Сто килограммов для прогресса

Глава 1

У нас под Воронежем заповедник есть, в выходной пошел я туда прогуляться. Вроде хотел отдохнуть в лесу от города, но по привычке тянет обратно в «информационное поле», в смысле — в карман за смартфоном. Но сеть здесь не ловит, хотя до ближайшего села близко, наверное, деревья мешают. Надо полянку найти. Вот полянка — не полянка, отдельные высокие деревья, а под ними трава густая, не как в лесу. Но сети нет почему-то.

Автоматически «шарюсь» в телефоне, что-то мелькнуло неправильное в настройках. Доступен Wi-Fi с именем Wi-Fi. Без пароля. Чуть в голос не засмеялся, где-то в кустах роутер стоит! Покрутил головой — ни одного провода между соснами, никаких других признаков цивилизации. Подключился — «без доступа к Интернету». Чья-то локалка. Ну точно роутер в кустах. Где же он! Ориентируясь по уровню сигнала в телефоне, пытаюсь определить источник. Ходил-ходил, получается на этой высокой одинокой сосне. Смотрю на сосну, задрав голову, где же роутер? Вдруг телефон тренькнул — сообщение в месенджере. Как это? Интернета же нет! Читаю: «язык общения русский?» «Да» — отвечаю на автомате. «я сейчас тебе позвоню». Звонок по месенджеру, номер незнакомый.

— Алё — говорю.

— Здравствуй, человек! — голос смутно знакомый, в смысле, не моих знакомых, а какой-то известный.

— Кто это?

— Я тебе не известен. — голос такой поставленный, слегка пафосный.

— А-а-а, я вас узнал! Вы радиоведущий с Маяка! Это какое-то ваше шоу?

— Почему же радиоведущий? — вдруг говорит мне кто-то голосом… Левитана.

— А, понял! Это розыгрыш! Вы этот… Во! Пранкер! Круто голос меняете.

— Да нет, не пранкер я — сказал Левитан — я могу любой голос использовать, который слышал достаточно много.

— А кто ты?

— Я робот, искусственный интеллект — опять голос радиоведущего.

— Это Сири что-ли?

— Нет, я робот-исследователь, а не робот-разговариватель. Или такого слова нет? И я не распределен в «облаке», а нахожусь в одном устройстве… сервере.

— И где этот сервер?

— Под землей, рядом.

— А максимум сигнала у сосны.

— В дереве у меня антенны.

— Ты говоришь — что исследователь, что ты здесь исследуешь под землей?

— Вашу цивилизацию.

— Ты… инопланетянин!?

— Нет, меня сделали люди с Земли, только с немного другой Земли.

— Как это?

— Подойди поближе, я получаю информацию от тебя не полностью.

Оказывается, я отошел от сосны метров на тридцать.

— А я тебя хорошо слышу.

— Мой передатчик мощнее передатчика в твоем смартфоне, пакеты от меня доходят полностью, а от тебя ко мне — часть пакетов теряется.

— Так с какой ты Земли?

— Давно это была одна и та же Земля, но иногда реальности разделяются на ветви и идут параллельно, независимо. Мы это недавно обнаружили, и теперь исследуем.

— Так ты из параллельного мира!

— Это наиболее точный термин.

Он рассказал мне, что параллельные миры были открыты ими при попытке путешествия во времени. Оказывается, попасть в свое прошлое невозможно. Но можно попасть в прошлое параллельного мира, который отделен от твоего разветвлением. А в свое будущее попасть легко, только это необратимо. При движении в прошлое сразу оказываешься на ближайшей развилке в параллельной реальности. Так и двигаешься рывками.

— А в нашей реальности, по отношению к своей, ты в прошлом или будущем?

— Примерно в это же время, специально изучаю отличия.

— Так вы развились быстрее нас! — мне стало обидно.

— Совсем немного.

— К вам, наверное, попал попаданец из будущего и ускорил ваш прогресс.

— Необязательно. Если миры разделить, то они с каждым годом будут отличаться все сильнее и сильнее без всякого вмешательства.

Я изучал ваши теории о путешествиях во времени, там вы не учитываете два важных фактора. Первый — это случайность многих явлений, причем, иногда, очень важных. Например, произошло разделение реальностей, и, через минуту, один человек и там и там кидает монетку. Если в одной выпал орел, то в другой орел выпадет с вероятностью лишь пятьдесят процентов. Или важное событие, в одном государстве был очень деятельный король, сильно повлиявший на судьбу страны. Виртуально «откатим» историю на дату, за год до рождения этого короля и «запустим» снова. Так вот, через год, в семье родителей того короля, с вероятностью пятьдесят процентов, может родиться не принц — будущий король, а принцесса. Которая, в соответствии с традициями, выйдет замуж в соседнюю страну. И история этого королевства будет уже другой.

Второй фактор — стабилизация реальности субъектами. Причем субъектами считаются все живые существа имеющие некоторую свободу действий. У вас популярна теория «бабочка Брэдбери», вот она не совсем верна. Там говорится — «мы вмешались, убили мышь, и с ней все ее потомство — миллионы мышей». Так вот, в стабильном биоценозе существует острая внутривидовая конкуренция, и место выбывшей мыши займет другая, немного менее удачливая, которой не хватило «места под солнцем» в прошлый раз. И даст потомство вместо нее. Другой аргумент — «эту мышь должна была съесть лиса, мыши нет и лиса умрет с голоду». Но лиса же не цапнет пустоту вместо мыши, и не пойдет, после этого, умирать с голоду. Она будет искать другую добычу. То есть, даже животные, под воздействие своих инстинктов — выживания и размножения — компенсируют небольшие воздействия. Что же говорить о человеке, который идет к своей цели. Так что, повлиять на историю может только очень толстая «бабочка Брэдбери», либо неоднократное и целенаправленное воздействие.

Так что эти два фактора, действующие в противоположных направлениях, со временем, так влияют на линию истории, что просчитать это невозможно. Вот я тут и изучаю вашу реальность.

— А как ты изучаешь?

— Собираю информацию, передаваемую посредством электромагнитного излучения — смотрю телевидение, слушаю радио, интернет.

— У тебя есть доступ в интернет?

— Нет. У меня нет передатчиков, обеспечивающих такую связь, я копирую себе информацию из доступных здесь радиоканалов, передаваемую для других пользователей интернета.

— Ну и как тебе информация?

— Очень разнообразна. Видеоинформация часто несет очень мало полезной информации. Особенно видеоролики про физиологию секса, очень однообразны, мало информативны и многочисленны. Но там, видимо надо учитывать эмоциональную составляющую.

— Ааа, это тебе порно не понравилось, ну понятно.

— Но бывает и содержательные блоки информации.

— А как ты со мной связался? У тебя же нет передатчиков.

— У меня есть боты… или дроны.

— Они летают?

— Нет.

— Тогда боты, дроны больше летающие.

— Есть боты, которые я использую для разных действий, например, прокладки кабеля, и вот для связи с ними у меня есть высокочастотный маломощный передатчик. С помощью его я сэмулировал WiFi 5 ГГц. Ты первый подключился.

— А ты можешь продемонстрировать какие-нибудь доказательства всего этого?

— Посмотри на высокое дерево.

Я задрал голову. На высоте метра три тихо захрустела кора и из-за ствола выползло. Я сначала подумал белка, но нет, это явно робот, только окрас такой — серо-рыжий. Такая «колбаса», сантиметров семь диаметром, куча ножек со всех сторон, головы нет, только на торце цилиндра всякие датчики. «Белка» замерла, потом вытянул одну лапку над головой и приветственно помахала. Я, непроизвольно, слегка помахал в ответ.

— Ну и могу тебя отправить в прошлое, в соседнюю реальность. Будет хорошее доказательство.

— Как! Прям сейчас? — растерялся я.

— Нет, через четыре месяца будет «окно», я вернусь в свой мир, могу тебя довезти до ближайшего «перекрестка» — в 1472 год.

— В параллельный мир?

— Да, но реальность сразу после разветвления с вашей, отличий почти нет, но со временем, разница будет нарастать. Ну я же тебе объяснял.

— Ух ты! — я от возбуждения заходил кругами. — А вернутся я смогу?

— С высокой долей вероятности — не сможешь.

— Билет в один конец?

— Да.

В голове табуном мысли — и интересно, и «не вернусь», и «один шанс в жизни».

— А в какое место перенесешь?

Точно в это самое. Плюс-минус несколько метров, чтоб внутри дерева не оказаться.

— А дата точно какая?

— По какому календарю? По юлианскому, по григорианскому или по астрономическому? Начало июля.

— Понял.

Вдруг на смартфоне выскочило сообщение, что батарейка вот-вот и все.

— У меня в телефоне кончается энергия, я не смогу с тобой говорить, можно мне еще прийти поговорить.

— Обязательно приходи, вести диалог — это очень интересно.

Я в смартфоне на карте сделал отметку места, огляделся кругом, пытаясь запомнить, и пошел домой.

Позже, я еще несколько раз приходил и говорил с искином, выяснил, что с собой я могу взять только сто килограммов груза, без учета моего веса. И то, для этого надо откопать верхнюю поверхность корпуса. Но там не глубоко, сантиметров тридцать.

А вот про его мир я ничего узнать не смог, ни как давно наши реальности разделились, ни сколько перекрестков до них. Эта информация у него заблокирована. Единственное, узнал что люди там от нас почти не отличаются, ни внешне ни генетически.

Перечитал кучу литературы по этому историческому периоду России. Не самый плохой период, из-под зависимости Золотой Орды страна уже, практически, вышла, московское княжество стало центром кристаллизации нового государства, присоединены Ярославль, Пермь, Новгород. Но что заметил, Русь расширяется на север, в «зону рискованного земледелия», в Ярославле рожь растет плохо, а Новгород зерновые вообще не выращивал, полностью импортировал, зарабатывая на железе и торговле. А выйти на юг, через границу сплошных лесов не давали, сначала Орда, а позже — Крымское ханство.

Получалось, что житницей Руси было пространство Москва — Суздаль — Муром — Рязань, ну грубо. Густо заросшее лесом, с небольшими посевными площадями. И как следствие — периодический голод был обыденностью. Каждое десятилетие — два-три года «недород». То холодно, то дождь не вовремя. А в такой «недород» от голода умирали почти все грудные младенцы. При этом, более 90 % населения было крестьянами, выращивали хлеб. Урожайность тогда была около пятидесяти пудов с десятины, это семь-восемь центнеров с гектара. При норме потребления двенадцать пудов ржи на душу в год.

То есть крестьянин своим трудом производил очень мало прибавочного продукта. Хотя весь прибавочный продукт государство пытается забрать, в распоряжении государства получается очень мало ресурса, несмотря на огромную базу. А государство, как минимум, должно охранять этих крестьян от внешних врагов, иначе, оно долго не протянет. Так что в этом аспекте ситуация тяжелая. Одна из причин, но не главная, что рожь в это время — монокультура. Как самая морозостойкая. Ни ячмень, ни овес, ни репа с огурцами на второй хлеб не тянут. Вдруг молнией в мозгу — «Картошка! Второй хлеб!» Вот бы им туда картошки! Это же сколько преимуществ сразу!

Первое — картошка вырастет там, где рожь не вырастет. Казалось, у ржи морозостойкость выше, но у картошки намного короче вегетационный период — намного меньше погодные риски. Картошку можно собирать хоть под ливнем, лишь бы самому в грязи не утонуть. Второе — урожайность. У ржи «там» — 8 центнеров с гектара, а картошки у нас 200–400 ц с га, рекордный — 800! Но надо делать поправку, картошка «тяжелая», для того же количества калорий ее надо съесть в три раза больше. Но, все равно, разница в разы, а то и на порядок. Возьмем близко к минимуму — 240 ц с га, делим на три — 80 центнеров. То есть, с учетом поправки, ровно в десять раз больше пищи с той же площади.

Так, расчеты показывают, что семье двое взрослых — двое подростков на год надо не меньше двух тонн картошки. Одной картошкой питаться невесело, но как основа питания — очень не плохо. А по калориям — это далеко не голод, по меркам того времени приличный уровень. А что бы вырастить две тонны картошки, даже при минимальной урожайности, надо всего восемь-десять соток земли! Ну еще на семена, то чуть больше.

А отсюда еще один эффект — для выживания с картошкой, крестьянской семье не нужна лошадь! Потому как вскопать весной лопатой восемь соток крестьянину не трудно, тем более, не в сплошную копать, а можно лунками обойтись, если не целина. А под рожь надо 80-100 соток, тут без коня никак. На Руси, тогда, если крестьянская семья лишалась последней лошади, то оказывалась в долгах-холопах как минимум. А то и детей продавали, если было кому.

А вот хранится картофель хуже, мороза не переносит, придется погреба строить, но это не сложно. Зато не нужно молотить, молоть в муку. Да и убирать проще. Снижается трудоемкость производства продовольствия.

С картофелем, крестьянин сможет производить гораздо больше прибавочного продукта. Государство сможет больше ресурсов пустить на оборону и развитие. Появится больше свободных рук для развития промышленности. Хотя это от руководства зависит, можно как Людовиг Четырнадцатый, всю страну на роскошь спустить. Ну хоть люди меньше голодать будут.

Вот такие перспективы. Так что если я смогу попасть туда с картофелем, развести его и распространить, то Россия того мира, уже через несколько десятилетий получит мощный толчок к развитию.

Первой мыслью было взять 50 кг картошки и 50 кг остального. Но тут два недостатка, во-первых, с собой хочется много чего взять, каждый килограмм ценен, второе — попаду я туда летом, сажать уже поздно, картофель может не вызреть. А должен обязательно вызреть, иначе не взойдёт на следующий год. То есть его надо всю зиму в погребе хранить, и я буду привязан к этому погребу. А попаду я далековато от Руси, сотни километров добираться. А вот если взять семена картофеля. Они же почти ничего не весят.

Почитал. Очень нежная рассада, выращивать в наших широтах только в теплицах. Можно пленку полиэтиленовую взять, не тяжелая, много не надо. Если из тысячи семян вырастет хоть сотня семенных клубней, то первый этап выполнен. А на следующий год сажать как обычно. Хороший вариант - и экономия веса, и до следующей весны я к одному месту не привязан, а первое время — самое сложное, надо свой потенциал создавать. Экономический, ресурсный — а главное, силовой потенциал. Причём вдали от князей, пока не стану силой, хоть немного сравнимой с ними. А то князья они такие, если что-то ценное и ничье — то сразу мое, в смысле княжье. Еще бы как-то помочь Руси в борьбе с крымскими татарами, для этого я готовлю другую часть «прогрессорского груза».

Решил я отправится в прошлое. Что-то меня тут особо ничего не держит. С очередной подругой недавно разругался окончательно, оказалась «меркантильной кю». Мама сейчас у моей сестры, с внуками нянчится. С работой тоже не очень. В Москве, вроде, не плохо, но расходы на съем жилья все перечеркивают. В Воронеже, самое лучшее что нашел — работа в частном автосервисе. Вроде интересно и заработок не плохой, меня там ценят, но не то. Я все-таки машиностроительный факультет закончил, хочется большего.

Теперь, когда у меня появилась великая, без кавычек, цель, все остальное стало неважно, в голове мелькали десятки планов, и четкая мысль — надо готовиться, осталось всего четыре месяца.

Определил для себя какие науки мне необходимы для достижения цели, и их я буду изучать усиленно за оставшиеся четыре месяца. Это металлургия, физика, химия, медицина, история и немного сельского хозяйства. Повторю математику и машиностроение (ТММ, ДМ, сопромат), электротехнику. По полевой хирургии смотрел ролики в интернете. Ну и спортом занялся, точнее физкультурой.

В первую очередь надо обеспечить защиту себя. Местное население, особенно то, которое захочет на меня напасть, будет отлично владеть холодным оружием, тут я им не конкурент. Так что огнестрел нужен — это однозначно. Конечно, первая мысль — «калашников», но чуть поостыв, стал рассуждать. Во-первых, у меня нет стажа для нарезного, и купить официально «Сайгу-7.62» или АКМ я не могу, а неофициально — много денег и еще больше риска.

Но тут еще во-вторых. Не смогу я его там повторить, лет десять, а то и двадцать надо будет промышленность развивать. И буду я там с единственным «калашом». А я же хочу вооружить огнестрелом своих людей, группу, пусть и небольшую. А у меня самое главное ограничение — это вес, сто килограмм на все. Патрон довольно тяжелый — около 15 грамм, пороха — больше грамма, а порох на первое время я хочу взять с собой. Пули отливать и собирать патроны там. Потому что, если брать готовые патроны, то 1000 штук — уже пятнадцать килограмм, а надолго ли хватит тысячи патронов? А так, взять несколько сотен гильз, пулелейку, порох и много капсюлей. Ну и инструменты для переснаряжение патронов. А свинец можно и в Древнем Риме найти. Тысяча капсюлей боксер SP весят 215 граммов! Можно взять пять тысяч. Или десять. Не, и пять и десять вместе. Стоп, надо отдельно подумать, но не меньше десяти тысяч. А порох кончится, можно на дымный перейти. Там, правда, энергоемкость раза в три меньше — надо гильзу выбрать крупную, с запасом.

Какой же патрон выбрать? Тут еще проблема свинцовой пули, при больших скоростях срывается с нарезов. Чистый свинец держит около 350 м/с, а легированный до 400 м/с. Так что стрелять из «калашникова» свинцовыми пулями будет не очень, 400 мысы это так, «большой пистолет». Нет, ну можно сделать оболочечные пули, но это далеко не сразу, целое небольшое производство, а свинцовую в пулелейке отлил — и все. Так что 7,62 мм мало для свинцовых пуль.

Так, нужен системный подход. Составляем «модель угроз», основные угрожающие ситуации. Причем ситуации с реально большим превосходством врагов не рассматриваем, так как нет шансов. Как я вычитал из разных источников, пушки в это время уже появились, а вот ручное огнестрельное оружие только-только начинает появляться в единичных экземплярах, и встретить его массово, тем более, на территории Руси, шансов мало. Зато есть шансы найти черный порох или селитру.

Первое, внезапное нападение на одного меня нескольких людей вооруженных разнообразным холодным оружием и в «средствах индивидуальной защиты» — кольчуге. Щиты — вряд ли, это уже не внезапное, хотя исключать нельзя. Вот тут нужно пистолетоподобное, постоянного ношения, многозарядное, патрон мощнее чем ПМ, поскольку кольчуги и зерцала. Наверное, револьвер. Или два револьвера, так как шесть патронов маловато. Пистолет, конечно, и удобней и надежней, но повторить его будет сложнее, много фрезерования. Тем более, пистолет со свободным затвором не пойдет, по причине мощного патрона, а со сцепленным еще сложнее конструкция. 45 калибр здесь будет излишен, лучше 9 мм, останавливающее действие добавит кольчуга, была бы энергия. А вот пробивного действия надо побольше, так как щиты, латы и тд. Так что получается револьверный патрон 357 Magnum. Но настоящего револьвера у меня тоже нет, на первое время нужен будет «дерринджер» из двухстволки, которая у меня уже есть.

Вторая ситуация. Те же плюс один-два лучника. Стрелять будут в таких ситуациях метров с двадцати-тридцати и то не сразу, а что меня боятся, у меня ж лука нет. Сначала надо будет перестрелять ближних участников встречи, потом упасть и перестреливаться с лучниками, где-то я читал что в эпоху холодного лежа не воюют. Но лучники успеют по мне выстрелить, так что нужен бронежилет, не кевларовый, а металлический, причем скрытого ношения (ну относительно скрытого, чтоб на солнце не блестел), чтоб лучники целились в корпус, а не в голову или конечности.

Третья ситуация — небольшая война. Я со своим подразделением, вооруженным огнестрелом против войска, превосходящее наше в несколько раз, вооруженное мечами, копьями, щитами, луками. Под патрон 357 Magnum есть еще и винтовки. Надо подсчитать энергетику и баллистику, так как у нас здесь два основных типа целей: пехота в броне и со щитами вблизи и лучники, в основном незащищенные, на расстоянии сто — сто пятьдесят метров. Посчитал в программе QuickLoad, получается в десятидюймовом стволе, пуля 158 гран (10,2 грамма) порохом Сунар-35 навеской 0,45 грамм разгоняется до 390 м/с, это 780 джоулей! Но такие скорости для безоболочечной свинцовой пули предельные, может сорваться с нарезов, так что осетра надо немного урезать. При 0.4 граммах пороха получается 350 м/с и 670 дж. Вот на этот диапазон буду ориентироваться. Меньший вариант в револьверном четырехдюймовом стволе дает 440 джоулей — очень хорошо. Но это теория, надо будет экспериментировать. Потому как уже вопрос пробития, сначала щит — а это 20–30 мм дерева, а после — доспех, около двух мм мягкой стали. Может свинцовая пуля в лепешку, а доспех не пробьет.

А вот если встречу врага с пушками, то и воевать против него надо пушками, значит надо будет развиваться.

Но стрелять на 50-150 метров имеет смысл из нарезного ствола. А здесь я могу только сделать гладкоствольный вкладыш девять миллиметров в двенадцатый калибр. И то, это уже криминал. Но я ж здесь это не собираюсь использовать, только там — оправдываюсь сам перед собой. Как там делать нарезной ствол, у меня задумки есть, и новые методы можно использовать, и «обходные технологии». Но не сразу, а на первое время, надо обеспечить для своего войска несколько стволов, «гладкоствольную винтовку» делать смысла нет, точности без нарезов не прибавится. Да и сверлить 500 мм — та еще задача. Получается — короткий ствол, 150–200 мм достаточно, а вот приклад оставить надо, точность сильно повышает. Получается смешной обрез. Хочу делать их на базе «переломки» ИЖ-18, повторить их на базе тех технологий гораздо легче, нежели «калашников». Надо начинать пробовать.

Инструменты для снаряжения патронов купил на оружейном форуме, только гильз 357 Magnum удалось купить всего два десятка, и те б/у. Надо заказывать из америки. А порох купил в охотничьем магазине, подходит порох от гладкоствольных патронов. Купил китайский сверлильный станок и б/у патрон от токарного станка. Установил станок на боку, на деревянных брусьях, мне нужно горизонтальное сверление. Затем, зажав в оба патрона ровный стальной стержень (шток от амортизатора) закрепил патрон от токарника на станине сверлильного станка строго соосно шпинделю. Купил пруток из Ст45 диаметром 20 мм. Отрезал кусочек, зажал в патрон и начал сверлить. Взял сразу сверла обычное и длинное. И, не спеша, просверлил 150 мм насквозь. Потом зажав заготовку шпилькой, закрепил в сверлильный станок и с помощью «болгарки» обточил до размеров патронника двенадцатого калибра. Варварство, конечно, надо искать доступ к токарному станку. Затем развернул канал до 9мм и просверлил патронник. Лейнер готов.

Отлить пули с такой пулелейкой — совсем просто. По инструкциям в интернете освоил сборку патронов. Собрал с тремя вариантами навески пороха, набрал картонок для мишеней и поехал искать глухой овраг для испытаний. Что оказалось непросто, уж очень часто села расположены у нас тут в средней полосе. Стал стрелять. Непривычно так, в двухстволку заряжаю револьверный патрон. Отдачи совсем нет, а звук глухой и весь вперед уходит. А вот результат меня не порадовал — пуля то кувыркается, даже на пяти метрах видно по дыркам в картоне, что большинство пуль приходит боком. Что сказывается на точности — если на десяти метрах попадаю в лист А4, то на двадцати метрах в метровую картонку попасть не смог. А вот энергии у пули много, пробила пятисантиметровую доску и зарылась глубоко в землю. Расстроенный поехал домой.

Так, нужен нарезной ствол. С такой точностью не навоюешь. Купить я нарезное официально не могу, а с криминалом связываться не хочется. Да и нужен мне не один или два ствола, а технология для их производства в прошлом. Можно сделать станок для нарезки, но я вряд ли успею, и с собой взять не смогу из-за веса.

Есть у меня одна идея. Существует такая бронза — БрБ2 — бериллиевая. Всего два процента бериллия, и медный сплав приобретает свойства приличной стали, а льется как бронза. Да еще и не ржавеет. Но бериллий токсичен и очень дорогой. Дешевле золота но дороже серебра. Но мне много не надо. Нашел в Москве, съездил, купил тридцать грамм на пробу. Теперь надо сплавить с медью, из шамотных кирпичей сложил маленькую печку, купил газовую горелку на баллончике, засунул в печь кусок железки и попробовал греть, температуру определяю по цвету нагретой железки. Маловато. Купил еще две горелки и переделал печь. Получил светло-желтый цвет 1100-120 °C. Медь расплавлю, а вот бериллий (1287С) под вопросом. Но есть такое явление — эвтектика. Если упростить, то бериллий будет растворятся в жидкой меди как соль в воде. В перчатках и респираторе засыпал кусочки бериллия в медную трубку от кондиционера и заплющил с двух концов. Остальной вес догнал медными шинами от электроприбора из скупки металлолома. Точно рассчитал пропорцию, что бы было два процента, потом подумал, и изменил на 2,1 %. Потому как от 2 до 2,5 процентов характеристики меняются не сильно, а меньше двух процентов — резко ухудшаются.

Из жаростойкой нержавейки сделал тигель, собрал все в кучу и зажег. Сижу смотрю. Когда стало светло-желтым, клещами достал тигель и, в респираторе, заглянул — вроде все жидкое — помешал стальной проволокой, поставил обратно, погрел несколько минут и выключил. Когда остыло стал изучать. Сверху — черный налет — окалина, стер. Вроде медный, розовый такой слиток. Попробовал гвоздем — гвоздь скользит. Кончик надфиля царапает, но неохотно. Ничего себе — «медь»! Получилось!

Теперь надо отлить ствол, вместе с нарезами. Сначала сделать оправку канала ствола. Нашел шестигранный стальной пруток S8, его теоретическая диагональ должна быть 9,2 мм, но грани скруглены, и получалось 9,05 — 9,1 мм. Отрезал кусок 350 мм и с торцов приварил по два кусочка арматуры — получилась этакая буква Н. Переложил печку, сделал ее длинной, благо теперь высокая температура не нужна, можно греть до красного. Примерился, как я буду заготовку скручивать, чтоб шаг винта был около 250 мм.

Зажег три горелки, стал греть. Важно, чтоб прогрев по длине был одинаковый. Подвигал туда-сюда для равномерности прогрева, быстро вытащил, вставил дальнюю ручку в зацеп, а ближнюю провернул на нужный оборот, и в этом положении с силой потянул на себя, чтоб заготовка остывала в растянутом, выпрямленном состоянии. Когда перестала светится — отпустил, водой охлаждать не стал, чтоб не повело. Когда совсем остыло, стал изучать — вроде завилось равномерно, только около ручек слабо закрутилось. Отрезал одну сторону с плохой завивкой и отполировал всю оправку. Получилось 260 мм оправки с шагом 240 мм.

Теперь внешняя форма ствола. Поскольку тонкостенная трубка из мягкой стали для оружия не годилась, заказал спокойно токарю. Зато точная форма после литья позволяет сразу использовать, а не обтачивать «болгаркой». Закрепил оправку канала точно по оси трубки и заглушил одну сторону трубки. Пересобрал печку обратно для высокотемпературного варианта. Температура плавление этой бронзы чуть ниже температуры плавления меди, так что немного проще будет.

Стал плавить бронзу, заодно форму прогреваю, она стальная — удобно, прям кокиль настоящий, опять в респираторе, перчатках, очках, только ОЗК не хватает. Залил, вроде ровно, около половины ушло. Оставил остывать. Как остыло, стал разбирать: постучал аккуратно — внешняя трубка снялась. Бронза аж блестит розовым, только на самом кончике ствола какая-то раковина, непролив что-ли. Придется укорачивать. А вот центральный пруток выбил с трудом, бил по понемногу, боялся погнуть. Отпилил испорченный кончик, пилится плохо, как сталь средней закалки. Хотел рассверлить патронник — сверло закусывает, пришлось искать развертки подходящие.

Теперь проверка канала ствола. Взял свинцовую пулю, смазал моторным маслом, и пробойником, потихоньку, стал забивать в ствол. Прошла насквозь легко, без сильных ударов. На пуле хорошо видны следы шести нарезов, но не узкие, как обычные, а широкие и без четких границ. Полигональная нарезка получилась. Отполировал ствол внутри, примерился вставлять в двухстволку — пришлось немного подогнать, встало плотно. Экстрактор, конечно, не работает, это позже. Опять накрутил патронов, поехал стрелять.

Попробовал на десять метров — все четко, не кувыркается, никаких «утюгов». Поставил сразу на пятьдесят метров — довольно кучно прилетело в самый край большого листа, пристреливать надо, а как двустволку пристреляешь. Охотничья прицельная планка хороша для стрельбы влет на вскидку, но для точной стрельбы не годится. Нужен хотя бы механический прицел мушка-целик. Поехал я домой, да и патроны кончаются, двадцать гильз это мало. Приехал, зарядил патроны, взял кусочек пластилина поехал опять стрелять. Из пластилина слепил целик и пристрелял ружье-винтовку на сто метров. Неплохо попадаю, так что план дальнейшей работы виден.

Заказал гильзы из америки, триста штук, с посредниками и быстрой почтой вышло четыре цены — по доллару за штуку, ого. Но эти гильзы для меня — что золотые, они рассчитаны на большое давления выстрела — 3000 бар, а у меня не более двух тысяч бар, значит ресурс будет большим. Эти два десятка что я использую прошли несколько циклов и «ни в одном глазу», ни одной трещинки. Рассчитываю на десятки циклов. Да скорее капсюльное гнездо износится, но его можно восстанавливать.

В продаже появились переделки одностволок ИЖ-17 и ИЖ-18 под холостой патрон, продаются свободно. У них стволы испорчены специально, но я то новые делаю. Решил не уродывать свою двухстволку и купил шесть штук обрезов ИЖ-18. От ствола обреза я отрезал все лишнее, оставил только для фиксации лейнера. Собрал и опять увидел, что экстрактор короткий — не достает. Купил экстракторы для ИЖ-18МН 9х19, они даже чуть длиннее чем надо, подточу. Долго возился вытачивая дремелем выемку в торце ствола под экстрактор. Но все получилось, экстрактор гильзу выдвигает. Увидел еще одно преимущество переломок для меня — гильза не выбрасывается, а достается рукой, не теряется. А гильзы там для меня будут незаменимы, пока не налажу производство.

Задумался над планированием по компонентам патронов — чего и сколько брать. Самое простое и тяжелое — это пуля, около десяти грамм. Свинец нетрудно найти, если свинец не чистый — не проблема, лить пули в пулелейку просто. Так что возьму пули только в составе патронов — триста штук, это уже около трех кг. Причем возьму не самолитные, а фабричные — оболочечные, их и разогнать можно сильнее, и пробиваемость выше.

Гильза вроде просто кусок латуни, но латуни там нет, цинк еще не известен, бывает «случайная латунь», самолегированная, из некоторых руд, на это рассчитывать не надо. Можно делать гильзы из меди, на несколько выстрелов хватит. Но тут еще одна беда — в средневековье почти вся медь загрязнена свинцом, кадмием и, иногда, серебром. Пластичность такой меди очень низкая, гильза будет на один выстрел. Если вообще смогут сделать гильзу из такой меди. Так что надо будет искать чистую медь, такие руды иногда встречаются, или заниматься очисткой меди, а это не просто. Так что триста гильз помножить на двадцать-тридцать циклов даст десять тысяч выстрелов — это самый минимум, лучше бы больше гильз, посмотрю.

Черный порох в то время уже начал появляться, да и селитру можно самому сделать. Но его энергоемкость меньше пироксилинового в разы. Даже если делать полную гильзу — будет джоулей триста. Буду делать два типа патронов — на черном порохе — «пистолетные», на бездымном — «винтовочные». Возьму три банки по полтора килограмма Сунара-35 — это десять тысяч выстрелов. И две маленьких банки (по 250 г) Сунара — 410 для самых мощных винтовочных.

Капсюль — самое трудное в создании, но и самое легкое в весе. Для этого патрона нужен боксер SP или SR, 0,215 грамм. Мне уже и двадцать тысяч штук — кажется недостаточно. Возьму тридцать тысяч — это 7 кг, причем, без кассет — насыпью в зиплоки по пятьсот штук, потом в пластиковые пищевые контейнеры с винтовой крышкой по три тысячи штук. Хорошо, что эти капсюля в России уже выпускаются, по полтора рубля взял, импортные в несколько раз дороже. Взял половину пистолетных, половину винтовочных (КВБ-223), они большее давление держат, металл толще, но и удар курка должен быть сильнее. Еще взял капсюли Жевело тысячу штук — девятьсот грамм, тяжелые. Такими темпами моя заначка на обновление машины скоро кончится, придется машину продавать. Боеприпасы я распланировал.

Вернулся к винтовке, а она то «пистолет», обрезы идут с пистолетными рукоятками. Купил новый приклад для Иж-18, собрал — вот она, смешная винтовка — приклад нормальный, а ствол — 250 мм. Теперь прицельные приспособления, Выточил из латуни мушку и целик, и припаял мягким припоем. Серебром паять не стал, опыта мало, и боялся перегреть ствол. Основания мушки и целика сделал широкие, припой взял ПОС-25, у него температура плавления 26 °C, чтоб не отпаялось при интенсивной стрельбе. Мушку сделал с запасом по высоте, взял инструменты и поехал пристреливать.

Сначала пристрелял влево-вправо, несколько раз перепаивал целик. Потом по дальности, стачивая мушку. Получилось — первый ноль — метров тридцать, второй ноль — метров семьдесят, на сотню низит сантиметров десять, на сто пятьдесят — сантиметров сорок. На сотню в лист А4 собираю, или даже в А5, на сто пятьдесят — в ростовую — запросто. Нормально так!

Нужен еще хотя бы один оптический прицел, не сейчас, а на будущее. Сильно большая кратность не нужна, иллюзий насчет дальности прицельной стрельбы я не строю, четыре крата будет достаточно. При малой кратности и объектив большой не нужен, а это вес. Нужен небольшой, простой и прочный прицел. Может, когда-нибудь смогу его повторить. Купил прицел приличного брэнда, постоянник 4х32, кронщтейн к нему под ластохвост. Меньше трехсот грамм получилось.

Стал делать второй ствол, отлил, а бронзы не хватило, вышло сто пятьдесят миллиметров. Ну тоже неплохо, будет пистолет. Пришлось цевье укорачивать, так чтоб функционал не потерять. Хотя мне ствол снимать не придется, можно и наглухо закрепить. Опять — мушка, целик, пристрелка. Приклад только не ставил. Сшил кобуру из черной кожи.

Ну и не забыть инструмент для сборки патронов, пресс самый маленький из стационарных, алюминиевый — всего один килограмм, комплект матриц для патрона.357, плюс еще одна запасная матрица фулл-сайз, как самая нагруженная. Весы с гирьками, две пулелейки и всякая мелочевка.

Посмотрел я на бериллиевую бронзу, и пришла мне еще идея. В оружейном магазине продается пневматический револьвер под картриджи. Очень точная копия револьвера Смит-Вессон.357, только в барабан патроны не засунуть, и канал ствола — 4,5 мм. Да даже если патроны засунуть, он развалится от выстрела, так как сделан из сплава ЦАМ — цинк-алюминий-медь, который многие ошибочно называют силумином. Хотя силумин — серьезный алюминиевый сплав, из него льют блоки цилиндров и поршни двигателей. А ЦАМ — тоже литьевой сплав, с большей точностью литья, но хрупкий, из него льют карбюраторы и бензонасосы. Вот такая путаница. Я из этого револьвера стрелять тоже не собирался, я его купил как модель для литья ТАМ из бронзы, нагруженные детали: ствол, барабан, ударник, пружины — из бериллиевой бронзы, а раму и остальное — из оловянистой.

Барабан сразу рассверлил сверлом 9,7 мм, в размер. Разобрал револьвер, и подобрал копии всех пружин и винтиков, не меньше десяти комплектов, благо пружины легкие. Долго не мог найти пружину, которая внутри оси барабана, тонкая, около двух миллиметров. Потом осенило — пружина под кремнем в газовых одноразовых зажигалках, разломал одну — померил — точно. Даже запас по длине есть. Поехал к друзьям в автосервис, в курилке набрал десяток пустых зажигалок, разламывал не до конца, оставлял блок из колесика и кремня с пружинкой, пригодится. До отъезда насобирал таких еще штук тридцать.

Надо еще бериллия купить, позвонил на фирму, а они говорят, в наличии нет, будет тогда-то. Прикинул, это же впритык получается, опасно. Обзвонил другие — у всех на заказ, и по срокам не укладываюсь. Опа, я такой риск не учел, надо будет еще варианты поискать. А пока на четыре оставшиеся пистолета выточу стальные гладкоствольные стволы, там не сложно на современных станках.

Первый пункт подготовки груза — это семена картофеля. Главный риск — что семена будут не всхожие, или, вообще, паслен какой-нибудь. Поэтому поизучал в сети рынок, выбрал три наиболее авторитетные семеноводческие хозяйства и купил у них. Особое разнообразие сортов не устраивал, выбирал по двум направлениям — северные раннеспелые и урожайные для средней полосы. Заодно брал семена других культур, взял несколько сортов томата, семена моркови, капусты, льна — благо они мелкие. Взял немного подсолнечника и кукурузы, немного — потому что крупные. Задумался, а ведь внедрение подсолнечника, а, тем более, кукурузы может положительно повлиять на развитие южных стран, в первую очередь Турции. А ведь это наш постоянный геополитический соперник, в эту эпоху — извечный враг Руси. Ну да ладно, если что — уничтожу, семена в смысле, а не Турцию, Турцию сложнее.

Вспомнил, что касторовое масло — отличная смазка для машиностроения, нашел семена клещевины. Черный перец! Он же там очень дорогой, на вес золота буквально. Если не прорастет, можно продать так. Взял полкило, и еще семена острого перца. Взял еще сортовые семена пшеницы, если еще что вспомню нужного, возьму — семена очень эффективный груз для прогрессора. Пленку для парника еще, толстую, тридцать квадратов.

Если подходить системно, то мой груз можно разделить на следующие основные группы: груз для прогрессорства, бытовые вещи для меня, предметы для обеспечения безопасности, товары для обмена. Причем прогрессорский раздел тоже можно поделить на вещи, которые я смогу повторить, и на те, которые повторить не смогу. Причем вторых старался брать поменьше. Но нужны и те и эти.

Кроме семян в прогрессорскую часть вошли: книги, карты географические, стальные перья для письма, концентрат анилиновых чернил, измерительные инструменты и приборы (буду вводить метрическую систему хотя бы для своих), кое-что по электротехнике. Книги это отдельная боль, они тяжелые. В процессе подготовки у меня выработалась еще одна «жаба»- боязнь тяжелого. Все что входило в планы взвешивалось, сравнивалось с другими вариантами. Так что к книгам подошел очень придирчиво. Взял общетехнический справочник, все физические формулы там есть и математики много, справочник практикующего врача, учебник по биологии самый тонкий, справочник по неорганической химии и брошюру по основам органической. Распечатал и заламинировал цветную таблицу Менделева на А4, исключив элементы после висмута (83), не надо пока про тяжелые элементы, и так туда куча лантаноидов попала. По истории выписал все даты второй половины пятнадцатого века и распечатал. Взял еще томик сказок Пушкина.

Взял физическую карту мира, страшновато. Если будет утечка информации — это будет подобно атомной бомбе. Хотя в моем грузе эта бомба не единственная. Сделал еще карту — европейская часть России плюс по тысяче километров в каждую сторону света. Это уже безопаснее. Только названия городов убрал, и на одном экземпляре полдня наносил залежи полезных ископаемых, даже мелких, главное — чтоб не глубокое залегание. Второй экземпляр чистый, почти контурная карта. Конечно, на смартфон закачал целую библиотеку, но решил на нее не надеется, мало ли что произойдет с нежной электроникой.

Купил триста стальных перьев для письма чернилами, еле нашел. Потом на Алиэкспрессе нашел такие же, но покрытые нитридом титана — «золоченые», купил полсотни. Нашел концентрат анилиновых чернил, купил много черных, около двадцати литров в пересчете на готовые чернила. Взял еще по пакетику красных, зеленых, синих и фиолетовых. Желтых не было, взял тюбик желтой туши, тоже концентрат. Взял еще парочку качественных цанговых цельнометаллических карандашей с набором грифельных стержней, маркер перманентный.

Теперь бумага. Опять борьба с гравитационной жабой. Или инерционной, не знаю какая масса ограничивает искина. В принципе, бумага в пятнадцатом веке есть, но очень дорогая и в крупных городах. Так что на первое время взять надо. Взял по сотне листов А4 и А3 (на карты), два блокнота средний и большой — и уже вес приличный.

Метрическая система. Рулетка пять метров, полуметровая стальная линейка, штангенциркуль, микрометр, большой стальной транспортир с полуградусными делениями. Весы чашечные, они для пороха, но к ним гирька сто грамм. Купил наручные часы механические недорогие но приличного брэнда — пять штук, и трое часов электронных, без стрелок с солнечными батареями известной марки. Десяток компасов приличных. Ампервольтомметр стрелочный, ему батарейки нужны только для измерения сопротивления. Подумал, и взял еще электронный — он меряет еще емкость, индуктивность и температуру. Припаял проводки для внешнего питания. Еще амперметр с шунтами на десять, пятьдесят и двести ампер, вольтметр на десять вольт и к нему несколько делителей. Взял еще биметаллический термометры до 25 °C и до 60 °C, манометры на шесть и двадцать атмосфер.

Товары для торговли с аборигенами. Начал с классики — нет, не бусы — зеркала. Но они тоже тяжелые, стекло. Взял десять маленьких, с сигаретную пачку — и опять граммы считаю. А ведь бывают пластиковые! Нашел поликарбонатные — почти как настоящие — зато легкие. Выбрал размер 25 на 20 см — взял десяток. Набрал иголок швейных — средних, больших и «цыганских» — около тысячи штук, а вес — грамм триста, радует. Две катушки капроновых ниток — черных и белых, и катушку толстых, «сапожных» — это уже для себя. Рыболовных крючков набрал, крупных и очень крупных — грамм двести, а там сотни. И для себя катушку лески.

Что бы еще такого легкого и дорогого? Золото и серебро не предлагать, они у нас дороже, чем там. Рубины! Искусственные! Они же у нас копейки стоят, причем таких размеров, каких в природе не бывает. Залез на сайт Алиэкспресс. Да, не ограненные дешевые, а вот ограненные дороже не в разы, а на порядок, но терпимо. Интересный вариант — серебряный перстень с крупным рубином (8-10 карат) стоит 20–30 долларов. Сколько же их взять? Точнее — сколько их смогу продать? Рубин такого размера в той эпохе — уникален. Второй проданный в том же обществе рубин снизит цену в разы. Еще будут претензии от первого покупателя. Ну продам я один в Москве, второй в Литву, третий в Орду, четвертый ливонцам и все. Ну может еще в Европу кому. Заказал десяток перстней, три пары серег с крупными рубинами и один необработанный рубин. Выбирал не самый большой, а более правильной формой. Перстни выбирал простого дизайна и простой огранкой. Заказал еще простых серебряных колец десяток, оказалось не так дорого — по три-четыре доллара.

Медицина. Первое — антибиотики, долго искал по форумам антибиотик широкого действия в таблетках. На шприцы надежды мало — разовых не напасешся, а стеклянные тяжелые и бьются. Хотя возьму и тех и этих, и еще иголок старых, цельнометаллических. Но у препарата в таблетках есть недостатки, если пациент без сознания или пищеварительная система не работает — уже не применишь. Но это терпимо, антибиотики вводить не прям срочно надо. И по совету товарищей выбрал Цифран-СТ, проверив, что у меня нет на него аллергии. Купил сто упаковок таблеток и два флакона по 100 мл для инъекций. Большой запас брать, тоже смысла мало — срок годности выйдет.

Далее собрал малый хирургический набор, кроме стандартного состава скальпели туда многоразовые, игл хирургических много разных, с ушком. Шовную нить рассасывающуюся синтетику и полиамидной много. Шприцы стеклянные три штуки и разовых двадцать. Нашел еще расширитель-извлекатель, вроде подходит стрелы извлекать. Кипятильник для всего этого (коробка из нержавейки). Увесисто вышло.

Для дезинфекции взял литр дезина — двадцатипроцентный концентрат хлоргексидина. Из него можно развести четыреста литров обычного хлоргексидина. Взял кучу бинтов, благо они легкие. Купил пять капельниц («систем»), они из ПВХ, мне такое не повторить, и еще взял толстых игл цельнометаллических, может что придумаю. И один флакон физраствора на поллитра — опять тяжесть. Пять пар неопреновых перчаток. Медицина вроде все.

Теперь вещи для себя — одежда и кухня. Обуться решил в яловые офицерские сапоги, несмотря на их вес. Портянки взял две пары летних и пару зимних. Ботинки мне там не сошьют, с носками тоже проблема, надо привыкать к сапогам-портянкам. Каждый день одеваю на час, привыкаю. Штаны взял «тактические» с грузовыми карманами, только черного цвета. Нашел трусы из натурального шелка, купил пять штук темных однотонных. Рубашки тоже коричневые, без рисунка, две — х/б, одна шелковая. На зиму комплект термобелья из синтетики. Перчатки из прочной кожи две пары. Спальный мешок серого цвета весом восемьсот грамм, два вкладыша х/б.

Кухня пошла. Купил титановые: ложек-вилок три комплекта, котелки два и три литра, фляга один литр, кружка. Все очень легкое, не то что нержа. Из нержавейки докупил несколько кружек, и индийское ведро на десять литров из тонкой нержавейки всего семьсот грамм весом. Купил самогонный аппарат — упрощенную ректификационную колонку из нержавейки, и сделал крепления к крышке ведра, на крышку приклеил уплотнительную резинку. Вообще-то это надо к медицине отнести. Набрал пустых пластиковых бутылок из-под питьевой воды разных размеров. Некоторые полные, если будет лишний вес — вылью. Зажигалки Зиппо пять штук, к ним кремни — сто штук и один бутылек бензина, нашел и не фирменных кремней — триста штук купил. Двести грамм соли Экстра, но это больше для физрастворов, в медицину. Собственно еда — аварийный морской пищевой концентрат «якорь» — пятьсот грамм, восемь плиток, на трое суток.

Инструменты. Топор лесорубный, небольшой около килограмма, лопата титановая, без черенка весит триста грамм, если будет перегруз — черенок выброшу. Мультитул Лезерман Сурдж — четыреста грамм, нож Мора, полотно лучковой пилы, полотна по металлу хорошие «фирменные» — двадцать штук. Напильники трехгранные — два разных, надфили алмазные — пять, ножницы, буравчики по дереву десять и двадцать миллиметров.

Дальше интрумент больше для прогрессорства: метчики и лерки от М4 до М20, вышло по весу огого, но надо. Много сверл и разверток. Дрель ручная но с ключевым патроном, набор токарных резцов номер 10 на сменных твердосплавных пластинках, и таких пластинок еще тридцать штук, расточные резцы из быстрореза для внутренних резьб. Набрал еще пружин всяких, в основном, цилиндрических пружин на сжатие, небольших диаметров, для оружия подходят. Десяток подшипников небольших, а то тяжелые. Шурупов крупных оцинкованных под ключ и под филипс, разной длинны от сорока до ста двадцати миллиметров, полкило где-то. Шестеренка капроновая с крупными зубьями, небольшая, ничего не весит, пригодится. Рулон скотча хозяйственного, серого, duct tape который, самый универсальный крепеж. Есть у меня еще токарный патрон, новый, польский, сто мм, с тремя зависимыми кулачками и комплектом обратных кулачков, самое то. Но весит три четыреста! Посмотрел я на него, и поставил на видную полку — будет место — возьму.

Вернулся к электричеству, самое тяжелое из планируемого — электрогенератор. Появились такие вентильные электродвигатели с магнитами из редкоземельных металлов. Для работы они требуют драйвер, но я не собирался использовать его как электродвигатель, а при подачи на него вращения, он превращался в трехфазный генератор без всякого драйвера, а с выпрямителем — в генератор постоянного тока. У него два основных недостатка — требуются высокие обороты (самый низкооборотистый я нашел на двадцать тысяч оборотов) и невозможно регулировать током возбуждения, по причине отсутствия такового, возбуждение у него от постоянных магнитов. Регулировать можно либо оборотами, либо балластом. Зато у него очень высокая удельная мощность — двухкиловатник размером с полстакана и весом чуть больше двухсот грамм. Высокие обороты натолкнули на идею привода, в автосервисе мы используем пневмоинструмент, так там шлифмашинки имеют подобные обороты. Выбрал машинку побольше и помедленней, соединил, собрал стенд с нагрузкой, и стал давать давление воздуха. На двадцати тысячах генератор давал около сорока вольт и пятидесяти ампер. Для выпрямления нужны диоды, в магазине самые мощные нашел на восемьдесят ампер, купил с запасом тридцать штук. Измерительные приборы есть, теперь электроника.

Купил небольшой но качественный вседиапазонный радиоприемник на батарейках, от длинных волн до УКВ. Из компонентов решил взять полупроводники, повторить я их вряд ли когда-нибудь смогу, а как вспомогательный ресурс очень пригодятся, взял две сотни транзисторов нескольких типов и сотню диодов, десяток мощных светодиодов, небольшой набор резисторов и десяток разных электролитических конденсаторов. Все это очень легкое. Вспомнил про лампочки, нашел фирму, которая торгует тонкой вольфрамовой проволокой. Проволока оказалась очень компактной — небольшая катушка — а в ней пятьсот метров проволоки сто микрометров. Взял еще катушку пятьдесят микрометров и моток толстой — пятьсот микрометров.

Стоп, а почему светодиодов только десяток, это же наилучший источник света, повторить я его не смогу, но отказаться от использования не в силах. К тому же они очень легкие, если брать самый распространенный одноватник без радиатора, то сотня весит меньше тридцати грамм. А радиаторы сделаю из меди, если меди не будет, то не будет и электричества. Купил на Али тысячу белых по восемь рублей, и по сотне красных, зеленых, синих и желтых.

Подошел к вопросу защиты своего тела от колюще-режущих инструментов. Купил на оружейном форуме титановые пластинки от броников на пробу по одной, толщиной 1,2 мм, 2 мм, 4 мм. Других не нашел. Нашел в Воронеже тусовку лучников, поговорил, тоже заинтересовались. Выбрали самый мощный лук, они между собой долго спорили у кого длиннее. Стали пробовать, а наконечники боевые у них не бронебойные, довольно широкие. Вообще пробить не могут. Сделал бронебойные, в виде четырехгранного штыка, длинной тридцать мм из разных сортов стали. Вблизи в самую тонкую пластинку входит на два — три сантиметра, в двухмиллиметровую входит самый кончик, причем, если сталь твердая, кончик отламывается, если мягкая — гнется. В толстой пластине только вмятины. Стреляли с тридцати метров — средняя пластина не пробивается. Пошел домой думать.

Пластины в четыре мм хороши, но вес! Решил остановиться на двух миллиметрах. Обмерил себя и стал проектировать броник. Стрелы осколков не дают, в отличии от пуль, противоосколочную защиту можно не делать, да и кевлар против стрел не очень. Чехол можно сшить просто из кордуры, даже не очень толстой. Накупил пластин сколько надо, начал шить, сшивал, правда, в соседнем ателье, а кроил сам. С виду получается черная куртка с короткими рукавами, застежка не по центру, а на правом боку, под каждую пластину отдельный карман, получается сложная конструкция, так как еще должно быть перекрытие пластин. С внутренней стороны тонкие вертикальные карманы с шагом три сантиметра, в них просунул резиновые трубки — амортизационно-вентиляционный слой. Еще наплечники, в средневековье все норовят чем-нибудь сверху ударить, по голове или по плечу. Пластины для наплечников пришлось в кузне гнуть. Заодно согнули и один наручь на левое предплечье, такой полуцилиндр от локтя до запястья, скрытого ношения получился. В бою инстинктивно левой рукой прикрываешься, может поможет.

Это основной броник получился, к нему еще «юбка» из такой же кордуры с титановыми пластинами. На прочном ремне, и цепляется крючками за основной броник. Пришлось подумать, а как я в этой «юбке» на коне буду. Получились складки спереди и сзади.

Для защиты головы нашел титан от шлема Рысь-Т без чехла и забрала. Толщина три миллиметра — очень хорошо! Внутри подвеса не было — вставил туда легкий велосипедный шлем из вспененного пластика, подрезав по месту, и чтоб на мне хорошо сидел. Вставка получилась плотная, не выпадает, и прорези есть, хоть немного вентиляции. Снаружи чехол делать не стал, загрунтовал и покрасил в радикально-черный цвет. Ремешок еще. Взвесил все — шлем — 2.5 кг, броник — почти семь, еще юбка 2,8 и наручь четыреста грамм. Почти тринадцать килограмм — ого. А я думал про четыре мм, все бы удвоилось.

Одел это все на себя, тяжеловато но терпимо. Посмотрел в зеркало — напоминает римского легионера в черных тонах. Решил, для тренировки буду броник (7 кг) носить. Сначала по часу, потом постоянно. Привыкать надо.

Смотрю, у меня еще есть резерв по весу несколько килограммов. Нашел в продаже на форуме еще сотню гильз 357 Mag, однострел. Купил, зарядил патроны. Токарный патрон взял. Триста листов бумаги А4. Еще немного «пустого веса» осталось. Думаю.

Нашел секцию фехтования, в основном рапиристы, но есть тренер-саблист. Начал у него заниматься персонально платно, понял, что ни за четыре месяца, ни за год из меня фехтовальщика не сделать. Выбрали с ним пару ударов и несколько блоков, и попробовали загнать их в мои рефлексы, не знаю что получиться.

Вот так за подготовкой, тренировками, изучением и закупками прошло почти все время. Уже давно продал машину, езжу на автобусе или такси если срочно или с грузом.

Звоню продавцам бериллия, поступление товара все задерживается. Купил в последние дни перед стартом. Зато кроме килограмма чистого бериллия купил килограмм интересной лигатуры — пятьдесят пять процентов бериллия, сорок пять процентов меди. Красивый такой слиток, твердый. Когда его взвешивали на электронных весах, у меня появилась идея.

Для внедрения метрической системы, из весов у меня самая большая гирька — сто грамм. Брать пятьсот грамм или килограмм — меня жаба душит, которая вторая. Нашел в Воронеже лабораторию с очень точными весами, угостил пивом лаборанта, и взвесил все массивные цельные металлические предметы в своем грузе, и записал значения. Слиток лигатуры — 986,327 грамм, лерка М16 — 135,817 грамм и тд. Получил кучу возможностей контроля меры веса.

До старта осталось несколько дней, отливать бронзовые стволы некогда, двух хватит, там отолью.

Сто килограмм — это тяжело, разбил груз на три части и перевез две наименее ценные заранее и спрятал в кустах.

Настал день старта. Пришел, поговорил с искином, робот-белка показала где копать. На глубине сантиметров двадцать — звякнуло. Стал расчищать — квадрат метра полтора. Поверхность сделана из металлических плиток разного размера, некоторые плитки вроде как из черного стекла. Одна плитка приподнялась, и робот-белка юркнула туда, плитка закрылась.

Я притащил сумки, расставил, рюкзак за спину, винтовку на плечо, смартфон на громкую связь. Встал в центре плиты, придерживаю ручки сумок. Искин спрашивает:

— Готов?

— Готов!

— Сейчас вес проверю. — раздалось короткое «ж-ж-ж». Искин:

— Лишний вес около шестисот грамм.

Я вылили воду из поллитровки, оставил только флягу. Открутил черенок лопаты и отбросил его.

— А сейчас? — «ж-ж-ж».

— Вес в пределах нормы. Приготовиться. Я тебя высажу невысоко над землей, приготовься к падению. — я свел ноги в коленях и слегка присел. Раздалось «жжжжжж», свет моргнул, плита и яма под ногами исчезла и я упал на траву и перекатился набок.

Глава 2

Осмотрелся, вроде такой же лес, но незнакомый. Ни одной тропинки, а в наше время тут все исхожено. Достал смартфон, а батарейка-то садится, ничего не ловит, выключил совсем, в пакетик и в рюкзак. Достал топорик, отметил зарубками на деревьях место своего появления. Теперь надо спрятать сумку со «стратегическим резервом». Из сухой но прочной ветки вырубил черенок для лопаты и зафиксировал саморезом. Нашел приметное дерево — крупное, но раздвоенное почти у земли. Отсчитал от дерева на юг двадцать шагов и закопал сумку сантиметров на семьдесят. Притащил большую засохшую упавшую ветку и накрыл вскопанное место. Затем на дереве с западной стороны крупно вырубил надпись «Юг 20 ш». Слово «юг» здесь не используют, говорят «полдень».

Пока копал, почти всю воду выпил. Пора к речке идти, тут на запад километров пять — речка Усманка. С собой взял походный комплект, ценные вещи, спальник, штуцер, два «пистолета», сотню патронов. Остальное в сумках повесил на невысокое дерево, сумки серые, через листву незаметно. Достал компас и пошел на запад, делая зарубки каждые сто шагов. Сделал десять зарубок и убрал топорик. Иду по лесу, видно, что лес «дремучий», много упавших старых деревьев. В нашем лесопарке такое редкость. И никаких следов человека, ни одной тропинки, только птички поют. Часа через полтора вышел на берег маленькой речки. Вроде Усманка, течет куда надо, карте пока соответствуем. Надеюсь, что все идет по плану.

А солнце то к вечеру, надо ночлег готовить. Выбрал место, набрал хворосту, разжег костер, зачерпнул воды, поставил котелок в костер. Вода чистая, фильтровать не стал, кипячения достаточно. Последнюю воду из фляги допил когда речку увидел. А есть захотелось, я ж сегодня только завтракал. Попробую рыбу поймать, правда, из меня рыбак так себе. Отрезал лески, взял крючок средний, грузила нет, вместо поплавка кусок высохшей, полусгнившей ветки. Червей копать не охота, поймал кузнечика — насадил, закинул. Тишина. Десять минут тишины. Про мою удочку ни одна рыба не знает, рекламы, наверное, не хватает.

Ладно, займемся другими делами, вон котелок вскипел, отставить в сторону. Раз рыба меня игнорирует, съем кусочек рациона, давно хотел попробовать. «Аварийный морской рацион «Якорь». Такая пачка на полкило, раскрыл там восемь квадратных серых плиток. «По одной плитке каждые девять часов». Попробовал — почти не сладкое печенье и несладкая халва. Так и умял, запивая теплой водой из кружки. Чувствуется — калорийная вещь. Кипяченую воду перелил во флягу и поставил кипятится еще. Надо заполнить и флягу и пластиковую бутылку.

Интересно, солнце почти на севере, а еще не село — точно июнь или начало июля. Пора спать, часов десять вечера местного времени, наверное. Разложил спальник, вдруг подскочил от резкого всплеска, кинулся к винтовке, потом дошло, что рыба клюнула. Вытащил рыбу, килограмма два, в сумерках не пойму — судак что ли? И что делать, я уже сытый, спать хочу. Поставил в костер котелок с водой, стал чистить. Прокипятил пять минут и повесил котелок на ветку — завтра доварю. Залез в спальник, накрыл лицо рубашкой от комаров. Жарковато. Вот так прошёл мой первый день в пятнадцатом веке. А это точно пятнадцатый век? Пока прямых доказательств нет, как нет и доказательств, что я в двадцать первом веке. Так и уснул.

Утром подскочил — уже светло, по часам, с учетом приблизительной поправки — часов шесть-семь. Разжег костер, поставил довариваться уху. Немного размялся и стал собираться. Очередным пунктом плана у меня был поиск какого-нибудь поселения. Но вопрос подтверждения того, что я в пятнадцатом веке меня продолжает мучить. Если пройти от места моей высадки на восток километров пять, то в наше время там проходит железная дорога. Вот пойду и проверю. Правда отсюда это километров десять.

Выхлебал вкусную, но несоленую уху, съел половину рыбы, половину оставил в котелке на обед. Упаковался и в путь.

Пройдя полчаса, вдруг вспомнил что не пробовал стрелять уже здесь, а вдруг патроны испортились с переходом. Увидел крупную березу, на бересте хоть след найду. Отсчитал тридцать метров — глянул — далековато, встал на двадцать. Лег на травку, подложил под винтовку рюкзак, прицелился в приметное пятно. Выстрел, небольшая отдача. Сразу перезарядился, гильзу в рюкзак. Подошел к березе — сантиметров на десять ушло выше и немного левее. Нормально. Глянул сзади — не пробило, всё-таки береза мощная, сантиметров тридцать. Не испортились патроны! Повеселев, пошёл дальше.

Промежуточная цель — найти место высадки, так что иду по компасу. Когда начал волноваться, что промахнулся — встретил первую зарубку. Стал считать зарубки — насчитал четыре и вышел на знакомое место. Глянул — сумки на дереве висят. Понял, что зарубки делал неправильно, мог запросто промахнуться. Пошел на юг по компасу, и почти на каждом дереве делал зарубку с двух сторон, и каждые пятьдесят метров зарубку в виде стрелки. И так триста метров. Потом повторил на север. Уф, находился. Съел кусочек рыбы, запил водой. Лег на траву, ноги закинул на поваленное дерево, под голову рюкзак. Полежал минут десять. Вдруг сейчас война, а я уставший. Пошел ровно на восток, повторяя схему зарубок.

Иду уже второй час после привала, никакой железной дороги, никакой просеки, полянки только встречаются. Так что я либо не в том времени, либо не в том месте. В тайге где-нибудь. Но время то точно другое! У меня там был октябрь, а здесь лето, причем начало. Так что вероятность пятнадцатого века повышается.

Вдруг я увидел тропу. Не тропа, выбитая до голой земли, а полоса с мелкой и редкой травой. Но по ней явно ходят иногда, причем давно. Присмотрелся, местами видны следы, засохшие в грязи, видимо, в сильный дождь тут прошли люди и лошади. Тропа довольно широкая, прям дорога, плавно петляет между деревьев. Направление — с северо-востока на юго-запад. Если двигаться прямо на юго-запад то пройду чуть левее Воронежа, но это далеко, до Воронежской стрелки больше тридцати километров. Пока стоял и думал куда идти, вдруг услышал голоса. Аж присел от неожиданности. Вернее слышно один голос, но он с кем-то разговаривает, причём покрикивая. Идут слева, с северо-востока. Я присел у дерева, выглядываю, присматриваюсь. Из-за деревьев, метрах в ста, показались всадники. Два всадника, лошадь без седока, и человек пешком. Всадники в меховых шапках в такую жару. А у пешехода руки связаны и верёвка тянется ко второму всаднику. Всадник периодически оборачивается и кричит на пешехода, угрожает плеткой. «Опасность» мелькнуло в голове, я огляделся — стою за деревом у дороги, под деревом только трава по колено, а соседнее дерево — метров пять от дороги, и под ним небольшой но густой куст. Я сполз за деревом на землю и пополз к тому дереву с кустом, в траве по колено, в одной руке винтовка, в другой рюкзак. Вроде не заметили, далеко еще. Жарко стало, еще броник на мне. А шлем! Достал из рюкзака шлем, надел, застегнул.

Проверяюсь — взвел курки на винтовке и пистолете, второй пистолет в рюкзаке. Пяток патронов в левом кармане, пяток в правом. Рюкзак отпихнул в кусты. Выглянул из-за дерева — до всадников метров сорок, вижу монголоидные лица, особенно у первого, черные усы, почти без бород. Говорят на незнакомом языке. «Вот тебе татары, как ты хотел, освобождай Русь» сказал в голове с иронией внутренний голос. Решил — стреляю, сразу перезаряжаюсь, и опять из винтовки, а пистолет — резерв. Только в кого первого? Первый выстрел не спеша, более точный, по идее в дальнего надо, а вот ближний всадник более опасный, в кожаной жилетке, солидный, а второй оборванец и суетливый. Без кольчуг оба, надеюсь. До меня доехало — верёвка пленника привязана к седлу второго, значит он быстро никуда не ускачет, значит сначала первого.

Прижимаясь к дереву, плавно приподнимаюсь над кустиком, целюсь в первого. В грудь или в голову? В грудь, потом добью, так надежней. Вдруг пленник падает, второй останавливается и разражается тирадой ругательств. Первый оборачивается и что-то говорит второму. Но поворачивается он через правое плечо, в мою сторону. Вдруг он смолкает и его взгляд возвращается ко мне. Он смотрит прямо мне в глаза. «Увидел!» Ба-бах! Я успел заметить как первый дернулся. Попал! Я спрятался за дерево и быстро перезарядил, секунды три, наверное. Опять выглянул. Первый навалился на шею коня но не упал, его конь левым боком ломится в кусты. Второй всадник что-то верещит и крутит головой по сторонам, конь под ним дергается, но его придерживает всадник и упавший пленник за веревку. Выцеливаю в грудь — выстрел. Татарин дергается и заваливается влево, от меня. Я опять перезаряжаюсь но не прячусь, а не свожу глаз с поля боя. Подхожу ближе, второй лежит на земле и дергается, подхожу к первому, его конь успокоился, сам он тихо стонет, увидев меня близко (метра три) он дернулся, видимо, хотел что-то сделать, но не удержался, и стал сползать вправо, ко мне. Упал, но повод не выпускает, конь стоит, опустив голову к хозяину. У татарина на губах появилась кровь, легкие пробиты. Сам умрет — подумал я. Подошел ко второму — тот уже не дергается, большая лужа крови. Куда же я попал? Дырка в центре груди выше сердца. Наверное, в артерию попал.

Посматривая на первого, я подошёл к пленнику, тот завидев мое внимание затараторил. Первые секунды мне показалось, что он говорит на чешском. Был я в Праге, с друзьями «на пиво» ездили. То есть, некоторые слова вроде русские, другие совсем непонятные, третьи — можно догадаться. Вслушался — нет, по-русски говорит, только уж говор такой непонятный. Постепенно стал понимать почти полностью, хорошо он текст по кругу повторял, для непонятливых как я.

— Боярин! Не убивай! Таторва мя полонили! Холоп я, Вторуш, Терентия холоп. Не губи душу православную!

Вдруг у меня вырвалось:

— Какой ты православный ежели Вторуш?!

— Не! Не! Феодором крещен я! Вот те крест! И крестик у меня под рубахой, деревянный — татары не позарились.

— Вот что Федя, успокойся. Я тебя убивать не буду, я тебя совсем наоборот — спас. Давай руки развяжу. — и ножом надрезал намотанные веревки, потом размотал до конца. Федя тихо застонал, растирая затекшие запястья.

— Ну ты как, совсем плох?

— Ноги болят, второй день за ними бегу, и хлебца бы, а то они еды не дают, пока до стана не дойдут, только из ручьев пил.

— Полежи, отдохни, сейчас покормлю, все хорошо будет!

Пошел попинал татар — никто не шевельнулся. Привязал коней к веткам, чтоб не разбежались. Обшарил татар, подавляя брезгливость, надо привыкать. То, что я убил двух людей, пока никак на моей морали не отразилось, может еще не осознал.

Были обнаружены: сабля, копье, три ножа, два лука (один сложный, солидный, второй — палка с веревкой), с полсотни стрел, топорик на длинной ручке, круглый щит — это из оружия. В сумках на лошадях — кожаные фляги, мешочки с твердыми лепешками и твердым сушеным мясом, кошель с шестью кривыми стертыми серебренными монетами и какое-то барахло. В дерюжных мешках на третьей лошади было: мясо сырое, мешочек с зерном — пшено что ли — мешочек с мукой и куча железок — топор без топорища, гвозди-костыли, какие то полоски и т д.

Найденную еду разложил перед Федей.

— Кушай, Федя, кушай.

— Благодарствую, дай Бог тебе здравия, боярин!

Ну вот, думаю, самозванство само начинается, рискну поддержать, только бы пока никакому князю не попасться. Пока Федя ел, я разбирался с трофеями. Когда он доел, присел на землю рядом с ним.

— Ну расскажи, что у вас тут случилось.

— Расскажу все, но изволь мне узнать имя твое, чтоб с вежеством говорить.

— Отчего же, Андрей Васильевич… ну Андрей сын Василия в смысле.

Федя подскочил, поклонился.

— Благодарствую, боярин Андрей сын Василия за спасение и доброту.

— Ну — ну, сиди Федя.

Федя сел и стал рассказывать, что двадцать два года ему, что жил он в деревеньки за Рясским полем (это Ряжск что ли?), лес там густой, дикие татары не суются, а ордынцы давно не появлялись, расчищали поля в лесу, но полей тех мало, а князь рязанский еще тягла добавил. И сосед их, Терентий, придумал уйти на полдень, место знал тут хорошее. Дочка у него замуж вышла, он жену Феклу с дочкой оставил, у Феклы брат в войске князя неподалече.

Терентий жилье распродал, корову отдал отцу Вторуши-Федора, а Федор в оплату в холопы к Терентию на три года, и еще Терентий будет отдавать каждый год по десять пудов ржи после урожая. И вот они втроем, по зиме еще, Терентий, Федор и сын Терентия Ивашка, с лошадью, санями и тремя козами пришли на «хорошее место». Поле, окруженное лесом. Срубили избу, по весне вспахали и посеяли. Все хорошо было, рожь на новой земле росла изо всех сил. Но на днях их нашли дикие татары, лес был недостаточно густой.

— Это точно дикие, не ордынцы? — кивнул я на трупы.

— Точно, вон видишь какая голытьба, особенно этот худой. И ордынские татары войском ходят, хотя бы десяток, порядок у них.

Вот нашли их татары, а Терентий принялся защищаться, в полон не захотел. Убили его. А Федору дали по голове и связали.

— Что же ты Федя защищаться не стал?

— Так убьют же.

— А в полон? На галерах сгинешь.

— Так то потом. И вот ты же меня спас.

Да уж.

— Постой! А Ивашка?

— Он там заховался, его у избы не было, когда татары подскочили. Так в лесу и сидит. Ну сейчас уже в избе, татары избу жечь не стали. Только хлеба там нет, козы все здесь, кивнул он на мешки, и железо все выгребли, даже с лопат кромки.

— Какие кромки?

— Эти. Федя взял из кучи полосу железа, сложенного вдоль. — На лопату набивается, чтоб копать шибче.

— Так у вас лопаты деревянные?

— Ну не костяные же.

— Так, поехали Ивашку выручать!

Федя замялся — мне бы обувки какой — намекнул он поглядывая на трупы татар.

— Все, что на татарах — твое. Хотел добавить — если не побрезгуешь — но не стал.

Федя бегом заковылял к трупам.

— Только оттащи их в кусты — добавил.

Вернулся Федя в «новых» сапога и штанах.

— Ну пограбил татар?

Федя смущённо улыбнулся.

— Возвернулось зло нехристям. Андрей, а ты свои стрелы вынул уже? А лук твой где? Это татарина лук, я точно помню.

— Вот мой самострел.

— А я думал дубинка чудная, деревянная, ручка медная, шип железный посередке. Еще на ремне.

— Вот отсюда стрелка малая вылетает и дырявит. Подробнее в дороге расскажу. Ты мне лучше скажи, вот Терентия нет, ты чей холоп теперь?

— Вроде ничей, но их семье должен Фекле и Ивашке, полкоровы где-то — сообразил он.

— Ты воевать чем умеешь?

— На кулачках могу, а смертным боем — не, не учен. Ивашко и то больше учен, его дядька учил, вой княжеский.

— Ну раз ничей холоп, иди ко мне служить. Долг твой полкоровы выплачу, и оплату вдвое от Терентьевой, серебро у меня есть — показал я на ладони татарские монеты.

— Пойду. А что делать?

— А что скажу то и делать. Воевать ты не можешь пока, а если научишься, то боевому холопу еще больше оплата.

— Давай боярин Андрей сын Василия, холоп я твой по такому ряду.

— Ну вот и хорошо. Слушай приказ, Федор, собираемся в поход на терентьевский хутор Ивашку спасать. Обиходь лошадей, вещи собираем.

— Тут еще такое дело, ты говорил тебя татары в стан вели. — Показал я рукой на юго-запад вдоль дороги.

— Да, хотели до ночи успеть но не успевали, вот меня и подгоняли.

— Получается верст тридцать?

— Три десятка? Ну может.

На стрелке получается.

— Вот что, Федя идем за Ивашкой, потом идем искать стан татарский, там еще полон наверняка. Освободим наших. А нет, так просто татар побьем. — ух какой я — подумалось.

— Их там много Федь?

— Вряд ли их там сотня, чтоб они по двое ходили. Да и эти пришли в однуконь. Ордынцы всегда с заводными ходят. Тати они татарские.

— Давай с собой лишнего не брать, остальное припрячем в лесу, все равно мимо возвращаться. Мясо придется с собой брать, испортится.

— Они его на хуторе подкоптили, но соли нет, портиться будет.

— Собираемся.

Едем шагом.

— Сколько до хутора?

— По дороге десяток и пять верст.

— Пятнадцать?

— Ага. И еще нашим лесом верст семь.

— До ночи не успеем?

— Нет.

На ночлег встали как свернули с дороги, у ручья. Накипятил воды, залил фляги, поставил варится пшено. Козьи ноги развесили повыше над костром, а одну обжаривал на огне, и обжаренное срезал слоями, получалась шаверма — вкусно но пресно без соли. Потом поели распаренное пшено, Федя вырезал себе подобие деревянной ложки, и восхищался «серебряной «посудой. Я объяснил, что это титан — легче и тверже. Вроде убедил.

Утром встал с болями в ногах — полдня на коне с непривычки. Потихоньку размялся. Позавтракали холодной едой, попили воды и в путь. Тут уже тропу не видно, только Федя знает как ехать. Часа через три говорит — вон хутор.

— Я с татарскими конями в лесу постою, а ты иди Ивашку зови. Расскажи ему все, как успокоится, меня зовите. Вот дай ему нож татарский сразу, для уверенности.

Ивашка оказался крепким тринадцатилетним пацаном. Но таким взрослым. Похоронил отца, деревянной лопатой копал. Варил себе кашу из цельной ржи и грибов. Даже не голодный.

— Боярин Андрей, а ты правда тех татар побил?

— Правда, в кустах у дороги валяются.

— А ты меня возьмёшь с собой татар воевать?

— А что ты умеешь?

— Меня дядя Фока всему учил. Взрослый лук я пока не дотягиваю, а из самострела точней иных воев могу.

— Самострел говоришь. А про огненный бой слыхал?

— У князя рязанского есть кулеврина, туда зелье сыплют потом жгут потом грохот страшенный и дробом аж стенку избы ломает!

— А вот у меня кулеврина.

— Такая маленькая! Та с лопату длинной и три пуда весит.

— Я с нее тех татар и стрелил.

Вообщем пошёл курс молодого бойца, сначала тщательно объяснил принцип открытого прицела мушка-целик, рисовал на земле линию прицеливания и траекторию пули, поправки по высоте на дальность, конструкцию патрона, пощелкали курком. Объяснил стоимость патронов, что они дороже чем вес серебра и их никто не продает, но мне для своих воев не жалко. Прониклись. Потом потратил пять патронов на практическую стрельбу, все пять Ивашка попал, причем пятый — в полено на двадцати метрах. А Федя при стрельбе закрывает глаза, буду учить потом, когда с патронами будет полегче. Будет пока охранением в ближнем бою.

Стал я думать, у меня с собой винтовка с бронзовым нарезным стволом 250 мм, из которой стреляем второй день, пистолет с бронзовым нарезным стволом 150 мм, и пистолет со стальным гладким стволом 120 мм. Замки у всех одинаковые от ИЖ-18, только там приклад, а там пистолетная рукоятка. Надо сделать нарезному пистолету приклад, и будет у Ивашки маленькая винтовка. Когда я им это объявил, у Ивашки загорелись глаза и он чуть не запрыгал на месте, да и Федя радовался за друга. Выбрал просушенное полено твердого дерева, нацарапал контур и дал Феде топор. Ивашку, чтоб под топор не лез, послал работать по хозяйству, обед готовить одежду татарскую отстирать.

К вечеру приклад врезали, стрелять в сумерках запретил, поужинали и спать легли. Ивашка все шлифовал приклад ножом и камнем. Думаю, к утру блестеть будет без всякого лака. Так и уснул в обнимку со своей полувинтовкой. А что, были же полусабли, а у нас будет полувинтовка. Это, наверное, у меня полувинтовка, а у Ивашки четвертьвинтовка. Так и уснул.

Утром, после завтрака, стали пристреливать Ивашкину винтовку, у стенки избы выстроили колотые поленья, сколами к себе, чтоб дырки заметней. Ивашка стрелял лежа с упора, а я подходил и показывал, куда целился и куда попал, чтоб он запомнил. Стреляли на 15 и на 30 метров. Еще шесть патронов долой. Я вставал рядом с мишенью, чтоб он на глаз эти дальности определял. Хотя на этих дальностях траектория очень настильная, поправки минимальные, по ростовой фигуре на пятьдесят метров можно без поправок стрелять, куда-нибудь попадёшь.

Объяснил ему ценность стрелянной гильзы, самая дорогая часть патрона, можно повторно использовать, вытащил, и сразу в карман. Понятие «карман» оказалось незнакомо. Пришлось показывать и шить. Иголок у меня полно, ниток из тряпья надергали, оттуда же и карманы накроили. Пришили на ванькину рубаху два кармана. Сказал, что ничего лишнего туда не класть, только патроны и гильзы, а то, в случае боя может помешать.

Почистил оружие: сначала замочил золы, получился слабый раствор щелока, потом кусочек тряпки (татарского халата) с раствором прогнал вишером через ствол, потом сухой тряпкой. Слегка смазал, масла мало — экономлю.

Назначил выезд на завтра. С собой еще возьмём три овчинных тулупа, на земле спать, и полпуда ржи. Из муки напекли кучу тонких пресных лепешек, они зачерствели но не портятся. Ноги, после седла, уже почти прошли, но завтра опять в седло, эх.

Ивашка грустно посмотрел на поле ржи.

— Тятя говорил, что здесь вырастет десять десятков пудов жита, как же теперь.

— Не грусти, Вань, татар побьем, вернёшься. Только тебе одному не справится, надо еще людей.

— Тут почти две десятины, два косца не поспеют, хорошо бы четыре, рожь она такая, прозевал — и с земли ладошками собирать будешь.

— Придумаем что-нибудь.

Утром, быстро позавтракав, тронулись в путь. Среди дня, у ручья на часок остановились, дали отдохнуть коням, сами перекусили и набрали воды. И к вечеру были на месте недавнего боя, показали Ивашке убитых татар, загрузили железо и оружие, и пошли по компасу точно на запад. Я объяснил, что у меня там ещё тайник. Стало смеркаться, нашли грязноватый ручей, коням пойдет, а сами из фляг попьем. Встали на ночлег. Сварили пшенку с мясом и легли спать. Рассказал про ночное охранение, сказал, что сегодня пока не надо, а ближе к татарам будем дежурить.

Утром опять холодный завтрак и в дорогу по компасу. Объяснил про зарубки, и через час Ивашка заметил первую. Нашел стрелку, и скоро мы были на месте. Содержимое сумок привело моих спутников в восторг. Сначала увидели ведро из нержавейки, титановые лопату и котелок, потом пистолеты без прикладов, патроны, незнакомый инструмент. Но я не показал им «драгоценности», сотни игл, крючков и перьев, семена. Около часа осматривали, потом раскладывали во вьюки. Получилось, что кони перегружены, пойдем в поводу. Разве что один может в седле. Так и менялись, один верхом — двое пешком. Решил пойти сразу на юг, срезать километров 15–20.

Идем уже несколько часов, должны уже из леса выйти, а лес все не кончается. Уперлись в речку, наверное, опять Усманка. Идем вдоль реки на юго-восток, а нам надо на юго-запад, переправляться надо. Нашли брод, разделись, чтоб одежду не мочить, переправились, заодно и искупались. Дело к вечеру, решил ночевать здесь. Сказал сильно не шуметь, и в караул по очереди. Феде выдали гладкоствольный пистолет с одним патроном. Рукоятку поставили бывшую ивашкину. У огнестрела в карауле двойная функция — и оружие, и подача сигнала. Потренировал Федю вхолостую навскидку вблизи стрелять. Если метра три-четыре должен попасть. С собой на пост он еще взял и копье и топорик. Варим опять пшенку с мясом, но мясо последнее.

Ивашка спрашивает:

— Ты говорил, патроны можно делать, но чего-то не хватает.

— Сейчас не хватает самого простого — свинца.

— Свинец знаю, у медника в Рязани есть. А в нашей деревни только кузнец, у кузнеца свинца нет.

— Далеко Рязань. А еще огненное зелье — порох будет нужен.

— Зелье только у князя есть, наверное.

Пошел проверил, как Федя караулит, постращал рассказами про сон на посту. Когда Ивашка поел, послал его Федю сменить. Рассчитал караулы так, чтоб самому в «собачью вахту» стоять. Пытался объяснить своим воинам про время и часы, потом махнул рукой — как спать захотите — меняйтесь, и лег спать. Разбудил Ивашка среди ночи — часа три, нормально. Умылся и заступил в караул. Костер не жгли, темень почти полная, только кусочек луны светит. Так что надеяться только на слух. В тишине птицы ночные ухают, да кони храпят. В принципе, кони сторожевых собак частично заменяют.

Стало медленно светать. Часов в шесть разбудил бойцов и стали завтракать. Вышли пораньше, до стрелки, по моим расчетам, километров 15–20, но там аккуратно надо идти, татары близко. Из леса вышли на большой луг, впервые здесь увидел такое открытое пространство, все леса и леса. Перешли луг и вошли в густой лес, вдруг Федя:

— Дымом пахнет.

А я не чую. Остановились. И Ивашка:

— Ага, дым. Но не пожар. Костер жгут.

Тут и я учуял. Но до стрелки еще километров десять!

— Так, тут остаетесь, я на разведку.

И пошел налегке. Крадусь, крадусь, уже километра два, запах дыма уже сильный, впереди шумы и голоса. Подкрался, вижу из кустов: шатры стоят — пять штук, люди ходят, лодки на берегу, одна здоровая, метров двадцать. Татары ходят. Вдалеке конь заржал. На костре большой котел, что-то варится. К костру подошла русая баба в сером сарафане, набрала что-то из котла в чашку, и понесла в шатер.

Татары или не татары? А лодки? Берег странный, сначала думал река, метров пятнадцать шириной, но эта река слева, прямо тут обрывается, как будто это залив, а вправо уходит далеко — не видно. Наверно в реку Воронеж впадает, откуда эти лодки взялись. Сижу, дальше наблюдаю, баба вышла из шатра, помыла в реке чашки, опять набрала еды, тут же на корточки присела у костра, быстро поела, опять пошла мыть. Тут к ней подошел татарин, схватил ее одной рукой за шею сзади и потрепал, что-то приговаривая. Так треплют собак или лошадей. «Пленница! И прислуживает им!» Точно, это те татары. Сколько же их? Татары входили и выходили из шатров, стало оживлённо. Штук десять насчитал, скорее больше. Еще одна баба или девка вышла из одного шатра и вошла в другой. У ироды!

Татарин привел двух лошадей на поводу, двое других не спеша расселись на конях и шагом удалились в южном направлении. Присмотревшись я увидел натоптанную тропу, которая огибает слева залив, проходит прям передо мной, и уходит по лесу на север. Я сменил место наблюдения, чтобы, если кто поскачет на север, меня не заметил.

С юга подъехали два татарина, но вроде, другие, спешились и вошли в шатер, из шатра выскочила баба, набрала еды в чашки и забежала в шатер. «Смену кормить». Часовые? Почему на конях? Или татары всегда на конях? Да и далековато. Полчаса прошло, туда-сюда шагом километра два, а если не шагом то еще дальше. Непонятно.

Вспомнил про своих, волнуются, наверное, пошел обратно. Еле нашел, по храпу коней только. Рассказал все, Ивашка вскинулся — пошли татар бить! Осадил его, их там десять, а то и пятнадцать, мы их даже винтовками не успеем перестрелять, у нас не пулемет!

— Пулемет?

— Потом расскажу.

— Надо все тщательно разведать и спланировать. А сначала лагерь обустроить, идем туда, ищем ручей.

Метров через триста нашли маленький чистый ручей. Распрягли лошадей, сели перекусили, костер жечь нельзя, так что лепешки и сушеное мясо. Пошли с Федей на разведку, Ивашке приказал стеречь лошадей, чтоб не сильно обижался.

Второй день наблюдаем за татарами, выяснили, что их то ли шестнадцать то ли семнадцать, протока впадает в реку Воронеж метров через пятьсот, метров двести на юг от шатров большая поляна или луг, там кони пасутся. Но вот как победить татар без потерь я никак не придумаю. Начать их расстреливать через протоку — так оббегут за минуту, мы даже вдвоем половины не перестреляем. Так, а если взять маленькую лодку, большую мы с места не сдвинем, выплыть на середину протоки и начать стрелять. А они нас из луков. А щит у нас только один, и тот не серьёзный - плетёный, и кожей обтянут. С такого расстояния стрела навылет пробьёт. А если лечь на дно лодки. Стрелять из винтовки можно лежа, а из лука — нет. Но борта низкие, и стоя на берегу, они заметно выше нас будут, постреляют. Щитов бы побольше. Вот бы всю лодку толстой фанерой огородить, не пробьют луки, получился бы стрелостойкий броненосец. Эх мечты. Что бы реального придумать.

Костер жечь нельзя, питаемся ржаными сухими лепешками и сушёным «деревянным» мясом. Вечером открыл одну плитку «морского рациона», поделил на три части, угостил своих.

— Это пряник? — Ивашка спросил.

— Специальный походный пряник.

— Вкусно!

После такой «диеты» и мне вкусно. И кончилась у меня кипяченая вода, обеззаразил сырую таблеткой, тоже невосполнимый ресурс.

Третий день шел, а я ничего не мог придумать. Вдруг, после обеда прискакал дозорный и кричит что-то. Вышел главарь и остальные подтянулись. Дозорный что-то коротко рассказал, и главарь начал выступать, тыкать пальцем в некоторых татар, выговаривать им. «Планерка у директора — вы все бездельники!» — подумалось мне. Вдруг все задвигалось, татары стали вооружаться, седлать лошадей. Быстро все расселись, и поехали не спеша. На север по тропинке, первый раз такое. Тринадцать уехало, четверо осталось. Оставшиеся не суетились, двое зашли в шатер, один сидел у очага, один прохаживался. Вот он момент! Только пусть всадники подальше отъедут, чтобы выстрелов не слышали. Как раз успею за своими.

Чуть не бегом прибежал, рассказал — у Ивашки глаза горят, да и Федя молодцом. Собрался — в рюкзак минимальное походное, вода, аптечка, патроны. У нас четыре ствола. Остальное спрятали. Седлали коней, но одумался — кони выдадут, пойдем пешком. Подошли, решил нападать с юга, прижать к протоке, чтоб не разбежались. У нас с Ивашкой по винтовке и пистолету, у Феди щит и копьё. Подкрадываемся на четвереньках, смотрим бревно лежит, метров двадцать до шатров, за ним залегли. Плохо, что выходы шатров с другой стороны. Один татарин так и сидит у костра, больше никого не видно. Ждем, может кто выйдет. Стало страшно, остальные вернуться, а мы тут лежим. Вдруг один вышел из шатра и подошел к костру, разговаривают. Я шепчу Ивашке — стреляй в грудь стоящему и сразу перезаряжайся. Сам прицелился в сидящего и жду выстрела.

— Стрелять?

— Да!!!

Бах, бах. Который стоял — упал на колени и скрючился. Сидящий завалился на бок. Перезарядился. Смотрю — Ивашка не двигается, смотрит в ступоре. Я его толкаю — перезаряжайся — шиплю.

— Я его убил.

— Да не убил, ранил. Перезаряжайся, а то нас убьют. — он зашевелился, стал заряжать. Тут третий татарин с саблей появился, не добежав до костра, остановился — крутит головой. Я в него стрельнул, он упал на задницу и опять подскочил. Держится за живот, но с саблей в руке на нас смотрит, тут из-за шатра четвертый в нас стрельнул, стрела звякнула мне по шлему, но удара я не почувствовал. Лучник отшагнул за шатер, но видно — стрелу накладывает. Я перезарядился и в него сквозь шатер — бах. А тот третий — с саблей — на нас побежал. «Аааа! Надо было брать калашников!» — мелькнуло в мозгу, а вслух ору — Ванька! Стреляй! Перезаряжаться не успеваю, хватаю пистолет, навожу — Ивашка стрельнул, и я сразу. Татарин упал лицом вниз прямо перед нами. Судорожно перезаряжаю винтовку и пистолет, Ивашка то же. Лучника не видно. Жив? Нет? Будем считать живым и опасным. Лежать тоже глупо, один у костра ворочается.

— Вань, зарядился? Увидишь татарина — стреляй! В меня не попади!

Я встал, и по дуге справа стал обходить лежащего татарина, целясь в шатры. Подкрался, выглянул за линию шатров — никого. Где же искать этого лучника. Один у костра стонет-рычит, в шатре баба скулит. Как эти шатры «зачищать»? Гранат нет. Стою, думаю. Из третьего шатра вылез лучник но уже с саблей, левая рука плетью висит. Медленно идет ко мне, скалится. Я прицелился ниже центра груди, он что-то понял, лицом переменился. Я выстрелил и сразу выхватил пистолет. Но татарин сразу рухнул. Я подошел к нему, потрогал ногой, вроде мертв. Осторожно вернулся к своим, говорю — Федя вставай! Он встал со щитом без копья. Ох мы и воины!

— Копье возьми. Подойди. Ткни этого.

Он прикоснулся копьем.

— Сильнее! Воткни!

— Так это…

— Втыкай!

Федя воткнул — татарин дернулся, Федя скривился.

— Во! Подбодрил я. — Пошли.

Подошли к костру — Теперь этого! — показал я на «сидящего». Федя ткнул уверенней, труп не дернулся.

— Теперь туда — показал я на лучника. Федя подошел — лучник — «ноль эмоций». Что с раненным делать? Я пригляделся: правая рука пробита, грудь в крови, левой рукой грудь зажимает, шипит что-то. Да что я его, лечить буду что-ли!

— Федя! Этого тоже.

Федя подошел, потоптался и резко ткнул. Татарин затих.

Я перезарядил винтовку и кричу.

— Кто в шатрах, выходите!

А у самого мысль — а если их пятеро было? Но выходят бабы, вторая совсем молодая — поскуливает.

— Все, успокойтесь! Татар мы побили, вас освободили, теперь все хорошо будет.

Прошелся, заглянул осторожно в шатры — никого.

— Ивашка иди к нам! Смотрю, а Федя что-то уже рассказывает девкам, а сам стоит — витязь-победитель. На меня вдруг сонливость накатила, я сел на землю и зевнул. Адреналин кончился — догадался я. Ивашка подошел. Я ему:

— А ты сегодня молодец, точно стрелял. Только что? Задумался вдруг?

— Задумался. Только я все. Больше так не буду. Ты не думай!

Федя подошел:

— Девки бают тут еще полон — мужики в порубе.

— Где! — подскочил я.

Оказалось не поруб, зиндан, просто яма. И сидели там шестеро. Вытащили, благодарят нас, кланяются. Федя с Ивашкой объясняют им кто здесь кто. Я стою в сторонке, весь из себя боярин. В сторонке, потому как разит от них как от сортира. Обращаюсь:

— Мужи добрые, свободные вы теперь! Вы как поесть с начала или помыться? Мужики замялись, старший сообразил:

— С голоду не умерли, помоемся сперва — и быстренько в протоку прям в одежде, остальные за ним. Я у старшей девки спрашиваю:

— Как звать тебя? И что у нас с едой?

— Ратмира. Вон каша к ужину преет, почти готово, мясо еще настрогать.

— Ну давай, вперед.

— Федя! Принеси хворост, здесь костер разожги посильней, мужики сушиться будут.

Подошел к купальщикам, они уже пораздевались — себя и одежду песком трут. Говорю:

— Вон у костра золы полно, натритесь, как щелоком.

Мужики натерлись, стали как черти, или как негры. Смотрят друг на друга — улыбаются. Второй костер разгорелся, мужики вылезли, портки отжали, сушат над костром аж пар валит. Потом поели ячменной каши с вяленой кониной.

Рассказали историю. Старший — Аким, десятник охраны купца, шли на струге, показал он на большую лодку, вверх по Ворон-реке, встали на ночлег, и под утро татары напали, дозор заснул, наверное. Кого вырезали, кого стрелами, а кому по голове дали — тут в порубе. Было шестнадцать — осталось пятеро.

— Вас же шестеро.

— А это рыбак, его одного поймали, вон его лодка.

Вдруг Ратмира голос подала:

— Если татары возвернутся, куда бечь будем?

Не успел я испугаться, Аким ответил:

— Раньше утра не возвернутся.

— ?

— Они за стругом пошли, как за нами тогда. На полночь поскакали? Значит супротив течения струг до вечера верст десять пройдет, на ночлег встанут. Татары подождут, как крепко уснут — нападут, потом полон, потом обратно. Не, к обеду только.

— Так надо их догнать, спасти тех кто на струге, наши же православные.

— Так их там дюжина!

— Тринадцать. Смотри, мы с Иваном четверых постреляли, а у нас ни царапины. Вань, расскажи.

Ваня рассказал. И про кулеврины-винтовки, и какой он меткий, и какие дорогие патроны. Мужики рты раскрыли буквально, поглядывая на трупы, сваленные у бревна.

— Ну-ка, Аким, расскажи кто чем из вас воевать силен.

— Ну я то всем могу, Савва лучник, а Твердислав и Судислав — пешцы — щит-копье, а Пров он гребцом нанялся, бою не учен.

— А я луком могу, только мой лук слабже татарского был, но пяток раз в полную силу стрельну — подал голос Велислав-рыбак.

— Так вот, мужи добрые, предлагаю вам в мое войско пойти, оплата кому сколько — вон Аким расскажет. Вооружу пока татарскими трофеями, а со временем, буду вооружать такими винтовками-огнестрелами, тогда мы самым сильным войском станем — начал я предвыборную кампанию — я знаю как их делать, только для этого много всего надо, и кузня, и домна, и медник, и зелье, целый город мастеров нужен. Вы пока думайте, а мы… Федя! Ивашка! Выносите из шатров все ценное, трофеи посмотрим.

Первым же принесли сундук со сломанным замком, там, сразу кошель с серебром, прикинул — килограмма полтора, Аким подтвердил — семь новгородских гривен точно будет, старых, которые теперь — рубель. Мужики приободрились — будущая зарплата наглядно. Дальше — богато украшенный кинжал, немного украшений, потом связки мехов, посуда, два лука, стрелы, три сабли, копье, щит круглый, много ножей — штук пятнадцать.

— Это мы везли, на шкурки меняли — сказал Аким — но теперь это все твое, да. «Что с бою взято, то…»

— Ну так, что думаете про службу?

— Я согласен, ты боярин удачливый, хитростей столько. От тебя отказаться, это только если дурак или трус. Да и вои мои тоже хотят — те закивали.

Я встал и они подскочили.

— Беру вас к себе на службу в войско, в бою опосля меня назначаю старшим Акима. Федя! Ты теперь подчиняешься Акиму. Тебя, вон учить и учить надо. Хотя, сегодня, ты вон скольких упокоил. Федя сначала нахмурился, но потом приосанился.

— И чтоб всем слушаться, за ослушание наказание строго! У нас тут война, всё-таки. — Аким серьёзно закивал.

— А ты, Велислав, как?

— Да я войском не привык, больше в одиночку. Но куда я сейчас, татары кругом. Давай и меня считай.

— Так, воины. Надо за татарами идти, чтоб они не успели побить тех, кто на струге. Успеем, Аким?

— Ежели татары ждать будут, чтоб крепко уснули, то пешком успеем, ежели сразу нападут — то не успеем.

— У нас тут три коня есть в кустах, Федя! Возьми Прова, приведите лошадей, железки и вещи не берите, только оружие. Так, вооружаемся, сколько у нас лучников? Три? Там как раз третий лук есть.

— Мне бы еще сабельку.

— Да конечно, Аким! Выбирай лучшую. Кроме тебя и некому, я сам винтовкой лучше — промолчал, что саблей вообще никак. Аким глянул с легким подозрением, но промолчал и пошел вооружаться.

— А как же мы! Ежели татары другой дорогой вернутся! — Ратмира влезла. Даа, не подумал.

— Берем лодку маленькую, грузим туда девок и все ценное, влезет?

— Влезет! В мою лодку шестерых садить можно — сказал Велислав.

— Гоним лодку за поворот, и там в кусты, сидите тихо, мы вернемся вас найдем, покричим.

— А татары подумают что мы все на лодке вниз по реке ушли — сообразил Аким.

Минут через двадцать, наконец-то то выступили. Больше двух часов форы дали татарам. Нас девять, при трех конях, поочередно едем верхом, остальные быстрым шагом, за стремя держаться. Я больше верхом, боярин, все-таки. А Федя смотрю — пешком шпарит как конь, это его татары так натренировали?

Часа через полтора такого марш-броска почуяли дым, сбавили темп, смеркаться стало. Вдруг услышали шум, крики. Неужели опоздали! Привязали коней и осторожно вперед, за деревьями костер виден.

Такой пляжик, метров пятнадцать в ширину, потом обрывчик, ступенька, меньше метра. Под обрывчиком горят два костра, метров тридцать между ними. А на воде, носом на песке струг, почти такой же. По пляжу раскиданы тела, много, с десяток. Вдали кони крутятся, но все люди вокруг струга — под носом, на песке, пригнувшись, толпа татар с круглыми щитами, а на корме струга толпа с прямоугольными щитами — наши, наверное, московиты или рязанцы. Мы пошли потихоньку обходить справа, как раз нас не видно за кострами и ступенькой. А там не одни кони крутятся, всадник гарцует, главарь банды что ли, покрикивает. Подкрались почти к обрыву — лежим. А ситуация у них патовая, татары ни взять их без потерь не могут, ни отступить. Видимо, давно уже так стоят.

Я своим шепчу:

— Я сейчас вправо отползу и стрельну главаря, вы тогда сразу по татарам бейте. Если из татар кто побежит, Аким и Савва, бейте по бегущим, мы с Ивашкой лучше по неподвижным стреляем. Ивашка, стреляешь из винтовки, пистолет в запасе — если на нас побегут — тогда. Ну, приготовились.

Я прополз метров пять, до гарцующего всадника еще метров тридцать. Прицелился, жду, когда он притормозит. Вот! Бах! И сразу выстрел Ивашки. Всадник рванул от нас на север. Перезаряжаюсь и по татарам. До них метров пятнадцать и костры освещают, а нам костры не видны из-за обрывчика. А они сидят под стругом и не двигаются, только когда третий сполз на песок, двое побежали на нас, но один пробежал метров пять, другой на три шага больше и упали на песок. Потом двое побежали на юг вдоль воды, но тоже упали. Потом мне бац по груди, будто ногой врезали, я аж повалился назад-вбок. Оказывается я с колена стрелял. Заметил как стрела отскочила от груди. На мне же титан! Уф живой. Смотрю — все татары лежат, ну кто-то раненный, стонет, все вроде.

Я встал, подошел к своим.

— Все вроде?

— Добить надо.

Успеем — кричу:

— Эй на струге! — чуть не крикнул — «Эй, на борту».

— Я боярин Белов, Андрей, сын Василия. Татар всех побили. Вы кто?

— Здесь купец Еремей Гусев, только рана у него, кричать не может.

— Мы выходим, вы нас не стрелите случаем.

— Не-не.

Я своим:

— Твердислав и Судислав! С щитами и копьями выходите потихоньку, добивайте татар. Стоп! Там могут наши раненные лежать! Внимательно смотрите — если татарин — добиваете, если наш живой — зовите меня. Федя! Подкинь хворосту в костры, подсветить надо. Аким, пошли к стругу. Стрелки, сидите, если что — стреляете. Прикрываете.

Подошли к стругу, «моряки» сначала был насторожены, но с Акимом разговорились, даже общих знакомых вспомнили, тоже рязанские.

— Что с вашим купцом?

— Ранен, две стрелы, плохо ему.

— Дайте гляну, может смогу помочь.

Провели к раненому — крепкий мужик в кольчуге, говорит тихо. Одна стрела в груди справа, но не глубоко, наконечник в кольчуге застрял, вторая в бедре, насквозь — крови много, но не в артерию, вроде. Поздоровались. Он мне:

— Благодарствую, боярин, за помощь. Прошу, людишек моих не обижай, я тут помру, а ты их отпусти, семье моей пусть отвезут серебро да рухлядь.

— Ты помирать собрался от такой раны?

— Дырка в ноге глубокая, такую не выжечь, огневица будет. И там я отмучаюсь.

— Так, лечить буду! Спасу тебя, Еремей. Факела несите, свет нужен!

Скинул рюкзак, там аптечка. Разрезал ножницами штанину, обкусил снизу наконечник стрелы мультитулом. Наконечник тонкий — бронебойный — это хорошо. Наложил веревочный жгут выше раны. Помыл руки водой, мыло где-то в багаже, протер еще кусочком бинта с хлоргексидином. Рана на внешней стороне бедра, кость не задета, и крови не так много, как сначала показалось. Но «тоннель» в мышце сантиметров пятнадцать длинной. Надо стрелу вынимать, промокнул хлоргексидином с двух сторон, предупредил что будет больно и чтоб держали. Купцу в зубы сунули деревянную ложку и я быстро вытянул древко стрелы. Вышло легко. Еремей застонал, но ничего, смотрит на меня. Из дырок потекла кровь, но несильно, или это жгут влияет? Как же такую рану очищать? Вспоминай, хирург по самоучителю. Что-то я опрометчиво за лечение взялся. Ладно хуже не будет, на антибиотики надеюсь. Вот только крупные сосуды повреждены или нет? Иссекать рану? Кровь не сильно бежит, не буду иссекать. Засунул кончик флакона хлоргексидина в рану и сильно сжал — с обратной стороны из раны полилось. И зашивать пока не буду. Прижал два тампона и туго забинтовал. Жгут пока оставил.

Теперь вторая стрела: уже вытащили — «там полвершка всего». Два сантиметра? Хорошо. Осторожно стянули кольчугу и поддоспешик, разрезал рубаху, купец кривится но терпит. Тут тоже повезло — наконечник, широкий ромбик, застрял в кольчуге и зашел не глубоко. Рана три сантиметра шириной, распахала правую грудную мышцу, на самом дне ребро видно, легкое не пробито. Какой заметил мусор — вытащил пинцетом, потом кусочек марли зажал пинцетом, полил хлоргексидином и протер рану внутри. Еремей застонал сквозь ложку. Решил немного зашить, достал иглу с нитью, опять смочил раствором и сделал посреди раны два шва, но так чтоб рана по краям не до конца стянулась, дренаж будет. Прилепил тампон лейкопластырем, вроде держит. Положил левую руку купца сверху на тампон — «держи пока».

— Еще раненные есть?

— На струге двое, на берег еще пошли, остальных смотреть.

А один-то уже не дышит, тоже стрела в бедре, но во внутренней стороне, артерия пробита — лужа крови. Это они щитами закрылись, а татары им по ногам стрелами.

Второй сидит на палубе, опершись на борт спиной, правое плечо в крови, зажимает левой рукой. Уложили, ложку, жгут, разрезал рубаху — рана от широкого наконечника, широкая и глубокая — половину трицепса разрубило. Чищу, промываю, немного зашиваю, забинтовываю. Снимаю жгут — повязка кровит, но не льется. Теперь снять жгут у купца — вроде крови особо не прибавилось. Теперь надо дать антибиотик. Оба нормальные, в сознании, выпьют таблетки. А то у меня инъекций мало. Дал обоим максимальную дозу, перестраховываюсь. Капельницу ставить не буду, не так много купец крови потерял, да и руки трясутся — в такой темноте в вену не попаду. Надо бы им хоть электролиты скомпенсировать.

— Что у вас на ужин было?

— Уха. Осталось еще.

— Дайте им по кружке теплого бульона, ну жидкого всмысле.

Огляделся, все на меня смотрят — цирк что ли. Аким за спиной, остальные мои через борт заглядывают. На меня навалилась сонливость — отходняк. Время за полночь где-то. Объявил:

— Охраняйте по очереди.

«День какой-то суматошный» — подумалось. И уснул прям на досках.

Утром проснулся, уже светло, люди ходят потихоньку, в котле что-то варят. Все тело побаливает — то ли отлежал, то ли перенапрягся. Мои пациенты не спят, даже разговаривают. «Никто не умер — радуйся хирург-любитель». Да, тяжко без медицинского образования. Зато практики будет — сколько хочешь, и никто не жалуется, все рады, что каленым железом не прижигают. Встал, все мне кланяются, не в пояс, но так, уважительно. Интересно за что, за то что убивал, или за то что лечил? Все-таки, наверное, что лечил, убивать тут многие мастера. Поговорил с ранеными, боль в ранах снижается, ухудшения нет, надо будет после раны осмотреть, дал им таблетки. Позвал Акима, он мне рассказал что было.

Купец Еремей Гусев с гребцами и охраной, всего двадцать два человека, шли на струге по реке, меняли у охотников шкурки на серебро и товары. Встали на ночлег, выставили дозор, ужин приготовили, поели. Только улеглись как татары наскочили, многих постреляли, но и караул отбивался. Потом, кто смог — забежал на борт, а некоторые там и спали. Татары спешились и спрятались под бортом. Мы, когда появились, эту ситуацию и застали. К этому моменту было убито трое татар и семеро людей купца, восьмой умер на судне. Среди семерых были еще живые, но тяжело раненные, ночью умерли. Татар убитых одиннадцать. Значит двое ушли. Одну татарскую лошадь стрелой убили, разделывают на мясо. Могилы начали копать, скоро похороним. Оружие собрали в кучу, потом поделим. Из восьми татар около лодки, мы убили семерых, гусевские — одного, по стрелам и дыркам от пуль определили.

— Надо лошадей татарских собрать, вон в лесу бродят, мы на своих конях, ага? — это Аким.

— Давай, только берегись, вдруг кто в лесу сидит.

Завтрак еще варится, пойду к купцу поговорить.

— Еремей, раны твои не особо страшные, поправишься ты. Огневицы недопустим, средство у меня есть от нее.

— Горошины эти?

— Да, их надо два раза в день пить, несколько дней.

— Пить?

— Ну глотать, запивая водой. Но мне надо за тобой присмотреть, дней пять-семь. Это если быстро заживать будет. А у меня там стан, у татар отбил. Там у меня еще люди есть, мне туда надо. А без моего присмотра тебе может хуже стать. Предлагаю — спустимся обратно вниз по реке, тут недалеко, верст десять или меньше, и поживем седмицу, полечим тебя.

— Давай, боярин, делай как знаешь. Коль жив останусь, молится за тебя всю жизнь буду.

— Ну ну, и жить будешь и ходить будешь.

Вспомнил про завтрак, сказали что готово. Позавтракали пшеном с кониной, ну хоть мясо свежее. Сижу, жду своих — Акима с бойцами. Пресс-секретарь Ивашка рассказывает, с моего разрешения, про винтовки. Я ночной бой вспоминаю.

— Вань, ты сколько по татарам успел стрельнуть?

— Три раза.

— Так, а я четыре, первый по главарю. А лучники наши?

— Ну десятка два стрел пустили.

— Понятно, ежиков устроили. А гильз стреляных у тебя сколько?

— Три.

— Молодец. И у меня три, одной не хватает. Помнишь, откуда я стрелял? Сбегай, поищи гильзу. — Ивашка умчался.

Приносит гильзу и стрелу. У стрелы кончик наконечника-ромбика согнут, причем заметно — сталь мягкая. Вспомнил, в меня же ночью попали. Снял броник, «юбку» я еще вечером снял, достал пластину — вмятина характерная, но дырки нет. Снял рубашку, на груди никаких следов, хотя помню, удар приличный был. Все на меня внимательно смотрят.

— Это латы такие… ну зерцало. — комментирую.

Раз разделся, пошел умылся по пояс. Обсох, оделся — свежее стало. Тут наша конница появилась. Целый караван лошадей и одна с грузом. Это труп главаря оказался. Дырка в левом боку, кольчуга пулей пробита, рана такая рваная немного. Это пуля куски кольчужных колец внутрь затащила. Как я и думал, кольчуга усиливает урон от пули с большой энергией.

А лошадей нашли девять, таким образом, ушел только один татарин с тремя лошадьми. Неприятно ощущать что тут партизан с луком в лесу, но кажется мне, что сейчас улепетывает он во все копыта.

Аким перекусил, и с Игнатом, десятником гусевским, стали трофеи разбирать. Сказали, что самое ценное — три кольчуги. Сделал широкий жест — предложил: пять лошадей нам, четыре им, две кольчуги нам, одну гусевским, остальное — поровну. Еремей и Игнат охотно согласились. Акиму предложил кольчугу главаря с зерцалами, он тут же ее надел, даже «дырочка в правом боку» его не смущала, всмысле в левом. Только кровь очистил.

Стали собираться. Решил: я с Ивашкой на струге, а моих семеро воинов на двенадцати лошадях — берегом. Феде дал пистолет, хоть сигнал подаст. Акиму сказал, как проверишь стан, отправь Федю с двумя лошадьми к устью протоки. Только одна лошадь на левом берегу протоки, другая на правом. А Федя чтоб вышел на самый берег, что бы мы протоку не пропустили.

Спихнули струг на воду, развернули веслами, немного разогнали, дальше пошли по течению, слегка подгребая веслами.

Струг по течению идет почти беззвучно, слегка волны плещутся. Лето, речка, корабль — красота! Круиз, почти. Да, на струге не то что верхом. Речка узкая, метров сорок, берега сплошь заросшие лесом. Воронежского водохранилища еще нет. А ведь по правому борту будущий Советский район города Воронежа, стрелка в широком понимании, область километров десять, сейчас плотно заросшая лесом. Если в центре этого массива разместить поселок, то татары не найдут, разве что по дыму. Но дозоры на берегах рек нужны. И на суше с севера, вдруг переправятся далеко, и зайдут по берегу. Только люди нужны, много, не меньше сотни. И мастера и войны. А чтоб нанять людей нужны деньги, а для этого надо продать активы — «бусы и зеркала», особенно, рубины. А хорошую цену дадут в крупном городе. Чем богаче город, тем лучше цена. До Москвы далековато. Что же делать.

Так, за размышлениями и созерцанием природы прошло полтора часа. Стал высматривать протоку по левому борту. Минут двадцать высматриваю — нету и нету. Неужели проскочили! А нет, вон Федя.

Стали поворачивать. Лавировали, лавировали да не вылавировали — наполовину вошли в протоку и слегка воткнулись в берег. Объяснил им про лошадей, привязали две веревки к носу струга, один гребец спрыгнул на правый берег протоки, привязали веревки к лошадям, стянули с берега струг и пошли потихоньку. Одна лошадь слева, одна справа — за нос тянут, на корме, двое веслами, как шестами, подруливают. Так и дошли потихоньку.

А в стане уже движение, девки кашеварят, Аким командует, нас встречает. Причалили струг рядом с первым, так же под углом, не развернуться здесь. Сошли на берег, Еремея на плетеных носилках вытащили, он себя неплохо чувствует. Лагерь обустраивается, все при деле. Воду берут из ручейка, он с востока в протоку впадает. Решил осмотреть раны пациентов. Вскипятил воду в котелке, закрыл крышкой. Еремея на носилках вынесли на солнечное место. Вода остыла до сорока градусов, отмочил ею повязки, и еще хлоргексидином обработал. Присмотрелся, а на выходном отверстии раны в бедре какой-то сгусток и торчит немного.

— Еремей держись, больно будет. Ложку надо?

— Давай так.

Протер пинцет хлоргексидином и вытащил из раны кусочек чего-то, в засохшей крови. Кровь побежала. Еще обработал и забинтовал. А рядом младшая девка, Евдокия, стоит смотрит.

— Видела? Завтра вместе перебинтовывать будем. Сможешь? — закивала.

Остальные раны нормальные, вроде заживают. Отеки еще сильные, но воспаления, вроде, не заметно. Отдал Евдокии кровяные бинты — отстирать осторожно, потом еще прокипятим.

Прошелся по лагерю, заглянул в шатры, что-то там внутри не очень, не буду я там спать. Позвал Акима и пошли осматривать теперь уже мой струг. Померил шагами, меньше двадцати метров — Аким объяснил, что это малый струг — восемь сажений (это 17 метров с копейками), большой струг в верховьях не развернется. Что может брать пятьсот пудов груза (ого — восемь тонн), но грузят меньше, а то против течения тяжело идти. Сколько же у него полное водоизмещение? Тонн пятнадцать, наверное. Короткая мачта — метра четыре, и снятый, вместе с реей, небольшой прямой парус. Весла тоже лежат на дне струга. Палуба только на баке и на юте, в середине только банки для гребцов. На корме рулевое весло. Конструкции обоих стругов одинаковые — да, говорит Аким, один мастер делал. Только мой струг постарее немного. Вдруг Аким спрашивает — Боярин, а ты не литвин?

— Нее, русский я. С Ярославского княжества. А что чудной я и говор другой, так путешествовал много, в других странах нужное перенимал, умному учился.

К этому вопросу я уже подготовился, Ярославское княжество подальше отсюда, но уже несколько лет входит в Московское.

Позвали еще людей, перекинули парус через ахтерштаг, рея вдоль одного борта, к другому борту концы привязали. Получилось подобие палатки на корме. Вот здесь и буду спать. Сказал девкам помыть палубу на юте. Смотрю — мешки вытащили — зерно у татар нашли — шесть мешков овса, два мешка ячменя, полмешка пшена, три мешка ржи и муки с четверть мешка. Аким говорит что лошадок надо овсом подкормить, на одной траве трудно им. Подкорми, говорю, но экономно, надо бы на месяц растянуть.

Тут что-то мои Федя и Ивашка спорят. Подошел, один говорит, что чаша серебряная — и ее в казну надо, а другой — что не серебряная — и это посуда. Смотрю — небольшая чаша, темно-серая, помятая немного, ни надписей ни рисунков, взял — тяжелая. Свинец! Поковырял ножом — точно свинец. Ура! У меня еще пули будут! Сколько же веса в ней? С полкило где-то. Тут Евдокия влезла:

— Сотник татарский говорил, что это ромейская чаша для сладкого вина.

Для сладкого вина? Точно! В древнем Риме кислое вино кипятили в свинцовых сосудах, образовывались сладкие соли свинца, вот этим они травились.

— А ты не пила из нее?

— Нее, да и вина тут нет.

Так, надо пули отлить. В чем бы свинец расплавить? Взял кружку из нержавейки и пулелейку на 158 гран. Позвал Акима, Ивашку, Федю. Смял чашу обухом топора (антиквариат? Да тут кругом антиквариат!), засыпал толченым углем, чтоб восстановился свинец из оксида. Расселись у костра, постелил влажную тряпку на земле.

— Смотрите, ничего сложного, главное пулелейка.

Свинец расплавился, еще пулелейку прогрел осторожно. Пули выскакивают блестящие, будто серебряные, шипят на тряпке. Литник отрубается и обратно в тигель. Процесс увлекательный такой. Сорок три пули получилось, сорок четвертая не до конца заполнилась. Три моих бойца пули в руках крутят, пересыпают из ладони в ладонь по несколько штук, играются.

— А пули в патронах медные, а эти свинцовые — заметил Ивашка.

— Те тоже свинцовые, медью покрытые, эти тоже хорошо стреляют. Завтра еще патроны будем заряжать.

Тут и обед поспел, поели опять конины с кашей, мои мясом отъедаются, лошадку надо доедать, а то испортится. И не засолишь, соли мало, у татар нашли мешочек, килограмма полтора, только на еду. Подвесили две ноги коптится в стороне, на несколько дней сохранности хватит. Шкуру выскоблили, помыли и посыпали золой. Но кожа без соли так себе будет.

Феде поручил выстругать ручки для оставшихся двух пистолетов. Сам решил пополнить запаса хлоргексидина. Собрал перегонный аппарат из ведра, налил литра три и поставил греться. Тщательно отмыл котелок. Набрал горячей дистиллированной воды поллитра и сполоснул котелок и пустую литровую ПЭТ бутылку. Потом набрал литр и перелил в бутылку. Сразу в бутылку не рискнул, костер близко, надо экран делать. Отмерил стеклянным шприцем два с половиной кубика дезина. Потряс бутылкой и написал на этикетке маркером «хлоргексидин 0,05 %». Красота. Один маленький бутылек уже пустой — заправил. Не удобно, воронку надо. Народ вокруг ходит, издалека посматривает на колдунство и шаманство. Хорошо хоть не знают, для чего еще можно использовать ректификационную колонку.

Вспомнил, что хотел посмотреть что за щиты у команды купца. Да, щиты крепкие, конструкция — «дверь сарая» из дубовых досок приличной толщины, и вес соответствующий. С такими не побегаешь, сразу видно — «корабельные» щиты. Осмотрел внимательно — следы от стрел есть, а пробитие только одно — стрела попала в край и расщепила доску.

Потом с Федей доделали рукоятки, теперь у нас весь комплект в строю — две винтовки и четыре пистолета, жаль только что пистолеты гладкоствольные. Завтра опробуем.

На ужин позвали, в дополнение к надоевшей каше с кониной, Ратмира ржаные пресные лепешки испекла. Вскипятили ведро воды, для заварки кинул туда листьев смородины и малины. Объяснил, что пить надо только кипяченую воду, болеть животом меньше будете. Никто не против, только «чай» пили немного остывшим, лето все-таки.

Дал раненым антибиотики, тот вояка, что в руку ранен, уже ходит во всю, пытается помогать всем. Сделал ему перевязь на шею из тряпок. У Еремея аппетит нормальный.

— Рана не дергает? — спрашиваю.

— Нет, болит только когда шевелишься.

— Ну хорошо.

Спланировали караул на ночь. В смене один часовой мой, один гусевский. Своим часовым выдал один переходящий пистолет с одним патроном, чтоб хоть сигнал подали. Предупредил, кто заснет на посту — получит розг. Или плетей, вообщем, что под руку попадется. Акиму наказал проверять ночью посты.

Пошел на струг укладываться. Окунулся в речке, расстелил спальник, залез во вкладыш в одних трусах, наконец-то как нормальный человек посплю, комары вот только немного мешают. Вдруг карабкается кто-то через нос струга — Ратмира, за ней Евдокия. Зыркают друг на друга, подошли, спрашивают, не надо ли чего, боярин. Вот они что удумали! Но как вспомню, что они сутки как из-под татар, то у меня как-то желание не подымается.

Спать идите!

— А можно мне на струге спать?

— И мне!

— Вон там на носу спите.

Хотя на юте на палубе места много, метра четыре он длинной, но нафиг-нафиг, на носу места тоже много, надо фасон держать. Притащили они по тулупу и улеглись, лежат тихо. Я тоже засыпать стал. День сегодня продуктивный такой, много что сделали — подумал, засыпая.

Утром рано встал, выспался. Размялся, поплавал, завтрак. Подумал, надо белье стирать уже, единственный кусок мыла на это тратить не хочу. Нашли два горшка глиняных, в очаге золы полно, сказал чтоб щелока сделали.

Не нравится мне, что мои ценнейшие запасы просто в сумках лежат. Стал изучать свой трофейный сундук — небольшой, сантиметров восемьдесят длинной, крепкий, доски дубовые, гвоздей много, дерево пропитано чем-то, на льняное масло похоже. На петлях навесной замок висит, одна петля вырвана, татары постарались, вся эта конструкция болтается. Но дерево особо не повреждено. А замок совсем простой — односувальдный, «секрет» только в фигурности замочной скважины и во внутренних неподвижных препятствиях ключу. Из мультитула расправил тонкую отвертку, и через щель, сдвинул язычок, дужка открылась. Теперь ничего не болтается, но как его закрывать? Смотрю, крышка сундука притворяется не плоско, а с четвертью, чтоб щелей не было. Если вкрутить шуруп в край стенки, то он попадет в четверть крышки и запрет сундук.

Просверлил ручной дрелью и тонким сверлом отверстие, закрутил шуруп — плотно, не болтается. Теперь сундук можно открыть только «крестовой» отверткой в моем мультитуле, который я ношу в кармашке «броника», или топором сломать. Вряд ли во всем мире есть еще одна отвертка со шлицем Филлипс или Позидрайв, которые в магазинах называют Ph и Pz. Не думал, что я мультитулом буду так активно пользоваться, он вроде, для городских «джунглей». А я и стрелу перекусывал, рукоятки пистолетам подгонял, теперь вот сундук. Взял с собой я одну из самых крупных моделей Лезермана — Сурдж. У него еще особенность — вместо пилы держатель, и туда вставляются стандартные пилки от электролобзика, а в комплекте еще алмазный надфиль с таким же креплением. Так я для него набрал еще пилок с разным зубом, и по металлу еще. Ими было удобно рукояти пистолетов подгонять.

Велел отнести сундук на струг, там сложил все самое ценное, много влезло, но сундук стал неподъемным. Вспомнил, что хотел зарядить патроны, повытаскивал инструменты и компоненты, прикрутил пресс к краю палубы юта и позвал Акима, Ивашку и Федю.

Показал им наглядно весь процесс: декапсуляция стреляных гильз, капсульные гнезда чистые, чистить не стал, поставил новые капсуля. Свинцовые пули перед установкой надо смазывать, чтоб меньше освинцовка ствола была и гильзы надо смазывать для обжатия в фулсайз матрицы. Нашел в шатрах огарок сальной свечи, для смазки гильз нормально, а для пуль жидковатая смазка. Прогнал гильзы через фулсайз. Пули смазал слегка, чтоб сало на порох не попала. Потом отмерял порох на весах, засыпал в гильзы. Собрали патроны использовав все стреляные гильзы, еще пули остались. Проверил — патроны в патронник нормально заходят. Мои бойцы под впечатлением процесса, да и мне нравится — точные действия, все четко работает, и результат значительный — готовые к стрельбе патроны. Даже помню высказывание в интернете — «Релодинг такой увлекательный процесс, что можно даже не стрелять». Сложил все обратно и пошли учить Акима стрелять.

Опять лекция про принципы прицеливания и баллистику. Начали с винтовки, стреляли по березе, лежа с упора, все дальше и дальше, нормально попадает. Попробовали стрелять из-за гусевского щита, стоящего на земле. Не удобно — стоя слишком низко — надо пригибаться, а с колена немного высоковато. Хорошо бы сделать в щите отверстие — бойницу, но щиты не мои, потом обсудим. Далее пистолет, сначала вхолостую — выхватывал, взводил курок и щелкал. Потом стрельнул с пяти метров — в березу попал, с десяти прицелился — мимо. Со второго раза попал, но даже на бересте видно что пуля боком пришла. Да, нарезные стволы нужны, но для этого медь нужна и горн кузнечный хотя бы. Что же, будем искать.

На сегодня стрельбы достаточно, смотрю весь лагерь стоит, смотрит невдалеке, близко подходить стесняются. Я специально рядом со станом стрелял, такая демонстрация силы, гусевские бойцы помнят, какие дырки от огнестрела. Одна пуля даже борт струга пробила, а там миллиметров шестьдесят. Пошли, зарядили патроны, теперь у меня опять полный боезапас и десяток пуль остался. Один пистолет выдал Акиму для постоянного ношения — «табельное оружие». Показал, как устроена моя кобура, выдал цыганскую иголку и кусок толстой нитки, среди трофеев нашли татарскую кожаную жилетку. Аким сел шить себе кобуру.

Пошел раненых проведать, чувствуют они себя хорошо. С Евдокией сделали перевязку, использовали вчерашние выстиранные и прокипяченные бинты, только тампоны на раны свежие.

— Слушай, Еремей, а куда стругом можно добраться отсюда, в Рязань или в Москву?

— Не, не добраться туда. Если по Ворон-реке подняться, то до Рязани еще верст три ста. А вот если по Дону подняться, потом малыми лодками, то волок будет в Упу, там Тула уже. А можешь в Оку, там и Рязань и Москва. А стругом нет, до волока не дойдешь.

— А в какие города попасть можно.

— Никакие. В верховьях Дона села есть, там струги делают, гребцы мои оттуда, струг я там оставляю, когда на Оку ухожу. — он погрустнел, вспомнив погибших.

— А что в селах есть? А то мне купить много что надо — железа, меди, свинца, огненного зелья. Людей нанять надо — кузнеца, медника.

— Ну кузнецы у нас есть, медник тоже. Железов всяких я тебе привезу. А вот зелья огненного где брать, у князя есть немного, но продаст ли он. Врядли. Ему купцы привозят, из далека.

— А ты сам далеко не ходишь?

— Собирался я все до Таны дойти, мехов скопил, там за меха много серебра дают. Да вот такие потери, видно не судьба, в этом году.

— А что тебе не хватает для похода в Тану?

— Охраны надо четыре или пять десятков, а то вот такие тати татарские озоруют. И карта нужна, потому как до Таны спустишься по течению, а обратно — в притоках заплутаешь.

Я задумался. Тана — это примерно наш Ростов-на-Дону. Сейчас это колония Генуэзской торговой республики. Там они почти все побережье Крыма освоили. Торговцы! Вот кому я могу хорошо продать рубины! И купить многое, из нужного мне, порох у них точно должен быть. Республика! Она хоть и аристократическая республика, но махрового феодализма там нет, и безродный купец с деньгами и небольшой охраной там приличный человек, никто его «нагибать» не будет. Надо только правила игры соблюдать — пошлины платить и т. д. Но там еще центр работорговли, ну надо в одиночку, без охраны не ходить, а то можно на галере с веслом оказаться. Крым! Тепло! Там можно рассаду картошки без парника вырастить! Все, мне надо в Крым, но сначала в Тану. Карту, говоришь, надо?

Пошел я, взял из своих вещей карту, лист А3, карандаш и книгу для подкладки. Нашел солнечное место, сел на бревнышко, положил лист на карту и прижал — немного проглядывает карта, стал обводить. Нарисовал весь Дон с притоками, не забывая, что водохранилищ нет, нарисовал Азовское море и кусок Крыма, кусок Волги, кусок Оки, Москву, Рязань, Тулу, Тану, Воспоро (Керчь). Обозначил масштаб, верста чуть больше километра. Стороны света подписал (полдень, полночь). Доехало, что писал я на русском языке двадцатого века, но ничего, догадается.

Пошел к Еремею.

— На, Еремей, дарю. Вот карта Дона. Смотри, понятно?

Купец впился в карту и глазами и пальцами. Водит пальцем по словам, пытается читать по слогам. Я произношу — он запоминает. Он поглядывает на меня немного недоверчиво.

— Карта точная, не сомневайся. Смотри, вот так расстояние измерять. Нашел где мы сейчас? Да, вот, на стрелке.

— Это же сколько до Таны?

— Почти полторы тысячи верст. Но если бросить бревно в реку, и оно по пути нигде не застрянет, то через три-четыре седмицы оно будет в Тане. А если еще грести, то быстрее.

— Ты предлагаешь в Тану идти? Воев у нас мало.

— Смотри, у тебя хорошие щиты, стрелы их, считай, не берут. Но мои винтовки такие щиты пробивают. Даже борт струга пробивают. Если на нас на реке нападут даже на струге, мы щитами закроемся и перестреляем, если часть гребцов убита, то струг сразу скорость теряет. На ночлег сходить на берег не будем, можно в стругах спать, места много. С берега нас обстрелять можно, только если здесь, после стрелки. Здесь Дон пятьдесят сажений, дострелить можно, а попасть, только если сотня стреляет. А дальше Дон будет сто сажений шириной, потом двести, не дострелить. В Тану придешь, причалим, пошлину заплатишь, с охраной на рынок пойдешь, никто тебя не тронет. А за сколько ты там меха продашь? Представил?

Оставил я купца в раздумьях, пусть дозревает. Тем более обедать зовут. Пообедали, потом Акиму помог кобуру доделать и подогнать. Надел, стоит такой в кольчуге, на поясе слева сабля, справа пистолет под патрон 357 Magnum. Ух, и это только начало, какие еще сочетания у меня впереди! Выдал еще Акиму зажигалку Зиппо, показал как пользоваться, что надо заправлять у меня иногда. Мне кажется, что Аким себя сотником почувствовал, а то и тысяцким.

Подошел к Еремею, а он мне сходу:

— Идем в Тану! Сколько лет мечтал! А тут ты, и все один к одному — и исцеляешь меня, и карту подарил, и оружие твое. Когда еще такой случай будет! Собираемся? Только лошадок бросать жалко, да куда их.

Опа, а это я не подумал. Не влезут? Так, лошадки мелкие, килограмм по пятьсот будут, итого шесть тонн. Даже в один струг влезут по весу. Но как представил как их затаскивать в струг, там высота борта от днища около метра. Даже если затащим, гребцам под копытами сидеть, бррр. Да еще в навозе. А если лошади испугаются, и к одному борту подбегут, струг не перевернется, но зачерпнет точно. Их еще выводить пасти надо будет.

— А продать их кому-нибудь?

— Вниз по Дону? Только в Тане. Не татарам же продавать.

— А сколько они стоят?

— У нас такие по пятьдесят-шестьдесят денег стоят. А в Тане дороже.

Да, прилично, деньга — это около грамма серебра. Жалко бросать. Что же делать? У нас два струга, почти одинаковых. А если катамаран сделать! Вот решение! По мосткам завести на платформу, настил из жердей, навоз проваливаться будет, сразу в реку. Только перила надо на платформе. Управлять катамараном немного труднее будет, но нам же вниз по течению. И сможем на ходу друг другу в гости ходить. Я объяснил идею купцу, он сначала хмурился, я ему горячо доказывал, на пальцах показывал. В какой-то момент он вдруг улыбнулся и согласился. Я догадываюсь, что он понял, что в таком случае я его не брошу. И я стал обдумывать постройку катамарана.

Глава 3

Сначала надо определится, какая нужна площадь для двенадцати лошадей, вроде самый минимум два квадрата, значит надо немного больше. А вот расстояние между стругами очень важный параметр, чем это расстояние больше, тем более толстые балки нужны. Для экономии веса платформу надо делать двухслойную — балки поперек через метр, а на них тонкие жерди. Если платформу делать восемь метров длинной, то ширина пролета будет четыре метра, нагрузка на балки от шести тонн лошадей приличная. А если до трех уменьшить? Уже легче, но меньше трех нельзя, лошади не развернутся. Назначаю платформу три на десять метров. Еще нужен «мостик» через мой струг, и сходни, лошадей заводить. Теперь как все это крепить, ни одного шурупа я на это тратить не собираюсь. Одних шкантов (деревянных штифтов) недостаточно, нужны еще веревки. Веревок мало. Есть суррогаты — еловые корни, еще сырую лошадиную шкуру на ремни нарежем, вроде получается.

Пошел к своим, объяснил задачу, распределил людей. Решили, сначала древесину всю подготовить. Вытащил из багажа полотно лучковой пилы, согнул лук из ветки, закрепил шурупами. Дал своим попробовать, они удивились легкости пиления и пошли бревна заготавливать. Ширина струга около трех с половиной метров, так что нужно было три бревна по десять метров, одно по семь с половиной, для мостика, и семь по три метра. И куча жердей. Дерево все сырое, конечно, только для шкантов нашли большую ветку дуба, сломанную в прошлом году. Других послал еловых корней добывать. До вечера все дерево заготовили, не забывая про охрану лагеря.

На утро, после завтрака велел разобрать шатры и прополоскать кошму в воде. Также прополоскали все тряпки трофейные. Развесили на деревьях сушится, кошму еле вытащили, такая стала тяжелая. Шкуры и кожи развесили над дымным костром, хоть такая дезинфекция. Погрузили в струги все вещи и бревна. Потом стали выводить струги из протоки в реку Воронеж задним ходом двумя лошадьми. Вывели, накинули бревна и стали крепить, тщательно проверяя веревками параллельность и симметричность. Тут пригодились мои буравчики, ими сверлили отверстия под шканты. Струги старались сильно не портить, поменьше дырок делать. Закрепили все одиннадцать поперечных бревен, начали стелить второй слой из жердей. Тут работа замедлилась — тонкий буравчик только один, три человека, меняясь, буравили дырки, но дырок надо было очень много. Параллельно начали крепить стойки для перил. Нижняя точка стойки привязывалась к гребной банке, в середине к бревнам настила, и она должна быть изогнутая, чтобы верхняя часть стояла вертикально. К вечеру сделали часть настила и часть стоек для перил. Ответственные места связывали ремнями, нарезанными из сырой шкуры. Обед и ужин готовили на новом месте, на старом остались только вещи на просушке. Спать улеглись в стругах, места хватает.

Перед сном я задумался, наш катамаран-коненосец в бою довольно уязвим, уязвим сам табун лошадей. В ближний бой лучше не вступать. У нас есть лодка, лучше атаковать врагов на воде с нее. Плотность огня обеспечиваем втроем, так что вместимости хватает. Надо только защиту от стрел придумать. Опять гусевские щиты класса «дверь сарая», только как их закрепить, чтоб защищали от прямого выстрела стрелой и от обстрела «навесом»? Уснул с таким вопросом в голове.

Утром встал, позавтракал, перевязка раненых. Тот парень, что ранен в руку, уже нормально себя чувствует, снял ему швы, рановато, но рана уже хорошо заросла. У Еремея тоже прогресс, пытается шевелить раненной ногой, это хорошо, спаек меньше будет.

Стройка катамарана завершается, я занялся лодкой. Размеры щитов где-то шестьдесят на сто десять сантиметров, надо разметить два щита горизонтально над бортом, между ними уключина, а еще два щита над ними, под углом. Взял четыре тонких гибких жердины и закрепил их дугами в лодке, вроде опор для тента. К ним привязал четыре щита, получилась защита от стрел с одного борта, для боя с одним кораблем противника достаточно, ну еще взять пятый щит, с носа или кормы закрываться. За щитами могут спрятаться четверо сидящих, вот в полный рост не встать. Получилось две бойницы — одна вертикальная над веслом, другая узкая горизонтальная между верхними и нижними щитами. Вертикальная бойница несколько широковата, надо туда заглушку сделать. Эти пять щитов я у Еремея купил, обменял на трофейную саблю. Где-нибудь в Рязани меня за такую сделку бы засмеяли, но щиты мне нужны здесь. Вот стрелоустойчивый броненосец готов. Еще сделали якорь для катамарана, вырубили из деревца соответствующий кусок и привязали к нему крупных камней. Якорь тонул медленно, но тонул.

К обеду закончили настил и начали крепить перила — ну это быстро. Пообедали, стали осваивать катамаран. Придирчиво все подергали, добавили диагональных распорок перилам. Сделали сходни из жердей с частыми поперечинами — метр на три. Попробовали походить на веслах, против течения довольно трудно выдерживать курс, нужна согласованная работа как гребцов, так и двух рулевых. Ну мы то по течению пойдем. Зато, если работать веслами в раздрай, разворачивается на месте, лучше одиночного струга. Река такая узкая, что разворачиваться приходится строго по середине реки. Паруса ставить даже не пытался, с такой схемой — мачты справа и слева — выдерживать курс совершенно невозможно. Решили, завтра с утра отправляемся. Сказал, чтоб утром варили двойную порцию, обедать будем холодным, на ходу.

Утром, после завтрака, одни пошли за лошадьми, другие за высохшими вещами на лодке, щиты еще вчера сняли, с ними не удобно. Лошадей привели, стали заводить по сходням на борт. По два человека берут под уздцы и быстро на платформу. Нормально всех завели, привязали, вроде не особо тесно. Правда, левый берег реки пологий, лошади шли по мелководью, натащили грязи на мостик и на мой струг соответственно. Надо на высокий берег выводить по возможности. Судно осело, но не критично, запас еще есть.

Лодка вторым рейсом привезла остатки вещей. Длина лодки больше трех метров, четверо приподняли веревками и поставили поперек между стругами, позади настила. Помыли струг от принесенной грязи, сходни прямо в реке помыли и затащили на настил. Наконец-то все и вся погрузились и отчалили.

По реке Воронеж не гребли, только рулили и отталкивались веслами от берегов. Хорошо, он сильно не петляет, идет пологой дугой. Часа через два вышли на «большую» воду — Дон, он здесь метров сто шириной. Катамаран попытался закрутится, тут какая-то турбулентность при слиянии рек, мы налегли на весла и вышли на стрежень Дона. Погребли часок для тренировки, разгонялись до семи-восьми километров в час относительно берега. Потом Дон петлять начал, сушим весла, только подруливаем. В обед на ходу съели холодную кашу с мясом, сказали что конины осталось на один раз. Вспомнил я про рыбу, достал крючок не самый большой, кусок лески, поплавок из куска дерева, насадил кусочек вяленого мяса и закинул снасть. Леску привязал, все, конечно, наблюдают за моими действиями. Минут через десять как дернет, леска из рук вырвалась, хорошо что привязана. Но я и не сильно держал, а то бы порезался. Как вытягивать, леска руки режет. Мужик стали помогать, показалась рыбина у поверхности, веслом ей дали и вытащили. Здоровая такая щука, около метра. Ну может это по моим меркам здоровая, так как никто энтузиазма не проявил, удивлялись методу лова, тут все сетями ловят. Ну и щука — рыба не вкусная, с голодухи только едят. Но оставили, на двадцать пять человек много надо.

Федя и Ивашка смотрят на меня просительно, отдал им снасть и сделал еще одну, чтоб не подрались. Удилища нужны, вечером причалим — нарубим. К вечеру наловили еще и судаков и лещей и щук. Пристали к правому берегу, развернувшись. Вывели коней, стреножили, оставили пастись. Уху сварили из лещей и судаков, щук в глине запекли. Мясо завтра доедим — хоть какое-то разнообразие. Поужинали, выставили караул, легли спать. Утром доели уху, сварили каши, чтобы на обед с щуками поесть. Загнали коней и отчалили. Через полчаса увидели несколько конных татар, они ехали на север по правому берегу, возможно, к месту нашей стоянки, наверное, ночью костер увидели. Они нас тоже увидели, остановились, но мы взяли левее, и нас разделяло метров сто реки. Они стрелять не стали, смотрели, пытаясь понять, что это движется по реке. Сопровождали нас полчаса, потом ушли от реки. Да, опасно так ночевать, места пошли открытые, отдельные рощи только, костер на реке ночью видно далеко, а мы в темноте толком никого не видим.

Я подумал, ночи сейчас лунные, можно ночью идти, скорость у нас маленькая, берега видно, плавающие коряги идут с той же скоростью что и мы. Причаливать будем днем часа на три-четыре, чтобы кони попаслись. Зато нам все видно вокруг, и наш костер не будет маяком в ночи. А если какие непонятки ночью, можно встать на якорь в любом месте, Дон сейчас мелкий. Объяснил это Еремею, разбил людей на три вахты. Одной вахте сказал что бы после обеда поспали, ночью будут дежурить. Пришлось остановить моих рыбаков, натаскали кучу рыбы, и это еще щук отпускали. А нам вечером надо конину доедать, а то испортится.

Часов в пять стали на стоянку. Коням срочно пастись, мы наварили ухи, каши с мясом и запекали рыбу в глине. После восьми отчалили и сменились вахты, я сказал ночной вахте, чтоб меня разбудили, как начнет светать. Разбудил в начале пятого, объявил пересменку, новой вахте сказал умыться, посмотрел, как они справляются, и лег спать. Проснулся уже около семи. Ну вроде так лучше получается, и безопасней, и идем быстрее. Рыбаки начали рыбачить, рыбный пост у нас какой-то начался, мясо кончилось. Периодически приказал грести, полчаса гребут — час отдыхают. Сказал — для тренировки, но это чтобы не бездельничали.

В течение дня два раза видели всадников на правом берегу, на левом никого. Пациенты мои уже все лучше и лучше, все швы снял, антибиотики отменил, бинтую только ногу Еремея. Он уже может стоять недолго, опершись на борт, или сидеть боком на краю палубы. К вечеру пристали к левому берегу, нашли удобное место. Кони чуть ли не сами побежали пастись, видимо вчера не доели. Надо им сегодня по горсти овса дать. Девки опять варят, запекают, но уже без мяса. Поели, отчалили по расписанию. Опять вахты, вроде уже все вошли в ритм. Днем опять все то же самое.

До обеда должны пройти устье реки Богучарка, она на карте обозначена, показываю Еремею, учу его ориентироваться, компас показываю, объясняю, и все устье высматриваю. Вдруг вижу, какое-то движение на берегу, люди, но не только татары. Смотрел, смотрел — понял — татары полон ведут, и через реку Богучарка пытаются перебраться. Татар много — больше двух десятков, полона немного поменьше. А я же могу попытаться отбить на своем «броненосце»! Причем безопасно для своих.

— Тревога, спускайте лодку! Туда четыре щита с завязками и пятый простой. Со мной Аким, Ивашка, Савва. Остальные на весла, гребем туда, пятьдесят саженей от берега, пятьдесят выше устья. Мы грузимся в лодку.

Так, патроны — по десятку свинцовых Акиму и Ивашке, мне два десятка — свинцовые и «медные». Нацепить защиту по полной программе.

— Игнат! Стойте в этом месте, если будем махать руками, гребите к нам, причаливайте обязательно выше устья, если не машем, а отходим на лодке, идите влево и вниз, нам на перехват.

Все, в лодку и пошли. Привязали щиты на место, на правый борт. Подходим, татары смотрят на нас, часть на том берегу Богучарки, часть на этом, полон весь на этом, руки связаны, на земле сидят. Осталось метров сорок, один татарин крикнул, и по нам полетели стрелы, застучали по щитам но не пробивают.

— Аким, подруливай, так чтоб мы боком стояли и не дергай, стрелять будем. Савва, пока не стреляй, не высовывайся. Иван, стреляй по татарам! Через верхнюю щель, она узкая! Не спеша, целься.

Сам тоже прицелился и стрельнул — попал. Еще и еще. Ближние татары, по которым мы стреляли, стали разбегаться — наверх и в лес, лес тут близко. Кто верхом, кто пешком. А мы им в спину! Но несколько скрылось в лесу. На этом берегу татар не осталось.

Стрела воткнулась прямо у моего левого бедра. Я ближе всех к носу сижу.

— Аким! Доворачивай на дальних!

Стали по дальним стрелять, они не стали дожидаться больших потерь и стремительно в лес засобирались. Вот последний скрылся в лесу.

— Все целы? Никто не ранен?

— Нее, живые.

— А у меня патроны кончились! — это Ивашка.

— Аким, дай ему пяток.

Смотрю, пленники на земле залегли, правильно. Пока Аким возился, нас сносить стало.

— Аким греби туда! Ивашка маши Игнату.

Подплыли, спрыгнул на берег, кричу — Мы вас освободили! Сейчас струг подойдет, быстро туда, а то татары могут вернуться! Аким, поднимись наверх, увидишь татар — сразу стреляй из пистолета, мы услышим, сам осторожней. Савва, пройдись, добей татар, там наверху еще есть.

Оглядел пленников — семнадцать человек, в основном, дети и подростки. Ножом разрезаю веревки. Савва оружие собрал, в кучу сложил, начал сапоги стаскивать. В полоне несколько взрослых парней — говорю им:

— Помогите татар ободрать — они с готовностью кинулись помогать Савве.

Тут уже катамаран подходит, несколько воев спрыгнули оружие таскают.

— Детям помогите, быстрее, вдруг татары!

Оглянулся на нашу лодку, ого! Густо утыкана стрелами, с полсотни наверное.

Глянул на Акима — тот уже пистолет вытащил и в лес всматривается. Уже все погрузились — только татар еще раздевают. Говорю Ивашке:

— Залезь на струг, на настил у коней встань, там повыше, держи под прицелом лес. — это я его пораньше эвакуировал.

— Игнат, отчаливай, гребите на середину! Мужики! Все бросайте и на струг! Савва! На весла в лодку! Аким, спускайся.

Сам в лодку залез, с винтовкой на лес посматриваю. Катамаран на всех веслах отчалил. Аким прибежал, толкнул лодку, и мы отчалили. Уже на середине реки догнали и пересели в струг, лодку подняли на место.

— Давайте пройдем верст пять и на левый берег причалим.

Стал внимательно осматривать наше пополнение — пятеро парней лет двадцать — двадцать пять, этих на галеры хотели, четыре девченки — двенадцать — пятнадцать лет — этих понятно, в гарем. И восемь пацанят от семи до шестнадцати где-то, этих в янычары хотели.

— Вы давно ели?

— Вчера доедали за татрами, понемногу досталось.

— А пили когда?

— Утром из ручья напились.

Значит можно немного покормить.

— Ратмира, подели им наш обед, детям понемногу, парням нормально, скоро пристанем еще наготовим.

— Федя, Ивашка! Рыбу ловим всю подряд.

Пошел, сделал еще одну удочку и закинул. Пошел, гребцам говорю:

— Еще несколько верст гребем, потом ищем хорошее место слева.

Подошел к удочке, уже клюнуло — небольшая щука, пойдет, все съедим. Гребем еще минут двадцать, кричат:

— Вон там глубоко будет, сможем близко подойти.

— Причаливаем!

Сразу костры, во всех котлах варим уху. Наловили не так много, все сейчас съедим. Лошадей тоже вывели, пусть перекусят. Пошел к Акиму, а он новичков расспрашивает, позже он сам пришел и рассказал.

— Это татары деревню разорили, всех побили, этих в полон. Ведут давно, дней десять. Младшие уже еле идут, ну хоть подкармливают. Татар было двадцать шесть, мы убили четырнадцать, одну или две лошади подранили, добычу только не всю забрали — сокрушался Аким.

— Да ладно, Аким, тряпки жалеть! Оружие забрали, сапоги.

— А рухлядь тоже деньгу стоит, а на том берегу еще пять татар убитых с оружием осталось.

— Не жалей, Аким, а если бы они по нам без защиты из леса стрельнули. Не стоит того.

Четырнадцать убили? Потратили двадцать два патрона, отличная эффективность.

— А сколько там стрел в щитах на лодке? Не считал? Пошли посмотрим.

Ого! Тридцать шесть штук! Считая в бортах и внутри лодки несколько.

— Две стрелы через бойницу залетели, одна перед носом прям, вторая рукав порвала — вот.

Да, на грани прошли, могло кого-нибудь ранить или убить, мы же с Ивашкой в бойницы смотрели, могли в лицо схлопотать, брр. Так, какие ошибки. Бойницы надо уменьшить, четыре человека для такого «броненосца» — много, тесно, еле за щитами помещаемся. Стрелять можно с большего расстояния, но это, если бы не было качки.

Уха сварилась, покормили новеньких, объедаться не дали, сами поели, но как-то маловато вышло. Надо еще рыбы ловить. Лошадей опять на борт, пару часов попаслись. Отчаливаем. Новички от еды осоловели, сказал чтоб спать легли. Я сделал еще две удочки, раздал желающим — пять человек рыбу ловят. Клюет плохо, жара, надо утром ловить. Часа через три разбудил парней, порасспрашивал. Все хлебопашцы, сельхозработники, ну хоть бы один кузнец, ну хоть бы подмастерье кузнеца. Возвращаться им некуда, татары кругом, до дома не дойдут. Взял их на работу гребцами, за еду и немного серебра. Сказал отдыхать три дня, отъедаться, потом за работу.

Младшие стали просыпаться, у некоторых состояние близкое к ступору, еще бы, такие резкие перемены в жизни. Побеседовал с каждым, старался разговорить, успокоить. Собрал всех, рассказал что путешествую по дальним странам, поскольку они все сироты, беру их с собой, буду кормить и учить грамоте. Кто хорошо выучится, сможет потом у меня работать, кто мастером, кто писарем. Сегодня отдых, а завтра, понемногу, учеба.

Дело к вечеру, приставать к берегу пора уже, рыбы наловили, но не так чтобы много. Опять весь процесс: лошади, варим ужин, едим, лошадей на борт, отчаливаем. На берегу взял ком глины и веточек тонких, готовлю учебные пособия. Сегодня немного припозднились, отчаливали уже в сумерках, но ночная смена не гребет, только подруливает. Но за ночь проходим верст тридцать, тоже не лишние. Уже почти стемнело, слышу разговоры какие-то, прислушался: Ивашка пытается «строить» новичков, причем не только малят, но и парней, которые старше его лет на десять. Как бы не подрались. И заметил, когда ужин готовили, старшие девки командовали новыми девченками уж очень нарочито. «Дедовщина» прям.

Коллектив мой разрастается, двадцать семь человек уже, сквозной контроль я теряю, да и не нужен он. Нужна иерархия управления, чтобы лидерами групп были не самовыдвиженцы, а люди мною назначенные, может быть те же лидеры, а может и другие. Против «дедовщины» бороться «уставщиной», способ не самый лучший, но универсальный и масштабируемый. Кроме того, будет ответственность лидера за свою группу, а не беспредел местного вождя.

Аким у меня главный по военной части, в «гражданские» дела не лезет. Надо назначить главного по хозяйству, тут кроме Ратмиры вариантов нет. Звания бы воинские ввести, сразу видно кто главнее и не тратили время и силы на построение неформальной иерархии. И гражданские тоже. Прямо сейчас вроде рано вводить. Или не рано? Надо подумать.

Утром приставать не стали, перекусили вчерашним, по кусочку рыбы и каши досталось. Рыбаки уже с рассвета рыбачат, вроде лучше клюет. Переговорил осторожно с Ивашкой, так понял, что младшие ему подчинились, хотя двое там точно старше его. А вот парни выслушали уважительно, но промолчали. Все-таки авторитет у Ивашки, с десяток татар на его счету. Запретил ему «наезжать» на парней, все-таки разница в возрасте велика, сила традиций на морде лица может отразиться.

Поговорил с Ратмирой, сказал, что если назначу старшей «среди баб», то и отвечать за своих подчиненных придется. Вот она их вчера гоняла, а они еле ноги передвигают, татары их триста верст гнали. Вроде прониклась.

Тут уже пора за уроки приниматься, слепил я из глины плитки квадратные, чтобы на них стилусом писать, расселись на носу, и начал как по букварю. Показал несколько букв и несколько слов составили. Поспрашивал нескольких учеников — вроде поняли. Сказал, что всех спрошу.

Учитель начальной школы теперь.

Вспомнил про иерархию управления, нужно назначить хотя бы вахтенных начальников, назовем их — «старший вахты». Пошел к Еремею, объяснил — он согласился. Только попросил уроки проводить на его струге, а то ему далеко, не видно, а перелезть на мой струг он пока не может. Ух какая тяга к знаниям.

Собрал всех, сделал объявление. Назначил старшими вахт Акима, Игната и Савву. Вахты у меня получились простейшие — три на три, ну это же ненадолго. Назначил Ратмиру старшей по хозяйству и кухне. Ивашку никуда не назначал, а новых парней-гребцов распределил по вахтам. Они выразили готовность грести хоть сейчас. Я сказал что завтра и понемногу. Прошло больше часа после первого урока, решил начать второй, теперь арифметика. Поспрашивал, почти все считают до десяти, а вот дальше числа называют по-другому. Десять и пять — пятнадцать, три десятка и шесть — тридцать шесть. Больше ста мало кто считает. Начали разучивать нормальные числительные в пределах сотни: двадцать, тридцать и т. д. Большинство разобралось, сказал чтобы друг друга поспрашивали, а я после обеда спрошу.

Пошел к рыбакам, рыбы прилично наловили, обед скоро, надо причаливать. Опять весь процесс высадки с конями. Рыбы много, уха во всех котлах. Ратмира говорит что пшено последнее, будем один ячмень есть, да лепешки иногда.

— А овес?

— Овес-то лошадиная еда, мы же не голодаем еще. Или киселя поставить?

Я посоображал немного и говорю:

— После еды возьми овса как на кашу для всех, промой и замочи в холодной воде.

— Как на кисель?

— Да, а вечером, как будем сходить — напомни мне.

Уха вышла наваристая, наконец-то все наелись. Погрузились и отчалили. Сказал — всем кроме вахты отдыхать, поспать можно, два часа, добавил про себя. Час для них понятие абстрактное. Спросили — а рыбачить можно?

— Можно — говорю — время, проведенное на рыбалки, в срок жизни не учитывается. И сам задремал.

Проснулся через полтора часа. Провел уроки, поспрашивал, что объяснял утром, немного еще добавил. Смотрю — ученики запоминают материал, завтра объем немного увеличу.

Рыба вяло клюет, после обеда всегда так, хоть бы на ужин хватило. И так рыбный день, так еще маловато. Где бы мясца перехватить? Сам тоже присоединился к рыбакам, до ужина наловил немного.

Причалили, Ратмира спрашивает — что с овсом делать.

— Сегодня уху с овсом сделай, замоченный немного быстрее варится. Овсяная каша питательная, кони на овсе сильней становятся.

Уху с овсом все слопали с аппетитом, только шелуха в зубах застревает немного. А у нас овса шесть мешков, такую ораву кормить на время хватит.

Дотемна отчалили. Поспрашивал дневные вахты: татар сегодня видел кто? Ни одного — отвечают. Подумал, над картой. Наверное, те татары, кому надо в Тану, после Богучара сворачивают на юг, на Калитву — Северский Донец. А Дон на восток сворачивает, и идем мы по большой излучине Дона. Так что можно к правому берегу приставать спокойно.

В таком ритме уже около недели идем. Три урока по полчаса до обеда, три урока после. Буквы уже выучили, и числа двузначные называют. С Еремеем притоки Дона отслеживаем, он визуально развилки пытается запомнить, да на мой компас поглядывает. Но про то, что у меня их десяток — я молчу, цену набиваю. Рыбная уха с ячменем или с овсом, надоело — жуть. Хотя для моих людей это неплохо, дети рассказали, что дома они ели рыбу один-два раза в неделю, а мясо — несколько раз в год. А тут откармливаю как спортсменов. Один раз уху сварили с рожью, не-е, с овсом вкуснее. Иногда лепешки ржаные, но муки мало, экономим.

Дон все на юго-восток шел, а после Иловли на юго-запад повернул. Говорю Еремею:

— Там на восходе — Волга, меньше сотни верст до нее. А по Волге спустится немного — Сарай-город стоит, столица Золотой Орды. Ордынские земли пошли. Теперь левый берег опасней правого.

И уже на следующий день на левом берегу видим что-то непонятное. Смотрели-смотрели — стадо громадное, но от реки далеко, не понятно какой скот.

С учениками начал чтение по слогам ма-ма, ба-ба. Пора попробовать письмо, набрали глины, выстругали стилусы. Тут пришлось с каждым заниматься, правильный хват «карандаша» должен зафиксироваться. Пришлось как на конвейере, с двумя-тремя занимаюсь, остальные по слогам читать пытаются. Дети, конечно, разные. Одни быстро осваивают, другие тормозят. Но мотивация у всех высокая. Замечаю, к урокам тянутся буквально все, но взрослые вояки этого своего стремления стесняются. В приказном порядке посадил «за парту» пятерых новичков-гребцов и Федю. Ивашка с самого начала учится, успеваемость средняя, но самолюбие заставляет упорно учиться. Еремей учится не стесняясь. Церковно-славянскую письменность он знает, а про письменность двадцатого века я ему сказал так:

— Это новая русская письменность для простых людей, не чернецов. Тут букв меньше, писать легче, понятней. На ней пишут и те люди, которые эти винтовки сделали (чистая правда — подумал я, вспоминая Ижевский завод). Особенно новые цифры. На них сложные расчеты делать гораздо легче, позже увидишь.

Конечно, наш разговор слышали другие. А мои винтовки в нашем мирке были сакральным чудо-оружием: плохих татар убивает, своих спасает. Уже который бой, а среди наших потерь нет. Тьфу-тьфу. Так что мотивация к учебе подскочила до небывалых высот.

Заметил одного пацана, Ефима, шестнадцати лет, быстрее всех материал усваивает и пишет ровно. Стал расспрашивать — сын гончара, грамоте не учился. С детства с глиной и тут на глине пишем. Что-то фигня какая-то. Еще расспросил — в детстве лепил фигурки из глины. Нет, великим скульптором он не стал, и даже невеликим. Но лепка развивала мелкую моторику пальцев и соответствующие отделы мозга, отвечающие еще за речь, чтение и письмо. Написал ему целое предложение — легко прочитал по складам, и даже понял смысл. Отличный пример для остальных учеников, и мне надежда на грамотный коллектив.

Гребем сегодня, гребем, поворачиваем за мыс, а там отара овец пьет из Дона на левом берегу, и всадник один, увидел нас — заметался. Я ко всем с вопросом — кто татарский знает? Оказалось Еремей и Игнат, немного, но поговорить могут.

— Спускайте лодку на воду, гребцы притормаживайте. Игнат, Пров, брони оденьте, с татарином говорить будем.

Щиты привязывать не стали, просто взяли три штуки. Взял несколько монеток.

Подплыли, татарин нервничает, не знает что делать, и страшно и овец жалко. Игнату говорю — успокой его, скажи что овцу купим. Игнат кричит ему на татарском, повторил несколько раз, тот вроде успокоился подошел ближе. Игнат тот еще толмач, еле объяснили. Но сторговали трех овец, за одну монету! Хотя не знаю, что это была за монета, может продешевил. Но не жалею, так рыба надоела.

Прошли еще несколько верст, пристали к правому берегу, не терпится, обед досрочно устроили. Зарезали барашка, двух других к лошадям поставили, удобно — ходячие консервы. Сварили шикарный бульон, кроме мяса сварили сердце, печень, почки. Только кишки выкинули, хотя, говорят татары и кишки едят. До того как посолили собрал немного жира, бараний жир самый тугоплавкий, для смазки пуль подходит, еще бы воска пчелиного. В бульон ячменя добавили. Вусно! Быстро все умяли, так всем рыба надоела. Был барашек, осталось одна шкура и сорок один довольный человек. Все после еды разлеглись кто-где.

Мои спрашивают, можно было стельнуть татарина и набрать овец, не тратить монету.

— Ага, татарин ордынский, через три дня нас бы сотня татар ждала, может и на лодках, устали бы отбиваться, а тут одна монета и сколько удовольствия. Хотя татары по левому берегу не исключаются. Ладно, хватит валятся, грузимся — отчаливаем!

Гребцы с новыми силами как вдарили веслами, ух! Но через часок устали и пошли как обычно. Рыбаки продолжают, барашек-то раз, и нету, а рыбы полная река.

Ученики осваивают чтение по слогам, пытаются написать буквы, сложение до десятка все знают, пробуем сложение до сотни. Надо сложение столбиком показать. Вспомнил я про книгу, достал томик сказок Пушкина, сначала Ефиму помогал, потом он начал сам читать вслух. Пришлось ввести расписание, утром полчаса и после обеда полчаса чтения сказок Ефимом. Иначе работа стоит, когда звучат сказки — никто ничего не делает, даже рыбу не ловят, чтобы не отвлекала. А вечером запрещаю читать, чтобы глаза не портил.

Проходим место будущего Цимлянского водохранилища, предупредил Еремея, что в этом месте карта не очень точная, внимательно наносим ориентиры, устья. Вроде по руслу Дона я угадал. Как назло дождь пошел, развесили на штагах кошму от шатров, попрятались. Полдня лил, потом еще до ночи моросил. Пристали, сварили уху под дождем, поели. Смотрю, кони пасутся в грязи, решил ночуем тут, у берега, все на катамаране, посты выставить. Если что, отходим от берега, коней бросаем. Но ничего, обошлось. К утру даже земля просохла. Отчалили на рассвете.

Через пару дней прошли устье Северского Донца, объяснил, что до Таны двести верст осталось, на радостях съели второго барана. Пушкина вслух читают четверо по очереди. Еремей сообразил, что складывать столбиком можно любые числа, я намекнул про вычитание, умножение и деление, купец воодушевился как ребенок с новой игрушкой.

Берега стали оживленные, видим всадников каждые несколько часов, чаще на правом берегу. Встретили лодку с двумя рыбаками, они посмотрели опасливо но с любопытство, никуда не убегали. Чувствуется, что приближаемся к цивилизации.

Вдруг русло Дона раздвоилось, объяснил Еремею что это дельта реки, и если хотим в Тану, то надо держаться правее. И карту в этом месте тоже надо проверить.

Идем, идем, уже рукава дельты пошли, а Таны все нет. У меня уже сомнения пошли, может тут совсем другая реальность? Место будущего Ростова точно прошли, пусто там. Хотя рыбацких лодок все больше, есть где-то крупное поселение. Наконец-то увидел что-то в далеке, точно — дома на берегу, и много. Вот только не на правом берегу, а на левом. Так получается Тана это не будущий Ростов, а будущий Азов! Вот я великий историк с географом вместе! Но я виду не подаю, как будто так и должно бфть.

— Вот она, Тана, Еремей, город твоей мечты. К причалам подходить не будем, станем не доходя, где рыбаки. Ты на лодке с людьми сходи, разведай. Меха продавать не спеши, а вот лошадей продать придется, обратно мы с ними не поднимемся.

Стали собираться, рассказываю Еремею, но и для всех на будущее:

— Там татар много, но это город и рынок, никто ни на кого не нападает, но опасаться надо. Татары будут и дикие и ордынцы, но кидаться на них не надо. Не надо ходить в одиночку по безлюдным местам, могут дать по голове и очнешься в колодках на галере. Там целый рынок рабов, это куда вас гнали (это я молодежи). Среди рабов много наших, православных. Кидаться спасать их тоже не надо, против нас тогда вся эта сила будет, показываю я на город. Чтобы бороться с этим, надо самим стать сильными. На рабский рынок лучше вообще не ходите.

Ушли вчетвером, Еремей уже ходит с посохом, но еще сильно хромает. Мы сидим, ждем, уху варим, Пушкина слушаем. Темнеет уже, нервничать начинаю. Лодка идет. Наши! Все четверо, все целы.

— Рассказывай Еремей!

— Ух какой рынок! Шкура бобра знаешь сколько стоит! На деньгу пересчитать надо, но больше сорока. Хлеб дорогой, ржи мало, больше пшеницу продают. Соль не дорогая, можно обратно взять. А наших лошадок можно продать по семьдесят или больше. Дороже чем в Москве! Хотя у них за городом табуны стоят.

— А оплата как у них? Серебро?

— Можно серебром, но надо у менялы проверять, при мелких покупках невыгодно, а можно их монетой, она серебряная, но без веса идет, так считать — удобно очень. Большая — лира называется, маленькая — сольда.

— Сольдо — поправил я.

Уже несколько веков на Руси нет обращения монет, гривны, рубли и деньга — это не монеты, это меры веса серебра. При сделки купцы еще и оплату серебром взвешивали. При мелких покупках серебро оценивали «на глазок.»

— А знаешь, Еремей, тут до Кафы меньше пятисот верст осталось. А Тана супротив Кафы, это как Рязань супротив Москвы. Там за бобра еще больше получишь. И диковины всякие там продают.

— Так как мы пройдем? Там же море!

— Морем можно пройти. Надо продать лошадей, разобрать катамаран — сделать опять два струга, с катамараном не справимся, да и осадка уменьшится — волна там. Выйдем из дельты Дона, пойдем налево — у восточного берега Меотийского озера. Если сильный ветер и волна, переждем на берегу. Потом, смотри здесь, пролив узкий, по хорошей погоде быстро переплывем — и мы в Воспоро. Потом уже вдоль берега Таврии — и Кафа рядом.

— Так сможем пройти? — Еремей загорелся.

— Сможем, только грести надо, течения там нет, ну если ветер попутный — парус в помощь. И надо бочки купить, воду с собой брать, вода в море соленая — ее пить нельзя.

— Как соленая? Как посолили? Это можно уху не солить?

— Она горько-соленая, там соли еще другие. Ну немного в уху можно добавить. Еще в ней хорошо огурцы солить. Ладно, потом расскажу. Если идем — надо готовиться.

Уже темнеет, решили — все завтра. Еремей с людьми поужинал, загнали коней на платформу и немного отошли от берега. Встали на якорь, выставили усиленный караул.

Утром встали — все нормально, ночью лодки мимо проходили, люди по берегу ходили, но никто не напал. Пристали к берегу, варим завтрак, вывели лошадей — наверное, они больше на судно не вернутся. Дрова в костре — последние. Мы, обычно, подбираем сухие коряги на дрова — а тут все чисто — город в себя вбирает.

Вспомнил я про парус, надо бы на косой парус перейти, а то только попутный ветер работает или бакштаг. Пока уха варится, отвязали от реи парус, разложили на берегу. Решил геометрическую задачу, как сделать треугольник из прямоугольника одним швом без потерь. Раскроил, раздал младшим девченкам по цыганской иголке, ниток из трофейных тряпок надергали, сказал сшивать. Я нацепил на себя все доспехи и еще трофейный разукрашенный кинжал на пояс. Катамаран отогнали от берега, встали на якорь. Позавтракали и двинули в город. Я, Еремей, Аким и Пров на лодке, Игнат и двое воев на лошадях, связав лошадей в караван. Место встречи на рынке для скота и Игнат и Еремей знают. Подошли к центру, высадились втроем и Пров сразу отошел и встал метрах в тридцати от причала, там еще колья вбиты в дно, он к ним привязался. Наверное, колья специально для этого.

