Элен

На Аляске все значительно дороже, чем я думала. И у меня совсем сдали нервы из-за вождения по снегу. На парковке у «Уолмарта» меня занесло, и я чудом не сбила семью с маленькими детьми. А когда вернулась домой, подъездная дорожка обледенела, и я чуть не въехала в стену гаража.

Выгрузив под довольное урчание Реджинальда продукты, я решаю, что надо съесть что-то сладенькое. Слава богу, для этого не надо никуда ехать: можно пройтись пешочком до кофейни в живописном центре города. В супермаркет пришлось ехать на машине, потому что он находится в соседнем городке. Но больше я без крайней необходимости за руль не сяду.

После «Ледяной выдры» интерьер «Лося на дороге» немного удручает. Это своего рода пародия на «Старбакс», с такой же планировкой и минималистичной современной мебелью. Даже вывеска того же оттенка зеленого, что у «Старбакс», только на логотипе не русалка, а лось.

Тем не менее в кафе пахнет свежеобжаренными кофейными зернами, а прекрасно укомплектованная кондитерская витрина радует глаз.

Я заказываю чашку латте и толстый ломоть брусничного кекса с орехом пекан, украшенный надписью: «Сделано вручную на месте», а также запиской, в которой говорится: «Попробуйте. Совсем не похоже на якобы “домашние” зубодробительные фруктовые кексы».

В кофейне кроме меня только один посетитель, который работает за ноутбуком, поэтому я направляюсь к пустому столику. Проходя мимо незнакомца, я бросаю взгляд на его профиль и резко останавливаюсь, чуть не уронив тарелку.

Черт, Меррик?

Волнистые светлые волосы, острый подбородок, идеальная осанка – точь-в-точь мой бывший. В смысле будущий бывший, который отказывается подписывать документы на развод, звонит и пишет по сто раз на день, прося меня передумать. Вернее, он не просит, а требует. Неужели Меррик выследил меня и приехал сюда?

Желудок подкатывает к горлу. Почувствовав мой взгляд, парень поднимает глаза. Слава богу, это не Меррик, просто похож. И глаза карие, а не зеленые.

– Привет, – говорит он, не понимая, чего я на него уставилась.

Так, сначала Себастьен, теперь этот. Если я не возьму себя в руки, то получу репутацию ненормальной туристки из Калифорнии, которая бросается на мужчин.

– Извините, обозналась.

Я глупо хихикаю и спешу к самому дальнему столику. «Осторожнее, Элен», – мысленно напоминаю я себе, запихивая в рот огромный кусок кекса, и все равно не могу выбросить из головы бывшего мужа. Когда я впервые встретила Меррика Сауэра, мы учились в колледже в Помоне, а позже поступили на факультет журналистики в Северо-Западный университет. Нехватку физической силы он восполнял острым умом, обаянием, легким высокомерием и ботанской беспечностью. Его любили все – профессора, соседи по общежитию и особенно я. Меррику хватало амбиций и таланта, и все прочили ему будущее суперзвезды.

Мне нравилось купаться в исходившем от него золотом сиянии. Я тоже неплохо писала и удостоилась, например, премии декана. Мы с Мерриком были влиятельной молодой парой, подавали большие надежды и собирались вместе покорить мир.

Уже тогда он неуловимо менялся, только я ничего не замечала – возможно, в силу передавшегося от мамы природного оптимизма. А папины сломанные часы служили постоянным напоминанием о том, что жизнь слишком коротка и не стоит тратить ее на всякую ерунду. Когда Меррика и его противного дружка Аарона Гончара выгнали из университетской газеты за нарушение этических норм, Меррик сочинил правдоподобную историю о зависти и происках недоброжелателей, в которой я даже не усомнилась. Он мог быть очень убедительным, если хотел, а я, слепо влюбленная в наше общее будущее, не допускала альтернативы: возможно, Меррик и Аарон действительно неправы?

Тогда я не понимала, что успех и чрезмерные похвалы могут со временем испортить Меррика. Я следовала за ним от повышения к повышению, жертвуя собственной карьерой. Я отклоняла заманчивые предложения о работе за границей – в Европе, где мечтала жить, – потому что мы договорились работать по очереди, а очередь Меррика почему-то всегда наступала первой.

