лучше бы ты ехала на спицах,

Велосипеды меньше места занимают,

Велосипедисты меж собой не лают».

— Так пела сидя девушка в авто.

А тут один, устал стоять по пробкам,

Достал пистолик, стрельнул и не робко.

Стрелял он в тех, кто ехать так мешал,

И с кровью свою нервность он смешал.

«А я пойду пешком без автостопа,

Нырну в метро, где нет машин потопа.»

— Мечтала так девица сидя в пробке.

Для столицы нужны новые машины,

Туалеты био надо в них вместить,

Люди — роботы столичные мужчины,

«Тормоз — ехать» — две команды в них внедрить.

Очень трудно быть в столице на колесах,

Не уснуть бы за рулем в забвенье грезах.

Санэпидемстанция Москву не закрывает,

Целые потоки мучаются зря,

Нервы и здоровье за рулем срывают,

И за руль садятся, чуть взойдет заря.

Вот она — столица, странная девица,

Косы распустила, словно шлейф дорог,

И сидит девица за рулем, как львица,

И давно сомкнула от молчанья рот.

Нет, не успевает, венчанною не быть,

На алтарь упала солнечная пыль.

Сто метров. Тормоз. Ехать.

Сто метров. Тормоз. Путь.

Я хочу играть с тобою в теннис,

Милый посмотри в мои глаза,

Видишь, от любви темнеют тени?

Это облака на небесах.

Солнцем улыбнись, и брось мне лучик,

Или лучше в корт пойдем вдвоем,

Ну, зачем меня так долго мучить?

Лучше песню мячиком споем.

Прыг да скок, летают наши чувства,

Прыг да скок, красивый ты в прыжке,

Прыг да скок, любимый — ты весь — чудо,

Прыг да скок — судьба на волоске.

Я люблю тебя давно и странно,

Я люблю в движенье милый торс,

Ты такой! Ты словно неба — манна!

Ладно, выпью за тебя из клюквы морс.

Мне твои метания приятны,

И с ракеткой ты, как эдельвейс,

Мне б тебя сорвать с горы желанной,

Иль ты ветер, среди милых фей?

Прыг да скок, летают наши чувства,

Прыг да скок, красивый ты в прыжке,

Прыг да скок, любимый — ты весь — чудо,

Прыг да скок — судьба на волоске.

Фабрика меня к тебе возносит,

Ближе, ближе милый, крепкий торс,

Убегают тучи с неба, грозы,

Дружба между нами или ток?

Наша номинация, не скрою,

Словно счастья лучик по судьбе,

Я пою! Я счастлива с тобою!

Словно мячик я лечу к тебе!

Прыг да скок, летают наши чувства,

Прыг да скок, красивый ты в прыжке,

Прыг да скок, любимый — ты весь — чудо,

Прыг да скок — судьба на волоске.

Где-то в жарком регионе,

Среди ветра и песка,

Среди танков полигона,

Он родился для броска,

В новый век иных идей,

Среди пары лебедей.

Ездил с папою и мамой,

По прекраснейшей стране,

Гарнизоны были домом,

Рос на танковой броне.

И однажды он подрос,

В голове возник вопрос:

Кем же быть на этом свете?

Быть, как папа генералом?

Быть ли летчиком, как ветер?

Или схем всех адмиралом?

И однажды он решил,

Что достигнет он вершин…

Он поехал в город — лес,

Где МИЭТ краснел боками,

Среди лиственных чудес,

Он был принят в мир Богами.

Он учился, он учил,

И диплом он получил,

Где почти не пахло пудрой,

Изучив науки мудро.

И однажды он на танцах

Встретил девушку одну,

И она женою стала,

Полюбил ее. Да ну?

Да, любил. Родились дети.

Он чертил из схем все сети,

Что на платах, словно карты,

Для диодов, микросхем.

И с женою вместе, парой,

Создал фирму из дилемм.

Год от года жизнь все круче,

Он идет всегда на кручи,

Новых фирменных проблем,

В мировой системе Блиц

Создавая свой раздел,

Охраняемых им лиц.

Фирму создал, свой удел,

В ней всегда так много дел!

Где-то в лучшем регионе,

Среди леса и домов,

На зеленом стадионе

Плат, как вестников веков.

Листва златая в золотых лучах,

Струиться по лесам, садам и паркам,

Как будто вся купается в мечтах,

Как будто пьет ликер в златистых барах.

И я среди осенней чистоты

Вдыхаю воздух солнечной прохлады,

Я упиваюсь светом красоты,

Что в мир дают осенние рулады.

Листва желтеет, наполняя мир,

Какой-то неуемной тихой властью,

Как будто приутих плохой вампир,

Как будто запоздают все ненастья.

Пусть буреломы жизни помолчат,

Пусть запоздало чувства погуляют,

Пусть хвостики мелькнут в листве бельчат,

Пусть люди о красе земной узнают.