Идем по городу, по моим меркам это деревенька, но людей много. Крепость смешная — маленькая глинобитная. Отвык я уже от такого многолюдья. Идем медленно — Еремей хромает. Я иду впереди, изображая важного господина. Аким и Еремей с саблями на охрану похожи. Ну Еремей похож, а Аким самая настоящая охрана. Добрели до скотного рынка, увидели своих, рядом с ними какие-то люди. Оказалось, надо пошлину заплатить. Я достал самые мелкие монетки, поторговались с мытарем, отдали четыре монетки. Продажу коней доверил Еремею, сказал только — продавай за лиры, пусть продешевим немного, но на закупке выиграем. Сам пошел с Акимом по рынку приценится. Лошадки — простецкие от семи лир и до пятидесяти за арабского скакуна. Коровы — пять-семь лир, волы — четыре. Овцы совсем дешевые — пятнадцать сольдо, если много, то по десять-двенадцать сольдо. В одной лире двадцать сольдо.

Еремей с бойцами идет, продал лошадей, вышло по шесть лир пять сольдо за лошадь. Восемь лошадей было моих, так что у меня приличная горсть монет, настоящих монет, а не весового серебра. Еремей тоже повеселел.

Пошли обратно, на центральный рынок. Дорвался до рынка с деньгами, но сдерживал себя как мог. Купил пеньковой веревки для такелажа, нитку льняную для шитья, льняные рубаху и полотенце для себя, горшочек меда — детям, соли купил, и полмешка пшеничных дрожжевых лепешек. Полотна льняного купил, так чтобы шести девкам на сарафаны хватило. А то ходят в дырявых, эротично конечно, но меня позорят. И кусок холстины немного потолще.

Увидел несколько торговцев с металлом. Стал пересчитывать цены в привычные единицы — получилось комбинировано — граммы серебра за пуд металла, хотя они взвешивают в талантах — это около двадцати пяти килограмм. Медь — около двухсот граммов серебра за пуд, железо кричное — около сорока, железо заморское (или даже сталь) — около восьмидесяти. Свинец! Очень дешевый — около шестидесяти грамм серебра за пуд. От жадности купил килограммов пять. Вспомнил про воск для смазки пуль, вернулся к медам, купил брусочек. Еремей себе что-то тоже покупал, по мелочи. Приценились к бочкам — недорого, завтра купим. На скотном рынке продавцы были почти все татары, а на центральном татар мало, в основном греки, генуэзцы, армяне, черкесы, аланы. На рабский рынок глянули издалека и не пошли, чтобы сердце не бередить.

Вроде все необходимое купили, пошли на причал, смотрю около входа в дом стоит женщина южно-европейской наружности и одетая очень специфично, одна грудь оголена. Что это? Рядом мужик, грек вроде, увидев мой интерес стал нахваливать женщину, показывая товар лицом и не только, прямо на улице и приглашая зайти внутрь. Точно публичный дом! Внутри еще шесть «сотрудниц». Грек, на смеси латыни и греческого проводит интенсивную рекламную кампанию. Объяснил своим спутникам — удивились и смутились. Спросили у грека — «сколько?» — говорит что десять сольдо, латинские числительные я в Тане быстро вспомнил.

Я Еремею объяснил, что мужиков всех надо сюда, а то в коллективе ситуация напряженная в сексуальном плане. Еремею денег жалко. Грек, думая что мы сомневаемся снизил цену до девяти сольдо. Я Еремею говорю — с меня две лиры для твоих людей, это его убедило. Грек узнал что будет больше двадцати клиентов — снизил цену до восьми сольдо. Теперь нужно логистику продумать, чтобы быстрее всех мужиков привезти и увезти, и чтобы по одному не ходили. Хорошо до причала близко, метров сто пятьдесят. Конвейер наладился, лодка носится челноком, по пять человек за рейс. Еремей так серьезно:

— Я это…, проверю как там… это.

— Давай, давай — поддержал купца, сдерживая улыбку.

Часа за два управились, заодно покупки перевезли. Собрались на катамаране, смотрю — у мужиков реакция разная — кто ошалевший, кто в блаженном ступоре. Но в основном, просто довольные и на девок посматривают с превосходством и пренебрежением — мол «видали мы…» Девки нервничают.

Дело к вечеру, надо готовить обед-ужин, а рыбы мало наловили, тоже влияние города. Решили барана забить, вроде как праздник — лошадей продали. И надо катамаран разбирать, жалко даже, хотя он и расшатался в последнее время. Хотим завтра отплыть, надо сегодня разобрать. Да и дров нет, перила сразу на дрова пошли, бульон варим, в бульон крупы поменьше специально, хлеб же есть. Девчонкам показал как ликтрос вшивать, по периметру паруса, и стык прошить хорошими нитками еще раз надо. До темна не успеют, завтра дошьют. Пока ужин варился платформу уже разобрали, но струги стянули вместе — привыкли уже. Стали ужинать, я достал лепешки, расстелил полотенце, нарезал хлеб — каждому по большому куску. Вкусный бульон, по куску баранины, пшеничный хлеб, по ложечке меда — как мало надо людям для счастья. Многие мои такого в один день никогда не ели!

Баранью шкуру выскоблили и золой натерли. Соли теперь много, пол таланта купили (12 кг), две старых шкуры засолили, теперь не испортятся. А шкуры нужны, на палубе спать жестко, да и холода скоро, август вроде на днях или уже начался.

Подошла Ратмира с претензией:

— Ты малым девкам по иголке подарил, а мы с Евдокией чем хуже!

Я? Подарил? Да просто роздал. Забываю, что хорошие иголки здесь довольно дороги. Слышал выражение про средневековье — «у каждого портного есть иголка, если у портного две иголки — это хороший портной». Надо подарки раздавать. Собрал девок. Сначала иголки — чтоб у каждой была цыганская игла и средняя игла. Потом ткань, поделил на всех девченок, только Ратмире дал полуторную долю, вроде начальница и сама она покрупнее. Сказал, что будут шить себе сарафаны, но сначала парус дошить.

Обрадовались, загалдели, отрезы у себе прикладывают. Ратмира шепчет — еще бы нитки тонкой — а то «парусная» очень толстая. Завтра не забыть докупить.

Пацаны еще остались — выдал каждому персонально по рыболовному крючку и куску лески, ну хоть что-то. Леску к крючкам привязывал сам.

А парней и мужиков сегодня одарили профессионалки, надеюсь, что только приятным одарили.

Ночевали опять на якоре. Утром сварили уху, поели, расцепили струги и пошли, не доходя причала встали «на рейде» и пустили лодку — Акима и трех бойцов. Аким закупил товары «по списку» и на телеге привез на причал. Две дубовых бочки литров по двести пятьдесят (одна бочка Еремею), два дубовых ведра, шайку-тазик дубовую, нитки тонкие, мешок лепешек, полмешка пшена, и две бараньих тушки, без шкур они дешевые — по девять сольдо. Еще мясники на рынке опускают тушку в бочку с рассолом ненадолго, получается соленая тонкая корка, не солонина, но не портится несколько дней, холодильников-то нет.

Мы как увидели Акима с телегой на причале, быстро подгребли, загрузили все и сразу отчалили. Прощай, Тана.

Подплыли к правому берегу, там вода почище, наполнили бочки пока еще пресной водой. А два новых дубовых ведра для кипяченой воды — давно пытаюсь приучить своих пить кипяченую воду, да тары не хватает. У Еремея ведро есть, а у нас только мое ведро из нержавейки, котел от татар и два маленьких титановых котелка. Теперь на следующей стоянке накипятим воды, и поставлю на палубе три ведра с кружкой из нержавейки, литров тридцать пять выходит, на двадцать восемь человек на полсуток хватит, если кто будет пить некипяченую — накажу.

Идем по протоке через дельту, течение слабое, гребцы на весла налегают. Надо до темна из дельты выйти, а то узости, камыши — страшновато. Лодку тащили на веревке сначала — не удобно, на извилинах реки за дно цепляет, а то и за берег. Куда же ее деть? Хотел поднять на корму — там рулевое весло, подняли на нос поперек, перевернули и привязали. Немного неудобно рулевому плохо видно, но есть впередсмотрящий.

Часов в пять вырвались на простор — вот он, Азов. Мои ошалели от увиденного — прямо и вправо берега не видно, слева берег вдалеке. Огромный водный простор.

— Это море? — спрашивают.

— Это маленькое море, дальше будет море побольше.

Дождались струг Еремея, показал ему на юго-запад — туда идем, до земли верст десять. Но там очень мелко, надо место искать, чтоб к берегу подойти.

Еще два часа гребли, гребцы уставать стали. Стали подходить к берегу, струг днищем цепляет, пошли вдоль берега, шестом глубину проверяем. Увидели мысок впереди — подошли ближе к берегу, метров десять грязи осталось. Чтобы меньше грязь таскать, на берег сошли только Ратмира-повар и парни, таскать котлы и ведра. Хорошо, лошадей нет, а то ила по колено. Рыбы наловили прилично, на ужин всем хватит, у Еремея рыбаков нет, только гребцы, ловим и на его долю. А у меня пацаны рыбачат наперегонки. Сварили уху, накипятили воды, объявил, что: «пить только из этих ведер, этой красивой кружкой. Кто будет пить сырую воду, будет наказан. Наказание еще не придумал, но оно будет суровым.» Сразу набежали пить воду, но это из-за кружки, наверное. Ели на борту, тех кто сходил на берег, заставил грязь с ног смывать. Пока ужинали — темнеть стало. Решили пройти в сумерках верст пять, и там встать на якорь, а то наш костер далеко видать. Переночевали на якоре нормально, никого не видели. Тут мели кругом, лодки все по центру таганрогского залива ходят. Утром по кусочку хлеба и водой запили и вперед.

Пошли вдоль берега, ветер поднялся, восточный, бакштаг, почти попутный то есть. Парус еще вчера дошили, надо попробовать поднять. На топе мачты приделана железная скоба, в нее протянута пеньковая веревка — фал, завязана кольцом — вот так примитивно, но работает. Привязали к нему фаловый угол нашего стакселя. На струге мачта очень низкая, четыре метра, и это при общей длине более семнадцати метров. Так что парус нас получался учебным — на ход корабля влиял не сильно, даже очень учебным. К тому же моряком я был исключительно теоретическим, диванным. Так, книги читал про парусники, была мечта про свою небольшую яхту, но это была сильно далекая мечта. Так что ученик с учебным парусом, только струг и море — настоящие. Да, вот тебе твоя мечта, яхта не самая маленькая, экипажа — толпа, вперед!

Так, вернемся к парусу, из-за низкой мачты у нашего стакселя нижняя горизонтальная шкаторина была длиннее вертикальной задней. При этом, галсовый угол паруса до носа сильно не доставал. Зато был выбор куда крепить — к левому борту или к правому, в зависимости от галса, это расширяло возможности, особенно при бакштаге. Я надел перчатки, на всякий случай, и с помощью трех мужиков поднял парус. Парус сразу наполнился, закрепили фал, и стали искать оптимальное положение. Чтоб гребцы не мешали, дал команду «суши весла». Нашли положение, закрепили шкоты. Струг идет узлов четыре-пять, это без весел! Правда, стаксель работает как прямой парус. Гребцы довольные — течения нет, а грести не надо, струг сам идет.

Смотрю, Еремей нас догоняет потихоньку, они подняли свой прямой парус и гребут еще, поравнялись с нами, весла подняли, идем вровень — они на прямом, мы на косом, ветер попутный, площадь парусов одинаковая. Клевать рыба стала хорошо, или это восемь рыбаков так влияют? Состав улова тоже поменялся, я даже не назову породы. Вроде ядовитых нет — все в котел пойдут. Мы же толком не завтракали, есть захотелось, надо приставать. Увидели мыс, пристали близко, без особой грязи. Ухи наварили, воды накипятили, быстро поели и вперед, пока ветер попутный. Целый день шли под парусом, иногда гребли, к вечеру вышли к устью реки Ея. А реку не видно — то ли озеро, то ли болото — все тиной заросло. В устье островок голый, местами песчаный — на нем остановились, ухи опять сварили, поели, думаем идти ночью или нет. Решили — нет, это не река, опасно, встали ночевать. Сказал еще начать баранину варить, что бы утром время не тратить.

Утром встали, вскипятили баранину, бульон с крупой выпили, мясо оставили на обед и отчалили, ветер слабый, гребем. Проходим место будущего Ейска, небольшое селение есть, но мы далеко от берега, плохо видно — проскочили мимо. Ветер усилился, бросили грести, само идет. Пацаны рыбу ловят, и по одному Пушкина читают под присмотром Ефима. Младшие уже нормально читают, а парни по складам. Я арифметику провел, вычитание начали. Девчонки дошивают сарафаны, на носу повесили кошму на форштаг, внутри переодеваются. Дошили, вышли все в новых сарафанах, молча красуются. Ну вот, другое дело. Пообедали мясом на ходу. Подходим к Должанскому мысу, готовились-готовились, все равно проскочили в море на полверсты, спустили паруса и против ветра гребем к берегу. Подошли вплотную к берегу, ветер немного слабее, гребем, гребцы уже устали, но если не грести — ветер сносит в море. Додумались — подошли еще ближе к берегу, воткнули в дно шест, (а их у нас много осталось), петлю накинули — стоим отдыхаем. Гусевский струг подошел — так же «заякорился». Так и пошли дальше — полчаса гребем — минут пятнадцать отдыхаем. Сколько прошли до вечера — непонятно, ориентиров нет, однообразный прямой берег. Вечером причалили, уху сварили-съели. Воды в бочках мало, только на утро и обед хватит, и все. Гребцы сразу попадали спать — умаялись, давно так не гребли.

Пацанам скучно, читать я не разрешаю — сумерки, так они стали соревноваться наизусть куски из сказок Пушкина рассказывают. И вдруг понял я, что говорят они на русском языке девятнадцатого-двадцать первого веков, а не на том говоре, под который я подстроился, когда Федю встретил. С акцентом небольшим, но это гораздо ближе к моему родному наречию чем к «фединому». Значит это эффект стихов Пушкина, если бы была проза, ее можно прочесть по-разному, а в стихах рифма и размер довольно жестко задают произношение. Нет, конечно я поправлял произношение слов, когда Ефим начинал читать, но немного. Может они даже сначала воспринимали это как иностранный язык, понятный но другой. Но яркость языка и интерес к сюжету, в условиях информационного голода, втянула пацанов в мой русский язык.

И девчонки тянутся за пацанами, тоже читают наизусть, произношение друг другу поправляют. Причем не только в стихах, но и в повседневном разговоре. Говорить на языке Пушкина стало модным в нашем мирке.

Особенно девчонкам нравится начало «сказки о царе Салтане…», там где «Я б для батюшки-царя родила богатыря», и на меня издалека зыркают. Заметил еще, младшие девки ко мне сами не подходят, я так понял что старшие, Ратмира и Евдокия им запрещают, но так, не явно, под другими предлогами, этим я, вроде как, отказал, так они младших «к телу» не подпускают, ревнуют. А там есть симпатичные, правда, молодые слишком, ладно, потом, еще не вечер.

Выставили посты и уснули. Утром встали пораньше доели уху и вперед, пока ветер слабый. Через час видим селение впереди, подошли ближе — юрты татарские, шесть штук, стадо овец вдалеке. Мы подошли к берегу и встали напротив. К нам подошли два татарина, дети и женщины у юрт остались. Татары без сабель, только луки за спиной и ножи на поясе, оружие не достают — смелые. Игнат им кричит, про воду спрашивает. Долго не можем понять друг друга. Наконец Игнат говорит:

— Колодец у них, так воду не дадут, серебро хотят.

Нашел маленькую монетку в кошеле — показали татарам и показали две бочки, они в ответ — две монетки, договорились. Колодец метрах в пятидесяти от берега, вода слегка солоноватая но нормальная, прохладная. У нас только четыре ведра, устроили бег по кругу с ведрами и сменой бегунов. Я, Аким и Игнат охраняли. Наконец бочки наполнили, ведра накипятили и отчалили.

Через полчаса миновали мыс, и слева берег ушел вглубь. Говорю Еремею что это залив, можно срезать напрямик, но это верст тридцать. Я буду по компасу идти (курс 170 где-то), ты за мной. Там залив будет. Если будет сносить, бери левее — в берег попадешь. Компас надел на правую руку (на левой часы).

Пошли вперед, ветер чуть слабее чем вчера, и дует ровно в левый борт — галфвинд. Может парус попробовать? Надел перчатки, расставил людей. Я понял основной принцип косого паруса — это крыло самолета, поставленное вертикально. Ветер должен дуть в переднюю кромку и немного вовнутрь. Тогда сила будет направлена «из горба», почти под прямым углом к ветру.

Подняли парус, сначала нас сносило по ветру, но подкорректировали точки крепления шкотов и сильно натянули переднюю шкаторину, «крыло» заработало. Нас, правда, все равно сносило, но не сильно — градусов десять-двадцать. Наверное, из-за того, что у струга очень слабо выражен киль, почти плоскодонка. Стали подгребать двумя веслами справа — так по курсу идем. Но так нас гусевские обгоняют, но и гребут они в полную силу. Мы стали грести всеми веслами, только справа на два больше. Так мы отрываемся от Еремея. Так и гребем в часть силы, два гребца отдыхают — потом меняются. Уже виден дальний берег, куда мы направляемся, но еще часа два грести. Гусевские выдыхаются, отставать стали. Мы уже ушли вперед метров на пятьсот. Ничего, пока они придут мы уху начнем варить, не заблудятся — струг с парусом далеко видно.

Подходим к заливу, он тоже в тине зеленой, в него речка впадает наверное. Слева поселок небольшой, тоже юрты вроде. Справа пустой мыс, туда причалили. Уху варим, Еремея ждем.

Смотрю, у Ефима новое занятие, раскатал на палубе глину, плитка — квадрат сантиметров сорок. И стилусом пишет на нем. А перед ним другой пацан держит раскрытую книгу, так как у Ефима руки в глине. Подошел, смотрю — он переписывает «У лукоморья дуб зеленый». Причем копирует печатные буквы со всеми засечками, копирует довольно похоже, ровно, только медленно. Строчек десять уже «напечатал». Вот, думаю, выработает неправильную манеру письма, потом переучивай, тут глина, а там пером по бумаге писать придется. Остановил его мягко, похвалил. Сказал что в Воспоро куплю бумаги, дам настоящие перо и чернила. Будет писать по-настоящему.

Обрадовался он, конечно, теперь мечтает о бумаге.

Через час пришел Еремей, гребцы вымотанные — причалили и попадали на палубу. Уху им на струг передали, там едят. Еремей ко мне:

— Какой парус у тебя! Боком к ветру идет! Это латинянский? И без поперечины.

— Это новый такой, стаксель называется. (профессионалы бы меня поправили, может генакер это, но и так пойдет).

— Мне тоже такой сделать надо, вроде не сложно.

— Там управлять сложно, учиться надо. Можно даже против ветра идти, но я еще не умею.

— Нужное дело.

Поужинали, и в сумерках прошли еще верст пять на веслах вдоль берега. Заякорялись шестами и на ночевку встали.

Утром двинулись с попутным ветром на запад, ветер стабильный восточный, но Еремея предупредил — смотри, скоро берег влево уйдет, грести тебе придется. Проскочили верст пять и поворот, ветер сбоку, но даже лучше чем вчера — между галфвиндом и бакштагом. Нас даже не сносит, идем параллельно берегу. А гусевские гребут чуть быстрее чем мы под маленьким парусом. Через пару часов гребцы Еремея подустали, идем вровень — мы не гребем. Игнат кричит что они на «шест» встанут, отдохнут, догонят потом. Мы дальше пошли потихоньку. Немного подальше смотрим — речка впадает в море, без всякой тины. Попробовали — пресная, мутноватая правда. Поднялись по ней немного, но так чтоб море не терять из видимости, набрали воды. Вернулись к морю, начали обед готовить, а то толком не позавтракали. Решили сварить последнюю тушку барана, а то испортится. Варим и смотрим как струг Еремея приближается. Поели, гребцы гусевские все никак не придут в себя. Но берег уже на запад больше поворачивает. Еремей может попробовать с прямым парусом пойти. Между курсом и ветром градусов тридцать пять — сорок, многовато, но надо попробовать.

Подняли паруса, Еремея сносит немного, но если грести тремя-четырьмя веслами справа, то курс выдерживает. Мы поставили парус поперек ветра сначала, такая же картина как и у Еремея. Довернули парус еще сильней, теперь шкотовый угол ближе к носу чем галсовый, благо маленькие размеры паруса это позволяют. Пошли ровно, но не особо быстро, от гусевских немного отстаем. Часа через два берег стал уходить влево — мыс темрюкского залива прошли. Машу Еремею — пристали к берегу. Объясняю ситуацию — впереди большой залив, идти вдоль берега — дня два или три, причем первую половину им грести придется. А можно срезать — напрямик верст пятьдесят или шестьдесят. Но выходить с утра надо, чтобы за день дойти.

Решили выходить с утра, сейчас отдыхать и готовится. Уху варим, рыбу запекаем, воду кипятим — готовимся. Легли спать пораньше. Утром разбудили до рассвета, уха кипит. Уху выпили и по кусочку рыбы съели. Остальную рыбу с собой взяли.

На рассвете ветер слабый, пошли на веслах, забирая влево, к берегу. Через полчаса ветер усилился до обычного, вдали от берега даже сильнее. Стали поднимать паруса, но сначала связали струги веревкой, боялись потерять друг друга. Толстой веревки было только метров пятнадцать. Паруса поставили как вчера, Еремей справа и его уносит правее курса, мы можем идти левее, но медленнее гусевских. Пришлось подбирать даже места крепления троса между стругами, у нас в районе мачты правого борта, у Еремеяя, соответственно, левого. Получилась такая конструкция — гусевский струг тянет вперед и вправо, мы, чуть отставая, тянем влево. Все вместе идем по курсу без весел. Скорость скачет от четырех до шести узлов, в зависимости от ветра. Почему-то при усилении ветра нас больше тянет вправо, при ослаблении — влево, приходится подруливать.

Вдали от берега усилилась волна, и стали попадать брызги внутрь струга. Продольный профиль струга сильно выгнутый, корма и нос загнуты кверху. А посередине борт довольно низкий, туда и стали залетать брызги. Иногда приходила особо сильная волна, и через левый борт прилетало с полведра воды. Так мы можем и не дойти. Выдал парням котелок — вычерпывают. Все вещи и часть еще сухихи жердей-дров распихали в нос и в корму — там сухо. Вроде ситуация стабилизировалась.

Вдруг пацаны кричат — «парус», и за корму показывают. Смотрю — точно парусник сзади, вроде крупнее нас, тоже косой парус, но далеко — километра три или больше. За нами?! Погоня?! В крови забурлил адреналин. Я, Аким и Савва одели брони и собрались на корме. Решили пока не грести, что силы тратить, надо прояснить ситуацию. Парусник медленно нас догоняет, морской бой может быть очень неспешным. Вот уже около километра до него. Я достал оптический прицел и смотрю как в подзорную трубу. Четыре крата — ну хоть что-то. Парусник с высоким бортом, одной мачтой, косой латинский парус с гигантской наклонной реей. Из бортов весла торчат горизонтально, не гребут. Если они начнут грести — легко догонят. Даже если у них нет пушек, наши винтовки не помогут — их борт намного выше нашего — если абордаж — мы успеем перебить максимум десяток, и все. Нам — все. Могут просто протаранить.

Сколько же у них весел? Не видно, носом на нас смотрит. А нет, не носом, идет не на нас, а немного мимо. Пройдет между нами и берегом метрах в трехстах. От берега отрезают! Что же делать! Никак не уйти от погони, мы даже сманеврировать толком не можем. Сохраняю внешнее спокойствие, а в голове мысли мечутся.

Вот он уже у нас на траверзе — метров двести пятьдесят — триста. Посчитал весла — шестнадцать на правом борту, на левом, наверное, также. Какой-то флаг красно-белый на мачте — не разобрать — мелко. Хоть не пираты, но кто его знает. Пушечных портов не видно. Название есть, но тоже мелко — не разглядеть. А он не особо длиннее струга, но сильно выше и толще. Что-то он не маневрирует, неужели мимо! Вижу как на надстройке, на юте, люди стоят, на нас смотрят. Корабль удаляется. Вроде пронесло.

Наблюдаю еще несколько минут. Потом, отставив «подзорную трубу», солидно так говорю:

— Купеческий корабль это. Из Копы в Воспоро идет, или в Матрегу.

Мои зашумели, оживились, воду вычерпывают, рыбу ловят. А я осознал, что еще слишком слаб для этого мира. Но получил некоторые ориентиры для развития, если собираюсь работать здесь хотя бы несколько лет, то нужно иметь корабль по мощнее этого, с пушками. Основной транспорт в Черном море сейчас — каботажное плавание, и от этого никуда не деться. А вот корабль можно сделать получше. Хотя я тот еще корабел, но сходу могу сказать, что корпус надо делать уже и длиннее, одно это даст выигрыш в скорости. Латинский парус — долой, для манипуляций с тяжеленной реей нужна толпа моряков. Бермудский парус технологически пока очень труден, с деревянной-то мачтой, а вот гафельный — то что надо. И орудия делать сразу казнозарядными, с гильзами и капсюлями. Тогда пары орудий хватит, а если еще нарезные — фугасные, то вообще — «хозяин морей».

Замечаю что Аким немного нервничает, по сторонам украдкой поглядывает. Думал, еще корабли высматривает, но кажется мне, что из-за того, что берега не видно. Берег сзади — ушел в «горизонт», слева — еле просматривается. Мы в открытом море! Хотя это — Азовское «озеро». Это его греки так называют — Меотийское озеро. Да, представляю себе впечатления человека, для которого самая «широкая» вода — это Дон.

Ветер усилился еще немного, но хоть направление не меняет, стабильный восточный ветер, сухой очень, наверное, с ордынских степей дует. Волна захлестывать сильней стала, вычерпываем почти постоянно, вот еще зараза. Наши речные струги совсем не мореходны, борт очень низкий. Зато скорость поднялась, из-за попутных волн не понятна скорость, но километров десять в час или чуть меньше мы делаем.

Пообедали, по куску рыбы и по куску засохшего хлеба, водой запили. Проверил курс по компасу, вправо отклонились немного. Довернули левее — волна еще сильней стала бить. Вычерпывать стали интенсивней, но один котелок справляется, только черпальщики стали чаще меняться. Да, хотя бы борта нарастить у струга. А как тогда гребцам работать? Весла надо удлинять, банки выше ставить, или даже палубу сплошную. Остойчивость снизится. Балласта добавить. Осадка увеличится. Тогда по реке Воронеж и не пройдешь толком. Так что или река или море. Река-море — река-горе. Тогда для пути в Московское княжество нужна промежуточная база, как я и планировал, на Воронежской стрелке. И гальюн бы сделать, а то девки смущаются на борт садится, за кошму прячутся.

Часа через два ветер стих немного, перехлестывать почти перестало, черпальщики вздохнули с облегчением. Курс проверил — теперь левее идем. Но исправлять не стал, чтобы мимо Керченского пролива не промахнуться. Сколько мы прошли с неверным курсом — не знаю, лага нет, карту не веду, навигатор блин. Но мимо берега не промахнемся, хотя оказться где-то в Сиваше не хочется.

Мне кажется, или я действительно вижу черточку земли прямо по курсу и слева? Точно земля! Но молчу. Через полчаса земля стала заметней — сказал своим. Оживились, загомонили. Еще больше часа к земле приближались. Пролива не видно, взял правее, идем вдоль берега в полукилометре, теперь для нас, смелых мореплавателей, это не расстояние. Ветер стал почти попутный и гусевский струг побежал вперед. А наш как-то рыскать стал немного. Вроде надо парус переставить, но я тяну время. И правильно, что не стал — берег круто пошел влево. Керченский пролив! Как же он тут называется? Боспорский пролив, что-ли. Не помню, пусть так пока будет. Впереди виден керченский берег, боспорский — точнее.

Повернули, теперь гусевский струг сильно тянет вправо, идем в растопырку и в створ пролива не попадаем, несет на на керченский берег, правее мыса Фонарь. Время к вечеру, до Воспоро до темна не успеем, почему бы и не заночевать здесь. Подошли к берегу, пустынно, никто не встречает. Причаливаем, берег хороший, почти пляж, подошли вплотную. Первым спрыгиваю на берег. Ну, здравствуй, Крым. Таврия!

Глава 4

Высадились, как бывалые мореплаватели обрадовались земле под ногами, целый день на судне. Провожу политинформацию — мы пришли на интересный полуостров, тепло здесь, зимы почти нет, выращивать можно что угодно — хочешь рожь, хочешь пшеницу. Вот только рек и лесов здесь мало, есть степи и горы. С властью здесь тоже интересно. Вроде ханство татарское силу имеет, но и латиняне сильны, но главное, гораздо богаче. И есть еще маленькое православное княжество — Феодоро. Сказал, что хочу здесь земли купить, мастерские поставить да огород растить. И всех, кого взял на работу, зову с собой. Будем делать винтовки и патроны, сможем себя защитить, будем выращивать разные овощи и хлеба — будем вкусно и сытно кушать, построим большой корабль, будем ходить по-морю и на Русь, торговать. Вот такая предвыборная программа кандидата в… Не будем пока мечты озвучивать и даже в мыслях произносить. Никто выборы устраивать не собирается, но людей воодушевить надо, объяснить планы на будущее.

А вот про то, что через два с половиной года турки тут все захватят, я промолчал. Момент в истории сейчас интересный, крымское ханство уже есть, от Золотой Орды уже независимо, но вассалом Турции еще не стало. Станет в 1475 году после захвата Крыма и разгрома генуэзских колоний османами. И под протекторатом турок татары начали набеги на Русь, убивая и угоняя в полон десятки и сотни тысяч русских людей. Появится ханство-паразит на теле России на несколько веков.

Вот если набраться сил и не дать туркам захватить Таврию. Тогда татары не будут иметь поддержки, и можно будет совместно с Русью поприжать это ханство, а то и совсем извести.

А вот для противодействия Турции есть конкретные идеи. Нападать на Таврию они будут с моря, армадой галер. Артиллерию на флот только-только начинают внедрять, ставят от одной до трех дульнозарядных пушек — смешно. Надо создать более совершенный парусник и вооружить казнозарядными пушками, желательно нарезными. Тогда можно одним-двум десятком кораблей вывести из строя, а то и потопить большую часть армады, сорвать высадку. Кроме того, надо сохранить противостояние татарского Ханства и османов, чтобы в этой войне они воевали против турок. Вот такие планы наполеоновские. Смогу ли я успеть все это создать?

Стартовый капитал у меня — зеркала и рубины. Генуэзцам смогу хорошо их продать. Лучше покупателей я не вижу. Еще люди нужны будут, можно русских из рабства выкупать, но это дороговато, кроме того я этим работорговлю буду поддерживать. Хорошо бы их «экспроприировать», как я это уже два раза делал. Даже три, если Федю считать. Но прямо здесь — это будет разбой, надо думать.

А если я достаточный военный потенциал не наберу, то уйду на кораблях на Дон и в Россию, картошку разводить. И буду бороться с татарами уже севернее.

Пока я размышлял, уха сварилась, поели. Подошел ко мне Еремей.

— Так ты на Русь со мной не вернешся?

— Еремей, давай до Кафы дойдем, там я тебе отвечу.

— А что там в Кафе?

— По крайней мере там будет много интересного, это торговая столица на тыщу верст в округе. Там много чего смогу тебе показать и рассказать.

Погрузились, и пошли на восток на веслах, наш старый трюк. Прошли верст пять, но на якорь встать не смогли, якорь не держит, ветер сносит, шест тоже не втыкается. Пришлось встать у берега, за камни завязались. Якорь нужен получше.

Утром встали, и я сказал сварить остатки рыбы. Скоро пригород пойдет, где там будем готовить. Через час поели и отчалили.

Как только повернули за мыс сразу на берегу стало оживленно, всадники разные, стада овец, табуны лошадей. Через час на веслах дошли до следующего мыса, берег повернул на запад и мы увидели город вдали. Ветер стал бакштаг, мы подняли паруса, и часа за полтора долетели к Воспоро. У причалов стояло с десяток крупных кораблей, наподобие того, который нас напугал в Темрюкском заливе, и покрупнее, двухмачтовые парусники уже без весел. И сотня лодок, с парусами и без. К центральному причалу мы лезть не стали, встали с рыбаками. Сказал что тут задерживаться не будем, купим на рынке нужного и отчалим. Пошли на рынок вчетвером.

Воспоро не намного больше Таны, а вот крепость больше и каменная. На рынке купили мешок лепешек, две тушки барана. Купил ножницы бронзовые, только пружинные, как для стрижки овец, с кольцами ножницы тут не встречаются, а то девки все время клянчат мои ножницы. Нашел бумагу — ого, цены! Была двух сортов — одна светлее и дороже, другая потемнее — серо-желтого оттенка. Но не рыхлая, нормально проклеенная. Купил десяток листов подешевле, Ефиму упражняться пойдет. Надо бумажную фабрику открывать — озолочусь. Чернильница нужна, но из стекла нашел только кубки, и очень дорогие, еще были стеклянные диски для окон. Стекольное производство тоже перспективно. Зашел к гончару, у него нашел маленькие кувшинчики на полстакана с керамической же пробкой, для благовоний, как я понял. По сравнению со стеклом — совсем дешевые, купил три штуки. Зашел к столяру, нашел у него обрезок дубовой доски где-то сорок на шестьдесят сантиметров, попросил остругать одну сторону ровно, заплатил совсем дешево. Столешница для письма будет. Пошли обратно, в порт.

В порту узнали что пресную воду надо покупать, не дорого, но все же. Телеги-водовозы стоят недалеко. Вода из колодцев, реки тут нет. Дрова тоже продают для путешественников. Мужики головами качают — покупать воду и дрова для русского мужика — выше понимания. Заливаем воду в бочки, а в наших бочках осадок в сантиметр, надо будет помыть, как ручей чистый найдем. Роздал по куску хлеба, перекусили и отчалили. Идем на веслах на юг, ветер какой-то непонятный — крутит, из-за пролива, наверное.

Смотрю я на коричневую землю вокруг Воспоро — точно, это же Керченское железо-рудное месторождение. Вот она руда — коричневая, ничего копать не надо, бери лопату и грузи. Правда руда «грязная» — очень много фосфора, хрупкий металл получается, очищать надо. Зато очень много руды, еще скифы железо получали. Это кричное дешевое железо на рынке — оно местного производства. Вот где надо базу строить! Я чуть стоп-кран не дернул, в смысле струг чуть не остановил.

Потом подумал-вспомнил: дрова покупать, реки нет, вода из колодцев. А где уголь для домны брать? А воздух в домну чем качать, руками? А угля надо в несколько раз больше чем руды! Керченский полуостров — это степь и полупустыня. Никаких природных ресурсов кроме руды и ветра. А ветер я использовать не могу, пока. Так, а где в Крыму реки есть? Вспоминаю, что реки мелкие и некоторые летом пересыхают. Самая крупная река — та которая в Севастопольскую бухту впадает, Черная, что-ли. Но в Севастополе с лесом проблема. А вот если подняться по этой речке, то в предгорьях лес хороший. Где это на карте? Недалеко от Балаклавы, Чембало по нынешнему. Если там построить базу, плотину, водяное колесо, уголь пережигать, то руду можно возить отсюда. Вот это план реальный! Но сначала надо часть активов продать, и наладить связи с местным руководством.

До вечера так из пролива не вышли, причалили — баранину варим. Поели баранины с хлебом — вкусно. Проплыли еще пяток верст, привязались к камням и переночевали. Утром караульные сказали, что слышали топот копыт ночью, но все обошлось. Стали варить уху, за вчерашний день много рыбы скопилось. Пока уха варится, решил чернила развести. Позвал Ефима, взял пластиковую поллитровую бутылку, отмерил на весах концентрат черных чернил и размешал. Да, насыщенный черный цвет. Налил чуть-чуть в кувшинчик-чернильницу. Достал стальное перо, выбрал стилус получше, примотал ниткой перо к тупому концу стилуса.

Положил на палубу дубовую доску-столик, и на листе написал алфавит письменными буквами — прописными и строчными. Сказал — пиши, не обращая пока внимания на кляксы, главное — писать ровно и красиво. Сначала по строчке «А» прописных, потом строчку «а» — строчных и так далее. Поправил ему хват пера и он начал выводить буквы. Тут же кляксу посадил — смотрит на меня и молчит. Про кляксы пока забудь — говорю, научишся. Вроде пошло дело. Пацанам сказал не мешать, близко не подходить.

Уха сварилась, завтракаем. Ефиму пришлось давать личный приказ прекратить писать и идти завтракать.

Отчалили, позже берег ушел вправо, и мы на запад. Хотели поднять паруса, но ветер стал юго-восточный. Мы парус развернули и пошли, а Еремею пришлось опять комбинировать парус и весла. Движение наладилось. Целый день шли почти ровно на запад. Два раза навстречу прошли корабли, но мы уже не пугались. А лодок рыбацких встретили больше десятка. К вечеру прошли мыс и свернули направо. Прошли немного и встали на ночевку. Сварили мяса поели и спать. Утром опять в путь, уже видно тот берег, где Каффа, но далеко, не разглядеть. На подходе я свои самые ценные вещи, которые не стоит никому показывать, вытащил из сундука, сложил в сумку, прижал доской и пришурупил снизу к настилу палубы носа. Для товаров это объем не серьезный, но не надо это видеть посторонним. А в сундук напихал меха и кошель с серебром.

Порт Каффы растянулся на несколько километров побережья, были участки рыбацких лодок, потом мелких кораблей, вроде купеческих, среди них и крупные торговые стоят. А вдалеке, около крепости — вроде военные. Мы выбрали причал с малыми торговыми, нашли свободное место, причалили. Сидим, ждем властей. Пришел таможенник, мы меха разложили. У меня мехов мало, я для солидности разложил сабли трофейные, лучше предстать неудачным купцом и пошлину заплатить, чем вызвать подозрения в пиратстве или разбое. Мне насчитали пошлины пять лир, Еремею — двенадцать. Так понимаю, что около пяти процентов стоимости товаров. Но у Еремея это почти все лиры из Таны. Я его подбадриваю, что он может продать меха больше чем на двести лир.

Теперь надо осваиваться в Каффе, я тут надолго, тут у меня важные дела — продажа активов. Пошли большой группой в восемь человек, и разделится можно, и мужикам надо в городе освоится. Время-то обеденное, кушать хочется. Зашли в таверну, вроде нормально — простая пища, баранина, рыба, каша, хлеб. Еще буза из пшена, это между пивом и квасом. Есть еще еда на вынос со скидкой, послали двоих за котлами (по одному не ходить). Сами поели, и своим на струги послали вареной баранины и хлеба. Вроде брали самое простое, но проели одну лиру и двенадцать сольдо. Вообще-то на сорок два человека и не дорого. Но надо свой дом и самим готовить, а то все проедим.

Пошли на рынок, центральный рынок Каффы раз в пять больше рынка Таны, Еремей прямо возбудился, глаза разбежались, я его притормаживаю, успеем еще. Сам прикинул какие товары дешевле Таны, какие дороже и решил заняться поиском жилья. Разделились, договорились встретиться к вечеру на стругах и пошел я искать. Под сотню слов на греческом и латыни я уже знаю, смог найти посредников по найму жилья. Но я опрометчиво переоценил свои знания языка, хозяин дома пытался мне продать дом. А попробуйте объяснить жестами, что дом не хочешь покупать, а хочешь снять на время. Искать пришлось заново и совсем другие дома. Толмач нужен. Но через три часа я уже снял дом.

Дом не в самом богатом районе, и сам дом одноэтажный и неказистый, но большой, на всех нас. С улицы виден каменный дом, окруженный глухим забором, зайдя во двор, видно что каменный дом продолжается саманной пристройкой, в конце двора сарай или конюшня, еще навес от солнца с очагом и столом — летняя кухня. Около дома колодец, около конюшни туалет типа сортир. Прошелся по комнатам, девять деревянных кроватей, четыре стола, десяток табуреток. Окна без стекол, закрываются ставнями, печи без труб — очаги. Зимой тут жить не стоит. Оплатил за десять дней одну лиру, не дорого, но и жилье так себе, есть тут получше. Оставил двоих охранять, с Акимом пошли обратно.

Еремей уже пришел, сразу стал мне рассказывать про цены, как я и думал, меха здесь еще дороже. Но я Еремею говорю, не спеши продавать, мы с тобой еще потом обсудим. Еще Еремей сказал что встретил земляков — купцов из Московского княжества. Вот это важно! Я хотел идти с ними встречаться, но сообразил что не вместно, я боярин — они купцы. А вот пригласить их на обед к себе — это прилично.

Рассказал всем про дом, что большая часть будет ночевать в доме, на стругах только охрана. Решили перегнать струги поближе. Предупредили таможню, чтобы второй раз пошлину не брали и перебрались. Теперь от стругов до дома метров двести. Перетащили все со стругов в дом, даже парус и дрова, только весла оставили. Еремей парус оставил, там отвязывать долго. Оставили охрану.

Дома, во дворе уже варится уха, рыбы маловато, около Каффы клюет плохо. Все суетятся, порядок наводят. Пытались поделить комнаты, но Аким на них цыкнул, мол, начальство придет и все распределит. Стал распределять, в каменном доме две маленьких комнаты и две больших. Одну маленькую, с окном во двор, себе, вторую — Еремею. В одну большую всех пацанов поместил, в другую — девок. Остальные разместились в саманной пристройке, там две длинных комнаты. Одну кровать себе, одну Еремею, остальные поделил пацанам и девкам. Себе в комнату поставил свой сундук, маленький стол и табурет. Постельного белья никакого, надо хотя бы одеяла, сейчас жарко, но будут использовать как матрасы — на земле и досках жестко. Два шатра пустил под ножницы — нарезали одеял из кошмы — полтора на два метра, хватило всем моим. В сарае было сена немного, еще у нас тулупы были, овчина. Устроились с относительным комфортом.

Неспеша поужинали, ухи мало, зато свежий пшеничный хлеб. Народ стал вспоминать ржаной хлеб, соскучились, ностальгируют. Ратмира сказала — попробует поставить квашню на ржаной муке, заквасить дрожжевыми лепешками, может за два дня поднимется.

Стали спать ложится, Аким послал смену караула. Я расстелили спальник, сверху вкладыш. Душно в доме после струга, все-таки август в Крыму. Я-то к курортам привычный, а многие мои с такой жарой впервые столкнулись.

На деревянной кровати жестко, несмотря на спальник — тонкий он, надо будет тюфяк какой-нибудь сообразить. Никак уснуть не могу, во дворе уже все успокоились, а в доме все колобродят — шаги слышу, шепотки. Встал, открыл дверь — разбежались девки, попрятались. Не под дверью были, но не далеко. Пошел лег, через минуту опять шаги, и шепотом девки ругаются. Опять встал, выглянул — из-за угла девки выглядывают и друг друга за угол затаскивают. Ну точно, меня делят. Неопределенность им покоя не дает.

Сейчас я внесу определенность! Быстрым шагом зашел в их комнату — стоят молча по углам, на меня таращатся, подошел к самой рослой из «младших», я ее давно заприметил — симпатичная, высокая, худая, там все худые были, только у меня стали отъедаться, взял ее за руку и молча повел за собой. Она пискнула, но пошла не сопротивляясь. Завел ее в комнату и стал раздевать, что там раздевать — одна деталь одежды — сарафан. Столкнулся только с одной проблемой — Ефросинья была еще девушкой, но эту проблему я преодолел. Ну и предпринял меры, чтобы она не понесла.

Вот как татары хотели заработать — молодые, красивые девственицы — самые дорогие на рабском рынке, до двухсот лир стоят. Хотя молодой сильный парень на галеры — сорок-пятьдесят лир.

Фрося. Но вроде не Бурлакова. Давал себе слово, не «западать» на одну, чтобы не отвлекаться от главных задач. Да и «невместно» это мне, не по статусу боярину простая крестьянка. «Повалять» можно, а постоянно — «невместно». Постараюсь свое слово сдержать. Так и уснул.

Утром проснулся, вспомнил все, повернулся — смотрю лежит, смотрит на меня, прикрылась сарафаном.

— Ты хоть спала? — закивала в ответ. Погладил ее по голове, поцеловал. Встал, оделся. Показал на вкладыш — сказал постирать.

Вышел во двор, многие уже проснулись, делами заняты. Каша варится, пустая, ни рыбы ни мяса. Хлеб есть. Надо продукты покупать. Пока завтрака нет, решил провести урок арифметики. Созвал всех пацанов, девок и парней. Еремей сам присоединился. Фрося вышла, смущается. Но народ на нее смотрит даже одобрительно, типа «ну хоть кто-то боярина обласкал». Специально на нее внимания не обращаю, но встретились глазами, и я улыбнулся украдкой — она засияла.

Арифметика у нас на глиняных табличках, неудобно, надо хоть доску с мелом. Черная краска нужна. Изучаем вычитание и сложение в столбик, уже трехзначные пошли. В основном у всех получается, только часто забывают перенос единицы в старший разряд. Думаю, еще пару уроков и можно умножение объяснять, таблицу умножения учить.

Позавтракали — каша, хлеб. Посылаю людей за продуктами — Савва — старший по охране, Ратмире выдал денег — две лиры мелочью. Сказал купить две тушки барана, рыбы дешевой, хлеба, ну и что надо по-мелочи для кухни. Послал с ними двух парней и двух пацанов. Объяснил — что сколько стоит. Интересно, без знания латыни как справятся. Строго предупредил чтобы ходили только вместе, узнаю, что кто-то в сторону отошел один — выпорю.

Позвал Ефима, посмотреть успехи чистописания. Показывает лист исписан с двух сторон плотно, на первой стороне кляксы, на обратной клякс почти нет. Пишет ровно, почерк хороший. Только шрифт у него получился промежуточный — между печатными буквами и рукописными. Но красиво получается. Оказывается, без моего разрешения боялся начать второй лист «он же деньгу стоит», поэтому исписал вторую сторону мелко и без полей. Начали второй лист — хорошо получается. Сказал чтобы выбрал двух пацанов, кто лучше на глине писал, и начал учить их писать чернилами. Когда учишь других — сам совершенствуешься. Долил чернил, не на судне — можно.

Вспомнил про еще одно дело, позвал Евдокию, наказал ей сшить из обрезка тонкой парусины, которую я в Тане покупал, сумку через плечо-торбу. Будет медицинская сумка первой помощи.

Стал сам собираться на рынок. Сегодня задача — продать маленькое зеркальце, сколько оно стоит — не знаю, но очень дорого должно стоить. С собой взял Акима, Федю, Твердислава, Ивашку и одного мальца. Пусть осваиваются.

На рынки целенаправленно нашел ряд торговцев украшениями. Прошелся, вижу зеркала из полированной бронзы с ручками. Одно даже серебрённое. Подошел к хозяину лавки, скрытно, как торговец наркотиками, показал ему зеркальце. Он сначала не понял что это. Потом потянулся двумя руками и выпученными глазами. Еще бы, такое качество изображения, столько мегапикселей. Не то что полированные бронзулетки. Долго торговались, я два раза делал вид, что ухожу. Один раз «ушел» шагов на пять. Но в результате двадцать семь лир! Почти четыре коня! Теперь жить можно, у меня еще девять зеркалец и десять больших зеркал. Это же сколько большие стоят!

Пошли закупаться. Купили льняной ткани тонкой и средней по хорошему мотку. Еще тонких ниток, мешок промытой овечьей шерсти, тонкой пеньковой веревки. На одном прилавке смотрю на коричневые бруски, думаю воск у меня еще есть. Так это мыло, а не воск! На вроде хозяйственного, и пахнет также. Но для меня прямо аромат! Купил три куска, хотя они стоили по три сольдо — как приличный обед каждый. Вспомнил про патроны, свинец купил, а пули еще не отливал.

Зашел к меднику, у него есть поварешка медная с деревянной ручкой. Купил ее и попросил ручку отогнуть горизонтально и сделать носик с боку. Медник сообразил, снял ручку, нагрел и сделал как я хотел. Пока он работал, я осматривал медные заготовки. Медь какая-то бледная, сероватая. Взял медный пруток толщиной чуть меньше сантиметра. Показываю меднику, а если согнуть? Он кивает, я с усилием сгибаю — на изгибе медь покрывается трещинками. Я их демонстрирую, медник согласно кивает, так и должно быть. Смотрит на меня внимательно: «разбираешся?», и приносит пруток другой меди, более красной. Гну этот пруток, трещин совсем мало. Я жестами спросил — сколько стоит? Выходит на четверть дороже «грязной» меди. Но и эта не особо чистая, но я надеюсь, на бериллиевую бронзу пойдет. Купил килограмм пять.

Купили еще горшочек меда, кувшин вина, большой медный котел, глиняных чашек и мисок, всего по десятку, пошли домой. Дома уже запахи — баранину варят, кашу. Опять у нас праздничный обед назревает. Вытащили все столы из дома, может все поместятся, а то едим в две смены. Мужики соорудили из жердей подобие лавки. Расселись, все равно все не влезли — девки в сторонке у очага, пацаны за столом но стоя. Разлил мужикам по полчашки вина — и речь маленькую задвинул: что дела наши в Каффе начинаются удачно, и чтобы была удача всегда. Выпили. Приличное сухое вино. Из всех только Еремей виноградное вино раньше пил, но всем понравилось, никто не выплюнул. Поели мяса, каши хлеба, пацанам и девкам по ложке меда. Хорошо посидели, никто, конечно, с полчашки не опьянел, но настроение повысилось.

Тут Еремей ко мне:

— Ты обещал в Каффе сказать важного.

— А ты скажи, купцы московские когда домой едут?

— Через две-три седмицы, чтобы в Москву до ледостава успеть.

— Вот смотри, теперь другое: ты хорошего бобра почем продать можешь?

— Три лиры десять сольдо, если повезет — три лиры пятнадцать сольдо.

— А лавка с мехами есть? Где бобра продают?

— Есть.

— И почем там такой мех?

— Больше четырех лир. Четыре и пять, четыре и десять.

— Вот. Есть цена продажи и есть цена покупки.

— Да, так. Все купцы это знают.

— А если нам здесь свою лавку открыть, то ты всех бобров продашь по четыре с лишним лиры. А домой письмо передашь с купцами, или человека своего с серебром.

— Эх… — задумался Еремей. А я дальше:

— Еще у меня диковины есть всякие, иголки и крючки ты видел, еще зеркала стеклянные, небывалые. Я сегодня одно продал. Поставим в лавке задорого, люди будут приходить смотреть, твои меха покупать. Потом железные мастерские я буду ставить, будем в лавке железные вещи продавать.

Я пошел и принес зеркальце.

— Вот, смотри.

— Ух ты…

— Видал! Такого нигде нет, к нам в лавку люди на «посмотеть» приходить будут. А за лавку оплату первый месяц я оплачу, потом пополам. Ты торговать будешь, я мастерскими займусь.

— Эх, только гребцов и воев я нанял, кормить их теперь всю зиму.

— А ты оставь, сколько надо, остальных я на работу возьму.

— Эх, Андрей, силен ты уговаривать. Давай лавку со товарищи!

Пожали друг другу руки.

— Ищи теперь какую лавку снять. Пусть сама лавка небольшая будет, но так чтобы в доме могли человек десять-пятнадцать переночевать.

— Завтра с утра займусь.

Вот прогресс какой!

— Еремей! Я завтра на обед хочу позвать московских гостей, угостить их, послушать про Каффу, как ты на это смотришь. Пригласишь их ко мне?

— Хорошо бы было! Позову их!

— А вот как по вежеству мне их встречать?

— Ну ты же боярин, они купцы, ты можешь сидеть за столом даже, ну если из уважения, то выйти из-за стола. А вот если бы я их встречал, то на крыльцо бы вышел, как равный, расправил плечи Еремей, они хоть и богаче меня, но и я в Каффу добрался, значит равные мне. А вот если бы ты князя своего встречал, то надо выйти за ворота.

— Понятно.

Сижу я, думаю чем завтра гостей угощать. Замечаю, на заборе висит мой вкладыш от спальника, сушится. На нем в центре пятно розовое, отстиралось плохо, ну что там у нас, остатки щелока были. Висит как флаг у всех на виду. Флаг фросиной победы. Но никто на него внимания не обращает. Может, уже насмотрелись.

Велел позвать Ефросинью. Вручаю ей кусок мыла, говорю постирай мои рубахи, сейчас вынесу, и это тоже — на вкладыш показываю. Вынес белья своего — рубахи и трусы, в дороге девки их только в воде булькали. Фрося стирать засела. Тонкую веревку натянул от сарая и до забора — белье сушить.

Евдокия принесла сшитую сумку. Объяснил, что это сумка помощника лекаря, коем я назначаю Евдокию. Там будут лежать инструменты и материалы для лечения, пока только бинты и бутылек хлоргексидина. Бинты, которые бу. Кстати, их надо перестирать с мылом, говорю, вон у Фроси мыло. Иструменты потом будут еще.

Попросил у Еремея Игната, как лучше всех знающего языки, и послал Игната купить еще кувшин вина и заказать к завтрашнему обеду в таверне чего-нибудь этого, запеченых гусей, например. Попутчиков ему выделил.

Раскроил из тонкой парусины себе тюфяк — мешок два на полтора, позвал девчонок — посадил шить. Уфф, сколько дел.

Жара такая, мечтаю о душе. Бань здесь не видно, надо бы узнать. Пошел, осмотрел сарай. Есть идея. Созвал пацанов, сказал насобирать камней по двору и перед домом, и крупных и мелких. Взял двух парней, титановую лопату и сказал вырыть в углу сарая квадратную яму, полтора на полтора, но мелкую, сантиметров двадцать. Потом из этой ямы траншею чуть глубже, под стеной сарая и под забор. Пацаны приносят камни, мелкими заполнили траншею и дно квадратной ямы, крупные плоские сверху. Получился поддон летнего душа. Занавеску бы еще, но ткань жалко. Ничего, внутри сарая нормально.

Для разнообразия провел урок арифметики, сложение и вычитание неплохо. Проверил чистописание у Ефима и его учеников — только начинают, неясно еще.

Время еще есть, взял людей, пошел на рынок. Зашел к столяру, спросил про черную краску. Он показал темно-коричневую. Заказал ему щит из досок метр на шестьдесят сантиметров, отшлифовать и покрасить. Он сказал — сделает, но сохнуть будет до послезавтра. Оплатил. Нашли камнереза, у него все виды белого камня — от мрамора до известки. Нашли мягкий кусок — на мел похожий.

Теперь про бронзу, медь получше я купил, надо БрБ2 бронзу сплавить и стволы нарезные отлить. К меднику не хочу, утечка информации возможна. Нашел кузню, спросил насчет аренды на один день — нам в горне медь расплавить надо. Договорились на послезавтра.

Хотел я струг доработать. Мачту увеличить, борта нарастить, парусник нормальный сделать. А мачту надо менять, наращивать нельзя, для гафеля нужна гладкая мачта. Замену мачты я не потяну пока, к корабелам надо. Нашли верфи, не самые большие, а малые — судоремонтные. Объяснится не смог, словарного запаса не хватило. Лес посмотрел у них — хороший, сухой, и сосна и дуб. Мачты есть разные, блоки и другие дельные вещи. Только плати.

Пошли домой, ужин скоро. На ужин была уха. После ужина показали сшитый тюфяк-мешок. Запихал туда мытую шерсть, распределил равномерно, зашили. Теперь у меня отличный матрас. Отрезал тонкой ткани, это будет простыня, края завтра обошьют, темно уже.

Девчонки перешептываются и поглядывают на Фросю и Ратмиру. Что это они задумали опять!? Спрашиваю Ратмиру. Она помялась и говорит:

— Ты Евдокии ткань на суму дал, а у остальных нету. А нам тоже надо все складывать.

Фу-у-у, всего-то, а я уже насочинял. Хотел объяснить, что сумка служебная, но махнул рукой и сказал:

— Сейчас уже шить нельзя — темно. Завтра каждой выдам ткань на сумку. Все, всем спать.

Пошел разложил на кровати матрац, простыню. Вместо подушки спальник скатал. Надо еще подушку сделать. Укрываться можно вкладышем. Взял чистую рубаху, трусы, полотенце, большую кружку и пошел в «душ». Там у меня ведро воды припасено, немного согрелась. Какой кайф, пусть даже душ не полноценный — поливаю себя из кружки, но уже почти забытое чувство. Намылился местным мылом, нормально, воняет не сильно — я вонял сильней. Облился, вытерся полотенцем — да, не махровое, просто кусок тонкой парусины, летом нормально. Надел чистые трусы и рубаху, залез в сапоги — тапочки, что ли сделать. Потопал в свою комнату. Около двери стоит Фрося со сложенным войлочным одеялом в руках.

— Иди к себе — говорю, у нее в глазах непонимание — Иди спать, потом. — пришлось добавить. Ушла, ну и ладненько, надо имидж поддерживать, весь такой знатный господин, право первой ночи…Ой, куда это меня занесло. Иди спать! Нас ждут великие дела! Это я себе.

Улегся на мягком матрасе, на чистой простыне, красота! Еще горячую воду, унитаз, электричество, мобильный интернет… уснул.

Утром встал, завтрак варится, девки все «на кухне» около очага. Выстроились почти, на меня все смотрят. Вспомнил про обещание, вернулся, вынес рулон тонкой парусины и ножницы. Подозвал Ратмиру и Евдокию, обсудили размер сумок и отрезов, нарезал шесть кусков. Шестой даю Евдокии и объясняю всем:

— Это сумка служебная, помощника лекаря — кто назначен — у того и сумка, будет другой — будет сумка у него. А это отрез на личную сумку.

Ну вроде поняли. Перед завтраком — арифметика, даже не объясняю — проверяю всех — пацаны и Еремей отлично считают, девчонки и парни — так себе. Фрося тормозит, глазами хлопает на меня смотрит, даа, у нее другое на уме, надо немного на землю спустить. Нарочито-серьезно делаю замечание ей и другим отстающим — надо учится лучше. Чистописание глянул — и выдал следующий лист бумаги.

Готовимся к званому обеду, Игнат сказал что двух гусей заказал, сейчас сходит — проверит. Сказал все убрать из самой большой комнаты, там мальчишки спят, поставит большой стол и табуретки, накрыть скатертью — отрезал тонкой ткани как на простыню — и назвал скатертью. Свою первую простыню сказал обшить по периметру.

Вспомнил про патроны, достал свинец, пулелейку, ковшик и весы. Собрал всех пацанов под руководством Ивашки, показал как делать, и поставил задачу отлить сто пуль, и чтобы каждый попробовал. Главное чтобы пулелейку не испортили. Надо всех пацанов прогнать через все ремесла и науки, выяснить склонности и способности. За один раз не увижу, но могут сами почувствовать. А сам занялся изготовлением гирек. У меня самая большая гирька — сто грамм. Стал отливать из свинца гирьки и применением топора и ножа подгонять вес, через час у меня было еще четыре гирьки по сто грамм с погрешностью менее двухсот миллиграмм. Из свинца гирьки очень неточные, они стираются при каждом движении. Но мне для бронзы этой точности с лихвой хватит. Следующий этап — отливаю две гирьки по пятьсот грамм. И, наконец, килограммовая гирька. Оценка погрешности уже около грамма. Пока мне этого хватит. Смотрю, пацаны уже пули отлили, построили ровными рядами на столе.

— Ну что, интересно?

— Ага! А мы этими пулями стрелять будем?

— Будете, но попозже. Вот кто будет лучше учиться — тот будет первым стрелять.

— Оооо!

Теперь заряжание патронов. Принес все инструменты и компоненты, нагрел и смешал немного воска и бараньего жира. Получилась неплохая смазка для пуль. И показал пацанам весь процесс заряжания, доверяя простые операции. Гильз пустых правда мало было, около двух десятков, не успели прочувствовать, ну хоть процесс увидели. Скоро обед, Еремей пошел за московскими купцами, я уселся в «трапезной». Девки-подавальщицы наготове. Хотя в трапезную будут входить только «старшие» девки. Гусей принесли, стоят около очага, чтобы не остыли. Пацаны кричат «идут!»

Встал, поприветствовал. Уселись вчетвером. «Обед прошел в теплой и дружественной обстановке». Купцы разомлели от вина и все охотно рассказали. А рассказать было о чем.

Политическая обстановка. Османы взяли Царь-град, османы захватили Трапезунд, они нападут на Таврию, об этом знают многие. Но самые умные понимают, что генуэзцы не устоят. Только поддержка татар пока спасает. А на азиатском берегу не спасет — там татар нет, и люди потихоньку бегут. Во всех колониях, что южнее Лияша (Адлер), уже нет латинян и греков, только местные, они пока не боятся. Купцы приходят, торгуют на берегу и уходят. Сейчас хан Менгли Герей, он вырос в Каффе, хорошо говорит на латыни. Генуэзцы и Гирей поддерживают друг друга. Но у татар ханы так быстро умирают и меняются. А если следующий хан предпочтет зарезать курицу, несущую золотые яйца? Все знают о мешках серебра в казне Каффы. Хан может позвать турок и просто не вмешиваться. Себе заберет серебро, а османам — колонии. В Каффе людей стало больше, многие бегут сюда, больше некуда. А в других городах людей стало меньше чуть ли не в половину.

Купцы приходят сюда уже четвертый год, привозят меха, увозят серебро — самый выгодный вариант. Причем не лиры, а любые «резаны», так выгодней. Струги оставляют в Тане, нанимают галиот и идут в Каффу. По морю на стругах не ходят, утонуть можно. Мы с Еремеем переглянулись и едва заметно улыбнулись.

Скоро уходят домой, надо успеть до ледостава. Могут взять нашего человека за небольшую плату. А если вой хороший, то и без оплаты, даже кормить будут.

— А правит в Таврии не Генуя, а банк Святого Георгия?

— Да, как пал Царь-град, Генуя продала колонии банку. Но названия должностей консулы и провизоры сохранилось, что бы люди меньше волновались. Но консулов назначает не Дож Генуи, а правления банка.

— А как банк оно работает?

— Можно выписать вексель под товар или дом, этим часто пользуются. Можно положить деньги здесь, а получить в Европе. Жалко в Москве нет банка!

Продвинутые купцы оказались, обсуждаем векселя и дорожные чеки в пятнадцатом веке. Они с меня тоже, наверное, удивляются.

Про скотный рынок рассказали. Его сами татары контролируют, закрывая от своих же татар, чтобы цены не сбивали. Потому как любой владелец большого стада мечтает продать овец сюда по любой цене, получить заветные лиры.

Как я понял, для местных татар Каффа — «град на холме блистающий». Это мне напоминает Россию девяностых годов двадцатого века. Так же за доллары могли продать что угодно, и заглядывали в рот Америке.

Так что если надо много скота дешево, надо уходить в центральную Таврию, в степи. Но охрана нужна.

Овцы и рыба очень дешевы, хлеб и то дороже, его возят с азиатского берега, здесь мало выращивают.

Еще здесь есть почта, надо найти корабль под флагом Генуи, идущий в нужный портовый город, отдать капитану письмо и заплатить сольдо, капитан сдает письма в нужном городе чиновнику консула, мальчишка-курьер бежит к адресату и говорит что есть письмо, и тоже получает сольдо. Адресат приходит в дворец консула, называет свое имя и получает письмо в обмен на еще одно сольдо. Вот только адресат должен быть известным человеком, чтобы его знали в правлении города.

Спросил, знают ли такого толмача как Хозе Кокос.

— Ооо, это не толмач, это уважаемый стряпчий. Он знаком и с Консулом, и с Ханом, и с Князем Феодории Исааком. Да, он знает много языков, говорит неплохо по-русски. К нему идут если надо написать письмо какому-то властителю. Или разъяснить какой-нибудь случай в отношении закона. Этот иудей дорого берет.

— А толмач у нас есть, отрок русский, бывший раб, говорит и на латыни, и на греческом и на татарском. Мы раньше его часто звали, но латынь уже сами хорошо знаем, только если греческий нужен.

— А вы не будете против если мы этого толмача тоже позовем.

— Будем рады, пришлем его вечером.

— А в Чембало вы были, как там.

— Нет, далеко туда ходить. Да и незачем. Торговля там хиреет, людей стало меньше. Есть даже дома, какие продать не могут, покупателей нет. Консулу Чембало денег на гарнизон еле хватает. Бедно там. Татар там почти нет, как и в Готии. В Готию они через горы пройти не могут, а в Чембало Феодоро просто так не пропускает.

— А лес между Чембало и Феодоро он чей?

— Вроде ничей, но у Чембало там прав больше. Феодоро там ничего не делает. У них там сейчас стол княжеский в опасности.

Мы еще поговорили часок, но уже ничего важного я не узнал. Распрощались довольные друг другом.

Теперь мои ближайшие планы.

Нужно переделать струг в парусник, нужны деньги и толмач.

Нужно отлить нарезные бронзовые стволы, ну тут все понятно.

Нужны выходы на консула Чембало, у него могут быть долги.

Нужно изучить векселя в банке.

Нужен этот Хозе Кокос, там может всплыть интересный момент.

Нужно найти крупного ювелира и попытаться хорошо продать рубиновый перстень.

Нужно продать еще одно зеркальце.

Этим я могу заняться прямо сейчас. До вечера много времени, взял людей пошел на рынок. Нашел тот ряд, прошел не спеша мимо лавки, так чтобы продавец меня увидел, иду дальше, сзади возгласы, догоняет меня, тараторит. Не, не понимаю. Изображает, что смотрит в ладонь как в зеркало и улыбается мне заискивающие. Не понимаю. Иду дальше. Он проявляет актерское мастерство изображая зеркальце. Меня «осеняет», достаю вожделенный предмет — это?

— Охи, охи! — грек наверное.

— Не, не продам, самому нужно.

Но он меня уговорил, тридцать пять лир! Это же за сколько он первое продал, что такие деньги мне платит! Накупили мяса и пошли домой. Дома ждал паренек, пятнадцати лет, Димитрис.

— Ты же русский, Дима значит?

— Первый хозяин был грек, он назвал, а я привык уже.

Да, пацан говорит на латыни, греческом и татарском. Договорились, завтра проверим его навыки, если все так и есть, беру на работу три сольдо в день, и ест со всеми. Воин гарнизона получает пять сольдо в день, правда за еду вычитают. Димитрис поужинал с нами и ушел.

Перед сном принял «душ», вроде как в цивилизацию возвращаюсь. Под дверью опять Фрося стоит, сказал — «иди к себе» — молча ушла. Она каждый день меня встречать будет? Спать надо, завтра в кузню.

Утром перед завтраком — арифметика, на местном листе бумаги нарисовал таблицу умножения, ту которая квадратная, где результат — это пересечение нужной строки и столбца. Стал объяснять понятия умножения. Сначала расставил пули: три ряда по четыре пули, два ряда по пять и тд. Вроде понимают. Потом перешел на деньги — три барана по две лиры — мне возразили — «это дорого!». Ладно, три коня по семь лир. А чтобы не считать на пальцах вот вам таблица умножения! Учите. Показал как пользоваться. Теперь им работы на неделю. У Ефима прогресс, оба ученика уверенно пишут, у одного почерк корявый, а у другого неплохой. Надо еще бумаги, надо всю молодежь научить писать. Самому Ефиму скучно, сказки Пушкина почти все выучил наизусть. Надо ему еще книгу. Самая подходящая — учебник биологии, остальные еще сложнее. Сказал читай, непонятные слова вечером расскажу.

Димитрис пришел. Позавтракали. После завтрака на весах отмерил медь и бериллий. Взял тигель, кокиль и пошли в кузню. Захватил еще обрезков тонкой парусины для повязок.

С кузнецом говорили через Димитриса, очень удобно. Кузнец нам горн раскочегарил. Завязал нос и рот мокрыми тряпками от бериллия и начали плавить. С третьего раза ствол получился. Сразу закалку, старение дома сделаю, там 35 °C всего надо. Через два часа у нас было четыре ствола, опыт то у меня уже есть. За аренду кузни заплатили четыре сольдо. Зашли к меднику, заказал ему бронзовые мушки и целики, показал ему на своей винтовке, он сделал слепки глиной. Купил у него канифоли и оловянно-свинцового сплава — припоя. Как в радиомагазине, ассоциации у меня такие.

Идем через рынок, смотрю продают красивые бронзовые статуэтки, качественно сделанные, мельчайшие детали видны. И я вспомнил про револьвер! Подошли, через Димитриса спрашиваю — откуда они? Продавец расхваливает и хочет их мне продать. Я спрашиваю, они из Каффы? Вроде, да. Но ты главное купи. Я говорю Димитрису, мне нужно найти скульптора, найдешь — сольдо премия. Он чуть сразу не побежал, я ему говорю — пошли обедать.

Теперь, с толмачом попытался найти порох. Сначала выясняли с торговцами что это такое вообще, узнали термин на латыни. Стали спрашивать, ходить по рядам, ни у кого нет. Один генуэзец сказал что может достать. Показал руками объем больше ведра и сказал — десять лир. Ого! Ну и цены. Но надо попробовать. Сказал приходить через несколько дней.

Подошли еще к продавцу-татарину, поторговались но ничего не купили. Это я знания татарского языка Димой проверял, тоже бойко говорит.

Пообедали. Сказал что беру Димитриса на работу, оплата вечером. Пошли на верфь, хотя моим не терпелось с винтовками продолжить. На верфи поговорил с мастером о переделке, сказал что все сможет, но нужно посмотреть судно, договорились сходить завтра. Зашли у столяру, забрали крашеную доску. Отпустил Димитриса искать скульптора. Сказал, что жду к ужину.

Дома попробовал доску — мел хорошо пишет, мокрая тряпка стирает, немного след остается, но незаметно. Теперь у нас классная доска, как в настоящей школе! Повесил доску на столб навеса — писать не удобно, надо придерживать. Надо сделать жесткое крепление.

Заметил, что из парней один — Осип — хорошо плотничает. Он один кто перед работой топор подтачивает, топоры из мягкого железа. Сказал Осипу жестко закрепить доску на шкантах и выдал тонкий буравчик.

Занялся заменой стволов. Там пайка придерживала ствол от выпадания при открытом затворе. Довольно быстро перепаял стволы, припой и канифоль есть, в качестве паяльника использовал медный черпак, в котором мы свинец плавили. Теперь надо пристреливать. В городе нельзя, переполох будет. Надо будет на струге отходить на пустой берег.

Доску Осип закрепил. Устроили урок арифметики. Написал на доске примеры на сложение и вычитание, вызывал к «доске» — пришлось показывать процесс. Но наладилось. Пацаны аж на месте подпрыгивали от новых впечатлений. Потом был урок биологии. По очереди читали вслух, а я объяснял непонятные слова. Непонятных слов было очень много.

Прибежал Димитрис, сказал что нашел скульптора, точнее двух, живут рядом, один лепит из глины, другой отливает по моделям из бронзы. О! Вот второй мне и нужен. Дал Диме три сольдо — зарплату, а премию за скульптора — завтра. Сели ужинать. После ужина Еремей попросил у меня толмача, ищет дом под лавку. Сказал — завтра после обеда.

Потом «душ», Фрося около двери, «иди к себе», сон.

Утром арифметика, завтрак. Пошли на верфь, по дороге пытаюсь с Димитрисом говорить по латыни, пробую погрузится в язык, очень нужна латынь мне сейчас. Некоторые моменты надо обговаривать без свидетелей, а толмачу я полностью не доверяю. Вдруг подсыл от московских купцов, хотя маловероятно. Пришли на верфь и с мастером пошли струг смотреть.

Сказал что хочу новую мачту вот такой длинны — показал на земле восемь метров, мастер померил в локтях и записал. Выше мачту делать я побоялся — во-первых остойчивость лодки, во-вторых — с большим парусом я не справлюсь, будем пока учится. Обсудили с мастером толщину мачты. Нужно еще мощное подкрепление под мачту делать. Еще на мачте на топе нужна маленькая продольная поперечина с тремя блоками — один вперед — два назад. Фалы сразу продернуть, чтобы потом не лазить. Ахтерштаг ставить нельзя, только форштаг и ванты вот до сюда. Вся мачта должна быть гладкой, кроме верхнего метра. По ней гафель и парус скользить будут.

Еще борта нарастить, в середине тридцать сантиметров, к носу и корме меньше. Придется банки поднимать, решил оставить только четыре банки на восемь гребцов. Весла будут вспомогательным движителем, на парус надеюсь. Мастер сказал что надо мидельный шпангоут под мачту усиливать и один бимс поставить по верху бортов. Согласен.

Сторговались на девять лир десять сольдо. Решили прямо сейчас перегнать струг на верфь, специально взял людей побольше. На верфи обсудили какие блоки на топ ставить. Дал предоплату, начали разбирать мачту.

Пошли домой. Дома я достал модель револьвера из ЦАМа, разобрал полностью, пружины и винтики убрал. Пошли к скульптору. Я в Каффе зарядку делать прекратил, много пешком хожу.

Скульпторы — два родственника грека. Пошли к литейщику, Дал ему детали револьвера, сказал что это плохая бронза надо сделать копии из хорошей, только максимально точно. Все детали, кроме ствола, барабана, ударника. А для барабана и ударника дал слиток бериллиевой бронзы, после стволов остался, должно хватить. Это современная модель револьвера, ударник встаёт на место только при нажатом спуске. Можно ронять револьвер на курок — он не выстрелит. А ствол придется самому отливать, чтобы нарезной был.

Литейщик внимательно рассматривал слиток бериллиевой бронзы, потом глянул на меня вопросительно. Я сказал что это черная бронза, теперь вопросительно глянул Димитрис, затрудняясь перевести — «где же черная, если она красная». Я кивнул — он перевел. Грек все удивлялся, цокол языком и качал головой.

Пока общались, изучал мастера — солидный, не бедствует, семья у него. Такого не переманишь. Можно, но очень дорого. Так понимаю — один из его секретов — состав смеси для литьевой формы. Она не дает усадку, не трескается, при литье не выделяет пар. Так простая глина себя не ведет. Еще сушить правильно надо. А это пацан, который ему помогает — сын или нет? Уж очень он с ним неласков.

Оставил предоплату. Пошли домой. Заплатил Димитрису сольдо премии. Говорю ему:

— Видел подмастерья? После Еремея приходи сюда, потихоньку выясни — сын он или нет. Если нет — то откуда, чей. — все это пытался сказать на латыни, но не справился и перешел на русский. А короткие фразы на латыни уже хорошо понимаю, много слов знакомых. По дороге купили еще бумаги.

Дома пообедали и Еремей с Димитрисом и охраной ушли. После обеда никуда не пошел, устал. Провел уроки арифметики, биологии, чистописания. Начали учить писать всех пацанов.

Вечером пришел Еремей, рассказал про несколько вариантов лавок, завтра пойдем смотреть. После ужина Ратмира попросила разрешения на «душ» для всех девок. Вот какие! Без разрешения даже не моются! Выдал мыла, сказал воды нагреть, а то теплой на всех не хватит. А завтра помыться в течении дня всем остальным. Я тоже хорош, народ у меня грязный ходит. Раньше в реке купались, а теперь. Сам ополоснулся первым, пошел к себе, Фросе сказал «Иди мыться и спать». Когда ложился, заметил что шерсть в матрасе сбилась на один край, надо простегивать.

Утром встал, Димитрис уже сидит, завтрак ждет. Рассказал что подмастерье — из бедной рыбацкой семьи, третий сын. Учится второй год, но денег за учебу уже платить не могут, платят рыбой, а работает как чернорабочий.

Провел уроки, позавтракали. Вытащил матрас, шерсть расправил. Из обрезков кожи нарезал квадратиков — пуговиц. Позвал девок — показал как прошивать. Разметил мелом точки.

Пошли лавки смотреть. Еремей уже ходок — в прямом смысле, ходит нормально, почти не хромает. Первые дни в Каффе уставал сильно. Сейчас уже нормально.

Осмотрели лавки — одна понравилась, не самый центр, но на хорошей торговой улице — второй разряд, так сказать. Зажата между двумя другими — сплошная застройка, в центре почти все так стоят, поэтому сама лавка небольшая. Но это двухэтажный дом из белого известняка, места много. Сзади крошечный дворик с туалетом, кухня во дворе и в доме, колодца нет — бочки с водой стоят, водовозы подвозят. Шесть лир в месяц — коммерческая недвижимость. Еремей смотрит на меня вопросительно. Решили брать, я внес за первый месяц. Сразу начали порядок наводить и перевозить вещи и товары.

На обратном пути зашел на верфь, посмотрел на струг — работа движется. Зашел к столяру, заказал ему буковую дощечку чуть больше большого зеркала и рамку на нее — зеркало придерживать. Купил буковых обрезков на приклады и еще взял кувшинчик с льняным маслом. У кузнеца накупил инструмента — клещи, долото, шило, еще одно шило перековали мне в плоскую отвертку, рубанок нашел — только короткий какой-то, гвоздей накупил.

Говорю Димитросу:

— Вот что самое вкусное на рынке?

— Финики! Урюк! Изюм!

Пошли, купил целый мешочек. Урюк довольно дешевый, местный, только коричневый а не оранжевый. Дал горсть Димке и говорю — Все не съедай, найди того подмастерья, угости, позови его ко мне на ужин.

Пришел домой, гусевские суетятся — переезжают. Дал Осипу задание — приклады к винтовкам делать. Фрося предъявляет матрас — готов. Ровные ряды кожаных квадратиков. Кажется, она одна шила, никого к моим вещам не подпускает. Еще простыни обшила. Ну ладно.

Пообедали, дал пацанам и девкам по горсточке сухофруктов, всем понравилось — еще бы! Да и полезно. Прибежал Димка, на обед опоздал, но мы ему оставили. Сказал что вечером приведет подмастерья.

Пошли в банк Сан-Джорджио. Да, вот так в пятнадцатом веке захожу в отделение банка, цивилизация. Проконсультировался по векселям — рассказали как правильно заполнять, передавать, учитывать. Заполнять надо на латыни, а Дима писать не умеет — только говорит. Но мне заполнять не придется пока, только принять правильно. Еще одно отличие от моего времени — консультация платная — два сольдо.

На верфи сегодня был, мне к скульптору послезавтра, пошли домой, Димитрис побежал к скульптору. Дома позанимался арифметикой и чистописанием, сделали еще две ручки. Осип показал первый готовый приклад — присадили на железо, подогнали. Сняли — сказал отшлифовать. Еще Осипу сказал сделать пять палочек из бука, как стилусы, только не заостренные, и тоже отшлифовать. Пытаюсь учить латынь даже без Димитриса, с пацанами вспоминаем слова — кто какие помнит. Перед ужином пришли Дима и тот ученик литейщика. Зову Аргирос, пятнадцать лет, тоже грек, на латыни тоже говорит, но медленно. Рассказал что у литейщика делает всю черную работу, но и отливает простые серийные вещи. Смесь делает в основном он — ученик, где взять компоненты он знает. Песок там обычный, глина особая, из одного оврага, и белый камень который надо толочь и обжигать, его татары привозят. Гипс! — понял я. Потом форму надо сушить и правильно обжечь, нельзя перегревать — рассыпется.

Сказал ему, что хочу проверить как он может отливать из бронзы, пусть приготовит смесь и у меня сделает форму, какую я скажу. Отливать бронзу будем в другой кузне. Если он все сделает хорошо, возьму на работу. Пока мастеру не говорить. А теперь — ужин.

Тут Осип принес отшлифованный приклад — сказал натереть льняным маслом. После ужина все как обычно. Утром — школа, потом завтрак. Осип принес приклад пропитанный маслом — красота! У бука такой рисунок! Все мои стрелки такой захотели. Сказал — все будет, спросил про палочки — Осип показал. Надо отшлифовать и пропитать маслом. Объявил что Осип назначается столяром, уважаемым человеком.

Сегодня Еремей лавку открывает, надо сходить. Достал два маленьких зеркала и одно большое. Большое вставил в доску с рамкой, для солидности, и гнется оно — пластиковое. Еще захватил немного иголок и рыболовных крючков. Перья не стал, самому нужны. Пошли большой толпой в лавку. Еремей уже лавку открыл, сам стоит за прилавком, один вой его подстраховывает. На прилавке одни меха — бобр, куница, белка и даже соболь. Я достал свои товары, большое зеркало купца поразило — он представляет сколько это стоит. Я предложил выставить мои товары очень дорого, а меха по обычной цене. Люди будут приходить смотреть на диковины, поражаться ценам, но за счет мехов не будут считать лавкой с завышенными ценами, и меха будут продаваться. Еремей подумал и согласился. Маленькое зеркало выставили по пятьдесят лир, большое по триста. Ну и иголки с крючками выставили дороже рынка, так как они очень блестящие и острые. Еремей аж разволновался. Договорились, что он получает десять процентов от продажи моих товаров, а я пять процентов от продажи его товаров в нашей лавке.

Выдал купцу одно перо и чернильницу как служебные. Сказал перо на виду не оставлять. Нарисовали ценники — в солидных латинских магазинах тут практикуется. Только цифры римские.

Теперь нужна реклама, наняли специально мальчишку, он бегал и кричал по улице на латыни и греческом — «Меха из Московии! Диковинные зеркала!» и приводил покупателей за руку. Всего два сольдо в день. Думаю три дня хватит, потом слухи пойдут. Мы тут еще толпой видимость интереса создали. Люди подходят, ахают от цен, меха смотрят. Вроде налаживается, пошли домой. Зашли на верфь — борта заканчивают, мачту завтра ставить будут.

Вечером пришел Аргирос, принес смесь, наверное просто «взял на работе». Стали лепить форму, у меня кокиль под длинный ствол, для револьвера 250 мм много, решил сделать 120. Но самое главное — нужна резьба на одном конце — закручивать в рамку. Лерки и метчики у меня есть — но обтачивать до нужного диаметра без токарного станка — тяжело. Надо этот диаметр как можно точнее получить отливкой. Оставили сушиться, завтра придет обжигать.

Вечером, проходя мимо Фроси сказал «иди мойся, потом приходи ко мне» — убежала радостная. Я лег, она приходит, под сарафаном мокрая. «Надо им полотенца купить» — это была моя последняя конструктивная мысль. Это ночь получилась более приятной для меня, и тем более для нее.

Утром проснулся и она проснулась, поцеловал и ушел. Опять арифметика, таблица умножения уже вовсю, скоро можно на столбики переходить. Печатными буквами пишут все уверенно, у некоторых красивый почерк. Ефим прочитал треть учебника биологии. Непонятных слов становится все меньше. Что же ему потом давать читать? Неорганическую химию или общетехнический справочник?

После завтрака пошли к литейщику, Аргирос делает вид что нас не знает, молодец. Тщательно осматриваю детали — качество литья очень хорошее, никаких раковин, только поверхность немного шероховатая. Оплатил, пять с половиной лир, прилично, но оно того стоит. Зашли в лавку — Еремей довольный, продал четыре шкуры и несколько иголок, хотел отдать мою долю, я сказал — записывай, потом рассчитаемся. Говорит что приходили солидные люди смотреть зеркала. Но он зеркала в руки дает только если всю сумму на прилавок. К маленькому уже приценивались. Я говорю, если будут торговаться, можешь скинуть пять лир не больше, у большого зеркала — двадцать.

Зашли на верфь, мачту уже поставили, такелаж набивают. Оказывается используют не талрепы, а юферсы — такие большие деревянные «пуговицы» с тремя дырками. Пора парус шить! А я ткань не купил! Пошли на рынок, купили парусины, ниток, тяжелый такой моток ткани. Пришли домой — уже обед. После обеда подходит Ратмира.

— А кто теперь главнее? Я или Ефросинья? — надо же как я ночью Фросю в иерархии подвинул. А почему после второго раза? Или «два раза — это уже система»?

— Я же тебя главной по хозяйству назначил, ты так главной и останешься. Только Фросю не обижай. Вот смотри — сейчас шитья много будет — распредели девок так, чтобы и шили и готовили и другие дела делали. Может на время пацанов дать, чтобы на кухне помогли? Шить быстро надо.

— Надо. И воду принести и дрова. Дрова кончаются, покупать надо?

— Парней пошлю. А на рынок за припасами сама, воев для охраны и груз нести.

Ратмира с гордой головой пошла к девкам объявить о сохранении статуса. Я на ровной земле рулеткой и колышками разметил трапецию гафельного паруса. Позвал девок, Ратмира выделила троих во главе с Фросей. Раскроили три полосы, чтобы не путались, сшивать долго надо. Наживили на земле — перенесли на стол шить. А я уселся за другой край стола с инструментами — собирать револьвер. Собирать — громко сказано — очень много подтачивать надо, подшлифовывать. Но главное — все ровное, все соосное. Свободные пацаны вокруг сидят, молча смотрят. Ивашка и Аким догадались что это огнестрел и кругами ходят, тоже молча. Еще провел закалку деталей из БрБ2 отлитых скульптором. Когда я отливал стволы, я их сразу закаливал в воде. А про закалку я греку не говорил, да и не смог бы он, отливал в керамические формы. Нагрел барабан и ударник до 78 °C и бросил в воду. Температуру контролировал термопарой на тестере, надо местный градусник сочинять… Бронза стала мягкой, после обработки надо провести старение — бронза затвердеет. Отверстия в барабане прошелся разверткой, померил патроном — входит свободно и не болтается. Теперь все догадались что это — оружие. Достал из запасов пружинки и винтики, нарезал резьбу под винтики. К ужину револьвер собрал — только ствола не хватает. Все щелкает четко, барабан фиксируется как надо. Даже кран работает — барабан откидывается влево для перезарядки. Вот только ось барабана показалась слабоватой, надо и ее отлить из БрБ2.

Пришел Аргирос, поужинал с нами. После ужина прогрел форму, сказал что можно отливать. Договорились на завтра, после обеда, он отпросится. Все, пора спать, Фросю послал к девкам.

Утром в «школе» устроил диктант, так как ручки было только три, писали Ефим и два самых лучших ученика. Начал с самого легкого — «У лукоморья дуб зеленый» — они его наизусть знают. Но все равно писали очень медленно и с ошибками, у Ефима ошибок мало — читает много. Сказал, чтобы упражнялись друг с другом без меня.

После завтрака пошли на верфь, забирать струг. Взял гребцов и старый стаксель, новый грот не дошили даже на половину. Струг явно преобразился, немного портило вид отличие в цвете старых досок и новых. Корабел еще рулевое весло переделал — сделал побольше, изогнул ручку и поставил хитрую уключину. Получилось что-то среднее между рулевым веслом и румпелем. Для нормального руля надо переделывать ахтерштевень — проще новый корабль построить. Расплатился, купил еще дерево для гика и гафеля и несколько блоков. На веслах отошли от города, подняли стаксель, теперь уже правильно — вертикальная шкаторина больше горизонтальной. Вроде идет чуть лучше чем раньше — мачта выше — а наверху ветер сильнее. Только кренит сильнее. Балласт! Подошли к брегу — натаскали камней с тонну. Стало немного лучше. Походили туда-сюда, надо второй парус. Пошли на стоянку.

Пришли домой. Там ждет пацаненок, который работал «громкой» рекламой, с запиской для меня. Дал ему «резану» — мелкие резаные монетки чуть меньше сольдо тут считаются за полсольдо. Как он нас нашел?

В записке печатными буквами — «продал малое зеркало Еремей». Пошли в лавку. Еремей гордый прохаживается — «продал за сорок семь лир!» Произвели взаимозачеты — я получил почти полсотни лир — хорошо живем! Отдал ему три лиры — моя доля оплаты аренды лавки следующего месяца. Говорит что большое зеркало дороговато — никому еще в руки не давал. Надо бы снизить. Решили поставить цену двести пятьдесят лир.

Еще про одну особенность торговли рассказал купец. Кроме лир и сольдо на руках много других серебряных монет, особенно у татар и приезжих купцов. Такое серебро брать никто не хочет, его надо менять у особых «менял-серебрушников», они умеют пробу серебра проверять. Совсем мелкие монеты идут за полсольдо, но это тоже не выгодно по весу серебра. Вот заходил турецкий купец, хотел меха купить, лир нет, а другое серебро Еремей брать побоялся. Купец ушел к меняле и не вернулся, купил в другом месте. Крупные лавки (целые магазины по нашим меркам), держат своих менял, нам такое пока не по карману. У меня про эту проблему крутится какая-то идея, но я не могу ее ухватить и осознать.

Еще Еремей завел разговор про его людей. Одного — Ивана — он отправляет с московскими купцами домой, отвезти письма и серебро. Оставляет себе трех воев для охраны. Причем Игната не берет — десятник — дорого. Остальные переходят ко мне. Это плюс девять человек, в основном гребцы. Тут еще такая проблема — разный масштаб цен здесь и на Руси. Получается, я мальчишке-толмачу плачу больше чем своему десятнику. Люди это видят, но пока молчат. Надо будет пересматривать соглашения.

После обеда пришел Аргирос, пошли в кузню. Сплавили еще бронзу и отлили ствол с первого раза. Сказал Аргиросу, что беру его на работу, пока одно сольдо в день и ест со всеми, будет много работы — зарплата увеличится. Аргирос обрадовался. Теперь надо аккуратно уйти от мастера-литейщика.

— А бывает, что мастер тебя за что-то ругает и грозит выгнать.

— Бывает. Когда я поздно встаю или не успеваю что-то сделать.

— Тогда сегодня сделай что-нибудь такое, он будет ругать, ты ему подерзи, поругайся и уходи. Иди сразу к нам. И оплату мастеру твой отец не должен будет носить. Потом мы еще сходим к твоим. Хоть разговор шел на греческом через Диму, но я хорошо видел радость Аргироса.

Дома я сел доделывать ствол. Ни тисков ни леркодержателя нет, Ствол притянул к столу куском дерева и шурупами. Также из дерева и шурупов леркодержатель. Нифига, все прокручивается, разобрал. Надо оснастку делать. Токарного нет, только из бронзы лить.

Парус уже сшили, надо обшивать ликтросом. После ужина пришел Аргирос, еду ему оставили — сидит ест. Левое ухо красное и немного опухло, но сам довольный. Объявил всем что это наш младший научный сотрудник, тьфу, молодой литейщик, будет жить у нас. Пацаны его обступили, разговаривают. Он с ними по-гречески, они по-русский, и понимают друг друга.

Утром в «школе» пацаны гоняют друг друга по таблице умножения и диктантам. Что-то я даже не нужен на этом этапе. Обсудил с Ефимом термины из биологии только. Аргирос сидит и смотрит на всех, ничего не понятно, но ему нравится.

После завтрака пошли на рынок, покупать инструменты литейщика. Там ничего особенного, только ступка каменная и пестик кованый для гипса, остальное — лопатка, ведро, горшки, железная чаша для обжига. Купили мешок гипсового камня. Сказал купить бронзы, Аргирос говорит что бронзу покупают по частям, так как олово очень дорогое, его привозят с оловянных островов. Ого, из Англии что ли. За вес олова надо платить одну двадцатую веса серебра, медь дешевле раза в четыре. Ходил и выбирал олово, сгибал палочку олова и слушал, говорит — вот это самое чистое, купили. Медь тоже выбрал почище. Зашли к кузнецу — заказал крепления для гика и гафеля и десяток колец, сантиметров семь диаметром. Потом к меднику, подобрал у него толстый медный гвоздь, он мне его тут же перековал в заготовку болта с квадратной шляпкой.

Дома перед обедом позанимался в «школе», диктант по Пушкину они пишут терпимо, продиктовал кусок из учебника биологии — хуже пошло.

После обеда послал Аргироса и трех мужиков за той глиной, за городом это. Сам сел с девчонками дошивать парус. Поставил двух парней толочь гипсовый камень. К вечеру закончили и пришли ходоки, принесли два по полмешка глины.

Утром пошли на рынок, забрали железки у кузнеца, бейфут гафеля надо кожей обшить, чтобы по мачте хорошо скользил. Зашли в кожаные ряды, оказывается полно недорогой овечей кожи, еще бы — столько овец кругом. Дошел до сапожников, сплошные сапоги. Пока объяснял что мне нужны туфли, подошел какой-то парень и стал что-то говорить, сапожник стал с парнем ругаться. Я отвел его и через Димитроса расспросил. Парень — сапожник без места, нет денег на место на рынке, но инструменты есть — показал, в мешке за спиной. Может сшить обувь на дому заказчика. О! Вот что мне нужно. Накупили кож разных, дратвы и пошли домой. Дома он мне быстро обшил бейфут, потом объяснил ему простейшие туфли-мокасины. На исписанной бумаге обвел ногу и вырезал. Заказал подошву из конской кожи — верх из овечей. Он сел думать и кроить. Я взял медную заготовку и нарезал резьбу М10, медь мягкая — деревянные держатели справились. Головку обшлифовал об камень под размер квадрат 17 мм. Получился медный болт. Аргиорос уже приготовил смеси для литьевых форм. По этому болту сделали десяток форм. Сделали и формы для квадратных гаек, стержень из смеси с резьбой формировали леркой. Я же могу из бронзы сделать очень много какие инструменты. Сделали форму для рожкового ключа на семнадцать, леркодержателя и метчикодержателя. Копию моих ножниц и подобие пассатиж, образца не было. Еще форму под две толстых пластины — подобие тисков. Дальше он сам занимался сушкой.

После обеда пошли с мужиками ставить парус. Провозились до вечера, но получилось — гафельный грот поднимается и опускается. Получился у нас гафельный шлюп из струга. Интересно, будет он у нас ходить или плавать? Завтра попробуем. Дома сапожник дал примерить наживленный мокасин, Пренаживил по месту, сказал завтра придет дошивать.

Утром пошли пробовать шлюп. Отошли на веслах от города, стаксель не подымали, подняли грот. Сразу пришлось привязывать железные кольца к бортам, для крепления грот-шкота. Управлять немного легче чем стакселем. Покатались туда-сюда, вроде получается. Подняли стаксель, когда правильно поставили оба паруса — шлюп — ух побежал. Попробовали круче к ветру — фигня какая-то. Оказывается несет нас боком. И так и так пробуем, при галфвинде несет боком, а как же бейдвинд? Совсем недоступен. Надо киль увеличивать. Расстроился, пошли к верфи. Поговорил с корабелом, говорит что может приделать дубовый киль. На пляже завалить шлюп набок и прикрепить нагелями. Железными на три года хватит, медными на десять. Медные на лиру дороже. Решил железными. Оставили шлюп на верфи и пошли домой.

Дома примерил мокасины — нормально. Прошелся — приятно, хоть и на босу ногу, сапоги надоели уже. Буду дома ходить и на судне. Десять сольдо за работу всего, дешевле сапог раза в три или четыре. Я посмотрел вокруг — пацаны и девки босиком ходят, мужики в трофейных стоптанных сапогах. Я говорю (через толмача).

— Как тебя зовут?

— Айваз.

— О! Барев! — кажется, армяне тоже здесь есть.

— Барев — отвечает удивленно-растерянно.

— Смотри, Айваз, этим всем людям нужна такая обувь, но я смогу заплатить только по восемь сольдо. Зато как их много! Сможешь?

Айваз что-то шептал секунд пять, потом согласился.

— С кого начать? — я задумался. Все замолкли, смотрят на меня. Я показал на Ефима:

— Иди сюда. С него.

У нас еще много трофейных сапог татарских осталось, решили отрезать голенища, распаривать в кипятке, выпрямлять и пускать на подметки. Низ оставили по грязи ходить.

Решил еще носки «изобрести» — но резинок нет. Хотя мокасины низкие — нашел вариант. Показал девчонкам как шить — шов сверху, чтобы подошву не тер, носки низкие, чуть выше «косточки» и там завязка-шнурок. Первые носки сказал шить Ефиму, Ефиму — отмывать ноги. Еще поручил сшить на Ефима новую рубаху. А вот штаны из некрашеного льна будут смотрется как подштанники. Многие носят темное сукно, надо будет купить.

Пошли на рынок — купили отрез темно-коричневого сукна, немного дороже чем лен, лен-то привозят, а шерсти полная Таврия. Причем это некрашеное сукно, шерсть такая. Еще купил шапку на себя по местной моде, сукно с мехом. Жарко, но нужно для дела. Еще у медника сделал пяток медных трубочек, чтоб на буквые ручки плотно налезали — перья вставлять. Купил небольшую деревянную шкатулку и красивый маленький кувшинчик с пробкой для благовоний. Пошли к латинянину, который порох обещал. Говорит что есть — показывает винную амфору литров на пятнадцать. В горлышке пробка, но смола зачищена. Открыли, достали немного — очень мелкий черный порошок. Пороховая мякоть! Они что, гранулировать еще не научились? Или мне второй сорт привезли? Хотя на пистолетные патроны может пойти. Надо брать, хоть и дорого, но другого нет. Самому надо делать, селитряные ямы закладывать. Купил всю амфору, по частям не продает.

Дома хотел снарядить патроны черным порохом попробовать. А у меня все патроны заряжены — пустых гильз нет.

Смотрю, в основном все заняты, Аргирос свободен, формы сохнут еще, взял людей, пошли к нему домой. Живут на восточной окраине, близко к берегу, глинобитный домик, очень бедно живут. Сказал что взял Аргироса на работу и вручил ему одну лиру на двадцать дней вперед. Он монету отдал отцу. Родители не старые, еще два старших брата и сестра у Аргироса. Поговорили — рыбаков много, рыбы мало. Питаются одной рыбой, если удасться продать — покупают пшено и муку. Собирают ветки на берегу — сушат и продают на дрова. Последняя ценность лодка и сеть. Посмотрел — немаленькая лодка — метров семь. И парус — то ли латинский, то ли рейковый. Разговорились про паруса, предложил им попробовать поуправлять моим шлюпом, если у кого будет хорошо получаться, возьму того на работу. Как шлюп переделают — пришлю Аргироса. Пошли домой. Дома швейная фабрика — и девки шьют и сапожник. Скоро ужин, поработал учителем немного.

Утром, после завтрака, Аргирос сказал что формы готовы — можно отливать. Послал его в кузню с мужиками, посмотрю как без меня работает. С помощью медной трубочки закрепил на буковой ручке «золотое» перо. Красиво получилось. В кувшинчик налил чернил. В шкатулку положил ручку, чернильницу и два небольших листа дорогой бумаги. Нарядили Ефима во все новое, даже туфли с носками. Он вчера помылся вне очереди. С собой еще взял Димитриса и двух воев попредставительней. Сам тоже одел «модную» шапку. Броник я ношу постоянно, только на ночь снимаю. Шлем и «юбку» не ношу.

Пошли к дому Хозе Кокоса, Дима уже разведал где это. Я хочу уговорить Кокоса взять в ученики Ефима, так как он берет дорого за услуги, деньги предлагать смысла мало, но у меня есть вещи которые нигде не купишь. Развести иудея-юриста — ну ты и задачи себе ставишь! Ефиму коротко объяснил что надо научится писать на латыни.

Красивый дом, в крепости, очень престижно. У входа охранник, он подал сигнал и к нам вышел парень — кучерявый, нос горбинкой, но не грек. Я сказал что хочу поговорить с Хозе Кокосом. Парень сказал — короткий разговор стоит два сольдо, дальше мастер сам скажет. Ну у них и обычаи! А по русски Хозе говорит? Говорит. Ну это точно он, про кого я читал. Заплатил два сольдо, оставил Диму и бойцов снаружи. За мной шел Ефим и нес шкатулку с письменным набором.

Богато украшенный кабинет, большой стол, ценные породы дерева, самоцветы. В письменном приборе торчат гусиные перья. Правильно! И чернила у тебя «дубовые»! Сейчас все используют чернила из дубовых «орешков» и солей железа. Главный их недостаток — очень бледные в момент написания — темнеют только в течении суток, писать не удобно, плохо видно.

Хозяин кабинета сидит и смотрит на нас вопросительно.

— Шолом Алейхем, уважаемый! — он удивленно смотрит на наглую воронежскую морду.

— Шолом — отвечает непроизвольно. — я достаю письменные принадлежности и говорю медленно, разборчиво но непрерывно:

— Посмотрите — это новое перо из особого, твердого золота! Его не надо чинить как гусиные перья! Им можно писать целый год и оно не поменяется! Оно пишет очень ровно и равномерно и клякс будет гораздо меньше! Кроме того — это новые чернила! — я провожу линию на бумаге — Посмотрите какие они черные! Они абсолютно черные! Их очень хорошо видно! Я прошу вас — попробуйте сами. Вы попробуйте, а потом — все скажете! — чувствую себя продавцом пылесосов.

— Вы хотите мне это продать?

Но берет ручку, осторожно макает в чернила и ведет линию по бумаге пока чернила не иссякают. Потом подносит ручку к носу и внимательно рассматривает перо. Говорит по-русски хорошо, но с акцентом.

— Нет это не продается. Это нигде не купить. Вот вы, уважаемый Хозе, знаете много языков, даже этот трудный русский, и даже можете на нем писать. А знаете ли вы что есть еще одна русская письменность — не для священников и царей. Она проще, там меньше букв, но читается легко. Этим письмом пишут ученые и поэты. Вот мой племянник умеет писать этим письмом — смотрите, я буду ему диктовать, а он будет записывать.

Тут я достал второй лист и начал диктовать «у лукоморье дуб зеленый», Ефим переписывал это стихотворение раз двадцать наверное. Пока я диктовал Хозе сидел спокойно и слушал. Я продиктовал восемь строк и протянул листок Хозе. Он внимательно всмотрелся в текст.

— Интересно, я понимаю, текст, хотя многих русских букв тут нет.

— Да, можно обойтись без некоторых букв без потери смысла — не буду я тут распространяться про четыре варианта написания слова «мир».

— Очень интересно. Но кто вы и что вы хотите.

— Простите, не представился. Я Андрей Белов, московский боярин, путешествую. В Каффе у меня товарищество с купцом Еремеем Гусевым, лавка, торгуем мехами и диковинами. А это мой племянник Ефим. Знаете, он грамотный отрок, но я хотел бы чтоб он знал латынь и научился писать на латыни. А также почерпнул краешек вашей бесконечной мудрости.

— У меня уже есть ученик!

— Вот пусть ученик и учит Ефима, а вы лишь будете направлять учебу и свет вашей мудрости будет озарять учение. И для этого я хочу вам подарить эту золотую ручку и эти замечательные чернила! — даже гербалайф вспомнился.

— А когда он будет хорошо писать на латыни, я вам подарю еще такую ручку и чернила.

— А если он туп и неспособен ничего выучить?

— Тогда через год одна ручка и чернильница — ваши, а если научится — то три ручки и такой кувшинчик чернил. — показал объем с поллитра.

— Не через год, а через полгода!

— Через девять месяцев. За полгода трудно научится писать на латыни.

— Ладно, девять месяцев. Но мне нужно еще чернил, я много пишу!

— Через месяц еще чернильница.

— И кормить не буду!

— Он будет жить в лавке у купца, завтракать и ужинать там, а обед приносить с собой.

— Хорошо, оставляй отрока.

— Веди себя прилично, будь внимателен, приходи на ужин — сказал Ефиму и ушел.

Уф вроде получилось. По дороге зашли в лавку, меха продаются понемногу, зеркала стоят. Рассказал ему про Ефима, Еремей поддержал — «писарь на латыни нужен». Позади «торгового зала» в доме есть проходная комната, предложил Ефиму оборудовать ее как приемную для ВИП покупателей. Ему идея понравилась, зашел я к столяру заказал маленький столик и диваны. Ну как диваны — к деревянной кровати приделать деревянные подлокотники и спинку.

Дома, с нетерпением, меня ждал Аргирос, показать результаты своего труда. Почти все отлилось нормально — два болта не пролились до конца и одна гайка оказалась без отверстия. Надо же, даже резьба М10 получилась, не полностью, но явно видно. Тщательно очистили болты и гайки от остатков смеси, и прошелся по резьбам леркой и метчиком, недорез был небольшой. Гайки и болты легко скручивались друг с другом, в любой комбинации. Получилось восемь болтов и девять гаек М10х1.5, болты длиной около девяноста миллиметров. Бракованные детали пойдут в переплавку — одно из преимуществ бронзы — переплавляется почти без потерь. Тут нас отвлекли обедом.

После обеда продолжили. Собрал ножницы, вместо винтика поставил медную заклепку, подточил — неплохо режет ткань. Отдал начальнику швейного цеха — Фросе. Собрал пасстижи — вот тут плохо, медь слишком мягкая, от нагрузки плывет, бронзу не расклепаешь — трескается, надо болтик делать, обсудили с Аргиросом как.

Наконец-то самое сладкое — револьвер. Зажал ствол бронзовыми пластинами как в тиски, лерку в леркодержатель, и нарезал резьбу на стволе. То же самое — метчиком в рамке. Попробовал — ствол запросто вкручивается в рамку. Теперь тонкая работа — подгонка зазора между стволом и барабаном. Делал не спеша, подшлифовывал самым мелким песчаником. Зато получился зазор тоньше листа бумаги, не местной, а той из двадцать первого века. Сделал фаски с обоих концов канала ствола. «При определенном уровне производства качество металлообработки определяется фаской».

Собрал — весь такой из желтой бронзы, ствол и барабан из красной бронзы — стимпанк! Не хватает мушки и щечек рукояти. Мушка был лишняя от винтовок, щечки заказал Осипу, из ореха. У сегодняшнего столяра нашел орех, еще лучше бука, и меньше коробит от сырости. Руки чешутся испытать, но в городе нехорошо, да и щечек нет, потерплю. Мушку припаяли. Мужики и пацаны вокруг сидят и млеют мечтательно. Ивашка по секрету уже всем рассказал что это «пистоль на шесть патронов».

Глава 5

К ужину пришел Ефим, рассказал про первый день учебы. Хозе ему сказал, что можно и что нельзя и отправил к ученику — Нахшону. Ефим латынь на слух понимает неплохо, а говорить слов не хватает. Вот он полдня пытался разговаривать с Нахшоном. Я поручил девчонкам сшить Ефиму сумку, отдали ему старую ручку — самую замызганную, специально. Чернильницу, бумагу тоже возьмет.

Утром Ефим ушел учиться, в сумку еще положил кусок хлеба и кусочек баранины, завернутые в тряпицу. Мы пошли на верфь, посмотреть на наш шлюп. К килю подогнали большой дубовый брус, длинной метров восемь, прикрепляли длинными гвоздями через просверленные отверстия, внутри лодки концы гвоздей загибали на трехгранной оправке, и концы гвоздей впивались обратно в дерево. Сказали — к обеду закончат. Пошли домой, Аргироса послал за отцом. Есть время, опять работаю учителем. Начал физику рассказывать, пока на уровне природоведения, про гелиоцентризм молчу, сказал только что Земля круглая. Коперник родится только в следующем году, а быть впереди Джордано Бруно не хочется. Осип примерил щечки рукояти, подогнали, пошел шлифовать и пропитывать.

После обеда пришел Аргирос с отцом Зопиросом и братьями, специально оставил им еды, накормили. Пошли опять на верфь, шлюп закончили — расплатился. Вытолкали шлюп на воду, затащили балласт. Стал пробовать и показывать Зопиросу. Поднял оба паруса, стал пробовать круто к ветру, градусов шестьдесят-семьдесят, ого — прогресс. Еще бы руль нормальный, румпель хотя бы. Зопирос переделал несколько креплений и взял управления на себя. Порулил туда-сюда — нормально. Я объяснил ему про поворот оверштаг. Попробовали — с четвёртого раза получилось, когда додумались к шкотовуму углу паруса два шкота привязать. Во, можем путешествовать под парусом в любом направлении. Катались до вечера. Заплатил Зопиросу четыре сольдо. Рыбак попросил разрешения приходить с сыновьями, чтобы они тоже учились таким парусам. Договорились встретиться утром на причале.

Дома прикрутил щечки к револьверу, потратил один шуруп из двадцать первого века, надо попробовать шурупы из бронзы отливать. Револьвер засунул в кобуру, поместился. Свой однозарядный отдал Акиму. Завтра пойдем испытывать-пристреливать. Поручил расколоть пополам самые толстые чурбаки из дров — будут мишени.

Утром на причале рыбаки Фотисы нас уже ждали. Отчалили, походили туда-сюда, нормально. Отошли на восток от города километров пять, нашли пустой пляж и высадились — я, Аким, Ивашка, Федя и Савва. Остальные пошли в море паруса осваивать. Сказал вернутся за нами к обеду. Разожгли костер — целики перепаивать.

Первым надо проверить револьвер. Зарядил, обмотал руку тряпкой, отвернулся и выстрелил в упор в бревно. Нормально, ничего не разорвало не погнуло. Зарядил шесть и подряд все. Класс! Мои все в экстазе, понимают, что это значит — многозарядность! Теперь я и без «калашникова» проживу. Потом долго пристреливали все, сожгли почти семьдесят патронов, но теперь я могу себе позволить. С пулями проблем нет вообще, запас капсюлей громадный, еще дымный порох появился. Стрелял, в основном я, пристреливал. Теперь надо тренировку устроить. Моряки пришли за нами и на обед. Позвал рыбаков с нами обедать, хотя по договору эти четыре сольдо без еды, ну да мелочи. После обеда насобирали патроны — сорок на дымном порохе, остальные на бездымном. Пацаны мне помогали — быстро собрали.

Опять на причал, моряки в море — стрелки на стрельбище. Попробовали черный порох — стреляет мягче, пуля заходит в дерево меньше, но доску сантиметра два пробивает. Хотя бы для тренировки пойдет. Дыму, правда, много, и запах специфический. Вот теперь мои стрелки настрелялись. Я только отрабатывал быстрое выхватывание револьвера и быструю стрельбу. Револьвер — красавец, рукоять ореховая, пропитана маслом, бронза блестит, я прямо любуюсь. Такой вестерн и стимпанк одновременно. Символ власти и по Фрейду и без Фрейда. Стетсон кто бы сшил, а что, лошадей полно, буду Клинтом Иствудом.

Солнце садится, пришел наш шлюп и мы на ужин. Смотрю я на наш шлюп, и видно, что по пропорциям там должно быть две мачты. Уже начинаю понимать какой мне нужен парусник, надо будет верфь свою строить. Но раньше лесопилку, домну, станки — первичное производство создать надо. Нужны выходы на консула Чембало. Дома дал задание Димитрису найти крупных ювелиров.

На ужине замечаю что-то необычное — Фрося и Ратмира ходят в туфлях и носках — выпендриваются. Сделал им комплимент, засмущались, а Фрося воспряла надеждами. Ладно, мне тоже захотелось. Тихо сказал — «вечером в душ и ко мне».

Утром Дима рассказал про ювелиров. Пошли к самому крупному.

Текст для разговора с ювелиром я готовил заранее. Спрашивал у Димитриса отдельные фразы, записывал, запоминал. Дело в том, что я хотел провести разговор с глазу на глаз. Тем более нежелательно было присутствие толмача, которому я до конца не доверял.

Дом ювелира находился не в крепости, а на центральной торговой улице, также у входа охранник. Людей моих оставил снаружи.

После ритуального приветствия я начал заученную речь.

— Посмотрите на этот великолепный рубин! Его недавно привезли из Индии. Какой он громадный! Посмотрите на огранку, недавно индийские огранщики научились так красиво обрабатывать рубины.

Я протянул кольцо с рубином и сказал заготовленную фразу.

— Если вы сразу назовите настоящую цену этой драгоценности, хотя бы приблизительно, я продолжу этот разговор. А если вы назовёте очень низкую цену, я уйду к другому ювелиру.

Ювелир сначала долго рассматривал рубин. Хоть он и пытался скрыть испытываемые эмоции, я успел заметить на его лице промелькнувшее удивление и восхищение. Затем он посмотрел внимательно на меня.

— Да такой рубин достоин короны короля. И можно было бы продать за 2000 лир. Но здесь у вас никто не купит за такую цену. Князе Исааку сейчас не до драгоценностей. А хан Гирей не носит корону. Так что здесь вам его не продать за тысячу лир.

— Вот за тысячу лир я бы согласился его продать.

— Это слишком крупные суммы для одного ювелира. Столько серебра нет даже меня.

— А долговые обязательства известных людей у вас есть?

— Согласитесь принять оплату векселями?

— Половину суммы. Но только векселями конкретного человека.

— Чьи векселя вы хотите?

— Меня интересует долговые обязательства консула Чембало.

— Консула Алессандро Татини? Векселей Алессандра Татини меня нет. Но я смогу их достать. Но даже пятьсот серебром это много. На какую сумму векселей вы рассчитываете?

— Если найдёте векселей на пятьсот лир, сумму в серебре будем обсуждать отдельно.

— Мне надо два дня чтобы выяснить про векселя.

— Хорошо я приду через два дня.

На обратном пути зашли в лавку. Продаж особо не было. Зато привезли диваны, правда, диванами их назвать было пока сложно. Поскольку это было просто конструкция из досок. Дал денег чтобы купили овчины, чтобы застелить диваны. Пришли домой и до обеда ещё успели зарядить патроны. Зарядил все пустые гильзы дымным порохом.

Швейный цех продолжал работать. Я поручил сшить для Ефима тюфяк, подушку, рубаху и простыни. Дал денег на ткань, посчитал в уме, что за прошедшее время я потратил ткань приличные деньги. Тоже заметная статья расходов. Ткань здесь не дешёвая, ткут её вручную. Тоже взял на заметку. Аргирос изготовил формы для второй копии револьвера.

После обеда пошли тренироваться, и моряки и стрелки. В таком ритме прошло два дня. Швейный цех шил, моряки и стрелки тренировались. Аргирос попробовал отлить детали револьвера — мелкие детали не получились. Возможно, не догорел формы, боялся перегреть и тем самым разрушить их. Приступил ко второй попытке.

Сегодня пошли к ювелиру Баруху. Он смог найти векселей на 450 лир консула Чембало. Сторговались с ним 450 лир векселями 300 лир серебром. Пошли в банк оформили векселя на меня. Теперь консул Чембало мой должник. Здесь немного другая процедура работы с векселями, чем в 21-м веке. Читаю про себя на векселях — «Baro nobilis Andreas Belov» — это они боярина в барона переделали? Ну вот, очередной виток самозванства.

Теперь можно двигать в Чембало. Пришёл домой и объявил, что через несколько дней мы отправляемся в другой город.

Два дня ушло на подготовку. Из семьи рыбака наняли капитаном шлюпа старшего брата Аргироса — Линдроса. За два дня еле успели собраться — вот мы обросли барахлом. К тому же нас стало значительно больше. Бывшие гусевские гребцы и Игнат. Братья Фотис, сапожник Айваз тоже поехал с нами. Он не успел сшить даже и третей части туфлей, не хотел терять такой большой заказ.

Переговорил с Еремеем и Ефимом. Сказал Ефиму, чтобы он записывал если Хозе Кокос будет встречаться с каким-либо правителем, либо писать письмо какому-либо правителю. И свои записи передавал Еремею. А Еремей отправлял мне почтой. Оставил Еремею ещё одно большое зеркало в раме и два маленьких. Ефиму оставил денег на еду и на бумагу.

Пришлось выгрузить балласт, так нас было много. Объяснил людям, что теперь они живой балласт и при крене судна должны переместиться на высокий борт.

Отчалили. Дул умеренный юго-восточный ветер. Мы шли вдоль берега, не прибегая к лавировке. Я даже сделал лаг из тонкой верёвки, дощечки и грузика. Часы у меня были нормальные. Несколько раз померил и посчитал — получилось шесть узлов.

Гребцы повеселели — идём, с отличной скоростью, а грести не надо. Вот только надо лебедку придумать, а то шкоты стакселя надо тянуть втроем-четвером, руки режет. И когда грот перекладывается с галса на галс, надо крепить его быстрее, тоже механизм придумать.

Прошли мимо Солдайи (Судак), Лусты (Алушта). Один раз мимо прошёл корабль под флагом Генуи, явно военный. Посмотрели на нас, но останавливать не стали, не сочли опасными. Вечером пошли Каулиту — Ялту. Стало темнеть, ветер стал стихать. Причалили к пустынному берегу. Сварили уху, так как успели наловить свежей рыбы.

Утром позавтракали и отчалили. К обеду увидели бухту. Причалил поближе к центру. Пришел таможенник. Я сказал, что у меня бумаги для консула. «В Париж по делу срочно». Таможенник не увидела в лодке заметного количества товара и ушёл. Я взял Акима и ещё двоих, пошли через город на север, ещё одной группе дал задание найти постоялый двор. Город был небольшой, сразу за городом были распаханные поля, через километр пошли не распаханные поля, часа через два вышли к реке. Река не широкая на довольно быстрая. Прошлись вдоль берега — по берегу хороший лес разнообразный, прямой древесины не так много но есть. Хорошее место для плотины нашли. Место хорошее, надо брать, вернулись в порт.

Мои нашли постоялый двор, куда поместилось человек 30, ещё десяток остались на шлюпе. Наутро я, в сопровождении четырёх воинов пошёл к консулу. Когда он увидел свои векселя распереживался. Я выразил понимание, что выплаты по векселям сразу невозможны. Консул немного успокоился начал мне рассказывать про тяжелое финансовое положение, люди боятся неопределенности будущего, снижается предпринимательская активность, княжество Феодоро открыло новый торговый порт, и торгует через него вместе с татарами, из-за этого торговля ухудшилась ещё сильнее.

Я сказал что хочу построить здесь верфь и лесопилку на реке. Как уважаемый консул сможет мне с этим помочь, в свете указанных векселей? Консул обрадовался, сказал что землю под верфь сможет выделить, участок на реке — земля ничейная, спорная, надо согласие князя Феодоро Исаака. Кроме того, сказал, поглядывая на векселя, надо уважаемого барона сделать провизором Чембало. Завтра будет совет провизоров, он может на них повлиять. Я отдал ему один вексель на 100 лир в знак достигнутого взаимопонимания.

Мы ушли на постоялый двор, моим всем было интересно — я сказал, подождите до завтра. Наутро пришли к зданию городского совета на заседании провизоров. Консул расхваливал уважаемого барона-инвестора, таким образом, меня избрали на должность провизора Чембало. Как в России, в лихие 90-е, я купил место депутата городского совета, получил участок на берегу бухты. Не очень хороший для причала, но хороший для верфи, а также участок от края полей и до реки. К должности положено серебряная медаль на шею, подтверждающая, что я провизор. Также для моего корабля полагается флаг Генуи, флаг надо покупать самому. Но получал ещё обязанности, если корабль отправлялся в другой город колоний, я был обязан перевести попутную почту. В случае войны должен был способствовать перевозки войск, но это была не мобилизация, а более расплывчатое — «способствовать».

Так что к своим я вернулся с медалью и цепью на шее, в должности депутата-провизора. После обеда я сходил в дворец консула, забрал оформленные бумаги в обмен на векселя. У себя я ставил один вексель на 50 лир.

Осмотрел дома недалеко от выделенного мне участка на берегу. Нашёл неплохой дом. Дом был из белого известняка, большая пристройка с из самана. Снял этот дом на длительный срок, всего четыре лиры месяц. Дешевле чем в Кафе, цены на недвижимость здесь ниже.

Это дом я решил оборудовать уже серьезней. Выделил угол под душ уже внутри дома. Спланировал отделить его пока деревянной перегородкой. Начали копать траншею под канализацию. Заказал у медника поддон и трубу для душа. На улице труба должна выйти в траншею засыпанную щебнем. Кухню пользовать пока будем уличную летнюю под навесом. Но надо думать и о зиме, в доме на кухне очаг — надо переделать на нормальную печь с трубой. Нужны будут кирпичи, печей нужно будет много — это отдельные планы. Пока накупили продуктов, готовим на улице. Послал за досками к торговцу леса. Нужно увеличивать стол — все не вмещаемся. Сколотили стол и лавки вроде все поместились. На ужин купил кувшин вина и меду и сухофруктов для детей — отпраздновать поселение в новом доме. За ужином я объявил что жить в этом городе мы будем долго. Что теперь я благородный барон — член городского совета, владелец земли. Что мы будем строить свое поселение на реке.

Лодка у нас теперь с парусом. Гребцы нам теперь почти не нужны. Гребцы переглянулись. Но нужны будут лесорубы и строители. Гребцы успокоились. И воины у нас теперь будут другие — с винтовками и пистолетами. Сказал, что будем сами себе строить селение и защищать себя сами. Будем выращивать хлеб и новые овощи. Будем делать новые диковинные вещи.

Спать пошёл один. Я теперь барон, возгордился немного. Утром девкам наказал сшить тюфяки-матрасы. Полы в доме каменные — известняк. Скоро сентябрь, спать будет холодно. Пошли на рынок купил лошадь с повозкой, то ли двуколка то ли арба. Купил у кузнеца три двуручные пилы и гвоздей. Дома нагрузили повозку. Кошма от трёх оставшихся шатров, набрали мясо и хлеба. Мясо готовили ещё вчера. Пошёл со всеми мужиками к реке. Оставил только охрану в доме и на шлюпе.

Пришли на место, мужики стали рубить жерди, ставить шатры. Сразу указал место для туалет, сказал рыть яму. Сам туалет сделаем пока в виде плетня.

Пошел осматривать местность. Вот здесь поставим плотину, там будет перелив. Плотину можно попробовать сделать высокой, метра три, с верхнебойным колесом. Здесь будет колесо. Сюда продолжим вал привода. В эту сторону отвод для нагнетания воздуха в домну. Здесь домна. Отсюда загрузка в домну угля и руды, сюда продолжим вал механического привода. Здесь будем строить основные механические мастерские.

Из чего же это всё строить? Тут рядом полно известняка, целая гора, которая станет озером. Но это долго. Да и мужики мои к камню не привыкшие. Привыкли с лесом работать. А леса надо будет очень много. И на корабли, и на уголь, и настройку. Вырубать надо аккуратно, а то можно устроить экологическую катастрофу. Пока поработаю на древесном угле. Потом надо будет искать каменный на Донбассе. Но лес ещё и сушить надо. Из сырого нельзя строить корабли. Тогда такой вариант — рубим лес и строим из него избы. Постепенно начнём строить каменные дома. Переселяться будем потом в каменные. Избы пустим на лесопилку — как раз лес просохнет. Решено, рубим лес, строим избы для жилья. Только стараемся сохранить длину брёвен. Пока я думал, мужики шатры поставили.

Пообедали. Я колышками разметил, где будут стоять избы. Теперь надо лес валить. На территории нашего будущего посёлка деревья стоят редко. Я сказал их совсем не трогать. Лес начали валить подальше, метров двести. Сказал ещё, чтобы выискивали сухостой, надо уже уголь выжигать в ближайшее время. Для нашего бронзового литья нужно.

Ещё нам нужны кирпичи, для этого нужно глина, я ещё прошёлся по берегу нашёл выход. Глины обычная, красная, на кирпичи для печки пойдёт, для домны нужны будут серьёзные огнеупоры. Мужики лес валят, а ведь бревна надо ещё подвозить, на себе не принесёшь, нужен транспорт. Поставили варится мясо на ужин. Оставил за старшего Игната и Савву с винтовкой, луком и саблей. Поехали с Акимом на повозке обратно город. Лошадка везёт быстро, только трясёт до невозможности, подвески у повозки нету. Приехали, нашли кузнеца. Заказал ему пять цельнометаллических лопат. Для примера показал свою титановую. Купил ещё гвоздей.

Поехал к торговцу лесом, купить ещё досок. Оказывается, доски пилят рабы. А я думал, почему доски пиленые, но такие дорогие. Только рабов всё равно кормить надо. И надсмотрщик нужен одними. Они и с надсмотрщик там работают еле-еле. А без надсмотрщика работать вообще не будут. Задумался я. Мой коллектив растёт. На личном энтузиазме я долго так не вытяну. Надо людей на зарплату переводить. Сейчас у меня более 300 Лир. Расходов предстоит очень много. Прямо сейчас своих на зарплату переводить не буду. Но и затягивать с этим нельзя.

Ещё купил вола и арбу с большими колёсами. У портного купил флаг для шлюпок, узнал, что теперь я могу ставить корабль на охраняемый причал. Только надо будет приплачивать капитану гарнизона немного. Сэкономил еще двух человек охране. Перегнали шлюп на причал у замка. Вечер, уже пора ужинать и спать. Пацаны занимаются в школе без меня. Повесили доску, по очереди пишут на доске диктанты. Также задают друг другу арифметику. Ну хоть пока так, мне некогда.

Утром собираемся на речку. На охране дома оставил Твердислава и Ивашку. Остались все девки, шьют. Айваз шьет туфли. Капитан шлюпа пока не при делах, помогает по хозяйству. Оставил половину пацанов. Всех остальных взял с собой на реку. Ещё две повозки — лошадка бежит быстро, вол идёт медленно, но может тянуть очень много груза. По дороге забрали у кузнеца лопаты. Лопаты получились чуть тяжелее современных, зато довольно прочные. Правда, все штыковые, теперь надо кузнецу объяснить конструкцию совковых лопат.

Приехали в наш будущий посёлок. Мужики уже вовсю лес валят. Десяток брёвен уже готово к перевозке. Подогнали вола с арбой. Арбу поставили над бревном. Немного подняли бревно и привязали к арбе снизу. Только макушка бревна касается земли. Вол такое легко потащил, этим могут управлять пацаны. Поставил двоих мужиков копать глину. Попробовал — глина жирновата — надо песок добавить. Кварцевый песок на речке есть, но от глины метров триста — далековато. Из тонкомера сколотили небольшой плот. На него нагрузили песок, так и гоняем — по течению сам идёт, против течения бечевой. Глины с песком в отдельной яме ногами мешают. Из дощечек сделал рамки для кирпичей, размер стандартный 250 на 120 на 65 мм. Кирпичи формуют, складывают сохнуть на солнце. На кирпичах работа тяжелая. Сказал работать по очереди по полдня.

Поговорил Игнатом. Он сказал, что никто посторонний тут не появлялся. Видно людей со стороны города, но ближе версты не подходит. И ещё — в Чембало очень мало татар. Баранина кстати дороже из-за этого. Процесс производства на речке вроде бы наладился. Поехал в город, заехал к меднику. Он мне спаял из меди трубку длиной около метра и диаметром 2 см. С этой трубкой поехал к гончару. Выбрал у него горшок широким горлом литров на сто. Заказал на этот горшок специальную крышку с отверстием. В это отверстие должна втыкается медная труба и выходить горизонтально — получается керамический перегонный куб. Купил я ещё одну лошадь. Седла у нас были татарские — пойдёт. Собрался я завтра ехать в княжество Феодоро, к князю Исааку. С дарами только у меня не густо, а к князю без даров нельзя. Решил подарить шкурку соболя и ручку с золотым пером.

Утром выехали, я верхом, Аким на повозке. Завезли на речку продукты, забрали Твердислава и Судислава. Нацепили на них сабли и кольчугу. Проехали к броду и переправились через Чёрную речку, хотя тут брод почти везде. Дальше на север и северо-восток по руслу высохшей реки. Часа через три подъехали к Мангупу. Уникальное природное явление — гора со срезанным верхом. И на этом плоскогорье — город. Видны башни на краю, но не сплошной стеной, а в ключевых местах. В одном месте пологий подъем. Поднялись к воротам, назвал себя, сказал, что к князю Исааку.

Княжеский чиновник сказал что передаст прошение о приеме. Как-то уныло он это сказал. Дал ему лиру. Чиновник слегка улыбнулся. И сказал, что князь сегодня обо мне узнает. А пока нам лучше ехать на постоялый двор, этот паренёк проводит, он же позовёт. Что делать, такие вопросы с кондачка не решается. Поехали на постоялый двор. Сняли две комнаты, перекусили. Я даже вздремнул немного. Вечером прибежал пацан. Зовут во дворец. В дворце ждали ещё час. Я повторял речь на латыни, тоже готовил заранее. Димитриса с нами нет, но есть Аргирос. Наконец меня пропустили.

Приём не особо официальный, невелика я птица. Меня представили полным титулом: и боярин Московский и барон, и провизор. Проговорил заученный титул князя. Преподнес дары. Рассказал про волшебное перо, которое не надо чинить, и про совершенно чёрные чернила. Напомнил что сам из православной Московии, и рад приветствовать православного князя. Обратился с просьбой, у князя стало кисло-вежливое выражение лица. Сказал, что хочу построить на речке, что на полдороге к Чембало, православную часовню. Но вот беда не знаю ни одного православного священника. Не мог бы уважаемый князь помочь мне с этим. Потому как православных людей в Чембало стало больше, но нет ни одной православной церкви. Князь проявил заинтересованность и даже удивился. Он сказал, что подумает как мне помочь. Я сказал, что надеюсь на оплот православия в Таврии. Аудиенция закончена. Отлично, теперь у князя Исаака нет претензий к стройке на реке.

Когда уходил по коридору из дворца, встретилась небольшая процессия. Красиво одетая девушка в сопровождении тёток. Она прикрывала лицо веером так, что я видел только глаза. Эти чёрные глаза с любопытством меня оглядели. Дочка князя — догадался я. Вот любопытная, специально прошла навстречу. Вернулись на постоялый двор — уже темнело. Ехать через лес ночью не было никакого желания, заночевали.

Утром выехали пораньше. Примерно через час езды я услышал щелчок тетивы. Сильный удар сзади-слева чуть не выбил меня из седла. Аким заорал — «тати!». От удара я свесился вправо от головы лошади, натянув левый повод. Лошадь стала кружить влево, лошадь меня развернула. Я увидел лучника, он стоял около дерева. На лук была наложена стрела, тетива наполовину натянута. Лучник крутил головой, не зная куда стрелять. Я уже тянул револьвер из кобуры. До лучника было метров 15. Мы встретились с ним глазами. Он вскинул лук, целясь в меня. Я выстрелил первым. Лучник исчез за деревом. Попал или нет? В этот момент раздался ещё выстрел. Это Аким застрелил одного из нападавших. Лошадь подо мной дёргалась при каждом выстреле. Я пытался удержать её на месте.

К повозке бежало ещё четверо. Двое были с копьями, двое были с саблями. А у моих даже щитов нет. Только две кольчуги и три сабли. И уже разряженный пистолет. Один с копьем бежал к лошади, чтобы её остановить. Этот пока подождёт. Утихомирив немного лошадь, я выстрелил в другого копьеносца. Копьеносец от выстрела остановился и встал на колени, опираясь на копье. Послышался звон сабель — это мои отбиваются от нападающих. Но ведь саблист только Аким! В этот момент Аким ранил своего визави руку. Тут отскочил, зажимая рану. Они втроем навалились на другого татя с саблей. В этот момент, копьеносец который держал лошадь, увидел меня рядом и живым. И засобирался ткнуть меня копьем. Ну с четырех метров я не промахнусь. Нападавший выронил копье и схватился за грудь. Моя лошадь подо мной опять заскакала. В этот момент последний сражающийся из нападающих, резко развернулся и бросился бежать. Я выстрелил ему в спину. Мимо, ещё раз. Это лошадь дёргается, а так я хороший стрелок! Убегающий упал на одно колено и попытался встать. В этот момент его догнал Аким и рассек саблей спину. Я оглядел поле боя — раненый в руку убегал. Я выстрелил ему в спину, опять мимо, ещё — револьвер сухо щелкнув. Патроны надо считать! Убегающий скрылся за деревом.

Аким добивал раненых. Я трясущимися руками перезаряжал револьвер. Перезарядил, и огляделся опять. Живых противников не наблюдаю. Сполз с коня. Ходим с Акимом по полю боя кругами и тяжело дышим. Я вспомнил про лучника. Подошёл к тому дереву — там никого нет, но есть следы крови. Попал всё-таки. И лук валяется — тоже в крови.

Я вернулся к своим. Оказывается, Судислав ранен в руку! Саблей рассекли правое предплечье, как раз после кольчуги, кровь прямо льется. Раненый сидит на земле, бледный уже. Срочно аптечку! До дома уже близко, шить тут не буду. Промыл рану хлоргексидином, но толку от этого мало — поток крови сильный. Наложил жгут на плечо, и туго забинтовал рану.

Мужики уже раздевают трупы. Я присмотрелся к лицам убитых. Не татары — то ли греки — то ли кавказцы. Быстро погрузили раненого, трофеи и поехали дальше.

Добрались на речку, созвал всех девок помогать, уложили Судислава на стол, помыли руки, приготовили инструменты и материалы. Вместо анестезии — ложку в зубы. Еще раз рану промыли, сшили мышцу рассасывающейся ниткой, кожу сшили не полностью, дренаж оставили. Жгут сняли, кровь побежала. Забинтовал плотнее, вроде остановил кровь. Сосуды не восстанавливал, слишком сложно для меня, сухожилия сшил только. Рука вряд ли полностью восстановится, ну хоть не умрет, и с такой рукой будет. Дал антибиотик, уложили в постель, сказал Евдокии — пусть присматривает за ним.

Рассказали своим про нападение. Все заволновались, стали подглядывать в окружающий лес. Решили усилить хранение, оставил на ночь Акима охранять. А то с огнестрелом на речке оставался один Савва. Нужны ещё винтовки, нужно ещё обучать людей в стрельбе. Поехали в город. Дома пока светло сел перезаряжать патроны. Пересчитал гильзы — одной не хватает. Видно обронил, когда перезаряжал револьвер после боя. Жалко — первую гильзу потерял. Все пустые гильзы зарядил чёрным порохом. Будем тренироваться.

Твердислав рассказывает, как он доблестно победил татей. Девчонки слушают, вытаращив глаза и на меня поглядывают. Я вспомнил про попадание стрелой, снял броник, вытащил пластину — вмятина без пробития. Ну вот, еще одну пластину помяли. Но, конечно, повезло. Повезло, что был один лучник, повезло, что стрелял в меня и попал в броник, кольчуга бы на таком расстоянии бронебойную стрелу бы не удержала. Твердислав говорит:

— Вон в боярина нашего сразу стрелой кинули! А от него же стрелы отскакивают!

Фрося и Евдокия бросились ко мне:

— Где! Куда! — я пытаюсь рассмотреть свою спину. Задрали на мне рубаху — ищут страшные раны. Углядели небольшой синяк ниже лопатки, в этом месте амортизационного слоя не было. Успокоились.

У Аргироса все формы для револьвера готовы. Думали у себя во дворе горн сделать, и уже спокойно отлить. Теперь планы поменяли — дал ему денег и послал в кузню, арендовать горн.

Утром пошел к консулу, взял универсальный подарок для «благородных» — «золотое «перо и чернила. Поблагодарил за содействие, рассказал, что князь Исаак одобрил стройку, но, якобы, потребовал построить православную часовню. На что Алессандро махнул рукой — «тут татары кругом, а христианские схизматики — это так…» Рассказал про нападение бандитов. Консул заинтересовался — «это благородно, бороться с разбойниками, говорите — из шестерых убили четверых, а двое раненых убежали? А у вас один ранен? У вас хорошие воины! Расскажите капитану, мы это внесем в отчет» (возможно, запишут на свой счет, но мне не жалко). Поскольку это случилось за пределами города, то к судье заходить не надо.

— А если бы случилось в городе?

— Надо рассказать судье, если есть свидетели нападения, или убитый опознан как бандит, то вам объявляют благодарность от города. А если нет уверенности, что убитый — разбойник, то назначается публичный суд. За убийство раба — штраф. За убийство свободного благородным — большой штраф. За убийство благородного могут и казнить. Особенно, если за благородным сильная семья.

Поблагодарил консула, зашел к капитану, коротко ему рассказал о нападении, тот даже что-то записал. Надо и ему перо подарить, простое, стальное.

Потом поехал на речку, взял с собой Федю и Твердислава. Из охраны дома остался только Ивашка. Рискованно, но я к вечеру вернусь. Приехал на речку. В стороне около холма оборудовали стрельбище, небольшое — 50 метров. Накололи чурбаков на мишени, разметил рубежи.

Назначил Игната и трёх мужиков пошустрее стрелками. Тренировал по двое на стрельбище. Дырки от пуль в чурбаках додумались залеплять глиной, чтобы было видно новые попадания. К обеду расстреляли все патроны с чёрным порохом. Гора ошкуренных брёвен уже приличная. Навязал на верёвочку узлы через полметра, получилось подобие рулетки. Перемерили все бревна, резать бревна жалко. Они потом пойдут на доски. Определили две характерные длины — изба будет с такими сторонами. Получилось семь на девять метров — большая. Разметили на земле. Выкопали неглубокую траншейку. Теперь туда таскают камни для цоколя. Пошёл посмотреть на кирпичи. Скоро будет 1000 кирпичей. Начали копать в склоне холма пещеру — это будет печь для обжига. Вернулся к стройке. Камней уже натаскали. Выставили первый венец. Проверили диагонали верёвочкой. После обеда Игнат и Федя легли спать — будут охранять ночью. Не спеша накатываем венцы избы. Накатали три венца. Зовут — вырыли пещеру. Вход в пещеру небольшой — метр на метр. Внутри можно стоять и площадь два на полтора. Вверху палочкой пробили дырку на поверхность — дымоход. Накидали печь хвороста и подожгли — пусть сама печь просохнет. Дело к вечеру, взял Акима, поехали домой.

Дома Аргирос показал результаты литейных работ. Все детали уже очищены от остатков смеси, но не отшлифованы. Когда же мне этим заниматься? Собрал всех пацанов и Аргироса, разложил перед ними детали револьвера, и сказал — попробуйте собрать. Минут через 10 выделил двоих, у которых лучше получалось. Дал им песчаник для шлифовки, объяснил, что надо шлифовать так, чтобы собиралась плотно но не болталось. Сказал не трогать переднюю плоскость барабана и ствол. Шлифовать не спеша. Так, револьвером занимаются. Стройка продвигается медленно, людей мало. Надо узнать про каменотесов. Завтра пойду. Зарядил ещё патронов чёрным порохом. Утром, после завтрака, пошёл искать строителей. Строители каменщики есть, но производство каменных блоков это другие люди. Они работают на Белой горе, надо туда ехать, это рядом с речкой. Купил у кузнеца буравчика подлиннее — для срубов.

Накупили продуктов поехали на речку. Изба поднялась уже больше метра. Наметили два окошка небольших одно на юг, одно на запад. Заглянул в печку-пещеру. Вроде подсохла можно загружать. Обсудили, как укладывать кирпичи, чтобы были зазор. Начали укладку. Сруб избы стал выше, укладка венцов замедлилась. Стали использовать вола для затаскивания брёвен. Взял Акима, и поехали к месту разработки известняка на Белой горе. Оказалось тут совсем рядом, чуть больше километра.

Камень рубили рабы, они были разделены на три группы, этим занималась три предпринимателя. Товарный камень был похож на наш шлакоблок, только ниже и шире. Четыре плоскости были более-менее ровные, две грубо сколотые. Стал торговаться. Когда узнали что ввозить не в город, а вон туда — цена ещё снизилась. Заказал полторы тысячи штук, и ещё плитки для пола. Она стесана только с одной стороны и размеры разные. Всё вышло на 60 лир. Дороговато — зато каменный дом. Ну ещё строителям-каменщиком надо заплатить. Большая часть камня у них уже готова — начали грузить на повозки с волами.

Поехали обратно. Наметили место для каменного дома. Дом тоже заложил большой восемь на девять метров.

Прогнал всех стрелков через стрельбище, сделали по несколько выстрелов, чтобы навык не теряли.

Начал думать про плотину. Для засыпки тела плотины надо будет много щебня и камней, вокруг этого добра хватает, но потаскать придётся. Нужна тачка! Вот что нам поможет! Технологически мне она уже доступна. Желателен токарный станок по дереву, но можно и без него. Позвал Осипа.

Начали с самого сложного — колеса. Колесо будем делать сплошным, из двух слоев дощечек поперечными слоями. Железную ось закажу у кузнеца. Надо будет много небольших гвоздей. Осип идею понял и начал заготавливать доски. Опять дело к вечеру, надо ехать в город. Столько времени трачу на дорогу каждый день, как будто живу в Москве. Дома пацаны показали полуготовый револьвер — не хватает пружин, винтиков, не нарезана резьба на стволе. Попробовал — работает, но туговато, обсудили, где ещё отшлифовать. А так блестит, ещё больше первого, пацаны старались целый день, даже вырезали из кусочков ореха щечки рукояти не хуже Осипа, маслом пропитали. Доделать сегодня не успеем, темнеет уже, пора ужинать и спать. Утром потратил ещё час на доделку револьвера, даже мушку припаяли, Аргирос догадался сделать заранее. Поехали на речку, по дороге заехали к кузнецу он мне тут же сковал одну ось для тачки, заказал ещё три, купил небольших гвоздей.

На речке уже стоит изба, только не хватает крыши и двери. Изба получилась большая, пролёт для крыши слишком большой, для коньковый балки пришлось ставить дополнительные опорные столбы. Конструкция крыши простая — бесчердачная — сразу скаты крыши из тонких брёвен.

Печь для обжига заполнили кирпичами и начали жечь слабый огонь для просушки. Я пошёл на стрельбище, испытал новый револьвер — хорошо работает. Пристрелял его. Отдал новый револьвер Акиму, его однозарядный пистолет отдал Игнату. Теперь у нас восемь стволов — семеро вооруженных (я еще и винтовку ношу). Уже лучше. Надо еще один револьвер — точно. А вот что дальше? У револьвера прицельная дальность маленькая, для самообороны хорошо, а вот для войны нужны винтовки. Делать винтовки из бронзы можно, но расточительно, там не настолько сложный механизм. Сталь нужна, металлообработка нужна. Рано еще, надо развиваться. Сделаю пока еще два револьвера, потом подумаю.

Потренировал Акима быстрому выхватыванию револьвера и быстрой стрельбе на близкие расстояния. До соревнований по практической стрельбе еще далеко, но некоторый результат появляется быстро. Похоже, Аким немного поражен своими появившимися возможностями. Шепчет — «я ж шестерых… вот так… могу… как пес чихнул».

На избу начали закидывать бревна кровли, почти по центру избы разместили фундамент для печки. Начали копать. На следующем объекте растёт гора привезенного белого камня. Надо уже с каменщиками договариваться. Поехали в город, едем с Акимом два таких ковбоя с револьверами. Только снаряжение у Акима не очень, надо этим заняться. По дороге заехали к строителям поговорили. Построить тоже не очень дорого. В бригаде только два каменщика — остальные рабы. Договорились завтра начинать.

Дома сказал Аргиросу чтоб начинал делать ещё два револьвера. Надо ещё сделать хорошее снаряжение для моих стрелков. Айваз ещё дошивает туфли для тех кто в доме. Дал ему внеочередное задание — объяснил конструкцию современного кожаного ремня с дырочками. Заказал ему сразу десять ремней шириной пять см из лучшей кожи. Объяснил конструкцию кобуры для револьвера. Заказал пять штук. Также небольшие подсумки на 20 патронов, с креплением на ремень, десять штук. Подсумок закрытый, закрывается на пуговицу. Еще ружейные ремни из более тонкой кожи. Ну и два футляра для зажигалки zippo. Пряжки и пуговицы из бронзы заказал Аргиросу.

Утром выехали из города вместе со строителями. Они везут на волах инструменты, деревянные корыта. Самая большая тяжесть — мешки с известью. Приехали строители, сразу ставят свои шатры. Затем приступили к стройке. Таскают гранитные булыжники для цоколя. Набрали песка, развели известь, готовят раствор. В каменном доме запроектировал четыре комнаты разного размера. В каждой комнате по окну размером 60 см. Самую маленькую комнату для себя размером три на четыре метра. На окно надо заказать решетку у кузнеца. Заложить уже на этапе кладки. Так же в фундамент заложил деревянный короб, через него проложу канализационную трубу.

Изба уже почти готова, нету дверей и окон. Печки нет, только фундамент выложили. Для окон решил пожертвовать кусочком полиэтиленовой плёнки. Для дверей нужно заказать кузнецу петли — забыл. Осип показал готовую тачку. Нормально, только колесо скрипит. Дёгтя нет смазали бараньем жиром. Сказал ему пока делать дверь и рамки в окошки. Пошёл в кирпичный «цех». Кирпич в печи обсох, пора обжигать. Натащили хвороста уже потолще и набивают в печь.

Подошёл Игнат с просьбой от мужиков построить баньку. Точно! Как я сам забыл про это! Выбрали место на берегу, сразу разметили. А я потступился к плотине, всё обдумываю. Взял троих людей сделали дубовые колья, деревянную огромную кувалду-колотушку. Начали забивать колья для разметки. И тут такой облом. Дно каменистое, и где хочешь, кол забить невозможно. То есть колья забиваются, но не везде. А конструкция средневековой плотины предполагает два ряда частокола. И засыпка между этими рядами из камней и глины. Тут частокол не получается из-за каменистого дна.

Ошарашенный новостью я сел думать. Сначала успокоился и начал формулировать конструкторскую задачу. Сразу обратил внимание на роль частокола в первоначальном проекте. Его роль — не давать расползаться внутренней засыпке. Делает это он только благодаря моментной заделки в грунт. Горизонтальных связей, работающих на растяжение поперёк плотины в конструкции нет. Это не правильно. Как сделать горизонтальные поперечные связи? Железо не предлагать, это не по карману на всю плотину. А связи надо делать деревянные. Как их крепить к частоколом, шпунтами? Для шпунтов слишком большая нагрузка. Надо делать врезку. Но если частокол будет играть вдоль плотины, врезка может выскочить. Тоже не получается. Врезка. Сруб! Надо делать сруб и засыпать его внутри камнями и землёй! Кольев надо немного, чтобы сруб течением не сдвигало. Поскольку большая нагрузка от засыпки, срубы надо делать небольшие. Чтобы поперечные связи были чаще. Я думаю, два на три метра будет достаточно. Два — эта ширина плотины. Ещё проблема сруб будет всплывать. На время монтажа можно притопить. Для постоянной работы на дне сруба надо врезать несколько поперечных бревнышек, такое решетчатое дно. За эти бревнышки засыпка будет сруб прижимать ко дну. Надо пробовать, сказал делать сруб из дубовых тонкомеров. Только надо в лапах шпунты под углом закручивать, чтобы конструкция была цельной.

Сделали сруб высотой в шестьдесят сантиметров, между нижними венцами врезали пару поперечин. Бревна для сруба прогрели на костре, не до обугливания, а так чтобы пар с торцов пошел. Это против гниения, а то дегтя нет, пропитать нечем. Я же перегонный кувшин гончару заказал! Надо забрать, делать уголь и деготь. Подготовили для сруба место, пошли от обрыва на берегу, получилось часть сруба на берегу, часть в воде. Перенесли всей толпой, тяжеловато. Поставили на место, сел плотно. По углам внутри воткнули колья, неглубоко, зато вверх на три с лишним метра, на всю высоту плотины. Это вертикальная связь внутри плотины. Чтобы их забить пришлось делать стремянку. Три трехметровые жердины связали с одного конца. На две из них набили ступеньки — получилась «А»-образная лестница, третья жердь — подпорка. Правда, еще два человека поддерживают, чтобы не упала, но нам не трудно.

Тачкой возят щебень и камни, засыпают внутрь. Удивляются тачке. Еще надо совковые лопаты сделать! А то грузят штыковыми. Сказал сделать еще один такой сруб, завтра будем ставить.

Каменщики все цоколь выкладывают. Горизонтальность проверяют большим деревянным треугольником, к вертикальному катету прикладывают отвес. Не, пузырьковый уровень «изобретать» не буду, есть дела поважнее.

Печь для обжига подожгли, часть входа заложили землей, чтобы тепла меньше терялось. Но печь разгорелась и гудит от тяги. Завтра посмотрим. Пора домой, поехали в город. Заехал к кузнецу, объяснил конструкцию совковой лопаты, вроде понял, хотел заказать дверные петли, а они есть, непривычные, такие горизонтально-вытянутые, неразборные. Заказал мастерок, печки класть. Забрал оси для тачек, купил самых маленьких гвоздиков (это миллиметров тридцать). Забрал у гончара самого… тьфу, перегонный аппарат.

Дома Аргирос все формы налепил, сушит. Айваз шьет нам снаряжение, проверил, вроде все нормально. Девчонки все пошили, сидят бездельничают. Надо шерсть покупать для набивки матрасов. Сказал пацанам что бы устроили девчонкам диктант у школьной доски.

Утром поехал, накупил шерсти, вместо мешков использовали сами матрасы. Теперь девкам работа — простегивать. У кузнеца забрал совковую лопату — как настоящая. Заказал еще две. Купил две больших корзины. Аргиросу дал деньги на аренду кузни, после обеда пойдет отливать. Отрезал кусочек полиэтиленовой пленки и поехал на речку.

На речке мужики уже переселились в избу, там хоть крыша дырявая и двери нет, но уютней чем в шатрах. Каменщики выставляют первый ряд известняковых блоков. Проверил диагонали — все нормально. Дрова в печи для обжига прогорели, но еще все горячо. Осип дверь сделал, вместе повесили на петли. Окна — потом, пусть проветривается. Половина мужиков на лесоповале, половина около сруба у плотины. Вчерашний сруб полностью заполнен щебнем. Ходишь по нему, как по бетонному блоку, ощущается массивность. Показал мужикам совковую лопату, насадили на черенок, каждый опробовал — одобрили.

Спустили на воду второй сруб как плот. Завели на место, наживили кольями, встали все на него — притопили. А он ниже первого сруба — померили разницу — добавили венец. Теперь нормально. Еще надо плотно прижать к первому срубу, чтобы торцы бревен соприкасались. Карман между лапами тоже щебнем забьем.

Стали возить щебень и камни. Одни стоят на срубе — топят, чтобы не всплыл, другие — грузят и возят. Постепенно меняются. Сказал добавлять крупный речной песок, чтобы повысить герметичность. Помог Осипу доделать вторую тачку. В две тачки засыпка пошла быстрее, стали отставать погрузчики с лопатами, щебень грузить не очень приятно, песок легче. Да и щебень не лежит кучей, раскидан по берегу пятнами. Около плотины удобный щебень уже выбрали, возим все дальше и дальше. Добавляем много крупных камней, чтобы расход щебня уменьшить.

Пацаны следят за обжигом бревен для плотины. Из двух бревен над костром сделали «рельсы» и катают по ним остальные. Мальчишкам делаю ротацию, вечером двоих увожу в город, утром привожу двух других — производственная практика. Кроме того, прогнал всех через стрельбище — дал стрельнуть по несколько патронов — «начальная военная подготовка». Последние дни у них только и разговоров про винтовки и револьверы. Револьвер — мечта для всех, но хотя бы винтовку.

Мужики между делом колят дранку для кровли. А чем каменный дом перекрывать? Вроде в городе на домах черепица, надо прицениться.

Около избы навес из жердей строят — «столовая», тоже надо будет перекрывать.

Игнат подошел, мнется, что-то боится спросить. Стал расспрашивать — оказывается мужики спрашивают насчет «веселого дома», уже знают, где он и почем там. Да, мужикам тоже надо ротацию делать. Объявил, что буду с завтрашнего дня увозить в город по два человека по очереди на отдых. Первыми едут Игнат и кто-то кто хорошо работает. Мужики осмыслили сказанное, и работа закипела, стахановцы прямо! Вот что значит правильная мотивация.

А сегодня мне надо подготовиться. Поехали в город, купил темной шерстяной ткани, тонкой льняной, две шапки, что носят состоятельные ремесленники. Дома стали кроить штаны из шерсти и рубаху из льна на Игната. У них с Акимом комплекция схожая, так что удобно. Айваз начал шить мокасины с припуском по не сшитому заднику — дошьет по ноге.

Тут еще Аргирос принес бронзовое литье, мальчишки сели зачищать детали. Я сказал — сначала фурнитуру для кожи, револьверы попозже. Но пацаны подключились все, и работы велись параллельно. Вокруг все работали, мне кажется, так выглядит маленькая китайская фабрика.

Штаны шили со шлевками, туда узкий ремень из овечей кожи без пряжки, узлом будут завязывать, так привычней, не веревкой же подпоясываться. Пуговицы костяные для брюк купил, и на пуговицах ворот рубахи.

А ремни для стрелков делали серьезные — конская кожа, бронзовая пряжка, загиб ремня на медной заклепке, подсумки с бронзовой пуговицей. Сказал сшить хотя бы два комплекта.

Утром уехал на реку, работа в швейном цеху продолжалась. На речке мужики уже ставили третий сруб, это уже дальше середины реки. Сказал, что дальше надо будет пойти навстречу с другого берега, так чтобы между двумя участками образовался зазор метра два — показал я веревку с узелками. «А, сажень, понятно». Это для того, чтобы поток проходил в этот зазор, а не через верх, и не мешал работать. А зазор потом перекроем.

Ночью прошел дождь, несильный, правда. А у нас следующая партия кирпичей сохла на солнце. Сообразили, накрыли кошмой от шатра, не дали пропасть. Пошел смотреть обожженные кирпичи, печь уже остыла — чуть теплая. Кирпичи обожглись по-разному — внизу много недожога — коричневого цвета, на стенки пойдут. В основной части кирпичи нормальные — красные, звенят. Наверху с одного края почернели и слегка оплавились — пережог, тоже пригодится. Сказал носить к избе, печку будем класть. Повезли на тачке, соображают. Сказал еще всю золу в печке собрать в корзину и накрыть от дождя, будем щелок-поташ делать. И вообще всю золу собирать надо — ценный ресурс.

А я уже задумался про станки. Что я могу сделать без чугуна? Хотя бы токарный по дереву сделать. Тут нашли на краю оврага вывороченный засохший дуб — отличная древесина, просохла — звенит, пойдет мне в работу. Отпилили бревно два метра, раскололи клиньями вдоль. Получилось две колоды, из той что по тоньше сделали верстак — пробили долотом четыре отверстия, забили в них ножки, перевернули, поверхность отесали, обстругали — отличный верстак. Вторая будет станиной станка. Сложили из каменных блоков две тумбы, на них колоду широкой стороной вниз. Подтесали, чтобы не качалась. Теперь Осип выравнивает сверху плоскость полосой сантиметров двадцать пять. Нужны большие шурупы. И к кузнецу нужно. Решил в город пораньше, за одно «отпускников» порадую. Спросил у Игната, кто лучше всех работал — он показал на молодого здорового парня, тот либо тачку, либо лопату из рук не выпускает последние сутки. Вот что гормоны с человеком делают!

Приехал домой, девчонки и Айваз накинулись их обшивать. На Игната почти все готово, а на парня только заготовки. Сам поехал к кузнецу. Сковал он мне коловорот, на рабочем конце отковал квадрат, дома в размер до шлифую. Теперь вал шпинделя токарного заказал — сорок миллиметров диаметр, пятьсот — длина, ну примерно, пальцами показал. На концах шпоночные канавки, ну похоже на канавки. Ручку как на мясорубку, чтобы одевалась на один конец. Токарный станок попытаюсь максимально без бронзы сделать, станки массивные, а бронза дорогая. Теперь корпуса подшипников скольжения шпинделя, вроде коренных подшипников ДВС, только их два, и будут они зажимать этот прямой вал. Слепил из глины модель для кузнеца, крышки сверху, посередине крышки подшипника — отверстие для смазки, болты будут литые бронзовые. Кузнец смотрел, смотрел, но согласился.

Пошел к меднику, он мне быстро сообразил штырь двадцать миллиметров и длинной триста. С одной стороны ручка как на мясорубке, только поменьше.

Приехал домой, нарезал на этот штырь резьбу М20, это модель пиноли задней бабки токарного. Квадрат на коловороте отшлифовали до размера десять миллиметров. Теперь пошли заказы Аргиросу: повторить по десятку болтов и гаек М10, сделать бронзовые копии больших шурупов-глухарей, они у меня под ключ 10 и под ключ 13. Так что еще торцевые головки на коловорот на 10 и на 13, но уже из бериллиевой бронзы. Отлить по модели штырь-пиноль М20 и две гайки с лапками для нее.

Поужинали, Игната постригли, подровняли бороду, пошел отмываться в душ. Парню рубаху дошивают, посадили стричься. Все остальное уже готово — штаны коричневого сукна, туфли-мокасины, носки по две пары, на завязочках, трусы «семейники» на завязочках (резины нет).

Игнат вышел одетый во все новое, молодой и красивый. Правда, помятая одежда немного. Утюг еще «изобретать»! Парень как увидел, в душ рванул. Рубаху ему как раз дошили.

А я себе сшил небольшую тетрадь из местной бумаги, подписал «Журнал учета выдачи оружия и патронов». Стал выдавать и записывать ранее выданное — Акиму револьвер (номер два выцарапал шилом), двадцать патронов, ремень с кобурой и подсумком, маленький подсумок для Зиппо. Аким свое имя написал. Игнат — пистолет однозарядный (заводской номер есть), двадцать патронов, ремень с кобурой и подсумком. Свое имя написать помогли пацаны. Ивашка — винтовка (заводской номер есть), десять патронов, ремень с подсумком. Он расписался легко. То есть получилось что ремни и подсумки — часть оружия.

Все нацепили ремни и прохаживаются, красуются. Да, ремни с бронзой смотрятся солидно. Парень в обновах тоже красуется.

Утром повез их в «веселый дом», там утром…скидки! Забрал у Игната пистолет и патроны на время — «не положено». Оплатил, сам пошел на рынок покупать всякое. Купил мыло, нитки, у медника купил большой медный тонкостенный котел для воды, не для готовки, скорее кастрюлю, литров на тридцать, с крышкой. А то заметил что мужики из реки пить начали. Еще купил мыльную глину, ее тут около Севастополя добывают, дешевая, полмешка купил. Купил четыре кувшина для воды, литров по восемь. Вернулись за мужиками, уже стоят на улице, довольные. Поехали на речку, думал, парадную одежду дома оставят, куда там! А похвастаться! Рабочую взяли с собой, там уже переоделись и парадную — в мешки.

Остальные мужики впечатлились обновками и рассказами, и вперед, работать. Заложили обжигать вторую партию кирпичей, с плотиной возятся на том берегу. Сказал, что нужен будет еще один сруб вот здесь, в четырех метрах от берега, как подпорка к основной плотине, это будет дальняя опора водяного колеса. Сруб можно поменьше — два с половиной на полтора метра, длинной стороной вдоль реки. В него вертикально несколько кольев потолще, но двух метров от воды хватит.

На летней кухне под навесом сложили очаг на две «конфорки», вторая для «водяного» котла. Теперь пацаны, дежурные по кухне, кипятят в этом котле воду и разливают по кувшинам, все пьют кипяченую воду.

По токарному станку простой, ни железо, ни бронза не готовы. Заказал только Осипу два дубовых бруса по полтора метра, направляющие задней бабки. По бронзе из-за просушки форм производственный цикл около двух суток, сильно это мешает. Зато точность литья высокая, приходится терпеть, подстраиваться. А как бы я еще револьверы сделал? Такие красавцы.

Посмотрел, как каменный дом строится, уже около половины, нужна решетка на окно. Все работает в штатном режиме, взял «отпускников» и поехал в город. Дома скинул их швеям, а сам к кузнецу. Вроде получилось у кузнеца, при зажатых крышках подшипников вал зажимается, буду притирать зазор. Еще он быстро сковал решетку на окно. Дома процедура повторилась, стрижка, мойка, наряжание. Девки наловчились делать заготовки, только один шов по месту в размер делают.

Утром с «отпускниками» послал Акима и Твердислава, сам занялся револьверами, уже давно детали лежат — блестят. Оказывается, пацаны бронзу натирают тряпочками с гипсом — блестит как зеркало, особенно бериллиевая — она тверже. Сдавал мне детали парень Прохор, устройство револьвера лучше меня знает уже, да и с арифметикой у него неплохо. Будет у меня старшим механиком.

Нарезали с ним резьбу, поставили винтики, пружинки, припаяли мушки. Ручки прикрутили шурупами производства Аргироса. Только с начала закрутили стальной шуруп, потом, вместо него бронзовый. Надо пристреливать. Вернулись мужики, поехали на речку. Кстати, завтра — воскресенье, надо бы соблюдать. Объявил про выходной.

На речке отдал решетку каменщикам, кирпичи остывают, мужики ждут меня показать дополнительный сруб — правильно? Все правильно, стали засыпать. В зазоре между половинами плотины бушует поток, вода справа от плотины заметно выше, чем слева. Как мы будем перекрывать эту Ангару? Прежде чем делать мост через этот зазор — надо нарастить немного срубы, сказал, чтобы бревна венцов клали другой длины, как кирпичи с перекрытием, чтобы сруб стал единым.

Пошел, пристрелял револьверы. Выдал их Игнату и Савве, однозарядный пистолет забрал, сделаем из него винтовку.

Надо печку класть в избе. Поспрашивал мужиков — печников нет, но один помогал печнику, кое-что помнит. Пошли в избу стали думать. Как класть русскую печь ни я ни он не знаем, да здесь она излишне. Сильных морозов здесь не бывает, часто топить — дежурных поставим. Сочиняем варочно-отопительную, без сложных дымоходов. Нет печного чугуна — задвижек, плиты, дверцы. Надо будет железные ковать. Пока разложили кирпичи на сухую, прикидываем размеры. Буду думать.

Объявил о завтрашнем воскресенье, церкви у нас нет, каждый сам помолится, как может. Успокоил очередных отпускников, что воскресенье — воскресеньем, а отпуск по расписанию. Взял их и поехал в город.

Дома мужиков запустили на традиционные процедуры. А я занялся изучать новое бронзовое литье вместе с Аргиросом, Прохором и еще двумя пацанами. Прогнали резьбу на всех винтах — нормально. Торцевые головки на коловорот одеваются хорошо, слегка подклинивают, чтобы снять, надо постучать, но так даже удобней — не падают. Теперь я взял большой шуруп-глухарь и коловоротом с торцевой головкой закрутил его в пенек, аж дерево заскрипело. Пенек, конечно, мягкий, в дуб надо будет засверливать тонким сверлом, но эффект произвел, особенно на Прохора. Отдал ему коловорот и шуруп для изучения. Сидят — пенек буравят.

Утром никуда не поехал, решил отдохнуть полдня, мужики по маршруту в город сами. До обеда провалялся, правильно, что решил отдохнуть, а то накапливается усталость. На речку поехал после обеда, сменить отпускников, кроме еды купил еще кувшин вина. Мужики там ходят неприкаянный без работы, ну пусть отдохнут. Пацаны рыбу ловят, выше плотины хорошо клюет, уха будет на ужин. Правда, вино красное, но мужики не настолько эстеты. Попросили еще удочек к следующему воскресенью. Хобби у мужиков появилось, надо же! Стали ловить довольно много рыбы, она мельче чем в Дону, но вкуснее — породы другие. Уменьшились расходы на продукты.

В городе встретил двоих со зловонной бочкой на телеге — чистят выгребные ямы. Переговорил, стоя с наветренной стороны. Спросил, видели ли в ямах на стенках белый налет — соль. Да, конечно, видели. Я предложил им одну лиру за ведро этой соли. Главный сначала не поверил, (второй — раб), я потряс перед носом монетой, дал задаток в два сольдо, показал где я живу. Добавил, чтобы соль было почище, если будет смешана с дерьмом — не возьму.

Сегодня везу в город Осипа, что-то он как-то себя ведет, ерзает. Приехали домой. Что-то не так. Сначала выяснилось что Осип не хочет в «веселый дом» — он что этот…?! Потом прояснилось — у них с Ратмирой любовь, да еще Ратмира нервничала — вдруг он как все мужики пойдет к «жрицам». Так, планы меняются. Объявляю — Осипа наряжать и Ратмиру наряжать, пойдете завтра в город вдвоем гулять. Что тут началось — как это, нарядить девку до завтра без предупреждения! Девки носятся, тканями машут, Фрося у них главная швея. Про второго мужика совсем забыли, но на него вроде все готово, девки уже заранее размеры просчитали, плюс-минус лапоть. Мы сидим без ужина. Поймал за руку Евдокию — подавай на стол. Девкам сказал, это не свадьба — сильно не наряжайте. Вроде успокоились. Выяснилось, что у Евдокии роман с тем парнем гусевским, которому руку лечили. Но я его еще не привозил, запланировали на день позже.

Надо бы еще парней переженить, холостые не только пятеро младших гребцов, но и около половины остальных мужиков. Вот только младшие девки неприступны для них, на меня еще что ли рассчитывают. Где же невест брать? На рынке покупать мне не по карману, силой освобождать — рано еще, сил маловато. А если не замыкаться на русских? Гречанки они тоже православные, поправославнее русских — византийки почти. Вон сестра Аргироса, не замужем, молодая. Поспрашивал его про сестру, на приданое накопить не могут, будущее ее незавидно. Во, а мы возьмем и без приданого.

Утром отправили второго мужика по маршруту. Аким говорит:

— Так это… надо чтобы двое… я это тоже.

— Ну ладно, иди.

Вывели наряженную Ратмиру — ух — «Это же не свадьба!» — убрал лишние детали. Выдал простое серебряное кольцо — поносить сегодня, вроде как прокат драгоценностей.

