Сто баксов на похороны

– Я постараюсь объяснить все Косте. Но…

– Ты постарайся. – Саид тяжело поднялся. В сопровождении телохранителей пошел к выходу. Шарик, тяжело вздохнув, взял графин и, налив в рюмку водки, выпил.

– Ишь чего захотел! – усаживаясь на заднее сиденье «шестисотого», говорил Михайлов. – Пусть благодарит своего Аллаха, что добро дал на наш договор. – Он криво улыбнулся и взглянул на сидевшего рядом с водителем Горца. – Сними парней. Пусть поживет пока.

– А вы уверены, – повернувшись, взглянул на него тот, – что…

– Делай, что я сказал, – приказал Михайлов.

Горец включил передатчик.

– Отбой, – коротко бросил он.

– Запомни, Саша, – многозначительно проговорил Михайлов, – мне советники не нужны. От тебя требуется исполнение моих приказов – и ничего более. Ясно?

– Извините, – сказал Горец.

– Сейчас в «Космос». – Михайлов посмотрел на часы.

– Да? – взяла телефонную трубку Нина.

– Мам, – услышала она молодой мужской голос. – Это я.

– Яша! – радостно воскликнула она. – Господи, наконец-то! Мы уже переволновались все. Почему молчал столько времени?

– Да так, небольшие проблемы.

– Что случилось?

– Мне нужны деньги.

– Но ведь в прошлом месяце…

– Где отец?

– Он занят.

– Мам, – быстро проговорил Яков, – вышли денег. Мне нужно десять тысяч. Жду.

– Яша! – услышав гудки отбоя, закричала Нина. Неожиданно выматерившись, с треском швырнула трубку на аппарат.

– Здоров! – Пожав руку худощавому мужчине, Глеб сел за столик. – Давно ждешь?

– Пару пива выпил, – усмехнулся тот. – Так что не в тягость. Пиво отменное. И обслужили сразу. Как дела?

– Как сажа бела, – буркнул Глеб. – У племянницы остановился. У нее мужика замели. По заказному сработал – и взяли. Пальчики оставил.

– Лох, – удивленно отметил худощавый. – А может, спецом оставил? Может, упокойного, которого шлепнул, знал? И рисовался там пару раз? Вот и засветил пальчики. Теперь главное – в отказ идти. Он раньше сидел?

– Ага, – кивнул Глеб. – За пиратство последний раз. На Охотском, кстати, работал. Слышал о Панине?

– О морском пограничнике? – переспросил худощавый и, увидев кивок Глеба, усмехнулся. – Значит, поменял ремесло супруг твоей племянницы. Впрочем, хрен с ним. Как у вас дела?

– Я тебя хотел спросить! – огрызнулся Глеб. – Ведь ты ворковал, что все сделать сможешь. Я сразу говорил, что я насчет этого…

– Но ты жил в столице и наверняка знаешь…

– Я говорил, – зло перебил его Глеб, – мне эти дела на фиг не нужны. Все время, пока ехали, потел. Два дня отмывался.

– Да все нормально будет, – успокаивая его, сказал худощавый. – Главное – найти покупателя. И все, – подмигнул он хмурому Глебу, – считай, в дамках.

– Ты, Игорек, воду намутил, – проворчал Глеб, – ты и расхлебывай. Покупателя! – передразнил он. – Сейчас с цветами стоят, и то подходят какие-то и документы из налоговой спрашивают. А мы с тобой что? – Он криво улыбнулся. – На углу встанем и будем народ зазывать. Мол, не нужно ли кому по дешевке? На кой черт я с тобой связался?

– Так иди в госбанк сдай, – посоветовал Игорь. – Получишь десять процентов от общей стоимости – и все, ешь кашу манную с маслом. Потому что на большее не хватит. Государство гребаное! – сплюнул он. – Колыма и Якутия в золоте все, а они на нас хрен забили. Поэтому и уходит русское золото и пушнина за границу тоннами. Видал, сколько кавказцев по осени слетается? Они на нашей работе себе бабки гребут приличные, а мы лапу сосем. Россия – великая держава, – пытаясь подстроиться под скрипучий голос президента, пробурчал он. – Он уже из ума, похоже, выжил. Премьеров меняет как перчатки. Свою дочурку пропихнуть желает. Путина скоро тоже снимет, а Дьяченко пихнет. Дума отклонит, он ее разгонит, сам в отставку уйдет. Она его преемником станет. И вот тогда наверняка в России легче жить станет. Народ, разумеется, за нее и проголосует.

– Политик! – усмехнулся Глеб.

– А вот увидишь, – убежденно проговорил Игорь. – Так и будет.

– Черт с тем, как будет. Нам свои дела решать надо. Я чувствую, что…

– Все будет нормально, – перебил его Игорь. – Ты с племянницей переговори. Может, она знает кого?

– Ты что? – покрутил указательным пальцем у виска Глеб. – Белены объелся? Еще Инку в это дело втянуть. Я когда ухожу, чемодан чуть ли не на амбарный замок запираю. А то ради любопытства полезет в него и точно инфаркт заработает.

– Или тебе в чашку с чаем крысиного яда сыпанет, – пробурчал Игорь.

– Ты чего там лепечешь? – не расслышал Глеб.

– Я говорю, – повысил голос Игорь, – что москвичи за это и пришить могут.

– Она моя племянница.

– Про незнакомых я вообще молчу, – хмыкнул Игорь.

– Ты, Бронин, думай, что говоришь! – раздраженно бросил Глеб.

– Извини, Ладов, но большие деньги толкали на преступление самых честных. Возьми вон Еву – сунула яблочко Адаму, и все, род человеческий начался.

Глеб засмеялся.

– Философ, – буркнул он. – Но не отклоняйся от темы, надо…

– Вот именно, надо делать деньги. Мы с тобой…

– В первый и последний раз. Мне такие заработки не нужны. На кой я с тобой связался? – вздохнул он.

В глазах Бронина мелькнула усмешка.

– Сколько ему нужно? – спросил Михайлов. Выслушал ответ и поинтересовался: – Он не объяснил, зачем именно?

– Просто сказал, – Михайлов услышал нервный голос жены, – что ему немедленно нужны десять тысяч.

– И что в этом страшного? – улыбаясь, поинтересовался он. – Раз нужны, значит, он их получит. Сегодня я отправлю деньги. Я верю Якову.

– Но нужно узнать, – осмелилась прервать его жена, – что у него случилось. Ведь он раньше никогда не просил денег.

– Все узнаю, – словно она могла его видеть, кивнул Константин. – Успокойся, я сегодня же все выясню. А сейчас извини, у меня срочное дело. В течение двух часов не звони. Целую! – Он чмокнул губами. Отключив телефон, отдал его Горцу. – Извините, – улыбаясь, посмотрел на сидевших перед ним пожилых женщину и мужчину. – Моя супруга, как все матери, волнуется иногда по пустякам из-за сына. Итак, продолжим. Я проверил ваши счета и понял, что вы недодали нам по крайней мере около двенадцати тысяч. И что же теперь с вами делать?

– Константин Федорович, – испуганно взглянула на него женщина, – в этом нет нашей вины. Понимаете, – вздохнула она, – мы дали эти деньги в долг под очень большие проценты. И…

– Так, – холодно улыбнулся Михайлов. – На этом наше сотрудничество прекращается. И мой вам совет: верните долг – я говорю о деньгах, которые вы нам недодали, – в течение месяца. Только из-за хорошего отношения к вам я готов ждать месяц. Потом же, как говорит современная молодежь, включаем счетчик.

– Константин Федорович, – умоляюще посмотрел на него мужчина, – честное слово, мы все вернем, с процентами. В течение трех месяцев вся сумма будет у вас. Только, ради Бога, не надо!..

– Георгий Яковлевич, вы, право слово, ставите меня в неловкое положение. Как я объясню все своим ребятам? Они рискуют жизнью, делая вашу работу спокойной. Оберегают ваше здоровье, – с усмешкой в глазах продолжил он. – А вы…

– Костя, – неожиданно спокойно проговорил Георгий Яковлевич, – и вы, и мы знаем правду. Ваша охрана по-другому называется рэкет. Просто вы сильней других, вот и…

– Вон вы как заговорили! – усмехнулся Михайлов. – Ну что же, называйте как хотите. Я жду неделю. В следующий вторник говорить будем по-другому. – Давая понять, что разговор окончен, встал, достал из кармана пятьдесят долларов, положил на стол. – Угощение за мой счет, – кивнул он и неторопливо направился к выходу.

– Константин Федорович, – укорив мужчину взглядом, заспешила за ним пожилая женщина.

Михайлов остановился.

– Вам нельзя волноваться, – улыбнулся он.

– Простите его, – со слезами попросила она. – Мы действительно просто хотели заработать. После кризиса еще никак не придем в себя. Ведь вы знаете…

– Хорошо-хорошо! – Увидев обращенные на них глаза немногочисленных посетителей ресторана, Михайлов, подойдя вплотную, положил руки на плечи женщины. – Все остается в силе. Так что, ради Бога, успокойтесь.

– Константин Федорович, – к нему подошел Георгий Яковлевич, – я стар, чтоб отказываться от своих слов. Но, как говорят, из двух зол выбирают меньшее. Мы отдадим вам деньги и будем по-прежнему платить…

– Все прекрасно, – кивнул Михайлов. – А чтобы изменить ваше мнение обо мне в лучшую сторону, – он широко улыбнулся, – я прощаю вам эти деньги. Но впредь так не поступайте.

– Лично я на хрену его видал, – лениво бросил невысокий парень, сидевший с бутылкой пива в руке. – Они наши клиенты, поэтому мы с них и должны бабки маять. А этот Костенька пусть лапу сосет. – Он сделал несколько глотков.

– Но он, говорят, крутой мужичок, – заметил его собеседник, набивавший папиросу, – худой, лохматый и небритый. – С ним спорить опасно.

– Видал я таких опасных! – ухмыльнулся первый. – Соберем всех и…

– Лады, – прикуривая и с наслаждением затянувшись, кивнул худой. – Лично мне один хрен, с кем разбор наводить. Лишь бы бабки маять.

– Вот и тряхнем сегодня старичков.

– Давно бы пора, – буркнул загорелый здоровяк, – а то почти все кормушки уже потеряли. Лично я на хрену всех крутых и вареных видал. Пусть в других местах мзду собирают. «Крыша», – усмехнулся он. – Разломаем мы и «крышу»!

– Где он? – спросил высокий дородный человек в элегантном костюме.

– У него было три встречи, – ответил Горец. – С Саидом, прибалтами и Буркевичами, они что-то ему должны.

– С Саидом он сумел договориться?

– Насчет поставок – да.

– Вот что, Александр, – сказал дородный. – Будешь сотрудничать со мной – твое будущее устроено. Но чуть что – я тебя раздавлю.

– Понимаю, – кивнул Горец. – Но хотел бы кое-что уточнить. Что со мной будет, если Кость узнает о моем сотрудничестве с вами?

– Надеюсь, я покончу с ним раньше, чем он что-то узнает.

– Я тоже.

– Если будет что-то важное, немедленно свяжись со мной. – Достав из кармана несколько сотенных бумажек, протянул Горцу.

– Я работаю за свое будущее, – усмехнулся тот. – Или вы, Альберт Александрович, передумали и видите во мне просто стукача?

– Вон ты как! – удивленно сказал Альберт Александрович. – Ну что же… – Он сунул доллары обратно. – Ты действительно заслуживаешь уважения. Вот что, позвони мне завтра. До свидания. – Он поднялся и в сопровождении четырех охранников пошел по залу небольшого кафе.

«В десятку попал! – довольно улыбнулся Горец. – Растешь, Сашок, прямо на глазах, – похвалил он себя. – Надо было сказать о звонке Кривого. Впрочем, все сразу тоже не стоит. Но интересно, с чем попал Вячик со своей командой?»

– Спасибо, – поблагодарил сидевший на кровати Свиридов двух пожилых женщин в наброшенных на плечи черных платках.

– Да Господь с тобой, Олежка, – вздохнула одна. – Ведь все-таки тела земле предавать надобно. Все собрали, кто сколько мог, и похоронили. Все как положено, – снова вздохнула она.

– А тебя энти даже не отпустили, – покосившись на дверь, сердито проговорила вторая. – Ироды! Никто в деревне не верит, что ты пьяный был. Мы письмо начальству милицейскому написали. Вот счас люди подпишут – и отошлем. Мы слыхали, что тебя будто бы столкнули на машине какие-то стервецы. Прости, Господи! – Она перекрестилась.

– Сейчас, – недовольно проговорил Владислав. – От него две бабуси уйдут, тогда зайдете. Но не больше чем на пять минут.

– Не строй из себя делягу! – хмыкнул Филин. – Сколько нужно, столько и будем.

– Пяти минут вполне хватит, – кивнул Вячеслав.

– Я сейчас пойду, – буркнул Владислав, – и того, который около палаты сидит, отведу. Но не более пяти минут, – предупредил он. – Иначе…

– Двигай! – оборвал его Филин.

Влад быстро пошел вверх по лестнице.

– Потопали, – последовал за ним Вячеслав.

– Выздоравливай, Олежка, – пожелали на прощание гостьи.

– Пошевеливайтесь, старые, – поторопил их стоявший у двери милиционер.

– Креста на тебе нету! – осуждающе бросила одна из женщин.

– Топай, карга! – усмехнулся милиционер.

– Ты чего грубишь им? – заступился за старух Свиридов.

– Ты вообще завянь, – повернулся к нему тот, – а то сейчас…

– Только тронь его, ирод, – неожиданно громко сказала одна из женщин. – Мы зараз к прокурору пойдем.

– Все, бабуси! – Милиционер явно испугался. – Просто сейчас к нему следователь приедет. Вот я вас и поторапливаю.

– Пошли! – увидев, как Владислав с милиционером удалились на другую лестницу, бросил Вячеслав. Он и Филин неторопливо направились к палате. Увидев их, лежавший Свиридов привстал. Вошедший последним Филин прикрыл дверь.

– Здравствуйте, – кивнул Олег. – Ну что, водители «КамАЗа» подтвердили мои показания?

– Пока нет, – подойдя, усмехнулся Вячеслав. – И вряд ли подтвердят.

Олег непонимающе уставился на него.

– Нас просили передать тебе, – проговорил Вячик, – чтобы ты забыл о своих показаниях. Ты был поддатый.

– Кто вы? – спросил Олег.

– Короче, вот что, земляк, – вступил в разговор Филин. – Тебе лучше оставить все так, как есть. Можешь неплохо заработать. Тебя не посадят, – опередил он открывшего рот Олега. – Сколько ты хочешь? Разумеется, в баксах.

– Погодите, – растерянно попросил Олег, – так вы…

– Меняй показания, – сказал Вячик. – Или тебя похоронят рядышком с твоими…

– Что?! – поразился Олег. – Что ты сказал? – поднимаясь, не сводя взгляда с нагло улыбающегося Вячеслава, спросил он.

– Что слышал, – спокойно отозвался Филин. – Доказать ты один хрен ничего не докажешь, даже если будешь упираться…

– Что ты сказал?! – не обращая на Филина внимания, прорычал Олег и, вытянув руки, рванулся к Вячеславу. – Придушу, гад!

Поднырнув под его руки, тот коротко и резко ударил Олега в живот. Он начал падать вперед. Поймав его, Вячик аккуратно уложил Олега на пол.

– Не получилось разговора, – усмехнулся Филин.

– Вообще мы зря нарисовались, – недовольно бросил Вячик.

– Ты сам захотел.

