20. Чудо

Он шел из Вифании в Ерусалим,

Заранее грустью предчувствий томим.

Колючий кустарник на круче был выжжен,

Над хижиной ближней не двигался дым,

Был воздух горяч и камыш неподвижен,

И Мертвого моря покой недвижим.


И в горечи, спорившей с горечью моря,

Он шел с небольшою толпой облаков

По пыльной дороге на чье-то подворье,

Шел в город на сборище учеников.


И так углубился он в мысли свои,

Что поле в уныньи запахло полынью.

Все стихло. Один он стоял посредине,

А местность лежала пластом в забытьи.

Все перемешалось: теплынь и пустыня,

И ящерицы, и ключи, и ручьи.


Смоковница высилась невдалеке,

Совсем без плодов, только ветки да листья.

И он ей сказал: "Для какой ты корысти?

Какая мне радость в твоем столбняке?


Я жажду и алчу, а ты - пустоцвет,

И встреча с тобой безотрадней гранита.

О, как ты обидна и недаровита!

Останься такой до скончания лет.


По дереву дрожь осужденья прошла,

Как молнии искра по громоотводу.

Смоковницу испепелило до тла.


Найдись в это время минута свободы

У листьев, ветвей, и корней, и ствола,

Успели б вмешаться законы природы.

Но чудо есть чудо, и чудо есть Бог.

Когда мы в смятенье, тогда средь разброда

Оно настигает мгновенно, врасплох.

1947г.


Загрузка...