Мужики пришли, скоро обед, и мы поехали на центральную улицу. Там есть парочка дорогих таверн, по сути — рестораны. Там даже сладости подают. Заказал им обед, оплатил, Аким потом за ними придет.

Сам поехал на речку. Плотина растет, уже делают мосток через проем. Не забыть еще сделать два водопропускных короба из досок с задвижками — один посередине и один наверху.

Начали класть печь в избе, сделали несколько рядов — мужик, ученик печника, сообразил и дальше один пошел.

В обжиговую печь заложили следующую партию кирпичей, решил соединить два процесса. Притащили перегонный кувшин и поставили его в печь, почти в проходе уже. В кувшин плотно набили кусками дерева одной породы. Пацанам сказал — напишите какая порода дерева, потом напишите — что получилось. Кувшин закрыли крышкой, замазали глиной. Трубку медную вывели наружу, с небольшим уклоном. Кувшин снаружи закрыли прошлыми недожжёнными кирпичами. Под трубку поставили горшок небольшой. Подожгли печь. Сказал что из трубки пойдет прозрачная жидкость, потом темная смола — смолу в другой горшок. Зелье в горшках вонючее и ядовитое — нос туда не совать. Горшки потом закрыть.

Печь разгорается — из трубки пошел дымок. На трубку повесил мокрую тряпку — стало капать в горшок. Пошел к печнику. Обсудили конструкцию печи — вроде нормально. Хотел токарным позаниматься, Осипа нет, завтра его привезу, займемся.

Поехал в город, дома Ратмире и Осипу выделили отдельную комнату на одну ночь, завтра им расставаться, но буду его привозить чаще. Аргиросу заказал еще сделать бронзовые линейки, копии моей стальной, только шире и чуть толще. Деления миллиметровые только на первых ста миллиметрах, дальше по пять миллиметров.

В «отпуске» побывали все мужики и все работы вошли в привычный ритм. С производством револьверов мы пока притормозили, только сделали длинный ствол и приклад у моего первого пистолета, теперь у нас шесть одинаковых винтовок и четыре револьвера. Но вооружены только восемь человек, я и Савва носим и револьверы и винтовки. Он и из винтовки хорошо стреляет — на сто метров в полено попадает, и из револьвера вблизи стреляет быстро и точно. Плотина растет, кирпичи обжигаются, лес валят. А я занимаюсь, в основном, школой и токарным станком.

Начал со шпинделя передней бабки. Сделал из куска дуба основание передней бабки, рассчитываю на максимальный радиус обрабатываемой детали 500 мм. Затем бронзовыми шурупами закрепил опоры подшипников. Положил туда вал шпинделя и закрепил крышки подшипников. Надел ручку как от мясорубки и начал крутить, надо притирать. Подсыпал мелкого песка. Кручу ручку, хрустит, притирается. Крутили с Осипом очереди ручку целый день. Получили шлифованную поверхность близкую к цилиндрической как на валу так и на корпусах подшипников. Аргирос мне отлил из бронзы вкладыши. Очистили от песка, собрались вкладышами и снова притирать. Притерли, очистили, всё получилось вроде с минимальным зазором. Теперь нужна смазка, попробовали дёготь, но он очень густой, только хуже, с трудом его стерли. Попробовал оливковое масло, крутится очень хорошо, только масло быстро вытекает. Сделал у медника две медных воронки с тонким носиком, закрепил в отверстиях для смазки в подшипниках. Налил туда масло. Теперь все работает очень хорошо, только масло вытекает на станок — масло жалко. У медника взял тонкий лист меди, сделал поддон под подшипниками. Масло теперь стекает в поддон, а оттуда в маленький кувшинчик. Круговорот масла в станке. Правда, оливковое масло будет густеть, хорошо бы касторовое. Ну клещевина тут не растёт, я её посажу только в следующем году.

Аргирос мне отлил бронзовые фланцы на концы вала. На валу фланцы фиксировались в шпоночные канавки болтами. К одному фланцу закрепил диск из дуба. Кузнец мне выковал три резца. Проточил диск до ровного, получился маховик. Маховик приставил вместо ручки. На маховик прикрутили деревянную ручку с осью из большого шурупа. Маховик давал плавность вращения — у нас получился токарный станок с ручным приводом. Сделал ещё заднюю бабку с большим бронзовым винтом. Задняя бабка могла переставляться вдоль станка по двум параллельным брускам. К брускам она прижималась пластиной и болтами. Ещё сделали подручник, тоже деревянный, массивный. Вроде все основные части станка готовы.

Я поставил на шпиндель фланец с шипами, вставил кусок деревяшки и зажал задней бабкой. Осип раскрутил маховик. Он крутил и смотрел, как кусок деревяшки превращается в почти ровный цилиндр.

На следующий день мы выточили отличное колесо для тачки. Пацаны крутили маховик по очереди. В тот же день каменщики закончили коробку каменного дома, я расплатился и они уехали. Вот только крышу строить на доме пока нельзя, известковый раствор твердеет очень медленно, это не портландцемент. Подождем неделю или две.

В избе с печником долго думали как сделать в печи две варочные конфорки. Что-то такое сляпали, широкие щели замазали глиной. Дальше пошла кладка трубы, это просто.

На плотине посмотрел на поток, протекающий через оставленный проем, и подумал, что такую мощность мне пока не переварить. Надо ограничиться двухметровым колесом. При используемой технологии «срубов» нарастить высоту плотины я смогу позже. Как промежуточное увеличение мощности — можно будет увеличить ширину колеса. Отмерил высоту плотины в два двадцать, немного осталось, строители обрадовались. Надо начинать колесо делать.

Из дуба сделали ось и подшипники скольжения. В токарный это все не помещается, обтесали на глазок, притерли по месту, как на токарном. Пропитали трущиеся места дегтем, крутится нормально, обороты-то будут невысокие. Зато крышки подшипников у нас съемные, на болтах, очень удобно. На этой оси начали строить колесо. На это ушло много досок, и еще больше гвоздей. Гвозди стали заметной статьей расходов после еды, бронзы и ткани. И доски покупаем довольно дорого, я хочу первым производством построить лесопилку, чтобы делать доски. А для ее строительства тоже нужны доски. Типичный технологический замкнутый круг, хорошо, что его можно разомкнуть деньгами.

Пока Осип с помощниками творит колесо, думаю над перекрытием «Ангары». У нас в плотине три проема для пропуска воды — нижний, через который мы сейчас пропускаем всю реку, и хотим закрыть навсегда. Средний и верхний с задвижками — верхний для постоянного перелива и регулирования уровня воды, а средний — аварийный для весеннего половодья, они сейчас оба открыты, это на дальней стороне плотины. На ближней стороне рабочий лоток для колеса, тоже с задвижкой.

Дал задание собирать камни размером от десяти до двадцати сантиметров и складывать на плотине над проемом. Камней надо много — около двух кубов. Сделали еще один сруб — два на два, чуть больше проема, спустили на воду, приготовили. Когда камней набрали, на выходе из проема стали забивать тонкие колья с зазором меньше десяти сантиметров, получилась решетка. Верх кольев прижали к срубу бревнышком, бревнышко прижали распорками. Поток воды через решетку стал немного походить на фонтан, шум воды усилился. Стали скидывать камни ко входу в проем. Наскидывали кучку, двое мужиков слезло в реку и стали камни закидывать в проем, некоторые камни сами залетаеют от потока воды. Перед решеткой, внутри проема стала расти гора камней. Шум воды усилился еще сильней.

Мужики в воде работают не долго, меняются, убегают греться у очага. Вода в речке холодная, и жары нет — конец сентября. Закидали все камни, в проеме у решетки — «до потолка». Стали возить щебень на тачках и скидывать перед входом в проем. Скинут тачек десять, двое спускаются с совковыми лопатами, кидают щебень как в топку. Вдруг, в какой-то момент шум воды стал стихать, течение реки как бы остановилось, перед плотиной аж водовороты пошли. Через решетку вода течет, но так, ручейки. И вроде как уровень воды перед плотиной стал медленно подыматься.

Кричу:

— Еще щебня! Мелкий давайте! И речной песок! Быстрее! — сам чуть в реку не прыгнул.

Но уровень подымается медленно, незаметно. Кучу щебня и песка навалили — тыкают в нее лопатами, но в проем уже не лезет. Через решетку течет еле-еле. Привезли две тачки глины — вывалили, поднялась муть, через решетку течь перестало. Вроде пока все, передохнули, пообедали. Начали ставить сруб, запирающий заделанный канал дополнительно, ну тут мои все умеют.

Осип закончил водяное колесо, крутится руками легко, можно разогнать и крутится по инерции — маховик. Надо продолжать ось колеса — вал трансмиссии. Что бы не мучится с соосностью валов, для соединения решил применить шарнир Кардана, знакомый всем по Жигулям и Камазам. Долго думал, как кузнец его будет ковать, потом подумал — а кто меня ограничивает в размерах? Сделали шарнир из дуба, размер вилки составил тридцать сантиметров, должен выдержать. Собрали еще участок трансмиссии на восемь метров. Смазали, крутим за водяное колесо — нормально. Этот участок запланировал под лесопилку. Отвод мощности от вала буду делать плоскоременной передачей, на кожаном ремне. Я прикинул, мощность для лесопилки нужна приличная, к тому же я на ременном приводе хочу повышать обороты, значит, первый шкив нужен очень большой. Назначил диаметр один метр — такой на станке не проточишь. Заготовку шкива крепим прямо на вал, будем протачивать на месте. Пока колесо не крутится, на токарном вытачиваем ведомый шкив — сорок сантиметров. Еще нужен натяжной ролик, чтобы можно было быстро отключать привод.

Между тем вода поднялась до среднего переливного канала — зашумел водопад. Присмотрелся — есть опасность размывания дна на выходе из канала. Сделали из жердей рампу наклонную — теперь вода не сразу падает, а стекает плавно по жердям. И шуметь почти перестало. Подержали плотину в таком состоянии всю ночь, наполнили немного реку — чтобы не пугать жителей Каламиты — Инкермана отсутствием воды в реке. Утром закрыли среднюю задвижку — пошло наполнение дальше. Уровень воды растет — плотина иногда тихо похрустывает — страшновато. Но ничего не сдвигается.

Вода дошла до верхнего перелива — зажурчала по рампе. Приоткрыли задвижку рабочего лотка — колесо завертелось. Теперь увидели что лопатки на колесе не правильные. Стали переделывать — сделали каждую лопатку из двух дощечек, сбитых под прямым углом. Дали воду — крутится лучше. А если на полную? Ого, скорость! Надо погонять вхолостую. Вдруг заметил — из дубовых подшипников дымок идет. Срочно остановили — подшипники горячие — надо смазку улучшать. Опять сделали воронки из меди. Воронки сделали большие, но отверстия внизу пока оставил маленькие. Взял жидкую фракцию дегтя — мои уже стали разделять на фракции.

Залили — запустили — нормально. Гоняли несколько часов на максимальной скорости — почти не греется. Расход дегтя оценил в сто грамм в сутки примерно. За это время Осип проточил шкив — прямо на валу — поставили рядом козлы как подручник. Ремень сшили из воловьей кожи — лучшей для этого считается кожа североамериканских бизонов, но америку пока не открыли. Одели ремень на оба шкива, запустили колесо. Стали прижимать натяжной ролик — лихо закрутился ведомый шкив — а на нем кривошип — похожий на «ручку от мясорубки». Отключили колесо и начали строить пилораму.

Кузнец пилы уже отковал, собрали в раму, выставили размер досок в пятьдесят миллиметров. А дальше решал уже планировочные задачи: бревна должны съезжать к пиле сами, по наклону, загрузка бревна в лоток должна быть пониже, распиленные доски не должны упираться в землю, подвоз бревен должен быть удобен. Ну вроде все собрали. Смазали направляющие рамы дегтем и запустили. Закинули первое бревно — весело брызнули опилки. Все завороженно смотрят как она «сама пилит». Пока не кончилось бревно — никто не сказал ни слова. Стали щупать доски, возбужденно обсуждать — «даа, сила». Ну и я речь задвинул — все это мы сами сделали, и реку укротили, и машина нам сама доски пилит. Надо знать, как делать, знания — сила. Но мы все вместе хорошо работали, и много еще что сможем построить, это только начало. Хотел устроить праздник, отметить это, но мужики попросили еще попилить. Так и пилили до вечера. Ну тоже праздник.

Теперь у нас куча досок и куча возможностей. Из жердей и горбыля сделали навес над пилорамой моментально, только гвоздей купил. Эх, еще бы гвозди самим делать, я бы тут домов бы настроил. Климат здесь мягкий, домики из досок в самый раз. Быстро сделали чердак и крышу на каменном доме. Крышу пока перекрыли досками. Если в пилораму засунуть уже отпиленную доску — получаются бруски пять на пять — новый ресурс для плотников — начали делать окна и двери. Сдвинули пилы в раме — стали получать доски разной толщины. А вариантов брусков чуть ли не десяток.

В каменном доме закончили печь, делали без варочной панели, только отопительную — так намного проще. Из десятисантиметрового бруса сделали перегородки, нарезали четыре комнаты и душ. Поддон душа из меди, двери все и ставни на окна, пленку буду позже ставить. Стали делать кучу кроватей, простейшие, без спинок, на шкантах без гвоздей, зато каждому персональную. Все равно доски сырые, потом сделаем лучше.

Тут золотарь привез ведро с селитрой, он до последнего не верил, что я куплю эту вонючую субстанцию. Я расплатился и сказал, что проверю качество, и, может, закажу еще. Мужик задумался над качеством дерьма.

Теперь у меня целое ведро с смеси кальциевой, натриевой и калиевой селитры с изрядной добавкой органики. Теперь это надо всё очистить и заодно перевести кальциевую селитру в калиевую. В большой горшок насыпали смесь селитры, засыпали свежей золы, залили водой. Поставили подальше с подветренные страны на огонь. Сделал из тряпки простейший фильтр, фильтровал это всё в горячем виде. Выбросил остатки золы, органику и появившийся белый осадок — мел. Это кальциевая селитра превратилась в калиевую. Раствор стал остывать, и в нём стали расти кристаллы. Повторили перекристаллизацию несколько раз. В результате получил около 8 кг чистой кристаллической селитры.

Надо и у себя селитру производить, а то зря «сырье» пропадает. Теперь у нас есть доски — поставили нормальный уличный туалет рядом со старым. Старый туалет разломали, яму припорошили известковой мукой, накрыл сеном и досками. Будем переставлять туалет каждый месяц — так и чище и селитра производится.

Вокруг входа в обжиговую печь построили сарай, там сейчас в основном работает пережог угля, кирпичей хватает. Делаем уголь и деготь. Стали кончаться бревна. Поделили людей, послал половину на лесоповал, но все хотят работать на лесопилке. Распределили очередь. Деревья валим сосну, в основном, она ровная, ее много, гораздо больше чем в мое время. Рубки не сплошные, пятнами, молодые деревья не трогаем. Дуб рубим выборочно, только ровный, деловой. На доски его почти не пилим, бревна закладываем на сушку. Для сушки построили сарай высокий — четыре метра. Под потолком антресоли, там сохнут дубовые и сосновые отборные бревна, отборные доски. А снизу строим печь для пережога угля и получения дегтя. Один из мужиков ушиб плечо на лесоповале, я его перевел в углежоги. Пацаны теперь только записывают и планируют работы. Это чтобы мальчишки не потравились продуктами перегонки древесины. Хотя техника безопасности для всех, и маски, и вытяжной шкаф. Вентиляция, правда, естественная — труба из досок.

Начал срочно преподавать химию, чтобы понимали процессы, ну и нужные для этого разделы физики.

Построили отдельную мастерскую для Аргироса с плавильным горном. Меха сделали с ручным приводом, ему не так много надо плавить, чтобы заморачиваться с механической подачей воздуха. Аргирос сказал что кончается «чистое» олово, а в Чембало такого чистого нет. Надо в Каффу идти.

Решили временно все переехать на речку, я в Каффу часть людей возьму, и охранять два места будет трудно. Три дня переезжали, расположились нормально, у каждого своя кровать, матрас, простынь, одеяло из кошмы. Шерсти для матрасов на всех не хватило, набили сеном. Шерсть моет только один мастер, обещал намыть еще. Баню топим каждые три дня, кто хочет чаще (это я) то в душ. Приучил мужиков спать не в одежде, а в исподнем, в семейниках то есть. А девки уже давно сшили себе длинные рубахи и спят в них. Немного приблизились к цивилизации в моем понимании.

Пошли в Каффу, надо обвенчать две пары, а то в Чембало нет православной церкви, только католическая. А в Каффе есть греческая православная. С собой взял несколько парней матросами, Акима, Ивашку, Аргироса и Линдрос — капитан шлюпа. Аргирос на русском болтает вовсю, со смешным акцентом, Линдрос говорит не очень, но общаться можно.

Когда появился токарный станок, выточил две шкотовых лебедки, простейшие. К борту крепится железная консоль, в ней ось горизонтальная, с одной стороны ручка, с другой деревянный барабан. Радиус ручки в четыре раза больше радиуса барабана — выигрыш в силе четыре раза. Теперь можно намотать на барабан несколько шлагов (витков) шкота и крутить ручку — шкот тянется с приличным усилием. Только нет трещетки, конец шкота фиксируют на утке. Теперь стаксель можно натягивать не в четвером, а вдвоем — один крутит, другой шкот фиксирует. Управлять шлюпом стало немного легче. Еще можно фаловые лебедки сделать, паруса поднимать.

Вышли из бухты, ветер восточный, будет встречный потом. Дошли до Фороса и пошли галсами против ветра. Эти двадцать километров до будущего Ласточкиного гнезда шли чуть ли не весь день. Зато после мыса на одном галсе проскочили Ялту, встали на ночевку на пустынном берегу. В Каффу пришли только к вечеру следующего дня. Медленно против ветра ходить, зато не гребли.

Братьям Фотис выплатил зарплату за прошедшее время. Аргиросу выплатил премию за револьверы. Отпустил их к родителям сказал что завтра утром жду. Сами все пошли к Еремеею. По дороге поужинали в таверне. В лавке было радостная встреча — давно не виделись. Было уже поздно стали укладываться спать. Еремей только успел сказать что продал большое зеркало за 182 лиры. Это приятная новость. Утром Ефим отчитался о важных событиях у стряпчего. Я перечитал его записи, в основном были прошение к консулу, про московского князя ничего не было. Я сказал что если будет письмо к московскому князю, или Хозе куда поедет, то разу мне отправляйте письмо. Пришёл Аргирос, пошли на рынок купили олово, купили больших корзин. Хочу сходить в район Керчи, взять руды.

Пошли все в греческую церковь. Там молодых обвенчали, довольно быстро, люди они простые, пышные церемонии не стали разводить. Свадьбу в Чембало устроим. Накупили на рынке сладостей и кувшин вина. Потом с Аргиросом пошли к его родителям. Поговорил наедине с Зопиросом. На предложение найти жениха его дочери среди моих людей он согласился, тем более, что никакое приданое не нужно, а про сытую жизнь сыновья рассказали. Официально я объявил, что беру Мелиту на работу кухаркой. Сказал, что сейчас уходим, но через несколько дней на обратном пути зайдем и заберём.

Отправились на восток, опять галсами. Не доходя Керчи, увидел коричневые поля, сошёл на берег. Пощупал — точно железная руда. Нагрузили в корзины тонны три руды. На запад шли с попутным ветром, для косых парусов это не очень удобный ветер. Нужен вместо стакселя парус побольше, чтобы сильно надувался — генакер, что ли. В Каффе переночевали, захватили Мелиту и пошли в Чембало. Шли быстро, но за день все равно не успели, ночевали в районе Фороса.

Пришли в порт, пришел таможенник. Я хоть и провизор, но это товар, и пошлину за товар платят все. Правда, такую фигню, как землю в корзинах из Воспоро никто не привозил. Таможенник чесал голову, и назначил по сольдо с корзины, хоть что-то называется, итого восемь. Кстати, на почте я заработал девять сольдо, так что даже сольдо прибыли. А в кошеле у меня лежало более двухсот лир от торговли лавки.

Дома поставил Мелиту к очагу, варить уху, рыбы наловили много по пути — идти с попутным ветром очень скучно. Ну еще всю дорогу учили гречанку русскому языку. Сегодня на речку не поехал, а на следующий день завертелось.

Свадьбы устроили на речке, так как большинство уже тут. Свадьба, по моим меркам получилась «комсомольская», по стаканчику вина на нос. Но все и так довольны. Больше сладким угощались — накупил меду и фруктов на всех, яблок, абрикос и персиков каждый попробовал. От меня главный подарок — в избе выделили комнату, пока мы ездили, мужики перегородку из бруса сделали. Правда, от печки только угол, никакой плиты — питание общественное.

Девок перевозим обратно в город, на речке тесновато пока, несколько мужиков охраны тоже. Руду перевозим на речку, опять перегружать — я не рассчитал с размером корзин — они вышли неподъемные, более трехсот кг. Да и просто порвутся, если их поднять. Купили корзины поменьше, чтобы можно вдвоем перенести.

Девки переезжают вместе с матрасами, хотели еще кровати забрать. Вместо этого направил Осипа с досками — делать новые кровати в городском доме. Купил еще одного вола, теперь уже с большой телегой, в ту мало помещается.

Участились дожди, внезапно наступила осень. А у меня народ раздетый, несколько тулупов на всех. Надо одежду шить, тулупы не стоит, зима здесь смешная, надо что-то полегче. Пошел на рынок, среди кож увидел стриженую овчину. Стрижена не ровно, не как в двадцать первом веке, но если внутрь мехом, то пойдет. И не дорого, дешевле сукна получается. Набрал десяток, пошел домой. Решили шить жилетки на всех, только длинные. Вторым этапом пришьем рукава, получится — «пальто замшевое, на меху». Но сначала сказал обшить Мелиту, «чтобы как все». Девки гречанку встретили настороженно, особенно Фрося разволновалась. Пришлось Фросю ночью успокаивать. Подчинил Мелиту Ратмире, и, вроде, сдружились — все ее учат русскому. Правда, теперь Ратмира готовит на речке, а Мелита в городе. Ладно, главное мужики гречанку увидели, пусть издалека мечтают.

Грязь началась, мокасины людям носить по грязи жалко. На речки мужики залезли в татарские сапоги, у кого длинные, у кого обрезанные. Для грязной работы пойдет, но ходить в них уже как бы неприлично.

Сели с Айвазом сочинять обувь. Можно сапоги, но дорого и излишне высокие. Укоротили до щиколотки, чтобы легче шить и одевать было, спереди разрез на завязках. Ботинки получаются, еще «язык» добавили для полноты. Теперь сапожник всех обшивает.

На речке из-за дождей настроили навесы над всем, где нужно. Потом эти навесы превратились в сараи, горбыля у нас много, только гвозди покупаю.

Все теперь спят на простынях. Начали стирать — получается очень трудоемко. Надо стиральную машину делать. Вал трансмиссии крутится — вот он. На самом берегу, около водяного колеса поставили ещё один шкив отбора мощности. Этот привод вращает два бревна-ролика, стоящие под углом к горизонту. Если на них закатить бочку, она тоже вращается. Внутри бочки закрепили небольшие деревянные ребра — получился барабан стиральной машины. Поставили бочку на ролики, налили воды, покидали белья. Добавили мыльной глины. Включили привод — стирает вовсю. Через десять минут выключили. Скатили бочку с роликов на другой упор — вода вылилась. Закатили обратно налили чистой воды включили привод — прополоскалось нормально. Вместимость у стиралки солидная — двадцать простыней закинули — и нормально. Только пришлось распутывать. Прачечная заработала. Мальчишки еще что придумали — после стирки простыни развесили на лопастях водяного колеса и запустили на несколько минут — простыни замечательно прополоскались.

Глава 6

Начали строить второй цех, это если считать первым цехам лесопилку. Это тоже будет бревенчатая, довольно большая изба, вот только дожди мешают. Как дождь кончится — валят лес и рубят сруб. Как хорошо подсохнет возят бревна волами. Как дождь пойдёт — все отдыхают. Между делом вспахали участок земли под весенний огород, участок небольшой, плуг «изобретать «не стал, мужики быстро сообразили соху из дуба, предупредил чтобы делали покрепче, потому как камни и целина. Пришлось запрячь обоих волов, да и на соху налегали прилично, часто менялись. Унесли все вылезшие камни и еще раз перепахали поперек.

Тут пришло известие, что в сентябре племянница князя Исаака — княжна Мария Мангупская стала женой молдавского господаря Штефана Великого. Я сверился со шпаргалкой по истории — все сходится, все повторилось как и в моей реальности. Пока сильных отличий я не обнаружил. Ну да, после разделения реальностей и года не прошло, то есть, субъективно, я нахожусь в своем прошлом. Теперь следующая дата — через год должен умереть мурза Мамак-бей, с этого начнется замятня в Крымском Ханстве. К этому моменту хорошо бы установит контакт с консулом Каффы Джентиле Камилло и с ханом Менгли Гиреем, чтобы держать руку на пульсе.

Нашли тут целый овраг, заросший крапивой. Вспомнил, что это тоже волокнистое растение, похуже льна, правда. Купил серп и выкосили, связали в снопики, и сложили у сарая, там где вода капает с крыши, пусть отмачивается.

А в дождь работает только пережог угля и добыча дёгтя, у них печь в сушильном сарае. Они уже разделяют дёготь на несколько фракций, первой выходит смесь воды уксуса и метанола, разделить эту смесь пока не получается. Потом выходит несколько фракций смол. Если перегоняют сосну, то выходит много скипидара и канифоли. Заметил что в одной фракции дёгтя стали появляться белые кристаллы, наверное, это фенол, только не очень чистый. Надо попробовать его очистить перегонкой.

Сделали у медника ректификационную колонку, по сути делали вдвоём. Сидел у него и показывал пальцем что и куда. Перегнали — фенол вроде чистый, но пахнет ещё чем-то посторонним и знакомым. Нафталин! Перегнали ещё раз. В тугоплавком остатке получаются другие кристаллы. Теперь у меня есть чистый фенол и немного чистого нафталина. Вот моль я пока не встречал. А вот из фенола можно получить тринитрофенол. Фенол это самая лёгкая часть, нужно ещё получить азотную и серную кислоту, до этого пока ещё далеко. Для чего ещё использовать фенол? Фенол-формальдегидная смола! Но нужен формальдегид. Его можно получить из метанола. А метанол есть в первой фракции. Но как его оттуда выделить? Надо перегнать через ректификационную колонку. Лучше сделать ещё одну, чтобы не смешивать вещества, и настройки по температуре у них сильно разные. Вторую колонку сделали гораздо быстрее. Прогнали, но что-то толком ничего не разделяется. Уксус есть во всех фракциях. Надо нейтрализовать уксус.

После строителей остался большой кусок гашеной извести. Истолкли кусочек, добавили — вроде даже пошла реакция. Перемешали — уксусом почти не пахнет. Попробовали перегнать. Вот теперь разделилась вода и немного метанола. Сухой остаток на дне пошёл игольчатыми кристаллами. Ацетат кальция тоже пригодится. Поставил задачу моим химикам получать фенол и метанол. Ну и побочные чистые вещества тоже складывать. Срочно прошли соответствующие темы по химии. Что-то не получается у меня разделение на органическую и неорганическую химию. Отдельно предупредил про метанол — пахнет вином, но сильный яд — умрёшь или ослепнешь — впечатлились.

Пока возился с химиками, второй цех уже под крышу подводят. Для пола купил известковую плитку на Белой горе. Она очень дешёвая, потому что плиткой её назвать нельзя — это куски известняка у которых одна сторона плоская. Форма и толщина различные. Укладка этой плитки процесс медленный, напоминает игру в тетрис.

Вот закончили второй цех. Просторная изба, посередине проходит вал трансмиссии. Рядом с валом опорные столбы поддерживающие конёк крыши. По обе стороны вала будем размещать станки. Первым ставим уже готовый токарный. Ставит Осип самостоятельно, уже всё знает. Я специально не вмешиваюсь. Собрал по аналогии с лесопилкой. Запустил, шпиндель вращается примерно один оборот в секунду, может чуть больше. Осип смотрит на меня вопросительно. Надо делать повышающий редуктор — но на ремнях редуктор делать совсем уныло, больше трёх раз за ступень не поднимешь. Хочу попробовать сделать шестереночный редуктор. Пока нет чугуна, сделаю из бронзы, а то опять дождь и на улице — не поработаешь. Строительство домны из-за этого всё затягивается. Хотя огнеупорную глину привезли и уже лепят кирпичи. Восточнее Судака-Солдаии прямо на берегу месторождение серой глины, в ней много каолина. Эти кирпичи надо сильно прокалить, потом мелко раскрошить и, добавив глины, опять слепить кирпичи, может, получится шамот.

Но я отвлёкся. Так что решил я заняться зубчатыми передачами. У меня в грузе была шестерёнка, толи из капрона, толи из полиамида, от какой-то бытовой техники. Шестерёнка на 12 зубьев и делительный диаметр 50 мм, то есть довольно крупный модуль. Заказал Аргиросу сразу парочку бронзовых копий. Аргирос теперь под боком на речке, у него уже своя мастерская с горном. Только отверстия под вал в шестерёнки сделали большие и со шпоночными канавками.

Теперь надо делать большую шестерёнку. На бумаге круг поделил на сорок восемь частей транспортиром. Выстругал палочку, на конце её изобразил один зуб шестерёнки, только основание сделал чуть шире. Профиль зуба зависит от количества зубьев в шестерне — чем больше зубьев тем шире основание при том же модуле. Воткнул в палочку иголку в точно расчётное место, как ось. Используя всё это, из смеси сделали форму для шестерёнки на 48 зубьев. Только отлили её из меди, а не из бронзы. Сделали стенд редуктора для двух шестерней. Точно выставили соосность и межосевое расстояние. Стали крутить за ручку на валу. В зацеплении твёрдая бронзовая шестерёнка с правильным профилем зуба, и медная мягкая шестерёнка, с профилем зуба, похожим на настоящий. После нескольких часов осторожного вращения, профиль на медной шестерёнке стал правильным. И вот по ней уже отлили бронзовую шестерёнку. Аналогично сделали шестерёнки на 72 и 96 зубьев.

Собрали вторую ступень редуктора для токарного станка — один к шести. Теперь станок давал больше 300 об/мин. Зубчатая передача жужжала довольно громко, но все этому только радовались. Осип бросился вытачивать всё подряд на токарном станке. Я заметил Прохора — он прохаживался по цеху, взгляд его был устремлён вовнутрь, руками он помогал себе представить движение шестерёнок. Интересно, что он изобретет.

Защитный корпус редуктора сделали из дерева. Внизу сделали поддон из медной жести, туда падала лишняя смазка. Посмотрел я шпиндель токарного станка — на подшипниках увидел наслоения похожие на воск. Это оливковое масло частично полимеризовалось. А у меня же револьвер тоже смазан оливковым маслом! Разрядил, попробовал — что-то курок ходит как-то медленно. Разобрал всё, прочистил, протёр скипидаром — без смазки револьвер даже лучше работает. Всё-таки притертая бронза это хорошая пара трения. Почистили все оружие. Я знал же, что оливковое масло густеет, но что бы так! Ну насчёт смазки надо думать. До касторового масла ещё год, а скорее — два. Дёгтем и фенолом всё подряд не смажешь. Нефти поблизости нигде нет, но вот минеральное масло очень нужно. Может синтезировать из угля по процессу Фишера-Тропша? Мне же немного, только для смазки. Надо попробовать.

А между тем кончился декабрь. Календарь сейчас юлианский, до григорианского еще более века. Новый год был первого сентября, но для меня новый, 1473 год, наступил первого января, а то я запутаюсь. Новый год я никак не праздновал, только в уме «галочку поставил». Отпраздновали только Рождество Христово.

«Уже зима, а снега нету, и лето было…» А вот на счет дождей пожаловаться не могу. Температура ниже нуля не опускалась. Мужики, когда узнали про рождество, удивились — «а где мороз-то». Я мороз обещал попозже, но небольшой. Без мороза неплохо, только грязно — хорошо, что отсыпали дорожки камнем и гравием, ходим — почти не пачкаемся. Так и ходим — из дома в избу, из избы в сарай. Теперь я ночую один день на речке — один день в городе, меньше на дорогу времени трачу. В городе жизнь замерла, на море штормит, купцы не ходят. Только едой торгуют и дома сидят. Печки топим, золы много — из золы вымачиваем щелок, щелок выпариваем — получаем поташ. Какой маленький выход продукта — из большой корзины золы выходит несколько килограмм поташа! А эта корзина золы получилась при сжигании нескольких кубометров дров!

Вспомнил я про очистку меди. Я знаю рецепт очистки меди по Агриколе, но он какой-то неясный и очень сложный. Для очистки нужно вывести из меди примеси свинца и кадмия. Причём пластичности мешают даже сотые доли процента примесей. В 21-м веке нашли очень простой способ очистки меди от этих примесей — с помощью селитры. Селитра теперь у меня есть, надо только ввести её в расплав правильно, чтобы она не сгорела раньше времени.

Купили с Аргиросом специально самой дешёвой грязной меди, она имела бледно-серый оттенок. Отковали из кусочка медную фольгу, завернули фольгу немного селитры и запечатали со всех сторон. В одном тигле расплавили медь, другой тигель — пустой — разогрели до той же температуры. Закинули в пустой тигель медный пирожок с селитровой начинкой, и сразу залили расплавленной медью. Немного подождали, помешали медной же мешалкой. Появился шлак, отлили пробный медный стержень. Попробовали согнуть — стержень немного трескался, примерно как самая дорогая медь на рынке. Повторили процесс ещё раз, только селитры добавили совсем немного. Шлака тоже получилось совсем чуть-чуть. Отлили стержень, он гнулся совсем без трещин — Аргирос очень удивился. А мне такая медь была знакома по проводам моего времени. В полученной меди остался только один вредный загрязнитель — кислород, получение бескислородной меди и в 21-м веке составляет некоторую проблему. Теперь у меня есть очень чистая пластичная медь, но нет цинка для получения латуни. Попробую сделать гильзы из меди.

Нашёл в городе ювелира. Отнес ему моей чистой меди и одну гильзу как образец, попросил сделать десять таких гильз. Он сначала отказался, но попробовав медь — согласился. Запросил три лиры за работу — дороговато, но надо пробовать. Когда гильзы были готовы — приступили к испытаниям. Сразу заметил низкую прочность меди. Матрицы обжимать пришлось очень осторожно, чтобы не смять рант. Но стреляет нормально. Гоняем две гильзы по кругу — после пятого цикла начали выпадать капсюля. Капсульные отверстия слегка зачеканили. Начал ползти рант — десять циклов выдержали с трудом, и это при низком, пистолетном давлении. Дороговато получается. Вот если бы делать самим — тогда нормально.

В конце января ударили морозы. Но ударили — сильно сказано, градусов пять всего. У берега появилась кромка льда, но в районе плотины ничего не замерзает, сильно тут вода перемешивается. Зато замёрзла вся грязь, и мы начали усиленно валить лес. Это самый лучший момент для заготовки древесины — в дереве меньше всего соков и оно лучше сохнет. Ничего не ввозили, только выбирали и валили деревья.

У меня в работе несколько проектов. Гильзы я пока отложил — это терпит. Буду заниматься фенолформальдегидной смолой, я помню про щиты и фанерный броненосец. Ещё надо готовиться к строительству домны. Каолиновые кирпичи мы обожгли в медеплавильном горне, растолкли их и сделали уже шамотный кирпич. Саму домну сейчас класть нельзя, надо ждать тепла. Вот заранее надо подготовить устройство для нагнетания воздуха. Сначала думал делать поршневой насос, деревянный. Ну так-то не вдохновился — слишком сложно. Решил попробовать сделать центробежный компрессор-улитку. Для компрессора нужны обороты в несколько тысяч, это если делать компактный, а если сделать диаметром в метр, то и на 500 оборотах будет работать.

Осип начал заготавливать дощечки-детали. Лопасти ротора и статора-лопаточного отвода будут плоские, но под нужным углом. Для крепежа будем использовать бронзовые шурупы. Шурупы под шлиц Philips мы не делаем, технологии пока слабоваты. Делаем под ключ трёх типоразмеров — восемь, десять и тринадцать миллиметров. Соответственно у нас три торцевых головки к коловороту из бронзы БрБ2. Закручивать коловоротом шурупы довольно удобно, почти как аккумуляторным шуруповёртом, тоже не нужны провода. Сделали ещё один коловорот, но не с квадратом, а с простейшим патроном — зажим боковым болтиком. Из-за этого все свёрла имеют одинаковый диаметр хвостовика, с лыской. Свёрла тоже пришлось делать из бериллиевой бронзы, хотя они и по дереву. Свёрла простые, не спиральные — большие диаметры перовые, а маленькие просто стержень с канавкой.

Пока Аргирос отливает шурупы и Осип строгает дощечки — я пошёл к химикам. Они накопили довольно приличное количество метанола, фенола целая бочка. Теперь надо метанол преобразовать в формальдегид. Нужен реактор, хотя и простой. Заказал гончару трубу и две изогнутых воронки. Кузнецу заказал ось и подшипники, как для токарного станка — это для улитки.

К сушильному сараю пришлось пристраивать химический цех. Там построили печку с реактором. Через печку проходит горизонтальная керамическая труба — это реактор. Начало трубы должно нагреваться до 700 ®С. Слева подачи метанола, из кувшина сделали подобие кальяна — ручными мехами туда нагнетают воздух. Он пробулькивается сквозь метанол и попадает в трубу реактора. В реакторе катализатор из медной фольги. На выходе из трубы — керамическая сужающаяся воронка, с двумя медными трубками, направленными вниз. Это холодильник для конденсации продукта. Первым конденсируется и стекает в кувшин непрореагировавший метанол, дальше идет газ — формальдегид — пробулькивается по трубке в кувшин с водой — получается раствор — формалин. Формальдегид один из самых ядовитых веществ в моём производстве. Поэтому установку оградили щитом из тонких досок с дверками в нужных местах, на крыше — деревянная труба. Получился не вытяжной шкаф, а вытяжная комната.

Кувшины с формалином выносим на холод, там постепенно образуется кристаллический осадок — параформальдегид. Кристаллы заливаем расплавленным фенолом в пропорции семь к шести, добавляем чуть-чуть гашеной извести. Долго мешаем в вытяжном шкафу при температуре 8 °C — получилась мутно-желтоватая смола, прозрачная в тонком слое — это «Бакелит А» — стабильная термопластичная масса. Если ее нагреть до 16 °C — то она необратимо «схватится». Пока холодно, надо переработать весь метанол, так быстрее кристаллизация параформальдегида проходит.

С Осипом стали строить компрессор-улитку. Ось также на подшипниках скольжения, как и токарный станок. Также первая ступень — плоскоременная передача, вторая ступень на бронзовых шестерёнках. Далее большой короб корпуса с лопаточный отводом. Внутри крутится рабочее колесо с лопатками. Рабочее колесо попытался отбалансировать, статическую балансировку я сделал но динамическая пока мне недоступна из-за отсутствия приборов. Выход воздуха из компрессора сделали горизонтально. Сначала запустили без короба только ротор. От ротора дует во все стороны, но вибрации нет. Собрали полностью с корпусом. Хорошо так дует, как несколько пылесосов. Только тяжелая установка получилась, переносить надо втроем-вчетвером.

А за окном зима как настоящая. Под утро мороз доходит до 1 °C, днём около пяти. Снега выпало не так чтобы много, но красиво. Леса напилили много, сейчас возим волами без телеги, просто волоком по снегу.

К концу февраля пришла оттепель. Всё начала резко таять. Уровень воды в нашем водохранилище стал расти. Ещё немного, и верхний перелив перестанет справляться, вода пойдёт через край и размоет плотину. Надо открывать средний перелив. Тянем за задвижку, а она разбухла в пазах и не двигается. Вода уже подходит к верхнему краю плотины. Что делать? Залазить внутрь тоннеля и вырубать топором задвижку? А оттуда потоком как даст, и смоет в реку, убить может таким напором. Да что за напасть такая — строили, стоили, а тут… Надо как то заслонку дистанционно разрушить. Есть идея!

Подобрался краю проема и выстрелил туда из револьвера, из дырки ударила струя воды и появилась горизонтальная трещина вдоль доски. Выстрелил ещё несколько раз, стараясь попасть в эту трещину. Дёрнули за задвижку — доска лопнула и мы вытащили вверх часть досок задвижки. Вода хлынула средний перелив. Уровень воды стал медленно снижаться. Победили.

Но высокий уровень стоял ещё несколько дней, пока таял снег. Только после этого вода упала до уровня среднего перелива. Всё это время водяное колесо не работало. Только когда уровень упал, мы смогли вырубить остатки задвижки. Вставили новую задвижку — уровень поднялся до нормального — колесо заработало.

В марте Евдокия родила дочку, в помощь звали лекарку-повитуху. Я только ставил условие — мыть руки с мылом и держал антибиотики наготове. Больше ничем повлиять не мог, надо своих лекарей готовить, как раз основным «лекарем» Евдокия и была, надо больше, никакого резервирования. Но роды прошли нормально. А по сроку получается, что ребенок у Евдокии от татарина, но никого это не волнует, даже ее мужа. Ладно, покрестим — наша будет.

Вроде как весна начинается, надо начинать операцию «картофель». Только здесь еще холодно, а вот на ЮБК уже земля должна прогреться. Взял четверть запасов семян картофеля, оделись потеплее и вышли в море. После обеда уже были в Каулите (Ялте). Подошедшему таможеннику показал мешок с письмами — «я тут по государственным делам», сдали письма в администрацию. Каулита входит в Капитанство Готия, здесь не Консул, а Капитан, а в остальном тоже самое, ну может чиновников немного меньше. После, пошли через город в район Массандры. Вышли к виноградникам, а здесь заметно теплее, чем в Чембало, горный хребет защищает от северного ветра. Снега здесь, в этом году, похоже совсем не было.

Заметно что виноградники принадлежат разным хозяевам, владения небольшие, дома скромные. Встретил одного «фермера», поговорили. Большая семья, все работают на виноград. Живут скромно, но получше рыбаков, все-так вино — товар поприбыльнее. Предложил ему вырастить для меня растения, объяснил все условия — растения нежные, но делянка маленькая, растить надо будет до осени. Договорились — две лиры сейчас, и пять — после сбора урожая. Посадил сам, по заученной инструкции. Земля уже прогрелась — но еще влажная. Записал, где какой сорт.

Переночевали на постоялом дворе, на следующий день, к обеду были дома. Свой огород на речке огородили изгородью из жердей. Посередине положил на землю рамы из досок, натянул пленку — парник. Пусть земля прогревается, пока не сажаю.

Нашел одного толкового корабела, обсуждаем с ним проект нового корабля. Мне для войны с османами нужен небольшой быстроходный парусник. А тут строят толстые грузоподъемные нефы. Мой парусник должен быть довольно длинный — «длина бежит»- но узкий и не тяжелый. Чтобы меньше грузить балласта — нужен более выраженный но обтекаемый киль, желательно тяжелый — металлический. Борта выше ватерлинии должны продолжать расширяться — чтобы был большой восстанавливающий момент. Двухмачтовик, по парусному вооружению — гафельная шхуна. Длину назначаю в восемнадцать метров. Вот такие представления диванного корабела. Теперь это обсуждаю с пожилым практиком.

На корабль нужны деньги, на этот мне хватит, но для войны надо пару десятков кораблей. Вспомнил я про цены на стекло, вот на чем можно попробовать заработать! У меня есть все условия. Греть буду в печи рядом с будущей домной, наддув возьму оттуда. Как раз начали строительство домны. От вала трансмиссии приводится улитка-компрессор, воздух дальше идет по керамическим трубам через печь подогрева воздуха. Рекуперация сгоревших газов мне пока не под силу — используем экстенсивный подход. Горячий воздух потом пойдет в домну или конвертор, вот тут я добавил третий путь воздуха — печь для стекла. Тут еще надо предусмотреть чтобы чугун из домны можно было перелить в конвертор, и потом из конвертора сталь вылить. Поэтому сейчас выкладывают из камней высокий фундамент для домны. Печь для стекла сложили быстро, топим понемножку — сушим.

Земля прогрелась, посадил семена картошки под пленку на своем огороде. Но не все, а половину. Вторую половину посажу через две недели — снижаю «климатические риски» — семян у меня много, надо чтобы выросло хоть что-нибудь.

Просохла печь для стекла, попробовали на полную мощность — наддув слишком сильный. Отрегулировали наддув, в тигель насыпали кварцевый песок, прокаленный поташ и негашеную известь в нужных пропорциях. Перемешали и начали греть, с предварительным подогревом воздуха печь греет очень хорошо. Тигель нагрелся до белого каления и начал трескаться. Погасили печь и дали медленно остыть. Из рассыпавшегося тигля достали слиток стекла коричневого цвета и довольно неоднородного. Аккуратно растолкли это стекло на кусочки и сложили в следующий тигель, теперь не нужно греть так сильно. Нагрели до красного и вылили на разогретый медный поддон, раскатали нагретым медным валиком, дали медленно остыть.

Достали лист толстого тёмного стекла, размерам с лист бумаги, сквозь него видно, но из него лучше делать тёмные очки. Это кварцевый песок у нас не очень чистый — железа много. И пластина получилась неровная — надо лить на расплавленное олово, олово жалко, оно очень дорогое. Куда это стекло применить? Попробую сделать бутылку. Аргирос отлил бронзовую трубку почти в тридцать сантиметров, а Осип выточил деревянную трубку сантиметров сорок. Опять истолкли стекло и нагрели. Достал кусочек, воткнул в него трубку и начал дуть. Попытался изобразить бутылку — получилось круглая колба, похоже на лампочку, из толстого коричневого стекла. Отдал трубку и стекло мужикам пацанам пусть играются, может что-нибудь получится. Начали класть домну, дно сначала кладём из обычного кирпича, потом слой шамота. Стена также — наружный слой из обычного кирпича, внутренний — из шамота. И вдруг, когда я был в городском доме, прибегает мальчишка-курьер. Мне письмо, иду во дворец консула. Короткое письмо, написанное рукой Ефима. «Хозе уехал к князю Исааку».

Стал срочно собираться в Каффу. Совсем срочно не получилось так как надо было взять с собой для венчания в церкви пару — Мелита нашла жениха. Наряды заняли ещё сутки. Добрались до Каффы. Оказывается Хозе Кокос уже вернулся и теперь сочиняет письмо (надо ставить даты в письмах!) Князю Московскому Ивану lll. Причём Хозе зачитывает письмо Ефиму как эксперту по русскому языку. Я сказал Ефиму чтобы он сделал копию этого письма. Ефим сказал что может взять черновик, сличить черновик с конечным вариантом и исправить разницу.

Утром Ефим пошёл на работу, а мы все пошли в церковь провести венчание. Вечером пришёл Ефим, принес черновик. Он сказал что на завтра к стряпчему приглашен купец-латинянин, который скоро проедет в Московию. И Хозе передаст письмо с ним. Я сел читать письмо, оно было написано на церковнославянском. В нем Кокос сообщает, что пишет по поручению князя Феодоро Исаака. После ритуальных обращений и приветствий, князь не менее ритуально справляется о здоровье Софьи Палеолог, жены князя Московского, и родственницы князя Исаака. Также распространяется о необходимости дружбы между православными государствами после гибели Византии. Предлагает рассмотреть возможность брака между дочкой князя Исаака Еленой и сыном Великого князя Московского Ивана Ивановича.

Вот оно письмо, про которое я читал. На дочку князя Исаака у меня свои планы, даже если не получится, то об этом предложении знать Московскому князю пока рано.

Что делать? Перехватить письмо у купца? Довольно быстро узнают о пропаже письма, и напишут повторное. Подменить письмо, исключив из него это предложение? Тогда будет странное письмо ни о чём. Чтобы туда написать такого, чтобы пришёл отрицательный ответ? О! Надо попросить денег! На такие просьбы обычно отвечают отрицательно. Только надо просить абстрактно, чтобы не было конкретного ответа.

Сел сочинять фрагмент письма, там я ещё раз подчеркнул, что православные государство должны помогать друг другу. И не мог ли, уважаемый Московский князь, оказать материальную помощь. Прочитал результат целиком, вроде стилистика сохранена. Сижу переписываю начисто, пытаюсь повторить почерк Хозе. Вопрос — как будут запечатывать письмо. Спрашиваю у Ефима — обычно стряпчий ставит восковую печать внизу листа. Важные письма вкладываются в тубус. Наверное, завтра будет также. Теперь задача Ефима — поставить такую печать на второе письмо. Он сказал что это легко, так как Хозе долго обедает, и в кабинете никого нет. Утром отправил Мелиту с мужем к её родителям, сам с несколькими бойцами к дому стряпчего.

К обеду появился купец с охранником, охранник остался у крыльца. Минут через двадцать вышел купец с небольшим кожаным тубусом в руках. Я проследил его до дома, и оставил одного воя наблюдать. Сам пошел в лавку думать, как подменить письмо. Вскоре принесли мой вариант письма уже с печатью. О! Придумал!

— Еремей, срочно пиши письмо домой, тут оказия, купец едет, передадим!

— Наш? Московит? Вроде нет тут наших.

— Не, латинянин. Давай быстрее пиши.

Вдвоем быстро написали, путая старую и новую грамматику. Приготовил перо, взял кувшинчик чернил на пол литра, письмо подложное, и пошли к латинянину.

Ввалились к купцу с просьбой отвезти письмо на Родину, его это не удивило, купцы давно почтальонами работают. Я огляделся в комнате — ага, вижу знакомый тубус, вроде никак не запечатанный. «И в качестве благодарности примите мой подарок, редкую вещицу — вечное перо!» Ооо! Очень интересно! Купец поглощен рассматриванием пера.

Так, купец в комнате один, мелкой посуды не наблюдаю.

— А еще у меня есть замечательные чернила, очень черные. Они очень дорогие, но я могу отлить немного. Куда бы отлить?

Я достаю кувшинчик. Купец возбужденно заметался по комнате, заглянул в свою чернильницу — полная, жалко. Выскочил из комнаты. Так, тубус не запечатан, открывается. Вот оно письмо, я его почти наизусть знаю. Печать такая же, а почерк не очень похожий, ну откуда князю Московскому знать почерк стряпчего из Каффы. Быстро поменял. «И в суму его пустую. Суют грамоту другую». Стою с кувшинчиком в руках, улыбаюсь. Купец приносит кувшинчик из-под благовоний, даже запах есть, наверное, у жены отобрал. Наливаю грамм тридцать. Вместе пробуем писать. Купец довольный, все довольны. Только Иван Иванович Рюрикович пока пролетает, хотя он и в моей реальности дочку князя Исаака не встретил, там турки помешали, а тут я. Но если я от турок не отобьюсь, всем Феодоритам тоже конец.

Идём домой, я еле ноги передвигаю. Как после боя адреналиновый откат. Пришла Мелита с мужем. Когда я её послал к родителям, дал задание переговорить с молодыми незамужними соседками-подружка. Мне ещё нужны работницы. Мелита, конечно, похвасталась мужем и сытной жизнью, и две её подружки тоже захотели в работницы. Будем уходить, заберём их с собой. Обсудили с Еремеем торговлю, я вспомнил про стекло. Чистый кварцевый песок есть на берегу Казантипа, надо сходить. Купили еды, утром вышли. До Казантипа шли два дня — медленно шли через керченский пролив, там почему-то ветер часто меняет направление. На Казантипе я нашёл самый белый песок и нагрузил килограмм двести. А ведь тут ещё рядом интересные места есть — Чокракское минеральное озеро, там вроде глина огнеупорная. Подошли, озеро совсем рядом с берегом море, очень мелкое, все берега в черной грязи. Надо взять немного глины на пробу, но тут одна грязь на берегу. Ходили-ходили, взяли засохшей грязи и какой-то другой глины. Вдруг замечаю — что-то блестит грязи. Золото? Нет — сера! Тоже неплохо. Кусочки самородной серы поблёскивают местами. Ходим, собираем как грибы. Собрали килограмм двадцать. Какой рейс удачный, три вида минералов набрал. Вернулись в Каффу, забрали двоих новых сотрудниц, вроде не страшные, главное — молодые.

Пришли в порт. Пришёл таможенник, грустно смотрит на корзину с песком и землёй. Я боюсь, что он подумает, что я над ним издеваюсь. В этот раз корзин было меньше, чтобы не оставлять человека лишний раз думать, я предложил пять сольдо за все. На речке мужики домну не строят, не знают, как дальше. Валят лес, в перерыве играются со стеклодувным делом. У одного уже стали хорошо получаться всякие витые трубочки. Продолжили класть домну.

Заказал Аргиросу отлить еще два револьвера. Хотя последнее время на нас никто не нападает, милитаризм меня не отпускает, даже обострение какое-то, весна наверное. А серьезно — это Еремей мне рассказал очень интересное. Есть в Тане бандгруппа татар, у них есть то ли струг, то ли малая галера. На ней они поднимаются по Дону (без коней!), навстречу татарам, идущим с Руси или с Литвы с полоном. И там они то ли подвозят их до Таны, то ли выкупают полон. Вообщем, идут они обратно с полоном на лодке. Если напасть на них заметно выше Таны, то, с точки зрения генуэзского правосудия это даже не преступление. А с точки зрения татар… ну надо не оставлять свидетелей. И начнется у них «сезон» недели через три.

Начал учить стрелять всех мужиков и парней.

А я опять попытался сплавить стекло. Тщательно очистил все компоненты и новый песок. Сварили — полупрозрачная масса желто-зелёного оттенка, с пузырьками и неоднородностями. Растолкли и ещё раз расплавили. А если отливать на свинец? Сообразил, что у меня нет стеклореза, да и нигде нет, ну может, у ювелира какого-нибудь есть. Значит надо стекла делать небольшие и ровные. Выбрал размер двадцать на тридцать сантиметров, сделали противень из меди, нагрели, расплавили в нем свинец, залили стеклом. Когда стали доставать — стекло лопнуло, слишком быстро остывало. Но получившиеся куски были хороши — в тонком слое окраска стекла незаметна, стекло кажется бесцветным. Нижняя сторона, что была на свинце, довольно ровная, а вот верхняя — в небольших волнах. На просвет видно эффект хаотичных линз. Для зеркал такое стекло не годится, разве что для комнаты смеха, а вот для остекления окон — подходит, по местным меркам, просто замечательно.

Тут для остекления используют стеклянные диски, гораздо более неровные, да еще попробуй застеклить круглыми дисками квадратное окно. Стоят они две-три лиры, в зависимости от размера и качества. Было на рынке и муранское стекло, бокалы и кубки, очень красивые и очень дорогие, зеркала немного хуже привезенных мной, а стоят также дорого. А вот на оконное стекло мастера с острова Мурано не разменивались, оконные диски делали где-то в месте попроще. Если я буду продавать свое стекло по пять лир за лист, это будет ниже рынка раза в два. А продавать дешевле надо, чтобы получить объемы продаж. Стекло будет более доступным, массовым, будет на экспорт уходить.

Сырье: песка я привезу сколько угодно, извести у строителей полно. Дефицитным сырьем оказывается поташ — мы его пережигаем в оксид калия. Я прикинул запасы — килограмм на сто стекла хватит — у меня ладошка зачесалась. Правда, он еще нужен для обработки селитры и производства фенолформальдегида, но там немного надо, а еще им можно картошку удобрять. Вот какое ценное сырье — везде нужно! И выходит его обидно мало — из тонны дров — несколько килограмм. Вроде из соломы его больше выходит. Соломы у нас нет, а вот прошлогодней высохшей травы — бурьяна всякого — целый стог можно собрать. У нас печь для подогрева воздуха — с большой топкой, там и будем жечь, только подкидывать надо часто.

Теперь оптимизация производства. Очень неудобно что стекло должно медленно остывать. Печь нужно то разогревать, то остужать. Пристроили к стеклоплавильной печи туннельную «духовку». Поддоны со стеклом будем постепенно пропихивать от горячего входа в тоннель к более холодному выходу. Ну и поддонов шесть штук сделали. Тигель для первичной варки стекла, одноразовый, сделали побольше.

Запустили процесс, и за день сделали почти тридцать листов, потратили пятую часть поташа примерно. Да уж, этот поташ мы нарабатывали месяца три. Хотя, когда запустим домну, производство угля надо будет увеличивать в несколько раз. Увеличится и производство дегтя и поташа, у лесопилки ожидает гора обрезков и опилок. Надо заказать гончару перегонный горшок побольше.

Кстати, на счет опилок, я же серу привез, можно попробовать сделать бумагу по сульфитному методу. А вот чем бумагу проклеивать? Возится с костным клеем неохота, можно крахмалом проклеить. Я тут спирт перегонял из зерна, он нужен для производства пороха, и экспериментирую с бакелитовыми клеем и лаком. Так при получении солода из зерна на стенках было много крахмала, можно попробовать отделить часть чистого крахмала, а остальное пустить на брагу-спирт. Объяснил пацанам задачу, может сами смогут.

Тут закончили класть домну, теперь ее сушим — жгем там бурьян потихоньку, золу на поташ перегоняем. Аргирос готовит литейные формы — мелкие детали по старому методу, а для крупных объясняю ему литье «в землю» — хотя это не земля, а песок с небольшой добавкой канифоли. Для ответственных моментов используется «стержневая смесь» — песок склеенный карболитом. Хотим попробовать отлить из чугуна много чего — котлы, шестеренки, некоторые инструменты. Много валиков для прокатки — надо прокатывать стекло, бумагу, железо. Самое главное — попробую отлить станины станков — токарного и горизонтально-фрезерного. Все формы по несколько экземпляров, станины — по две.

Домна получилось высокой — восемь метров, выше побоялся, так как уголь древесный, у него прочность ниже, чем у каменного. Сейчас строим лестницу для загрузки дома через верх. Ещё проводим агломерацию руды — в стеклоплавильную печь вставили железный наклонный лоток, раскалили до жёлтого, подсыпаем потихоньку руду — на выходе получаем, слипшиеся кусками, агломерат руды. Заодно выгорает сера, фосфор остаётся.

Наконец всё готово для запуска домны, стали прогревать. Так как домна немножко меньше настоящей, удельные теплопотери будут больше. Сначала заложили дрова — сожгли — это предварительный прогрев, прочистили золу. Затем сразу навалили калошу угля. Я очень боялся получить «козла», застывший металл на дне домны. Чтобы этого не было — надо сильно прогреть дно домны — лещадь. Для этого временно пустил подачу воздуха через летку. Когда там хорошо прогрелось, закрыл летку порогом, щель для шлака замазали глиной. Стали загружать домну — сначала еще угля, потом уголь с флюсом — доломитовой крошкой. Подачу воздуха пустили уже через фурмы, но понемногу. Уже после этого пошел уголь с рудой и полный наддув. Так и подсыпаем.

Вот уже уровень чугуна со шлаком поднялся до фурм, пробили щель и выпустили большую часть шлака, это надо делать обязательно, в этой руде много фосфора, но он почти весь уходит в шлак. Теперь ждать надо, не пропустить нужный момент.

И вот момент настал — убрали порог, пробили летку. По желобу потек искрящийся, светящийся ручеек чугуна — завораживающее зрелище. Все стояли и смотрели. На следующий день разбираем литье — отливки ещё тёплые. Мелкие детали получились далеко не все — шестерёнок получилось всего около десятка. Получилась парочка котлов, валы получились почти все. Станины получились не очень — две просто не пролились, в одной форма посыпалась — тоже не получилось. А вот одна станина для токарного станка вместе с передней бабкой получилась. Еще отлили большую наковальню, килограмм на сто пятьдесят. Всего вышло более тонны чугуна. Больше половины отливок в брак. И в конце чугун шёл смешанный со шлаком, отделили как смогли.

Этот чугун в конвертор уже не засунешь, он остыл. Мартеновской печи у меня нет, но можно попробовать переплавить опять в домне, только вместо руды — кусочки чугуна. Расход угля будет большой. Поставил мужиков крошить бракованный чугун на кусочки, он довольно хрупкий. Ударили по краю наковальни — кусок отломился. Да уж, надо стальную, а пока придется на этой работать осторожно. Осторожно на наковальне — это как круглый угол.

А я занялся станиной для станка. Самое сложное — получить максимальную линейность и параллельность направляющих. Шлифовать придется вручную — фрезерного станка у меня нет. Прикинул объем работ — на неделю — минимум. Поставил пацанам задачу — шлифуют потихоньку.

Теперь хочу сделать прокатный стан, сначала самый маленький, тренировочный — для проволки. Для этого отлил четыре пары коротких роликов из чугуна. Собираю на дубовой станине — тут максимальная жесткость и точность не требуется. Строю это в третьем «цеху» — это пока только навес, четвертый цех — это домна и печи. Ставлю первую пару валиков горизонтально, вторую вертикально, и так чередую. В каждой паре один валик ведущий — на нем шестерня. Зазор регулируется бронзовыми болтами. Большие скорости не нужны две ступени редуктора хватит, это вместе с плоскоременной передачей. Вот только вращение у меня в двух плоскостях, а конические шестерни — это пока не про меня. Пришлось делать на длинных узких ремнях с «перекрутом». Запустил первую пару валов, закинул кусок глины — полезла ровная полоса глины.

Постоянно заглядываю на свой огород, два сорта картофеля не взошло совсем, наверное, семена старые подсунули. Вот гады! Остальные культуры взошли, растут хорошо. Нет, один сорт томатов тоже не взошел, но еще два растут хорошо. Совсем не взошел черный перец — но я его сажал немного — опасался такой подлости. Оставшийся перец продал очень хорошо — пять весов серебра дали, за полкило — сто девяносто лир! Вот что надо было везти! Ну кто же знал. Зато перец чили растет отлично, вот только как я его продавать буду, он тут еще не известен. Ладно, сейчас главное — вырастить.

А тут уже время в Тану идти, что-то все недоделанное — прокатный стан Прохор попробует доделать. Станину пацаны шлифуют. Крахмал и сера есть — бумагу не делаю, бакелит есть — фанеру не делаю, хоть разорвись. Хорошо — стекла наделали, шестьдесят листов везу Еремею. Сейчас уйду в Тану, заберу восемь стрелков, оставшиеся мужики будут еще одну избу строить, а то сейчас все переехали на речку, опять стало тесно. Наделали щитов дубовых еще, по примеру гусевских, только разных размеров. Из самых больших можно сделать будку для рулевого. У нас теперь шесть винтовок и шесть револьверов, Ивашку с Игнатом оставил на охране, со мной восемь стрелков-моряков и капитан шлюпа.

Вышли в море, ветер свежий, хорошо идем. Сшили еще один косой передний парус — генакер — больше стакселя и немного с «пузом». Это для попутного ветра и бакштага. Сейчас ветер не попутный, но и так идем неплохо. Зашли в Каффу переночевать. Стекло таможеннику не показали, контрабанда, спрятать лекго — объем маленький. Еремей как увидел стекло — аж кругами забегал. «Это же сколько лир!». Я говорю, что будем продавать задешево, по пятерке. Он недоверчиво на меня смотрит, а я ему:

— Еще сделаем, еще привезем. По меньшей цене — много кто купит.

Ну вроде убедил. Утром вышли в Тану, дошли за четыре дня, в дельте Дона пришлось грести местами — протока узкая, никакой лавировки.

Пришел на рабский рынок, изображаю покупателя латинянина. Придирчиво всех оглядел, поинтересовался, когда будет «новое поступление русов». Один татарин сказал, что ушли пять дней назад, значит будут дней через пять-семь. О, успеваем, отправились вверх по Дону, флаг Генуи сняли. Из протоки выгребали из последних сил против течения, отвыкли уже от весел. Вышли на простор, подняли паруса и вздохнули с облегчением. Идем, осматриваем встречные лодки — но все это мелочь — рыбаки. Дошли до стрелки Северского Донца, а теперь куда? Могли и на Донец уйти. Решили ждать здесь, встали выше устья — рыбу ловим, рыбаки с револьверами. Удочками, причем, тут про это никто не слышал — все сетями ловят. Ну что, мужики на рыбалку приехали, только без водки — все трезвые.

Третий день сидим, курорт, погода хорошая, только уха начинает надоедать. А может татар и не будет? А может их и не было, а насочинял кто-то. Иногда, на правом берегу Северского Донца проходят татары, но одни всадники, без полона.

И наконец, к вечеру, появилась лодка. Короче нашего струга, но, вроде, даже шире, и профиль другой. Три пары весел, гребут по течению еле-еле, подруливают больше. Всё, тревога! Все на борт! А у нас уха варится — ужин скоро. Два мужика котел подхватили, хорошо с ручкой, и в струг. Оттолкнулись веслами, гребем. Пока мы суетились, они прошли устье, выровнялись, и гребут вниз по Дону, метров сто до них. Поднять паруса! Ветер средненький, зато правильный — галфвинд. Но подняли и стаксель — нормально побежали, гребем еще, уверенно догоняем.

Осталось метров двадцать, на лодке толпа — больше двадцати точно, и татры и полон — точно они. Татары сгрудились на корме, в руках луки, смотрят на нас, думают стрелять или нет. А у нас борт высокий, мы за него спрятались, у гребцов еще щиты между веслами, капитан Линдрос в будке из щитов, через щели смотрит. Правим вроде как мимо татарской лодки. Объяснил рулевому, что надо обогнать, потом притерется так, чтобы наша корма им по левым веслам попала, и в это время нам свои весла втянуть надо.

Татары смотрят угрюмо, вот-вот и стрельнут. Мы уже их почти обогнали. Как бы теперь у них закурить попросить, вроде как они первые напали. Ну это у меня такие моральные предрассудки. Выучил я несколько ругательств по-татарски. У своих спрашиваю — «а как по-татарски «Кто вы такие?», и, не дожидаясь ответа кричу ругательства. Они в ответ что-то крикнули. А я таких ругательств не знаю. Стрела свистнула надо мной. Кричу громко — «Они в нас стреляют!», и уже тише, для своих — «Весла!» Весла втянулись, «Капитан, подрезай!» Шлюп вильнул, и прижался кормой к левому борту лодки, несколько весел повыбивало из рук татарских гребцов.

Засвистели стрелы над головой, мои все присели на дне. Их лодку стало крутить влево, лодка давит носом нам в корму справа, нас стало крутить вправо. Я взял в руки щит с отверстием-бойницей, и высунулся над бортом. В щит ударило две стрелы, я аж покачнулся. Смотрю в бойницу — передо мной несколько татар с луками, прикрываются круглыми щитами. Ага, плетеные щиты, обтянутые кожей, против револьвера! Бах! Один скрылся за бортом, на татарской лодке крики. Бах! Второй исчез!

— Аким! Савва! Делай как я! Только в полон и гребцов не попадите!

Струг развернуло уже носом против течения и нас вдруг стало относить от лодки. Паруса мы не спустили! После поворота стаксель полощет, а гафель нас тянет к правому берегу, да еще против течения. Лодка с татарами дрейфует с криками посреди реки, Аким и Савва успели стрельнуть по разу, и я задробил стрельбу.

— Стаксель спустить! Право руля! Поворот фордевинд! — закричал я как бывалый моряк.

— Линдрос, догоняй их — показал я пальцем.

Опять подходим к лодке, в шлюп залетело несколько стрел, но все укрыты за бортом. Выглядываю со щитом, стреляю по лучникам. Шлюп описывает дугу вокруг лодки. Приближаемся, в трех татар я выстрелил, и лучников над бортом я не наблюдаю.

— Спустить грот! Подгребайте к носу, только не высовывайтесь!

Еще один лучник подскочил и выстрелил, я выстрелил в него. Попал — незнаю. Присел, перезарядился. Выглядываю, лодки сближаются.

— Правее! Табань! — прижались бортом к их носу. Кошки нужны! Вот я…!

Выглядываю через борт в татарскую лодку — все дно лодки забито скрючившимися людьми, баба голосит какая-то. В передних рядах поднимает голову и смотрит на меня татарин с луком. Бах, еще минус один.

— Аким! Савва! Берите большие щиты, и за мной! — перепрыгиваю на татарскую лодку и приседаю, прячась за щитом. Аким и Савва присели рядом со мной. Теперь мы перегородили нос лодки, и полностью скрылись за щитами. А что теперь делать? Куча лежащих и сидящих людей, и среди них еще есть татары.

Кричу по-русски: «Эй, народ православный, есть кто живой?» Кто-то мычит неуверенно. «Да мы вас спасаем! Вот ты мужик — встань. Неуверенно поднимается мужик со связанными руками.

— Иди на нашу лодку! — он тянет веревку, и еще трое поднимаются. Мы ужимаемся, и пропускаем их мимо себя. Оглядываюсь — лодки уже связанны веревкой — молодцы.

Четверка переходит на шлюп.

— Эй, кто еще хочет спастись? Проходите к нам! — Встает мужик, тянет бабу и пацана — проходят. Еще люди тянутся цепочкой. Вдруг вскакивает татарин с саблей — звучит сразу два выстрела — ну и реакция у моих!

Опять все попадали.

— Аким, Савва, потихоньку вперед двигаемся! — прошли немного, попинали ближних татар — не двигаются.

— Идите к нам! Спасайтесь! — еще прошли люди. Я осмелел, встал, иду вперед потихоньку. Вот пацан — скрючился на дне. Я его толкаю — «Беги туда!»

Иду дальше — гребцы в колодках — ох и воняет здесь! Все, весь полон вытолкал. А вот один татарин живой лежит, я его пнул — а он на меня смотрит. Блин, и как его застрелить теперь! Делаю вид что так и надо. Возвращаюсь на нос, Аким и Савва стоят с револьверами, оглядывают окрестности.

— Гребцов надо расковать — приходит один из моих матросов с двумя топорами, колодки деревянные, используя один топор как молоток, осторожно раскалывает колодки. Небрежно говорю Акиму:

— Там один татарин живой — кончай его. — Аким подошел и татарской саблей ударил по шее лежачего. Он еще и патроны экономит!

А один гребец мертвый! Дырка в голове, явно от пули! Это да… дружественный огонь… прости. Гребцы такие все тощие, только руки жилистые. Как они такую лодку вшестером против течения?

Решил я бросить татарскую лодку, трупы татар ободрали и бросили за борт. Гребца тоже, но не раздевая. Пустую лодку отбуксировали к берегу, и немного затащили на мель. Чем позже ее найдут, тем лучше, но жечь ее тоже нельзя — слишком подозрительно. А так рыбаки ей ноги приделают, или весла.

Отошли к левому берегу, разожгли костер, накормили ухой освобожденных, поставили варится следующую порцию — рыбы много. Через пару часов поели и отчалили в темноте. Ночь не особо лунная, но берега видно — без парусов дрейфуем потихоньку.

Утром пристали к левому берегу. Стали разбираться, кто тут у нас. С литовской деревни — шесть мужиков, четыре бабы, три пацана — то есть четыре семьи и два мужика. Еще четыре русских мужика — их в дороге перехватили — шли на заработки. Среди гребцов — один русский, один алан и три черкеса.

Объявил я всем, что они свободны, и могут идти домой. А кто хочет работать у меня — того возьму на работу. Три гребца-черкеса сказали что пойдут домой, и показали на юго-восток. Я им дал три пары трофейных сапог, нож татарский и хлеба. Они поблагодарили и ушли. А русский гребец сидит, смотрит на нас, улыбается и плачет. Я думал он пожилой — всклокоченные, седые волосы, тело в шрамах. Оказывается, ему нет и тридцати — кошмар, что с человеком делали. Сидит, боится что я его освобожу. Гребец-алан тоже никуда уходить не хочет. Общаемся с ним по-татарски, то есть с трудом. Ничего, обучим-откормим, к делу пристроим.

Отправились дальше, беседуем с новичками, а литва — это никакая не Литва, такие же русские, говор немного другой, и все. Один из них стал бойко говорить, что он боярин литовский, у него было «копье» войска, он ничьим холопом не будет, ему надо обеспечить условия проживания приличные. О, начинается! Смотрю — он заводится, голос повышает. Я его перебиваю:

— Я тебя освободил?

— Освободил.

— Ты ко мне работать не идешь?

— Не иду.

— Вот, на тебе саблю. На какой берег высадить, на левый или на правый?

Он на полном серьезе высадился на правый берег. Жалко, конечно. Или убьют, или в полон попадет. Может он и хороший вояка, но мне подчинятся не будет, еще тут борьбу за власть устроит. Нафиг-нафиг.

Подошли к Тане. Я хотел мимо проскочить, но смотрю — еды не хватит до Воспоро, да и воды тоже. Накупил пшеничных лепешек, залили бочку колодезной водой и быстренько отчалили. Опять на веслах через дельту — но уже легче, по течению. Через два дня дошли до Воспоро, поели все нормально в таверне. В Каффу зашли, стекло продаваться стало, больше десяти листов продал.

Пришли в Чембало, новеньких сразу на речку, в бане отмывать. Сразу стало тесно — пришлось шатры ставить и ударными темпами перекрывать вторую избу. Сразу стали в ней нарезать отдельные комнаты для семейных, печи нет, правда, но уже тепло, до осени так поживут. У нас три семьи «старых», еще четыре новых прибавилось. Баб к Ратмире отправил, новых пацанов учат грамоте пацаны «бывалые». Мужиков стал распределять в подсобники, и — о чудо — среди них оказался кузнец! Наконец-то! Да еще из семейных и с сыном. Опросил остальных — нашелся плотник — к Осипу его. Хоть он и постарше Осипа, так Осип теперь и токарь по дереву. Один мужик сказал что раньше молотобойцем был — я глянул, вроде крепкий, пойдет. Теперь у нас в кузне полный комплект, надо кузню строить. Гребцы пока «легкотрудники», отъедаются, на них смотреть страшно, а алан еще и язык учит.

Место под кузню выделили недалеко от домны, чтобы подключиться к подачи воздуха от общей улитки. Пошла у меня специализация работников: кузнецы, плотники, химик-дегтярник, к домне прикрепил мужика. К дегтярнику и металлургу прикрепил пацанов, которые вели записи и изучали теорию. Прохор и два пацана стали механиками. Стеклодув еще, но он не постоянный — стекла мало, и его привлекаю на другие работы. И одна большая универсальная бригада.

А почему у нас нету гончара? Не боги горшки обжигают! Кирпичи мы обжигаем, сушить тонкие формы Аргирос умеет лучше всех. Осип выточил гончарный круг, я показал пример и оставил всем «поиграться». Выявим, у кого лучше получается.

Прокатный стан для проволоки, за мое отсутствие, Прохор уже доделал, но что-то не ладится. Показывает — включил, засунул кусок глины, из последней пары валиков выходит тонкий шнур, как надо. Но вот между второй и третей парами валиков, а особенно, между третей и четвертой парами начинает скапливаться промежуточный материал. Вот он начинает путаться, и из установки вылез сплющенный узел. Что за фигня? Начинает-то нормально! Еще раз запускаем — начинается нормально, все валики крутятся с одинаковой скоростью. Вот оно! Вращение одинаковое, а после каждой ступени материал удлиняется! Надо чтобы каждая следующая пара валиков вращалась быстрее!

Опять переделывать! Хотя не так много, можно быстро выточить три новых шкива из дерева. Вот теперь нормально. Получаем длинющий глиняный шнурок. Стан готов, надо на железе проверить. Но железо будет после запуска конвертора.

Конвертор готов, это ванна, облицованная обожженным доломитом. Доломит добывают около Каффы, и продают как строительный камень. В ванну конвертера заходит керамическая труба подачи воздуха, воздух будет выжигать лишний углерод из жидкого чугуна и превращать его в сталь. Томасовский процесс. Вот только наш конвертер неподвижный, и сталь сливать из него буду как из домны, пробив летку. Поэтому наша металлургия расположена ступеньками — самая высокая — домна, ниже — площадка литья чугуна и конвертер, еще ниже — площадка литья стали. Но заливать в конвертер надо жидкий чугун, а у меня только чугунный лом, руды нет. За рудой послал экспедицию, там ничего сложного, сами привезут. Корзины взяли правильные, небольшие, а не то что прошлый рейс — пришлось пересыпать несколько раз.

А пока попробую переплавить чугунный лом, правда это лишний расход угля — но у меня в угольном сарае — гора. Загрузили — подожгли, прогрели. Засыпали уголь и чугунный лом. Вроде пора, пробиваем летку — а чугун не льется, а ползет как жидкое тесто. Остыл!? Нет! По цвету — температура правильная. Это же сталь! Содержание углерода снизилось — температура плавления повысилась! Сталь и загустела. Литья не получится!

Срочно с кузнецом и мужиками отхватываем лопатами от ползущей «колбасы» куски и кузнец быстро кует все подряд — крупное и простое. Прямо около домны формируем наковальню — теперь уже стальную. Черенки лопат дымятся — поливаем их водой. «Прохор! Включай прокатный стан!» — из стана полезла проволока квадратного сечения в пять миллиметров.

Уфф, раскидали сталь, больше полутонны! Большая часть — просто слитки и полосы — но у нас теперь кузнец, все в дело пойдет. Куча проволоки — сидят распутывают — надо барабан для намотки сделать. И канавку в последних валиках — чтобы проволока было круглой — я из нее гвозди хочу делать.

Это что получается, чугун расплавился, и из-за подачи воздуха углерод стал выгорать? Тоже метод. Вот только расход угля лишний. В конверторе сгорает углерод чугуна и примеси фосфора, они дают тепло. Попробовал какая сталь получилась — а она разная! Есть малоуглеродистая, есть среднеуглеродистая — это в начале и в конце плавки, теперь бы вспомнить где — какая.

Теперь гвозди. Выковали подобие пулелейки, только массивную — разъемную форму для горячей штамповки. На стыке плоскостей просверлил глухое отверстие — форма для гвоздя. Внизу острие — вверху зенковка для шляпки. Отрезали точно длину проволоки, нагрели в горне, закинули в форму — тюк сверху. Открыли — готовый гвоздь. Чтобы резать проволоку выковали стационарные кусачки — нижняя часть на пеньке — верхняя — с метровой ручкой. Упор, чтобы резать в размер. К штампу приделали ручки — быстро открывать и закрывать. Делают пять — шесть гвоздей в минуту — «полуавтомат». Причем не кузнецы, а любые два мужика после пяти минут обучения — работа неквалифицированная. Делаем четыре размера — пятьдесят, семьдесят, девяносто и сто двадцать миллиметров. В основном крупные, конечно. Ох, теперь я домов настрою, из досок и бруса.

Заказал корабелу корабль, проект которого так долго обсуждали, свою верфь я пока не потяну. Показал свои доски и гвозди — корабелу понравилось, обсудили сколько и чего нужно. Кроме моего ассортимента нужны ещё большие гвозди-шпильки. Для соединения больших балок сверлят отверстие, забивают стержень, и загибают с двух сторон специальным образом на треугольной оправке, чтобы кончик впился в дерево. Я ему прокатал проволоку восемь миллиметров — он одобрил. Вообще-то для этих целей нужен болт, но пусть это будет следующий технологический этап, тратить ресурс лерок я на это не хочу.

Застопорилась работа со станиной токарного станка. На направляющих обнаружился горб миллиметров семь — шлифовать вручную можно месяц. Нужно механическое шлифование, нужен шлифовальный круг. Корунда у меня нету, но есть кварцевый песок, похуже, но пойдёт. А как спекать? Вдруг вспомнил надпись на этикетке абразива — «На бакелитовой связке». У меня же куча бакелита! Спаяли простую форму из меди, просеяли песок, разделили на фракции. Форму проложили исписанной промасленной бумагой, чтобы не приклеилась. Замешали, запрессовали аккуратно и поставили в духовку 16 °C на три часа. Вроде диск нормальный получился. Только непривычно — структура как у диска для болгарки, а форма — как точильный камень. Поставили на среднеоборотистый привод. Куском гранита подровняли. Нормально, можно инструмент точить. Переточили весь инструмент, даже топоры и лопаты. Только рабочая поверхность часто засаливается — надо обновлять куском гранита. Сказал сделать ещё несколько кругов разной зернистости.

Теперь шлифование станины. Шлифовальный круг у нас неподвижен, придётся двигать двухсоткилограммовую станину. Сделали деревянные направляющие, выточили деревянные ролики. Теперь станина катается туда-сюда по деревянным рельсам. Вот только высоту регулировать неудобно. Но за два дня отшлифовали все направляющие, осталась точная доводка.

Как я собрался делать фрезерный станок! У меня же фрез несколько штук и всё! Резец для токарного станка можно выковать из углеродистой стали, недолго, но будет работать. А выковать фрезу — пока фантастика. Надо делать плоскошлифовальный станок. Если туда ставить шлифовальные диски разной толщины как на болгарку, то он сможет выполнять все функции горизонтально-фрезерного станка. У меня только останется недоступной функция концевой фрезы.

Надо сделать тонкий шлифовальный круг, как на болгарку, только их надо армировать. На небольшой рамке сплели сетку из толстой льняной нити, проклеили карболитовым лаком. Заложили форму и спекли диск толщиной 5 мм, для начала. Надо увеличить обороты на приводе — добавили ещё одну ступень редуктора. Отлично шлифует. Теперь тонкий отрезной диск — спекали два с половиной миллиметра толщиной. Запустили — крутит нормально, не бьет. Я взял железный прут и распилил его за несколько секунд со снопом искр. Все аж ахнули. Вот она отрезная шлифовальная машина — «болгарка»!

А отрезная шлифмашина является важной технологической ступенью в моем времени. Связка — электросварка плюс болгарка — это волшебная палочка для многих мастеров. Что только не творят с помощью этих двух инструментов! Строят даже трактора и мосты, не говоря о более простых проектах. Но для этого ещё нужен стальной прокат — листы, уголки и полосы. А также расходка — диски, электроды и электричество. Вот электросварка мне пока недоступна. А прокат нужен, проволоку я уже освоил, теперь нужен лист. Большую ширину я не потяну, но хотя бы пол метра. Поставил задачу группе Прохора — сидят думают. Нагрузки там будут больше чем на проволоке, поэтому станину надо делать металлическую, и привод весь на шестернях. И надо предусмотреть охлаждения валов.

Привезли руду, тонны четыре или больше, будет полная домна. Прогреваем, готовим к запуску. Наделали много литейных форм, особенно для чугуна. Будет ли литься сталь, момент пока не ясный, форм для нее сделали немного. А вот из чугуна напланировали: — станину для плоскошлифовального станка, станину для прокатного стана, ролики и шестерни для него, суппорт и заднюю бабку для токарного. Шлифовальный станок запланировал большой, портальный, чтобы в него влезали другие станины. Для всех важных деталей формы подготовили в двух экземплярах.

Переработали весь поташ в стекло. Постепенно копится новый, но медленно. Заказал золотарю, кроме селитры, ещё золу собирать. Только объяснил, что зола должна быть не моченая, с пеплом. Серо-белый пепел — это и есть карбонат калия. А если зола попадет под дождь, то весь пепел растворяется, смывается.

Научились делать бутылки, сделали из дерева разъемную форму и туда дуем бутылку. Сделали несколько штук из темного стекла и из прозрачного. Но это только для себя, не на продажу — мне надо столько химии всякой хранить. У меня появились два прибыльных товара — стекло и гвозди. Надо лавку здесь, в Чембало, открывать.

Опять я про бумагу забыл, надо начинать. Взяли большой керамический чан, загрузили опилок почище, и залили водой. Рядом поставили горшок с плотной крышкой. В этой крышке две медных трубы, в одну подается воздух ручными мехами, другая труба идёт до дна котла с опилками. Подожгли серу закинули в горшок и закрыли крышкой. Подаем мехами воздух. Серный дым — диоксид серы — пробулькивается через котёл с опилками, там он вступает в реакцию с водой и образует сернистую кислоту. Добавили извести, это и есть сульфитный метод, но, довольно в простом варианте. Теперь варим эти опилки в растворе.

Тут уже домна разгорелась, скоро пора чугун выпускать. Заполнили литьевые формы чугуном, стали заполнять конвертер. И сразу включили подачу горячего воздуха в конвертер. Из ванны аж пламя вырывается и брызги летят — подойти страшно. Минут через пятнадцать, огненная буря стала стихать. Пробили летку — пошла сталь. Сталь не такая жидкая, как чугун, мелкие детали не получаются, это даже литьем нельзя назвать. Но крупные детали сформировали, также наделали слитков, полос, плит. Проволочный стан работал без остановки, охлаждали валики мокрыми тряпками. Проволоку наматывали на деревянный барабан, похожий на колодезный ворот.

Оставили чугун остывать до утра, а тут опилки сварились — надо промывать целлюлозу от лигнина и химии. Пришлось срочно делать сито из медного листа. Промыли несколько раз, дали стечь воде — получили целлюлозную желтоватую массу. Из двух валиков сделали выжималку с ручным приводом. Валики отшлифовали на токарном станке. Смешали несколько небольших пробных порций смеси целлюлозы с крахмалом в разных пропорциях. Записали пропорции и прокатали через выжималку. Получились мокрые бумажные блины, оставили сохнут до завтра.

Наутро разбирал чугунные отливки. Не все отливки получились, но так как делал всё по два экземпляра, можно и доделать токарный станок, и начать делать плоскошлифовальный станок и прокатный стан. Проверил сталь — тоже получилось вся очень разная, от почти чистого железа до высокоуглеродистой. Теперь не знаю за что хвастаться. Тут ещё доски пилим нужной толщины для постройки корабля. Ещё гвозди штампуют непрерывно, мужики из общей бригады меняются, по часу работают «на гвоздях».

Вспомнил про бумагу — стали проверять бумажный блины — там где меньше всего крахмала — получилось промокашка. Самый крахмальный — хрустит при сгибании, а вот предпоследний неплохо получился. Бумага получилось вроде газетной, только толще и желтее. И заметны отдельные волокна в массе бумаги. Сделали лоток на подаче в выжималку, теперь бумага идет полосой, шириной ровно двести десять миллиметров. Это же сколько я бумаги могу производить! Опилок — гора, извести — вон, Белая гора, серы расход небольшой, могу еще привезти. А, крахмал! Зерно надо покупать, но его вклад в цену небольшой. И остаток зерна перегоняю в спирт. А жмых потом охотно едят лошади, даже волам не достается. Да я же бумажным магнатом стану! Хотя рынок сбыта небольшой, «писарей» тут немного, ну хотя бы свои нужды обеспечим.

Почти каждый день заглядываю на верфь, вникаю в технологию кораблестроения. Но не все применяемые технологии мне нравятся, записываю, что можно улучшить. А корабль уже виден — скелет весь, обшивать начинают.

Пилим доски для корабля, но много отбраковывается. Если заметный сучок, то доска для корабля не годится. Решил сделать дощатый дом — гвоздей и досок у меня полно, а с жилплощадью опять напряженка. Каркас дома из бруса, обшиваем досками, полы по лагам, чердачные перекрытия — потолок дощатый. Типичный дом из 19-го века, окна небольшие в «три стекла» — 40 на 50 сантиметров. Но по местным меркам окна шикарные. Быстро собрали, мужики удивляются — построили деревянный дом почти без использования топора, только молоток и пила. Расселили людей, стало немного просторнее, теперь комната приходится или на семью, или на три-четыре человека. Печи поставить не успели, проемы в перегородках для печей закрыты щитами из горбыля. Печник кладет только первую печь. Печи по одной на две три комнаты, только отопительные, без варочных панелей. Питание общее, централизованное.

Опять мы перестали помещаться за одним столом, да и по времени трудно собраться всем вместе. Надо нормальную столовую построить, давно хотел, а то во времянке едим зимой, а летом — под навесом. А если сделать столовую как общепит? С подносами, с раздачей? Внедрять будет сложновато, но будут плюсы — повысится гибкость, уменьшаться пиковые нагрузки. А главное — будет готовность к внедрению денежных отношений, чувствую, потребность в них уже назревает — сейчас у меня в коллективе — уравниловка, и мастер, и воин и разнорабочий получают одинаковые блага. Замечаю, что эффективность работы начинает падать, только отдельные энтузиасты пашут изо всех сил. Чем больше коллектив, тем это сильнее будет проявляться. Значит надо выплачивать вознаграждение за работу, дифференцированно.

Чтобы не разориться при этом, я как правильный капиталист должен большую часть этой зарплаты легально изъять — моими же товарами и услугами. Самое первое — питание, все должны питаться у меня за деньги и с удовольствием. Ну процентов на девяносто пять — остальное — развлечение и иллюзия выбора. На речке-то понятно, а вот когда заработает моя верфь в городе… Надо делать эффективный общепит. Но все равно — большая сумма в серебре будет изъята из оборота.

Еще надо лавку открывать, но товары там не для потребления моими же. Нужна будет лавка на речке, продавать «товары народного потребления», но это можно не сразу, хотя — не знаю… А вот стекло, бумагу и гвозди, при больших объемах, будут покупать приезжие купцы. Вот тут желателен меняла-серебрушник, чтобы с серебром не обманули, и покупателей не упустить. В основную лавку, а в остальные точки продаж? Чтобы один меняла выдавал квитанции за серебро? Вот она идея, которую никак не мог уловить! Надо выпустить свои бумажные деньги! Под видом квитанций за обмен серебра на лиры.

Только надо обеспечить железную конвертируемость, то есть серебряную — мои бумажные лиры всегда можно будет обменять на серебряные лиры один к одному у моего менялы — кассира. А вот купить бумажные за серебро только с комиссией — ну пусть пять процентов. Достаточно, чтобы сдерживать обратный обмен. А все мои магазины и столовые будут принимать только бумажные. То есть, чтобы купить выгодные товары, человек купит у меня бумажные лиры, зная, что всегда сможет за них получить серебро. Но спешить делать это он не будет, так как дисконт пять процентов, а за бумажные можно купить выгодно, и вкусно поесть. Это получается — эмиссионный доход.

Интересно, как это воспримут власти? Мне кажется, они на все согласны, в свете развивающегося экономического кризиса, вызванного нарастающей военной угрозой. А обосную это тем что мои продавцы в лирах и сольдах путаются, а пробы серебра проверять совсем не умеют. Вводить это надо будет только в одной лавке. Вот сюда сдал серебро — тебе дали бумажку, ты за эту бумажку купил товар. Чтобы привыкали. А потом — за эти бумажки можно вкусно поесть за углом. Только за эти.

«В этих бумажках нет никакой опасности — их всегда можно обменять на серебро. К тому же увеличивается деловая активность в городе, стало больше приезжать купцов» — это я уже в уме оправдываюсь перед консулом.

А как же сами купюры? Надо их печатать, защищать от подделки. Ну бумага у меня уже своя, черных анилиновых чернил у меня десятки литров, есть и цветные, но меньше. Надо будет клише ювелиру заказать. Бумага довольно мягкая, будет быстро изнашиваться, надо как-то уменьшить износ.

Как бы еще облегчить психологический переход — там монеты — а тут купюры. Делать медные или железные? Это уже в истории проходили — будут восприниматься как фальшивые. Нет, должны быть бумажные, как вексель. А ведь это и будут мои векселя. Да, должны быть бумажные, но износостойкие. Пластиком покрыть? У меня же есть карболит! Карболитовый лак! Залить слоем карболита — будут как пластиковые — очень долговечные. Никто не подделает, еще многоцветную печать если добавить.

Начинать надо с мелких, с сольдо. Крупные вводить постепенно. Сольдо можно сделать круглыми — как монеты — только крупнее серебряных, для удобства. А лиры — прямоугольные — с пластиковую карту — маленькие векселя. С одной стороны — латынь и римские цифры — с другой — по-русски и арабские цифры.

Все, решено, начинаю — лавка и печать «монеток». Клише заказать у разных ювелиров, для безопасности. Печатаю одно сольдо и пять сольдо. А, еще пол сольдо, проблемная монета, которой нет, а у меня будет. Пол сольдо печатаю только черной краской, в одно сольдо добавляю синий орнамент, в пять — зеленый. Вырубной штамп из стали сам выточу. Бумагу делаю по-другому: больше крахмала и мела добавил. Бумага получилась плотная и почти белая, но ломкая. Но гнуть ее никто не будет, слой смолы даст жесткость.

Пока клише делают, ищу место. Недалеко от участка под верфь, но ближе к центру нашел лавку на продажу, лавка небольшая, но большой задний двор, и участок угловой. Если во дворе построить столовую — то можно сделать отдельный выход в переулок. Купил эту лавку с участком. Начали перепланировку лавки — отгородили комнатку с окошком в торговый зал — кассу для менялы. Ну и отделку обновили, досок у нас полно. Менялы — серебрушники на «рынке труда» есть, только зарплату плати. Кого поставить в лавку торговать? Пойду-ка я в Каффу, к Еремею. Надо новый товар отвезти, и выручку снять.

Набрал гвоздей, бумаги, немного стекла и отчалил. До Каффы дошли без приключений. Еремей новому товару обрадовался, обсудили с ним цены. Решили гвозди, а особенно бумагу, продавать ниже рынка, оборот наращивать. Стекло немного дефицитный товар по сырью — цены оставляем. Кстати, стекло он почти все продал — я получил более двухсот лир своей доли.

Теперь о людях, я уже давно заметил, что один из людей Еремея — Пахом — почти полностью может заменять купца в лавке, торгует и считает хорошо. Я предложил поменять Пахома на бывшего человека Еремея, который сейчас у меня работает. Чтобы он охранял лавку Еремея. С револьвером. Да, револьвер — это аргумент, даже в таком применении, Еремей сразу согласился.

Кстати, в лавке новый сотрудник — относительно молодая гречанка — кухарка. И заметно, что для Еремея она не только кухарка. Ну что же, правильно, так спокойнее.

Вечером пришел Ефим, и так обрадовался меня увидев. После ужина подходит с просьбой:

— Дядя Андрей, заберите меня к себе! Я уже всю-всю латынь выучил! Вот правду говорю! — ну да, я же его племянником стряпчему назвал.

— Точно?

— Точно! И вот даже что…

И достает… ну да, книгу, сшитую из самодельных тетрадей. Открываю — ого — латинско-русский словарь! Пролистываю — да сколько же тут? Тысячи две слов, наверное. Вот это труд!

— И долго ты это писал?

— Все эти месяцы. Но последнее время новых слов почти нет.

— Молодец, завтра идем к Хозе и расплачиваемся! Идешь с нами в Чембало.

Вот он обрадовался, хотя и пытается сдерживаться.

Утром сходили к Хозе Кокосу, отдал ему три «золотых» пера, чернила. Они давно в сундуке в лавке были спрятаны. И отправились домой — в Чембало.

На речке пацаны встретил Ефима как брата, да и девки тоже, вроде как семья воссоединилась. Шлюп отправился в рейс за рудой и кварцевым песком, серы еще много. А я погрузился в пучину своих производств.

Сделали клише для денег, разрабатываю технологию печати. Сначала бумага нарезается на ленты. Лента вставляется до упора в первый кондуктор с клише, делается один оттиск, потом в другой кондуктор — оттиск с обратной стороны. Это чтобы оттиски совпали. Потом в вырубной кондуктор — вырубается кружок и обрезается лента по длине. Цикл сначала.

Для одного сольдо, на «русской» стороне, вокруг цифры «1» и надписи «сольдо», добавляется синий орнамент в виде шестеренки — не придумал ничего лучшего. Для пяти сольдо — шестеренка зеленая. «Монеты» отличаются по размеру, но не так сильно, как серебряные.

Затем кружки покрываются карболитовым лаком, сохнут. Потом намазывается дозированно слоем карболита с двух сторон и помещается в медные круглые формы. И в печь на три часа. Когда достал первую партию — понял — это же фишки для казино! Вот такие получились банкноты!

В каменном доме занял еще одну комнату, теперь в одной у меня спальня — в другой хранилище ценностей и «монетный двор» — там я печатаю банкноты. В смолу заливает «химик», но под строгим учетом «сдал-принял». Сделали большой сундук, обитый железом, в него я встроил хитрый замок — четыре шурупа, но их надо не открутить, а повернуть на определенный угол. В третьей комнате ночью спят Аким и двое воев, а днем это кабинет Ратмиры — она уже давно не готовит, а управляет хозяйственной деятельностью, писать научилась, ведет учет. У нее тоже сундуки, с ценностями попроще. Четвертая комната — мой кабинет, и еще там пацаны книги читают. Выносить книги я не разрешаю.

Лавка готова, но не открываю, пока не наработаю запас монет.

Токарный станок пока не делаем, сначала плоскошлифовальный, а потом на нем отшлифуем все плоскости. А там не быстро — конструкция большая.

Строим столовую, не спеша, добротно. Кухня и мойка посуды — разные комнаты. Но там и там будут медные раковины с умывальниками. Потом раздача — стол с котлами и длинный стол для подносов. Деревянные столешницы покрыты лаком — можно мыть нормально. Полы из известняковой плитки — тоже можно мыть. У входа в обеденный зал сделаем медные раковину и умывальник. Столы на шесть человек и куча табуреток. Скоро откроем.

Прокатный стан для листа построили — запустили тест на глине — нормально. Раскалили в горне стальную плиту, засунули в стан — сталь прошла одну ступень и встала — ремень на шкиве буксует — пришлось срочно останавливать, разбирать. Момента не хватает. Это если ширина полметра, а если меньше? Получилась полоса в двадцать сантиметров шириной и толщиной в два миллиметра. Полоса ровная, чуть ли не блестит — шлифовать валы на «деревянном» станке мои давно научились. Кузнец оценил — вручную такое не выковать. А стальной лист мне очень нужен.

Я хорошо помню наш недавний «морской бой». У нас было восемь стрелков, а стреляло только трое. У нас были револьверы против луков — а нормально «зачистить» вражеское судно мы не могли. Ну хоть обошлись без потерь. Щитов недостаточно — нужен стальной штурмовой доспех — вроде рыцарского. Ковать его очень трудоемко, а вот собрать из прокатанных полос — гораздо легче. Но сначала надо определится с толщиной. Сделали несколько полос от двух до четырех миллиметров, провели термообработку. Стали стрелять из луков бронебойными — вроде все держат удар, но на самых тонких — в месте попадания появляется трещина. Сталь слишком хрупкая!

Отпустили сталь — пробивается. Взяли малоуглеродистую — тоже. Увеличивать толщину нельзя — будет неподъемный доспех. Вот бы был композит — основа пластичная, а передняя поверхность твердая. А ведь можно это сделать и со сталью! Взять малоуглеродистую сталь, выковать деталь. На нужную поверхность нанести угольный порошок и нагреть до 95 °C- 100 °C на несколько часов. Углерод диффундирует в поверхность металла. Глубина насыщения зависит от времени. Объяснил кузнецам принцип — пусть экспериментируют, тут не быстро.

А тут Прохор что придумал, взял медь, очищенную по новому способу селитрой, отлил плиту небольшую, и горячей засунул в прокатный стан — получается отличный ровный медный лист, да еще и пластичный. То что мы покупали у медника — такая фигня. Минимальную толщину можно получить меньше полумиллиметра — фольга. Как раз из своего листа сделаем сантехнику для столовой. И новый товар для лавки появился.

Кстати, лавку пора открывать — все готово. Осталось нанять менялу. Хотел нанять иудея — но они отдыхают в субботу — шабат. Пришлось нанять латинянина, в лавке — воскресенье — выходной, почти как у всех лавок в центре — все в церковь идут на воскресную службу. Объяснил ему про дополнительные обязанности (на самом деле основные) — менять лиры на банкноты. Принесут серебряную лиру — выдает бумажными девятнадцать сольдо, а вот обратно — нужно двадцать бумажных сольдо. Договорились, что он забирает всю комиссию при проверке серебра на пробу (ну это меня не волнует), комиссию при обмене лир на банкноты (пять процентов), мы делим пополам. Плюс еще оклад в два сольдо в день, но я все перевожу на недельные расчеты — двенадцать сольдо в неделю (один выходной).

На прилавок выложили стекло, бумагу, гвозди (поштучно) медный лист разной толщины. Зеркала-иголки пока решил не продавать. За прилавком Пахом, перед прилавком Ефим и Линдрос, объясняют покупателям правила оплаты на латыни и греческом соответственно. Опять как в Каффе запустили «громкую рекламу» из местных пацанов. Новый метод оплаты восприняли нормально — в системе «купец — меняла» и не такие выкрутасы бывают. А нашу систему даже признали удобной — красивые необычные «жетоны». Некоторые даже забирали с собой бумажные сольдо или полсольдо — нумизматическая эмиссия пошла.

Первый день продажи были небольшие, потом стали расти. Через несколько дней резко «пошли» гвозди. Плотников в городе много, и недорогие и ровные гвозди всем понравились. Через неделю стали приходить медники, заказывали медный лист нужной толщины и длины, ширина у нас постоянная — полметра. Через неделю же Линдрос отправился за рудой, а Ефим на речку. Пахом говорил заученные фразы на греческом и латыни. Хотя этими языками он уже владел на «торгово-разговорном» уровне. Оставил еще охранника с револьвером и занялся другими делами. А Пахома надо учить стрелять по воскресеньям.

Корабль уже обшили, сейчас смолят. Скоро спустят — и к достроечной стенке — ставить мачты, такелаж, надстройку. Линдросу сказал чтобы привозил своих родителей и брата, всех возьму на работу. Лодку свою пусть в Каффе продают. Купил парусины — начали шить паруса. Швейной машинки у нас нет, сложно это пока. Шить парусину тяжело, решил хоть как-то облегчить процесс.

Сделали небольшой столик, нет не чугунный — деревянный. Почти во весь столик — большой гнутый рычаг прижимает бронзовой пластинкой ткань к столику, в месте прижима в столике окошко, закрытое тоже бронзовой пластиной. В обеих пластинах сквозное отверстие три миллиметра. Под столиком рычаги и педаль. Если нажать на педаль, из под столика через отверстия проходит цыганская игла ушком вперед (тупой конец иголки заточили). Между пластинами зажата сшиваемая ткань, игла с нитью ее легко пробивает, еще бы — ногой и рычагом. Если отпустить педаль до половины — иголка опускается, нить образует петлю. В эту петлю швея (ну конечно — Фрося первая) продевает небольшой бронзовый челнок, на который намотана вторая нить. Педаль отпускается полностью — и иголка уходит еще ниже, утягивая за собой нити. Получается двухнитевой прямой шов, как на машинке Зингера. Протяжка ткани тоже вручную. Еще добавили регулятор натяжения нижней нити на болтике и пружинке. Опять у меня «полуавтомат», или даже «полуавтомат полуавтомата». Но скорость шитья парусины выросла раза в три. По тонким тканям такого выигрыша не будет.

Наконец-то закончили столовую. Кухня почти современная, правда над раковинами умывальники висят, и печи дровяные, зато все сияет медью, а основная рабочая столешница из мрамора — тут на одном мысе недалеко добывают. Отдельная печь для выпечки хлеба, выпекаем и пшеничный и ржаной хлеб. Хотя здесь цена на зерно почти одинаковая, а с черным хлебом возни больше. Но русские люди привычны к ржаному хлебу, и его отсутствие плохо переносят. Будет еще один «якорь».

Для мойки посуды — отдельное помещение, там аж три раковины — в первой посуду моют мыльной глиной, в двух — полоскают. Тарелок и кружек наделал наш начинающий гончар. Чтобы посуда была одинаковой емкости — применяли шаблон. Подносы деревянные, пропитаны маслом. Поварих нарядил в белые халаты и колпаки (вообще-то серые — лён), объяснил всем — что это для чистоты. Раз в неделю предписал мыть столовую карболкой — у нас ее полно.

Торжественно открыли, объяснил всем порядок действий с подносом. Люди осторожно-торжественно подходят к раздаче. Специально наготовили разных блюд — и уха, и бараний суп, и мясо жареное, и рыба жареная в бараньем жиру (в оливковом масле слишком дорого), каши двух видов, квас, сбитень, хлеб белый и черный. Озадачил людей проблемой выбора, вот вам грядущая эпоха потребления. Да еще столы раздельные — ходят, пересаживаются, кому с кем сидеть. Полная иллюзия свободы действий! А еще вокруг красота, хотя это просто тщательно обработанная древесина, покрытая воском. Но терема у многих князей победнее выглядят. Так что торжественный обед длился часа два. Люди расчувствовались, и вдруг спрашивают меня: «А почему наш такой хороший поселок никак не называется?» А я как то и не задумывался. В будущем, тут рядом будет Черноречье, но надо немного по другому, чтобы не путать. И почему поселок? Торжественно сказал: «Отныне наш город зовется Чернореченск!»

Кузнец показал результаты экспериментов — пластина, с одной стороны — пластичная малоуглеродка, а с другой — закаленная сталь, не всякий нож поцарапает. Стреляем бронебойной стрелой — вмятина, наконечник гнется. Вокруг вмятины мелкие трещины поверхностного слоя, основа не трескается. Если стрела приходит немного под углом — просто скользит — и в сторону. И это толщина два миллиметра! Все-таки закаленная сталь на поверхности. Вот это дело! Прикинул вес полного доспеха — даже два миллиметра — вес очень большой. А делать доспех неполным — смысла мало, при штурме расстояния маленькие — будут прицельно бить по ногам. Даже одна стрела, попавшая в бедренную артерию — быстро убивает. А если доспех сделать сплошным, но только спереди? Идем фронтом по кораблю — за спиной врагов не оставляем. Надо попробовать.

Начинаем делать доспехи. Основная кираса спереди будет набрана из горизонтальных полос, соединения допускают некоторую подвижность. Вверху отгиб — воротник спереди, это чтобы рикошеты от груди в горло не уходили. Сзади — только кожа, также защита рук и ног только спереди. Оставляем небольшой щит, он психологически хорошо помогает, поэтому левую руку — кисть и предплечье не защищаем. На правой — латную перчатку не делаем — из револьвера же стрелять, да и сложно очень. Только изогнутая пластина на тыльной стороне кисти. Шлем легкий, небольшой, с мягким подшлемником, и мощное забрало во все лицо, напротив глаз — окошко, закрытое «расческой» из стальных пластин. Попробовали — бронебойная стрела застревает — пластины даже не гнуться, потому как ребром к направлению удара.

Там уже корабль на воду спустили, мачты ставят, стоячий такелаж набивают. Хожу по недоделанному кораблю и наслаждаюсь — сплошная ровная палуба, полноразмерный трюм, правда узковатый. Шкотовые и фаловые лебедки с бронзовыми трещетками — наше производство, также как и все блоки. Мачты заказал по одиннадцать метров. На носу кабестан, якорь буду скоро отливать, домну готовят. Якорь запроектировал системы Матросова, что-то лучше ничего не вспомнил. Якорной цепи пока не будет, из чугуна не отольешь — хрупкий он, а сталь у меня плохо льется, ковать — слишком трудоемко. Так что якорь будет на канате. Да и не так велик корабль. Наконец-то настоящий руль! Даже не румпель, а тросовый штурвал! Со мной ходят Фотисы — отец и два старших брата, мои капитаны, все изучают, спрашивают, что непонятно. Пусть их трое на два судна, но надо осваивать новые паруса заранее, и скоро троих мне мало будет.

Домну разогрели, загружают. В этот раз чугуна надо будет мало, только детали для станков и лапы якоря, спицу отольем и докуем из стали, он простая. А вот стали надо будет много, причем малоуглеродистой — и на гвозди и на доспехи. Немного переделал воздушную трубу в конвертере — чтоб лучше углерод выгорал.

Пустили чугун, заполнились формы — теперь в конвертер. Сразу пустили воздух — пламя, искры — фейерверк. В конце чугун пошел со шлаком — отвернули его в другие формы — отливаем кубики с дыркой килограмм по тридцать — балласт. Только на это он и годен, или в переплавку, а переплавлять в домне — лишний расход угля. Пусть пока будет балластом — надо будет — переплавим. Как и прошлый раз, успели наделать кучу проволоки, листового проката, пусть и шириной всего двадцать сантиметров, но нам подходит. Отлили и отковали циклопические ножницы для листового металла — верхняя ручка полтора метра, нижняя крепится к колоде, каждое лезвие больше ладони. Попробовали — режет даже трех миллиметровую сталь. Производство доспехов ускорится.

Отлили и отковали заготовку лущильного ножа — это метровый неравнополочный уголок, большая полка которого будет заточена как нож рубанка. Будем делать шпон, а из него фанеру. Взял я в руки этот уголок и понял — это следующий технологический этап, нужна еще электросварка и будем прокатывать такие уголки. Смогу построить хоть мост, хоть небоскреб, хоть «железный корабль». Надо только много людей и железа.

В отливках были недостающие детали для плоскошлифовального станка, его постройка выходит на финишную прямую, подача по двум осям уже работает, осталась третья ось и окончательная выверка линейности направляющих. Сделали еще сверлильный станок, по сравнению с плоскошлифовальным, можно сказать — между делом. Самое сложное в нем — патрон. Я же с собой привез ручную дрель с нормальным ключевым патроном «на десять». Аргирос отлил его копию из бронзы БрБ2, там еще проблема, в обойме тонкая резьба большого диаметра, такой лерки у меня нет, пришлось «дорабатывать напильником», в смысле надфилем.

Еще там нужны пружинки, их сделали тоже из БрБ2, но там нужна очень точная термообработка. Для закалки нужно нагреть до температуры 78 °C плюс-минус 1 °C. Биметаллический градусник, который я привез, только до 60 °C. А в тестере с термопарой, который может это померить, надо экономить заряд батареи. Собрался я было делать высокотемпературный биметаллический градусник, как вспомнил, что эвтектика медь-серебро как раз плавится при температуре 778С — то что надо. Вот только какой там процент серебра — точно не помню, что-то около 70. Ну не беда, сплавил несколько вариантов сплава по немногу, миллиграммы взвешивал, нагрел на одной железке — один кусочек расплавился первым — это и есть 778С, у остальных температура выше. Кажется, эта точность даже выше, чем точность термопары. Пружинки получились хорошие. Теперь можем любые пружины делать, только не большие, а то бериллий жалко.

Конус Морзе выточили на деревянном токарном станке, точнее вышлифовали. Надо еще и круглошлифовальный станок делать, раз у нас с абразивами нормально. Собрали сверлильный, зажали в патрон иголку — биение около миллиметра — нормально. Первый мой «железный» станок!

Сверла для него делали из углеродистой стали, похожей на У8. Спиральность у нас не очень получалась, но на глубину миллиметров двадцать эти сверла сверлили.

Еще отлили из чугуна нормальные тиски, правда, ходовой винт бронзовый и метрический — токарный станок пока не готов.

Со смазкой подшипников скольжения станков надо что-то делать. Сейчас используем странную смесь оливкового масла и скипидара, при смешивании — смесь расслаивается, и одна из фракций довольно стабильно работает, но нужно нормальное машинное масло, нефти нет, до цикла Фишера-Тропша руки не доходят, сложно это пока.

Скипидара, кстати, полно. Надо сделать керосиновую, точнее скипидарную лампу! Листовая медь у нас отличная, быстро спаяли корпус, фитиль из льна, подачу фитиля сделали. Стекло для лампы сделать сразу не получилось, прозрачная бутылка получается — а труба — нет. Еле наловчились отрезать ножницами еще мягкое стекло, и потом опять выравнивать диаметр трубы. Зато когда вечером, после заката зажгли в столовой — «как десять свечей!» Запах, правда, такой, хвойный.

Глава 7

Сегодня поставили паруса и вышли в море первый раз. Поставили гафельные фок и грот, так что у нас гафельная шхуна. Сегодня без стакселя, для пробы, так проще. Походили туда-сюда, приноровились. Разогнались — оверштаг получился. Хорошая управляемость с нормальным рулем! И скорость даже без стакселя хорошая! Только надо немного балласта добавить. Оставил трех капитанов осваиваться, дал им неделю до следующего рейса.

Лавка наша стала популярна в городе, постоянно люди в торговом зале. Временами к Пахому очередь, он уже ничего не объясняет, только отпускает товар. Клиенты уже знают цены, молча меняют лиры на банкноты. Когда есть время, Пахом раскладывает гвозди по двадцать штук в деревянные чашки, ему Осип навытачивал из ореха и бука — красиво. Потом уже пересыпает гвозди в тару покупателя, меньше двадцати гвоздей никто не берет. Одно время кончилось стекло, народ заволновался, но потом пошли поставки золы от золотаря, мы «наштамповали» стекла и народ успокоился, стекло стали покупать активнее, а вдруг опять кончится? Заказы на медь мы принимаем в метрах и миллиметрах, на прилавке лежит бронзовый метр. Один медник уже купил такой метр за четыре лиры. Ювелир нам делает за две с половиной.

А вот бумага дает меньше всего дохода, мало потребителей. Я сходил к консулу, подарил ему бумаги, заверил, что двадцать листов бумаги в месяц, для такого хорошего человека мне не жалко. Консулу тоже стало приятно, он сказал, что у меня хорошая лавка и эти маленькие векселя очень удобны.

А Пахом и меняла говорят что бумажные монеты слишком мелкие номиналом, нужны еще и покрупнее. Я напечатал круглую банкноту в десять сольдо — с красной шестеренкой.

Потом еще залез в сундук, пересчитал серебро — более тысячи лир! Я знал, что у меня много, но чтобы так! Подсчитал эмиссионный доход — чуть больше ста лир, тоже неплохо. У меня тут такие сокровища лежат! Я заозирался — надо усилить охрану.

Редкие деревья на территории поселка я оставлял. Почти в центре растет крупное дерево — не скажу какое, но не дуб и не сосна — точно. На высоте семи метров — развилка — отходят две мощных ветки горизонтально. Вот вершину над этой развилкой мы спилили, и поставили вместо нее сторожевую будку закрытого типа, с крышей и наблюдательной щелью-бойницей по периметру. Сделали удобную лестницу, но дверь в будке запирается изнутри — только если топором ломать. Теперь на этой сторожевой вышке постоянно часовой с винтовкой. Надо бы устав караульной службы вспомнить.

Надо начинать строить верфь, но сначала кафе — в городе будем делать традиционно — без самообслуживания. Собрал своих строителей — объяснил, показал проект. Стали готовиться. А я пока в Каффу, чувствую там у Еремея и стекло и гвозди давно кончились. Стекла у меня немного, а вот гвоздей взял больше ста килограмм. Меди взял десяток листов ходовой толщины. Кстати, из Каффы надо грязной меди привезти — она там дешевле.

Вышли на шхуне рано утром, и под тремя парусами дошли до Каффы к вечеру. Впервые так, очень удобно! Какая же скорость? Узлов десять, не меньше. Надо опять лаг делать.

Еремей товару очень обрадовался, сразу размечтался, как он с гвоздями развернется. Я ему подсказал про предварительную фасовку. Еще Еремей рассказал, почему свинец такой дешевый — его где-то недалеко выплавляют. А привозят из Копы — это город на Кубани, чуть выше устья. Откуда в Краснодарском крае свинец? Хотя, Кубань длинная. Карачаевск! Карачаевское свинцово-цинковое месторождение! Цинк! Цинк совсем рядом. Но его никто не умеет добывать, у цинка температура кипения всего 907С — он испаряется при выплавке. Мне срочно надо в Копу! Еле дождался утра.

До устья Кубани дошли быстро, но потом долго лавировали по извилистому руслу против течения на парусах, целый день шли, пешком быстрее. Пришел на рынок, свинцом много кто торгует, но я искал купцов-черкесов. Нашел одного, на греческом говорит, с Линдросом стали расспрашивать. Да, там, далеко в горах, где эта река узкая и быстрая, его односельчане выплавляют свинец. «А когда выплавляете — белый дым от руды идет?» — спрашиваю. «Это очень опасный дым, если им дышать, то будешь долго болеть, кашлять» — отвечает черкес. Ну точно цинк! Договорились, что он привезет в Копу большую корзину руды, но это будет через месяц, не раньше. Дал задаток — объяснил, что придет Линдрос, пусть его ждет. Выходит не дешево, везти около восьмисот километров. Купили свинца, вроде как пряник в Туле, как магнитик на холодильник, и пошли к Воспоро за рудой. Теперь борта судна намного выше, корзину с рудой просто так не поднимешь, надо осваивать другую механизацию. От спущенного фока отвязали оба фала, один привязали к ноку фока-гика… Ладно, перевожу — нижнюю рею первой мачты используем как стрелу подъемного крана. Грузоподъемность небольшая, все-таки гик тонкий и длинный, но двести килограмм поднимает. Для этого сделали одну редукторную лебедку, поставили ее перед фок-мачтой. А трюмный люк сделали перед грот-мачтой, там где кончик (нок) фока-гика.

Так мы погрузили корзины с рудой, только столкнулись с другой проблемой — наш кран опускал груз в трюм только в одну точку, из-за ограниченной геометрии, да и трюмный люк небольшой. И все корзины с рудой в этой точке не помещались, опять растаскивали в ручную, надо что-то для трюма придумать. Из-за этого взяли только около четырех тонн руды, хотя можно взять раза в два больше. До Чембало дошли без приключений.

Износилась ось водяного колеса, сами дубовые подшипники меняли уже несколько раз. Построили новое колесо, с бронзовыми вкладышами в подшипниках скольжения. Увеличили количество лопаток, теперь лопатки занимают всю окружность водяного колеса. Скорость вращения немного увеличилась, но если колесо начинало притормаживать от нагрузки — лопатки наполнялись полнее, и резко возрастал крутящий момент. Силовая характеристика привода стала очень удобной, правда, момент возрастал до таких значений, что стали подозрительно поскрипывать деревянные шарниры Кардана, но пока держат. Чтоб использовать такой крутящий момент, отлили две чугунные шестерни, с нашим единственным модулем но по сто двадцать зубьев — делительный диаметр в полметра. И встроили их в вал трансмиссии во втором и третьем цехах. Теперь к этим шестерням подключали наиболее мощные станки и агрегаты, причем можно и по два — слева и справа от центрального вала.

Около самого водяного колеса, на берегу построили целую прачечную. Стиральный барабан теперь медный, с горизонтальной осью, загрузка через закрывающуюся дверку. Барабан вращается в медном же баке — компоновка барабанной стиральной машины с верхней загрузкой. Вода подается с плотины по медной шовной паяной трубе (давление там низкое — можно), только поверни кран — и вода потечет, кран «самоварного» типа внушительных размеров — поворачивать надо двумя руками. Такой же кран стоит на сливе воды из бака. Так что со всей стиркой справляется одна баба — оператор стиральной машины. Она у меня на зарплате — это коммунальные службы Чернореченска, стирка для жителей — бесплатная. Еще белье стирать привозят мои же из лавки.

Построили новую большую баню, там теперь три комнаты — парная, моечная и раздевалка. В моечной стоит медный бак с горячей водой и бочка с теплой, с краниками. Мыться стало удобней.

Начали строить таверну за лавкой. Проект почти такой же, только нет раздачи в зале. Здание каркасно-дощатое, построили быстро, дольше отделывали. Еще я долго выбирал кого из мужиков поставить главным в таверне, стрелять из револьвера все умеют, но там и другие качества нужны. Но решил устроить семейный подряд — поставил Прова, а Мелиту, жену его, — шеф-поваром. Наняли еще двух местных гречанок подсобницами.

За неделю до открытия таверны назначил день «Ч». Ну или «Д». В общем, сделал важное заявление: отныне я буду всем выплачивать деньги каждую неделю — зарплату. Но в столовой теперь надо будет платить. Цены низкие, сейчас увидите. Платить надо будет за дополнительную одежду, спецодежда будет выдаваться по норме, если кому надо красивую или еще чего — у нас теперь лавка в кабинете Ратмиры. Там у нас ткани, белье, рубашки, туфли от Айваза. Ассортимент будет расширятся, но лавка работает только один час в день — после ужина. Ратмира — человек занятой. Выплачивать буду бумажными лирами, которые легко можно обменять на серебро у менялы. Но наши лавки и столовые работают только за бумажные лиры и сольдо. А если менять туда-сюда, то теряете деньги. Ну это уже все знают.

Теперь как я рассчитывал зарплаты. Я, конечно, мог назначить любые зарплаты, мои люди ко мне психологически привязаны боярин-хозяин, многих я из полона спас. Но людей обижать нельзя. За основу взял расходы на еду — если питаться в тавернах — надо около четырех сольдо в день. За время работы новой столовой я наблюдал, измерял и подсчитывал порции и расходы. И пришел к выводу, что могу работать в ноль при таких ценах — завтрак — бутерброд с мясом и кружка кваса или сбитня — полсольдо. Обед — суп или уха и небольшое второе, ну и напиток — сольдо. Ужин — большое второе с напитком — тоже сольдо. К такому рациону мы людей уже приучили. То есть — нормальная еда за два с половиной сольдо в день, или семнадцать с половиной сольдо для взрослого человека.

Я установил пацанам стипендию в двадцать сольдо в неделю. Ефиму и Прохору уже по тридцать сольдо. Столько же — тридцать получает большинство мужиков — разнорабочих. Для сравнения — тридцать пять в неделю получает арбалетчик в крепости. Игнат, Савва, Ратмира, Пахом, Пров, Аргирос, кузнец, химик и три капитана — тридцать пять, Аким — сорок. Бабы — кухарки и швеи — двадцать пять. Евдокия получает пособие — двадцать пять. Это — основа. Конечно, придется еще корректировать, но надо с чего-то начинать.

Все возбужденно загалдели, стали обсуждать. Аким и Ратмира это знали, некоторые догадывались, но для большинства это был сюрприз, вроде бы приятный. Я добавил, что денег могло быть и больше, но мы тратим еще на вооружение, но если мы не сможем себя защитить, то окажемся рабами на галерах. И еще мы тратим деньги на развитие, но благодаря этому мы сможем каждый год зарабатывать все больше и больше. Чем мы больше разовьемся, тем больше будет денег. Поманил светлым будущим, вроде как. А теперь получайте деньги!

Ратмира заработала кассиром — зачитывала имя, человек подходил, большинство могло написать свое имя, некоторые — только первую букву, крестик никто не ставил, и получал стопку «фишек». Я объявил, что зарплата будет каждую субботу, перед ужином, а не как сейчас перед обедом.

Еще я расплатился с теми, кто был со мной с самого начала. Дал по десять лир серебром, Акиму — двенадцать. Договаривался же на серебро. А теперь обед!

Все зашли в столовую, точно те же блюда что и вчера, но уже с ценниками. Все стали считать предполагаемые расходы на питание. Да, с устным счетом не очень — пальцы загибают. Пока все обсуждают арифметику — пошел первым. Взял «комплекс» — первое, второе, третье и кусочек хлеба. В конце раздачи стоит специально обученная кухарка — считать тут просто — кассира заводить не стали. Я протянул ей бумажный сольдо — она спрятала его в ящик. Все стоят и молча смотрят на процесс — как только я расплатился, все загомонили и подносы поехали по раздаче.

После обеда все пошли в лавку к Ратмире, тоже открыли не по графику ради такого случая. Ассортимент пока не очень — главное ткани — продаем также как на рынке, навариваюсь только на опте, ножи, ножницы — уже стальная копия моих. Айваз сидит с образцами, я ему рассказал заранее, он будет приезжать раз в неделю — брать заказы на обувь. Ну вроде все довольны.

Прохор зовет, плоскошлифовальный станок пробовать. Погоняли, нормально так, погрешность в направляющих есть, но для начала — пойдет. Доделываем токарный и начинаем делать фрезерный. «Станки делают станки». И на каждом витке надо поднимать точность. Сделали два бронзовых штангенциркуля, отлил Аргирос, а деления наносил тот же ювелир, который линейки размечал.

Кузнец выковал первый комплект доспехов — штаны и куртка из парусины — спереди все железное. Моделью выступил молотобоец. Аким и Савва придирчиво все осмотрели — проверили каждую пластину — снаружи не царапается, внутри — царапается. Модель изобразил стойку — целится из револьвера и прикрывается щитом. Опытные лучники сказали, что в щели между доспехами попасть можно, но в бою очень сложно. А если скрыть доспехи? Не показывать уязвимости? Пусть еще догадаются, что под парусиной — сталь. Только меняем структуру — парусиновая одежда, под ней сталь, потом суконный поддоспешник. Все это скреплено вместе, чтобы быстро одевать. И сзади добавить завязок, чтобы не болталось, и по фигуре подгонять. И надо таких хотя бы пять комплектов.

Сегодня Аким поймал и привел какого-то грека подозрительного, ходил вокруг, высматривал. Утверждает что шел мимо. Но мимо нас некуда идти — дорога на Мангуп проходит западнее, а на Белую гору — юго-восточнее. Но предъявить ему нечего, помурыжили — отпустили. Сказал ночью усилить охрану — один на вышке, другой патрулирует периметр. Какой периметр? У нас нету периметра! Вот и предъявить нарушителям нечего.

Решили огородить наш Чернореченск, не частоколом, а так, символически — как загон для скота — опорные колья и две горизонтальные жердины. Разметил квадрат сто на сто метров ровно, с запасом так. Северная сторона квадрата — река Черная. По центру, с севера на юг цепь мастерских вдоль вала трансмиссии водяного колеса. В южной части этой цепи — домна и кузня. Северо-восточный угол — лесопилка и склад древесины. Северо-западный — жилой район. Улицы разметил тоже все перпендикулярные и параллельные. Ограждение построили быстро — забивали кол и прибивали гвоздями жерди — можем себе позволить.

Производство гвоздей усовершенствовали — кусачки приводятся шатуном от вала, оператор только проволоку направляет, и корзины с заготовками оттаскивает. Также, шатуном приводится молот, который заштамповывает гвозди в матрицу. Осталась только одна трудоемкая операция — засовывать нагретые заготовки в матрицу. Людей «на гвоздях» стало работать в два раза меньше, а скорость производства выросла раза в полтора. Но цены снижать не буду, и так хорошо раскупают. Сверхприбыль!

Еще заметил, что наши гвозди стали использовать как мелкую разменную монету — четверть сольдо. Ее и в серебре то нет, за четверть сольдо считали кусочек меди грамм на десять. А наши гвозди в семьдесят миллиметров и меньше стоят пять сольдо за двадцать штук — как раз четверть сольдо. Может и такую монету напечатать? Надо подумать.

Матрицы гвоздевые износились — гвозди стали толще — мы сделали новые. Старые подшлифовали, и тоже используем — теперь у нас два калибра гвоздей каждой длины — толстые и тонкие. Думаем над механическим молотом побольше, и он нужен управляемый, а не долбать непрерывно.

Начали делать шпон, сделали простейший деревянный токарный станок, только шкив большой — нужен большой момент вращения. Вставили сосновое метровое бревнышко, которое долго вымачивали в воде. Береза здесь не растет, а сосна — второй проверенный вариант, хотя не самый лучший. Запустили вращение, прижимаем нож — сначала выскакивали полоски. Отрегулировали упор — раз, и вылезла полоса шпона около двух метров. Толщина немного скачет — полтора-два миллиметра, приемлемо. Теперь фанеру надо склеить в горячем прессе — 16 °C. Надо его из чугуна лить, но для пробы сделаем суррогат. Сделали две столешницы, обшили листовой медью. А как греть? Опять времянку печь с духовкой, насухо из кирпича сложили. Склеили шесть слоев фанеры, положили между столешницами, зажали клиньями — и в печь на три часа. Еще на ночь оставили остывать. Утром достаем — смотрю нормальная фанерка, около одиннадцати миллиметров. Волнами немного — это деревянные щиты повело от нагрева.

Даю Акиму — а ну-ка прострели стрелой. Он такой — а что тут стрелять, взял бронебойную — бац — а она застряла. Он подошел ближе, выбрал стрелу подлиннее, растянул до уха — бац. Пробить-то пробила, но вышла с обратной стороны сантиметров на пять. Аким уважительно осмотрел фанерку. Я говорю — «можно еще слой добавить, или два». Решили, что фанера потолще для щитов будет в самый раз. Надо отливать чугунный пресс.

А пацаны стали экспериментировать с разной древесиной для шпона.

Посторонние за последнии дни больше не появлялись, но мы бдительность не снижаем. Задумался, а если мы кого задержим — куда его сажать? Начали рыть поруб — а получается колодец, вода грунтовая — река рядом, ну колодец тоже нужен. Построили недалеко от сторожевой вышки маленькую крепкую избушку — тюрьму. Пол и чердак сплошной накат из бревен, крепкая дверь, окон нет. Мужики как-то посерьезнели, догадались, что в острог можно сажать не только «нарушителей границы».

А на плоскошлифовальном станке очень удобно точить пилы для пилорамы. Только оснастку сделали и тонкий диск поставили. А то местные напильники это издевательство. Ну раз точим абразивом, то можно попробовать сделать пилу из закаленной стали. Сделали комплект, полотна сделали из проката, тоньше на треть. Наточили — на станке — красивые зубья, как будто промышленное производство. Так у нас уже промышленное производство, пусть и уровня девятнадцатого века. Я аж задумался. Вот уже чего достиг. А прошло около года всего. Или уже. А я что-то как белка в колесе. Ну конечно, станешь белкой, когда впереди османы маячат. Меньше двух лет до войны осталось. Так, ладно, белка, где там пилы.

Поставили пилы, запустили. Пилит как-то тихо, и немного быстрее. Распилили — доски гладкие, почти как строганные, и доски чуть-чуть толще — пилы то тоньше. Даже тут виток технологий почувствовался.

Сегодня открыли таверну. Цены поставили как в обычных тавернах, а качество еды подняли немного выше, и красиво и чисто у нас как в дорогих тавернах. Посетителей мало, но мы не спешим, больше агитируем в лавке, что на эти бумажные сольдо можно вкусно поесть тут рядом. И за бумажные выгодней, потому как серебро они не принимают, и надо менять. Но главная цель этой таверны — расширение круга людей, пользующихся моими банкнотами.

Теперь можно начинать строить верфь, я хочу построить крытую верфь, чтобы можно было работать в любую погоду, и осадки не доставляли технологических проблем. Разметили слип и стапель, и, вокруг них начали строить эллинг. Тут еще инженерный вызов — эллинг должен быть однопролетный, хорошо что я не собираюсь строить большие корабли, и ширину эллинга в девять метров считаю достаточной. Причем все — из дерева. Заранее проводил испытания, и решил, что даже фермы для пролета не нужны, деревянной двутавровой балки достаточно. Там же только самонесущая нагрузка, и нагрузка от кровли.

Строим опорный каркас и часть стен для устойчивости, потому как жара сейчас, до осени это будет навес. Циклопическое сооружение по местным меркам — длина двадцать восемь метров, ширина — девять, высота потолков — пять с половиной.

На стройке работает четверо моих, еще четверых плотников я нанял. Зарплату выплачиваю по субботам. Едят мои в нашей таверне, да она и недалеко. Греки-плотники сходили за компанию, понравилось. В следующую субботу попросили часть зарплаты бумажными, экономию сообразили.

Стали приходить купцы из других городов. Один купец, крупнокалиберный, на солидном корабле, взял только гвоздей на четыреста лир, все наши запасы выгреб. Еще стекла взял, а меди и бумаги понемногу. Бумага плохо идет, рынок насытился, но я цены не снижаю. Я ее лучше дарить буду. Каждый месяц с Ефимом обхожу всех чиновников. Судьям, другим провизорам, капитану гвардии выдаю по десять листов, консулу — двадцать. Ефим даже ведомость ведет, чтобы никого не забыть, не запутаться. И никакая это не коррупция, это хорошие отношения между благородными людьми.

Селитры скопилось уже около двадцати килограмм, надо попробовать свой порох сделать. Небольшую шаровую мельницу с бронзовыми шарами уже сделали. Для пороха построили сарай на самом краю. Делаю пока небольшие пробные партии. Пытаюсь вспомнить рецепты и методы увеличения эффективности дымного пороха. Вспомнил про спекание. Сделали маленькую «выжималку», как для бумаги, с массивным медным лотком. Мелко перемололи, отмерили и смешали селитру, древесный уголь и серу. Выжималку нагрели в духовке до 11 °C. Вытащили, насыпали в лоток пороховой мякоти и осторожно крутим ручку. Выходит тонкий черный лист, ломается на куски. Осторожно толчем в медной ступке и просеиваем через несколько сит. Отбираем зерна от миллиметра до двух, но без пыли. Крупное опять толчем — пыль на повторное спекание. Получается спечённый зерненый порох. Зарядил пол гильзы. Стрельнуло, но слабовато. Три четверти — лучше. Полная гильза пороха — нормальный выстрел, слабее бездымного, но тридцать миллиметров сухой сосны пробивает.

Зарядили полсотни патронов, испытали, заодно потренировались. Конечно дыму много, и чистить ствол дольше, но зато свой порох достаточной мощности. Признали годным для револьверного патрона и приняли на вооружение. Все таки у револьверов энергия пули меньше чем у винтовок, даже на бездымном порохе, потому как ствол короче и прорыв газов между барабаном и стволом. Теперь разделяем — на бездымном — винтовочный патрон, на черном — револьверный.

Закончили сборку токарного станка, Аргирос отлил копию токарного патрона из бериллиевой бронзы. Четыре кило БрБ2! Но надо. И оно тут на базе лежит — надо будет — переплавим. Многие думают что для токарного станка необходим длинный винт продольной подачи, и без него токарный не построить. Винт нужен если станок токарно-винторезный, резьбу нарезать. И хотя у меня винты есть, я на этот станок винт ставить не буду. Я решил их сразу разделить — этот будет токарный, а еще начал делать винторезный станок — там другие упрощения: поперечная подача меньше, скорость вращения только одна. А на токарном у меня продольная подача на зубчатой рейке — просто и удобно. Два специализированных станка лучше чем один универсальный.

Резцы отковали из У8, при точении поливаем маслом — нормально режет. Пацаны уже запали на станок — раз-раз, и получаются ровные блестящие цилиндры из стали. Освоились на станке и выточили для него же новый вал шпинделя. Пересобрали, люфт ушел совсем, работать стал ровнее, вибрации уменьшились. Станок сам себя улучшает. Следующий этап — сделать подачу на задней бабке, большое сверло и выточить вал шпинделя еще раз, уже со сквозным осевым отверстием. Уф, не все сразу.

Кузнецы сделали уже три комплекта доспехов. Надо тренироваться. Рядом со стрельбищем сделали тренировочную площадку — стенки, мостики, бревна. А что у меня с войском? Какая-то неопределенность. Кадровых военных у меня только трое — Аким, Игнат и Савва, но их не хватает даже на караул. Нужна военная реформа. Объявил, что буду выбирать воев, тех кто лучше всех стреляет, бегает и лазает в доспехах. Им будет доплата в десять сольдо — поэтому они будут называться «солдаты». Солдат будет один день караулить и тренироваться, второй — работать в общей бригаде. Если надо — то воюет без выходных, отпуск дается после.

Остальные должны уметь стрелять — будут ополченцами, тренировки — раз в месяц, должны будут обороняться, если на нас нападут. Еще вводятся воинские звания — солдат, сержант и старший сержант. Чтобы было понятно — кто главнее. По мере увеличения нашего войска, будут появляться еще звания. Будет военная форма и знаки различия — скоро увидите. Сейчас для тех кто претендует стать солдатом — будет три дня подготовки — потом будет проверка и отбор. Солдат я оставляю наполовину рабочими, потому как не могу себе позволить в мирное время изымать столько людей из «народного хозяйства». Да и заниматься через день физической работой — практичный метод физической подготовки.

Что-то на воинские звания у меня фантазии не хватило. А знаки различия? Тоже погоны? Что-то я… Надо подумать.

Испытания для солдат придумал такие — небольшая пробежка по полосе препятствий — мостик, стенка в полтора метра, сразу после этого — шестью патронами поразить пять мишеней. Все это в доспехах весом под двадцать килограмм. Время пробежки и время стрельбы учитывается отдельно — время стрельбы — ценнее. Мишени — падающие. Сначала тренируются без патронов — с патронами — одна тренировка и один зачет. Заявилось семь кандидатов, думаю отобрать четверых, пока тренируются.

Достроили эллинг и стапель, заложили новый корабль. Удалось переманить к себе одного мастера-корабела и двух плотников с верфи. По обводам и профилю буду строить такую же шхуну, только более обтекаемые нос и киль, и немного сдвину мачты. Главное отличие будет в обшивке — не нравится мне однослойная обшивка из толстых досок, которые с трудом сгибаются по обводам. Да еще частые течи, несмотря на килограммы смолы. Решил я сделать двухслойную диагонально-продольную обшивку. Первый слой диагональный, из тонких реек. Затем обклеить тканью со смолой, не фенолформальдегидной — обычной. Я там подобрал комбинацию из канифоли и фенольных фракций. Потом слой продольных реек. Но пока выпиливают и собирают шпангоуты и бимсы, а они — точно как на первой шхуне. Ее специально подогнали поближе — бегают «срисовывают». Я, кстати, ее так и назвал — «Шхуна 1», написал с одной стороны на латыни, с другой — по-русски.

Научились делать делать крупные шурупы из стали, но по обходной технологии. Сначала штампуем толстый гвоздь с большой шляпкой — ну это легко. Затем в шестигранной матрице формируем головку «под ключ» — матрица сложная, состоит из семи частей. У шлифовального станка с тонким диском — приспособа — штанга, внутри толстый болт с нужным шагом. С одной стороны болта — ручка-кривошип, с другой — торцевая головка с зажимом. В торцевую головку вставляется заготовка шурупа и фиксируется болтиком. Крутим ручку, болт вращается и выезжает. Заготовка шурупа «врезается» в край крутящегося диска — формируется нарезка шурупа. Потом шуруп закаливаем и отпускаем. Да, сложно и абразив расходуется, но гораздо дешевле бронзовых шурупов. Используем для ответственных мест на корабле, и заменяем, где можно, уже закрученные бронзовые шурупы на своем производстве.

На рынке нашел окрашенную в зеленый цвет ткань, тот же лен, но серовато-зеленый, почти хаки — то что нужно. Задал швеям шить гимнастерки старого образца — на три пуговицы и два нагрудных кармана. Штаны — позже, не успеют. Решил, все таки ввести погоны, но пока полевые — зеленые, с красными лычками. А вот тут у меня изменения — одна лычка — солдат, две — сержант, три — старший сержант. Ничего не совпадает с советским вариантом. Еще же нужен головной убор! Фуражки — слишком сложно пока, а сейчас жара — сделаем панамы, наподобие «афганок». К экзаменам успели сшить три гимнастерки и три панамы. И еще четыре пары погон с одной лычкой для торжественного вручения.

Экзамены прошли интересно, зрелищно. Потому как кругом — зрелищ сильнейший дефицит. Люди даже ходят по воскресеньям на плотину не рыбу ловить, а смотреть как ловят другие. Сержанты вышли в форме — брутальные красавцы, военная форма имеет сильное психологическое влияние. Кандидаты старались — на жаре, в тяжелом доспехе. Я осторожно засудил молотобойца — в следующий раз, надо найти замену. Засудить было просто — часы были только у меня. Торжественно вручил погоны победителям. Люди сравнили количество лычек — все наглядно, все понятно.

Теперь эти четверо солдат работают и служат посменно. Двое — солдаты, двое — рабочие, на следующий день меняются. Даже форму одежды соблюдают — в карауле — гимнастерка с погонами, на завтра — спецовка. Все сразу захотели такие панамы. Я разрешил серые — гражданские. Шьем и продаем в лавке.

Сержанты в доспехах тренируются тоже, изображаем разные сценарии — например, идут шеренгой со щитами и револьверами как бы по палубе, под ногами дрова валяются — тела изображают. А в шлеме с забралом видно плохо. Мишени стоят, с разноцветными метками. Я неожиданно кричу — «красный!» — надо поразить красную мишень, «зеленый!» — зеленую мишень. Ну на всякие испытания у меня фантазия хорошая.

В трюме «Шхуны 1» сделали два ряда деревянных рельс — слева и справа от киля. На эти рельсы простейшие вагонетки — колесная пара целиком выточена из небольшого бревна, сама вагонетка — просто дощатый щит с держателем осей. На эти вагонетки будем опускать краном груз, потом вагонетку толкают несколько метров к носу или корме — освободить место под трюмным люком.

Группа Прохора работает над производством гильз. Теперь есть токарный и можно запросто выточить матрицы и пуансоны. Процесс многостадийный, сначала из медного листа вырубается кружок, потом формируется чашечка, потом эта чашечка вытягивается. Причем после каждой стадии надо заготовку отжигать в горшке с угольной пылью при 50 °C. Так что они пока в процессе, дошли пока до стаканчика, похожего на гильзу. А еще рант, еще капсюльное гнездо, стенки переменной толщины.

Еще винторезный станок медленно идет. Чугунные плиты для склейки фанеры надо отливать. Людей не хватает. В Чернореченск сразу много греков боюсь брать, не успею их хорошо ассимилировать, они же тут почти дома. На верфи не страшно, там секретов мало. А здесь мне нужен сплоченный социум, ядро моего мира. Вон, алан неплохо прижился, говорит по-русски понятно, правда, «без падежей». Пойду-ка я на Дон, может перехвачу каких татар с полоном. Вон, уже пять комплектов доспехов готово. Стоп, а как я пройду до Таны на шхуне по узкой протоке против течения? Придется еще струг-шлюп брать.

К походу готовились основательно, я тут из селитры выделил немного нитрита натрия, и стали готовить мясо. Сначала куски филе замачивали в рассоле с добавлением точно рассчитанного количества нитрита. Затем мясо тушилось — получалась розовая буженина, правда жестковатая — баранина все-таки. Затем буженина раскладывалась в горшки и заливалась кипящим бараньим жиром — получаются пресервы.

На шхуне поставили небольшую чугунную печку — можно готовить на палубе, в трюме поставили две большие закрытые бочки с краниками — залили кипяченой водой и бросил в них по серебряной монетке. Набрали овечьего сыра, сухофруктов, сухарей. Можем теперь выдержать автономку до двух недель.

На охране оставил Игната и Ивашку в Чернореченске и Пахома с револьвером в лавке. Остальных солдат и сержантов забрал с собой. Ивашку в солдаты не произвожу специально, из за возраста. Призвал его во временное ополчение, еще призвал молотобойца, выдал револьвер временно. Караулят по очереди.

Вышли двумя вымпелами — «Шхуна 1» и шлюп. Шлюп заметно отстает, мы на шхуне добрались до Каффы к вечеру, а шлюп появился только на рассвете. Завезли Еремею гвоздей и стекла, забрал долю — нормально вышло. Еще с Еремеем организовали в Каффе скупку золы, сняли сарай у моря, что бы забирать легче было.

Так, играя в догонялки дошли до дельты Дона, там «Шхуна 1» встала на якорь (как звучит-то!). Боевая группа пересела в шлюп, и на веслах пошли по протоке. В Тану решили не заходить, прошли дельту, подняли паруса. Дошли до устья Северского Донца и встали чуть ниже устья, учтя прошлые ошибки. Сидим, уху варим, рыбу ловим. Тишина, только рыбаки иногда встречаются. На следующий день подходили несколько всадников-татар. Посмотрели на нас метров со ста и ушли. Третий день сидим — никого.

А что я тут сижу? Никто не ходит на лодках теперь, как мы тех татар весной «приземлили». Что же делать? По земле за ними гоняться? Это коней сюда надо тащить, конницу с винтовками тут создавать, кони для стрел будут уязвимы — не, не по силам это сейчас. Снялись и пошли в Тану.

В Тане пошел на рабский рынок, у меня с собой была выручка от Еремея, около трехсот лир, хотел выкупить русских мужиков, человек на восемь должно было хватить, здесь цены самые низкие. А потратил все деньги на детей — не смог удержаться. Купил тринадцать пацанов от восьми до четырнадцати лет, девчонки от двенадцати до пятнадцати очень дорогие — от ста лир. Купил двух девчонок лет восьми — худых заморышей, продали мне по дешевки — «все равно скоро помрут».

Напоил всех ухой, мои специально на берегу варили, дал по кусочку хлеба — кормить надо осторожно, вдруг кто давно не ел. Полный струг людей пошел по течению. Вышли из дельты пересели на «Шхуну 1» и пошли в Воспоро. До детей стало доходить, что все вокруг говорят по-русски, их никто не бьет. Смотреть на это без слез было невозможно.

В Воспоро решили оставить тихоходный шлюп на «платной стоянке», там не дорого. Все равно мы в Чембало платим за стоянку. Сняли парус и все ценное, пошли домой. Пока дошли до Чембало, дети и подростки совсем освоились, даже две девчонки-заморыша оживились, видно просто замученные были, не больные. Я их понемногу сухофруктами подкармливаю.

Мы им рассказываем про Чернореченск, как там все живут, какие там чудеса. Какую-то землю обетованную изобразили. Пришли домой, а тут ЧП — в Чернореченск воры лезли ночью. Под утро Игнат проснулся от того, что в соседней комнате — в моей спальне — ставню тихо ломают. Игнат выскочил из дома с револьвером — воры кинулись на него, Игнат начал стрелять, я так понял — он быстро высадил все шесть патронов — воры побежали обратно — Игнат погнался за ними, но так как был без патронов, в исподнем и босиком — преследование прекратил. Сбежался народ с факелами — нашли двух раненых, один быстро помер, а другой в остроге лежит. Убежали один или двое, утром на ограде нашли следы крови — отпечаток руки. Значит — еще один раненый.

Пошел смотреть на пленного — пуля раздробила правый плечевой сустав, намотаны тряпки, кровотечение остановлено. Раненый лежит «пластом», сознание частичное, жар. Заражение крови — точно. Игнат не знал что делать, закапывать или нет, меня ждал. Я повез оба тела в город, вызвал капитана гарнизона, рассказал ему про воров, показал. Капитан через час привел каких-то людей, они опознали одного из нападавших как подозреваемого в воровстве. Капитан сказал что это очень хорошо, что два преступника ликвидированы, судье он сам доложит. А меня попросил закопать тела на кладбище для бродяг. Второй-то еще дышит! А его уже трупом считают, иллюзий тут не строят. Отвезли, живьем закапывать не стали — Игнат «проявил милосердие». Брр.

Значит нас «пасли», полезли, когда я уехал. На вышке в тот момент был молотобоец, спал он или нет, не знаю, но в темноте ничего не видел. От сторожевой вышки ночью толку мало, но я ее рассматриваю как огневую точку высокой готовности. Если будет нападение — то часовой с винтовкой на вышке — «хозяин горы», стрелой его поразить очень трудно — бойницы маленькие, доски толстые. Штурмом его не взять — дверка заперта изнутри, лестница простреливается. А он из винтовки на сто метров в ростовую фигуру — запросто. Разве что из пушки его можно достать. А вот Игнат почти правильно сработал, и бдительность проявил, и смелость. Вот только без запасных патронов выскочил, а то что слишком быстро стрелял — так может и правильно, иначе бы враги в бегство может и не обратились. Надо его отблагодарить. О! Надо награды вводить. Ювелиру закажу.

Что делать с безопасностью. Разве что патрулирование ввести. Огородить город хорошей стеной пока не реально, да и нет большого смысла, реку не отгородить толком. Надо укрепить хранилище и оборонятся в домах, так шансов больше. Разве что уличное освещение в критических местах сделать.

Дома всех новеньких прикрепил к одной девчонке, Фросиной подружке — будет пока «начальник детского сада». Дал ей деньги оплачивать питание детей в столовой. Я взял за правило — и в столовой и в лавке — ничего мимо кассы — ни мне ни детям. Только начни — потом концы с концами сходится не будут, проще дать денег — они же ко мне и вернуться. В столовой готовят специальные детские блюда — небольшие порции супов и жидких похлебок, к ним еще сухофрукты и абрикосы — появились уже. За неделю старшие пацаны освоились, начали учится — Ефим им преподает чтение и арифметику, я выдал им стипендию — в столовой питаются сами. Но кухаркам сказал чтобы следили за новенькими, что бы питались правильно. А сам помчался на свои производства.

«Скелет» корабля уже закончили, реек напилили на пилораме, новых — тонких гвоздей наделали, пришлось добавлять ступень в прокатный стан. Можно начинать обшивку. Первый слой реек пошел под углом к ватерлинии градусов тридцать пять. На скулах изгиб трехмерный — приходилось каждую рейку подгонять к предыдущей рубанком. На бортах работа пошла быстрее, подгонять меньше. Да, рейками намного легче, усилие на изгиб меньше, и нет вырванных гвоздей, от распрямившихся досок. Когда обшили первый слой — прошлись рубанком по всей поверхности — сгладили. Потом стали обклеивать парусиной по горячей смоле. После — второй, продольный слой реек, они потолще первых, но тоньше обычных.

Аналогично сделали палубу, только там проще — все доски продольные и ровные — гнуть не надо. Два слоя с проклейкой сделали для герметичности, на первой шхуне, когда нас волна захлестнула — палуба пропускала воду во многих местах. А палуба на этих кораблях еще и важный элемент продольной жесткости корпуса судна.

Как только вернулись из Таны, еще и группа Прохора меня загрузила — сделали пробную партию медных гильз — двадцать штук, требуют проверить. Визуально — гильзы нормальные, в патронник идут нормально — не клинят, не болтаются. Зарядил шесть штук — отстрелял — стреляют нормально, но царапаются сильнее — видно, что медь мягче латуни. Но пять-семь циклов должны выдержать точно. Показал Прохор проект небольшого механического пресса с шатунным приводом, для штамповки гильз, а то они эти гильзы на ручном рычажном прессе давили. Модель из дерева — все работает, теперь нужно в чугуне отлить. Еще нужно отлить детали для винторезного станка и плиты для склейки фанеры. А я руду не привез, как то не до этого было. Послал в рейс Линдроса, ему еще надо в Копу зайти, купец-черкес должен уже свинцово-цинковую руду привезти.

Тут девки подошли, что-то требуют. Оказывается, книгу «Общая биология» они уже прочитали, и я обещал им продолжение. Нее, прочитали — не значит изучили. Взял книгу, стал спрашивать контрольные вопросы по разным темам, около половины вопросов ответить не могут. Говорю — читайте еще раз, друг друга спрашивайте по контрольным вопросам, когда будете хорошо отвечать — будет продолжение. Но тут еще проблема — многие слова просто не понятны, как понятие не знакомы. До вечера сидел с ними, разбирал понятия.

А Ефим опять удивил, я же книги не разрешаю выносить из своего кабинета, а ему надо новеньких учить, так он сделал рукописную книгу сказок Пушкина, своим печатным почерком. Так же как и со словарем — сшитые тетрадки. Но в этот раз он мог страницы планировать, получилось аккуратно и красиво. Теперь по ней учит новичков читать, сидят в столовой, там теперь школа между завтраком и обедом. Начали с ним сочинять учебник по арифметики.

А ещё мы тут новую коляску построили. В самом начале я купил коляску, похожую на арбу, но при быстрой езде в ней сильно трясёт. Осип выточил на токарном станке детали для новых лёгких колес. Кованая стальная ось, бронзовые втулки, лёгкий дощатый кузов. Но самое главное — кованые рессоры. Теперь даже при быстрой езде почти не трясёт, только немного раскачивает. Купил ещё коня порезвее, теперь от речки до города долетаю где-то за полчаса.

Ювелир сделал заказанную медаль. Сначала я хотел сделать медаль по размерам советских-российских медалей. Но вспомнил, что такая медаль для «парадного ношения» — носить ее на «повседневке» — непрактично и неудобно, большая и болтается. Для повседневного полагается планка с соответствующей лентой. Посчитал эту систему слишком сложной пока. И заказал медаль в виде значка, бронзовый значок на бронзовой булавке-застежке. Надпись — «За бдительность и смелость». Провели торжественное награждение, «за бдительность и смелость, проявленную при защите Чернореченска…», и еще премия в пять лир. Игнат стоит — ну прям орел. Думаю, на следующий конкурс на должность солдата будет много желающих.

Кузнецы с каким-то бревном крутятся — подошел — это они механический молот проектируют. Та же ошибка — закрепить один конец бревна — на другой одеть большую железку — привод будет подымать и опускать этот гигантский молоток. Но удар при этом получается не по нормали к наковальне, да еще угол будет зависеть от толщины детали. Это они просто делают большую копию руки кузнеца. Показал им модель пресса Прохора, вот так надо делать — только большой, и продумать удобное отключение привода.

В тот день я был с утра на верфи, готовили к спуску на воду корпус второй шхуны, «Шхуна 1» стояла рядом — все бегали и сравнивали — не забыли ли чего. Вдруг прибегает один наш пацан и кричит — «Федю украли!» — «Как украли?», рассказывает — приехали они на рынок за продуктами, как обычно. Уже загрузились, Федя говорит — «я к Пахому схожу, быстро» — и пошел в нашу лавку мимо торгового причала. Вдруг на него накинулось три воина, такие не местные, в широких штанах, и затащили на большой корабль — и пацан показал на идущую по бухте на выход галеру. На этой галере приходил крупный турецкий купец, но в мою лавку не заходил, был на рабском рынке и продукты покупал.

Я чуть в воду не прыгнул, Федю спасать. Вторая мысль, быстро на Шхуну 1 и в погоню. А сколько у меня оружия — у меня револьвер, у Пахома, на верфи один и у солдата, что с Федей приехал и ни одной винтовки. Броник только у меня — а на галере лучников — с десяток, отсюда вижу. Не справимся, будут потери, нужно штурмовую команду. Галера крупная — фуста — шестнадцать весел с одного борта — по два гребца на весло — одних гребцов шестьдесят четыре человека. Пока я остальных в порт привезу — около часа — уйдут. А далеко уйдут? Сейчас узлов семь делают — спешат, но гребцы не машина — скоро устанут — станет четыре узла. А если парус поставят? Так ветер — юго западный, под парусом смогут только если налево свернут — к Каффе. И то догоню, парус у них мелкий относительно судна. Главное — знать в какую сторону пошли.

Аврал! Линдросу — готовится к отплытию, залить воду в бочки. Солдата на корабль, хлеба-лепешек купить срочно и на шхуну — вот деньги. Зопирос! Найми рыбацкую лодку, вот тебе монета — иди за этой галерой на расстоянии. Мы скоро выйдем на шхуне, и должны знать в какую сторону пошла галера, покажешь нам. Сам в коляску и погнал в Чернореченск.

Так, Федя приехал на телеге с волом, старая конная двуколка на базе — двумя колясками погоним обратно — поместимся. Примчался, стали собираться — забрал всех солдат и сержантов, доспехи, патроны, пять винтовок из шести. Кошки, багры — уже на шхуне. Щиты старые, дубовые — фанеру еще не делали. Обернулись за час, отчалили.

Вышли из бухты — из лодки нам машет Зопирос, подошли — показывает — вон они. На западе видно точку — далеко, километров пять, но теперь не уйдут — догоним. Ветер крутой бейдвинд, идем даже без лавировки. Подняли стаксель — еще прибавили. Узлов десять где-то, жаль ветер слабоват, но и так догоним. А турку парус поднимать — без шансов с таким ветром. Они сейчас мыс Фиолент проходят. «Чье-то судно с ветром борется у мыса». Предупредил, когда догоним — стаксель снять, чтобы не отвлекаться под обстрелом. В трюме у нас запас досок и гвозди — быстро сбиваем «бронерубку» для рулевого.

Часа через полтора стали нагонять, подошли слева, с подветренной стороны. Стаксель сняли, скорости выровняли (пришлось еще грот «придушить») сближаемся бортами. Все попрятались под борт, он у нас сплошной, не леера, только внизу проемы небольшие для сгона воды с палубы. Я один со щитом и в полной защите стою. На галере на юте — кормовой надстройке — османы стоят, купца заметно — ярко одетый. Тоже щитами прикрываются — щиты овальные, кожей обтянутые, интересно деревянные или плетеные?

Купец держится уверенно, их галера тяжелее шхуны раза в три, людей у нас мало, пушек нет ни у кого. Только луков можно опасаться. Я кричу на латыни — «ты украл моего человека — верни!». Повторил несколько раз, турок крикнул по-турецки, потом по-латыни — «у меня только мои рабы, а ты убирайся — или тоже будешь рабом». Я кричу — «если не отдашь — я убью всех твоих людей». Уже горло болит орать, надо мегафон сделать. Турок демонстративно засмеялся и, стоящий с ним рядом лучник выстрелил — стрела воткнулась в палубу недалеко от меня. Все, «война» объявлена. Я кричу — «ты хотел меня убить?», турок хохочет. Десятки свидетелей у меня есть, хоть они и рабы, но обвинить, меня, что я напал первым, мало кто сможет. Турецкого лучника прикрывает другой воин щитом.

— Савва, давай в этого лучника, сквозь щит. Только в купца не попади. В купца не стрелять! — это я всем.

Савва долго целится, приноравливается к качке, над нами пролетела еще одна стрела. Бах! Лучник присел за щитом, потом сел на палубу. Попал! Я тоже приготовил винтовку. Купец что-то заорал своим. Выскочило еще три лучника, я успел спрятаться за щит и почувствовал как в щит воткнулась стрела. Страшно, у меня лицо открытое — а мои штурмовики в забралах.

Аким! Игнат! Из винтовок по лучникам! Линдрос, ближе правь — вон туда, после весел прижимайся! Все кто не в доспехах — быстро в трюм! У галеры борт выше — будете как на ладони!

Подошли совсем близко, купец бегает, орет. Но, если над бортом появляется воин — получает пулю.

— Кошки кидайте!

Полетели две кошки, одна зацепилась, другая упала в воду, но через полминуты полетела снова и тоже зацепилась. Притянулись, слева — весла, вправа — ют, борт фусты выше нашего сантиметров на шестьдесят. Врагов не видно, но слышны стоны и купец что-то выкрикивает.

— Винтовки оставляем, теперь револьверы! Аким, Игнат, вперед!

Они перелезли на борт фусты со щитами и револьверами, стоят, оглядываются. Бах! Я аж подпрыгнул.

— Что там!

— Да еще лучник выскочил.

— И что?

— Лежит. Тут одни гребцы вроде остались, надо на крышу лезть.

— На ют?

— На ют.

— Савва, давай тоже.

И сам поднялся на свой борт, заглянул в фусту. Десятки гребцов сидят, пригнувшись, на банках. На палубе лежит, шевелится раненый лучник. Мы уже вчетвером на галере. На гребной палубе вроде врагов нет, одни гребцы. На ют ведет лестница с перилами.

— Аким, Игнат — на верх! Осторожно, но всех подряд не стреляйте!

Стали подыматься. Бамс! Удар стрелы, бах! Выстрел. Тут же коментарий Акима:

— Еще лучник.

— Тут купец, а остальные лежат.

— Живые?

— Некоторые живые еще — раненые.

— Савва, ты тут следи, я наверх.

Поднялся, вся площадка юта завалена телами — живыми и мертвыми — больше десятка. Это мы настреляли? В левом углу сидит купец и громко причитает. Я подошел ближе, а он как заорет — «Шайтан!»

— Я тебе говорил — отдай моего человека! Или я убью твоих. Я свои обещания выполняю. — говорю на латыни.

— Шайтан!

— Я это уже слышал, где мой человек?

— Там. Впереди.

— Аким, встань сюда — спиной к борту, держи всех под прицелом. — Игнат! Собери все оружие, скинь на палубу.

На палубу полетели луки и сабли. Нельзя оставлять опасность за спиной, у моих броня только спереди.

— Стойте пока здесь, не давайте им вставать. Савва, иди за мной, прикрывай. Идем Федю искать.

Спустились, а тут еще дверь под лестницей — вход внутрь юта. Как я сразу не заметил. Осторожно открыл — полутемная комната, постелены ковры, стоят сундуки — никого. Сундуки — это хорошо. Хотя я тогда стану пиратом, ограбившим турецкого купца. Свидетелей — вон, более шестидесяти, хоть и рабы, но информация все равно дойдет до властей. Ладно, где же Федя.

Идем с Саввой по проходу между гребцами, ох и воняет здесь. Хотя видно, что они отходы смывают водой за борт, но запах — дышать нечем. На носовой площадке сидят четверо связанных — Федя среди них. Обрадовались, развязали — Федя с Саввой обнимаются. Так, а остальные трое? А остальные шестьдесят четыре гребца! Тут же русские наверняка есть! Да и остальные, кто тут — черкесы, аланы, греки, молдаване. Оставлять в рабстве? Спасать? Спасу — стану пиратом. Рабы же меня и сдадут, не все, но кто-то точно. Что же делать? Охрану мы перебили, там может пяток раненых остался. А если такой план?

Обернулся к гребцам, и негромко — «Православные есть?». Несколько откликнулось, один — совсем рядом. Крепкий такой еще.

— Ты кто?

— Евсей, с рязанского княжества.

— Я боярин Белов Андрей. Ты давно на галере?

— С осени.

— Наших, русских тут много? — шепчет, считает.

— Десяток и четыре.

— А литвины есть?

— Пять есть точно, может больше.

— Смотри, ваши колодки деревянные, можно топором расколоть. Но сейчас я делать не буду, а то получается, что я купца ограбил. Я тебе топор в мешке принесу, оставлю. Охрану мы почти всю побили, осталось несколько раненых и купец живой. Мы заберем своего Федю, сойдем с галеры и отойдем на несколько верст. Ты сломаешь колодки, освободишь русских и литвинов. Отдашь топор остальным — пусть освобождаются тоже. Потом… — тут я опомнился и огляделся.

Два сцепленных корабля ветром сносило на северо-восток. Грот и фок у меня еще поднятые. Линдрос пытается рулить, но его хватает только на то, чтобы плавающий комплекс не крутило. Севастопольский мыс мы уже прошли, до Евпатории еще километров сорок.

— Потом с купцом и охраной всей толпой разберетесь. Через несколько часов вас прибьет к берегу, можете погрести, чтобы быстрее. Мы пойдем сзади вас, в пяти верстах. Сойдете на берег, бери русских и литву… Среди наших подлых нет? Всех хорошо знаешь?

— Есть двое, совсем как скот стали — османом сапоги лижут.

— Вот этих не надо. И идете ватагой по берегу на полдень, чужих не бери. Сабли еще возьми, тут татары напасть могут. Своим про татар скажи, чтобы не разбегались. Но мы вас быстро подберем. Добро турецкое не грабь — там все передерутся из-за него. Я вас к себе возьму, у меня тут город свой, неподалеку. Живем там сытно, своим людям я серебром плачу, кто воем у меня — вон смотри какой Савва, а кто ремеслом каким.

— Возьми меня к себе, боярин. Сил нет уже нехристь эту терпеть.

— Ну-ну, возьму, все хорошо будет. Делай как я сказал.

Громко, на латыни, вроде как для Саввы, говорю, что своего человека я нашел, и пойду домой. Феде тихо сказал — «сиди тут пока — ноги-руки растирай, сейчас вернусь, Савва постой тоже». Сходил на шхуну, завернул в холстину нож и топор, вернулся вроде как за Федей, сверток положил под ноги Евсею.

Подобрали луки, сабли оставили, я так громко — «а нечего в нас стрелять было» и сошли на шхуну. Отцепились и пошли против ветра. Километра через три повернули налево — к берегу. Берег пустынный, северней Севастополя километров десять-пятнадцать. Встали на якорь, объявил обед, ем и посматриваю вдаль. До галеры уже километров восемь, еле видно, надо скоро выдвигаться.

Разобрали «бронерубку» рулевого, выпустили Линдроса, он аж мокрый, там как в бане, зато живой.

Аким подошел, показал щит пробитый стрелой, стрела вылезла сантиметров на десять из дубовой доски.

— Это вот эти два лука.

Посмотрел, луки знатные, с роговыми накладками. Аким и Савва их с трудом до уха натягивают. Вот на эти луки надо щиты и броню рассчитывать. Еще показали попадания — у Саввы на шлеме царапина от стрелы, у Акима на щитке выше колена хорошая вмятина от стрелы и синяк. А держит броня-то!

Пошли потихоньку за фустой, держимся в километрах четырех, но их никак на берег не вынесет, нас к берегу несет быстрее из за парусов. Наконец-то их прибило к берегу. Около галеры появился дымок, интересно, костер жгут или галеру. Через полчаса разглядели цепочку людей, идущую к нам по берегу. Медленно идут, мы снялись с якоря и пошли навстречу. А как к берегу подойти? Можно на мель сесть. А у нас никакого ялика нет, не предусмотрел. Хожу от причала к причалу, у нас даже где руду грузим — подобие причала сделали.

Отдали якорь, травим кабестаном потихоньку, нас ветром к берегу тянет. Сам спустился по штормтрапу, (хоть это предусмотрел) — меряю глубину. Нащупал полтора метра — должны пройти. А они уже рядом — по грудь в воде стоят — машу — давайте сюда. Поднялись, попадали на палубу. Спрашиваю — «устали?» «Нет — говорит — ходить отвыкли, больше двух недель в колодках. Там хозяин иногда выпускает, а в чужих землях — все время в колодках.» Прямо лежачих накормили — напоили, пошли домой. К ночи были в Чернореченске.

Шестнадцать человек. Спрашиваю Евсея про остальных. А он — «за сокровища купца бьются». Помылись в бане, выдали им старую стиранную одежду, спать легли. Опять у нас тесно, надо еще дом построить.

Утром повели их в столовую. Кухарки специально расстарались — все такое чистое, блюда вкусные, разнообразные. Блюда на выбор — хочешь мясо, хочешь рыбу, хочешь с пшеном, хочешь с ячменем, хлеб белый — хлеб черный. Фрукты еще. С наслаждением наблюдаю «культурный шок», ну вот такое еще развлечение у меня. Заметили, что я за них расплачиваюсь.