– Хорошо еще не сказали, – криво улыбнулся Вячеслав, – что мы его и сбили. Уходим! – шагнул он к двери.

Приоткрыв, выглянул и рванулся к лестнице. Филин бросился следом. Вышедшая из соседней палаты полная медсестра, увидев бегущих по коридору двух мужчин в белых халатах, пожала плечами и быстро пошла к своему столику.

Свиридов зашевелился. И сдавленно застонал. Попытавшись встать, поднялся на колени и ткнулся головой в пол. Снова застонал. Пытаясь восстановить сбитое дыхание, сделал глубокий вдох и, закашлявшись, снова потерял сознание. На этот раз в себя пришел почти сразу. Тряхнув головой, сипло простонал:

– Милиция…

Дверь открылась сразу же. В палату вошел старший сержант. Плотно прикрыв дверь, усмехнулся и, похлопывая по ладони левой руки дубинкой, подошел к кровати.

– Задержите этих двоих, – просипел Олег.

– Каких? – ухмыльнулся милиционер. – Бабусь, что ли? Так они сейчас, наверное, в церкви за тебя Бога просят.

– Двое мужчин, – подняв голову, посмотрел на него Олег.

– Кроме бабусь, – хмыкнул старший сержант, – никого не было.

– Ах ты и гнида! – понял Олег. – Это ты…

– Закрой свой поганый рот! – Милиционер ткнул его концом дубинки в грудь. – А не то сейчас кокну при попытке к бегству. Или скажу, что ты напал на меня, – явно издеваясь, добавил он.

– Мне нужен Лапин, – сказал Олег.

– А Ельцина не позвать? – рассмеялся милиционер. Оглянувшись на дверь, подошел вплотную к Олегу. – Вот что, гнида. Не советую ничего никому вякать. Тебе все равно не поверят. Только хуже сделаешь. Послушай, что тебе добрые люди советуют. Пока по-дружески советуют. – Он снова ткнул концом дубинки Олега в грудь.

– Лапина мне нужно, – сглотнул слюну Олег.

Засмеявшись, старший сержант вышел.

– Я свое сделал, – воровато оглядываясь, негромко проговорил Влад. – Вы обещали…

– Все будет путем, – кивнул Вячеслав. – Сегодня этого мусоренка шлепнем. Ты нам – мы тебе, – усмехнулся он. – Взаимовыручка. Но ты говорил, что Устинов что-то вякал. Кому и что именно?

– К нему приезжали в деревню, – вздохнул Влад. – Он за косу схватился. Кто-то участковому сообщил. Тот приехал и к Устинову зашел. Ну, он рассказал, что приезжали какие-то парни и требовали, чтобы он молчал.

– Значит, один не понял, – оглянувшись на Хаджи, сказал Медный.

– Придется самим объяснять, – недовольно буркнул тот.

– А с Лапиным вы точно разберетесь? – подстраховался Владислав. – А то он…

– Все будет о’кей, – успокоил его Медный.

– Я пойду. – Владислав вышел из машины. Хлопнул дверцей и, оглянувшись по сторонам, быстро пошел по улице.

– Значит, свидетели все-таки имеются, – недовольно проговорил Хаджи.

– И Свиридов уперся рогом, – кивнул Вячеслав.

– А что с этим мусором, – поинтересовался Медный, – про которого Влад базарил? Мы его…

– Посмотрим, – перебил Вячеслав. – Похоже, влипли мы крепенько. Если еще те с «КамАЗа» тоже своего держаться будут, нам привет.

– Да хрен нам чего докажут! – запротестовал Медный. – Я и не понимаю, что…

– А то, – резко бросил Хаджи, – если Кость узнает об этом, нам конец! Мы ехали на заказ, а засветились по-крупному. Кто даст гарантию, что мы не расколемся, когда менты нас прижимать начнут? К тому же водилы «КамАЗа» пушки видели. Да и угрозы были. Этот колхозник с молоковоза, сучонок, смелый крестьянин. Кто он по жизни?

– Хрен его знает, – ответил Вячеслав. – Мы им не занимались. Думали, парни Клавкины на него жути нагонят. А хрен на рыло! Заершенный колхозничек. С ним надо как-то увязывать, иначе…

– Сейчас менты наверняка заинтересовались визитом к нему парней. Молоковоз может и номер машины им сообщить. Если до кучи, еще женушка водилы с «КамАЗа», которой щеку попортили, вякнет, тогда запросто можем кранты выловить. Мусора этим вплотную займутся.

– На кой хрен ты в лоб «КамАЗу» пошел? – неожиданно зло спросил Хаджи.

– Чего? – посмотрел на него Вячеслав. – Ты чего вякаешь? Или праведником решил стать? Говори, да не заговаривайся!

– Ты на кого жути гонишь? – Хаджи сунул руку в боковой карман и замер. Ему в спину упиралось острие финки.

– Не надо, – посоветовал Медный. – Если мы друг с другом разборы начнем – всем хана.

– Ты никак меня замочить хотел? – усмехнулся Вячеслав.

– Хорош тебе, Вячик! – бросил Медный. – А то свинчу. Мне ваши разборы на хрен не упали. Если Кость узнает об этом, – он сунул финку в висевшие на ремне ножны, – нам всем крышка. Надо выбираться из этого говна всем, а уж потом меж собой разборы устраивать.

– Ты мне за это ответишь! – зло пообещал Вячеславу Хаджи.

– Разумеется, – кивнул тот. – Как только этот рамс разберем, с тобой перетолкуем. Сейчас надо думать, что с молоковозом делать. Эти с «КамАЗа», по-моему, рот закроют. Их мы убедить смогли. К молоковозу самим соваться нельзя. Если уж там мент был, то сразу кипиш будет. Тем более молоковоз, похоже, заблатненный. Но с ним нужно что-то решать.

– Да все нормально, – сказал Юрий, поднося ко рту ложку. – Просто из-за девки одной парень приезжал с приятелями. Ну я и хапнул косу. Они качки. – Он откусил хлеб и снова зачерпнул щей.

– Ты прекращай эти похождения, – сердито посмотрела на него средних лет женщина, моющая посуду, – а то ведь…

– Тетя Саша! – Проглотив, он положил ложку. – Хоть бы пожрать по-человечески дала. Маленький я, что ли? Ты постоянно мной недовольна. Дом забрала. Квартиру в Мичуринске я тебе тоже отдал. Чего тебе еще надо?

– Вон ты как заговорил! – Она уперла руки в бока. – Дом он мне отдал. Квартирой попрекает. А кто твою мать…

– А вот этого, – он резко встал, – не надо! Ты же все-таки сестра мамина. Пусть двоюродная. Так потому, что ты с мамой полгода сидела, я и квартиру тебе отдал, и дом тоже. Сам в бабкиной хибаре живу. А ты меня постоянно попрекаешь! – вспылил он. – За что? Ты же знаешь, что я не в ресторанах с девками сидел, когда мать болела. Я даже на похороны приехать не мог. А ты…

Отбросив ногой табуретку, он быстро вышел.

– Ты чего швыряешься? – закричала Александра. – Ишь какой нервный! Мать, может, и заболела через тебя. Да еще батя твой! Он тоже не мог, – издевательски проговорила она. – И тоже не в ресторанах сидел. А в лагере! А ты…

– Заткнись! – вернувшись, бросил Юрий. – Ты что? – подступив к ней, зло спросил он. – Теперь всю жизнь попрекать этим будешь? Ты ведь знала, зачем около матери сидела. Квартира и дом нужны были. А на меня да и на мать, – треснул он кулаком в дверь, – тебе плевать было! Если бы я раньше это понял, хрен бы что ты получила. Так что…

– Что тут у вас? – входя, спросил плотный мужчина.

– Упрекает, – обиженно кивнула на Юрия Александра, – что я квартиру и дом на себя оформила. Так твоя мать сама захотела. Мы тебя встретили…

– Да хорош тебе! Благодетели, – криво улыбнулся Юрий. – Я же ничего не говорю вам о том…

– Ты это, – мужчина положил ему руку на плечо, – не смей…

– Да иди ты, – Юрий сбросил его руку, – воспитатель! Своего воспитывай, а меня уже воспитали. – Пинком распахнув дверь, он вышел.

– Больше не приходи! – крикнула вслед тетка.

– Что тут случилось? – недовольно спросил ее мужчина.

– Так как будто не знаешь! Юрку участковый вызывал. Потом к нему трое милиционеров приезжали. Он какую-то девку в городе окрутил. А ейный ухажер и приехал к нему…

– Это кто тебе про девку сказал? – хмуро поинтересовался он.

– Так он и сказал.

– А ты и уши развесила. Слышала, наверное, про аварию? Женщина и мальчишка погибли на «Ниве». Говорят, мужик выпивши был. Юрка видел что-то. Ну и сказал или написал. Вот к нему и приехали, чтоб рот закрыть. Видать, кто-то из новых русских «Ниву» сбил. А Юрка их на хрен послал. Те ему вроде как морду набить собирались. Он за косу и схватился. Сосед рассказывает, что точно бы голову кому-нибудь из них снес. Но они что-то сказали и уехали. Кто-то из соседей и вызвал участкового. А потом из милиции приезжали. Вроде как у парней, которые к Юрке приставали, оружие видели. Но он сказал, что не было у них ничего.

– А мне говорил, что из-за девки какой-то, – удивилась Александра.

– А ты, как всегда, свою песню завела, – проворчал он. – Мол, я с твоей матерью сидела, и так далее. Он тебе про квартиру и про дом сказал. Ты вот что, Сашка… – Он вздохнул. – Не сыпь парню соль на рану. Думаешь, он не корит себя за то, что мать похоронить не мог? Вылечить ее, конечно, нельзя было. Рак – штука неизлечимая. Так что…

– Думаешь, мне приятно от него постоянно про квартиру и дом слушать? – обиженно спросила она.

– Надо было все ему отдать, – перебил он жену. – Или хотя бы дождаться, когда вернется. К тому же сама знаешь, где он был. Нервы на пределе. У него наверняка мысль имеется, что мать и из-за него умерла. Да и ты еще масла в огонь плескаешь.

– Ты-то что за него заступаешься? Ведь видел, как я около его матери…

– Она сестра тебе двоюродная была! – резко бросил он. – К тому же ты знала, что тебе все останется. И давай об этом не говорить.

– Вот, Ромочка, спасибо тебе, муженек ты мой дорогой, – ехидно поблагодарила его Александра.

– Тьфу ты, едрена вошь! – зло бросил он и вышел из дома.

– Иди, иди! – громко проговорила ему вслед Алексан-дра. – Зайди к Юрке. Выпьете. Меня обсудите…

– Опять нелады с родней? – кивнул на большой, крытый шифером дом плешивый мужик, куривший на лавочке у ветхого забора.

– Ну их на хрен! – не останавливаясь, огрызнулся проходивший мимо Юрий.

– Видать, здорово настроение попортила тебе Санька, – посочувствовал плешивый. – Но ты того, поосторожнее с ней. У нее в Тамбове знакомые имеются, очень серьезные дяди.

– Пусть они отдыхают! – ожег его взглядом Юрий. – Я знаешь сколько серьезных видел? – Он криво улыбнулся. Махнув рукой, вздохнул и быстро пошел к своему дому. К плешивому подошел Роман.

– Как он? – кивнул он вслед Юрию.

– Как, как, – усмехнулся плешивый. – Очень даже нехорошо вы с ним поступили.

– Заткнись! – огрызнулся Роман. – А ты чего там говорил, – подступил он к нему, – про знакомых Сашкиных? Какие такие знакомые? Что ты знаешь?

– Да это… – явно испугался плешивый. – Ведь работала она в Тамбове. Вот я и заикнулся про это.

– Еще раз услышу, – поднес к его носу сжатый кулак Роман, – мозги вышибу!

Повернувшись, посмотрел на уезжающий молоковоз, вытащил из кармана «Приму» и закурил.

– Звонил Влад, – сказала вошедшим Вячеславу и Хаджи Клавдия. – Лапин что-то заподозрил. Он был в Озерках, разговаривал с Устиновым, водителем молоковоза. Сейчас собирается к Свиридову. А охранник, который был у палаты, говорил, что тот просил вызвать Лапина.

– Кого ты посылала в Озерки? – недовольно спросил Вячеслав. – Где ты нашла таких придурков?

– Кривой из Тамбова прислал.

– Надо разбираться самим, – обратился к Вячеславу Хаджи. – Иначе у нас вот-вот начнутся неприятности. Придется подключать парней. Ништяк, что мы захватили их с собой. И в больницу ты зря сунулся.

– Охранник скажет, – спокойно проговорил Вячик, – что у него никого не было.

– Но чтобы он заткнулся, нужно делать Лапина. Тем более мент начал копать. Он же ездил в Озерки, к молоковозу. Свяжись с парнями, – взглянул он на Клавдию, – пусть работают.

– Это наше дело, – буркнул вошедший Филин. – С ментом ошибиться нельзя.

– Правильно, – поддержал его Медный.

– Погоди! – бросил державший сотовый телефон грузный, с седыми висками мужчина в тренировочном костюме. – Давай все сначала и попонятней. – Некоторое время молча слушал. – Теперь ясно. Ладно, мы с ним перетрем. Где его легче выхватить?

– Хватит, Свиридов! – резко проговорил Влад. – Кто к тебе приходил? Бабок видели и дежурная, и врач…

– Двое, – перебил его Олег.

– Хорош! – махнул рукой Владислав. – У тебя, видно, глюки начались. Или пытаешься свою задницу выгородить. Угробил жену и сына, а пытаешься свалить на кого-то…

– Что ты сказал?! – вскакивая, заорал Олег.

– Сядь, – равнодушно взглянул на него милиционер. – Что ты из себя строишь? – усмехнулся он. – Кто ты есть? Никто и звать никак. В зону попадешь, тебе там зеки сразу место укажут.

– Сволочь ты! – прервал его Свиридов. – На чужом горе деньги зарабатываешь. Сколько тебе эти, с джипа, заплатили?

Владислав смешался. Бросил взгляд на дверь и, сжав кулаки, шагнул вперед.

– Ты думаешь, о чем говоришь? – негромко спросил он. – Да я тебе за это…

– Я об этом и на суде скажу. А еще раньше – следователю. Мне нужен Лапин. Я говорил охраннику…

– Не бреши, – усмехнулся стоявший у двери старший сержант, – ты дрых все время. Как от тебя бабуси ушли, спать завалился. Я заглядывал…

– Что? – поразился Олег. Затем, вспомнив свой предыдущий с ним разговор, махнул рукой. – Вы одного поля ягоды. Мне Лапин нужен. Или кто-нибудь из следователей. А еще лучше прокурора вызовите.

– Я тебе вызову! – зловеще пообещал Владислав. – Попа, чтоб отпел заранее. Ты хоть знаешь, против кого…

– А это ты прокурору расскажешь! Я сейчас голодовку объявлю и до прокурора в рот ни крошки не возьму.

– Он по-хорошему не понимает, – усмехнулся старший сержант.

– Значит, объяснят по-плохому, – кивнул Владислав.

– Сволочи! Какие же вы гниды. Лапина мне!

Владислав рассмеялся и вышел. Старший сержант за ним.

– Гниды! – заорал Олег.

– Из его палаты, – подошла к Владиславу медсестра, – какие-то двое мужчин вышли и так быстро к лестнице побежали. И его, – она кивнула на старшего сержанта, – как раз не было.

Влад бросил быстрый взгляд на милиционера. Тот раздраженно огрызнулся:

– На месте я был! К нему оперативники заходили. А их кто-то вызвал. Кто – не знаю.

