Сто боев – сто побед

19

Высунувшийся из воды у борта лодки аквалангист находился для вахтенного помощника «Варшавянки» в «мертвой зоне». Чтобы увидеть его, офицеру нужно было подойти к левому крылу рубки и перегнуться. Поэтому аквалангист тут же начал взбираться на борт.

Мокрая резина была скользкой, но в ней имелись отверстия, через которые вода заполняла полость между жестким внутренним и мягким наружным корпусами. Пользуясь этими отверстиями как ступеньками, аквалангист за несколько секунд вскарабкался на палубу и тенью метнулся к рубке.

Здесь он замер. Вахтенный ничего не услышал, поскольку почти все звуки тонули в шуме воздухозаборника. Немного выждав, аквалангист осторожно скользнул вокруг рубки к двери другого борта. Именно за ней курил матрос-часовой.

Двигаться аквалангисту оказалось не очень удобно. На нем был не акваланг, баллоны которого располагаются за спиной пловца, а штатный изолирующий дыхательный аппарат подводников – ИДА. У него баллоны находятся на груди пловца. Несмотря на это, аквалангист быстро и бесшумно добрался до противоположной двери рубки. Здесь он затаился, держа в руке обратным хватом нож.

Часовой за дверью наконец докурил. Затоптав окурок на мокрой палубе, он распахнул дверь и вынырнул из рубки. Аквалангист сзади обхватил его за голову и вонзил в спину нож. Негромкий предсмертный всхлип часового утонул в ладони убийцы.

Бросив нож в ране, аквалангист подхватил обмякшее тело матроса и втащил его обратно в рубку. Там убийца быстро потянулся к поясу, где у него висел водонепроницаемый пакет. Выдернув нож из тела, аквалангист полоснул им по пакету. Секунду спустя в его руке оказался пистолет с глушителем. Аквалангист снял его с предохранителя и быстро шагнул к ведущему наверх зигзагообразному трапу.

– Ну что, перекурил, Пестрыгин? – донеслось сверху.

Аквалангист уже быстро взбирался в темноте по ступеням. Вахтенный, не услышав ответа, перегнулся сверху и громко позвал:

– Пестрыгин, ты чего, обкурился с голодухи?

Аквалангист дошел до поворота. Вахтенный помощник услышал шаги и повернулся. Впрочем, рассмотреть что-то в темном жерле рубки было невозможно, и вахтенный спросил:

– Ты чего, Пестрыгин, ухи поел?

В ответ на трапе дважды приглушенно хлопнул пистолет. Вахтенного с развороченной грудью отбросило к брызгозащитному козырьку рубки. Под него он и упал…