— Ты же говорил что все это твое! А сам деньгу платишь.

— Я с кухарок за каждое блюдо спрошу. Сколько блюд съели — столько и монеток должно быть. А так эти монеты мне и вернуться.

— Так ты вроде как у себя сам покупаешь?

— Да. Зато порядок. И кухарки не будут сочинять кого они кормили еще. Сегодня еще отдыхайте, а завтра начинаете работать, будете деньги получать, за еду сами станете платить. Сейчас пойдем, посмотрим, какие вам работы по силам.

После завтрака повел их по цехам, опять наслаждаюсь удивлением новичков. «Самоработающие машины» потрясли их еще больше, чем «райское изобилие» в столовой. Стал выяснять прошлые специальности, один назвался гончаром — пусть пока два будет, посмотрим кто лучше. Другой назвался кузнецом — тоже проверим. Еще были плотники, крестьяне. Трое назвались воями — лучник и двое копейщиков. Сказал, работайте пока в общей бригаде, сил набирайтесь, готовьтесь. Попозже будет еще набор в солдаты, если пройдете испытания — станете. Рассказал, кто такие солдаты, многие внимательно слушали. Отпустил новичков отдыхать — но никто из цехов не ушел, ходят — смотрят. А я в беличье колесо производств.

Домну подготовили, надо разжигать — а еще не все литейные формы готовы, доделывают, проверяют. Свинцово-цинковую руду купец черкес прислал, не обманул, в корзинах килограммов двести, руда даже на ощупь — тяжелая. Гончар по моему заказу уже сделал небольшую реторту — горшок, на него плотная крышка с носиком. В носик вставляется железная труба, с уклоном от реторты. Трубу кузнецы выковали методом кузнечной сварки — корявая получилась, но мне же из нее не стрелять. Реторту заполнили смесью руды и угольной крошки. Крышку замазали глиной и поставили в горн. Опять самогонный аппарат получился. Теперь надо нагреть свыше 90 °C. Долго прогревается, хорошо реторта небольшая, а то бы вообще не прогрели. На кончик трубки повесил мокрую тряпку, под трубку поставил чашку. Из трубки шел дым, потом что-то блеснуло, посмотрел — блестящая дробинка — капелька цинка. Ура! У меня есть цинк! У меня будет латунь! У меня будут нормальные гильзы! Ни у кого в мире сейчас нет чистого цинка, а у меня есть! Я даже батарейки могу сделать!

Огляделся — все на меня смотрят. Оказывается, я прыгал и плясал. Подошел кузнец, глянул на дробинку у меня в руке, и понимающе спросил:

— Серебро?

— Это круче! Это — цинк!

Кузнец отошел задумавшись — «наверное цинк — это как золото».

За час накапало приличную горку цинковых дробинок, поступление цинка прекратилось. Когда ретору остудили, из нее достали слиток чистого свинца, «мелочь, а приятно». Интересно, два похожих металла: цинк и свинец, выплавляются из одной руды, но сплава не создают, в жидком виде — друг друга не растворяют, эвтектики не образуют. Вот такие парадоксы.

Теперь надо латунь сплавить — тут тоже проблема — температура плавления меди выше, чем температура КИПЕНИЯ цинка. Если их просто сплавлять — цинк выкипит быстрее чем расплавится медь. Поэтому делают по-другому.

В тигле расплавил цинк и в расплав насыпал мелко нарезанного медного листа. Медь растворяется в жидком цинке. Тщательно учитываю, сколько меди ушло в расплав. Дело в том, что даже так цинк постепенно испаряется, а медь нет. Зная, сколько ушло меди и массу слитка, можно точно посчитать содержание меди. Моя цель — получить Л68, сплав 68 процентов меди — 32 цинка.

Медь растворяется, температура плавления сплава растет. Когда температура превысила 60 °C, налил туда расплавленной меди. Остудил, взвесил, посчитал состав. Надо еще немного меди, расплавил — добавил, размешал. И в прокатный стан — ползет блестящая лента, будто золотая. Теперь кузнец точно подумает, что цинк — это такое золото. Рассказываю всем, что это новая бронза — латунь называется. Она самая не хрупкая из всех бронз, из нее получаются самые лучшие гильзы. Получился довольно длинный лист латуни, да тут сотни гильз получаться!

Все литейные формы подготовили, разожгли домну. Пока есть время, пошел на стройку — решили построить сразу два дощато-каркасных дома, чтобы освободить и разобрать первую бревенчатую избу. Она просохла, и там теперь местами щели в палец. А высохшие бревна распустим на рейки для судостроения.

Теперь у нас появилось много дополнительных рабочих рук, и по многим направлениям работа закипела. Запустили производство кирпичей на полную мощность, нужны печи в два новых дома, печнику выделил помощника — начали класть. Добавил двух мужиков в группу Прохора, учатся на станках работать.

Выпустили из домны чугун, отлили детали и запустили конвертор. Опять аврал по проволоке и листу, но все получилось. Отлили даже две чугунные плиты для склейки фанеры, плиты старался сделать потоньше, с одной стороны ровные — с другой ребра жесткости. Но из-за размера — метр на два — они вышли тяжелые, килограмм по триста.

Когда разбирали литье на следующий день, заметил, что шлак в этот раз необычный — много светлых крупинок. Что-то знакомое. Это же шамот сыпется! Надо в домну лезть. Сколотили длинную лестницу и полезли через верх. В домне еще жарко, хотя через открытую летку дует приличный сквозняк. Так и есть, внутренняя кладка из шамотного кирпича разрушается, особенно на участке ниже середины. Проводишь рукой по стене — и сыплются крошки. Местами ямы в полкирпича. Получается, что хватило на четыре плавки. Что делать? Перекладывать долго и трудоемко, легче новую построить. Но это тоже долго. А если выложить внутри еще одну стенку шамотом? Должно получиться, объем домны уменьшится, но не намного. Попробуем так, и начнем строить рядом новую домну. Надо много шамотных кирпичей, послал Линдроса за серой глиной.

Спустили на воду корпус второй шхуны, мачты ставим. Ну тут идет копирование Шхуны 1, только небольшие доработки будут. Паруса уже шьются. Прохор собрал малый пресс — на меди отладили, и начали из латуни гильзы штамповать. Быстро так, на механическом прессе, штамповку отжигать и то дольше. Для винторезного станка уже все детали отлили, собираем. Наделали еще разных шестеренок, чтобы можно было шаг нарезаемой резьбы менять. Сижу, считаю таблицу шагов резьб.

Еще тут над верстаком висит ножовка по металлу, ножовку выковали здесь, а полотна из двадцать первого века. Используется только для важных случаев, но важных случаев — каждый второй, уже четыре полотна посадили. Так один из мужиков, приданных группе Прохора, сделал ножовочное полотно — и оно пилит мягкую сталь! Присмотрелся — а там зонная закалка, чтобы основная часть полотна не закалилась, он замазал ее глиной, я читал, так японцы свои мечи закаливают. А он откуда знает? И зубцы вытачивал тонким абразивным диском, на глазок, но они все почти одинаковые.

Так, будет инструментальщиком, надо сделать ему отдельный шлифовальный станок, с подачей по двум осям и поворотным столом. Поставил Прохору задачу, пусть думает. Тут к нему еще кузнецы пристают — увидели механический пресс — себе хотят подобный — только большой и молот.

Линдрос привез глины, я поставил четырех человек делать шамотные кирпичи, там тоже не быстро, в два этапа. Хотя обожженной крошки у нас довольно много от домны. Закончили два дощатых дома, Осип стекла вставляет, печник печи кладет.

Надо еще часовню построить, а то наобещал. Выбрал место — после домов, в западной части разметили площадь, часовня будет на площади — вокруг будет «спальный район». Ограду Чернореченска перенесли на запад еще на сорок метров. Часовня будет бревенчатая — сначала клеть обычная, но ее не перекрываем — продолжаем сужающимся срубом еще два метра, а вот теперь — чердачное перекрытие, если смотреть изнутри — создается ощущение куполообразного помещения — высота потолка — пять метров. Сверху — крышу дощатую четырёхскатную, посередине — небольшой шпиль из досок и крепление для креста. Крест с тремя перекладинами, из бруса, оббили листовой медью, пока не ставим, священника позовем.

Сделали пресс для склейки фанеры — ну как пресс: под нижней плитой — печь, на плите — вторая плита. Разжимные рычаги и зажимные клинья. Нагрели плиты до 16 °C, разжали, засунули промазанный карболитом пакет шпона, опустили плиту и сжали клиньями. Держим температуру три часа, потом загасили печь и оставили до утра. Утром достали фанеру — ровная гладкая пластина, шестнадцать миллиметров. Я такую толстую фанеру почему сделал, хочу небольшой фанерный ялик построить, на шхуне нет разъездной лодки, а осадка уже приличная, к берегу не подойдешь. Должен легкий получится, чтобы на борт можно было руками поднимать.

Выковали большой лобзик, вставили в него самодельную пилку по металлу, хорошо пилит. Надо циркулярную пилу делать, но тут не трудно, еще задача Прохору.

Размышлял я про свою будущую армию, чувствую, будет она очень разнородна по составу, надо вводить механизмы поддержания дисциплины. Один из таких механизмов — строевая подготовка, вещь трудоемкая и довольно жесткая, но очень эффективная, в плане дисциплины. Вот хочешь ты послать подчиненного, командуешь ему: «Кругом. Шагом марш». И он идет.

Собрал я всех своих солдат и сержантов на стрельбище, объяснил им для чего нужна строевая подготовка. Что я сейчас над ними буду не издеваться, а буду учит как изде… как подчинять себе других солдат. Сказал, что наша армия будет увеличиваться, и то кто лучше проявит себя как воин и командир, будет повышаться в звании, чтобы командовать подразделениями нашей армии. Но сначала вы должны испытать это на себе. Потом будете командовать строем по очереди.

И началось — «Стой. Равняйсь. Смирно. Налево. Направо». Первый день только крутились. Будем заниматься каждый день, кроме воскресенья.

Пришло письмо от Еремея: «приехали рязанцы тебе нужны?» В письме Еремея появились знаки препинания, но ясности особо не прибавилось. Надо ехать в Каффу. Заодно повезли товар.

Заходим в лавку — а там столпотворение и табор одновременно. Еремей кинулся ко мне с надеждой в глазах. А дело было так: Иван, которого купец послал к жене с письмо и серебром с попутными купцами, благополучно добрался. Ну и несколько раз рассказал односельчанам про чудесную страну Таврию. И весной с ним, точнее с купцами, напросились люди, переехать в чудесный край. Две семьи — девять человек и четыре бобыля, мужики средних лет — всего — тринадцать. Еремей волнуется — правильно все это? Еще деньги надо дать купцам за перевоз. Я Еремея успокоил — все правильно, все замечательно, так и надо. Пошли к купцам, оплатили дорогу — по две лиры за мужиков — они гребли, и по четыре — за «пассажиров». Сказал купцам, что буду платить по пять лир за каждого переселенца, только если будут люди нормальные, а не сволочь какая. Еще заказал им везти с Руси льна и пеньки, а то я сам много потребляю.

Рано утром погрузили весь табор, еще погрузили корзины с золой, прилично так скопилось. Проверил, вся зола нормальная - «седая», черной нет.

Приехали в Чернореченск, объяснил им основные принципы, остальное волонтеры расскажут. Выдал подъемные, пошли в столовую, понаслаждался произведенным впечатлением. Эти переселенцы хоть подготовленные, у каждого по мешку с вещами, у каждого мужика по топору. А один плотник с инструментом: и пила, и долото, и буравчик. Я ему сразу зарплату в тридцать сольдо объявил, пересчитали в серебро — впечатлились. Я уточнил что это — в седмицу, сильно впечатлились. Говорю, что у меня все кто хорошо работает, хорошо получает. Потом экскурсия по промзоне — прям люблю я людей удивлять.

Хорошо, что построили сразу два дома, а старую избу разобрать не успели, есть куда поселить новичков. Заложили сразу два новых дома, печники класть не успевают печи, и не хватает обычных кирпичей — шамотные делаем. Ну рабочих рук прибавилось, быстрее все пойдет.

А у меня часовня без креста, надо в княжество Феодоро ехать, просить православного священника хоть на время — часовню освятить. Собрались и поехали, на двух повозка, солдаты в форме, по лесу ехали — доспехи одели, но никто так и не напал.

К князю Исааку с дарами — пачка бумаги и большое зеркало в медной оправе — произвел впечатление, зеркало дорогое. Опять ритуальные приветствия и перечисления титулов. Сказал что бумага моего производства, князь удивился. Дочка его сидела рядом, только трон пониже. А ничего так, симпатичная, только сколько ей? Шестнадцать? Хотя в эти времена — давно невеста. Делает вид что холодна и равнодушна, но глаза выдают любопытство. Я к ней тоже отнесся формально, у меня важные дела к князю. Просил его дать священника на один день — часовню освятить, рассказал, что часовня построена, какая она. Князь даже поблагодарил меня за продвижение веры православной, и послал в храм вместе с порученцем. В храме еще раз с порученцем рассказали просьбу настоятелю, и мне «выдали» молодого священника, как его сан — мне сказали по-гречески, но я не разобрал. Еще я купил в храме икону и немного церковной утвари.

Поехали в Чернореченск, опять никто не напал по дороге. Приехали под вечер, но священник осмотрел часовню, в целом одобрил. Обсудили, что нужно сделать минимально из мебели, и плотники тут же приступили. Священника накормили в столовой, и он пошел в часовню молиться.

Утром обсудили как должен стоять крест, прошел молебен. Собрался почти весь Чернореченск. Поставили крест на место — красиво, крест блестит медью. Провели небольшой крестный ход вокруг часовни. Опять молебен. И провели два венчания — мужики находят себе местных гречанок. Я еще правило ввел — в Чернореченске и на моих кораблях говорить только по-русски. Так что семейная ассимиляция проходит довольно успешно.

После часовни строители сделали пристройку к столовой, даже две — увеличили обеденный зал, и пристройку к кухне. В штат столовой добавил еще одну кухарку, теперь проблема перегруженности столовой снята.

Прохор принес пробную партию латунных гильз — смотрю, почти как фабричные, ну внешне чуть похуже. Испытали — отлично стреляют, перезаряжаются. Наконец-то у меня нормальные свои гильзы! Еще одна ступенька боеготовности моей армии сделана. Прохор говорит что латунь тянется лучше меди — можно даже процесс производства гильзы сократить на одну стадию вытяжки. Весь лист латуни пустили на гильзы — около трехсот штук вышло. Оценил свои запасы цинковой руды — если тратить все на гильзы, то выходит тысячи штук. Поставил задачу всех вооружить патронами с местными гильзами, все оригинальные - в резерв.

А вооружать надо много — револьверов уже десять, а вот винтовок — все также шесть. Причем один револьвер уже перелили — на тренировках один «ушатали», разобрали — пружины и винтики целые, и отлили новый. Надо осваивать производство винтовок, используя при этом минимум бронзы БрБ2, а то ее и так много «заморозили» в револьверах, а она нужна в промышленности.

Разобрали одну винтовку, сидим думаем, что как можно сделать. Кузнец пробует выковать заготовки для деталей. А я попробую сделать стальной ствол. Токарный станок неплохо подходит для горизонтального глубокого сверления. Надо «пушечное» сверло — Аргирос отлил из бронзы две трубки — двести и четыреста миллиметров, диаметром восемь. Трубки толстостенные, прошлифовали вдоль канавку, для отвода продуктов резания. На один конец припаяли режущую головку из У8, на другой — хвостовик. В районе хвостовика просверлили в трубке боковое отверстие, к нему припаяли медную трубку, к ней воронку, как для подачи масла. Только подавать будем СОЖ — смазочно-охлаждающую жидкость. СОЖ сделали из смеси воды, масла и мыла — вроде не расслаивается.

Кузнец выковал заготовку длинной триста миллиметров, хочу перейти на стволы по длиннее — выжать максимум из патрона. Заготовку проточили до диаметра двадцать миллиметров, больше не лезет в отверстие вала шпинделя. Заготовку ствола зажали в патрон токарного — он будет вращаться, а сверло будет неподвижное. Просверлили обычным сверлом стартовое отверстие. Поставили пушечное сверло, сначала короткое, залили в воронку СОЖ и запустили, снизу медный поддон — собирает жидкость в кувшинчик. Патрон крутиться, жидкость льётся, сверло сверлит потихоньку. Просверлили миллиметров сто, сверление замедлилось. Достали сверло — головка затупилась, припаяли новую. Все таки сталь У8 не очень для таких целей, но другой у нас нет. Вот так, в несколько этапов просверлили насквозь, прошелся разверткой.

Кузнец выковал шестигранник для формирования нарезов, отшлифовали на плоскошлифовальном. Нагрели и скрутили, как я уже это делал. Только сталь взяли более углеродистую — это будет оправка для ковки. Закалили, и сделали средний отпуск, чтобы не лопнула. Отполировали оправку и внутреннюю поверхность ствола. Оправка входит в ствол почти свободно. Выковали внешнюю оправку — два кубика с полукруглыми вырезами, они будут охватывать ствол при ковке. Тут до меня доехало, надо сначала попробовать сделать револьверный ствол, он намного короче.

Выковали, просверлили, развернули — гораздо быстрее. Начали ковать на холодную втроем, один фиксирует внешнии оправки, второй двигает и вращает ствол, ну и молотобоец работает. Прошлись один раз, внутреннюю оправку прихватило. Прошлись еще раз — уже плотнее. Выбили оправку, смотрю — нарезы видно. Прогнал свинцовую пулю через ствол — полигональные нарезы. Проточили ствол в размер, нарезали резьбу — закрутили в рамку револьвера, отшлифовал зазор барабана. Отстреляли — все отлично, пуля стабилизируется, в нарезах держится. Можно ставить стальные стволы на револьверы, получается большая экономия БрБ2. Вот только стволы «белые» — ржаветь будут. Надо воронить, но тогда мушка отвалится.

Выточили муфту с мушкой на кончик ствола, напрессовывали, отполировали. Заворонили в горячей селитре — красиво. Можно на поток ставить. Теперь в револьверах из бериллиевой бронзы только барабан и пружины в части револьверов, Аргирос пружины из БрБ2 освоил. За токарным станком закрепили мужика, у которого лучше получается — точит, сверлит стволы — токарь он теперь.

Токарно-винторезный станок уже работает, делаем винты от М5 до М20, для меньших резьб надо еще шестерни делать. А вот гайки меньше чем М12 резцом не нарежешь — не лезет. Надо делать метчики. Привезенные из будущего метчики я держу как образцы для ответственных случаев. Вроде просто — выточили из отпущенной У8 заготовку, нарезали резьбу, закалили. А вот после закалки ведет немного, и надо опять резьбу прогнать, а резец из той же У8 не берет. Вот тут пригодились привезенные резцы с твердосплавными пластинками, тратить их ресурс на инструментальные цели я согласен. Разорвал еще один замкнутый технологический круг. Ну а дальше — тонким абразивом проточили продольные канавки, обточили квадрат хвостовика — и метчик готов. И пошли у нас болты и гайки. Гайки режем на специальном сверлильном — медленный с большим моментом и реверсом. Для производства используем М10 в основном, для судостроения М12 и больше, мелкие винты для оружия пригодятся. Винты делаем под плоский шлиц, филипс в очень далеких планах.

А тут уже Шхуна 2 готова, пошли пробовать. И Велислав, который рыбак, попросился в море, на шхунах ходить хочет, приставил я его к Фотисам, пусть учится, капитаном потом будет, не все грекам капитанствовать. Гоняли, шхуну, гоняли — вроде немного лучше ходит. Устроили гонки между Шхуной 1 и Шхуной 2. Шхуна 2 быстрее на один-два узла при среднем ветре, при сильном разница два узла точно. Значит наши доработки на пользу пошли, получилось сделать более плавные обводы носа. На верфи заложили Шхуну 3, копию второй.

Сделали фанерный ялик — плоскодонка полнейшая, борта с днищем соединяются почти под прямым углом через дубовый брусок гвоздями с загибом. На днище дубовый брус прибили, будет киль изображать, и для жесткости. Потом несколько дней пропитывали карболитом, после, засунули в печь для обжига кирпича и осторожно прогрели. Достали — а он как пластиком покрытый, водой не смачивается! Ялик небольшой, двухвесёльный — но пятерых держит на воде, зато очень легкий — двое поднимают. А на шхуну краном на фока-гике поднимает один человек лебедкой.

Флот у меня начинает появляться, вот только пушек нет на кораблях. Дымный порох у меня будет, золотарь уже поставил более сотни килограммов селитры, я ему подсказал как оборудовать выгребные ямы, чтобы селитры больше накапливалось. Он еще людей нанял, только командует теперь, но золу и селитру поставляет исправно и качественную. Также нашел золотарей в Каффе — один золу собирает, второй селитру в городе по нужникам, третий делает селитряные ямы за городом на навозе от скота, который татары пригоняют на продажу. Но второй только начал, поступлений от него еще не было, на него большие надежды, Каффа больше Чембало в несколько раз, а уж засранцев здесь…

Так вот, про пушки. Я сразу решил делать казнозарядные и нарезные. А если пушки большого калибра, то еще и систему гашения отдачи — откатник и накатник. Сильно большие пушки может мне и не понадобятся, моя цель затопить сотни галер, мало приспособленные для морского боя — максимум по три орудия, да еще стреляющие каменными ядрами. Даже не затопить, а создать угрозу затопления, пусть борятся за живучесть, главное — сорвать высадку десанта. А борт там тонкий, специально посмотрел, около ста миллиметров. Такой легко пробьет пушка даже в двадцать миллиметров, ну с учетом дымного пороха — тридцать миллиметров. Вот только такая дырка будет наполнять галеру очень долго, а если это дырку найдут, то заткнут тряпкой. Значит надо фугасный снаряд — а это при моих технологиях и дымном порохе уже минимум сорок или сорок пять миллиметров калибра. А это уже предел для системы без откатника. Надо пробовать.

Как нарезы делать? Бронзовое литье пушечные нарезы не потянет, да и дорого. БрБ2 не хватит даже на одну пушку. Лить из чугуна — нарезы не отольются нормально, нарезать строганием не смогу, нет таких резцов по твердости — У8 чугун не потянет, ротационную ковку не применишь. Да и чугун нужен марки ВЧ, а мой хрупкий. Только ковать из стали остается, молот нужен механический, большой. А как казенную часть с пазами под затвор ковать? Вот казенник можно отлить из чугуна. Придется проблемы решать по частям, сделаю сначала гладкоствольную казнозарядную пушку, нарезами займусь потом.

Делаю деревянную модель казенной части орудия сорок миллиметров. Затвор клиновый, поршневой слишком сложный для меня, запирание вверх, рукояткой с кривошипом. Саму казенную часть — «кубик» — отолью из чугуна, остальные детали можно выковать. Выточил из дерева модель снаряда и гильзы. Гильзы попробую сразу делать из стали, латуни не напасусь.

Ремонт домны завершаем, и начинаем делать вторую домну. Шхуны наперегонки возят руду по шесть-восемь тонн за рейс. Построили мощную телегу, запрягли в нее двух волов и возим по три тонны руды, но только в сухую погоду, после дождя колеса тонут в грязи. Рядом с домной растет гора руды, хочу попробовать непрерывную работу домны, провести несколько загрузок-плавок, не гася домну. Но для этого нужно много угля, запустили углежоговую яму, коксохимический цех не справляется. Теряем продукты перегонки древесины, но их и так много, а уголь сейчас важнее.

Прохор принес винтовку, сделали полностью из стали, только пружины из БрБ2. Кузнец ковал заготовки, и на плоскошлифовальном станке обтачивали. Применили доработки, которые я предлагал: уменьшили колодку, она слишком большая, сделана для двенадцатого калибра, крепление ствола к колодке — шарнир, съемного цевья нет. И не смотря на ствол в триста миллиметров, винтовка стала немного легче. Винтовку принесли с грубо сделанным сосновым прикладом, спешили похвастаться. Пошли испытывать, закрепили на колоде, первый выстрел — дымным порохом, нормально. Теперь надо на максимальное давление, медную гильзу (латунную жалко) заполнили бездымным порохом до краев. Как бахнет, думал разорвет. Нет, целая, открывается с трудом, гильза впечаталась в зеркало колодки. Гильзу убрали — все нормально работает, обычным патроном стреляет хорошо. Испытания винтовка выдержала! Я прикинул массу пружин из БрБ2, меньше двадцати грамм. В принципе, эти пружины можно сделать и из стали, надо поэкспериментировать.

Я держу в руках винтовку сухопутных побед ближайшего будущего. Я могу их сделать сто, или пятьсот или тысячу. Пули, гильзы и порох у меня, практически, не ограничены в таких масштабах. Это если дымный, мощного бездымного тысяч на десять выстрелов. Остаются капсюля — у меня их около двадцати девяти тысяч. Примерно столько высадится сюда османов в 1475 году. То есть, если даже я не потоплю ни одной галеры, у меня есть шанс перестрелять их на берегу. Запереться в крепостях и перестрелять. С жуткими потерями, но шанс есть. Это план «Б», после морского боя. Есть еще план «В» — уйти на Дон, на Воронежскую стрелку. Но об этом даже думать не хочется, столько тут уже сделано.

А вот для планов «А» и «Б» нужно много людей, прошло уже больше года, а у меня меньше сотни людей, для войны годны около половины. С такими принципами я армию не наберу. Видимо, придется разделить, «русское» производственное секретное ядро, и многонациональную армия, где наши на руководящих должностях. При этом стараться максимально ассимилировать солдат, хотя бы на уровне языка. Поэтому нельзя набирать много солдат одной нации, даже самых лояльных — греков. Это станет греческая армия, да еще вооруженная винтовками — даже страшно стало. Надо набирать разные национальности, молодых, небольшими группами, чтобы мы могли их «переварить». Причем нельзя брать из Чембало, надо увозить далеко от дома, этот принцип использовали в советской армии, а лучше набирать не из Таврии. Есть же колонии на черноморском побережье Кавказа, тем более, оттуда бегут люди. Вот куда мне надо. Но к этому надо подготовиться.

Готовимся провести несколько плавок подряд в домне. Готовим литейные формы для чугуна. Размечаю место под казармы, с запада прирезали еще пятьдесят метров, но забор переносить не стали, он будет границей между гражданским Чернореченском и военной частью. Получилось как раз до стрельбища, и обжиговая печь для кирпича оказалась на территории вч, ну не страшно, кирпичи не секретные. Посередине — плац, пока земляной, надо будет мостить камнями. С одной стороны будет здание штаба и арсенала. Напротив — первая казарма, сбоку — столовая. Сразу начали строить казарму и столовую. Провел конкурс на отбор солдат, набрал еще четырех. Буду увеличивать армию, всех подниму в звании на одну ступень и будут у меня одиннадцать младших командиров.

Накупил зелёной ткани, всех свободных баб временно перевел в швеи, шьют гимнастерки трех меньших размеров, на подростков. Надо и про зимнюю форму подумать, думал шинели шить, но овчина по цене вне конкуренции. Только стричь надо, а шерсть на матрасы. Кстати, попробовали шкуры обрабатывать формалином, получается отличный мех и кожа. Надо будет закупится свежими дешевыми шкурами где-нибудь в Воспоро, там дешевле. Панамы шить не будем, жара скоро кончится, ушанки для местной зимы — слишком, тут почти всю зиму — осень. Надо что-то демисезонное. О, а если буденовку! Будет очень выразительно и практично. Только из чего шить? Из сукна или из кожи-меха. Все-таки надо из сукна, в коже будет жарко. Нашел на рынке толстое сукно, дороже кожи, ну мне не много. Сшили одну, показал как уши складывать на тепло/холодно, всем идея понравилась. Шьем на всех солдат и сержантов. Еще нужны кокарды, а то голо как-то. Так мне сначала нужен герб! И флаг!

Задумался. Флаг я давно выбрал, андреевский крест, тут и вариантов нет. А вот герб. Мы себя считаем православными, по традициям этого времени — в основе должен быть двуглавый орел. Но чем отличаться от Византии и Руси? Глянул на свою бумажную «монетку» — по периметру профиль шестеренки. А что? Двуглавый орел внутри шестерни — неплохо выглядит, готовая кокарда. Только орла без короны, скипетра и державы — нет у нас монархии, и вряд ли будет. Вспомнил, я с собой провез случайно несколько российских монет, а на них такой герб и есть — орел без символов самодержавия. Полез в сундук, достал самую крупную — пять рублей, точно как надо. С Аргиросом, в несколько приемов, слепили образец — двуглавый орел, в кольце-шестеренке. Отлил сразу двадцать копий, сзади — усики для крепления.

Тут запустили домну, когда вылили первый чугун, тут же стали загружать через верх уголь и руду. Задействовал много людей, надо было поднять на восьмиметровую высоту более пяти тонн. Опять конвертор, слитки, проволока, листы. Выковали на земле наковальню для механического молота килограмм на триста, и боек молота — на пятьдесят.

Всего провели четыре плавки, уголь кончился. Вымотались, спали в перерывах, пока домна горит. Все вокруг завалено слитками, мотками проволоки. Отлили много всяких деталей — для большого молота, для большого прокатного стана, для станков, шестеренок всяких. Для всех участников объявил выходной и пошел отсыпаться.

«Скоро осень, все изменится в округе». Часть овощей уже созрела до семенной зрелости. Скоро убирать главное — семенной картофель. Собрал перец чили, отделил семена на хранение, а сам перец можно съесть. Или продать. А ведь мне для него еще рынок создавать, красный перец тут никому не известен. Подсушил перец, перемолол, две трети возьму в Каффу. Собираюсь в вербовочный рейс. Еще попробую попасть на прием к консулу Каффы, мне сейчас от него ничего не нужно, но знакомство надо завести заранее, когда наступит момент, я не буду неизвестно кто, неизвестно откуда. Дары такие — «золотое» перо и стеклянная чернильница-непроливайка. Научились делать, но никому не продаем. Еще полсотни листов бумаги. Это предлог — мол, хочу поставлять дворцу бумагу своего производства.

Казарма и столовая готовы, нанял еще двух гречанок на кухню, тренируются в столовой. Нашили десять комплектов формы — гимнастерка, штаны, буденовка. Еще много заготовок. Айваз сшил пять пар сапог. У сапог из толстой кожи только подметка, носок и пятка, остальное из овечей кожи, так дешевле. Сапоги короткие, спереди шнуровка — гибрид с ботинками. Но это сапоги, кожа сплошная по кругу. Кожа обработана формалином и пропитана дегтем. Можно ходить по лужам в двадцать сантиметров глубиной.

Айваз, кстати, первый житель Чернореченска, которому я не плачу зарплату, он снимает у меня комнату за символические два сольдо в неделю, он обеспечивает обувью жителей городка, теперь еще и «гособоронзаказ».

Начали строить сплошной забор из горбыля вокруг секретной зоны — это две трети первоначальной площади городка. Туда не входит спальный район, лесопилка и прачечная. В заборе проходная, пост охраны. На территории предусмотрел место для каменного здания — будет хранилище самого ценного. Камень уже заказал — возят, выгружаем сами, строить придётся тоже самим.

Незадолго перед отплытием, повысил в звании троих сержантов — Акиму присвоил звание старшины (одна широкая вертикальная лычка), Игнату и Савве — старших сержантов. Толстый намек солдатам, что сержантские места вакантны. Кроме того, все одиннадцать человек привел к клятве. Долго думал над основной формулировкой, той, которая в Российской Империи звучала так — «За Веру, Царя и Отечество». Краткий девиз я сформулировал так — «За Веру и русский народ», в полном тексте клятвы идет еще о подчинении приказам командира, и много пафосных фраз.

Провели торжественное принятие присяги, на плацу построилось войско, подняли флаг. Официально объявил, что это флаг Святого Андрея Первозванного, что этот святой нам покровительствует и теперь это наш флаг. Объяснил про клятву, что это клятва не мне, а всему русскому народу, и Чернореченск — это маленький кусочек Руси в Таврии. Все одиннадцать наших военнослужащих по очереди произнесли слова клятвы. Два дня учили, клятва не длинная. Я подходил к каждому, и надевал ему на шею серебряный крестик. Себе присвоил звание «командор» — самый главный.

Мероприятие получилось очень торжественное и душещипательное. Музыки только не хватало. Теперь пацанов придется сдерживать от вступления в армию. Вон, Ивашка весь исходит, что его в солдаты не беру. Теперь он занимается на турнике на полосе препятствий, у него есть идея, что если он вырастет повыше, то я его возьму в армию.

Кузнецы сделали четыре комплекта «парадной» брони — защита только торса, но с двух сторон — тяжеловато тоже получилась. Но зато воин в броне становится сразу такой уважаемый. И очень престижно для хозяина этих воинов. Доспехи отполировали, покрыли тонким слоем карболита и прожарили. Блестят почти как серебряные, будто их только начистили. Еще оттенок стал желтоватый от смолы — непонятно, то ли бронза, то ли серебро. С собой взяли четыре парадных и четыре штурмовых доспеха. Поехали старшина Аким и четверо солдат. Капитаном Линдрос, старпом — Велислав, еще взяли гребца-алана, толмачом будет. В трюме повесили гамаки, в дополнение к четырем кроватям в двух каютах. Для рулевого сделали постоянную рубку — деревянную будку, дверь сзади, в стенах смотровые проемы вместо окон, их можно быстро закрыть ставнями. Крыша с большими свесами — тоже защита от стрел и от солнца.

Глава 8

Отправились на Шхуне 2, сначала в Каффу. Зашел к Еремею, сверили записи по движению товаров и денег. Товары и деньги капитаны возят самостоятельно, есть сопроводительные документы. Деньги в запечатанных парусиновых мешках. Записи сверили — все точно, никто ничего не украл.

Сходил на прием к консулу Каффы Джентиле Камилло. Консул дарам обрадовался, «золотое» перо и чернильница непроливайка — вещи редкие, необычные. Про меня он уже знает, наслышан про «гвоздевого магната». По бумаге я назвал цену на четверть ниже нашей розницы, что примерно равно половине цены импортной бумаги. Консул вызвал казначея, сказал купить две сотни листов, для пробы. Я раскланялся и ушел с казначеем. Ну, хоть отметился.

Зашел на рынок к купцу, которому черный перец продал. Тот спрашивает:

— Еще принес? — и мысленно руки потирает.

— У меня есть перец, который ты никогда не пробовал — он красный, а жгучий! Сильнее огня жжет!

Купец всем своим видом выражает скептицизм. Я достаю маленький мешочек, на полстакана, открываю. Купец смотрит, нюхает:

— Это не перец.

— А ты попробуй, только осторожно, чуть-чуть.

— Ну куда, куда столько! Эх!

Купец берет хорошую щепотку, попробовать — бесплатно, надо пользоваться. Отправляет в рот и внимательно жует. Его зрачки расширяются вместе с глазами, хватает ртом воздух, смотрит растерянно по сторонам, и побежал искать воду. Вернулся минут через пять, дышит тяжело, глаза красные.

— Это не перец! Это шайтан!

— Я же тебе говорил, чуть-чуть надо. Будешь брать? Всего двадцать лир, и следующий завоз будет только через год.

— Но он не пахнет перцем!

— Зато как жжет!

— И кому я это продам? Каждому пробовать давать?

— Зачем продавать! Ты представь как этот красный перец будет с жареным мясом, да вином запить!

Купец прислушался к своим ощущениям.

— А как разыгрался твой аппетит теперь!

В глазах купца мелькнула хитрая мысль, наверное, придумал как это выгодно продать. Сторговались на двенадцать. Главное, чтобы перец пошел по торговым каналам, хотя бы попробовать, чтобы через год появился спрос.

Отправляемся в экспериментальное плавание — не каботажное, а напрямую к побережью Грузии. Хотя, конечно, авантюра, я ни широту ни долготу определять еще не умею, у меня есть только компас и хорошая карта. Я даже сделал бронзовый секстант с зеркалами, но погрешность измерения широты превышает сотню километров, как раз половину расстояния от Чембало до турецкого берега. Кроме того, нужны эфемериды Солнца, а «Морского астрономического ежегодника» у меня нет, да и не существовал он для пятнадцатого века. Относительно точно могу померить широту по Полярной звезде, но только на суше, с зафиксированным горизонтом. Так как ночью не видно горизонт, а днем не видно звезду.

Аналогично и с долготой, точные часы у меня есть, и электронные и механические, но подготовки и таблиц не хватает. Вот если провести сутки на суше, то можно определить астрономический полдень, и по разнице во времени можно определить долготу. Так что с морской навигацией пока плохо.

Ну в Черном море мимо берега не промахнешься. Еще в Чембало набрали сухарей, вяленого мяса, сыра. В Каффе набрали готовой еды на два дня, а хлеба на неделю.

Вышли, и пошли в открытое море по компасу, курс взял на Ло Вати — Батуми. Когда объяснял, что пойдем без берега шестьсот верст, многие слегка растерялись, но никто испуг не показал, и мы пошли в открытое море. Разбились на вахты, будем идти круглые сутки, одно из преимуществ плавания в открытом море. Перед рулевым нактоуз с компасом и скипидарная лампа с маленьким фитилем и отражателем, так чтобы подсвечивать только компас. Ветер только часто меняется, то галфвинд, то бакштаг. Лавировать не надо, а скорость скачет — до девять узлов, то двенадцать. Оценить пройденный путь очень трудно.

На следующий день, когда решил, что прошли шестьсот километров, повернули на восток, к берегу. Через пару часов показалась земля. Еще около часа шли вдоль берега, увидели поселение. Что-то бухта в другую сторону. Причалили, народ подходит, спросили, что за город. Оказывается Себастополис — Сухуми. Вот навигатор-Сусанин! Вообще-то я их и раньше путал, но чтобы с картой и компасом ошибиться на полторы сотни километров!

А народ собрался, думает что мы купцы, видят флаг Генуи. Но я послал грека и алана объявлять на их родных языках, что мы набираем в войско молодых парней, возрастом от четырнадцати до шестнадцати лет, испытания и отбор будут завтра утром. Оглашали недолго, кому надо — узнает. Я долго думал над возрастным диапазоном — младше нельзя, война через полтора года, не успеют подрасти, а старше — будут плохо ассимилироваться. Было бы времени у меня больше — брал бы помладше.

Накупили свежей еды, вернулись на корабль, вечер уже. Отошли от берега, встали на якорь, ужинаем. Подошел алан, оказывается, он боится что я его здесь оставлю. Я объяснил, что он у меня на службе, и будет оставаться, пока хорошо служит, ну или сам не захочет уйти.

Утром встал, а на берегу толпа, человек двести, полгорода собралось. Полчаса потратили чтобы отделить кандидатов — человек тридцать. Еще полчаса объясняли, что на вопрос «Ты кто?», надо назвать имя и возраст. Вроде разобрались, послал домой восемь кандидатов — пятеро слишком мелкие для четырнадцати лет, трое явно старше шестнадцати. Все врут. Ну или сильно хотят в армию.

В основном пришли аланы и черкесы, есть греки и армяне. Еще раз объявил, что набираю воинов, они будут учиться и тренироваться год, их будут одевать и хорошо кормить. Кто сможет стать хорошим воином, того возьмут в войско. Остальные пойдут пешком домой. Войско далеко — в Чембало. Еще двое ушли сами. Начинаем испытания, первое — бег. Отмерил метров триста, встал у финиша, дал сигнал. Бегут примерно одинаково, только трое явно отстали — отсеял их. Что-то все какие-то худые. Теперь метание камней в цель — посмотреть на координацию движений. Отсеял только одного. Теперь самый главный тест. Поставил перед ними одного солдата, в форме но без брони. Всем объясняем на всяких языках — сейчас буду давать команды, солдат будет исполнять, вам надо только повторить. Все поняли? Еще раз объясняем.

Командую: «Сесть!» — солдат сел на корточки, «Встать!» — он встал. А сам смотрю кто как исполняет. «Сесть! Встать! Сесть! Встать!» — потом «Лечь!» — это как «упор лежа принять!». А сам встал так, чтобы они когда лягут — были головами к моим ногам. «Лечь! Встать!». Отобрал только пятерых — два алана, черкес, грек и армянин. Греков было больше, но взял только одного для большей многонациональности. Выдал каждому по бумажной монете в сольдо, как билет на пароход, и сказал — быстро попрощайтесь с родителями — скоро уходим. Через полчаса отчалили, думал куда идти, на север или на юг. Таким темпом набираю людей — пойду на север.

В таком режиме прошли Каво-ди-буксо, Песонко, Какари, Лияш, Касто. С каждым городом отбор был строже и строже, но набрали тридцать два человека, на шхуне тесно уже, спят в гамаках по очереди. Еду закупаем на каждой остановке. Смотрю, города уже пошли относительно сытые, вроде Чембало или Воспоро. Решил не терять времени и пошел домой. Закупились едой и пошли по компасу. По дороге начал уже изучать своих будущих солдат, составил список, фамилии есть не у всех, как и у моих, также сочиняем фамилии-прозвища. Отметил, у кого морская болезнь, как и у Игната. Аким с солдатами гоняет новобранцев, даже строевой занимаются на палубе. Тесно, маршируют на месте. Смотрю кто из солдат хорошо командует.

В этот раз был немного точнее — пришли в район Судака. Каботажем дошли до дома. Из порта в Чернореченск пошли строем, в колонну по три. Ну это похоже на строй. Пришли прямым ходом в баню, уже горячая, я конного вперед послал предупредить. После бани выдали старую стираную чистую рабочую одежду, сказал что будет форма, как на солдатах. Потом в солдатскую столовую, тут наоборот, приготовили одно блюдо — всем одинаково, быстро и думать не надо. Сняли мерки с новобранцев, всего три размера — рост, объем груди, размер обуви. Утром соберу всех девок и баб шить срочно. Вечер уже, загнали в казарму и спать. Оставил Игната и одного из солдат дежурить и патрулировать ночью.

Сам успел заскочить в цеха, вроде все работает — гвозди штампуются, болты точатся, стволы сверлятся, уголь дымит, забор построили, второе каменное здание начали строить. Вот только построили большой механический молот, один раз ударили — сломался шатун. Теперь ждут меня. Шатун такой — не тонкий, хорошо сломался. Жахнуло, говорят, сильно — аж пыль пошла. Ладно — завтра, спать хочу.

Утром, после завтрака, разделил новобранцев на две части, объяснил, у нас такие порядки, все солдаты один день тренируются, другой работают. Надо уже названия подразделений вводить — разделил еще пополам, проследил чтобы национальный состав был равномерно распределен. Теперь у нас четыре отделения во взводе. Два отделения побежало на пробежку, потом строевая. Третье и четвертое отделение — будет тачками гравий возить, отсыпать плац и дорожки. Завтра поменяются. Но работают они не больше шести часов в день — надо их развивать, а не замучить. Сержантам выдал стеки — деревянные палочки, как трость, но короче. Сильно не бьют, но очень хорошо стимулирует выполнение команд, потому как язык еще плохо понимают.

А я в цех, с молотом разбираться. Я так думаю, что шатун и должен был сломаться, потому как слишком жесткая конструкция, он геометрически не проходил над наковальней. Ввели в привод шатуна — в кривошип — упругий элемент, похожий на рессору, кузнецы начали ковать новый шатун и рессору.

У меня в отливках лежит отлитый казенник для орудия, кроме того, отлили чугунный гладкий ствол, попробовать. Казенник надо шлифовать или фрезеровать, плоскошлифовальным там не подлезешь, нужно концевую фрезу. Фреза из У8 чугун плохо берет, все-таки шлифовать придется, надо делать шлифовальную шарошку, по принципу концевой фрезы, поставим на тот же портал, только обороты нужны еще выше, надо добавить еще ступень редуктора.

Смотрю, в огороде семенной картофель созрел, по всем признакам. Аккуратно собрал, сходил в Ялту-Каулиту, и там собрал, расплатился с «фермером». У меня около двух тысяч трехсот клубеньков семенного картофеля! Выросло три четверти посеянного, пять сортов — три раннеспелых сорта и два — урожайных. Первый этап своей стратегии я выполнил. Все разложил в десять мешочков, подписал. В разных концах Чернореченска вырыли два погреба, сложили мешочки туда. Как говорил Виктор Степанович — «нельзя складывать оба яйца в одну корзину». В огороде остались только двулетники на семена: капуста, морковь, свекла и сахарная свекла.

Надо готовить землю под будущие посадки. Еще весной разметил два небольших поля, одно на юг, другое на запад от городка. Все лето туда вывозили навоз от скотины. Теперь надо перепахать. Кузнецы выковали по моему проекту стальной плуг, Осип выточил деревянное опорное колесо. Лезвие заточили так, что можно карандаши точить. Запрягли волов, пашем, а волы плуг не замечают, идет легко, и это по целине! Только если корень или камень попадают под плуг, тогда дергает. К весне надо сделать двухкорпусной плуг, или даже трех.

Еще я задумался о возросшем потреблении продуктов, надо бы посеять свой хлеб — посею озимые! В Крыму озимую пшеницу сеют аж в октябре, и то когда станет прохладно, время еще есть. Разметил приличное поле, и начали пахать. Вот как я хлеб убирать буду? Надо вспомнить конструкцию конной косилки.

Пшеница мне еще нужна как источник витаминов. Ученые доказали что больше всего витаминов содержится в аптеке, но тут аптек нет, так что использую природные источники. Проращиваем пшеницу до появления еле заметного ростка, в этот момент концентрация витаминов максимальна. Перемалываем и добавляем по ложечке каждому в ужин. В проросшей пшенице много витаминов, но не все, остальные добираем свежими мясом и рыбой. Идеально было бы дополнить куриным яйцом — в желтке тоже очень много витаминов. Мне яичница иногда по ночам снится, но всегда находятся более важные дела, нежели разведение кур. И, почему-то, на скотном рынке кур не видно, одни татары с овцами. Говорят, что у греков в усадьбах есть, послал туда людей и назначил одну бабу птичницей. Может дождусь яичницу когда-нибудь.

На верфи закончили шпангоутный набор, начали обшивку. Уже все знают, без меня работают. Я только проверяю. И тут меня посетила мысль. А куда на шхунах я буду ставить орудия? Во-первых сколько? Если сделаю казнозарядные — то одного хватит. Должен сделать. Куда ставить? На нос? Ну бушприт можно сделать горизонтальным, а вот стаксель уже толком не поставишь. Пушку только на корму. Там гик грота мешает, только если убрать ют — кормовую надстройку. Мысленно убрал ют и представил орудийную башню. Башню? А чем ее крутить? Педалями? И сколько раз я успею выстрелить, пока делаю вираж вокруг галеры — один? Не, орудийную башню мне еще рано. Надо что-то маневренное, тем более — калибр небольшой. А если вертлюг?

Представил себе столбик на корме, на нем пушка, сильно похожая на пулемет Максим. Я бегаю вокруг столбика и расстреливаю галеры, хорошо хоть не очередями. Вот так уже реально, но при небольшом калибре. А заряжать как? Нужен заряжающий, но тогда я мешаю зарядке. Нужно мне уйти с оси ствола. А если применить гранатометный хват? Прицел слева от ствола, я целюсь, а заряжающий заряжает, не мешаем друг другу. Уже лучше, только вертлюг надо повыше сделать, а лучше регулируемый по высоте. Ну и щиток от стрел продумать, чтобы меня полностью закрывал. Кормовую надстройку придется демонтировать перед установкой орудия, еще столб для вертлюга надо будет прочно закрепить.

Наконец-то сшили все тридцать два комплекта формы, я уже столько денег потратил на ткань! Но заниматься еще и ткачество пока выше моих сил. Ткацкий станок я может и «изобрету», но там еще и прядение нужно. Потом. А форма нужна, единая военная форма моральный дух поднимает, без формы это не армия, а банда. Полдня ушло на переодевание войска, сначала в баню, потом выдача по списку, по размерам. Сапоги делали немного на вырост, расти будут быстро, питание хорошее. Я удивился как Айваз так быстро сапоги нашил, а у него готовых стояло больше двадцати пар, а ремни давно сделал. Дольше всего учили портянки мотать, оказывается тут если и носят сапоги, то на босу ногу. Командирам сказал чтобы заставляли бойцов перематывать портянки каждые два часа в течение недели, быстрее научаться, меньше натрут ноги.

А отсчет времени я уже ввел — у меня на входе в охраняемую производственную зону пост охраны, на стене закреплены наручные электронные часы, песочные еще не сделал. Астрономический полдень я еще той осенью вычислил. Рядом, на столбе висит рында — из бронзы отлили. Бьем склянки по-морскому — каждые полчаса, с четырех часовым циклом. Не бьем с десяти вечера до шести утра, пусть люди спят.

Построилось все войско в форме — как настоящие солдаты! Плечи расправили, вроде как выше ростом стали. Погоны зеленые, «пустые», без лычек — звание солдата еще надо заслужить. Буденовки! На буденовках бронзовые кокарды — орел в шестеренке. Ремни с бронзовыми пряжками, кожаные сапоги. Красота и сюрреализм одновременно — буденовки, погоны и двуглавые орлы. Ну и ради такого случая устроили праздничный обед — разнообразили меню, фрукты — осень уже наступила, хотя на солнце и жарковато.

Солдатская столовая работает без денег — но тут учет проще, готовится одинаковое блюдо на всех — сорок три порции, потому как все солдаты и сержанты питаются в солдатской столовой, за это у них оклад уменьшился на два сольдо в день, но они в выигрыше — раньше проедали два с половиной сольдо. А в казарме выделили маленькую комнатку — там спят сержанты — командир и замкомвзвода. А во второй комнате — тридцать две кровати, вот только нет тумбочек — вместо них полка по периметру помещения. Начали строить вторую казарму.

Разъяснил квалификационные требования: кроме физической подготовки и военных умений, солдат должен понимать и понятно говорить на русском языке, и быть православным. Греки приободрились, но и во взглядах остальных читалась мысль: «как креститься побыстрее?», а не «не отступлюсь от веры предков!» Да и среди кавказцев было много крещенных.

Отсыпали гравием плац и все дорожки, теперь работают на лесоповале и лесопилке. Освободили много мужиков для квалифицированной работы.

Сделали учебный арбалет — лук слабый, стрела легкая, но приклад, прицел и спуск — как на наших винтовках. Отрабатываем прицеливание и выстрел, не тратя патронов. Заодно выясняю, кто годен к стрельбе, а кто нет. Вроде эффективно, надо еще один арбалет сделать.

Но тренировались они не только стрелять. Один из самых опасных противников для моей армии — вооруженная луками конница, слишком стремительна атака. Поэтому, от щитов отказываться пока нельзя, ну а где щиты там и копья. Сделали из фанеры двенадцать больших щитов толщиной шестнадцать миллиметров, наконечники копий, для моей промышленности — развлечение. Древки копий выточили из дуба на токарном станке — тоже пацаны развлеклись — «никто так не делает, а у нас — будет». Отрабатывали защиту стрелков — три щита (третий сверху горизонтально и под наклоном) образовывали глухую защиту на случай обстрела, стрелок же мог стрелять через щель между щитами. Если атаковала конница, не вооруженная луками, строилась классическая «стенка» щитов с копьями. Копья, правда, были короткие, около двух метров.

Прохор сделал еще один прокатный стан, весь на шестернях. На нем получилось прокатать полуметровый лист. Но его надо разогревать — сначала прокатали ширину в двести миллиметров, потом триста, четыреста — и только тогда — полметра. Запустили, наконец-то кузнечный молот — долбит отлично, аж наковальня подпрыгивает. Надо сделать наковальню потяжелее — для пятидесятикилограммового молота — триста кг наковальни — мало. Кузнецы нашли себе игрушку — плющат все подряд. Пусть осваивают.

Еще собрали круглошлифовальный станок — он почти как токарный, только вместо резца шлифовальный диск или круг. Привод на диск идет сверху ремнем. Требования к жесткости направляющих у него чуть меньше чем у токарного, поэтому направляющие сделали в виде двух цилиндрических штанг. Их гораздо легче защитить от абразивной пыли, главной проблемы шлифовальных станков, чем призматические направляющие. Сшили кожаные чехлы на штанги. Теперь у нас есть очень хорошие валы и оправки, и даже из закаленной стали. Поставили делительный круг на шпиндель, и можно вытачивать точный шестигранник для нарезного калибра. Так как нарезку стволов получаем радиальной ковкой, калибра хватает только на десяток стволов, это не литье.

Наконец-то подрались два новобранца, а я все ждал — когда. У меня уже припасены две пары боксерских перчаток, с набивкой из овечей шерсти. Надели на драчунов перчатки, вывели на площадку, и объявил правила — ниже пояса не бить, ногами не драться, не кусаться. Бой три минуты или до первого падения. С точки зрения бокса, поединок выглядел довольно нелепо, но пацаны дрались азартно. Один, отступая под напором атаки, споткнулся и упал, бой прекратили. Объявил, что теперь отношения выяснять только так, в случае драки — оба будут наказаны.

Еще у меня резко выросли расходы на покупку продуктов. У меня столько судов и моряков, а рыбу я ловлю в речке, а там ее мало. Задумал попробовать промышленный лов рыбы. Поблизости от Чембало рыбы очень мало, надо отходить на десяток километров. Купили крупную рыбацкую лодку, сменили мачту и поставили гафель. А главное, поставили кран с лебедкой, сейнерную площадку и слип для подъема невода — мини сейнер получился. Дольше всего с Зопиросом строили кошельковый невод. Как им работать, он сообразил сразу.

Отошли от берега километров на пятнадцать, нашли косяк рыбы, и с третьего раза вытащили его. Все, на борту килограмм двести рыбы, можно идти домой. Теперь у нас рыба два раза в день, а мясо — один. Но мясо покупаю, и это довольно накладно. А впереди зима, Зопирос говорит, что зимой рыба плохо ловится, надо что-то думать.

Купили в Воспоро полсотни овечьих шкур, не дубленых — мокросол, совсем дешево. Теперь у меня один мужик кожемякой работает, шкуры отмыли мыльной глиной и обработали формалином, технику безопасности соблюдает. Тут еще важно не передержать в формалине, а то шерсть ломкой становится. Как приноровились — прямо мутон выходит. Шкуры еще отмыли несколько раз, и постригли. Для этого выковали двуручные ножницы, с одной стороны — загнутая редкая гребенка — упор. Теперь шерсть удобно стричь, и получается одинаковый ворс около сантиметра длинной. Состриженная шерсть идет в набивку матрасов, нитку не пряду. Кожу пропитываем смесью дегтя, масла и воска — получается водостойкая коричневая кожа. Кожу шьем на прообразе швейной машинки, которую делали для парусины. Там еще добавилась автоподача материала, так что теперь швея только челнок продергивает. Шьем куртки солдатам. Еще попробовали обрабатывать целлюлозу для бумаги формалином — бумага стала заметно лучше, в качестве клея еще стали канифоль к крахмалу добавлять. Для прокатки бумаги сделали новые чугунные валки, отполировали на круглошлифовальном. Теперь качество бумаги у нас соответствует началу двадцатого века — уже довольно прочная и гладкая, но еще желтоватая.

Провели первые стрельбы из винтовок, стальных винтовок уже шесть штук сделано. Присмотрел тех, кто хуже стреляет, но нет морской болезни — будут матросами. А то на кораблях все четыре капитана еще и матросскую работу делают. Скоро еще закончат Шхуну 3, так людей хватать не будет.

Провел экзамен среди восьми солдат на звание сержанта. Физическая подготовка и командные навыки у всех были хорошие, а вот грамотность не очень. Экзамен выдержали только трое, остальные не сдали арифметику (хотя я спрашивал только четыре арифметических действия), и писали они с трудом, не говоря про ошибки. Оставшиеся пять солдат засели за учебу.

Наконец-то закончили обрабатывать казенную часть орудия, соединили со стволом «на горячую». Клиновый затвор выковали из стали, рычага запирания и экстрактора еще нет, но стрелять уже можно. А вот стальную снарядную гильзу сделать не получилось, пришлось делать из латуни. На одну орудийную гильзу ушло столько латуни, что можно было сделать больше сотни револьверных! Надо что-то думать с технологией производства стальных гильз, и еще заказал цинковой руды, на всякий случай, но руду везут долго.

Сделали один снаряд, пришлось еще делать новый сорт пороха — медленно горящий, зерна крупные. Капсюль пришлось поставить Жевело, капсюль SP слишком маленький, ударник мог просто не попасть по нему. Лафет для пушки делать не стали — закрепили на колоде и повезли на телеге, пушка небольшая. На стрельбище колоду с пушкой поставили на землю, с трех сторон огородили небольшим валом, напротив ствола, в десяти метрах, поставили большое полено. Привязал к спуску длинную веревочку и сам дернул. Вот это звук! С револьверным не сравнить! Полено в щепки! Облако дыма! Снаряд — стальная болванка — зарылся в склон холма, пошли откапывать.

А казенник-то развалился! Чугун лопнул! Гильза вылезла, ее раздуло и порвало. Надо делать казенник из стали, причем ствол тоже. То что сейчас не развалился чугунный ствол — это случайность, лопнуть он может при любом выстреле. Собрал группу Прохора и кузнецов. Решили, что на новом молоте реально отковать заготовку казенной части орудия. А обработать на шлифовальном — долго, но можно. Решили строить нормальный фрезерный станок, у нас уже столько видов станков, а фрезерного нет.

Вот как делать ствол? Как представлю, что надо сверлить отверстие в сорок миллиметров, и длинной в полтора метра — дурно становится. Объяснил Прохору про большой станок горизонтального сверления — там вращать заготовку уже не будем, сложно очень. Будем вращать сверло, надо будет только обеспечить подачу СОЖ внутрь вращающегося сверла. И подача в полтора метра не нужна, будем использовать набор сверл разной длинны, все равно режущие головки часто менять. Кстати, на толстом сверле их лучше не напаивать, а крепить болтом.

Инструментальщику показал образец фрезы, попробует повторить, тем более, фрезы нужны крупные, их затачивать легче. Еще надо попробовать изготовить стальные гильзы методом поэтапной горячей штамповки.

Нужно еще чугунное литьё, но не запускать же домну из-за этого. Вспомнил я про такую нужную печь — вагранку — в ней можно плавить чугун для литья, можно обжигать руду и известняк, ну и другие процессы, требующие высоких температур. Начали класть вагранку, как раз закончили вторую домну — она сохнет пока.

Договорился с одним татарином о покупки сотни овец за полцены, но надо забирать из степи самим, ближайшая точка куда он может пригнать стадо — километров семь севернее Каламиты-Инкермана, на берегу. Ближе его не пропускают другие татары, держат монополию. Значит нам надо быть готовым к нападению. Вот и тренировка по противодействию коннице. Стали разрабатывать план операции: у нас уже шестнадцать комплектов щитов и копий, возьмем все — значит шестнадцать новобранцев. Шесть винтовок у солдат и сержантов, три револьвера у Игната и сержантов. От точки встречи до Чернореченска — около двадцати километров. Идти туда и обратно за один день очень тяжело. А если дойти на кораблях? Как раз отработаем высадку десанта.

Договорились с татарином встретится утром на берегу. Вышли на двух шхунах до рассвета. Высаживались на яликах, уже не жарко. Да идти потом целый день в мокром не хочется. Подходит стадо овец и четверо татар верхом. Пересчитали, расплатились, и татары ускакали на север. А овец в Чернореченск погнало подразделение моих войск в двадцать три человека с Игнатом во главе. Я сам пошел домой на шхунах, посмотрю как без меня справятся. Хотя зачем им я, Игнат и не такие караваны водил, а с винтовками теперь совсем другое дело.

Добрался до дома, сижу жду. К вечеру пришли, все целы, ни одной овцы не потеряли. Игнат рассказывает: Отошли три версты, как увидели, что к ним идут десятка два конных татар. Сразу построили шеренгу щитов, выставили копья. Татары приближаются, мы перестроились в глухую защиту — одну треть щитов подняли над головами, приготовились стрелять. Татары остановились метрах в семидесяти, постояли и поскакали обратно. Еще стояли «черепахой» минут десять, потом бегали, собирали овец. Потом прошли по окраине Каламиты, люди опасливо глядели, потом поднимались по правому берегу Черной речки. Сейчас овец до сих пор перегоняют через плотину и в загон, на востоке от городка. Около загона лежит гора тонких веток с листьями от срубленных деревьев, вроде они должны их есть, только это на зиму, пока снега нет — будем пасти.

Обсудили с Игнатом кто как себя проявил в походе, новобранцев я и так послал лучших, теперь отмечали, кто будет хорошим воином, а кто пойдет на младшего командира. Список личного состава становится неудобным, надо личные карточки заводить. О! А ведь надо завести личные карточки на всех жителей Чернореченска, их уже хорошо более ста, я уже не помню как каждого зовут.

Обсудил карточки с Ефимом, закрепил за ним еще двух пацанов, толковых и с хорошим почерком, писари. А еще все трое — учителя начальной школы. На площади, напротив часовни, построили большое здание, чуть поменьше эллинга. Это и зал собраний, и для проведения мероприятий — как сельский клуб. В будни используем как школу. Грамоте учатся вместе — и солдаты и гражданские. Я ввел небольшую стипендию для детей-школьников из недавно прибывших, так что ученики разных возрастов у нас. И общаются в школе, ассимиляция лучше идет. Но, смотрю недостаточно — в среде новобранцев начал вырабатываться своеобразный акцент русского языка. Срочно в школьную программу включил изучение стихов-сказок Пушкина. Пусть учат наизусть, да еще будем требовать произношение. Еще написал по памяти, специально учил перед отъездом, три молитвы на русском языке — «Отче наш», «Царю небесный» и «Символ веры» — пусть тоже учат.

Тут еще повод подвернулся, свадьба намечается — наш Чернореченск втягивает в себя молодых гречанок из Чембало. Но я строго слежу, за тем, чтобы говорили только по-русски, иначе — штраф — один сольдо. Уже оштрафовал одну болтливую. Теперь даже Айваз-сапожник разговаривает со своими земляками-новобранцами по-русски.

Позвал молодого священника из княжества Феодоро, в воскресенье обвенчали пару, еще окрестили несколько новобранцев. В клубе устроили праздничный обед, наготовили разных блюд, особенно хорошо у молодежи пошли сладости — печенья и пряники. Из пшеничной муки мелкие с маслом и медом — печенье, с добавлением ржаной муки и крупные — пряники. Ну и фруктов все наелись, сейчас сезон — и виноград и яблоки. Сидели все в вперемежку, и военные и гражданские — вроде «единство армии и народа» стало ощущаться. Еще я потихоньку веду пропаганду среди военных — только в Чернореченске делают такое оружие, которое делает нас непобедимыми, и для каждого солдата большая честь сражаться этим оружием и защищать Чернореченск.

Еще священник сделал замечание, что среда и пятница дни постные. Но в результате теологических дискуссий и пожертвований на Мангупский храм, пришли к выводу, что в пост можно есть рыбу. Теперь у нас среда и пятница — рыбные дни, а в четверг и субботу — больше едим мяса.

Первую попытку наращивать свою армию таким способом считаю удачной. Надо еще раз сходить в вербовочный поход к побережью Кавказа, пока не начались осенние шторма. Третью казарму уже достраивают, во второй уже печь можно топить, кровати расставили. Форму и сапоги шьют, опять на ткань кучу денег потратил. Единственно — сами научились красить ткань в зелёный цвет — отвар полыни и квасцы, купили в кожевенном ряду.

Вышли на двух шхунах, взял с собой еще шестерых будущих матросов, и еще добрал пацанов, чтобы у нас был хотя бы один представитель из каждого города, которые мы посетили в прошлый раз.

В этот раз решил вести карту поточнее, скорость часто мерили. А ветер стал довольно сильный, можно сказать — легкий шторм. Шхуны разгоняются до четырнадцати узлов. Ночью ветер усилился еще немного. Когда рассвело, мы оказались в чистом море — вокруг ни берега ни паруса. Где Шхуна 1 — неизвестно. Но у них тоже есть и компас и карта, и в случае потери друг друга, договаривались идти на восток, к берегу и встречаться у Батуми — Ло Вати.

Я посмотрел на восток, мне кажется, я вижу признаки земли. Пошли не спеша на восток. Где-то через час увидели парус. Так они нас обогнали? Или прошли восточнее. Идут навстречу. Так там два парусника — это не они. Подошли ближе — две турецкие фелюки, одномачтовые, но крупные, еще и с веслами. Идут прямо на нас, захватывают в вилку. Нападение! Пираты! Да тут любой купец — пират, когда власти не видят! Тревога!

Все надеваем брони, новобранцев в трюм, рубку рулевого закрываем ставнями. Предупреждаю — по команде спускаем стаксель и поворачиваем против ветра, перед носом у левой фелюки, но так чтобы не столкнуться. Сами прячемся в юте, там в стенах сделали бойницы — можем оттуда стрелять спокойно, не боясь стрел. По команде обстреляем гребцов и лучников — их хорошо видно, борт фелюки немного ниже нашего.

Все, маневр — быстро сняли стаксель и поворот. В палубу воткнулась стрела. Бегом в ют! Из бойниц увидели фелюку — залп из трех винтовок, попали или нет непонятно, хотя и близко — метров сорок. Фелюки повернули за нами — идем кильватерным строем круто к ветру. В кормовой стенки юта еще две бойницы. Не спеша расстреливаем на фелюке всех кого увидим. Три раза я точно попал. Первая фелюка резко потеряла ход, ее обогнала вторая. Там расстреливаем сначала лучников, а потом гребцов. Фелюки быстро отстали. Вышел на палубу, тут обзор лучше. Фелюки уже далеко, дрейфуют по ветру. Надо бы добить. Объяснил рулевому — возвращаемся и делаем круг вокруг фелюк. Подходим, на первой фелюке еще кто-то бегает по палубе. Бах, бах, уже не бегает. На второй или некому бегать, или попрятались. Ну все, пиратов в этом районе стало меньше. Развернулись и пошли на восток.

Точно, впереди видно землю, и даже горы. Идем, идем — а до земли все еще далеко. Это горы глазомер обманывают. Тут юнга кричит:

— А там еще парус!

— Где «там»?

— Там!

— Да не «там», а слева по борту!

Опять пираты, что-ли? Надо посмотреть — взяли левее, сближаемся. Вроде наши! Шхуна 1! Наконец-то.

Дошли до берега, никаких селений, пошли на север вдоль берега. Встретили какую-то деревушку, но все попрятались в лес. Дикий народ! Даже спросить не у кого. Идем дальше. К вечеру дошли до Сухуми. Ладно, Сухуми так Сухуми. С утра началась вербовочная кампания.

Оглашали теперь уже на трех языках, но главная реклама — пацан, который родом отсюда, их Сухуми. Весь такой красивый, в форме. Его обступили знакомые, родственники — все наперебой расспрашивают.

Испытаний тоже прибавилось, я насочинял — навспоминал всякие, например: кто дольше простоит на одной ноге с закрытыми глазами. На отбор пришло много новой молодежи, появились представители грузинских национальностей. Пришел даже один иудей — я ему объяснил, что надо будет креститься в православие. Он хотел уйти, я его спросил, что он умеет и знает. Он сказал что умеет читать и писать на идише, латыни и греческом. Я как смог, проверил его способности, и предложил ему гражданскую службу, пока писарем за двадцать сольдо в неделю, а как выучит русский — тридцать сольдо. Меир с радостью согласился.

Так как у нас теперь две шхуны, то набирали мы в два раза больше людей. Прошлись по тем же городам, еще зашли в Геленджик-Мавролако, добрали там людей и накупили пшеницы — она там самая дешёвая. Пришлось даже выгрузить часть балласта, а некоторые пацаны спали прямо на мешках с зерном. Зато мне хлеба до весны хватит точно.

Потребление хлеба в Чернореченске гораздо ниже чем на Руси, потому как едят много мяса и рыбы. С таким рационом мужики работают лучше, пацаны растут быстрее и хлеб экономится, он здесь довольно дорогой.

Набрал я шестьдесят новобранцев и одного писаря. Опять строевая подготовка на палубе. Меир составляет список новичков, и пристает к сержантам — изучает русский язык. Еще среди шестидесяти был турецкий мальчик Метин, сирота, лет тринадцати-четырнадцати. Я его взял вне конкурса, как носителя языка.

Пришли в Чембало, выгрузка и пеший марш, баня и ужин в столовой, и спать — поздно уже. Утром побежал по кругу — в цехах все работает, вагранку достроили — сохнет, у кузнецов что-то не получается — позже. Меира добавил в группу Ефима, делают карточки на новеньких. После завтрака — выдача формы, вроде на всех подобрали. А в солдатской столовой сотня человек за раз на пределе помещается, если войска наращивать, то надо или столовую расширять, или есть в две смены. Но до зимы новых людей вряд ли наберу, шторма начинаются.

Теперь у меня три взвода — рота. Но понимаю, что структура не оптимальна. Во-первых — нет командиров отделений, их надо набирать уже из новобранцев, во-вторых, по теории малых групп, максимальный размер отделения — семь человек, включая командира. Значит будет четыре отделения по семь — двадцать восемь во взводе. Три взвода — восемьдесят четыре, восемь человек лишних. Как раз восемь юнг пойдут во флот, даже маловато. Но их надо обучить, и при отборе на должность командиров отделений надо дать шанс второму набору. Объявил, что через два месяца проведу отбор самых лучших, будут уже солдатами с окладом, командирами отделений. Ну еще командир взвода и замкомвзвода. Провел махинацию, снизил оклад нынешним пяти солдатам до десяти сольдо в неделю, плюс еда еще, конечно. А то скоро у меня будут десятки солдат, будет заметная статья расходов. Хотя я их эксплуатирую как рабочую силу, но вот зимой им работы мало.

На верфи спустили на воду Шхуну 3, доделывают. Но парусов пока нет, швейный цех был занят. Шхуну 4 я пока не закладываю, появилась одна идея. Вспомнил я операцию «эскадрон овец», вот если бы у меня было судно, которое могло подойти близко к берегу, и почти выбросится на пляж. Тогда бы я смог загнать отару овец прямо на судно и перевезти без риска нападения. Да и конницу можно легко перевезти и высадить. Нужен малый десантный корабль, скорее десантный катер. Но тут много проблем: двигателя нет, на веслах далеко не уйдешь, рабов я не держу. Значит только парусник. Но паруса мешают — будет одномачтовый. Опять гафельный шлюп получается. Но главная проблема — чтобы выбросится на пляж — нужна плоскодонка, что не совместимо с нормальной мачтой. Нужен шверт! Убирающийся киль в швертовом колодце. Стальной тяжелый киль я уже смогу изготовить. Ну и придется ширину корпуса увеличить, одного шверта для остойчивости крупной плоскодонки недостаточно.

Еще нужна носовая аппарель для погрузки-выгрузки. Полностью герметичным закрывание борта я сделать не смогу, так что только до ватерлинии, но и так неплохо. Еще проблема, палубы нет, и продольную прочность и жесткость обеспечить нечем. Надо ставить мощные стрингеры. В палубных кораблях получается жесткая ферма, где нижний пояс — это килевый брус и днище, а верхний пояс — палуба. У плоскодонки палубы нет. А если сделать ферму специально? Над килевым брусом пустить балку — верхний пояс фермы, ну и стойки. Этакая стенка-решетка получится. В нее уйдет и швертовый колодец, все равно выпирает над днищем. Правда, на носу мешаться будет. Ну делать не до конца — при длине шестнадцать метров, ферму-стенку сделать на десять метров от кормы. А на носу уже усилить стрингеры. Вроде реальная схема получается, надо порисовать-посчитать.

Пока мы ходили за море, прошли дожди, самое время сеять озимые. Сделали большую борону, бык тащит что угодно. Мужики посеяли быстро.

Вернулся в цех, оказывается, кузнецы не могут справиться с заготовкой казенника — это кубик килограмм на тридцать. Нет, молот заготовку плющит замечательно, но им надо не просто плющить, им надо держать заготовку под нужным углом, чтобы выковать нужную форму по двум оправкам. По круглой оправке — отверстие для ствола, по прямоугольной — паз для клинового затвора. Простыми клещами так не удержишь. Вспомнил я одно видео, где китайские кузнецы куют заготовку килограмм на сто, клещи там хитрые — сначала просто фасонные клещи, с полутора метровыми ручками, а с другой стороны, к концам губок клещей приделаны ещё пара длинных ручек. Два кузнеца с двух сторон зажимают заготовку — так можно удерживать хоть двухсоткилограммовую заготовку. Выковали такие двойные клещи, попробовали — получается.

Готовимся запустить вагранку — нужно отлить много деталей для двух станков фрезерного и горизонтально-сверлильного. Тут главное чтобы вагранка заработала нормально, отливать из чугуна уже хорошо умеем.

Вернулся я к химии. У меня уже давно есть селитра и сера. Можно попробовать получить бездымный нитропорох и мощную нитро взрывчатку. Самое главное получить серную кислоту — «хлеб» химии этого направления. Просто так из серы получить серную кислоту нельзя. При сгорании серы образуется диоксид серы. А из него получается не серная, а сернистая кислота. Для серной кислоты нужен триоксид серы. Я пока вижу только три возможных способа получения триоксида серы. Нитрозно-башенный — самый сложный, я пока не потяну. Каталитический способ: из катализаторов мне доступна только трёхвалентная окись железа. Ну там реакция идёт при 65 °C и при приличном давлении. Надо целую установку строить. Есть ещё способ с применением селитры. Самый простой, но требует дополнительного расхода селитры. Селитра мне ещё понадобится для производства азотной кислоты.

Решил начать с него в небольшых масштабах. На прокатном стане раскатали свинцовый лист. Сделали из него почти герметичный короб, вроде сундука с крышкой. На дне сформировали сток для жидкости. Посредине поставили маленький железный очаг на свинцовых ножках, на дно сундука налили воды, в очаг насыпали смесь серы и селитры. Подожгли смесь и быстро закрыли крышку, подождали полчаса. Открыли сток и слили в стеклянную бутылку раствор серной кислоты. Довольно просто, но селитру жалко. А способ действительно очень простой, нужны только селитра, сера и свинец для «реактора». Даже химическая посуда не нужна, кислоту можно хранить в свинцовой посуде. Чем еще хорош способ — можно сразу получать концентрированную кислоту. Если не сливать продукт, а повторить процесс несколько раз, то можно и олеум получить. Надо попробовать.

Кроме стеклянных бутылок, стеклодув сделал колбы, реторты и даже холодильник (химический). Группа химиков под моим присмотром сделала — азотную кислоту из серной кислоты и кальциевой селитры (чтобы не тратить поташ). Концентрированные серную и азотную кислоту отогнали. Сделали немного соляной кислоты (используя поваренную соль), а из нее немного хлорида цинка. Паять сталь мягкими припоями стало намного проще. Из серной кислоты и спирта сделали диэтиловый эфир, точнее, его смесь со спиртом. Часть эфира отогнали, передали в медицину. Нитрованием пока не занимаемся, там желательно охлаждение льдом или снегом, жду зимы. О, надо запасти льда на лето, сказал копать ледник.

Вспомнил про медиков, девки вовсю читают «справочник практикующего врача», но много незнакомых слов, несколько часов разбирали прочитанное. А практики у них довольно много, постоянно идут небольшие травмы на производстве, один раз даже был удар топором себе по ноге на лесоповале, обрабатывали и зашивали девчонки сами, я только антибиотики выдал.

Разожгли вагранку, в шихту добавили доломитовой крошки, магний улучшает качество чугуна. Довольно быстро расплавили чугун и отлили все нужные детали. Часть чугуна залили в конвертер, переделали в сталь и отлили плиту-наковальню для молота, килограмм восемьсот вышло. Еще отлили чугунный шверт для десантного «катера» — около двухсот килограмм. Вот так все запасы чугуна и ушли, готовим запуск домны, руды навезли уже тонн тридцать, а вот угля пока маловато. А с вагранкой удобно, надо было раньше сделать. Еще заметил, что качество чугунного литья улучшилось, если раньше те же шестерни были похожи на обмылки шестерней, и их приходилось делать гораздо толще, чтобы работали. То теперь качество литья стало приближаться к бронзовому литью. Но хрупкость чугуна почти сохранилась. Значит магний из доломита стал переходить в чугун, но шаровидный графит еще не образовался — не хватает отжига.

А как я еще могу улучшить чугун? Церия и лантана у меня нет. Есть медь! Она сильно снижает хрупкость чугуна марки ВЧ. Но надо соблюсти пропорции, содержание меди должно быть от одного до двух процентов. А еще я могу получить марганец, в этой руде относительно много марганца, но он почти весь уходит с первым шлаком, я этот шлак складирую отдельно. Если провести восстановление коксом, то можно получить ферросплав — сплав железа и марганца. Но добавка марганца в чугун немного повысит твердость, но и заметно повысит хрупкость, так что не надо. А вот для стали добавка марганца очень хороша, добавка всего одного процента марганца в углеродистую сталь позволяет получить 85Г — рессорно-пружинную сталь. А при тринадцати процентах получаем Г13 — сталь Гадфилда, очень износостойкая, из нее делают гусеницы и ковши экскаваторов.

Значит работаем по двум направлениям — легирование чугуна магнием и медью с последующим отжигом. И получение ферросплава марганца, с получением стали 85Г.

В школе у нас теперь два класса — второй поток новобранцев — самый начальный, остальные — продвинутый. Все сильно мотивированы на учебу, вот уже скоро будут отбирать первых солдат. Сразу учат стихи Пушкина, отрабатывают произношение, что-то я совсем в граммар-наци уклонился. Ладно, пусть учат, хуже не будет. Опять вернулись к письму на доске мелом, расход чернил и бумаги очень большой.

На верфи заложили десантное судно, строим медленно, конструкция непривычная. Так как нет не только палубы, но и бимсов, надо еще шпангоуты сделать потолще. Хорошо что есть шурупы и болты, на гвоздях бы мы такое не собрали.

На волне химических достижений, я вспомнил про батарейки, надо попробовать зарядить смартфон, там столько книг запасено! А ведь даже цинк не особо нужен был, можно сделать на паре медь-железо, просто больше элементов понадобиться. Заказал гончару много маленьких горшочков, накрутил из тонкого листового железа цилиндров-электродов, обернул их бумагой-промокашкой, поверх бумаги — медную фольгу, закрепил ниткой. Разложил по горшочкам, соединил последовательно, залил разбавленной кислотой. Набрал элементов на пять с половиной вольт, подключил смартфон. Напряжение сразу упало до трех с копейками. Добрал элементов, подключил, телефон молчит. Неужели все!? А нет, пошла загрузка! Ааа, смартфон работает! Больше года не видел работающую электронику, кроме электронных часов. Так, быстро, где книги. Надо уточниться по химии и металлургии, еще даты по истории некоторые. Опа! «Батарейки» хватило минут на семь. Главное — смартфон «живой», но сколько он так проработает — неизвестно, надо его ресурс экономить, чтобы вытащить побольше нужных книг из него.

Что-то гальваника слабовата. У меня же есть генератор, там аж два киловатта, вот только надо двадцать тысяч оборотов, или подача пара под давлением. Подключил генератор к самому быстрому редуктору — всего несколько вольт, обороты не те. Надо паровой котел небольшой сделать, самое сложное — труба бесшовная, на давление хотя бы пять атмосфер. Так, у меня есть хорошая медь. А если попробовать экструзию?

Выковали толстостенный стакан-цилиндр, на дне отверстие двадцать миллиметров, проточили на токарном. В отверстие сделали вставку, чтобы формировалась внутренняя поверхность трубы, выточили поршень. Сделали простейший пресс с громадным рычагом. Закинули в цилиндр мятой глины, засунули в пресс, нажали — снизу вылезла глиняная трубка, ровная такая — нормально. Залили в цилиндр расплавленной меди, нажали — вылезло сантиметров пять трубки. Медь остыла.

Нагрели медь вместе с цилиндром, и с третьей попытки вышло сантиметров тридцать трубы. Ну мы на правильном пути. Поставил задачу — сделать полтора метра трубы. Сам занялся котлом. Выковали кузнецы две толстостенные миски, приложили их друг к другу — получилась летающая тарелка, насверлили по периметру дырок, стянули болтами. Стык подшлифовали, но надо еще свинцовую прокладку сделать. Сверху просверлили два отверстия, нарезали резьбу. В одно вкрутил манометр, в другое стал сочинять предохранительный клапан. Готовые пружины для УСМ винтовок уже есть, выточил конический клапан с седлом, болтик и рычажок.

Налил в котел немного воды, поставил на огонь. На двух атмосферах пошел пар из стыка — протянули болты. На трех — сработал клапан, стал подкручивать болтик. Довел давление до шести атмосфер — держит. А сам поставил щит из досок — только манометр и вижу — страшно. Огонь уменьшил — давление упало, прибавил — клапан сработал. Гонял туда-сюда, клапан работает четко. Подкрутил клапан еще — довел до восьми атмосфер. Котел не взорвался. Открутил клапан обратно до шести. Буду считать что испытания провел. Заказал сделать конусный кран нужного размера, и нарисовал эскиз штуцера для медной трубы, надеюсь, трубу все-таки сделают.

Вернулся к химикам, вспомнил — у нас скопилось много ацетата кальция, можно сказать отходы от выделения метанола. Ну тут совсем просто — собрали реторту и холодильник, нагрели ацетат до 16 °C, стал выделяться ацетон. Ацетон конденсируется в холодильнике и капает в бутылку. Набрали литра три ацетона — кончились бутылки. Пошел к стеклодуву — «запроектировали» бутылку в два литра. Еще нужно сделать песочные часы. Долго думал как туда песок засыпать, но решил что часы — это фигурная бутылка с плоской пробкой.

По кругу добежал до военной части, тренировки, учеба, работы идут своим чередом, но надо уже продумывать испытания для будущих младших командиров. Физическая подготовка, стрельба, язык — тут мы имеем представление, как проверять. А вот командовать отделением — тут кроме практического испытания ничего в голову не приходит. Придумал так: кандидат назначается на один день командиром отделения, причем подчиненные будут надерганы из разных отделений. И к вечеру посмотрим как он управляется. Как самое сложное, это испытание будет проводиться последним.

Еще я пытался вспомнить устав караульной службы, писал между делом. Обсудили с сержантами, внесли правки, отдал писарям оформить в виде книжки в трех экземплярах.

Купил еще четырех коней, обучаем верховой езде. Некоторые пацаны сами нас могут обучить, особенно меня, видно — что с детства в седле. Тоже сделал пометки в личных делах, надо их сводить в одно отделение, если вдруг кавалерия понадобится. А она понадобится, на суше — или пешком или верхом.

А тут у нас пожар! Загорелась первая кузня, у нас их три — вторая — «гвоздевая», третья с большим механическим молотом. А первая — «универсальная», обычная. Загорелась крыша от искры, крыши у нас все деревянные — то дранка, то горбыль — поскупился я на черепицу. Это должно было произойти рано или поздно. Хорошо, что загорелось днем, быстро заметили, но пока наладили живую цепь подачи ведер от реки, крыша сгорела полностью, стены частично. В общем — строить заново. Из ценного — сгорели ручные меха, вспомогательные.

Посчитал я расходы на черепицу, что-то дорого, да еще стропильные конструкции надо укреплять. А если листовым железом перекрыть? У меня этого железа, как за баней… этого — дров. Прокатный стан может давать лист в полметра и толщиной вплоть до миллиметра. Оцинковку пока не смогу, но можно олифой покрыть, чтобы не ржавело. Масло льняное на рынке не дорогое. Так, на прокатном стане надо добавить роликов, чтобы по краям получались желобки по двадцать миллиметров — подобие гофролиста. А длину надо катать во весь размер ската, снять размеры крыш заранее. Как раз скоро домну будем запускать, угля накопили, а руды уже целую гору навезли, тем более, нашли слой черной руды, а из нее выход железа больше, чем из коричневой.

Пока домна прогревается, пошел смотреть на фрезерный станок, который собрал Прохор. У нас уже прогресс — ходовые винты стальные, с трапецеидальной резьбой, а не бронзовые с метрической. Отрегулировали оси направляющих, убрали люфты и стали пробовать. Фреза из У8, под защитой СОЖ, нормально фрезерует на средних оборотах. Кузнецы заготовку казенника отковали довольно точно — не спеша, за пару дней отфрезеруем.

А вот что делать с орудийным стволом? Станок горизонтального сверления начали делать, но сколько мы будем сверлить один ствол? А если попробовать отковать? Нам же не нужна большая длина, и молот у нас мощный. Рассказал идею кузнецам — взять слиток — куб, цилиндр — и прошить его калиберной оправкой. Затем, по принципу ротационной ковки, расковывать вдоль внутренней оправки, делая заготовку тоньше и длиннее. Только надо сделать внешние оправки на разные диаметры. Кузнецы начали готовить оправки.

Запустили домну, большую часть чугуна перегоняем в низкоуглеродистую сталь, катаем лист для кровли, ну и проволоку для гвоздей. Опять аврал на несколько дней, но вышло почти двадцать тонн стали и чугуна. Когда выспался, пошел смотреть на результат — увидел штабеля листовой стали, готовые «картины» для кровли. Стан для листа остужали мокрыми тряпками, а стан для проволоки под конец перестал работать — износились втулки и шестерни, надо перебирать, а лучше сделать новый.

Для покрытия кровельного железа сварили олифу. Сначала прокипятили немного льняного масла с оксидом свинца и легкими углеводородами из пиролиза — получилось подобие сиккатива. Сиккатив добавили в кипяченое льняное масло — получилась олифа. Добавили мелко помолотой извести — получилась бежевая краска. Стали покрывать крыши кровельным железом и красить — вид стал совсем другой, не пятнадцатый век точно. Такой поселок городского типа в Советском Союзе.

Получили одну партию углеродистой стали с добавкой ферромарганца, небольшими слитками в основном, но и одну бухту проволоки. Для пробы навили пружину, закалили, провели средний отпуск. И правда — пружина, пружинит вовсю. Только когда растянули до предела, она с деформировалась необратимо. Все, теперь у нас есть сталь для пружин, по крайней мере для крупных, мелкие и ответственные можно делать и дальше из БрБ2.

Тут принесли медную трубу в полтора метра, и еще три штуки по метру. Сложил временную печку, в верхней части котел — «летающая тарелка» с клапаном. Сквозь кладку проходит дугой труба (гнется плохо, надо потоньше делать), дальше, на столике — кран, пневмомашина, генератор и выпрямительный мост с приборами. Залили воды, разожгли — закипело. Стал приоткрывать кран — машинка зажужжала. Напряжение на «полном газу» — под сорок вольт. Уменьшил подачу пара — пытаюсь выставить двенадцать вольт, вроде получилось. Подключаю автомобильный USB-зарядник — а он не работает! То ли он за год сломался, то ли сгорел сейчас при подключении — не знаю. Вот облом! И как мне смартфон заряжать? Пытаться выставить пять вольт на «паровой турбине» и подключить смартфон напрямую я даже пытаться не буду — сожгу сразу. Надо попытаться собрать стабилизатор из имеющихся деталей. Радиолюбитель из меня слабенький, перед путешествием я изучал электронику, паял простые схемы — но вот так сразу схему стабилизатора не вспомню. И там нужен стабилитрон, а я не брал с собой такое.

Да, в пятнадцатом веке у меня есть двухкиловатный источник тока, а я не могу его использовать. На электросварку не хватит, пятьдесят ампер это так — жесть варить только. Электродвигателей у меня нет, светодиоды запитать — опять нужен стабилизатор, да и гонять машинку долго из-за света не рационально, на пару у нее ресурс маленький. Электролиз! Что я могу сделать электролизом? Из соли могу получить гидроксид натрия — сильную щелочь. Могу сделать гальванические покрытия металлов — можно покрыть хромом канал ствола, но хрома нет. Надо еще повспоминать.

А вот электросварка очень нужна, надо сделать электрогенератор киловатт на пять, с приводом от водяного колеса, пусть даже переменного тока, он проще. Но надо начинать с электропровода. Чистая медь у меня есть, в ней, правда, примеси кислорода, но это не самое страшное. Прокатом получаем проволоку до трех миллиметров, дальше надо волочение. Объяснил Прохору, там не очень сложно, надо сделать фильеры из стали, закалить и отполировать.

А гидроксид натрия надо уже сейчас немного получить, буду делать по диафрагменному методу. В качестве диафрагмы будет горшок из пористой керамики — добавили в глину мелких опилок, тщательно промешали и обожгли горшок. При обжиге опилки выгорели, образовались поры в горшке. Поставили его в широкий горшок покрытый изнутри глазурью. Еще летом, на рынке Каффы нашел графит — он встречается в горах Крыма в небольших количествах, его используют как грифель, пишут на досках и на овцах. Так вот, электроды сделал из графита, подсоединил медный провод, провод заизолировал лаком. Налил раствор хлорида натрия, подал напряжение, плюс внутри пористого горшка. При этом надо чтобы уровень электролита внутри пористого горшка, был заметно выше чем снаружи. Это надо чтобы противоток препятствовал проникновению ОН ионов в анодное пространство. Работать надо в вытяжном шкафу, потому как выходит из установки не только хлор, но и фосген в небольших количествах. В результате получил несколько литров гидроксида натрия.

Часть каустика потратил на биодизель — смешал растительное масло, метанол и щелочь. При нагреве получился глицерин и смесь метиловых эфиров жирных кислот. Глицерин отделили, а эта смесь действительно похожа на соляровое масло. Нет, дизельный двигатель я строить не буду, это будет смазка для подшипников скольжения. Как смазка она так себе, но это лучшее, что есть у меня, по крайней мере не полимеризуется как растительное масло.

А тут какие-то волнения у татар, и я побежал к консулу узнать новости. Консул встретил меня радушно, сказал что бумага, поступившая в прошлом месяце очень хорошая (это мы начали обрабатывать целлюлозу формалином).

— А что про татар, так это у них умер Мамак-бей. Это глава крупнейшего крымского рода — Ширин. Можно сказать, второй человек после хана — Менгли Гирея. Но, поскольку, Менгли Гирей наш друг и союзник — он назначил, по нашей просьбе, новым главой рода Ширин — Эминек-бея. Это лучшее решение на сегодняшний момент.

Я раскланялся с консулом и пошел домой. Вот такие новости, пока все повторяется как и в моей реальности. Мамак-бей умер примерно в то же время, значит его смерть не была случайностью. Скорее всего он давно болел, хотя не исключаю и системный «апоплексический удар табакеркой». Но тут вопрос в другом, пока происходящие политические события, повторяющие мою реальность, меня устраивают. Но вот чуть больше чем через год, произойдет то, что меня не устраивает. В феврале 1475 года, под давлением генуэзцев, Менгли Гирей назначит главой Ширин Шейдака — сына Мамака. Хотя «татарская общественность», в лице беев и мурз, настаивала на кандидатуре Кара-мирзы. За это, уже через месяц, совет беев низложит Менгли Гирея, и выберет ханом Айдер Гирея, его старшего брата. А в мае придет османская армада и высадит многотысячный десант. Против генуэзцев будут и османы и татары, а за — только Менгли Гирей со своей гвардией в полторы тысячи сабель.

Генуэзцы настаивали на кандидатуре Шейдака, потому как его поддерживал Ахмат-хан. И они опасались обострения с Золотой Ордой, так как под удар могли попасть попасть колонии Тана, Копа, Мапа. Как предотвратить эти события, вызвавшие отставку Менгли Гирея, я не знаю, надо думать.

Подошел срок проведения отбора на должности командиров отделений, заявились больше половины. И начались отборочные испытания: марш-бросок на восемь километров с грузом в десять килограмм (пацаны еще мелковаты), стрельба, проверка глазомера, собеседование на русском языке. До финального испытания дошли только двадцать человек. И на испытании по «практическому командованию» было тоже интересно. Испытуемому приходилось не только демонстрировать командный голос, но и организовать в слаженную группу «сборную солянку», и это еще скрытый тест на авторитет. С этим тоже не все справились, так что отобранные двенадцать человек были неплохие командиры отделений. А болельщиков сколько было! Это же опять какое зрелище, телевизоров и интернета тут нет.

Провели торжественное мероприятие — принятие присяги, вручение погон солдата, серебряный крестик на шею. И первая зарплата в десять сольдо.

Каждое воскресенье, половина личного состава (по очереди) гуляет в Чернореченске. Около площади, что между часовней и клубом, организовали подобие парка, там сохранилось несколько деревьев, под ними поставили скамейки, отсыпали гравием дорожки. Невдалеке поставили небольшую лавку, туда переехало «сельпо» из кабинета Ратмиры, но там еще стали продавать сладости — печенье, пряники и сухофрукты. Так что большая часть зарплаты солдат уходит в эту лавку. Хотя и погода сейчас не для прогулок по парку, место стало очень популярное в городке. Теперь, по воскресеньям, часть мужиков шло на плотину рыбачить, а остальная часть населения наряжалась кто во что, и прогуливались по площади и парку.

Приступил к переформированию отделений и взводов. В третий взвод свели хороших наездников, там не все отличные всадники, добирали средненькими, но всех можно хоть сейчас в седло и вперед. А первый и второй взвод — просто равномерно перемешали по национальному составу и по сроку службы. Теперь наша караульная служба выглядит так — пост охраны на входе в промзону, двое часовых на вышках, и парный конный патруль объезжает окрестности. Еще начали тренироваться в стрельбе на скаку, у наших винтовок короткий ствол, большой приклад и слабая отдача. Стрелять с одной руки получается довольно неплохо.

Еще у меня из головы не выходит предстоящий татарский кризис. Вижу пока только один вариант, но он не очень хороший — «нет человека — нет проблемы», то есть ликвидировать Шейдака. Но, во-первых, если его смерть свяжут со мной, то будут большие проблемы. А во-вторых, я не могу просчитать все важные последствия этого события, кроме одного положительного — Менгли Гирей останется ханом на момент нападения османов и будет воевать против османов и за генуэзцев.

И да, слово «ликвидация» натолкнуло меня на мысли о развитии стрелкового дела. Заказал я винтовку со стволом в четыреста миллиметров и креплением «ластохвост» под оптический прицел. Но это не главное, нужна оболочечная пуля, свинцовую не разгонишь до больших скоростей.

Сделали «красную» латунь с содержанием цинка в десять процентов — томпак, раскатали в лист, тоньше чем для гильз. Частично используя оснастку для гильз, частично сделав новую, наштамповали стаканчиков диаметром девять миллиметров и длиной в пятнадцать, это проще чем гильзы. Теперь пулелейка под свинцовый сердечник. Пуля будет полуоболочка — со свинцовым кончиком, ее сделать проще чем FMJ. Запрессовали сердечник в стакан. Теперь двухсторонний штамп, который сформирует финальный контур пули. Форму пули я попытался восстановить по памяти, по аналогии с пулями наилучшей баллистики.

Заштамповали пулю — свинец лишний. Подбираем, уменьшаем вес сердечника, подогнали вес к 150 гранам что равно 9,72 грамма. Теперь пуля ровная. Отполировали финальный штамп — пуля стала еще и красивой. Надо теперь подобрать навеску пороха. Я с собой брал много пороха Сунар 32 и пятьсот грамм пороха Сунар 410. Он более медленный, но с длинным стволом можно разогнать пулю сильнее. Мои старые расчеты показывают, что при навеске пороха в 0,8 грамма получаем скорость при длинном стволе в 520 м/с и около 1300 джоулей энергии. Правда пороха хватит только на шестьсот выстрелов. Зарядили, попробовали — превышения давления нет, капсюль не вдавливается.

Стали отстреливать, пристрелял оптику на сто метров — показал Акиму, Игнату и Савве как пользоваться прицелом. Пока это секретная винтовка с ограниченным доступом. Два дня пристреливали, можем попасть на триста метров в голову, но, если там не триста, а триста пятьдесят метров, то пуля проходит ниже почти на метр. Да, баллистика так себе, но уже далеко не пистолетная. Надо уменьшать калибр. Пробовали уже, восемь миллиметров сверлить — получается, а меньше уже нет, режущая головка садится очень быстро, жесткость трубы сверла падает, отверстие становится овальным — фигня полная. А на восемь миллиметров переходить смысла нет. Ну пока хоть так, уже неплохая винтовка.

Идею оптики не забыли, при двойной переплавки стекла получили довольно прозрачные и однородные образцы. Отлили несколько линз, теперь полируют.

Как я пришел со стрельбища, так на меня навалилось — медную проволоку наделали разных диаметров, надо изоляцию делать, отфрезеровали казенник для орудия. Кузнецы попробовали выковать прошивной ствол для орудия — думали, что получилось — а внутренняя оправка не вытаскивается — сварилась с заготовкой намертво. Будем еще пробовать отлить ствол из чугуна по улучшенным технологиям, если не получится — будем сверлить. Готовим вагранку к запуску, попробуем легированный чугун сделать.

По изоляции проволоки — ну тут наш любимый карболит, загвоздка только в том, что ему надо твердеть в печи три часа, и как сделать чтобы три часа проволока ничего не касалась. Решили сделать длинную печь, через которую будет медленно проходить натянутая проволока, на входе намазываться — на выходе наматываться. Сделаем прохождение печи хотя бы час, чтобы витки не слипались, потом будем догревать в катушке.

Разожгли вагранку отлили ствол орудия и еще детали для станков. Теперь термообработка — нужен нагрев до 94 °C в течении пяти часов. В горне сделали песчаную постель, прогрели — потом закалка, потом еще отпуск — два часа при 70 °C. Стали проверять контрольный слиток в виде куска ствола. Стали ломать на наковальне — бьем все сильнее и сильнее — держит. Еще прибавили — он уже стал слегка овальным, и только после этого лопнул. Ну, этот чугун намного лучше, вот только на это уходит очень много угля. На станке горизонтального сверления прошлифовали канал ствола. Собрали пушку.

В это время кузнецы пытались сделать гильзу из стали, выковать целиком не получилось, стали делать сварную: из листа свернули трубу, на оправке сварили кузнечной сваркой и проковали — гильза будет немного коническая, чтобы меньше клинила. Выковали заготовку донца гильзы — проточили на токарном. Около ранта сделали проточку — туда зачеканивают край трубы. Гильзу еще раз проточили в размер, просверлили и нарезали отверстие под капсюльную втулку. Втулку сделали с промежуточным зарядом мелкого дымного пороха — чтобы создать форс пламени на весь заряд гильзы. Выточили снаряд-болванку, зарядили. Пушку опять прикрутили к колоде, поехали стрелять.

Опять земляной вал и другие меры предосторожности. Стрельнули — нормально, ничего не развалилось, полено в щепки, облако дыма. Затвор открывается нормально, гильза целая. Можно еще стрелять. Заказал кузнецам еще пять гильз. Надо проверить на максимальное давление — насыпали полную гильзу дымного пистолетного пороха — у него скорость горения выше, и он даст большой импульс давления.

Звук громче и немного звенящий. Затвор открывается туго, капсульную втулку вмазало в зеркало затвора, гильза не выходит — выбили шомполом. Гильза треснула вдоль, а пушка вся целая — держит. Даже молотком постучал по стволу — звук не изменился. Можно дальше испытывать. Пока куют гильзы делаем лафет, довольно простой, образца начала девятнадцатого века, калибр у пушки небольшой. Когда пушку поставили на лафет — сразу захотелось повоевать с Наполеоном. Хотя отличия есть — пушка-то казнозарядная.

Будем стрелять на дальность, и вот тут главная засада — нарезов-то нету. Я даже еще один снаряд выстрелил для проверки — чуда не произошло, снаряд, кувыркаясь, боком вошел в склон холма. Придется стрелять ядрами, но ядра легче — чугунное или кованное ядро калибром сорок миллиметров весит всего двести шестьдесят грамм. Заметил, что большой выброс пламени из ствола — не весь порох сгорает. Замерили глубину проникновения ядра в кучу влажной глины — косвенное измерение энергии. Стали снижать навеску пороха — энергия не меняется. Только когда снизили почти на треть — энергия немного уменьшилась. Чуть увеличили навеску и посчитали оптимальной.

А порох-то дымный, ствол баним после каждого выстрела — но с казнозарядным орудием и тут выгода — чистить можно со стороны казенника, не надо оббегать пушку. Хотя такой калибр на суше применять особо некуда, разве что ворота крепости ломать. А вот для морского применения — сейчас проверим. Сделали щит из бруса в сто миллиметров — легко пробили со ста метров. И сто пятьдесят пробили, и двести. А двести пятьдесят уже на пределе. Ну для галеры хватит точно. Попробуем отлить чугунный ствол с нарезами.

Заметно похолодало, температура чуть выше ноля — давно декабрь. На верфи работы остановили, просмолить десантное судно толком не могут из-за холода. Продажи в лавке тоже снизились, деловая активность «замерзла». Но оптовые купцы еще приходят, они ходят каботажем вдоль ЮБК, там пока немного теплее. Времени у меня стало немного больше, стал заниматься с пацанами математикой, геометрией и физикой. Сильно не хватает учебников, в общетехническом справочнике там только формулы без выводов, а я далеко не все выводы формул помню. Тренируемся с секстантом, меряем по Полярной звезде широту — все точно. По солнцу мерить — нужны таблицы, нужно уметь их применять — они есть в смартфоне, но я никак не могу сделать стабилизатор. Мучить смартфон батарейкой на пять минут тоже не хочу.

Группе медиков-биологов придумал практику — барана после забоя отдаем им на часок для разделки и изучения внутренних органов. Еще к ним присоединился один парень, то ли действительно медициной увлекся, то ли девки нравятся. Наделали им пинцетов и скальпелей — пока практика не хирургическая, а патанатомическая. Попозже будут учиться сшивать и кишки и сосуды.

Все, у кого хороший почерк, переписывают по очереди книги, надо сделать хоть по одной копии каждой. Получаются целые фолианты, биологию на два тома разделили, а то слишком толстая книга. Задумался о книгопечатании.

Тут я понял, чего не хватает моей армии — строевой песни. Вспоминал песни, но везде артефакты лезут — то танки, то самолеты. Вспомнил одну, вроде «чисто» — «В путь» называется. Там только про «знамя полковое «есть — но не вопрос, знамя сделаем, полк у нас в будущем. А про полевую почту объяснил, что это вроде нашей — морской, только на суше. Вспомнил только три куплета, хватает. Учат теперь.

С химиками перегоняем часть селитры с серой в серную кислоту, хочу сделать килограмм десять нитропороха, чтобы хоть винтовки и револьверы полностью обеспечить. В свинцовой камере не стали сразу сливать раствор серной кислоты, за несколько циклов получили не только концентрированную серную, но и олеум. Это смесь серной кислоты и триоксида серы, можно сказать — серная кислота с отрицательной влажностью. Если добавить в олеум немного воды — то только уменьшиться количество триоксида, а воды не будет. Только профильтровали через кварцевый песок. Ну и получили азотную кислоту, опять селитру потратили.

Теперь нужна целлюлоза. Хлопка у меня нет, та целлюлоза что идет для бумаги недостаточно чистая. Еще год назад накосили мы крапивы, думал волокно делать. Сначала очищали волокно традиционными методами. Потом сделал немного гидроксида натрия электролизом из хлорида натрия. Обработал волокно растворами кислоты и щелочи поочередно, тщательно промывая. Стало похоже на вату, только сероватая. Можно нитровать. Послал в тот же овраг накосить крапивы этого года, она уже засохла давно, но собрать еще можно.

На улице уже около ноля, но снега нету. Охлаждать будем холодной водой. Смешиваем целлюлозу, олеум и концентрированную азотную кислоту, реторту охлаждаем, чтобы не пошел саморазогрев. Когда реакция закончилась, смесь кислот слили на перегонку, а осадок промыли и высушили. Вот она — нитроклетчатка! Поджег кусочек — вспыхнул, и сгорел без остатка. Уже можно использовать как порох, но порох не очень хороший. Его скорость горения очень сильно зависит от влажности, нормально стрелять таким не получится, а вот что-нибудь взорвать — можно. Работаем дальше, надо получить пироксилиновый порох, близкий к современному. Для этого нитроцеллюлозу надо желировать растворителем.

Тут появляется еще один момент — эта нитроцеллюлоза является смесью разных нитроцеллюлоз с разной степенью нитрации. И следовательно, с разными характеристиками, и при желировании есть возможность разделить на фракции. Сначала нитроцеллюлозу залил смесью диэтилового эфира и этилового спирта. Этот процесс надо проводить в герметичных мешалках, но у меня есть время, и я просто оставил в закрытых бутылях на несколько дней, взбалтывая каждые несколько часов. В результате растворилась нитроцеллюлоза с содержанием азота от 11,15 до 12,10 процентов, это пироксилин номер 3. Остаток залили ацетоном — растворилась нитроцеллюлоза с содержанием азота от 12,20 процентов и выше — это пироксилин номер 2. То, что осталось — нитроцеллюлоза с содержанием азота менее 11 процентов — отправили на повторное нитрование. Ну еще осадок из примесей остался. Получились две тягучих, полупрозрачных жидкости. А ведь это нитроклей! Надо оставить по баночке каждого, пригодиться. Спирто-эфирным можно мелкие ранки заклеивать, а ацетоновый в электротехнике будет нужен.

Тут отвлекли механики — отлили пушку из чугуна с нарезами, но что-то они не радостные. Пошел, заглянул в ствол — да, радоваться нечему — поверхность от литья корявая, нарезы еле видны, да еще и неравномерно пролились. Так стрелять нельзя, надо шлифовать. А если шлифовать, то от нарезов ничего не останется. А нарезать в чугуне нарезы заново не могу, нет таких сплавов для резцов. Так что нарезной ствол надо делать из стали. Но зато отлили кучу ядер из чугуна, настрелялись из пушки, сделали прицел и построили таблицу дальностей стрельбы.

Вернулся к пороху, у пироксилинового пороха есть одна особенность — он прогрессивно-горящий. То есть, чем больше давление — тем больше скорость горения. А ведь давление и растет от горения, получается, что порох сам себя и разгоняет. Поэтому, скорость горения пироксилинового пороха — как бы не самый важный параметр. Если уменьшить скорость горения процентов на двадцать от нужного — то будет пшик — плевок пулей. А если увеличить — то разорвет ствол, и это при одинаковых навесках пороха. В этом отношении дымный порох лучше. А мне нужен порох со строго определенной скоростью горения. Скорость горения я могу регулировать тремя способами — соотношениями пироксилина 2 и пироксилина 3, размером зерна пороха и замедляющими добавками. Первый способ не рационален, куда девать «лишний» пироксилин, смешаю их в тех пропорциях, какие у меня есть. Так что буду работать над размером зерна.

А чтобы регулировать размер зерна, надо сначала научиться получать зерно стабильного размера. Значит нужна машинка для нарезки пороха. Сначала подсушенную массу пироксилина прогоняем через валки, получаем ленту толщиной в полмиллиметра. Затем следующий валик — стопка из острых дисков — нарезает узкую «лапшу». Дальше — валик с острыми ребрами, параллельными оси. А вот тут — фиг! Квадратики пороха набиваются между ребрами последнего цилиндра и не хотят выходить. Порох «Сокол» не получается. И тут тупик, сижу — думаю, хожу — думаю.

Отпраздновали Рождество Христово, ну больше как повод использовал, устроил людям веселье. Даже потратил немного черного пороха на фейерверки. Глядя на ракеты подумал, а не построить ли РСЗО? Но посчитал расход пороха — нет, не потяну, артиллерия экономичней к пороху. Провели военный парад — вся рота маршировала с песней.

Сам стою, парад принимаю, мне сшили такую же форму как и у всех солдат, только погон белый и шит золотом, посередине погона — бронзовый орел в шестеренке. Вместо буденовки — папаха с кокардой. Начинаю понимать тех царей, которые любили парады, тут что-то с инстинктами связано, человек — стайное животное, созерцание своей большой и сильной стаи вселяет чувство безопасности, да и не только.

Но парад это только небольшое внешнее проявление силы, солдаты мои тренируются, но реальной практики мало, было только одно подобие боя — операция «овцы». На весну есть идеи, но не все продуманно еще.

Рождество, правда, такое выходит тут — дождь, грязь. Солдаты сидят, учатся — только караул и немного строевой, когда нет дождя. Ничего, пусть отдыхают, морозы ударят — пойдут лес валить.

Скоро морозы ударят, проверили на плотине задвижки — все двигается, к паводку готовы. Сделали много провода в лаковой изоляции, нескольких диаметров. Сижу, рисую схему обмоток генератора. Тут загвоздка в чем, мне нужен для сварки генератор переменного тока (он проще), но не трехфазный, а однофазный. А то к трехфазному еще и трансформатор делать. И тут я понял как мне запитать смартфон! Надо сделать свинцово-кислотный аккумулятор! Все компоненты у меня есть. Ну почти. Надо еще сделать кислотостойкий сепаратор.

Так, поехали: будет три элемента — напряжение 6–6,3 вольта. Подсоединить один диод — он «съест» около 0,8 вольта, смартфон в диапазоне 5–5,5 вольта хорошо работает, а подсядет напряжение — уберу диод. Делаем три горшка глазурованных, глазировать стеклянным порошком мы давно научились. Стеклодуву — сделать ареометр — плотность кислоты мерить. Две точки проверки плотности есть — вода — 1, насыщенный раствор соли — 1,19. Электролит нужен 1,24 — 1,26. Дальше — надо очистить свинец — используем зонную плавку с перекристаллизацией. Длинная керамическая лодочка со свинцом, полметра, проходит сквозь маленькую печку, очень медленно — три сантиметра в час. И так десять циклов. А пока делаем сепаратор — взял ткань-ряднушку, на вроде марли, только из толстых ниток, пропитали карболитом, но не сильно, чтобы немного гибкости осталось, и запекать. Получилась почти пластиковая мелкая сетка.

Из очищенного свинца раскатали лист, тонкий, около миллиметра, вырезали шесть одинаковых листов. На каждый, в углу, припаяли свинцовый отвод-провод. Затем берем один лист, оборачиваем его с двух сторон сепаратором, прикладываем второй лист и скатываем в рулет. Элемент готов, правда он совершенно не заряжен. Надо было нанести на один электрод губчатый свинец, на другой — диоксид свинца. Но по моим возможностям это трудно, буду делать это электрохимическим способом. Собрали батарею, залили электролит — напряжение ноль, правильно. Горшки крышками закрыл. Запустил генератор — пустил заряд, плюс и минус назначил произвольно, но теперь менять нельзя. Аккумулятор довольно быстро закипел, подержал его кипящим некоторое время, доливая дистиллированную воду. Отключил, померил — 6,3 вольта. Но пока емкость очень маленькая. Подключил два белых светодиода — светят, но заряд быстро кончился. Опять заряжаю, потом разряд. Контроль плотности электролита — скорректировали. Надо только не разряжать ниже пяти вольт. Сделал десять циклов — емкость уже приличная. Хоть активный слой и тонкий, зато очень большая площадь электродов.

Приготовился, разложил бумаги, карандаши, подключил смартфон — заряжается, загрузился. Быстро нахожу нужные книги, переписываю нужные куски. Заряда хватило на час двадцать! Круто! Отдал писарям переписывать. Надеюсь так много книг вытащить. Вот только ресурс машинки ограничен. Генератор может и тысячу часов отработать, надо только его не ломать и не перегревать. А вот пневматическая шлифмашина получает вместо воздуха — горячий пар, долго она не протянет. Может сделать турбину? Котел уже есть. У большой турбины проблемы с балансировкой, а маленькую можно попробовать. А вот поршневую паровую машину я сделать точно смогу, у меня есть токарные и винторезные станки, бесшовные трубы. И на смартфоне даже были схемы с чертежами нескольких вариантов. Надо будет перерисовать следующий раз.

Тут пришли кузнецы, выковали стальную пушку все-таки. Они сделали рычажный пресс, для вытаскивания внутренней оправки. Прокуют заготовку немного, вытащат оправку и греют заготовку. Потом опять забивают оправку и куют. Вот только начинали они с оправкой в сорок миллиметров, а отверстие получилось коническое 34–36 мм, оправка ужалась. Ничего, это рассверлить не трудно. Теперь еще надо сделать оправку для нарезов, ну для этого у нас есть круглошлифовальный станок с делительным кругом.

Когда я смотрел на станки, мне вспомнилась мясорубка. Вот чем надо порох нарезать! Стали с Аргиросом тут же модели лепить из воска, мясорубку сделаем немного поменьше, диаметром шнека в тридцать миллиметров. Решетка будет с очень маленькими отверстиями — около миллиметра, и нож будет располагаться после решетки. От количества лезвий на ноже будет зависеть длинна порохового зерна. На решетку и нож пустил бериллиевую бронзу, вот тут не жалко. Отлили порохорубку, заточили нож и решетку. Получаются маленькие цилиндрики пороха, намололи маленькую партию, теперь пробуем скорость горения — заряжаем патрон маленькой навеской и стреляем, увеличиваем навеску — и еще раз. Что-то медленный порох получился, надо отверстия в решетки еще меньше сделать.

Тут ударили морозы, ну как ударили, минус пять где-то. На реке лед только у берега. Зато грязь замерзла. Послал войска лес валить, так как работа тяжелая, работают день через два. Один взвод на лесоповале, два в карауле и на занятиях, потом меняются. Тем более, лес валим сильно выше по реке — там лес густой. Срубленные деревья укладываем у берега, с весенним половодьем сплавим к плотине. И надо набрать льда в ледник, правда лед небольшой толщины.

Сделали еще один аккумулятор на шесть вольт, теперь смартфон обеспечен энергией. Но мне еще не нравилась моя скорость записи текста на бумагу. Как бы ее повысить? Вот если не устраивает скорость работы жесткого диска, то можно из дисков сделать такой RAID, который будет работать быстрее одного диска. У меня есть несколько писарей, попробую сделать RAID-массив из них. Посадил четверых перед собой, распределили зоны записи: первый записывает первую половину нечетной строки, второй — вторую половину нечетной, третий — начало четной, четвертый — конец четной. Каждый фрагмент — два-четыре слова, легко запомнить без повторов. Я — RAID контроллер, читаю текст, показываю пальцем на первого писаря, говорю несколько слов — он запоминает и пишет их, далее показываю на второго — продолжаю, и так далее. В результате, идет запись со скоростью чтения вслух. Как текст закончен, уже без меня, Ефим заполняет свой текст полностью от фрагментов других писарей. Затем я проверяю ошибки, после — репликация, заполняют свои тексты три других писаря. Получаем четыре копии нужного текста, подшиваем в тетради и книги. Если в тексте идет рисунок или формула, я показываю, в процессе диктовки, пальцами сколько пропустить. Формулы и рисунки записываю сам, потом вставляем в нужные места.

Переписали за зиму и весну в основном учебники — математика, геометрия, русский язык, химия, физика, биология, астрономия. Металлургия, теоретическая механика, теория машин и механизмов для ВУЗов, история до 1472 года, географию только Европы и Ближнего Востока. Переписали много стихов Пушкина и Лермонтова. Причем стихи переписывали не все сразу, а по два-три стиха в день, а если поэма, то только фрагмент. Потом, вечером, у нас в клубе литературный вечер, писари читают новые стихи. У них очередь, кому выступать, прямо писари-артисты.

Еще перерисовывал схемы паровых машин, электрических генераторов и двигателей, электронные схемы. Переписал все что было по органической и неорганической химии, жаль мало сохранил в телефоне.

Аккумулятор я освоил, у меня есть тысяча белых одноваттных светодиода и сотни цветных. Можно делать фонари. Но там еще нужен резистор, чтобы не сжечь светодиод, и выключатель желателен. У меня есть серая глина, в ней много каолина, наделали три сотни керамических цилиндриков двадцать миллиметров длинной и пять — диаметром, с кольцевыми проточками по краям. Из латунного листа наштамповали колечек с отводами, аккуратно напрессовали на концы цилиндриков. Замесили немного карболита с графитовой пылью, намазали на десять заготовок и запекли. Измерили сопротивление, шлифовкой проводящего слоя подогнали к ближайшему номиналу ряда Е24. На маленькой бумажке написали номинал, приклеили нитролаком к резистору, покрыли весь резистор нитролаком. Резистор похож на ВС-1, только те зеленые. Пока получили нужный номинал, наделали штук пятнадцать других номиналов сопротивлений, по десять штук каждого, ничего пригодиться. Чтобы не гонять мультиметр, из вольтметра сделал мостовой измеритель сопротивлений, только вместо переменного резистора ставился образцовый, а тестовый подгонялся шлифовкой.

Теперь выключатель — контакты из меди, рычажок и пружинка из бронзы, основа-изолятор из карболита, с наполнителем из сажи. Черная карболитовая деталь показалась знакомой — привет из двадцатого века. Это потом все стали делать из термопластов, а тогда — например, корпуса телефонов и утюгов, выключатели и розетки делали из чёрного карболита.

Светодиод припаял и приклеил к медному отражателю-радиатору. Фонарь представлял собой деревянный ящичек размером в два кирпича, внутри две банки свинцово-кислотного аккумулятора, сверху ручка, спереди светодиод с отражателем и выключатель, сзади контакты для зарядки. Фонарь носить надо аккуратно, крышки хоть и заклеены смолой, но не герметичны, кислота может разлиться. Фонарь с одним светодиодом на одной зарядке работает часов десять, можно сделать фонарь с несколькими светодиодами, но даже с одним — это бомба! Никакие свечи «рядом не стояли»!

Сделали только восемь фонарей, вопрос не в уникальности светодиодов, а в ресурсе пневмомашинки, боюсь она скоро кончится, надо делать генератор, а там у меня только схемы есть и провода. Фонари распределили: по одному в каждую казарму, столовые, клуб, дежурному по части, ну и себя не обидел. Электронику надо развивать, сделали медный провод как можно тоньше, получилось около трех десятых миллиметра, намотал катушку, показал как работает соленоид. Нарисовал эскиз реле, сказал сделать реле, срабатывающее от восьми вольт, это два аккумулятора от фонарей. Увеличить напряжение срабатывания резисторами я всегда успею.

А ведь фонарем очень удобно семафорить! Азбука Морзе! Я азбуку Морзе знаю слегка, мнемонические схемы запомнил: «ай-да, ба-ки-те-кут», но не практиковался, «на ходу» сообщение не приму. Но ничего, сам не умею, а других научить смогу. Сел, записал все мнемонические схемы, даже смартфон открывать не пришлось. Сделали два телеграфных ключа. По личным делам отобрал пятнадцать солдат, у кого грамотность лучше. Собрал солдат, объяснил, стали учить и тренироваться на ключах, подсоединенных к фонарям. Из соленоида сделал зуммер, чтобы азбуку Морзе на слух тренировать тоже. Ночью проверили, мигающий одноваттный фонарь видно на несколько километров.

Химики пришли, сделали порох с нужной скоростью горения, но он слипается, не смотря на сушку. Чтобы не слипался, добавили графитовую пыль, а она замедлитель горения. Проверили — точно, для винтовок нормально, а для револьверов надо быстрее. Пошли делать пороховое зерно еще мельче.

А ведь у меня еще осталось серной и азотной кислоты и куча чистого фенола. Тринитрофенол, он же пикриновая кислота, он же мелинит, он же шимоза — знаменитая взрывчатка рубежа девятнадцатого и двадцатого века, правда нестабильная. Процесс похож на производство пироксилина, только немного другая последовательность, тоже нужно охлаждение. Получил около килограмма, ярко-желтый цвет. Точно, а ведь это еще и краситель! А ведь можно это монетизировать! Ткань хоть врагам продавай, обратно из нее взрывчатку не сделать, хотя гореть будет хорошо. Осторожно окрасили штуку ткани, какой интенсивный цвет! Такого я на рынке точно не видел, надо сразу в Каффу везти.

Кузнецы выковали оправку для нарезов пушки, проковали ее, получили нарезной ствол. Собрали вторую пушку, нарезную. Замковую часть тоже усовершенствовали, точнее сделали по первоначальным чертежам — теперь там есть экстрактор, открываешь затвор — вылетает гильза. Теперь снаряд — выковали болванку, проточили, ведущий поясок из меди. Лафет уже давно готов. Стрельнули, пушка держит, не развалилась — а вот снаряд все равно кувыркается. Что за…?! Откопали снаряд — на пояске четкие следы нарезов, все нормально. Задумался. Низкая скорость! Недостабилизация! Снаряд тяжелее ядра, да и навески у нас «робкие». Заказал десяток снарядов, гильзы есть.

А тут оттепель началась, весна уже. Ледохода нет, речка полностью так и не замерзла, но уровень воды стал резко подниматься. Задвижка среднего водопропускного канала плотины у нас в этом году работает, приоткрыли, регулируем уровень. Так что работа водяного колеса у нас не прекращалась. Срочно начали сплав леса, скидывают бревна в полноводную реку, около плотины сделали рампу, выкатывают бревна на берег. Несколько пар солдат патрулируют реку с баграми, расталкивают завалы бревен. Ох и напилили леса, около пилорамы такие штабеля бревен!

Снаряды готовы, зарядил один полной навеской — стабилизация на пределе, хорошо бы еще прибавить, но уже в гильзу не лезет. Сделали гильзу длиннее на пятьдесят миллиметров, а она не лезет в патронник. Рассверлили. Стрельнули, вот теперь нормально. Настильность отличная, пробивает стенку из бруса в триста миллиметров, дырокол такой. Так он любой корабль насквозь прошьет, ну кроме линкора семнадцатого века. Еще мне пушка напомнила «стрелядло» — на балканской войне конца двадцатого века, любили делать однозарядные «винтовки» под пушечный патрон, обычно от 23-мм «Шилки». А самая эпическая под 30-мм снаряд от пушки БМП. Их любят использовать для контрснайперской борьбы в условиях города. Когда такая «пуля» пролетает сквозь комнату и стены, то кто находится в комнате, временно теряет желание стрелять, а часто теряет и возможность. Надо еще попробовать с вертлюга стрелять, судя по отдаче — реально.

Химики сделали и револьверный порох, теперь надо весь пироксилин переработать в эти два сорта пороха. Получилось около четырех килограмм револьверного и около пяти — винтовочного. Ну я говорю «винтовочный» — условно, для наших винтовок, по скорости горения где-то «Сунар 42». В целом тысяч на двадцать патронов хватит. Ну теперь мы обеспечены хорошим порохом для винтовок и револьверов, а вот пушки пока будут на дымном порохе. Теперь надо гильз побольше, поставил цель — сделать за месяц тысячу штук.

С медиками провели эксперимент по наркозу, с помощью диэтилового эфира усыпили барана. Уснуть-то он уснул, но больше не проснулся, мне кажется — задохнулся, а может доза не правильная. Ну барана-то резать собирались, не страшно, а вот для искусственной вентиляции лёгких надо какие-то меха сочинять. А то мои «юные хирурги «никак не отработают сшивание кровеносных сосудов на живом организме, на зарезанном баране давлением результат не проверишь, а с живым работать трудно — дергается сильно.

Еще они начитались книг по медицине, и мы решили строить больницу, не большую, но главное — с операционной. Чтобы в операционной можно было поддерживать стерильные условия, пол решили покрыть глазированной керамической плиткой, а стены и потолок — тонким медным листом, мыть будем карболкой. Еще нужен бойлер для горячей воды и автоклав для стерилизации инструмента.

На полигоне вкопали бревно вертикально, поставили пушку на вертлюге. Еще пришлось искать центр тяжести орудия, делать ограничительные дуги. Приделали приклад к пушке (!), только приклад не упирался в плечо, а лежал на плече наводчика, на манер РПГ. Такая же пистолетная рукоять, от спуска тяга идет к УСМ орудия, слева от ствола — механический прицел. Пушка весит меньше ста килограммов без станка, так что наводчик легко бегает вокруг вертлюга, и никаких маховичков наводки. Но это благодаря небольшому калибру, если увеличивать калибр, то надо делать откатник-накатник, и вес резко увеличиться. Стрелять с пушкой на плече сначала было страшновато, но потом освоились. Стреляет пушка довольно точно, на двести метров в метровый щит попадаем, надо на корабль ставить, испытывать. Как раз на Шхуне 3 не стали ют надстраивать, сделаем вертлюг и орудийную площадку.

А для гладкоствольной пушки сделали картечный патрон. Картечь пришлось делать свинцовую, чугунная в такой маленький калибр не пойдет. Двадцать картечин по пятнадцать грамм, на ста метрах пробивают доску в двадцать миллиметров. Весь вопрос в регулировании степени разброса снопа на разных расстояниях, экспериментируем с разными контейнерами для картечи. Мне кажется, это даже эффективней против галер чем ядра, палуба там открытая.

Я все-таки хочу попробовать перехватить татар идущих с полоном из Руси в Тану, это будет в мае и июне, уже надо готовиться. Долго сидел над картой, думал, татар расспрашивал. Идут они вдоль рек, без воды никуда, полон пеший. Сначала идут по правому берегу Дона, в районе будущих Богучар сворачивают по притоку на юг, идут до водораздела. Затем рывок до реки Калитва, и опять по правому берегу, почти до устья Калитвы. И где-то там переправляются через Северский Донец. Надо найти это место и устроить там засаду.

Пойдут мои на струге-шлюпе, но он слишком тяжел для проток. Сделаем еще лодку поменьше, человек на десять, с парусом, тоже шлюп, только маленький. Еще кони нужны будут, по степи гоняться за татарами, но коней в Тане купим. Нужны доспехи для солдат, надо еще облегчить, а то тяжеловаты. К апрелю будет тридцать винтовок и тысяча патронов из местных материалов, только капсюля из моего времени.

Для доспехов попробовали сделать низкоуглеродистую сталь легированную марганцем, больше нечем легировать. Лист сделали еще тоньше — полтора миллиметра. Выковали кирасы, пластины науглеродили снаружи, термоообработали. Татарский лук бронебойной стрелой с сорока метров не пробивает совсем, вблизи — стрела заходит на два сантиметра и застревает — терпимо, близко лучше не подпускать. Зато кираса весит только восемь килограмм. Еще легкий шлем, без забрала но с козырьком. Жизненно важные органы прикрыты. Ну и фанерные щиты разных размеров. А пока солдаты тренируются, отрабатывают всякие варианты. Стрельба на скаку у конного взвода стала получаться неплохо. Вот только расход капсюлей составил на сегодняшний день три тысячи штук, потратил уже десять процентов своего стратегического запаса.

Думали взять гладкоствольную пушку в поход, но струг может не перенести отдачу на вертлюге, а места для колесного лафета там нет.

Доделали десантную лодку, и стали делать маленькую, но это быстро с нашими технологиями.

Но что-то глянул я со стороны на свое войско, а ведь это очень мало — рота, около сотни. А османов высадится двадцать-тридцать тысяч, еще гребцов около тридцати тысяч. Но корабли надо в море топить. А у татар около пятнадцати тысяч сабель, и там Эминек будет воду мутить, может род Ширин поднять против Менгли Гирея, а это около половины. Мои винтовки конечно «вундерваффе», но не при таком численном перевесе, массой задавят. Пулемет нужен. Несколько десятков пулеметов решат вопрос с любой нынешней пехотой или конницей. Думал-думал, нет, пулемет мне быстро не сделать, да и сталей таких нет, чтобы выдержали автоматическую стрельбу, и расход патронов большой. А если самозарядка? Тепловой режим уже лучше, эффективность использования патронов гораздо выше. Но там сложность почти как у пулемета. Так, а патрон у меня пистолетный, может пистолет-пулемет в одиночном режиме? Они довольно простые, «Стен», например. Стоп, патрон у меня не пистолетный, а револьверный, рантовый. Нормальную подачу рантового патрона из коробчатого магазина организовать нельзя, вон, у СВД только десять патронов в магазине, и то бывают проблемы. Вот и вылез главный недостаток выбранного мною патрона.

Значит надо делать новый пистолетный патрон с проточкой и пистолет-пулемет с одиночным режимом. Гильзы одни я делаю, сделаю и другие. Надо начинать с патрона. Взять 9х19 — Люгер? Он по мощности впритык, тут всякие брони и щиты популярны. Да и у моих порохов с энергоемкостью не очень, надо иметь запас объема гильзы. Нужен мощный пистолетный, между пистолетным и промежуточным патроном — «полупромежуточный». Правда, сильно вырастит масса свободного затвора пистолета-пулемета. Но при стрельбе одиночными с переднего шептала это на точность не влияет. Значит уточнение — переднее шептало, это немного сложнее, УСМ с курком нужен, но терпимо. А вот ППШ, МП-38, Стен — они стреляют с заднего шептала, затвор-ударник, одна деталь.

Так что патрон 9х25 даже будет маловато, назначу 9х27, пусть лучше гильза будет неполная, чем опять все переделывать. Сделали несколько гильз, патронник одной винтовки рассверлили под новый патрон, подобрали навеску, чтобы свинец с нарезов не срывало, запас места в гильзе еще есть. Если переходить на оболочечные пули, то энергию еще можно будет поднять. Следующий этап — магазин, гильзу специально сделал почти цилиндрическую, чтобы магазин был прямой — «рожок» сложнее технологически. Магазин будет двухрядный без перестроения, надежно и удобно. Сделали один магазин из бронзы, пружина из БрБ2.

Теперь сам карабин — коробку буду делать из «П» — образного профиля, я уже пробовал подобное, из среднеуглеродистой стали, горячая штамповка и ТМО, получается достаточно жестко. На дне профиля будет окно магазина и УСМ. А вот направляющие для затвора по краям профиля фрезеровать не буду, лучше добавлю еще одну деталь — штангу из толстого стального прутка, выше оси ствола, от переднего до заднего вкладыша. Штанга будет проходить сквозь затвор, а нижний край затвора будет касаться краев профиля — мне проще что-то выточить на токарном, чем что-то отфрезеровать. УСМ курковый, как на АКМ, только без автоогня, но место для него оставлю. Боевую пружину такую сделать не смогу, будет цилиндрическая, место есть. И флажок предохранителя перенесу налево — под большой палец. Приклад пока деревянный, но рукоятка отдельная — пистолетного типа. Сделали модель карабина из дерева, сказал Аргиросу — повторить из бронзы под присмотром Прохора.

Уже заметно потеплело, пора картошку сажать, да и остальной огород по расписанию. Сделали трехкорпусной плуг, землю осенью уже раз перекопали, так что волы тянут запросто, только ручки пришлось удлинить, а то пахарь не справлялся. Быстро вспахали под посадки, картошку сажали вручную — лопатами. Сажать собрал всех своих крестьян, пусть привыкают к картофелю. А озимая пшеница зеленеет! Я же хотел конную косилку сделать, нарисовал эскиз Прохору. Так ведь еще молотить надо и молоть. Ну это будет с приводом от водяного колеса — классика. Нарисовал барабанную молотилку и мельницу с механическими ситами, когда все успеем? Но сейчас в группе Прохора уже двенадцать человек, куча станков, да и кузнецы на него работают. Но ведь еще надо делать винтовки, гильзы, кирасы, болты, гвозди. Но гвоздей за зиму наделали столько, что можно три месяца торговать.

Начали делать новый токарный станок, а то старый подолгу занят сверлением винтовочных стволов. Станок задумали большой, чугунная продуманная станина, отверстие в шпинделе тридцать миллиметров, малая продольная подача есть — конуса точить, винт на большой продольной, можно резьбу резать, можно автоподачу включить. Вот только патрон пока будет как у маленького — на сто миллиметров, большой сразу не сделаешь, нет образца для литья, фрезеровать надо, а там свои заморочки.

Сталь, кстати, кончается, готовим запуск домны, всю зиму не запускали, только вагранку несколько раз. Угля нажгли полный сарай, руда оставалась с осени, начали возить еще. Сера кончается, но ее сейчас холодно собирать, там надо в грязи ковыряться. Эта плавка будет для старой домны последней, ресурс выходит. Зато вторую домну сделал пошире, а шамот выложил в три ряда, можно совсем не чинить. Должна получиться экономичней.

Сходил в Каффу, открыл сезон, наболтались с Еремеем. С торговли моей доли вышло более шестисот лир. Отдал ему желтую пикриновую ткань, долго сочиняли цену. Сверхприбыль! Надо еще сделать шимозы. И золотари обрадовали — более сорока килограмм селитры, а золы полный трюм корзин. Купил полотна на рынке.

Закончили десантное судно, договорились с татарином на двадцать овец, просто подошли в условленное место, загрузили овец и ушли домой. Никакой военной операции, только навоз на судне.

Достроили больницу, все так заинтересовались, пришлось экскурсии устраивать. Особенно впечатляет «медная» операционная, там еще два фонаря, один обычный, а второй на девять светодиодов — прожектор, для операций, можно ночью оперировать. Через две недели больница понадобилась — роды принимали, в стерильных условиях, все по науке. Раздел «акушерство», медики учили чуть ли не наизусть.

А кучу золы сейчас в поташ перегоняют, решил сделать печь для стекла посовременней, а то с тиглями возня надоела, надо чтобы прогреть печь, и непрерывно плавить стекло, пока сырье не кончиться, должна получиться большая экономия по углю.

Запустили домну, работали посменно, без аврала, опытные уже. Получили чугуна и стали разных марок около двадцати тонн. Накатали стали для кирас, и отлили штампы для штамповки частей кирас и шлемов. Кираса у нас состоит из шести деталей — две половинки спереди, две — сзади и наплечники. За несколько дней наштамповали тридцать комплектов и еще три дня на науглероживание и термообработку. Собрали кирасы, теперь тренировки в полной нагрузке. Послал несколько мужиков в Воспоро готовить струг.

До операции «Калитва» еще есть время, занялся генератором. Сварочный генератор пока делать не стал, решил сделать что попроще — трёхфазный генератор с возбуждением от постоянного тока. Ротор у него довольно простой, ток постоянный, можно делать из болванки мягкого железа. Цилиндр на валу и «короны» с двух сторон. И не коллектор, а только два токосъёмных кольца из меди. Хорошо что есть карболит! А то бы я сочинял сейчас, как кольца изолировать от вала. Диаметр генератора делал с запасом — триста миллиметров, будет хотя бы унификация по пластинам статора.

Статор посложнее, его надо набирать из пластин мягкого железа. Вырубной штамп для пластин статора отлить с первого раза не получилось, уж больно форма хитрая, отпечаток похож на орнамент по кругу. Позвали Аргироса, он отлил штамп из бронзы — только это модель для литья в землю, из дерева не получалось сделать такую сложную модель. Уже имя точную модель, с четвертой попытки отлили из чугуна марки ВЧ с термоообработкой, на круглошлифовальном подравняли.

Чтобы уменьшить нагрузку на штамп, листовой металл грели. Вырубать тоже получилось не сразу, но в конце концов получили стопку «ромашек». Тщательно выровняли и отшлифовали и покрыли лаком каждую, собрали в стопку, стянули болтами. Болты изолировали карболитом.

Прикрутили бронзовые крышки, подшипники скольжения с подачей масла воронками. Щетки графитовые, пружины из БрБ2. Выпрямительный мост из шести диодов, диоды на восемьдесят ампер, поставил плавкие предохранители из свинца на пятьдесят ампер. Подбирал диаметр проводка на аккумуляторе от фонарика, он в импульсе хоть сто ампер даст. Двухступенчатая ременная передача. Получился автомобильный генератор размером с ведро.

Запустили привод, крутится нормально, напряжение ноль — правильно, нужен первоначальный ток возбуждения. Подключил к ротору на короткое время заряженный аккумулятор — заработало! А если бы я свой генератор не привез, пришлось бы для стартового возбуждения вольтов столб собирать. Напряжение без нагрузки гуляет — то десять, то тридцать вольт. Какое напряжение назначить? Мне надо заряжать аккумуляторы, на фонарях — четыре вольта, для смартфона — шесть. По кратности выходят пресловутые двенадцать вольт. Надо делать реле-регулятор. И еще сказал сделать большой аккумулятор из шести банок.

От Еремея пришел мешочек денег и заказ на десять штук желтой ткани. Поставил задачу химикам, предупредил об осторожности, делать надо маленькими порциями.

Глава 9

Пришло время начинать операцию «Калитва». Идет сводный взвод, одно отделение драгун и два стрелковых. Еще идет три старших сержанта и старшина Аким, идет медик с большой аптечкой и хирургическим набором, хлоргексидин, карболка и пять курсов антибиотиков. В каждом отделении шесть винтовок и револьвер у командира отделения. Револьверы у всех младших командиров и медика. Двадцать патронов на винтовку и двадцать шесть на револьвер, у Акима резерв двести патронов. Такого богатства год назад я не мог себе позволить. А теперь это, можно сказать, учебная операция.

Пошли на двух шхунах, и маленький шлюп за нами. В Воспоро забрали струг-шлюп и дошли до дельты Дона. Здесь взвод пересел на два шлюпа и пошел в Тану, договорились встретится здесь ровно через две недели, придет частичная смена — одно отделение. Дальнейшее я узнал со слов Акима.

В Тане купили семь коней, простеньких, степных татарских, и вола. Вола запрягли в бечеву, и он потащил струг против течения, отделение драгун шло своим ходом. За три дня дошли до устья Северского Донца, свернули, пошли по нему. Еще через три дня нашли устье Калитвы, но брода через Донец там не было. Брод нашли выше по течению через день, там была натоптана широкая тропа. Встали чуть выше брода. Потом подумали, и поднялись еще выше, за поворот, чтобы не было видно с брода. Выставили секрет, наблюдать за бродом. Устроили лагерь, рыбу ловят. Тренировали лошадей не бояться выстрелов. Погода хорошая, ни жарко ни холодно — курорт!

Через брод идут татары без полона, их не трогаем, ждем. Так и прождали две недели, одно отделение пошло на малом шлюпе к Тане меняться. А это три дня туда, пять дней обратно. И именно в этот момент увидели татар с полоном. Было семнадцать татар и четырнадцать пленных — мужики, бабы, подростки. Мы заранее планировали оттянуть часть татар от полона, заманить. В метрах двухстах от брода начинается полоска леса у самой воды, а еще метров сто — овраг. Планировали, что из леса выйдет отделение стрелков с большими щитами, часть татар их атакует и будет побита, а из оврага выскочит «засадный полк» — отделение драгун.

Но пока сгруппировались, татары с полоном переправились, успели попить воды из речки, и идут дальше. Шеренга со щитами вышла из леса — а до татар метров триста, уходят уже. Хочется крикнуть — «эй, подождите!» Шеренга марширует в быстром темпе, хорошо что полон медленный, постепенно догоняем. Наконец-то татары расценили отделение со щитами как угрозу, трое погнало полон дальше, а четырнадцать — развернулись, и пошли в атаку. Подскочили метров на семьдесят, встали, и стреляют из луков. Стрелки прикрылись большими щитами и стреляют из винтовок, бойницы прямо в щитах. Но все больше в лошадей попадают, хотя и в татар — тоже. Стрелки пристрелялись, и уже сшибли почти всех татар с седел, трое на конях рвануло обратно, четверо побежало пешком — это под кем коня ранило, а соседского свободного коня поймать не успел — три коня без всадников разбежалось от выстрелов.

Тут из оврага выскочила кавалерия — все семеро. Но до полона метров пятьсот уже, началась погоня. У Акима была идея не упустить ни одного татарина, чтобы засаду не раскрыть. Спешеных татар стрелки быстро постреляли, и даже сбили одного убегающего конного. Так что семеро драгун пытаются догнать пятерых татар. Татары пытались держать дистанцию и отстреливаться из луков, но в результате первых минут перестрелки у татар ранены две лошади, татар догнали и добили, и один убит в спину на скаку. У драгун — один ранен в ногу, под другим ранили лошадь. Забег продолжили два татарина и пятеро драгун, вот тут гонка тянулась верст десять. Мои драгуны тоже неплохие наездники, и кони у них свежие, а татары ехали уже полдня, подустали, и кроме адреналина не имели никакого преимущества. Так что никто не ушел.

В результате у нас четырнадцать освобожденных, один раненый драгун, одну лошадь потеряли, пять приобрели, еще три — легкораненые, остальных лошадей пришлось прирезать. Раненому медик извлек стрелу из ноги, рану прочистил, зашил, дал антибиотики, драгун лежит, выздоравливает.

Бывших полонян Аким взял в оборот, рассказал про славный город Чернореченск, про доброго боярина Андрея, что домой им самим не добраться — «тут самый татарский путь, сразу схватят» Да и люди не слепые, видят ладных воинов в одинаковой форме (!), с невиданным оружием, всех татар побили. Согласны они в Чернореченск.

Убитых татар ободрали и закопали подальше. Убитые лошади тяжелые, приходилось разделывать на месте, но тут мужики из полона помогли. Шкуры ободрали, хорошее мясо срезали. Аким и это предусмотрел, взял с собой мешок соли и бочонок, набили солонины. Все объедаются вареной кониной. Шкуры промыли и присолили, из них выходят хорошие ремни, кобуры, жесткие части сапог.

Следы побоища попытались спрятать, кровь присыпали землей, сверху лошадей погоняли. Наблюдательный пост поставили на левом берегу реки, чтобы он успел предупредить о подходе полона пораньше. Через два дня пришел малый шлюп со сменой. Переправлять людей на шхуну решили к следующей смене двумя рейсами малым шлюпом.

Следующих татар с полоном через шестнадцать дней «приняли» строго по плану — полоняне еще только шли по броду, а нетерпеливые татары уже выходили — постреляли прицельно большинство прямо на берегу. Трое бросились убегать, под ними ранили коней и добили с безопасного расстояния.

А вот когда брали третий полон, потеряли одного драгуна — татары отстреливались, стрела попала в нижнюю челюсть и пробила горло, умер быстро от потери крови. Вот такая лотерея, потому как по итогам мы насчитали более десятка попаданий по щитам, кирасам и шлемам — ни одного пробития. Под нашими драгунами убили четырех коней, нескольких ранили. После третьего полона ждали еще неделю, потом свернули лагерь и пошли домой.

Итогом стали пятьдесят четыре освобожденных человека, было пятьдесят пять — одна девка умерла уже на струге. Было убито почти шестьдесят татар, все двадцать две лошади продали в Тане. Более тридцати засоленных шкур, три бочки солонины — очередным рейсом привезли из Таны мешок соли и бочки. Ну и обычные трофеи с татар. Кроме того, Аким по моему заданию внимательно осматривал берега на предмет каменного угля, и нашел на правом берегу Северского Донца овраг, ниже брода, а в нем черная горизонтальная полоса, привез мне корзину образцов — настоящий антрацит! Наверное. Но каменный уголь — точно. Только не знаю, коксующийся или нет. Но это уже какие перспективы! Вот только как его оттуда возить, оттуда по течению, а туда как суда подымать? А возить надо помногу, в малом количестве угля смысла нет. Веслами не намахаешся, волами поднимать — медленно очень, и потом волов обратно перегонять еще. Мои же того вола забили и съели, потому как обратно идти — вол идет медленней течения, еще и отвлекаться на него. Что-то логистика пока не выстраивается.

Выпустил медаль «За освобождение из рабства» — маленький бронзовый значок, наградил всех участвовавших в боях, таких было около половины — не всем повезло с ротацией. Всех кандидатов солдаты произвел в солдаты — получили долгожданные лычки на погоны, командиры отделений стали сержантами, восемь сержантов — старшими сержантами. Долго думал как называть «средних» командиров, уж больно слово «лейтенант» — не русское. Ввел подпоручиков и поручиков. Акиму и Игнату присвоил звания подпоручиков — один красный просвет на зеленом погоне и маленькая бронзовая звезда. Савва остался старшиной, он в операции «Калита» не участвовал, базу охранял.

На счет звезд на погонах, сразу разъяснил, что это подобие Вифлеемской звезды, что воссияла над миром, когда родился Исус. А то еще обвинят в каббале.

Пошли выплаты жалования — только солдатам тридцать шесть лир в неделю. Но заблаговременно увеличил выпуск печенья и пряников — в первое же воскресенье почти половина солдатского жалования вернулось в лавку.

Среди освобожденного полона было много молодых парней — почти все записались в кандидаты в солдаты — шестнадцать человек — тренируются уже. Пока шла операция построили два дома, теперь еще и четвертую казарму строить.

Прохор построил конную косилку, отлаживаем, траву косим, пшеница скоро созреет. Молотилку тоже построил, но проверять нечем — но там не срочно. А мельницу даже не начинал, но время еще есть. Аргирос отлил из бронзы модель карабина, отлаживаем досылание и экстракцию патрона, пришлось делать новый затвор и переделывать рампу подачи патрона. На УСМ надо переделать курок под новый затвор.

Отладили штамповку новых гильз, там даже проще, гильза короче, вот только проточку надо делать на токарном станке. Но настоящий токарный для этого — излишество, сделали суррогат — перевернутый сверлильный, из шпинделя торчит оправка, на нее плотно одевается гильза на ходу. Затем один рычаг прижимает гильзу к шпинделю конусом по центру, после этого, второй рычаг прижимает кондуктор-резец, который за пару секунд делает проточку, все это происходит без остановки шпинделя. Всего пять движений — надеть гильзу, левой рукой прижать один рычаг, правой — другой, отвести рычаги, снять гильзу. Очень быстро, около семи секунд. Сделали полсотни гильз, надо испытывать.

От группы Прохора отделились два пацана, электричеством занимаются, придал им одного мужика, он же еще и аккумуляторщиком будет. Но группа Прохора пополнилась еще пятью пацанами из новеньких. Двоих, с намеками на хороший почерк направил в писари, но пока только учатся писать. Электрики сделали большой двенадцативольтовый аккумулятор, каждая банка размером с ведро. Заряжали его в ручном режиме, на генераторе нет реле-регулятора. Сначала контролировали вольтметром, потом по кипению электролита приспособились. Для батареи построили отдельную будку, а то выделение водорода, паров кислоты… «Раскачали» емкость аккумуляторной батареи где-то до двухсот ампер-часов. Была проблема чем разряжать аккумулятор, сделали резистор — на кирпич накрутили тонкой железной проволоки.

Наконец-то сделали реле, используя это реле, три маленьких резистора и два «кирпичных» спаял реле-регулятор. Долго его регулировал, но зато аккумулятор заряжается постоянно при включенном генераторе, не надо следить за напряжением. Теперь по утрам в аккумуляторную приносят фонари, аккумуляторщик запускает генератор и заряжает все аккумуляторы. При наличии стабильного источника тока сделали в цехах проводное освещение. Провода в лаковой изоляции и на деревянных изоляторах пропитанных маслом, но так как всего двенадцать вольт — не страшно. На стенах — тумблеры от фонарей, лампа — медная пластина с тремя светодиодами и резистором. Теперь в цехах можно работать хоть круглые сутки, но я это пресек, сказал не пускать пацанов после ужина в цеха без моего разрешения.

На Шхуну 3 поставили нарезное орудие на вертлюге, при первом же выстреле столб вертлюга завалился на бок. Оказывается, они его прикрепили только к доскам палубы. Пришлось делать мощное подкрепление вертлюга и чинить палубу. Но вторая попытка показала хорошие результаты. Главной проблемой стала качка, она сильно снижает точность, надо приноравливаться. Надо готовить артиллеристов, но как их отбирать из стрелков, как их готовить? Надо думать. А то уже построили Шхуну 4, стоит без паруса, заложили пятую. Я так думаю, к войне у меня будет около пятнадцати шхун. Остальные суда для войны придется нанимать. Но на свои шхуны нужны свои капитаны. Сейчас у меня в цехах с людьми полегче стало, особенно с подсобниками. Тем более, с неквалифицированной работой солдаты хорошо помогают. Переговорил с мужиками, выбрал пятнадцать и послал на флот, пока матросами, но большинство должно стать капитанами.

Из бронзового прототипа карабина сделали первый выстрел, сам карабин нормально, а вот гильзу подуло в нижней части — слишком легкий затвор, слишком рано отходит от патронника, гильза выходит за ним, а давление еще высокое, вот ее и дует. Стали добавлять свинцовые грузики на затвор, подобрали массу немного с запасом, отлили новый затвор. С новым затвором стреляет нормально. Зарядил в магазин два патрона, стрельнул — звук какой-то другой. Так это очередью оба патрона ушли! Вот тебе и пулемет! Не, рано пока, патроны жалко. Надо шептало регулировать, неправильно срабатывает, пришлось новое отливать.

Что-то я сильно погрузился в промышленность и армию, про политику совсем забыл. «Если ты не занимаешься политикой, то политика занимается тобой» — это Бисмарк перефразировал Перикла. Надо в Турцию сходить, посмотреть как там, готовятся ли к войне. Кроме того, есть еще конкретный повод, у османов есть большие галеры — мавны, а я еще ни одну такую не видел, а это будет основной противник на море в будущей войне.

Вышел на Шхуне 2, с собой кроме матросов взял солдат и сержантов, переодетых в рабочую одежду, будем купца изображать. Конечно, взял турчонка Метина, в пути занимался с ним турецким языком. Когда сказал что идем в Турцию, Метин испугался, подумал, что я его хочу вернуть домой. Да что же такое! Никто домой не хочет!

Пошли сразу на юг, на следующий день увидели берег, пошли вдоль берега на запад. Идем вдоль берега, посматриваем — много небольших селения на берегу, много рыбацких лодок. Встречаются фелюки, фусты, но ни одной мавны пока. Только на следующий день прошла одна навстречу, вот это махина! Двадцать шесть весел с одной стороны, по пять гребцов на весло! Это только гребцов более двухсот пятидесяти! На носу орудийная площадка, три пушки, одна смотрит прямо — две в стороны. А вот это заря морской артиллерии, это очень мало. Пушки дульнозарядные, перезаряжаются медленно. Я так думаю, что в быстро идущую шхуну они могут попасть только случайно. Наверняка, еще куча лучников на борту, вот такая «огневая мощь».

Как бы еще посмотреть толщину борта. Пошли дальше. На следующий день увидели бухту и довольно крупный город, Эрегли, наверное. Встали на рейде, на ялике высадились. Заплатил портовый сбор, так как груз не выгружал, то совсем мелочь. Прошлись по городу, есть верфи, и строят что-то крупное, мавну наверное. Как бы туда попасть. Ходили, ходили вокруг, и к нам вышла охрана. Через Метина объяснил что я купец, хочу продать для верфи лес. Через некоторое время к нам вышел другой турок, корабел наверное. Дал ему монету за беспокойство, поговорили про лес, корабел пожаловался что хорошо просушенного леса не хватает, а Великий Мехмед Второй требует построить много мавн и фуст к весне будущего года. А я все спрашиваю, какого размера лес нужен. Он мне объясняет, я «не понимаю», он махнул рукой, «пошли, покажу».

Подошли к стапелю, спрашиваю «мавна?» — кивает. Показывает мне какие нужны доски для борта, для палубы, я все киваю, а сам смотрю обшивку борта — где-то двести — двести пятьдесят миллиметров. Ядро может не пробить, а снаряд — запросто. Поблагодарил корабела и мы ушли. Вот так, сразу узнал две важных вещи, значит планы на войну у султана не изменились.

Пошли дальше вдоль берега, прошли вход в Босфорский пролив, у входа в пролив стоит более десятка мавн. Я в пролив даже не сунулся, а ведь генуэзские корабли ходят через пролив. Интересно, а перед войной их перестанут пускать? А ведь это интересный момент, на этом можно попытаться сыграть.

Утром высадился в небольшой рыбацкой деревеньки, недалеко от пролива. «Угостил» рыбака монеткой, расспросил — да, все чужие корабли в проливе останавливают и проверяют. Генуэзские корабли пропускают после проверки.

Теперь есть над чем подумать, пошли в Каффу. В Каффе прошелся по порту, поспрашивал, какой корабль пришел недавно из Средиземного моря. Пошел искать капитана этого корабля, нашел в таверне, угостил его, поговорили.

— А много ли мавн в Босфорском проливе?

— В самом проливе встретил только несколько штук, а вот в Мраморном море, у входа в пролив, стоит около полусотни мавн, причем стоят пустые, только охрана. На выходе из пролива стоит дюжина. На всех больших верфях строят мавны по приказу султана.

— И зачем османом столько мавн в Мраморном море?

— Да я сам удивляюсь, Мехмед же с Венецией воюет, там мавны нужны, а они от италийских берегов идут к Босфору, в пути встретил несколько. А в Мраморном море османам воевать не с кем.

— А пропустили через пролив, нормально?

— Да как обычно, показал генуэзский ярлык, и пропустили.

Вот такие новости. Интересно, а какие новости на самом верху, пойду-ка я во дворец консула. Опять надо наряжаться как латинянин-чиновник. Ну что у них за мода! Отсталые люди. Пошел к помощнику консула Оберто Скварчиафико, он рассказал мне свежие сплетни: Шейдак, разочарованный назначением Эминека, уехал, говорят, что в Золотую Орду еще в начале весны. А Эминек, его же Менгли назначил беем Ширин, живи и радуйся. Так нет, стал требовать от Менгли Гирея в жены его мать, вдову Хаджи Гирея. А ведь так Эминек может получить шанс на ханский трон. Конечно, Менгли это не понравилось, несколько месяцев они были в плохих отношениях, и недавно, Менгли снял Эминека с должности главы Ширин. И Эминек уехал, тоже в Орду, что ли.

Еще узнал от него, что на днях консул дает званый обед, в честь какого-то праздника. И за некоторую сумму, Оберто организовал мне приглашение на этот обед. А ведь я читал про него, этот Скварчиафико вынес ключи от Каффы османам при осаде. Ну там и обороняться никто не хотел, поддержки татар не было, только гвардия Менгли Гирея. Только выжил ли Оберто после этого? Историки пишут, что османы убили всех латинян, после взятия Каффы. Но в этой реальности осаду городов Таврии хочу не допустить, а за Оберто надо будет присмотреть.

До приёма у консула несколько дней, обновил гардероб, теперь уже парадный, по генуэзской моде, так не люблю эти штаны-лосины, но надо прикидываться своим — латинянином.

Еремей все в некотором возбуждении от новой желтой ткани, наша ткань сейчас самая дорогая из простых крашеных тканей, дороже только шелк. Пытается строить планы по торговле желтой тканью со всем миром, «Остапа несло». К нему подходили, просили продать краситель, но он честно сказал что ему привозят уже окрашенную ткань, и красителя он в глаза не видел. А то что краситель производит его партнер, он скромно промолчал. Я-то не хочу торговать пикриновой кислотой, так как это мощная взрывчатка, тут сразу две опасности. А Еремей видит в этом хитрый план П… Белова, мол, правильно, монополия, больше заработаем.

— Надо еще купить некрашеной хлопковой ткани и покрасить нашей краской — говорит — спрашивали хлопковую.

— Хорошо, куплю хлопковой, покрашу. Стой! А хлопок в тюках, вата, на рынке есть?

— Есть, продаётся.

— Аааа!

Я чуть не побежал сразу на рынок! Хлопок — это же почти чистая целлюлоза! Не надо очищать от лигнина, только в щелоче немного протравить и можно сразу нитровать. Качественный пироксилин с меньшим расходом химикатов.

На рынок утром я пошел сдерживая себя. Купил хлопка килограмм сорок, от жадности. Ну хоть бездымным порохом для стрелковки обеспечу себя на несколько лет, вот еще селитры бы где еще. Хотя как раз пошла селитра от второго поставщика в Каффе, который ямы закладывал на навозе, на скотном рынке. Привез килограмм двадцать, и к осени еще обещает.

Настал день приема. Собралась вся местная элита, даже Менгли Гирей пришел со свитой. Он на латыни говорит гораздо лучше меня! Да для него латынь — как родной язык. И по лицу видно, человек образованный. А то у меня стереотип на «диких татар» сработал.

Пробился к консулу, поймал момент. После приветствий спрашиваю:

— А османы с Венецией уже заключили перемирие? — консул аж в лице переменился, испугался.

— А откуда вы такое узнали?

— Да я не знаю, я предполагаю. Вы же знаете сколько галер стоит в Мраморном море? Одних только мавн около полусотни. И еще идут, причем из Адриатического моря. А поскольку на победу либо Венеции либо Осман нынешняя ситуация не похожа, значит это перемирие, и мы об этом скоро узнаем. И вы понимаете, чем это грозит нам?

Консул, наконец-то, совладал с собой, сделал мне жест — «иди за мной» — и мы подошли к стоящему неподалеку Менгли Гирею. Джентилле коротко представил меня Гирею, и я повторил свои умозаключения. Менгли посмотрел на меня оценивающе:

— Вы хороший торговец, барон, но в войне вы не разбираетесь. Османы не посмеют напасть, пять лет назад они уже приплывали на своих галерах, стреляли тут из пушек. Но было достаточно моего слова султану Мехмеду, что Каффа находится под моей защитой. И войска убрались.

Консул аж повеселел от этих слов, ну что за шапкозакидательские настроения! Как их убедить, что война будет! Кстати, некоторые историки также думают, что нападение осман на Крым в 1475 году вызвано просьбой обиженного Эминека. Но если посмотреть на даты, то между письмом Эминека султану и атакой османского флота прошло пару месяцев. За такое время нельзя собрать армию в тридцать тысяч воинов и столько же гребцов в условиях средневековья, без радиосвязи. А флот осман был растянут чуть ли не по всему Средиземному морю. Так что коллаборационизм Эминека был всего лишь бонусом для Мехмеда Фатиха, он готовился к войне заранее. Из попытки захвата 1469 года султан сделал единственный вывод — он привел слишком мало войск. Тогда было около полусотни галер, теперь будет около трехсот галер, полсотни вспомогательных судов и около ста двадцати понтонов для перевозки грузов.

Как же их убедить? Ладно, попробую набрать авторитета своей «проницательностью».

— А вот Шейдак ушел в большую Орду, и там он получит поддержку Ахмат-хана, ведь хан надеется взять под свою руку Крымский юрт, и Шейдак будет первой ступенькой для этого. А Эминек в Орду не пойдет, ведь Шейдак уже там. Сейчас он, наверное, где-нибудь на Кавказе и будет просить помощи у султана Мехмеда. Так кого вы назначите беем Ширин? И как на это отреагирует другая сторона? Что вы предпочтете — атаку осман или потерю Таны? — консул и хан переглянулись.

— Ваши предположения, барон, очень интересны, но это только предположения.

— Не смею больше беспокоить.

Оставил их озадаченными, даже самоуверенность Гирея пропала. Интересно, предпримут ли они что-то, чего не делали в моей реальности? А то не получается сдвинуть с рельс ход истории. Хотя выглядел я глуповато.

Пошли в Чернореченск. Пришли домой, а тут пшеница созрела, надо косить. Запустили конную косилку, целый день настраивали, но получилось. Резво так косит, с косарями не сравнить, тем более, если косить серпами. Только подбирать надо вручную. Но на Руси это умеет любая баба, объявил временную зарплату сноповязальщиц, ух набежало. Перед покосом прошел по полю, просмотрел внимательно колосья, спорыньи не увидел. Но для профилактики буду чередовать поля с картофелем, да и целины можно еще распахать, место есть. Пшеница хороша, зрелая, дождей нет, можно сразу молотить. Молотилку ставить некуда, временно отключили пилораму, молотилку поставили, запустили. Нормально молотит, только укладывай на лоток колосья правильно, гораздо лучше чем цепами млотить. Это же сколько зерна получится, мешков уже не хватает, срочно амбар строить надо.

А ведь лето засушливое, хорошо, что пшеницу озимую посеяли, яровая бы не уродилась. Огород надо поливать, а то уже земля сухая. Поставили на телегу большие бочки, возим от плотины, поливаем ведрами. Картошку так можно полить, а вот хлебное поле ведрами уже не польешь.

Обмолотили все зерно, подсчитал, при нынешнем потреблении хватит на полтора года, это если питаться как сейчас, с мясом и рыбой, а если одним хлебом, то гораздо меньше. Удачно, что такой урожай, из-за засухи цены на зерно уже выросли, наверное. Но осенью надо озимые сеять обязательно, за зиму осадки будут. А моя сортовая пшеница из будущего дала уже второй урожай здесь, около семидесяти килограмм вышло, озимый урожай она дала сам-18.

Прохор принес бронзовый карабин, попробовал — четко стреляет одиночными. При стрельбе ощутимо дергается, но это не отдача, это ходит массивный затвор. Но этот толчок идет уже после того как пуля покинет ствол, и на точность одиночной стрельбы это не влияет. Зарядил полный магазин, влезло восемь патронов в прототип магазина. Отстрелял в быстром темпе — отлично, можно успевать целится и стрелять довольно быстро. Карабин похож на ППС-43, только приклад деревянный, нет кожуха ствола и магазин прямой. Погоняли карабин еще, выявили некоторые недочеты, надо теперь из стали делать, и уже по серийной технологии, максимум винтов сменить на заклепки. Вот только крышка ствольной коробки на пинах, проще никак не получилось, разбирать надо аккуратно. И еще магазин на двадцать патронов сделать надо.

Остановил производство однозарядных винтовок, сделают пятьдесят для ровного счета и все, переходим на карабины. У меня получается опять наоборот — винтовки короткие, карабины длинные, хотя традиционно — карабин — это укороченная винтовка. Производство заготовок стволов не останавливается, стволы одинаковые, отличия в креплении и патроннике. Так же производство гильз переключаю, гильз.357 уже тысяча двести штук сделали, хватит, теперь нужно много гильз 9х27. Хорошо, что свинцово-цинковой руды привезли вторым рейсом столько, что хватит на десять тысяч гильз, а то и на двадцать. Надо еще один пресс для вытяжки гильз сделать, гильз много надо.

А вот второй токарный уже сделали, попробовал — станок уже очень приличный, соответствует уровню начала двадцатого века, только шариковых подшипников нет, все на бронзовых вкладышах.

Сделали артиллерийский тренажер — платформа качается как кресло-качалка, на ней гладкоствольная пушка на вертлюге, орудийная площадка, как на шхуне. Платформа качается как корабль в качку. В стволе орудия — вкладыш, стреляет револьверным патроном. Учатся стрелять в качку, стреляют не в момент прохождения центрального положения, а в крайний момент максимальной амплитуды, в этот момент колебательная конструкция «зависает» на долю секунды.

Надо уже делать нормальные снаряды — фугасные. Шимоза у нас есть, нужен еще взрыватель. Хотели получить азид свинца — надо уже свои капсюля делать, но уперлись в отсутствие гидразина. Стал вспоминать другие рецепты, остается только фульминат ртути — гремучая ртуть. Но там производство очень опасное, мало того что продукт взрывается от любого чиха, так еще при реакции выделяются пары синильной кислоты.

Рецепт несложный, даже серная кислота не нужна. Только азотная, этанол и немного хлорида меди. Со всеми мерами предосторожностями провели реакцию, получили мокрые белые кристаллы. Разложили на доске сушиться. А через час как хлопнет! Никто ничего не трогал, даже в комнату никто не заходил. Это кристалл высох, и взорвался сам по себе. Что-то расхотелось иметь дело с гремучей ртутью.

Но шимоза завелась и от взрывателя из пироксилинового пороха. Фугасные снаряды уже можно делать, а вот капсюля под вопросом.

Корпус фугасного снаряда для пушки отлили из чугуна — этакий стакан и немного резьбы для крепления взрывателя, ведущий поясок из меди. Взрыватель тоже из меди — корпус, защитный колпачок, баллистический колпачок, накалыватель, капсюль Жевело и заряд пироксилина. Шашку из пикриновой кислоты отлили в отдельной форме и завернули в вощеную бумагу. Это я перестраховываюсь, боюсь реакции пикриновой кислоты и металлов, могут образоваться неустойчивые взрывоопасные соединения. Во время русско-японской войны были случаи взрывов японских орудий при выстреле, вот такая шимоза опасная. Заряд мелинита вышел около восьмидесяти грамм — прилично, это больше чем в гранате Ф-1. Снаряд около шестисот грамм. Собрали весь снаряд, что-то сложно и дорого получается. А если учесть почем я пикринку продаю в виде красителя, то проще султана подкупить.

Зарядили в пушку, навели в холм в полусотни метров, из укрытия дернули за шнур, двойной бабах — выстрел и сразу взрыв снаряда. Воронка от взрыва приличных размеров, хорошее фугасное действие. Сколотили щит из двух слоев бруса, общая толщина двадцати сантиметров, стрельнули по нему. После взрыва в щите приличное отверстие и куча щепок. Осколков маловато, все-таки корпус под осколки не оптимизирован. Зато энергетика у осколков огромная, с дымным порохом не сравнить.

Сделали инертный снаряд, песком заполнили, вес подогнали. Выстрелили в холм на пятьсот метров, внимательно изучили отверстие в земле. Снаряд прилетел ровно, стабилизация достаточная. Корпус нормальный, можно в серию, взрыватель еще можно дорабатывать, если понадобится. Сказал отлить сотню корпусов снарядов.

Шхуну 3 снарядили для боевого похода, теперь шхуна не судно, а корабль! Потому как на юте установлено орудие. Точнее — вместо юта орудийная площадка, на надстройку не стали ставить — гик мешает, а убирать гафельный парус нельзя — скорость и маневренность — главное преимущество шхун. И так в бою спинакер снимаем, с ним быстро не сманеврируешь.