– Они быстро ушли. Я сначала даже подумала…

– Идите работайте, – сухо посоветовал ей Владислав.

Она, недоуменно взглянув на него, отошла.

– Вот это уже плохо, – проворчал Влад. – Она, сука, запросто может где-то вякнуть. А в сочетании со Свиридовым получится, что у него действительно были двое. И не оперативники.

– Надо что-то делать, – сказал старший сержант.

– Что? – покосился на него Влад.

– Ты, Белков, не думай, – неожиданно грубо бросил сержант, – что если со мной запал, в стороне останешься. Я все расскажу.

– Нормально, – поразился Владислав. – Значит, бабки брать умеешь, а как дела касается…

– Ты говорил, – перебил его сержант, – что все спокойно пройдет.

– Ты, Галкин, – разозлился Белков, – забыл, что за просто так бабки можно только дома брать? А с этим, – он кивнул в сторону столика медсестры, – мы что-нибудь придумаем. Свиридову одному никто не поверит, кроме Лапина. Вот с ним и надо успеть. – Не прощаясь, он быстро пошел к лестнице.

Юрий в зеркальце заднего вида увидел вспышку фар. Посмотрев в боковое левое, заметил идущую на обгон «восьмерку».

– Дороги тебе мало, – буркнул он. – Мигаешь, придурок.

Посмотрел на спидометр. Молоковоз шел под восемьдесят. «Восьмерка», обойдя его, неожиданно сбавила ход и пошла чуть впереди со скоростью молоковоза. Затем, сдвинувшись влево, дала возможность молоковозу поравняться с легковушкой. В окно высунулась рука, бросила под передние колеса кусок доски. Глухо лопнуло левое переднее колесо. Машину повело. Юрий попытался удержать заюзивший молоковоз на дороге. Полуразвернувшись, машина перевернулась и с грохотом слетела с асфальтированной ленты. Кувыркнувшись раз, ударилась кабиной об одиноко растущую березу. Дерево надломилось. От остановившейся «восьмерки» бежали трое парней. Подбежав к перекошенной кабине, переглянулись. С коротким стоном рядом из травы начал подниматься Юрий. Один из парней сильным пинком в окровавленное лицо сбил его на землю. Второй, нагнувшись, поднял увесистый булыжник. Размахнулся и с силой бросил его в голову Юрия. К ним подошел Хаджи. Посмотрев на лежащего с окровавленной головой Устинова, усмехнулся. Вытащил из кармана сто долларов. Аккуратно сложив, сунул в нагрудный карман рубашки.

– На похороны, – буркнул он. – Сто баксов. Тебе же говорили – молчи.

Поднявшись, быстро зашагал к «восьмерке». Парни пошли следом.

– Камень не забудьте, – бросил садившийся в машину Хаджи.

Один из парней поднял окровавленный булыжник и забросил его в густые кусты.

– Я сказал, с собой его! – воскликнул Хаджи.

Выматерившись, парень полез в кусты.

– А на кой ему сто баксов? – нерешительно спросил севший за руль водитель.

– На похороны, – спокойно отозвался кавказец. – Вы по тысяче на жизнь получите, а он сотню на похороны.

Лапин вошел в подъезд. Уловив движение слева, отпрянул, бросил руку к боковому карману. Живот ожгла короткая острая боль. Вскрикнув, он, согнувшись, все-таки сумел выхватить «ПМ». Сильный удар снизу в лицо ногой отбросил его на площадку перед подъездом.

Услышав звук открываемой двери, Свиридов испуганно вскинул голову и схватил стоявший на тумбочке графин.

– Я это, – услышал он тихий женский голос. Узнал приходившую по звонку Бетховена женщину.

– Чего надо? – все еще испуганно спросил он.

– Лапина убили, – услышал он ответ. – Сейчас «скорая» выезжала. Дважды ножом. Раз в живот и раз в горло. И еще, – оглянувшись на дверь, тихо продолжила она, – тут парня привезли. Наверное, умрет. После аварии. Водитель молоковоза из Озерков. Он, говорят, что-то видел. По твоему делу. Так что смотри. – Повернувшись к двери, она громко сказала: – Завтра с утра не ешь. Анализы сдавать будешь. – И вышла.

Олег замер.

– Вот это да, – испуганно прошептал он. – Лапина убили. Значит, и меня могут.

Вячеслав взглянул на вошедшего в комнату Цыганка.

– Все путем, – усмехнулся тот. – Предупредили. Она молчать будет, сто процентов.

– Точно? – подстраховался Вячик.

– Я же говорю – сто процентов.

В дверях появился Хаджи. Подойдя к креслу, сел и взял со стола банку пива, сделал несколько глотков. Вячеслав молча смотрел на него.

– Я тоже сто баксов на похороны пожертвовал, – ухмыльнулся кавказец.

– Он труп? – подал голос Филин.

– Не совсем. Но говорить не сможет долго. Добивать нельзя было. Его и так камнем приласкали. С ним хлопот не будет, мальчик теперь ручной. Конечно, если живым останется.

– Влад сказал, – нервно проговорил Вячеслав, – что еще какая-то баба вякает. Она в Рассказово живет. От Тамбова километров тридцать. Городишко есть такой. Ей тоже нужно рот закрыть.

– А почему вы этого с «Нивы» не убьете? – удивленно спросила Клавдия.

– Его нельзя, – буркнул Вячик. – Тогда делом займется прокуратура. И мужики из шестого отдела. А там серьезные парни. Их не купишь. Пока это просто авария со смертельным исходом. Пусть разбираются. Так-то вроде и хрен с этим. Но нам светиться нельзя.

– Тебе-то что за дело? – Хаджи недобро взглянул на Клавдию.

– Кривой очень интересовался, – быстро сказала она, – что у вас случилось.

– Кривой может стукнуть Горцу, – опередил ее Филин. – А тот так, невзначай, запросто может Кости на ухо шепнуть. И будут нам сто баксов на похороны, – усмехнулся он. Взглянул на Вячеслава: – Откуда у тебя это? Лично я тогда как-то и внимания не обратил, а затем вспомнил, вот он сказал, – кивнул Филин на Хаджи. – И ништяк получается. Сто баксов на похороны. Класс!

– При мне Горец одного расстрелял, – ответил Вячик. – А бабе его сотню сунул. Мол, вот сто баксов, похоронишь мужа. И взяла, – усмехнулся он. – Вот я и вспомнил и дал мужику. Не думал, что так все закрутится.

– Водиле с молоковоза, – сказал Хаджи, – я тоже сто баксов на похороны дал.

Вячик удивленно посмотрел на него и качнул головой:

– Неплохо.

– Мне тоже понравилось, – усмехнулся Хаджи.

– А вы не подумали, – заметил Филин, – что это хвост? Если Свиридов скажет про это, а Устинов…

– Устинов вряд ли вообще чего скажет, – перебил его Хаджи.

– Хрен с этим Устиновым, – напомнил Вячеслав. – Надо с мусором разбираться. С Лапиным. Потому что он, сука, копает что-то. Не потому, что мы Владу обещали, а потому, что это в наших интересах. Надеюсь, по-другому никто не думает? – осмотрел он всех. Остальные молча переглянулись.

Медный, сплюнув, криво улыбнулся:

– С Владом бы тоже нужно решить. Ведь он, сучонок, запросто может нас под паровоз толкнуть. Кости стукнет, и аут. И Кривому пасть закрыть не мешало бы.

– Тоже правильно, – кивнул Вячеслав.

– С Лапиным все в порядке, – войдя в комнату, бросил рослый, коротко стриженный парень. – Так что можете уши не ломать, – нагло добавил он. – Гоните по полторы штуки в…

Но тут же, сдавленно икнув, согнулся и повалился лицом вперед. Ударивший его ногой Вячик недовольно взглянул на Хаджи.

– Ведь сами хотели. А теперь нужно что-то делать. Крайний должен быть. Мусор – это уже серьезно.

– Сделаем, – кивнул тот. – Парни, которые со мной молоковоза сделали, серьезные ребятишки. Подставят кого-нибудь. У мусора что-нибудь взяли? – Он присел и дернул застонавшего рослого за уши.

– Пушку, – промычал тот.

– Вот ее и суньте кому-нибудь, – бросил Вячеслав. – Насчет медсестрички точно полный порядок? – взглянул он на стоявшего у двери парня. Тот молча кивнул.

– Не знаю! – плача, помотала растрепанной прической полная женщина-медсестра. – Я в квартиру дверь открыла и… – Не договорив, зарыдала.

Средних лет мужчина в спортивной куртке, вздохнув, недовольно проворчал:

– Пятое изнасилование за неделю. Похоже, совсем…

– Да сейчас за бутылку водки и сигарету с фильтром, – усмехнулся стоявший рядом оперативник, – можно…

– Ты своим опытом здесь не делись, – оборвал его первый.

– Слышь, – Владислав узнал в телефонной трубке голос старшего сержанта, – ты мне энную сумму в зелени должен.

– Чего? – непонимающе переспросил он. – Что-то не припоминаю, чтоб я у тебя…

– Вспомни, тебе же лучше станет. И еще: не вздумай этим что-нибудь вякнуть. Сразу на нарах окажешься.

Владислав выматерился. Услышал в трубке короткий смешок сержанта, и тут же раздались короткие гудки.

– Гнида! – заорал Владислав. – Я тебе, паскуда, дам зелени! – Схватив сотовый, начал набирать номер, но сразу отключил. – Ведь тогда и меня им придется убрать, – пробормотал Влад. Снова выматерился. В это время зазвонил телефон. Он схватил трубку: – Да? – Выслушав, с облегчением вздохнул и спросил с волнением: – Он жив? – Услышав короткое «да», облегченно вздохнул.

– Ждем, – по-своему расслышали его вздох на другом конце провода.

– Тебя, – войдя в комнату с сотовым телефоном в руке, сказала моложавая рыжеволосая женщина. – Горец.

Кривой, приподнявшись, взял телефон.

– Инка, – вытирая лицо полотенцем, обратился к стоящей у плиты племяннице Ладов, – не слышала от кого-нибудь, где и как можно золотишко в чистом виде продать? И разумеется, чтоб цена была более-менее.

– А тебе зачем? – обернувшись, удивленно спросила она. – У тебя…

– Да нет. Просто сейчас артелям старательским платят с гулькин хрен. А условий для жизни никаких. Хорошо только тем, кто охотой занимается. С пушнины можно деньги делать, если ее на материк отправлять. А тут сегодня краем уха в баре услышал разговор мужиков каких-то про золото…

– Вообще-то, – вытирая руки о передник, проговорила она, – я сама хотела с тобой насчет этого поговорить.

Глеб удивленно поднял брови.

– Насчет пушнины. Я показывала твои подарки знакомым, они прямо обалдели. Так что можно очень хорошо заработать. Шапка примерно рублей за шестьсот – семьсот пойдет. Правда, их и здесь сейчас продают. Ну а шуба – тысячи три долларов, это самое меньшее.

– С ними знаешь сколько канители? – буркнул Глеб. – Охотиться устанешь. В капканы полярные волки не идут.

– Я понимаю. Но ведь у тебя наверняка есть еще там, – она махнула рукой, – штуки две-три. Вот договоримся с тобой, я тебе размеры скажу – и сделаешь сколько сможешь. Доставку беру на себя. Ну и, – Инна улыбнулась, – двадцать пять процентов моих.

Глеб удивленно хмыкнул:

– А ты, племянница, не так проста, как кажешься. К тому же, вижу, мужика своего ты как-то не особо…

– А чего ему не хватало? – сердито перебила она. – Зарабатываю я на магазинах неплохо. Милиция им только после того, как приехал, занималась. Потом перестала. А он, видите ли, киллером заделался.

– Но сначала ты совсем другую песню пела. Жалобную. – Он усмехнулся. – А сейчас и мотив, и слова другие.

– Что с моим предложением?

– Успеем обговорить, – неопределенно отозвался он. – Я здесь еще с месячишко покантуюсь. Или, может, я тебе уже…

– Перестань, – вздохнула Инна. – Я просто так спросила.

– Значит, насчет золотишка ничего сказать не можешь, – с явным сожалением констатировал Глеб.

– Если бы оно у тебя было, – снова повернувшись к плите, заметила Инна, – тогда можно было бы узнать. А так… – Она пожала плечами.

Глеб нахмурился, кашлянул, но ничего не сказал.

– Ты есть будешь?

– Мучного, типа макарон и лапши, я в артели налопался. Сейчас куда-нибудь занырну и пообедаю. Да, ты не против, если я с женщиной ночь проведу?

– Дядя, – обернувшись, упрекнула его взглядом Инна, – неужели ты думаешь, что я пущу в квартиру путану?

– Конечно, не думаю, – поморщился он. И тут же с надеждой спросил: – Может, у тебя есть на примете какая-нибудь длинноногая под мой возраст и остальные параметры дамочка?

Рассмеявшись, Инна покачала головой.

– Понял, – вздохнув, кивнул Глеб. – Тогда вполне возможно, что я не появлюсь завтра в ночь.

– Если задержишься – позвони. И знаешь, – удивленно добавила она, – ты как-то по-другому заговорил.

– Притворялся воспитанным, – улыбнулся дядя. – А сейчас перед тобой настоящий Глеб Ладов. И спасибо за «позвони». Оказывается, приятно, когда о тебе кто-то беспокоится.

– Лады, – сумрачно кивнул Зубов. Положив руки на колени, посмотрел на сидевшего за столом следователя. – Дожал, сука. Я работал на Пригородном. Тихона завалил потому, что он, сука, что-то про бабки вякнул. Нам этот водила, мать его, за «крышу» бабки задолжал. Мы у него вроде диспетчеров были. В общем, работали сами по себе, без заказчиков. Да еще парочку таксеров по частному извозу надыбали. Вот и решили на них да и остальных жути поднагнать.

Договорив, протянул руку и взял из лежащей перед следователем пачки сигарету. Следователь, щелкнув зажигалкой, дал ему прикурить.

– Да, – сказал он, – похоже на правду. Этого мы не учитывали. А зачем ты в отказ ушел? Ведь все против тебя. И свидетели. Вы там светились.

– Бабки брали. Ты моей скажи, чтоб курехи да жрачухи притащила. А то как по первой ходке, – Зубов усмехнулся, – или гастролер – у других на хвосте.

– Скажу, – записывая что-то на листе протокола, кивнул следователь.

– Слышь, – вздохнул Зубов, – дай хоть парочку сигарет.

– Вот. – Следователь достал из бокового кармана пиджака две пачки «Примы». – Возьми.

– Пару сигареток зажилил, – взяв «Приму», усмехнулся Зубов.

– Ну возьми, – продолжая писать, кивнул следователь.

– Ты это, – вытряхнув из пачки «LM» почти половину сигарет, встрепенулся Зубов, – не забудь написать, что я сам чистосердечно признался. – Услышав в его словах что-то похожее на издевку, следователь поднял голову и взглянул на Зубова. Тот, усмехнувшись, подмигнул ему. – Чистосердечное признание смягчает наказание.

– Мутишь ты… Подписывать будешь? – спросил следователь.

– Я даже когда из утробы материнской вылез, за свое рождение не расписывался. – Зубов рассмеялся.

– Оставь «LM», – буркнул следователь. – Или скажу контролеру.

– Я же тебе признался, – напомнил Зубов. – А насчет росписи, – он дернул плечами, – никогда у вас не расписываюсь. Только за передачу или освобождение.

– Хрен с тобой! – написав: «От подписи отказался», махнул рукой следователь. Нажал кнопку вызова конвоя.

– Не забудь Инке сказать, – снова напомнил Зубов, – насчет передачки. Я тебе приятное сделал, ответь взаимностью.

