Стиль модерн

Эпилог

И действительно, это было завещание. Спустя шесть недель в газетах появилось сообщение о смерти Раймона Вентру, последовавшей после долгой и продолжительной болезни легких. В течение всей жизни он старался держаться в тени, и его исчезновения никто не заметил. В некрологах не было ни восхвалений, ни порицаний. Осторожно отмечали, что больше не приходится рассчитывать ни на его искусство интриги, ни на его гениальные комбинации. Впрочем, к этому времени Вентру уже похоронили в затерянной деревушке в районе Лот, куда он отправился умирать.

Некоторые пробовали прийти ему на смену. Во взбудораженной Франции многие решили попробовать себя в финансовых спекуляциях, но были менее осмотрительны и менее проницательны, чем Вентру, поэтому впутывались в разные скандалы.

Символизирующий свою эпоху веселый праздник Парижа близился к закату. Дягилев не поднимался, страдая от диабета и увязнув в своей мании заговора, Пуаре выгнали из собственного дома. Шанель предлагала миру империю духов с пронумерованными названиями, к ним прилагались мягкие, практичные и пристойные платья — именно таких от нее ждала Америка. Большинство нуворишей разорились. Американцы, со Скоттом Фицджеральдом во главе, сменили их во дворцах. Праздные парижане, подточенные кокаином, изможденные постоянным весельем, пытались возродить божественные удовольствия предвоенного времени, но не достигли этого. Они превращались в самоубийц, сюрреалистов, принимали веру различных религий, среди которых упорно боролись за первенство коммунизм и католицизм.

— Все идет так, как того хочет судьба! — заявила Мэй со своим обычным апломбом.

И снова Стив не знал, что ответить. Впрочем, не рекомендовалось противоречить беременной женщине. Она была безапелляционна и весела, поскольку Макс вышел из клиники, полностью выздоровев. После путешествия в Швейцарию он даже захотел встретиться с Лианой. Они увиделись на вилле «Силезия». Лиана загорела, волосы начали темнеть, и ему нетрудно было убедить себя, что светловолосое привидение было плодом его утомленного воображения. До того как уехать в Париж готовиться к выборам, Макс провел несколько прекрасных вечеров, играя со Стивом пассажи Форе. Правда, он потерял былую виртуозность, и фальшивящие удары смычка делали Нарцисса таким же капризным и диким, как в худшие дни лета 1917 года.

Ребенок Мэй должен был родиться в ноябре. Сын Лианы был уже с ней. Когда осень затянула небо Ривьеры, всколыхнув мечты о большом белом корабле, Стив купил три билета в Америку.

Они уезжали, не оглядываясь назад. Из прошлого с ними были лишь Нарцисс и — в трюмах корабля — «Голубая стрела». Отныне все их мысли были связаны с Западом: горизонты Нью-Йорка, дорога в «Небесную долину».

Правда, как-то утром, когда они стояли на мостике и смотрели, как Раймонд играет с другими детьми, проблеснуло подобие прошлой тревоги.

— Он очень шустрый, — сказал Стив. — И такой белокурый! Как Файя в то время, когда он родился.

Было ветрено. Как и всегда в моменты задумчивости, Стив провел рукой по взъерошенным волосам. Лили приложила палец к его губам:

— Помолчим, Стив. Она была жертвой. Оставим ей ее секреты.

Стив пошел вперед по мостику, высчитывая, сколько им осталось до Нью-Йорка: не более трех дней. А Лиана упорно говорила по-французски! Он обернулся, долго смотрел на нее, облокотившись на бортик: темные локоны выбивались из-под шляпки-колокола и развевались на ветру.

— Ты права! — ответил он и тут же перешел на английский: — We’ll let have her secrets!