Орудие калибром всего 40 мм, но зато снаряды с шимозой, это вам не черный порох. Дерево вокруг места взрыва разрушается отлично, но вот крупных осколков мало, чугун из-за высокой бризантности шимозы крошится в мелкие осколки. Эта чугунная крупа с начальной скоростью более 1000 м/с превращает все вокруг в труху, но масса этих осколков маленькая и они быстро теряют энергию от сопротивления воздуха.

Корпуса снарядов лить из чугуна просто, а вот с гильзами проблему не решили. На латунь надо много цинка и денег на медь, а делать из стали очень трудоемко. Так что в поход шхуна уходит пятнадцатью фугасными выстрелами и пятью картечными — это почти все наши гильзы.

А в поход собрались в Ло Вати — Батуми. Там появились военные османские галеры, останавливают все торговые суда, требуют досмотра. Считают этот город уже своим, вот такая ползучая экспансия. А для нас это повод проверить в бою свой военный флот. Ага, флот — одна шхуна с одной пушкой и двадцать выстрелов. Но я вижу как чешутся руки у моих вояк, надо сразиться с имперским флотом. Тем более — это относительно безопасно, территория пока еще Генуи, и casus belli не случится, но я им наказываю слишком не рисковать.

Еще на подходе к Ло Вати встретили османскую фусту. Фуста пошла наперерез, она довольно маневренна, и на коротких дистанциях развивает приличную скорость — опасный противник. Одна пушка на носу, но расчета около нее нет, только лучники вдоль борта. У нас рулевой закрыл ставни в своей рубке, Аким и трое стрелков в штурмовых доспехах стоят на палубе, остальные в трюм попрятались. Орудие на корме заряжено фугасным и накрыто чехлом вместе с наводчиком и заряжающим. Снизили скорость, галера сближается параллельным курсом. Матросы, прячась за бортом, повернули гафели «неправильно» — шхуна почти остановилась.

Фуста подошла совсем близко, и главный турок стал кричать на латыни про османскую территорию и таможенные пошлины. Аким послушал и махнул рукой — матросы повернули паруса и шхуна ускорилась. Стрелки с Акимом присели и прикрылись щитами. Турок закричал и в шхуну полетели стрелы, но было уже поздно — все прикрылись или щитами или бортами.

— Циркуляцию крути! Он только вперед из пушки стрелять может! — закричал Аким рулевому.

Рулевой пошел описывать спираль вокруг галеры, выходя на оверштаг. Но на галере закричали, и гребцы стали грести враздрай — галера стала разворачиваться почти на месте как танк.

— Пушку наводят! Пушкари! Стреляй!

Заряжающий сдернул чехол, а наводчик почти сразу выстрелил. Снаряд попал в верхнюю часть левого борта между пушкой и гребцами. Громкий взрыв — галера совсем рядом. Два передних левых весла упали — раздались крики раненых. Вряд ли кого-то убило, но мелкими осколками прилетело и передним гребцам, и тем кто был около пушки. Упавшие весла тормозили левый борт, а правый продолжал грести. Галера еще провернулась и остановилась. Османская пушка так и не выстрелила, шхуна пошла дальше.

— Раненые есть? Ну хорошо — сказал Аким — Как мы их! Один раз бах — и стоят. Пушкари молодцы!

Берег приближается, вот уже виден порт Ло Вати. Подошли к бухте, а навстречу мавна. Шхуна отвернула, а галера за ней, да еще ускорилась прилично. Еще бы — там двести пятьдесят гребцов, и они довольно легко разгоняют эту деревянную громадину. Галера пустая, видно, только гребцы и немного воинов. Аким:

— Что, так и будем убегать? Ну-ка, пушкари, фугасным в него!

Расстояние в самый раз, метров двести-двести пятьдесят, наводчик — самый лучший. Поймал амплитуду качки и в самый борт залепил с первого раза. В самый центр высокого борта, даже видно пробоину или черное пятно от взрыва. Вот только мавна как шла, так и дальше идет.

— Ну-ка, ниже возьми, чтобы воду черпал!

Бах! Недолет! В ватерлинию попасть не просто. Вдруг еще один бах, оттуда уже, с мавны стрельнула пушка. Ядро пролетело в метрах тридцати за кормой и с перелетом. Фитильной пушкой сложно упреждение соблюсти.

— Ух! Мимо! — завопил Аким — Пушкари! Давай по осману!

Ну наша пушка быстро перезаряжается. Бах! И еще один точно в борт, но с тем же результатом — галера прет дальше, и даже догоняет. На борту мавны уже выстроились лучники, скоро стрелять начнут.

— Что ты так низко! По воям давай!

Бах! Никакого эффекта — перелет наверное. Еще выстрел — туда же.

— Ты давай попади! А то они сейчас опять стрельнут!

— Я сейчас картечью. Дальняя картечь в аккурат пойдет!

Дальняя картечь у нас двадцать грамм, для чугунной это не вес, а свинцовая очень далеко летит, к тому же еще картонный контейнер помогает. Вот только в выстреле всего двадцать картечин.

Выстрел! И видно как два лучника рухнули на палубу.

— Попал! Наконец-то!

Вдруг пушка на мавне опять вспухла облачком выстрела, и тут же удар по шхуне и треск. Все посмотрели на нос — звук пришел оттуда. Бушприта не было — торчали щепки из носа шхуны.

— Попали!

— Это разве попали, это так.

— Первое ядро позади, второе почти в нос. Это вилка! Третье в нас будет!

— Пушкари, по гребцам стреляй!

— Дальняя одна осталась, еще три ближних.

— Давай!

Бах! Упало весло на галере — попали в гребцов.

— Давай еще!

Еще выстрел, упало еще два весла. Галеру стало крутить вправо, и через несколько секунд, она стала замедляться.

— Все, отстали!

— Не все еще! Могут в догон стрельнуть! Рулевой, давай виляй галсами! — это Аким.

Шхуна накренилась, меняя галс, но османы так и не стрельнули.

Выслушал я рассказ экипажа шхуны, будто сам повоевал. Получается, что наши 40-мм пушки, несмотря на сильную взрывчатку, против мавн слабоваты. Борт пробивают, но если это не ниже ватерлинии и не среди гребцов, то галера этого «не замечает». Можно удлинить снаряд, но его будет сложнее стабилизировать, и большого прироста могущества у цели это не даст. Надо увеличивать калибр. Сколько же надо мавне? Нужен снаряд килограмма на два, а лучше три килограмма.

Вспомнил! Есть отличный аналог — пушка Барановского. Одна из первых серийных пушек, стреляющих нормальными снарядами. Калибр 2,5 дюйма — 63,5 мм, снаряд от 2,5 до 4 кг — то что нужно. Метательный заряд как и у меня — черный порох, номинальная дальность — 1800 м, максимальная — 2800 м. Но вот только откатник и накатник нужен. Пусть даже накатник пружинный, но откатник все равно гидравлический. Хотя с моими станками сделать реально, откатник можно сделать без давления в покое. Получается гораздо сложнее чем 40-мм, но несколько пушек построить реально.

Но дело не только в стволах — боеприпасы. Стальные гильзы довольно трудоемкие, а на латунные мне ни цинка не хватит, ни денег на медь. У меня противник — около трехсот пятидесяти кораблей, даже если не топить, а повредить только, нужно по пять выстрелов на корабль минимум. Почти две тысячи снарядов надо, а к весне я даже пятьсот не смогу сделать, а ведь еще стволы ковать и казенники. Да и не смогу я сделать столько шимозы, селитры не хватит.

И понял я что не успеваю с артиллерией к войне.

Вот это приехали! И что теперь? План «Б»? Так на суше с татарами еще не ясно, Еминек род Ширин вполне может против Гирея поднять. И я даже еще не обеспечил сохранения ханского статуса для Менгли к началу войны.

Что же делать? Думай, думай голова! Как сделать гильзы попроще? Из меди делать, одноразовые? Все равно очень дорого. А если без гильз, ракеты делать? Но ракеты тоже сложные, и точность у них низкая. Это залповую систему надо делать — РСЗО, управляемых-то нет. То есть еще больше ракет надо, а сколько пороха надо! Не, не вариант. Без гильз. Еще минометы без гильз. Минометы, интересно. Из минометов по кораблям стрелять не очень, перелет-недолет и бульк — мимо. Но у меня расстояния небольшие, если заходить с кормы, то мне опасны только лучники — а это сто пятьдесят метров. А если стрелять вдоль мавны? Она более пятидесяти метров, с такого расстояния — запросто. Но тут еще проблема, миномет не кинетическое оружие, от упавшей на палубу чугунной болванки толку мало, надо фугасное действие, вот с него и надо начинать.

Сделал упрощенный аналог 82-мм мины, начинил черным порохом, по сути граната с фитилем аналогичного объема. Взорвали на полигоне, что-то не впечатлило — сломало только одну доску, на которой стояла, несколько осколков — толком никуда не попали. А если сделать ГПЭ — готовые поражающие элементы — шрапнель. Накрутили проволоки с насечкой — взорвали — очень слабо, кусочки входят в дерево миллиметров на семь — десять. Скорость ударной волны черного пороха очень низкая 300–400 м/с, отсюда и низкая энергетика осколков, нужны осколки потяжелее.

Взял готовую ближнюю картечь от пушки — 15 грамм. Мина резко потяжелела, теперь пороха мало, надо мину увеличивать. Увеличил калибр до ста миллиметров — солидная такая мина — взорвали. Эффект есть, но не такой как от нормальной мины, шрапнель входит в дерево миллиметров на пятнадцать — двадцать, мало. Фугасное действие дымного пороха очень слабое, точнее — мала скорость детонации. Я такой шрапнелью буду мавну закидывать до посинения. Надо взрывчатку эффективней — пикриновую кислоту. Но мин надо тысячу или больше, фенол есть, а вот селитры у меня столько нет, на нитрование идет двойной расход селитры.

Еще надо взрыватель ставить, и вышибной патрон, но там проще — он как холостой охотничий. Но два капсюля на мину — тоже расход, жалко. И эффективность этих мин невысокая. Трудоемкость мины тоже большая получается, не успею много сделать. Опять тупик.

Да и осколочная мина самому кораблю урона почти не наносит, только экипажу, получатся «летучие голландцы». Хотя чтобы выбить всех — надо очень много мин потратить. Все-таки фугасное действие нужно, а лучше — фугасно-зажигательное. Зажигательное! Не нужно фугасное! Жечь надо галеры! Две-три зажигалки с напалмом упадут на палубу — не смогут быстро потушить — и большой костер вместо галеры. У меня селитра, фенол, скипидар, канифоль, масло — я столько вариантов напалма сделаю! И взрыватель упрощается. Нет, взрыватель совсем не нужен! Делаем «ампуломет» — глиняную бутылку с горючей смесью, снаружи кусочек огнепроводного шнура, чтобы загорелся при выстреле. Бутылка разобьется, смесь загорится от шнура. А если не разобьется? Бутылки надо будет делать прочные, чтобы выдержали выстрел из миномета. Хотя выстрел сильным не будет, расстояния маленькие — триста метров максимум. Тогда надо делать простейшую дистанционную трубку — на конце маленькая бомбочка с порохом, если бутылка не разобьется, бомбочка ее и развалит и подожжет.

А как крепить вышибной заряд к бутылке? Дополнительный-то просто — мешочек с порохом вокруг горлышка, как на настоящей мине. А вот «нулевой» заряд куда? Тот самый холостой картонный патрон, который при наколе капсюля воспламеняет дополнительный? А если без нулевого заряда? На первый заряд фитиль приделать, поджечь и в миномет закинуть, фитиль подожжет мешочек с порохом — и выстрел. Только надо ждать несколько секунд — но это небольшая плата за отсутствие капсюля, и радикальное упрощение мины. А поскольку нет взрывателя, то и не нужны стабилизаторы, какая разница каким боком мина упадет.

Что-то мина совсем простая получается — из «дерьма и палок». Да и сам миномет системы Стокса — вещь гениально-простая, а ведь к нему не сразу пришли от мортирок. Только во время Первой Мировой изобрели, и первые мины были без оперения — летели только на несколько сот метров. Ну а у меня вроде получается эффективная система.

А ведь я выпускаю джина из бутылки! Для такого эффективного оружия нужен только порох, никаких капсюлей. Сам миномет отлично из бронзы получится. Если я смогу победить в этой войне, то в следующей — турки этот миномет будут применять против меня. А как замечательно из такого миномета крепости обстреливать — море огня! История изменится кардинально! Стоит ли «это» сейчас «изобретать»? Хотя «изобретать» можно писать без кавычек — не миномет системы Стокса, а минометную зажигательную мину без капсюлей я вроде как сейчас изобрел.

Смогу ли я победить в этой войне без миномета? Очень сомневаюсь. С минометом шансы так себе, а на одних мелких пушках с дефицитом снарядов — шансов нет. Надо сначала испытать эффективность системы, а потом мучится с выбором. Но две причины в свое оправдание я уже нашел — дальнобойность такой системы очень низкая, и фугасные мины на дымном порохе очень неэффективны. А зажигательные — неэффективны против наступающей пехоты.

Надо пробовать. Калибр назначил в девяносто миллиметров, стенки бутылки будут толстые, для объема нужен калибр больше, а сто миллиметров уже не удобно брать одной рукой. Заказал глиняных бутылок с разной толщиной стенки, диаметр с минусовым допуском, а на поверхности кольцевой желобок-проточка. Туда будем шнур подматывать, чтобы нужный калибр получить. После обжига керамику уже не обточишь.

Миномет отольем из бронзы, когда пойдут чугунные — этот переплавим. Казенная заглушка отдельная, крепиться не резьбой, а клиновым штифтом. Ударник на казеннике не нужен, просто вогнутое дно.

Пока делают миномет, пошел по всему городку по кругу. Солдаты тренируются, командиры им выдумывают задания все изощреннее, я еще сказал сделать тренировочный дом, пусть учаться его штурмовать и «зачищать». Послал два отделения солдат на Казантип за серой, там надо в иле руками серу собирать, такое только летом можно. Связисты азбуку Морзе освоили, ночью проводят сеансы связи километров на пять, днем фонари плохо видно, для солнечной погоды нужны зеркала. Хорошие зеркала им давать жалко, а свои я еще не делаю, надо сделать бронзовые.

Медики сделали учебную операцию барану под эфирным наркозом, разрезали брюшную полость и кишечник, потом все сшили обратно, включая крупные сосуды. Барана реанимировали, он прожил сутки, антибиотики на него тратить не стали, забили и провели патанатомическое исследование — значительного кровотечения в брюшной полости не было. Часть купленной ваты передал медикам.

Химики перегоняют хлопок в пироксилин, сделали немного шимозы, покрасили хлопковую ткань, уже послал Еремею. Фенола скопилось очень много, больше тонны, вывели его на отдельный склад на окраине.

С электриками и химиками еще попробовали сделать гальваническое покрытие — медную пластину покрыли серебром. Пробовали два электролита — нитратный и сульфитный. Нитратный получился, только покрытие вышло неровным. Отполировали — прямо зеркало, чтобы не окислялось — покрыли тонким слоем карболита. Зеркало отдали связистам — в солнечную погоду устанавливают связь на несколько километров.

Наконец-то сделали бронзовый миномет и керамические мины. Ноги и плита миномета пока деревянные. Расположились у реки, будем стрелять под углом к берегу, чтобы мины падали в воду. Начал с пустой мины, только пробкой закрыл. Привязал маленький мешочек пороха из тонкого полотна и фитиль. Обмотал бутылку шнуром по канавке, но так чтобы свободно падала в ствол. Поджег фитиль и закинул мину в ствол. До выстрела прошло секунды четыре, но мне они показались целой минутой. Выстрел по звуку совсем другой, нежели у пушки, гораздо тише, можно сказать «бумкнуло».

Мина вылетела, кувыркаясь пролетела метров сорок и плюхнулась в реку. Два солдата в трусах бросились за ней, бутылка была пустая и заткнутая — ее легко выловили. Нормально так, с первого раза работает. Теперь надо наращивать массу мины и дальность стрельбы. Налил в бутылку воды, пороха надо больше — масса увеличилась. Огонь! Бумс! Из ствола вылетели брызги и черепки. Стенки бутылки слишком тонкие! Мина развалилась при выстреле. Пришлось разбирать и чистить миномет. Взяли бутылку со стенками потолще, залили водой, выстрел — мина улетела метров на семьдесят, упала в реку и утонула. Найти не могут, но летела вроде целая. Жалко мину, можно было еще раз запустить. Стрелять по суше — разобьется, в — воду — утонет. Кто-то предложил привязать веревочку с поплавком, а что, интересная идея — река мелкая, полутора метров хватит.

Привязали веревочку с кусочком дерева, уложили, сверху мешочек пороха. Огонь! Хорошо пошла, далеко! Упала в реку, по поплавку нашли. Говорят что летела прямо, не кувыркалась. Точно! Веревочка работала как стабилизатор, как хвост воздушного змея! Только для реального применения можно веревочку покороче. Попробовали на дальность, стали увеличивать навеску пороха. Улетает на метров двести — двести пятьдесят. Оставил минометчиков экспериментировать самостоятельно.

Теперь нужна дистанционная трубка. Скатал из медной фольги трубочку, запаял. Заполнил дымным порохом, поджег, засек время. Теперь надо «взрыватель». Спаял из меди цилиндрик в двадцать миллиметров, припаял к концу трубки. Деревянную пробку для мины просверлил вдоль, просунул трубку, снаружи трубку развальцевал. Заполнил цилиндрик и трубку порохом, открытый конец трубки с порохом заклеил нитролаком. Залил мину скипидаром, закрыл пробкой плотно. Поставили на полигоне и подожгли, через считанные секунды раздался хлопок, бутылка развалилась с брызгами, и через секунду вспыхнуло пламя. Скипидар хорошо горит.

Надо попробовать из миномета. Зарядили, выстрелили по суше. Сам стоял недалеко от места падения. Страшновато, а вдруг по голове прилетит. Мина упала на землю и разбилась, через несколько секунд хлопок и костер горит. Не напалм, но водой потушить трудно, скипидар легче воды. Так что система работает, надо испытать всесторонне и запускать в производство.

Минометчики додумались — выточили из дерева копию мины, железкой догнали вес — десяток выстрелов учебная мина выдерживает, стреляют по суше — купаться не надо, хотя солдаты и не против, жара стоит. Нарисовал эскиз прицела-квадранта, подсказал идею разных стандартизированных пороховых зарядов. Поставил задачу составить таблицу стрельбы от тридцати до трехсот метров. А на производстве составляем проект серийного миномета — труба и плита из чугуна, ноги и винты наводки — стальные.

Для производства карабинов сделали штампы, теперь делаем горячую кузнечную штамповку заготовок ствольной коробки карабина, крышки ствольной коробки и половинок магазина. Это даже не штамповка, такого пресса у нас нет, кузнецы куют в оправках. Не так быстро как штамповка, но зато довольно точно. Потом в заготовках сверлят и фрезеруют отверстия, термообработка, приклепывают вкладыши, горловину магазина, УСМ, ручку. В передний вкладыш вкручивают ствол, к заднему крепят приклад — карабин почти готов, еще мелкие детали и доводка. Относительно сложные детали — затвор, передний вкладыш и детали УСМ, сначала куются потом обтачиваются. Из стали только не получается экстрактор, нагрузка на него большая, сам он тонкий, сделать толще нельзя — проточка в гильзе ограничивает. Стальной либо гнется, либо ломается — смотря как закалять. Приходится делать из бериллиевой бронзы, ну там веса — меньше трех грамм, не жалко. А в целом получилось что скорость производства самозарядного карабина получилась сравнима со скоростью производства однозарядной винтовки.

Вот только со стальным магазином загвоздка, две «П» — образные половинки надо соединить по длине горячими заклепками, при этом внутренняя поверхность магазина должна остаться гладкой — там движутся патроны и подаватель — им ничего недолжно мешать. А у нас гладко не получается, доступ внутрь магазина трудный, ровно не расклепаешь, подаватель цепляется. Сплошной брак в общем. Неужели придется магазин делать бронзовый? Опять стимпанк! Это же сколько бронзы надо! Я же хотел по четыре-пять магазина на карабин, сумма приличная получается.

Была бы сварка, просто бы прихватил половинки и все! Сварочный генератор я не сделал, не успеваю, там еще сложнее чем этот. Но у меня есть мощный аккумулятор. А если контактной точечной сваркой попробовать? Прикинул, сталь тонкая, большое пятно не нужно, тока в 700-1000 Ампер хватит. Наш аккумулятор такое может и не выдаст, но и двенадцать вольт там не нужно, можно с параллелить банки и меньшим напряжением обойтись.

Перекоммутировал банки — сделал три группы по четыре вольта в параллель. Пришлось сделать мощные перемычки. Сделал медные электроды для точечной сварки — один толстый «Г»-образный, должен помещаться внутри магазина, второй электрод стандартный. Сделали еще мощный рубильник. Электроды закрепили на простейшем деревянном станке, сжимать их будут рычаги. Заготовки магазина закрепили на оправке, сжали электрод — пуск. Брызнули искры, но не сильно, пятно контакта мгновенно нагрелось и засветилось — выключили. Ну первый магазин мы прожгли пока научились варить, зато потом очень быстро сварили остальные в этой партии. Внутренняя поверхность получилась почти ровная, слегка отшлифовали и все, магазин нормально работает.

И вот у меня в руках первый серийный образец нового карабина, по сути — пистолет-пулемет в режиме одиночного огня под мощный патрон 9х27. Мощность можно еще поднять, если пули делать оболочечными. Не тяжелый, довольно удобный, стреляли с Акимом, Игнатом и Саввой из разных положений и на разные дистанции. По лучникам можно стрелять на двести метров, в ростовую мишень попадаем. И по атакующей коннице можно тоже стрелять на двести метров, хуже не будет. Ну и разборка у него не так как у АК, посложнее, но зато чистить проще, газоотвода нет. Еще одна необычная деталь, съемный парусиновый мешочек для сбора стреляных гильз. Пока еще гильзы обходятся мне очень дорого, но если мешок мешает, то его можно снять.

Теперь надо много патронов, на производство гильз поставил сразу троих, двое на прессах работают, один на отжиге и проточки точит. План первой партии гильз — две тысячи штук. Патроны снаряжают в отдельном маленьком «цеху» — стоит отдельный пресс для каждой операции, если работает четыре-пять человек, то заряжают 500–700 патронов в час.

Теперь мои наполеоновские планы по стрелковому оружию ограничивают только капсюля, но с фульминатом ртути работать я не рискую, надо искать другой вариант.

Начали массово шить форму, тут проблем нет, много баб по сдельной оплате к шитью подключаются. Традицию «каждой бабе по две иголки» я сохраняю, хотя «цыганские» иглы скоро кончатся. Фрося уже сама не шьёт, только управляет и контролирует производство. А она тут потихоньку командовать стала, на правах «любимой жены» — в смысле основной и постоянной любовницы. В моей комнате стало уютнее, с ее постоянным присутствием, появились занавески, ковры. Кровать себе я поставил широкую, матрасы мягкие, льняное постельное бельё, даже душ — все условия для наслаждений и крепкого сна.

Но прислугу я себе в комнату не беру, Фрося сама убирается, это я ее как бы на место ставлю, а то возомнит себе, как в сказке про золотую рыбку. И Ратмирой она не командует, я же на этот счет дал четкие указания.

А какую гречанку я в Чембало нашел! Фигура, лицо — фотомодель! На какую-то голливудскую звезду похожа, не помню, я их фамилии плохо запоминаю. Она из бедной рыбацкой семьи — я для Гликерии снял домик, взял на работу в лавку, посещаю периодически. У богатого барона в средневековье есть очень приятные бонусы.

Фрося когда узнала, два дня ходила в стрессе, но ничего мне не сказала. Но потом осознала свой реальный статус, и то что статус особо и не поменялся, и стала как раньше. Только ночью страсти прибавилось.

Ну и командовать другими стала больше, свой социальный статус подтверждает. Стала фактическим директором швейного цеха. Швейный цех построили — тоже дощатый сарай, только окна большие — для света, и пол из строганных досок. На полу паруса строят, а гимнастерки шьют на столиках у окон.

Вот с сапогами Айваз точно не успеет, за рекрутами скоро отправляться. Пригрозил ему штрафными санкциями за срыв «гособоронзаказа», привел его к мысли о подмастерье, нечего жадничать, всех денег не заработаешь. Так к нему еще никто из пацанов работать идти не хочет, все русские пацаны или в солдаты хотят, или на станках работать. Но из новеньких один согласился.

Пришел отряд из Казантипа, привезли около восьмисот килограмм серы, говорят что на поверхности серы почти не осталось, надо копать. А копать невозможно, это полужидкий ил, яма тут же заплывает. Надо будет что-то придумать. А еще я узнал что у меня уже восемь шхун, причем шестая, седьмая и восьмая стоят без экипажа, поскольку я приказа не давал, да и людей столько нет. У меня на капитанов учатся пятнадцать мужиков, уже вроде чему-то научились. Распределил их по два на корабль — капитан и старпом, еще восьмерых солдат перевел, которых давно планировал в матросы. Только они уже не матросы, владеют, в разной степени, всеми видами огнестрела. Прямо командиры БЧ-2 получаются. Получается по три-четыре человека на корабль, у меня еще трое Фотисов капитаны. А нужно хотя бы пять, и это только одна вахта — добрал греков матросами. Вот только нельзя вооружения испытывать на тех кораблях, где нанятые греки. Тогда получаются «скользящие» экипажи — ничего, время есть, пусть со всеми срабатываются. Пока новые шхуны недалеко от берега ходят, экипажи учаться.

Письмо от Еремея пришло — «приехали люди, приезжай, забирай. И еще надо шесть штук желтой ткани». Вот хорошее известие! Сказал строить еще один типовой жилой дом на шесть комнат, взял ткань и отправился в Каффу. Приехал, и вправду переселенцы — пять семей, нормальные такие семьи, серьезные мужики, не нищие. Но только пятая семья — это Гусевы — жена и дети Еремея! Вот так сюрприз! А какой сюрприз Еремею! Надо же, за тысячу верст к отцу приехали. Еремей ходит счастливый, планы строит. Я его понимаю и завидую — семья снова вместе. Детей трое — сыновья четырнадцати и восьми лет, дочке десять. Еремей подловил меня наедине, и говорит:

— Ты эта, ты пристрой кухарку-то у себя где-нибудь, но так чтобы не обижали. Боюсь жонка учует, не хочу я такого.

— Я ее в таверне работать поставлю, там тоже гречанка у меня хозяйничает, хорошо ей там будет.

— Ну давай так, раз там хорошо. Эх… — загрустил немного купец, но как бы опомнился и перешёл на другую тему:

— Ты же ткани привез? А то тут приходил османский купец, купил сразу две штуки нашей ткани! А денег у него! Отдельный человек у него суму носит с серебром, и шестеро охраны!

— А он уехал уже?

— Нет наверное, вчера его еще видели. Да он в том дорогом постоялом дворе живет, на центральной улице. Я могу мальчишку послать, узнать.

— Давай. Моя шкатулка с перстнем у тебя в сундуке так и лежит?

— Лежит! Куда денется, мое слово крепче замков.

Пригласили мы того османского купца, навели порядок в комнате за торговым залом, украсили ее в турецком стиле. Целая процессия пришла — восемь человек, четверых охранников оставил снаружи. Показал я ему перстень с рубином в шкатулке, и на смеси латыни и турецкого выдал легенду про уникальный индийский рубин, про редчайшую огранку. Начал с полутора тысяч лир. Сторговались на тысячу сто пятьдесят лир — почти пятнадцать килограмм серебра! Еще ждали, пока его помощник с тремя охранниками сбегает на галеру за серебром. Около половины вышло лирами — остальное взяли другими монетами, в основном пражскими грошами, без проверки пробы, риск есть, но не большой.

Еремей немного в трансе от произошедшего — столько серебра за одну сделку! Хотя в этом году он больше наторговал, но чтобы так, за один день. Кстати, надо дома пересчитать серебро в сундуке, за последние несколько месяцев поступления резко увеличились — с наступлением тепла спрос на гвозди превысил прошлогодний, а доход от пикриновой ткани превышает доход от гвоздей. Так что содержать я теперь могу гораздо большую армию чем сейчас, надо наращивать, вот только успею я их ассимилировать и обучить? С этими за полгода получилось, метод кнута и пряника действует стабильно. Причем пряники буквально, наряду с лирами. Вот настоящий кнут не применяли, а стеками много кому досталось. Некоторые еще и в карцере посидели — в той клети-тюрьме, где лежал раненый вор. А какие они легенды насочиняли про пятно крови на деревянном полу! Мне самому страшно.

А до войны более полугода, успею, вот только надо чтобы новичков было не более чем «ветеранов». Чтобы в отделении было только трое новичков, получается — 72, ну с запасом 80, остальные в матросы пойдут. Хотя у меня уже есть шестнадцать новичков — русских и литвинов из полона, тренируются. А ведь еще связисты нужны, артиллеристы, минометчики. Простой структуры не получается. Ладно, надо еще плюс семьдесят. Вот это реальная схема, и по деньгам потяну. Ведь еще денег надо будет на форму и сапоги. Хорошо что кожи у нас полно, и овечей и конской, а вот ткань покупать придется. Вот, надо в Каффе купить, здесь дешевле. Меди еще купил, погрузил переселенцев — девятнадцать человек и пошел домой.

В Чернореченске сразу заложил строительство еще трех казарм и расширение солдатской столовой. Пересчитал деньги в казне, с учетом привезенных четыре тысячи восемьсот лир с мелочью. Да я миллионщик! Все это серебро чуть меньше меня весит! Хотя для войны много денег не бывает. Цитату про войну и деньги все знают.

Обсудил с командирами взводов кого можно повышать до командиров отделений, сделали список с запасом, будем конкурс проводить. В поход за рекрутами пошел Аким на трех шхунах. Послал еще шестерых связистов с фонарями и зеркалами, пусть отрабатывают связь между кораблями в пути.

А тут на огороде помидоры начали созревать, огурцы то мы уже давно хрумкаем, а вот помидоры я уже третий год жду. В прошлом году терпел, все на семена пустил, мало было кустов, зато теперь у нас целая плантация. Кукуруза и подсолнечник стеной стоит, мужики смотрят, удивляются — что за овощ за лето выше человека вырастет. А вот сахарной свекле не удивляются — считают чудной репой. Ну это они ее еще не пробовали. Хотя может она на вкус и не очень, а как из нее сахар делать, я что-то не очень представляю.

Отобрал кусты с самыми крупными помидорами, отметил, оставил дозревать на семена. А остальные собираем потихоньку. Как бы моим так преподнести, чтобы не вызвало отторжения? Все таки вкус очень отличается от других овощей, это мы привыкли — а ведь это вид паслена, как и картофель. Ну картофель хоть немного на репу похож, а помидор для средневековья очень необычен.

Решил сделать летний салат — огурцов полно, репчатый лук известен со времен Древнего Рима, и шикарное оливковое масло к томатам — вот и весь салат. Кстати, с точки зрения гурмана, у этого салата довольно небольшое «окно готовности», его надо есть не раньше десяти-пятнадцати минут после приготовления, и не позже сорока минут. И макать в него пшеничным хлебом — тогда его вкус идеален, напоминает правильный гаспачо.

В столовой накрыли чуть ли не праздничный обед, я выступил, рассказал про новый овощ, полезный и с интересным вкусом. Люди осторожно пробуют новое блюдо, многим нравится. В целом одобрили, только спрашивают — это первое или второе блюдо? Что не компот — это понятно. Объяснил, что это дополнительное блюдо, но можно брать и вместо первого. Через три дня накопили помидор и угостили солдат, только на ужин, а то тарелок не хватает на обед еще и салат. Вроде все восприняли новый овощ хорошо, а ведь впереди презентация картофеля, раннеспелый сорт уже скоро созреет. Картофеля в этом году пока еще мало, оставим почти все на семена, но по разу хватит каждому. Надо чтобы люди понимали что выращивают.

А картофелю жарко, лето засушливое, приходится поливать каждую неделю, еще и остальной огород, только кукуруза с подсолнухом нормально переносят жару, у них корневая система сильная. Поливом уже солдаты занимаются, ведрами носить приходится. Прямо как в советское время — военную часть послали на картошку, помогать колхозу в «битве за урожай». Надо на следующий год часть картофеля посадить на северном склоне тех холмов, что на юге от нас, там не так жарко, и полянки видел там подходящие.

Из-за этой засухи сильно упал поток в реке, верхний перепуск уже закрыли полностью, все идет через колесо, но уже и этого перестает хватать. Стали на ночь перекрывать и лоток на колесо, воду копить за плотиной. Вот только так еле хватает.

Прохора еще приходится придерживать — он уже с зимы увлекся идеей парового двигателя, но я понимаю, что до войны практической пользы от паровика получить не успеем, а надо много чего важного делать — оружие и корабли. Этим я его и направляю — к войне готовиться надо. Так он смог наладить работу своего цеха довольно эффективно в «корыстных» целях. Когда запускали в серию карабин, он меня спрашивал «Какой план? Сколько надо?», я сказал, что пятьдесят карабинов, двести магазинов, две тысячи гильз и десять комплектов ног и прицелов для минометов, стволы и плиты минометов льют литейщики. Через одиннадцать дней он приходит, и говорит что половине цеха делать нечего. Как так! Пошли смотреть.

Гильзы готовы, комплекты для минометов есть, наштамповали пятьдесят заготовок ствольных коробок и их крышек, двести заготовок магазинов. Один станок непрерывно но медленно сверлит стволы — узкое место, кузнецы куют заготовки затворов и вкладышей — второе узкое место, а станки загружены не сильно. Деревянный макет 65-мм пушки готов, будем делать прототип из бронзы. Человек пять-шесть работают вполсилы. Это Прохор с намеком заняться паровиком.

Новый патрон к карабину уже испытали всесторонне, можно делать максимальное количество. Так что людей перераспределил — на гильзах оставил одного, пусть не спеша делает еще три тысячи гильз. Двоих в помощь кузнецам поставил, надо же еще несколько нарезных орудий сделать. А Прохору и еще двоим разрешил заняться паровой машиной, но не в ущерб остальной работе. Решили пока делать небольшую, двойного действия, с одноступенчатым расширением пара, парораспределение золотником.

А тут какие-то слухи пошли в Чембало, я к консулу быстрее. Консул сидит мрачный, пришло известие, что османы заключили перемирие с Венецией. Алессандро человек не глупый, сразу понял чем это грозит Газарии. Поговорили с ним немного, понимает, что Мехмед Второй не боится Гирея, а в таком случае колонии османам совсем не противник. Как могут обороняться генуэзцы, если, к примеру, гарнизон крепости Чембало — сорок арбалетчиков — и это по штату, а в реальности и того меньше. А султан хочет привести тридцать тысяч войск.

Интересно, какие думки сейчас у консула Каффы? Сошлось мое «предсказание». Не пойду к нему сейчас, пусть дозревает, мне некогда — к войне готовлюсь.

Политическая ситуация обостряется — к войне надо готовиться интенсивней. А отбирать у Прохора новую игрушку — постройку паровой машины не хочется, хорошо что есть пополнение — переселенцы. Распределил толковых так — троих в механический цех, один к электротехникам, один к химикам, один читать умеет — к писарям, писать научат, к медикам одного. Остальные подсобниками в общую бригаду — в основном это стройка и домна. В механическом цеху хотел сверление стволов в три смены организовать, но на ночь воды для водяного колеса не хватает, дождей давно не было, только две смены получается, а кузнецы тоже в две смены работают — так вроде производство немного сбалансировал, но стволы отстают.

Пришла вербовочная экспедиция, в Ло Вати — Батуми, не пошли, опасно. Начали с Сухуми. Всего по восточным колониям набрали семьдесят человек, как и планировалось. Отбор был довольно жесткий, так как желающих было много. Новеньких отмыли, одели, пока будут отдельной ротой, поставил туда самых отъявленных сержантов — гоняют по полной программе, КМБ так сказать.

Акима спрашиваю:

— Ну как плавание прошло?

— Хорошо прошло, один раз только пираты напали, мы их потом еле догнали.

— Как это? Так кто на кого напал?

— Ну идем мы самые первые, две шхуны отстали, уже южный берег вдали видно. Тут на нас фелюка! Из лука в нас стрельнули! А у нас только четыре винтовки. А из револьверов ты говоришь нельзя далеко стрелять.

— Нельзя, толку мало от этого.

— Ну вот, стреляем мы по ним из винтовок, а они повернули и от нас гребут. А нам за ними — лавировать надо, пока поворот — они сразу далеко оказались. Наверное час за ними гонялись, зато каждый смог пострелять по пиратам. Как ты говоришь — «практика».

— А это точно пираты были?

— Точно, точно. Нашли у них три лука, четыре сабли, топоры, копья, ножи. Денег почти не было, так что не купцы. Настоящие пираты, точно тебе говорю.

Ну Аким! Борец с пиратами. Мне кажется, он их специально ищет, ну ладно.

Созрела картошка — скороспелый сорт, ее не так много если на семена оставлять, но каждому по порции выходит. После того как всю убрали, подсушили и в погреба заложили, устроил опять обед-презентацию. Приготовили отварную картошку, рассказал какой это важный и нужный овощ, что на нем можно выжить и без лошади, если земля хорошая, можно не пахать. Надо только правильно выращивать, а на Руси даже и поливать не придется, там такие засухи редкость, только сажать, окучивать и выкапывать. И из нее много блюд всяких можно приготовить, но это на следующий год, когда будет большой урожай. Людям почти всем понравилось, удивлялись — «вроде репа, но не репа, хлебная какая-то».

А Прохор сделал поворотный стол для фрезерного станка, поставили на него патрон от токарного и сделали стальной барабан для револьвера. Наконец-то! А то тратить на револьверы бериллиевую бронзу очень жалко. Тем более у нас скопилось более двух десятков бракованных винтовочных стволов, которые можно обрезать до револьверных. Запустили в производство серию новых револьверов, да и на старых можно барабаны сменить. Револьверные рамки так и делаем из оловянистой бронзы, ну это не проблема, зато — стимпанк!

Размышлял я о государстве, в котором живу — Газарии, бывших генуэзских колониях. Чувствую слабость этого государства, им управляет банк Сан-Джорджио, выкачивая отсюда деньги. И деньгами пытаются решить проблемы — от Гирея откупаются, султану платят за проливы. Но это тупиковый путь, правители Газарии это чувствуют, но сделать ничего не могут или не хотят. Муниципальное управление работает прилично для этого времени, а центральная государственная власть деградирует, боятся, как бы все это не рухнуло. Похоже на — «не отскребай грязь, на ней все держится». Когда в моей реальности сюда пришли османы, а татары отстранились, никто не хотел даже защищаться.

Вот я выпустил свои монеты, а они не отреагировали. Хотя — банкиры, должны понимать. Эмиссия бумажных денег — прерогатива государства, а тут барон какой-то. Или я их обманул как бы векселями? Не понимаю. Похоже, что Газария — какое-то недо государство, но экономически эффективное, за счет торговли. Вот Крымское Ханство — главная сила на полуострове, но полноценной властью себя не считает, смотрит на Каффу как на «град на холме, блистающий». Такой вот симбиоз двух недогосударств, нормального государства не получилось, хотя с виду все неплохо, по меркам этого времени. У двуглавого дракона нет единой политической воли, подойдешь ближе — а это два быка, а не дракон.

Может я от них слишком многого хочу? Просто два государства, чем-то помогающих друг другу, не более. Надо на себя рассчитывать, воевать придется самому, и госструктуры свои создавать надо.

Надо вводить гражданские чины, закладывать основу государственного управления. Табель о рангах составлять, приравнивать к военным. Вот только военный табель у меня недоделанный, не могу определиться, кто будет после поручика — старший поручик или сразу капитан. И гражданский табель получается не законченный, потому как кроме писарей и советников не могу никого придумать. И какой же чин без мундира. Гимнастерки не солидно, у гражданских будут френчи, синие — я на рынке индиго купил, дорого, но и чиновников у меня пока мало будет. Сшили первый френч из льна цвета индиго — модный джинсовый пиджак. Погон у гражданских не будет, знаки различия будут на обшлагах. Сначала идут такие же горизонтальные лычки, только желтые, от одной до четырех. Младший писарь, писарь, старший писарь и главный писарь — соответствует старшине. Затем лычки галочкой — шевроны, от одного до трех, советники. На этом моя фантазия пока закончилась.

Собрал всех, рассказал о гражданских служащих, сказал, что это теперь мои официальные помощники в управлении Чернореченском, производствами. А управление будет состоять из частей — приказов. Производством управляет Промышленный приказ, головой там будет Прохор в чине советника, что соответствует поручику. Но при нем еще будет младший советник — администратор, бойкий мужик, организатор на производстве. Прохор молодой слишком, и он как главный инженер, а вот организовывать — это не его.

Обучением грамоте, книгами, письмами и писарями управляет Ученый приказ, главным там будет советник Ефим, тоже молодой, но там все молодые. Лекарский приказ — лекарь советник Иван (еще один), Евдокия слабовата как организатор оказалась. Остальными делами города занимается Городской приказ — советник Ратмира. Делами войска занимается повышенный до поручика Аким. Это пятеро наиболее важных моих людей. Ну еще присвоил гражданские чины помельче, остальным пяти писарям-учителям — писарей и младших писарей. Через неделю присвоил Фросе чин старшего писаря — главной по швеям, ночная кукушка она такая.

Теперь мои управленцы ходят в красивых синих мундирах, сразу видно кто главнее. Утром Прохор идет в мундире в столовую, после завтрака в цех, там вешает френч на вешалку в чистом углу, одевает рабочую одежду. Вечером в обратном порядке.

Для солдат придумал еще один вид тренировки — в револьверный патрон заряжаем щепотку пороха и восковую пулю, заряжаем в револьверы — карабин этим стрелять не может. Солдаты надевают штурмовые шлемы с забралами, делятся на две неравные группы. Меньшая группа прячется в «учебном доме», большая группа их штурмует. А пуля хоть и восковая, но вблизи бьет больно, так что «условия приближены к боевым», видно какой у ребят адреналин в таком учебном бою — вот такой страйкбол. В процессе учений отобрали лучших, около тридцати солдат, дальше тренировались по этой методике только они. В отдельный взвод пока их сводить не стал, потому что среди них было много командиров отделений, но чтобы их можно было легко определить в бою, сделали нашивку на грудь — «Ш», но это не шипы, это — штурмовик.

В процесс еще выявили кандидатов в командиры отделений для второй роты, но роты надо будет опять переформировывать, чтобы новичков и ветеранов равномерно перераспределить. Но это позже, надо чтобы новобранцы подучились, а то они и на русском пока плохо говорят, то есть почти никак — только команды выучили. Но прогресс быстрый, погружение в языковую среду и частое физическое воздействие хорошо тому способствует. А среди шестнадцати парней «весеннего призыва», русских и литвин, по конкурсу на командиров отделений прошло только пятеро, хотя у них было две форы — знание языка и возраст, они были в среднем постарше. Вот как раз старшие пошли «комодами», четверо наиболее грамотных пошли в связисты, как носители языка, остальные семеро осталось солдатами.

Провел ревизию вооружения: пятьдесят однозарядных винтовок, тридцать семь револьверов, уже все со стальными барабанами, часть револьверов оставлю для гражданских. Тридцать два самозарядных карабина, еще делают, в течение двух недель их число дойдет до полусотни. Патронов.357 — тысяча двести, еще четыреста — НЗ из фабричных гильз. Пять тысяч патронов 9х27 для карабинов. А вот капсюлей осталось восемнадцать тысяч штук, без учета того что в патронах, а новых пока нет. Надо что-то с этим делать.

Десять минометов, мин пока мало, учебные в основном. Массовое производство керамических зажигательных пока готовим. Чугунная 40-мм гладкоствольная пушка, две стальных нарезных. А вот со снарядами к ним грустно, гильзы делать очень трудоемко, их всего тридцать штук. Можно заряжать картечью для гладкоствольных пушек, или «бронебойным» для нарезных. Минометов надо сделать еще десяток, они простые, дефицитных материалов не требуют, но это не спешно.

Да, стрелковки маловато, с учетом пополнения. Однозарядные винтовки уже смысла нет делать, затраты на них сравнимы с самозарядными, так что поставил в план второй очереди еще полсотни карабинов и пять тысяч гильз к ним.

А вот для штурма помещений нужны, в основном, гранаты. Но тренировки по штурму проводим без гранат, а то неспортивно, с гранатами много ума не надо. А гранаты делали разные — совсем простая — шумовая — большая петарда, хорошо работает, можно даже в бою применять. После взрыва заходить в помещение и расстреливать оглушенных, грохот от нее очень сильный. Пробовали фугасную на дымном порохе — мало от петарды отличается по действию — несколько осколков и все. Та же история, что и с минометными минами, нужна хорошая взрывчатка — шимоза. А для нее надо много дефицитного сырья и еще взрыватель. Сделаем немного для особых случаев. Так что пока основная — это шумовая граната с фитилем.

Отлили из бронзы 65-мм пушку, действующий макет, только без нарезов. Мне надо откат-накат отработать. Накатник — довольно просто — большая цилиндрическая стальная пружина. А вот откатник — это гидроцилиндр, как автомобильный амортизатор, должен поглощать энергию отдачи. Хорошо что там не нужно плотное прилегание поршня и цилиндра, наоборот, там должен быть зазор, для перетекания гидравлической жидкости. А вот уплотнение штока должно быть хорошим, чтобы эта жидкость не вытекала.

Потом еще люлька, которая объединяет ствол и подвижные части откатника и накатника, и все они движутся по лафету. Есть отличие от пушки Барановского, там поршневой затвор, а я буду делать клиновый. В поршневом много фрезерования, мне клиновый проще сделать, тем более для малых пушек мы уже такой делали. Что-то все сложно.

Собрали все, подогнали — все двигается, щелкает. Ну из бронзы это не сложно. Бронзы ушло много, миномет переплавили и еще пришлось докупать. В гидравлический откатник залили воду, штатно там будет глицерин.

Собрали один выстрел — снаряд болванка, гильза стальная, ручной работы. Сколько же в гильзу сыпать? Полузаряд — 130 грамм черного пороха, полный — 380 грамм. Сделали полузаряд.

Ходовую часть лафета пока сделали из дерева, два сошника, раздвижные. Выехали на стрельбище. Огонь! Пушка стрельнула, но из откатника струя воды — вырвало сальник штока. Вот это давление.

Починили сальник, стрельнули полным зарядом — откатник лопнул.

Нет, я так к войне не успею. Попробую жесткое крепление на лафете, без откатной системы, не такой уж и большой импульс.

Переделали довольно быстро, пушка стала легче чуть ли не в два раза. Зарядили сразу полный заряд в гильзу. Огонь! Пушка подпрыгнула, два разведённых сошника не дали сдвинуться орудию, и сила отдачи сломала деревянные сошники. Ого, «небольшой импульс!» Надо делать лафет старого типа, с одиночным сошником, чтобы он не мешал орудию откатываться. Нарисовал эскиз, принялись переделывать.

У меня уже одиннадцать шхун, надо флоту тоже тренироваться. Поставил им учебный план — первый вариант — рейс до Босфора и обратно, заодно разведывают ситуацию у входа в пролив. Второй вариант — туда же, но вдоль берега, мимо устьев Днепра и Дуная. Ходят шхуны попарно, на каждой отделение стрелков, связисты, держат связь ратьером — днем зеркалами, ночью фонарями. Фонари сделали телеграфные, с девятью светодиодами. На двух шхунах стоят гладкоствольные пушки и по три картечных выстрела.

Убрали поздние сорта картошки, что-то рано они созрели, август еще, жара и полив повлияли, наверное. Отложил на семена, посчитал — по несколько порций на человека выходит, а если в суп добавлять, то раз на десять хватит. Так и решил, каждое воскресенье в суп или уху добавляем картошку, чтобы каждому по несколько кусочков досталось, только раз сделали жареную картошку на оливковом масле. Два месяца так ели, выработалась привычка — праздник-картошка. Ничего, на следующий год посадим столько, что можно будет каждый день есть и еще останется. Созревают подсолнечник и кукуруза, но их мало, так что второй год только на семена. Двулетники в этом году дадут семена — морковь, свекла и сахарная свекла.

Хорошо вырос чили, не зря я с ним весной возился и баб-огородниц обучал, похоже, что взошли почти все семена — урожай идет уже на десятки килограмм, как бы под центнер выходит. Правда, еще усушка будет, и ножку с семенами надо отделить. Надо это тщательно делать, чтобы на продажу ни одного семечка не попало. А перец получился ядреный, может даже не чили, а халапеньо какой-нибудь. Еще вырос болгарский перец, но я с ним особо не старался, так, на еду вырастил. И рос он вдалеке от чили, чтобы не было взаимного опыления. Клещевина выросла, маловато еще, большую часть на семена опять, но немного масла получил. Собирали аккуратно, в перчатках, масло потом прогрели на водяной бане, рицин от нагрева разрушился. На баране проверил, баран живой — получил настоящую касторку, растительное масло, которое не полимеризуется, отличная смазка для механизмов.

Вот только мало его, решил отдать масло на смазку оружия. Не на чистку, а на смазку после чистки. Маслом у меня не чистят, оно вообще чистит оружие плохо. У меня в войсках инструкция по чистке такая: сначала неполная разборка и протирка от пыли и грязи, затем канал ствола и участки с нагаром смачиваются раствором щелока на несколько минут для нейтрализации кислот. Затем нагар счищается спирто-ацетоновой смесью, ею же протирают весь металл. При сильной освинцовки ствола, он прочищается бронзовым ершиком, затем опять растворитель. И вот уже на очищенное оружие наносится немного смазки — в канал ствола и на трущиеся поверхности, совсем немного, несколько капель. Если предполагается стрельба в этот же день, то канал ствола не смазывается. При нахождении на корабле оружие смазывается обильнее.

Для этого у каждого стрелка шомпол с вишером, петелькой для крепления ветоши. А на отделение — комплект для чистки — ершики, медная фляжка с щелоком, фляжка со спирто-ацетоновым растворителем и медная масленка с касторкой. Уходу за оружием хорошо помогает воронение стальных частей, использую горячее щелочное воронение — обезжиренная деталь кипятится в растворе гидроксида натрия и нитрата натрия, отличное покрытие получается.

Зашел к писарям, это у меня Ученый приказ теперь. Ефим пользовался смартфоном уже без меня, переписал уже все книги, какие были в памяти, остался только анатомический атлас, его надо перерисовывать. Что-то мало книг я сохранил, не надеялся на электронику, а вышло вот как. Только справочники и учебники, и то не все что нужно. Еще несколько томов Пушкина и сборник стихов Лермонтова, ни одной книги прозы, их я читал онлайн, и ничего не сохранилось. Но все равно, то что у нас теперь есть — это огромный кладезь человеческих знаний, теперь на мне еще ответственность за это. Смотрю я на наши самодельные рукописные книги, а они уже очень приличные — картонные обложки, переплеты, а ведь это какой труд! Ведь почти все книги в четырех экземплярах, производство бумаги всю зиму, весну и лето работало большей частью на эти книги, на продажу шла меньшая часть. Не зря я писарям мундиры и чины дал.

Еще у меня книги распределены по доступу, по одному экземпляру каждой хранится в сокровищнице, в школе — стихи, арифметика, русский язык, биология, начальная физика и химия, часть истории и географии. А вот остальная химия, физика, металлургия, большая часть медицины и вузовские учебники — ДСП. История «будущего» и география не открытой части Земли — секретно, сам переписывал и никому не показывал. Еще в учебниках у меня вымараны будущие даты, например Дарвин — просто ученый, а откуда он — неизвестно. Ведь он должен родиться только в 1809 году. Интересно, в этой реальности он будет мальчик или девочка?

Да, теория Дарвина — та еще бомба под религию. Я пока выкручиваюсь так: Бог создал весь мир, вместе с обезьянами, от которых произошел человек, а в Святом Писании просто опустили ненужные подробности.

А книг для школы очень мало, книгопечатание очень нужно, но это не сейчас, вот турка победим, тогда… Те же сказки Пушкина уже переписаны в десятках экземплярах. Недавно призванных солдат сразу заставляют учить стихи-сказки, они даже не все слова понимают, но это чтобы вырабатывать правильный русский язык. Солдаты сначала воспринимали это как наказание, но когда они видят по вечерам в сквере около площади литературные вечера, где выступают писари с новыми стихами, где собираются жители чуть ли не всего Чернореченска, девушки охают и ахают от стихов, то после такого стихи воспринимаются по-другому. Я захожу на эти вечера, когда есть время, что-то там идиллия какая-то, французских булок не хватает.

А вот нефранцузских пряников и калачей хватает, с весны в Чернореченске появились негосударственные производства помимо Айваза — открылась пекарня и швейная мастерская. Я с них беру налог, со швеи символический, с пекарни побольше, но тоже не грабительский. А то у меня тут авторитарный социализм сложился, образование и медицина бесплатные, пособия на детей, даже прачечная бесплатная, правда, по норме. Поэтому частников должен налогом облагать.

Электрики сделали по моему заданию динамик, маленький с большой катушкой, скорее наушник. А катушка большая, потому что самый тонкий провод мы смогли получить в три десятых миллиметра. Диффузор бумажный, проклеенный нитроклеем. И еще угольный микрофон с таким же диффузором, там проще, тонкий провод не нужен, засыпал графитовыми гранулами. И конденсаторов сделали несколько штук - бумажные, обкладки из свинцовой фольги. Это я хочу телефон сделать, причем без использования артефактов, полностью из местных материалов. Хотя практического применения телефона сейчас не будет, для этого нужна инфраструктура, а на нее у меня сейчас нет ресурсов. То что я смогу построить, для войны большой пользы не принесет, это же не радиосвязь. А развивать электронику надо, а то у меня из электронных компонентов только резисторы, электромагниты и реле есть. Когда мне было некогда, электронщики делали резисторы, уже четыре десятка разных номиналов сделали.

Но с тонким медным проводом отдельная история. Волочение до диаметра в полмиллиметра освоили довольно быстро, еще когда делали реле. А для наушника это слишком много, надо диаметр еще меньше, а там начались проблемы — фильер малого диаметра трудно получить. Ведь его надо проделать в отпущенной стальной пластине из У8, причем сверл такого диаметра нет. Потом пластину надо закалить, после закалки конусное отверстие малого диаметра уже на себя не похоже, поверхность портится. И как его восстанавливать? В итоге пришлось фильер делать из бериллиевой бронзы, получилось, но фильера надолго не хватало, его диаметр быстро увеличивался при работе. Еще пришлось подбирать смазку для волочения, с маслами получалось не очень, лучше заработало на мыльной воде.

Собрали схему, там все просто — все последовательно: динамик, микрофон, резистор, аккумулятор. Включили, работает! И даже речь можно разобрать. Рассказал ребятам весь процесс, схему нарисовал. Вот пусть теперь изучают, совершенствуют. И сделать еще комлект, установить двухстороннюю связь.

Сделали новый лафет для большой пушки, испытали, стреляет нормально. Только спуск надо веревочкой дергать, а то пушка отскакивает на пару метров при выстреле, зашибить может. Приделали механический прицел, маховички наводки. Это совсем просто, винт-гайка у нас почти на каждом станке стоит. Но это получился полевой вариант орудия, а нам нужен морской. Интересно, вертлюг выдержит?

Вкопали на стрельбище бревно, закрепили пушку. Бах! Бревно, довольно толстое, треснуло. Не, шхуна такой удар не выдержит. Надо делать корабельный колесный лафет. Но пушку уже можно делать из стали. Вот только с гильзами ничего не придумали, пока будем ковать стальные. Медленно, трудоёмко, но других вариантов пока нет.

Теперь надо сделать и испытать 65-мм фугасный снаряд. С калибрами орудий что интересно — увеличил немного, а вес вырос значительно. Увеличение объема идет в кубе. При увеличении калибра с 40 мм до 65 мм габаритный объём снаряда увеличивается в 4,3 раза! Соответственно растет и вес.

Но пушка Барановского — полевая, основной боеприпас — осколочная чугунная граната, много чугуна, мало взрывчатки. Против галер мне осколки особо не нужны, нужна фугасность, даже бризантность — разрушить толстый борт. У шимозы с бризантностью все в порядке, вопрос в количестве ВВ. Поэтому корпус снаряда отлили относительно тонкостенный, мелинита влезло аж 260 грамм, весь снаряд почти три килограмма.

На стрельбище в качестве цели построили частокол из тонкомера 15 см, второй слой бревен спереди уложили горизонтально, закрепили скобами. Стена в 30 см — неплохой имитатор борта мавны. Пушку уже немного пристреляли болванками, зарядили фугасный, попрятались в окоп — к спуску веревочка. Огонь! Вот это взрыв! Мы даже в ста метрах, в окопе, немного почувствовали упругую волну. Полфунта шимозы — это не баран чихнул!

В первом слое бревен три бревна разорваны пополам, части раскиданы в стороны, во втором слое сломано два бревна. Оставшиеся бревна в центральной части вспухли щепками — живого места нет, чугунная крупа работает. Кору, местами, как ветром сдуло. Но есть следы и от крупных осколков — сквозные отверстия в бревнах, правда мало. Вот от такого снаряда точно мавне поплохеет.

Снаряд получился хороший, но смогу ли я их много сделать? Гильзы трудоемкие и долго делать, но еще и большой расход селитры. На шимозу много селитры уходит, еще на заряд надо 380 г черного пороха. Ни о каких тысячах выстрелах речи нет, даже на триста не хватит. А вот на мину расход селитры совсем маленький — минимальный метательный заряд — 20 г, максимальный — меньше восьмидесяти. Еще грамм десять на взрыватель и двадцать на «напалм» В среднем — меньше ста грамм выходит, полные заряды для всех мин не нужны. Миномет — очень экономичное оружие получилось. Вот тут мне хватит на несколько тысяч.

Но 65-мм пушки нужны все равно, миномет не решит всех задач. Да и почти сотня мелких снарядов тоже не пропадет, 40-мм пушка довольна эффективна против фуст и фелюк. К тому же эти суда быстрые, а 40-мм наводить гораздо удобнее, этакий «противоминный» калибр. Большая пушка получилась «казематная», на колесном станке, ей надо место для отката. Сейчас одну шхуну переделываем — делаем артиллерийский ют, в стенках юта бойницы для орудия в три стороны. Так что нужно хотя бы полсотни снарядов 65 мм.

А я задумался как бы еще мореходные качества шхун улучшить, а то чувствую — резерв еще есть. А вот как бы увеличить мачты, не увеличивая водоизмещения балластом? Хорошо бы еще уменьшить площадь миделя, но это получаются взаимоисключающие изменения. Чтобы увеличить скорость нужно увеличить мачты, но для сохранения остойчивости надо увеличивать либо балласт, либо ширину корпуса, а то и другое приводит к снижению скорости, замкнутый круг. Надо сделать компактный балласт как можно ниже. Вспомнил, как приделывали килевой брус стругу, а если шхуне приделать такой, но металлический. Так, чтобы он заменял собой почти весь балласт, тогда можно уменьшить ширину корпуса, уменьшить сопротивление потоку. Оценил параметры балласта и свои возможности, заказал отлить из чугуна тавровую балку весом в четыре тонны и длиной в семь метров. В верхней полке сразу предусмотреть два десятка отверстий для крепления к килевому брусу. Концы балки скруглить, чтобы было обтекаемо, и сам тавр сделали толстостенный, мне нужен обтекаемый балласт, а не шверт. Пока готовили литьё, я рисовал новые сечения корпуса. Не то чтобы сильно новые, взял свой многократно проверенный проект и уменьшил ширину корпуса, ну еще немного уменьшил осадку, но это без учета чугунного киля, с килем выходит почти тоже самое. Хотя водоизмещение должно уменьшиться за счет меньшего балласта.

Отлить-то мы отлили, но подъемного крана у меня нет. На сцепку из воловьих телеги и арбы мы грузили балку, изображая строителей пирамид. Пришлось привязать десяток тонких бревен-ручек поперек, чтобы смогли взяться полсотни человек. И то еле подняли. Хотя на каждого приходилось около восьмидесяти килограмм, но какая-то несогласованность создавала впечатление, что поднимаешь все сто пятьдесят. Трехосная платформа заскрипела, но выдержала. А пара волов тянула по ровной дороге довольно уверенно, на опасных участках люди помогали. Хорошо, что давно не было дождей, а то даже на твердой земле колеса оставляли заметный след, в мягкой бы утонули.

Строительство четырнадцатой шхуны началось с соединения чугунного тавра и килевого бруса. Затянули болты, получилась очень жесткая конструкция. Вот бы каркас кораблей собирать из стального проката! Правда, тогда мощность привода для прокатного стана нужно увеличивать не в разы, а на порядок. Да и электросварка очень желательна. Ух, я бы такой корабль построил. Эх, мечты!

А дальше стройка шхуны пошла как обычно, только формы шпангоутов были другие.

Пришел в оружейку, думал про гранаты, надо бы сделать им терочный запал, и меня потрясла мысль — как я забыл! Я же знал про бертолетову соль! Ее можно получить электролизом хлорид натрия. Но я просчитал выход продукта при использовании моего генератора, и там выходило около десяти граммов в час, и я отмел этот способ производства взрывчатки. А нужно делать не взрывчатку, а инициирующее вещество! А там много не надо.

Обратно к электронщикам, срочно делаем электролизер, только другой. Интересно, электролизом поваренной соли можно получить разные вещества — если поставить диафрагму и тщательно разделять продукты электролиза - то получится хлор и гидроксид натрия, а если сразу их смешивать — то получится хлорат натрия. Чтобы вещества смешивались, электролизер делаю из глубокого кувшина, электроды из графита надо положить на дно, провода, идущие к ним заизолировать лаком. Залил раствор соли и подключил к генератору, отрегулировал ток, так чтобы не шли пузырьки, потому как это — хлор — ядовитый. И электролизёр оставил на улице по той же причине. Теперь у меня нарабатывается хлорат натрия, а вот для дела лучше хлорат калия, он стабильнее. Но у меня есть хлорид калия!

Еще в начале лета пошел я на шхуне в район Сиваша, туда, где соль добывают. Купить там соли, там самая дешёвая соль — «от производителя». Добывают там соль в нескольких местах, расспросил, у кого лучше. Вот, говорят, у него самая лучшая соль. «А почему?» — спрашиваю. Говорят, что у остальных горькая соль, а у него только слегка горчит. Попробовал — правда. Морская соль горчит из-за примесей хлоридов калия и магния, только хлорид натрия имеет чисто-соленый вкус. Поговорил с хозяином соляного производства — его соль немного дороже, но понимающие люди берут у него. Причем секрета особого нет — у него отгорожен прибрежный участок с рассолом, когда зимой начинает холодать, хлорид калия выпадает в осадок, его рабочие собирают этот осадок и уносят на берег, чтобы он обратно в рассол не попал. В результате, летом из этого бассейна получается соль, в которой почти нет калия и меньше магния. Рассказывает продавец:

— Еще мой дед так соль очищал! А остальные продавцы соли так не делают, продают как есть — горьковатую. Моя соль самая лучшая, самая чистая! Ты знаешь как это трудно — зимой тут ходить по колено в воде и собирать со дна горькую соль. Мои люди так мерзнут. Еще надо чтобы от дождей горькая соль обратно не стекала, окапываем ее валом.

Купил у него соли, две тонны — недорого совсем. А где тут у вас горькая соль?

— А вот — говорят — эта куча — горькая соль.

Ого, да тут десятки тонн! Я рассмотрел по-внимательнее — тут должна быть смесь хлоридов калия и магния. Вижу кубические кристаллы горько-соленого чистого хлорида калия, он копится тут веками, под дождем растворяется, под солнцем высыхает. Стократная перекристаллизация. А где же хлорид магния? Его тут должно быть поменьше, но он должен быть. О, вот этот край другие кристаллы, не кубическая структура, и оттенок другой. Вкус тоже горько-соленый, но немного отличается. Ладно, это кристаллы, значит вещество чистое, надо брать. Взял две тонны хлорида калия и около тонны хлорида магния насобирали. Заплатил одну лиру торговцу, так он радостный, еще и своих рабов заставил нам помогать грузить, еще бы — человек отходы забирает и еще платит за это!

Надо же, у средневекового добытчика соли купил недорого разделенную «тройку хлоридов». Сам бы я не смог так разделить, вернее, не смог быстро. А тут использовались природные циклы: холод — жара, дождь — солнце. И десятки, а то и сотни лет шла очистка. Хлорид калия, конечно, не химически чистый, примеси хлоридов натрия и магния там есть, но не более нескольких процентов. А вот хлорид магния какой-то странный, надо будет проверить.

Привез я соли домой, сложил раздельно — хлорид натрия в продуктовый амбар, а остальное в сарай, и подписал где — что. Теперь у меня есть калийное удобрение. Картошка очень любит калий. Для эксперимента удобрил небольшой участок картошки — небольшая разница в урожае есть. Небольшая, потому как земля не истощенная, калий в ней и так есть. А вот через несколько лет картошка на калий среагирует благодарно. Правда, примесь натрия вредна для растений, надеюсь его тут немного. А магний нужен — снижает кислотность почвы. Зато не надо золу тратить на удобрение почвы, весь поташ идет в стекло, хлорид калия туда не подходит.

Электролизёр работал весь день, на ночь оставлять не стал, подшипники генератора надо все время маслом подпитывать. Это, кстати, бич нашего производства, несколько человек только и делают, что подливают масло в масленки подшипников, собирают масло с поддонов. Ну нету у меня шариковых подшипников, и роликовых тоже нету. После войны. Вторая нерешаемая проблема — нет твердых сплавов для резцов. Самое твердое — углеродка У8, У8Г. Из-за этого приходиться возится с СОЖ — смазочно-охлаждающей жидкостью. Чугун точит плохо, то есть чугун шлифовать могу во всех видах, точить немного, а фрезеровать — еле-еле.

Отключил электролизёр, слил электролит — мутная, почти черная жидкость. Это графитовый электрод осыпается, тоже жалко, я весь графит на рынке скупил, мало его. Графитовая пыль идет в пироксилиновый порох, графитовое зерно — в микрофоны, графитовые щетки для генератора, электроды. Карандаши еще сделал, несколько штук, правда, там грифель всего пару сантиметров, потом дерево сплошное. Это только для писарей, там где быстро писать надо используют. Ну и чертежи чертим.

Профильтровал раствор хлората, растворил хлорид калия в горячей воде, подливаю в хлорат. Получается осадок — хлорат калия, выпаривание, перекристаллизация, фильтрование, опять перекристаллизация. Затем в раствор немного гидроксида натрия против кислоты, опять перекристаллизация. Уфф! Получилось сто сорок грамм чистого, кристаллического хлората калия — бертолетовой соли. Сколько возни! Зато из ничего — из электричества и двух морских солей.

Насыпал щепотку высушенной бертолетовой соли на железку, прикрываясь рукой, ударил молотком — хлоп! Работает! Есть воспламенение. Надо капсюль зарядить.

Я же стреляные капсюля не выкидываю, вот они все в мешочке — несколько тысяч штук, еще и рассортированы на SP и SR, хорошо они цветом немного различаются. Разобрал один SP — вынул иглой наковаленку, пробойником выправил дно капсюля. Раствором хлората пропитал маленькие кружочки промокашки. Кружочек высушил, вставил в стаканчик капсюля, закрыл наковаленкой. Собрал патрон, зарядил в свой револьвер — щелк! Никакого эффекта! Еще один собрал — то же самое. Чувствительность хлората калия недостаточна для работы в таком маленьком капсюле. Неужели возвращаться к гремучей ртути?

А как же работают настоящие капсюля? Там смесь этих веществ. Значит гремучая ртуть в очень мелких кристаллах, разбавленная хлоратом не такая чувствительная.

Синтезировали немного фульмината ртути, но сушить не стали. Воду вытеснили этанолом, под слоем спирта мелко перемололи. Тоже самое сделали с хлоратом, эти вещества в этаноле почти не растворяются. Получили две суспензии, смешали одну часть ртутной и две хлоратных. Бронзовым пинцетом макаю кружочки промокашки в эту смесь и раскладываю на куске стекла. Когда все разложил — отнес в дальний угол сушиться.

Осторожно взял пинцетом один кружочек и положил на железку. Слегка постучал пинцетом — нормально, молчит. Постучал сильнее — то же. Тюкнул молотком — пшикнул, есть воспламенение! Зарядил капсюль, его в патрон, патрон в револьвер. Бах! Стреляет! Ну-ка еще. Есть! Ура! Работает! Я могу сделать патронов сколько захочу! Аааа! Это IDKFA! Бесконечные патроны!

Еле успокоился и прекратил бегать с револьвером кругами по комнате. Ну хоть не стрелял. Мои настороженно в дверь заглядывают.

Надо проверить на стабильность, дал задание сделать сто патронов 9х27 с новым капсюлем. Через пару часов зарядили, пошли стрелять. Сам стрелял, двигался активно, быстрая смена магазинов — тренировка по практической стрельбе. Хороший у нас карабин получился, управляется неплохо, отдача не сильная. На всю сотню было две осечки — терпимо. У нас и на фабричных были осечки, но меньше, полпроцента где-то. Тем более, на карабине это преодолевается моментом — затвор передернуть — пару секунд, ручку затвора специально поставил слева, гораздо удобнее и быстрее чем справа. Тем более, рукоять управления огнем стоит не в конце ствольной коробки у приклада, а продвинута немного вперед, так удобнее держать одной рукой.

Приказал запустить производство новых капсюлей, точнее переснаряжение стреляных. На это поставил двух девок — работа тонкая, кропотливая. Этими капсюлями снаряжать все патроны 9х27, уже снаряженные фабричными капсюлями перевезти в резерв. Теперь солдаты могут тренироваться, не сильно экономя патроны. Еще надо револьверных зарядить, чтобы револьверщики тренировались. А это не только солдаты, я обязал гражданских чинов тоже владеть револьвером. И еще группа из мужиков, которые учат гуманитарные науки, тоже к револьверу привыкают.

А тут перец чили высох, можно ехать продавать. Большую часть сделали крупного помола — такие кусочки сантиметр-полтора, так он дольше хранится. Небольшую часть смололи в порошок. Перец разложили в мешочки из вощённой парусины, что-то он хорошо усох, более чем в четыре раза — получилось девятнадцать килограммов. Взял шестнадцать и поехал в Каффу.

В Каффе с Еремеем пересчитались, еще мне несколько килограмм серебра пришло — желтая ткань и гвозди — бестселлеры этого года! Теперь попробуем хорошо продать красный перец. На рынок пошли с Еремеем, нашел всех крупных продавцов пряностей — их четверо оказалось. Поговорил с каждым, помнят про новый перец с прошлого года. Правда тот купец расстроился, что я со всеми общаюсь, но я знаю что у одного денег на всю партию точно не хватит. Дал каждому образец, маленький кулечек молотого перца, столовую ложку где-то. Сказал, пробуйте не спеша, думайте, а завтра о цене поговорим. Играю в открытую — сказал что у меня больше чем полталанта (13 кг) этого перца, отсюда и планируйте. Еще нашли золотарей, тот который по Каффе работает привез тридцать килограммов селитры, а тот кто на скотном рынке — сорок, нормально так. Пошли домой.

Дома Еремей под впечатлением перспектив торговли перцем цены на него сочиняет. Черный перец я продал за пять весов серебра — за полкило получил два с половиной килограммов серебра. Красный будет дешевле в разы, но его у меня много. Прямо считать страшно.

А Еремей уже давно только моей продукцией торгует, наша маленькая лавка уже известна на всю Каффу, да и Гусев стал широко известен в узких кругах.

Утром пошли на рынок, собрались все в одной из лавок, моя охрана несет мешочки с перцем. Хотел устроить аукцион, но ни у кого нет денег на всю партию. Но какое-то подобие аукциона получилось — выработали взаимоприемлемую цену — полтора веса серебра за двенадцать килограмм перца (у меня мешочки по два килограмма). Сказал, что остаток буду продавать в лавке за два веса серебра — все сочли это справедливым, тем более, почти все уйдет на экспорт. Торопятся уходить в Средиземное море, пока погода хорошая.

Да, отлично перец продали, восемнадцать килограммов серебра! Почти тысяча четыреста лир! Круче чем с рубиновым перстнем. Хоть у меня еще несколько перстней есть, но его попробуй продай за хорошую цену, мало таких покупателей. А перец можно каждый год продавать. Я думаю, спрос только увеличится. Остаток оставил в лавке.

Сходил во дворец консула, поговорил с помощником консула Оберто. Он говорит, что ситуация нервная, все понимают что война надвигается, но верить в это не хотят. Менгли Гирей уже не говорит, что султан не посмеет напасть. А Шейдака он пригласил, чтобы с большой Ордой не обостряться. Пообещал, что назначит беем. Шейдак должен приехать к зиме. А Эминека нет, так и не появлялся, говорят что он у султана в гостях. Род Ширин ропчет и Гирея не слушает, опять отделились. А у них шесть или семь тысяч войска — тоже нехорошо. Вот так, темп политической жизни ускоряется, как бы чего не упустить. Шейдака особенно, если Менгли под давлением консула назначит его беем, то все рода от Менгли отвернутся и низложат его. Еремею сказал, если приедет Шейдак, пусть сразу мне письмо пишет.

Накупил меди, олова и неокрашенной ткани, всего много, с запасом, соль купил давно, а спички у меня свои, зажигалки в смысле. Это я на закупку перед войной намекаю. Погрузил селитру и золу, пошел домой. Дома пришли минометчики с проблемой — иногда мина не загорается, взрыватель срабатывает, мина лопается, а смесь не загорается. Так, это порох слишком быстро сгорает, воспламенить смесь не успевает. Сделали немного дымного пороха крупными гранулами. Взрыватель зарядили так: несколько крупных гранул пороха, потом смесь мелкого дымного и бездымного — чтобы взрывалось сильнее, на две трети капсулы, потом до верха трубки «дистанционного» пороха, как раньше. Поставили взрыватель на полигоне, подожгли. Громко хлопнула капсула и в стороны полетели горящие крупные гранулы пороха, как фейерверк. Вот теперь горючая смесь точно воспламенится.

Решил еще усовершенствовать мину, есть у меня среди продуктов пиролиза в отходах грязная смола, очень густая, в скипидаре не растворяется, но плавится при нагреве. Осторожно нагрел смолу и смешал с молотой селитрой, залили немного этой смеси в мину-бутылку, сверху скипидар и взрыватель как обычно. Поставили мину на каменистом участке, подожгли — хлоп, бутылка лопнула, скипидар вспыхнул, загорелась смола. Подбежали, льем воду ведрами — скипидар горит на поверхности воды, а смола горит под водой за счет селитры, на термит похоже, только температура меньше. Да еще плавится, и если бы это было на палубе галеры, то просочится в трюм, и там будет гореть. Не завидую тем, у кого на корабле такая мина сработает.

Посеяли опять озимую пшеницу, с такой засухой только на озимые и надеяться. Распахали еще больше чем в прошлом году, часть целина, а часть после картошки будет. Земля пока не истощенная, еще можно подряд сеять. А под картошку распахали поля вдоль кромки леса, что на холмах к юго-востоку от Чернореченска. Картофель даже будет немного в тени деревьев, но зато будет меньше страдать от засухи. Я туда специально летом ходил, в такую засуху там лучше, северный склон холма, покрытый лесом, лучше влагу сохраняет.

У озимого сева еще одно преимущество — не такие строгие сроки вспашки под посев нежели у ярового сева. Когда пашут весной, сроки очень сжатые: раньше пахать нельзя — грязь, почва слишком влажная. А позже сроков — потеря запасенной почвой влаги. Вот и получается, что площадь посевов еще и ограничена производительностью пахаря.

А при озимом выращивании влага в почву попадает в основном уже гораздо позже сева, поэтому пахать можно немного заранее, а потом быстро все посеять вовремя. Поэтому мы смогли перепахать огромные площади пятью плугами. Причем большая часть — это целина.

Для этого построили плуг трехкорпусной — но удержать его при вспашке невозможно. Пара волов тянет, а человека мотыляет, и плуг идет куда попало. У меня еще с плугами проблема — если их не вдавливать, они из земли вылазят, форма какая-то неправильная. И спросить не у кого, мои крестьяне кроме сохи ничего не видели. Но с длинными ручками вдавливать нормально, даже не особо давить надо, все равно его надо направлять. Так что однокорпусным пахали целину, а двухкорпусным — прошлогоднюю пашню.

Работали в две смены, на пять плугов — десять мужиков и десять пар волов. Вот тут недостаток осеннего сева — темнеет рано, начинали пахать с рассветом, в сумерках заканчивали. Потом посеяли рожь и пшеницу, сеяли вручную, надо бы конную сеялку сделать, урожайность увеличится процентов на десять, но это потом.

Серийное производство керамических мин началось, два гончара в две смены с подсобниками, по шаблону крутят бутылки-мины, потом сушка и обжиг. Мины горючкой заливать пока не будем, это можно быстро сделать потом. Медные корпуса взрывателей паяют электронщики, у них уже навык пайки хороший. Мины укладываем в специальные деревянные ящики, разделенные перегородками на девять отделений, по восемь мин в каждый ящик. Девятое отделение — герметичное, проклеено смолой, там мешочки-заряды с порохом.

Посмотрел я как в патронном цехе на столах стоят сотни патронов и тоже сказал делать специальную упаковку. Вот револьверных патронов расход небольшой, их решили паковать в мешочки по пятьдесят патронов. А патроны для карабинов надо паковать в что-нибудь более вместительное, цинк сочинять не буду, сложно, и особого смысла нет. Опять сделали ящик с отделениями — восемь отделений, в каждое помещаются два деревянных бруска в два этажа с двадцатью отверстиями под патроны 9х27. Всего триста двадцать патронов. Ящик закрывается плоской крышкой на кожаных петлях, притягивается четырьмя шурупами с большой головкой и плоским шлицем — можно отвернуть ножом. Дерево пропитано маслом, стык крышки промазан воском. При падении в воду не спасет, от брызг и короткого дождя поможет — IP45, где-то. Такой сундучок многоразовый.

Помогаю Прохору с паровиком, хоть есть схема и чертеж, а механизм сложный и много неочевидных тонкостей. Я хоть и не видел действующих паровых машин, но делаю по аналогии с ДВС, хотя паровик это обращенный поршневой компрессор, только сложнее — целый блок газораспределения появляется — золотник. Прохор деревянную модель уже давно сделал, вот только из дерева всего не сделаешь, те же паропроводы, например. Получилась, в основном, кинематическая модель, зато очень наглядно. Шатунную схему применяем простую, вспомогательных шатунов для реверса не будет, до паровоза нам пока далеко.

Цилиндр и поршень отлили из чугуна, точность литья у нас уже приличная. Внутреннюю поверхность цилиндра отшлифовали на вертикально-фрезерном станке. Сделали оснастку как для хонингования, только шлифовальную и на всю длину цилиндра. Зеркало цилиндра получилось очень даже неплохое. Поршень — еще проще — отшлифовали на круглошлифовальном станке, резцом только канавки для колец подровняли. На поршень сразу поставил три поршневых кольца. Их нормально сделать получилось только из БрБ2, зато кольца получаются отличные — пружинки, а не кольца. А вот маслосъемные кольца ставить смысла нет — пар здесь подается и снизу и сверху поршня поочередно. Точнее слева и справа — горизонтальный цилиндр. Смазка поршневой группы паровой машины — отдельная головная боль — масло смешивается с паром, его надо отделять в холодильнике, а у нас и холодильника пока нет, запустим с открытым циклом.

Еще отличие от ДВС то, что к поршню присоединяют не шатун, а шток, который ходит сквозь сальник в крышке цилиндра, другой конец штока крепится к крейцкопфу-ползуну, который ходит по направляющим, а уже к ползуну присоединяется шатун. А чтобы сальник работал нормально, рабочая поверхность штока должна быть идеально-цилиндрической. Чтобы диаметр был постоянный по всей длине. Это было испытание для нашего токарного станка, пришлось долго подгонять направляющие, чтобы получить их идеальную параллельность направляющих оси шпинделя. Шток еще отшлифовали и отполировали до зеркального блеска, он стал напоминать шток амортизатора или гидроцилиндра. Сальник сделали с пеньковой набивкой, резины у нас нет, зато его смазывать легко, не то что поршень. Узел сделали разборный, чтобы сальник можно было быстро менять.

Долго думал какой применить золотник, коробчатый или цилиндрический? У коробчатого только одно преимущество — при износе он компенсирует зазор, а все остальное — хуже. Тем более, фрезы делать труднее, чем токарные резцы, поэтому выточить легче, чем фрезеровать, выбрал цилиндрический.

Кривошип стоит на маховике — чугунной шестерни в полметра, которые мы уже давно успешно производим, прямо с этой шестерни и будем снимать мощность. Станину машины сделали в виде металлического каркаса. Мы научились штамповать уголок-пятидесятку. Правда, поскольку это штамп, а не прокатный стан, получаются только короткие уголки — восемьдесят сантиметров. А прокатывать можем тонкий уголок — двадцать пять миллиметров, зато длина большая, хоть три метра. Вот комбинируем из них. Сверлим в уголках дырки в нужных местах, соединяем болтами, можно собрать любую, не слишком большую, конструкцию. Еще бы прокат и сварку, вот тогда можно развернуться. Опять сварка. Я помню, сколько провозился с маленьким генератором, на сварочный сейчас нет времени-людей. Может зимой.

Пришла из учебного похода очередная пара шхун, у них ЧП — на борту раненый, у стрелка пробито предплечье стрелой. Стал разбираться, говорят, что на них напали пираты. Какие пираты у входа в Босфорский пролив! Говорят, что за ними погналась средняя галера — фуста. А тут ветер слабый, не уйти. С галеры что-то кричат, угрожают. Мои особо не понимают, османы перешли на ломаную латынь, требуют остановиться и судно к осмотру. Мои, естественно, отказывают — те на абордаж. Началась перестрелка, у османов луки — у моих самозарядные карабины. У нас один раненый, а сколько полегло осман — неизвестно, мои потратили тридцать семь патронов. Лучников было около десятка, после минутной перестрелки с фусты никто не кричит, не стреляет, гребцы сидят молча, не гребут. Фуста стоит, шхуна потихоньку отходит, а там и ветер окреп, дошли домой. Солдату рану обработали спирто-ацетоновой смесью для чистки оружия, это по инструкции, и забинтовали — стрела прошла навылет. Сейчас ему делают операцию — чистят рану и зашивают, дадут антибиотики.

Фуста была военная, флот султана. А мои шхуны были под генуэзским флагом. Они бы еще на Константинополь напали! Это что же я наделал, войну спровоцировал раньше срока! Чего больше всего не желал… Ну как же так! Стоп, успокоится. Даже если война, прямо завтра османы не нападут, а уже осень, скоро сезон штормов, на галерах тяжело будет, понтоны вообще не пойдут. Значит, будут ждать хорошей погоды, зимой вряд ли пойдут. А на весну султан и так войну планировал. Может нападет раньше — не в мае, а в апреле.

Так, походы к проливу отменить, пусть ходят только к Днепру и Дунаю. Делаем вид, что это не мы. Да, а то не догадаются, тут у каждого второго винтовки и карабины. Ладно, сидим тихо, через неделю осторожно разузнаю.

Значит к войне надо готовится активнее, пошел по кругу все проверять. Керамических минометных мин уже более трех сотен, взрыватели паяют, тут все нормально, поток идет. Корпуса 40 и 65-мм снарядов уже отлили, шимозу сделают, тут объемы не большие, успеваем. Патронов 9х27 уже более восьми тысяч, все новые делают с переснаряженными капсюлями. К тому же стреляные гильзы мы сможем быстро переснаряжать. Заказал еще один комплект матриц и прессов для переснаряжения патронов на всякий случай. Эти патроны, карабины и револьверы — мой последний рубеж обороны. Если запереться в цитадели, то можно долго отстреливаться, перезаряжая патроны. Пороха, капсюлей и свинца у меня теперь много.

Уже начали делать вторую партию карабинов, всего более шестидесяти сделали, считая первые полсотни. Как накопится десяток бракованных стволов под укорочение — делают десяток револьверов. Готовят большую партию заготовок магазинов для карабинов, скоро будут варить контактной сваркой. Хотим комплектовать каждый карабин пятью магазинами. Минометов также пока десять, второй десяток не начали еще, успеем. А пушек тоже пока две чугунных гладких, две нарезных и две больших, дальше не делаем, надо вопрос с гильзами решать, в крайнем случае, сделаем упор на минометы, там проблем особых нет, минометы делать просто, зажигательные мины тоже, против деревянных судов этого достаточно. С пушками было бы совсем замечательно, но проблему гильз никак не решу.

Вторую роту солдат гоняют вовсю, бегают неплохо, строевая продвигается, стреляют из учебных арбалетов. С языком хуже, понимают команды и если медленно говорить, но ведь и трех месяцев не прошло, заговорят. Мотивация у них очень высокая — все хотят стать солдатами и получать зарплату, а пока только кормят и гоняют.

Паровик собрали, рукой крутится легко, в паропровод дую, кручу маховик, слышно как золотник потоки переключает. Подсоединили котел-кастрюлю, раскочегарили, потихоньку открыли кран — поршень двинулся и задумался, я прибавил пару — маховик закрутился. Ура! Заработало! Какие мы! Это маленький шаг для человека, но огромный… Нет, не то! Короче, мы крутые!

Хотя построили не с нуля, я же привез резьбонарезный инструмент, токарные патрон и резцы, сверла. Станки какие построили! Без резьбы паровик построить не реально.

В котле кончилась вода, машина стала замедляться, быстро убрали пламя от котла, как бы его не сжечь.

Эйфория немного отпустила, стал анализировать результаты: новый источник энергии — это следующий этап нашего развития, до парохода еще далеко, а станки подключить запросто, тем более, обороты выше чем у водяного колеса, для многих станков это лучше, кроме, пожалуй, кузнечного молота. А за счет мощности может получится сделать нормальный прокатный стан, а то этот забирает всю мощность водяного колеса, и все равно не хватает — работает только сильно прогретым, сталь у нас «очень горячекатаная». А чуть перегреешь — клинит, подшипники горят.

Теперь о плохом: надо делать холодильник-конденсатор или хотя бы маслоотделитель, нужна подпитка котла, нужно водомерное стекло, нужен центробежный регулятор. Мы построили не паровую машину, а основную часть паровой машины, причем не самую сложную. Топливо! Если развиваться такими темпами еще пару лет, то я сведу все леса в округе, будет пустыня как на Керченском полуострове. Каменный уголь мы нашли на берегу Северского Донца, но как его оттуда возить? Туда даже на шхуне толком не пройти, только галерами, а веслами уголь возить — издевательство. Вот бы пароход или паровой буксир! Но быстро такое не сделать, потому как следующая проблема — котел. Этот котел — «летающая тарелка» — обеспечивает лишь малую часть мощности этой небольшой паровой машины. Как сделать большой котел, чтобы он держал хотя бы восемь атмосфер, кузнечной клёпкой? Сварка нужна. Я понял, это заговор, все хотят чтобы я делал сварочный генератор.

А серьёзно — нет времени на него, там многие вещи никому не поручишь, самому надо делать. Ну надо хотя бы начать, пусть делают то что могут без меня — пластины статора и провод. Хорошо, что я унифицировал эти два генератора по пластинам статора — сварочный будет иметь тот же диаметр, но большую длину, больше пластин. А вот схему однофазного генератора с возбуждением постоянного тока я не нашёл в своих архивах, придется сочинять и экспериментировать. Делать генератор постоянного тока буду в крайнем случае, уж больно там коллектор сложный.

Разобрали поршневую группу, посмотреть как там. А на поршне и цилиндре уже следы износа есть, хотя машина и получаса не проработала. Масло использовали от биодизеля, оно и при нормальной температуре имеет очень жидкую консистенцию, а при высокой температуре и под воздействием пара превратилось в пену. Поршневая работала почти без смазки, нужно нормальное масло, нефтяное, растительные масла при такой температуре омыливаются. А нефти поблизости нету — в Борислав по Днестру надо около тысячи километров подниматься, да еще найди его. Плоешти вроде ближе, но город не на реке, и тоже еще не основан, найти трудно. Да и в Валахию не пробиться сейчас, протурецкая она.

Попробовать синтез Фишера-Тропша? А когда этим заниматься? Там реактор сложный — двойной, сначала получение угарного газа и водорода из угля, а в следующей ступени синтез углеводородов. Пошел к химикам, все объяснил, пусть попробуют сами, может получится. Но это после того как сделают порох для стрелковки. А пока пусть Прохор реактор делает, но это тоже после карабинов.

Все, пошла информация про османов, надо ехать в Каффу.

Глава 10

Прибежал я в Каффу, и во дворец консула. Помощник консула Каффы — Оберто Скварчиафико рассказал что произошло. Уже несколько недель не приходило ни одно судно из метрополии. Но недавно пришло судно из Ликостомо, что в устье Дуная. На нем прибыл курьер Банка, и рассказал что судно, на котором он плыл из Генуи было остановлено османами в проливе и захвачено. Там он видел еще несколько арестованных генуэзских судов. Курьеру удалось бежать, он нанял фелюку, добрался на ней до Ликостомо, оттуда уже на нашем корабле в Каффу.

— Так что султан начал войну. Пока только захватывает наши суда в проливе. Там стоят десятки, если не сотни галер, но войска на них еще не грузятся. Значит, Мехмед решил предварительно нажиться на наших проходящих судах. Какая подлость! Ведь у нас договор, мы платим за проход проливов! Ну что еще можно ждать от этих дикарей!

— И что же теперь делать? Гирей нас не сможет защитить!

— «Что делать!» — вот как раз над этим и думает консул — Оберто передразнил меня, — Ну и я тоже думаю.

— Так ведь не устоим! Османов тьма!

— Ой, потише, самому тошно! — что то Оберто утратил тактичность от переживаний. Мы распрощались и я вышел во двор.

Хорошая новость — происходящее не связывают со мной, пока. А то что война уже почти началась — плохо. Хотя это все равно должно было произойти, только позже. Зато у консула теперь есть понимание неизбежности войны. Что-то я не вижу для генуэзцев выхода из этой ситуации. А ведь это очень подходящий момент, я думал про такую ситуацию, и этот момент настал. Это мой шанс.

Срочно домой, надо все подготовить. Быстро в Чернореченск, раздал указания, погрузил все что нужно, взял взвод солдат и на трех шхунах вернулся к утру в Каффу.

Консул принимать не хотел, он вообще никого не принимает. Пришлось сильно мотивировать Оберто, и обещать, что мой визит очень важен для консула. Джентиле был мрачен и неприветлив, смотрел на меня с нескрываемым пренебрежением — «какая торговля, купец, когда моя ж… жизнь в опасности!» — читалось в его взгляде.

— Господин консул, прошу Вас взглянуть на одну вещицу, уделите мне несколько минут!

— Хорошо, что там у вас.

Я открыл дверь, через которую только что вошел, два солдата внесли небольшой сундук и вышли. Ключом открыл сундук, там на подушках лежал ларец. Это я так ценность содержимого нагоняю. Аккуратно ставлю ларец на стол, разворачиваю к консулу и открываю крышку. Там, на белой шелковой подушечке лежал громадный не ограненный рубин. Тот самый, что я купил за десяток баксов на Али, тот самый, что пролежал два с половиной года, зашитый в носок, в моих вещах. Самый крупный рубин в этой реальности.

— Можете взять в руки.

Джентиле держал рубин двумя руками, медленно поворачивая. Он не рассматривал рубин, он его созерцал. Его лицо разгладилось, он забыл про опасность, нависшую над Газарией и лично над ним. Магическая чистота цвета притягивала и завораживала.

Через несколько минут консул очнулся, он посмотрел на меня, и его лицо стало возвращаться к первоначальной мрачности.

— Зачем вы мне это показываете. Вы что, не понимаете что происходит?

— Понимаю, господин консул. Султан нападет на Таврию очень скоро. Он уже считает себя цезарем византийских земель, и хочет стать единственным хозяином Эвксинского Понта. Проливом он уже владеет, осталось захватить колонии на берегу. Ни Генуя ни Гирей не смогут этому противостоять. И у вас два варианта. Остаться в Каффе и погибнуть, либо бросить колонии, и уйти по Истру или Тирасу, пока они не перекрыты. Но тогда конец карьере, а может и наказание, не знаю, какие у вас в Банке порядки.

— Зачем вы так…

— Простите, господин консул, я не из жестокости все это вам говорю, я лишь хочу узнать, не заблуждаюсь ли я, потому как хочу вам предложить еще один вариант.

— Да, вы описали все довольно точно. Дома, в Генуи, у меня много… собственности, я все это потеряю, если брошу Каффу. А пока есть надежда, что султан не нападет. А что вы можете предложить?

— Продайте мне колонии, всю Газарию. Этот рубин величайший в мире, он стоит или двадцать тысяч, или пятьдесят тысяч лир. Просто нет такого покупателя, чтобы мог столько заплатить. Зато представьте как вы будете выглядеть в глазах руководства Банка — продали за большую ценность тающий снег весной. Ведь колонии превратятся в пепел очень скоро.

Джентиле понял. Я на мгновение увидел в его глазах надежду, но он быстро восстановил контроль над лицом.

— Но я не могу принять такое решение единолично!

— А Совет Консулов?

— Да, если собрать совет из трех консулов, при обязательном участии консула Солдайи, в чрезвычайных условиях мы имеем право на такое.

— У меня очень быстрые корабли, дорогой Джентиле, если Вы сейчас напишите письма консулам, то к вечеру консулы Солдайи и Лусты уже будут здесь. Ну и желательно послать кого-то из чиновников с письмами.

— Да, не будем терять время! — консул сел писать письма. Да, время для него теперь бежит очень быстро. Я сам представляю как медленно закрывается створка ворот, устья Дуная и Днестра, пока еще не перекрытые османами.

Консул написал письма и вызвал помощника, не Оберто, помельче. Я вызвал сержантов, объяснили задачу, сержанты и чиновник быстро ушли исполнять.

— Я еще приглашу ювелира. Я вижу, что рубин настоящий, такое нельзя подделать, но чтобы ни у кого не было сомнений.

— Я восхищаюсь вашей предусмотрительностью, господин консул.

— Ладно вам, провизор, не льстите. А такой вопрос, зачем ВАМ «тающий снег весной»?

— Понимаете, этот рубин уникальный, нигде в мире нет ничего даже в половину от этого. И менять это чудо на серебро слишком бездарно. У Вас нет покупателя на колонии, которые станут пеплом, а у меня нет покупателя, который сможет дать настоящую цену за рубин. А так — мы нашли друг друга.

— Ой, Андреас, не сочиняйте мне! Вы покупаете титул. Вы сможете побыть настоящим дожем или королем месяц, пока не придет султан. А потом сбежите в Европу, будете королем в изгнании. Хотя нет, королевский титул надо в Ватикане подтвердить, не успеть, да из баронов в короли… Сомнительно. А вот дож республики — вполне реально. Как вы назовете свою республику?

— Вы так проницательны, господин консул…

— Андреас… — консул глянул на меня покровительственно-снисходительно, как Василий Иванович на Петьку.

Гениально! Он придумал мне легенду, и еще инструкции дал.

— Дорогой Джентиле, с вашего позволения я займу зал Совета со своими воинами до вечера, безопасность, сами понимаете. И не посылайте мне своих воинов, только курьеров по одному.

— Да, конечно.

Я упаковал рубин, солдаты взяли сундук и вышли.

— До вечера, господин консул.

— До вечера.

Мы засели в зале заседаний Совета. Набрали воды из колодца, пока туда никто ничего не бросил, еще есть вода во флягах. Еда у нас была с собой на три дня — хлеб, сыр, сухофрукты. Может я и параноик, но не надо искушать. Хотя это не в интересах консула. До меня доехало, почему он так уверен в подлинности рубина, он хочет в это верить, так у него есть шанс, есть повод уехать в Геную.

Расставил посты снаружи и внутри, караулим сундук. Выходим только в уборную, группой не менее четырех человек. Если иду я, четверо меня охраняют. После обеда лег спать, предстоит бессонная ночь. Приказал спать одному отделению три часа, разлеглись на лавках.

Разбудил сержант, сказал что шхуна пришла, уже идут. Смочил лицо водой, пожевал кураги, запил водой. Правильно, что поспал, до утра буду нормальный.

Прибежал курьер, консул приглашает. Взял с собой выспавшееся отделение, приказал спать второму отделению, третье охраняет.

Зашли в кабинет консула, он просторный, тут наверное взвод разместится, только стоя. Сидят три консула, два помощника, Оберто в том числе. Еще ювелир и два чиновника из совета Каффы. Четыре воина у дверей, я тоже четверых солдат оставил — паритет как бы. Хотя тех четверых могу один из револьвера положить за три секунды, я медленно стреляю, некоторые мои штурмовики гораздо быстрее стреляют. А мои солдаты — двое с карабинами, двое с револьверами. Ладно, что-то я не туда думаю.

Первый этап — ювелир. Сначала он потерял дар речи, но быстро взял себя в руки. С нашего разрешения, рубин уже как бы общий, чуть ли не облизал его. Подтвердил что рубин настоящий, с трудом выпустил его из рук, сказал что стоимость рубина ему не ведома. И что он жалеет, что увидел рубин, так как придется молчать об этом. И он не жалеет, так как он увидел этот рубин, а таких людей на свете очень мало. Не глядя взял оплату и ушел. Прямо философ, а не ювелир.

Начались переговоры по условиям продажи колоний. В принципе, разногласия вызвали только вопрос о серебрянном запасе в сокровищницах. Сошлись на том, что консул забирает с собой в Геную казну Каффы, которая составляет три четверти казны всех колоний Черного моря, потому как деньги здесь накапливаются, а в остальных городах — деньги только на оперативные расходы. Но я на каффскую казну и не рассчитывал, торговался только чтобы получить хотя бы остальную мелочь, ведь мне придется содержать чиновников и войска в каждом городе. Налоги поступать будут, но торговля сильно «упала» с началом блокады пролива, придется выкручиваться с бюджетом.

По остальным пунктам особых разногласий не было, консулов мало интересовало что будет потом. Для вида оставили пункт о сохранении резиденции католического епископа, ссориться с церковью сейчас не стоит.

Особый пункт составляла передача мне ханских братьев-заложников, старшего брата хана Менгли — Нур-Девлета и младших братьев — Мелик-Эмина, Кильдиша и Ямгурчи. Когда Менгли Гирей захватил власть, генуэзцы ему помогли в этом, взяв в плен братьев-конкурентов, в первую очередь тогдашнего хана Нур-Девлета, а младших за компанию. Теперь это отличный рычаг воздействия на Менгли, в любой момент можно достать из «кармана» Нур-Девлета и объявить его законным ханом. Ханских братьев содержали очень прилично, в отдельном, довольно большом доме, хорошо кормили, водили к ним наложниц. Но решетки на окнах и на улицу не выпускали. Джентиле добавил:

— Но мы еще и платим Менгли Гирею, дань за нашу защиту, иначе его беи не будут поддерживать. Платим каждый год три тысячи лир в сентябре, вам повезло, до следующего платежа еще много.

— А плату за проливы вносим весной, уже довольно скоро.

Упоминание платы за проливы султану вызвало нервный смех у консулов. Да, вот уж им больше не придется платить османам.

Рубин оценили в тридцать тысяч лир, дороже, чем я рассчитывал. Но консул был заинтересован в большей цене, для солидности сделки. Но в основном договоре рубин не упоминался, там говорилось, что сумма в тридцать тысяч лир внесена в кассу Банка. Отдельно шел договор купли-продажи рубина, секретный. Мы понимали, что секретности хватит на несколько дней, но консулы настояли на этом ради своей безопасности.

Наконец-то договор подписали: «Банк Сан Джорджио продает барону Андреасу Белову города: Каффу, Солдайю…». Я сидел и не мог поверить в произошедшее — я купил страну! Пусть эту страну надо спасать из пламени войны, но это настоящее и довольно богатое государство. В двадцатом или двадцать первом веке такое невозможно. Можно купить руководство страны, стать доминирующей структурой внутри чужой страны, но официально купить страну нельзя ни за какие деньги.

Когда договор подписали, Джентиле поздравил меня и добавил:

— Что-то дороговато за титул, гораздо дешевле было жениться на какой-нибудь принцессе, еще бы много денег осталось.

— Но остается призрачная надежда на свою страну, может удасться отстоять хотя бы Таврию.

Консулы посмотрели на меня как на пацана, сказавшего глупость. Ничего, цыплят по осени считают.

Время было уже хорошо за полночь, решили что все сейчас ночуют здесь — консулы во дворце консула, я с солдатами — в том же зале, никто цитадель не покидает, на рассвете продолжим. Долго не мог уснуть, строил планы, но уговорил себя спать, завтра опять нужны будут силы.

Утром с Джентиле обсудили план: уведомить Менгли Гирея, собрать людей на городской площади и объявить всем, затем мое выступление. Все это время готовятся корабли к отплытию в Геную, к обеду постараются приготовиться. Отплывают консулы, и я с ним на своих шхунах с войсками. По дороге на запад заходим в каждый город колонии — Солдайю, Лусту и т. д. Объявляем о продаже и я ставлю своего консула и немного солдат, и так до Чембало, там мы прощаемся с Джентиле.

Главной задачей на ближайшее время я себе определил не только взять власть, но и максимально сохранить государственную структуру, в первую очередь финансовую — на системе налогов и пошлин держится бюджет, на бюджете — войска, на войсках — порядок и власть. Так что на ближайшем этапе изменения будут минимальные — меняю только консула и ставлю ему охрану, бывшим консулам предлагаю места помощников новых консулов. Кстати, уже согласился второй помощник консула Каффы Джованни Барди. Большая удача, смелый человек, не побоялся близкой войны. Я поставил ему оклад вдвое от старого, у него особая задача, мы с ним пойдем на восток по колониям, менять власть, позже останется помощником в Каффе.

А сейчас я поглядываю на море, должны прийти еще шхуны с моими людьми, без этого будет тяжело исполнить этот план.

Прискакал, сохраняя солидность, Менгли Гирей со свитой, сели втроем в кабинете. Консул подтвердил ему слухи о продаже Газарии, я, как мог, заверил, что все будет как и прежде, Джентиле скептически промолчал. Надо будет с Гиреем еще поговорить позже. Услышал шум за дверью, открыл — сержант докладывает: «Пришли шхуны!» — выглянул в окно — идет…да, эскадра, шесть вымпелов, все одинаковые, ну юты отличаются — где надстройка, где орудийная площадка. На одной шхуне орудие в чехле.

Доложили, что народ на площади собрался, ну что-же, надо идти объявлять. Хорошо что Менгли с нами, сразу легитимизация у татар. Попросил подождать немного, пока мои сойдут на берег и придут к площади. А там много кто выгружается.

В связи с этими событиями у меня сразу образовался жуткий дефицит солдат, ведь мне надо в каждый город по маленькому гарнизону. Из второй роты отобрал взвод наиболее подготовленных, привел к присяге, все равно мало. Придется набирать местных, не ассимилированных. Чтобы повысить лояльность применил экстерриториальность. Когда ездил за рубином домой, в Чембало набрал двадцать четыре молодых грека, они будут служить в гарнизонах других городов. Эти два дня их обрабатывали в Чернореченске, в основном психологически. Форму даже не пытались шить — потом, швеи все были заняты — шили френчи и флаги. Огнестрел им тоже не выдаем, не обучены, лояльность не проверена, да и просто не хватает. Будем вооружать пока по-старому — щиты и копья. Цеха в авральном режиме делали это оружие. Щиты делали не фанерные, а старую модель — «дверь сарая», тяжелее, зато быстро и дешево. На лесопилке распустили дубовые коротыши на доски, сбили гвоздями. С эскадрой пришла сотня комплектов щитов и копий.

Теперь у меня в войсках появилось еще одно звание — рядовой. Без формы, без погон, без знания русского языка — щит, копье и знание перспектив своей военной карьеры. А солдаты стали соответствовать званию старший солдат. Из-за языка пришлось формировать новые отделения по национальному признаку: грек-солдат с карабином — командир отделения, у него в подчинении шесть рядовых греков копейщиков, в случае боя, копейщики прикрывают стрелка щитами, тот отстреливается. Самозарядка — темп стрельбы высокий, носимый запас сто патронов. Таким образом, из Чембало прибыло четыре новых отделения. Еще прибыли солдаты-армяне с такими же целями.

Дело в том, что прямо за стенами Каффы есть еще один город-крепость Айоц Берд, где живут армяне, и их там не меньше, чем жителей Каффы. Появилась эта крепость из-за запрета на проживание армян в Каффе. Туда я послал с утра Акима с солдатами, вербовать пополнение. Набрал тридцать шесть человек, так что сейчас формируем еще шесть отделений, теперь уже армянских.

Приехали связисты, выгреб почти всех кто знает азбуку Морзе, у каждого фонарь и зеркало, приехали два медика — парень и девушка, будем медпункт в Каффе организовывать, но только для своих, город с тридцати тысячным населением нам не потянуть. Приехал Ефим и почти весь его приказ, в Чернореченске осталось только двое, в школе преподают. Приехал мужик-разнорабочий с женой гречанкой, он будет завхозом, а жена главной по кухне. Приехали двенадцать мужиков с организаторскими способностями, которых обучал гуманитарным наукам, буду их назначать консулами городов, своими наместниками.

Пошли на площадь с консулом и ханом, у каждого своя свита, получилась большая и торжественная процессия. Джентиле Камилло зачитал договор продажи колоний, я стою рядом в военной форме своего образца, за мной солдаты в такой же форме, отличаются только погоны и головные уборы — я в папахе. Менгли Гирей молча стоит рядом, в толпе вижу знатных татар — беев. Это хорошо, по крайней мере в Каффе моя легитимность не вызывает сомнений. Консул, теперь уже бывший, закончил читать. Я вышел вперед и объявил, что как новый владелец Газарии, называю ее Республикой Таврия. Подал знак, обернулся к дворцу консула, и там на флагшток стал подниматься Андреевский флаг. Когда шум толпы немного поутих, продолжил. Сказал, что я теперь дож новой Республики, и назначаю новых консулов городов, сменю часть войск в крепостях, а остальное остается как было: налоги и пошлины, городская стража, суды и городские советы — ничего не меняется. Но буду искать возможность снижения налогов и пошлин. Народ зашумел одобрительно — «обещает, что хуже не будет.»

— А теперь — новый консул Каффы!

Вперед вышел Еремей Гусев, в синем френче, с шевронами старшего советника. Народ немного затих, причем дольше чем следовало, осознают изменившуюся ситуацию — раньше консул Каффы был самый главный, а теперь дож рядом стоит, он-то уж точно еще главней. Представил еще военного коменданта Каффы, командира гарнизона, бывшего командира взвода, старшего сержанта. Даже не стал повышать его в звании, посмотрю как справится. А что, нормально, старший сержант — комендант. На этом торжественная часть закончилась и мы ушли в цитадель.

Еремей узнал о своем назначении только сегодня утром, отказываться не стал, ходит теперь довольный. Только теперь он мой подчиненный, партнеры мы только в лавке, там приказчик остался торговать. Наверное, придется ту лавку закрыть, перенести торговлю поближе, ладно, это потом. До отправления кораблей осталось пара часов, Джентиле торопится, боится. Меня не будет в Каффе несколько дней, обсуждаем с Еремеем срочные дела — надо разобраться с поступлениями налогов и пошлин, чтобы ничего не потерять. У него два помощника — Джованни Барди и писарь, не Ефим, но тоже довольно грамотный. И Ефим будет помогать пока меня нет.

Аким представил десять новых отделений, я посчитал — что-то мало. Сказал набирать еще, армяне-«ветераны» у нас еще есть. Одно греческое отделение оставляю здесь для охраны, мало, но сейчас в Каффе полно моих других солдат, но это отделение будет «комендантское», для охраны. Остальные девять новых отделений, и одно отделение «ветеранов» грузятся на шхуны, писари лихорадочно переписывают данные новых рядовых, вместо фотографий — особые приметы, рост и окружность черепа, личные карточки заполняют.

А я смотрю кто грузится на корабли уходить вместе с консулом. Оберто уходит, это хорошо, я бы его все равно себе не оставил. Епископ уходит! Вот это удача! Да еще со свитой. Остаются только мелкие священники. Так что серьезных католических сил в Таврии не будет. Да еще резиденцию епископа освободят. Теперь в цитадели будут только свои, как здорово! Нет, там остаются городской совет, суд, но никто из них в цитадели не ночует, так что охранять будет легче. Цитадель — это еще одна крепость внутри городских стен, не маленькая такая, метров сто пятьдесят в поперечнике. Стоит на холме, одна из стен с башнями господствует над бухтой. Туда так и просятся хорошие пушки, надо поставить хоть одну.

Все, пора отправляться, мне предстоит турне по городам на запад от Каффы, первая остановка — Солдайя. Тут хоть и недалеко, но генуэзские нефы медленные, ветер не очень попутный, да и с выходом мы припозднились. Так что в Солдайю мы прибыли под вечер. Понимая, что сегодня дальше не идем, не спеша провели форум. Я пересчитал казну, по договору — она моя. Я потому и никого не отпускал из бухты Каффы, чтобы в других городах не узнали о продаже колоний раньше времени. А Солдайя — второй город по экономике, после Каффы. Касса оказалась очень приличной — две тысячи шестьсот лир с копейками.

Стал выяснять кто из чиновников хочет работать в новой администрации. Консул и все его помощники, казначей уходят. Уходит и руководство отделения Банка как и в Каффе. Но в Каффе отделение сохраняет работоспособность, а все остальные закрываются. Нашел только чиновника по налогам и начальника городской стражи. Не густо, а город важный. Выбрал самого успешного из кандидатов, торжественно объявил его новым консулом, оставил ему одно греческое отделение и одно армянское, одного связиста. В каждое отделение еще по одной однозарядной винтовке, в караул надо ходить с огнестрелом. Патронов у них двести к карабинам и сто револьверных для двух винтовок и двух револьверов. Револьверы у консула и связиста. У консулов это форма одежды — поверх френча ремень с кобурой и подсумком. Триста патронов, пока хватит, войны пока нет, больше не могу, мне это в каждый город надо. Надо бы еще писаря, но лишних нет, пусть пока сам справляется. Вернул ему в казну пятьсот лир, расписался и поставил печать в бухгалтерской книге. Выдал ему личную зарплату на два месяца вперед, зарплату солдатам он будет платить уже из казны. А местный гарнизон надо будет сокращать, только надо продумать.

После всех мероприятий сели ужинать. Новый консул быстро поел и пошел осматривать, пока светло, крепость и постройки. Я же решил лечь пораньше, с Джентиле договорились выйти на рассвете. Следующий город Луста-Алушта, процедура уже быстрее, новый консул, два отделения и связист. В казне всего шестьсот тридцать лир, оставил консулу триста и зарплату. Надо отправляться дальше, Джентиле нервничает, медленно все это. Я предлагаю ему идти на нефах в Каулиту-Ялту, а мы с Оберто на шхунах быстро обработаем Партенит и Грузуи и догоним у Каулиты. В Партените сходим на берег, Оберто ошарашивает консула новостями, даже не спрашиваю, согласен ли консул, назначаю его снова, считаю кассу — четыреста двадцать, оставляю сотню, говорю что на днях приеду и проверю. Отчаливаем. В Грузуи все повторяется, только в казне всего сто двадцать. Ничего не изымаю. В эти два города решил пока своих не ставить, людей не хватает. Около Каулиты нагнали нефы. В Ялту тоже поставил своего консула, два отделения, связист. В казне неплохо — тысяча двести двадцать лир, оставил пятьсот. Все, осталось Чембало.

В бухту зашли уже на закате, еле успели. Уже в темноте, при свечах, факелах и светодиодных фонарях назначил нового консула, старый консул — Алессандро Татини, согласился работать помощником консула, очень хорошо. В крепость поставил одно армянское отделение и одно отделение второй роты, Чембало стратегически важен для меня, усиление не помешает. Попрощался с Джентиле, они на рассвете отчаливают, и пошли ночным маршем в Чернореченск, освещая путь светодиодными фонарями.

Дома не утерпел, собрал людей на площади, под светом десятка фонарей. Рассказал что произошло, что теперь у нас свое государство, республика Таврия. Пришлось повторять, растолковывать. Люди не верили, они боялись поверить. Наконец осознали произошедшее, началось ликование. Я попытался успокоить, немного притихли. Я сказал что иду спать, не мешайте, тогда уже замолкли. Добрался до своей кровати, прикоснулся к подушке и уснул.

Проснулся и все завертелось. Опять собрал людей на площади, обсудили уже подробнее. Рассказал, кто где назначен консулом. Удивляются, неделю назад работал на лесопилке, а сейчас консул города. Ну а что делать? Тут на первом месте вопрос доверия, научил их чему смог, остальную компетентность за счет помощников добавим. Перешел к неприятному, сказал что скоро война, нападут османы, но мы уже готовы сможем отбить их нападение, надо только еще немного оружия сделать. Слухи о войне уже ходили, люди понимают, к чему готовимся. Но теперь уже конкретно и официально.

Пошел в цеха. Сначала обсудил с Прохором доделку паровой машины. Сделано уже много — радиатор холодильника, водомерное стекло, маслоотделитель, система смазки. Но система еще разомкнутая и большого котла еще нет. Система разомкнутая, так как нет водяного насоса подпитки. Прохор придумал суррогатную систему — к котлу приделал медную трубу буквой «Г» — задирается вертикально, сверху воронка, два конических крана, один у котла, другой под воронкой.

Работает так: котел в работе с давлением, туда надо долить воды, оба крана закрыты. Открывает верхний кран, уходит немного пара — по объему участка трубы. Через воронку заливает в трубу воду и закрывает верхний кран. Затем Прохор открывает нижний кран, давление в трубе подскакивает, но это ничуть не мешает воде стечь по трубе в котел, который расположен ниже. Труба заполняется паром под давлением, который потеряется при следующей подпитке. Странно, но работает. Но водяной насос делать все равно придется. А вот котел я ему запретил делать, без сварки нормальный не сделаем.

Для сварочного генератора сделали пластины статора, обработали, собрали. Статор для намотки подготовлен. Ротор еще проще — копия ротора от первого генератора, только длинее. Сделали станину и подшипники, лакированный провод, много. Осталось намотать. А по какой схеме мотать, я еще не знаю, надо экспериментировать. Некогда.

Попросил Прохора отложить пока паровик и заняться оружием. Поставил план: доделать сотню карабинов, там осталось штук пятнадцать сделать, и начать следующую партию в полсотни. Соответственно по пять магазинов на ствол. Шесть тысяч гильз 9х27 и тысячу.357, латуни должно хватить, а свинцово-цинковой руды я еще заказал, через пару недель будет. Дожди прошли, уровень в реке поднялся, можно ночную смену запускать — пусть сверлят стволы в три смены, это узкое место. Надо еще две больших нарезных пушки, одну на полевом лафете я в Каффу заберу, и два миномета. И делать орудийные гильзы потихоньку, думать как делать их проще. Сделать третий комплект прессов и матриц для переснаряжения патронов, второй я с собой заберу.

Химикам заказал еще десять килограмм пороха для стрелковки, патронному цеху снарядить все стрелянные капсюля. Гончары сделали уже тысячу двести керамических зажигательных мин к минометам, взрыватели к ним есть, жидкость отдельно — в бочках. Надо с собой сотню мин взять, для чего не знаю, но пусть будет.

Вообще-то хотелось заказать не пятьдесят карабинов, а двести, но я трезво оценил свой производственный потенциал. И станков мало, и умеющих на них работать мало. Опять я не готов оказался. Со станками тормознул, потому как не хватало мощности водяного колеса, но сейчас запасы чугуна и стали составляют тридцать с лишним тонн, за лето наработали, досок полно, строить не надо — много подсобников освободилось. И если работает только кузница и механический цех, не считая остальной мелочи, то мощности хватило бы на несколько станков дополнительно, а их нет. Да и людей надо учить, не каждый годен на станках работать, хотя простым операциям можно многих научить. Что ж, надо двигаться вперед. Сказал Прохору отбирать из подсобников способных к станкам и учить, пусть хоть в три смены работают и осваивают. Решили сделать еще один токарный и один фрезерный станок, но чуть позже, карабины важнее. И кузнецам учеников добавить, тоже пусть работают в две-три смены, свет в кузни надо провести. Из подсобников набираем подмастерьев по-максимуму.

Людей опять не хватает, есть довольно много пацанов восемь-двенадцать лет, но от них на производстве толку мало, пусть лучше учатся пока, это моя надежда. Если они после начальной школы еще изучат математику, физику и химию в школьном объеме, это уже будет серьезная теоретическая опора для технического развития, а ведь еще есть вузовские технические учебники. Так что мне прямо сейчас нужно еще людей, придется на невольничий рынок идти. Еще двух мужиков химикам добавил, у них сейчас поточное производство, подсобникам особо и вникать не надо.

Пришел в военную часть, теперь здесь Игнат остается главный, Аким со мной мотается. Военная часть становится учебкой, вторую роту гоняют, и еще буду людей сюда присылать, солдат сильно не хватает, в каждый город нужно по отряду. Часть солдат из гарнизонов буду сюда присылать на обучение. Вот только времени на ассимиляцию мало, но требования по знанию русского языка я не снимаю: солдатами становятся только понимающие язык, нет — остаются рядовыми. Хотя рядовым в гарнизонах придется платить, это в учебке они без денег. Обсудили с Игнатом изменения в процессе обучения, так как присылать буду всяких, и, в основном, взрослых. Так что сразу тестирование строевой подготовкой и на способность к языку. И жестко отсеивать не годных и не лояльных. Но не совсем выгонять, а сводить в отдельные подразделения, без винтовок, щиты и пики. А со стрельбой особых проблем быть не должно, в гарнизонах больше половины — арбалетчики, вот их и буду присылать на обучение. Одного из писарей приставил к Игнату, будет зам-по-кадрам, но гражданский, будет учет вести, на каждого личную карточку заводим. Ну еще в штабе писарю много дел найдется.

Пришел в школу, тут теперь только два учителя осталось, еще медики преподают биологию и основы медицины. Ну как преподают, читают учебник и объясняют, что сами поняли. С первым классом проблем особых нет, там изучают арифметику, чтение и письмо. А вот во втором классе изучают еще физику, химию и биологию, так там сами «учителя» слабо понимают, все вместе разбирают написанное в учебнике. Пришлось с ними разбирать самое сложное несколько часов. И по физике далеко не все темы могут изучать, так как математику не учили еще, все на уровне арифметики пока. Ну вот такая у нас школа, ну пусть учат что могут.

А ведь теперь у меня совсем развязаны руки для внедрения бумажных денег по всей Таврии, вот я развернусь! Начинать надо, конечно, с Каффы. Когда приезжал за рубином поставил задачу напечатать много бумажно-пластиковых монет. «Монетный двор» у меня состоит из одного парня, в солдаты он не годен — сильно хромает, но оказался очень усидчив и педантичен. За несколько дней он напечатал целую кучу бумажных сольдо, осталось только допечатать на каждую цветную шестерню, вот теперь он это делает под моим присмотром, цветные чернила и штамп шестерни я держал в другом, личном сейфе, не надо людей искушать. На это еще полтора часа потратил, «казначей» печатал, а я с финансами разбирался, бухгалтерию проверял. Теперь бумажные монеты передам ответственному химику, под отчет, он зальет их карболитом, через неделю куча монет будет готова.

До этого я печатал только сольдо, самая крупная монета было десять сольдо — половина лиры. Печатать лиры суеверно боялся, опасался вызвать гнев консулов. Но теперь-то я сам себе начальник, и крупные купюры сильно снизят издержки на бумажные деньги, да и людям будет удобнее. Решил печатать одну лиру и пять лир, синюю и зеленую, то есть они печатаются черной краской, но добавляется цветной рисунок. Как и планировал, они будут не круглые, а прямоугольные — не «монеты», а «купюры», или векселя, размером с кредитную карту. Матрицы закажу ювелирам. Еще на них буду ставить печать — двуглавый орел — взял монету в два рубля из двадцать первого века, и на стороне орла соскоблил надписи: «Два рубля», «Банк России» и год. «Банк России» можно было бы оставить, но отпечаток будет зеркальный. Еще на купюрах будет порядковый номер, вот только нумератор мы не сделали, будем писать от руки.

А уже вечер скоро, а я хотел в Каффу сегодня отплыть, теперь уже завтра. Акиму поручил планирование отделений в гарнизоны городов, по два новых «композитных» отделения в каждый город, и так, чтобы никто в своем городе не служил. А я что-то уже не могу удержать в голове все планы, несмотря на многочисленные записи в блокноте. Это напоминает ситуацию, когда играешь в компьютерную стратегию, вроде все нормально, все планируешь, и в какой-то момент вся «целостная картина» перестает помещаться в «оперативной памяти» мозга. Вот и сейчас, мне придется управлять целой небольшой страной, более десятка городов. Конечно, надо делегировать полномочия, но даже так голова идет кругом от вороха задач и проблем. А еще подготовка к войне и развитие технологий. Запустилось много параллельных процессов, и во многих из них от меня уже мало что зависит. А зависит от того, насколько я хорошо своих людей подготовил.

Еще ночью Фрося просила взять с собой в Каффу, объяснил ей, что в Чернореченске буду чаще чем в Каффе, здесь у меня дела важнее. Вроде успокоилась, не знаю, поверила или нет. Вот тоже мне! В столицу захотела!

Утром погрузился с солдатами в шхуну, вторая грузится орудием и минометами, отправится чуть позже. Посмотрел как готовится к первому выходу Шхуна 14, новая модель с чугунным килем. Несколько дней будут испытывать, если все будет нормально, придут ко мне в Каффу.

А на море бодрит! Ветер холодный, ноябрь уже. А ведь мне всю зиму придется морем, да и не только мне. Надо будет в трюмы ставить чугунные отопительные печи, а матросам тулупы выдавать.

По дороге связист устанавливал связь ратьером с гарнизонами городов Каулиты, Лусты и Солдайи. Консулы сообщали что все нормально, происшествий нет. В Каффе Еремей зашивался с кучей проблем, к счастью, не опасных, организационных. Я же вызвал Джованни Барди, обсудил с ним предстоящую операцию — завтра он выходит на двух шхунах с консулами и солдатами, будут менять консулов в Воспоро, Тане и Матреге. Солдат я привез с собой, еще надо будет набрать рядовых, Аким пошел в армянскую крепость.

Прошелся по цитаделе, мои уже тут обжились за несколько дней, завели чернореченские порядки. Организовали столовую, арсенал, казармы. Арсеналов сказал организовать два — оружейка в казарме и резерв в подвале моего дворца. Еще одну комнату во дворце отвел под снаряжение патронов — привез с собой полный набор прессов, матриц, инструментов. Компоненты — десять тысяч пуль, капсюлей и пороха на четыре тысячи патронов. Ну и резерв патронов — 2560 патронов для карабинов (восемь ящиков) и шестьсот револьверных. Если будет расход патронов, будем тут же перезаряжать, если что, сможем воевать в изоляции от Чернореченска.

Утром отправились на восток, на двух шхунах, Барди и три назначенных консула. На запад отправилась одна патрульная шхуна, на ней одно отделение, сержант и связист. Дойдут до Чембало и пойдут обратно, заходя в каждый город забирая почту консулов для меня. Вот такая оперативная связь будет. Еще возобновил учебные походы шхун на запад — к Босфору аккуратно, и только если есть ветер, чтобы в штиль не попасть. И еще надо разведать ситуацию в двух, теперь уже моих, западных колониях — Ликостомо и Самастро, в устьях Дуная и Днестра.

С Акимом занялись ревизией личного состава гарнизона Каффы. Гарнизон состоит из двух основных частей — полторы сотни с пиками и саблями и сотня арбалетчиков по штату. Пикинеры охраняли ворота, поддерживали таможенников и мытников — выполняли полицейские функции, из полутора сотен осталось сто двадцать шесть греков, латиняне ушли с бывшим консулом. Пикинеров я буду постепенно разбавлять своими людьми.

А вот арбалетчики — другое дело. Они планировались как основа обороны крепости, но одно мое отделение с самозарядными карабинами превосходит их по огневой мощи. К тому же их осталось шестьдесят один человек, латиняне ушли — греки остались. Так что могу их изъять без вреда для обороны Каффы, тем более, моих войск здесь не одно отделение. Но важно еще то, что арбалетчиков можно быстро обучить стрельбе из винтовки. Причем первый этап обучения можно проводить здесь, в Каффе. Будут изучать русский язык и строевую подготовку проходить. Кто это успешно пройдет, поедет в Чернореченск переучиваться на огнестрел. О чем я всему гарнизону и объявил. То, что у них сейчас статус рядовых в моей армии, я им объявил ранее. И то, что для звания солдата надо уметь объясняться на русском и пройти обучение, то же объявлял. Вот только все ли смогут изучить русский язык? Ведь возраст арбалетчиков от двадцати до тридцати пяти лет примерно. Способность к изучению иностранных языков с возрастом ухудшается, но ведь я не требую хорошего знания языка, надо чтобы понимали и умели объясняться. Надеюсь, что справятся, тем более, хорошая мотивация в виде зарплаты солдата. Разбили арбалетчиков на два взвода и стали гонять. Один взвод на стене караулит, у второго — строевая и русский язык. На следующий день меняются.

Встретился с руководством отделения банка Сан-Джорджио, заверил их в своей поддержки и защите. Мне этот банк очень нужен, без него торговля рухнет в разы, она и так сильно уменьшилась из-за блокады проливов. Обсудили восстановление работы отделений в других городах, договорились продолжить работу в Солдайи и Чембало, остальные города обсудим позже.

Еще я пригласил к себе бывших сотрудников Банка из других городов, оставшихся не у дел. Хочу создать уже свой банк, пока в формате меняльных контор, для обращения моих бумажных денег и сбора налогов. Люди должны на днях добраться.

Прибыла экспедиция из восточных городов. Джованни Барди отчитался — смена консулов прошла успешно. Привез финансовые отчеты и даже деньги — больше двух тысяч лир. Отчеты из западной части Таврии приходят каждые два дня. На восток также запустил рейсовую шхуну для связи.

Поступления пошлин от рынков и портов хоть и снизились в несколько раз, но продолжают поступать каждый день. Посчитал баланс — этих денег хватает на содержание существующих гарнизонов и госаппарата. А в Каффе, Солдайе и Тане еще и небольшая прибыль есть. А ведь гарнизоны я буду заменять своими войсками, и содержать их будет уже казна Республики. Я сразу решил разделять свои и государственные деньги. В результате я не буду тратить деньги на содержание солдат. Так что мои финансовые резервы так резервами и остаются.

Задумался, а как же разделять «карманы»? А сколько я вложил в солдат, обучал, кормил, одевал. А патроны на обучение стрельбе? А оружие? А шхуны? Да Республика со мной не расплатится! Ладно, пусть пока хоть зарплату солдатам платит.

Так что у меня только своих денег более шести тысяч лир, и несколько тысяч государственных. Но те пусть резервом лежат, а вот свои надо перед войной правильно использовать, потому как некоторые товары сильно подорожают. Вот уже олово начало дорожать, его через проливы привозили, хорошо что я месяц назад много накупил. А большинство местных товаров — наоборот — дешевеет. Но это пока войны нет, еда и ткани подорожают точно.

Но самое главное не это. Рабство. Я стал главным в государстве, которое является чуть ли не лидером работорговли. И это для меня главная моральная проблема сейчас. Запретить рабство прямо сейчас я не могу — во-первых, будут большие финансовые потери, но я бы это перенес. Главное — это вызовет острую негативную реакцию татар, и Менгли Гирей тут не поможет, его просто сразу низложат, в таком случае. С Менгли вообще ситуация тяжелая, Ширины опять от него отделились, не признают. Такое и раньше бывало, но сейчас — ох как не вовремя. Войско Ширинов составляет порядка сорока процентов всего татарского войска, и если в этой войне они будут за осман, то у Таврии мало шансов. Так что сейчас мне надо всеми силами поддерживать Менгли.

А вот цены на рабов заметно упали, экспорта нет почти. Хотя и рабов на рынке немного, этим летом крупных походов на север не было, только небольшой поток от Орды, ногаев и диких татар. Так что надо будет выкупать хотя бы своих, русских и литвин. Надо продумать, как сделать это не дорого, и при этом создать видимость поддержки Менгли Гирея.

Пригласил Гирея на обед, и начал обсуждать с Менгли предстоящую войну. Предупредил его о секретности, что если кто узнает о наших планах, воевать нам будет труднее. Насочинял ему, что ко мне на помощь скоро прибудет большое войско, не говорить же ему мои реальные планы. Предложил ему такую роль в войне: османы местами будут высаживаться разрозненно, (а какие-то корабли точно прорвутся) я попытаюсь его предупредить о местах высадки, и надо будет атаковать войска осман в момент высадки превосходящими силами.

— А представляете, уважаемый Менгли, сколько сможем захватить в плен осман!

— О да, полон — это хорошо!

— Вот только надо правильно рассчитать силы, на одной мавне может быть до трехсот воинов, значит надо атаковать пятью сотнями. И хорошо бы выбрать момент когда часть высадится, а часть еще будет на судне, это самый уязвимый момент.

Я специально не стал развивать мысль о многочисленном полоне, пусть сам догадается о резком падении цен на невольников. А там я, может быть, приду на помощь с продажей имеющихся рабов.

Пришла связная шхуна из рейса Каффа — Воспоро — Матрега — Тана и принесла такую весть: на гарнизон Таны напали татары! Но капитан шхуны меня сразу успокоил, сейчас уже все в норме, атака отбита, у нас потери — двое убитых и один раненый. Нападающие татары понесли большие потери — убито и добито четырнадцать, остальные сбежали.

В Тане был стандартный гарнизон — новый консул, связист, два композитных отделения — греческое и армянское. Вооружение стандартное — два карабина, две винтовки для караула, револьверы у консула и связиста, сто патронов револьверных и двести для карабина. Крепость Таны трудно назвать крепостью — местами глинобитный вал, местами бревенчатая стена. Меньше века назад Тамерлан полностью уничтожил город, и это все что успели построить за это время. А строить особенно не из чего — камня поблизости нет, только глина и лес мелковатый. Лес для строительства сплавляли по Дону.

Через два дня после назначения консула, татары решили «прощупать» новую власть. Напали на рассвете, вот только в ноябре светает поздно, и почти все уже проснулись. Несколько татар перемахнули через стену и стали открывать ворота, тут их заметил караульный пикинер с винтовкой и попытался что-то сделать. Его застрелили из лука, но от стрелы мгновенно не умирают и он успел выстрелить из винтовки.

Вот тут-то подскочил весь гарнизон, рядовые пикинеры выскакивают из казармы, на них мчатся от ворот татары на конях. Наконец-то выскочил командир отделения, парень-армянин, почти одетый, но в сапогах, с карабином и подсумком. Резко построил пикинеров со щитами, и из-за них начал стрелять. Самозарядный карабин обеспечивает высокий темп стрельбы, только прицеливаться успевай. Как я понял, под адреналином он стрелял как пулемет, и попадал в основном по лошадям. Патрон мощный, от такой пули лошадь или падает, или встает на дыбы. Татар напало почти четыре десятка, но к «пулемету» приблизится никто не смог. Хорошо, что еще стрелок смог быстро магазины менять. Тут подключился второй карабинер. «Сбили» двадцать три лошади и несколько всадников. Татары от такого ужаса повернули назад, мои в спину еще дострелили нескольких. Во время боя стрелами убило еще одного пикинера, и одного ранило в руку, его привезли в Каффу, уже оперируют.

К вечеру пришла делегация татар, просят тела забрать. Так и выяснили, что это был ногайский род. Тела отдали, но консул сказал что за вирой позже придет. Вот у меня и спрашивает, сколько брать виры с них. И еще, пропала однозарядная винтовка убитого караульного, ногаи клянутся что у них нет. Так что за вирой в стан ногаев придется идти.

Связная шхуна прибыла в Тану через день после сражения. На борту у связных шхун два стрелка и связист. На подходе к порту связисты пообщались ратьером, из крепости кратко описали ситуацию. Капитан шхуны забрал раненого, оставил одного стрелка для усиления, второй стрелок со шхуны отдал половину своих патронов, потому как в Тане патронов к карабину оставалось около шестидесяти штук на двоих, первый стрелок высадил все, «до железки». Стреляные гильзы все собрали и привезли для перезарядки, молодцы.

Думал я идти в Тану, но это минимум неделю терять, не могу себе позволить, дел много. Тем более, воевать не предполагается, демонстрация силы только. Возможности нашего оружия они увидели, теперь покажем размер войска. Пойдет Аким и шесть отделений, одно отделение оставим в Тане, раз там так неспокойно.

Насчёт виры Акима проинструктировал так: узнать, есть ли у ногаев рабы русские или литвины, и попытаться забрать максимум в счет виры. Если наших в рабах нет или мало, брать серебром. Еще продиктовал приказ о присвоении отличившемуся солдату звания сержанта. Наказал Акиму узнать кто отличился в бою из пикинеров, забрать их в учебку на повышение. Обстрелянные бойцы нам нужны.

Экспедиционный корпус в размере шести отделений отправился утром на двух шхунах, а вечером пришла экспериментальная Шхуна 14. Капитан шхуны радостный, говорит что устраивали соревнования, и его шхуна обгоняет стандартную на два узла, вот только качка на ней другая, сильнее что ли. На утро вышел на новой шхуне. Да, чувствуется разница, шхуна прямо летит. Еще бы, мачты выше, корпус уже, почему бы не лететь. Но если палуба немного уже стандартной, то трюм совсем тесный, из-за узкого днища. Грузы особо не повозишь, но для солдатов и снарядов места хватит.

Шхуна легла на другой галс и пошла бортовая качка. Да, качка сильнее чем на стандартной шхуне. Понял я почему это — из-за чугунного киля центр тяжести ниже, расстояние от центра тяжести до палубы больше, и при тех же углах качки амплитуда качки на палубе больше, это при бортовой качке. А при килевой качке амплитуда определяется в основном длиной судна, так что разница не заметна. Ничего, шхуна не пассажирская, потерпим. Вот только в серию конструкция не пошла, чугуна много надо и очень трудоемко тащить балку до верфи. Вот бы домну к морю поближе, да вот только нет рек крупных больше. Стоп! А ведь есть паровая машина, и когда она заработает нормально, река с плотиной мне будет не нужна, и домну и станки я смогу ставить в любом удобном месте. А то сейчас я руду везу на волах от порта к домне, потом чугун обратно.

Нужен промышленный центр рядом с морем, рядом с портом. Вот только где? Каффа, Чембало или Воспоро? Стоп, я забыл про другие ресурсы: если нет плотины, то для паровой машины нужны дрова или уголь. С лесом в Крыму не очень, жалко леса сводить, так что нужен будет уголь с Донбасса. А чтобы возить его оттуда нужен пароход. Ну уже деревянный паровой буксир построить реально, не сейчас, а после войны. Из сложных задач остался только котел, а для парохода еще винт и дейдвуд — вал винта, тоже штука непростая.

И еще один ресурс важен в Крыму — пресная вода. Поэтому Воспоро отпадает, хоть там и железная руда под ногами лежит, уже сейчас население города ограничено количеством воды из колодцев. В Чембало получше, там кроме колодцев еще ручьи с гор стекают, а в Каффе даже речка есть, помельче Черной, но почти хватает. Летом количество воды в реке ограничивает количество скота в пригороде Каффы. Так что можно и там и там, надо оценить другие параметры.

В Каффе много места для строительства, большой город, возить руду и уголь ближе. Но там будет труднее охранять секреты, далеко от Чернореченска, практически нет бухты. В Чембало возить дальше, место на берегу бухты почти все занято, надо выкупать. Зато Чернореченск рядом, бухта отличная, город маленький — охранять легче. Так что надо думать. Вот с такими думками я сошел на берег.

В Каффе завтра открываем лавку уже в другом здании, внутри крепости. В старом помещении будет меняльная контора моего нового Банка Святого Андрея — Banca Sant Andreas. Еще одна контора по обмену серебряных и бумажных денег будет рядом с новой лавкой. Пока обмен денег будет единственной функцией нового банка, но людей, бывших служащих банка Святого Георгия, я набрал с запасом, постепенно будем осваивать и другие функции. Естественно, новая лавка, а скорее всего — магазин, будет торговать только за бумажные деньги, первую партию свеженапечатанных денег привезла Шхуна 14. Кроме того, часть налогов и пошлин буду требовать к уплате только бумажными. Все это должно резко повысить мой эмиссионный доход. К введению бумажных денег у меня есть еще и формальный повод — латиняне вывезли очень много серебра, и в экономике появились признаки дефляции. Но эмиссию буду проводить аккуратно, ни в коем случае нельзя подорвать доверие к моей валюте. А вот серебро потихоньку буду притеснять — пока только в налогах и нашем магазине.

Открытие магазина и новые деньги вызвали некоторый ажиотаж. Торговцы знали про такую торговлю в Чембало, а вот большинство жителей об этом не знало. В первые дни на руки ушло очень много мелких монет — сольдо и полсольдо — люди разбирали на сувениры. Это не столько эмиссионный доход сколько «нумизматический». Я к этому готовился но не оценил масштабов — мелочь почти закончилась, сдачу приходится давать гвоздями и серебром. Послал шхуну в Чембало забрать часть мелочи в той конторе, ну и заказать срочно печать новых «монеток».

Вернулась экспедиция из Таны, Аким рассказал что все прошло без особых эксцессов, стрелять не пришлось. Тот бой в крепости очень впечатлил нападавших татар и свидетелей. А тех, кому свидетели бой пересказывали, впечатлились еще больше. Получалось, что у нового правителя такое страшное оружие, что один воин убивает сотню конных за считанные мгновенья. И что подойти к такому ближе чем на полста шагов невозможно. Хотя ближайший труп был найден всего в пятнадцати метрах от «пулеметчика». Что же, такие слухи нам только на руку, пусть боятся.

Так что когда к стану ногаев подошли шесть отделений, ногаи уже почти были готовы сдаться. Когда речь зашла всего лишь об выплате виры, ногаи обрадовались. Так что довольно легко отдали всех русских и литвин что были в рабстве, а таких набралось двадцать два человека. Акиму этого показалась мало, он еще забрал два десятка овец для гарнизона Таны. Вот и вся «операция.»

В крепости Аким указал построить четыре закрытых сторожевых вышки — как в Чернореченске. Против нападающей конницы — лучшая защита. Если бы в момент нападения была бы хоть одна вышка в центре с карабинером (крепость в Тане небольшая), то он бы просто перестрелял всех из защищенной будки, будучи почти в безопасности. Есть небольшой шанс получить стрелу в бойницу, но счет будет где-то 1:30 — 1:50 в пользу стрелка. Так что забыли мы про свои же возможности, надо строить такие вышки в каждой крепости.

Данных по этому бою у меня стало больше, и я попытался проанализировать произошедшее. Ногайская конница атаковала вяло, большая часть были с луками, ворвались и начали стрелять, но мои прикрылись щитами. Несколько всадников попыталась подойти на сабельный удар, но их было мало. В убитых конях было довольно много пулевых попаданий, получается, что даже получив смертельную рану в шею или голову, конь еще может проскакать более сотни метров, хотя некоторые вставали на дыбы и вперед не шли. А вот попадания по передним ногам останавливали коней довольно стабильно — трудно скакать, когда перебиты или кость или мышца.

Вот если бы конница целенаправленно шла в копейный удар, то они бы легко достигли бы цели. Потеряли бы десяток, но достигли. Хорошо, что среди обычных татарских войск таких мало. Они, в целом, отважностью не отличаются, для них война — это работа, бизнес. И только иногда вопрос выживания. Но среди гвардии Менгли есть всадники с прочными копьями и щитами, в кольчугах и ламеллярах. И дисциплина там в традициях хана Чингиза, если пошлют в атаку, то они не отвернут.

Только они не совсем рыцари — латы у них не полные, кони у них почти не защищены. Проблема в конях — нет тут таких сильных, чтобы таскали столько железа. Хотя кони в гвардии покрупнее простых татарских, но из защиты — максимум небольшой нагрудник и что-то на голове. Так что если они на нас попрут — стрелять придется по коням. Но и это не решает — моя стрелковка начинает поражать только с метров 150–200, а такое расстояние и смертельно раненый конь проскачет, если только ноги не перебить.

Так что гвардия Менгли Гирея меня легко вынесет, но никто об этом не знает. Бой в Тане — это подарок имиджу моей армии, будем пока этим прикрываться. Нужен мощный патрон, но его в мой карабин не засунуть — свободный затвор. Могу сделать магазинную винтовку Мосина, а, лучше, Маузера. Сложно, и вопрос с калибром не решен. Но будет низкая плотность огня. Пулемет нужен. Еще сложнее — но это конец всяким конницам.

Хотя в том бою пулемет могли бы и не успеть применить, а карабин — успели. Так что от карабинов отказываться нельзя, очень удачные получились — против пехоты хороши, галеры и дома штурмовать можно, патрон недорогой.

Из Таны Аким привез четверых отличившихся пикинеров, пошлем их в учебку, на солдат учиться. Там оставил еще одно отделение, теперь там три. Ну еще привез двадцать три мокросоленых конских шкуры убитых ногайских лошадок. Мясо лошадей засолили, солонины надолго хватит, еще двадцать овец. А вот хлеба и зерна надо им срочно послать — устье Дона скоро замерзнет, и Тана будет отрезана от нас на два-три месяца.

Встретился с освобожденными из плена, сразу заметно кого захватили в этом году на продажу, а кто давно в рабах. Эти шестеро выглядят страшно — худые, в шрамах. В рабстве у степняков — хуже каторги, двое измучены до инвалидного состояния, еле ходят. Их сразу к лекарям, а четверо пусть пока отъедаются, потом найдем им дело.

Из шестнадцати «свежих» — трое пацанов, их сразу в школу. В Каффе мы тоже школу открыли, там учаться дети Еремея и будущие солдаты. Остальные уже в курсе что можно на солдата выучится, а можно в рабочие пойти, за серебро работать. В принципе, так и поделились — большинство, кто помоложе — захотели в солдаты, несколько мужиков постарше — в рабочие, даже один кузнец нашелся. Так что в Чернореченск тринадцать поедут. Да и мне ехать надо, бумажные монеты полностью без меня не напечатают, сам же такую защиту ввел, езжай теперь.

Шхуна, на которой пошли в Чембало, уже оборудована по-зимнему: рулевой и матросы в овчинных тулупах, рубка рулевого застеклена, в трюме чугунная печка, труба жестяная, даже лист жести под печкой постелен. Парусная шхуна, а дымит как пароход.

В Чернореченске сдал Игнату в учебку пополнение — и греки арбалетчики, и армяне пикинеры, и русские освобожденные. Вот уж точно — «плавильный котел», как в Советской Армии. Так там солдаты даже из самой средней азии хоть как-то по-русски объяснялись. Тут же греки и армяне месяц назад ни слова по-русски не понимали. Ничего, у нас много способов мотивации припасено.

Я все таки зачислил Ивашку в солдаты. За эти два года вырос и окреп. Окреп — не то слово, он много занимался на турнике чтобы стать выше, подтягивается раз двадцать и все основные упражнения выполняет, гимнаст-спортсмен стал. Когда стало полегче с патронами, я его почти перестал ограничивать в стрельбе — выделял по сотне патронов в месяц — получается, что он стрелял на стрельбище больше всех в этом мире. Из револьвера он начал стрелять когда еще был мелким — одной рукой было ему трудно управляться, я показал ему правильный хват двумя руками. Сейчас, на соревнованиях по практической стрельбе среди штурмовиков, он в числе первых.

Я его поставил в общий строй на два месяца, чтобы он почувствовал — что такое армия. Но он это прошел легко и весело, и я перевел его в прямое подчинение Савве — им есть чему поучиться друг у друга. Ивашке, по его выучке, уже звание сержанта положено, но я придерживаю, а то возгордиться, да и молод еще. Да он долгожданному званию солдата рад несказанно, он столько к этому стремился.

А сам на промзону, еще куча дел у меня. Сначала пропечатал кучу бумажных монеток, потом пошел в механический цех к Прохору, докладывает, что производство идет без сбоев. Сразу бросились в глаза ряды карабинов в разной степени готовности, хорошо-то как! Это когда же успели столько сделать? Рассказывает, что стволы сверлят в три смены, а кузнецы используют матрицы не только для ствольных коробок и половинок магазинов, а и для других деталей — затвора, вкладышей и деталей УСМ. Так что куют быстро и довольно точно, так что последующая механическая обработка минимальна, отсюда и скорость производства. Интересно, а как качество?

Взял в руки почти готовый карабин — все ровно, гладко, перезарядка плавная. Прохор заметил и говорит:

— Да, перед воронением не только шлифуем, но и полируем, смотри какая красота после воронения — черное зеркало!

— А стреляет как?

— Нормально стреляет, как обычно.

Взял собранный карабин, два магазина, патроны — пошли на стрельбище. Отстрелял два магазина — все нормально, только одна осечка. Но это по вине новодельного капсюля, потому как накол нормальный. Из-за лучшей обработки поверхностей затвор ходит легче, но в схеме пистолета-пулемета затвор с пружиной берут на себя энергию обмена импульса, ослаблять пружину нельзя, так что менять ничего не буду. Хотя, качество обработки — могу гордиться своим заводом. Это хорошо что я людей в механический цех добавил, и количество и качество производства оружия растет. Правда домна теперь не работает, но стали и чугуна нам до весны хватить должно, вагранку только используем. Вот недавно отлили детали нового станка, будем делать вертикально-фрезерный. Не особо большой, но позволит делать наиболее сложные детали. К нему еще надо будет сделать наклонно-поворотный стол, это будет пик возможностей механических станков, дальше только ЧПУ. Хотя, может я еще чего не знаю.

Количество карабинов радует, но хватит ли на всех патронов? Пошел в патронный цех — пороха хватает, про пули и речи нет. А вот гильз маловато, латунь кончилась, цинка нет, хотя руду привезли. Сказал запустить установку по перегонки цинка, заодно и свинец для пуль будет, хотя у нас этого свинца… Я от жадности купил пару тонн, до сих пор не израсходовали, свинец от свинцово-цинковой руды еще поступает.

И еще скоро будет дефицит капсюлей — мы сейчас переснаряжаем стрелянные, но их не так много, да и после нескольких циклов корпус капсюля портится. Так что надо делать свои капсюля уже полностью. Участку производства гильз поставил задачу отработать производство корпусов капсюлей и наковаленок. Это проще чем производство гильз, только два момента — точность нужна выше, и надо подобрать толщину листа. Если лист будет слишком толстый — будут осечки, если слишком тонкий — будет разрыв при выстреле. Так что надо экспериментировать, тем более, у них сейчас простой, пока цинка наработают. А для экспериментов им хватит латуни из испорченных гильз.

А вот с артиллерией все та же проблема, стальные гильзы очень трудоемкие, и пока с этим ничего не придумали. Кузнецы пока на гильзы даже не отвлекаются, вот будет у нас двести карабинов, тогда начнут эксперименты.

Тут Прохор про еще одну проблему — смазка для цилиндра паровой не получается. Пошли смотреть установку Фишера-Тропша. Ого, они тут без меня построили! Стальная реторта, в ней уголь нагревается, через этот клапан бронзовым шприцем впрыскивают воду, получается угарный газ и водород, они подаются в реактор, та же реторта с холодильником, перевернутая, чтобы продукт стекал, заполненная железной проволокой — катализатором. Вроде все правильно.

— И что? Что не так?

— Все по методике делаем, но жидкости не выходит.

— А что выходит?

— Воздух выходит, газ в смысле.

— А газ поджигать пробовали?

— Да, горит хорошо, пламя сильное, синеватое.

— Синеватое? Метан! У вас метан получается! Ну-ка где таблица?

— Вот смотри — мы все правильно делаем — по этой строке.

— А получается по этой — где метан! Почему? Где отличия?

— В температуре отличия, для метана надо температуру 25 °C — 50 °C, а для парафинов 20 °C — 23 °C, мы так и держим!

— А как измеряете?

— Вот, термометр сюда прижимаем.

— Так это корпус реактора! А внутри еще горячее, вот и метан получается! Давай запускаем, попробуем температуру реактора пониже.

Прохор позвал рабочих, стали разбирать реторту, заправлять ее углем. Прохор им помогает, самому не терпится результат проверить. Мне жалуется:

— Смазки нет нормальной, так я паровик ни разу не запускал из-за этого! Машину жалко!

Да, я его понимаю, построить первый в мире паровик, и не запускать его. Это же известись можно! Ладно, тут еще им прогреваться, пойду к электронщикам пока.

Электронщики госзаказ на взрыватели для мин давно сделали, своими делами занимаются. С гордостью показывают мне «двухсторонний» телефон, который я им поручал сделать. Попробовал — работает, из комнаты в комнату нормально слышно. Присмотрелся — а соединение у них аж из четырех проводов состоит. «Эх вы! Не сообразили!» — говорю. Рисую им схему двухпроводной линии. В принципе можно и по одному проводу с заземлением работать, но так помех будет больше, особенно если рядом генераторы работают. Кстати, а как наш сварочный генератор. Почти все готово, осталось статор намотать и собрать, даже ротор уже намотали, но он простой. Пусть теперь попробуют статор — нарисовал схему, объяснял на натуре, вроде поняли.

Тут Прохор прибежал:

— Смотри что получилось! Из реактора жидкость набежала, потом загустела и побелела! Это оно?

Смотрю, а у него в миске белая застывшая лужица. Я пощупал, понюхал — парафин, да еще легкоплавкий, чуть ли в руках не плавится.

— Надо температуру плавления померить, если около 6 °C — 7 °C, то оно. В принципе, даже с этим можно начинать пробовать. Вот только температуры лубрикатора и маслоотделителя надо будет менять соответственно, если этот парафин более тугоплавкий. Да и состав продукта можно менять изменяя пропорции угля и воды в первой реторте. Так что иди проверяй, пробуй.

Прохор убежал довольный. А я зашел к химикам. Химическое производство разделилось уже на две части — один цех работает по фенолу, метанолу и формальдегиду. Тут даже и не химики особо — два мужика по заученной схеме работают. Другой цех — нитрования, расположен в стороне, отделен земляным валом — там получают нитропорох и пикриновую кислоту. Туда же относится и кислотный цех, только тоже валом отделен. Там свинцовая камера по получению серной кислоты и прочие химические реакторы. Вот в этой лаборатории с химической посудой и работают самый продвинутые химики. Сидят сейчас и разбирают статьи в рукописном учебники химии.

Увидели меня и накинулись с вопросами. Основная проблема — незнакомые слова и понятия в учебнике. Вот так, формулы и реакции понимают, а слов таких не знают, нет тут многих понятий еще. Ладно бы «автомобиль» и «самолет» — это я объясняю, даже правдоподобно — паровую машину все видели. Но вот даже про резину объясняю — а аналога тут нет, нет материала, который полностью восстанавливает форму после сильной деформации. И таких понятий много. Ну и незнакомо много совсем простых понятий, которые советскому школьнику объяснять не надо было. Еще бы, и трех лет не прошло как читать научились, а уже великие химики. Порой и с арифметикой проблемы бывают. Вот такие перекосы у нас в науке и образовании. А что делать? Время, можно сказать, военное. Вот после войны попробую хотя бы естественные науки системно им изложить.

Сидел с химиками, объяснял им что мог. Смотрю, а уже темнеет, а я еще даже не обедал. Вот так, как приеду в Чернореченск, так хоть совсем не спи, времени не хватает. Пошел на ужин, заглянул в механический цех — горят светодиодные лампы, несколько станков крутятся, работает то ли вторая, то ли третья смена. Да, война на пороге, время терять нельзя.

Утром пошел в воинскую часть, посмотреть на подготовку. Все новички строем ходят, это уже радует. Арбалетчикам уже объясняют устройство однозарядной винтовки и принцип открытого прицела, скоро стрелять начнут. А пикинеры и русские из полона осваивают учебный арбалет с винтовочным прицелом. Может их сразу на винтовках учить? Патронное производство нам это позволяет. Ладно, пусть учаться по старой программе, владение арбалетом тоже не лишнее.

Пошел на полигон, минометчики стреляют учебными минами. Сегодня у них интересное упражнение — две цели на разном расстоянии и на разных курсах. Цели — прямоугольники на земле — суда изображают. Надо закинуть по одной мине в каждое судно. Одна цель в пятидесяти метрах, другая в ста пятидесяти. И некоторые наводчики с первого раза попадают, причем время уходит в основном на вращение маховичка вертикальной наводки, горизонтальную выполняют перестановкой опор. Двадцать минометчиков у меня, неплохо подготовлены уже.

Но стрельба с корабля в качку показала сильное снижение точности, уверенно попасть в мавну можно только с метров 150–200. Тут еще накладывалось большое время задержки воспламенения заряда от фитиля. Так минометчики придумали хитрость — фитиль у нас мощный, с порохом, огнепроводный шнур, располагают его снизу от мешочка с порохом. Когда мина падает в ствол миномета, фитиль прижимается к заряду и воспламеняет его, задержка получается совсем маленькая — точность стрельбы в качку увеличивается.

А вот наводчики орудий тренируются вкладышами с револьверными патронами, все та же проблема с гильзами. Но каждый по несколько раз настоящим снарядом стрелял, так что представление имеет. Зато они стреляют с тренажера имитатора качки, говорят что уже неплохо приспособились. Минометчики тоже иногда с этих качелей стреляют, но наводчики орудий чаще. Наводчиков шестеро было, но я сказал до десяти увеличить, сейчас как раз новеньких тренируют. Надо будет потом разделить обучение артиллеристов на флотских и армейских, потому как армейским навык стрельбы при качке совершенно не нужен. И дальности стрельбы пока не большие, дальность определяют «на глазок», дальномеры пока не применяем.

Если сделаем пушки калибром побольше, увеличим дальность, то дальномеры понадобятся. Хорошо бы сразу перейти на оптические стереоскопические дальномеры. Но с оптикой у меня пока затык, дисперсию света победить не можем. Подзорные трубы делаем, но изображение там радужное — хроматическая аберрация сильно мешает. А для дальномеров и оптических прицелов совсем не подходит. Оптики, совместно со стеклодувами, получили неплохой флинтглас на основе оксида свинца, за кронглас у нас обычное калиевое стекло. Попробовали теоретически решить построение оптической системы с компенсированной хроматической аберрацией, но у моих оптиков не хватает знаний по тригонометрии, а у меня времени нет на это. Так что сейчас они изучают геометрию и снимают характеристики со стекол — коэффициент преломления и дисперсию. Для нас — прямо научная работа, хотя это уровень лабораторной работы старших школьников.

Артиллеристы еще заметили интересный эффект меленитовых фугасных снарядов. Шимоза имеет очень высокую скорость ударной волны, высокую бризантность, но чугунный корпус к этому плохо приспособлен — хрупкий слишком, при взрыве, крупных осколков образуется очень мало, почти весь корпус превращается в чугунный «песок». При взрыве, этот «песок» с очень высокой энергетикой уничтожает все живое вблизи. Далее, энергия этих мелких осколков резко теряется от сопротивления воздуха, и поражение живой силы редкими крупными осколками маловероятно.

Так что снаряд получился не осколочно-фугасный, а просто фугасный. Сюда бы добавить готовые поражающие элементы, но это сейчас для нас сложно технологически и мало места в снаряде. Да и не сильно нужны осколки, мне главное борт галеры разрушить. Так вот, чугун рассыпается в песок, а медный взрыватель превращается в «пулю» с высокой энергией, которая как бы продолжает траекторию снаряда. Причем пробивная способность этой «пули» выше чем у снаряда, вот в чем парадокс. Потому что начальная скорость снаряда около 350 м/с, а начальная скорость осколков при взрыве шимозы может превышать 1000 м/с. Ставили деревянный щит, изображающий борт судна, в трех метрах за ним ставили второй щит. При попадании 40-мм снаряда, в первом щите образовывалась пробоина от взрыва в 15–20 см, это от маленького снаряда, а во втором щите появлялось отверстие в полтора-два сантиметра, пронизывающее насквозь щит даже тридцать сантиметров толщиной. Почти кумулятивный снаряд, принцип похож, только нет воронки и струя не формируется. Стальную броню не пробьет, а для деревянного борта самое то.

Поскольку снаряд в борт прилетает по нисходящей траектории, при попадании в борт чуть выше ватерлинии, второй борт будет пробит «пулей» уже ниже ватерлинии. Пусть и отверстие небольшое, но начало затоплению будет положено. А там и большая пробоина начнет воду черпать.

Так что шимоза — это большая удача для нашего военного потенциала. Фугасные снаряды на черном порохе в таком маленьком калибре не получились бы, какая там фугасность и бризантность у черного пороха — смех один. А пироксилинового пороха у меня мало производится, только на стрелковку и хватает. А для производства пикриновой кислоты не нужны ни очищенная целлюлоза, ни ацетон. Фенола у меня полно, главное — это расход серной и азотной кислот.

Если бы еще корпуса снарядов делать не из чугуна, а из стали, чтобы формировались крупные осколки. Такие осколки обладают очень большой энергией, во время русско-японской войны даже при близких промахах, осколки от японских снарядов пробивали тонкий стальной борт эсминцев или небронированных оконечностей крейсеров. А русские снаряды начинялись пироксилином, бризантность получалась заметно ниже, хотя фугасность не уступала. Но для разрушения прочных конструкций важна бризантность, которая зависит от скорости детонации ВВ. Эта же бризантность придает большую энергию осколкам. Фугасность, которая зависит от объёма продуктов сгорания, важна для разрушения земляных конструкций и обычных зданий, а также для работы по пехоте в поле. Отсюда и неэффективность 57-мм артиллерии в морском бою.

У меня же ситуация намного легче, снаряд тяжелее процентов на тридцать, высокобризантная взрывчатка, мавна деревянная, а не стальная. Но со стальными корпусами снарядов не получилось. Чугун замечательно льется, а сталь после конвертора как густой кисель, температуры не хватает. Отлить можно наковальню или плиту, но не тонкостенный стакан. Нет, один корпус кузнецы отковали, токари обточили, но на него ушло столько человеко-часов, что было жалко его взрывать. Так и стоит на полочке, как памятник нерешенной технологической задаче.

А в химии у меня кризис нехватки селитры и чистой целлюлозы. Даже в орудийных выстрелах у меня заряд из черного пороха, пироксилина не хватает. Так что у меня на вооружении три варианта взрывчатых и метательных веществ.

Ну еще и фульминат ртути и хлорат калия в взрывателях и капсюлях. Хотя эксперименты показали, что пикриновая взрывчатка детонирует и от заряда пироксилинового пороха, это хорошо, а то фульминат ртути уж очень опасен. Даже сделали несколько ручных гранат из шимозы. Запал терочный, в длинной ручке — получилась германская «колотушка» времен Великой Отечественной. Рубашка чугунная — тоже мелкие осколки и маленький радиус поражения. Но хорошие осколки — ГПЭ, делать не стал, свои же и пострадают, опыта применения у моих солдат мало. Но для штурма получилась отличная вещь, сделали пятнадцать штук, три потратили на испытания. Штурмовики в восторге, говорят, если бы было много гранат, то даже для штурма помещений карабины и защита не нужны, достаточно гранат и револьверов. А то я не знаю. Хотя карабин лишним не будет.

После обеда устроил «научный семинар» — собрал самых передовых своих специалистов со всех отраслей и, до ночи, разбирали незнакомые слова и понятия из учебников. А то отпустил я это дело на самотек и заметил, что появились случаи создания «ложного знания». Когда неизвестный термин неправильно истолковывали, и так запоминался. Так что для борьбы с научными заблуждениями надо почаще такие семинары проводить. Утром отплыл в Каффу.

Вернулась дозорная шхуна с запада, говорят, что в Самастро и Ликостомо османов нет. Что же делать с этими городами? Защитить их от турок у меня нет никакой возможности, у меня преимущество только на море, а турки смогут атаковать эти города с суши. А бросать эти города — жалко. Сейчас это лучшие торговые связи с Европой, после закрытия Босфора. Так что надо их формально за собой закрепить, чтобы после войны восстановить за собой там власть. Пошлю-ка я туда Джованни, чтобы подтвердил смену власти, но ни консулов менять, ни войска я там не буду.

Слухи о том что Самастро и Ликостомо свободны, довольно быстро распространились, и со мной захотел встретиться Менгли Гирей.

— Уважаемый Андреа, мои купцы хотели нанять твои корабли для перевозки товаров в Самастро. Зимой больше никто туда не ходит. Греческие капитаны только по Готии ходят, за пределы полуострова не выходят.

— А что же за необходимость такая зимой товары возить, уважаемый Менгли?

— Много у нас полона не проданного осталось, с османами теперь война, их купцы не приходят, через Босфор не пройти. Теперь рабов до весны кормить надо, дорого это. А если весной еще османов в полон возьмем, так рабы еще подешевеют. Сильного гребца и за двадцать пять лир никто не хочет брать, а летом такого продавали за пятьдесят лир!

— Так мои шхуны военные, они от османов нас охраняют. Да и много ли туда войдет, маленькие корабли у меня, не грузовые.

— Выручай меня, уважаемый Андреа. Мурзы недовольны, убытки большие. Еще Ширины эти, никак их не замирю. Ты же обещал меня поддерживать, как латиняне, помнишь?

— Да, обещал, помогу. Но я же бесплатно не повезу.

— Да, такая перевозка две-три лиры за голову стоит.

— Три! Не меньше! Зима же. А ты думаешь в Самастро хорошо продашь? Кто там купит? Разве что валахи купят, но они хорошую цену не дадут.

— Ну хоть как продать, а то они к весне проедят больше чем сами стоят.

— А я тебе могу по другому помочь. Среди полона московитов и литвин много?

— Много, половина или меньше. Много есть.

— А я бы их сам купил, не по двадцать пять за гребца, а за двадцать. Они наверное худые уже все. Как, мурзы согласятся?

— Если хорошо подумают, то должны даже обрадоваться.

— Тогда давай, зови завтра мурз и беев с товаром. Скажи им главное — чтобы раб на русском языке говорил.

— А ты только сильных будешь покупать?

— Скажи чтобы всех вели, там посмотрим.

На следующий день войска очистили половину площади рабского рынка, туда стали приводить рабов. Ого, да их около двух сотен! Хватит у меня денег? Вроде, должно хватить. Продают сами мурзы и беи — товар дорогой, с серебром сейчас напряженно.

Выступил с речью, что ради моего друга великого хана Менгли Гирея иду на расходы и выкупаю рабов, чтобы уважаемым беям их до весны не кормить. И пошла торговля: я подходил к продавцу и говорил — вот эти по двадцать, эти измученные по пятнадцать, бабы и дети по семь. Продавцы, конечно, торговались, но цена была неплохая, для этой ситуации. Кроме того, за мной шел кассир и солдаты несли сундук с серебром, что тоже ускоряло торг. Когда договаривались по цене, кассир спрашивал продавца: «Серебряными или новыми?» В результате еще и около четверти суммы отдали бумажными.

Всего купил двести двадцать одного человека — сто сорок два мужика, сорок три бабы и тридцать шесть детей и подростков. Потратил почти четыре тысячи лир, из них около тысячи бумажных, около половины своего капитала, сорок килограмм серебра. Зато сколько душ православных спас из рабства! И какое вливание в русское население Чернореченска. Да и в армию надо еще русских, а то совсем иностранный легион получается. Хотя эта моя покупка может подстегнуть работорговлю именно русскими. Но весной, я надеюсь, будут османы в полоне, а летом начну бороться с работорговлей уже системно.

Отправил всех освобожденных сегодня отмываться-отъедаться, завтра буду беседовать и распределять.

Полдня до обеда общался с новичками, выявил аж девять кузнецов, шестнадцать плотников, двух гончаров, двух печников и одного медника! Вот это богатство! Эх, вот бы мне их два года назад! Еще двадцать три назвались воями, остальные хлебопашцы да рыбаков несколько. Хотя рыбаков в матросы можно направить.

А вот столько хлебопашцев мне не нужно, со вспашкой двухкорпусным плугом и волами справляются десяток пахарей, в страду только много людей надо — снопы вязать, но там и бабы справляются. А в следующем сезоне много картофеля еще будет, так его убирать — пару недель, да и то столько людей не надо. Так что для меня эти хлеборобы — читай разнорабочии, да и их столько сейчас не надо, загрузить нечем всех. Вот после войны буду строить на берегу, не знаю пока на каком, металлургический комплекс, вот там люди понадобятся. Хотя в таком комплексе ничего особо секретного нет, туда можно и греков нанимать, как на верфь. Так что сейчас лучше сместить акцент на армию.