– Знаешь, – сказал Шарик, – по-моему, ты зря с Саидом не договорился.

– Тебя это вообще никак касаться не должно, – холодно проговорил Михайлов. – А следовательно, и интересовать тоже. Понял?

– Как не понять! – Шарик усмехнулся.

– Ты вот что сделай, – как ни в чем не бывало проговорил Михайлов. – У тебя же есть знакомые в Тамбове? Я говорю о милиции. Съезди туда и узнай, что там против Шевцова имеют. Там вроде какая-то авария была, и Вячеслав с приятелями имеют к ней отношение. Узнай подробности и, самое главное, насколько Вячика и остальных это касается. Подробностей я не знаю.

– Хорошо, – согласился толстяк. – Сегодня же отправлюсь в Тамбов. Но, надеюсь, ты понимаешь… – Не договорив, он сделал характерный жест пальцами.

– Разумеется, – усмехнулся Константин Федорович. – Сейчас об этом даже дети знают. Деньги я дам, приличную сумму. Но ты отчитаешься за каждый потраченный доллар.

– Разумеется.

– И еще, Лева, мне нужно узнать об одном человеке. На предмет его сотрудничества со мной. Это там же, в Тамбове. Вот его адрес и анкетные данные. – Вытащив из бокового кармана пиджака конверт, протянул его Льву.

– Сделаю. – Шарик взял конверт.

– Ты просто узнай, подходит ли он мне.

– Все сделаю, – кивнул Шарик.

– Понятно, – держа у уха сотовый телефон, кивнул Альберт Александрович. – Это точно? – Выслушав ответ, довольно улыбнулся. – Это неплохой подарок Корину. Он знает подробности?

– Он их ждет, – усмехнулся мужской голос в телефоне.

– Не торопись ему сообщать, – засмеялся Альберт Александрович.

– Мне кажется, что он хочет их использовать…

– Предпочитаю точность, – недовольно прервал его Альберт. – Выходит, что Вячик лучший? Если это так, то сюрприз для Костика будет вдвойне неприятен.

– Я бы не сказал, что Вячик, Мага, Хаджи и Филин лучше.

– Подожди. Несколько дней назад у Корина были люди Папы. С чем они приезжали?

– Точно не знаю. Там был Уютный.

– Понятно, – проворчал Альберт. – Значит, тебя от подобных сделок держат на расстоянии. Постарайся выяснить.

– Постараюсь, – буркнул собеседник.

– Ты чем-то недоволен? – нахмурился Альберт.

– Я все узнаю, – ушел от ответа собеседник, – и сразу свяжусь с вами.

– Здравствуй, – входя, сказал Алексей.

– Здравствуй, – вздохнула открывшая дверь Виктория. – Я думала, ты больше не придешь. – В ее глазах он увидел благодарность.

– Как я мог не прийти? – укоризненно проговорил он. – Ведь тебе сейчас… – Не договорив, махнул рукой. – Вносите.

Отступив в сторону, Алексей пропустил двух рослых парней с сумками в руках. Вика удивленно смотрела на него.

– Некоторое время меня не будет, – сказал Алексей, – и я решил снабдить тебя всем необходимым. Ведь сейчас у тебя с деньгами не… – подыскивая слово помягче, замолчал.

– У нас всегда было не очень хорошо, – необидчиво призналась Вика. – Поэтому Коля и… – Она всхлипнула и быстро ушла в комнату.

– Все на кухню, – велел Алексей.

Парни прошли вперед. Он чуть слышно выматерился. Достал сигарету, закурил. Парни вернулись без сумок.

– Ждите в машине, – буркнул Алексей.

Они вышли. Алексей, в несколько глубоких затяжек докурив сигарету до середины, пошел в комнату. Уткнувшись в положенные на край стола руки, Вика тихо плакала.

– Перестань! – Он подошел к ней и положил руки на плечи.

Вздрогнув, она обернулась и тихо попросила:

– Не надо, Леша. Мне знаешь как плохо… Я не могу забыть Колю. Я люблю его. Мне кажется…

– Вика, – тихо перебил он ее, – перестань. Ведь Колька мертв. Ему все равно, что с тобой. Собственно, и всегда так было.

Вскинув голову, она обожгла его взглядом.

– Да, – кивнул он. – Ведь он и имел что-то только потому, что у него была ты. Вспомни, каким он вернулся. Герой солдат, – насмешливо добавил Алексей. – То есть прапорщик.

– Перестань! – вскакивая, воскликнула Виктория. – Хотя бы потому, что он мертв.

– Ну конечно! – едко проговорил он. – О мертвых хорошо – или ничего.

– Зачем ты так? – с болью спросила Вика. – Коля был прекрасным человеком. Он не пошел с тобой. Думаешь, я не знаю, чем ты зарабатываешь деньги? А на Колю ты зол потому, что…

– Давай не будем ворошить прошлое, – прервал он ее. – Ты только что похоронила мужа. Но тем не менее… выходи за меня замуж. Я люблю и буду любить тебя всегда. Антошка еще маленький, и он, я уверен, быстро привыкнет ко мне. Я буду любить его как родного, хотя бы потому, что ты его мать. Не торопись говорить «нет», – опередил он пытавшуюся что-то сказать Вику. – Но мне нужно знать, есть ли хотя бы надежда на то, что мы будем вместе. – Он шагнул вперед и, обхватив Вику за талию, впился ей в губы, но тут же ахнул и, согнувшись, присел.

– Сволочь! – Отскочив, Вика схватила сковородку. – Как ты мог?! Я думала, мы друзья, а ты…

– Лихо! – Алексей с трудом выпрямился. – Все-таки уроки пошли тебе впрок. Не торопись с ответом, – сделав глубокий выдох, тряхнул головой, – потому что потом можешь пожалеть. Что сейчас ты, кроме своей любви, можешь дать Антошке? И что можешь получить сама от любви к покойному Коле? – Криво улыбнувшись, отступил назад. – Не нужно, – предупредил он сверкнувшую глазами Вику. – Умерь свой пыл. Просто подумай – без меня ты пропадешь. Ладно, если бы ты была одна, а ведь у тебя сын. Что ты можешь дать ему в жизни? Воспоминания о его погибшем отце? Ты права, я не совсем честно делаю деньги, но тем не менее они у меня есть, и немалые. Выходи за меня, и мы откроем свое дело. Ты будешь зарабатывать деньги и не беспокоиться за будущее твоего сына. Подумай, – повторил он. – А сейчас до свидания.

Развернувшись, вышел. Она услышала хлопок входной двери.

– Коля, – плача прошептала Вика. – Кто хотел твоей смерти? Коленька!.. – Она зарыдала.

– Опаздываете? – усмехнулся мощный, похожий на штангиста мужчина в потертых джинсах. – Раньше Михайлова Константина Федоровича всегда отличала точность. Времена идут, люди меняются.

– Я здесь не для того, – недовольно заметил Михайлов, – чтобы выслушивать критические замечания в свой адрес. Говори, что нужно, Рыбаков?

– Теперь узнаю Михайлова, – хмыкнул Рыбаков.

– Зачем ты вышел на меня? – сухо спросил его Михайлов.

– Как насчет золотишка?

– Если ты, Рыбаков, все такой же, разговаривать с тобой – значит терять свое и чужое время.

– Я спросил о золоте. У тебя есть интерес к благородному металлу? Или, может, ты знаешь людей, которые…

– Предупреждаю: если это очередная твоя байка – строго накажу. А сейчас давай к делу.

– Ты не ответил, интересуешься ты золотом или нет?

– У тебя есть металл?

– Точнее будет сказать, я знаю, у кого есть. Я посредник, популярная сейчас профессия.

– Сколько золота? И какое именно? Если ты говоришь о драгоценностях…

– Я говорю о золоте, из которого эти самые драгоценности делаются.

– Проба?

– Девяносто пятая. Около шести килограммов. Я вижу, ты заинтересован.

– Я могу встретиться с человеком, у которого товар?

– Разумеется. Но не могу быть уверен, что ты купишь…

– Слушай, Ваня, – резко сказал Михайлов, – не надо перегибать палку. Она может сломаться, и тогда за твою жизнь не дадут и цента. Сегодня вечером я жду тебя с человеком, у которого золото. И смотри не вздумай пропасть. Надеюсь, я выразился ясно?

– Сегодня, – кивнул Игорь. – Я, собственно, и рассчитывал на него, но сначала не мог его найти. А тут вспомнил, что у него есть…

– Ему можно доверять? – перебил его Глеб.

– Конечно. Я его давно знаю. И ни разу он меня не подвел. Подожди-ка, ведь ты его тоже знаешь. Помнишь, около Амги стояли? Рядом звено старателей работало. Их потом, когда мы ушли, кто-то ограбил. Вот Иван и был в этом звене. Я еще деньги им на дорогу собирал.

– Рыбаков? – припомнил Глеб.

– Он.

– Как ты его нашел?

– Я же их финансировал. Вот и вспомнил о Ваньке. Они тогда на себя пахали. Государству так, по мелочи золотишко сдавали. Хотели бабки хорошие сделать. В общем, я с ним переговорил. Сказал, что имеется шесть с половиной килограммов металла высшей пробы. Он пообещал сегодня же сообщить, если будет положительный результат.

– А ты не подумал, что он соберет кодлу и заявится к тебе?

– Золото у тебя. Я тебя поэтому и вызвал. Не буду утверждать, что я крепкий мужик. Стоит мне увидеть приготовления к пытке или получить пару хороших ударов, и я расколюсь.

– Ясно. Но не думаю, что нужно жертвовать…

– Ты сам торопил меня. Да и я решил ускорить это дело. Деньги кончаются, а в Москве без них хреновато. Но поясню, почему я пошел на это. Если Рыбаков – мелочь пузатая, он действительно может тряхнуть меня. Как ты сказал, придет с парой-тройкой крепких парнишек и выбьет из меня мозги. Золото я не отдам, лучше пусть пришибут. Но если буду знать, где оно, то наверняка сдам. Терпеть боль не могу. У зубного чуть в обморок не падаю. Но… – Игорь, замолчав, взял бутылку пива и многозначительно приподнял руку. – Рыбаков знает, где я работаю. И думаю, мелочиться не станет. У него будет свой канал. Так что остается надеяться на его ум. А если в течение двух дней от меня не будет вестей, помяни меня с приятелями. Ведь я работал неплохо и никогда ни от чего, будь то гулянка или драка, не уходил.

– Ты вроде как хоронишь себя?

– Пока нет. Но в таких вещах нужно быть готовым ко всему. Не найди я Рыбакова, мы вообще бы ничего придумать не смогли. Ждать! – Он махнул рукой. – Чего? Так хоть что-то, но начали.

– Точнее, начал ты.

– Скучный ты человек, Ладов, – улыбнулся Игорь. – Знаешь, – он открыл вторую бутылку пива, – забыл, кто сказал, но это мне понравилось: если мужчина не авантюрист, он не настоящий мужчина.

– Ну, – усмехнулся Глеб, – ты сделал все, чтобы я стал самым что ни на есть настоящим мужчиной. А как ты намерен поступить, если Рыбак действительно найдет покупателя?

– Если возьмут шесть с половиной, то, – он подмигнул Глебу, – через полгодика разбогатеем. Сразу рвану на Канары. – Он мечтательно прищурился. – А то за границей был только раз, и то… – Не договорив, махнул рукой.

– Сначала дай Бог с этим уладить. И я все, завязал. Никогда больше…

– Но долю, – проговорил Игорь, – процент ты все равно иметь будешь. Это я тебе точно говорю. А сейчас извини. – Посмотрев на часы, встал. – Мне пора. Скоро встреча с Рыбаковым.

– Ни пуха ни пера, – пробурчал Глеб.

– К черту, – отозвался Игорь. – А как мне тебя найти, если все нормально будет?

– Я оставлю телефон Инке, она передаст…

– Если начнут метелить, – вздохнул Игорь, – я и телефон назову. Они с нее…

– Тогда вот что. Где вы встречаетесь? Я буду рядом. Если все нормально – когда расстанетесь, подойду. Если нет – золото из квартиры забрать успею.

– Давай так, – согласился Игорь и быстро пошел к выходу из кафе.

– Понял? – спросил Алексей коренастого парня.

– Чего ж тут не понять! – ухмыльнулся тот. – Мне это, например, в кайф. Болезнь такая! – обнажил он в улыбке-оскале крепкие белые зубы. – А тебе самому как такое? – неожиданно поинтересовался он.

– Давай остановимся на том, что есть. Я плачу – ты делаешь.

– Годится.

– Мама, – громко сказала державшая телефонную трубку Вика. – Как Антошка? Ты как?

– Все хорошо, доченька, – ответила свекровь. – Антошка сейчас ушел с соседскими мальчиками на речку. Ты не волнуйся, там двое с отцами пошли. Я им строго-настрого приказала с Антошки глаз не спускать. Ты сама-то как? Чай, места не находишь?

«Серьезный мужик, – мысленно отметил Глеб, увидев, как из остановившегося „шестисотого“ вышел подтянутый мужчина с большими залысинами. Его со всех сторон прикрывали крепкие парни. – Ого! – усмехнулся Глеб. – Какой почет и уважение».

Из другого «мерседеса» вышел Рыбаков. Глеб узнал Ивана. Он продолжал спокойно потягивать кофе. Покосившись, увидел, как к столу, за которым сидел Игорь, подошел Иван. Пожав приподнявшемуся Бронину руку, кивнул назад.

«Похоже, Игорек нашел свою жилу, – подумал Глеб. – Этот с „мерса“, разумеется, не станет его за шесть с половиной килограммов делать. Он узнает, что и как, а уж потом будет решать. Если поверит, что у Игоря еще золото есть, не тронет. Если нет – убьет».

– Сволочь! – поставив на столик пиалу с зеленым чаем, буркнул Саид. – Есть у него золото. Ждет, пока оно снова в цене поднимется. Ведь говорил я! – Он звучно хлопнул себя по толстой коленке. – Надо было там, на Севере, искать. Самим искать выход.

– Ты забыл одну деталь, – спокойно заметил худощавый человек с узкими глазами. – Мы сейчас сопредельное государство. Посылать на Север, туда, где есть золото, своих людей – значит, потерять деньги. Вербовать для этого русских, – он отмахнулся, – то же самое. Ты знаешь, как им живется у нас в Казахстане. А Михайлова можно понять: золото – это всегда деньги. Сейчас оно понизилось в цене. Я слышал, что это сделано именно для того, чтобы ослабить экономику России. И я не понимаю их правительство. Россию считают великой державой только потому, что у нее есть атомная бомба. Не будь этого, она бы, – он сплюнул и растер подошвой, – давно была бы какой-нибудь провинцией или штатом США.

– Твое счастье, что тебя не слышат русские, – улыбнулся Саид. – Да, они нищие, но гордые, и я уверен, что любой из них разбил бы тебе голову чем-нибудь тяжелым. К тому же меня не интересует то, как поступает русское правительство. В России можно заработать деньги, именно этим я и занимаюсь. Мы сумели договориться о поставках нашего товара в Россию, это хорошо. Пусть не сейчас, но чуть позже обязательно Кость сам предложит нам золото. Я в этом уверен.

«Надо проверить, кто он на самом деле, – подумал Михайлов, глядя вслед уходящему Игорю. – Если действительно старатель, то стоит попробовать наладить доставку золота из Якутии. Если нет – я возьму эти шесть килограммов и убью его. Но с Рыбаковым они говорили почти в унисон. С небольшими отклонениями. Значит, не договаривались. Я так, между прочим задавал вскользь вопросы, отвечал этот мужик сразу и уверенно. Не врал. В общем, посмотрим. В любом случае я только приобретаю и ничем не рискую».