Насытиться красою невозможно,

Вбирая разноцветную красу,

В свои мозги легко и осторожно,

Потом я это людям отнесу.

Жила была сплетница ***,

И стригла и прямо и вкось,

Внимала словам сальмонеллой,

Потом разносила… Авось

Вовсе с ней не проходит,

Услышав, расскажет тому,

Кто вас потом больно уколет,

Словами… Так быть посему.

Она по домам проходила,

Укладки и стрижки и фен,

И в вашем дому вам вредила,

Она была сплетен всех френд.

Ты изменяешь прямо на глазах,

Изображая ненависть и страх!

Ну, надоела! Так вот и скажи,

И это будет лучше для души.

Идешь с другой, сжимаясь от тоски.

Ты с ней пройдешь до гробовой доски?

Деревья сохнут, глядя на тебя,

Но ты забылся, весь внутри себя.

Не лучший выход уходить в нирвану,

Отдайся лучше мне или дивану.

Смеешься? Грех, опять забыл меня!

Уйду к другому, мелко семеня…

Да вру, конечно, не уйду, мне лень.

От вас двоих чудовищная тень!

Моя тень лучше, и коварней — Я!

О. господи, верни, верни их для меня!

Она с улыбкой отразит мой взгляд,

О, господи, пошли, ты лучше их назад.

Нет, погоди! Мне без него не жить,

Мне надоело жить и не дружить!

Все, съем таблеток горсточку иль две,

Пошли мне воду, при живом — вдове.

Забыла все, пусть ходят средь листвы,

А я на ВЫ, а я иду на ВЫ!

Я объявляют им свою войну,

Обидно мне, измену не пойму!

А надо бы понять и позабыть,

Как надоело волком тихо выть!

Натешился и бросил, бог простит,

А я тебе пошлю простой отит,

Чтобы не слушал женщин по кустам,

Тебе я больше душу не отдам.

Зеленоградская звезда,

Взошла над миром и сияет.

Зеленоградская звезда,

Своими знаньями мерцает.

Зеленоградская звезда.

Звезда.

Тяжело ли жить в Зеленограде?

Я об этом знаю и пою,

Здесь любой в тени живет, в прохладе,

Я об этом прямо говорю.

Солнечные тропки всем известны,

Солнце до краев наполнит вас,

Это разве очень интересно?

А наука здесь, не про запас.

Зеленоградская звезда,

Взошла над миром и сияет.

Зеленоградская звезда,

Своими знаньями мерцает.

Зеленоградская звезда.

Звезда.

Я люблю проспекты, водоемы,

Блики на воде в подлунный час,

Я люблю приборные разъемы,

Те, что лишь припаяны сейчас.

Капелька росы, припой отличный,

Платы зеленеют, как листва,

Господи, да все у нас отлично!

Разве в этом мудрость не права?

Зеленоградская звезда,

Взошла над миром и сияет.

Зеленоградская звезда,

Своими знаньями мерцает.

Зеленоградская звезда.

Звезда.

Знаете МИЭТ? О, это чудо?

Переходы в зданьях микросхем,

В нем всегда прекрасно, тихо, людно,

А потом Зенит или Ангстрем.

Компонент помашет звездной елью,

Запоет тихонько Элион,

А за ними Элма станет тенью,

И баском откликнется Протон.

Алмазная дама, Алмазная дама,

Сегодня и всюду, всегда и везде,

Алмазная дама, Алмазная дама,

На Microsoft Worde живет в суете.

Она так красива, она так прелестна,

Что любят ее и рабочий и шах,

Она и ведущему с теле известна,

И где-то на пленке ее виден мах…

Она извлекает алмазы из дуба,

А вы только желуди — это ведь так,

Она в антресолях, как мусор из зуба,

Легко достает их, и то не пустяк.

Алмазы на люстре, алмазы из ножки

Обычной скамейки, где спит стадион,

Алмазы, как пшенка в шкатулке, там ножки,

Роман распустился, как милый пион.

Рамблер читает Алмазную даму,

Рамблер давно признает эту даму.

Рамблер один ей прекрасно владеет,

Рамблер и дама алмазом владеет…

Переросла сама себя,

Остыл фонтан душевных струй,

Иссякла, видимо любя,

И жизнь сказала тихо:

— Тпру…

Что это значит, не пойму,

Но пустота необъяснима,

Коль надоело же уму,

Слова писать издательств мимо.

Мой вертолет упал с небес,

И я присела на рессорах,

И это видимо венец,

Моей мечты в столбцах позора.

На самом деле — пустота,

Само записанной натуры,

Каких-то мыслей чехарда,

Идет, бредет весьма понуро.

Не перепрыгнуть мне себя,

И пересказ любой не вечен,

Вчера я вспомнила тебя,

А ты живи, ты будь беспечен.

Хорошее чувство единства,

Признанья о дружбе — просты.

Но годы слетают, как листья.