Из хлебопашцев отделил тех кто младше 30 лет, отвел их в сторонку и разрекламировал какая у нас тут армия — каким оружием воюют, сколько серебра получают. Подозвал солдата — продемонстрировал форму. Агитация на вербовочном пункте. Предупредил, что нужны будут добровольцы, потому как воевать надо не щадя живота. Еще и учиться надо будет, но тут хоть проблем с языком нет, и получение статуса солдата — лишь вопрос времени.

Согласились многие, еще нескольких увечных отсеял. К двадцати трем воям добавился сорок один доброволец. Надо их в учебку, вот только мест в казармах может не хватить, но через неделю закончат учебку греки-арбалетчики. Тут тоже коллизия — научились стрелять из винтовок и карабинов они быстро, строевую осваивают, а вот русский язык им еще долго учить. И по нашим законам солдатами пока быть не могут. Не держать же их в учебке только ради изучения русского языка. Решил их через неделю вернуть в Каффу, пусть учат язык здесь, как кто выучит — сдает экзамен, принимает присягу и — солдат.

В Чернореченске опять жилья не хватает, так что туда сейчас пошлю только мастеров, для них место есть. И шестнадцать новых плотников под руководством плотников опытных построят три или четыре дома. Так мало домов надо, потому что я не хочу всех новеньких сразу в Чернореченск посылать. У меня в цитадели места полно, можно человек пятьсот еще расселить. Увеличиваю тут школу, и всех детей и подростков туда, пусть учаться, есть кому работать. Будущие солдаты пусть тут пока неделю строевой занимаются и читать учатся. Швейный цех тут устрою, часть баб тут оставлю — форму шить, только надо две-три швеи опытных из Чернореченска привезти. Вот и вырисовывается распределение на первое время. После постройки домов часть плотников можно на верфь послать, корабелами будут.

А вот основное производство такое вливание и не переварит сразу, одних только кузнецов — девять! А подсобников сколько! Десятки! Да еще домна не работает, зимой руду не повозишь. Надо еще одну кузницу строить точно, хорошо бы с механическим молотом, но пока можно обычную, работы кузнецам много. Еще можно станкостроение усилить, пока такой излишек рабочей силы. Самые опытные пусть станки делают, а новички на простых операциях пусть осваиваются. Надо мне опять в Чернореченск, в Каффе ситуация нормальная, Еремей справляется, а у меня руки чешутся такое пополнение в работу запустить.

В Чернореченске сразу плотникам придал новых плотников и они пошли строить дома. Аналогично печники будут строить печи в новых домах, вот только сначала кирпичей наделают, а то не хватает. Гончары пока будут делать керамические мины для миномета, пока еще не весь план сделан. Медник пока к электронщикам, они ему покажут как взрыватели паять.

Прохор и весь механический цех долго спорили как лучше использовать такой неожиданный ресурс. Решили что построят одну простую кузню под ручной молот, этого будет достаточно для нужного увеличения кузнечных мощностей, а остальные новые кузнецы будут постепенно заменять «старых» кузнецов. Потому как многие из «старых» хотят работать на станках. Тем более заканчивают два новых станка — токарный и вертикально-фрезерный. Тут я сказал что привезу еще пару десятков подсобников, после того как построят дома. Все замолкли на несколько секунд и спор возобновился с новой силой. Это они не знают что только им два десятка подсобников, а еще будет помощь во все отрасли, особенно химикам. У химиков масштабы производства растут и группе теоретиков нужно больше исполнителей, а то там всего двое рабочих.

Тут Прохор опомнился и побежал показывать мне достижения. Эти дни он работал вместе с химиками над процессом Фишера-Тропша, но уткнулись в препятствие. При синтезе парафина, парафин стекал не весь, покрывал железный катализатор пленкой, и процесс синтеза прекращался. В горячем виде парафин смывался очищенным скипидаром, но тогда надо ставить еще один перегонный аппарат чтобы разделить парафин и скипидар. Ну а что, придется делать, других путей пока не видно.

Доработали реактор, приделали вверху форсунку с вентилем. В вентиль засунем бронзовый шприц со скипидаром и впрыснем. Запустили установку — уголь нагрели, впрыснули воду — пошел синтез-газ. Открыли вентиль в прогретый реактор — снизу побежала струйка расплавленного парафина и тут же стала сокращаться до капель — набралось чуть больше ста миллилитров. Прохор перекрыл подачу синтез-газа, говорит что дальше бесполезно. Взяли шприц со скипидаром и впрыснули в реактор — в другую чашку побежала жидкость, резко запахло скипидаром. Надо на этом этапе через короткий холодильник выводить, а то много паров скипидара теряем.

Прогрели реактор до нужной температуры и опять подали синтез-газ. Пошел парафин! Получается! Только вот такая работа циклическая. Да, топливо так устанешь синтезировать, канистру целый день набирать надо. И как немцы в войну свою армия так снабжали? Что-то у нас реактор недоделанный. Ну пока хотя бы смазку получать.

Отработали несколько циклов, тут Прохор говорит:

— Смотри, уголь в реторте заканчивается, теперь делаю так — нагреваю немного сильнее и впрыскиваю полный шприц воды, а не половину.

Вроде все то же самое, но парафин он набрал в другую чашку. Держит чашку передо мной и хитро улыбается.

— И что? — говорю.

— Смотри — остыло и все равно жидкое.

Я взял чашку, вышел на улицу, там плюс пять где-то, начало декабря. Не твердеет, так, чуть загустело. Понюхал — пахнет парафином. Низкомолекулярный, легкоплавкий парафин и еще какие-то углеводороды. Машинное масло, синтетическое. Обалдеть! Ну не совсем настоящее, но для наших целей пойдет. Даже если застынет при ноле градусов, нам достаточно. Неужели! Наконец-то!

— Ты представляешь, что ты получил?! Это же машинное масло! Это все наши подшипники в станках можно нормально смазать! Да и вообще!

— А для паровика пойдет?

— Ты все для своего паровика! Смотри, этим жидким смазываем все подшипники, вкладыши. Если все правильно, то можно будет на подшипник ставить небольшую масленку и у такого масла расход будет очень небольшой — не надо будет собирать вытекающее масло! Не нужны будут поддоны под каждым подшипником! Только масло в масленки подливать иногда!

— Здорово!

— А вот этим густым парафином… Какая у него температура плавления?

— Где-то 50-6 °C.

— Нормально, это цилиндровое масло. Перед пуском машины прогреваем лубрикатор до 7 °C и все работает.

— Можно я машину запущу? С новой смазкой! Износа не будет!

— С этим маленьким котлом? Иди, запускай.

Убежал Прохор. Кстати, о котле. Электрики уже должны были намотать сварочный генератор.

Генератор намотали, собрали — здоровый такой и тяжеленный получился. Надо пробовать. Подключили к валу трансмиссии через две повышающие ступени — крутится. Теперь надо определить токи возбуждения — постепенно повышаем ток возбуждения и меряем выходное напряжение, строим график. Получили характеристику и узнали выше какого значения повышать ток не имеет смысла.

А еще электрики с химиками сделали суррогат резины по старому рецепту — полимеризовали льняное масло соединениями серы. Действительно, похоже на резину, только не очень прочное и гибкое вещество получилось, но для изоляции кабелей — нормально. Сварочные кабели тоже много ресурсов отняли — из очищенной меди катали и тянули проволоку диаметром 0,6 мм, потом свивали в гибкий жгут, потом еще изоляция из масла. Электрододержатель и контакт массы сделали из меди и стали, только ручка деревянная. Темное стекло получили добавкой оксида железа, получился темно-коричневый цвет. Маску сварщика сделали из тонкой фанеры — тяжеловатая вышла. Вот про электроды я забыл! Точнее — сами электроды это кусок низкоуглеродистой проволоки в три мм, а вот обмазка еще нужна — попробую генератор и химикам закажу.

Подключили кабели, кусок проволоки натер известью — подобие электрода, подключил кусок железки для пробы. Запустили генератор, ткнул электродом — искра есть немного, но дуга не горит, как будто мощности не хватает. Мучался, мучался — никак. Сделал электрод два с половиной миллиметра — вроде чуть лучше, но тока не хватает. На электроде в 1,8 мм дуга зажглась, насколько позволила смешная обмазка. Но что это за дуга, так, консервные банки варить. На глаз 50–70 Ампер. Надо обороты повышать, это точно. Сказал добавить еще одну ступень редуктора, а сам пошел к химикам.

Доступных мне рецептов обмазки электродов я нашел аж три, но их всех объединяет связующее — «жидкое стекло», метасиликат натрия. Сначала нужен гидроксид натрия, у химиков уже было с полкило, делали для производства мыла. Сказал запустить электролиз и сделать еще, а этот смешать с кварцевым песком и в тигель, нагреть до 100 °C.

Когда результат остудили и очистили от песка и примесей и добавили немного воды, я увидел знакомый канцелярский клей. А дальше совсем просто — сделал три варианта смеси — с марганцевым шлаком, с молотой известью и с мелкими опилками. Взял два диаметра проволоки: 2,5 мм и 3 мм, получилось шесть вариантов электродов — высохнет, буду пробовать.

Прохор погонял паровую машину с новой цилиндровой смазкой, разобрал — смотрим поршневую группу. Следов износа не прибавилось, поршневая на ощупь как пленкой покрытая, это парафин застыл. Так что со смазкой у нас все нормально. Лубрикатор, маслоотделитель, водяной насос — работают. Конденсатор, вроде, тоже работает, но будет ли он справляться на максимальной мощности — можно будет узнать только когда запустим большой котел.

А для большого котла уже нарезали заготовки из листовой стали. Не особо он и большой получается — ниже и шире стандартной бочки. Вдоль оси проходит жаровая труба — от топки к дымоходу, так что можно сказать что наш котел — огнетрубный. Сварных швов планируется довольно много, так как прокат у нас получается узкий — мощности не хватает. Так это одна из целей создания паровика — запуск мощного прокатного стана. Его уже начали делать — отливают валы, шестерни, фрагменты рамы. Замахнулись на метровую ширину проката.

Собрали трехступенчатый привод сварочного генератора, что-то он даже в холостую тронулся с трудом. Три пары шестерней громко визжат, накапали нового масла на них, визжат потише, а третья ступень теперь брызгается маслом — обороты высокие. Ткнул электродом в железку — искра хорошая, но вращения генератора сильно замедлилось и дуга погасла. Да что такое! Генератор разогнался — я опять пытаюсь разжечь дугу, но в момент касания генератор дергается от резкой нагрузки, аж шестерни звенят. Как будто на старой машине резко бросаешь сцепление. Дуга горит секунды две — не больше. Вдруг при очередном касании электрода — хрясь — вал трансмиссии вращается — генератор стоит. Посмотрели — обломились зубья на ведомой шестерни первой ступени.

Так, что же делать. Ну шестерню поменять не проблема, а вот что система в целом не тянет — очевидно. По расчетам, мощности плотины должно было хватать на генератор, но обороты водяного колеса очень низкие, и трехступенчатый редуктор, точнее — мультипликатор, вносит такие потери, что генератор не выдает полную мощность. А вот паровик такую мощность выдаст легко, и обороты там хорошие, но выдаст с большим котлом, с маленьким он даже на холостом ходу на максимум оборотов не выходит, производительности пара не хватает. Опять замкнутый технологический круг у меня образовался. Мощности не хватает.

Мощность — это скорость преобразования энергии. А если энергию накопить? Аккумулятор! Мощными аккумуляторами можно прекрасно варить не только контактной сваркой но и штучным электродом, только напряжение нужно больше, а тока и двухсот ампер хватит. Напряжение желательно 48 Вольт, это четыре по двенадцать. А ведь как раз по моему заказу сделали еще два больших аккумулятора для Каффы, сейчас заряжаются. Два — это чтобы менять, там заряжать негде. Вместе со старым большим аккумулятором получается тридцать шесть вольт, надо пробовать!

Потащили кабеля, маску и электроды к аккумуляторной. На кирпич намотал стальной проволоки — сделал балластный резистор — чтобы электрод не «залипал». Попробовал — варит! «Тройкой» плохо, а электродом 2,5 мм варит хорошо, уверенно. Разжигается дуга не очень, напряжение низковато, но варит нормально — обрезки «котловой» стали сварил ровно, провар нормальный. Заодно потестил электроды — те, которые с опилками — только дымят, варят плохо. С марганцевым шлаком тоже плохо варят — видимо в шлаке марганца мало. А с известью нормально варят, только туда надо немного опилок добавить, чтобы больше защитных газов образовывалось.

Отстучал шлак со сваренных кусков — нормальный шов. А вокруг меня весь механический цех собрался, и электрики и химики — стоят смотрят.

— Вот наша новая технология, смотрите — меньше минуты варил — в кузне такого не сделать. А если что большое — бочку железную в горн не засунешь! Только горячей клепкой соединять. А герметичность как получить? Вот то-то! Смотрите.

Передал по рукам образец. Долго и шумно смотрели и обсуждали новые возможности. Я рассказал про сварные конструкции, что можно построить и мост, и трубопровод, и кран. Пришлось рассказывать — что такое кран. Но для всего еще нужен прокат. Заметил что сбоку стоит Прохор и улыбается. Я молча спросил его, он ответил только одно слово:

— Котел?

— Да, будем делать котел. Но спешить не будем, подготовимся основательно, котел работает под давлением, варить надо качественно.

— Надо сделать четвертый аккумулятор, эти пока на зарядку. Надо еще электродов по этому рецепту. Буду обучать сварщиков — это мастера по сварке так называются. Вон — два кузнеца аж подпрыгивают — хотят так уметь, с них и начнем. Сделать еще две маски — стекла есть. Сшить из парусины рукавицы и халаты. Да, и всех касается — на эту яркую дугу смотреть нельзя, можно ожог глаз получить, смотреть только через темное стекло или с большого расстояния — метров пятьдесят. Так что работы много — но чтобы на производстве карабинов и патронов это не сказалось. Людей у тебя теперь много, еще разнорабочии скоро будут.

Промзона закипела работой. Пока есть время пошел к писарям, собрал там «научных» представителей отраслей — разбираем непонятное в учебниках. Писари подошли системно. На каждое непонятное слово или понятие заводят карточку — сначала я рассказываю им о значении, потом все вместе пишем краткую формулировку в карточку. Проверяли карточки по словам которые обсуждали ранее. Полтора дня провел в «науках». Говорю им:

— Вот когда все слова обсудим, все эти карточки перепишите в книгу в алфавитном порядке. Это будет называться «энциклопедический словарь».

Чуть не сказал «википедия».

А еще я задумался о книгопечатание, ведь если не задаваться тиражами в десятки тысяч, то не обязательно использовать «настоящую» полиграфию — «высокую печать», офсет. Для небольших тиражей есть более простые методы печати. Например мимеография — берется лист вощеной бумаги и с помощью иглы пишется текст или рисунок, как матричный принтер. Получается трафарет, кладем его на чистый лист и прокатываем валиком с чернилами — получается оттиск. Чем тоньше игла и больше отверстий в букве — тем лучше качество, ну как у принтера — dpi. В девятнадцатом веке, совершенствуя технологию довели тираж до трех тысяч с одного трафарета! А нам даже тысячи много. Так что реально. Рассказал это писарям — они загорелись. Сказал пока пробовать на тестовом трафарете из нескольких букв, отрабатывать технологию копирования. Когда пойдет объем — прикреплю к ним мужика-разнорабочего для рутинной работы.

Но я еще хочу чтобы текст был ровный, красивый. Хорошо бы сделать печатную машинку, где литеры бы состояли из тонких иголок, за один удар выбивали бы целую букву дырочками. Но печатная машинка — слишком сложно, мне скорость набора не нужна — это же мастер-макет. Если сделать проще, схема «ромашка» — литеры по кругу, на торце диска. Поворачиваешь диск нужной буквой вниз, внизу валик с бумагой, как на печатной машинке. Диск бьет по бумаге, пробивает одну букву. Храповый механизм сдвигает бумагу на одну букву, можно бить следующую букву. Скорость печати раз в пять меньше чем на печатной машинке, но это не страшно. Только вот диск не на тридцать три буква, ведь еще и заглавные есть, и цифры. Под сотню символов выходит. А если разделить на два регистра-диска — заглавные и строчные. Тогда на три — еще цифры и знаки препинания. Центральный диск ровный, боковые слегка конические — ось с дисками наклонять — будет печатать только один диск. Вроде реальная схема получается. Надо заказать ювелиру несколько литер и попробовать.

Прохор говорит что для сварки все готово, пошли смотреть. Но сначала я проверил как идет производство оружия — вроде все нормально, придраться не к чему. Людей теперь много, новички осваиваются. Для сварки все сделали кроме четвертого аккумулятора, будут пока тренироваться на 36 Вольтах. Пока работаем только с обрезками котельного железа, нам важно быстрее котел сварить, а то на аккумуляторах долго не поваришь — они и для других целей нужны, и заряжаются долго. Первый день только и научились разжигать дугу и двигать электрод ровно.

Обычно проблему вызывает выдерживание зазора для удержания дуги. Но есть такой фокус — электрод, после розжига, под углом опирают обмазкой на чистый металл, варят «ручкой вперед» — дугой к себе. Толщина обмазки и составляет длину дуги — очень удобно варить. Когда я делал электроды, постарался сделать толщину обмазки как на «настоящих» электродах, вроде получилось.

На следующий день уже варили простые детали для цеха, сразу нашлось сварщикам много работы. Правда, заряда аккумуляторов хватало только на несколько часов — потом ставили на зарядку. «Поставить на зарядку» — это непростая задача. Сейчас сварочный аккумулятор состоял из восемнадцати банок, а каждая банка весила около пятнадцати килограмм. Чтобы не портить контакты переносили батареями по шесть банок — вшестером, синхронно. Вот уже заканчивают четвертый аккумулятор — банок станет двадцать четыре.

С четырьмя аккумуляторами варить стало веселее, даже пришлось делать второй балластный резистор, чтобы варить тонким электродом. Начали варить котел, я прихватывал металл, а ученики уже вели швы — уже неплохо у них получается. Там где можно — проваривали с двух сторон. Из-за ограниченности емкости аккумуляторов котел варили три дня. Вварили все штуцера. Закончили, надо испытывать.

В сторонке вырыли небольшую яму, сложили очаг. К котлу прикрутили медную трубку — на ней манометр и предохранительный клапан. Налили немного дождевой воды. После пожара под стоки крыш мы поставили бочки — чтобы вода было под рукой. А в речке вода довольно жесткая — известковая, я по самовару вижу. Так что котел будем заправлять дождевой водой.

Развели несильный огонь под котлом, нам только давление поднять — котел закрыт. Вода закипела — мы это сразу увидели по струям пара через не проваренные швы. Отметили мелом эти места и потащили котел к сварке. И так три раза пришлось делать — третий уже на давлении в пару атмосфер. Теперь вроде держит — пошло давление. Сидим за земляным валом, смотрим на манометр — уже пять атмосфер — страшно, а если рванет. На восьми атмосферах сработал клапан. Уфф, держит. Нам пока и шести хватит. По-хорошему, надо поднимать давление до разрыва котла, чтобы знать возможности. Но у нас не серийное производство, так что толку от этого будет мало, да и жалко — нам котел очень нужен. Заменили клапан на шесть атмосфер, еще погоняли — держит, срабатывает, все нормально, будем ставить на паровик. Темнеет уже, завтра.

Рабочую топку для котла сложили уже серьезную — дверь топки с ручкой (а надо бы с педалью), поддувало регулируемое, высокая труба из листового металла. К тому же котельная послужит началом нового вала трансмиссии и нового цеха. Теперь мы не ограничены валом от водяного колеса и цех можем располагать как удобно.

Поставили котел в топку, подсоединили паропровод и питающий водопровод, манометр, закрыли участок крыши над котлом, залили воду. Можно пробовать.

Прогрели котел и лубрикатор, потихоньку открываем главный регулятор, Машина побежала. Прибавили пара — обороты пошли, уже где-то 200 оборотов в минуту, появилась заметная вибрация. Все-таки двигатель одноцилиндровый, неуравновешенный. На трехстах оборотах вибрация стала сильной, дальше побоялись прибавлять. Так, это без нагрузки, надо нагрузить чем-нибудь. Притащили сварочный генератор, подключили через одну повышающую ступень. Опять запустили паровик — хорошо генератор крутится. Ткнул сварочным электродом — дуга зажглась, горит, а генератор только звук немного поменял — и все! Машина легко тянет, чувствуется запас по мощности, да и обороты хорошие, сильно поднимать не надо. Дуга не такая стабильная, как от аккумулятора, постоянным током варить лучше чем переменным, но за счет обмазки дуга держиться, не гаснет. Только дыму теперь в цеху от сварки, надо ее на улицу выносить, а то дышать нечем.

Ну все, новый источник энергии вышел в промышленную эксплуатацию. Теперь мы ух! Горы свернем! Вышел из цеха на свежий воздух, за мной Прохор и еще четверо из цеха — это самые продвинутые мастера. Сначала обсуждали компоновку нового цеха — генератор оставляем у нового вала трансмиссии, а для сварки делаем навес снаружи. Чтобы не тратить медь на кабеля, по стене пустим две толстые железные шины, и только снаружи пойдут гибкие кабеля.

А тут еще мастера вытаскивают чертежи — они ко мне с проектами пришли. Пошли, сели в столовой — обед давно кончился, ужин еще не скоро. Мастера, под впечатлением электросварки и паровой машины столько всего насочиняли! И это пока только по переоснащению производства. Да, фантазия у людей работает! Ну пришлось «зарубить» явно ошибочные и тупиковые варианты. Начали заново — прочел небольшую лекцию по новым технология работы с металлом. Если упростить — она сводится к трем «китам»: производство профильного и листового проката, раскрой проката в размер и сварка. Третий «кит» у нас уже есть почти весь, сварщики опыта понаберут, технологию усовершенствуем. По прокату уже представляем что нам нужно. Надо лист шириной хотя бы метр и разной толщины, надо уголки разных размеров. Швеллер тонкостенный мы потянем, а вот двутавр пока врядли. Так что строим прокатный цех со своей паровой машиной. Только уже не здесь, а в Чембало, там я решил строить металлургический комплекс. Но не на пятачке, на восточном берегу балаклавской бухты, а севернее. У самой бухты все застроено, еще надо найти место для грузового терминала и угольного склада. Погрузку-разгрузку надо понемногу механизировать, объемы растут. Пока еще не знаю как совместить портовый кран и паровую машину.

Так, про второго «кита» — с резкой металла у нас не очень. Для прямолинейной резки листа построим гильотину — достаточно мощная потянет лист вплоть до десяти мм. Гильотина для резки уголков еще проще. А вот с криволинейной резкой уже сложнее — «болгарки» у нас нет, есть шлифовальный станок с отрезным диском, но он стационарный, слабый и диски расходует со страшной силой. Так что используем только для самых сложных случаев, а вот для котла заготовки вырубали зубилом. Думал насчет кислородного резака, но нет резины для шлангов. То подобие резины из льняного масла и серы по прочностным характеристикам не подходит.

А про кран для литейного и прокатного цеха что они насочиняли! От гигантского журавля в двадцать метров высотой и до механической руки. Нарисовал им цеховую кран-балку. Если на ней сделать хорошую механическую лебедку, то таким краном можно тягать по цеху пару тонн только мускульной силой.

Вот такие мы обсудили перспективы, из ближайших задач решили сделать прокатные станы и двухцилиндровый паровик. На действующем паровике нашли еще недостатки: вал с кривошипом закреплен консольно, и при увеличении момента от нагрузки подшипник не выдержал и застучал. Надо делать нормальный двухопорный коленвал. И рама на болтах стала разбалтываться от вибрации, но тут проще — сваркой приварили, еще и болты освободились. Сказал я Прохору делать двухцилиндровый паровик вертикальной компоновки. Это я с перспективой на пароход — в трюме горизонтальный неудобен, поперек он получается.

Дострою пятнадцатую и шестнадцатую шхуны, и пока больше не буду шхун строить, не успею завершить. Рассчитаю почти всех греков корабелов, много их там было. Оставлю только троих, и еще моих плотников там уже полтора десятка. На второй год строительства шхун наладился чуть ли не конвейер, скорость строительства, благодаря опыту и избытку людей, стала очень большой. На стапель ставили уже готовые шпангоуты, соединяли стрингерами и зашивали двумя слоями обшивки за три-четыре недели, монтировали руль. Скидывали в воду и к достроечной стенке, а на стапель — новый комплект шпангоутов. Даже жалко такое производство прекращать, если победим, то парусники еще будем строить, но уже не так массово. Верфь работать будет, но эту серию шхун заканчиваем.

Глава 11

Отвлекли меня от производства — построили три дома, печи в них сложили — топят потихоньку. Приехали из Каффы почти все оставшиеся мужики: разнорабочие, хлебопашцы и воины в учебку. Арбалетчики из Каффы закончили обучение, уехали в Каффу учить русский язык.

Стал я распределять подсобников — что-то слишком много даже, привык к дефициту людей уже, во все отрасли распределил понемногу, даже писарям дал — печатник будет. В механический цех даже особо и не надо, они кузнецов еле переварили, по два-три человека вокруг каждого станка крутятся. Сформировали отдельную группу металлургов — часть опытных, часть новичков. Пока им работы мало, но пусть учаться, к новому комбинату готовятся. А часть людей я вернул в сельское хозяйство, точнее не стал отрывать. Хлеборобы сменят моих опытных, которые теперь картофелеводами будут. Надо же в Россию с картошкой продвигаться, сил поднакопили, если турок удачно побьем, в следующем году может первый шаг сделаем.

Ну и заодно проверил войска и учебку, процесс идет, тренируются. Вот только на море сейчас не стреляют — холодно. Ходят только в учебно-дозорные походы. А пехота на плацу и стрельбище занимается каждый день. Количество стрелков с карабинами уже более двухсот пятидесяти. Поэтому решили переформировать композитные отделения в гарнизонах, теперь там будет по два стрелка и пять пикинеров. Заодно проведем ротацию.

Резко стало не хватать военной формы, я же хотел наладить пошив в Каффе и забыл! Полотно я еще осенью закупил, в зеленый цвет половину уже покрасили, осталось шить. Придется ехать в Каффу, налаживать производство, надо парочку опытных швеи с собой взять, и образцы. Я даже знаю кто будет одна из этих швеи, она уже мне все уши прожужжала, что хочет в Каффу.

Утром подскочил пораньше, собираюсь в Каффу, позже вышла Фрося, я ее не сразу узнал — синий форменный френч, синяя юбка — не такая как советская форменная, а пышнее и немного длиннее. Джинсовый костюм! Ну как еще назвать парусиновую одежду, окрашенную настоящим индиго? Только желтых строчек не хватает. На ногах высокие коричневые сапожки в обтяжку, со шнурками, из тонкой овечьей кожи. На голове низкая каракулевая папаха, такие казаки иногда носят. Придумала полный комплект формы! А я же только френчи вводил, а дальше не додумал. Видно, что френч не первый, этот по объемистей и под ним шерстяная рубаха, потому как холодно, а хочет в форме пофорсить. А ведь она в Каффе швеями командовать будет, так что форма — это правильно, соображает девка.

В Каффе я только прилюдно дал команду об открытии швейного цеха, посмотрю как Фрося сама справится. По шитью формы опыт у нее большой, все отработано, вплоть до сдельных расценок. Ладно, пусть сама, мне некогда.

В Каффе за мое отсутствие ничего серьезного не случилось. Вот только консул Еремей жалуется на сложность учета налогов, несмотря на несколько помощников. Да, генуэзская система налогов очень сложная, некоторые налоги такие мелкие, что затраты на их администрирование гораздо больше. Да еще таможенный сбор и рыночный, которые очень субъективные. То есть их объем никак не проверить, по сути, они отданы на откуп исполнителям — фискалам и таможенникам, мне это очень не нравится.

Поскольку смена политической власти прошла без эксцессов, то можно планировать налоговую реформу. Хочу максимально сократить количество налогов, упростить их администрирование, сократить аппарат налоговиков. Но надо компенсировать выпадающие доходы бюджета — есть у меня одна задумка. Есть один налог от которого сложно уклонится, и в котором очень мало субъективной стороны — налог на недвижимость. Здесь он уже применяется, но только очень слабо — налог на виноградники.

Я же хочу выдвинуть следующую идею — государство защищает своих граждан. В том числе защищает и дома своих граждан. Вот за эту защиту надо и платить, в соответствии со стоимостью домов. В свете предстоящей войны это будет очень актуально. Хотя тарифная сетка будет отражать в большей степени назначение зданий, а не их стоимость. Жилой дом — минимальный тариф, дом используется для бизнеса (стряпчий, например) — тариф выше. Ремесленник что-то делает и продает — один тариф, торговая лавка — тариф еще выше, и так далее. Важный параметр — дом внутри крепости или снаружи. Основные параметры тарифной сетки я уже обдумал.

Теперь дам задание писарям составить план города со списком домов и их использованием. Большая работа предстоит — в Каффе около восьми тысяч домов. Наверное лачуги рыбаков и другой бедноты можно не учитывать, много с них не возьмешь, да и социальная справедливость туда же. Так что тысячи три домов будет в списке.

Еще пришло известие что в Феодоро умер князь Исаак, новым князем стал его сын Ираклий. Теперь надо не пропустить прибытие его племянника Александра с наемниками, усилить конное патрулирование в Чернореченске.

А писари заняты преподаванием русского языка — часа два в день в большом зале собираются желающие, в основном кандидаты в солдаты, учат стихи для начала, вырабатывают произношение. Собрал я писарей с Ефимом во главе и Еремея, поставил задачу составить реестр недвижимости Каффы, пока без упоминания налоговой реформы. Заодно введем номера домов, а то названия большинства улиц есть, а номеров нет. Но номера официально будет вводить гарнизонный наряд — «полиция», в целях облегчения почтовой и курьерской службы.

Вообще-то, полиция тут есть давно, городская стража так и называется по-греческий — «полизиа». Правда функций у них маловато — ночных разбойников ловят, да мелкие бунты подавляют. Быстро их сменить на своих не могу, нет у моих опыта полицейской работы, поэтому начал совмещать патрули — местные плюс мои. Местные это восприняли с энтузиазмом, потому как мои в патруль ходят с револьверами, а это ого-го какая мощь по сравнению с копьями, а карабин в городе излишен. Так что гарнизон я разделил на две части, в полицейские перевел часть солдат, имеющих к этому склонность. Форма пока одинаковая, надо будет потом придумать полицейскую. Синюю делать не буду, индиго очень дорогой, надо думать. А сейчас я привез пополнение «солдатской» части гарнизона, отделения формируем уже по формуле «два карабинера и пять пикинеров».

Тут еще дефицит револьверов назревает, потому как брака при изготовлении винтовочных стволов почти не стало, револьверные делать не из чего. Придётся револьверы заказывать специально.

Через пару дней вспомнил про швейный цех, зашел, смотрю — работают, шьют. Даже есть почти готовые гимнастерки. Фрося ходит по цеху — командует. Бабы меня заметили, задергались — кто вставать, кто кланяться, а кто в ноги бросаться. Фрося на них прикрикнула — все сели дальше шить. Я же сам ввел такое правило — если на производстве, то хоть дож заходит, хоть король — продолжать работать. А то страшно представить, если начнут кланяться, скажем, в литейном цехе.

Бабы немного успокоились, работают, стали посматривать то на меня то на Фросю. Вот в чем причина авторитета Фроси! Если бы был значок «Любовница Дожа» она бы его носила. Причем значок размером с блюдце. Хотя в местной культуре и понятия нет такого — любовница, скорее — наложница. Но Фрося и на такое согласна, как мне кажется.

А форму уже шьем не индивидуальную, а по типовым размерам, которые обозначаются латинскими (как ни странно) буквами — S, M, L. Здесь это довольно просто, потому как толстяков среди солдат нет совершенно, как нет и очень худых — таких не берем, пока массу не наберут. Так что размер у нас — это функция от роста. Сапоги, мастерская Айваза, шьет тоже по размерам, сантиметровым — 26, 27 и тд.

Обсудили секретно с Еремеем и Ефимом проект налоговой реформы, моделируем нагрузку на купцов, ремесленников и простых граждан. Как не хватает хоть какого компьютера! Мне сейчас Ексель бы! Но смартфон на это жалко, он и так еле живой.

Получается, что на купцов и ремесленников налоговая нагрузка немного снижается, а на большинство жителей немного увеличивается. При этом на большую группу жителей впервые начисляется небольшой но стабильный налог. Таможенные портовые пошлины придется сохранить, они составляют заметную часть поступлений бюджета, думаем как их контролировать. При этом полностью отменяем внутренние пошлины, при перевозках из города в город. Для рынка делаем вменённый налог на торговое место или лавку. Ну а запрет на торговлю вне рынка или лавки давно придумали и без меня.

Нашел ученика ювелира, который в мастера не может выйти по бедности. Нанял его, заберу в Чернореченск, будет игольчатую печатную машинку делать.

Пять дней провел в Каффе, хочется в Чернореченск, и домом его считаю уже, и производство мне милее дворца и рынка. Фрося поехала за мной молчком, хватило ума сообразить, что какая же она «полюбовница», если я уехал, а она останется. Осталась вторая швея из Чернореченска, думаю справится.

Пока меня не было, на заводе уже успели отлить кучу всего, теперь обрабатывают и собирают. Коленвал на первый паровик уже поставили, гоняют вовсю. Вот только нужен туда еще центробежный регулятор — нагрузка от станков непостоянная, стоит машинист и крутит кран на паропроводе туда-сюда. А вот на пароходе можно обойтись без регулятора оборотов, хотя с ним удобнее.

Кстати, пора начинать обучать машинистов, чувствую, будет у нас много паровиков, и к каждой машине нужен машинист. В учебке двух парней из новеньких забраковали — хромают сильно, попробуем их на машинистов готовить. Учить будем параллельно — практика на заводе, теория в школе. И два — это мало, придется из резерва хлебопашцев посмотреть — может у кого склонность есть к такому делу.

Вертикальный двухцилиндровый собираем почти по чертежам — станину делаем не чугунную литую, а стальную сварную. Оно проще, легче и надежней, в чём-то мы уже обогнали технологии девятнадцатого века. Только вот сваренную станину перед чистовой обработкой я сказал отжечь, чтобы снять внутренние напряжения от сварки, а то поведет. Для опор коленвала точность нужна приличная.

Неожиданно наступил новый год, даже не успел подготовиться, отпраздновал как-то мимоходом, дел много на заводе. Некогда особо праздновать. Хотя год наступил переломный — 1475. Сможем победить османов — будет у нас своя страна — Таврия. Иначе придется уходить на Дон.

Вливание людей привело еще к одному эффекту — от рутинной работы освободились наиболее грамотные и творческие мастера — те самые четверо. Теперь я могу поручать сложные технические задачи не только Прохору, но и любому из этих четверых. Конечно, инженерная подготовка у них не очень, но я могу просто нарисовать эскиз проекта, а дальше уж точно выполнят, на это уже грамотности хватает.

Вот еще — инструментальщик нащупал правильный профиль пушечного сверла, и скорость изготовления винтовочных стволов выросла почти в два раза, в основном, из-за того, что сверла менять надо гораздо реже, да и само сверление быстрее идет. Изготовление стволов перестало быть узким местом и очередной цели в триста карабинов мы достигнем в ближайшие дни. Но для обеспечения этих карабинов боеприпасами даже по нашей минимальной норме надо тридцать тысяч патронов! А я помню тот бой в Тане, когда один стрелок, интенсивно стреляя, сдержал атаку нескольких десятков всадников. И он расстрелял всю сотню патронов, и, если бы, не подключился второй стрелок, всадники могли бы прорваться. Так что сотня патронов на ствол — это минимум для мирного времени, потому как мы можем быстро переснаряжать стреляные гильзы. А в случае войны оперативно перезаряжать все не сможем — нужно больше патронов, хотя бы две сотни на ствол.

Самое сложное в патронах — гильза. Капсюль тоже трудоемкий — но материалов требует мало, счет идет на милиграммы. А вот шестьдесят тысяч гильз — это около трехсот килограммов латуни. Медь у меня есть, да и купить можно — она не подорожала, потому как продолжает поступать на рынок через Орду. Вроде как на средней Волги ее добывают в небольшом количестве, россыпи там пока еще есть небольшие. Ну и из центральной Азии везут. А вот цинка впритык — не всю руду еще переработали — но по расчетам должно хватить. А следующую партию свинцово-цинковой руды мне привезут не раньше мая — война точно начнется к тому времени. Так что придется воевать с тем что есть. Надо только отложить латуни на сто тысяч капсюлей, а то будет обидно иметь гильзы и не иметь капсюлей.

Свинца для пуль у меня полно, сырья для пороха хватит. Тут придумали небольшую экономию серы — она нужна для производства серной кислоты. А еще мы серу тратили пережигая в диоксид серы для производства бумаги. Но при производстве азотной кислоты в отходах получается сульфат кальция — гипс. А если гипс нагреть, то он разлагается с выделением диоксида серы, который мы и используем теперь для производства бумаги. Греть надо хорошо — до 110 °C минимум. Производство немного усложнилось, зато серу экономим. А серная кислота нужна не только для пороха, но и для взрывчатки — шимозы.

Так что надо увеличить выпуск гильз. Ну тут особых технических сложностей нет, сделаем еще несколько ручных прессов, чтобы каждая операция по вытяжке делалась на отдельном прессе. Две самых объемных вытяжки делаются на прессах с приводом от вала трансмиссии, а остальные на ручных прессах. Когда запустили весь цех латунной штамповки, я вспомнил, где я это уже видел. Это был видеоролик про кустарное производство патронов в Пакистане, такая же линия станков, на каждом вручную делается одна операция. Операции простые, движения быстрые — конвейер. Только самой транспортной ленты нет, она не нужна. Много мелких деталей просто копятся в ящичках около каждого станка, потом передается следующему. Только у пакистанцев круче — у них каждый станок с электроприводом. А у нас только два пресса с механическим приводом, остальные с ручным, и еще два сверлильных — на одном делается проточка, на другом капсюльное отверстие.

После небольшого обучения на этой линии заработали даже новички — операции простые. Цех стал выдавать около тысячи гильз в день, нормально — к войне точно успеем. С капсюлями еще проще — там даже промежуточный отжиг не нужен. Вот только надо часто штамп менять, из-за износа начинает расти диаметр капсюля. Штампуют их в циклическом режиме — наштампуют три тысячи штук за пару часов, потом замена штампа, на завтра опять. Теперь сборщицы капсюлей не успевают — собирают только чуть больше тысячи в день. Ладно, пока хватает.

А вот со сборкой патронов проблем нет — если за пресса посадить достаточное количество людей, то можно перезаряжать около пятисот патронов в час, это на случай войны — собираем стреляные гильзы и перезаряжаем. Такой же комплект и в Каффе стоит.

А один из розмыслов в электросварку прямо влюбился, со сварщиками уже сварили новый реактор для процесса Фишера-Тропша. Учли недостатки первой модели, реактор стал четко работать, производительность выросла раза в три. Гоняли реактор целый день — получили около пятнадцати литров цилиндровой смазки и около пяти — машинного масла. Так что вопрос смазки у нас почти решен. Эх, еще бы Литолу!

Теперь эта троица хочет построить «правильный» реактор для пиролиза древесины, чтобы объём был нормальный, а не эти кувшинчики. Но их сдерживает отсутствие листового проката приличной ширины, набирать большой реактор из полосок дело неблагодарное. Так что они присоединились к группе строящей прокатный стан. А там их помощь оказалась не лишней — здоровая махина получается. Я предупредил «конструкторов», чтобы предусмотрели возможность разборки стана на небольшие части, килограммов так по пятьсот. Иначе мы его не перевезем в Чембало.

Прохор смотрит как работает первый паровик и собирает второй. На двухцилиндровом мы делаем коленвал совсем «правильный» — даже провели расчет массы противовесов. Я такое считал первый раз, не знаю, насколько правильно получилось. Но с учетом что машина двухцилиндровая, вибрации должны быть ниже, а рабочие обороты — выше. А то первый выше двухсот оборотов не разгоняем — трясет его.

Но даже на таких оборотах этот паровик для нас будто атомный реактор — его мощность раза в три превышает мощность водяного колеса. Мы уже стали станки переставлять — те, которым нужна большая мощность — в новый цех. Зато — водяное колесо «само» крутится, а паровик надо дровами «кормить». Причем расход приличный получается, леса тают на глазах. Надо быстрее начинать добычу каменного угля на Донце, но это тоже после войны, не могу еще и туда распылиться.

Пришло известие, что Господарь Молдавского Княжества Стефан Великий, разгромил османскую армию, напавшую на Молдавию. Это самое сокрушительное поражение турецкой армии за этот период. В моей реальности, уже через год, он потерпит поражение, хотя и не фатальное. Крымские татары станут вассалами осман, и нападут на Молдавию с двух сторон вместе с турками. Так что если мы победим в своей войне, то поможем, тем самым, Стефану в следующей. А Молдавия, в свою очередь, перекрывает сухопутный путь в Крым для осман. Вот такое стратегическое партнёрство, хотя Стефан об этом не знает. К тому же, его жена княжна Мария Мангупская — племянница князя Исаака. Как в индийском кино.

Но вот в этом проблема — совсем скоро, Стефан даст 300 наемников Александру — брату Марии, чтобы тот занял престол Мангупа вместо Ираклия, сына Исаака. По их мнению Александр имеет больше прав на этот престол, нежели Ираклий. А у меня планы на Елену — сестру Ираклия, дочь Исаака. И этот поход Александра мне принципиально мешает, потому как сейчас Елена — сестра князя, а станет дальней родственницей другого князя. И не факт что не сошлют куда нибудь. По моей реальности судить нельзя — там Мангуп захватили турки, и все для феодоритов закончилось плачевно.

И вот, что теперь делать? Стефан Великий нужен мне как союзник, и я вынужден буду защищать свои интересы от его родственника. Буду защищать свои интересы, желательно малой кровью. Важно чтобы Александр не пострадал.

Что еще обидно — свои войска для охраны в Мангупе не поставишь, чужое княжество. Надо караулить снаружи, но тут надежда, что войско Александра пройдет как раз мимо Чернореченска.

Аргирос выпросил у Прохора кусок цилиндровой смазки — синтетического парафина, и попробовал его использовать для литья бронзы по выплавляемым моделям. Парафин для этого подходит гораздо лучше чем воск, нет никаких примесей, ничего не остается при вытапливании. Да еще он использовал синтетический гипс, тот, который образуется при получении азотной кислоты. В результате получил отличную точность литья. Основная продукция цеха бронзового литья, состоящего уже из трех человек — это рамки револьверов. Так получилась рамка, которая не требовала дополнительной механической обработки! Только отрезали литники, нарезали резьбу — и готово. Ну еще отполировали для красоты.

Я до сих пор восхищаюсь нашими револьверами — сочетание вороненной стали, полированной бронзы и ореховых рукояток — красавцы. Не мудрено, что попыток украсть или купить револьверы у моих людей в Каффе, даже больше чем посягательств на карабины. Но у меня закон предусматривает наказание за утрату оружия, а вот за продажу оружия кому-либо, без моего личного разрешения — смертная казнь. Жестоко — но надо. Мои полицейские в Каффе носят револьверы даже не на шнурках, а на стальных цепочках. Так что единственный случай утраты оружия был тот бой в Тане, когда у убитого часового пропала однозарядная винтовка.

Кроме того, ведется учет патронов — четко зафиксировано, какой боезапас выдан какому солдату. Если солдат или полицейский стрелял — ему спокойно меняют в оружейке стреляные гильзы на новые патроны. Спрашивают, только если слишком большой расход патронов, должен рассказать о причинах. Но периодически проводят внезапные проверки, у солдата суммарное количество патронов и стреляных гильз должно соответствовать выданному боезапасу. И если не хватает хоть одной гильзы — придется объясняться со Службой Безопасности, зачатки которой уже созданы.

А началось с одного простого мужика, разнорабочего. Мрачноватый такой, заметил я что он ворчит в одиночку, ну и расспросил его, чем, мол, Иван недоволен. А он мне как вывалит — та повариха так мухлюет, этот ездил на рынок, купил дешевого товара по дорогой цене и так далее. Я осторожно проверил — правда, некоторые подворовывают. Ну и наказал виновных — легкие телесные наказания розгами и снятие с должности. Легкие — это когда через пару дней уже ходить может, а тяжелые телесные наказания кнутом — это такая форма смертной казни. Традиции средневековья.

С Иваном еще побеседовал да и назначил его начальником Государственной Службы Безопасности. Объяснил ему задачи, сказал неспешно подыскивать подходящих людей. Теперь их трое в Каффе и один в Чернореченске. Носят военные гимнастерки с синими лычками и просветами на погонах. Только не васильковые, а индиго, с красителями туго у меня. Сам Иван — подпоручик, остальные — сержантский состав.

Наконец-то собрали прокатный стан — мощные чугунные валки, шестерни большого диаметра. Четыре клети, сменные валки — но пока только комплект под лист готов. Уголки, полосы и швеллера будем делать позже. Самыми сложными оказались валки — их надо делать большого диаметра для жесткости при прокате. Нам помогло то, что мы ограничились шириной проката в один метр, иначе валок мы бы не смогли изготовить. Да и этот пришлось отливать по частям, хорошо, что мы уже освоили точное чугунное литьё. Отлили отдельно бочку — толстостенную трубу, и отдельно ось.

Затем надо отшлифовать рабочую и сопрягающиеся поверхности, поверхности подшипников. Ни в один круглошлифовальный станок такие детали не влезали, сварили из стального уголка подобие станка, благо для шлифования не требуется такой жесткости как для точения. Низкая жесткость могла повлиять только на точность и линейность, но их контролировали вручную. А валки четвертой клети практически отполировали. Хорошо, что детали цилиндрические! Их просто катали по дорожкам и рампам из бруса, крана-то у нас нет. Еще при проектировании предусмотрели возможность разбирать стан, его будет лучше располагать около домны, а я же хочу домну построить поближе к морю.

Из-за очень большой нагрузки на валках применяют конические подшипники скольжения, на вкладыши для них ушло довольно много бронзы.

Для шестерен начертили новый модуль зуба, тот, который мы использовали раньше — слишком мелкий для таких усилий. Для шестеренной клети обычно используют очень широкие и шевронные шестерни. Широкие мы смогли сделать, но только прямозубые. Шевронные сделать мы точно не сможем, косозубые могли бы попытаться, но их ставить сюда не желательно, так как при работе возникнут большие осевые усилия, у шевронных эти усилия самокомпенсируются. А у прямозубых эти усилия не возникают, правда работают такие шестерни очень шумно, и требуют большей точности при установке.

Кинематику стана проверяли глиной — полоса получается ровная. Теперь первый рабочий пуск.

В вагранке расплавили сталь, примерно марки Ст3. Развели пары паровой машины, от трансмиссии отключили все лишнее. Отлили плоский слиток — плиту, плита не очень ровная — сталь не совсем жидкая — температура впритык. Плита пока горячая — погрузили вчетвером большими клещами на железную тележку и бегом к стану. А паровик уже на максимальных оборотах крутится, от стана грохот — оглохнуть можно. Плиту закинули на подачу, она заехала в первую клеть — обороты машины упали но валки вращаются. «Пар на полную!» — кричу. После первой клети плита стала заметно тоньше, после второй — это уже толстый лист, дальше — все тоньше и тоньше. И вот он выполз — метров пять длиной, машина взревела без нагрузки и стихла — пар прибрали.

Вот он наш первый нормальный прокат! Все обступили, трогают слюнявыми пальцами — лист еще горячий, шипит, но остывает быстро. Начало и конец листа неровные, дугообразные, зато боковые стороны как по линейке. Да, сталь горячекатаная, немного хуже холоднокатаной, но холоднокатаную мы точно не потянем.

А в вагранке сталь еще есть, решили еще лист откатать, только вот «четверка» толстовата, подкрутили последнюю клеть на «тройку». Опять грохот, дым — вылез новый лист. «О, а этот длиннее!» — удивился один мужик, остальные заржали — «Эх, ты! Количество и ширина стали одинаковы, а толщина меньше — куда железу деваться — вот и длина больше!» У-у-у, какие все умные. Хотя это они на глине видели, а этот мужик не видел, подошел позже. «В вагранке есть еще? Давайте «двойку» попробуем!» — кричит кто-то.

Подкрутили до двух миллиметров, на полный слиток стали не хватило — кусок плиты получилось. Но из стана идет ровный лист, только передний край еще более кривой получился. Зато лист «двойка» — то, что надо — все оценили, хоть на что пойдет. «Лопаты из него отличные будут» — во как! Про деревянные лопаты и не вспоминает никто. Вот уже как шагнул наш технологический уровень — от деревянных лопат к паровой машине и прокатному стану.

Прохор подошел, говорит что первый паровик тянет прокатный стан на пределе — развалится он в таком режиме. Надо сюда двухцилиндровый ставить. Решили, что можно сменить только сам паровик, а котел, конденсатор и остальной обвес оставить старый — там все с запасом — должно потянуть.

Листовая сталь дала толчок на очередной виток развития. Особенно обрадовались сварщики — кинулись варить большой реактор для пиролиза древесины. Я их тормознул, собрал консилиум — угольщиков, химиков. Два часа обсуждали проект. Появились разгрузочный люк и другие усовершенствования. Заодно химический цех будем передвигать, а то уже тесно становится. После будут строить нормальную вагранку в стальном сварном кожухе, а то эта скоро рассыплется.

Прохор доложил что изготовили карабин с серийным номером «300». «Дальше делать?» — спрашивает. И я задумался. Настолько уже привык гнать вперед винтовки, а потом карабины, что психологически трудно остановиться. Только теперь производство карабинов уже не узкое место. Подготовленных стрелков у меня примерно столько же, по двести патронов на ствол я смогу обеспечить только через пару месяцев. Да и по плотности огня даже один стрелок — почти пулемет. А тут триста. Хватит пока стрелковки, артиллерия нужна, да и не только. Вон, паровики как пошли, пароход я хочу. Связь нужна — там конь не валялся — проводной телефон особо проблему не решит. Уголь надо добывать — пароход нужен. Да и защиту Чернореченска надо усилить, что-то мне страшно.

— Значит так, Прохор. План — двадцать револьверов, но это неспешно, много людей туда не ставь. Нужно решать с орудийными гильзами, попробуем электросваркой. Нужны еще большие нарезные пушки, чтобы было хотя бы четыре. Если получится с гильзами — то еще будем планировать.

— Помнишь, я тебе про пароход рассказывал? Для него нужен будет двухцилиндровый такой же, если этот будет хорошо работать, обвес на него, но там есть отличия. Котел с топкой надо делать чуть больше и все металлическое, чтобы в качку не развалилось. А конденсатор там проще — будет охлаждаться забортной водой. И две сложных детали — винт и дейдвуд — труба вала. Винт я попробую рассчитать, сварим из листовой стали несколько вариантов. Удачный отольем из бронзы.

Теперь к Игнату по обороне Чернореченска. Стали обсуждать наши уязвимости. Если много конных татар подвалят к забору, на коне не перепрыгнут — но сами люди легко перелезут. Часовые на вышках сотню перестреляют, а если татар пять сотен? Или тысяча? Только у Ширинов как минимум пять тысяч, но это легкие конные лучники в основном. А у самого Гирея — гвардия в полторы тысячи, в доспехах — кольчуги или кожаные.

Но стену построить — у нас нет ресурсов, да и не нужна она сильно. Надо использовать наше преимущество в оружие. Расстреливать врага через решетчатый забор из карабинов очень эффективно, когда будут перелезать — станут отличной мишенью. Надо чтобы дольше перелезали. Сделать высоту 2,5–3 метра. Но жерди в заборе горизонтальные — по ним легко забираться — как по лестнице. Делать забор из вертикальных бревен? Их надо плотно смыкать, по поперечинам залезут — тот же частокол получится — затратно и не эффективно. Надо делать высокий забор из горизонтальных жердей — «лестницу», пусть лезут, но задержать их наверху для расстрела. Колючей проволокой! Смогу ли я быстро наладить производство колючей проволоки? Станок точно не успею сделать, придется делать вручную.

Но если делать вручную — то можно сделать немного эффективней. На колючей проволоке колючки направлены в разные стороны случайно, и часть из них просто воткнется в дерево — использоваться не будет. Надо делать не колючей проволоку, а колючую жердину, все равно крепить к жердине — зачем несущая проволока. Жердину утыкать кусочками проволоки. Надо пробовать.

Пошли на участок производства гвоздей. Из проволоки в три мм нарубили около сотни кусочков по четыре сантиметра, на кусачках с механическим приводом это быстро. В цеху взяли кусок стального стержня, как для пробойника, с торца просверлили вдоль оси отверстие диаметром три с половиной мм и глубиной двадцать мм. Получился этакий навойник для штифта. Кусок проволоки вставил в навойник и забил в бревно молотком до половины, снял навойник — торчит проволока из бревна на два сантиметра, даже слегка заостренная — отверстие в конце коническое от сверла.

Взяли жердину и утыкали такими колючками, не ровной линией, а немного хаотичной полосой, шагом в пять сантиметров. Подошли к забору, а он низкий — полтора метра — прибили жердь сверху, колючками вверх.

— Ну-ка, кто забор сможет перелезть? Э-э, стой, в форме не лезь, порвешь!

Один рабочий сунулся — а за верхнюю жердину даже взяться нельзя. Опираясь на вторую сверху жердину кое-как перелез, но несколько раз зацепился, порвал одежду, поцарапался и чуть не упал с забора.

— Да, хороша колючая жердина — оценил Игнат.

— А представь, что забор три метра высотой. Многие его быстро перелезут? А по ним стреляй из карабинов сколько хочешь. Надо только опоры крепко ставить, чтобы арканами забор не завалили, татары это умеют. Так что плотники пристройку к столовой закончат и пусть начинают новый забор. Солдаты будут помогать. А жерди гвоздить уже надо сейчас начинать.

Так, по безопасности работа пошла, пойду к электронщикам. Они сделали по моим эскизам четыре полевых телефонных аппарата, из тонкой буковой фанеры. Телефонные трубки — цельный полированный бук. Красивые. И даже работают. Полевые — это значит могут работать самостоятельно, без телефонной станции. В двух — аккумуляторы, для работы достаточно чтобы один из двух телефонов был с аккумулятором. А вот с полевым кабелем проблема — нормальная изоляция не получается. Полимер льняное масло-сера на толстых кабелях еще держится, а если тонкий кабель сгибать — трескается. Карболитовый лак тоже трескается при многократных изгибах. Держится только если совсем тонкий слой, но этого недостаточно для полевой изоляции. Да и меди сейчас столько нет. Единственно, можем построить стационарную линию по столбам, стальной проволокой по керамическим изоляторам. Хотя откуда и куда ее строить — не понятно — Чернореченск маленький, до Чембало — далековато. Решили построить экспериментальный отрезок от штаба к проходной завода. Но это позже, когда будет время, сейчас у меня другие планы.

Достал я папку с электронными схемами, перерисованными из смартфона. Достал из заветного сундука пакет с радиодеталями — стал разбираться как мне построить радиопередатчик и радиоприемник. И понял я что ошибся. Взял я с собой двести транзисторов нескольких типов, но они все довольно маломощные. Приемников я из них могу наделать, причем очень приличных. А вот передатчик получится мощностью около одного ватта. Ну в два ватта, если извернуться со схемой. А два ватта — это несколько километров дальности в лучшем случае, реально меньше — я же не электронщик-профессионал.

Так, и что же делать. Радиосвязь нужна, мощных транзисторов нет. Новых мощных транзисторов я не сделаю, разве что маломощный диод на альтернативных полупроводниках. Остаются радиолампы. У меня тут есть несколько интересных статей по изготовлению радиоламп. И еще у меня есть одна вещь, которая делает радиолампы реальностью — я с собой взял вольфрамовую нить для изготовления ламп накаливания, да еще и трех диаметров. Можно делать приличные электроды радиоламп. Вот если бы испанцы уже открыли Америку, то у них можно было бы купить платины по дешевке для электродов. Первое время платину даже на корабельный балласт пускали, и называли «серебришко» — ложное серебро. Кстати, Колумб должен отправится в первую экспедицию уже довольно скоро — в 1492 году. Как это можно использовать?

Ладно, это не скоро. Радиолампы. До самого вечера я рассказывал своим электронщикам про устройство, схемотехнику и производство ламп. Да, знаний по физике и математике моим «специалистам» сильно не хватает. Вот так — не учи в школе физику, и мир вокруг тебя будет наполнен чудесами. Но эти хоть знают как «работает» электричество, и радиолампы вроде понимают. Сказал начинать делать со стеклодувом триод, пока с электродами из меди и железа. Когда начнет что-то получаться — дам вольфрам. Еще один плюс радиоламп — я их могу сделать много, вольфрамовой нити у меня километр, а транзисторов — двести штук. В крайнем случае электроды можно делать и из железа — работать будут хуже, но будут работать.

Сделали орудийные гильзы электросваркой, делать легко, пушка стреляет нормально, вот только гильза трескается по шву при выстреле. Одноразовая гильза получается. Хотя можно опять заварить и отшлифовать — это проще чем делать новую. Но легкой перезарядки как с латунными не получается. Наверное будем такие гильзы делать, а то без снарядов что есть артиллерия, что нет ее. А война скоро. Вот только надо сделать гильотину для рубки листового металла, а то рабочии раскраивают металл зубилом, потом ровняют на шлифовальном. Но это все равно легче чем ковать. Двое розмыслов сразу занялись проектированием гильотины.

Сейчас на заводе интересная ситуация — всего несколько человек заняты серийной продукцией — револьверами и гильзами, а остальные в вихре новых технологий — то электросварка, то прокатный стан, производство совершенствует само себя. Причем этим «бурлят» десятки человек, много «рацпредложений» пошло. А кузнецы-новички так и ходят с разинутым от удивления ртом, столько всего нового кругом. С потолков светят голубоватым светом «волшебные» светодиодные лампы, от электросварки свет такой, что смотреть невозможно. Паровая машина с прокатным станом раскатывает сталь в тонкий лист — будто это тесто. Новички ходят и крестятся. Надо бы батюшку позвать, молебен на заводе провести, а то они начинают нас в чем-то подозревать.

Прохор собрал двухцилиндровый паровик и подключил вместо первого. Вот это мощь! Во-первых, момент в два раза больше — два таких же цилиндра, во-вторых — обороты больше дает — вибрация намного меньше. Запустили прокатный стан — новый паровик тянет уверенно, без напряга. Только мне теперь кажется что потенциал паровика больше, чем мощность котла. Надо делать новый котел с большим давлением и с большей тепловой мощностью.

Пришло письмо от Ефима, дома они посчитали, спрашивает — что дальше делать. Надо ехать. Еще Фрося намекает что надо бы швейный цех в Каффе проверить. Ага, и рынок проинспектировать. Только вот ехать надо через Чембало, а этот город Фрося терпеть не может, там живет ненавистная Гликерия. Хотя ни одна ни другая вслух ничего друг про друга не говорит, но я же вижу. Но Фрося стала уже спокойнее к этому относиться, кто эта гречанка — продавщица в лавке, а Фрося — начальник швейного цеха. Да и с Фросей я постоянно, а к Гликерии — иногда. Порой я и сам не рад. Думал что богатому и знаменитому так положено, а оно вот как. Ну ладно, завтра поедем.

В Каффе посмотрел список домов, посчитали сколько каких типов зданий, по обсуждали ставки налога. И разослал писарей в другие города Таврии составлять планы городов. Вот только в Тану сейчас не добраться, устье Дона замерзло.

Проверил поступление в казну, баланс стал немного отрицательным. Тратим больше чем получаем. Разница небольшая, но отрицательная. Но запасов хватит надолго. А вот если провести налоговую реформу, то получу единовременно большой налоговый доход с недвижимости. Этот налог хочу собирать каждые полгода — весной и осенью. Вот армию пока прекратил увеличивать. Ещё и повыгоняю бесперспективных.

Объявил это кандидатам в солдаты — кто за месяц не пройдет переподготовку и не выучит русский язык — будет уволен. Тут же о готовности сдать экзамен по русскому языку заявили два десятка бывших гарнизонных арбалетчиков. Экзамен сдали — говорят с акцентом и почти без падежей, но понять можно. Дальше — форма, присяга, карабины. Теперь их надо раскидать по разным отделениям и гарнизонам.

Подошел ко мне Иван, начальник ГСБ Каффы, говорит — непонятное дело. Достает пять револьверных гильз — «это не наши гильзы» — говорит. Я посмотрел — и вправду отличаются. Как это не наши! Откуда в этом мире могут появиться другие гильзы! Неужели? Из моего мира!? Еще один попаданец, и тоже с револьвером калибра 357!

Взял себя в руки, стал выяснять. Позвали мастера по заряжанию патронов — он их заметил. В Каффе на заряжании патронов один человек, справляется — работы не много, но каждый день поступают стреляные гильзы, еще из соседних городов привозят.

Так вот, перезаряжает он гильзы, раз — стреляный капсюль не выходит. Чуть иглу выталкивателя не сломал. Смотрит гильза не правильная — с виду нормальная, но стенки толстые, капсюльного отверстия нет — на донышке рельефно изображен стреляный капсюль — заодно с гильзой. И сама гильза не из латуни, а из бронзы. Имитация.

А я догадываюсь, зачем нужна имитация гильз.

— Кто патроны меняет?

— Комендант или замкоменданта.

— Пошли, посмотрим книгу учета боеприпасов — пошли в оружейку.

— Так, кому меняли пять револьверных патронов за последнее время?

— Да много кому, на стрельбище часто тренируются. Только револьверные по шесть обычно. А вот ему пять меняли, два раза.

— Так он же солдат? Не связист, не штурмовик? У него револьвер?

— Ну-ка… Карабин на него записан, нет у него револьвера. Позвать?

— Отставить! Так, старший сержант, это секретно, так что молчи об этом.

— Есть, молчать!

— Иван, пойдем поговорим.

Сели в кабинете.

— Ты этого солдата знаешь?

— Ну так, грек, командир караульного отделения, раньше был во второй роте.

— Смотри, надо за ним проследить, только не сам, а кто нибудь гражданский нужен. Кто у тебя сотрудничает?

— Швея есть, повариха и мужик один.

— Те кто с карабинами стоят на стене или на башне, с прохожими не контактируют. Значит, он контактирует в неслужебное время. Надо выследить, с кем будет встречаться.

Слежка дала результаты — через несколько дней этот солдат пошел на скотный рынок и там обменялся чем-то с татарином. С поличным взять не смогли, как не смогли и проследить татарина, моим операм еще учиться и учиться. Но когда грека взяли на выходе с рынка он тут же признался и умолял его простить. Рассказал, что менял патроны за деньги, что на него вышел человек ногайского мурзы. И тот мурза заказал ювелиру копии гильз, потому как без гильз никто и разговаривать не хотел. А вот с гильзами этот солдат согласился.

Значит та винтовка у ногаев. Но тут мы ничего сделать не можем — он в своем праве — военный трофей. Но без патронов он много не навоюет.

Суд был скорым. По идее его надо было судить военным трибуналом, но трибунала нет, а генуэзская судебная система — стоит готовая. Так что судья Каффы по моему закону приговорил солдата к расстрелу. Расстреляли на окраине Каффы при большом стечении народа, такой вид казни для людей был в диковинку.

Уехал в Чернореченск в расстройстве. А тут другое дело — меня встречает толпа мастеров, кто похвастаться, кто посоветоваться. Сделали гильотину для листа — пятерку рубит уверенно, шестерку и семерку только если полметра шириной, восьмерку не берет. Нам пока этого хватит.

Хотели сделать валки для проката полосы. Вот только менять валки в стане довольно трудоемко. Придумали — добавить дополнительные валки с вертикальной осью — чтобы они ограничивали ширину проката. Если подавать соответствующий узкий слиток то должна получаться полоса.

Попробовали — получили полосу, хоть 20 мм, хоть 100 мм. Прогресс! Следующий этап — получение уголка. Тут без смены валков не обойтись. Решили попробовать обойтись сменой последней пары валков, и сделать на них несколько ручьев под несколько размеров уголков. Но фасонный валок оказался сложной задачей — попробовали отлить — не получилось. К задаче подключился Аргирос.

Орудийные гильзы теперь делают так — прокатывают полосу чуть шире чем высота гильзы, на гильотине нарубают по длине. Прогоняют через ручные вальцы чтобы лист стал похож на трубу. На трубу набивают калиберные кольца как обручи на бочку — гильза немного коническая. Прихватывают сваркой между колец, кольца сбивают, проваривают весь шов. Шов сошлифовывают.

Кузнецы выковывают по штампу донца гильз, токари обтачивают в размер. Донце вваривают в трубу и гильзу обтачивают целиком. Сверлят отверстие под капсульную втулку — гильза готова. Как наладили весь процесс — стало получаться быстро, так они план в пятьдесят гильз сделают. То что сварная гильза работает в орудии, это наверное из-за черного пороха. Если бы был нитропорох, то гильза бы не трескалась, а рвалась бы вдоль от давления и клинила бы в патроннике. Но производство нитропороха слишком невелико, чтобы тратить его на артиллерию.

Как мы уже пробовали — гильзу можно один раз заварить, а вот третий раз ее использовать не стоит — клинит в патроннике, прессом плохо обжимается — это не латунь, только в переплавку. Так что производство стальных гильз - довольно расточительно, но война и так — дело затратное.

Раз пошло дело с гильзами, надо и остально двигать. Поставил план по корпусам снарядов, шимозе и взрывателям. Еще надо немного картечных картузов. Количество нарезных орудий надо увеличить до двенадцати, учебке — соответственно, наводчиков и заряжающих.

Писари зовут — показывают достижение. Новый сотрудник, ученик ювелира, спаял одну игольчатую «ромашку» строчных букв для мимеографа, собрали прототип печатающей машинки. Вощеная бумага прокатывается по деревянным валикам, ромашка пробивает букву, какой повернута вниз. Ромашку поворачивать надо вручную. Вот только как сделать чтобы после удара ромашка сдвигалась по строке на один интервал они не понимают. Позвал розмысла из механического, объяснил про зубчатую рейку и храповый механизм. Сказал делать из бронзы — будет быстрее и точнее, на одну машину бронзы не жалко.

Но ведь в книге не только буквы, нужны рисунки, схемы, формулы. Иголкой пробивать очень долго. И мимеограф начался с «электрического карандаш Эдисона», в котором электропривод вызывал продольную вибрацию иглы. Если вести таким карандашом по бумаге, он пробивает ряд мелких дырочек. Да, тату-машинка получается, сделать такую мы можем запросто — реле и электромагниты у нас есть. Понял еще одно преимущество мимеографа — мастер-макет можно редактировать — лишние дырочки заплавлять, новые пробивать. То есть совершенствовать отпечаток, здорово. Но в определенных пределах — большую дырку уже не заделаешь. А большие дырки у нас поначалу образовывались в замкнутых контурах — О, А и т. д. Серединки вываливались, пришлось увеличивать шаг иголок.

Писари напомнили про непонятные слова. Назначил на завтра «научную конференцию» — «энциклопедический словарь». Целый день рассказывал «сказки» про «непонятные понятия», чуть горло не сорвал, устал. Тоже труд такой, выматывает. К вечеру уже голова не соображает, надо такие «конференции» по пол дня проводить.

После пошел к электронщикам, посмотреть как у них дела с радиолампой. Никак пока, даже электроды в стекло впаять не могут. Вот так, лихо, с наскока не получается. Тут надо в тему «погружаться». Стеклодува у меня два — разделил я их, первый так и будет дальше заниматься бутылками и химической посудой, я ему ученика еще приставил. А вот второй теперь будет заниматься радиолампами, ему будут помогать два мужика, которые делают электронные компоненты — провода, катушки, резисторы, выключатели. Ну и три электронщика-теоретика, естественно.

И, наверное, сразу радиолампы — это слишком. Пусть для начала сделают лампу накаливания. Рассказал, нарисовал эскиз. Вроде все растолковал, должны сделать.

Дальше пошел по кругу. Фасонные валки еще не сделали, а мужики уже думают как сподручнее разбирать последнюю клеть прокатного стана. Да, задачка не из простых — детали очень тяжелые. Кран нужен! Цех уже построен, кран-балку не запихнешь, здание под это не проектировалось. А вот козловой кран сделать можно, по высоте потолков запас есть.

Поймал более-менее свободного розмысла, как раз это он кран-журавль в двадцать метров придумал. Сели с ним проектировать. Козловой кран должен ездить по рельсам, стальных рельс нет совсем, и даже двутавров нет — будут рельсы деревянные пока. Самая тяжелая деталь стана — валок в сборе — весит почти полторы тонны, значит надо рассчитывать грузоподъемность в две тонны, а лучше в три. Пролет большой не нужен — четырех метров хватит, а куда надо подъехать — деревянные рельсы быстро проложим. Высоту надо под потолок — тут особо и выбора нет.

А из чего делать балку? Уголки то мы только собираемся производить. Но зато у нас есть полоса, любой ширины. Сделаем сварной двутавр! Надо рассчитать главную балку крана. Эх, давно я не брал в руки сопромат с термехом! Считаю на три тонны. Получается что нужен как минимум двутавр N18, это если горячекатаный. А у нас сварной, значит N20. А с учетом нашего «лоутека» и «опытных» сварщиков надо больше. Назначаю сварной двутавр N25Б1. Значит нужна полоса 250 мм и толщиной 6 мм для стенки, и две полосы 125 мм на 8 мм для полок. Такую толщину мы еще не варили. Дал задание сварщиком делать электроды 4 мм и осваивать их. Ток увеличим оборотами генератора, там запас еще есть. А для стоек пойдет и двутавр N14.

Теперь лебедка. Сюда бы хорошо подошла червячная лебедка, она самостопорящаяся — не нужны никакие тормоза и блокираторы. Но червяк мы еще ни разу не делали, с первого раза хорошо не сделаем — лучше потом. Так что спроектировали лебедку с двухступенчатым редуктором на наших любимых прямозубых шестернях. Только к нему надо еще храповое колесо для удержания веса, да еще с непростой собачкой, двойной анкерной — чтобы можно было плавно груз опускать. Ну и у таких редукторов КПД выше чем у червячных.

А как вращать лебедку? Человека гонять наверх не удобно. На подобных лебедках ставят закольцованный кусок цепи с фасонным шкивом. Тянут цепь — шкив вращается. Я уже думал начинать делать сварные цепи, но пока только думал. Так что сделаем проще — деревянный барабан — на нем несколько витков веревки. Веревка тоже закольцована — тяни сколько хочешь. Ну вот проект готов. Мастеру проект понравился, глаза горят — побежал делать.

Подошел химик, зовет посмотреть. Оказывается, несколько последних месяцев он занимался изучением продуктов пиролиза древесины, помимо фенола и метанола. Перечитал учебник органической химии, выделил бензол-толуол-ксилольную фракцию, очистил ее от тиофена кислотой. Затем долго строил и настраивал ректификационную колонну и разделил фракцию. Показывает мне три бутыли — говорит что температура кипения у всех разная — 8 °C, 11 °C и 14 °C. Запах соответствующий — бензиновый. Теперь просит разрешения взять серной и азотной кислоты чтобы сделать нитробензол. Ну для науки, да и в таких объемах — не жалко. Вот только не нравится мне внешний вид химика — бледный, темные круги под глазами. Да он отравился! Это же все очень токсичное! А у него над установкой даже вытяжки нет.

Так стоп! Месяц отдыха! Вот такую диету (как бы почки не отказали). Бери свои записи, дам тебе ученика — его всему научишь. А тут пока сделают вытяжку и перегородки как в формальдегидном цехе.

Фасонные валки уже отлили, но еще шлифуют, кажется, еще долго шлифовать. А вот кран сварили быстро — за несколько дней. Пока делают лебедку, кран поставили на деревянные рельсы, с деревянными дубовыми колесами с двойными ребордами. Так как шпалы отдельные, для одной и другой рельсы (ширина пути четыре метра), то приходиться тщательно выставлять расстояние между рельсами. Кран поставили — катают по рельсам — новая игрушка у мужиков. А рядом паровая машина крутится — интересно, кто первый придумает паровоз?

Сделали «электрический карандаш Эдисона», теперь на мимеографе можно простые рисунки печатать. А по линейке можно несложные схемы и таблицы чертить. Таблицы — это бланки! О! Надо иметь ввиду. Вот только надо этот карандаш вести с определенной скоростью, если слишком медленно — вощеный лист разрезается, если слишком быстро — видно отдельные точки.

Как время летит в Чернореченске! Надо уже в Каффу ехать налоговую реформу начинать.

В Каффе уже собрали данные по недвижимости по всем городам, ну кроме Таны. Текст нового налогового кодекса давно обсудили, ставки налогов утвердили, категории домов и лавок расписали. Теперь надо решить как это учитывать. Во-первых, все списки нужны в двух экземплярах, чтобы не мухлевали чиновники. Во-вторых, нужен офис налоговой службы, куда будут приходить жители, чтобы узнать сумму налога, и заплатить налог. В-третьих, при уплате налога будет выдаваться красивая цветная квитанция — документ строгой отчетности, полиграфия у меня уже появилась. Ну и в-четвертых, налоги принимаются только бумажными лирами.

После этих слов Еремей и Ефим удивленно на меня посмотрели. Мол, как же так, без серебра? Эх, не понимают! Ведь все равно все бумажные купят за серебряные, а доверие к бумажным резко увеличится, как и эмиссионный доход.

Зашел Иван, начальник ГСБ. Рассказал мне про интересный вариант — случайно на рынке сотрудник познакомился с одним человеком — в рабах он у татар, сам литвин, лет двадцать пять. Тут, кстати, ценные и послушные рабы довольно свободно разгуливают — бежать из Крыма тяжело. Хозяев больше волнует, чтоб никто из приезжих раба не украл. Контакт передали Ивану, тот литвина постепенно разговорил.

Этот литвин служит во дворце Гирея — ухаживает за коллекцией оружия, что по стенам дворца развешана, ценят его за то, что хорошо сабли точит. Еще оружие есть в Каффской резиденции Менгли. Так и мотается между Солхатом и Каффой. Но случилась у него в Каффе любовь с молодой гречанкой. Девушка не рабыня, но из бедной семьи. Девушка ради парня на все согласна, родители на нее рукой махнули. Шекспировские страсти, Ромео и Джульетта. Так что вопрос только в деньгах, если их бесплатно поселить в маленьком домике, то они будут счастливы. Венчаться, разумеется, не будут — он раб, будет такая секретная семья, где муж будет иногда появляться. Но это их проблемы — а для нас отличный объект для вербовки. Я одобрил выделение денег.

И вот настал день налоговой реформы. Текст развесили в нескольких местах и зачитали на площади. Список отмененных налогов и сборов был солидный, и только один налог добавился. Люди сначала не сообразили, обрадовались. И только на следующий день пошли к новой налоговой палате с вопросами. Около недели люди выясняли сколько им придется платить, толпа перед налоговой стояла большая, я туда войска заранее стянул, но бунта так и не случилось. На жилые дома и мастерские налог был небольшой, а у торговцев двоякое впечатление — налог на лавку большой, но отменили большинство других налогов, и точно подсчитать, хуже это или лучше они не могли. Хотя оптовые торговцы явно выигрывали.

Но я провел встречу с крупнейшими купцами, обсудили эту тему. Получалось, что маржу розницы надо немного увеличивать, а маржу опта — снижать. Когда это открыто выяснили — купцы успокоились, ну и признали, что торговля в целом станет лучше. Но прилюдно не было озвучено, кто сильнее всех пострадал от реформы — это мытники на рынках, в карманах которых оседала значительная часть торговых сборов.

Всего же было определено четыре категории жилых домов, четыре категории мастерских и аж двенадцать категорий лавок и торговых мест на рынках. Потому что ставка для торговли еще зависела и от предмета торговли. Например, я прогнозировал излишнее укрупнение торговцев скотом, и сделал недорогую «лицензию» для совсем мелких торговцев, которым можно держать на рынке не более пяти овец или двух коней. Ну а для торговцев людьми я ввел самую высокую ставку, надо начинать борьбу. Тем более, сейчас рынок рабов совсем замер.

Налог на недвижимость должен будет уплачен к первому марта — через полтора месяца, принимать оплату будем с первого февраля, квитанции еще не готовы. Хотя некоторые пришли оплачивать уже сейчас. Лавки, не оплатившие налог, с первого марта не смогут торговать. А вот у хозяев жилых домов зачесались спины. Причем телесные наказания от уплаты налога не освобождают — это своеобразная пеня. И если продолжать тянуть с оплатой то «пеня» может повториться. Как я уже говорил это оплата налога за полгода, вторая оплата — первого октября, не совсем ровно полгода, но это после сбора урожая, так неплатежей будет меньше. А на следующий год весенний платеж сдвину на апрель.

Но есть еще один город, который вроде и мой, но не совсем — армянская крепость Айоц Берд, рядом с Каффой. Но их придется отдельно учитывать — они довольно закрыты — общие налоги платят исправно, но внутри порядок сами поддерживают. Мы там перепись домов даже не проводили, но эту их неопределенность надо постепенно урегулировать.

Пригласил к себе руководство этого города. Да у них там демократия! Выборный совет города, выборный глава. Но пришли не только они, а еще три крупнейших армянских купца. И тут олигархи. Но тем лучше, ведь еще и налоги будем обсуждать.

Я начал прямо — скоро война, я буду защищать свои города, и не защищать Айоц Берд я не могу, так как это мой город тоже. Армяне закивали, согласились. Силу моего оружия они знают, ведь тот герой боя в Тане, «пулемётчик» — армянин. Про него уже тут легенды ходят, а он там в Тане сидит, порт замерз.

Дальше пошла торговля. Обсудили условия на один год вперед. Про себя я подумал — переходный период, но им не стал говорить. Дома и лавки считаем — но ставка налога вполовину меньше. Все законы Таврии действуют, но городская стража (полиция) — своя. Суд свой, но суд высшей инстанции — в Каффе. И в качестве демонстрации своего покровительства — выставляю на стены Айоц Берда отделение карабинеров — целых семь стрелков. Пикинеров им давать не интересно, у них своих полно. Только не забывать стрелков ротировать, чтобы не «приросли».

От обдумывания итогов переговоров меня отвлек шум за дверью, ввалился запыхавшийся сержант с подошедшей шхуны.

— Командор! Там войско прошло чужое, незнакомое! Мимо Чернореченска, около белой горы на север! Три или четыре сотни!

— Что за войско?

— Наш конный патруль увидел. Пешие почти все, конных около десятка. Это не татары, на латинян похожи, но цвета другие, не Генуя! Я тоже ездил смотреть, проверить донесение. Нас они видели, но не напали, спокойно идут.

— Чем вооружены?

— Ну пешцы такие, пики, щиты, арбалеты есть.

— Не луки, а арбалеты? Точно не татары!

— Не, лица не татарские, италийцы или греки.

— А в Чембало их видели?

— Нет! Я сам узнавал, не видел их никто!

— Значит высадились на берег с кораблей. Бухта Ласпи!

Это он, князь Александр, пришел свергать своего кузена князя Ираклия. Как я читал, он пришел с тремя стами наемниками, и молодой князь Ираклий отдал трон без боя. Неужели отдал и сейчас! А как же Елена, дочка Исаака, сестра Ираклия! Я же столько спецопераций провел, прокладывая путь к ней! Так, срочно, может еще успею!

— Аким! Бери два новых отделения со щитами, и штурмовиков, сколько есть Каффе! Идем на Мангуп!

Погрузились и отчалили рекордно быстро. Все что надо возьмем в Чернореченске, здесь только людей немного взяли. Штурмовиков только шестеро в Каффе было, в Чернореченске должно быть по более. Вообще-то с выгодной позиции десять моих стрелков с карабинами могут перестрелять триста пехотинцев. Но во-первых: позиции могут быть не выгодные, во-вторых — демонстрация силы может уменьшить число жертв с той стороны, они мне не враги, просто мешают моим задачам. Но три сотни я выставить не смогу, даже сотню не наберу, оголять Чернореченск нельзя. А в-третьих — там арбалеты. Интересно какие, если такие как большинство в моих гарнизонах, то терпимо, они щит только вблизи пробивают, дальше энергию быстро теряют. Да и болт толстый, в фанере застревает.

А вот есть еще тяжелые арбалеты, их воротом взводят, вблизи они пробивают и щит и рыцаря. В гарнизоне есть несколько таких, но арбалетчики их не жалуют, у них часто рвётся тетива, несмотря на толщину. Хорошо, если лопнет при взведении, руку рассечет до крови. А если при прицеливании, то можно и без глаза остаться.

Так что надо будет с дистанции, из-за щитов отстрелять арбалетчиков, дальше проще будет.

В Чернореченске было еще одиннадцать штурмовиков, всего набрал пятьдесят пять человек, с карабинами двадцать два из них, у штурмовиков еще револьверы. Взяли десяток гранат-«колотушек», два десятка шумовых гранат — больших петард на черном порохе. Еще восемь новых щитов с дополнительной секцией наверху под углом, с бойницей и упорами. Такой щит может стоять сам, стрелок стреляет через бойницу, бойница прикрыта козырьком, так что стрела, пущенная с расстояния более 30–50 метров, залететь в бойницу даже теоретически не может. Вот только арбалет вблизи может пробить.

Игнат доложил, что за чужим войском ведут наблюдение драгуны, войско стояло под воротами Мангупа. Совсем недавно прискакал драгун, доложил, что войско прошло через ворота без боя.

Неужели Ираклий сдался! Что за… Опять не успеваю!

Выдвинулись, я на коне, со мной два отделения драгун, остальные догоняют пешком. Через несколько часов мы у Мангупа. Утомительный подъем к воротам. Ворота закрыты, но на привратной башне людей нет, за воротами несколько человек.

Аким стучит в ворота, из-за ворот невежливо отвечают на латыни. А латынь какая-то другая, не генуэзцы это. Венецианцы это! Наверное. Скорее всего. Потому что в исторических статьях было две версии — что наемники венецианцы или молдаване.

Аким рассмотрел через щель в воротах — охрана человек пять-шесть, далее площадь пустая, жители попрятались. А от ворот до дворца князя с полкилометра будет. Все войска там, наверное.

А стена по бокам башни невысокая, меньше пяти метров, рва нет, людей на башне и стене нет. Войско Ираклия разбежалось, а новое, без приказа, мышей не ловит. Да и не ожидают они атаки снаружи, вовнутрь смотрят — воины Ираклия где-то в городе. Так что можно попробовать забежать на стену по шесту, мои штурмовики такое уже отрабатывали.

Срубили две длинных жердины, два штурмовика взяли по второму револьверу, чтобы не перезаряжаться. На каждую жердину навалилось по отделению, р-р-раз, и двое уже наверху, слева и справа от башни. Синхронно зашли в башню, и через несколько секунд раздались револьверные выстрелы. Эх, жаль глушители не сделал! Они хоть звук выстрела совсем не глушат, как в кино, но с пары сотен метров звук уже можно и не заметить.

Открылись ворота, и еще десяток штурмовиков ворвался внутрь. Тут же доклад — чисто, можно заходить. Мое войско втягивается в ворота и скапливается на площади, штурмовики продвигаются к замку князя на разведку. Люди испуганно выглядывают из окон домов.

Разведка доложила — войско стоит у дворца князя, охранения нет, все смотрят на дворец. Хотя какой это дворец — узкие окна-бойницы, массивные двери. То ли маленький замок, то ли большой донжон.

Построились в боевой порядок — впереди шеренга с щитами, за ними стрелки, с флангов тоже со щитами прикрывают. Я с драгунами позади. Сказал — ближе ста метров не приближаться. Поэтому так на площадь и не вышли, встали поперек улицы, немного не доходя площади. Как раз хорошо, с флангов прикрыты. Аким выслал охранение в переулки, на воротах осталось одно отделение.

Нас заметили, шеренга копейщиков со щитами повернулась к нам.

Аким и двое драгунов надели поверх доспехов накидки-котты с андреевским крестом, Аким еще шляпу с пером поверх шлема напялил, драгун взял знамя в руки. Втроем протиснулись сквозь строй и выехали на площадь. Проехали половину расстояния и встали. Аким заорал на латыни:

— Дож Республики Таврии Андреас желает видеть князя Ираклия!

Повторил пару раз для верности. Через минуту к ним выехала аналогичная троица, только без флага, разговаривают, о чем — не слышно. Я Акима проинструктировал, чтобы твердо требовал убраться с дороги, мы к князю, иначе всех уничтожим. Надо их спровоцировать, чтобы уничтожить на улице хотя бы арбалетчиков. Зачищать дворец мне совсем не хочется.

Рядом с нами на углу стоит двухэтажный каменный дом, я сказал Савве занять огневую точку. Он взял Ивашку и двух пикинеров, чтобы заблокировать людей в доме. У Саввы «кастомный» карабин с оптическим прицелом, на расстоянии 100–150 метров он легко делает «в голову». Прицел переставили с винтовки, там хоть патрон мощнее, но самозарядность важнее.

Я же пытаюсь высмотреть арбалетчиков, их видно, но отдельную группу они не образуют, вроде тоже прячутся за спинами пикинеров. Ну тем хуже для пикинеров.

Переговорщики закончили, возвращаются. Аким протиснулся ко мне и доложил что по словам офицера Мангупом уже правит князь Александр, а не Ираклий. Но тут есть сомнения, потому как во дворец князя наемники не заходят, и там, похоже, воины Ираклия находятся. Но Александр со свитой уже внутри, возможно, идут переговоры.

Так, что же делать? Надо бы «валить» наемников, пока они снаружи. А вдруг там Ираклий ничего не сдал, а я тут бойню устрою?

— Савва! Ты как? — кричу. Он высовывается из бокового окна:

— Кого стрелить?

— Сейчас, подожди, скажу!

— Аким, возьми рупор и кричи им. — мы сделали рупор из листовой меди после того штурма галеры, иногда используем.

Аким кричит в рупор: «Отойдите от дворца князя, а то начнем вас убивать, считаю до десяти!»

— Савва, как крикну, стреляй в того, кто ближе к дворцу!

Аким медленно считает по латыни, конечно никто ничего не исполнит, нас тут на виду раз в десять меньше. Даю команду закрыться щитами, с драгунами отхожу в переулок. Аким закончил считать, кричу — «Савва, стреляй!»

Бах! Тишина. Криков раненого нет, значит наповал, с такого расстояния Савва не промахнется. Послышались возгласы — заметили убитого, войско зашевелилось, послышались команды офицеров. Стал заметен боевой порядок, это я из-за угла наблюдаю. Савва кричит из окна — «Они арбалеты заряжают!» Мои уже выстроили двухэтажную глухую защиту из щитов. Арбалетный залп даже отсюда услышал, не особо и тихое оружие. Еще громче ударили болты по щитам, но большинство болтов воткнулось в землю.

— Никто не ранен?

— Даже не пробило щит! Далеко!

— Савва! Стреляй по арбалетчикам!

Выстрел. Через три-четыре секунды еще выстрел. И так, как медленный метроном, как на стрельбище, со второго этажа-то! Послышался крик раненого. Опять залп арбалетов, быстро они перезарядились. Значит арбалеты не с воротом, а с рычагом. Ну хоть в этом повезло. В выстрелах Саввы небольшая пауза, магазин меняет, двадцать уже отстрелял. Когда он возобновил стрельбу, послышались еще возгласы, и это не раненые, а недовольные. Уже больше двадцати арбалетчиков убито, интересно, сколько осталось. Четвертый залп арбалетов совсем жидкий, то ли убито больше половины, то ли стреляют не все. А смертельный метроном все стучит. Пятый залп арбалетов принес только несколько болтов в щиты.

Вдруг паузы между выстрелами Саввы стали больше. Я кричу:

— Что там? — из окна высунулся Ивашка и говорит:

— Арбалетчиков не видно, прячутся что ли.

Посмотрел на войско наемников — вроде как-то зашевелились, щиты приподнялись. Сейчас атаковать будут!

— Аким! Сколько стрелков во второй линии?

— Они в первой, за новыми щитами, восемь их. А между ними пикинеры.

Войско Александра медленно двинулось вперед, в первой шеренге около двадцати щитов. Как бы их напугать, чтобы меньше убивать? Их же нанял молдавский господарь Стефан Великий, крупнейший православный правитель на юге. Потенциальный союзник против осман, а я его наемников сейчас перебью. Как же их напугать?

— Аким, кто у тебя лучше всех гранаты «колотушки» кидает?

— Вон! Солдат Николас! Ко мне!

— Солдат Николас по вашему…

— Солдат, ты на сколько колотушку кидаешь?

— Один раз кинул на тридцать восемь метров! А на тридцать два обычно.

— Возьми гранату, я скажу когда.

Так близко их нельзя подпускать. Если три сотни побегут на нас — сметут. Начинаем нагнетать.

— Стрелки первой линии! Приготовиться к стрельбе! Три выстрела по щитам, бегло. Огонь!

Выстрелы слились в короткий непрерывный грохот. Упало несколько пикинеров со щитами, в ровном ряду щитов появились прорехи, как выбитые зубы. На таком расстоянии пуля пробивает деревянный щит, но энергии у нее остается мало, и доспехи уже не пробивает. Но пикинеры падают — значит или доспехи плохие, или попадания в голову-ноги.

— Стреляем по первому ряду пока ряд не кончится, по готовности. Огонь!

Стрельба стала почти непрерывной и равномерной. Ряд щитов тает на глазах, упало несколько и во втором ряду, это промахи такие. Слышны крики раненых. Шаг атакующих замедлился, но продолжают двигаться вперед. Иногда слышны выстрелы со второго этажа — это Савва арбалетчиков замечает.

— По второму ряду стреляем!

Осталось метров пятьдесят.

— Николас! Приготовься, сейчас кидать будешь!

Второй ряд щитов уже ополовинен, но они прут, хоть и приходится переступать через убитых и раненых своих товарищей.

— Николас! Кидай! Веревку резче дергай!

Солдат дернул веревку, из ручки пошел дымок. Он размахнулся, сделал два шага и зашвырнул гранату вдаль. Я спрятался за угол. Шесть секунд запал. Хорошо бахнуло! Шимоза!

Взрыв поднял кучу пыли, вроде как раз под ногами первой шеренги, которая была третьей. Непонятно, идут или стоят? Плохо видно через головы своих, хоть я и залез на какой-то выступ в стене.

— Стрелки! Еще залп! Огонь! Николас! Еще гранату туда же.

«Война в Крыму, все в дыму» Надо же, в детстве часто употреблял эту фразу, и не подозревал что это станет реальностью. Смотрю — дрогнули, побежали! Еще бы, кошмар такой! Небось кого-то на части взрывом разорвало. Там около восьмидесяти грамм шимозы в гранате.

Пыль осела, дым рассеялся, поле боя усеяно десятками тел, но среди них раненых больше половины. Наемники столпились в дальнем правом углу площади, закрывшись щитами и ощетинившись пиками. А дворец на площади слева от нас, то есть они еще выполнили наше указание отойти от дворца. Так мы сможем подойти к дворцу, особо не сближаясь с наемниками. Теперь надо не провоцировать. Кричу:

— Отставить стрельбу! Без приказа не стрелять! Савва, слышишь?

— Есть, без приказа не стрелять! — ух ты, по форме ответил.

— Аким, сейчас надо будет бочком к дворцу князя выйти, прикрываясь щитами.

— Командор, разрешите доложить — это штурмовик-разведчик влез.

— По этой улице можно выйти позади дворца не выходя на площадь.

— Нам надо показать что мы берем под охрану дворец — пойдут стрелки и пикинеры по площади и встанут перед дворцом, а штурмовики и драгуны их отсюда прикрывают. А потом драгуны и штурмовики идут в обход к дворцу. Аким, командуй!

В результате мы сгруппировались перед входом во дворец. Войско Александра втянулось в улицу и перекрыло ее щитами, но сейчас они немного успокоились, видя что мы их не атакуем. Стояли с пиками наперевес, а сейчас пики вертикально. А ведь Александр во дворце! Вот тебе и взятие здания с заложниками. Надеюсь только на то, что Александр не считает семью Ираклия заложниками. Хотя там и воинов Ираклия должно быть много. И как их различать? Военную форму тут не особо используют, по одежде не различишь. Люди Ираклия на греческом говорят, а наемники на латыни — но это тоже не однозначно, тут каждый второй полиглот.

Объяснил все это штурмовикам, стрелять только в самом крайнем случае — говорю. Главное — князей не убейте. Гранаты не брать, только шумовые. Впереди три штурмовика в тяжелых доспехах и со щитами, после них четверо с револьверами. Затем я в своей старой титановой броне, и еще два штурмовика с карабинами — огневая поддержка. У связиста взяли светодиодный фонарь — в коридорах темновато.

А парадный вход — нараспашку, но людей не видно. Зато из окон на нас смотрят, из каждого по несколько человек, но оружия не видно — просто любопытные, что ли. Заходим осторожно, короткий коридор и развилка — длинные коридоры влево и вправо. О, вот слуга княжеский, вроде.

— Где князь?

— В тронном зале — машет направо. Ну да, я же тут был, тронный в конце правого коридора.

Идем по коридору, машем голубым лучом фонаря, штурмовики заглядывают в каждую дверь — проверяют. «Чисто!» — кричит, значит вооруженных людей не увидел. Я сдерживаю улыбку — в спецназ играем. Хотя, по местным меркам мы крутой спецназ, против револьверов только арбалеты кое-как тянут, луки доспехи не пробивают. Замыкающий с карабином идет боком, назад смотрит. Дверь в тронный зал не заперта, мои заходят, и останавливаются через пару метров. Никто не стреляет, не кричит, захожу и я. Зал довольно большой, только деревянные колонны в два ряда мешают обзору немного. Напротив входа сидит на троне князь Ираклий, рядом с ним двое — слуги или охрана. Справа — небольшая толпа. У окна стоит, как я понимаю, Александр — ярко и богато одетый, молодой — примерно мой ровесник или немного младше. Еще трое — одеты чуть попроще, у них, как и у Александра, какие-то узкие мечи. Еще четверо — явно воины, доспехи, мечи помощнее. Но оружие не достают, арбалетов и луков нет. Мои это тоже заметили и немного расслабились.

А ведь по людям здесь явный дисбаланс, да и у людей Ираклия оружия не видно. Значит тут доминирует Александр. Доминировал. Изображаю улыбку на лице, приподнимаю руки в приветствии и иду:

— Дорогой друг князь Ираклий! Как я рад тебя приветствовать! — мои идут справа и сзади, прикрывая меня. А парень понял что произошло и явно обрадовался мне, хотя мы раньше виделись лишь мельком. Интересно, а что я пропустил? Неужели Ираклий сдался?

— Как здоровье, дорогой Ираклий?

— Прости, что не встретил тебя, дорогой дож Андреас…

— А у тебя гости, князь?

— Да это…

— Отныне Мангупом правит князь Александр! Да будет вам известно — это из свиты Александра кто-то влез. Та-а-ак. Опять опоздал. Что-же делать.

— Только что, около часа назад Ираклий отрекся от престола Мангупа — продолжил неприятный хлыщ.

— Кто это? — я демонстративно спрашиваю у Ираклия, не смотря на хлыща.

— Барон… э-э-э…

Главное, что не Александр, его нельзя трогать. Придется действовать жестко. Напористо говорю:

— Вы неправильно поняли слова князя Ираклия, он всего лишь рассуждал вслух! Ведь ты же ничего не подписывал, дорогой друг?

Дорогой друг замотал головой.

— Вот видите, князь Ираклий не отрекался.

— Ираклий отрекся! Отныне Мангупом правит Александр! — перебивает меня барон-хлыщ.

Между нами метра четыре, остальные еще дальше. Я вскидываю револьвер и стреляю барону в закрытую кольчугой грудь. Баах. Ой как громко. Барон валится на спину. Четыре воина рвуться вперед, доставая мечи. Ору по-русски — «В Александра не стрелять!», мелькает мысль — а они знают Александра? Грохочут выстрелы, мои уши! Четверо воинов падают. Александр и двое свитских стоят у дальней стены обнажив мечи. Но видно, что в своих мечах они не уверены — видят яркие примеры на полу. Я сделал шаг вперед. Надо погромче, тут все оглохли:

— Я еще раз повторяю, князь Ираклий не отрекался от престола Мангупа! Князь Александр! Вы можете это подтвердить?

Александр стоит, вытаращив глаза и молчит. Он, вообще, слышит? Ору:

— Александр! — Он вздрогнул.

— Так кто правит Мангупом? — оказывается я размахиваю револьвером, и трое выживших смотрят на этот смертоносный жезл. Я опустил револьвер.

— Князь Александр! — повторяю. Он вдруг очнулся:

— Я вижу Мангупом правит сила. Я не могу противостоять этой силе.

— Ну час назад сила была у вас. И вы силой хотели забрать престол. Хотя и вы и Ираклий имеете на него право. Но Ираклий уже князь Мангупа, так зачем же вмешиваться в Провидение Господне. Пусть будет как было.

— Что вы сделаете со мной? Вы хотите меня убить?

— Ну зачем мне убивать кузена моего друга Ираклия! Я вас даже отпущу, правда, с условиями. Сейчас обсудим, но сначала надо немного прибраться.

— Дорогой Ираклий, не мог ли ты сказать своим слугам чтоб убрали это — помахал я рукой в сторону убитых. Один из слуг помчался в коридор. По комнате уже пошел тяжелый запах крови, да и не только.

— Александр! Я прошу ваших спутников оставить свои мечи и выйти из дворца. Мой солдат их проводит, чтобы их не тронули. И принесите два стула — это я своим.

Тела унесли, стулья — точнее табуретки — принесли, лишние — ушли. Мои бойцы стоят у двери. Мы расселись треугольником — метра три между нами. Меч у Александра отбирать я не стал, а сидящий в трех метрах с мечом в ножнах он для меня безопасен.

— Итак. Я еще раз приветствую князя Мангупа Ираклия — торжественно кивнул Ираклию, тот кивнул в ответ и улыбнулся.

— А вы, князь Александр?

— Приветствую. — чопорно сказал он и кивнул Ираклию.

— Вот и хорошо. Александр, я отпущу вас и ваших людей обратно в Молдавию. Ведь вы оттуда прибыли?

— Да.

— Но будут условия. Я заберу часть оружия — арбалеты, остальное вам оставлю. — Александр согласно кивнул.

— Вы обещаете, что не будете замышлять зла своему двоюродному брату Ираклию, и никогда не приедете сюда, иначе как по его приглашению.

— Хорошо.

— И еще, передадите письмо Господарю Молдавии Стефану Великому. Но в этом письме нет никакой тайны, тоже я хочу сказать и вам. Скоро, весной, османы пойдут войной на Таврию. Если падет Таврия, то следующим будет Молдавское княжество. Османы пойдут на кораблях, но может, часть войск пойдет посуху, мимо Молдавии по Бессарабии. Потому я и отпускаю наемников, они вам пригодятся против осман. Я вас предупредил, поступайте как знаете.

— Хорошо.

— Идемте, князь, я вас провожу к вашим людям. Ираклий, я вернусь попозже.

Что-то я раскомандовался в чужом дворце. Вышли на площадь, свитские так и стоят у входа. Отпускать команды не было. Наемники выглядывают из переулка. Послали одного свитского за представителем наемников. Пришел капитан наемников — живой, и даже не ранен. Немного удивился, увидев живого Александра. Объяснил задачу — оставляют арбалеты, забирают тела и раненых, выходят из Мангупа в свой лагерь. Завтра все идем в Каламиту, там они нанимают корабли и отплывают в Молдавию. Вперед.

Движение пошло. А мне еще письмо Стефану сочинять. В письме принес извинения, за то что убил несколько наемников и барона. Написал, что это вынужденно, чтобы остановит конфликт между кузенами. Дурачком прикинулся. Сделал вид, что считаю произошедшее эксцессом Александра. Расписал опасность вторжения осман, но это он и сам понимает, он их только что разгромил. Добавил, что готов оказать помощь в войне против осман. Только позови.

Пообщался с Ираклием, он откровенно радостный, что остался князем, все пытается выразить свою благодарность. Я так, великодушно: «ну что же, какие мелочи, я так, по-дружбе, по-соседски» Поинтересовался здоровьем сестры, Ираклий вскочил, велел ее срочно звать. Елена пришла, бледная, нервная, веером прикрывается. Какой веер! На улице холодина, да и во дворце не жарко. Прикрывается, трясет ее. Да, на полу страшные вонючие пятна — убрать не успели. И то, что я сам убил барона, она уже знает. Наверное, считает меня кровожадным монстром. А то, что сохранил им княжество — это мелочи. Ладно, не самое лучшее время для общения.

Ираклий зовет трапезничать, да и темно уже. Быстро поел, пошел своих устраивать. Распихались по дворцу, караулы выставили — ворота, дворец, наблюдение за наемниками.

Утром поделились — часть войск пошли сопровождать наемников и Александра в Каламиту. Для охраны Мангупа оставил два отделения — четыре карабинера и десять пикинеров. Все, теперь меня из Феодоро не выгонишь, зря, что ли я столько крови пролил. Чужой крови.

А с остальными ушел в Чернореченск, там дел полно.

Дома занялся бланками, срочно нужны. Хорошо, что Ефим приехал, надо чтобы он в квитанциях не запутался.

А ведь мы еще нумератор сделали, бронзовый, шестиразрядный. Теперь можем нумеровать банкноты или бланки строгой отчетности. И даже с храповиком, но только на младшем разряде. Сначала макаешь в штемпельную краску (сажевая тушь с глицерином и камедью), затем шлепаешь по бланку — при ударе ручка двигается и поворачивает храповик на одну цифру. И так можно десять раз. Но после девятки надо провернуть следующий разряд на одну цифру вручную.

Квитанции напечатали на мимеографе, по четыре штуки на стандартном листе. Текст печатали «ромашкой», цифры и заглавные буква рисовали карандашом Эдисона. Квитанции для жилых домов — черно-белые, для мастерских — зеленая гербовая печать (ювелир сделал, ту печать из монеты жалко), на квитанциях для торговли — синяя печать. Ну и порядковый номер бланка.

С одного шаблона отпечатали около восьмисот листов, это 3200 квитанций. Неплохо для начинающих. Под конец шаблон начал рваться по линиям таблиц, может, с обычным текстом прослужит дольше. А всего нужно более десяти тысяч квитанций, Каффа хоть и самый большой город, но не единственный. Ефим повез бланки в Каффу, а писари начали делать следующий шаблон. Еще по городам повезли свеженапечатанные лиры.

Я же пошел на родной завод. Сначала проверил как делают оружие. Это я на эмоциях после боя за Мангуп. Медаль что ли выпустить «За взятие Мангупа»? Нет, это будет слишком. А вот Савву наградить точно надо. Геройства не проявил, но солдатскую работу выполнил эффективно, около тридцати арбалетчиков — его. Назову я медаль «За воинскую доблесть». Заказал ювелиру.

Гильзы орудийные делают, готовятся делать большую партию шимозы, не спеша делают пушки. Сказал, что три пушки нужны с колесными лафетами — в Чернореченск, Чембало и Каффу. Патронный цех завалили стреляными гильзами, но срочности нет, один человек не спеша перезаряжает. Еще медь кончается, мы на генератор с проводами много потратили, а тут еще на взрыватели для снарядов пошел большой расход, на латунь для гильз много ушло. Снабженец пошел на рынок Чембало, но не купил, медь была заметно дороже чем обычно. Побоялся покупать по большой цене, я же всех репрессиями запугал. Надо было в Каффе покупать, но кто же знал. А я еще хочу генераторы, для парохода нужен хотя бы двенадцативольтовый, и нужен еще один сварочный, я уже понял что мы там сделали неправильно.

На кран поставили лебедку, а трос пеньковый для такой нагрузки какой толстый нужен! Хорошо что его там мало нужно, а то бы не поместился. Трос нужен металлический. Но я еще подумал, и решил что пока не потянем. А вот сварную цепь сделать можно, тем более нам нужны якорные цепи, а то на шхунах якоря на канатах. Поймал розмысла, рассказал как делать цепь — намотать на овальную оправку горячий пруток, нарубить звенья. А дальше только выровнять звенья и заварить. Парню стало интересно — пошел делать.

Краном уже стали разбирать последнюю клеть прокатного стана. Хорошо что сделали клеть разборную, на болтах. Валки еще часто менять придется.

Фасонные валки уже закончили, отшлифовали. Неплохо выглядят, уголки должны получится.

А с Прохором задумали новый котел делать, хотим больше мощности с двухцилиндрового паровика получить. Да и сразу пароходный вариант делать будем. Прохор идеей парохода тоже загорелся. Кроме того, цилиндры и поршни я проектировал по меркам ДВС, они десятки атмосфер выдержат. А увеличение давления пара — это самый простой способ увеличения и КПД и удельной мощности. Так что надо туда двигаться. Но при увеличении давления опять слабым местом становится котел. Котел бочкового типа, как у нас, трудно делать на высокое давление. Да и площадь теплообмена у него маленькая. Так что я решил строить водотрубный котел. Тут важно научиться хорошо трубы варить, потому как котел из труб и состоит.

Новый котел будет представлять собой куб из трубных решеток вокруг топки. Трубных решеток только не будет в топочной дверце, дымоходе и колосниках. Снаружи топку с котлом обошьем листовым металлом в два слоя с засыпкой керамической крошкой. Схему котла нарисовали и пока поставили сварщикам задачу варить трубы.

А я пока пошел к электронщикам, на лампы посмотреть. А ламп еще нету, ни одной. Посмотрел я на их мучения и понял, чего не хватает — горелки. Они стекло греют в маленьком горне, температура там нормальная, но нельзя прогреть локально участок, греется вся деталь. Нарисовал им горелку, горючее — скипидар — подача воздуха от мехов с ресивером из кожаного мешка. Не сложно, с медником сделают.

Пришли писари, говорят, бумага кончается, на квитанции бумага уходит сотнями листов. Пошел смотреть, как бумагу делают — мощности котлов хватает, но много ручной работы. Пару человек добавить и в две смены можно работать. Из крестьян брать придется.

Пошел дальше смотреть, что как работает. Смотрю, запустили новый реактор пиролиза древесины. Он раз в пять больше по объему, чем три старых. А трудоемкость этого производства даже уменьшилось. С одним большим реактором возни меньше. Вот отсюда можно двоих рабочих на бумагу и забрать на время. Потому как углежоги работают на склад, главный потребитель угля — домна — сейчас не работает. А бумага нужна сейчас, весной они вернуться на уголь, домна заработает.

Сварщики сварили первую трубную решетку — это две трубы соединенные трубами потоньше — как лестница, только перекладины часто. Вот уже можно испытать как сегмент котла. Заглушили отводы, приварили штуцера — пошли в испытательную яму проверять. Прибежали непровары заварили. Опять прибежали — еще свищ нашли. В третий раз приходят довольные — «восемь держит, до скольки поднимать?» А вот поднимайте понемногу, посмотрим где лопнет.

Хлопнуло так, что я отсюда услышал. Не выдержал, побежал смотреть. Все живы, здоровы. Труба лопнула по шву, давление было где-то 19–20 атмосфер, не успели разглядеть. Вот это нормально! На пятнадцати можно будет работать! Сказал, молодцы! Варите дальше, швы лучше проваривайте.

Пришло письмо от Еремея и Ефима, спрашивают, можно ли начинать принимать оплату налога, уже много желающих, хотя до февраля еще несколько дней. Ответил им, пусть принимают оплату. А у меня тут интересное дело, почти доделали игольчатую печатную машинку для мимеографа, отлаживаем. Хочу книгу напечатать, а то построил полиграфию в средневековье, а напечатал кучу бланков и ни одной книги. Хотел первой напечатать азбуку, эскиз уже есть, но там много рисунков надо. Буду печатать сказки Пушкина, образец у нас есть.

Вот только какой формат бумаги? Книги мы можем делать только из тетрадей, складываем пополам А4, получается А5 — довольно маленькая получается. Много рукописных книг у нас А4, прошитые в край, а это слишком много для удобного чтения. Решил я внедрить еще один формат бумаги специально для книг — В4, пополам это будет В5 — 176х250 мм. Делают еще одну машинку для бумаги шириной 250 мм. Вот и увеличится производительность бумажного цеха, будем сразу два формата выпускать. Да и для карт и чертежей формат В4 будет удобней, А4 совсем мелкий.

Для типографии построили отдельное здание, дощатый сарай, конечно, но просторный. Все стены увешали полками — отпечатанные листы раскладывать. С тиражом я еще не определился, но сто экземпляров — минимум, хотя это около четырех тысяч листов В4.

Собрали прокатный стан с фасонными валками для уголков, запустили — прокат — будущий уголок — заклинило в четвертой клети, сломало зуб шестерни. Стали разбираться — пройдя три клети, полоса сильно остывает, и заходит в ручей, где ее должны согнуть в уголок, довольно остывшей. При этом возникают очень большие усилия — валки останавливаются. Шестерню сменили, отрезали кусочек полосы в полметра, нагрели в горне, закинули в ручей четвертой клети. Получился отличный уголок. А длинный уголок так не закинешь, третья клеть мешает. Решили делать отдельную клеть для уголка. Тем более, еще надо делать печь для разогрева длинных заготовок. Так что производство уголков опять откладывается.

Сварщики сварили все четыре трубные решетки для котла. Испытали — восемнадцать атмосфер держит. Клапан поставили на четырнадцать. Котел, хоть с виду не большой, а уже весит килограмм триста. А еще обшивка, колосники, дверца, дымоход. Мы его не переставим потом. Решили этот котел делать стационарным, попроще, с кирпичной обкладкой. А для парохода сделаем подобный, но уже по полной программе.

Еще Прохор делает центробежный регулятор. Делает сразу на пружинах, а не гравитационный, чтобы можно было в качку использовать.

Пошел к электронщикам — с лампами пока глухо, остальные бездельничают. Поставил задачу построить телефонную линию от штаба до проходной завода. Там метров двести всего, но это учебный проект. Все им объяснил, эскизы нарисовал. Какие должны быть опоры, изоляторы, крюки изоляторов. Провод будет стальной, ставить столбы солдаты помогут.

Проверил производство вооружения, поставил себе дедлайн 15 марта. Снаряды — план в пятьдесят фугасных, на большее не хватит селитры. Зажигательных минометных мин уже две тысячи, сказал — еще пятьсот, и хватит. Патроны — план шестьдесят тысяч, сделали почти сорок семь тысяч — успевают. Капсюля — успевают только для патронов, без резерва для перезарядки. Нанял еще одну девку на сборку капсюлей, теперь нормально. Для патронов 9х27 стали делать ящики побольше, на восемьсот патронов.

Проверил, как стреляют на стрельбище — остатки первой и второй роты стреляют отлично, сейчас гоняют новичков — русских из плена и вторую партию гарнизонных арбалетчиков. Русские уже звания солдат получили, а греков знание русского языка сдерживает.

Посмотрел как строят линию связи, помог им немного. Надо ехать в Каффу, начались выплаты налога на недвижимость. Ну выплаты начались во всех городах, но в Каффе самый большой объём.

Приехал в Каффу, налог платят уже. У меня даже инкассаторы есть, и сейчас они сильно заняты — периодически из налоговой инкассируют бумажные лиры и сдают их в «обменники» обоих банков, из банков забирают серебро и сдают в казну. Такой вот оборот бумажных лир, их совсем немного было нужно, как оказалось.

Предполагаемую сумму налогов мы уже давно посчитали, сумма должна быть большая, но радоваться рано — это будет, по сути, аванс на полгода, больше крупных поступлений до осени не будет. Только будут поступать портовые таможенные пошлины, но там сумма будет намного меньше, с учетом «усохшей» торговли. А вот расходная часть бюджета никуда не денется, каждую неделю надо будет платить солдатам и чиновникам. Хорошо, что у меня почти нет дворцовых расходов, только кухарки и горничные по минимуму.

Так что деньги на запланированные бюджетные расходы надо отложить сразу, но по расчетам еще должна остаться приличная сумма. Кроме того, еще должен увеличиться эмиссионный доход, не зря я налоги принимаю только бумажными лирами.

Правильной идеей были красивые квитанции. Люди не просто отдавали деньги государству, они покупали материальное свидетельство налогоплательщика, по сути — гражданина, хотя и на полгода. И это правильно, свою состоятельность и дееспособность надо периодически подтверждать. И я не удивился, когда узнал что татары на скотном рынке, квитанцию с синей, «торговой» печатью стали называть «тамга» — мол, пошлина уплачена.

Пока я в Каффе, надо меди купить, пошел на рынок, а медь тут тоже дорогая. Стал выяснять — оказывается, как замерзло устье Дона и проход к Тане, поступление меди из Орды прекратилось. Через Босфор нет никаких поставок по понятной причине. Оставался последний маршрут поставок меди — с Кавказа. Но пару недель назад пришел купец с Кавказа и привез совсем мало меди, и от этого цены на медь взлетели в полтора раза по сравнению с летом. Надо ждать когда растает устье Дона, но это более месяца ждать, а медь мне нужна сейчас, придется раскошелиться, вот деньги с налогов как раз кстати. Хорошо что я оловом запасся, оно подорожало раза в три, скоро будет как серебро стоить.

Раз в Каффе наладилось, я домой, там дел много. В Чембало встретил шхуну, вернувшуюся из дозорного похода к Босфору. Капитан рассказал, что началось какое-то движение — по Босфору привозят бревна и вытаскивают на берег к северу от пролива, причем много — сотни крупных бревен, но не особо ровных, на корабли не годных.

Значит, начинают, это они будут плоты строить для перевозки грузов. Интересно, за сколько можно построить сотню плотов? Если хорошо организовать, то можно за месяц. Но кажется, визири правильно оценили возможный бардак при казенном строительстве, который до конца искоренить невозможно, и заложили месяца два — точно. Тем более, в феврале они к нам не сунуться точно, для них тут жуткая холодина. Галеры к зимнему плаванию не приспособлены совершенно.

Хотя капитан сказал что сторожевая фуста за ними погналась. Но я давал инструкции — при слабом ветре не приближаться, так что легко ушли от галеры. Аким это услышал, что-то быстро обдумал, и говорит мне:

— Можно я?

Я понял, он хочет с османами повоевать — одинокая военная фуста — для него желанная добыча. Что-же, попрактиковаться перед войной не мешает.

— Давай. Только возьми побольше командиров отделений, чтобы на деле осман увидели и своим солдатам рассказали.

Аким пошел готовится к походу, а я вспомнил про металлургический комбинат, который хочу построить в Чембало. Вот прямо на месте и распланирую.

Место выбрал на окраине Чембало, у подножия восточного холма, там где в Балаклаве улица Богдана Хмельницкого. Есть у меня идея использовать профиль местности. Мне и так нужны перепады высот — ниже домны должны располагаться конвертер и площадка литья чугуна, а еще ниже будет площадка литья стали. Хочу пойти еще дальше — врезать домну в склон холма, чтобы около верха домны была площадка для удобной загрузки домны. Тогда можно будет там копить уголь и руду, и не устраивать авралы по загрузке домны. Да и механизировать подъем угля и руды так будет удобнее.

Идея хорошая, но много земляных работ предстоит, а экскаватора в ближайшие годы не намечается. Так что лопаты, тачки и много людей. Хотя трудоемкость строительства домны не меньше. Так что — много людей, поэтому начинать надо с жилья. Рабочий поселок будет там, не слишком близко, а то производство шумное и «воздух тоже не озонирует». Как раз этот холмик прикроет дома от завода. Дома можно начинать строить, как раз плотники освободились. Новый забор еще строится, но там и солдаты справятся.

Приехал в Чернореченск, обсудили план. Начинаем пилить доски для домов. А я пошел дальше по заводу. Медь я привез, так что по материалам весь военный план производства обеспечен. Селитры впритык, но на то что хотели — точно хватит.

Порасспросил я капитана шхуны про сторожевую фусту подробнее. Говорит, что на носу видел пушку, это точно. Командор мне рассказывал про османские пушки, они не чета нашим — дульнозарядные. Заряжать такую пушку, даже малого калибра, надо несколько минут. Да еще эта пушка на носу особо и не крутится по сторонам, так, слегка влево-вправо. Так что надо под первый выстрел не попасть, а там уже легче.

И еще капитан рассказал, что почти вся фуста покрыта шатром — вот они как от холода спасаются, у нас то в трюме печки есть. На фусте тоже камбуз посередке, но даже так шесть десятков человек не согреть. Это я про другое думаю. Командор наш, храни его господь, страсть как рабство ненавидит. И если кого из рабства освобождает — радуется. Вот и хочу я и фусту захватить и гребцов освободить. Но для этого фусту к нам надо перетащить. Фуста с виду чуть больше шхуны, но тяжелее раза в два. Надо попробовать ее двумя шхунами на буксир взять, у гребцов сил не хватит до Таврии дойти.

Так что пойдем тремя шхунами, солдат мне хватит два отделения, возьму командиров отделений, как командор сказал. На остальных возьмем припасу, еды жирной — чтоб гребцов в холод поддержать, воды — на фусте запас малый, говорят. Ну и дров, канатов надо взять. Ну а если с фустой не получится, гребцов на шхуны пересадим — привезем.

Вышли тремя вымпелами. Ветер крепкий, на следующий день уже увидели османский берег. Нашли вход в пролив, и вправду — бревна возят, на берегу раскладывают. Шатры поставили, плотники там и воины, вроде как. Что-то строить собираются. А вот и сторожевая фуста появилась. Делаем вид что не замечаем, надо ближе подпустить, чтобы гнались резвее. А мы на одной шхуне тут, две шхуны вдалеке стоят, даже паруса спустили — я их почти не вижу.

Вот фуста приблизилась, и мы пошли, но вполсилы, надо отвести их от берега. Отошли километров на пять. Командор говорит что на море надо милями считать. А я к километрам привык — он же как верста, только чуть короче. Пора, делаем разворот и идем почти им навстречу, так чтобы им за нами поворачивать — было против ветра. Сближаемся, сейчас могут из пушки стрельнуть. Загнал всех лишних в трюм, но рулевой и матросы на палубе. А могут же и попасть в нас! Хотя шансов мало, я как представил, как делать упреждение такой пушкой, которую и не повернуть толком, ни прицелится. Бахнули. Даже не понятно куда ядро улетело, не заметили. Все, теперь сближаемся, стрелки на палубу, к корме приближаемся. Мы идем по дуге, гребцы пытаются повернуть. Приближаемся по спирали, уже метров пятьдесят. Лучники начали по нам стрелять, мы по ним. Мои стрелки за щитами, так что у них шансов мало, а вот мы по лучникам попадаем.

Они на борт ставят маленькую пушку! Бах! Где-то удар по борту. Как же там эта команда? А! Вот! «Осмотреться в отсеках!» — кричу. И еще: «Стреляйте по пушкарям!» Но это мои и сами сообразили. Над бортом фусты ни лучников ни пушкарей уже не видно. Еще бы, сотни две патронов стрельнули. Сейчас две сотни патронов для нас мелочи, главное гильзы собрать, но все и так с мешками для сбора гильз стреляют. А вот два года назад каждый патрон экономили.

Совсем близко подошли, полетели кошки, притягиваем. Штурмовики в броне приготовились. Из трюма кричат — «Дырок нет!» Нет, и хорошо, потом разберемся. Поставили лесенки с крюками — борт фусты выше нашего — пошли штурмовики. Несколько выстрелов, через несколько секунд еще один. Кричат — чисто!

Ну и я со стрелками пошел. Воинов османских было шестнадцать, пушка на носу довольно крупная, вторая — вертлюжная, небольшая, сантиметров пять калибром. Пулями убило двух гребцов, жалко, зато остальных спасем.

Стал говорить гребцам что мы их освободим, надо только до Таврии дойти, но мы парусами поможем. Говорил на греческом, на латыни. Послышались крики на-русском — узнали нас русские полоняне. Повторил по-русски. Еще сказал, что пока расковать не можем, потерпите до порта. Но сейчас покормим. Как раз подошли остальные шхуны. На посуду мы не рассчитывали, еду придумали заранее, командор подсказал, он на выдумки мастер. А еда простая — два куска хлеба, между ними кусок жирного мяса, командор это «сэндвич» называет. Что же за слово такое — еда — а вичем кличут, как знатного.

Пока кормили-поили, две шхуна пристроились спереди, завели два якорных троса разной длины, чтобы бортами не биться. Бочонки с водой перекатили, еду перегрузили. Дрова передали на фусту, печь на камбузе топят вовсю. Еще все гребцы в овчинных тулупах, дранных-рванных, но хоть так османы их снабдили, не хотят рабов насмерть морозить. Оставил шестерых солдат на галере, перешли на свою шхуну. Отцепились, тронулись.

Шхуны тянут, но не быстро. Даже десяти узлов нет, хоть ветер и крепкий. Ветер сбоку, на галере парус не поднимешь, да и от ветра идет она немного боком. Высокие они, а киль мелкий.

Вечер уже, чтобы ночью не столкнуться, на три судна встали связисты — фонарями перемигиваются, мы на шхуне отошли вперед, чтобы не мешаться. Утром подошли ближе, нормально идут. Рулевые на шхунах часто меняются — подруливать надо часто — устают. А гребцы гребут иногда! Минут десять гребут, минут тридцать отдыхают, это они греются. От Босфора отошли, холоднее стало. К обеду ветер повернул немного — парус на фусте подняли, скорость прибавилась. Но идти еще сутки пришлось, только утром следующего дня увидели берег Таврии, еще промахнулись немного — западнее снесло, самый мыс Сарсоны справа увидали, потом еще долго заруливали в бухту. Пришлось расцепиться, и галера на веслах заходила. Я на шхуне зашел раньше и послал гонца за Командором. Сам же поднялся на борт фусты, обещал расковать, но без приказа Командора не могу. Тяну время, стал расспрашивать кто откуда. Чтобы гребцы не волновались, начал расковывать русских. Таких почти два десятка набралось, это я вместе с литвинами считаю. Командор приучил нас не различать. Точнее у нас сложилось так — «русские бывают московиты и литвины».

Расковываем потихоньку, кандалы железные, кувалда как наковальня, молоток и зубило. Пока солдаты рубят железо, я рассказываю про наш чудо-город Чернореченск, что теперь у нас целая страна — Таврия. А правитель этой страны — дож, наш, православный из русских. Мужики-гребцы кто рот разинув слушает, а кто и не верит особо. Но говорю я по-русски, уж русских Командор-то точно возьмет. А вот по остальным сам решит. А вот и он, бегом на борт забрался. Я поклонился немного, а потом по-военному доложил — что вражеский корабль захвачен, воины османские уничтожены, шестьдесят два гребца освобождены. Командор довольный, кричит «молодец, Аким!» Вот, говорю, это русские, девятнадцать человек, а остальных куда?

Командор русским сказал что берет всех на работу, оплату за труд будут получать. Может кто воином захочет, османов бить. Для всех дело по силам найдется. Потом обратился к остальным по-гречески, вроде все гребцы его понимают. Сказал что все теперь свободны. Тут гул поднялся. Когда немного люди успокоились, сказал что есть проблема, тут кругом татары, и они могут опять полонить. Но он может взять на работу, тут стройка большая у нас. Работа разная, кто плотником, кто кузнецом. Кто ничего не умеет, тот землекопом будет. Платить деньги будет, еда вкусная. Самая меньшая зарплата — двадцать сольдо в неделю, но за еду надо платить. Шесть дней работа — воскресенье выходной. Кто хочет работать за деньги — сходите на берег и к тому мужику. Кто ко мне не хочет — вон город Чембало. Но попадете к татарам — не плачьте. И на берег сошел. Русские тоже стали сходить, остальные стали обсуждать сказанное.

Глава 12

Ну Аким, ну молодец! Ну надо же такую операцию провернул! И людей освободил и фусту привел, да еще зимой. На море градусов пять-семь, когда ветер западный. А в Чернореченске до ноля по утрам падает, перед плотиной ледок появляется.

С людьми поговорил, кузнец есть, плотники. Сначала думал куда мне столько, потом вспомнил — я же металлургический комбинат строю, туда хоть сотню загони, всем работа найдется. Интересно, из остальных гребцов много ко мне пойдут? Вот только в рабочем поселке только один дом готов, надо второй срочно доделывать, и печку прямо сейчас начинать надо.

Из сорока трех «других «гребцов сразу ко мне пошло двадцать два, еще девять пришло в течении двух недель. Из русских шестеро в солдаты, кузнец в механический, остальные — комбинат строить. За две недели, пока гребцы отъедались, достроили еще два дома, так что живут с комфортом. На заводе быстро наделали тачек и стальных лопат, и народ на новом месте приступил к большой стройке. В Каффе начали пилить доломитовые блоки, на белой горе — известняковые, в Чернореченске — лепить кирпичи. Будем работать зимой, не простаивать же, я людям уже зарплату плачу. Да и зима такая, морозов почти нет, земля не промерзает.

Основной цех комбината, литейно-прокатный, будет начинаться от подножия домны и идти вдоль холма. Вдоль всего цеха будет работать кран-балка. С торца цеха будет стоять паровая машина с валом трансмиссии вдоль цеха, от вала будет работать и вентилятор для подачи воздуха в домну и конвертор. «Улитку» для первой домны мы уже сварили из листовой стали, гораздо лучше деревянной работает.

После цеха будут располагаться еще два производства, потому и комбинат это, установка агломерации руды и коксохимическая батарея. Названия конечно громкие, реально установки будут небольшие, но функционал будет именно такой. Чтобы перевозить уголь и руду из порта, будут проложены рельсы, пока деревянные. Вагонетки будут возить лошади, этакая внутризаводская конка. Это если порт считать заводской территорией, но там близко, всех путей меньше километра. Вот такие планы грандиозные.

Ситуация с освобожденными гребцами привела меня к одной мысли. Если война с османами пройдет как задумано, то будет кошмарное количество людей, пусть я освобожу далеко не всех. Но в войне со стороны осман ожидается участие около тридцати тысяч воинов и более двадцати пяти тысяч гребцов. Я ведь хочу освободить хотя бы часть гребцов, да и сколько-то воинов в плен попадет. Куда их пристраивать я еще буду думать, но на самом первом этапе нужен фильтрационный лагерь, даже два, для гребцов и для пленных. Хорошо бы остров для этих целей, но что интересно, во всем Черном море нет ни одного острова, насколько я помню, в Крыму нету точно.

Пока я придумал только два варианта, есть один мыс в севастопольской бухте, восточный мыс Южной бухты, очень узкий и длинный. Если его перегородить и охранять то там можно какое то количество людей содержать, но там совсем мало места. Второй вариант — мыс Херсонес, места там много, но перегораживать надо метров четыреста. Надо будет оба места подготовить. Часть людей со строительства комбината туда перекину. Сначала надо по дому построить, потом все остальное.

А ситуация с Севастополем-Херсонесом-Сарсоной интересная. После того как феодориты захватили Каулиту-Инкерман, генуэзцы бросили Сарсону, потому как источником пресной воды была речка Черная, которая впадает в бухту около Инкермана. Сейчас на месте Севастополя находится два десятка домов с землей, «фермеры», как бы ничьи. Они воду берут из колодцев.

Так что там я буду делать то что мне надо, тем более эти два микро-полуострова как раз свободны. Но вопрос с водой для лагерей надо будет решать. Какой-то корабль-водовоз построить, что ли.

Осмотрел я захваченную фусту, довольно свежей постройки, крепкая, еще не сильно вонючая, отмыть можно. Вот из нее будем строить первый пароход. Самое сложное — вытащить ее на слип, чтобы врезать дейдвуд и руль. Причем, если вытащить кормой на берег, то при спуске можно снести винт при сходе со слипа, а если вытаскивать носом, то надо вытаскивать целиком, чтобы работать с кормой. Надо думать.

Пушки посмотрел, у большой пушки лафет примитивный, наводка осуществляется клиньями, как из нее можно куда-то попасть? Да еще если цель двигается! А ядра не просто каменные — мраморные! Какая прелесть! Если отполировать то будет очень красиво. Представил дворец, входная группа с двумя львами, каждый лев опирает одну лапу на такой полированный мраморный шар, красиво… Только эти ядра мелковаты для такой скульптурной группы, калибр пушки сантиметров пятнадцать, если были бы чугунные ядра — была бы мощная пушка, а с каменными — не очень. И выдержит ли пушка выстрел чугунным ядром? Проверять не хочется — в переплавку, бронзы в ней много, мне бронза тоже нужна.

А вот меньшая пушка на вертлюге, как наша малая пушка. Такую наводить легко. На Руси такая будет называться «затинная пищаль», только эта калибром крупновата — миллиметров пятьдесят, это потому что стреляет тоже мраморными ядрышками. Нашли место на шхуне, куда попало ядро меньшей пушки — в борт, заметно выше ватерлинии. Несколько реек треснуло, вмятина, и когда туда попадает волна — протечка заметна. Будем чинить.

В Чернореченске запустили новый водотрубный котел и центробежный регулятор. Запустили, а разницы мощности со старым котлом не почувствовали. Ведь котел обеспечивает максимальную мощность, а у нас нет таких потребителей. Хотя можно было бы переделать редуктор на прокатном стане, и тогда он может работать быстрее, потребляя большую мощность. Прохор было кинулся делать, но я остановил его — есть дела поважнее. Хотя от центробежного регулятора толк довольно большой, работать стало удобнее.

Рассказал ему про трофей. Сели рисовать эскизы нашего фусто-парохода. Еще розмыслы подключились. Полчаса выслушивал их полет фантазии, потом стал объяснять — как надо. Хотя некоторые их выдумки пошли в дело, например, часть тепла от котла использовать для камбуза. Расписали что надо строить — надо второй двухцилиндровый паровик для парохода, обвес на него — лубрикатор такой же, а конденсатор с водяным охлаждением. Котел перенесем этот, доделаем обшивку. Дейдвуд делаем с двумя бронзовыми подшипниками и разборными коробками сальников — будем экспериментировать. Профиль винта я попробую рассчитать, сделаем пару разных — тоже эксперименты. Винты надо делать легкосъёмные. Но все это делать во вторую очередь, главное — подготовка к войне.

Заметил, что работает переделанная химическая лаборатория, в которой сделали вытяжку и перегородки. Месяц принудительного отпуска еще не прошёл! Оказывается, тот химик сидит в соседнем сарае — вроде как отдыхает, и все делает через своего ученика. Тот мотается как челнок, но в маске — ТБ соблюдают. Они уже сделали нитробензол, из нитробензола — анилин. По учебнику шпарят. Сейчас делают краситель «анилиновый черный», препятствий этому я не вижу, хлорат натрия я уже получал. В планах — сиреневый мовеин.

Раз такое дело пошел к писарям. Там ювелир спаял уже все три ромашки с игольными литерами, печатную машинку отлаживают. Те писари, что не участвуют в создании машинки, клеют картон для обложек, мы его делаем вручную из бракованной бумаги. Все в предвкушении книгопечатания. Я рассказал про новый краситель, как получат, делайте чернила из него, рецепты есть в архиве. Это вовремя с красителем, тот черный концентрат, который я привез, казался неисчерпаем — около двадцати литров в виде чернил. Но уже осталось около трети. Так что первая наша книга будет полностью из местных материалов.

А ведь еще мовеин будет — это яркий сиреневый краситель. Ткань такого цвета будет дороже нашей желтой! Но чтобы на этом заработать надо восстановить торговлю со Средиземьем, тьфу, Средиземноморьем. Для этого не достаточно отразить нападение турок, надо «пробить «Босфор. Вот это задачка. Я еще в войне за Таврию не победил, и шансы тут у меня так себе. А еще вон куда замахнулся. Но ничего, слона едят по кусочкам. Не подавиться бы.

Зашел к электронщикам, лампу они сделали — как настоящая, только электроды и спираль стальные, а в колбе воздух. Подали напряжение, спираль нагрелась и задымила, потом перегорела. Колба покрылась внутри серым налетом. Следующий этап, колбу наполнить газом без кислорода, хотя бы смесью азота и углекислого газа. Углекислый газ образуется при сгорании углерода в кислороде.

А телефонную линию связи они построили, работает. Я разрешил каждому жителю Чернореченска попробовать, так уже третий день очередь, только и разговоров о телефоне. Тут уже мои администраторы, Игнат и Ратмира, нафантазировали — приносят мне план Чернореченска, изрезанного прямыми линиями проводов — это значит какие точки надо соединить телефонами. Пришлось объяснять про телефонный коммутатор, что можно будет соединять любой аппарат с любым другим. Зависли, осознавая. Сказал, что говорить по телефону с абонентом в двадцати метрах — роскошь. То, что это станет реальностью в будущем — не сказал. Так что телефонная сеть будет, но не сейчас.

В механическом все еще строят клеть для проката уголков, не быстро это. Военный заказ готов почти весь, только гильзы все еще делают, пушки доделывают и капсюля для патронов — остальное так, мелочи. Доводят орудия — делают механизмы наводки — винты с маховичками. Для мелких пушек и полевых щитки делают из листа тройки — от стрелы закроет, а больше угроз нет.

Так что у меня даже свободное время стало появляться, расчет гребного винта я сделал, теперь пишу учебник по арифметики, азбука уже готова. Ну и «научные конференции» стал чаще проводить.

К концу февраля поступления по налогам достигли невиданных размеров. Половину серебра потихоньку вывозим в Чернореченск, это самое охраняемое место.

Разведка доносит что на турецком берегу построено уже около тридцати плотов, но темп строительства увеличился, к концу марта могут построить сотню. Появилось много шатров, войска стягиваются. Сторожевые фусты стали ходить парами. Мавны, что стояли на берегу начали ремонтировать и спускать на воду. Но мавн мало, около сорока. А в войне должно участвовать чуть больше трехсот мавн и фуст. Значит в Мраморном море зимуют, будут подтягиваться. А март уже на днях, к пятнадцатому марту они точно не выступят.

Запустили клеть для прокатки уголков, и длинную печь тоже. Сначала прокатываем полосу нужной ширины, потом греем ее в длинной печи до красного и подаем в новую клеть, где она становится уголком. Теперь у нас есть четыре типоразмера уголка — 30, 50, 70 и 100 мм длинной до шести метров. Вот только расход топлива на длинную печь большой, скорей бы уголь добывать.

С трофейной фусты сняли все лишнее, даже почти всю гребную палубу разобрали, только бимсы оставили. Аутригеры для весел сняли, верхняя палуба будет одинаковой ширины с корпусом, а не шире, как у галер. Подогнали фусту кормой к слипу, тянем кабестанами, галера выползла метра на полтора и встала — тяжелая очень. Трение большое, смазать толком не получается, мокрое все.

Нужно трение качения! Напилили роликов из бревнышек, из досок сделали обоймы — получились линейные подшипники. Еле столкнули фусту обратно, подставили ролики, тянем — медленно, но идет. Вытащили метров на пять — хватит, можно работать с ахтерштевнем. Врезаем дейдвуд и ставим руль.

Первого марта подсчитали сумму налогов, поступило более двадцати восьми тысяч лир! Это меньше расчетной величины — налог на жилые дома оплатили почти все, он не большой. Мастерские тоже хорошо оплатили, а вот заметное количество лавок не оплатило, закроется. Видно перспективы работы с усохшей торговлей не видят. Некоторые купцы даже оплатили свои лавки как жилые дома, будут там жить, но не торговать. Закон это разрешает.

Но такой сумме рано радоваться, предполагаемые расходы на полгода составляют сумму около двадцати тысяч лир, войск и чиновников у меня много. Еще будут поступать портовые таможенные пошлины, но их все меньше и меньше, и будет ли увеличение весной — неизвестно. Так что сильно увеличить армию я не могу. А желающих очень много, все пикинеры композитных отделений учат русский язык, хотят из рядовых стать солдатами. Много парней из Каффы, а еще больше из Айоц Берда хотят быть хотя бы рядовыми. История стрелка-армянина Егиазара, «пулеметчика» из Таны, обросла легендами, в которых он убивал ногаев сотнями. Еще немного и он станет национальным героем.

А ведь у меня затраты не только зарплаты солдат и чиновников, еще плачу рабочим, закупаю ткани, зерно, овец и много всякой мелочи. Придётся пойти немного ва-банк, наберу немного больше войск чем позволяют расчеты, война будет в апреле-мае, не позже. Если в войне проиграю, то платить большей части солдат и чиновникам не придется, сбегу со своими. А если победим, то трофеями перекрою дефицит бюджета. Рядовых, готовых стать солдатами более ста. Можно увеличить число карабинеров с трехсот до четырехсот, вакансии рядовых пикинеров заполнить новичками. За месяц сотню карабинов сделаем, проблема в патронах — плановые шестьдесят тысяч гильз скоро сделаем, и латуни останется на несколько тысяч гильз, и все, цинка пока нет.

Перезаряжать стреляные гильзы мы можем много, но единовременно у нас выходит около ста пятидесяти патронов на ствол. Ну терпимо, надо будет оперативней возвращать гильзы на перезарядку. Уменьшим носимый боезапас со ста до восьмидесяти патронов — нормально. Количество стрелков то станет больше.

Все, решено, отбор и сотню рядовых в учебку — будут солдатами, новых рядовых набираем, отдал указания. Пошел проверять патронное производство. Гильзы штампуют, тут все по графику, надо проверить другие компоненты. С пулями проблем нет, капсюля делают медленно, надо еще одну девку туда нанять. Порох делают, только хлопок кончился, я все на рынке скупил, а новый еще не привезли. Так что порох опять делаем из крапивного волокна — расход химикатов больше. Хочу чтобы компонентов было столько, что бы после изготовления шестидесяти тысяч патронов еще осталось на сорок тысяч. То есть всего на сто тысяч выстрелов.

Возобновилось производство карабинов — четыре ствола в день сверлят, затвор и другие сложные детали штуки по четыре-пять делают. Штампованные детали сделают за несколько дней, всю сотню. Так что для нашего завода производство карабинов уже не проблема.

Ювелир закончил печатную машинку, писари подобрали состав анилиновых черных чернил, чтобы правильно сквозь дырочки в вощеном листе проходили. Начали печатать «Сказки Пушкина». Верстка совпадает с оригинальной книгой — у нас шрифт чуть крупнее, но у нас и формат чуть больше и межстрочный интервал уменьшили, а ширины хватает — стихи. Так нам легче, а то еще и верстку продумывать — мозги закипят. И так расписали схему, на какой лист какие страницы печатать. И все равно на каждый лист печатаем четыре страницы по отдельности. Тетради делаем традиционные — восемь листов, тридцать две страницы, хотя бумага и толстовата.

Тираж будет сто экземпляров, на большее бумаги пока не хватит. Но трафареты остаются, можно будет допечатать тираж. Только не знаем, как эти шаблоны хранятся, может дырочки заплывут. Но пока холодно, не должны. А текст получается довольно четкий, как от матричного принтера, местами даже лучше — писари вручную шаблоны поправляют, да еще чернила слегка расплываются и отдельных точек почти не видно. Гораздо лучше рукописного. Шаблон делают медленно, первый делали полдня, дальше пошло быстрее — часа два на страницу. Зато печатать довольно быстро — лист бумаги положить в рамку, накрыть рамкой с шаблоном, прокатать валиком. Сто копий печатают не спеша минут за сорок.

Химику Антипу, который сделал анилин и краситель присвоил классный чин — писарь. Только он до конца так и не выздоровел, так и ходит бледный и худой. Поручил медикам определить какое у него заболевание. Медики ходили за ним неделю, примеряли разные заболевания к симптомам по справочнику. Определили, что у него шестнадцать болезней. Ну или одна из этих шестнадцати.

Электронщики сделали лампу, наполненную смесью азота и углекислого газа. Постепенно повышали напряжение накала, стальная спираль начала светится. Ну так, красным светом на один ватт где-то, а потребляет несколько десятков ватт, дикая неэффективность, но работает! Следующий этап — нить из вольфрама.

Разведка рассказывает, что на турецком берегу лагерь из шатров протянулся уже на несколько километров. В южной части делают плоты, готовые переправляют севернее и расставляют попарно с мавнами. Мавна и к ней прицеп — плот. Плоты мощные и с ограждением — «леерами» из бревен. Но все равно это — плот, и мореходность низкая и гидродинамика как у кирпича.

В моей реальности, турки учли низкие эксплуатационные качества этих плотов в войне за Крым, и к 1488 году создали флот специализированных кораблей — корабли для перевозки осадных орудий и корабли для перевозки пороха. Корабли для перевозки лошадей были придуманы давно. А в этот раз они потащат грузы на плотах, медленно и с большими усилиями. А ведь это отличный трофей — эти плоты — на них и пушки, и порох, и припасы. Но та же проблема — как мне их тащить? Мавна с двумястами пятьюдесятью гребцами тащит такой плот не особо быстро, а для шхуны это будет плавучий якорь. Подпустить их поближе — страшно, на одной мавне 200–300 воинов (сто гребцов — рабы и еще сто пятьдесят воинов гребут).

Только если перегружать на грузовые корабли, надо нанять много купеческих нефов. Но не все грузы можно погрузить на нефы — осадные орудия весят и тонну, и две и больше. А эта бронза — самое ценное что есть в трофеях, даже не продавать — я бы с этой бронзой развернулся.

И еще, поскольку мореходность плотов низкая, пойдут они каботажем, вдоль берега, а это около тысячи километров. Галерам с грузом это на две недели пути, если погода будет хорошая. А эти две недели тридцать тысяч человек надо поить и кормить. Что-то нереальная логистика выходит. Я считаю, на этих мавнах будет минимальное количество войск — тридцать тысяч с гребцами. Основные войска пойдут на галерах без «прицепов», и выйдут они позже, чтобы прийти одновременно. Что-то я не завидую визирю, который планировал эту операцию — он либо гениален, либо авантюрист.

И как они собираются высаживаться на берег? В моей реальности они зашли порт Каффы и выгрузились на пристань. Тут им придется высаживаться на голый берег, но я и этого попытаюсь не допустить. Хотя из этих же плотов можно организовать дебаркадер. Но это первая группа судов, а вторая эскадра пойдет без плотов. И куда они собираются?

Хорошо бы всех сразу уничтожить, но они так растянуты на берегу, максимум — я галеры только сожгу, войска на берег успеют. Да еще тут только половина флота, остальные в Мраморном море. А в Босфор не сунуться, это кажеться, что пролив широкий, но парусникам нужен простор, там нас галерами зажмут. Да еще там ветер может ослабнуть неожиданно, тогда бери нас голыми руками. Пароход нужен, или даже броненосец.

Так что войска против меня уже грузятся, можно сказать. Но я себя настраиваю на победу, это чтобы время не терять — и завод строю и, вот, буду картошку сажать. Вот что придумал — на запад от Каулиты-Ялты нашел поле без виноградника — там пшеницу выращивали, купил его. Буду там эксперимент с картошкой проводить. Поселил там своих крестьян — две семьи уже опытных картофелеводов и несколько человек из недавно освобожденных полонян. Тут на ЮБК климат очень мягкий, снег не каждую зиму выпадает. Хочу попробовать очень ранний урожай картофеля получить. Распахали мы это поле и посадили в конце марта половину поля раннеспелый картофель и половину — обычный. Сажать можно было бы и в начале марта, но я перестраховался. По расчетам, ранний сорт картофеля должен быть уже в конце мая. Правда, поле большое, а крестьян мало — вручную они сажают медленно. Так что в конце мая созреет только первый участок, остальное в течение двух недель. А там можно и второй урожай попробовать.

А мы с Прохором вовсю пароходом занимаемся, врезали дейдвуд, на нем в конце упорный бронзовый подшипник, потому как дейдвуд с машиной будет соединяться карданным валом. Все-таки корпус деревянный, будет «играть», и лишние нагрузки на соединение машины с валом нам не нужны. Ну и проще устанавливать паровую машину на фундамент, и дейдвуд можно устанавливать горизонтально.

А изготовить руль при наличии проката и сварки — одно удовольствие. Только одно неудобство — сварка в Чернореченске, а верфь в Чембало.

Пока судно на слипе, врезали два кингстона с водозаборниками ниже ватерлинии, забор воды для конденсатора. На переднем водозаборник повернут вперед — набегающий поток будет загонять воду в трубу, задний направлен назад — чтобы вода вытекала.

После спустили наш пароход со слипа. Так как винт еще не ставили, спуск носом вперед прошел удачно, в слипе проем для киля, руля и дейдвуда, а винта нет. Перегнали пароход к достроечной стенке, будем ставить все остальное. Первым этапом — обошьем трюм в районе кочегарки и котла тонким листовым металлом. Металл уже подготовили — покрыли масляной краской, мы ее готовим кипячением льняного масла с сиккативом и мелом, получается серо-бежевый цвет.

На строящемся комбинате в Чембало идут земляные работы, построили четыре жилых дома и столовую в рабочем поселке. Под Каффой рубят доломит по нашему заказу для домны. Это уже третья наша домна, первая домна уже прогорела, ее разобрали. Вторая еще держиться, а третью сделаем еще больше, с учетом всех ошибок. Домна будет заглублена в склон холма, у ее верха сделали площадку, там будет два бункера — для угля и руды. Надо еще будет механизировать подъем груза на эту площадку, но как — я еще не решил.

Книга все еще печатается, долго шаблоны делать. А вот электронщики сделали лампу с вольфрамовой нитью, стали подбирать для нее напряжение — стала светить ярко, но тут от горячего вольфрама расплавились стальные держатели нити, и все потухло. Задумался. Держатели изготавливают из молибдена, он тугоплавкий и еще упругий при такой температуре, но у нас молибдена нет. Пока вижу только один вариант — я привез вольфрамовую нить трех диаметров — 50, 100 и 500 микрометров. Нить делаем из тонкой проволоки, а держатели из толстой. Но эти держатели нельзя делать длинными, вольфрам хрупкий при этих температурах. Значит надо вольфрамовый держатель делать короткий, после него уже стальной, еще более толстый. Уфф. И это только лампа накаливания, а для радиолампы еще нужен вакуум. Представил конструкцию ртутного вакуумного насоса и засомневался, по силам ли это все?

Разведка доложила — османы построили около ста двадцати плотов, строить их прекратили. Плоты распределили вдоль берега, на некоторые стали прибывать грузы. Из Босфора начали прибывать мавны, и становиться к плотам. Но мавн пока не много — значит еще время есть. Я еще раз провел ревизию войск и флота. Четыреста карабинеров и более сотни пикинеров. Часть из них — гарнизоны, остается триста карабинеров, часть оставлю в резерве в Чернореченске — остальные — абордажные команды. Хотя в нынешних реалиях — карабин это и корабельная артиллерия.

Шестнадцать шхун, на двенадцати — миномет на баке. На двух — нарезные 40-мм орудия на вертлюге, на двух — 65-мм орудия в юте-каземате. Пушка на низком лафете на четырех колесиках, ее перекатывают к одной из трех бойниц — влево-вправо и назад. Привязывают канатами, чтобы далеко не отскакивала. Вылезла проблема — в качку нужно точно выбирать момент выстрела, на малой вертлюжной пушке это можно. А вот на большой лафетной — наводчик сначала прицеливается, потом отскакивает и дергает за шнур спуска, иначе пушка зашибет. Так что точность прицеливания в качку заметно хуже. А все из-за того что я так и не смог сделать гидравлический откатник. У большой пушки масса снаряда и импульс отдачи в четыре раза больше чем у малой. Жесткое крепление на вертлюге при выстреле получает такой удар, что корпус шхуны трещит, так что пока только откатной лафет. Мог бы успеть, напрячься, пушка на вертлюговой установке гораздо удобнее. Но теперь уже поздно.

Но главная проблема — снаряды. К малым пушкам тридцать выстрелов, к большим — пятьдесят пять, по двадцать на шхунах и по пять в трех городах. Три пушки охраняют Каффу, Чембало и Чернореченск. Еще есть двадцать запасных 65-мм фугасных снарядов, ими можно будет снарядить стреляные гильзы. Все, больше селитры нет. Зато зажигательных керамических мин около двух тысяч.

Еще купил два небольших нефа, правда старых. Они стоят у Каффы и Чембало, охраняют, «стационэры». Но охранять они будут не артиллерийским огнем, хотя на каждом по миномету. У них задача другая — если вражеское судно прорвется к городу, выйти навстречу, связать боем и не допустить высадки. При наличии на борту отделения карабинеров — это не должно быть проблемой. В крайнем случае — стрелять по гребцам, галера резко теряет ход.

Заключил договор с владельцами шести нефов на перевозку трофеев в бухту Чембало. Сейчас на верфи ничего не строится, только пароход у достроечной стенки. Освободили эллинг — будет склад для особо ценных грузов. В Севастопольской бухте перегородили острый мыс оградой с колючими жердинами, построили один сарай внутри, другой снаружи. Снаружи построили вышку для охранника. Завезли бочки с водой. На самом мысу построили простенький причал, небольшой, но мавна причалить должна.

Из большой рыбацкой лодки сделали «танкер» — сварили из листовой стали три бочки, покрасили масляной краской, всего помещается около четырех тонн воды. Сделали бронзовую ручную помпу, как у пожарных в девятнадцатом веке. Рукава такие же, из парусины. Только всасывающий рукав пришлось делать композитный — парусина, бронзовая проволока и «резина» из льняного масла.

Пришла шхуна из дозора — срочное сообщение — османы отчалили. Сто двадцать мавн тянут сто двадцать плотов, идут на север, вдоль берега. Одна шхуна осталась наблюдать, делает записи на каком плоту какой груз. Пушки видно хорошо, мраморные ядра — тоже. А вот с бочками — непонятно — что там: порох, солонина или вода — непонятно. Время у нас немного есть, будем их атаковать не раньше устья Дуная, а лучше — Днестра. Если раньше — на берегу их могут валахи поддержать, а у Днестра — наоборот, молдавский Стефан Великий уж точно против турок будет.

Вышли на двенадцати шхунах, одна сопровождает вражескую эскадру, у Босфора остались караулить три шхуны, в том числе и четырнадцатая — самый быстрый способ передачи информации. Передатчик я так и не построил, радиолампы не получаются, а как бы сейчас пригодилась радиосвязь!

Сначала увидели берег, шли вдоль берега милях в пяти. Увидели свою шхуну, приблизились, вызвал капитана, примчался на тузике. Показал целую исчерканную страницу наблюдений, где какой груз. Пушки на шести плотах, причем на двух плотах — только по две пушки, это самые большие. Кони на двух плотах. Ядра на восьми плотах, это можно топить. А вот все остальное — бочки, мешки и корзины. Бочек особенно много, наверное, половина всего груза. Вот лотерея! Ладно, пушки берем точно, остальное будем смотреть.

Еще приблизились, увидели хвост бесконечной колонны — начала не видно. Как раз с хвоста и надо начинать, у мавн пушки на носу. О! Вот еще склад бронзы! На каждой мавне одна или три пушки! Это же бешенные деньги! Или тонны! Но это надо всю мавну «зачищать». Ладно, разберемся!

Дал команду, одна шхуна пошла в атаку на замыкающую мавну, пристроилась с кормы, и выстрел из миномета вдоль галеры. На галере упали несколько весел с правой стороны, и ее стало разворачивать вправо. В гребцов зажигательным попал! Ну может и в воинов, на одном весле два раба и три воина, или наоборот — три и два. Галера пытается выровняться и почти останавливается, тут ее нагоняет плот, толкает в корму. На галере бардак — тушат пожар, машут веслами. С кормы лучники пытаются стрелять по шхуне, но там метров сто пятьдесят, бесполезно. Второй выстрел из миномета — огонь на кормовой надстройки даже я увидел, а до нас метров пятьсот. Первый огонь на галере почти потушили, а второй быстро разгорается.

А расстояние до предпоследней мавны уже почти километр, даю сигнал другой шхуне на атаку другой галеры. Хорошо нас выручает связь световым телеграфом — ратьером. Сейчас солнечно — зеркала используют. Последняя галера с костром на корме повернула к берегу, до него почти километр, будет выбрасываться. Так, одну «запарковали» С грузом потом разберемся, там бочки какие-то. У каботажных капитанов это рефлекс — если какая проблема — сразу к берегу.

Дал сигнал атаковать всех по очереди, как только дистанция между галерами вырастет. Колонна шхун догоняет колонну галер, и как бы откусывает по кусочку хвост колонны. Иногда слышны громкие выстрелы османских пушек, но эффективность этих выстрелов не замечена. Одна галера уверенно развернулась к атакующей шхуне и выстрелила из боковой пушки, мимо, но довольно близко. И с огнем борется хорошо, все три зажигалки потушили. Но капитан шхуны сообразил, и пошел по кругу. Галера, пытаясь отследить врага, уперлась в свой плот. Другая шхуна проскочила метрах в ста от галеры и выстрелила из маленькой пушки. Шхуна отошла, а мавна стала разворачиваться к берегу. Шхуна передала ратьером — «мавна тонет» Вот снайпер! У ватерлинии пробил! Так что даже 40-мм пушкой можно потопить мавну почти случайно. Это как медведя из мелкашки. Хотя может и успеет выброситься на берег, там пробоина 10–20 сантиметров, можно тряпками заткнуть. А я засмотрелся на этот бой, надо вперед идти, там уже несколько запаркованных.

Да, отсутствие связи — большая проблема и для турок. Дистанции между галерами большие, и голова и середина эскадры не знает, что происходит с хвостом. Колонна продолжает двигаться, из-за этого расстояние между выбросившимися на берег галерами по несколько километров.

Скоро вечер, мы «запарковали» около двадцати трех галер. Решил разделиться — четыре шхуны пойдут вперед, и утром продолжит «кусать «хвост колонны. Мы вернемся и поработаем с оставшимися галерами. Две из них горят кострами, потушить не смогли. Рабов жалко, но это война. Я для себя расставил приоритеты — сначала спасаю Таврию, а потом освобождаю рабов.

Подошли к ближайшей стоящей галере. Там только что потушили пожар, выгорело часть борта и часть палубы. Но галера на ходу, на мель не села, может продолжить плавание. Но нам это не нужно. Даю команду на атаку абордажной команды. Галера стоит носом к берегу, шхуна подходит с кормы, стрелки расстреливают лучников. Абордаж совсем не как у пиратов — осторожный, скорее «зачистка». Шхуна подошла точно в корму, плот сбоку болтается. Стрелки поднялись на ют, и оттуда расстреливают осман. А тех 150–200, не меньше. Различают просто — в кандалах — раб.

Сначала стрельба была интенсивная, потом пошли редкие выстрелы. Со шхуны передали — «чисто!» Проверили плот, там припасы, говорят. Даю сигнал — третий вариант. Это значит даем рабам инструмент для расковки и уходим, ничего не забираем, ну может самое ценное, серебро например. Рабов с собой не берем, тут берег Бессарабии, дальше Молдавия — не пропадут. Они вооружаться османским оружием и их в рабство просто так не загонишь уже.

Идем дальше, а навстречу мавна! Починились. Уходим мористее, две шхуны атакуют мавну — костер! На плоту бочки, идем дальше. Где-то была галера с пушечным плотом. У следующей галеры хорошо прогорела корма, еще дымит, воины уже на берег высадились. Пусть там и сидят, они уже не воюют.

Нашли плот с пушками, перебили осман, с трудом оттянули плот от берега, подогнали неф. Четыре средних пушки, каждая под тонну весом, полиспастом поднять не можем, реи трещат. Подогнали шхуну с другой стороны плота, в два полиспаста подняли пушки на палубу нефа.

Совсем темно стало, отошли от берега, разбрелись, чтобы не столкнуться, легли в дрейф — ночуем. Ночью вдали видел догорающую галеру. Утром трем шхунам и нефу дал задание пройтись по запаркованным шхунам, если на ходу — добить. Что можно затрофеить безопасно — грузите. Пушки, порох, можно еду — ядра не брать. Будут брошенные галеры — снимать корабельные пушки, они не тяжелые, килограмм триста-четыреста.

А мы пошли на север, догонять османскую армаду. К обеду встретили первую дымящуюся мавну у берега, османы уже на берегу, останавливаться не стали. Встретили еще несколько «припаркованных» галер, слишком целые — добили.

Впереди на горизонте появились паруса — догоняем. У-у-у, не все так просто. Вся армада остановилась — получилась толпа, часть мавн повернулась носами наружу — угрожает пушками. Мои шхуны курсируют в паре километров от облака галер.

Динозавр заметил что ему отгрызли часть хвоста и разозлился. Подошли к своим, ратьером капитан рассказал что османские пушки бьют метров на пятьсот-восемьсот, стреляют довольно интенсивно, чуть не попали. Стоят так уже несколько часов. Думаем, что делать дальше, на минометный выстрел подходить очень опасно — залп десятков орудий серьезная вещь. Остаются орудия, они и на два километра стреляют, но снарядов у нас немного, на шхунах, что сейчас в этой эскадре — суммарно сорок. Стрелять придется с километра, при качке.

Пока мы думали, в толпе галер произошли изменения, мавны повернули на прошлый курс и двинулись. Но пошли не как раньше — одним кильватерным строем, а образовали довольно плотную коробочку. Так, а как тыл они собираются защищать? Дал команду одной шхуне осторожно приблизиться к хвосту эскадры. Мавны стали отстреливаться из ретирадных пушек! Хорошо видно как вспухают облачка выстрелов. Они перетащили часть пушек на корму. Вот эти восемь замыкающих мавн, идущих строем фронта, теперь с пушками на корме. Как они их там установили? Там и лафетов особенно нет! Но ведь стреляют! И всплески ложаться довольно близко к шхуне.

А на правой, ближней к нам колонне галер, наверняка пушки стоят на правом борту, можно даже не проверять. И как теперь их атаковать? Посоветовались, разработали тактику, с 65-мм пушками у нас Шхуна 15 и 16, но снарядов мало. Две шхуны пристроились в хвост на пределе дальности османских пушек. Шхуна 11 с маленькой пушкой разогналась и стала по дуге сближаться с османской колонной метров на пятьсот. Выстерлила в колонну без особого результа, чем вызвала ответный огонь. Но расстояние большое, и попаданий не было. А за ней пошла Шхуна 15, еще ближе к колонне, а пушки на галерах уже разряжены. Шхуна 15 с расстояния 350–400 метров в замыкающую галеру фугасным — бах! Снаряд попал в борт, пробоина чуть ли не в метр, волны немного захлестывают, корпус галеры потерял прочность и угрожающе затрещал. Ударная волна прошлась по гребцам и веслам, шесть весел упало — кому-то из гребцов сломало руки рывком весла, кого-то просто ранило или оглушило. Мавну рвануло вправо, наружу строя, чтобы не крутило дальше грести перестали, и галера стала замедляться.

Когда интервал между мавнами достиг пятисот метров — галеру атаковали две шхуны, и подожгли ее за пару минут. Хорошо горит, даже до берега не дотянет. Но кажеться, что еще и поджигать — излишне после такого попадания.

Соседки подбитой галеры попытались что-то сделать, но только растянули строй — по самой отставшей галере повторили атаку, подожгли.

При третьей атаке шесть галер развернулось, и попыталось атаковать шхун с пушкой, но та легко разорвала дистанцию. Ветер! Это пока ветер хороший, а если стихнет? Шесть галер возвращается в строй, но последняя отстала. Минометные шхуны подожгли ее слегка — хотят на трофеи оставить, да и гребцов жалко. Рассчитали точно, галера заковыляла к берегу, за армадой ей не угнаться. Послал за ней две шхуны и неф — добить и забрать плот. Кстати, у первых двух плоты остались — но там ничего особенного — солонина и крупа, но мы забрали.

В строю вражеской эскадры это угловое место осталось незанятым, и мы атаковали следующую галеру с пушками на корме, может получится обезоружить арьергард. Выбили еще две, и тут армада стала перестраиваться. Встали на якоря у берега, ощетинились носовыми пушками — не подходи. Это они ночевать собрались! Солнце садится, а я и не заметил. И ветер стихает — придется отменить атаки, со слабым ветром сами можем стать добычей. Отошли мористее, приготовились ночевать. Ветер совсем стих, вовремя отошли. А ведь мы где-то в районе будущей Одессы, чуть южнее.

Утром увидели шхуны и неф, которые собирали трофеи. Один неф уже полный, отправил его в Чембало, и одну шхуну с ним. Ветер поднялся западный, османская эскадра пошла не вдоль берега, а на восток. Решили рискнуть! Тут же Тендеровская коса в пятидесяти километрах! С попутным ветром да на веслах они быстро дойдут. Ну что за невезение! Ну раз ветер хороший будем атаковать!

До вечера армада не только достигла косы, но и прошла вдоль лимана еще прилично. Мы же успели отщипнуть только семь мавн. Что-то время играет против меня. Эскадра, даже не реагируя на атаки, достигает своей цели. А ведь сейчас может выйти вторая османская эскадра, и пойдет она не каботажем, а напрямую. Военные османские галеры так делают. Надо мне идти к Босфору. Надо разделятся, но у меня и так мало сил — две шхуны у Босфора, три — трофеи где-то собирают, одна ушла на перезарядку. Как плохо без радиосвязи! Надо было делать хотя бы искровой передатчик! Была бы хоть какая-то радиосвязь! А то — радиолааампы!

Так, разделяемся, тут оставляю четыре шхуны, Шхуна 15 остается, Шхуна 16 идет со мной. Снарядов совсем мало, делим поровну. Надеюсь, что вторая эскадра не сразу сообразит построиться в коробочку. Будем их жечь минометами. Четыре шхуны остались ночевать, мы пошли в ночь к Севастопольскому мысу. К концу следующего дня дошли до Балаклавской бухты, связались ратьером с крепостью — вражеских кораблей тут не было.

Растянулись очень широким фронтом — километров по пять между шхунами, на пределе видимости, пошли в сторону Босфора. Раскинули сеть, чтобы не пропустить вторую эскадру. Хотя — море большое, можно и целую эскадру не заметить. Но что делать, встречать у своих берегов не допустимо — успеют высадиться. И еще, страшно ночью переть вперед, зная, что навстречу идет куча кораблей. Столкнуться с мавной, это как столкнуться со скалой, она тяжелее шхуны раз в десять. Но надо.

Все ушли воевать с османами на север, а мы и Шхуны 9 и 14 остались у Босфора сторожить. А что тут сторожить! Этот огромный лагерь из шатров — опустел, ходят несколько человек, и все. Ни одной мавны, ни одной фусты за пять дней не появилось. Даже сторожевых фуст нету. А наши там воюют, на север сто двадцать мавн ушло, и каждая с плотом припасов. Ну может нас не взяли, то что на нашей шхуне только миномет, а на Шхуне 9, у Терентия, только мелкая пушка. Зато есть «пехота» — четыре карабинера на каждой шхуне. Карабин — отличная вещь. Вот по галерам не очень, а по конным татарам стрелять — сила страшная. Один карабинер с хорошего места может перестрелять сотню татар!

Эх, был бы у меня тогда карабин, когда на нашу деревню татары напали. Деревня у нас была хорошая — двадцать шесть изб. Мужиков много. А татаров всего два десятка было. А что сделаешь с топором или деревянными вилами против лука и сабли. Всех кто руку с оружием поднял — побили смертным боем. Я тогда молодым парнем был — сильным и дурным. Но хватило ума живым остаться. Потом полон, гнали нас долго, думал — упаду и убьют татары. Много односельчан той дорогой сгинуло — сил бежать не хватило.

А когда реку переходили, еще в броду остановились напиться, как солдаты выскочат — и всех татар побили. То солдаты командора были. С тех пор командору служу. Вот, капитаном шхуны стал, научился. А не напали бы татары, не увели бы в полон, не попал бы я к командору, так бы и пахал землю в своей деревне, да в голодный год весной кору ел. А тут каждый день — или мясо или рыба. Да и вся жизнь в Чернореченске — как в сказке. Нигде такого нет, говорят, — ни в Москве ни в Царь-граде.

Сигнальщик кричит — галеры появились! Смотрю — и правда, выходят из Босфора и пристают к пустому лагерю. Много выходят! Одна за одной. Но не только мавны, но и мелкие фусты. Уже сотня вышла, а там еще идут. С тех галер что причалили — сходят воины, в лагере костры разводят — ночевать будут. Припасы на галеры грузят — утром дальше собираются. Вот оно! Это они на Таврию идут, собаки османские! Дождались, на восьмой день.

Посовещались с капитаном Шхуны 14, решили дождаться утра, посмотреть куда османы дальше. Утром османы отчалили, да не вдоль берега пошли, а на прямую — на северо-восток. Точно на Таврию замыслили. Шхуна 14 быстро на север пошла, командора предупредить. А у нас задача — строй осман растягивать, как сказал командор. Но он особо подобную ситуацию оговорил — нельзя глупо геройствовать и подставляться. Чтобы уничтожить много врагов, надо самому оставаться живым — мертвый не сможет врагов убивать. Надо использовать преимущество в оружии — уничтожать врага с безопасной позиции. И так до последнего боеприпаса. А потом не геройствовать — а идти за новыми боеприпасами.

На мавнах и фустах пушки только на носу, если с кормы подходить, то они могут стрелять только из луков, а тот после ста метров не страшен. Надо из миномета вдоль галеры стрелять, пока не загорится. Потом следующую. Османский флот идет так: одна огромная колонна мавн — около сотни, даже больше. А слева и справа колонны фуст, но такие не постоянные, идут неровно, рыскают, и мало их — десятка три. И фусты вперед уходят, мавны отстают.