Тем временем его непоколебимая убежденность в своей исключительности превратилась в снисходительное презрение не только к тем, кто на него работал, но и ко мне. Несмотря на талант, он был ужасно не уверен в себе. Боясь, что кто-нибудь его раскусит, он возвел вокруг себя броню из оскорблений и презрения.

Именно поэтому по мере укрепления своей профессиональной репутации он продолжал изменять мне со стажерками. Те смотрели на него с восхищением, благоговея перед самым молодым руководителем бюро в истории The Wall Street Journal.

Все это подхлестывало его самомнение и, очевидно, кое-что еще, и в результате он «задерживался на работе» или отправлялся в длительные командировки в компании очередной стажерки, забывая мне написать или позвонить.

Какое счастье, что я сбежала!

Я долго не обращала внимания на измены Меррика, хотя все в журнале сплетничали о нем и его последних завоеваниях, стоило мне отвернуться. Привязавшись к человеку, обычно не замечаешь его непростительных изъянов. А иногда просто не хочется замечать: сознательно надеваешь шоры и продолжаешь убеждать себя, что все замечательно.

Возможно, я что-то упустила, приняв отцовскую интерпретацию «Ромео и Джульетты», согласно которой никакие жизненные перипетии не имеют такого большого значения, как любовь. Я не обращала внимания на гнусное поведение Меррика, потому что слишком сосредоточилась на истории любви.

Но когда меня не повысили до обозревателя, мое терпение лопнуло. Тем более что я давно заслужила повышение, а моему мужу, руководителю бюро, это ничего не стоило.

Последней каплей стало то, что я застукала его на месте преступления и никак не могла развидеть эту картину: стажерка, стоящая на коленях, и Меррик со спущенными штанами. Или сыграла свою роль смерть моих любимых золотистых ретриверов – Рекса и Куки. Они умерли с разницей в несколько дней: Рекс от почечной недостаточности, а у Куки не выдержало сердце.

Такое стечение жизненных катастроф оказалось ударом в солнечное сплетение, которого мне очень не хватало. Наткнувшись на распродажу рейсов, я пустилась во все тяжкие и купила билет на Аляску, а заодно в Европу весной. Наконец-то я туда поеду! И моя сестра Кэти решила составить мне компанию. Отличная идея: быстренько написать роман и есть эклеры с Кэти, прогуливаясь по садам Версаля.

Видимо, мама права: ничего не случается без причины. Правда, психотерапевт сказал мне, что травмы прошлого перестанут преследовать меня не сразу. Потребуются месяцы, если не годы. У меня не хватает терпения так долго ждать, я стремлюсь начать новую жизнь, покончить со старой.

В конце концов все перегорит: гнев, обида, печаль. И на пожарище вырастут новые деревья. Моя новая жизнь.

Я насыпаю в кофе две полные ложки сахара, потому что Меррика больше нет рядом и никто меня не осудит. Отламываю еще один толстый кусок кекса и ем его руками, слизывая с пальцев крошки. Психологи утверждают, что нельзя искать утешения в еде, но правда в том, что еда утешает. Еда – забота о себе, медитация, исцеление. Когда я ем пирожное, печенье или тортик, я точно знаю, что робкой, запуганной Элен больше нет. Я уверена в себе и ем сладкое, когда и как заблагорассудится.

Не попросить ли еще кекса? Мне стало лучше, хотя не на все сто процентов, и лишний кусочек поправит дело.

Но тут я замечаю через окно витрину книжного магазина, и до меня доходит, что я могу убить двух зайцев одним выстрелом: побалую себя покупкой – книги всегда поднимают мне настроение, – а заодно поищу что-нибудь о том, как писать художественную литературу, ведь на Аляску я приехала работать над собственным романом.

Выходя из кафе, я прохожу мимо парня, который оказался не Мерриком, и с улыбкой желаю ему хорошего дня. Он вздрагивает в растерянности, не зная, что отвечать, а мне и горя мало. Новой Элен все нипочем.


Загрузка...