– Константин Федорович, – несмело обратился к нему подошедший к столику Рыбаков, – когда я получу обещанную мне сумму?

– Я еще не видел золота, – спокойно ответил Михайлов. – Ты почему уехал оттуда? – неожиданно спросил он.

– Неудачно получилось, – вздохнул Иван. – Мы вчетвером работали, старательским звеном. Пока рядом была артель, – он кивнул на выход, – в ней Бронин работал, все было спокойно. Потом они переехали, на жилу наткнулись, нас на второй день чуть не поубивали. Там полно охотников на чужое золото ходит. Мы потом деньги, чтоб домой добраться, занимали. Как раз вот у Бронина я и брал. А насчет золота зря сомнение имеете. Игорь действительно хочет канал найти.

– Посмотрим, – кивнул Михайлов.

– Видал, – сказал Игорь, – какой фраер? Весь из себя, пальцы веером. Говорит, как будто жует чего. На меня как на оконное стекло смотрел. Правда, когда я сказал, что двадцать килограммов там лежит, по-другому смотреть начал. Вроде бы даже с уважением.

– Конечно, – хмуро согласился Глеб, – он как в спортлото выиграл. Сейчас ты отволочешь ему металл – и кончат тебя. Не больно убьют. – Он усмехнулся.

– Не-а, – покачал головой Игорь. – Константин Федорович мужик серьезный. Если поверит в золото, не тронет. А если нет, – он подмигнул Глебу, – убьет.

– Я тоже так думаю.

– Лично мне он своей крутизной даже понравился. Такой не станет размениваться на шесть килограммов. Он если играет, то по-крупному. Предупредил: если, говорит, в самой малости будет что-то не то, пожалеешь, что родился.

– А сколько он тебе за эту партию обещал? – поинтересовался Глеб.

– Мы сошлись на десяти тысячах за килограмм, – весело сказал Игорь.

– Сколько? – изумился Глеб.

– Считай, что у тебя в кармане пятнадцать тысяч долларов, – улыбнулся Игорь. – Это, конечно, дешево, но лучше, чем мы в Якутии имели. К тому же если договоримся насчет доставки из Якутии – все за его счет. Знаешь, я бы ему и за двенадцать отдал. Даже, сказал бы, за десять. – Игорь махнул рукой. – С удовольствием бы отдал это золото. Оно мне уже по ночам сниться стало.

– Я бы его за тридцать тысяч рублей сдал, – сказал Глеб. – Проснусь, подойду, если Инки нет, открою, погляжу – и плохо становится. На каждый звонок чуть ли не инфарктом реагировал. Думал – все, милиция, руки за спину – и поехали, Ладов. Ты молоток, – неожиданно одобрительно заявил он. – Сумел все-таки. Я, если честно, уже и не думал, что получится. А еще как получилось! – Он облегченно вздохнул.

– Хорошо, что на метро поехали. Я засек «хвост» и нырнул в метро. Они привыкли на машинах раскатывать, вот и облизнулись.

– Хорошо я увидел, как к метро рванул. Молодец, что подождал. А так бы…

– Все нормально. А ты говорил, не выйдет ни хрена.

– Черт бы вас подрал, – недовольно буркнул, отключая сотовый телефон, Михайлов. – Если через час не появятся, – ожег он взглядом стоявшего перед столом Рыбакова, – я с тебя с живого кожу сниму и сумочек наделаю.

– Он придет, – испуганно сказал Рыбаков. – Может, задержится немного, но обязательно появится. С золотом.

– Молись, – усмехнулся подошедший Горец. – А то Константин Федорович…

– Ты-то где был? – недовольно посмотрел на него Михайлов.

– Вас искал, – спокойно отозвался Александр. – Мне сказали, что вы на даче.

– Отправляйся в «Интурист», – приказал Константин Федорович. – Найди Саида. Пусть вечером приедет ко мне. Скажи, это в его интересах.

– Конечно, возьму, – держа у уха сотовый телефон, кивнула красивая блондинка. – И советую тебе посмотреть. Это, конечно, не супермодно…

– Я сейчас отправляюсь к ней, – перебила собеседница. – Мне сказала Сима. Она вроде даже заказала себе что-то подобное.

– Я тоже, – улыбнулась блондинка. – Так что зиму надеюсь встретить совершенно непохожей на других.

– Да, – подняла телефонную трубку Вика.

– Это я, – узнала она голос Алексея. – Ты помнишь…

– Больше никогда, – резко перебила его она, – не приходи ко мне. Прощай!

Она бросила трубку на аппарат. Вздохнув, хотела отойти, но телефон зазвонил снова.

– Да, – взяла Вика трубку.

– Я люблю тебя, – услышала она голос Алексея. – Вместе мы будем счастливы. Ты…

Она положила трубку.

– Ты сама прибежишь ко мне! – зло усмехнулся Алексей, услышав в телефоне короткие гудки.

– Ну что же, – с некоторым удивлением посмотрев на стоявшего перед ним Игоря, кивнул Михайлов. – Если говорить откровенно, я не верил тебе.

– Я это понял, – усмехнулся Игорь, – когда увидел, что за мной два ангела-хранителя пошли. Лихо я их с носом оставил! – Он самодовольно улыбнулся.

Михайлов ожег его взглядом, хотел что-то сказать, но Игорь, неожиданно изменив тон, угрожающе добавил:

– Так дела не делаются. Еще раз случится что-то подобное, и ты меня хрен увидишь. Я тебе не пойманную в Москве-реке рыбу предлагаю, а золото. И заметь – баш на баш. Никаких задатков…

– Ты, видно, не понял, – перебил его Михайлов, – с кем дело имеешь. Я могу стереть тебя в порошок, и…

– Сказать, – насмешливо продолжил Игорь, – что так и было. Ничего ты не можешь, хотя бы потому, что умный и понимаешь, что на мне, точнее, с моей помощью, можешь прилично хапнуть. Золото, оно всегда в цене. Так что давай не станем выделываться. Или работаем, или разбежались.

Михайлов с трудом сдерживал охвативший его гнев. Мужик прав. Стиснув зубы, он, шумно вздохнув, достал сигарету. Стоявший справа Горец, щелкнув зажигалкой, дал ему прикурить.

– Ты имеешь характер, – натянуто улыбнулся Михайлов.

– Мне об этом три жены говорили, – кивнул Бронин.

Михайлов улыбнулся:

– А ты наглый мужичишка.

– Жизнь такая, – пожал плечами Игорь. – Раз подставишь спину, все время битым будешь.

– Ну что же, – решил Константин Федорович. – Попробуем работать на доверии, золото сегодня проверят. Я имею в виду пробу и его структуру. Может, половина промышленного. Когда буду знать точно, что деньги отдал не зря, можешь быть свободным. А так некоторое время придется побыть моим гостем.

– Коллеги могут неправильно понять вашу заботу обо мне, – нашел в себе силы улыбнуться Игорь.

– Тогда, чтобы было спокойно и тебе, и коллегам, и мне, сделаем иначе. Ты получишь энную сумму в качестве задатка и поедешь к себе. Через три дня позвонишь мне и, если вся партия золота выдержит проверку, получишь остальную сумму.

– А если ты меня надуешь? – спросил Игорь. – Скажешь, что…

Уловив кивок Константина Федоровича, Горец коротким ударом в живот согнул Игоря и толчком в голову отправил его на пол.

– Придет в себя, – Михайлов положил на стол конверт, – отдашь. И телефон офиса скажешь.

Поднявшись, неторопливо вышел из отдельного кабинета. В дверь заглянул полный бородатый мужчина. Увидев лежавшего Игоря, удивился:

– Что с ним?

– Приступ, – усмехнулся севший на стул Горец. – Ты погуляй, пока он не выйдет. За своими официантками присмотри, а то они сдачу себе на карман положат.

«Где же Игорь? – удивленно проводив взглядом вышедшего из служебного хода кафе Михайлова, подумал сидевший за столиком с кружкой пива Глеб. – Чемодан несет один из парней, – отметил он. – Где же Игорь? – Допив пиво, встал. Увидел вышедшего из той же двери рослого, крепко сбитого мужчину. – Он последним вошел».

Как только Горец вышел, Глеб, проводив его взглядом, шагнул к двери. Навстречу вышел Игорь. Морщась, потирая живот, остановился.

– Похоже, нас бортанули, – буркнул он. – Три тысячи – весь куш. Канары отпадают, – криво улыбнулся он. – Тебе штука, и мне две. Куплю ствол и произведу расчеты с Константином Федоровичем. Хорошо, номер телефона оставил. Наверное, чтоб легче найти было.

– Когда звонить нужно? – спросил Глеб.

– Сказали, через три дня.

– Значит, все нормально, – сделал вывод Глеб. – Берем такси и куда-нибудь в ресторан. Обмоем удачную сделку.

– Думаешь, удачную?

– Уверен.

– Он с каким-то мужиком, – сказал в мобильный телефон сидевший рядом с водителем «ауди» длинноволосый парень. – Тачку ловят.

– Сажайте их, – услышал он голос Горца. – Они с бабками. Подработаете зелени, – насмешливо добавил он.

– Сволочь! – проворчал Рыбаков. – Дал как нищему. – Выматерившись, сунул в нагрудный карман пятьсот рублей. – Паскуда! – посмотрел он вслед «мерседесу». – Я его на золото вывел, а он… – Махнув рукой, пошел к остановке автобуса.

– Пусть Саид приедет завтра, – сказал в сотовый телефон Константин Федорович. – А с этих двоих глаз не спускать. И узнать о втором все.

– Сделаем, – ответил Горец.

– И свяжись с Вячеславом! – повысил голос Михайлов. – Он нужен мне.

– Почему ты не вызвал бригаду? – недовольно спросил Мага сидевшего за рулем Вячика. – Они бы все сделали.

– Кость сразу бы все узнал. И тогда бы нам уже ничего делать не пришлось бы. Получили бы по сто баксов на похороны.

– Задание мы выполнили, – сказал Мага, – так что…

– Не здорово засветились, – напомнил Хаджи. – Кость не простит этого. И хорош друг на друга наезжать, – добавил он. – Надо было сразу все решать…

– А кто думал, что такая буча поднимется? – сказал Филин. – Ведь все сделали правильно. А тут эти гребаные с «КамАЗа». Ну кто знал, что они, суки, нарисуют депешу? – пожал он плечами. – Да еще водила с молоковоза. Лично я думал, все путем будет. Влад обещал. А тут…

– Все думали, – согласился Вячеслав. – А когда началось, некоторые щель, как тараканы, искать начали. – Он бросил быстрый взгляд на Медного.

– Ты буровь, – огрызнулся тот, – да не заговаривайся.

– Хорош, Сашка, – назвал его по имени Хаджи. – Надо решать, как все увязать, а не наезжать друг на друга, – повторил он.

– Чего решать? – буркнул Филин. – Все решено. Если начали, надо до конца доводить. Собственно, осталась баба какая-то из Рассказова. Водилы «КамАЗа» не вякнут однозначно. Свиридов тоже заткнется. Узнает, что Лапина сделали, и закроет рот. Жить все хотят…

– Ты забыл, – перебил его Хаджи, – что погибли жена и сын Свиридова. И он не успокоится, пока нас не посадят. На большее он не годен, – презрительно проговорил он. – И будет пытаться наказать виновных в гибели сына и жены через закон. К тому же это его единственный шанс не попасть в тюрьму. Поэтому он будет давать свои показания до последнего. Убивать его нельзя, – с сожалением вздохнул он, – потому что вмешается прокуратура. И уж тогда на свидетелей надавят, и они расколются. Кость узнает об этом и даст нам по сотне зеленых. На похороны. – Он усмехнулся. – Надо сейчас как-то объяснить ему причину нашей задержки. Или даже вот что – надо кому-то остаться, с Кривым договориться и контролировать все. Пусть его парни работают. А в Москву ехать нужно. Кость наверняка в ярости. Помнишь, он что-то о Ярославле говорил? – спросил он Вячика. Тот кивнул.

– А может, сами на себя работать начнем? – неожиданно сказал Медный. – Я знаю парочку коммерсантов, которые за заказ неплохо дают. Не так, конечно, как Кости его заказчики, но…

– Нас бесплатно замочат, – перебил Вячеслав.

– Тогда, может, к Альберту переметнуться? – выдал второе предложение Медный.

– Чтобы не портить отношения с Костью, – сказал Хаджи, – хотя бы внешне, он отошлет ему наши скальпы. В назидание другим. И так с насмешкой будет говорить всем: мол, хваленые боевики Кости разбегаются, как крысы. Ведь все знают, как они друг к другу относятся. Но внешне живут в мире и согласии. Нам нужно здесь все утрясти, чтобы голова не болела.

– Кому-то остаться бы, – предложил Филин. – И с парнями Кривого все закончить. В столицу ехать так и так придется. Так лучше раньше, пока Кость совсем не взбесился.

– Так ты и оставайся, – взглянул на него державший руль Вячик. Филин с усмешкой покачал головой.

– И никто не останется, – недовольно буркнул Вячеслав.

– Надо было сначала в Москву, – поморщился Филин. – А уж потом разборы устраивать.

– Опоздали бы, – сказал Хаджи. – И кто знает, что было бы, если бы проехали. Спасибо Клавке, иначе бы нам хана, по полной программе. Да и ментяра все-таки помог. Но мне кажется, он нас доить начнет…

– Он ничего и не сделал, – раздраженно перебил Вячеслав. – И если бы мы сами не вмешались, то…

– Он сообщил нам обо всех появившихся свидетелях, – напомнил Хаджи. – Насчет этого к нему претензий нет. Он свое отработал. Но мне кажется, он…

– Ничего он не сделает, – пренебрежительно проговорил Филин. – Он сам трясется, как бы мы его не заложили. К тому же за ним хвост порядочной длины. Он ведь на Кость уже несколько лет пашет. Еще когда курсантом был, тот его прихватил на чем-то. Вот и пашет на него.

– Не он, – поправил его Вячеслав. – Брат Влада, майор, тоже Белков, в Туле работает. Вот через него Горец и вышел на Влада. И пригодился. – Притормозив, выматерился: – …твою мать. Летит прямо в лоб.

Хаджи рассмеялся:

– Рыбак рыбака видит издалека.

– Хаджи, – обратился к нему Филин. – Ты давно в России? По-русски шпаришь почти без акцента. Правда, когда немного психуешь, здорово слышно.

– Я родился в России. Мать у меня с Волги. Потом отец нас в Дагестан увез. Там до армии и был. Меня вроде в армию забирать, а отец через Кость в Москву и пристроил. А потом быстренько комиссовали. Деньги сейчас могут все.

– Куда едем, – спросил Вячик, – к Кривому или в Рассказово? Если в Рассказово, то по объездной. Через город с московскими номерами…

Договорить ему не дал вызов сотового телефона.

– Наверное, Кость, – взяв его, буркнул Хаджи. – Да. Ладно, сейчас приедем. – Отключив телефон, положил его в «бардачок». – Давай назад, – недовольно проговорил он. – Там Белкова старший сержант, который в больнице возле палаты Свиридова дежурил, за горло берет. Влад аж визжит с перепугу.

– Что же со мной будет? – с тоской посмотрел на светлое от солнечных лучей окно больничной палаты Олег. – Посадят ведь. И ничего доказать я не смогу. Ну, пусть даже свидетели эти скажут, что меня джип сбил. И что? – с отчаянием спросил он себя. – Ведь анализ показал, что в крови алкоголь. Не пил я! – словно его мог кто-то слышать, крикнул он. Дверь сразу открылась. В палату заглянул молодой милиционер:

– Ты чего?