Стал тихонько приближаться с хвоста. Минометчик приготовился, приближаемся у замыкающей мавне. Хлоп! А как мина полетела — не видно, куда попала — тоже, мимо. А минометчик — хлоп — вторую. Огонь на юте у галеры! Лучники на юте заметались. Минометчик кричит карабинерам — «Стреляйте! Не давайте тушить!», а мне — «ближе, лучников не бойся, некогда им стрелять». Подошли метров на семьдесят — стрелки лучников на юте перестреляли. А костер там уже хороший!

«Все, можно уходить» — кричит минометчик, я резко отворачиваю в сторону. Он хоть и грек, а говорит хорошо, только с акцентом. В армии командора всяких полно — а вот греков и армян особо много. А нас, литву, русскими считают. Командор говорит — «думает и говорит на русском — значит русский» А у нас и правда языки одинаковы — только говор чуть отличается. А читать я уже тут научился — по новому командорскому письму.

На мавне грести бросили — ют у них полыхает. Там всего несколько ведер на галере, и те кожаные, скорее всего. А попробуй ими еще зачерпнуть с высокого борта. Потушат или нет? Вот беда — сгореть посреди моря!

Остальные мавны дальше идут, и мы за ними. Терентий на Шхуне 9 идет позади, чтобы не мешать, с его пушкой против мавны — толку мало. Минометчик — «также точно в корму приближайся медленно». Лучники уже стреляют, а он стоит — одна рука миномет держит, другая — мину. Рядом его помощник держит масляную лампу, от нее шнур мины поджигают. Минометчик прищурился, ждет момента, расстояние все считает. Хлоп! Мина ударила в самый край юта, и огненные языки потекли по задней стенке кормовой надстройки. Стрелки стали стрелять. Минометчик — «Уходим! Уже под надстройку пошло, не потушат!» Я отвернул. Надо же, одной миной! У нас на борту девятнадцать ящиков мин — это сто пятьдесят две штуки.

— Ты хочешь все мавны своими минами сжечь, Кефеус! Тебе за это командор сразу подпоручика даст! Или поручика.

— Все не получится, Вася, мавн — сто шестнадцать, а одной миной поджечь — это повезло.

— Да и у нас патронов не хватит — лучников отстреливать, всего триста двадцать патронов было — сорок уже точно потратили — добавил карабинер.

— Если патроны не тратить — то лучше так — две мины в ют, и отходим. Так трудно потушить — предложил грек.

А сам с помощником банит миномет, там же черный порох в заряде, от него нагара — куча! Не то что в карабинах. Но и банить после каждого выстрела не надо, как в дульнозарядных пушках, зазор между миной и стволом больше. А если тлеющий нагар остается, то он не успеет моментально поджечь порох в картузе.

Пошли дальше. Две мины попали, одна мимо — и отошли, смотрим. Османы по галере бегают, гребцы грести бросили. Горит в двух местах — ют и лестница на ют, это удачно, пока лестницу потушат — ют разгорится. Но нам некогда за ними наблюдать — от колонны отстанем. Решили даже не смотреть — две мины и дальше.

Ух и дали мы османам жару! Вокруг уже все в дыму — ветер западный, дым на нас несет. Так нас и заметили, наверное. Когда я вырулил из-за двенадцатой мавны — на нас шел десяток фуст, или даже больше. Но я отвернул и пошел на северо-запад, почти против ветра, Терентий заметил и тоже отвернул, теперь он впереди нас. Шхуна хорошо таким курсом идет, а фустам тяжело. Часть галер сразу отстали, а шесть штук ходу прибавили, стали догонять. Вот они приблизились настолько, что начали стрелять. Ну как, стрелять. Во-первых — все недолеты. Во вторых — заряжаются их пушки очень долго. Терентий чуть сбавил, идем рядом. Фусты для его пушки — по зубам.

После второго, нестройного залпа, Терентий резко развернул шхуну навстречу фустам. Но вышел не точно навстречу, а так чтобы описать дугу вокруг галер, не приближаясь ближе ста метров.

Звонкий выстрел маленькой пушки и громкий взрыв снаряда. Попадание в борт, досталось гребцам, упало несколько весел. Пробоина высоко, вода не попадает, но галера стоит, гребцы не гребут. А пушкарь Шхуны 9 в следующую фусту — бах! И так подряд шесть выстрелов, по одному в галеру. От взрывов фусты останавливаются и резко поворачивают, две начали тонуть. Мы дали большую циркуляцию — пошли догонять колонну мавн.

А уже темнеет, фусты так и крутятся у хвоста большой колонны. Далеко на западе видно несколько костров горящих мавн. Некоторые так и не смогли потушить огонь. Страшная смерть — сгореть в кандалах, гребцов жалко. Но командор сказал — главное, спасти Таврию, а то сами на галерах окажемся.

Но сгорели далеко не все атакованные мавны, многие остались на плаву, пожары потушили, но повернули назад, на ремонт. К тому же на мавнах руль румпельный, с деревянным баллером — осью рулевой лопасти. При пожаре на юте румпель или баллер сгорают, и галерой можно управлять только веслами гребцов, а это очень сложно. Вот и ковыляют недогоревшие мавны домой.

Мы отошли от эскадры осман на север, миль на пять, пойдем ночью параллельным курсом, чтобы не отстать. Хотя не знаю, османы ночью будут дрейфовать или идти? Вроде останавливаться не собираются. Перемигиваемся ратьером с Терентием. Отдал руль старпому, сам пошел спать. У нас всего две вахты, но ничего, выдержим, наотдыхались пока ждали осман.

На рассвете оказались в море одни. Вряд ли османы нас обогнали ночью, скорее мы их. Повернули назад. Через пару часов увидели голову колонны. Близко не подходим, наблюдаем. Головная мавна необычная, разукрашенная такая. На ней визирь, наверное. Трогать не буду, командор сказал — корабль визиря не жечь, только штурмовать. Да и с головы атаковать колонну несподручно. Пошел дальше, а колонна то не сплошная! Вот разрыв в несколько километров, и фуст нету. Атакуем!

Начали по вчерашней схеме. Успели поджечь три мавны, в колонне нас заметили и попытались напасть. Мавны хоть и тяжелые, зато быстро разворачиваются — когда весла работают враздрай. Несколько мавн развернулось и стали по нам стрелять носовыми пушками. Одно ядро упало так близко, что всех немного забрызгало. Еле удрали. Отошли, и пошли дальше на запад. А голова колонны сбилась в кучу, похоже, горевшим мавнам помогают. Но две хорошо горят — не спасти.

Нашли еще кусок колонны, атаковали в разрыве — подожгли две мавны. Но заметили вдалеке паруса. Нефы османские идут к нам. Галерам тяжело за нами гоняться, гребцы устали, а парусники не устают. Но неф против шхуны не бегун. Надо только не дать себя окружить. Мы успели поджечь еще две мавны и ушли против ветра. А там еще фусты подтянулись — этот кусок колонны теперь охраняют. И в сторону запада тоже фусты везде. Терентий стрельнул в одну фусту и мы отошли от колонны, снарядов мало. Пошли на восток. Головная колонна построилась и идет дальше, атаковали хвост — успели поджечь две — и убежали. Колонна опять скучковалась.

Ох и замучили мы гребцов, а ведь еще половину пути до Таврии не прошли. Колонна перестроилась в две колонны, теперь не нападешь по старой схеме. Покрутились вокруг — никак. Пошли к хвосту, там фуст много и парусников. А время уже к вечеру. На кого бы напасть. Заметил, что как мы приближаемся к эскадре — ближайшие фусты пытаются нас атаковать, но как-то неохотно — гребцы устали. Стал их выманивать — так за мной еще и мавна погналась, из пушек стреляла, но не попала — далеко. А я специально не спешу — мавна гонится, фусты устали — вернулись. Отвел мили на четыре и пошел на встречу по сужающейся спирали — мавна хоть и хорошо веслами разворачивается, но навестись пушками не может — стрельнули раз — совсем далеко. А мы приблизились, и минометчик подряд — четыре мины, первой промазал. Загорелась мавна, точно сгорит.

Солнце садится, а здесь темнеет быстро. Вся эскадра приближается — сильно мы вперед убежали. Мы пошли быстрее еще дальше, как бы скрылся в сумерках, но сделала большую дугу — вернулся к горящей мавне уже в темноте, но только с другой стороны. Видно только огонь в море — галера долго догорает, а на ее фоне видно черные силуэты проходящих галер. Ночью, если звезды видно, османы не дрейфуют, а медленно гребут, чтобы при столкновении не получить повреждения.

Осторожно приблизились к колонне, у них горящая мавна слева — а мы справа, но не совсем напротив, а немного сзади. Все османы смотрят на огонь, мы подошли — нас не замечают. Минометчик стреляет по-диагонали — так труднее, чем вдоль галеры. Хлопок выстрела миномета в ночи показался очень громким. В темноте хорошо видно как на палубе галеры вспыхнул огонь. Вторая мина туда-же и уходим. Нам вслед из пушки стрельнули, но я даже не уверен что в нашу сторону.

Теперь в ночном море один костер разгорается, другой догорает. Очень удобно по ним ориентироваться. Отошли от эскадры и потихоньку на восток, чтобы не отстать. Ночью старпом сказал, что справится один в таком полудрейфе, и все отсыпались. Шхуна 9 мигает потихоньку, чтобы не столкнуться. Рассвет встречал с опаской оказаться среди осман, но обошлось — галеры видно на горизонте, пошли сближаться.

Идем параллельными курсами, что-то они сегодня медленно идут, устали наверное. Думали быстро до Таврии дойти, а тут за нами целый день гонялись. Идут довольно плотной колонной, фусты охраняют. Попробуем опять хвост атаковать. Но нас заметили, и к нам нефы направились — у галер сил нет гоняться. Четыре нефа идут, заманиваем их в сторону от эскадры. Отошли, и я повернул круто к ветру — они сразу отстали. Пошли к хвосту колонны, а тут фусты охраняют, но немного — меньше десятка.

Подошли ближе — они за нами погнались, через силу, но погнались. Не спеша отвожу их дальше, изматываю. Фусты вытянулись в цепочку, я стал потихоньку уменьшать дистанцию. Выстрел фусты — мимо, а расстояние уже для миномета почти. Я еще сблизился, миномет на корме. Хлоп! На галере пожар — остановилась, тушат. А пушкарь Терентия во вторую фусту — бах! Что-то за нами никто не гонится. Пошел по дуге к хвосту эскадры — а фусты за нами не успевают — гребут еле-еле. Подожгли три мавны и отошли. Больше десяток мавн развернулось, но мы уже далеко, а галеры в кучу сбились. Мы вроде отошли, но догоняем тех, кто вперед ушел — ведь это тоже хвост теперь. Но там успели только одну мавну поджечь — фусты появились. Опять уходим. Пока вперед шли — пообедали, время уже. Это рассказывать быстро, а корабль пока повернет — это тебе не конь.

Смотрим издалека — фусты к хвосту идут — на дым. А впереди колонна без фуст, да еще с разрывами, только нефов пяток на той стороне. Но если нам так подойти, то нефам на нас против ветра — не смогут они. Вошли в разрыв колонны и подожгли две мавны, пока остальные на нас разворачивались. Опять они в кучу сбились, как овцы в стадо, и даже мавну визиря видна — флаги на ней яркие. Ох, и серчает там их визирь! Если бы не мы, они бы уже к Таврии подошли. Долго стояли, потом стали в колонну вытягиваться и опять встали. Вернее — одни мавны пошли в колонну, а другие как стояли так и стоят. Грести не хотят, что-ли. Но весла зашевелились, пошла колонна. Плотно идут, фусты и нефы охраняют. Так до вечера и не получилось напасть. Мин у нас осталось почти четыре ящика — двадцать восемь штук, можно еще осман пожечь.

Среди ночи будит старпом и громко шепчет — «Неф вижу, недалеко!» Выглянул я из трюма, ночь хоть и ясная, но безлунная — кроме звезд ничего не видно.

— Где неф?

— Да вот же!

И вправду паруса! Рядом совсем — дрейфует медленно. Решили атаковать, разбудили матросов и минометчиков, но все проснулись от такой возни. Подкрадываемся с кормы. Кефеус говорит — «я ему в парус мину закину, не потушат, одной хватит» Надо же, какой экономный!

Хлоп! И вправду, мина в парусе сработала. Сразу пламя пошло вверх, факелом мачта горит. Куски паруса на палубу падают, крики слышны, второй парус загорается. Но мы уже далеко. Можно поспать в сторонке. Только лег — связист прибежал: «там световые сигналы — наши!»

Вышли мы в ночь в сторону Босфора на шести шхунах. Не видно ничего. Поставил наблюдать двух сигнальщиков, а сам пошел спать, и свободную вахту тоже заставил. Если не спать, то воин никудышный.

Среди ночи крик. Выскакиваю на палубу, показывают — «Вон тама!» Далеко справа — километров пять или больше, огонь в море. Хороший такой, Вроде как сосна горит. Сосна в море. Это ты завоевался, корабль это. Это османов минометом подожгли. Даю команду поворачивать к огню, с остальными связаться ратьером чтобы тоже туда двигались.

Через короткое время прибегает связист — на связь вышли еще две шхуны — четвертая и девятая. Так, они оставались наблюдать у Босфора. Так вот, кто здесь воюет! Сблизились, Василий, капитан Шхуны 4 через ратьер коротко рассказал как они тут османов жгли. Что-то круто, хорошо, если так. Обсудили с другими капитанами варианты тактики. Ждем рассвета.

С рассветом увидели скопище турецких галер вдалеке. Да и на горизонте видно несколько точек. Как их теперь по всему морю выискивать? Пошли на турецкую эскадру строем фронта. «Нас мало — но мы в тельняшках» Может правда, тельняшки завести. Вон у меня какие герои есть.

Приблизились, кружим, думаю как на такую толпу нападать. А нападать надо, до нашего берега осталось около шестидесяти километров. Можно было бы берег разглядеть, но дымка мешает. Вот я боюсь, как бы османы не заметили близость берега, ведь пойдут на прорыв. Ну потоплю я часть, а ведь остальные высадятся, и как раз в районе Чембало. Но тут в толпе галер началось движение, перестраиваются.

Великий султан Мехмед Фатих сказал — «Чтобы татары даже не пытались защищать генуэзцев, надо привести в два раза больше войск чем у татар» Татары могут выставить пятнадцать тысяч, значит нам надо привести тридцать тысяч войска. При взятии Константинополя у нас было сто тысяч воинов! Казалось бы, что поход на Таврический полуостров будет легче, но войска надо перевезти по морю, через Дунай молдавский господарь не пропускает. Для этого нужно собрать все наши суда, а перед этим надо заключить мир с Венецией.

Проблема еще в том — что галеры это прорва гребцов, а они только и делают что жрут и гадят. Чтобы галера нормально двигалась, припасов, а особенно воды, надо столько, что ей надо пополняться каждые три дня, максимум — пять. Получается, чтобы перевезти воинов, нужны галеры с гребцами, для гребцов нужны припасы, а для перевозки припасов нужны еще галеры — и это растет как гора. Вот так, для перевозки тридцати тысяч воинов, надо двадцать пять тысяч рабов-гребцов.

Придется часть припасов и осадные пушки грузить на плоты и тянуть мавнами вдоль берега. А галеры с воинами пойдут напрямик с небольшим запасом воды. Когда только готовились, приехал татарский бей Эминек, обещал, что его род, самый большой в ханстве, поддержит султана. Хотя я в этом сомневаюсь, хорошо, если просто не будет против нас воевать.

В начале зимы пришло еще одно известие, консул Каффы сбежал в Геную. Теперь вместо него новый консул, московит Андреас, который называет себя дожем. А войск, у этого дожа, даже половины тысячи нет. Но собирается с нами воевать.

Вышли из Босфора, переночевали на нашем берегу, догрузились припасами, и выступили на рассвете. Если идти быстро, а ветер попутный, то до Таврии можно дойти за четыре дня. Воды взяли на пять дней, еды побольше, она не такая тяжелая. Когда выходили из Босфора, там крутилось три небольших парусника латинян. Они очень быстрые и верткие, но вооружены очень слабо, стоит или маленькая пушка, или небольшая мортира. Так что это просто соглядатаи. Одна убежала с доносом, когда мы отчалили.

Какой громадный флот я веду! С головной галеры не видно и четверти колонны! Но к обеду заметили дымы на западе, послал фусту — выяснять в чем дела. Прибежал посыльный, и доложил что горит около десятка мавн, и это дело тех маленьких парусников. Я в гневе чуть не отрубил посыльному голову, сабля воткнулась в стену каюты. Как такое может быть! Я послал все фусты наказать эти парусники, мавнам нельзя отвлекаться от пути, времени мало.

К вечеру пришли фусты, капитаны галер боятся ко мне заходить — пообещал, что не буду рубить головы. Они так и не поймали эти парусники, а сгорело еще несколько мавн. Сказал бить капитанов палками, я же обещал только головы не рубить.

Этот кошмар продолжался еще два дня, эти тупые капитаны галер не в состоянии поймать хотя бы один маленький парусник! Да я сам их вижу! Вон они — дразнят нас! Мы постоянно останавливаемся, иначе парусники нападают с кормы и поджигают из мортирки мавны. Мне кажется, мы никогда не дойдем до Таврии.

К вечеру третьего дня похода удалось собрать весь флот и выяснить потери. Недосчитались двадцать восемь мавн! И это все натворили два парусника этого латинянина-московита! А в него даже ни разу не попали! Вон эти паруса на горизонте. Но не все мавны сгорели полностью, около десятка пошло домой на ремонт. Воды осталось на два дня, а мы застряли посреди этого проклятого моря! Воины ропщут, а на многих галерах рабы отказываются грести. Жестоко казнив несколько рабов, удалось восстановить порядок, но это на время. Уже темнеет, надо выстраиваться для ночного дрейфа.

Ночью, далеко впереди, загорелся наш неф! Как этот шайтан видит ночью! Даже луны нет, только звезды. А еще, ночью видели звезды, которые двигались по морю и часто мерцали. Этому московиту точно шайтан помогает.

Утро было еще ужаснее ночи. Вместо двух вражеских парусников мы увидели восемь! Среди воинов пошли разговоры, что лучше броситься в море, чем сгореть заживо. А рабы тихо воют, у них выбора нет, им придется гореть в кандалах. Я не смогу пройти на этот проклятый полуостров. Эти восемь парусников сожгут половину флота точно, а то и больше. Надо спасать то, что осталось — корабли и воинов Великого Султана. К Таврии нас не пустят, к Босфору нам не вернуться — против ветра, и воды мало. Надо идти на юг, к нашему берегу.

Да, я бегу от сражения, и за это султан может мне прислать шелковый шнурок. Даже если мне суждено умереть, я спасу этот флот и эту армию. Иначе Османская империя будет беззащитна перед врагами. А Таврию мы захватим позже, только надо хорошо подготовиться. Нам надо много хороших парусников — как у московита, только большие. На кораблях надо много пушек со всех сторон. Пушки должны стрелять чугунными ядрами — каменные летят совсем недалеко. Надо узнать что за оружие у московита и сделать такое же. Вот это все надо донести до султана. Уходим на юг.

Османы уходят! Перестроились, одна колонна мавн, по бокам колонны фуст и несколько нефов. И пошли на юг. Правильно, туда ближе, чем к Босфору, и ветер мешать не будет. Это что получается, Василий с Терентием им тут так нервы истрепали, что увидев еще шесть шхун, визирь не выдержал.

Осторожно сопроводили их, показывая, что не нападаем, но вернуться не дадим. Идите, идите, не оборачивайтесь! Нету там берега! Нет для вас Таврии!

Или может их сжечь? На этих галерах около десяти-двенадцати тысяч воинов султана, а в недавнем походе на Молдавию участвовало сто двадцать тысяч. Так что непоправимого урона я не нанесу, а прорыв в Таврию спровоцировать могу. Да и гребцов жалко — заживо гореть в кандалах — смерть страшная.

Потом поручил двум шхунам сопровождать и наблюдать, с остальными пошел срочно домой. Во-первых — несколько галер разбрелось по морю ночью, во-вторых — что там творит первая турецкая эскадра — я не знаю. Пересел на Шхуну 4, чтобы всю обратную дорогу поговорить с капитаном Василием, минометчиком Кефеусом, со всем экипажем. И капитан Терентий к нам пересел поговорить.

Но поговорить получилось не долго, через пару часов с другой шхуны передали что видят османскую галеру, вроде мавну. Я отдал приказ на штурм, жечь не надо. Одинокая мавна против шести шхун слабовата. Главное не подставиться под мраморное ядро. Когда к галере подошли сзади две шхуны, гребцы бросили весла. Штурмовики поднялись на борт, но никто не стреляет — османы сдаются. Только здесь сдаются не поднимая рук, а падают ниц — как будто кланяются на коленях.

Теперь надо это все оприходовать, но все задерживаться не стали, оставил одну шхуну. Как действовать они знают, но инструкцию повторил — воинов разоружить, часть обратно на весла, остальных запереть в трюме. Тут гребцы комбинированные — на весло надо пять человек, на этой мавне — два раба и три воина. Оружие осман перегрузили на шхуны, чтобы не провоцировать. Рабам объяснили, что надо догрести до берега, там их раскуют. До Таврии около сорока километров. Мавну надо довести в Севастопольскую бухту, к острому мысу. Там бывших рабов выгрузить на мыс, в барак — фильтрационный лагерь. Мавну поставить на якоря около берега, пленных османов оставить на мавне, весла забрать. Плавать мало кто умеет, но если плыть — на ближайшем берегу османов будут ждать бывшие рабы. Так что им лучше будет утонуть. Потом надо направить питание для гребцов и пленных.

А мы двинулись дальше. Через час — опять мавна. Ситуация повторилась, только пришлось застрелить командира корабля — он выскочил с луком. Трофеи — это хорошо, но у меня так шхуны кончаться.

Уже берег хорошо виден, надо в Чембало зайти, может есть новости. Входим в бухту, а там бой! Оказывается, одна фуста прорвалась в бухту. Тут стоял неф-стационер, но ему было против ветра, и он смог только выстрелить из миномета и ни разу не попал. Надо было на охрану галеру ставить!

Фуста прошла дальше в бухту, и тут уже пушка из крепости попала по гребцам. Галера вильнула вправо, и приткнулась к берегу, недалеко от крепости. С фусты высадилось четыре десятка воинов, и побежало штурмовать крепость. В гору, против карабинов. Потеряв от пуль около десятка — побежали в Чембало. В этот момент мы и подошли. Ситуация такая — османы попрятались в ближайших к крепости домах, стрелки из крепости держат под прицелом, но сами не выходят — их мало.

Я дал приказ пройти дальше по бухте метров двести, там высадиться, и выдавить османов к крепости. Но, осторожно, нам глупые потери не нужны. Но османы особой фантазией не располагали — засели в одном большом доме, выгнав оттуда жителей. Мои окружили дом, отстреливая редких лучников в окнах. Я сказал штурмовикам не рисковать, взять фугасные гранаты. Закинули гранату в дверь первого этажа, из окон вылетели облака дыма и пыли. Штурмовики зашли, начали стрелять. Из окон второго этажа начали выпрыгивать османы. Итог — восемь пленных, на судне освободили двадцать шесть рабов, несколько гребцов погибло от огня пушек. Послал всех на Острый мыс.

Комендант крепости доложил, что недавно приходила шхуна за снарядами, капитан шхуны сказал что османская эскадра приближается к Каламите. Вот это да! Как же так! Оставил в бухте Шхуны 4 и 9, пусть отдыхают, с остальными пошел к Инкерману.

Когда подошли — османы уже были в километрах тридцати от крепости, прошли будущую Евпаторию. Капитаны рассказали — османы придумали вот что: связали толстыми канатами мавны — нос к корме, как верблюдов в караване. При обстреле из орудий, теряя часть гребцов и весел, мавны из строя не выпадали. Строй замедлялся, но тянул до тех пор, пока галера была на плаву. А снаряды к большим пушкам уже кончились, пробоины от мелких пушек небольшие, и если дырка выше ватерлинии, то галера шла дальше. С момента, как османы это придумали, они потеряли только восемь мавн. Брошенных плотов больше, но они почти все пустые — грузы перегружают на галеры. Много брошенных бочек — из под воды.

На подбитых галерах оставались только рабы, воины пересаживались на другие мавны. Рабов освободили, перевезли на нефах на острый мыс. Ого, сколько их там теперь!

Третий день по суше эскадру сопровождает войско татар — около тысячи. Надо узнать у Менгли — сколько. При попытке пристать к берегу начинается перестрелка из луков и редкие выстрелы из пушек. Есть небольшие потери у татар. А ведь если османы высадятся — их никто не удержит, по моим расчетам на судах от двенадцати до пятнадцати тысяч воинов. Они увидят крепость Каламиту и начнут штурм. А от Каламиты до Чернореченска — несколько километров. А у нас там даже стены нет — штакетник, правда колючий. Надо их остановить.

Так, думай. Проблема в том, что дальнобойность минометов меньше дальнобойности османских пушек. А мощь малых пушек — недостаточна, и снарядов мало.

А если увеличить дальнобойность минометов, увеличив навеску заряда? Боюсь, скачок давления разрушит керамическую мину-бутылку, и пожар на шхуне устроит. Как ослабить скачок давления? А если повесить два обычных мешочка с порохом, но фитиль только к одному — первый вспыхнет, подожжет второй, но это будет с небольшим запозданием — импульс давления «размажется». Надо попробовать.

Обяснил минометчику, принесли ведра с водой, убрали лишние мины. Ну, давай. Хлоп! Мина полетела! Не лопнула! Пролетела метров шестьсот и вспыхнула в воздухе. Дистанционная трубка сработала. А она у нас не регулируемая. Но и шестьсот — неплохо, на эту дистанцию османские пушки добивают с трудом, а попасть — шансов мало. Уменьшили немного угол, мина вспыхнула над поверхностью воды — отлично. Вызвал других минометчиков, объяснили. Решили атаковать головные мавны, надо останавливать. Тактика такая — шхуна разгоняется встречным курсом, по дуге приближается на шестьсот метров, в быстром темпе отстреливается, и уходит по дуге. За ней следующая шхуна.

Пока мы готовились — османы еще продвинулись. Шхуны начали атаку. Расход мин нас не очень волновал, их у нас больше тысячи осталось, сейчас важно остановить эскадру. Так что засыпали передние правые галеры. Тем более, мины вспыхивали в воздухе над палубой в основном. Ну некоторые срабатывали над морем гораздо раньше, некоторые — падали на палубу или в море — потом срабатывали — дистанционные трубки неточные. Встречный огонь османских пушек был без результативен — ближайшее попадания было в метрах пятидесяти от шхуны, а плотность огня низкая.

Первая галера быстро загорелась, замедлилась. Вторая на нее навалилась и тоже загорелась. Через двадцать минут горело уже четыре мавны, эскадра остановилась, отошла от огня. Сработало! Османы поняли, что так дальше не пройдут, остановились. Но и мы не стреляем — мавны горят вместе с рабами — людей жалко.

Османы высаживаются, сушей пойдут. Они знают, что Каламита рядом, не дураки же. Татары пытаются атаковать, но османы уже построились — закрылись щитами, выставили пики. Татары пытаются обстреливать из луков — это их главное оружие, лук почти у каждого. Но, как я понял, у осман луки лучше, хотя лучников меньше трети войска. А татары — войско полупрофессиональное, Менгли сюда свою гвардию не послал. А у этих — доспехи кожаные, и то не у всех, луки — однодревки, за редким исключением. У большинства османских лучников — луки клееные. Без роговых пластин, но из разных пород дерева, и еще вклейки из жил.

Так что татары сунулись и получили от турок — больше сотни лежит на поле боя, десятки убегают пешком — лошади почти без защиты были. А османы щитами прикрылись, хоть большинство щитов — плетенка с кожей, но на предельном расстоянии стрелу держат. Татары пробуют крутить «карусель» — но это бесполезно из-за разной дальности стрельбы луков. Тут еще османы пушку наладили, стрельнули по татарам. В толпу попасть легко, несколько убитых мраморным ядром татар впечатлили — они отошли дальше и не атакуют.

Османы лагерем становятся — вечереет, сегодня никуда не пойдут, атаковать будут завтра. До Инкермана хода — несколько часов, надо готовить оборону крепости. Но ждать в крепости — опасно, могут задавить количеством, да еще вдруг на Чернореченск повернут. Надо им продемонстрировать силу нашего оружия, нанести заметный урон в пути, чтобы у них было время подумать. Будем отстреливаться и отступать. Они не догонят — конницы у них нет.

В районе Бельбека слишком ровно — укрыться негде, а вот чуть южнее, где сама речка Бельбек, можно устроить временную оборону. Ну и дальше уже холмы пойдут, найдем где засады устроить. Написал письмо Акиму, он сейчас в Чернореченске — послал курьера.

Ночевать встали в Севастопольской бухте, послал две шхуны наблюдать и терроризировать осман. Османы разбили лагерь близко к воде, около своих галер, воины в лагере, на галерах рабы и немного охраны. Пока не стемнело, заметили расположение скоплений войск относительно костров. Подождали пока хорошо уснут, подошли поближе и закидали лагерь тремя десятками зажигательных мин.

Часа два лагерь осман переезжал подальше от воды, по кострам определили что километра на полтора. Спокойной ночи!

Османы выступили гораздо позже рассвета, мы уже заждались. Идут километрах в двух от берега — боятся. Но там холм, северней речки, и где они выйдут к реке — понятно. Два отделения с карабинами заняло позицию перед речкой, после речки — два миномета на закрытых позициях.

Османы приближаются, много их. Специалисты оценили в тысяч восемь, не меньше. Несколько тысяч осталось около галер. Вот так, два миномета и два отделения против восьми тысяч. Расстояния отмерили заранее, флажки расставили. С пятисот начнут минометы, карабины на триста имеют хорошую энергию пули, важно знать расстояние и сделать нужную поправку, чтобы попасть. Но по такой толпе не промахнешся.

Минометы начали. Стреляют не в одну точку, а рассеивают по всему войску, чтобы все почувствовали. Кажется, что слышно крики обожженных людей даже здесь. Там даже дым идет, страшно представить что там горит — сухой травы в степи почти нет — весна. Ушла сотня мин, видно пламя, не то что дым. А османы врагов не видят. Первые ряды встали в замешательстве, заднии напирают, от огня разбегаются — в передней части войска — хаос. Мы вас отучим плотным строем ходить!

Минометчики отстрелялись, грузят минометы во вьюки лошадям, уходят на следующие позиции. Османы преодолели очаги огня, выстроились и продолжили. И тут подключились карабины. Сержант скомандовал — «цельтесь по головам, перелеты не страшны, в кого-нибудь да попадет».

Стреляют не спеша, у каждого свой сектор. Стреляют лежа, с упора, точность максимальная, хотя по такой толпе можно стрелять почти не целясь. Эх, сюда бы пару пулеметов под винтовочный патрон — ПК или хотя бы ДП. Да хоть «Максимы» — и поливать с тысячи метров — тут бы все османы легли. «Максим» даже лучше — у него водяное охлаждение. Хотя лента матерчатая — отказы часты. Тогда надо ПК с водяным охлаждением, или «Печенег» — с инжекторным воздушным. Так, стоп, это я уже техническое задание составляю — потом. Но про пулемет под мощный патрон надо думать.

А сержант поправки на дальность объявляет — «двести метров», «сто пятьдесят» — стрелки прицелы корректируют. На сотне метрах темп стрельбы увеличили — попадать и пробивать легче, да и вдруг османы побегут на нас. Закончили боекомплект — восемьдесят патронов — и отползли за деревья и бегом на следующую позицию — точнее — через одну, на следующей уже другие два отделения.

Османы остановились — врага не видно — стреляли лежа, форма зеленая. А в передних рядах сотни убитых. Боекомплект двух отделений — 1120 патронов, почти каждая пуля нашла свою цель — это около полутысячи убитых и раненых. Несколько первых шеренг выбиты полностью, перелеты попадали в другие шеренги тоже. При таком построении и стрельбе попадания идут в основном в голову, а у простых воинов шлемы кожаные. Так что раненых мало — кругом убитые.

Войско шло, переступая через своих убитых и раненых, а врага все не было видно, только слышно. Еще были слышны крики раненых и обожженных. А так же шепот живых — «Шайтан!»

Вдруг сообщение — татары идут. Как идут? Они же уже здесь! Нет, говорят, большое войско идет. Кто? Гирей или Ширины? Доходили слухи, что Ширины собрали пять тысяч войска, но за кого будут воевать — неизвестно. Слухи. Разведка нужна! Где я и где разведка, как все плохо.

Я поднялся на холм, смотрю — с северо-востока надвигается туча пыли, а перед ней темная туча войска. Ого! Сколько же их тут! Кажется, что их больше чем османов, но мне сказали, что их четыре или пять тысяч. Это конница, поэтому кажется, что их так много. «Войско Гирея!» — доложили. Бунчуки его узнали, гвардия его заметная, и он сам здесь, наверное. Уфф! Обрадовался как родному!

Вот так и встали треугольником — передо мной османы, справа татары. Хотя, это я себе льщу — османов восемь тысяч, татар пять тысяч, нас около сотни. Что-то я оторвался от реальности — и те и другие по отдельности легко могут меня снести, если навалятся. Ну потеряют тысячу или две, но сомнут. Так что на суше я не боец, да и на море еле-еле осман завернули. Опять почувствовал себя маленьким и слабым, как тогда, когда встретил первый генуэзский корабль.

Османы встали, кажется, дальше не пойдут. Татары осторожно сунулись, не все, пустили вперед группу, явно не гвардию. Османы тут же из луков и пушек ударили, татары назад, есть потери у татар.

Командовал войском Мехмед Хамза, терсане агасы — помощник командующего флотом. Он шел с охраной в стороне от войска и страдал от того, что приходиться идти пешком. Плоты с лошадьми захватили латиняне, а мавну сожгли. Варвары.

Вообще, вся эта война пошла неправильно — он только начал перевозить войска, ни на кого не напал — а генуэзцы напали первыми. Сожгли около трети галер — это ужасно! Мы почти добрались до первой крепости — Каламиты, но так и не встретили флота Гедик Ахмед-паши, хотя по срокам должны были встретиться давно. Потом огненные мортиры латинян стали стрелять на большое расстояние, и Мехмед понял, что галерам дальше не пройти и он решил захватить ближайшую крепость с суши.

Татарам дали отпор — куда этому сброду против доблестных воинов султана. Жалко, что не удалось захватить ни одной лошади, даже такой мелкой — татарской. Да он согласен ехать на ишаке, но не идти пешком! Но ишаков нет, есть только ишаки — его подчиненные, но они под седлом не ходят. Но ничего, дойдем до крепости — захватим. Войск у латинян очень мало, так что на суши у меня нет достойных противников.

Вдруг в первых рядах что-то стало происходить, послышались крики раненых — пошел дым. Послал гонца — выяснить. Прибежал командир тысячи — сказал что их обстреливают из мортир — там кругом огонь — много обожженных. Откуда стреляют — неизвестно, мортир не видно.

Вот ишаки! В них стреляют мортиры, а они их не видят! За что Аллах послал мне таких глупцов! Тысячник убежал наводить порядок. Скоро двинулись вперед, тех обожженных, кто громко кричал — добили, чтобы не оскверняли слух.

Вдруг впереди послышались выстрелы похожие на пушечные — только звонкие, зато очень частые. Аркебузы!? Опять крики раненых — я послал гонца с приказом идти вперед, не останавливаться. Но скоро остановились опять, выстрелы стихли тоже. Что-там? Без коня и видно плохо.

Прибежал командир второй тысячи — говорит что первая тысяча убита почти вся, и командир тоже. Есть убитые во второй тысячи. Но врагов так и не видно. Чуть не убил его в гневе! За что мне такое наказание!

Выстрелы прекратились. Приказал идти вперед — крепость рядом. Через короткое время — опять — огненные невидимые мортиры, невидимый враг. Передняя тысяча побежала назад. Трусы! Еле остановили — убили несколько трусов. Сказали, что убито еще несколько сотен воинов. Ну что у меня за люди! Ничего поручить нельзя! Как это, в них стреляют, а они не видят! Слепцы! Все надо самому делать! Пойду, посмотрю что там происходит, с земли ничего не видно.

Вдруг что-то сильно ударило в грудь. Дышать трудно! Свет меркнет.

Османы пошли назад! Татары пытались напасть — но османы отходят осторожно, отстреливаются, пороха не жалеют. Татарам подставляться не хочется, да и луки у осман лучше. Так и двигаются два войска, между ними больше полукилометра. Вот только османы убитых и тяжелораненых бросили. Так татары на тела налетели, дербанят — раздевают, собирают оружие. Хотя это наша добыча, но татары наверняка думают — «все воевали». Не спорить же с ними из-за окровавленных тряпок. А на поле боя тел много — около тысячи.

Османы загрузились на галеры, из речки заправились водой и к вечеру отчалили. Татары так и не напали. Они настроены трофеи взять, а не защищаться, проливая кровь. А пушки наносят большой урон, и умирать ради трофеев никто не хочет. Османы бросили больше десятка плотов, но там не было ничего ценного — в основном пустая тара.

Мы их сопровождали демонстративно — «уходите, трогать не будем», хотя руки чесались, но если они высадятся в другом месте и татары не помогут — я ничего сделать не смогу. Дальше их сопровождать послал две шхуны, сам пошел домой.

Не пойму — победили или нет? Нападение отбили, и по морю они в ближайшее время к нам не сунутся. А вот по суше — могут попытаться, с конницей и пушками. Но там надежда на Стефана Великого, он не должен их пустить через Дунай. Но это не завтра — собираться и добираться сушей — не один месяц. Большая часть войск — сохранилась, и это были далеко не все войска султана — вот это самое важное — война не окончена. И как произойдет следующее нападение — я не знаю, история уже изменилась.

Но победу отпраздновали! Как же, разгромили осман, почти без потерь. Одну шхуну все-таки потеряли. Они ходили добивать подожженные мавны, и на очередном штурме, наверное, расслабились. Османы устроили встречный абордаж — полторы сотни как навалилось. Вторая шхуна была на подходе — но за полчаса пока они шли — османы перебили всех, залили своей кровью и закидали телами — но шхуну взяли. Там какие-то другие османские воины были, янычары, или что-то вроде этого. Вторая шхуна подошла и всех добили, но на первой никто не выжил — жалко парней.

В центре военной части, в Чернореченске, у нас уже памятник — небольшая мраморная стела. У ее подножия мраморные доски с именами погибших солдат.

Вернулись дозорные шхуны — обе османские эскадры ушли в Босфор. Но наблюдать за Босфором мы не прекращаем. Нашлись несколько галер второй эскадры — одна мавна дошла до Каффы, но там неф-стационер правильно сработал — вышел навстречу, поймал в борт одно мраморное ядро, стрелки взяли галеру штурмом, перебили около половины воинов. Одна фуста пришла в Каулиту, там порт не охранялся — они высадились и напали на посад. Пришлось выходить гарнизону из крепости. Большую часть осман перебили быстро, но потом долго вылавливали нескольких оставшихся. Тогда и погибли двое наших солдат, да и среди местного населения были потери.

Выяснили, Ширины действительно собрали большую армию, и когда османы высадились около Каламиты, собирались к ним присоединиться. Но увидев войска Гирея, решили чуть-чуть повременить, потом еще чуть-чуть. Теперь рады, что не подставились. Но Менгли про это узнал, обвиняет их в предательстве, требует с них серебра за обиду. Интересные понятия, можно предать, а потом откупиться.

Основные наши приобретения — около девятисот освобожденных рабов — сидят на остром мысу. Около четырехсот пленных осман — сидят на мавне посреди Севастопольской бухты. Вся эта толпа съедает в день кучу еды, а еще больше надо пресной воды. Воду возит из Черной речки «танкер», по четыре тонны за раз — хорошо что близко. Воду насосом качают сами бывшие рабы — кто покрепче, готовят тоже сами. Мои солдаты только присматривают — далеко отходить запрещают — говорят: кругом татары, быстро опять в полоне окажетесь. Когда я узнал что прибывает столько людей — я послал трофейные команды по недогоревшим мавнам собирать все припасы что есть, а также котлы, пустые бочки и прочую утварь. Еды набрали много — в основном крупы и муки, была еще солонина в бочках. Так что гребцам и пленным хватит на несколько месяцев. Кроме того, у татар купили два десятка убитых в бою лошадей, недорого. Так что гребцы отъедаются пока. Как доедят лошадей, запустим наш сейнер — рыба с кашей — нормальная диета. Зопирос переделал невод, теперь, если его удачно закинуть, за один раз вытаскивали 500–700 кг рыбы! Еще пришлось переделывать лебедку и добавлять одного матроса в экипаж — очень тяжелый невод получался.

Среди трофейное еды кроме пшеничной муки — просо, ячменная крупа и «сарацинская каша» — рис! Только не совсем белый, с коричневыми прожилками — недошлифованный. Попробую плов сделать, давно не ел!

Но самый дорогой трофей — бронза, много бронзы — в виде пушек! Взвесить пока все не смогли, но выходит более пятнадцати тонн! Причем основной вес дали не те осадные пушки с плотов, а те что сняли с подбитых мавн, они поменьше, но их много. В основном стояло по одной пушки, но были мавны и с тремя пушками. Я теперь даже не знаю — что из такой прорвы бронзы делать. Нет, конечно найду применение, но так привык экономить цветной металл, что прямо растерялся.

Еще был порох, около двух тонн — в небольших бочонках. Так мало, потому что был на одном плоту с мраморными ядрами — трофейщики даже брать не хотели, но хорошо что заглянули в бочонки. Для меня это — ценное, но сырье, потому как это пороховая мякоть, а мне нужен гранулированный. Так что придется молоть, делать пробы, доводить состав до нужного и гранулировать — работы много. Но зато почти весь состав сырья в комплекте, ну может немного чего добавить придется. А то у меня с селитрой напряженно.

Целыми захвачены три мавны и три фусты, еще четыре мавны — подгоревшие, но на ходу.

Еще было немного серебра на некоторых мавнах, всего набралось восемь с половиной килограмм. А больше ничего ценного в трофеях нет, не считать же ценным пики, плетеные щиты, сабли и луки. Увезем в Тану, ногаем продадим, у крымских татар таких трофеев полно. Хотя, говорят, что луки неплохие.

Татары, кстати, захватили несколько плотов, возможно, один из них с порохом. И точно захватили несколько пушек с сожженных мавн. Так что у Гирея есть немного артиллерии, это надо учитывать. Гирею в этой войне не очень повезло — трофеев мало, полона почти нет — с полусотню осман они захватили. А потери среди татар есть, авторитет его в ханстве падает. Хотя — победа, на авторитет повлиять должно.

Подошел Савва:

— Командор, я что хочу сказать, ой, разрешите обратиться — и без паузы продолжил — я во второй засаде за Каламитой сидел. Начали мы осман из карабинов бить, так они назад побежали. Побежали и встали, другие воины их остановили. Наши стрелять перестали — далеко, больше трехсот. А я в оптический прицел наблюдаю. Смотрю, к передним рядам выходит один такой разодетый, одежды красивые — большой командир, наверное. А ты же говорил — задача снайпера — уничтожать командиров, артиллеристов и других важных воинов. Я по шкале померил — где-то 360–380 метров, по таблице взял поправки — бах, тот командир и упал. А османы его подхватили и назад пошли.

— Так вон оно что случилось! А я думаю, что османы так резко встали. Так это, наверное, не просто командир был, а визирь, или что-то вроде этого. Ну ты Савва молодец! Награда тебе будет, и звание тоже!

Надо наградить отличившихся. Пора орден вводить, вон, на Шхуне 4 какие герои у меня, тут медали недостаточно, девятую шхуну тоже надо отметить. Не буду изобретать велосипед — будет Орден Святого Георгия. Только не буду делить на солдатский и офицерский — четыре степени — и все. И еще заказал ювелиру медаль «За оборону Таврии», и год добавил — 1475, потому как это не последняя оборона. Медалью наградил всех, кто участвовал в боевых действиях. Георгием четвертой степени наградил Савву и Акима, Савву повысил до подпоручика, Акима до старшего поручика — это он засады под Инкерманом организовывал.

Георгием второй степени наградил капитана Шхуны 4 — Василия, и минометчика Кефеуса — за разгром, по сути, второй эскадры. Повысил их до подпоручиков, Терентия — до старшины. Да простят меня моряки моей реальности — у меня в армии и на флоте звания одинаковые (капитан — это должность) Остальной экипаж Шхуны 4 и Шхуны 9 получил медали «За воинскую доблесть» — такая у Саввы уже была. Как коротко сформулировал Аким статут этой медали — «дается за много убитых врагов».

Война закончилась, а дел еще больше навалилось. Прохор первым меня к себе затащил — благо рядом, бухта Чембало — пароход. Война идет, а Прохор пароход строит. Правильно, зачем отвлекаться на то, что не можешь изменить. Установил уже машину, котел с топкой, паропроводы, регулятор, лубрикатор, маслоотделитель. Обсудили как ставить новый конденсатор. Вспомнил, что в кардан еще надо шлицевое соединение добавить по той же причине — деревянный корпус «играет». Шлицы отольем из бронзы, на станке пока такое не нарежем. Чувствую, количество бронзовых деталей будет все время расти. Аргироса предупредил, чтобы думал над новым цехом бронзового литья, заодно перенесем дальше, а то мешается. Дам ему еще двух человек из новеньких.

Подошел Аким, решил поделиться интересным — когда готовили оборону Каламиты и искали места для засад, зашли в пещеры, что в горе около крепости. Верхние пещеры облазили, пошли в нижние, и там нашли снег и иней, которые не тают.

— Как это, не тают? Там что, мороз в пещерах?

— Да так, прохладно, не мороз.

— А может это не снег?

— Может и не снег.

— Ну-ка, поехали, глянем.

Сели на коней, взяли еще отделение драгун в дополнение к моей охране. Как я стал дожем, завел себе личную охрану из проверенных штурмовиков. Всего шестеро, но работают в три смены — по двое.

Доехали до горы, спустились в пещеру — смотрю — потолки и стены в инее, на полу — уже не снег, а вроде как соль слежалась. Точно не снег, но и на соль не похоже. Хотя, то что на стене очень на иней похож — кристаллы пушистые — но тут тепло, снег бы давно растаял. Попробовал на вкус — не солено, горчит, но ментоловый привкус. Не ужели! Даже боюсь подумать! — Ну-ка, наберите мешочек и поедем домой.

В Чернореченск примчались рысью — это я спешил, а все за мной — и сразу к химикам. Да, точно. Селитра! Калиевая! Чистая! А там десятки тонн, если не сотни! Вот это клад! Это даже лучше золота! — «Все возьму, сказал булат!» Все, теперь меня из Таврии никому не выковырять! Ух! Вот я! Кислоты! Шимоза! Порох! Снаряды! Фугасный! Осколочно-фугасный! Корабельный калибр! Всех в труху!

Мои смотрят на меня, но уже без особого удивления — «опять командор скачет и радуется — видно, что хорошее нашел».

— Аким, ты даже не представляешь, что это значит! Так, пещеру под охрану, сделать стену — но с воротами, чтобы можно было телегами возить. Комнату для охраны там, ну сам знаешь. Четыре солдата в смене — не меньше!

Так, можно спокойно наращивать производство серной и азотной, добавить в цех двух человек. Строим новый кислотный цех — промзона расширяется. Фенола у нас много — теперь шимозы будет тоже много. Сера! Серы мало осталось — надо организовать добычу на Казантипе. Почему я раньше не нашел эту селитру! Под носом же лежала! Было бы у меня много фугасных снарядов — туркам не дал бы даже на берег сойти! Эх, надо было больше читать про историю.

Откуда могла в пещере взяться селитра? Обычно она там образуется из гуано птиц или летучих мышей — но там их не замечено. Зато в пещеру этажом выше удобный вход с уровня земли — там скотоводы во время непогоды скот прячут — овец. Причем происходит это пару тысяч лет — со скифских времен, как минимум. В навозе образуется селитра, в виде раствора проходит сквозь толщу камня в нижнюю пещеру, и там кристаллизуется на потолке чистыми кристаллами. Ну еще минералы в стенах влияют. Хотя, это только версия.

Если делать из этой селитры дымный порох, то надо ее тщательно очищать, а если делать серную и азотную кислоту — то ничего делать не надо — сразу в реактор для сжигания с серой. Кстати, этот реактор надо сделать побольше, свинец есть для этого.

Из листового металла сварили дымовую трубу — высокая получилась, тяга будет хорошая. Начали стелить палубу заново, из новых досок. Рулевую рубку уже будем делать нормальную, в виде надстройки с остеклением — капитанский мостик по сути. И будет она не на корме, а впереди, на трети длины судна, чтобы труба не мешала.

На пароходе будет внутренняя электросеть, двенадцать вольт, в основном для освещения. Небольшой генератор уже начали делать. Машинный телеграф будет электрический — на цветных светодиодах и зуммером для привлечения внимания.

Оторвался от парохода, есть срочные дела — из-за войны опаздываем с посадкой картофеля. На поле на ЮБК уже давно посадили, на полях около Чернореченска уже пора сажать — дал команду, послал дополнительно солдат, чтобы помогли — сажаем вручную, а поля большие. Еще огороды, но тут у меня бабы огородницы уже все знают, сажают по расписанию. Только в этом году площади сильно увеличились — предварительную распашку волами делали не один день. Много сажаем томатов и чили. Чили — это серебро, или даже золото. Большие поля распахали под подсолнечник и кукурузу — уже будут промышленные объемы. А сахарная свекла — двулетник. Только второе поколение посадили, промышленные объемы будут через два года.

Вспомнил про радиосвязь — забежал к электронщикам — лампа накаливания с вольфрамовой спиралью работает, и даже довольно ярко горит. Дал задание отработать несколько вариантов ламп разной мощности на двенадцать вольт. Искровой передатчик надо пробовать, чувствую радиолампы мне «не светят». Ладно, это чуть позже — опять срочное дело.

У меня теперь куча нахлебников, которые едят и… это самое. Гребцы пусть еще восстанавливаются, а вот пленных надо к работе пристроить. Вот тут я задумался. Пленных надо и кормить и охранять. А если найти правильный подход к бывшим рабам? Они сейчас счастливые, что их освободили. Что их не выпускают с мыса — несвободой не считают. Едят от пуза, отдыхают. Они мне уже благодарны, что освободил их из колодок. Буду с ними построже — я вас освободил, поработайте на меня — буду хорошо кормить, девятичасовой рабочий день, шестидневка — полный соцпакет! И немного серебра сверху. Кто будет хорошо работать на ударной стройке — через время получит хорошее место — работа в сельском хозяйстве или на производстве, свой дом, возможность завести семью. Вон, к моим работникам очередь из молодых гречанок.

Но у меня общество военизированное, поэтому на женитьбу требуется мое разрешение. Я даже об этом не думал, традиция как-то сама сложилась. А я вовремя сообразил и стал использовать как мощный пряник. Разрешения получают только хорошие работники. К тому же получают отдельное жилье, беременным и детям выплачивается пособие. Социализм! Автократический.

Это я отвлекся. Я про гребцов. Можно повернуть так, что они будут работать за еду, без охраны, добровольно и мотивированно-производительно. Ну за приличную еду и немного денег. Но за хорошую работу — не жалко. Так что пленные — мне особо и не нужны. Я их хотел использовать на важной ударной стройке. Я понял, что османы пойдут на меня по суше, мое господство на море, пусть временное, они признали. Единственный способ остановить сухопутную армию — восстановить Перекопский вал и объекты обороны.

Этот ров, вал и Перекопскую крепость построили более тысячи лет назад. И сейчас их надо срочно восстанавливать. Это и будет ударная стройка для бывших гребцов. А пленные османы мне теперь не нужны, куда же их девать с пользой? Есть идея.

Позвал на званый обед в честь победы Менгли Гирея. Стал прощупывать, как настроения в родах. Да, недовольны малыми трофеями. Но еще более род Ширинов недоволен Эминеком, он их чуть под удар не подставил, все знают как мы с османами расправились — около тысячи воинов в одном бою убиты.

Опять Менгли жалуется что мало трофеев.

— А вот ты взял полсотни осман в полон — хорошо их продашь?

— О, их не рабами продам, там можно выкуп взять.

— Как, даже простых воинов?

— Да, только за простых много не дадут, но на пятьдесят лир я рассчитываю. Вот только выкупа ждать долго, а их кормить надо все это время — расходы.

— А купи у меня четыреста осман по двадцать! Тридцать с каждого заработаешь!

— У меня столько нету серебра!

— Позови беев, пусть каждый род заработает, все тобой довольны будут.

— Двадцать — дорого, сколько ждать выкупа надо!

Сторговались на шестнадцать — нормально, вот я и финансовый баланс подправил, вроде дефицит бюджета мне теперь не грозит. Все довольны, хоть одну проблему решил.

Вот только Менгли почему-то не требует с меня карабины. Он, наверное, много пушек и пороха затрофеил у осман. Надо узнать — сколько. Дал задание ГСБ отработать через агента «Ромео»

Вернулся к гребцам. Из лагеря на мысу отфильтровали всех русских, около двухсот семидесяти всего. Перевел их в рабочий поселок в Чембало — там будем опять отбор проводить. Солдаты мне пока не нужны, самых лучших мастеров выявим — в Чернореченск, остальные пусть пока здесь — будут помогать строить. Правда, людей теперь столько, что копать можно в три смены и еще останется. О! Пусть железную руду возят из Воспоро, уже тепло, можно. Столовую в Чембало опять расширять надо.

В лагере осталось около семисот человек. Заслал туда своих, разных национальностей, пообщаться, выяснить состав, создать мне положительный образ. Среди бывших рабов — греки, черкесы, молдаване, армяне, валахи. Московитов и литву я уже забрал. Потом я выступил, говорил на греческом, меня переводили на турецкий и черкесский. Сказал, что все свободны, но кругом татары, могут опять в полон взять. Держитесь меня — я добрый, вот кормлю вас. Вкусная еда? А вот пойдете в город свободными — на что питаться будете? Воровать я вам не дам, воров у нас быстро — на каторгу. Идите ко мне работать — работа тяжелая, но легче чем веслом махать. И работать будете как люди — еда вкусная, один выходной в неделю, рабочий день короткий (это девять часов по местным меркам мало — работают по 12–14 часов) Платить еще буду — пять сольдо в неделю. А кто будет хорошо работать — тому потом дам работу в хорошем месте, со своим домом, жену себе найдете. Но всех зарплата убедила — если серебром платит, значит не рабы. Начинаем проект Перекоп.

Механический цех уже неделю работает над новым заданием — двести лопат и сто тачек. Но с лопатами быстро справились — тут такая история. Делали второй механический молот, решили применить другую схему — с очень большой шестеренкой, чтобы от паровика приводить. Схему придумали сами — усилие получилось огромное, но это был не удар, а плавное нажатие. Позвали меня — что делать. Я посмотрел — и меня как громом поразило. Это же пресс! Пусть усилие не чета гидравлическому, но тоже неплохое. Из стали двойки штампует запросто, а на горячую и из тройки штампует, если деталь не сильно большая. Вот только штампы нужны — непростая вещь. Придумали так — штамп, матрицу с пуансоном, отливаем из высокопрочного чугуна с термообработкой. У нас так минометы делают, и они держат. А тут удара нет, точно держать будет. Вот сделали штамп для штыковой лопаты, и за день наштамповали полсотни лопат из листовой стали. Теперь делают штамп для совковой лопаты — сразу не сообразили. Теперь мы рынок лопатами завалим. А это было моей маленькой промежуточной целью — чтобы люди копали стальными лопатами, а не деревянными.

С тачками просто — деревянное колесо, выточенное на токарном станке, стальная ось, бронзовая втулка, доски и гвозди. Почти все уже сделали, только еще колеса точат — большой токарный по дереву только один.

К перекопу, к западной точки перешейка послали передовую группу с инструментами и лесом. Мои — только бригадиры и охрана — от татар охранять. Начали строить причал, но не у самого рва, а метров на пятьсот южнее — тут будет рабочий поселок. Параллельно с причалом строят бараки и столовую, проекты давно отработаны.

План у меня такой — одной крепости для обороны мало. Поскольку я опираюсь на флот, вторая крепость будет здесь, на берегу — Порт-Перекоп. Еще будет серия фортов, через каждый километр. Проходов через ров будет только два — в Перекопе и Порт-Перекопе. Мосты сделаю широкие и крепкие, буду держать их все время опущенными, чтобы не пугать татар раньше времени. А ведь действующий ров и вал — мощное оружие против татар. Поэтому крепости строю с учетом обороны с двух сторон.

Но первым строю Порт-Перекоп — второй мой город, основанный с нуля. Распланировал прямоугольник — северная стена — перекопский вал. Западная стена — к морю — невысокая, отдельные ворота — выход на причал. Расчертил ровные улицы и переулки, если все планировать заранее — можно сделать красиво. По мере строительства бараков подвозят еще рабочих. Производственные силы растут в прогрессии, но только такое длится недолго, скоро все переехали. Теперь копают ров и стену вокруг Порт-Перекопа. Стену делают землебитную — ставят два деревянных щита, насыпают землю между ними. Пока возят землю дальше по стене — грунт утрамбовывается до очень твердого состояния — земля здесь глинистая, саманный монолит получается. Стена невысокая, четыре метра без учета рва, ров еще около двух. Главная защита — оружие, а не стены. Но фронта работ для семисот человек даже в две смены не хватило, часть пошли восстанавливать старые ров и вал.

Стало не хватать пресной воды, плечо перевозки увеличилось, танкер стал меньше рейсов делать. Подключили еще одну шхуну, уставили трюм бочками. Поставили еще один насос — один в речке воду закачивает в бочки, другой выкачивает из кораблей в бочки в Порт-Перекопе. Бригада поваров уже давно сложилась, приехали со своими котлами — только теперь готовят на нормальной кухне. Не такой шикарной как в Чернореченске, но раковины и плиты у них нормальные.

Перекоп, как стена, может стать большой проблемой для татар. Дело в том, что Таврия перенаселена скотом, который держат татары. Стада овец — основной ресурс этого народа, и еда, и шерсть, и товар. Ну еще лошади, как неотъемлемый вид транспорта. Зимуют все стада на полуострове — осенью тут идут дожди, и успевает вырасти трава, которой почти хватает до весны, но главное — хватает воды — от осадков наполняются реки. Снега мало, траву он сильно не скрывает, поэтому скот зимой спокойно пасется в степи. Летом мелкие реки пересыхают, поэтому весной стада перегоняют через перешеек на материк — в низовьях Днепра и Дона с водой получше, а с травой — раздолье. Вот так татары нашли себе удобный цикл, где не надо запасать корм скоту на зиму.

И ключевой момент здесь — перешеек, всего восемь километров, которые можно заблокировать, восстановив комплекс Перекопа. Сейчас в нескольких местах ров и вал разрушены настолько, что там спокойно проходят стада. Я эти места пока не трогаю, а строю в старой крепости крепкий и широкий мост, даже два моста — один в крепость, а второй, пошире — в отдельной башне, для транзита. Эта башня будет примыкать вплотную к крепости, но дорога, проходящая через нее, будет снаружи крепости.

Вот такие у меня планы. Провел на перекопе около недели — пока не убедился, что все исполнители поняли что я от них хочу. Даже успел увидеть как поднимается участок стены в Порт-Перекопе. Пора в Чернореченск, дел много — да тут близко.

В Чернореченске собрал военно-технический совет для анализа итогов войны. Военные присутствовали от подпоручика и выше, а таких только пять, от промышленности — представители завода, химиков и электронщиков. Довольно официальное мероприятие получилось. Василий и Кефеус даже оробели сначала, но потом почувствовали себя частью чего-то очень важного и этой важностью прониклись.

Первым выступил Аким — надо увеличить дальность стрельбы минометов и сделать осколочные мины для применения на суше, сделать осколочные снаряды, увеличить количество снарядов. Что-же, все правильно. Спросили Кефеуса, как эксперта-практика, он подтвердил. Стали обсуждать, какая нужна максимальная дальность стрельбы для минометов, в спорах дошли до цифры в тысячу метров и испуганно посмотрели на меня.

Но я сумел сохранить серьезное лицо и не засмеяться. Я же помню, что 82-мм советский миномет стреляет на три километра, у нашего миномета калибр немного больше, но порох в заряде дымный. Думаю, два километра осилим. Тут самое важное — переход на металлические мины.

Калибр девяносто миллиметров и шимоза позволит сделать эффективные мины — хоть фугасные, хоть осколочные. Можно уже переходить на капсюльное воспламенение заряда, только в минометы ударник вставить. Миномет уже будет полностью как в двадцатом веке. Хотя нет — метательный порох пока дымный, нитропорох туда тратить пока не можем. Значит надо оставить немного больше места для пороховых зарядов. И надо больше селитры для производства взрывчатки. Да, мины станут дороже, их будет меньше — зато по пехоте эффективней. Этот раз мы пеших осман минометом только пугали — несколько десятков обожженных от сотни мин. А если это были осколочные мины, да по плотному строю — было бы море крови. Брр.

Следующая проблема — гильзы. Латуни на орудийные гильзы у нас нет — цинка мало, медь дорогая. Но теперь у нас много бронзы, очень много. Отлить гильзу из бронзы — нет проблем, бронза отлично льется, в отличии от латуни, можно сразу отливать готовую гильзу. Но, бронза не пластичная, упругая, и какая станет гильза после выстрела — надо проверять.

Следующий вопрос был про увеличение дальности стрельбы карабинов. Тут две проблемы — технологические проблемы сверления стволов малых калибров, и изготовление оболочечных пуль. В малых количествах оболочечные пули мы уже делали, но делать их массово выходило очень дорого. Технологически было не просто — надо было делать оболочку, как гильзу — немного проще. Потом заливать или запрессовывать свинцом. И это для пули, которую раз — и выстрелил. Гильза-то в обороте по десятку раз работает. А на оболочку пуль нужен томпак — тоже латунь, но с меньшим содержанием цинка. Решили, что Прохор попробует стволы малых калибров, а потом будем думать про пули.

Вспомнил я про связь, но народ мне сказал что ночью связь ратьером до 8 — 10 километров может достигать, днем хуже, особенно когда тучи — ни зеркало ни фонарь далеко не видны. Так, радиосвязь пока рано обсуждать, ее надо хотя бы сделать.

Так что теперь дело за нашей промышленностью.

Работы на перекопе идут неплохо, новая крепость уже хорошо видна, примерно половину объёма стен уже выгнали. Распределил людей на три группы — кроме вала еще старую крепость восстанавливать. Но для этого еще запустили водовозку — пара волов тянет крепкую телегу на которой стальная сварная бочка в две тонны воды — тянут из Порт-Перекопа в Перекоп. С водой тут тяжело, есть колодцы, но в них мало воды и она солоновата. Нужно еще камень возить, для облицовки рва в районе мостов — это сейчас начнут. Для самих мостов нужны металлические детали и цепи для подъёма — это будет позже, когда домну запустим.

Из-за жары в старом Перекопе работы почти прекратились, большинство рабочих перебралось в Порт-Перекоп поближе к воде. Работают утром, с рассветы и до обеда, потом сиеста, вечером еще немного работают, но там то жарко, то сразу темно. Так что строительство оборонительных сооружений замедлилось раза в два. В Порт-Перекопе стены закончены, башни доделывают, в Перекопе еще полно работы. Ров и вал восстановили только чуть больше километра в западной части. Нужна вода.

Если сделать танкер покрупнее, то некуда будет сливать воду на берегу. Надо делать хранилище для питьевой воды, наши железные судовые танки для этого не очень подходят, ржавеют под слоем натуральной олифы, надо постоянно следить и ремонтировать. Сказал найти среди рабочих гончаров, только опытных, а не подмастерьев. Побеседовал с собравшимися, выявил двух греков которые раньше делали большие амфоры для хранения вина, стационарные, вкопанные в землю. Говорят, что смогут сделать такие здесь. Показали размеры, получается, что около двух кубов такая амфора вмещает. Заключил с ними ряд, они делают пятнадцать амфор тут и пять в Перекопе, после, я им даю домики в Шахтинске и деньги на обзаведение.

Чтобы больше возить воды в Перекоп, надо добавить еще одну повозку с бочкой и волами, тут не сложно. А вот с судна воду закачивают на берег Порт-Перекопа вручную насосом, а там перепад метров десять. Для танкера надо делать насос с паровой машиной. Сюда осевой насос хорошо подходит, у меня на него чертежи уже есть, надо делать и пробовать. Из бронзы отольем, он не большой.

Пришел Иван из ГСБ, работали через агента «Ромео», пушки и порох Гирей захватил, девять разных пушек и сорок шесть бочонков пороха. А еще агент подслушал у Менгли такую фразу: «Пушки и порох у меня есть, осенью у меня будут винтовки».

Смысл фразы до меня дошел уже после того, как вышел Иван. Гирей рассчитывает забрать винтовки у МЕНЯ! Как обухом по голове. Зачем просить, покупать, когда можно просто отобрать у такого простака как я, у меня всего полтысячи воинов, и к обороне от войск Гирея я не готов совершенно. В Каффе я еще могу отсидеться в цитадели, но у Менгли уже есть пушки и порох, так что особо и не отсидеться. А вот Чернореченск беззащитен, если навалятся тысяч пять татар. Потеряют не больше тысячи, зато какой приз. С моими карабинами он станет самой боеспособной армией. Ну он так думает, но от этого не легче.

Он знает про патроны, значит, рассчитывает на дальнейшее производство патронов и винтовок. И как он будет заставлять продолжать работать — я даже боюсь себе представить, я всяких триллеров в свое время насмотрелся.

Первая мысль — немедленно бежать! Стоп! Осенью. Почему осенью, а не завтра? Вижу пока две причины — ему нужна поддержка рода Ширин, взять Чернореченск не просто, будут потери. И, на его месте, я бы одновременно атаковал бы все гарнизоны в Крыму — большинство винтовок и карабинов в гарнизонах.

Вторая причина — 1 октября я соберу налоги за полгода, я ожидаю около тридцати тысяч лир — громадная сумма. И Менгли понимает, что с захватом он разрушит торговую и налоговую систему, он попытается сохранить торговлю, но доходы упадут на порядок, ему столько не собрать. Так что он хочет напоследок ухватить солидный куш. Еще я осенью должен буду ему выплатить дань — три тысячи лир. Так что срок известен — время есть.

А я думаю, почему он последнее время не требует у меня оружие?! Да и совсем перестал высказывать претензии. Я думал — из-за моей военной мощи, а оно вот как. Это мне напоминает, как в девяностые, бандиты выращивали «бычка» — помогали предпринимателю развить бизнес, а потом этот бизнес отжимали. Предприниматель, в лучшем случае, становился исполнительным директором, в худшем — исчезал. Неприятно ощущать себя таким «бычком» Так он еще и как-то охраняет меня, что ли. Уже считает меня своей собственностью, или боится спугнуть.

Так, у меня четыре месяца с небольшим. Четыре месяца — где-то это уже было. Куда бежать? На воронежскую стрелку? Далеко, да и с ресурсами там не густо. В Тану, на Дон? Там нет Гирея, но есть ногаи, да и Ахмат недалеко. На суше я не могу противостоять крупным игрокам. Нужен остров — я же рассчитывал на Крым, думал восстановлю Перекоп, и буду в безопасности. Но я увидел всего одну треть татарского войска — без пулеметов у меня нет шансов, карабины слабоваты. Да и воевать с татарами в этой ситуации очень тяжело, они каждый день шастают в моих городах, ну кроме Чернореченска.

А в Черном море островов нет, и куда мне бежать? Сквозь Босфор не прорваться.

Глава 13

Да, правильно Менгли момент выбрал, атаку осман я почти сам отбил, а против Гирея на суше я слабоват, не успел нарастить сил. А сам бы он от турок не отбился бы, там еще Ширины за углом стояли. И убивать его смысла нет, следующий хан меня просто сметет. На Менгли у меня есть хоть небольшой рычаг воздействия — его брат Нур-Девлет, бывший хан, который у меня в аманатах. Эту карту я точно разыграю, но позже, сначала надо обезопасить свою основною ценность — люди и производства Чернореченска.

Куда бежать? Остров, остров. Ну несколько островов есть, строго говоря. Но на Змеином острове почти нет пресной воды, и это почти сплошная скала, на нем даже деревья не растут, Джарылгач вроде получше, но там пески и солончаки кругом. Есть колодец, но вода там солоноватая, и это единственный остров, больше одного квадратного километр. Остальные острова совсем маленькие.

Много островов в дельтах рек, и с водой там нормально. Но эти протоки серьезным препятствием не являются, те же турки легко переправятся по всему периметру такого острова. Кроме того, дельты рек зимой замерзают, даже дельта Дуная может замерзнуть. А по льду конница подойдет свободно. Вот Зеленый остров на Дону, выше Таны неплох, но тоже зимой река замерзнет. Там еще Орда недалеко, Ахмат может по льду зайти «поздороваться». Неужели на Джарылгач переселятся? Пресную воду «танкером» возить — не реально. И не вырастет там ничего.

И остров меня спасет, если я буду иметь превосходство на море над всеми, над османами в первую очередь. Но теперь у меня есть селитра — фугасные снаряды большого калибра. Ну не так, чтобы очень большого, но мавнам хватает. Сделаю пароходы с пушками Барановского и фугасными снарядами — буду Великобританией в масштабах Черного моря. Мелкобританией такой. О! Еще селитру надо вывозить и прятать, а там тонн пятьдесят или сто. Причем прятать желательно, тоже в пещере. Где там у нас еще есть пещеры? Кавказские горы. А ведь некоторые мои города на Кавказе отсекаются горами так, что никакая армия по суше не пройдет. Вот тебе остров! Где карта!

Хорошо бы в субтропики, там все растет хорошо! В Батуми сейчас турки, кстати, надо отбить, пока султан от войны не оправился. Хотя не знаю, османская армия особых потерь не понесла. Да еще визирь спасся. Я же думал как — на войну без денег не идут, а деньги должны быть у самого главного, на галере визиря. Поэтому и дал приказ — галеру визиря не жечь, а только штурмовать, при возможности. Но вот не сложилось, и визирь ускользнул. А он незаурядный полководец, судя по всему. Так что в Батуми нельзя, турки всегда могут по суше напасть. И так до Сухуми могут дойти. А вот между Пицундой и Адлером горный хребет в море упирается, сейчас там сейчас есть участок где нет дороги, есть тропа, где местами и лошадь не проходит. Так что армию по суше там провести сложно, тем более, если я буду противодействовать — можно просто с моря обстреливать.

Севернее Сочи ситуация с дорогой чуть получше, но и там ни ногаям ни татарам не пройти при моем противодействии. Остается путь через горы — надо будет создавать небольшие крепости на перевалах, но на это есть время — сразу туда никто не сунется. Туркам для этого надо будет захватить весь юг, вплоть до Сухуми. О! Нужно поставить ложную цель — сделать вид что главный город — Сухуми. Там можно будет жить, выращивать пшеницу с картошкой, но ничего капитального не строить. А стратегическим центром будет Адлер — Лияш. Я там был, когда войска набирали. Сейчас это вымирающий городок, тысяча или две населения. Латиняне и греки оттуда ушли почти все, остались черкесы, аланы и армяне. Вокруг есть несколько черкесских село, и все — в сухопутной доступности больше никто не живет.

И Лияш находится на северном, правом берегу реки Мзымты. А между Мзымтой и Псоу ничего нет, немного полей только. Как раз там, где проводили Олимпиаду в моей реальности. Вот тут и буду строить и завод, и металлургический комбинат. Леса там больше, реки покрупнее Черной. Уголь возить — примерно так же далеко, руду немного дальше, но так же морем — разница не большая. Руду буду брать керченскую, надо будет накопить руды заранее, на случай обострение ситуации.

Сложный вопрос — как переехать, так чтобы Менгли не заметил. Вижу два предлога прикрытия — войска переводим на войну за Батуми — Ло Вати. А стройматериалы — на строительство Перекопа. Вот станки надо будет перевозить скрытно, в ящики надо будет прятать. Как же жалко все это бросать! Хотя, если посмотреть свежим взглядом — плотина и колесо — на ладан дышат. Вторая домна еще нормальная, но мы их уже довольно уверенно строим. Цеха и первые деревянные дома — рассохлись, продуваются. Хорошо что не начал строить в Чембало — только все перекопал. Я знаю, что там будет вместо комбината — построю нормальную кольцевую обжиговую печь — будем делать кирпичи и черепицу, шамотные кирпичи — глины тут разные рядом есть. Работа трудоемкая — как раз этим будут заниматься бывшие гребцы, жилые дома уже есть. А печь для кирпича вряд ли Гирея заинтересует.

Нарисовал проект обжиговой печи. Кольцевая печь штука весьма рациональная. Она разбита на сектора, и сушка, обжиг и остывание кирпича идет поочередно во всех секторах, двигаясь по кругу — карусель. Двигаются не кирпичи, двигается самое горячее место в печи. Кроме того, остаточное тепло от обжига используется для сушки сырого кирпича. Еще я хочу черепицу делать, но это чуть позже. Послал в Чембало своих мастеров — печников и «кирпичников», подсобных рабочих там много, давно ждут.

Начинаю действовать, времени мало. Пока это тайна высшей степени секретности. Еще все обдумаю и Акиму скажу, остальным гораздо позже. Ну ГСБ они сами «молчи-молчи», я им хорошо мозги промыл про безопасность и контрразведку. Надо срочно перестроить производство — пока нельзя создавать ничего тяжелого и громоздкого, как, например, прокатный стан — разбирать будем для перевозки. Вторую домну будем использовать по полной, надо создать запас стали на переходный период. Надо сделать еще станков, но собрать их уже в Лияше. Много чего надо, пароход, вот, нужен.

Но Прохор сам затащил меня на пароход — хвастаться! Машина уже собрана, опробована. Тут же развели пары, дали давление — наш третий паровик, улучшенная копия второго, крутит отлично, вибрации низкие даже на высоких оборотах. Дейдвуд тоже крутится хорошо, не вибрирует. Вода через сальники поступает, но немного — несколько литров в сутки. Собирается в специальном приямке и вычерпывается. Но все это крутится вхолостую — винта не дейдвуде нет.

Пробный стальной винт по моим чертежам уже сделали. Кованая ступица — внутри шлицы «квадрат». Лопасти из толстой листовой стали, кузнецы придали им нужный изгиб. Форма лопастей не самая совершенная — «лепесток». Саблевидные лопасти я не знаю как рассчитывать. Потом лопасти приварили к ступице, сварщики клянуться что приварили хорошо, в несколько проходов, первые швы на максимальном токе. Попытались отбалансировать винт — статическую балансировку сделали, динамическая нам не доступна. Потом винт отшлифовали и покрасили масляной краской. Надолго этого не хватит, будет ржаветь в морской воде, постоянный винт нужен бронзовый, а еще лучше из алюминиевой бронзы. Но чего нет — того нет. Но это винт у нас экспериментальный, будем пробовать с разными шагами. А сейчас надо повесить этот.

Вода в море еще холодная — май, но нашлись охотники. Винт подвели к месту на двух веревках на двух лодках — почти на вал попали. Два пловца нырнули и быстро одели винт на вал. Теперь накрутить большую бронзовую гайку с шайбой. Гайка сначала пошла от руки, потом крутили большим ключом на веревочке. И в завершении — медный шплинт. Все — пловцы побежали греться.

Я вижу как Прохор хочет опробовать пароход. Но даже палуба до конца не доделана — как раз над кочегаркой нет крыши. На капитанском мостике только палуба и каркас для стен. Но штурвал на месте и работает. Надо проверить под нагрузкой. Развернули пароход кормой к причалу, привязали якорными канатами. Потихоньку подали пар в машину — за кормой зашумела вода. Побежали на корму, смотрим — вода бурлит от винта. Прибавили пару — вода забурлила как в горной реке, вибрация усилилась, но несильно. Закрыли поддувало, остановили машину.

Встал за штурвал, кричу — «отдать концы!» Нас отвязали. А с капитанского мостика машинное отделение видно, ввиду отсутствия части палубы, как удобно. Кричу Прохору — «малый вперед!» Машина зашевелилась и пароход тронулся. Интересно, как он рулится? Перо руля сделали большое, соответственно большое передаточное отношение в рулевом механизме — штурвалом крутить надо интенсивно, усилителей тут нет. Поймал прямое направление, хорошо что стояли вдоль бухты. «Средний вперед!» — кричу. Пароход пошел быстрее. А-а-а! Оно едет!

— Прохор! Работает! Едет! Плывет! Давай сюда!

Прохор выскочил из трюма, в машинном оставались еще два машиниста и кочегар. Стоит, смотрит по сторонам, сияет от радости:

— Работает. Машина.

А впереди зигзаг выхода из бухты, вроде он широкий казался — а в начале поворота и ста метров ширины нет. Как бы в берег не воткнуться — перекрутил руль вправо — так пароход чуть боком не пошел — кручу обратно. Уфф, вышли из бухты. Интересно, на малой скорости поворачиваемость низкая, а скорость прибавили — стал резко на штурвал реагировать. Это поток воды от винта идет на перо руля, и усиливает его эффект.

— На, Прохор, порули. Давай туда-сюда — в море чисто.

Прохор руль крутит, а нас всех шатает — вот силища.

— Может прибавим пару? Дрова есть?

— Есть немного.

— Эй, машинное, полный вперед!

Машина запыхтела громче, пошло давление. Скорость стала постепенно увеличиваться. Хорошо так идем — узлов десять — точно. Так, пора возвращаться, первый раз — мало ли что.

— Прохор, поворачивай потихоньку. Циркуляцию делай.

На малом ходу в бухту зашли, а швартоваться на машине побоялся — мы не профессиональные рулевые. «Зависли» в метрах тридцати от причала, подошла лодка, передала конец, и нас лихо притянули на место. На этой машине чтобы включить реверс надо полностью машину остановить, нет кулисного механизма, который позволяет плавно, на ходу, менять угол подачи пара. Поэтому и причаливать не удобно.

Пароход стал реальностью, сразу в голове закрутилась куча планов. Теперь можно легче решать некоторые транспортные вопросы. И самое интересное — могу ходить вверх по Дону и Северскому Донцу. Уголь Донбасса — это тоже откладывать нельзя.

Добыча угля — дело серьезное и не быстрое. Целый городок там будет. Но начинать там посложнее чем в Порт-Перекопе, кругом дикие татары, ногаи. Будет тяжело обороняться, пока крепость не построим, надо думать. Почти все для этого у меня уже есть — вот Прохор достроит пароход и все. А уголь очень нужен, сталь и чугун — запасы прошлого лета уже заканчиваются, надо домну запускать — а древесного угля немного, жалко деревья специально переводить на уголь, обрезки только перегоняем. Но теперь уже не так жалко.

Хотя качество стали ухудшится — в каменном угле больше серы, она вызывает горячеломкость стали. Но, во-первых, у нас есть марганец, который это компенсирует, во-вторых, для большинства применений это не так важно, а хорошую сталь можно будет делать отдельно, на древесном угле.

А вот для паровой машины каменный уголь — самое то, лучше — только нефть. Я смотрел на кочегара на пароходе — неправильный кочегар — дрова в топку руками подкидывает. Кочегар должен лопатой уголь в топку кидать, для этого дверца топки на педали сделана, чтобы руки для лопаты были свободны. А серьезно — топка сделана под уголь, дрова больше места занимают, максимальную мощность котел дать не может.

На заводе расписал заказ для углекопов и Лияша — лопаты, топоры, пилы, тачки, носилки, гвозди. Первая партия в Лияш пойдет человек сто и два отделения охраны, а на Донбасс пойдет небольшая группа, человек пятьдесят и одно отделение охраны. Сказал про себя и задумался — теперь для меня группа в пятьдесят человек — немного. А когда мы прибыли в Крым, каждый человек был наперечет. Как все меняется. И еще надо делить по национальному признаку — в Лияш посылаю русских и литвин из бывших гребцов, а всех остальных — на Донбасс и на кирпичный завод в Чембало. Кроме естественных причин, тут еще рычаг повышения лояльности. Я требую чтобы в Чернореченске все говорили по-русски, в результате, большинство моих русских и литвин не изучают другие языки, и создается эффект анклава, они чувствуют враждебность окружения и их лояльность мне повышается.

Поговорил с Прохором, главными химиком, гончаром, стеклодувом, электротехником по отдельности. Обсудил с каждым, как он видит свой цех, если бы его строить заново, с нуля. Зарубил совсем уж бредовые идеи, сказал рисовать эскиз проекта своего цеха. А у Прохора и химика Антипа не по одному цеху. Так что начинаем период проектов, это хорошо. Мне же надо проектировать новый город, что-то новые города подряд идут. Вот там условия для города хорошие — горные, пока еще чистые реки, разнообразный лес, никаких тебе татарских конниц. Черкесов там мало и они тихие. После того, как там прошел Тамерлан, до сих пор все тихие, кто жив остался. Вот название мне не нравится — Лияш. Пусть это будет старый городок, а новый, через реку, будет Адлер, как я привык. И никто не догадается — операция «Ы».

Но этот заказ для завода — мелочи, сейчас там кроме снарядов делают оборудование для металлургического комбината — вал трансмиссии, воздушные насосы, дробилки, детали для печи агломерации руды и коксовой батареи. Я этот заказ не стал прерывать, комбинат будем строить, только в другом месте.

Но есть еще один срочный проект. Взяли наш самый первый паровик, одноцилиндровый, сделали для него небольшой вал трансмиссии и новую пилораму, всю металлическую, только рампы будут деревянные. А на другой оси, с большими оборотами — циркулярка, обрезную доску делать.

Обдумывал миграцию, и заметил несоответствие. Братья Гиреи сидят в моей «тюрьме повышенной комфортности» без особой охраны от проникновения извне. Если они так опасны Менгли, то он может легко подослать убийц, пусть и сам к ним доступа не имеет. Но знающие люди меня просветили — если станет известно, что это Менгли виновен в смерти своих братьев, то его низложат.

Надо же, какая вилка у Менгли. А ведь из этого еще кое-что следует, он может попытаться решить эту проблему. Среди «содержимого» цитадели Каффы, для него ценны только карабины, патроны и серебро. Он знает, что все важное производство в Чернореченске, и нужные специалисты — там. Значит, цитадель Каффы он будет штурмовать жестко, живые ему тут не нужны, а пушки у него есть. Под шумок и спишет своих братьев, обвинив в их гибели «клятых генуэзцев», или как там они нас называют. Может даже объявить это поводом к нападению.

И братьев Гиреев нельзя вывозить раньше, Менгли узнает об этом в течение суток. Так что финальный этап эвакуации надо тщательно продумать и подготовить. Надо найти места, куда Гирей может поставить пушки для штурма, приготовиться быстро их уничтожить. Продумать путь эвакуации через стену цитадели сразу на корабли, но не показывать его.

Еще заметил, что непроизвольно стягиваю войска в Чернреченск. Патрулирование окрестностей не только конное, но и пешее, по разным маршрутам. Секреты в лесу, скрытые посты в городе, на вышках дежурят по двое. Сделал ночное освещение на светодиодах — слабовато, но идущего человека заметить можно. Ночью в лесу поймали какого-то мужика непонятной национальности. Ничего предъявить ему не смогли, высекли немного и отпустили.

Пароход еще не совсем готов, но время торопит. Хотя испытать надо. Каждый день выходят на два-три часа для тренировки, крутятся около берега — потом возвращаются и внимательно изучают все что можно на предмет поломок и износа, параллельно доделывают второстепенные детали. Укомплектовали четыре вахты — рулевой, кочегар, механик, тренируются. Надо ли говорить? Сколько было желающих! Вот только в механики брали не всякого, помимо практики на заводе — участие в производстве и обслуживании паровиков, требовалась теоретическая подготовка — в дополнение к первоначальной грамотности, им дополнительно преподавали математику и физику, в ограниченном объёме, конечно.

Профессия механика паровых машин сразу стала очень престижной, на волне этой популярности я открыл курсы механиков, как дополнение к начальному образованию, куда сразу записалось, после соответствующего экзамена, полтора десятка парней. Появилась потребность различать степень квалификации — ввел звания — механик первого разряда, второго и тд. Форму для них вводить не стал, а придумал значки — шестеренка с соответствующей надписью.

Испытали еще два стальных винта с разными шагами, на самом удачном винте, пароход почти без полезной нагрузки и в тихую погоду выдал двенадцать узлов. Все что ломалось в первые дни — проанализировали, учтём при производстве следующего. После исправлений работа парохода наладилась, главное — вовремя смазывать и обслуживать, с хорошим уходом пароход перестал ломаться. Механики начали писать инструкцию по эксплуатации. Пароход назвали «Архимедом» — всем объяснил, что в честь греческого ученого, который изобрел винт. Но для меня еще и в честь одноименного первого винтового парохода моей реальности. Провели торжественную церемонию с освящением и разбиванием бутылки вина. Пришлось специально вино наливать в бутылку для химических реактивов, тут все вино в кувшинах хранят.

Теперь надо проверить с нагрузкой в реальном варианте. Взяли еще одну фусту, разобрали палубу в центральной части, бимсы оставили, убрали все лишнее. Получилась баржа, борта высоковаты — ну так морская баржа. Пароход потянул баржу к Воспоро. Пустую сильно болтает — добавили балласт. Под Воспоро стали грузить ее рудой — погрузили тонн двадцать. Кажется, что войдет тонн тридцать, но так грузить не стали для первого раза. Пароход тянет! Скорость упала до семи узлов. Стали менять винты — на винте с меньшим шагом скорость стала около девяти узлов.

Буксировать пароходом гораздо проще чем парусником, хотя с баржей довольно медленно — надо делать грузовой пароход. Даже в этом фусто-пароходе можно было спланировать грузовой трюм, все-таки судно более тридцати метров длинной. Но скомпоновали мы не очень удачно — свободным остался только нос — туда руды много не загрузишь. Стали переделывать, увеличивать грузовой отсек. Но с баржей свое удобство — поставили ее под разгрузку в порту, и пошли дальше.

Усиленно возят руду, уголь пережигают в угольных ямах, нужно много и быстро — пиролиз подождет, там пока нет ничего стратегически важного, фенола и так полно. Химиков загрузил производством кислот и шимозы, селитры у нас много. Первую партию шимозы сделали как только нашли селитру. Сделали уже тридцать 65-мм снарядов, зарядили в стреляные гильзы, какие получше. Этим уже можно воевать. Тем более, шимозу лучше долго не хранить, уж очень она активно реагирует со всем подряд. Даже стали лакировать снаряды внутри и взрыватели, это в дополнение к тому, что мелинитовая шашка еще в вощеную бумагу завернута.

Послал Василия в разведку боем в Ло Вати, сказал на берег не сходить, а флот османский можно проредить. Пошел четырьмя вымпелами, флагман — Шхуна 15 с нормальной пушкой.

Я же пошел новый город основывать, только об этом пока никто не узнает. Просто начинаем строительство в новом месте — пока легенда, что это военная база для войны за Ло Вати. Причем две базы получается — Себастополис-Сухуми и Лияш-Адлер. Себастополис хоть город приличный, там можно и дома снять для солдат, а в Лияше очень мало инфраструктуры.

Так что в первой партии в Адлер со мной едут совсем мало людей, так как жить придется в шатрах первое время. Этих людей тоже надо отбирать тщательно, для них это билет в один конец на ближайшее время, обратно пойду только я с охраной, и экипажи двух шхун. Этим капитанам и матросам я загрузил легенду, что это секретная военная база против осман в этом районе моря. Пока туда будут ходить только эти две шхуны.

Эскадра Василия будет базироваться в Себастополисе, про Адлер он тоже ничего не знает. Его задача уничтожать флот осман в этом районе, но Ло Вати не трогать. Мне там турки нужны как предлог для ленивой войны.

Не доходя до Адлера попали в штиль, ну надо переждать, обычно вечером ветер меняется. Тут капитан говорит — «нас обратно несет». Как обратно? Я выскочил на палубу. Пригляделся — точно, парус висит, а мы двигаемся на север, это можно заметить, только если «прицелиться» на берег через какой-то предмет на корабле.

Что за чертовщина! Закинули лаг — скорость ноль! Как ноль, если мы двигаемся. Значит мы с водой двигаемся. Течение! Откуда здесь течение? Гольфстрима тут принципиально быть не может. Стал напрягать память — всплыла картинка — карта Черного моря и в нем два кольца течения по кругу. Только в какую сторону — не видно. Если наложить наше движение — то получается против часовой. И что же делать.

Пока я прыгал по палубе с лагом, капитан-грек стоял неподвижно и смотрел вдаль. Тоже мне, вождь индейцев. Увидев, что я достаточно озадачился проблемой, изрек: «Надо ближе к берегу, а то далеко унесет» Так он знал! И молчал. А я и не спрашивал. Издеваются над командиром. «Ну так правь, ближе к берегу» А как править, если ветра нет. Но подняли спинакер и он уловил легкий бриз, и нас потихоньку понесло к берегу. Через полчаса такого дрейфа мы приблизились к берегу, течение совсем исчезло, а бриз усилился и мы смогли лечь на прежний курс.

Значит у берега течения совсем нет, это как на реке — когда идут по течению, держатся середины реки — там течение сильнее, а когда против — идут у берега.

Капитан разговорился, перестал строить из себя индейца. Рассказал про течение, оно идет полосой в несколько десятков километров, и здесь, в южной части моря особенно сильное, а на севере гораздо слабее. Еще бы, там стоит такой «дроссель» в виде полуострова. И сила течения постоянно меняется, иногда почти совсем пропадает. Но сейчас хорошо заметно. Это когда парус и ветер — незаметно, а галеры руками чувствуют.

Интересно, а первая эскадра осман шла против течения. То-то они жались к берегу поначалу, а северней устья Дуная течение гораздо слабее, и они осмелели. А по течению, вдоль южного берега, они не пошли, ведь там надо будет отрываться от берега. Каботажники!

Вот вторая эскадра пошла по течению, по дуге, с прогибом к юго-востоку. И обратно пошли не на юг, а на юго-восток, перестроились в другой поток, который на юг идет. Хотя, может это просто западный ветер повлиял.

Подошли к Адлеру — а бухты нет! Волнолом еще не построили! До его постройки еще несколько веков. И как же тут в шторм стоять у берега? Вот тут он должен быть — справа от устья.

Может на месте Сочи бухта есть? Пошли, посмотрели — тоже нет. И место мне меньше нравится — горы как-то меньше изолируют, долины в горы тянутся. Село какое-то, поля разбросаны. Не, в Адлере лучше, пошли обратно.

Подошли к устью Мзымты, присмотрелся — волны как-то странно идут. Метрах в пятистах понимается волна как на мелководье, растет-растет, и метрах в двухстах — резко уменьшается. Так тут подводная коса! Ее даже иногда видно между волнами. Это река Мзымта намыла, коса идет от южного края устья, поворачивает вдоль берега с двухсотметровым зазором и простирается на километр-полтора. Надо правее! Чуть на мель не сели!

Обошли косу справа, зашли в тихую область, бросили якорь. Так что есть у нас бухта! Только невидимая, виртуальная, но работает. Не знаю, что тут будет в сильный шторм, корабли надо будет уводить в Себастополис, тут недалеко. Даже можно в Пицунду, бухта такая же, а ближе раза в два. Только там городок совсем маленький, как бы не меньше Лияша.

Высадились на яликах, причал надо строить, на яликах грузы тяжело выгружать. Пока идет разгрузка, с только что назначенными консулом и комендантом Адлера пошли осматривать землю.

Первое что бросилось в глаза — река Мзымта, с Черной не сравнить, мощнее раза в два. Но плотину на ней так просто не построить. Сейчас в ней воды не особо много, но на берегу видны следы частых половодий. Видно, что вода поднималась метра на четыре, для такого напора надо строить очень мощную плотину, без бетона не получится. Вода в реке чистая, надо будет попробовать вскипятить — посмотреть жесткость. Должна быть мягкой, таких известняков как в Крыму тут нет.

Лес начинается уже в километре от берега, а отдельные деревья — метрах в ста. Ближе к реке Псоу — свободного место поболее, там лес дальше от берега. Но мне сейчас и нужно много леса, дома строить, уголь жечь. Рубить лес тоже надо с умом, сплошную рубку вести не буду. Жарко тут, надо немного деревьев оставлять, чтобы тень была около жилых домов. Вот тут, на берегу реки, где в том Адлере улица Каспийская, будет жилой район. А промышленный — будет южнее, ближе к морю, но не около устья, а дальше от реки — в районе стадиона. Сильно близко строить не хочу, домна дымит сильно. Но и домну далеко от моря строить нельзя, уголь и руду возить надо.

Между домной и причалом будут угольные и рудные склады, близко к морю. Уголь надо еще и у берега держать, для парохода.

Нашли два небольших поля, но они заброшены. Как я узнал позже, два года назад сильным половодьем смыло мост через Мзымту, и обрабатывать поля стало неудобно, да и население Лияша сократилось. Теперь им хватает полей на правом берегу, там где должен быть аэропорт. А я сюда картошку посажу! Июнь только начался, а зимы тут считай что нет, успеет урожай.

Ночевать ушел на шхуну. Ночью обдумывал градостроительный план, еле уснул. Утром проснулся от странного ощущения — вдалеке лаяла собака. Этот звук я не слышал уже несколько лет — в Крыму не встретил ни одной собаки. Мелькнула даже мысль, что собак еще «не изобрели» — что, конечно, глупость — собака уже тысячи лет с человеком. Как я узнал позже, дело в татарах, среди них появились религиозные фанатики в отношении собак, вот написано — собака — грязное животное, и все тут. А поскольку у каждого татарина есть лук, то… собак жалко. В результате — в Каффе, в Воспоро собак нет совсем, есть только в городах Готии (ЮБК) в крупных поместьях за заборами. Так что немудрено, что я с собаками не встречался. Здесь, на Кавказе, татар нет, горцы, в основном, христиане или язычники, истовых мусульман мало, и к собакам другое отношение.

А ведь собаки — отличные сторожа, автономная сигнализация. Ко мне стала возвращаться паранойя после информации о Менгли. Поручил коменданту поискать и купить щенят.

Сделали землемерную сажень, только маленькую — метр. Нарубили колышков, и пошли размечать на натуре. Консул идет за мной, и на ходу изучает мои ночные художества — план Адлера. Первым, около шатров, разметили артиллерийский форт, он будет прикрывать пристань и часть реки в районе устья. Второй будет симметрично — у устья Псоу, но это далеко, нужен третий, в районе стадиона, там как раз небольшой мыс над морем. Что-то я размахнулся — от Мзымты до Псоу около семи километров, для города и завода это очень много. Но охранять надо так — это две естественных преграды, это мой «остров».

Но если еще добавить поля, то не особо и много получается. Большую часть полей посажу в Себастополисе, там субтропики, два урожая картошки можно попробовать собрать. Но и около Адлера сажать буду, для безопасности, Сухуми под угрозой турок, если пойдут сушей — мне их не сдержать.

Пока никаких фортов строить не буду, пока я гроза морей, в этом году — точно. Туркам надо менять морскую стратегию, это они уже поняли. Как быстро они смогут перевооружиться? Ну это смотря что делать. Если на мавнах расставить пушки по периметру — то быстро. Но, боюсь, что они поняли — даже в мелком Черном море тягаться с хорошими парусниками тяжело, в затяжных боях гребцы устают, на большие расстояния без каботажа — почти невозможно.

Скорее всего начнут копировать мои шхуны, наверняка уже с уволенными греками-корабелами «работают». Но уж вот это никак не удержать, надо двигаться вперед, а не готовиться к прошедшей войне.

Разметили причал, первый будет небольшой, для пары шхун. Это будет грузовой, для разгрузки угля и руды. Вагонетки нужны будут обязательно.

Разметили промзону в общем виде — металлургия там, механический завод тут. К угольным складам тянуться коксовые батареи, к батареям — коксохимия. Мелкие производства — стеклодувов, электриков, бумажников — чуть вглубь суши, там тяжелых грузов нет. А лесопилку я задумал передвижную, уже делают в Чернореченске.

Разметили первую группу жилых домов, тщательно разметили места под дома, так чтобы улица была ровная и параллельна берегу, но и пара деревьев прикрывала каждый дом. В самом лесу разметили, рубить деревьев много, но нам же из них и строить.

Мне заметили, что от домов до домны далековато — километра полтора получается. Разметили еще один «жилмассив» — ближе к металлургии, геометрию соблюли. Вот между этими «микрорайонами» будет административный центр. Разметили площадь, здание «клуба», мэрию, штаб, резиденцию командора — для себя любимого.

Консулу и строителям наказал — редкие деревья в этом районе без надобности не рубить, нужна тень в такую жару. Но они уже успели оценить лесную прохладу, июнь только начался, а солнце печёт. Еще определили деревья под сторожевые вышки.

Комендант с солдатами сходил в Лияш, надо было тягловый скот купить. Но смог купить только двух волов и одну мелкую лошадь, причем за полуторную цену. Лишнего скота тут нет. Надо будет вести с полуострова. Нет, лучше из Таны — секретность хоть какая-то. Сейчас солдаты сооружают плот, скотину переправить, моста-то нет.

План работ на ближайшее время понятен — построить несколько домов и пристань, чтобы я смог еще людей прислать, со мной приехало только полтора десятка рабочих и два отделения солдат. Мне же пора в Себастополис.

Флотоводец Василий уже ждет. Рассказывает — заходят они в бухту Ло Вати, а им навстречу фуста рванула от берега. Василий наводчику: «В нос целься, пушка там, и от гребцов подальше» Но первый выстрел — мимо. Слишком большое упреждение дал, снаряд перед самым носом галеры. Взрыватель даже от воды сработал, поднялся водяной столб от взрыва и забрызгал нос фусты. У османского топчи (артиллериста) фитиль намок, наверное, стрелять не может. Второй выстрел уже точно в нос попал. Взрывом разнесло кусок борта размером в сажень, у фусты борт тоньше борта мавны. Вода стала поступать в трюм с такой скоростью, что галера словно нырнула в море. Гребцы утонули сразу, были прикованы, остались плавать некоторые османские воины, держась за всплывшие весла. Но на них отвлекаться не стали так как у причала еще одна фуста стояла. В это время на нее грузилась боевая команда.

Увидев, как в страшном грохоте исчезла первая фуста, а таких вражеских корабля целых четыре, воины стали двигаться в обратном направлении. Когда шхуны подошли к причалу, в фусте сидели только прикованные рабы, а все османы скрылись в крепости. Больше боевых кораблей в гавани не было, стояло три фелюки, наверное торговых, и несколько рыбацких лодок. Людей на этих судах не было видно. Я Василию говорил не сходить на берег, но про чужие корабли запрета не было. И инструкцию по работе с захваченными галерами он помнил. Поговорили с гребцами, пообещали расковать позже, рассказали про сказочную страну. Многие поверили, а другим было все равно.

Пробежались по другим судам, у одного купца нашли мешки с зерном, у рыбаков нашли рыбу. Рыбаков тоже нашли, но брать не стали. Когда начали отчаливать, из крепости начали выходить османы с луками. До крепости метров двести, стрела не долетит. Василий дал команду пушкарям. Снаряд в ворота не попал, а попал в стену башни рядом. Так получилось даже лучше — сильный взрыв выбил кусок стены, и во все стороны брызнули осколки камня — раненых было много, может кого и убило. Так что больше никто не мешал.

Гребцам все объяснили по инструкции, и пошли в Себастополис потихоньку. Когда пришли, стали расковывать, черкесы и аланы переспросили — «свободны?», и получив подтверждение, попросились уйти. Места им родные, и сдерживали их только кандалы. Ушло почти сорок человек, осталось полтора десятка русских и литвин, и около десятка крымских армян и греков.

Так что вот еще рабочие — отъедятся, отдохнут и можно на работу пристраивать. Русских посадил на фусту, купил зерна, погрузил туда же. Прицепили фусту к шхуне и потащили в Лияш. Остальных взял на работу в Сухуми. Рядом с городом, в устье реки Гумиста нашел брошенные поля. Простаивают они давно, лет пять, судя по выросшим небольшим деревьям. Будем распахивать, сажать картошку и пшеницу. Купили пару волов и двух коней по нормальной цене, со скотом тут ситуация лучше чем в Лияше. А вот плугов тут нормальных нет, надо свои везти. Но сначала дома надо построить, хотя бы одну большую клеть. Среди солдат нашелся плотник, поставил его руководить бригадой бывших гребцов. Валят деревья, бревна волами подтаскивают.

Василию объявил что Себастополис — наша военно-морская база восточного Черноморья. На карте нарисовал линию от Трапезунда до Севастопольской бухты. Сказал — Трапезунд и другие османские города не трогать, но чтобы ни одно вражеское судно эту линию не пересекало, военные — топить или захватывать, у рыбаков и купцов конфисковывать груз и объяснять им про границу. Дежурить двумя шхунами посменно, две отдыхают на базе. Постараюсь выделить еще одну шхуну с нормальной пушкой. Группировку войск будем наращивать, все потребности передавать рапортом со связной шхуной, приходить будет часто.

На утро Василий на двух шхунах пошел посмотреть на Трапезунд, а я пошел в Адлер. Там та же картина, что и в Сухуми — валят лес и таскают бревна, начали рубить первый сруб. Новым помощникам обрадовались. Гребцы ногами слабоваты еще из-за колодок, но руки крепкие, пилой бревна пилить — запросто. А пилы у меня хорошие, заводские считай. Так что работа закипела, вот только лес сырой, как и тогда — три года назад. Вот так, одно повторяется, а другое — уже совсем на другом уровне. Еще и крыть дома нечем, один накроют кошмой от шатров, другие дома просто строят наперед, кровлю позже привезем. Трофейную фусту заякорили у берега, ночевать там никто не хочет — воняет, отмывать надо. Пока используют как склад. Ладно, тут и без меня справляются, мне в Чернореченск надо.

Пока меня не было «Архимед» сделал четыре рейса в Воспоро за рудой, привез уже чуть ли не сто тонн, хватит, у нас угля и на половину этой руды нет, ведь еще и на агломерацию топливо надо. Но там мы уже приспособились дровами топить — печь переделали, трубу удлинили — получается. Но в целом — с углем напряженно, на Донбасс надо. Но и темпы строительства в Адлере снижать нельзя — это стратегически важно, начать миграцию как можно скорее.

Вот сейчас нужен кровельный материал — а домну пока запускать нельзя, угля мало, останавливать придется. Черепицу тоже долго ждать, кольцевую печь еще только строят. Ее уже видно, но там еще много мелких работ — задвижки, дымоходы. А рабочих в Чембало много, остальные сейчас глину мнут, кирпичи лепят. Простых кирпичей налепили уже тысяч десять — сохнут. Начали лепить шамотные, на крошку для шамота разбираем первую домну. Для черепицы решили сделать бронзовую форму, черепица будет с гладкой поверхностью, а форма с большим ресурсом.

Так что крыть дома в Адлере пока нечем, но у нас много досок. Шхуны не строим, а лесопилка работает. Так что посылаю я в Адлер обе шхуны с досками, дома пока так накроем. Паровую пилораму посылаю, уже сделали, на базе нашего самого первого паровика, и два молодых механика — должны справиться. Но пилораму пока наладят, а крыши нужны уже сейчас. Послал два плуга — в Адлер и Себастополис. Еще немного людей посылаю, десяток, плотники, в основном, пока только холостых отбираю, семейных позже будем перевозить. В Чернореченске говорю что люди и грузы уходят в Каффу на стройку, в пути людям говорят что идут на новую военную базу против осман. А дезинформация — чтобы враг не прознал.

Оказывается, решения военно-технического совета местами продвигаются вперёд. Аргирос отлил орудийную 40-мм гильзу из бронзы, получилось очень красиво — «как настоящая» — процитировал он меня. Выстрел и экстракция нормальные, гильза целая. Попробуем перезарядить, после выстрела гильза, естественно, раздалась — снаряд в гильзу проваливается, в патронник входит слишком плотно. Смазали, запрессовали в калибровочный конус-матрицу, выбили — ничего не изменилось — бронза спружинила. Конус под латунь, она пластичная, для бронзы нужен конус с большим натягом. Выточили конус чуть меньшего диаметра, запрессовываем гильзу — а она лопнула. Ну я так и предполагал, у бронзы нет нужной пластичности, опять получается одноразовая гильза.

Хотя одноразовость стали и одноразовость бронзы — разные вещи. Переплавка стали требует дикое количество энергии (угля), да еще часть стали угорает, особенно такая тонкостенная, как гильза. Бронза переплавляется гораздо легче и почти без потерь. Можно было бы согласиться с одноразовостью бронзовой гильзы, переплавлять стрелянные в новые. Но работа трудоемкая, Аргирос делал гильзу как скульптуру. А, собственно, зачем! Ведь бронзу можно лить в стальной кокиль! Не надо делать каждый раз памятник гильзе.

Идею рассказал Аргиросу и мы побежали к токарю, тут даже розмысл не нужен. На следующий день у нас был стальной кокиль. Расплавили бронзу, прогрели кокиль — получили гильзу, только отверстие под капсульную втулку просверлить. Остудили, вытащили, собрали кокиль, залили — еще гильза. Аргирос смотрит на меня молча — «а где искусство художественного литья?» Вот тебе привет от серийного производства, это ты еще про китайцев не знаешь! Аргирос внимательно рассматривает гильзы. Ну-ну, найдите хоть одно отличие. «Вот! — кричит — смотри! «Миллиметровая круглая каверна — почти насквозь стенки — пузырек при литье не ушел. А это брак! При выстреле прорвуться газы и будет эрозия патронника.

И что делать? Ничего кроме литья под давлением не подходит. Ну это реально, из меди мы вообще экструзию делаем. Объяснил Аргиросу принцип, тут уже розмысл нужен. Нарисовал эскиз литьевой установки — если не считать печи — получается не габаритно, перевезем запросто. Вот только печь собирать-разбирать, но гильзы нужны сейчас, а в Адлере мы их пока не сделаем. Ну и лить будем 65-мм гильзы, 40-мм это так, для тренировки.

Кокиль сделали новый — теперь прямо в нем цилиндр для плунжера. Разогретый кокиль вставляют в пазы под плунжером с рычагом, заливают бронзу и нажимают рычаг. Плунжер входит в цилиндр кокиля и создает давление в еще жидкой бронзе, пузырьки и непроливы практически исчезают. Кокиль разбирают, слегка выбивают гильзу и обратно собирают — можно заливать следующую. Весь цикл занимает пару минут — кокиль горячий, а то можно было бы быстрее. На гильзе надо отрубить литники и просверлить отверстие для втулки.

Как только процесс наладился, наделали полсотни больших гильз за три часа. «Скока надо?!» — кричат. Это они тысячу гильз за пару дней сделают! Тысяча выстрелов к пушке! Это всего две тонны бронзы, а у меня ее тонн пятнадцать. Стреляные опять переплавим.

Так, ставлю план — пятьсот гильз, пятьсот чугунных корпусов фугасных снарядов. Это я себя еще придерживаю, а то бы назаказывал на почве «снарядного голода». Потому как тут еще две проблемы. Первая — пикриновая кислота очень химически активна, боюсь я ее. Поэтому, долго хранить мелинитовые снаряды, даже в двойной изоляции шашки, я опасаюсь. Будем держать запас шимозы в химпосуде, и собирать готовые выстрелы небольшими партиями.

Вторая проблема — фугасный 65-мм снаряд против фусты слишком сильный, при попадании в фусту получается пробоина таких размеров, что фуста тонет очень быстро, непроницаемых отсеков на галерах нет. А гребцов жалко, их на фусте 64 человека. К тому же из 65-мм пушки попадать сложнее, лафет неудобный, надо бы вертлюговый, но откатник пока нормальный не сделали.

Так что против фуст желательно применять 40-мм пушки, но у меня на шхунах стоят по одной пушке — или-или. Не удобно, да и 40-мм — тупиковый вариант, против мавн слабый, а на суше совсем бесполезен. Надо полностью переходить на 65-мм и делать откатник и вертлюговый лафет.

Можно сделать осколочную гранату как у пушки Барановского, больше чугуна, меньше ВВ. Будет куча осколков разного размера, а пробоина небольшая. Часть гребцов погибнет, но спасем остальных. Но попасть в фусту сложно что фугасным, что осколочным.

А если сделать картечный выстрел? Мы их не делали из экономии, а теперь с гильзами проблем нет. Посчитал — места в снаряде для чугунной картечи маловато, ставить туда свинцовую — дорого, два кило в каждый снаряд. Мне же их не десяток надо.

Надо шрапнель делать, там ГПЭ могут быть гораздо мельче, им не надо лететь 200–300 метров, так что пойдут стальные или чугунные. Но для эффективной работы шрапнельного снаряда нужна точная дистанционная трубка. Чертежи у меня есть, но это надо делать, работать над этим абы кого не поставишь, есть дела и поважнее. Сделаем пока просто картечь, копию снаряда пушки Барановского — 96 картечин по 25 грамм, дальность маловата, но надо пробовать.

Пришли писари — хвастаются — закончили печатать книгу, переплеты части книг еще клеят. Вот она, наша первая печатная книга — «Сказки Пушкина», и я вдруг понял, какое это достижение. Даже если Таврия сейчас сгинет, а эти сто экземпляров раскидать по Руси — то я не зря прожил жизнь. И тут, словно читая мои мысли, писари мне чуть ли не ультиматум выдвигают: надо больше бумаги! Эти сто экземпляров — капля в море! Как делить эти книги? Все кто знает про эти книги готов заплатить любые деньги, лишь бы заполучить книгу себе. А еще они нужны в школы, как и азбука с арифметикой. Тут я с ними согласился, но сказал что будем делать новые бумажный и печатный цех в Каффе, чтобы готовились к переезду и думали над планировкой новых цехов.

Да, производство бумаги надо увеличивать в разы. После того, как мы стали получать диоксид серы из гипса, проблем с сырьем не стало — опилок и извести в избытке. Крахмал стали получать еще и из картофельных очисток, а когда научились добавлять в бумагу канифоль и парафин ее качество улучшилось, а потребность в крахмале уменьшилась. Также качество бумаги улучшилось от обработки целлюлозы формалином. Так что из сырья надо будет прибавить крахмал, синтез парафина и завоз гипса из карьера под Каффой. А вот само производство бумаги надо переделывать. Объём чанов для переработки опилок надо увеличивать в несколько раз, надо увеличить реактор для пережога гипса. Но это все уже будем делать в Адлере.

А как делить книги не сказал. Так, по одной всем кто печатал. Потом всем гражданским служащим — «синим мундирам», армейским командирам от подпоручика и выше. По десять штук в Чернореченскую и Каффскую школы. Остальные пока в резерве. Накопим бумаги будем печатать максимальный тираж — сколько выдержат матрицы. Ну ориентируемся на тысячу экземпляров. Писари повеселели. Типографию выделяем в отдельную организацию, но оставляем под управлением писарского приказа.

Так же сказал готовиться к переезду электронщикам и стеклодувам. Электронщики в ближайшее время ничего нового не создадут, закончат второй сварочный генератор и все. Стеклодувам сказал наделать больших бутылей для хранения реактивов и самой ходовой химической посуды. Новый поташ пока не делать, тот что есть потратить на оконное стекло не жалея угля.

Начал постепенно вывозить селитру из Инкерманских пещер. Но все вывезти нереально, тем более скрытно, там тонн сто, как минимум. И оставлять это татарам очень не хочется. Надо организовать прикрытие массового вывоза селитры. Через пару недель в Адлере построят склад, и надо будет увозить десятками тонн.

Так ведь Инкерман — это еще и карьер белого камня, а крошка идет на производство известнякового раствора. Это совсем рядом, и бочки с селитрой можно выдать за бочки с известью, только будет несоответствие объемов, для стройки надо десяток бочек, а я буду вывозить сотни. Как раз пригодились бочки с плотов осман, они большие, литров по триста, и мы собрали их около полусотни.

А на какую стройку я это буду вывозить? Так стройку надо организовать! Я тут мучаюсь, как бы Менгли не догадался о моем знании его планов. Я начну строить в центре Каффы новое здание, скажем, для магазина. Будем строить не спеша, как бы красиво, из инкерманского камня (ну так захотел) Если человек строит дом, вряд ли он собрался бежать — должен подумать Гирей. Послал человека заказать камни в Инкермане.

Еще надо вывозить доломитовые блоки из пригорода Каффы для домны, но это я делаю не первый раз, не должно привлечь внимание. Только адрес доставки будет другой — Адлер.

Про серу вспомнил — тоже стратегический ресурс. Надо же, как в Крыму много всего стратегического. Графит вон еще. Я мало того что весь графит скупил, но еще объявил скупку по полуторной цене в нашей лавке, через пару недель это стало давать плоды — принесли около двадцати килограмм, небольшими кусками.

Послал экспедицию на Казантип за серой. Ту, что была на поверхности мы уже собрали, дальше надо выкапывать из ила. Для этого сварили мы специальный инструмент похожий на плуг, только вместо лемеха — наклонная решетка из вертикальных стальных прутьев. Шхуна отвезла шестерых рабочих и четырех солдат на место. Вола купили у татар на месте, поставили шатры. Плуг и вола соединили длинной веревкой, чтобы вол ходил по твердому, и стали перепахивать ил. Ил проходит сквозь прутья, а все что твердое — камни и куски серы — поднимаются по прутьям наверх. Только работать надо втроем — один пашет, второй серу собирает, третий вола ведет. Так в две смены и работают потихоньку, солдаты охраняют. Шхуна приходит, забирает серу, привозит еду и воду. Колодец есть недалеко, но вода в нем солоноватая, даже вол пьет неохотно. Так что поток серы пошел.

После нескольких рейсов за рудой, разобрали машину «Архимеда». Я сам посмотрел вкладыши, поршневую — заметного износа не обнаружил. Пройдет еще в несколько раз больше.

Так что экспедиция на Донбасс уже готова. «Архимед» уже оснащен как надо, капитанский мостик оснащен электрическим освещением двух видов — ярким и ночным, сигнальная система на цветных светодиодах соединяет с машинным отделением. А чтобы привлечь внимание механиков, сделали электрический звонок, очень громкий — по звуку напоминает школьный звонок. После капитанской рубки идет мачта с гафельным вооружением, мачта невысокая — но вдруг понадобиться. После мачты — люк топливного бункера, там сейчас дрова. Потом дымовая труба, не толстая, но довольно высокая. После трубы начинается довольно длинная кормовая надстройка с каютами. Каюты есть и в кормовой части трюма — вокруг дейдвуда много места оказалось. Там нет иллюминаторов — но машинную команду это не смутило, живут они там, тем более есть электрическое освещение.

Рядом с кочегаркой — камбуз, тепло для готовки берет от основного котла. В трюме два стальных танка для пресной воды, суммарно на три тонны. Два гальюна на корме, с бронзовыми унитазами, но не с обычными, а как для общественного туалета. И еще душевая кабина, с баком для воды, подогреваемым от отработанного пара. На паровике стоит небольшой двенадцативольтовый генератор, который заряжает большой аккумулятор. Еще на носу есть место впередсмотрящего, у него светодиодный прожектор на девяти светодиодах. Для судна этот прожектор слабоват, поэтому сигнальщик ночью смотрит не вперед, а больше «под ноги». Но чтобы идти ночью по реке, этого должно хватить.

Еще на носу якорный кабестан, якоря у нас от шхун — мелковатые для фусты, поэтому взяли два. Зато якоря на стальных сварных цепях! А то уже были случаи обрыва якорных канатов. Между кабестаном и капитанским мостиком люк грузового трюма. Нет мачты-крана, не удобно, но хоть так. Шлюпка — стандартная, фанерная, какие на шхуны ставим. На крыше кормовой надстройки стоит 40-мм орудие в чехле, к нему пятнадцать фугасных и пять картечных выстрелов. «А то вдруг пираты «- мечтает Аким. Большое орудие ставить некуда, ему надо много места для отката.

Так что наш «Архимед» — концентрированное воплощение передовой технической мысли, а по комфорту — круизный лайнер, по сравнению с другими кораблями этого времени.

Мавну тоже сильно переделали, в трюме нарезали кают, и почти на всю палубу сделали жилую надстройку. Оставили место для гребцов четырех пар весел, чтобы мавна могла сама маневрировать. Сделали камбуз получше чем был, рядом с ним, посреди верхней палубы площадка под навесом — столовая и место для общего собрания. Короткую мачту оставили, мало ли что. Получилась круизная баржа или плавучий дом. Многоквартирный. Взяли две лодки, маленькую затащили на палубу, большая пойдет на тросе.

Оба судна набили грузом — лопаты, тачки, топоры, пилы, кирки, гвозди, доски, носилки, продукты. Груз не тяжелый, но объемный — заполнили все палубы и свободные места в трюме. Заранее дал команду гарнизону Таны заготавливать дрова. С лесом там не густо, но они вылавливают весной деревья, плывущие по Дону, и сушат.

В поход идут — на мавне: пятьдесят рабочих и два отделения солдат, на «Архимеде» — экипаж — 11 человек, я с шестью охранниками, Аким с отделением солдат и один будущий консул, будет городком руководить, пока даже без помощников — население пока маленькое.

Наконец-то вышли. Идем не быстро — шесть-семь узлов, но круглосуточно, в три вахты. Ночью отходим мористее, сигнальщик пытается с помощью прожектора разглядеть среди волн опасность.

Но меня не покидает ощущение что я на лайнере в круизе — приличная каюта, сантехнические удобства, электрический свет, винтажная отделка парохода натуральным деревом, приятная теплая погода.

Я понял — почему. Мерный шум паровой машины рисует подсознанию картину развитой технической цивилизации, а то что эта развитость только вокруг меня, об этом подсознание умалчивает.

На этот вынужденный отпуск у меня тоже есть план. Сочиняю учебники по русскому языку и математике для средней школы. Проект азбуки и арифметики для начальной школы уже есть (после азбуки учат стихи Пушкина, и их же переписывают под диктовку), а вот для средней школы нет ничего — такие учебники я не запас. С математикой полегче — в общетехническом справочнике есть все основные математические и тригонометрические формулы, только без доказательств. Теперь я пытаюсь вспомнить доказательства и насочинять примеров.

С русским языком хуже, правил я вспомнил едва ли десятую часть всего объема. И то что я написал — на учебник не тянет — так, методичка. Даже не знаю, как учить русскому продвинутых учеников. Система образования у нас складывается такая — начальная школа для всех желающих, для солдат и русских детей — обязательна. В нее входит арифметика — четыре действия, чтение, письмо, Пушкин. Срок обучения — около года для солдат, два — для детей. Далее — средняя школа, по местным меркам — университет. Туда поступают после экзаменов, итоговый провожу я лично. Одно из требований — хорошее знание русского языка, преподавание на русском, поэтому там почти все московиты и литвины. Но есть турок, два еврея, армянин и три грека.

Непрерывность движения принесла свои плоды — на третий день уже были в Тане. Встали на несколько часов — загрузка дров и свежего продовольствия. Проверил гарнизон — все нормально. Поднялся на мавну, поговорил с людьми. Бригадир рабочих рассказывает: «Когда стали грузиться на галеру — заволновались, вроде как опять на каторгу, да по своей воле. Но в колодки никто не садит, да и весел не видно. По комнатам расселили, у каждого есть место спать — как на стройке. Свои же повара готовить начали. А мавну фуста тянет — ни весел, ни парусов — машина — говорят. Опять все испугались. Но солдаты с нас смеются — эх, темнота — говорят. Ну и мы осмелели. А делать ничего не заставляют, едим и спим третий день» Вот вроде объяснял им, что грести не надо будет, чем слушали! Говорю — «Отдыхайте, отдыхайте, скоро много работать придется»

Дальше уже пошли по протокам дельты Дона — очень узко для парохода с таким прицепом. Местами мавне пришлось отталкиваться своими веслами, чтобы берег не зацепить, потому что мели кругом, на носу второй сигнальщик встал с лотом. Наконец, вышли на донскую ширь! Но идем против течения, и Дон забирает три узла скорости, а мавна назад тянет со страшной силой. Еще и топка под уголь рассчитана, я по готовым чертежам делал, на дровах полную мощность не выдает. Так что до места шли еще четыре дня.

Дошли до заветного оврага, вот он уголек! Высадились на ялике, поковыряли лопатой и киркой, достали свежий пласт. А уголь не антрацит, пожирнее, может и коксующийся. Надо разведывать, куда идет горизонт угля, шурфы бить. А пока осмотримся, где тут что.

Вдоль берега лесок, где полосой, где рощицей. По оврагу ручей бежит, прошлись по нему — это ключ из земли бьет, вода чистая, холодная. Это хорошо, надо сохранить, нельзя трогать деревья, что выше ключа. Но лес тут не очень, ходили-ходили, одни тополя да кусты. Другие породы встречаются, но очень мало. Придется избы из тополя рубить, не знаю, каков он в деле. Где город строить, пока не ясно, все зависит от пласта угля, где добывать его будем.

Исходили все вокруг, место неплохое, ровное, довольно высокое, половодье не доходит. А лес хороший рекой привезем если надо, тут недалеко сосны на берегу видели. Бригадир на берег сошел, объяснил ему и консулу цели и задачи. Они это и раньше слышали, но теперь с указанием на конкретные места. Пообедали на мавне и приступили, людей много — сразу все нужное начали. Лес валят — причал строят, посреди реки сваи забивают — якорь для мавны. Часть людей уголь уже кирками ломают, я хочу с собой угля увезти. Основная часть — шурфы начали, сразу несколько. Уголь грузят корзинами в большую лодку, на «Архимед» возят…

Посреди реки забили несколько свай, — якорь. Вечером все зашли на мавну, уже по причалу, ног не замочили. Бечеву привязали к сваям посреди реки, и притянулись к ним, это гораздо легче, чем веслами махать. Я ушел ночевать на пароход.

Утром мавна уже у причала — плавучий дом еще и на работу отвозит. Только еще сваи появились в двадцати метрах от причала, выше по течению. Это к ним мавну притягивали, чтобы борт у причала был. Сегодня все навалились копать шурфы, ну и про уголь для «Архимеда» не забывают. К вечеру уже стала понятна картина залегания угля, ну в ближайшей к реки части. Этот участок, что виден в овраге довольно тонкий, но его некоторое время сможем добывать открытым способом. Хотя тут его немало, то что можно достать открытым способом — тонн сто или двести, может больше. А вот в сотне метров нашли очень хороший пласт, но на нем около двух метров пустой породы. Тоже начнем открытым методом, но потом перейдем в шахту, скорее всего.

Обсудили с бригадиром и консулом планы, а они спрашивают — «как город зваться будет?» Я давно над этим думаю, на моей секретной карте это между Белой Калитвой и Каменск-Шахтинском. В моем времени тут наверняка городок есть, но он оказался слишком маленьким для моей карты. Калитву будем путать с рекой, ну а раз шахта будет, то пусть зовется Шахтинском.

«Архимед» загрузили углем под завязку — из топливного бункера вытащили дрова на палубу, бункер заполнили. Носовой грузовой трюм заполнили тоже полностью. Пароход осел, как бы не сесть на мель. По моим расчетам влезло тонн 15–17 угля, что-то мало.

С утра вышли, и тут самое интересное — начинаем топить углем — мои кочегары каменный уголь впервые видят. Сам полез в кочегарку — а как топить видел только в кино. Специально три совковых лопаты припасено для этого. Хорошо что в топке дрова уже пылают — с видом опытного кочегара показываю как надо: зачерпываю лопатой некрупного угля, нажимаю педаль, дверка топки открывается. Уверенным движением закидываю лопату угля в топку — даже не промахнулся. Закинул еще четыре лопаты — топка не погасла, достаточно большая. Лопата не очень удобная — нужна поглубже и другой угол рукояти. Еще ручку надо на конце черенка. Стоим, ждем, прислушиваемся — но от топки ничего не услышишь — работа машины заглушает. Минут через десять машинист кричит — «пошло давление!», пошел в машинное — давление к четырнадцати приближается — сейчас клапан сработает. На машинном телеграфе стоит «средний вперед» Послал второго кочегара к капитану, узнать, можно ли полный вперед. Звякнул звонок и на телеграфе зажглось — «полный вперед», я кричу машинисту — «исполняй!» Машинист крутанул регулятор до конца и машина стала набирать обороты. Вибрация стала сильнее, и даже стало слышно шум воды за бортом.

— Вот — сказал кочегарам — следите за давлением, подкидывайте уголь вовремя. У этого угля шлак сильный, это вам не дрова, надо по колосникам кочергой проходить, чтобы не забились. Изучайте, наблюдайте, думайте. Кочегар — это не просто лопатой махать.

Надо еще продумать удаление шлака, у коксующегося угля, а надеюсь что это такой, шлака больше чем у антрацита. Особенно, если топку «придушивать», не давать ей работать на полную. Сейчас у нас только железное ведро на веревке, золу поднимаем на палубу — и за борт. А шлака будет в разы больше, надо как-то выбрасывать не поднимая на палубу.

Поднялся из трюма, почти все смотрят с кормы как бурлит вода от винта. «Архимед» разогнался, узлов четырнадцать где-то, и еще течение добавляет — берега проносятся со скоростью около тридцати километров в час. Это небывалая скорость — лошадь может быстрее, но очень недолго, а пароход и не думает уставать. Рулевой держит штурвал с таким видом, будто корабль несется по его желанию.

Мы как разогнались по течению, с углем и без прицепа — могли бы уже к вечеру быть в Тане. Но ради экономии угля стали топить чуть-чуть, течение и так несет. Вышли на Дон, тут течение чуть быстрее, попробовали погасить машину, течением несет, только рулится по-другому. В Тане даже задерживаться не стали, взяли почту и вперед. По морю пошли уже под машиной — до Чембало дошли меньше чем за двое суток. Кочегары измотались в первые два дня — работать с углем непривычно. Хотел им подкинуть песню — «Раскинулось море широко», но послушал про себя текст внимательно и передумал.

Подсчитали расход угля, получается, что пароход привез около пяти тонн, ведь ему надо еще обратно баржу тащить. Две трети угля он сам израсходовал, эффективность очень низкая. Надо везти баржу угля, так хоть что-то будет в результате. Мавну как баржу пока боюсь использовать — угля влезет много, она груженая очень тяжелая, а грузить не полностью — смысла нет, она и пустая не легкая. Да еще у нее борт высокий, грузить неудобно. Придется использовать фусту как баржу. Так что отправился «Архимед» с фустой, на галеру еще несколько человек посадили — подруливать. Дал им денег, в Тане купят овец, углекопам отвезут.

Стал разбираться с запасами древесного угля, если его тратить только на домну, а каменный на все вспомогательные цели, то можно начинать выплавку. Начали греть домну.

Тут еще главный по сельскому хозяйству, опытный дед, сказал, что пшеница созрела, надо озимые убирать. Озимые он произносит с особым чувством. Для него это чудо — хлеб в поле зимует и в засуху урожай дает. Что-то рано в этом году, еще июль не начался. Наверное, из-за зимы — мягкая была.

А как косить будем? Конная косилка у нас одна, а посеяли мы раза в четыре больше чем в прошлом году. Надо поставить четыре смены косарей с конями и косить от зари до зари, должны успеть, погоды стоят сухие. Ставим как в прошлый год молотилку вместо пилорамы и сразу молотим. Зерно сушить будем рядом, под навесом, и в амбар. Весной построили еще один амбар, большой, но не знаю, поместится ли все.

Подбирать после косилки пошлю мужиков со стройки, а то их всех могу загрузить только когда идет разгрузка транспорта с рудой. Вот и сейчас, пароход еще не пришел, спросили, кто из них землю пахал. Отобрали семьдесят человек и послали на уборку. Только они сначала не могли понять, что в июне хлеб убирают, но быстро этому поверили. Тут столько всяких чудес увидели, что всему новому удивляются, но верят.

Пшеницу собрать успели почти всю, под конец уже начала осыпаться. Молотилка работает круглые сутки, молотит она хорошо, сделана по готовым чертежам, вот только загружать ее надо вручную, колосья на лоток укладывать. Но труд невеликий, в четыре смены укладывают. Молотое зерно еще провеять надо, а ветер то есть, то нет. Приспособили воздушный насос старой домны, сделали лоток, засыпаем непровееное зерно, оно влетает в поток воздуха и укладывается в гребень, ближе всего камешки, потом крупное зерно, мелкое, посторонние зерна и мусор дальше всех. Крупное и мелкое зерно не четко разделяется, но нам этого достаточно, хоть такая селекция происходит.

Около Ялты уже ранний сорт картошки созрел, копать начали. Вот и дотянули до нового урожая, а то трофейные запасы зерна уже подъедаем, и чем кормить такую толпу людей — думаю все чаще. Хорошо выручает рыба, ее в море много, если отойти от берега, не то что в двадцать первом веке. Наш сейнер в две смены работает, от рассвета и до заката. У тех рабочих, что на Перекопе рыба с кашей — основная еда. Баранину едят раз в неделю, иногда конина перепадает после стычек с татарами. В Чернореченске питаются получше, по местным меркам — шикарно. Овощи, фрукты, помидоры уже пошли.

Среди трофеев рис нашли, так с поварами научились плов готовить, пусть и не с первого раза. Все ингредиенты тут уже есть, лук, жирная баранина, оливковое масло вместо хлопкового даже лучше. Морковь местная, правда, желтая какая-то, моя пока идет на семена. А средневековый котел ничем не хуже узбекского казана. Приправ вот мало, зиры нет, черный перец дорогой, я его не покупаю. А свой красный перец стал понемногу использовать для своих. Моим плов очень понравился, был даже небольшая дискуссия, что вкуснее — плов или жареная картошка. По воскресеньям плов заказываю, если в Чернореченске. А сейчас картошка пойдет уже в товарных количествах, надо будет еще блюда повспоминать.

Домна дала чугун, конвертером переделываем в низкоуглеродистую сталь. Из полужидкой стали формируем плоские слитки, и в прокатный стан. Стан настроен на лист около одного миллиметра толщиной. К последней клети добавлены две пары фасонных ролика, которые формируют два желобка по краям листа. Этими желобками листы перекрываются, этакий недо гофролист. Это кровельные листы для Адлера. Олифы мало, листы покрываем остаточной смолой от пиролиза, черная, на битум похожа. Листов я заказал много — две тысячи квадратных метров, а лучше три, если получиться. Первую партию в четыреста квадратов уже послали в Адлер. С каждым рейсом шхун посылаю несколько разнорабочих и одного-двух плотников-строителей, чтобы было незаметно.

Пошел чугун, воплощаем в металле множество наших планов и проектов. Отливаем детали паровых машин, сразу три комплекта, с учетом выявленных недостатков. Заготовки и станины сразу для четырех станков: токарного, вертикально-фрезерного, круглошлифовального и портального плоскошлифовального.

Пробуем лить чугунную картечь 19 мм. Нет, десяток картечин отлить легко, но отливать сотнями пока не получается.

Из стали катаем еще прокат, кроме «гофролиста». Сделали несколько листов толстой, котловой стали. Потоньше, «двойки», накатали уже десяток листов — самая ходовая толщина для производства. Позже будем катать уголки, расписал каких размеров сколько надо. Но это не под конкретный проект — хорошо иметь большой ассортимент проката. Руды и угля у нас много, это все надо перегонять в сталь и чугун, другой домны у нас пока нет. А сталь хорошо иметь в виде проката, а не в виде слитков.

На слип затащили еще одну фусту, разбираем, будет еще один пароход. Немного изменим компоновку, машину и котел можно расположить более рационально и увеличить объем грузовых трюмов. Танк для воды тоже надо увеличить. У паровой машины надо предусмотреть отбор мощности для других агрегатов — сварочного генератора и водяного насоса.

Я попытался себе представить, как бы я себя вел, если бы не знал о планах Гирея. Чтобы вести себя как обычно в его глазах. Он считает меня удачливым торговцем, надо это тоже отыграть.

В Каффе, проверив первостепенные дела, поручил приказчику нашей лавки, найти и пригласить тех трех купцов, что недавно скупили большую партию желтой ткани. Пригласили их на обед к Еремею, консулу Каффы, приглашать ко мне их на обед я не стал, еще возгордятся. Чтобы еще снизить эксклюзивность, пригласили пять крупнейших купцов Каффы — получился небольшой экономический форум. Мне там присутствовать нельзя, невместно, так что заранее обговорили с Еремеем. Ткани, кстати, мы продали почти на две тысячи лир — так что с деньгами стало полегче.

На обеде приказчик изображал купца, а купец до мозга костей Еремей, изображал важного консула, снизошедшего до купцов. Обсудили планы по торговле желтой тканью, напомнили что у нас недорогие и качественные стекло и бумага. Тут подали горячее — запеченные гуси с кашей. И перед каждым поставили по серебрянной солонке, заполненной молотым красным перцем. У меня еще с прошлого года много чили осталось, почти не тратили. В солонках — серебряные ложечки, маленькие, меньше ногтя. Местные купцы узнали перец и хитро заулыбались. Еремей важно заявил, что этот красный перец гораздо сильнее черного, хотя вкус и сильно отличается. И подал пример, слегка посыпав кусок гуся.

Надо отдать должное, иностранные купцы прислушались и проявили осторожность, так что обошлось лишь обильным запиванием вином. Теперь уже все смогли обсудить вкус нового перца, отметили слабый запах, но главное, что он жгет не сразу, как черный, а через несколько секунд. Исключительная жгучесть красного перца не подвергалась сомнению. В конце обеда иностранцам преподнесли по мешочку перца, граммов по двести, хватит чтобы удивить наиболее серьёзных знакомых. Еремей объявил, что в конце августа будут торги на новый урожай перца, предварительная оптовая цена с прошлого года — полтора веса серебра, а всего перца ожидается около четырех талантов. Так что копите серебро, можно серьезно заработать. Купцы разошлись довольные и задумчивые.

Прибежал приказчик, к нему пришел купец из Орды, просит продать перца. У меня был еще один не распакованный мешочек в два килограмма, я сказал, что не меньше чем за два веса серебра. Он с купца содрал по два и два веса — триста сорок лир. Перец пойдет самому хану Ахмату, не меньше.

Про этот обед с купцами Гирею будет скоро известно во всех подробностях, от него в Каффе очень сложно что-то утаить, как я понял. Я подсматривал за обедом и скрыл свою роль организатора, но привлек к этому слуг, в том числе и тех, кого подозреваю в работе на Гирея. Пусть думает, что раскрыл мою небольшую тайну. Раз я это скрываю, то это важно для меня.

Пришел «Архимед» с баржей угля — вот это объем! На барже около 25 тонн, и «в себе» около пяти тонн излишков. Все, теперь уголь можно не экономить, запустили кольцевую печь, а то она стоит полная просушенных кирпичей, еще и черепицы немного сделали. Экипаж «Архимеда» отдохнул два дня, сменили две вахты из четырех, и потянули пустую баржу в Шахтинск. Первая баржа-фуста еще стоит под разгрузкой. Баржа пошла не совсем пустая, поехало двадцать человек из Перекопа, много муки, доски, в Тане еще овец купят. Поехало два рыбака с сетями, будут рыбу в Северском Донце промышлять. Из Перекопа перевожу самых лучших, только что-то сомнительный приз — из землекопов в шахтеры. Но в Шахтинске им консул обещает светлое будущее — вот достроим крепость, будем строить дома для каждого, кто больше всех работал — первым поедет в город жену выбирать. А пока крепости нет — ночуют на мавне, но там уже тесно становится, надо еще одну перегнать.

Особый статус Чернореченска, его закрытость и диковины, порождаемые им, породили массу различных слухов. По одним — это секретный роскошный дворец, где на обед подают тысячу блюд. Ну это кто-то про питание похвастался. По другим слухам — город вылез из-под земли, прямиком из ада. И все эти диковины помогают создавать черти. Тут чувствуется рука католической церкви. Но для большинства людей в Таврии — это таинственный город мечты. Эх, знали бы они, что этот город тает на глазах, я сам вывожу из него самое ценное. Сердце кровью обливается.

Хотя самое ценное — люди на которых держится производство — пока еще почти все здесь.

Да, сказки о чудесном городе Чернореченске правдой оказались. Но в этот город не каждого берут, только если в ремесле каком силен, или грамоту разумеешь, или сметливость проявил. Один человек тут ходит и ко всем присматривается, некоторых спрашивает — «как звать?», и черкает в своих записях. Потом рассказывает мастерам или самому Командору-освободителю, храни его Господь. А мастера тут из Чернореченска, почти все рабами были как и мы, их сам Командор всему обучал — он все знает и все умеет. Эх, надо было грамоту учить, а то так и буду кирпичи таскать. Хотя жаловаться на эту жизнь — грех. Вон, у осман чуть душу не вынули — что жизнь, что смерть — все едино казалось. А тут кормят разносолами, мясо — каждый день! А если пост — то рыба. Даже когда я дома жил, бояре у нас так не ели. Так еще и серебром платят! Меньше чем мастерам, но каждую седмицу!

Командор нам сам сказал — «Я вас освободил, поработайте на меня за еду хорошую да монетку малую, а кто хорошо работать будет, тому место дам хорошее, дом будет, и жену себе найдете. Будете или землю пахать, или иное дело работать.»

У меня сейчас две больших группы бывших полонян — русские с литвой в Чембало на кирпичном заводе и все остальные на строительстве Перекопа. Постепенно отбираем лучших и переправляем из Чембало в Адлер, из Перекопа в Шахтинск.

С Перекопом очень не однозначно — достраивать его или нет? Мы построили крепость Порт-Перекоп, почти восстановили старый Перекоп, восстановили около четверти стены. Но это они мне так докладывали. Когда я приехал посмотреть на процесс строительства, то удивился — высота восстановленного вала, без учета рва, около трех метров, и толщина так себе. Грозно подозвал к себе бригадира, но на мои претензии он четко ответил, что в задании было сказано — восстановить ров и вал, а сколько аршин должен быть вал — не сказал.

Пытаюсь вспомнить тот разговор, что-то я никаких числительных или мер длины не произносил. Что-то я совсем с этой скрытностью зашиваться стал, то говори, это не говори.

А ведь тут около шестисот человек работают, вполсилы, а едят хорошо. Достроить Перекоп — дать Гирею в руки мощный инструмент. Не достроить — османы по суше легко захватят Крым, и тогда я его совсем потеряю. По слухам, султан готовит сухопутный поход в ближайшее время. Надо бы достраивать, для меня Перекоп не преграда, а турок из Крыма мне тогда не выбить. Оценил я производительность этой толпы рабочих — нет, нормальную стену не достроим, тут надо тысячи рабочих — или стена будет вот такая. Еще и количество рабочих все время уменьшается — в первые же недели ушли более сотни человек, я же тут никого не держу, у меня тут свобода и демо… Ну свобода у меня тут. Но в течении месяца пара десятков вернулось, не понравилось им на полной свободе. Ну и в Шахтинск забираю.

Так что не буду упахивать людей, пусть так и работают вполсилы, буду рассматривать это как резерв людей, главное, что не бездельничают. Надо активнее перебрасывать туда, где от них пользы больше, жалко, что в Шахтинск много нельзя, там жить пока негде.

В военпроме еще одна тема — увеличение дальности стрельбы минометов. Тут путь один — переход на металлические мины — чугунные и стальные. Минометы-то у нас калибром 90 мм, делали их для зажигательных мин. Как фугасные — получились излишне мощные, первые же испытания показали сильный фугасный взрыв, но мало осколков. Мина легко пробивает крышу блиндажа из довольно толстых бревен. Но тут нет таких целей, разве что по крупным зданиям стрелять. Особенно для этого подходит чугунная мина — осколков мало, чугун у нас хрупкий, но в радиусе метра-двух, все в труху — чугунная крошка страшная сила. Еще и взрывная волна сильная — четыреста грамм взрывчатки. По зданиям и крепостям хорошо стрелять, и отливать из чугуна довольно просто.

Стальная сварная мина более трудоемка в изготовлении, и на испытаниях показала себя хуже чугунной. Взрывчатки вошло даже чуть больше, но стенки тонкие и осколков практически нет.

В новых минах трубку под пороховой патрон, так же как и сам нулевой заряд решил делать больше. В моей реальности в 82-мм миномете нулевой заряд, он же основной, представляет собой холостой папковый патрон двенадцатого калибра. В него входит восемь грамм бездымного пороха, но у нас бездымного мало, минометы хорошо работают и на дымном, только для него надо больше места. Так что калибр нулевого заряда увеличили до двадцати двух миллиметров. Надо еще налаживать производство этих гильз, сначала думал донце гильзы делать из латуни, благо цинковую руду привезли. Но решили делать бронзовые — латунь у меня дороже бронзы, повторное использование не требуется, расход металла небольшой. А если при выстреле и трескается, то на результат это не влияет, как показали испытания.

На испытаниях сильный фугасный взрыв создавал в земле приличную воронку, даже валило небольшие деревья. Еще бы — столько шимозы, а вся мина больше трех килограммов. На полном заряде дальность около двух километров, надо точные таблицы делать.

Сделали несколько картечных снарядов для 65-мм пушки, испытали. Результат неоднозначен: на пятидесяти метрах идет слишком плотной кучей, почти как болванкой мишень пробивает. На ста метрах разброс нормальный, доски ломает, а на двухстах — летит слишком редко, низит метра на полтора, и часть картечин от бревен отскакивает, только вмятины остаются. Но если подумать — чугунный шарик весом 25 грамм оставляет глубокую вмятину в дереве — то каково будет человеку?

Так что картечь приняли на вооружение как вспомогательный боеприпас. Но зато он для нас совсем доступен — не содержит ничего дефицитного или нестабильного. Бронзы для гильз у нас полно, османскую пороховую мякоть перегоняем в гранулированный артиллерийский порох, картечные контейнера делаем из обрезков кровельной жести. Осталось научиться массово лить картечины, а то насобирали только на двенадцать снарядов. Сделали еще десять фугасных, тоже в новых бронзовых гильзах — пошлем Василию, а то у него снаряды кончаются.

Делаем мины к миномету, а ведь можно еще сделать саперные мины. Для обороны Чернореченска не помещали бы. Технически — ничего сложного, но нужны саперы и их надо готовить. Успею? Надо начинать, а там как получиться. Нарисовал эскиз взрывателя МУВ — модернизированный упрощенный взрыватель. Заказал на завод пять штук, детонатор ставить не буду, только капсюль-воспламенитель, тренироваться будем.

В штабе дал задание подобрать десяток солдат — спокойных, флегматичных, с крепкими нервами. На следующий день подверг этот десяток испытаниям, проверял мелкую моторику пальцев и стрессоустойчивость, отобрал четверых, среди них один сержант, начал с ними заниматься сам.

Рассказал про идею мины, продемонстрировал действие взрывателя с КВ, предложил представить, что было бы, если к взрывателю приделать фугасную минометную мину. Коварность этой идеи потрясла солдат до глубины души. А когда я сказал, что они будут работать с этими минами, увидел в их глазах сомнения — «зря я пошел добровольцем». Пояснил, будут долго тренироваться с учебными, как сейчас, с КВ без взрывчатки. Но каждый раз, когда срабатывает капсюль, представляйте, что сработал фугас. Продолжил речь о том, что это очень хитрое и сильное оружие, и только такие смелые и сообразительные солдаты как вы сможете им овладеть. В глазах у парней зажегся холодный азарт — тут и вызов и понимание опасности. Надеюсь — смогут.

Тут еще проблема — не всякая мина годится против конницы, нажимная только коня искалечит. Решил я использовать аналог мины ПОМЗ — растяжки, причем на высоком колышке, чтобы и всадникам прилетало. Мина будет сильно заметна, но татары не знают, какую опасность несут эти колышки, для первого раза будет эффективно.

Привязали МУВ к колышку, взяли второй колышек и толстую нитку, начали тренироваться. До вечера отработали все приемы постановки и снятия мины. На себе проверяли срабатывание, даже коня привели — проверяли на всаднике. Вроде понимают, дальше сами, приду — проверю.

Взрыватель МУВ довольно опасен в обращении, МУВ-2 безопаснее, но сложнее, сделаем его позже. Пусть тренируются с этим, МУВ-2 будет приятным сюрпризом.

Пришел «Архимед», отвозил в Шахтинск вторую мавну, и немного угля привез. И капитан рассказал мне историю. На Шахтинск напали татары. Некоторое время следили издалека, поняли, что все ночуют на реке, напали днем. Но наши уже построили три наблюдательных вышки — это не долго. Берут подходящее дерево, спиливают на высоте пяти-шести метров, и на дереве строят будку и лестницу из досок. Нужны только доски и гвозди.

А местность там довольно ровная, только Шахтинск слегка в низине, но с вышки видно далеко, татар заметили хорошо заранее. Часовой объявил тревогу, безоружный народ ломанулся на баржу, солдаты приготовились к обороне на барже — но главное — трое часовых на вышках. Татар было меньше трех десятков, дикие наверное. Сержант цинично дал команду подпустить поближе. Как он потом оправдывался — «а разбегуться, где их потом ловить будем?» Подпустили почти вплотную к первой вышке и ударили из трех стволов, мавна далековата была.

Это был большой сюрприз для татар, они точно или дикие или ногаи, но не крымские — выстрелы первый раз услышали. Лошади метались, вставали на дыбы, то ли от попадания пуль, то ли от грохота выстрелов. Расстояние для стрельбы было маленькое, даже слишком — цель проскакивала мимо бойницы слишком быстро. Стрелки сначала много промахивались, потом стали стрелять не в того, кто ближе, а в того, кого удобнее стрелять. Но бойня продолжалась недолго, выжившие поскакали обратно, их обстреляли в догон, довольно удачно.

В результате куча трупов татар и много раненых лошадей, семь пленных татар и шесть лошадей уцелели. Но несколько конных все же ушло. Раненых лошадей пришлось добивать, раны от карабина хоть сразу и не убивают, но заражение крови и заметное кровотечение ничем хорошим для лошади не кончатся. Раненых татар тоже добили, никто их лечить не собирался.

Теперь все объедаются кониной во всех видах, засолили две бочки солонины, потратили почти всю соль, просили привезти еще следующим рейсом. Семерых пленных татар привезли сюда, и что мне с ними делать? О! Пошлю военнопленных в Себастополис, подальше от их ареала обитания, чтобы не сбежали, пусть лес валят для строительства.

Тут же снаряды новые, их надо Василию отвезти. Интересно, что он там навоевал? Поеду-ка я тоже в Адлер и Себастополис.

Довольно много груза с собой берем: полторы тысячи квадратов кровельного железа, гвоздей разных полтонны, инструментов много, доски, муку, картошку. Набрали товара для купцов — ткани, посуда, инструменты — есть тоже планы. Ну и десяток лучших рабочих из Чембало и два мастера-кровельщика. Хотя — что там гофролист положить, но здесь это целая наука. Объявили, что едем в Себастополис, оборону от осман строить. Почти правда.

В Адлере прогресс — сошли на бревенчатый причал, довольно большой. Рядом фуста трофейная, на берег вытащена. А вдалеке ровный ряд домов стоит — много, почти три десятка. Но крыши только на девяти избах — черная жесть. Да, избы, даже клети — печей нет. Побольше обычных пятистенок, но не намного. И из тонкого бревна, я предупредил, чтобы не гнались за толщиной — морозов тут нет, а из тонкого строить быстрее. Опять времянки, а что делать, мне тут надо срочно наращивать рабочую силу, без крыши — никак, дожди частые, не то что в Крыму.

Так что народ кровельному железу обрадовался, да еще с кровельщиками. Сходу, с корабля на…крышу, начали перекрывать, тесновато тут жили. Почти восемь десятков человек жили в восьми домиках, в девятом — кухня. А обеденные столы стоят на улице, под деревьями, и если ливень — проблема.

Сейчас эти дома перекроют, и можно везти еще сотню человек. Но уже нужны не только жилые дома. Надо пройтись, посмотреть что еще нужно срочного.

Что это? Паровую пилораму запустили! Молодцы! Штабель досок лежит, сырые, правда. Опять. Все повторяется. Не надо — не все! Повторяется не по кругу, а по спирали — вон пилорама паровая, и людей у меня сколько. Вот только Гирей за спиной и в ухо дышит. Как будто руки связаны от этой скрытности. Ничего — прорвемся!

Столовую надо строить, только сразу проектировать большую, а то мы в Чернореченске два раза расширяли. Я уже думал — в центре кухонный блок, и в три стороны будут обеденные залы, их можно будет позже пристраивать. Вот тут место подходящее. И надо будет все оборудование для столовой прислать.

В дальней промзоне надо хотя бы три здания построить, начну переводить промышленность уже. Хотя бы такие же избы — это для начала, нормальные цеха позже начнем строить. И склад для селитры нужен, я прям место себе не нахожу, когда вспоминаю, что такая ценность не вывезена, а вывозить надо долго.

И склад нужен не один, а два, как минимум, резервирование — мало ли что. Пока один, где же его поставить? Хочется поближе к причалу — такую тяжесть далеко таскать не хочется. Но тут и форт артиллерийский, и угольный склад — опасно. Выбрал место — метров триста от берега, далековато. А там десятки тонн таскать, конь всего один, волов два. Вагонетки нужны, рельсов нет, будет деревянная «железная» дорога.

Собрал совещание, консул и мастера. Двое даже с козловым краном в цеху работали, там тоже рельсы деревянные, вот они и будут дорогой заниматься. Людей много, так что сразу начнем и дорогу, и столовую, и склад. Дальнюю промзону чуть позже. Нарисовал эскизы, раздал.

Склад селитры не совсем простая изба. Тары у нас мало, это будет склад для сыпучих материалов, высыпать селитру будем. И важно, чтобы вода не попала. Место я выбрал посуше, слегка на пригорке. Внутри сруба еще выберем яму метра полтора, по всей площади. Дверь будет повыше, под крышей — вагонетка должна заезжать внутрь на помост, и с него высыпать селитру. Склад снаружи надо обваловать землей, внутри оштукатурить глиной. Еще надо чтобы дорога плавно поднималась к воротам — насыпь нужна. Но там не много, около метра.

Обсудили конструкцию дороги, для рельса выбрали брус сечением сто на сто пятьдесят миллиметров. Хотел потребовать дубовый, но подумал что лес все равно сырой, так что без разницы. Мастера с пилорамы пошли пилы настраивать.

Опомнился — кровельная жесть еще в Себастополис нужна! Посчитал — метров триста осталось, ладно, хватит.

Еще обнаружилась проблема — в Лияше нет мельницы! В Чембало мы пользовались услугами ветряной мельницы, от морского бриз она работала устойчиво и легко обеспечивала потребности Чембало и Чернореченска. В Лияше мельницы нет, возят молоть зерно аж в Себастополис, либо используют ручные мельницы. Придется и нам муку возить морем, а она так сыреет. Вот так, молотилка у нас есть, а мельницы своей нет. Сделал себе пометку, но это потом.

Темнеет, пошел на шхуну спать. Утром пошел обходить Адлер, заметил, что поле распахано. Можно картошку посадить, ранняя успеет вырасти. До ноября и поздняя успеет, а раньше тут морозов точно не будет, если они вообще будут. Только надо картофелевода послать, чтобы все правильно сделал.

Уже напилили немного брусьев, начали дорогу строить. Колею назначили в один метр между внутренними гранями рельс. Хорошо что у одного плотника был бронзовый метр, сделали калибр. Пути начали укладывать прямо на причале, только в качестве шпал — толстые доски. А на земле — шпалы из тонких бревен. Трассу пути разметили прямую, на двести пятьдесят метров, только потом поворот к складу. На прямом отрезке будут склады руды и угля, тоже вагонетками разгружать будем.

Я же еще привез с собой «потребительских» товаров, консул наладил контакт с двумя крупнейшими купцами в Лияше. Мы их завалили товарами по слегка демпинговым ценам, во-первых, чтобы купцы за товаром не уехали, секретность тут нужна, хотя бы временная. Во-вторых — немного расшевелить рынок труда. Хотели нанять местных — а они особо не горят желанием работать. Еда у них есть — и ладно, инерция какая-то. Но теперь изобилие в лавках, через жен и детей, заставит мужчин шевелиться.

Комендант, старший сержант, рассказал как он вел разведку окрестностей. Нашли, все-таки, вторую лошадь, и объездили всю округу парным патрулем — кроки мне показывает. На север, вдоль берега, ушли километров на тридцать, это севернее Сочи, получается, там дальше только узкая тропа есть. Туда мало кто ходит, только скот пасут. Кому охота ноги ломать, когда морем гораздо легче. За Лияшем городок Касто идет (Хоста), людей там еще меньше, они даже на рынок в Лияш ездят. На месте Сочи поселок — несколько сот населения. Еще есть мелкие поселки в долинах рек. Еще выше в горах тоже кто-то живет, но мало. Они иногда спускаются с гор, меняют баранов на соль и муку. Там тоже надо разведывать, но на лошадях туда трудно подниматься, позже займемся.

Так что действительно, довольно изолированное место получается, если море контролировать. Через горы если и можно на лошадях, точнее с лошадьми, пройти то этот путь еще найти надо. С севера, на конях можно прийти в район Туапсе, но дорога через Шаумянский перевал еще не проложена. Ведь когда ее строили, там даже взрывные работы велись. А без коней татары не пойдут, что за татарин без коня. А на юг от Туапсе дорога есть далеко не везде, горные тропы только. Не, не пройти татарам.

Вот южное направление не настолько неприступно. Между Сухуми и Адлером через горы не такое уж и большое расстояние. Можно подняться вдоль реки Бзыбь, и там где-то есть перевал к реке Псоу. Кони там, может, и не пройдут, но османы без коней — запросто, их там хорошо умеют мотивировать. Так что этот перевал надо разведывать и готовиться. Но мы еще можем в долине повоевать, у меня на этом участке шесть или семь крепостей на побережье, надо их проверить. Крепости небольшие, но их всех можно с моря поддерживать. Так что даже до гор османам сразу не добраться.

Убедился, что работы идут как надо и поехал в Себастополис. Василия на месте не было, ушел в патрулирование, и я пошел в долину реки к моим «колхозникам». Что-то тут на полях и конь не валялся, ничего не вспахано, плуг лежит в сторонке. Волами таскают бревна, один сруб уже стоит, вместо крыши куча жердей и веток. Второй сруб строится, уже метра полтора подняли. Это они за все время полторы избы построили? Хотя кому тут работать — плотник только один, а остальные бывшие полоняне до сих пор ковыляют после колодок. Сюда надо еще людей прислать, да покрепче. Плотников надо, пахарей, картофелеводов — но жилья еще нет. Посадочный картофель, что сюда привез, отвезу обратно в Адлер, тут еще не скоро сажать будут. Сказал продолжать строить избы, вот вам кровля, еще пришлю. Пошел в крепость.

Утром пообщался с консулом, комендантом и минометчиком Кефеусом. Подпоручик Кефеус — главный по артиллерии на этой базе, но поскольку он минометчик, то поручик Василий, командующий эскадрой, решил его оставить для обороны крепости. Мавн тут нет поблизости, а из миномета попасть в фусту, да еще в качку, почти невозможно. Интересно, как они собрались оборонять крепость зажигательными минами?

Принесли новые снаряды — военные оценили ровные и красивые бронзовые гильзы. Старые стальные, чиненные электросваркой, даже визуально проигрывают. А когда я рассказал, что с гильзами теперь проблем нет, все приободрились и начали строить планы. Минометчик даже задумался как-то мечтательно.

— О чем думаешь, Кефеус?

— У пушки снаряд хороший, сильный. Нам для обороны пушка нужна будет.

— Будет пушка. Но ты же минометчик?

— Из пушки тоже хорошо стреляю. В крепости качки нет — в мавну или фусту попадать легко.

— Даже в фусту? Она же верткая?

— Да, верткая. Вот бы большая пушка крутилась как маленькая! Никакой корабль тогда не страшен! Охи!

— Сделаем такую пушку! Вот погоди немного, скоро сделаем.

Что-то я забыл про откатник, такая бы пушка у нас получилась. Особенно для флота это важно, а то они в качку, можно сказать, наугад стреляют.

К вечеру из рейда пришли две шхуны, сели мы с Василием ужинать. Я ему похвастался новыми снарядами, он общупал красивую бронзу и начал строить агрессивные планы.

— Василий, ты сначала расскажи как ты тут воюешь.

— Да тут войны особой нет, ты же сказал — крепость Ло Вати не трогать. Но пострелять немного пришлось.

Сходил я, посмотрел Трапезунд — нет у меня сил все контролировать. Решил начать постепенно — с блокировки Ло Вати. Начал с купцов, нашим купцам — грекам и черкесам, просто сказал — приказ Дожа, к Ло Вати не приближаться, будем стрелять. Они все сюда перешли, в Себастополисе и соседних городках торгуют. Я им еще шепнул, что в Себастополисе много войск будет, так они уже тут лавки пооткрывали.

Вот с османскими купцами разговор другой, перехватываем и груз забираем. Они слов сразу не понимают, обычно мы в лучника из карабина стреляем, после этого хорошо и латинский и греческий понимают. Еще и груз сами на шхуну перегружают. Вот карабин — небольшой, а такой убедительный. А после мы пушку показываем. Я так и говорю — «еще раз увижу — буду стрелять из этой пушки» Только груз у них однообразный, зерно везут из Ло Вати в Царь-Град. Так что зерна много, солдаты таскать устали, там амбар целый, потом покажу.

С торговцами наладилось — нет ни одного в Ло Вати, остались рыбаки. Но не трогаю я их, в городе наши же черкесы и армяне живут, если им рыбачить не давать — голод будет. Мы же Ло Вати освободим, зачем людей мучить. А османы в крепости голодать не будут, у жителей еду отберут. Правильно я думаю?

— Правильно. Молодец, Василий! О людях подумал. Да, наш это город, вернем его скоро.

— Это хорошо, что скоро. Дальше я пошел вдоль берега, там еще две деревеньки османские. Ну я и оттуда купцов выгнал, рыбаков не трогаю. Рыбаки, как только нас завидят — к берегу бросаются. Но в этих деревеньках есть османские войска, немного, но есть.

Дело было так — увидели мы фусту, идет из Трапезунда на Ло Вати. Решил я ее захватить, гребцов освободить. А снаряды-то у нас мощные, фугасные, как бы фуста разом не утопла, как та. Стали аккуратно по юту стрелять. Два раз промахнулись! Снаряды жалко. Но третий попал точно в надстройку — все разворотил, но галера не тонет. Так они успели на берег выброситься, около рыбацкой деревушки. А оттуда османы бегут, пришлось подранка бросить.

Так что моих сил хватает только на то, чтобы осман к Ло Вати не пропускать. Надо хотя бы еще две шхуны с большими пушками, и снаряды послабее.

— Так вот же новые снаряды — картечные. Мы их специально для фуст делали. Завтра спытаем. И их много можно делать, и перед выстрелом снаряжать не надо, как фугасные. Я Кефеусу уже все рассказал, завтра обсудим. Шхун я тебе еще пришлю, но большую пушку только одну. Ее куда — в крепость или на шхуну делать?

— И в крепость надо и на шхуну. А если шхуну с маленькой пушкой?

— А вдруг мавна? Да и 40-мм снарядов мы уже не делаем.

— Тогда давай большую пушку на шхуну.

На утро пошли картечный выстрел испытывать. На берегу сделали частокол из тонкомера, сильно не вкапывали — сзади подперли, чтобы не падал. Объяснил всем, что картечь капризна к расстоянию, вблизи как болванка бьет, а вдали борт уже не пробивает и летит редко. Но по людям и на триста метров сильно бьет, если попадет. Так что стреляли со ста метров — вроде как близко к оптимальному. Шхуну заякорили, чтобы меньше качало, пушкари тщательно целились и Кефеус с Василием проверяли. Но качка слабая, попали точно в забор.

Пока Вася с Кефеусом на ялике плыли, мы уже подбежали к мишени. На таком расстоянии, тонкие бревна, 10–15 сантиметров, прошило насквозь, две жердины даже переломились. Осыпь не очень равномерная, но довольно плотная, даже слишком. Можно и на сто пятьдесят стрелять. Я добавил, что на двести летит ниже на рост человека, так что учитывайте. Так что картечный выстрел одобрили, как раз для фуст, первый выстрел можно издалека по носу, чтобы топчи не стреляли, а если фуста без пушки, то уже легче.

Потом Василий повел меня на склад — хвастаться. Ого, хорошо он тут натрофеил, сотни мешков и корзин зерна — пшеница, ячмень, просо. Так что война кормит в прямом смысле, а то я не рассчитал с запасами продовольствия, хлеба и круп очень много уходит, особенно на Перекоп, там почти пять сотен рабочих. Они там почти одной рыбой питаются, и по кусочку хлеба или каши. Наш рыболовный мини-сейнер спасает, он только на них и работает. Сделали второй, переделали из большой лодки, но еще невод не закончили.

Так что можно продовольствия отсюда в Адлер подкинуть, все меньше из Чернореченска возить. Сегодня шхуны грузятся, а завтра пойду в Адлер. В Адлере, пока шхуны выгружались, осмотрел строительство. Почти все избы уже с крышами стоят — вид опять необычный — дерево свежее, а крыши черные. Склад для селитры и столовая строятся, селитру уже скоро можно возить.

Деревянные рельсы выглядят как настоящая узкоколейка, если к самим рельсам не присматриваться. Но еще и шпалы без пропитки, и лежат они просто на земле, без балласта. Опять все временное. Но долговременное тут никак не получится — дерево сырое, все равно переделывать. Немного тут пути — меньше четырехсот метров. Да и какая тут нагрузка — вагонетка на пару тонн. Проложили уже метров семьдесят, но тут еще поворот впереди, не знаю, как справятся. А мне надо в Крым.

В Чернореченске закончила работать домна, но еще раньше сломался прокатный стан, так что под конец делали стальные слитки, проволоку и чугунные отливки. Стан сломался не сильно — подшипники «застучали», и прокат пошел волнами. Но домну останавливать нельзя, так что пока делали новые вкладыши — металл кончился. Но и так грех жаловаться — листов и уголков накатали тонн пятнадцать. Дальше будем работать вагранкой, а эта домна уже все. Стан до конца собирать не стали, готовим к перевозке. Даже хорошо, что я домны строил мелкие, для древесного угля. Пусть не такие эффективные и производительные, как большие, зато строить быстро, и бросать не так жалко. А производительности мне хватает, даже слишком.

Производство чугунных минометных мин началось, но выявились два момента, первый — точность изготовления недостаточна, и ударник часто по капсюлю не попадает. Можно было бы добавить накольник на капсюль, но и сам папковый патрон у нас не отработан, быстро делать не получается. Я решил, что эта ступень развития пока для нас высоковата. Минометы во флоте мы уже почти не используем, а на суше, без качки, лишняя пара секунд от фитильного зажигания ничего не решает. Так что мины у нас чугунные, но с фитильным воспламенением заряда.

Вот второй момент — положительный. Решили, что шимозы слишком много в мину кладем, нам блиндажи в два наката ломать не нужно. Из миллиметрового листа согнули трубочку и прихватили сваркой. Эту трубочку вставили в чугунную мину, чтобы уменьшенная шашка не болталась. Испытали, и обнаружилось, что чугунные осколки стали крупнее! Десятки, если не сотня, осколков летели на 30–50 метров и входили в дерево на два-три сантиметра. А на десяти метрах пятисантиметровая доска была дырявая насквозь. Интересно, как жестянка на образование осколков повлияла. Теперь у нас получилась довольно простая, мощная осколочно-фугасная мина. Табличная дальность полета — 2200 метров.

Взрыватель отличается от орудийного формой — он собирается на основе плоской стальной втулки большого диаметра, которая вставляется в мину. Это все из-за моего опасения нестабильности пикриновой кислоты, при контакте с металлом могут образоваться опасные пикрины. Или пикраты? Надо в справочнике посмотреть. Так вот, перед боем нашу мину надо собирать, к ящику с минами идет аж три просмоленных коробочки. Из первой достают мелинитовую шашку, вставляют в мину, из второй — взрыватель. Из третей — набирают нужный пороховой заряд, один с фитилем, остальные дополнительные. Немного мешкотно, зато безопасно. Да и перед боем минометчики все своими руками проверяют, а то мало ли как оно в ящиках ехало.

Вот когда сложную задачу разбили на части — получилось доступно. Льют чугунные корпуса и мелинитовые шашки. Заряд делают из переделанного трофейного пороха. Пришлось туда добавить еще немного калийной селитры, перемолоть еще раз на мельнице — и на спекание, вот тогда получается нормально. Но все равно нагара многовато, для пушек надо бы свой порох делать, они чувствительней к нагару, и банить приходится каждые несколько выстрелов.