И встречи мои, как посты…

Одно отторженье от дружбы,

Не радуют встречи обид,

И жизнь превращается в службу,

На чувства наброшен лимит.

Сложнее найти мне задачу,

Для собственных, в общем, мозгов,

Не видя любви и отдачи,

Как будто я вся из долгов.

Должна и обязана, все же,

Взорваться желает душа,

Ну, рано мне жизнь — то итожить,

Свои междометья верша.

Такая я вся и сякая,

Тружусь я с утра до утра,

Живу, никого не лаская,

Я вся из труда до труда…

Я смотрю за стареньем людей,

Как они убывают с годами,

Мне их боли с годами видней,

Их проблемы в больницах томами.

Все, как было, иль так, как сейчас.

Ноги тащат, идут, изменяясь,

Уплывает их радости час,

И живут они, жизни стесняясь.

Очень горько в себе замечать,

Измененья, старенья и боли,

Остается лишь только мечтать,

Что я встану, а боль не уколет.

Трын — трава моя болезнь,

Трын — трава.

Это вовсе не болезнь,

А игра.

Черти пляшут на ноге,

Вот и все.

Не пройду я налегке,

Что еще?

Раза два ее согну,

Дикий миг,

Я сама себе солгу,

Боли пик.

Не боли моя нога,

Не боли,

Я не бабушка яга,

Не лети.

Нет метлы, не улечу,

Но хочу,

Я пойду и подскачу…

Я шучу…

Возьму костыль, пройду по тротуару,

Глотая пыль несбыточных надежд,

Пройду тропой знакомого бульвара,

Среди людей и тополей невежд.

Меня ты бросил, только захромала,

Я с болью в сердце это говорю,

Тебе любви хромой недоставало,

И я в душе бессилием горю.

Оно понятно, есть меня моложе,

Они идут, качая каблуки,

А ты ведь мне стал и ближе и дороже,

Но это уже видно от Луки.

Я поняла, хромаю одиноко,

Я не достойна твоего словца,

Зачем тебе внимание трехногой,

А в прочем, есть четвероногая овца.

Возьму костыль, пройду по тротуару,

Глотая пыль несбыточных надежд,

Пройду тропой знакомого бульвара,

Среди людей и тополей невежд.

Актюарит солнце в бликах,

И биморфит в проводах,

И блокирует все лики,

И катается в ветрах.

Ну, а ты? Сидишь и таешь,

От чужих, простых речей,

И меня уже не манишь,

И не любишь горячей.

А, не буду слать флюиды,

Я в замерзшие мозги,

Да иди, иди, иди ты…

Ты с мозгами из розги.

Я найду себе иного,

Кто умней тебя в сто крат,

Да, другого дорого.

Ну, а ты? А ты ведь рад,

Что тебя послали к черту,

По бионовым путям,

Мы с тобой любовь не чертим,

Мы обходим чувства ям.

Я сегодня повстречала,

Свою давнюю любовь,

Всей душой ему кричала,

Но не дрогнула и бровь.

Вот спасибо, так спасибо,

Надоела нелюбовь,

Ты стихом меня спаси-ка,

В этом старь и в этом новь.

Я люблю в мужчин влюбляться,

И в любви рождать стихи,

Так могу я закаляться.

А грехи? Мои стихи!

Снег блестит серебряным ковром.

Ели распахнули с блеском шубы.

Я кричу, тихонько:

— Милый Гном!

Ну, а ты молчишь, надувши губы.

Ты молчишь. Глядишь во все глаза,

Словно ты меня впервые видишь.

На глазах моих висит слеза.

Или у тебя другие виды?

Видимо ты смотришь сквозь меня.

Видишь позади другую даму?

Ладно, побреду я семеня,

Только бы не видеть сердца яму.

Не стоит думать о беспечности,

Когда душа горит тобой,

Когда бы надо бы о вечности,

А сердце все не бьет отбой.

Все просит некой человечности,

С одним тобой, с одним тобой.

Потерянное сердце,

Уставшее болит,

Твои слова все перцем,

Мне больше не магнит.

Я забиваю гвозди,

В сантехнике вожусь,

Прощать тебя мне поздно,

И лучше воздержусь.

Потерянное сердце,

Не кается в грехах,

Закрыта секса дверца,

Да, будет так в веках!

Я погибаю без любви,

Тоска мои глодает кости,

Изнемогаю, позови!

Устала я от бывшей злости.

Меня гнетет, меня влечет,

От безысходности печали,

В какой-то злой водоворот,

Тобой забытого причала.

Не верю я в твои слова,

Что ты мне бросил отвлеченно,

Пойми, есть новая глава,

А я тоскую обречено.

Ты позови, ты оглянись,

Иль подойди ко мне поближе,

Любимый, милый мой, вернись!

Я не хочу всю жизнь итожить.

Еще хочу, еще могу,

Еще люблю, еще пророчу,

Несу сплошную чепуху.

Тебя люблю — скажу короче.