– Как Лапина убили? – неожиданно для него спросил Олег.

– А ты откуда знаешь? – Милиционер удивился.

– Где его?

– Тебе-то какая разница? – отмахнулся милиционер. – Видно, из-за оружия, – тут же показывая, что он тоже что-то знает, добавил милиционер. – В шею и в живот. Говорят, что били профессионально.

– Когда?

– Тебе-то какое дело? – Сержант закрыл дверь.

– Я знаю, кто убил! – заорал Олег.

– Хватит орать, – снова приоткрыв дверь, строго бросил милиционер. – А то…

– Его с помощью Белкова и старшего сержанта, – торопясь, что тот его не выслушает, проговорил Олег, – убили. Те, с джипа. Которые меня сби…

– Ты, похоже, под дурака косить начал, – усмехнулся милиционер и погрозил кулаком. – Малейший зехир, и я тебя в отдел отправлю. Вызову тревожную группу – и уволочем!

– Да я правду говорю! – заорал Олег. – У меня были…

– Все! – гаркнул милиционер. – Хватит! – И со стуком закрыл дверь.

Олег в бессильной ярости саданул кулаком по стене. Скривившись от боли, несколько раз подул на ушибленное место.

– Где я? – услышала менявшая колбу капельницы молодая медсестра. Ахнув, взглянула на бледное лицо Устинова, лежавшего с перевязанной головой на кровати.

– Очнулся, – вздохнула она. Подойдя, осторожно поправила на его груди простыню. – Сейчас врача пришлю. Сейчас, – кивнула она и быстро вышла.

Юрий, зажмурившись, с трудом вытащив из-под простыни руку, коснулся бинта на голове и потерял сознание. Но тут же пришел в себя. В палату быстро вошел пожилой врач.

– Как дела, герой? – Присев, стал считать пульс.

– Здорово меня, док? – спросил Устинов.

– Голова сильно болит? – поинтересовался врач.

– Справа, – вздохнул Юрий. – Над бровью и где висок. Как жжет. Здорово они меня?

– Ты в аварию попал, – сказал врач.

– Вот суки! Классно сработано, как в боевике. И не добили… – Юрий криво улыбнулся. – А так, значит, в аварию я сам влетел?

– Все в порядке, – кивнул врач. – Только вот с лекарствами у нас не совсем… – Он, вздохнув, развел руками. – И насчет питания: было бы неплохо, если б тебе из дома…

– Дом есть, – не дал договорить ему Юрий. – Только вот в нем никого. Мать умерла, когда я… – Не договорив, порывисто отвернулся к стене и застонал.

– Ты голову свою береги, – строго сказал врач. – Она тебе еще пригодится. Не женат?

– Бог миловал, – сумел улыбнуться Юрий.

– Все-таки, видать, что-то в мозгах у тебя отбито. Семью человеку может только заклятый враг не пожелать, – заметил он. – Потому как человек без семьи…

– Когда более-менее очухаюсь, мы это обязательно обсудим. А сейчас я вот что хотел спросить. Здесь лежит мужик, который на «Ниве» улетел.

– Знакомый, что ли?

– Дядя, – не зная возраста того, о ком спрашивает, нашел ответ Юрий.

– Он здесь сейчас, – ответил врач. – Я слышал, будто он не виноват.

– Где он лежит? – перебил его Устинов.

– Ну, положим, рановато ты проведывать его собрался. Тебе самому еще долежать нужно. К тому же около его палаты милиционер находится. Охрана как бы. Впрочем, тебе еще рано, – повторил врач. – Строгий постельный режим. По крайней мере двадцать один день.

– Ко мне никто не приезжал? – спросил Юрий.

– Мужчина был какой-то, – вспомнил врач. – Сразу как тебя привезли. Пока ему не сказали, что ты живой, не уходил.

– Проверяли, – пробормотал Юрий. Посмотрел врачу в глаза. – Доктор, – вздохнул он, – если честно, здорово меня?

– Сотрясение мозга, – вздохнул врач. – И что еще рентген покажет. Ты боли, кроме как в голове, нигде не чувствуешь?

– Нет, – вздохнул Юрий. По привычке желая отрицательно покачать головой, сумел сдержаться.

– В ногах, в руках? Или, может, в шее?

– Да вроде все нормально, – вздохнул Юрий. – Вот черепушка побаливает. Справа и чуть выше виска.

– Ну и молодежь, – не удержавшись, осуждающе проговорил доктор, – черепушка. Где таких слов понабрались? – проворчал он и снова строго сказал: – Не вставать. И принимать все, что будут давать.

– А если мне получше станет… – осторожно начал Юрий.

– Будем смотреть, – подмигнул ему врач. – Зовут меня Евгений Анатольевич. Ты имя свое и фамилию помнишь?

– Устинов Юрий Николаевич, – отозвался парень. – Двадцать пять лет. Живу в поселке Озерки. Работаю водителем молоковоза. Еще вопросы насчет моей биографии есть?

– Он сказал, – нервно проговорил Влад, – что если я не дам ему денег, он…

– Получит, – кивнул Вячеслав. – Похоже, это становится нашей визитной карточкой, – посмотрел он на Хаджи. Тот, улыбаясь, кивнул.

– Какая визитная карточка? – заволновался Белков.

– Тебя это не касается, – одернул его Филин.

Владислав, испуганно взглянув на него, облизнул пересохшие от волнения губы.

– С кем живет этот сержантик? – поинтересовался Медный.

– Да так, – сглотнул слюну Белков, – сожитель у одной бабы. Она сигаретами на рынке торгует. Он у нее уже год…

– Кто еще?

– Дочка этой бабы, – перевел на него взгляд Влад. – Девчонке тринадцать лет. В школе учится.

– Все? – недовольно спросил Хаджи.

Владислав молча кивнул.

– Дом или квартира?

– Квартира. Второй этаж. Двухкомнатная. В одной девчонка, а во второй они.

– Когда он велел деньги принести? – зевнул Хаджи.

– Сказал, что позвонит, – вздохнул Белков. – Мне ведь до пенсии осталось всего ничего…

– Доживешь ты до своей заслуженной пенсии, – хмыкнул Медный. – Если, конечно, нам лапшу на уши насчет сержанта не вешаешь. Может, сам решил на нас деньжат сделать? – усмехнулся он.

Владислав шагнул назад и энергично затряс головой.

– Адрес, – буркнул Хаджи.

– Да я дома в жопу пьяный спал, – промычал коренастый, с разбитым носом мужчина в разорванной тельняшке.

– Откуда же у тебя пистолет появился? – коротко ударив его резиновой дубинкой меж лопаток, зло спросил плотный капитан милиции в расстегнутой форменной рубашке.

– Не знаю! – взвыл коренастый.

– Кто подтвердит, что ты дома был? – спросил куривший за служебным столиком средних лет мужчина в штатском.

– Дома я был! – заорал коренастый. – Спал я!

– Тебя Лапин два года назад пьяного на машине остановил, – напомнил ему капитан. – Права на год отдал. Помнишь? Ты еще орал, что ты Лапину…

– Да не видел я его! – крикнул коренастый.

– Плохо дело, Суриков, – покачал головой оперативник. – Лапину ты угрожал. Причина, чтобы его сделать, у тебя была. Пистолет Лапина найден у тебя на кухне. Может, давай по-хорошему? Ведь не один ты был. С кем Лапина убили? – угрожающе спросил он. – И не заставляй меня об этом еще раз спрашивать, – поднявшись, предупредил он Сурикова. – Лапин мой товарищ был. Я бы тебя, гниду, при попытке к бегству срезал. Твое счастье, что не я тебя брал.

– Взяли его, – сказала молодая женщина в короткой юбке. – Они сразу к тем поехали, кто к Лапину дышал неравнодушно. Он когда увидел, как из-под стола пистолет достали, оцепенел, – весело продолжила она. – Правда, они били его сильно. Я думала – убьют.

– Забудь, – прервал ее Корень. – Кривой с тебя враз башку снимет, если вякнешь кому.

– Да я что, – обидчиво спросила она, – глупая, что ли?

– Вот и закрой пасть, – лениво перебил ее пивший пиво, – а то воняет.

– Как нужно было подставить Сурка, – обиделась она, – то Валюшка, а когда сделала – завоняла?

– Я тебе сейчас кишки выпущу, – зевнул Цыганок.

– Не гони на нее жути, – усмехнулся Корень. – Все-таки она лихо это обставила. А с московскими крутиться ништяк, – подмигнул он. – И бабки нормальные, и вообще…

– Уж больно они строят из себя, – недовольно заметил Цыганок. – Особенно этот «дух», Хаджи. Парни базарят, что…

– Ты на них, – Корень снова усмехнулся, – после Чечни зуб имеешь, для тебя любой кавказец «дух». А мне лично плевать, кто он. Пусть даже братан Басаева. Бабки имею, и ништяк. Кривой никогда столько не отваливал.

– Вот такие, – криво улыбнулся Цыганок, – как ты, и за Дудаева в Чечне воевали. Мы раз взяли хохленка. Он, сучонок…

– А в натуре там бабы из Прибалтики, снайперши, были? – с интересом спросил Корень.

Цыганок молча кивнул.

– Ты их видел?

– Живых нет.

– А говорят, что…

– Хорош, – недовольно перебил его Цыганок. – Не тебе за это базар вести. Я когда вернулся, в запой ушел. Думал, хренотень все это. Мол, после войны ночами спать не будешь. Там дрых, а здесь не буду. Но когда трезвый ложился, по натуре, первое время во сне там воевал. Если в первый раз как-то не то чтобы испугался, просто интересно было, но второй бой, когда мы почтамт в Грозном брали, часто во сне вижу. Сейчас, правда, уже все. А сначала, мать говорит, во сне что-то орал. Короче, ну его на хрен, этот базар дешевый!

– Вот видишь, – положив телефонную трубку, подмигнул женщине старший сержант. – Я же говорил, что скоро мы в куражах будем. Сейчас пойду к одному товарищу по оружию, он мне и отстегнет прилично. А сначала упирался! – рассмеялся сержант.

– Ты про Белкова? – спросила она.

– А про кого же? – Он снова подмигнул. Поднявшись, закурил. – Я скоро, через полчасика вернусь. Ты приготовь какую-нибудь закуску получше. Коньячок возьму. Грех не обмыть.

– Я хотела котлеты жарить, – проговорила она. – Вот и наделаю. А коньяк не бери, – поморщилась она.

– День-то какой, грех коньячку не взять.

Он вышел в прихожую.

– Я ушел! – услышала женщина.

– Смотри, там нигде не пей, – громко попросила она. – А то снова придешь и будешь выступать. Лучше уж дома, если так хочешь, отметим!

Открыв холодильник, достала тарелку с мясом.

– Дверь не закрыл, – не услышав щелчка замка, она покачала головой. Захлопнув дверцу холодильника, сделала шаг к коридору и замерла: на кухню вошли двое.

– Вот что, женщина, – усмехнулся подошедший к ней Хаджи. – Я не знаю, что ты будешь говорить милиции. Но не про тех, кого сейчас видишь. Поняла? – жестко спросил он.

Она испуганно отшатнулась назад. Упершись спиной в стену, замерла.

– Это тебе на похороны. – Кавказец сунул ей в вырез блузки стодолларовую купюру. – Запомни, что я сказал. У тебя дочь есть. До свидания, – поклонившись, неторопливо вышел.

– Надеюсь, ты не дура! – усмехнулся Медный и, прикурив, выдохнул дым в лицо женщине. Она с ужасом смотрела на дверь. Немного подождав, осторожно двинулась вперед. Выйдя из кухни, судорожно дернулась и закрыла рот ладонями. Около стены на спине, уставившись на нее безжизненными глазами, лежал старший сержант. Из узкого глубокого пореза чуть выше кадыка густо шла кровь.

– Мама, – услышала она сзади девичий голос. – Кто приходил?

– Уйди! – закричала женщина и, обхватив подошедшую девочку, толкнула ее в дверь комнаты. Но дочь успела увидеть убитого сожителя матери. Ахнув, потеряла сознание.

– Анька! – заплакала успевшая поймать падающую дочь женщина.

– Зря мы ее оставили, – сказал Медный.

– Вообще зря на квартиру пришли, – буркнул Филин, сидевший за рулем «Оки» с тамбовским номером.

– Не зря, – возразил Медный. – Сейчас нужно делать труп либо без свидетелей, либо предупреждать их.

– Думаешь, она хай не поднимет? – усмехнулся Филин.

– Конечно, поднимет, – кивнул Хаджи. – Но будет говорить о каком-то мужике. Даже его приметы назовет. Не было бы дочери – другой разговор. А так будет делать как сказали. Менты сами виноваты, все время поют в газетах и по телику про мафию. – Он засмеялся. – А люди жить хотят. Тем более наверняка знала, что сержантик что-то мутит. Да и не муж он ей. Так что ничего не вякнет.

– Он вышел, – со слезами на глазах продолжила женщина. – И сразу кто-то ударил его. Я услышала вскрик и глухой удар. Это… – Не договорив, заплакала.

– Ваша дочь сказала, – выждав паузу, произнес пожилой мужчина с седыми висками, – что вы с кем-то беседовали на кухне. С кем?

– Так с ним и говорила, – всхлипнула она. – Мы ведь без росписи жили. Вот и решили, что пора бы… – Снова не договорив, зарыдала. В комнату вошел старший лейтенант милиции.

– Никто ничего не видел, – отвечая на вопросительный взгляд оперативников, пожал он плечами.

– Сейчас если кто и увидит, – буркнул майор милиции, – хрен чего скажет.

В заплаканных глазах женщины промелькнула усмешка.

– Как убили? – растерянно спросил Белков. – Да что же это такое? Наших ребят начинают на квартирах убивать. Как же это? Приеду. – Положив трубку, облегченно вздохнул. – Вот и рассчитались. Баба его молчит. Молодцы парни, умеют работать. И лишних не трогают, и те молчат. Но ведь, – в его глазах появился испуг, – они и меня могут. Да запросто! Ведь я все-таки, как говорится, лишний свидетель. Хотя нет! – Он с облегчением вздохнул. – Без меня они ничего не узнают. Вот когда все закончится, тогда надо будет на некоторое время исчезнуть. Да, сейчас я им нужен. Водилы «КамАЗа» не появились. Значит, все-таки поняли, что лучше молчать. Устинов тоже вряд ли говорить что-нибудь станет. Вот только эта стерва из Рассказова… – Он вытащил записную книжку. – Орлова Любовь Ивановна. Тридцать девять лет. Как она написала? «Я видела и могу дать показания в пользу водителя „Нивы“, про которого было написано в газете от восьмого июня в хронике происшествий». Стерва! – повторил Влад. – А чего они ждут? А-а-а, они туда и ехали, а тут я насчет сержанта позвонил. Они ее успокоят. Но ведь легче было бы Свиридова прирезать в палате, и все. Впрочем, тогда точно делом занялись бы всерьез. Его показания плюс показания водил с «КамАЗа», шофера молоковоза да еще этой стервы, и завертелось бы. Свиридова трогать нельзя. Надо поторопить их, – решил Белков. – Пусть едут в Рассказово, к этой Орлице, и закроют ей рот. Что она видеть могла?

– И что делать будем? – зло спросил рябой водитель «КамАЗа».

– За этим и позвал, – хмуро отозвался его напарник, пожилой человек. – Кому-то очень не хочется, чтобы мы давали показания.

– Это и я понял, – кивнул рябой. – Мне Машка сказала. Они, гады, и про дочь говорили.

– Моей Зинке щеку разрезали. И Сашке досталось. В общем, надо молчать. Зря мы с тобой писали…

– Я тебе сразу говорил! – раздраженно бросил рябой. – На кой хрен нам это надо? Ты же помнишь, как они нас спровадили – пистолетом. Как еще до сих пор не убили… – Вздохнув, он взял бутылку, налил две рюмки.

Чокнувшись, оба выпили.

– Крепкий у тебя, Егорыч, самогон, – хрустнув соленым огурцом, одобрительно крякнул рябой.

– Так для себя гнал, – выдохнув, кивнул Егорыч. – Ты, Степка, чего думаешь-то? – Он посмотрел напарнику в глаза. – Если отойти, то себя не уважать. Мужика засудят. И всю жизнь ему крест таскать. Перевернулся и бабу с мальцом угробил. Но если дать показания, то…

– В этом-то и дело, – кивнул Степан. – А если за эту правду наших перережут? Тогда как? Нам с тобой этот крест таскать. Если, конечно, нас самих не прикончат. Подловят на трассе – и привет.

– Я вот чего думаю, – закуривая «беломорину», проговорил Егорыч, – они наших запугали, чтоб на нас подействовать.

– Им это удалось, – хмуро прервал его Степан. – Лично мне плевать на всех, только бы с моими все нормально было. Ты как хочешь, – взяв бутылку, снова налил, – а я скажу, что ничего не видел. Пусть даже судят за лжесвидетельство, но мне на это дело чхать с высокой колокольни. Я приехал, а Машка в слезах встречает: они Иринку, наверное, взяли от тещи. Мы сразу туда рванули. Теща перепугана. Машка раз пять в день звонила. А ты что? Неужели будешь давать показания?

– Конечно, нет, – ответил Егорыч. – Но понимаешь… – Он сумрачно посмотрел в окно. – Ты бы видел Зинку. Они ей щеку распороли. И хочется мне увидеть этого сукина сына. Ты же, гнида, – словно надеясь, что его услышит мерзавец, который разрезал щеку жене, говорил Егорыч, – с бабами смелый! Ты, гнида, меня найди. Вот в этом и дело. Что, они напугать меня решили Зинкиной разрезанной щекой? А только разозлили. Понимаешь?

Егорыч взял свою рюмку.

– Погоди-ка! – Степан тоже взял рюмку. – Значит, ты по-прежнему будешь за справедливость? А я, выходит, в кусты?

– Знаешь что, Степка! – Выпив, Егорыч поморщился. – Дело каждого принимать решения. Я дам показания. Ты ничего не видел и не знаешь. Я и про пистолет скажу. Мол, один вышел. А ты спал. И с моих слов все и написал. Так что…

– Погоди-ка, – вновь перебил Степан, – а как же твои?

– Отправлю куда-нибудь. Ты на всякий случай на бюллетень уйди. От напарника я откажусь. А то вдруг они, гниды, меня по дороге выловят. Я тебя за этим и позвал. Ты правильно делаешь, что за семью беспокоишься. В жизни мужика это – самое слабое место. Только не говори, что мы вроде бы передумали или ничего не видели. Спал и все. Писал с моих слов. Давай. – Он, приподняв рюмку, коснулся рюмки Степана.

– Погоди-ка, выходит, что я в сторону, а ты такой честный…

– Злой я, – поправил Егорыч. – Они обратного добились. Зинка теперь всего и всех боится. И думаешь, я так жить смогу? – опрокинув рюмку в рот, хрипловато спросил он. – Нет. Мне пятьдесят два, и я в жизни все время был защитником своей семьи. А теперь что же получается? – Поставив рюмку, вздохнул и посмотрел на напарника. – Какая-то гнида мою жену по щеке полоснула только за то, что я хочу правду сказать. Мы вот говорили про этого мужика с «Нивы». Мол, каково ему. А мне? Моей жене, у меня в доме, по щеке бритвой, и все? Я рот за замок и плевать на всех? Нет, так семью не спасают.

Степан выматерился:

– …твою мать. Выходит, будто я в мороз оставил тебя посреди трассы и на попутке укатил. Я тоже показания дам. Давай вмажем за это! Хотя, если правду сказать, я думал забыть про это. Совсем из памяти вычеркнуть. Но если…

– Так я тебе и говорю, забудь, – сказал Егорыч, – а ты…

– Хорош меня за щенка держать! – внезапно обиделся Степан. – Значит, ты мужик и за обиду своей жены готов с этими крутыми в войну поиграть, а я так, только для постели и годен? Ну, еще деньги приношу. Я своих отправлю к сестре. Пусть там переждут. Если тещу прихватят, так я им сам пузырек поставлю. Караул, а не теща, хуже инспектора на дороге. Так что давай отправим своих и поедем показания давать. Мужик этот в тюрьме, а там, наверное, ой как невесело.

– Ты подумай хорошенько, – предупредил Егорыч, – прежде чем начинать. Лично я решил. Но мне одному легче будет. А эти гниды, чувствуется, серьезные сволочи. Или работают на очень серьезного дядю. Так что, Степан, думай, прежде чем начинать. У нас с тобой и годы, и судьбы разные. Если бы я жил как ты, ровно и спокойно, наверняка сделал бы так, как ты предложил. Но сейчас не то чтобы не могу, а просто не хочу. А ты, – повторил он, – подумай. Лучше будет, если ты скажешь, что написал все с моих слов, а сам ничего не видел. Не торопись, – увидев, что напарник хочет что-то сказать, проговорил он. – Завтра на свежую голову все скажешь. Наливай, – подвинул он свою рюмку.

– Я уже решил, – наливая, кивнул Степан. – Вообще…

– Давай на сегодня прекратим, – перебил его Егорыч. – А завтра…

– Ты, Андрей Егорович, классный мужик, – кивнул Степан. – И знаешь, чего стоишь. Ты правильно решил. И ничего они не сделают. Наверное, только баб пугать и умеют.

– Не скажи, – не согласился Егорыч. – На трассе они и нас припугнули. Если бы подловили нас где-нибудь и популярно объяснили, что, мол, мужики, знайте свое место, а то и вам, и близким вашим хреново станет, я бы и забыл все. Но когда они, сволочи, моей жене щеку режут и думают, что я молчать буду, черта с два! – Он громыхнул кулаком по столу. – В милицию я, конечно, не пошел и Зинке не велел. Тогда точно она снова пострадала бы. А показания дам. Что видел, то и скажу. И про пистолет вспомню.

– Скажем, – наливая самогона, кивнул Степан. – Я в жизни тоже много чего видел. Так что давай своих отправим и поедем в Мичуринск. Ведь там этого бедолагу держат.

– Может, все-таки поразмыслишь? – предложил Андрей Егорович.

– Выпьем за этого мужика с «Нивы», – приподнял рюмку Степан.

– Понял, – кивнул державший сотовый телефон Кривой. – Но…

– Делай, что говорят, – услышал он злой мужской голос. – И не вздумай шепнуть про это Кости. Я с тебя сразу кожу на сумочки спущу. Завтра я должен знать о результате.

Раздались гудки отбоя. Кривой коротко выматерился и отключил телефон.

– Горец наверняка уже сказал Михайлову, – пробормотал он. – Впрочем, Лорд за меня слово скажет. Зря я Горцу про Вячика сообщил. – Он закурил. – Придется помочь. Кролик! – громко позвал он. – Подь-ка сюда!

– Чего, милый? – В комнату вошла крепкая молодая женщина в купальнике. На ее руках были кожаные перчатки.

– Пошли пареньков в Мичуринск, – вздохнул он. – Там нужно московским помочь. Баба одна не по делу базарит.

– Тебя не понять: то парней Кости сдал через Горца, то помогать им хочешь. Чего ты…

– Тебя это не колышет! – резко бросил Кривой. – Пошли машину в Мичуринск. Там Цыганок и Корень ждать будут. Вячик бабки клевые платит. Надо, чтоб баба не вякала. Но не мочить, – тут же предупредил он. – Просто жути нагнать, и все дела. Поняла?

– Первый раз, что ли? – усмехнулась она. Сняв перчатки, отбросила их в угол. – Кого посылать?

– Сама решай.

– А баба эта кто? Может, какая-нибудь бизнесменка и у нее «крыша» из Питера? Неприятности нам на фиг не упали. Помнишь, в Ладе нарвались? Вроде стоит на трассе и торгует фруктами. А оказалось, питерским платит. Ведь тамбовских сейчас полно в Питере. Так что если…

– Если что, пусть с Вячиком разбираются. Мы его заказ выполняем.

– Но получать с нас будут.

– Делай, что говорят! – разозлился Кривой.

– Ты, Вася, на меня не рычи, – зло сверкнула она глазами, – а то мои брательники враз тебе место укажут. А в Рассказово, если там у бабы «крыша» питерская или из наших тамбовских кто ее прикрывает, я не влезу. Понял? – Она вышла.

– Сучка! – прошипел вслед Кривой. – Своими брательниками пугаешь? Да я их в гробу в белых тапочках видел, – так же негромко, успокаивая себя, добавил Василий.

– Я парней Хриплого возьму! – услышал он голос Кролика.

– Сучка, – чуть слышно буркнул Кривой.

– Зачем же вы так его? – усмехнулась Александра.

– Так уж получилось, – развел руками грузный, с посеребренными сединой висками, средних лет мужчина. – Ты как позвонила, так я и послал…

– Жора, – перебила она. – Его какие-то парни спрашивали. Потом приезжали. У них вроде как пистолеты видели. Ты не знаешь, что там такое?

– Понятия не имею. Значит, кому-то дорогу перешел. А он сам-то что говорил?

– Вроде как из-за девки. Он же постоянно из-за девчонок дрался в молодости. Вот и сейчас, наверное, снова решил былое вспомнить. Ведь его три с половиной года не было…

– В общем, теперь он на тебя вякать не станет, – заверил ее Жора. – В больничке проваляется самое малое около месяца, если не поймет, то мы ему снова популярно все объясним. Муж-то как, не возникает?

– Ромка меня любит. Но, бывает, начнет пить, вот тогда смелый становится. Но за Юрку он постоянно. Наверное, из-за того, что…

– Ну их на хрен! – Шагнув вперед, грузный обнял ее. – Пойдем в машину, – целуя ее в шею, прошептал он. – Парни погуляют. У меня там коньячок имеется, фрукты, конфеты твои любимые. Помнишь, я тебе последний раз привозил?

– Мне домой к трем надо, – учащенно дыша, прошептала Александра. – Роман ждать будет. Я же к Юрке в больницу ездила.

– Успеем, – кивнул Жора и впился ей в губы.

– Значит, что-то под колесо попало, – сказал сидевший возле кровати Юрия старший лейтенант милиции.

– Ага! – усмехнулся тот. – Если скажу, что мне под колеса какую-то хреновину с гвоздями бросили, ведь не поверишь?

– Устинов, – строго проговорил милиционер, – давайте не будем тыкать. В крови алкоголя у вас не обнаружено. В левом колесе обнаружен гвоздь. Он, видно, вошел раньше, чем колесо взорвалось. Так что с нашей стороны к вам претензий не имеется. Но вот что еще… вы дали письменные показания, что видели, как «Ниву» с трассы сбросил уходивший от столкновения с «КамАЗом» джип. Вы подтверждаете это?

– Конечно. Что видел, то и сказал. Потом трое или двое мужиков к «Ниве» из джипа пошли. Там еще «КамАЗ» этот, которому джип в лоб шел, остановился. Но сразу же уехал. Я притормозил, но увидел, как машины останавливаются, и дальше рванул. Боялся, молоко прокиснет. Жара сильная была. А до этого дождь лил, – вспомнил он. – Поэтому аж парило все. А чего ты… то есть вы спрашиваете?

– Ваши показания не совпадают с показаниями других очевидцев аварии, – нахмурился милиционер. – Я говорю о тех, кто там был.

– А там и были «КамАЗ», – начал перечислять Юрий, – «Нива», которую сбросили, и я, на выезде на трассу. Ну, джип, который сбил «Ниву». Потом уже какая-то легковушка остановилась. «Девятка», кажется. Номер тамбовский. Шестьдесят восемь. Я мимо медленно проезжал, эти с джипа около водителя «Нивы» стояли. Он вроде как вылезти хотел. Орал что-то, но я за молоко боялся, поэтому и проехал мимо.

– Значит, вы подтверждаете, – повторил милиционер, – то, что…

– А чего же не подтверждать? – усмехнулся Юрий. – Что видел, то и говорю. А этого с «Нивы» знать не знаю. Просто мужика сбили эти новые русские, сучары. Знаешь как летают? А джипы вообще приборзели. В лобовую ходят. А где этот, с «Нивы»? Его освободили или…

– У него в крови обнаружен алкоголь, – перебил старший лейтенант. – Он, правда, тоже говорит, что его сбросили с трассы, но как попал алкоголь в кровь, объяснить не может. А старую истину дорожно-транспортных происшествий вы, как водитель, должны знать. Кто пьян, тот и виновен.

– Не думаю, что он был бухнувши, – сказал Юрий. – Шел с прицепом. Значит, вез чего-то. Тем более, говорят, в тачке были жена его и пацан. Неужели баба дала бы ему пить? Вы вот все по закону рассуждаете. А по-человечески прикиньте, и другое дело будет. Где гарантия, что ему эти крутые, с джипа, – неожиданно предположил он, – в рот спиртного не влили? Он же в отрубоне был. Но орал. Значит, инстинктивно глотнул то, что ему в рот влили. Был бы без сознания, вообще захлебнулся бы.

– Суд разберется.

– Ага! – насмешливо согласился Юрий. – Впаяет мужику червончик, и привет. Поминай как звали. Ведь два трупа в машине. А тем более если вы ему пьянку шьете. Короче, кончился мужик как человек. – Он застонал и осторожно приложил ладонь к забинтованной голове. Закрыв глаза, шумно выдохнул.

– Врача позвать? – равнодушно спросил милиционер.

– А вот ты даже слушать не стал, – открыв глаза, посмотрел на него Юрий, – что я тебе про палку с гвоздями сказал. А зря, – усмехнулся он. – Например, я думаю, что это как раз из-за показаний, которые я насчет джипа и «Нивы» дал. Ко мне же в деревню приезжали, – добавил он. – Участковый знает и капитан Лапин. Он вроде как и…

– Ладно, – сказал старший лейтенант, – пойду. Тебе тетка передачку привезла. Я как раз шел, она дежурной медсестре отдавала.

– Ты думаешь, я башкой здорово треснулся, – криво улыбнулся Юрий, – вот и несу хреновину насчет палки с гвоздями под колеса? Я тебе правду говорю.

– Разберемся, – привычно сказал милиционер и вышел.

«Надо молчать про это, – решил про себя Устинов. – А то еще в дурдом упрячут. Но если меня из-за показаний в аварию пустили, значит, еще появятся. Но теперь я вас ждать буду. Из больнички, как только более-менее очухаюсь, сразу сквозану. Тех бы встретить, кто ко мне домой приезжал, они бы мне все сказали. А Сашка с чего такая добрая стала? – вспомнил он слова старшего лейтенанта. – Наверное, ее Роман ко мне отправил. И не зашла, кобыла. Я бы спросил: Роман был у меня после аварии или это те, кто молоковоз под откос отправил, навещали? Если они, то знают, что я жив. Значит, могут и сюда заявиться. Приходите, „духи“! – ухмыльнулся он. – Я вас в соседней палате положу».

– Думаешь, справятся? – спросил Вячеслава Хаджи.

– Это как бы разведка. Я чего прикинул: вдруг эта телка какая-нибудь денежная единица питерских и она им платит? Уж больно смело она влезла в это дело. Прочитала в газете и решила восстановить справедливость. Парни Кривого съездят, мы и выясним, что почем и с чем эту Орлову кушать можно. Если она так, спикуль на рынке, то они ей рот заткнут. Начнет выделываться, сами навестим. Если же у нее «крыша» имеется, узнаем – кто. Тамбов с Питером накрепко повязан. Сейчас там, в Питере, многие тамбовские у руля стоят. Тогда узнаем, кто именно, и будем договариваться. Если же кто-то из местных блатарей, Кривой, чтобы не уронить свое «я», сам с ними разберется.

– Кривой наверняка вломил нас Кости, – высказал свое мнение Медный. – И сейчас попытается нам помочь.

– Если он вломил нас, – сказал Филин, – то так, по слухам и по своим догадкам. Понял, что у нас какие-то нелады. А теперь будет знать точно. Надо было самим…

– Самим пока светиться нельзя, – отрезал Вячеслав. – Влипли в историю.

– Так есть из-за чего, – кивнул Хаджи. – Если уж началось, надо выкручиваться. Просто надо было тогда этому водиле башку проломить, и все дела. Но, – он пожал плечами, – надо исходить из того, что имеем. Договорились бы ребята Кривого с этой бабой.

– Ничего себе домик, – протянул Цыганок.

– Да, – согласился вышедший из «девятки» Корень. – Хорошо еще, на квартире сказали, как ее найти.

– Чего стоим? – спросил подошедший от остановившейся сзади иномарки рослый молодой мужчина в темных очках. – Место для работы классное, – окинул он взглядом двухэтажный дом, стоявший метрах в пятидесяти от неширокой речки.

– А эти? – Цыганок мотнул головой на несколько небольших частных домов.

– Эти? – презрительно переспросил рослый. – Они, кроме самогона, коров и огорода, ничего не знают и никуда не лезут. Конечно, если у них что-то взять, то с вилами бросятся. И то бросится только тот, у кого берут. Остальные радио на полную врубят и чай попивать будут. Пошли! – Он шагнул к калитке высокого железного забора.

– Чего надо? – спросил выглянувший в раскрытое окно первого этажа мордатый парень.

– Орлова здесь? – Рослый остановился около калитки.

– Кто такой? – задал второй вопрос мордатый.

– Тебе-то какое дело? – разозлился подошедший к рослому Цыганок. – Нам Орлова нужна. Где она?

Увидев вошедших во двор еще четверых, мордатый гораздо спокойнее спросил:

– А кто вы? Зачем…

– Где Орлова? – раздраженно спросил рослый. – Давай ее сюда. Разговор есть.

Мордатый исчез.

– Будем штурмовать? – усмехнулся Цыганок.

Ответить рослый не успел. Дверь парадного входа открылась, и из нее в сопровождении мордатого и еще двоих крепких парней вышла среднего роста миловидная стройная женщина в шортах и завязанной на животе безрукавке.

– Я Орлова, – спокойно проговорила она. – Вы от кого?

– Пусть твои кавалеры подождут внутри! – требовательно бросил рослый. – Нам с тобой побеседовать надо.

– Кто ты такой! – выступил вперед мордатый. – Чтобы…

– Умри! – рявкнул рослый. – Или в натуре крякнешь. Въехал?

– Слышь, Хриплый, – усмехнулся Цыганок. – По-моему, ребята нарываются.

– О чем вы хотите поговорить? – на удивление спокойно спросила Орлова и быстро спустилась с площадки по ступенькам. Повернувшись, махнула рукой: – Идите в дом.

– Но, Любовь Ивановна, – попытался возразить мордатый, – как же…

– Ваня, – строго перебила его она, – делайте, как я сказала.

Мордатый вместе с парнями, постоянно оглядываясь, нехотя вошли в дом.

– Зачем я вам понадобилась, молодые люди? – Орлова повернулась к Хриплому.

– Только затем, – ответил он, – чтобы ты поняла: не всегда нужно быть сознательной гражданкой. Я про аварию, около Мичуринска.

– Вот в чем дело, – протянула Люба. – Но я написала это только потому…

– Вот что, Любушка, – усмехнулся подошедший Корень, – прими добрый совет. Пока добрый! – угрожающе предупредил он. – Забудь, что ты видела. Даже если будут спрашивать, ничего не отвечай. Ясно?

– Не совсем, – покачала головой Люба.

– Забудь, что ты видела! – резко бросил Хриплый. – Если еще слово, тогда по-другому базарить будем. Покатили! – Не ожидая ответа, он направился к машине. Парни последовали за ним.

– Да, – остановился Корень. – Скажи своему толсторожему придурку, чтоб не попадался мне на улице. Сразу похудеет.

– Извините, – выйдя вслед за ним из калитки, обратилась Орлова к уже усевшемуся в «вольво» Хриплому. – Кто вас послал?

– Тебе-то какое дело? – усмехнулся водитель.

– Я не тебя спросила! – Она бросила на него сердитый взгляд.

– Он правильно ответил, – буркнул Хриплый.

– Ну что же, – кивнула она. – Тебя назвали Хриплым. Значит…

– Ты меня пугать вздумала, шалава?! – заорал он. – Да я тебя прямо сейчас около забора положу и хором отдерем. Сучка! – Он с силой хлопнул дверцей. Иномарка рванулась с места. Орлова, запомнив номер, повернулась к заурчавшей движком «девятке».

– Он тебя в натуре отодрать может, – усмехнулся Корень.

– Трогай! – хлопнул по плечу водителя Цыганок.

– Вы за это ответите, – прошептала вслед машинам Любовь Ивановна.

– Думаешь, молчать будет? – спросил Цыганка Корень.

– По-моему, ни хрена она не поняла. Наглая баба, вышла и еще спрашивает.

– Наглая телка, – согласился Корень. – Но по-моему, заткнется. Поняла, что не просто так…

– Не-а, – возразил Цыганок. – Ни хрена она не поняла. У нее, чувствуется, «крыша» имеется. И не на последнем месте тот, кто ее прикрывает. Впрочем, скоро узнаем, что за «крыша». Видел, она на номер тачки, на которой Хриплый уехал, смотрела. Да и наш запомнила. Так что скоро все узнаем.

– Ясно, – держа у уха сотовый телефон, кивнул Вячеслав. – Значит, думаешь, будет давать показания? – Выслушав, недовольно покачал головой. – Ну что же, значит, придется самим проведать мадам Орлову, – отключив телефон, пробормотал он.

– Что, – спросил Хаджи, – выпендривается? Значит, у нее действительно «крыша» имеется. Знать бы кто…

– Скоро выяснится, – усмехнулся Вячик. – Хриплый наехал на нее. Она номер его тачки запомнила. Корень с Цыганком это заметили. Так что тот, кто наедет на Хриплого, и есть «крыша» Любавы.

– Значит, будем ждать, – кивнул Хаджи.

– Не хотелось бы, – недовольно заметил Филин. – И так время потеряли. Пора бы и в столицу нарисоваться. Вот влипли!

– Да хорош вам! – вспылил Вячеслав. – Вы заколебали своим «влипли». На кой хрен тогда…

– Все путем, – перебил его Хаджи. – И действительно, – поочередно посмотрел он на Медного и Филина, – хорош про «влипли». Надо выпутаться из этого, и все. Для начала позвоним Кости и все объясним. Скажем как есть. Он должен понять. Если нет, то пошлем к чертовой матери и…

– Получим по сто баксов на похороны, – не дал ему договорить Медный. – Сейчас нужно самим все решить, а уж потом говорить с ним. Кость, конечно, психанет, но поймет, что мочить нас не за что. Потому что мы все замяли. Да и он уже наверняка все знает и ждет, пока мы сами все утрясем. Вмешиваться не станет. Мы все-таки не качки с улицы. Он на нас бабки тратил, которые потом окупил с лихвой. Не станет он нами бросаться. Конечно, если мы все здесь увяжем. А сейчас вот так катить в Москву – прежде надо гробы заказать. Кость хвостов, какими бы они ни были, не любит. Да и нам на хрен не упало гадать, как тут дела идут.

– Ты впервые все правильно сказал, – с невольным уважением посмотрел на него Вячик.

– А по-другому и не скажешь никак, – пожал плечами Медный. – Хочешь жить – умей мыслить и делай это правильно.

Хаджи рассмеялся.

– Ну ты и выдал, – посмеиваясь, проговорил он. – Оказывается, ты, Сашок, не совсем Медный.

– Да, тезка, – поддержал его Филин.

– Зачем звал? – войдя и подав привставшему с кресла Михайлову руку, спросил Саид.

– А где же хваленая восточная вежливость? – посмеиваясь, поинтересовался тот. – Ты должен был спросить…

– Не те мы люди, – улыбнулся Саид, – чтобы обмениваться любезностями. Итак? Надеюсь, ты передумал…

– Ты правильно надеешься, – кивнул Михайлов. – Я могу отдать тебе тридцать килограммов девяносто пятой пробы. Это высшая, только для украшений. И возьму недорого, сколько сам дашь.

– Я могу видеть товар? – быстро спросил Саид.

Михайлов, улыбнувшись, нажал кнопку. В кабинет вошел молодой мужчина. Подойдя к столику, осторожно поставил на него небольшой черный чемодан. Щелкнув замками, откинул крышку и отступил на три шага назад. Саид шагнул к столику и замер. Его узкие глаза восторженно расширились. Увидев его реакцию, довольно улыбнувшись, Константин Федорович жестом выпроводил принесшего чемодан человека и закурил. В чемодане, переливаясь тусклым красновато-желтым цветом от попадавших на них солнечных лучей, лежали разных размеров золотые слитки.

– Красота, – проговорил завороженный Саид. Тряхнув головой, взглянул на Михайлова. И тут же снова уставился на золото. – Сколько ты хочешь? – хрипло спросил он.

– Цену назначаешь ты, – тонко улыбнулся Михайлов.

– Так! – Снова тряхнув головой, Саид осторожно прикрыл крышку чемодана. – Пусть принесут коньяк и закуску. Необходимо отметить это. За мой счет. – Вздохнув, он погладил чемодан пухлой рукой. Михайлов засмеялся.

– Сначала назови цену, – прищурился он, – а уж затем…

– Не обижайся, – не дал договорить ему Саид, – но я хотел бы проверить качество.

– Разумеется, – с улыбкой согласился Михайлов. – Сейчас тебя проводят в мою домашнюю лабораторию. Но уверяю: всю партию проверяли дважды. Моргун! – громко позвал он. В кабинет вошел тот же молодой мужчина. – Проводи Саида в лабораторию. И все покажи.

– Я умею обращаться с золотом, – улыбнулся узкими глазами казах. Сам взял чемодан и вышел вслед за Моргуном.

Михайлов засмеялся. Взял сотовый телефон и набрал номер.

– Да, – сразу же отозвался голос Горца.

– Где остановились эти двое? – спросил Михайлов.

– Они были в ресторане на Арбате. Мы дали им двух женщин. Они прилично выпили с ними, и те повезли их на нашу квартиру. Оба и сейчас там. Второй, Ладов Глеб Петрович, тоже старатель. У него в Москве племянница. Адрес ее он не называл. Имя тоже не говорил. Но гулянка продолжается, и поэтому…

– На квартире есть телефон?

– Да.

– Значит, он должен позвонить, – пробормотал Константин. – Как только позвонит по тому номеру, который ты ему дал, – громче сказал он, – пусть узнают, куда ему привезти остальную сумму.

– И как? – выйдя из второй комнаты, Игорь подмигнул открывшему дверь ванной Глебу.

– Весело, – усмехнулся тот. – Правда, с таким темпом мы все уделаем и снова будем думать, где и как денег на билеты найти.

– Но ты сам сказал, что нам остальные отдадут.

– Так ты звякни по номеру, – посоветовал Глеб. – Наверное, уже проверили пробу.

– Точно, – кивнул Игорь. – А куда я номер сунул? – Шагнув к вешалке, начал проверять карманы.

– На пачке «Примы» был записан, – напомнил Глеб.

Игорь достал пачку.

– Сейчас пошлют на хрен, – проворчал он. – Тогда как?

– Звони, – буркнул Глеб.

– А с чего начать?

– Скажи, что Константин Федорович велел позвонить.

– Да? – Игорь услышал в трубке игривый женский голос.

– Здравствуйте, – кашлянул он. – Мне Константин Федорович велел позвонить и узнать…

– Извините, – перебил его женский голос, – вы по поводу денег?

– Ну да, он мне…

– Они готовы. Вы сами подъедете, или вам их привезти?

– Секунду, – буркнул Игорь и отвел трубку в сторону. – Спрашивают, как лучше, самому ехать или назвать адрес, и они привезут деньги.

– Ты узнай, сколько, – посоветовал Глеб.

– Алло! – Игорь поднес трубку к уху.

– Я слушаю.

– А какая сумма? – нерешительно спросил Игорь.

– Извините, – смущенно ответила она. – Мы не знаем. Нам привезли пакет и сказали, что если позвонит мужчина насчет денег…

– Ясно. Сейчас. – Он отвел трубку и повернулся к Глебу. – Она без понятия.

– Узнавай адрес, – решил Глеб. – И поехали.

– Девушка, – уже смелее спросил трубку Игорь. – Куда приехать?

– И что? – приподняв бокал с шампанским, спросил Михайлов. – За что именно пить будем?

– За дружбу, – тоже взял бокал Саид, – и сотрудничество.

– Кажется, это разные вещи, – усмехнулся Михайлов.

– Сначала за дружбу. Мы, конечно, часто не уступаем друг другу в цене. Но это и понятно – каждый из нас делает деньги, при этом рискуя не только свободой, но и жизнью. Кстати!.. – Сделал глоток и после небольшой паузы спросил: – Что у тебя с Пороговым?

– Ничего особенного. Просто мы начинали вместе. Потом, после разногласий по поводу одной сделки, расстались и начали работать каждый по себе. При встречах раскланиваемся. Улыбаемся. Но я знаю, что Альберт ненавидит меня, и плачу той же монетой. Правда, до открытых столкновений у нас не доходило. И его, и мои люди имеют на этот счет строгие указания. Но война будет. Альберт завидует мне, и его зависть имеет основания. У меня прекрасно идут дела. Он же все время пытается что-то наладить. Его ошибка в том, что он пытается ухватить как можно больше. В бизнесе, тем более в нашем, так нельзя. Сначала нужно довести до конца одно дело. И когда все будет отрегулировано, можно заняться чем-то еще. Он этого понять не может. Или не хочет. И поэтому лезет везде. Но серьезно мне не мешает и поэтому еще жив. У него, конечно, есть имя и вес в определенных кругах. Но все еще впереди, и когда он более-менее почувствует, что что-то может, война будет.

– Почему же ты не покончишь с ним сейчас? – удивился Саид. – Пока он, как ты сам сказал, бессилен и не окажет серьезного сопротивления.

– Сейчас нельзя, – с сожалением ответил Михайлов. – В нашем бизнесе, и ты это знаешь, существуют определенные границы, которые переходить нельзя. Если бы Альберт в чем-то серьезном перешел мне дорогу, я бы с ним покончил. А убивать бывшего партнера только за то, что он ко мне относится со злой завистью, – он махнул рукой, – значит, не уважать себя и потерять некоторых поставщиков. Потому что кое-кого мы нашли, когда были вместе. Хотя если говорить откровенно, жалко его. А с другой стороны, приятно наблюдать за его тщетными попытками встать на ноги.