Взрыватели делать довольно трудоемко, но разбили на несколько операций и поток пошел. Основную деталь льем из бронзы в стальной кокиль, получилось довольно производительно и экономично, деталь получилась тонкостенная. Еще у нас взрыватель не вкручивается в мину, а защелкивается бронзовыми лепестками. У нас при производстве мин токарный резец даже не прикасается к заготовке. Отливка промеряется калибрами, брак идет в переплавку, а годные идут на обточку. На круглошлифовальном заготовку закрепляют в оснастку, обтачивают тело мины и оперенье в размер. Также, шлифованием, калибруется отверстие под вв и взрыватель, никакой резьбы. Остается только вставить стальную трубку, мелинитовую шашку и взрыватель защелкнуть.

План у нас — пятьсот выстрелов, это первый этап, нужно больше. Получается, что минометы с ОФ минами — наше самое эффективное оружие на суше. Во флоте же надо на каждую шхуну по 65-мм пушке, сейчас переделываем три полевых в корабельные. Выстрелы к пушкам будем тоже собирать как мины, только там немного проще — три части: в снаряд вкладывается шашка и закручивается взрыватель.

А картечные выстрелы храним готовые, только их пока мало. Никак не можем отладить массовое литье картечин из чугуна. Сейчас получаем двумя способами — литье в землю (модель из бронзы) и литье в доломитовый кокиль. С землей много возни и много брака, доломитовый кокиль быстро изнашивается — растет диаметр отливок. Так что пока к решению не пришли.

Должен прийти «Архимед» с баржей, но он опоздал на три дня. А дело было так: вышли из Таны, прошли Воспоро и тут упало давление в котле — сифонит пар через шов. Остудили котел, добрались до места, зачистили. Дырка всего миллиметра три, но работать не дает — весь пар уходит. Так машинист не растерялся — нашел в креплениях бронзовый саморез с головкой под ключ, расковырял отверстие под резьбу самореза и закрутил. Дали давление — не держит. Потом долго подгонял медные шайбы, чтобы все плотно прилегало. Добился давления в шесть атмосфер, уже неплохо. Не четырнадцать, но идти можно. Так потихоньку дотелепали, ведь еще баржа за кормой. Теперь баржа под разгрузкой, а с парохода снимают котел чтобы заварить в Чернореченске. Так, срочно нужен мобильный сварочный агрегат в порт. А машиниста повысить в звании с механика третьего разряда до второго.

«Архимед» сделал четыре рейса в Шахтинск, отвез туда вторую мавну под плавучий дом, до этого привез две баржи угля. Каменного угля на на некоторое время хватит — в Чембало лежит более тридцати тонн. На пароходе перебирали машину: заменили вкладыши, восстановили геометрию цилиндров и отшлифовали их, сделали новые поршни и кольца. Уже собрали — обкатывают.

Я же придумал прикрывать Инкерманским карьером вывоз селитры, но для стройки столько извести не нужно. Меня осенило — «квадратное таскать, круглое катать». В бочку погрузили пиленые блоки известняка, пустое пространство засыпали крошкой. Стало очень удобно — ведь надо погрузить на телегу, выгрузить на пристани, погрузить на шхуну, выгрузить в следующем порту. Теперь можно просто бочки катать, только бочки портятся, расшатываются, воду в них уже не нальешь. Можно заявлять, что в бочках мы возим строительные блоки.

В порту погрузили четыре бочки на шхуну, а в трюм спускать побоялись — бочки тяжелые, более полутоны, если ее уронить — можно днище пробить. На палубе держать — остойчивость ухудшается. Так что повезли в Каффу по шесть бочек с пиленым камнем на двух шхунах.

В Каффе торжественно и с помпой начал строительство новой лавки, нанял местных греков-каменщиков. Выступил с речью о перспективах торговли в Каффе. Вот приходиться тратить на это деньги, но надеюсь что Менгли поверит, тем более, он присутствовал на торжестве, и, вполне искренне, довольно улыбался. Еще бы, ведь он считает это все уже своим.

Неделю назад в Каффе было ЧП, на полицейский наряд было нападение. Патруль состоит из двух моих с револьверами и двух «старых» с короткими копьями. Один мой отстал, расслабился, и его зарезали моментально. Дернули револьвер — а он на стальной цепочке. Пока разбирались как снимать, остальные полицейские заметили потерю бойца. Второй стрелок разрядил по нападавшим все шесть патронов, быстро перезарядился и втроем побежали на бандитов. Те бросили добычу, раненых подельников и скрылись в толпе. Один из нападавших умер быстро, второй прожил три дня и рассказал про небольшую банду греков. Но «малина» была пуста, сообразили уйти, не дураки.

Еще в перестрелки был убит прохожий, одной пулей в голову, наповал. Но никаких судов и разбирательств — «издержки производства» Консул только выплатил небольшую виру — прохожий простолюдин был.

С полицейскими проанализировали случай, обсудили возможные уязвимости полицейских, некоторые меры противодействия придумали, но как-то неубедительно это все. Из реального — только правильно вести себя в патруле, ну и неотвратимость наказания. То, что убили двоих нападавших — этого мало.

Провели рейд против местного криминала, но без особых результатов. Только одну банду воришек поймали, отдали городскому суду. Суд тут скорый, повесят, наверное. Пришел Менгли, посочувствовал. Я ему даже поверил, не его это люди, скорее всего.

В селитряной пещере заполнили уже тридцать бочек. Работают медленно, так как поднимается селитряная пыль, и даже в повязках работать становится трудно. Стали слегка смачивать водой, селитра стала липнуть к лопатам, но зато пыли меньше. А пещеру никак не проветрить.

В порт «Архимед» притащил баржу, из брусьев сколотили рампы для бочек — как рельсы. На телегах возим бочки, сразу с телеги бочку катят по рампе на баржу.

Сделали две вагонетки-платформы для Адлера — бочки возить. Платформы деревянные, оси стальные, колеса сварные, буксы с бронзовыми вкладышами. Рассчитываем, что можно три бочки боком закатить и так везти на боку, закрепив. Надо бочки поменьше кантовать, они на такие нагрузки не рассчитаны.

Этим рейсом в Адлер посылаю почти всю группу электротехников. Оставил только одного на случай ремонта и одного аккумуляторщика. Увозят с собой почти все электрооборудование и экспериментальную лабораторию, остаются генератор на двенадцать вольт, аккумулятор с освещением и сварочный генератор.

Уезжают два парня, что оптикой занимаются, с ними еще мастер работает, но он помогает запасы поташа в стекло перегонять — нам много окон стеклить придется. А парни, что делали подзорную трубу, углубились в теорию. У нас не получалось преодолеть хроматическую аберрацию, изображение получалось радужным. Они попытались решить это экспериментально — не получилось, стали изучать теорию. Прошло полгода — они знают что такое синус и косинус! Не говоря уже о теореме Пифагора. Так что пусть едут в Адлер.

Еще едут печатники и цех по производству бумаги, везут игольную печатную машинку, обе машинки по производству бумаги, котлы для варки целлюлозы и трафареты книги Пушкина. Трафареты аккуратно укладывали, каждый лист прокладывали бумагой, чтобы не склеились — целый сундук получился. Увозят все что можно увезти, остаются только печи и сараи. Поехало еще три десятка разнорабочих и плотников, одно отделение солдат, жилья должно хватить. Расселятся в Адлере — пришлют уточнение по количеству жилья, не знаю, что они там понастроили. Везут около шестисот квадратов кровельного железа — это пока все, прокатный стан разобрали. Говорю, что в Каффу переезжаем. Шхуны ушли, а баржа еще грузится селитрой. Ушли еще две шхуны, одна из них с 65-мм пушкой, это в эскадру Василия. Пушку переделали из полевой.

Еще у меня шхуны ходят к Босфору, присматривают, активных действий не ведут. Докладывают — мавн не видно, фусты и купцы ходят вдоль берега, пока там никого не трогаем.

Посмотрел я в справочнике — правильно — пикраты металлов. Пикрины — это другое, вспомнил: хлорпикрин. Слезогонка. А ведь я ее могу сделать. Пикриновая кислота есть, осталось сделать хлорную известь. Электролизер, в режиме получения гидроксида натрия выделяет хлор. Объяснил химику, что хлор должен проходить через емкость с гидроксидом кальция — гашеной известью. А хлорка еще пригодится в целях дезинфекции.

Вот так, жизнь кругом кипит, все радуются победе и новым достижениям. А мне так жалко свой Чернореченск своими руками растаскивать. Хотя уже свыкся с мыслью о переезде, и Адлер нравится все больше и больше. Металлургия будет близко к морю, руду и уголь будет легче возить. Да и многие ошибки планирования исправим. Важно что мои люди и производства будут в безопасности, вот тогда займусь врагами уже серьезно.

Глава 14

Прошелся по Чернореченску, то что людей стало меньше — пока в глаза не бросается, металлурги, механики и химики суетятся по всей территории. Металлургов многовато, домна встала, чугун плавят в вагранке — льют мины и картечь. Видно, что людей излишек — следующим рейсом поедут в Адлер, надо там металлургию начинать.

Но самые большие группы людей, которым тут не надо находиться — дети и женщины. Но женщины — почти все чьи-то жены, а из детей — около трети — дети этих баб и мужиков. Вот в Адлере быт немного наладится, и буду вывозить уже семьями.

Пришел я к мысли, что для внешних сил самая желанная технология, которой мы обладаем — это инициирующие вещества и нитрохимия. Производство серной кислоты через селитру хорошо известно алхимикам, а вот нитрование — важный секрет. Стал вспоминать, кто у меня носитель знаний. Два химика и два мужика — рабочии, эти теорию не знают, но все видели. А по хлоратам только один химик вкурсе. И три девки, кружочки бумаги пропитывают, капсюля собирают. И один химик и девка жениться собираются. А у одного из рабочих — жена кухарка, другой холостой. Интересная идея. А если их поселить в Адлере почти изолированно, попытаться создать подобие закрытого цеха, в обоих смыслах — и средневековый закрытый цех, и «шарашкина контора». Только добровольная «шарашка», с оттенком элитарности, ну и промыть мозги немного. Надо подумать.

Что тут думать! Трясти, тьфу, делать надо. Если тут произойдет утечка, то будет очень плохо. Гирей хочет все забрать, поэтому сейчас и не лезет, но он тут не единственный крупный игрок. Так что следующим рейсом всех в Адлер. Капсюлей для стрелковки у меня полно, сейчас доделают партию капсюлей для детонаторов и капсюльных снарядных втулок и все сворачиваем.

Зашел к металлургам, у них вагранка дымит — чугун льют. На литейной площадке много людей суетится, но как-то слаженно — как карусельный станок работают. Успевают новые земляные формы в деревянных ящиках делать быстрее, чем чугун заполняет готовые. В сторонке отрубают литники от мин и картечин, подшлифовывают на большом точиле, на круглошлифовальном подгоняют диаметр мин. Под навесом — склад готовой продукции — горка картечи, ровные ряды корпусов мин и снарядов. Поймал бригадира литейщиков — Cколько чего сделали? — спрашиваю.

— Корпуса снарядов — сто, по плану. Корпуса мин — третью сотню делаем. Картечь медленно идет, только две с половиной тысячи шариков сделали, возни с ней много. С кокилем плохо получается, льем в землю, брак сразу обратно в переплавку.

— А чугуна еще много?

— Вон — горка слитков, полно еще.

— Тогда давай корпусов снарядов еще сто пятьдесят, мины — до шестисот. Картечь — как получится. Людей тебе хватает?

— Людей хватает, успеваем, вагранка не стоит.

Вот чугуна много, зачем слитки возить, повезем корпуса мин и снарядов. Пока мы в Адлере производство наладим — а минометы и пушки наша сила. Еще у меня бронзы много!

— Аргирос! Ты что делаешь?

— Рамку револьверную. Полирую.

— Полируешь? Всем цехом бронзового литья?

— План я весь выполнил. Вкладыши для подшипников в запас по списку наделали.

— Так, вот тебе задание — еще пятьсот гильз 65 мм. И попробуй на старом кокиле хотя бы полсотни 40-мм гильз сделать. У нас две мелких пушки осталось, а гильз к ним нет, не выбрасывать же пушки из-за этого. Ты как, на каменный уголь перешел?

— Да, сразу перешел, как ты сказал.

— Ну и как?

— Топку переделали и стало хорошо греть, быстро бронза плавиться. Золы только больше стало.

— Это не зола, это шлак.

— Ну шлак.

О! Еще одна идея!

— Аргирос, тебе не жарко в цеху?

— Жарко! На улице жарко, тут печка еще!

— Так надо сквозняк усилить! Плотник! Ну-ка, сними стекла, отнеси на склад, осенью обратно поставим. И так по всем цехам, жарко, люди мучаются.

— Чтобы не побились стекла, сделай вот такие ящики для них, и стружками пересыпь. А то вдруг будут ящик двигать, и того… Хорошо пересыпь стружками!

Так, чугуна, бронзы и селитры у меня много, надо теперь все это сбалансировать. Пошел в цех шимозы — готовые шашки завертывают в исписанную бумагу, пропитанную парафином. Бумага — отходы школьного «производства», зачем тратить чистую, если исписанная работает также. Потом шашки укладывают в деревянные коробочки, промазанные парафином, крышку закручивают четырьмя шурупами с большими головками. Это чтобы можно было обухом ножа открыть, хотя у артиллеристов инструмент комбинированный — ключ для взрывателя и отвертка. А посторонний человек даже не догадывается как шуруп выкручивается, проверяли уже. Это не двадцатый век.

Отлили два десятка корпусов для мин ПОМЗ, одну зарядили шимозой, пошли с саперами испытывать. Все четверо работали серьезно, собрано. Руки от страха ни у кого не дрожали, но и бесшабашности никто не проявлял. Корпус сделали по опыту минометных мин, со стальной вставкой, так что осколки получились приличные. Метров на тридцать поражали уверенно, но на таком расстоянии осколки летели довольно редко, все-таки их мало. Да и не требуется такая зона сплошного поражения, это не МОН. Даже если зацепит пятерых всадников — уже хорошо, важно внести сумятицу неизвестной опасностью. Еще и взрывается очень громко — лошади могут испугаться, да и не только лошади.

Сделали еще нажимную противопехотную мину ПМД-6, деревянную. Без взрывчатки, тренируются пока. Это на всякий случай, основная будет ПОМЗ. Сделали один взрыватель МУВ-2 с замедлителем взведения из свинца, подбираем параметры металлоэлемента для стабильного срабатывания.

Стали готовить прокатный стан к перевозке. Сняли половинку корпуса клети — а она ни в какую бочку не лезет. А зачем нам настоящая бочка? Стан не вода, не прольется. Обложили железку поленьями и брусьями до круглого состояния, сбили их гвоздями, доски по кругу набили. Похоже на бочку стало, и катать удобно, а то таскать очень тяжело. А валки закрыли с торцов кругляшами из брусьев, и тоже обшили досками, и маскировка и защита поверхности валка.

Наконец-то загрузили баржу селитрой — тридцать две бочки, более пятнадцати тонн. Еще взяли доски и гвозди, первая партия черепицы готова. Втихаря погрузили ящики со стеклами. Погрузили несколько «бочек» прокатного стана. Только на баржу эти части нормально становятся, на шхуну их грузить страшно. Ну раз «Архимед» идет в Адлер, то прокачусь с комфортом.

В Адлере шхун уже не было, ушли в Чембало, так что оба места у причала были свободны, куда мы и пришвартовали пароход и баржу. Нас встречает почти все население Адлера, тут уже больше сотни человек. Кому-то по должности положено меня встречать, кто-то рад меня видеть, а скорее всего пришли на пароход поглазеть, его дым издалека видно.

Сошел на причал, иду по деревянной «железной» дороге. Неудобно — как обычно, шаг шпал с длиной шага человека не совпадает. Да и причал этот грузовой, нужен еще пассажирский, но это потом. Поприветствовал всех, даже небольшая речь получилась про строительство секретной базы против осман. Пошли осматривать достижения.

Домов много построили, уже целая улица застроена, «улица металлургов» — она ближе всех к металлургическому комбинату будет. Самого комбината еще нет, только колышки и штабеля кирпичей и доломитовых блоков. Но люди там уже возятся, это первая бригада металлургов, планировку продумывает. А планировка не простая, еще будет коксовая батарея, печь агломерации руды, конвертор, литейные площадки на разных уровнях. Все это надо путями соединить — хорошо, что деревянные рельсы наглядно видно, про стальные рельсы пока молчу.

Хорошо, что вагонетки послали раньше. Поставили их на рельсы, покатили, а на повороте их заклинило. Пришлось основательно пути на повороте переделывать. Но теперь вагонетки хорошо катятся, не так как по стальным рельсам, но по сравнению с телегой — прогресс огромный. Они тут аттракцион устроили — запрягли лошадь и катаются. На одну платформу поместилось человек пятнадцать стоя. Показалось мало — запрягли вторую лошадку, разогнались, и на повороте попадали. Вагонетка — нормально, дальше поехала, а несколько человек не удержалось стоя, без поручней, и попадало. Но никто ничего не сломал, синяки только. Здоровые мужики, а как дети. Что это на них тут влияет?

Эти две вагонетки — просто платформы для бочек и штучного груза. Для руды и угля нужны будут вагонетки с кузовом — «самосвалы». Прикидывал я конструкцию — деревянная не очень, надо будет стальную сварную делать.

Начали выгружать бочки с селитрой — сколотили крепкую рампу, осторожно перекатили три бочки на платформу. Так и закрепили бочки клиньями горизонтально, чтобы не кантовать. Подтолкнули вагонетку, дальше лошадка легко тянет. Около склада лошадь отцепили, затолкали вагонетку внутрь на помост.

Для перевозки селитры особая герметичность не нужна, не воду возим, в боках и так щели появились — то ли от нагрузки, то ли рассохлись бочки. Поэтому крышки — просто конусная посадка, притянуты большими шурупами. Коловоротом с торцевой головкой открутили шурупы, сняли крышку. Селитра высыпается плохо, ковырять надо. В море влажности набрала, слиплась немного, зато не пылит. Опустошили тару, обратно выезжают — а на встречу вторая платформа с бочками. А разъезда-то нет. Решили пользоваться одной платформой, с пустой сняли бочки и перекантовали вагонетку с пути.

Это что же, мне еще и стрелки путевые делать? Из дерева? Что-то я не готов, пусть пока одной платформой пользуются. И вагонетку для сыпучих грузов пока одну сделаю.

Плотников и подсобников много, домов уже много настроили. Строили в самом лесу из этих же деревьев. Вырубали только на месте домов и дорог, вокруг домов деревья оставляли. Но корчевать пни сил не было, всех бросили на строительство домов. Так что дороги у нас все усыпаны пеньками и на телегах ездить очень неудобно. Но одну бригаду на корчевку уже выделили, потихоньку расчищают дороги.

Досок очень много напилили, но они сырые — часть сушат, а остальные пускают в дело, туда, где это не критично. Досками третьего сорта кроют крыши в два слоя, там где жести не хватило. Паровая пилорама оказалась опасной машиной — от искры загорелись опилки, еле потушили. Приходиться периодически убирать площадку от опилок, поставили бочку с водой, на случай повторения.

Столовую построили — кухонный блок, к нему в одну сторону корпус обеденного зала, вместо другого корпуса — большой навес, размером с корпус. Обедают под навесом — жарко, но если дождь с ветром, то обедают внутри. Хорошо устроились. Жалуются, что одна баранина, у горцев покупают, рыбы нет — ловить некому. В Лияше есть несколько рыбаков, но ловят они мало, и это тоже деньги. Постные дни совсем постные стали. В Чембало второй сейнер заработал, пока в Чернореченске людей больше чем в Адлере, но позже надо будет переводить рыбаков сюда. Еще говорят, что у татар баранина вкуснее, чем у горцев, хотя с виду овцы совершенно одинаковые. Я попробовал — правда, у этой баранины какой-то мыльный привкус, татарская вкуснее, ароматнее, можно сказать. Странно.

Но сейчас для строителей у меня будет другая задача. Я же хотел для секретоносителей придумать какое-то элитное сословие, но пока ничего не придумал, кроме как сделать их чиновниками — синими мундирами. Элитности добавлю бытовыми условиями — запланировал тут построить жилой комплекс «повышенной комфортности». Проект у меня уже готов — показал строителям, выбрал место, колышки забили. Вот и черепица сюда пойдет. Еще северней будет казарма для солдат, охранять этих работников будет легче.

Напомнили мне про мельницу, идея хорошая, на берегу моря ветер дует почти постоянно. Вот только конструкция классической ветряной мельницы неэффективная и неоправданно сложная. Гораздо проще сделать ветряк с вертикальным ротором, он менее эффективен, чем ветряк с горизонтальной осью, но это если сравнивать с правильным, быстроходным ветряком, имеющим рассчитанные лопасти с подъемной силой. И эффективность ветряка в данном случае — это соотношение мощности и размеров. Ну сделаем ветряк побольше, что, нам жалко что ли.

К тому же правильный горизонтальный ветряк нормально можно нагрузить только электрогенератором, ветряки, приводящие насосы — многолопастные и тихоходные, имеют низкий КИЭВ. А вертикальный ротор можно стразу нагрузить жерновами на той же оси, без всяких передач. Хотя параметры лопастей подбирать придется. Нарисовал эскиз ветряка — отдал плотникам — пусть сделаю деревянный, только ось стальная и втулки бронзовые. Хотя бы без жерновов покрутится, вхолостую.

Расписали со строителями целый план — что строить и в каком порядке. Рассчитал, сколько еще людей можно привезти, и когда.

Одно здание для механического цеха уже построили, сарай, конечно, но добротный. Перекрытие делали из двутавровых деревянных балок, как эллинг, однопролетное, восемь метров. Это чтобы кран-балка ездила, из за нее и потолок высокий. Вдоль стен деревянные опоры для подкрановых балок, но балки и рельсы еще предстоит делать. За стеной — котельная, для установки паровой машины почти все готово, надо еще вал трансмиссии привезти, его в Чернореченске еще делают. Вал стальной, рассчитан на большие мощность и обороты. Два новых станка тут уже лежат, еще не собранные, в ящиках. Один большой аккумулятор привезли из Каффы, но генератора нет, так что пока не используют.

Селитру разгрузили, так что можно обратно. Пришли в Чембало, посчитал я расход угля — что-то много получается. Не выгодно пароход гонять в Адлер, опять надо ехать в Шахтинск за углем. А на шхунах много груза не увезешь. Есть у меня неф старый, еще не потонул. Но он очень медленный, и на нем латинский рейковый парус, чтобы с ним управляться нужно много матросов. Переделать неф на гафель? Управлять станет легче, но скорости не прибавит, уж очень корпус кургузый.

А если на фусту поставить гафельные паруса? Обводы корпуса у нее получше, но остойчивость у нее низкая, высокую мачту не поставишь. Но с балластом можно попробовать поставить мачты чуть ниже, чем на моих шхунах. Тогда пусть будет три мачты. Нарисовал эскиз переделки фусты, отнес корабелам. Их там немного осталось, но и тут работа небольшая, мачты поставить, аутригеры и банки снять, грузовые люки сделать. Тем более, второй фусто-пароход со слипа спустили, у достроечной стенки механики ставят котел и машину.

А «Архимед» проверят, загрузят углем, и пойдет он в Шахтинск с баржей за углем. Чтобы возить уголь нужен уголь, на парусниках у нас не получается подниматься по рекам. В широком месте еще получается лавировать, но не при всяком ветре. Если ветер не подходит, то приходиться на якоре ждать, пока ветер сменится. Поскольку река петляет, то обязательно встретится поворот, который нельзя пройти при этом ветре. Дельту Дона на парусах пройти совсем невозможно, протоки эти узкие, мели кругом. Только на веслах или бечевой.

Оказывается, меня тут ждет делегация из Молдавии. Воспользовался резиденцией консула Чембало, принял их. Один барон с охраной, от Стефана Третьего. Камердинер объявил: «Барон Фалчинский!» — тот заходит. Знакомые лица! Это он был в свите Александра в Мангупе, вовремя промолчал, и остался жив.

— Уважаемый Дож Таврии Андреас! Приветствую Вас!

— И тебе здравствовать!

— Благодарю Вас! У меня к Вам письмо от Стефана Третьего, госпадаря Молдавии.

Я взял письмо, вскрыл. На латыни я уже бегло читаю. Стефан меня горячо приветствует и сразу переходит к делу — на него идет османское войско, и Стефан просит помощи — «ты же обещал!» Да, обещал, нельзя пропустить осман по суше, не отбиться — ни мне, ни Гирею, и Крым я потеряю навсегда.

Стефан пишет что с войском везут более тридцати средних пушек, а зимой везли только пяток осадных. Надо же, решил использовать и полевую артиллерию, а не просто массой закидывать. Зимой у султана было сто двадцать тысяч войск против сорока у Стефана, и он так и не смог форсировать Дунай. Теперь хочет попробовать с артиллерией — «понравились» ему мои пушки. Но у него все так же ядра! В лучшем случае чугунные, бомбы он не успел бы сделать. Вот энергии у султана, армии посылает каждые три-четыре месяца, третий раз с начала года.

Стефан еще пишет, что посылает барона Богдана Фалчинского как своего представителя, для установления взаимодействия между армиями, на которое он очень надеется.

— Ну что, барон, идем на войну?

— Так вы идете на помощь Молдавии?

— Ну я же обещал! — ух, какой я правильный!

— Идите отдыхайте, барон, сейчас дам указания консулу, он разместит Вас и Ваших людей.

Так, война на Дунае — пароход нужен обязательно, срочно остановить, пока не ушел. А угля мне хватит? Ведь потом пароходу еще и в Шахтинск идти. Прикинул — впритык получается. Надо будет еще дров взять, выбрать получше — из дубовых и буковых сучьев. Дрова вперемежку с углем должны неплохо гореть.

А чем воевать? У меня тут есть Шхуна 16 с 65-мм пушкой, этого мало. Но теперь у меня есть хорошие осколочно-фугасные мины, много мин — сотни. Вот теперь и испытаем в бою. Думаю, четырех минометов хватит, мин не так много, чтобы брать целую батарею — у минометов высокая скорострельность. Так что возьму «Архимеда» и две шхуны, пять-шесть отделений стрелков. Оборону Чернореченска оголять не хочеться, хотя от всего татарского войска и три сотни не помогут. Как не вовремя. Но война всегда не вовремя. Надо побольше людей в Адлер послать сейчас. Аким и Игнат уже в курсе операции «Адлер», Аким идет со мной, османа воевать, а Игнат остается в Чернореченске.

С ним проработали действия на случай атаки татар — экстренная эвакуация под прикрытием солдат. Для этого, в бухте Чембало стоит трофейная неприметная мавна, несколько человек ее как бы ремонтируют. Часть весел на ней оставлено, этого хватит, чтобы выйти в море, а там татары уже не страшны. Внутри запас воды и продуктов длительного хранения. А поместится на мавне хоть четыреста человек, но сидя. Гражданских в Чернореченске осталось меньше сотни, еще полторы сотни — на кирпичном в Чембало.

Еще ведется осторожная разведка вокруг Инкермана и Мангупа, на счет больших скоплений татар.

Теперь из Чернореченска в Адлер поедут семейные, отобрал тех, у кого дети и тут не особо нужен, собираются. Говорю, что в Каффу надолго, «с вещами». В Адлере уже домов много, у консула даже расписано — кого куда селить. Погрузились в две «челночные» шхуны и ушли, только в море им сказали про «секретный» город.

Пошел проверять готовность боеприпасов, с собой возьму сотню фугасных 65-мм и десяток картечных, четыреста фугасных мин и сотню старых керамических зажигательных. Патроны для карабинов — двойной комплект, по 160 на ствол. Снарядов и мин еще много в Чернореченске остается, но заказал в производство еще триста мин и сто снарядов.

Собрались на войну и отчалили довольно быстро. Пароход идет экономичным ходом, комбинируем дрова и уголь — кочегары приспособились, в топке неплохо горит. Еще и гафель подняли на короткой мачте — может прибавляет пару узлов.

В дороге разговорил помрачневшего Фалчинского. Претензии у него ко мне, и заслуженные, как бы.

— Осман идет сто тысяч! А у вас и полусотни воинов нет, и пушек меньше десятка. Не о такой помощи думал Господарь! Насмешка это!

— Да, мало у меня воев. Но воюем не числом, а уменьем, как и твой Стефан. Зимой же вы не пропустили через Дунай осман, а их было втрое больше!

— А вас в тысячу меньше!

— Одни мы и не справимся, основная сила — молдавское войско. Оружие у нас хитрое, увидишь. И будем мы той соломинкой, что верблюду спину сломала. Да и пошел бы я сам, если бы не верил в нашу победу? Сам посуди?

— Правда так — согласился Богдан, но вижу, что сомнения остались.

— А помнишь, в Мангупе, мне пришлось убить барона. Он был твоим другом? — Фалчинский снова помрачнел.

— Михай был смелым и отважным воином!

— Поэтому высказал неуважение Дожу — правителю государства?

— Да! Он был смелый и… такой… Да он отличный фехтовальщик! Он любого мог победить на дуэли!

— Что там про дуэли?

— Ну осенью он убил на дуэли одного знатного человека. Но это было дело чести! Там было прямое оскорбление!

— А что Стефан?

— Все было по закону и традициям! Михай ничего не нарушил!

— В поход на Мангуп ты как попал?

— Я друг Александра! Он меня позвал.

— И Михай тоже?

— Нет. Ему господарь приказал идти в поход и сопровождать Александра.

— Я вижу, что Михай был благородным бароном и хорошим воином. Мне жаль, что пришлось убить его!

Подошли к дельте Дуная, протока узкая, местами меньше двухсот метров. Чтобы не терять время на игры с парусами и не сесть на мель, «Архимед» взял на буксир обе шхуны. Против течения — медленно, но тянет. Когда ветер становился «правильным» — шхуны поднимали паруса, и скорость резко увеличивалась, а пароход подстраховывал их от посадки на мель — подтягивал к середине реки. Так и дошли до нашего Ликостомо.

Крепость довольно большая, но немного странная. Посмотрел вблизи — точно, саман. Камня тут нет, из чего еще строить. На причале встречают консул и комендант. Доложили, что османы вышли на берег Дуная около крепости Исакча уже как три дня. Войско очень большое, около ста тысяч, растянулись вдоль берега на несколько километров. Расставили пушки, вчера уже начали стрелять по молдавским войскам. Но не очень успешно — быстро выяснилась дальность стрельбы пушек, и войска Стефана немного отошли. Где точно расположены пушки — сказать не могут, разведку не вели, надеются на молдаван.

Я приказал двигаться дальше, форсирование реки может начаться в любой момент. Консулу приказал заготовить хороших дров, заберем на обратном пути. На следующий день начали появляться войска на обоих берегах. Взяли правее, встали на якорь у левого берега (идем мы против течения). Богдан сошел на берег, я послал с ним одно отделение, перехватили каких-то всадников и послал с ними письмо в штаб.

Часа через два, прискакала целая сотня с крупным командиром, он и доложил нам диспозицию, даже карту нарисовал. Богдан сказал, что это целый герцог. На правом, османском берегу, у самой воды, с некоторым интервалом, установлены четыре пушки. Их ядра перелетают Дунай, и пролетают еще шагов двести-триста. Так что помешать переправе будет довольно трудно. Хотя огонь этих пушек нельзя назвать очень опасным — пушка перезаряжается несколько минут, а их всего четыре. Дальше — османская крепость Исакча, на ней тоже пушки — пять или шесть, после крепости — еще четыре пушки. Все это тянется километров на восемь. И на берегу османы уже ладят десятки плотов.

Понятно, султан пытается растянуть оборону молдаван, используя трехкратное преимущество. Да еще эти пушки. Но воины Стефана, в случае переправы осман, собрались отважно проскакивать вдоль берега и обстреливать плоты из луков. Да, плотность огня этих пушек недостаточна, против многотысячной конницы. А у Стефана всего две средних пушки, и куда их ставить — непонятно. Еще есть две осадных, но их даже не повезли — очень тяжелые. Сейчас же пушки без лафетов, их возят на телегах, сгружают, вкапывают, наводят клиньями — непростой процесс.

— А Господарь Стефан сказал, что у Дожа Таврического очень хорошие пушки! — и все вопросительно посмотрели на меня.

— Да, хорошие — важно сказал я — Османских топчи мы сможем перебить, но пушка бронзовая — может уцелеть. Хорошо бы огневой припас им уничтожить. Сейчас начнем уничтожать пушки осман, а там и до крепости доберемся. Нам бы лошадей для разведки и конных курьеров для связи.

— Господарь Стефан выделил эту сотню всадников вам в помощь, еще одну тысячу пеших воинов — пикинеров и лучников, они идут, скоро будут.

— Ого! Тысяча. Куда столько. Пусть там, в сторонке постоят. Пришлите десяток, тяжести таскать, но чтобы или латынь или греческий знали. И дайте пяток коней под седлом, разведать надо.

К вечеру мы разведали позиции, выдвинулись ближе, выгрузили два миномета. С утра начали контрбатарейную борьбу. Ввиду превосходства в дальности стрельбы, даже не стали искать закрытые позиции — так, в кустиках встали. Несерьезный вид минометов удивил союзников, барон Богдан сохранял мрачное молчание.

Минометчики несколько раз промерили и обсудили дальность, тщательно выставили прицел. Хлоп — пошла мина. Взрыв в полутора километрах никто из молдаван не связал с нашими действиями, только Богдан смотрел с внимательным прищуром.

Ввели поправки — хлоп. До союзников начало доходить, что те взрывы — наших рук дело, стали бурно обсуждать, жестикулировать. Четвертая мина — накрытие, насколько можно разглядеть с такого расстояния. Сержант-разведчик вызвался выйти на берег, и посмотреть на результаты стрельбы, там метров пятьсот, может лучше разглядит.

Я предложил так — разведчик выдвинется, а минометчики, не меняя прицела, еще три мины туда же. Сержант взял подзорную трубу нашего производства — восьмикратная, но изображение радужное, немного мешает наблюдать. Три мины ушли в быстром темпе, секунд десять интервал — еще надо фитиль поджигать. От такого темпа стрельбы союзники загомонили еще больше.

Пришел сержант, говорит — пушка стоит, вокруг османы только лежат, ближе сотни шагов не подходят. Так, и что делать? Пушка целая или нет — неизвестно. Пойдем дальше — а они вернутся к пушке. Решили так — этот миномет оставляем наведенным на пушку, второй выдвигается стрелять по второй пушке. Позицию надо выбрать так, чтобы стрелять по второй и третьей, между ними метров триста. Пошли.

Обстреляли вторую, начали третью пушку обстреливать. Наблюдатель докладывает — к первой пушке подходят люди.

— Ну-ка, давай одну мину по первой пушке!

Хлоп!

— Ну как?

— Двое упали, остальные разбежались! Перелет немного, метров тридцать!

Вот, начинаем вырабатывать рефлексы. Не надо к пушкам подходить.

До обеда обработали все четыре пушки, подошли к крепости Исакча. Наблюдатель разглядел расположение пяти пушек на башнях. Тут сложнее, пушки стоят на башнях, на подставках из бревен, из миномета надо попасть в верхнюю площадку башни, а она небольшая — метров десять.

Но для начала я дал команду закинуть десять мин просто внутрь крепости, хаотично, в быстром темпе. Пусть османы задумаются, о целесообразности там находиться. Крепость небольшая, много кому достанется.

Мины ушли, заодно и минометчик пристрелялся. Против крепости я поставил один миномет, время есть — а в одиночку он экономичней пристреляется, пушки не убегут. А вот четыре пушки на берегу ночью могут «убежать». Меня прямо жадность гложет — это полторы тонны бронзы, примерно. На сотню метров к ним никто не подходит, но дальше — сплошное поле войск — десятки тысяч. Минометчику сказал начинать с левых пушек в крепости, чтобы они нам не мешали. Хотя, чтобы стрелять в нашу сторону, им надо будет повернуть всю конструкцию из бревен.

К «Архимеду» привязали Шхуну 16, пушку на пароход ставить неудобно, нет места подходящего, а миномет встал нормально. На шхуну погрузили десяток приданных молдаван. И пошли, потихоньку, к самой первой османской пушке. Когда приблизились к османам на километр, стрельнули из миномета по первым рядам. Как будто нам дальности стрельбы не хватает, и мы идем врагов обстреливать. Даже отсюда видно, как в рядах осман началось бурное движение — передние ряды пытаются отступить, но сзади стоит громада войска.

Еще пару мин — левее и правее. Представляю, как наша мина взрывается в плотной толпе, бррр. Один взрыв мины был необычный — светлее, и таким облачком. Кажется, мина сработала на голове османского воина, при такой плотности строя — немудрено. Ох, и далеко осколки полетели. Кинули пару мин в строй поглубже, чтобы активнее отступали. Кажется, там давка, часть войска растекается от нас, основная часть — стоит.

Приблизились к берегу около пушки, строй осман отошел уже метров на пятьсот. В районе пушки лежат десятка три-четыре тел, да, мина по плотному строю — очень эффективно, а тут четыре-пять мин упало.

На мелководье спрыгнули два моих солдата и десяток союзников, сначала столкнули на воду оманский плот, подтянули его ближе к пушке. К пушке привязали две прочных жердины, и быстро перетащили ее на плот. В стороне площадка с огневым припасом — бочонки с порохом, горки чугунных и мраморных ядер. Надо бы порох уничтожить, но так поджигать — нам же и прилетит, надо отойти, а никаких замедлителей у меня нет. МУВ-2 делали, но я его с собой не брал, дорожка из пороха тут не поможет. Обстрелялем «зажигалками».

Плот уже привязали «вторым вагоном» и весь «речной поезд» тронулся. Стрельнули по османам из миномета еще раз для острастки, потом развернули миномет и стали зажигательными по пороху стрелять. С третьей мины подожгли — хорошо рвануло, с двухсот метров лицом взрывную волну почувствовал.

Вторую пушку погрузили еще быстрее — плот уже был у нас. Пока грузили, сержант отсыпал пороховую дорожку метров пятьдесят, стоит с факелом — ждет. Мы тронулись, он поджег порох и залез на плот на ходу. Все пригнулись, но рвануло не сразу, нормально отошли. Вот мин ему жалко! А если бы сразу рвануло!

Идем к третьей пушке, а тут от осман конница идет, много, сотен пять, наверное. Стреляем по лаве из миномета — прут, не замечают. Пушка подключилась, но с тем же успехом. Третья пушка уже близко, но уже не захватить, конница навалится. Стали стрелять зажигательными по пороху — подожгли только с пятой мины. Жаль только, что османы успели отступить — сообразили, что сейчас рванет.

Проходим мимо пушки, совсем рядом, метров сорок. Стрельнули из своей пушки, после второго выстрела османская завалилась набок. Интересно, достаточно ли повредили? А то первые две — исцарапанные, но стрелять еще могут. Вот ведь, болванка бронзовая, можно только заклепать затравочное отверстие, чтобы не стреляла.

У четвертой пушки только пороховой склад взорвали, и отошли к своему берегу. А то османы собрались нас из луков обстреливать, невзирая на потери от минометного огня.

Крепость Исакча уже недалеко, пошел к минометчикам, что по крепости стреляют. Говорят, что в три пушки уже попали, османы сначала стреляли по ним, но потом перестали, далеко, сейчас на стенах и башнях никого не видно.

Решил рискнуть, отцепили шхуну и плот, разогнали «Архимеда», идем вплотную к крепости, метров пятьдесят от берега, чтоб на мель не сесть. И, в быстром темпе, зажигательных мин туда накидали, тридцать штук, хаотично. Проскочили, отстрелялись, и к своему берегу вернулись. Надо делать металлические зажигательные мины, а то у керамических дальность плохая, рискованно применять.

Над крепостью много дымов — горит в нескольких местах. Еще бы, сначала осколочными все расковыряли, потом «зажигалок» накидали. Вдруг — буммм, гулкий, такой взрыв. Поднялся черный столб пыли и дыма — порох рванул, много пороха. Интересно, в крепости живые остались?

Минометчики чистят миномет, даже сняли казенную заглушку. Нагар слоями высыпается — тридцать выстрелов дымным порохом без чистки! Да, пушка бы так не смогла, но ее и банить легче — через открытый затвор.

Вечер скоро, надо на ночевку устраиваться. Погрузились, и спустились на несколько километров — там Дунай разливается больше чем на километр. А то османы могут ночью пушки притащить и обстрелять на рассвете. Как совсем стемнело, спустились еще метров на пятьсот, на всякий случай. Все ночуем на кораблях, караул выставили.

Никто нас не обстрелял, и утром я послал разведку по берегу, посмотреть. Сами начали разводить пары. Разведчики прискакали — до самой крепости пушек на берегу не наблюдается, оставили дозор, наблюдать за крепостью.

Поднялись по реке всеми кораблями, не доходя до крепости — встали на якорь у берега, пошел посмотреть. Дозор докладывает — на стене замечено несколько человек, но пушки не стреляют. Да и пушками никто не занимается — так и стоят как вчера.

Вдруг услышал далекие раскаты — пушки стреляют выше по течению, далеко. Стреляют довольно интенсивно, учитывая скорость перезарядки — стреляет не меньше десятка пушек. Что там происходит? Союзники не знают. Послал разведку вперед, но сказал, как встретите первую османскую пушку на берегу, отметьте на схеме и пошлите с курьером обратно.

Курьер прискакал довольно быстро — километрах в трех стоят две пушки. Погрузились на корабли и пошли. Опасность обстрела крепостью решили игнорировать — если идти вдоль молдавского берега, то до крепости метров семьсот, пушки если и добьют, то по идущим кораблям попадут вряд ли.

Не доходя пушек причалили, выгрузили миномет и подавили пушки по вчерашней схеме. Еще бы порох поджечь, но сижу, жду сведения от разведки. Наблюдаем за османами — что-то их мало, не то что вчера, не нравится мне это. Разведали немного дальше — на три километра пушек нет. Двигаться дальше? Ну где же разведка!

Наконец-то прискакал гонец! Там, выше по течению, переправилась большая группа османских войск! В этом месте на молдавской стороне есть озеро, очень близко к Дунаю, получается перешеек метров двести шириной, и река в этом месте относительно узкая. Так османы сосредоточили в узком месте почти всю артиллерию, и на рассвете начали переправляться чуть выше по течению.

Войска Стефана сунулись в этот перешеек, но попали под фланговый огонь двух десятков пушек. Могли бы прорваться с потерями, но растерялись — под пушечным огнем впервые. А через полчаса было уже поздно, переправилось около тысячи осман — пикинеров и лучников, они перекрыли перешеек. И фланговая поддержка артиллерии никуда не делась. Сейчас плоты сделали еще рейс, осман уже две тысячи, скоро будет три тысячи. Союзникам идти вокруг озера — дневной переход, к вечеру на этом берегу осман будет десять тысяч. На перешейке они удержат оборону, через сутки будет тридцать тысяч — молдаванам не удержать.

Срочно выдвигаемся! Решил тут никого не оставлять, если что — будем прорываться обратно. Закинули миномет на борт и отчалили. Против течения пароход тянет шхуны медленно, так что к месту баталии добрались чуть ли не через два часа. Выгрузили два миномета, с земли стрелять гораздо точнее, и начали с ближней пушки. А пушки стоят довольно плотно, шагов 20–30 между ними, так что через сорок выстрелов минометов вся батарея замолчала. Причем, мы обстреляли только десяток османских пушек, от остальных топчи уже сами разбежались.

Подошел еще один командир, герцог, но уже другой какой-то, я не расслышал. Наблюдал за нашей стрельбой, теперь смотрит на нас с надеждой, потому как плоты сделали четвертый рейс, и осман уже четыре тысячи. Молдаване пытались атаковать, но отступили, потеряв с полтысячи. Плоты только ушли на турецкий берег, скоро будет пятый рейс.

Объяснил ему план — один миномет оставляем здесь, он будет отгонять топчи от пушек. Второй выдвигаем на перешеек и закидываем осман минами. «Архимед» и Шхуна 16 идут вперед уничтожать пятый рейс плотов. Шхуну 7 с минометом оставляю в резерве. Надо быстрее начинать — вон плоты отчаливают от турецкого берега! Вперед!

Союзники понесли миномет на руках бегом, а ведь он тяжелый, не то что советский — ствол чугунный, общий вес под сотню. А мы на кораблях идем, с одной шхуной на буксире немного быстрее, чем с двумя. Плоты идут медленно, хотя гребцов на них много. А как же в них стрелять? Из миномета — толком не попадешь — плот небольшой, это не мавна. Стрелять можно из пушки, а она на шхуне, и стрелять может только в стороны и назад.

— Картечью заряжай! И на левый борт приготовится!

Подошли ближе к плотам — они уже на середине Дуная. Делаем правую циркуляцию, когда шхуна поворачивает поперек реки — выстрел! До ближнего плота — меньше ста метров. Мне кажется, что я слышу крики раненых, картечь 25 грамм на таком расстоянии — страшная штука. Еще выстрел! Быстро перезаряжаются.

Всего плотов двадцать четыре, значит около сорока воинов на каждом. Два обстрелянных плота крутятся, один борт гребет плохо — много убитых и раненых, их сносит течение. Мы же делаем второй круг циркуляции. Нет, так долго маневрировать. Командую перевести пушку на правый борт. Выравниваем сцепку парохода и шхуны, идем по центру реки. Пройдем за спинами плотов.

Приблизились, командую «Средний вперед!» — против течения идем еле-еле. Выстрел! Это плот попал в сектор стрельбы. Расстояния небольшие, даже слишком, картечь идет слишком часто, но прорубает просеку в толпе осман. Еще выстрел, и еще. Один плот — один выстрел. Всех на плоту не убивает, но плот сильно сносит течением, и если он пристанет к берегу, то уже по ту сторону фронта, прямо в лапы к молдаванам.

Берем правее, дальние плоты уже у берега, не достать. Но это не важно, будет там четыре или четыре с половиной тысячи осман, главное, переправа нарушена, плотов поблизости у них нет.

Вдруг три плота поворачивают на нас! Это они встречный абордаж хотят! Стрелы летят! В укрытие! Стрелы застучали по палубе. Пушка попала по правому плоту, и его стало крутить, но два других слишком впереди, и в сектор обстрела не попадают.

Стрелки вытащили на палубу два щита с бойницами, установили у борта и начали стрелять из карабинов. Расстояние уже метров пятьдесят, и результат не хуже картечи. Уже через полминуты на плотах полегло половина осман, и плоты пошли по течению. Пулеметчики! По два магазина отстреляли, ну и темп. Один стрелок, который держал щит, получил стрелу в руку. К медику!

У пушкаря кончились картечные выстрелы, их всего десяток был. А плоты уже к берегу пристают. Пушка стрельнула два раза фугасным, и я задробил стрельбу. Нормально постреляли — одиннадцать плотов сносит течением — тринадцать пристало, один еще фугасным хорошо накрыло.

А прямо перед нами, на перешейке основное войско переправившихся осман. И по правой стороне этой массы уже бьет миномет. Мы договаривались тридцать мин — и атака союзников. Сколько он уже выстрелил — не знаем, у нас тут своя война была. Решили обстреливать ближних осман — отжимать их от Дуная к озеру. Так мы по атакующим союзникам не попадем и нарушим целостность османской группировки — они не будут перегораживать перешеек.

Правим пароход к берегу потихоньку, и стреляем из миномета не спеша. Вроде только атаку обозначаем, но каждая мина собирает свой кровавый урожай.

Мы уже «зависли» в пятидесяти метрах от берега, подгребаем слегка, тут течение слабее. Османы прижались к озеру — оставили полосу метров сто у реки. Тут перестал стрелять «береговой» миномет — сейчас будет атака молдаван. Минометчику говорю — «Сейчас бей в правый край одну мину, следующую — левее, и так по всем османам, справа налево».

Начали обстрел, и тут пошла конница Стефана. Мы пяток мин отстреляли, и прекратили — конница прорвалась на полосу у берега, с которой мы осман отжали. Османы отстреливаются из луков, среди молдаван много потерь, но конница прибывает и прибывает. У осман уже нет единого строя и большие потери от мин. Началась бойня.

Мы спустились ниже по течению, у самой кромки воды стоит минометный расчет, а за их спинами, в бутылочное горло перешейка, валят войска союзников. Погрузили миномет и спустились к следующему, там у нас еще расчет и наблюдатель — османскую батарею караулят. Рассказывают — недавно османы пытались прорваться к орудиям большой группой — человек двести. Но у нас тут все пристреляно — третья мина легла точно в толпу, добавили четвертую — много легло, остальные побежали обратно. И что делать — пушки все еще опасность представляют. Сидим караулим, бой уже заканчивается.

К нам приближается большая группа всадников, довольно пестро одеты, со знаменами и бунчуками. Неужели сам!? В центре всадник в блестящих латах, местами даже золоченых. Не полный рыцарский доспех, но железа довольно много. И еще конь, большой такой, по сравнению с другими. А татарские лошади будут выглядеть рядом с ним как пони. Кажется, это те самые дестриэ — рыцарские кони. Но не белый, самый заурядный темный окрас, найти белого дестриэ даже для госпадаря слишком сложно, а может этот цвет сейчас и не в моде.

Я встал, солдаты организовали вокруг меня коробочку. Метрах в пятнадцати всадник остановился, видно, размышляет, как себя вести. Но сделал знак, и слуги помогли ему спешиться. Я сказал своим — они расступились. Из свиты выступил придворный и прокричал на латыни: «Госпадарь молдавского княжества Штефан приветствует Дожа Таврии Андреаса!» Ну а я в ответ приветствовал лично, придворных с собой не захватил. Прошлись навстречу друг другу, остановились метрах в двух и слегка поклонились одновременно. Несколько секунд изучали друг друга. Немолодой мужик, полноватый, усы без бороды.

— Так вот ты какой, Дож Таврический! Я думал ты постарше! Но твои пушки — хороши! Хоть и малые, но осман много побило, иных на части разрывало, что зверь дикий! Сам видел — куски валяются.

— Рад помочь православным в трудную минуту! Защита православного мира — и мой долг тоже.

— Все так говорят. А как война — только ты и пришел. Я же думал — ты в насмешку прислал полсотни воинов против тьмы осман. Но и сам пришел, значит веришь в свое оружие. А мортирки хороши, мне бы такие.

— Самому мало! А вот на том берегу — османские пушки лежат. Нельзя пушки на ночь османам оставлять, утащат. И утром начнут снова обстреливать. Надо их сейчас или захватить или уничтожить.

— А как? Переплывать Дунай под стрелами?

— Я могу обеспечить быструю переброску на тот берег, но у меня мало людей. Предлагаю вместе — я перебрасываю твоих людей, короткое время мы сможем обороняться, да и твои лучники помогут. Попробуем забрать пушки, сколько получится, остальные испортим. Трофейные пушки пополам поделим.

— Половина мне? А ядра, порох?

— Что заберете — все ваше. И пушки отберете, какие получше, мне любые пойдут.

— Ооо! Это хорошее предложение!

— Так давайте начнем немедля! Давайте десятка три людей покрепче — пушки таскать, ну и столько же лучников, для обороны.

— Сейчас распоряжусь!

Поднялись вверх по реке немного, развернулись, встали носом вниз по течению у берега. К шхуне привязали еще три плота цугом, целые поезд получился. Как пароход такое потянет? Но по течению, как-нибудь, да пойдет. На каждый плот по десятку грузчиков с веревками и жердями, и по десятку лучников. Сами подготовились — миномет на бак шхуны поставили, из трех стволов можем стрелять, боеприпасы еще есть — мин более полутора сотен, снарядов — почти сотня остались. Еще толстых гвоздей приготовили — пушки заклепывать. Стефан еще десяток грузчиков на плоты впихнул — за порохом побегут.

Разогнались от своего берега, подходим к османскому, пытаемся остановиться около пушек. Тормозить надо плотам, мы якорь не рискнули бросать. Грузчики на плотах весла и жерди в дно втыкают, один аж в воду сковырнулся, но все живы-здоровы. Только наш поезд остановился — грузчики в воду попрыгали, и бегом к пушкам, начали с крайних правых, что выше по течению.

Три моих солдата спрыгнули, и побежали с гвоздями и топорами к самым левым пушкам. Они должны заклепать девять самых левых пушек, всего в османской батареи — девятнадцать. После будут стоять наготове заклепать те, которые не успеем вывезти. Надо всего лишь забить толстый гвоздь в запальное отверстие. Казалось бы, гвоздь можно вытащить, но запальное отверстие сильно увеличится в диаметре, и при выстреле вся энергия пороха уйдет сюда. В детстве, когда стреляли из поджиг, такое явление называлось — «просрало!»

Мы же ударили из двух минометов и пушки по османам, что маячили метрах в трехстах, наш минометчик их постепенно отгонял. Стреляем по первым рядам, но пока не очень интенсивно, припас экономим.

Вот уже три пушки погрузили, побежали за следующими. Протянул поезд метров пятьдесят, чтобы ближе тащить было. Молдаване таскают и бочонки с порохом и ядра. «Каменные не бери!» — кричим. С правого фланга к нам побежала толпа осман, по ним мы не стреляли. Выпустили по ним шесть мин — поднялось облако пыли и дыма, из этого облака они не выбегают. То ли заблудились, то ли передумали. Как-то пыльно сегодня.

Шесть пушек загрузили, еще продвинулись. Войско осман не видно за поднявшейся пылью. А ведь для этого дымовые снаряды существуют, хорошо, погода сухая — пыль поднялась. Что-то непонятно, куда стрелять — настороженно ждем.

Девять пушек погрузили — дрейфуем по течению. Стрелять прекратили, стало тихо — слышны крики раненых. У грузчиков лица красные, дышат как кони, но побежали дальше.

Двенадцать пушек погрузили, мои солдаты лезут на борт — заклепывать больше нечего. Пыль стала оседать и мы увидели идущую на нас массу с пиками и щитами по всему фронту — тысячи осман. Мы по ним стрелять — а они побежали на нас. «Стреляй зажигательными по правому складу с порохом» — кричу минометчику, он самый дальний, а всего их четыре мы заметили. Грузят пушки, и мы трогаемся, отходим от берега. Грузчики заметались — мы кричим — «Назад! Уходим!» Уже стрелы летят — но пока недолет, молдавские лучники в ответ стреляют, но их тридцать, а осман — тысячи. Что-то опять не то с масштабом.

Минометы стреляют по пороху. Самый правый склад рванул, но что там — не видно из-за пыли. Переместили огонь на второй и третий склад — они взорвались почти одновременно. Мы уже в ста метрах от берега, стрелы почти бесполезны. Где левый склад пороха — не видно, кинули наугад пару мин и пошли к своему берегу.

Пятнадцать пушек — тоже неплохо, главное — что их нет у осман. Стефан самолично отобрал семь пушек, смотрит на восьмую, думает — как делить.

— Могу обменять свою половину этой пушки на полсотни османских луков, что сегодня оказались в трофеях, только хороших луков, составных. — Это мне для одного джокера в рукаве надо.

— Ооо! Я согласен! Слышали? Несите луки!

— Еще могу посоветовать сделать лафет — это специальная телега для перевозки пушек, и стрелять можно прямо с этой телеги — очень быстро и удобно. Вот сюда цеплять пару лошадей и везти, отцепить и можно стрелять.

Протягиваю ему эскиз одностанинного лафета, тут еще доработка — на этих пушках нету цапф, поэтому добавлена люлька из толстой доски, вертикальная наводка клином. Думаю — молдавские плотники справятся, пушка не особо большая — на шестифунтовку похожа, но короче. Даром, что ее «средней» называют.

Вот так, отдаю понемногу технологии другим, но этот союзник мне сейчас очень нужен, укреплять его надо, чтобы хоть какой-то шанс был, у султана превосходство в людях в несколько раз. И дело не в лафете, а то, что они миномет «срисовали». Догадаться отлить из бронзы — много ума не надо. Но не надо строить иллюзий, если оружие применялось на войне, то сохранить его тайну очень сложно, вопрос только в технологиях производства, а для такого миномета никакие особые технологии не нужны, ну кроме шимозы. Сделают на черном порохе или зажигательные.

Стефан все ходит, трофейные пушки осматривает, довольный. Вдруг его лицо стало серьезным и он подошел ко мне.

— Дож Андреас, а вы ведь в Мангупе убили моего барона, прекрасного и смелого воина. Хоть вы мне и союзник, но то обида мне.

Ну вот вспомнил! Так, почему сейчас? Что он делал? Пушки рассматривал. А может…?

— Уважаемый господарь Стефан! Я очень сожалею, что я убил вашего барона! Вот смотрите — у меня есть еще одна хорошая османская пушка. Я хочу подарить ее вам, чтобы сия малость хоть немного сгладила горе утраты!

Стефан придирчиво осмотрел пушку, и я заметил как за сердитой маской мелькнула улыбка.

— Я принимаю ваши извинения!

Уфф! Неужели вопрос исчерпан!? Что-то дорого тут ценятся пушки! У Стефана либо слишком мало пушек, либо слишком много баронов. Или он так и хотел списать барона «на боевые»? Непонятно. Но пусть у него будет побольше пушек, ведь он мой передовой край. А просто так дарить — сочтет за слабость. Может, надо было подарить две? У меня осталась еще одна не заклепанная. Ну ладно, мне бронза тоже нужна.

У осман должно остаться пять-семь пушек и, как минимум, один склад с порохом. Если союзники сделают лафеты, то у них будет девять мобильных пушек, пороха не много, но есть. А ядра они османские насобирали на своем берегу, чугунные почти все остались целые после выстрела, земля тут мягкая. Теперь сортируют по калибру — к стволам прикладывают. Как я понял — с виду пушки одинаковые, но их делят на два калибра стволов и ядер — побольше и поменьше.

Есть у меня подозрение, что в сгоревшей крепости погибло много съестных припасов, и голод в стотысячной армии может начаться через несколько дней. Горело всю ночь, и дым из крепости до сих пор идет. Так что союзникам надо продержаться некоторое время. Поделился я своими размышлениями со Стефаном, он подтвердил, что последние недели в крепость шли обозы. Ну тогда все очень неплохо, Стефан продержится, в артиллерии у него превосходство, а у осман потери — несколько тысяч человек. Пусть это несколько процентов войска султана, но берег залит кровью, запах идет довольно сильный. Даже отсюда видно, как они могилы копают. Пойду-ка я домой, а то сердце не спокойно, Стефан тут и без меня справится. Помогу еще чуток, и пойду.

Попрощался с союзником. «Пиши, если что». Ликостомо рядом, а туда рейсовая шхуна заходит, как минимум, раз в неделю.

Отцепили шхуну, сделали циркуляцию, подошли к османскому берегу, и в быстром темпе пятнадцать выстрелов по войску. По толпе в десятки тысяч человек промахнуться сложно. Вернулись к своему берегу, прицепили шхуны и пошли. Но до ночи в Килию не успели, поздно уже было. Утром в своей крепости загрузились дровами и пошли через море.

В Крыму все было спокойно, зря я волновался, никто не напал. Из этого еще можно сделать вывод, что Менгли обязательно хочет захватить и меня лично. Что-то как-то неприятно стало. Или это паранойя?

Первым делом пошёл смотреть, что там с боеприпасами, мины и снаряды хорошо себя проявили на войне, теперь хочется их побольше.

В литейном цехе придумали как удобнее лить картечь — доломитовый кокиль покрывали тонким слоем жидкой глины особого состава и сушили. При отливке покрытие сходило, но размер кокиля не менялся, и можно было его использовать много раз. Картечь пошла массово. Тут еще под слоем шлака нашли кубики из смеси чугуна и шлака, это мы давно отливали балластные грузики из грязного чугуна. Но теперь у нас есть вагранка, и мы сможем эти болванки легко переплавить. После переплавки чугун оставался немного с крупинками шлака, но для картечи — пойдет, просто некоторые картечины получались с вкраплениями.

Вот теперь картечи столько, что можно зарядить более сотни снарядов, что мы и начали делать. Картечный выстрел удобен тем, что он стабильный, его не надо собирать перед стрельбой, просто бери и стреляй, как ружейный патрон. Морякам понравится. Еще мы вернули минометы на флот, как вспомогательное оружие для стрельбы по суше, поскольку новые осколочно-фугасные мины получились очень эффективные и дальнобойные. Мины льют вовсю, поставил план — шестьсот корпусов.

Следующим рейсом начинаю перевозить основную массу станков, с такой круглой упаковкой удобно получается.

На второй пароход машину уже поставили, и Прохор заскучал без новых проектов. Он полез в архив и нашел чертеж паровой машины с качающимися цилиндрами. Мы эту схему забраковали, потому что там нет реверса. Может там и можно реверс сделать, но в готовых чертежах его не было. А в остальном эта схема очень хорошая, главное — простая, в ней роль золотника выполняет сам цилиндр, что сильно упрощает конструкцию. Особенно, если делать машину одинарного действия. К тому же в схеме отсутствует шатун, шток сразу присоединен к кривошипу.

Прохор загорелся новой идеей и сделал машину довольно быстро, это еще и потому, что большинство деталей отлили из бронзы, как прототип. Но прототип заработал хорошо, решили работать на нем, потом переплавим. Все равно бронзу в Адлер перевозить, какая разница в каком виде. Еще он максимально упростил конструкцию — сделали с открытым циклом, как паровоз. Машину сделал сразу двухцилиндровую, V- образную. Он помнил, насколько двухцилиндровая работает плавнее одноцилиндровой. Простота машины ему понравилась, нет золотника, шатунов, некоторых паропроводов, сальника штока. Но эффективность ниже чем у нашей основной модели двойного действия, а задний ход для заводского привода не нужен.

А еще у него был мой эскиз локомобиля — это универсальный силовой мобильный агрегат. Котел он сделал как судовой — водотрубный, но вместо четырех секций две. Мощность машины меньше, и важен меньший вес. Но все равно — котел с топкой получился самой тяжелой частью.

Сварили стальную платформу со стальными колесами — железную телегу, метра четыре длинной. Заднюю половину платформы занимает котел с топкой. Затем идет паровая машина, незаметная на фоне котла. На валу паровика закреплены — шкив ременной передачи, шестерня и план-шайба для крепления карданного вала. То есть потребителя мощности можно подключить тремя способами. А если он не сильно большой, то и тут же разместить на оставшемся пустом месте на платформе.

Я как раз появился в тот момент, когда Прохор размышлял, какой агрегат подключить первым. Я, конечно, очень удивился такой конструкции, а особенно тому, что Прохор сделал это сам. Хотя на паровик были чертежи, на общую конструкцию — эскиз, котел — часть уже готового. Но он это сделал без меня и оно работает, пока вхолостую, без нагрузки.

А вот что к нему подсоединить я не думал ни секунды. Тем более, бригада электротехников уже давно собрала второй сварочный генератор. За пару часов мы сварили крепления и подсоединили генератор через повышающий редуктор. Запустили паровик и опробовали генератор. Все, у нас есть сварочный агрегат — САГ, это для меня волшебная палочка для работы со сталью. Сегодня и завтра варим в цеху то, что стационарная сварка не достает, а послезавтра волы потащат САГ на верфь, там столько всего надо сварить. Да, вот такое у нас смешение стилей — электросварка, паровик и волы.

В бухте Чембало увидел судно — не сразу узнал, сам же заказал поставить три гафеля на фусту. Смешной получился кораблик — больше шхуны, а мачты короткие, еще и балласта пришлось добавить. Но ходит неплохо, получше нефа, и не требует толпы матросов для работы с парусами. Чудес скорости не показывает, зато может взять на борт двадцать пять тонн, если балласт выгрузить. Галеро-парусник уже испытали, ходили по окрестностям. Ну что же принимаю во флот, грузовой. Балкер трехмачтовый.

Назначил на него капитаном старпома со шхуны, надергал по одному матросу с разных экипажей, взял в моряки еще два десятка рыбаков, пусть осваиваются.

Верфи дал задание еще одну фусту переделать, можно грузовые перевозки по другому организовать. А Балкер 1 послал грузиться селитрой в Инкерман.

На втором пароходе машину уже испытали, доделывают второстепенные детали. Сказал с обустройством не усердствовать, он нам быстрее нужен. Пусть все будет по-простому, по-спартански. О! Так его и назову — «Спартак»

Вокруг Чернореченска урожай собирают, почти все созрело уже. Есть только две проблемы — сахарная свекла — двулетник, и в этом году семян не даст, придется оставить. Хорошо, что я не все прошлогодние семена посадил, их много было, мешочек остался. И одно большое поле картошки посадили поздно, клубни только появляются. Если собрать в ближайшее время — получится «молодой картофель», такой может и не взойти, и это только раннеспелые сорта. Но на еду — нормально. Прямо не знаю, что с ним делать — выкапывать сейчас — он еще растет, жалко, а потом — могу не успеть, если начнется. А поле большое, я возлагал на него большие надежды. Начали копать не спеша.

Хорошо, что в дальний дозор на север послали опытных следопытов, двух бывших лесных охотников. Они обнаружили, что северней Мангупа все патрулируется татарами, от моря до гор. Обложили. Но татар немного, только для охраны, значит, в ближайшее время атаки не будет.

Химик наработал несколько килограммов хлорной извести, пошли испытывать. На пустынном берегу речки нашли место, где дует устойчивый бриз с моря. Поставили плошку с хлоркой, сами встали с наветренной стороны. Солдат насыпал ложку молотой шимозы и отскочил. Ничего особенного не произошло, дымок слегка пошел, мы с наветренной стороны ничего не чувствуем. И реакция не особо сильная, надо бы подогреть, что-ли. Надо как-то проверить. Приказал солдату пробежать метрах в пяти с подветренной стороны. Солдат пробежал, и секунд через пять схватился за глаза и замычал. Его быстро отвели к речке мыться, так он чуть не утонул, отмываясь.

Все непроизвольно отступили от плошки, что-то больше никто не хочет проверять. Через полчаса к нам присоединился солдат с красными глазами, а реакция в плошке все продолжается. Надо как-то реакцию ускорять, чтобы можно было применять как оружие. Вещества перемолоть мельче, нагреть. Надо испытывать, а на ком? Зря я пленных осман отдал.

Хотя даже в таком состоянии — эффективность будет неплоха. Десяток мин в крепость закинуть и все сбегут. А если сотню закинуть быстро, может и мало кто сбежит. Как я понял, в больших дозах хлорпикрин смертелен. Аккуратнее надо, противогазов нет. Делать противогаз из льняного полимера я не рискну, надежней из кожи сделать. Да и то, фигня получится.

А вот химический боеприпас получается довольно простой — первое, что приходит на ум — должны разбиться две пробирки и высыпаться в одну емкость.

Пришло письмо от Стефана — ушли османы! Через два дня после моего ухода предприняли еще попытку форсирования Дуная, но безуспешно. Потом появилось на реке груженное османское судно. Его обстреляли из пушек и утопили. Да, новичкам везет. А еще через три дня — ушли, действительно, кончилось продовольствие. Припасы подвозили, но этого было недостаточно для обеспечения всего войска. Да, у очень больших армий свои проблемы, я даже не представляю логистику продовольствия гужевым транспортом для ста тысяч человек.

Я написал ответ, поздравил его с победой, заверил, что всегда готов прийти на помощь. А вот что теперь ждать от султана Мехмеда Фатиха? Если он будет верен себе, то месяца через три может опять послать куда-нибудь армию или флот.

В Чембало уже поставили мачты на вторую фусту-балкер, такелаж набивают. Ну эта фуста была уже переделана в баржу, так что надо было только мачты поставить, да местами палубу переделать. Пароход «Спартак» официально приняли в списки флота. Да, он оборудован попроще «Архимеда», зато сделан быстро и надежно. Еще на баке сделали большую орудийную площадку, где можно разместить 65-мм пушку на корабельном лафете, с довольно большими секторами стрельбы. И под площадкой предусмотрено подкрепление для тумбовой установки орудия. Но это когда сделаем откатник.

«Спартак» вышел из бухты и крутится в море — обкатываем, испытываем. Возвращается — все проверяем, подтягиваем.

Поехал в Каффу, проверил как строится новый магазин. Демонстративно попенял строителям, что медленно строят. А как они быстро построят, если стройматериалы поступают с перебоями, ведь я сказал строить только из инкерманского камня.

В цитадели следующим рейсом в Адлер отправляю всех оставшихся гражданских, останутся только солдаты и чиновники. Да и чиновников оставляю по-минимуму — Алессандро Татини послал проверять города от Таны до Мавролако-Геленджика. Еремею сказал готовиться уехать по первому сигналу, всю семью его вывез. Все ценное из Каффы тоже вывезли, немного товаров в лавке для вида оставили. В Каффе говорю, что переезжают в Чернореченск, в Чернореченске — что в Каффу. Думаю, чтобы выяснить несоответствие, Менгли понадобиться много времени.

Тут я подумал, что зря собираюсь назвать новой столицей Себастополис, во первых — далековато, во-вторых, все поедут мимо Адлера, и заметят мой «секретный город» Решил, что новой торговой столицей надо сделать Геленджик, и недалеко, и бухта отличная. От степи защищен горами, не так хорошо как Адлер, но ни татар ни ногаев там нет. Консулу Мавролако поручил расширять площадь для рынка, готовить места для лавок. «Зачем?» — «Как зачем! Торговля в твоем городе совсем слабая!» Послал к нему в помощь Джованни Барди, тоже нужный человек, надо его сохранить.

Вернулся в Чембало — Балкер 2 уже готов, перед бухтой тренируются — половина экипажа — новички. А «Спартак» уже смотался в пробный рейс в Порт-Перекоп, привез два десятка рабочих, они поедут в Шахтинск. Это мне письмо-отчет консул Шахтинска прислал, там ему уже есть чем хвастаться.

Наконец-то Шахтинск огородили стеной и рвом, только это слишком громкие выражения про эти конструкции. Стена — это частокол из тонкомера, высотой три с половиной метра, внутри к частоколу подсыпан вал. Он должен был не доходить метр до верха частокола, чтобы было удобно стрелять. Но это получилось далеко не везде, главное — что частокол не падает. Перед частоколом — ров, полтора метра. Да, параметры этих фортификаций смешные, но была цель, чтобы конный не мог сходу преодолеть это препятствие, поскольку главная наша защита — это наше оружие.

По углам поставили невысокие башни — большой сруб, внутри него сруб поменьше, промежуток между срубами засыпан землей. Эти башни уже серьезные пункты обороны, не всякая местная пушка пробьет такую конструкцию. А если перед боем наружные стены облить водой, то и поджечь эти башни будет не просто. На верху — площадка для стрелков прикрыта навесом из жердей, от стрел хорошо защищает.

Конечно, крепость на скорую руку, но огораживаться просто жердями как в Чернореченске я не рискнул — тут натуральное дикое поле. Но и строили крепость напрягая силы — консул пообещал рабочим хороший пряник. Строим стены, огораживаем городок. Когда безопасность будет обеспечена, строим дома. Тридцать лучших рабочих получают жен и вселяются в эти дома, потом строим дальше. На добычу угля много сил пока тратить не надо, идет небольшой поверхностный слой, как приходит баржа — быстро нарубят двадцать пять тонн, и дальше строительством заниматься. А в той жиле еще тонн двести осталось.

Дома такие — большой сруб, посередине — печь, перегородками дом разделен на четыре комнаты, в каждой комнате — угол печи. Вот одна такая комната — для одной семьи. Столовая общая, уже построили. Кровельное железо им давно прислал.

Периметр готов, построили девять домов, в одном консул и часть солдат, вторая половина солдат на мавне, как и остальные рабочие. Настал час расплаты. Тридцать два победителя социалистического соревнования помылись в бане и на большой лодке поплыли в Тану, поместились как сельди в бочке, сидели по очереди. Хорошо, что по течению, под парусом бы перевернулись. В Тане передали это письмо мне со шхуной, и начали готовиться к свадьбам. Первое — купили приличную одежду, постриглись, бороды подровняли. Второе — нужны невесты. Без невесты свадьба не получится. Обратились к свахам, они тут есть. Сразу вспомнил — Ханума!

Пошли по бедным семьям, у кого дочки на выданье. Если планируемые жених и невеста не вызывали друг у друга отвращения, то родителям девушки платили калым и говорили день и место свадьбы. Если не крещеная, покрестят на месте. На калым — дотация от дожа. А живут в Тане черкесы, аланы, ногаи и греки остались. Причем далеко не всегда национальность жениха и невесты совпадали, как бы не пришлось Шахтинск в Вавилон переименовывать, национальный состав рабочих еще шире, кроме кавказцев, молдаван и валахов есть венгры и египтяне. К тому же, в Шахтинске, нет обязательного русского языка, это не реально, но на нем говорят солдаты, консул, бригадиры. Хочешь в социальный лифт — учи русский. Послал туда пять книжек сказок Пушкина.

Так что готовится свадьба на тридцать две пары, приглашенных почти не будет, поздравят друг друга. Ну еще придут консул и комендант Таны, для солидности. И поедут все в свадебное путешествие к месту постоянного проживания.

Мне же надо быстрее посылать пароход к ним, они, таким табором, по реке не поднимутся. Тут у меня еще изменения в транспортной системе получаются — пароход будет работать только по рекам — Дону и Северскому Донцу таскать баржи, теперь уже балкеры, вверх по течению. По морю такой балкер сможет передвигаться самостоятельно, получается большая экономия угля. Начали переделывать третью фусту в балкер, это последняя фуста в Чембало, еще одна стоит в Адлере. Есть еще несколько мавн, в разной степени подгорелости, может еще на мавну гафели поставить? Надо посчитать-подумать.

В Балкер 2 нагрузили досок и послали в Тану своим ходом, пароход быстрее, еще догонит. А вот «Спартак» собирали уже обстоятельнее. Посылаю один минометный расчет и сотню фугасно-осколочных мин. Один миномет — мало, но больше пока не могу. Минометы показали свою эффективность и стали очень востребованы армией и флотом. Новые делать пока не могу, технологические цепочки разорваны. Посылаю оборудование для кухни — раковины, умывальники, котлы, самовары. Везде, где можно, медь заменили бронзой. Бронзы у меня много, а медь надо покупать. Медь, кстати, подешевела, скупаю потихоньку.

Посылаю еще два отделения солдат, как бы ни мало, охранять периметр городка. Посмотрим, если что — пришлю еще. Много посылаю продуктов, в этот раз пошла еще молодая картошка, пусть привыкают. Картошки в этом году много, если успею собрать.

Корабли пришли в Тану уже после коллективной свадьбы. Свадьба прошла тихо, рабочим особо не наливали, они и так были счастливы. Не обошлось и без курьезов — некоторые пары поженились не в том сочетании, как сватались. Свингеры, блин. Но по всеобщему согласию.

В Тане «Спартак» взял на буксир Балкер 2 и лодку. Тридцать две пары на пароходе не поместились, пришлось на балкере размещаться, а еще ведь и солдаты и рабочие. Из-за этого овец не купили, чтобы невест не смущать таким соседством. Хотя девушки смотрели с открытым ртом на самоходный дымящий корабль, а их мужья довольно усмехались, с видом бывалых путешественников.

Скот приходиться перевозить на баржах, так как наше десантное судно с аппарелью катастрофически протекает по этой самой аппарели. Нет, это можно все прочно закрепить и загерметизировать, но тогда нельзя открывать «дверку», и смысл в этом судне пропадает. Сейчас оно идет пустое, каботажем в Адлер, еще и мореходность оказалась слабой, это же швертовая плоскодонка. Ну вот такой я диванный корабел, чертеж шхуны я хорошо запомнил, а как что самому проектировать — вот такие казусы случаются.

Вот переделки из фуст получились неплохие, что пароходы, что парусники-балкеры. Хотя насчет балкеров — это из-за того, что мне гадости в глаза стесняются говорить. Но не тонут, и свои функции выполняют, даже немного лучше нефов ходят, пойдет.

Прибыли в Шахтинск, молодоженам дали неделю отпуска, остальные рабочие, увидев, что консул сдержал обещания, принялись за работу с удвоенной энергией. Но не все. Бригадиры заметили, что некоторые и не пытаются проявить себя как передовика производства. Сообразили, что если не напрягаться на работе, то кормят все также хорошо, а без жены можно и обойтись. С ними провели беседу, лишили зарплаты за неделю, предупредили, что если будут плохо работать, то будут кормить отдельно, не так вкусно. Если не устраивает — можете идти гулять, степь большая. Ага, гулять, они ленивые, а не дураки, но работать стали нормально.

А работы много — надо уголь грузить, двадцать пять тонн в балкер и пятнадцать в пароход. Надо строить очередные восемь домов, вот только крыши крыть придётся досками, жести пока нет. И скоро осень, надо к зиме больше леса запасти, чтобы зимой без дела не сидеть. Лес рубят выше по реке и сплавляют, там нашли приличные деревья, а то вокруг Шахтинска тополя и кусты почему-то.

Балкер загрузили, и он пошел своим ходом в Чембало. Небыстро, зато уголь не тратит. Потом он вернется в Тану, и оттуда его потянет «Спартак» в Шахтинск. А что потом? В Чембало столько угля уже не нужно, следующий рейс нужен в Адлер. Секретность еще сильней снижается, но я уже выхожу на последние этапы миграции.

В Чернореченске завершили плановое производство боеприпасов — теперь у нас около семисот осколочно-фугасных мин, около двухсот фугасных снарядов, более сотни картечных, ну и много всякой мелочи — гранаты, мины. Последние недели тут работали химики, литейщики и сборщики снарядов, больше ничего не делали. Трудно работать когда один станок здесь, другой в Адлере. Вот по взрывателям планирование не сошлось, около двухсот мин без взрывателей. Но теперь все, разбираем последние три станка, из вагранки выдергиваем железные детали. У химиков тут была только оснастка для производства шимозы, им легче. Все остальное уже вывезли.

Сняли генератор, грузят вместе со станками. Аккумулятор привезут позже, тут еще много тяжелых грузов остается. Начали разбирать все цеха-сараи в закрытой зоне — за забором не видно. Сараи — это не только просохшие доски, но и кровельное железо и гнутые гвозди. Гнутые гвозди, разумеется, никто не выбрасывает, складываем в ящики, будет чем заняться долгими зимними вечерами. Грузят картошку, на большом поле накопали много, но еще даже половину поля не выкопали. Послал еще копать картошку рабочих с кирпичного, а то «колхозники» что-то медленно копают. Но ничего, людей много, выкопают.

Еще у меня пошло движение больших групп рабочих. Со строительства Перекопа перебрасываю в Шахтинск и в Чембало на кирпичный, из Чембало в Адлер и Себастополис.

Погрузились на шхуны, со мной едут химики и основная часть механиков. Ну и Фрося, как символ моего пункта постоянной дислокации. Перед этим с ней «засветился» в Каффе — продемонстрировал спокойствие.

Уже в море рассказал всем про Адлер — новый «секретный» безопасный город, нахваливал, что там еще лучше чем в Чернореченске. Фрося догадывалась, что с этими переездами все нечисто, но молчала. А мои «передовые ученые» — люди увлекающиеся, даже не заметили, что вокруг люди «пропадают». Всю оставшуюся дорогу обсуждал с ними новые цеха и организацию производств. Достали бумагу, стали планы чертить и писать.

На причале опять встречал почти весь Адлер, много уже тут живет! Консул с мастерами тут же на меня насели — тащат каждый в свою сторону — хвастаться. Металлургия ближе всех к грузовому причалу — пошли туда.

Вагранку уже построили, но еще не пускали — сохнет. Домну только начали класть, еще и формируют высоты под металлургические площадки. Больших холмов тут нет, и загрузочную площадку, как я хотел сделать в Чембало, построить уже не получиться. Варят кожух конвертера, готовят футеровку. Место под коксовую батарею даже не разметили — не поймут организацию техпроцесса, меня ждут.

Консул всё тянет в другую сторону, хочет что-то показать, а что — не говорит. Привел — «Вот, дом для командора, рези-денсия! Во!»

Ба-а-а! Изба двухэтажная! Но такая добротная, солидная, крыша черепичная. Прошелся по дому, довольно просторно, и мебель уже немного есть. Одна комната без окон, и дверь обита железом — хранилище. Даже душ сделали — поддон бронзовый, трубы медные, бочка на чердаке. А как наполняют? Потом спрошу. Молодцы! В своей свите заметил лицо Фроси — довольная до невозможности.

Поблагодарил консула, пошли дальше. Тут рядом другой проект — закрытая зона, «шарашка». Пока еще не совсем закрытая, забор из горбыля еще строится, но границы уже видны. Сначала — жилая зона, три избы «повышенной комфортности» — крыши черепичные, окна большие, сам сруб больше и в нем три комнаты. Четвертую избу строят, места для строительства еще много. Следующий дом — общежитие для одиноких, но тоже благоустроенное, там же и небольшая столовая, все жители закрытой зоны будут питаться здесь.

Чуть дальше пошла промышленная часть, первым — цех по сборке капсюлей, небольшой домик, там много места не надо. А вот далее — три небольших химических цеха по производству взрывчатых веществ и нитропороха. Тут проблема — с одной стороны, их надо максимально удалять, с другой — их надо изолировать и охранять всех вместе. Поэтому строят земляные капониры, и только внутри них — цеха, чтобы при взрыве энергия ушла вверх. Это позволили разместить цеха относительно компактно. Правда, построили только один, много земляных работ.

И тут у нас заготовлен сюрприз для химиков. Произношу речь о том, что у нас есть работники важного, но опасного производства, которые много сделали для нашего могущества. Далее пошел указ о присвоении гражданских чинов. Антип повышается до старшего писаря, второму химику-теоретику — чин писаря, двум мужикам-«лаборантам» и трем девкам-сборщицам — чины младших писарей. С вручением приготовленных синих френчей.

Походили, посмотрели — где будут работать, обсудили с химиками — где какую лабораторию размещать. Решили еще поставить рядом лабораторию по анилиновым красителям — тоже очень ценный продукт, но этот цех хоть не надо обваловывать — анилин взрывается не сильно, а работаем мы с малыми порциями. Потом все вывозится на склад.

Потом химиков подвел к жилой зоне — пояснил, что все одинокие будут жить в этом доме. А две семейные пары — в этих красивых отдельных домах. Один «лаборант» давно женат, а второй химик и сборщица недавно поженились. Жена «лаборанта» будет здесь кухаркой с зарплатой. Одинокими остаются Антип, второй «лаборант» и две сборщицы. На осознание этого факта, с видом на красивые дома, у девок ушло несколько минут. Процесс размышления легко читался на их лицах, почти одновременно они глянули на холостяков, потом друг на друга оценивающее. Я с трудом удержался чтобы не заржать, но вместо этого кашлянул. Девки посмотрели на меня, я сделал строгое лицо, даже сердитое. Не знаю, поняли ли. Надо к ним Фросю послать, чтобы девки войны не устроили.

Цех по производству серной кислоты за пределами закрытой зоны, этот процесс известен всем алхимикам. В этом сарае уже выправили свинцовый реактор, который погнули при перевозке, собираются начать производство. Серы у нас уже шесть тонн, добыча плугами-решетками себя оправдала, добыча еще продолжается. А селитры у нас уже много, недавно приходил Балкер 1, привез вторую партию, на складе уже более тридцати тонн селитры. У нас много селитры! Много! Фу! Никак не могу успокоиться по этому поводу.

Следующий день обсуждали с отраслевыми мастерами как расположить или распланировать тот или иной цех. Здание первого цеха механического завода готово давно, сейчас там монтируют паровую машину и вал трансмиссии. Некоторые станки уже собраны, но стоят. Паровик тут единственный источник энергии, плотины с колесом тут нет, и вряд ли будет. Из-за этого и проблема с электроэнергией, аккумуляторы не заряжаются пока, генератор крутить некому.

А вечером пришел Балкер 2 с углем. С утра начали разгрузку. Поставили на рельсы сварную вагонетку с кузовом. Через борт балкера построили прочные мостки для тачек, подогнали вагонетку и быстро загрузили ее тачками. Лошадка провезла вагонетку метров пятьдесят, тут, справа от рельсов у нас будет угольный склад. Вагонетку опрокинули на деревянный лоток, чтобы уголь хотя бы под ногами не валялся. Но это сильно не поможет, придется лопатами откидывать. Процесс наладился довольно эффективный, но ручного труда еще довольно много. Надо почаще менять тех, кто лопатами уголь кидает.

Сели с Акимом и комендантом обсуждать вопросы охраны Адлера. Система охраны у нас состоит из нескольких частей — самое сложное, это охрана горно-лесистой части. Для этого мы создали взвод егерей, в нем правда, всего два отделения, но будем доводить до полной численности. Этим егерям поставлена задача изучить этот участок леса и гор, вжиться в него. Надо узнать все тропы, найти проходы к перевалам как на юг так и на север. Выбрать места для фортов, чтобы они прикрывали ключевые места.

Охрану реки Мзымты организовать уже проще. Во-первых, мы просто запретили местным пересекать реку, хотя и построили наплавной мост из бревен. Мост пока узковат, лошадь пройти может, а телега нет. У моста, на берегу Лияша поставили домик, там два караульных — КПП. Все вопросы от местных — через этот пункт, если вопрос важный, то могут пропустить к коменданту или к консулу. Но это редко и под контролем.

Пересечение реки в любом другом месте — запрещено. Но пока одного не застрелили, в серьезность намерений не верили. На нашем берегу — три караульных вышки, ночью — пеший патруль и секреты. Купили двух щенков в Лияше и пятерых от двух пометов в Себастополисе. Нашлись люди, имеющие опыт выращивания сторожевых собак, назначил двоих кинологами. Но тут внес коррективы, это будут не цепные псы, а патрульные, если получится. А если из кого не получится, посадим на цепь. Но пока это только щенки, хотя растут быстро.

С другой рекой еще проще, за Псоу жизни нет. Туда пускаем патруль, чтобы убедиться, что там никто не появился. Один патруль вдоль берега моря, другой — вдоль реки. Пока пеший патруль, а надо бы конный. Но коней сильно не хватает. Заказал капитану Балкера 2 на втором рейсе купить в Тане коней, их можно будет прямо на уголь загнать.

В Чембало поставили мачты на третью фусту, но паруса только два, бизань пустая стоит, ошибся я где-то в планировании. Но парус тут не сшить, все швеи уже в Адлере. Что-то у меня пошли провалы в управлении. Так я всех своих «менеджеров» в Адлер услал, в Чембало и Чернореченске одни солдаты и рабочие остались. Что-то мы все резво тут разбираем, боюсь, что Менгли это скоро узнает, или уже узнал.

Так, надо все проверить, что еще важного не забрали. Селитру грузят, третий рейс, еще людей туда, пусть в две смены работают. Половина картофельного поля осталась, но это поздние сорта, собирать еще рано, картошка там как горох еще, пусть остаётся. А вот чили собрали весь, часть выдрали с кустами, на семена, а то вдруг не созрел. Все проверили, чтобы ни перчика не осталось. Сахарную свеклу оставляем, двулетник, семена только в следующем году будут. Собрали большой урожай кукурузы и подсолнечника — большой буквально, срывали початками и головками, молотить их не умеем. Получается большой объем, возим в Адлер, там построили большой амбар куда это все сваливаем.

К добытчикам серы послал шхуну дежурить, если татары появятся — заберут людей. В Чембало, Каффе и Воспоро тоже шхуны дежурят. А вот в городах Готии, ЮБК, татар немного, мои гарнизоны смогут в крепостях отсидеться до нашего прихода. В Чембало тоже, татары могут прийти только мимо Чернореченска, но это стратегический пункт эвакуации Чернореченска, так что тут войск много. Разослал всем консулам полуострова письма о повышении готовности.

Про руду забыл! В Адлере ни грамма руды! Надо побольше увезти. На чем? У меня в Севастопольской бухте три мавны стоит, одна целая и две подгоревших, но на ходу. Дал задание «Архимеду» перетаскать эти мавны к нашему рудному «терминалу». А две шхуны послал возить рабочих из Порт-Перекопа на погрузку руды. «На руде» десяток рабочих живет, привезу туда всех — на Перекопе около двух сотен осталось, жить будут на целой мавне. Если татары появятся, успеют отплыть от берега. Но там татар давно не было, нет там ничего интересного, эта руда по всему Керченскому полуострову есть.

Зашёл посмотреть как грузят селитру, а в пещерах еще полно остается! Мы и половины не вывезли. Нельзя оставлять это Гирею. Минировать надо. Поставил задачу саперам, разработать план, но так чтобы не повторяться. Устроим тут татарам аркадные приключения, вот только сэйвов у них нет. Например, придумали такое — мы ходим со светодиодными фонарями, а они с факелами полезут. Там где потолок невысокий, подвешиваем небольшую мину, к ней огнепроводный шнур поперек прохода — факелом подожгут.

То, что пещеры плохо проветриваются, подсказало идею слезоточивой мины. Там газ выделяется медленно, но в пещере быстро создастся непереносимая концентрация. Сделали простую нажимную мину, деревянный пенал, если наступить — ломаются две пробирки, одна с шимозой, другая с хлорной известью, и высыпаются в углублении на дне, где смешиваются. Вот с таких мин надо начинать, можно даже не одну такую мину поставить, они же себя не обнаруживают, если присыпать. Ну хрустнуло что-то под ногой, а потом все задохнулись. А у входа написать на латыни о проклятии пещеры.

Вечером пришли разведчики, доложили, что северней Мангупа появилось большое войско татар. Сколько — неизвестно, наблюдали осторожно, боялись себя обнаружить. Но больше пяти сотен — точно. Татары расположились на ночлег. Наблюдение продлжаем. Вот оно, начинается. Сколько у нас времени? Если выступят утром, и пойдут сразу на Чернореченск, то через лес такое войско пойдет медленно, дорога узкая. Раньше обеда не появятся.

Быстро все начали по плану, темнеет уже! Какой план? Ну я же объяснял! Аааа! Да что же…! Стоп. Успокоиться.

Так, грузчикам селитры три часа чтобы загрузить селитрой бочек сколько успеют и выкатить их из пещеры, потом их возить всю ночь телегами на баржу, утром баржа должна отчалить. Через три часа саперы начнут минировать пещеру. Двух саперов хватит, а то будут мешаться. С рассвета начинаем минировать подходы к Чернореченску, колья уже все стоят.

Где «Архимед»? Послать за ним шхуну срочно, прямо сейчас. Успеют до темна из бухты выйти. Мавну подогнать к ближнему причалу, начинаем грузить все что осталось.

Всю ночь мотался между Чембало и Чернореченском, вроде из цехов все давно вывезли, а еще много что ценного нашлось. Мужики чуть водяное колесо не начали снимать, остановил. Утром прискакал дозорный, татары идут, он их обгоняет часа на два. Послал курьера, чтобы Балкер 1 с селитрой отчаливал и уходил на траверзу бухты Чембало.

— Сапер! Ты! Помнишь, там дорога к нам из леса выходит, там узкое место приглядели? Повесь там растяжку.

Все, выгнал всех из Чернореченска, саперы снаружи растяжки поставили, осталось шесть нажимных мин, их в домах поставим. Саперы закончат и уйдут, разведчики наблюдают в полукилометре.

Я уже подъезжал к Чембало на коляске, когда услышал вдалеке первый взрыв мины. Ну что, Менгли, нравится тебе мое оружие?

У причала стоят мавна и шхуна. Мавна загружена людьми и разномастным грузом — Ноев ковчег, хороший эпитет.

— Все кто уходит мавной — быстро на борт! Отдать концы!

Погонщик хлестнул волов, и они двинулись, натягивая бечеву. Волы топают медленно, выводить судно из бухты полчаса будут. На галере десяток весел есть, но надо экономить силы, парохода еще нет, он потащил баржу «на руду», как всегда — не вовремя. На севере опять громыхнуло — все обернулись.

На причале увидел Гликерию, каждый раз как ее увижу — дух захватывает. Да, а сам чуть не забыл ее здесь. Хорошо, сама пришла, сообразила. Дал команду солдату погрузить ее вещи на шхуну.

Прискакали два разведчика, сержант говорит — «Татары осадили Чернореченск, штурмуют», и устало улыбнулся. Все, уходим.

Шхуна отчаливает, а на причале остаются наши кони. Некуда их грузить, не продумал я. До боли знакомый кадр, корабль с военными отходит, а кони остаются. И что характерно — тоже в Крыму действие происходит. Что же за место это такое! Но наши кони за нами в море не бросятся. Единственно — приказал их распрячь, пусть погуляют немного. Грустно.

Рано утром караул сообщил, что на площади перед главными воротами цитадели необычно много татар, татары также видны под двумя другими стенами. Вот оно, началось — нападение татар. То, о чем меня предупреждал командор, меня и коменданта, больше об этом никто не знал. Андрей меня попросил оставаться в Каффе до последнего, чтобы Менгли ничего не заподозрил, чтобы дать время для спасения Чернореченска. Жена и дети уже давно уехали в наш новый город — Адлер, говорят, что там хорошо. В цитадели остались одни солдаты, немного рабочих и я, даже Барди уехал. Ну еще аманаты сидят.

Тут ворвался старшина Осип, комендант Каффы.

— Ну что? Началось?!

— Да, начинаем… эту… эва… куацию!

— Да какую куацию! Мы их сейчас перестреляем! Смотри, у меня все просчитано. У меня только карабинеров — восемнадцать, еще полицейские с револьверами, еще пикинеры. Патронов для карабинов — три двести в оружейке! Только заряжаться не сможем, все станки, пули и порох увезли. Но патронов хватит, еще же носимый БК у карабинеров.

— А если пушки притащат?

— Доложили что уже везут, скоро тут будут.

— !!!

— Не ругайся. Я же говорю, у меня все просчитано — пушки они могут поставить или там — или там. Тут чуть больше ста метров, там — сто шестьдесят — уже померили. Места для стрелков уже готовы. Они поставят пушки — а мы расчеты перестреляем. И никто к пушкам подойти не сможет. Останутся у татар одни луки, а луками они стрелков не достанут — там все досками правильно прикрыто. Еще бы миномет, мы бы им порох подожгли — вот бы жахнуло! Там у нас на рейде две шхуны, одна точно минометная. Ты же их сейчас все равно вызовешь, давай миномет снимем.

— Командор как сказал — «эвакуация и ничего из оружия не оставлять». А ты — «миномет снимем! «Там еще эту лодку с досками выставлять как причал, специально тот причал под калиткой разобрали, чтобы все забыли про него. И как там сейчас миномет таскать? Нет. Зови связиста, выставляй карабинеров по местам, уходить будем.

— Ну хоть пушкарей татарских постреляю?

— Тихо! Кричат что-то.

— «Ворота открывай» кричат.

— Ну все, началось. Стреляй всех, Осип, а пушкарей особенно. Прости меня, Господи!

Связист связался со шхунами, они снялись с якоря, паруса поднимают. Как же медленно! Да еще далеко так стоят! Специально, на самую дальнюю якорную стоянку ставят, для безопасности. Рабочие открыли калитку в морской стене, притянули лодку — делают из нее плавучий причал, доски несут, шхуна совсем близко подойти не может. А основной причал цитадели слишком близко к общему причалу, сажений тридцать. Сейчас туда татары забегут и стрелами могут нас закидать, если бы мы там на шхуны пошли.

Через ворота Осип перекрикивается с татарами, раззадоривает себя. Да и ждет, что татары стрелу первую кинут, первым не начинает, а вдруг татары просто поругаться пришли.

Шхуны уже близко, и тут Осип кричит: «Пушки убери! Пушки убери! А то постреляю на…!» Карабины стреляют! Пушки не стрельнули, значит получилось! На площади крики татар. Вот так! Получите! Не на тех напали!

— Ящики из оружейки несите на шхуну! Те сундуки тоже!

Так, вроде ничего важного не оставили. Командор сказал, чтобы мебель, рухлядь не брали, налегке уходили. А жалко, у меня какой стол красивый, резной. А кресло! Прямо трон!

Хлопок какой-то вдалеке, но не пушка. На землю камень упал, развалился и вспыхнул дымным пламенем. Еще хлопки и еще огни по всей цитадели. Это мины! Зажигалки! Минометы у татар! Откуда!?

— Быстрее все на шхуны! Осип! Ты где! Уходим! Людей уводи, калитку огнем закидают — сгорим тут все!

Крики уже в цитадели! Солдат орет, катается по земле — у него вся нога в огне!

— Воды! Несите воды! Аманаты! Их дом горит! Солдат! Ты и ты! Отопри дверь, выводи Гиреев на шхуну. Быстро! Обожженных тащите! Видишь, куда ему идти, он без чувств уже! Несите!

Одного из Гиреев тоже сильно обожгло, упал, криком кричит.

— Несите его!

Вот еще солдата несут обожженного, без чувств.

— Осип! Да что же это! Ну как так!

Вроде все вышли, ныряю в калитку и бегу по мосткам, две шхуны стоят друг за другом, кто по резвее, перебегает на дальнюю. Со шхуны карабинеры стреляют по общему причалу, не дают стрелять татарам. Тут больше сотни метров, но могут дострелить. Еле добежал до шхуны, вскарабкался по трапу, что-то нога разболелась. У трапа капитан.

— Ну что? Все?

— Теперь все. Посчитал — сказал капитан — Поднять якоря!

Это какой-то кошмар! Менгли сжег цитадель Каффы! Мои спаслись, никого там не оставили, но четверо умерло от ожогов в течении суток, в том числе и комендант. Это от болевого шока, наверное. Еще трое умирают в мучениях, с такими ожогами у них нет шанса даже в двадцатом веке. Среди этих троих — Кильдишь Гирей, брат Менгли. Еще у нескольких небольшие ожоги.

А остальные гарнизоны спаслись без особых происшествий. В Чембало мавну волы тащили, пока была дорога у моря, потом из бухты выходили на веслах. Весел мало — вышли с трудом, еще бриз к берегу тащит. Бечеву прицепили к шхуне, но этого хватило только чтобы «зависнуть» в нескольких сотнях метров от берега. Через час на берегу показались татары, постояли и ушли. Мы подошли чуть ближе к берегу и смогли зацепиться якорями. Подошел Балкер 1 с селитрой, немного людей пересело с мавны на балкер. Через несколько часов подошел «Архимед» и посыльная шхуна, и все пошли на восток.

Гарнизон из Воспоро перекинули в Тану. В Солдайи пришлось немного пострелять, но ушли без потерь. А до остальных городов Готии татары даже дойти не успели, вывезли всех. На Казантипе, где серу добывали, стали появляться татары неподалеку, так что все погрузились на шхуну и пошли домой, вола бросили. Южнее Воспоро, где руду грузим, татары еще не появлялись, так что пока еще грузят.

Всех, кто мне не нужен в «новом Чернореченске» — Адлере, послал в Мавролако. Часть войск, немного рабочих с Перекопа, братья Гиреи, Гликерия — все в Геленджик. Там сейчас бардак, навести порядок консулу помогают Татини и Барди. Немного рабочих и войск послал в Себастополис.

Объявил, что столица Таврии переносится в Мавролако, в первую очередь — торговля. На ввоз товаров на полуостров, за исключением продовольствия, накладывается пошлина в сто процентов. Вот так, как бы и не запрещаю торговать, как бы оставляю Крым в своей юрисдикции. Хотя, фактически, потерял половину своей Республики. Хорошую, такую, половину потерял. Республика Таврия без, собственно, Таврии.

Вот так, нанес Менгли мне обидное поражение, моим же собственным оружием. Скопировал, отлил минометы из бронзы, перелил часть османских пушек. Ствол из бронзы, плита и двуногая опора — деревянные. Точность низкая, но они стреляли по цитадели с сотни метров, из соседних дворов. С закрытых позиций! Это они бой под Инкерманом подсмотрели. Мины — тоже керамические, копия наших, даже дистанционную трубку скопировали. Не точно скопировали, но работает.

А вот что было внутри мин — потрясло меня как бы не сильнее поражения в Каффе. Нефть. Две мины не сработали и не разбились, их подобрал и принес замкоменданта, старший сержант, теперь уже старшина. Мы их открыли — а внутри черная жидкость с таким знакомым запахом бензина-керосина. Я тут же послал разведку в Каффу, выяснять. Ну разведка — громко сказано, мои люди в простой одежде спокойно разгуливают по городам Крыма.

И выяснилось, что в Крыму есть нефть! Мало, очень мало, но есть. На Керченском полуострове есть три места, где нефть сочится из земли. Ее вычерпывают, наливают в кувшины и продают. Но покупают, в основном, татары-пастухи, чтобы зимой, в сырой степи, разжигать огонь. А городские не берут, незачем и воняет.

Я вспомнил, когда мы впервые попали в Воспоро, покупали воду, мужики были в сильном удивлении, что за воду и дрова надо платить. Так вот, рядом с дровами на продажу стояли кувшины, как для оливкового масла, но грязноватые, заляпанные. Я еще удивился — кто же так маслом торгует. А это и была нефть. У меня под носом три года была нефть! А я даже купцов не догадался спросить, размышлял о Баку и Плоешти. Надо же быть таким идиотом! Запустил процесс Фишера-Тропша, столько сил и угля на это потратил.

Еще выяснили, на два лучших источника нефти, еще зимой Менгли «наложил лапу». Дебет этих «месторождений» мизерный — несколько литров в день, но за месяц сотня литров набегает. Вот и насобирал, и устроил настоящий ад в цитадели, пятью минометами.

Те, кто пережил этот бой, были в подавленном настроении, еще и безнадежные мучения обожженных. Так что пришлось с ними проводить «психотерапию». Как прибыли в Адлер, посадил их ужинать отдельно, поставил им вина. А в вино спирта набодяжил, так что упились они хорошо. Дал им еще день отдыха, а потом завалил работой. Сейчас уже тот бой никто и не вспоминает.

В целом, настроения в Адлере хорошие, можно сказать — радостные. Спаслись от «подлого татарина», да и в Адлере многим нравится. Море рядом и река бурная да чистая. Климат лучше, засухи нет, земля плодороднее. Ну а что заново отстраиваться, так то только в радость, новые дома, новые цеха. С лесом тут получше, так что жилые дома строим бревенчатые, русскому человеку так привычнее. Райское место, жарковато только.

Отдохнул один день, от стресса отошел, на утро ко мне делегация мастеров и строителей, вопросов много накопилось. Но многое уже и без меня наладили — запустили первый механический цех с паровой машиной. «На валу» уже три станка, сварочный генератор и генератор на двенадцать вольт. Так что наши технологические возможности возвращаются. Вагранка готова, но производственных планов я не поставил.

Запросил данные о запасах боеприпасов — патронов 9х27 более 50 тысяч, ОФ мин более пятисот, ОФ снарядов почти две сотни, картечных — более сотни. Гильз 65-мм — еще около восьмисот! Аргирос и бронза — это сила.

Селитры успели вывезти более сорока тонн! Даже ближе к сорока пяти. Третий рейс Балкера 1 еще разгружают, возят в новый склад, который в сотне метров от первого. Деревянные рельсы туда тоже проложили, отрезав путь к первому складу, вот так мы пока стрелки переводим. Селитра! Селитры много! Я все не могу успокоится. Калибры у нас небольшие, селитры нам надолго хватит. Серы и того меньше — около семи тонн добыли, так что нас сера даже больше ограничивает, если через нитровещества работать. А если черный порох делать, то пропорции нормальные.

Теперь чего нам не хватает — взрывателей мало, трудоемкость высокая. Но если лить бронзовые детали в кокиль, то неплохо получается, лучше, чем паять из меди. Хотя цех по производству взрывателей надо запускать. А еще раньше надо запускать основное производство — станки и металлургию. Со станками проще, их только собрать надо, подключить и отрегулировать. В этот цех еще несколько станков влезет, а второй цех уже начали строить.

И надо начинать домну строить. Запасов чугуна и стали у нас много, но мы уже привыкли расходовать металл по меркам двадцатого века, новички сильно удивляются, как мы сталь тоннами тратим. Так что есть опасность неожиданно оказаться без металла.

Зато с неквалифицированной рабочей силой особых проблем нет, гражданское население Адлера, по сравнению с Чернореченском, увеличилось почти на две сотни человек. И это я еще лучших отбирал на кирпичном заводе в Чембало. Ленивых и сомнительных отправил в Шахтинск и Себастополис. Ну и ремесленников из них отобрали, кузнецов и плотников. Кузнецов — в механический цех — переучиваться, плотники пока дома и цеха строят, но их и так много, на верфи еще много работало. Скоро основное строительство закончится, корабелы начнут новую верфь строить, а остальным плотникам надо будет новое занятие искать, переучиваться. Но прямо сейчас плотникам много работы — строятся цеха. Строим по проектам, начальники производств долго проектировали, продумывали, обсуждали вместе. Еще привезли из Чернореченска доски и кровлю от разобранных сараев, так что у нас даже сухие доски есть, только с дырками от гвоздей.

Тут еще гендерный перекос опять увеличился, чернореченские еще не все женаты, процесс затормозился из-за переезда. А тут еще почти две сотни мужиков подвалило. Чембало с гречанками уже рядом нет, а на горских девушек мужики смотрят с опаской, обычаи сильно другие, крещенных среди них мало. Так что придется устраивать брачные туры в Геленджик-Анапу-Тамань, там греческого населения еще много. Хотя и Лияшских невест отвергать совсем уж не будут, я надеюсь. А то совсем однообразно, у нас типичная семья — муж русский, жена гречанка.

Менгли вроде как и победил в этой войне, но целей своих не достиг. Не захватил ни одного ствола, взятый штурмом, с потерями, Чернореченск оказался совершенно пустой, только часть домов и казармы. При штурме погибло более двух десятков, и при подведении итогов лишился головы тысяцкий, который командовал штурмом. Поскольку он докладывал, что осажденные отстреливаются из своих мортир, новыми страшными минами. А когда городок взяли, не нашли ни людей, ни мортир, ни станков. Только вращалось впустую водяное колесо.

И серебра не захватил ни лиры. Поскольку было начало сентября, то налоги еще и не начинали собирать. Так что Менгли попытается какие-то налоги собрать самостоятельно, а тут еще мои запретительные пошлины — по сути, торговая блокада. Надеюсь, что купцы разбегутся с полуострова.

Мне придется опять менять налоговую систему, частично вернусь к старой. Налог на недвижимость для бизнеса снижу до уровня налога для жилых зданий. А портовые пошлины и торговые сборы верну почти до прошлых значений. Только надо продумать механизм сбора пошлин, придется создавать небольшие комиссии, чтобы снизить хищения.

Глава 15

хорошее, люблю создавать что-то новое, реальное. Заново строим сараи и поселок, которые мы гордо называем промышленным центром и городом. Я уже основываю тут не первый город, вот только есть чувство, что мои города какие-то не настоящие, искусственные. И дело не в том, что маленькие, а в том что в них не действуют в полной мере социальные и экономические законы. Не города и страну я создаю, а корпорацию.

Не то чтобы не хочу создавать нормальную страну, но корпорация получается у меня лучше, и главное — нет времени на естественные процессы. И сейчас, когда потерял половину республики — отчетливо видно разделение на корпорацию и остальную часть, как мою, так и утраченную. Утраченная часть республики вздрогнет, да и будет жить дальше под татарами, лучше-хуже, но будет. Для корпорации, оказаться в руках Менгли — смерти подобно, слишком лакомый кусок, слишком могущественный инструмент производят эти люди, и страшно представить, что с ними могут сделать, чтобы они продолжали поддерживать этот инструмент в рабочем состоянии.

Вот так, жили татары с генуэзцами, можно сказать в сотрудничестве, а со мной так не получиться. Слишком большие возможности дает винтовка татарам, прямо цитата Мао Цзэдуна — «винтовка рождает власть». Причем Менгли считает, что винтовки и карабины для его армии даже лучше подходят чем пушки — замени луки на винтовки, и обеспечь патронами, даже структуру и тактику менять не надо. Ну может он так считает, потому что еще не видел эффективной артиллерии.

Татары получали дань от латинян, серебро. Но даже очень большие деньги не дают больших возможностей в пятнадцатом веке. Ну будет у хана еще один отличный скакун, или еще одна прекрасная наложница — скучно это, веками происходит одно и то же. А тут под боком появилось уникальное оружие, которое, при должном подходе, обеспечит власть над миром. Всего лишь надо заставить работать на себя горстку неверных.

Так что — наша промышленность — основа нашей силы и выживания. Еще и ставки повысились — теперь нам надо еще контролировать Черное море, наш флот должен быть сильнейшим тут. И кроме пушек нужны правильные корабли — парусники бывают уязвимы перед галерами, если ветер слабый, так что пароходы необходимы, а это и сталь и уголь. Так что без металлургии и металлообработки нам не выжить.

А ведь сталь еще и дорого стоит, наша самая рядовая Ст3кп гораздо лучше кричного железа, не говоря уже про высокоуглеродистую сталь, легированную марганцем. За эти годы мы продали много стали, и цена на рынке Каффы упала в разы, но больших денег это не принесло — рынок Таврии небольшой, а экспорт через Босфор прекратил султан. Гвозди и то больше денег принесли — конечный продукт, его не только плотники покупают, но и большинство жителей. Товар подешевел, стал доступнее — потребление увеличилось. А потребление стали кузнецами выросло не сильно, несмотря на удешевление.

Местные кузнецы чуть не разорились из-за наших гвоздей и лопат, но вовремя переключились на ковку сабель из нашего полосового железа. Мы даже под них катаем полосу определенных размеров и содержания углерода. Хоть это и не дамасская сталь, но когда на ней стали делать зонную закалку режущей кромки, как на японских катанах, то сабли стали получаться очень приличные. Эти клинки закупает Большая Орда, ногаи и татары, но сами мы не куем сабли — слишком много ручной работы, гораздо выгоднее продавать сталь нужных сортов, нам она обходится очень дёшево. А ведь сейчас у этих кузнецов будет кризис — ввоз стали в том числе на полуостров почти запрещен.

Но железо выгодно возить только на судах — тяжелое оно. В Орду везут по Дону в район будущего Волгограда, там есть какие-то селения, или на Волгу перегружают. Вот персы железо не закупают — дорога не оправдывает себя. Последнее время стали проявлять интерес балканские страны, но опять же мешает противостояние на Дунае.

Но сталь мы делаем не ради денег — это одна из основ нашей цивилизации.

Для домны нашли небольшой холм, чтобы на его склоне расположить металлургические площадки. Но высоты холма недостаточна, загрузочную площадку надо поднимать еще метра на четыре над землей. Котлован вырыли быстро, домну уже кладут. Ну тут уже все понятно, это уже третья наша домна. Подсобников много, так что скорость строительства большая.

А вот коксовая батарея нам в новинку. Хотя принцип тот же, как и у пиролизного куба, но масштаб гораздо больше, и конструкция сложнее, как раз для увеличения производительности. Располагаться батарея будет недалеко от угольного склада, на юго-восток. Тут тоже прокладываем рельсы, но пока это отдельные пути. Правильно было бы просто сделать правый поворот с первого рельсового пути после угольного склада, но тогда надо делать путевую стрелку. Никто не знает как их делать из дерева, а про стальные я молчу. Так вот, по этим путям вагонетка будет заезжать наверх коксовой батареи, и вываливать уголь внутрь. Надо будет насыпь под рельсы сделать, но тут невысоко, тоже профиль местности использовали.

Коксовая батарея будет пока иметь только две секции, и все продукты пиролиза угля будут сжигаться в этой же печи, но это пока. Позже будем собирать продукты и перерабатывать, коксохимия — мощный источник химического сырья. Да и секции в коксовой батареи будут уменьшены — ширина стандартная — 45 сантиметров, а вот высота будет уменьшена до двух метров и длина до шести. Но даже такая батарея — излишне производительна для нас, а уменьшать еще — ухудшиться экономичность.

Кроме того, нет механического выталкивателя, выталкивать коксовую массу будет Н-ое количество рабочих с помощью рычагов. Как сделать настоящий, пока не знаю — на коксовых заводах это целый локомотив, который ходит по рельсам вдоль батареи и выталкивает очень мощным толкателем кокс. А у меня даже нет локомотива для перевозки грузов, кони будут возить вагонетки. Поэтому сильно уменьшил размер секции коксовой батареи. Тушить кокс будем водой, сухое тушение пока слишком сложно.

Еще строим печь для агломерации руды, такая у нас уже была, только эта будет побольше. Надеюсь, что будет эффективней, за счет масштабного эффекта.

Я же тут давал задание сделать ветряную мельницу с вертикальным ротором — ротор сделали — хорошо крутится. Вот только зачем делать мельницу с приводом от ветряка, когда у нас есть паровая машина — мельнице не надо работать длительно. А есть другие задачи где ветряк можно использовать, электрогенератор, например. Или вот еще один вариант.

Для работы домны нужен постоянный поддув воздуха, мощность небольшая нужна, но мы для этого будем гонять целый паровик, водяного колеса тут нет. Поэтому затеял я воздушный компрессор с ветроприводом. Было заманчиво сделать просто большой воздухозаборник, но ветер, периодически, меняет направление. Второй наш ротор был уже на стальном сварном каркасе, лопасти из фанеры. Выяснилось, что вертикальный ротор плохо масштабируется — если увеличивать диаметр, то момент растет, а обороты — падают, мощность растет мало. Пришлось увеличить высоту ротора, а это повлекло за собой необходимость третьей опоры на вершине этой «елки». Поставили сверху крестовину с бронзовой втулкой посередине, натянули растяжки в четыре стороны — стоит устойчиво. Снизу, на этой же оси — воздушный компрессор «улитка». Даже при умеренном ветре дает очень приличный расход и давление воздуха. Для конвертера может не хватить, а для дутья домны — хватает с запасом. Так что появилась возможность не использовать паровик непрерывно при работе домны.

Но тут еще момент — ветер может прекратиться неожиданно, а надолго оставлять домну без дутья — нельзя. Сделали ресивер — из фанеры двухметровый кубик, швы смолой промазали. Испытали, давление хоть и небольшое, но стенки затрещали — выгибаются. Укрепили снаружи брусками — держит. Теперь короткие перепады ветра сглаживаются, дутье стало равномерным.

Но этого недостаточно — в котле пары надо минут пятнадцать разводить. Для этого сварили котел-бочку, он простой, и мощность его маленькая, но даже если погасить под ним огонь, запасенного пара хватает на двадцать минут работы паровика на среднем ходу. В дежурном режиме под ним поддерживают слабый огонь, чтобы давление сильно не падало. Так что времени хватает на разогрев основного котла. Ну и основное резервирование, к домне подходят валы трансмиссии от двух цехов и приводят они два компрессора, не считая ветряка. Так что оставить домну без дутья очень сложно. Получается целая служба дутья при домне, ведь еще печь подогрева воздуха есть.

Так что работа в Адлере кипит, жизнь налаживается — глаз радуется. И еще — мы тут себя почувствовали себя действительно в безопасности. В соседний Лияш я направил часть полицейских из Каффы, за порядком следить. Но в Лияше людей меньше раз в тридцать, и они там устроили полицейское государство в отдельно взятом городке. У меня такое впечатление, что жители скоро строем ходить будут. Поймали одного вора, осудили, и продемонстрировали новый вид казни — расстрел.

Но самое главное — в стратегическом плане — нет такой армии, которая смогла бы сейчас угрожать Адлеру. Разве что из Босфора появится армада хорошо вооруженных кораблей. Но даже если османскую мавну обвешать десятками пушек — против моих пушек у них нет шансов, снарядами я сейчас обеспечен.

Хотя — нет! Две проблемы — 65-мм пушек у меня только пять, это очень мало, надо на каждую шхуну и пароход. И я не знаю что происходит в Мраморном море, а это главный рассадник османского судостроения. Пушками я прямо сейчас и займусь, сколько можно откладывать, а с разведкой у меня проблемы. Нет, я видел кино про Штирлица, и книги читал. Войсковая разведка еще получается, ну там и солдаты сами понимают что к чему, а вот агентурная… Тот случай с вербовкой агента «Ромео» — чистая случайность, которая нас спасла — как выигрыш в лотерею.

Есть у меня «университет» — это уровень средней школы двадцатого века, только он не является обязательным образованием, поступает туда далеко не каждый. Но есть там группа, на «гуманитарном» факультете, у которых успеваемость невысокая. Интернациональная, такая, группа — евреи есть, турок, с весны еще четыре черкеса учатся. Черкесам учеба дается с трудом, отбирали их совсем по другим параметрам — на коне скакать, саблей рубить, из лука стрелять. И эта учеба для них, не ради знания, это вербовка мировоззрения. Чем больше они будут знать, тем более далекими и дикими им станут обычаи предков. Я не надеюсь, что они сразу отринут верность своему отечеству, я об этом и не говорю. Но живут они тут в Адлере, и моя цивилизация по капле, впитывается в их умы.

Черкесы эти отобраны из солдат, но форму уже не носят, и на стрельбище тренируются когда там нет посторонних, их вообще мало кто видит. Да, вот такая у меня разведшкола. Принципы оперативной работы я им объясняю, насколько сам это понял из художественной литературы. Но, конкретно, этим четверым эти знания не сильно понадобятся, я их готовлю для Нур-Девлета Гирея, надеюсь внедрить их в его гвардию, которой еще нет, но скоро может возникнуть.

Но я же хотел пушками заняться! Большой кузнечный молот еще не собрали, так что пока займусь проблемой откатника. Вытащили бронзовый прототип — почти полная копия пушки Барановского. При последних испытаниях лопнул корпус откатника, отлили корпус заново. Значит слишком большое гидравлическое сопротивление, увеличили зазор между поршнем и цилиндром.

Выкатили на стрельбище, зарядили болванку с полузарядом. Выстрел — откат нормальный, но сальник штока подтекает. А если полным зарядом! Выстрел! Звук другой. Та-а-к, а ствол в заднем положении остался. Пружина накатника лопнула. Ну что такое с этой пушкой! Не одно так другое! До этого большую часть энергии брал на себя откатник, а как его сопротивление уменьшилось — на пружину накатника больше прилетело. В чем же дело. Марганец добавили, отковалась пружина нормально, значит сера не причем. Значит или азот, или фосфора все еще много, надо разбираться.

Интересно, в карабинах пружины нормально работают, а тут лопнула. Вроде и пушка у нас не особо большая, ствол короткий — меньше двадцати калибров. Откуда такая отдача? Наверное, выхлоп газов сильный — струя вылетает на несколько метров, вот они и добавляют отдачи. Стоп. Выхлоп газов. Дульный тормоз. Это я тормоз. Я же еще в той жизни, на оружейном форуме наслушался от любителей тюнинга про выбор ДТК для Сайги в целях уменьшения отдачи. Да какая там отдача у 7,62! Вот у меня отдача!

Так, делаем срочно ДТ. «Кто нам мешает — тот нам поможет!» Развернем поток газов назад, и отдача сильно уменьшится. Когда начали массово внедрять ДТ в артиллерии, даже сделали пушку, которая при выстреле немного откатывалась вперед, вот такая эффективность может быть у ДТ. У нас тоже есть к этому предпосылки — короткий ствол, большое остаточное давление газов.

Из чего делать? Для бронзовой пушки надо делать бронзовый. А как крепить. Настоящий крепится на резьбе, у нас ствол без резьбы. Да и бронзовый прототип у нас с подвижными частями — результат эксперимента будет не чистый. Надо на стальную пушку ставить, но крепить придется варварским способом — сваркой.

Нарисовал эскиз, взяли кусочки толстых полос, кузнецы согнули, сели со сварщиками варить. Получилось что-то бесформенное, но геометрия соответствует. Примерили к стволу — ровно, полету снаряда мешать не должен. Приварили.

Выехали на стрельбище. Бах! Вот это бах! Стоять позади пушки — очень громко ушам. Нельзя стоять позади и сбоку — как раз сюда поворачивают газы — чуть не оглох. Надо стоять около пушки — не так громко. Еще бы щит сделать из тонкой стали — тише будет.

Откат меньше. А где же дульный тормоз? На конце ствола — кусочки сварного шва, ДТ улетел. Как это? Снаряд же не касался ДТ? Неужели усилие от газов такое! Сварили новый, приварили покрепче. Выстрел. Да, если стоять за пушкой, то звук терпимый. Пушка отъехала совсем мало. Неужели! Ну-ка еще раз. Под станину подложили доску, чтобы лучше скользила. Выстрел. Пушка едет, но так, неохотно. Работает! Если на корабле сделать хорошую тумбовую установку с прочным подкреплением — выдержит запросто. Еще немного постреляем, и можно начинать делать.

Только на эти пять пушек ДТ придется приваривать, а на новых надо нарезать резьбу на стволе. Для этого придется делать токарный станок, в который можно засунуть ствол орудия. Давно уже собирался, даже проект есть, а то отсутствие такого станка нас сильно ограничивает.

Станок от обычного отличается не только увеличенной длинной, но и необычной передней бабкой — подшипники шпинделя разнесены на полметра, и сквозное отверстие в шпинделе такого размера, что в него спокойно проходит пушечный ствол. Это позволит закреплять ствол не только с опорой на заднюю бабку, но и консольно. И токарного патрона на этом станке нет, его заменяют два кольца с резьбовыми упорами, по обеим сторонам передней бабки. Так что точно выставить заготовку будет довольно трудоемко, но пушечные стволы — штучная работа, можно и повозиться. Вагранка уже работает, так что пусть начинают лить части станка.

Пришел Балкер 3 из Шахтинска с углем, сам пришел, под парусами. Третий парус ему все-таки сшили. Еще привез пяток лошадей из Таны, лошади мелкие, ну какие были, а то у нас тут дефицит. Балкер встал к причалу, и на него навалились грузчики с вагонеткой. Скорость разгрузки как раз и определяет одна вагонетка, вторую заказали в механический цех. Грузчики работают споро, но не суетливо. Да что тут разгружать — 25 тонн — это полвагона где-то.

Капитан сообщил, что «на руде» погрузка еще идет, татары там еще не появлялись. Одну мавну уже загрузили, вторую грузят, забирать надо. А если появяться? Мне руда еще нужна. А ведь там можно и повоевать с татарами. Там пустая степь, чуть ли не пустыня, мы можем всегда подняться на корабли и отстреливаться оттуда. Миномет с ОФ минами в тех условиях — супероружие. Один можно прямо на мавну поставить. И что могут сделать татары? Подойти на сто метров и стрелы кидать? Так мы берег их кровью зальем. Могут ночью подтащить пушки или минометы! Это опасно! Надо берег заминировать! Условия позволяют, никто там не ходит. У меня мин нет! Срочно заказать!

Посылаю «Архимед» за мавной и шхуну с двумя минометами. Вагранку уже греют, будут лить корпуса мин тоже. Шимозные шашки подойдут от минометных мин. Взрыватели МУВ-2 надо делать вручную, паять из меди, точить из стали, надо хотя бы два десятка для начала.

Обсудили с Акимом и сержантом-сапером тактику. Аким сейчас уходит, а саперы — как будут готовы мины. Пошло движение, а то расслабился — «райское место». Что-то я уже привык к постоянной войне.

Когда «Архимед» пришел к керченскому берегу, уже обе горелых мавны были заполнены рудой, грузчики отдыхали на целой. На пароходе им привезли свежей еды — мяса, хлеба, разносолов всяких. Так что им еще отдыхать, пока пустую мавну обратно не притащут. Эту ситуацию с Акимом мы уже обговорили, хоть он и рвался в бой, но сделали так — две мавны отвели от берега на двести метров, а третью, с рудой «Архимед» потащил в Адлер.

Грузчики, солдаты и Аким ждали пароход с баржей почти неделю, за это время на берегу два раза появлялись небольшие отряды татар. Но наши суда стояли довольно далеко от берега, поэтому интереса не вызывали. Тут еще время потеряли на том, что груженая мавна не смогла пришвартоваться к причалу даже с торца, глубины не хватило. Срочно достраивали причал, еще четыре метра, потеряли сутки.

Пароход притащил мавну, приехали саперы с минами, и грузчики навалились со свежими силами, загрузили баржу за четыре дня, а ведь в нее влазит восемьдесят тонн. Руду надо погрузить лопатами в тачку, с этой тачкой забежать по деревянной эстакаде и высыпать через края баржи. Но людей много, меняются часто. И вот, когда мавна была уже загружена, появился отряд татар. Отряд был небольшой, два десятка, но они сразу кинулись в атаку — знали, что тут люди дожа работают. Рабочие попрятались в трюме жилой мавны, но Аким даже минометы не стал расчехлять — татары отступили, потеряв четверых от огня карабинов. Отряд покрутился и ускакал. «Ушли за подмогой» — Аким сыграл за Капитана Очевидность.

Пришел пароход, поменял баржи, привез еды и ушел. Воду возит шхуна, из Кубани набирает, тут недалеко. Началась погрузка, а татар все нет. Наблюдатели стоят на борту с подзорной трубой, выглядывают. На следующий день, после обеда, вдали появилось облако пыли. «Полтыщи или более» — доложил наблюдатель. Рабочие убежали, а стрелки вышли на недогруженную баржу, она ближе всего к берегу стоит. Сюда же принесли миномет, поставили прямо на руду — устойчиво получилось, лучше, чем с палубы стрелять.

В атаку пошли не все, сотни две поскакало вперед. Какой-то бедный род бросили «на амбразуры». Но после нескольких удачных попаданий мин, атака рассыпалась, и татары поскакали обратно.

Несколько часов простояли в ожидании, но татары нападать не хотят.

— Ночи ждут. А ночью пушки подтянут — сказал Аким. Командир отделения зябко поежился, несмотря на жару, а главный сапер сказал:

— Так заминируем!

— Минируй, не минируй — все равно подтащут. У тебя сколько мин — два десятка, ну сработает пяток, ну побьет у них пару десятков. А их там — тыща! Не дадут нам работать. Не, ну можно повоевать, мины потратить, кровь татарскую пролить. Но руды нам пока не взять. Уходить надо, переждать. Может уйдут.

— А как уйдем? «Архимеда» нет. От берега надо на километр уходить, чтобы пушки не достали, а там якорь не достанет.

— Сейчас мы под берегом, бриз нас к берегу тянет. А вчера вечером — помнишь? Вечером стало тихо, а потом пошел западный ветер. Вот надо нам от берега отойти немного, дождаться ветра и пойдем на восток, шхуна поможет.

— А если на скалы кинет? На Таманском полуострове видал какие скалы есть!

— Нас понесет чуть южнее полуострова, вдоль берега. Там мелко, будем якорями цепляться, в крайнем случае — на мель сядем, а пароход нас снимет.

— Ну если так, то можно.

— Давай, начинаем.

Сцепили канатами все три судна, на передней мавне весла поставили. Пять пар весел всего, ну хоть что-то. Солнце садится, ветер стихает. Тут еще татары стали потихоньку приближаться. Отстреляли по ним несколько мин — отошли.

Стал подниматься западный ветер, шхуна подняла паруса и натянула буксировочный трос. Но две мавны этого как-будто не заметили. Нет, суда вытянулись в линию и стали двигаться. Но ветер не сильный, и паруса только на шхуне — скорость узла два. Так и ушли в ночь в направлении Мапы-Анапы.

Утром увидели по левому борту пустынный берег Тамани, и ветер начал забирать к югу. Шхуна поменяла галс, чтобы отойти от берега. Тут еще впереди мыс небольшой может помешать. Но куда там шхуне повернуть такие махины. Мавны только начали поворачивать, а мыс уже близко. Первая, жилая галера слегка зацепила килем за дно, дернулась два раза и проскочила мель. Мавна с рудой хоть и сидела в воде поглубже, и тоже могла проскочить, но скорость была уже низкой, и, дернув буксировочный трос, галера встала.

— Надо пароход ждать, только он сможет сдернуть. А если не пойдет, то придется разгружать. Можно даже сейчас разгрузить, и сама с мели сойдет — сказал капитан шхуны.

— Не-е-е, мы лучше подождем. Разгружать, потом опять загружать. Не.

— А как пароход нас найдет?

— Пойду его встречать.

— А у нас воды мало, привези воды сначала!

— Сделаем так — пойду в Мапу, тут рядом, наберу воды, если там будет какая наша шхуна — пошлю ее с сообщением, но с водой вернусь все равно.

— Еще еды привези. Барашков купи!

Шхуна ушла в Мапу, а люди пошли на берег — осмотреться. Готовить лучше на берегу — удобнее и безопаснее. Аким выставил караулы, но на много километров вокруг никого не было видно. Рабочие пошли по берегу в поисках дров. Разожгли костер, готовят обед. Несколько рабочих подошли к Акиму — спор у них.

— Вот смотри — камень, а цветом как наша руда — протягивают ему кусок камня, коричневый, тяжелый, судя по сколу — твердый.

— Да, не-е. Руда должна быть как зерно, или как горох — мелкое! — говорит другой.

— Я, когда молодой был, в кузне помогал — так вот, руда всякая бывает — и как черная каша, и такая вот!

— Ну как же камень может быть рудой! Мы этой руды тьму пудов перетаскали — уж как-то понимаем! — не унимается оппонент. Аким покрутил камень в руках.

— И много там этих камней?

— Вон там — целая осыпь!

— Пошли посмотрим.

С одной стороны мыса подножие обрыва было все усыпано такими камнями — большими и маленькими. А по самому обрыву шла наклонная полоса из этого камня. «Как уголь в Шахтинске — только там полоса черная, а тут коричневая. А было бы здорово добывать руду тут, без татар!» — подумалось Акиму, но вслух сказал:

— Ну-ка насобирайте мне корзину таких камней. Это надо командору показать.

На следующий день пришла шхуна, привезла еды, перекачали воду. Теперь почти на каждой шхуне бронзовый насос и парусиновые рукава для перекачки воды. Аким оставил два отделения солдат для охраны и ушел на шхуне в Адлер. Сделали крюк к «руде», вдруг пароход их там ищет, но встретили только патрульную шхуну.

Она занималась «сбором торговой пошлины», а по сути — торговой блокадой. Как раз сейчас был активный период доведения этой информации до конкретных купцов и перевозчиков. Стрельнув в воздух из карабина, остановили фелюку. Посчитали непродовольственные товары, и объяснили, что для торговли на полуострове надо уплатить пошлину равную стоимости этих товаров. Полюбовавшись на онемевшего купца добавили — «или можно торговать на той стороне, Матрега, Мапа, Мавролако. Там пошлина много меньше. Советуем Мавролако — там рынок самый большой» Вот такая сейчас работа военным у берегов Крыма. А пароход встретили только на причале Адлера — «Архимеду» ремонтировали котел.

Тут кругом новые цеха строятся, промышленность восстанавливается. Пришло уже две баржи с рудой, а это полторы сотни тонн, не меньше. Хорошо мавнами возить, вот только что там будет с татарами? Бегаю по всем цехам, жду известий от Акима, а тут «Архимед» приковылял на низком давлении пара. Опять пошла утечка по шву, но тут получилось закрыть хомутом с медной прокладкой, механики возят с собой ремкомплект — хомуты, саморезы, медные шайбы и прокладки.

Мавна встала под разгрузку, а «Архимед» — на ремонт. Но тут быстро — у нас есть САГ, заварили и все. Ну еще вкладыши проверили — нормально. И тут приходит Аким на шхуне — и с таким сюрпризом! А ведь это руда! Бурый железняк! Содержание железа ниже среднего, есть примеси известняка. Но зато не нужна агломерация, нужно просто брать куски подходящие. Шлака будет много, зато в домне легко восстанавливается, пористый. Аким описал сколько его там — нам даже того что откололось — надолго хватит. Можем даже пока крупные куски не дробить — отбирать нужную фракцию. Вот только очень много кусков руды лежит прямо в море, на мелководье, а работать по колено в воде уже прохладно, будем эту руду следующим летом грузить.

На пароходе с пустой баржей посылаю плотников с лесом, надо строить причал и домик, хотя бы кухню для начала. Поселок там назревает, но вот только пресной воды поблизости не видно, надо разведать. Написал бригадиру инструкцию, какую руду надо грузить. А еды им надо послать прямо из Себастополиса отдельной шхуной, там трофейной крупы полно. И сейнер им пусть рыбы подкидывает.

С продовольствием у меня нормально, а с серебром — не очень. На полуострове не успел собрать ни лиры налога на имущества, было только начало сентября. На сохранившейся части республики налог начал собирать, но ставку налога пришлось сильно снизить — во-первых, чтобы немного поправить свой пошатнувшийся авторитет, во-вторых, получается неразбериха — прибывают новые купцы, открывают лавки, из Каффы переезжают — и как рассчитывать сумму налога для них? Так что акцент опять сместили на таможенные пошлины.

Тут еще проблема с бумажными деньгами — в первые дни после нашего бегства, обеспеченность моей валюты на полуострове ставилось под сомнение, но я решил попробовать удержать старый курс, второго шанса может и не быть. Так что обменники на материке продолжали работать в прежнем режиме. Отток серебра был значительный, купцы из Каффы целенаправленно приезжали только за тем, чтобы обменять бумажные лиры на серебряные. В какой-то момент я даже думал остановить обмен, но поток довольно быстро стих. Тут подошло время выплаты налога на недвижимость, и сальдо эмиссии даже стало положительным. Я вздохнул с облегчением, не пришлось менять курс валюты, нельзя даже намекать людям, что курс бумажной валюты может отличаться от номинального.

Но бюджет у меня на грани, поступлений от налогов и пошлин не хватает для содержания всех моих людей, даже учитывая, что количество чиновников уменьшилось. Ведь у меня почти пятьсот солдат, под сотню моряков, население Нью-Чернореченска — Адлера увеличилось более чем на две сотни человек. На рудном мысу — полторы сотни, в Шахтинске — две с половиной сотни, и население Шахтинска быстро растет — мужики женятся, привозят невест из Таны. Спасает только то, что своим я плачу бумажными лирами. И только с открытием в Мавролако нашего магазина, общий баланс стал положительным, но серебряно-валютные запасы я уже подъел основательно.

Основной доход в торговле — от продажи пикриновой ткани, приезжие купцы покупают на сотни лир за один раз. Бумагу и гвозди пока не продаем, производство еще не восстановили, запас бумаги держим для себя, а запас гвоздей расходуем на стройку Адлера. Боюсь, что не хватит, и придется выправлять гнутые гвозди из сараев Чернореченска. Стали продавать чили нового урожая, но по такой цене почти никто не берет. Перца много собрали, придётся цены снижать.

Пришлось даже рацион питания менять — баранов покупать надо, а рыбой нас обеспечивают два сейнера, так что теперь у нас пять рыбных дней в неделю. Но народ распробовал сочетание рыбы и картошки — комбинируем эту пару в нескольких блюдах, пока еще не приелось. Картошки у нас много, последними рейсами из Чембало тоннами вывозили. И картошка нового урожая в Адлере уже взошла, растет хорошо. Еще посадили немного недавно в Себастополисе, но она должна вырасти в январе. Интересно — получится? По моим расчетам морозов в Сухуми не бывает, но вдруг?

С деньгами напряжно, а тут опять расходы, хотя я сам этого давно хотел. Черкесский купец, который возил мне свинцово-цинковую руду с истоков Кубани, построил, наконец, небольшую баржу, и привез мне около тридцати тонн руды сразу. Я ему это давно предлагал, но привез руду он сейчас, когда серебра у меня мало. Хорошо что большую часть суммы удалось отдать товаром, нашими стальными изделиями — гвоздями, лопатами, кирками.

Особенно ему понравились штампованные одинаковые лопаты, это у него как раз средство производства — руда похожа на щебень, а попробуй кидать щебень деревянной лопатой! И еще — я говорю «кирка», а это кирко-мотыга — с одной стороны острое жало, с другой — лопаткой, более универсальная. А кирка, она же кайло, с одним жалом, острым. Кайло немного меньше, его используют в тесных забоях и шахтах. В средневековье почти все шахты — тесные.

Еще удалось всучить купцу желтой ткани, ну и часть оплаты он принял бумажными. Вообщем — выкрутились. Зато теперь у меня столько цинка будет! В этой руде содержание цинка 10–12 процентов, свинца около трех. Это получается более трех тонн цинка. Да у меня столько меди нет, чтобы все в латунь перевести. Медь стоит около тысячи лир за тонну.

А зачем мне столько латуни? Стрелковка гильзами обеспечена, для орудий делаем бронзовые гильзы. Одноразовые, зато легко переливаются. Конечно, с латунными было бы еще легче — откалибровал, и заряжай заново. Вот изготавливать латунные будет посложнее бронзовых, латунь не такая жидкотекучая в расплаве, надо пробовать.

Кстати, заметили что одни бронзовые гильзы при выстреле лопаются, а другие — нет. Стали изучать этот вопрос — как и предполагали, в трофейных османских пушках разный состав бронзы, разное содержание олова. Но это обнаружили не сразу, нет у нас методов анализа сплавов.

Пошли методом аналогий — сделали серию образцов бронзы с разным содержанием олова, и стали сравнивать. Сначала сравнивали твердость — уже получили первое представление. Но еще надо делать поправку на чистоту сплава — у нас олово и медь чистые, а османские — загрязнены свинцом и кадмием. Потом пробовали травить поверхность кислотами — у нас есть три сильных кислоты, кроме серной и азотной получаем соляную из серной в небольшом количестве. Получилась целая таблица признаков — так и выяснили, что содержание олова в бронзе османских пушек скачет от трех до двенадцати процентов, примерно, насколько позволял наш способ измерений. Причем на одной осадной пушке содержание олова менялось от пяти до восьми процентов от дульной части к казенной. Сомневаюсь, что этот градиент был задуман османскими литейщиками.

Затем стали проверять стреляные орудийные гильзы — оказалось, что трескаются гильзы с большим содержанием олова — 10–12 процентов. Так что для гильз больше подходит бронза с содержанием олова 4–5 процентов. Вот так у нас появились понятия литейных и деформируемых бронз.

Аргирос заинтересованно листал справочник — надо же, эта книга на бумаге у нас уже больше года, а что там есть раздел про бронзу до нас доехало только сейчас. Вот что значит в школу не ходить. Аргирос прошел только начальную школу — научился арифметике, читать и писать. Сидит, читает вслух справочник, а пишет он еле-еле. Все-таки полтора года обучения для начальной школы — мало. Тем более, он совмещал учебу с работой, а работы у него много. А то что ему нужны знания высшей школы — ни я ни он не подумали. Сели с ним разбирать виды бронз — это важно и интересно для нас обоих.

По оловянистым бронзам объяснил ему значение графиков — а там и диаграмма состояния медь-олово, и графики изменения твердости и пластичности. Ну про бериллиевую бронзу я все учил наизусть и ему давно рассказал, теперь он это увидел на бумаге.

Про фосфористые бронзы было интересно, но чистого фосфора у нас нет. Есть шлак, с высоким содержанием фосфора, отметил себе поручить химикам попытаться выделить из шлака чистый фосфор.

Алюминиевые бронзы обещают быть прочными и коррозионно-стойкими, но с алюминием дела еще хуже чем с фосфором. А вот бронзы с оловом и цинком не намного хуже алюминиевых, и при этом доступны нам прямо сейчас. Аргирос тут же загорелся делать — все под рукой, есть немного цинка, запланировали БрОЦ4-3, четыре процента олова и три — цинка. Но первое разочарование — жидкотекучесть расплава очень низкая, почти как у латуни, тонкие детали литьем не получишь. Но бронза получилась отличная — прочная, не хрупкая, устойчива к разбавленным кислотам. Хотя наши орудийные гильзы довольно толстостенные, надо попробовать отлить как бронзовую.

С первого раза не пошло, явно не хватает давления в плунжере. Удлинили рычаг — чуть не своротили всю установку. Пришлось укреплять — со сваркой это недолго. Гораздо дольше запрягать лошадь, чтобы перевезти САГ. Пока лошадь запрягают, кочегар разжигает котел. Лошадь везет САГ к месту работы, кочегар идет сзади и подбрасывает дрова в топку котла. Я смотрю со стороны и еле сдерживаю смех — паровоз на лошадиной тяге. А никто юмора не понимает, почему-то никто еще не додумался, что можно сделать самодвижущийся аппарат на паровой тяге. Ну и я молчу — большой необходимости в паровозе нет, строить железную дорогу очень ресурсоемко, а паровой трактор вещь очень специфическая, у него мощность и масса растут наперегонки, и непонятно кто победит.

Переделанная установка выдала гильзу из новой бронзы — надо испытать. Обточили длину в размер, нарезали резьбу под втулку — обрабатывается лучше бронзы, почти как латунь. Пошли в цех сборки снарядов, нам там быстренько зарядили полным зарядом, в снаряде вместо шимозы песок с глиной. По дороге на стрельбище вызвал первого попавшегося наводчика — внезапная проверка навыков.

Хорошо стреляет — на твердой земле можно тщательно прицелиться. Экстракция гильзы нормальная, гильза целая, теперь попробуем обжать матрицей. Долго искали матрицу на складе, после Чернореченска еще не доставали. Да и вообще ею почти не пользовались.

Гильза обжалась удачно, вот усилия большие — для этого нужен большой рычажный пресс. Но и гильза сама немаленькая, раз в четыреста тяжелее винтовочной. Сбегали к пушке — в патронник входит нормально. Пошли в цех — гильзу снарядили по новой — снаряд в гильзу сел с нужным усилием. Пошли на стрельбище — стрельнули — гильза в норме. Работает!

Переглянулись с Аргиросом — надо бронзу сортировать. Вернулись к своим записям, ходим по складу между пушками и слитками. Есть несколько пушек из бронзы с содержанием олова 3–4 процента, Аргирос уже научился на глаз отличать. У осман олово в дефиците, а медь они сами где-то добывают. Вот нам и экономия осман помогла с гильзами, в эту бронзу надо добавить немного цинка и получится отличная бронза для гильз. Причем даже не надо очищать от свинца, его олово нейтрализует в какой-то степени. Мы все-таки нашли свой оптимальный материал для орудийных гильз. А твердые бронзы нужны на вкладыши подшипников, точное литье и другие детали. Так что сейчас Аргирос шурует на складе — сортирует бронзу, пушки проверяет в нескольких местах. Все равно металлического цинка для новых гильз пока нет, надо руду перерабатывать.

Назначил для получения цинка отдельного рабочего, позвал из механического цеха мастера, чтобы сделал новую стальную реторту, старая — неудобная, ее долго разбирать надо, а сначала остужать. Надо сделать так, чтобы горячую реторту можно было быстро открыть, слить свинец, высыпать шлак, заправить рудой и коксом, и обратно в печь. Но даже так — работы по переработке руды больше чем на месяц. Вот такой у меня прогресс в Адлере.

В Шахтинске же ситуация чем-то напоминает положение в шахтерских городках Америки девятнадцатого и начала двадцатого веков, как в песне «Шестнадцать тонн», когда все принадлежит одной компании — и производство, и жилье и магазины. Я, конечно, так людей не эксплуатирую, нормы выработки у меня гораздо меньше. Да и рабочие строят, в основном. Строят городскую стену и дома для себя, а добыча угля — около тридцати тонн в неделю открытым способом — совсем легко. Но деваться людям некуда — буквально, уходить за стену — очень опасно. Поэтому я стараюсь как-то разнообразить быт — открыл магазины сладостей и «промтовары». В результате у людей сбережений совсем не остаётся.

Ещё консул Шахтинска попросил прислать полицейских, я ему выслал троих. Особого криминала там нет, в основном, мордобития «на почве ревности». Даже тюрьму построили, сразу на две камеры. Сажают обоих драчунов на несколько суток, говорит, что действует сильно. Там это считается позорным, вроде как обратно в рабство на время.

Жилых домов в Шахтинске уже много построили, около половины рабочих женилось и переехало в домики. Один «дом на воде» уже освободили, но мавна еще там стоит, не перегнали.

Еще послал в Шахтинск троих печников и кирпичи с печным железом, начали класть печи, морозы там могут быть зимой не шуточные.

Вот, с рудой начинает налаживаться, остановил строительство агломерационной печи. Начнем на таманской руде работать, керченская пусть пока в резерве будет. Хорошие у тебя резервы — двести тонн! Там же еще полбаржи есть. Но у меня сейчас другая проблема — надо сделать котлы пароходов надежней. Самый лучший способ — поставить два котла, но в фусте трюм узкий — два котла рядом не поместятся, а ставить друг за другом — займут почти весь трюм. Надо сделать резервирование внутри котла.

В эпоху больших пароходов были такие котлы Никлосса. Они позиционировались как ремонтопригодные в высшей степени. У них каждая трубка была отдельным элементом и легко заменялась. На самом деле с заменой трубок было не все так радужно, у этого котла были и другие недостатки. Но мне идея модульности — понравилась. Сама конструкция котла Никлосса для меня сложновата, да и мощности у меня другие. Но у меня есть электросварка, мне легче.

Модулем у меня будет трубная решетка, как и раньше. Но только немного поменьше и они все будут одинаковые и с фланцевым креплением на болтах. Так, чтобы можно было одними гаечными ключами снять и заменить любую из решеток на запасную. Расположение решеток тоже меняется — они станут меньше, но их будет больше. Сверху будет батарея из шести решеток как в больших котлах, и еще две решетки с боков топки, для подогрева воды. Так что эффективная площадь котла немного увеличится.

Начертил чертеж нового котла, показал кузнецам и сварщикам. Обсудили, вижу что задачу понимают. А у меня еще одно дело есть в Мавролако, поехал на шхуне.

А ждут меня братья Гиреи, особенно Нур-Девлет. Он уже знает, что в мучительной смерти Кильдыша виноват их брат Менгли. А то что Менгли хотел убить их всех, он уже сам додумался. Я только добавил, что надо спрятаться на время, а то ханствующий брат поспешит доделать упущенное. И вот теперь я веду задушевную беседу с Нур-Девлетом, что такой подлый Менгли, а я такой добрый — выкупил их у генуэзцев, спасал от Менгли. Да, Кильдыша жалко.

Но я хочу добиться справедливости — потому как Нур-Девлет — истинный хан. На такой волне праведного гнева он чуть было не рванул в Каффу, потому как я сказал что не неволю их, а наоборот — защищаю от лазутчиков Менгли. Нур-Девлет сказал, что стоит ему появится на совете беев, то его сразу изберут ханом. Но я осторожно объяснил ему, что без личной гвардии, он не доживет до совета беев. Нур-Девлет успокоился и согласился с доводами.

Стали думать — кого набирать в гвардию и на какие деньги. На род Гиреев надеятся нельзя, они при Менгли. С Ширинами есть шанс, но рискованно. И вообще — чем позже об этом узнают татары — тем лучше. Остаются ногаи, их около Таны много.

С ногаями интересная история — Ногайское ханство далеко — за Волгой, за Большой Ордой. Тут же, в низовьях Дона и до самого Каспия живет много самостоятельных родов. Их много, сколько — неизвестно. Но у татар есть ханство, а у ногаев — считай что нет, и татары постепенно подминают ногаев.

Ногаев Нур-Девлет сам предложил, и сказал, что и серебра много не нужно, если будет обеспечена натура — оружие, доспехи, кони и прокорм. Я спросил, а как же нанимать воинов? На что Гирей сказал с улыбкой — спокойно, мол, все будет нормально, я знаю, что им сказать. По обеспечению решили так — чем смогу, обеспечу, и на эту сумму будет выписан вексель. Надо же, с каким диссонансом прозвучало это слово здесь. Кстати, мне удалось сохранить два отделения банка Сан-Джорджио, в Тане и в Мавролако. Предварительно сошлись на тысяче лир серебром.

Перешли к обсуждению конкретных потребностей. Рассказал ему, что у меня есть полсотни хороших османских луков и около сотни простых, с полсотни всяких сабель, но хороших там мало. Еще у меня есть полсотни стальных панцирей, для себя делал, но для такого дела — не жалко. Это летом наштамповали, до того как разобрали производство. Доспехи не собранные, без покрытия. Сказал, что образцы завтра привезут — покажу.

Разговор мы вели прогуливаясь во дворе дома в пригороде, который я купил для них. Я много тут скупил недвижимости, это был суперинсайд. Только я знал, что столицу я же перенесу сюда. Пустую землю за границей города объявил собственностью дожа, а Геленджик сейчас очень маленький, но я надеюсь на скорый рост населения.

Этот же дом — на склоне горы, и отсюда хороший вид на Мавролако, на бухту. Нур-Девлет жадно осматривал окрестности, ну его понять можно — шестой год чалится.

Я ему предложил сходить в город, погулять, посмотреть, но только с охраной, а то я опасаюсь за его жизнь. Завтра или послезавтра? «Завтра! С утра осмотрим доспехи и оружие — и в город!» Ну хорошо. Значит местный сабантуй устраиваем завтра. По моим инструкциям консул готовит праздник-соревнования. Соревнования на манер казачьих моего времени — рубка лозы, стрельба из лука на скаку и т. д. Пригласили участников из соседних селений, объявили денежные призы.

Так вот, про оружие. У меня была неудачная партия стали — с высоким содержанием серы и без марганца. Ковать ее очень трудно — крошится в горячем состоянии — красноломкость. Но раскатать в лист «тройку» получилось. А из листа наштамповали наконечников для стрел — ромбиков, не пропадать же железу. И тут обнаружилась баг — перековать наконечники в бронебойное «шило» невозможно, кончик крошится. Ну, вот такое можно и продавать, не опасно, получается что это фича. А то наши доспехи вблизи, из хорошего лука, бронебоем пробиваются. Доштамповали листы до конца — получилось двенадцать тысяч наконечников. Теперь я знаю, кому пойдут эти наконечники. А у гвардии Менгли доспехи не сплошные — чаще железные бляхи, нашитые на кожу.

Наконечники и османские луки — это хорошо — говорит Нур-Девлет, но полторы сотни гвардии — это мало. Решили, что латных воинов надо три сотни, но хороших луков больше нет. Могу дать полсотни арбалетов, причем венецианских — это Мангупский трофей. Арбалеты беру — говорит, но ими хорошо оборонять крепость. И крепость будет — я рассказал про Порт-Перекоп. Сразу увидел как в голове у Гирея защелкали шестеренки военных планов. Ну тут я ему не советчик, он опытный вояка. Мне надо только обеспечить его правильными вводными.

И вишенка на торте, которая побольше торта. Еще могу предложить пушки — говорю. На его восторженно-испуганный немой вопрос ответил что это не дорого. Мне для уничтожения армии Менгли ничего не жалко. Но это я уже про себя подумал. Рассказал, что могу дать несколько пушек, «железных» с «железными» ядрами, лучше, чем у Менгли. Но надо время для обучения людей, пускай быстрее наберет два десятка будущих пушкарей.

На сегодня разговор заканчиваем, завтра осмотрим вооружение и погуляем. Но тут я вдруг вспомнил и засомневался — создаем мы ногайскую армию. Сможешь ты им полностью доверять? Надо бы самый ближний круг охраны сделать из татар. Не получится? Или из армян. Ну ладно, это не срочно, потом подумаем. До завтра. Оставил его в задумчивости.

Утром осмотрели образцы оружия, Нур-Девлету особенно понравились османские луки и доспехи моего производства. Доспехи похожи на римскую лорику сегментату, только попроще — полос гораздо меньше и они шире. Сталь гораздо лучше — сначала элементы штампуются из низкоуглеродистой стали, после проводится науглероживание наружной поверхности и ТМО. Получается твердый наружный слой и пластичный, энергоемкий внутренний. Арбалет тоже понравился, но говорит, что с седла стрелять неудобно. Что-то конных арбалетчиков и я не встречал.

Дальше наш разговор перешел к обсуждению стоимости оружия, и мы, не спеша, пошли в город. В Мавролако жизнь кипит, суета. Чтобы город стал новой столицей, и, в первую очередь, крупным торговым центром, пришлось приложить много усилий. Подготовили большую площадь для нового рынка, по периметру места для крупных лавок, некоторые уже строятся. Все это расположено правильно — на берегу бухты новые причалы для торговых судов, затем рыночная площадь, вокруг улицы с лавкам. Для этого пришлось снести пару десятков домов рыбаков, но им выплатили компенсацию досками и гвоздями, теперь они строятся на новом месте на окраине. Доски сырые, но это мало кого волнует.

Далее наше внимание привлекло необычное движение на центральной площади. Там консул устроил соревнования среди конных воинов. Нам объяснили что происходит, и Нур-Девлет захотел подойти поближе. Тут как раз были удобные сидячие места и мы их заняли, а то вокруг было очень много зрителей, здешняя жизнь бедна на зрелища.

А посмотреть было на что — участники соревнований демонстрировали свое умение во владении саблей, копьем, луком и все это верхом. Жаль, нельзя было соревноваться во владении винтовкой или револьвером, иначе бы стало понятно, кто все это задумал.

Соревнования конные, поэтому основные участники — ногаи и черкесы, их легко различить по одежде. Смотрю соревнования и, краем глаза наблюдаю реакцию Гирея. После того, как он понял смысл соревнований, он начал увлеченно переживать, болеть. Потом пошло награждение победителей, специально сделали много победителей, как бы в разных номинациях и по три места в каждой. Тут Нур-Девлет мне негромко сказал:

— Серебро надо, прямо сейчас.

— Много?

— Пятьдесят лир.

Я подозвал солдата, и вытащил у него из ранца серебро. Указав на другого солдата, сказал Нур-Девлету:

— Если что-то надо, можешь приказать воину.

— Позови мне победителей, но только черкесов, десяток нужен. Нет, всех черкесов из победителей зови!

— Лучше разговаривать с ними не на площади, пойдем в ту таверну — я кивнул солдату, и тот побежал к участникам соревнований.

В таверну пришло четырнадцать черкесов, привязали своих коней у входа. Нур-Девлет предложил им службу, трое уже были на другой службе, и ушли. Одного он отсеял для ровного счета и нанял десять себе в гвардию прямо сейчас. Конечно, четыре бывших моих солдата оказались в их числе, не зря они тренировались выполнять именно эти упражнения. Гирей выдал всем по одной лире, закрепив начало службы. Спросил у трактирщика постоялый двор поблизости, и сказал мне, глядя внимательно в глаза:

— Я буду жить там со своими людьми, мне нужно для них оружие и доспехи.

— Завтра.

— И через три дня нас надо перевезти в Тану, оружие и доспехи сколько есть сейчас. Мы же так договаривались?

— Напишем вексель в банке и все будет — изобразил я расчетливого торговца.

Нур-Девлет запрыгнул на коня и махнул своей гвардии рукой. Отряд запылил по дороге, на одной из лошадей ехало двое черкесов. Надо же, как он резко на волю вышел, всего-то надо полсотни лир. Чувствуется ханская хватка.

В Тану их отвез балкер-угольщик, грязновато, но там меньше двух суток идти, потерпят. Только долго грузили коней, пришлось сколачивать рампы внутри судна.

В Адлере пошел осматривать достижения за эти несколько дней. Станки собирают, большой кузнечный молот уже поставили, но еще отлаживают. Над строительством домны работали в две смены — заканчивают. Еще надо конвертер доделывать, но тут у меня вопрос — пружинная сталь все еще хрупкая, засел за справочники по металлургии — разбираться.

Так как у меня руда с высоким содержанием фосфора, то я сделал правильный выбор из доступных — томасовский процесс, кислородно-конверторный мне пока не по зубам. Но внимательно почитав — понял, что провожу его неправильно — останавливаю его слишком рано, ориентируясь по остаточному углероду. Но при этом остается еще слишком много фосфора, и меня спасало легирование марганцем. Как видно, спасало недостаточно.

И еще проблема литья стали. На старом конвертере сталь у нас получалась, но ее температура было низковата — из конвертора выходила полужидкая масса — литье не получалось. Тут несколько причин — старый конвертор — это просто доломитовая ванна, сверху открытая, откуда и большие теплопотери. Емкость конвертера — очень маленькая, из-за масштабного эффекта теплоемкость стенок сильно влияет на тепловой баланс. Домна такого размера может дать за один раз чугуна в три раза больше. И из-за того, что конвертер неподвижен, плохо сливается шлак, и фосфор с серой частично переходит обратно.

Так что делаем мы поворотный конвертер — стальной кожух со смолодоломитовой футеровкой, по объему больше чем предыдущий, но все еще маленький, в масштабах настоящей металлургии. Вот с этими кирпичами футеровки мы долго провозились. Надо было найти правильное соотношение доломитовой крошки и смолы, получить достаточное давление прессования. Но все таки получили футеровку, которая выдерживает такую высокую температуру. Просушили и обожгли, когда конвертер остыл — пощупали футеровку — прочная, ничего не сыпется. Вот на сколько плавок хватит — неизвестно. Фурмы сделали из шамота, тоже надолго не хватит, но их хоть менять можно. Так что вот — наша гордость — настоящий томасовский конвертер. Только не совсем грушевидный получился, скорее, цилиндрический, на запятую похож.

И надо еще предусмотреть место около домны для второго конвертера, вопрос со сталью далек от окончательного решения, нужно место для экспериментов.

На угольную линию перешел Балкер 1, который раньше возил селитру. Теперь судно с углем к нам приходит каждые пять-семь дней, угля уже хорошо за сотню тонн. Заканчивают коксовую батарею, скоро будем пробовать.

Вагранка работает на древесном угле, запустили сначала угольную яму, перегонный куб для пиролиза скоро наладят. Так что чугун уже льют. Принес литейщикам эскиз чугунной дульнозарядной пушки, я же обещал Нур-Девлету. Чугуна не так много, пока пусть отольют одну, и два миномета. Ведь еще нужны ядра. А картечь пойдет бракованная, я вовремя сообразил, и остановил переплавку картечи, которая не пойдет в наши снаряды. У чугунной пушки калибр больше — 96 мм, шестифунтовка, она менее чувствительна к размеру картечи.

Послал в Тану груз для Нур-Девлета, сорок доспехов, луки, сабли, наконечники стрел, арбалеты. Связь держим через консула Таны.

Сделали тумбовую корабельную установку для 65-мм пушки с дульным тормозом. Поставили ее на берегу на настиле из бревен, крестовину из толстых уголков притянули к бревнам, тут нужна массивность основания. Тумбовая установка — у нас по сути вертлюговая, но все сделано потолще. Вертикальная ось сделана из толстой сварной трубы, расстояние между подшипниками — почти метр. Бронзовые вкладыши делать не стали, пушке не надо крутиться как юла, а пара бронза-сталь будет быстрее корродировать. Так что опорные поверхности сталь-сталь, только смазываем хорошо. Сама тумба у нас цилиндрическая, коническую сходу не получилось сделать. Приделали укосины внизу — держится хорошо.

Горизонтальная наводка у нас без маховичков, вращаем все орудие на тумбе за рычаг, без всяких шестеренок. Только добавили зажим с рычагом, чтобы можно было регулировать легкость вращения вокруг вертикальной оси, или совсем зафиксировать эту степень свободы.

Вертикальная наводка стандартная — маховичок крутит пару винт-гайка. Прицел открытый, до панорам еще далеко, стреляем мы только прямой наводкой. Еще на пушке приклад — отшлифованная ореховая доска, пропитанная маслом, к нему наводчик прикладывается щекой, чтобы прицеливание было однообразным. Щит из листа 3 мм, усилен уголком.

Вот такая получилась пушка, сварили тумбу довольно быстро, маховичок и винт взяли минометные. Стали пристреливать, получается очень точно стрелять с такого станка, даже получилось сделать отметки дальности на прицеле. Установили на шхуну, сняв с нее пушку на колесном лафете. Подкрепление палубы сделали серьезное: добавили стальной бимс, распорку вертикально в килевый брус, и распорку в ахтерштевень — пушка на юте стоит.

Испытали — выстрел чувствуется всем кораблем, но ничего не трещит, не расшатывается. Точность, конечно, не как стрельба на суше, все-таки качка сильно мешает. Но теперь пушка при выстреле неподвижна относительно палубы, и наводчик может прицеливаться до самого момента выстрела, может точно выбрать момент выстрела. Вот ради этого я все это и затеял с откатником и дульным тормозом.

Конструкцию установки одобрили — приняли на вооружение. На заводе начали небольшую серию тумбовых установок.

Антип сказал что одна химическая лаборатория уже почти готова. Какое из веществ сейчас нужнее? Что делать в первую очередь? Я хотел ему заказать производство меленитовых шашек, но вспомнил все свои опасения, связанные с шимозой. А ведь когда он делал анилин, он кроме бензола выделял толуол, он тоже присутствует в продуктах пиролизы древесины.

— Антип, чистый толуол у тебя есть?

— Есть.

— Много?

— Вот такая бутыль — восемь литров. Еще есть грязный бензол, можно оттуда выделить, но его очищать надо.

— Слушай, в справочнике есть рецепт тринитротолуола, там даже немного проще чем тринитрофенол, попробуй синтезировать, это тоже взрывчатка.

— А что, пикриновая чем плоха? Фенола у нас целый склад, а толуол выделять трудно.

— Пикринка опасная, сам знаешь, если прореагирует с каким металлом, то пикрат может взорваться от любого чиха. Когда наши фугасным стреляют, я напрягаюсь каждый раз. Представляешь, если снаряд взорвется прямо в пушке!

— Всех пушкарей поубивает!

— Вот. Надо на тринитротолуол переходить, он гораздо безопасней. Сокращенно он «тол» называется.

— Так мало у нас толуола, из бензольной смеси можно еще килограмм десять выделить — и все.

— Смотри, строим мы коксовую батарею — а это почти тот же пиролиз, только для каменного угля. Во-первых, в каменном угле бензольной фракции больше чем в древесине, во вторых — перерабатывать каменного угля мы будем больше — по несколько тонн в день. Так что как сделаешь тол, открывай в справочнике раздел «коксохимия» — это оно и есть.

Антип сделал тол довольно быстро, то что не шимоза — сразу видно. Нет того ярко-желтого цвета, больше серый, слегка желтоватый. Плавится даже в горячей воде, при поджигании горит коптящим пламенем. Зарядили мину — взрывается так же, но не так сильно крошит чугун, осколки получаются лучше. Но самое главное — не образует опасных соединений. Расплавленный тол можно просто заливать в снаряд и хранить годами.

Теперь бы ещё толуол получить в достаточном количестве, но коксовая батарея уже почти готова, скоро запустим, и будут у нас нормальные фугасные снаряды. Сейчас у нас тола только на полсотни снарядов. А мелинитовых мин и снарядов у нас несколько сотен, и хранить их долго не хочется. Но не тратить же их просто так, столько труда в них вложено.

Последние месяцы я почти не вспоминал Елену Мангупскую. Когда началась эпопея с бегством от Менгли, я долго думал, что мне делать. Пришел к выводу, что вывезти ее оттуда никак не могу, поэтому придется прекратить какую-либо видимость отношений с княжеством Феодоро, чтобы не навредить им. Вот так — еще одна потеря, сколько всего с Крымом у меня связанно. Но надеюсь, что это временно.

Уже сделали пушку для Гиреев, это чтобы один Гирей стрелял в другого. Пушку делали по той же технологии что и минометы — чугун легировали магнием, отливку проверили на предмет раковин. Канал ствола прошлифовали в черновую и на отжиг, для образования чугуна марки ВЧ. После — чистовое шлифование канала ствола. Коническую пороховую камеру делать не стали, даже такую идею им дарить не хочется. Но в остальном — нормальная пушка начала девятнадцатого века, одностанинный лафет, большие деревянные колеса.

Ядра чугунные, допуск на зазор между стволом и ядром — минимальный. Порох — гранулированный. Подсаживаем их на высокотехнологичные компоненты. Если перейдут на османский порох — еще не известно, что получится. Скорость горения пороховой мякоти сильно зависит от степени уплотнения, может и пушку разорвать. Так что наш цех черного пороха заработал в полную силу. Трофейный османский порох переделываем в гранулированный для Гирея, а для себя будем делать порох получше.

А вот идею картузного заряжания тоже не будем дарить, это слишком легко повторить. Сделаем мерный совок для пороха. Так что одна пушка у нас готова, надо начинать обучение пушкарей Нур-Девлета, два десятка ногаев для этого у него уже есть.

Южнее Мавролако нашли небольшую долину на берегу, зажатую с двух сторон скалами. Там заброшенная рыбацкая деревушка — несколько домиков. Устроили там базу подготовки террори…, тьфу, воинов будущего хана. Кроме пушки отвезли им и один миномет — все равно эта технология уже утекла. Но мины только керамические, зажигательные, дальность — триста метров. Учебная мина деревянная, со свинцовым грузиком.

Обучить стрелять ногаев из пушки получилось довольно быстро, сначала все действия по заряжанию и обслуживанию довели до автоматизма — порох экономили. Ну с пушкой понятно, куда навел — туда и летит. Если дальше — то надо брать чуть выше. Про измерение дальности даже не заморачивались, пусть воспринимают это как искусство и шаманство.

С минометом хуже — слишком сложно — тут и разные номера зарядов, и угол может быть разный. Так что пришлось упрощать, но при такой максимальной дальности — пойдет.

Принимать экзамен у своих пушкарей Нур-Девлет приехал сам. Выступление бродячего цирка ему понравилось, особенно стрельба из пушки. А когда ему показали стрельбу картечью, то у него загорелись глаза и стало видно, как он продумывает тактические приемы по использованию картечи.

Встал вопрос, сколько я дам картечи. Выяснилось, что это не то чтобы дорого, ее просто мало. Гирей послал своих воинов выковыривать картечины из мишени и стенки оврага. Я так думаю, он заставит кузнецов ковать картечь.

И тут еще один сюрприз — «винтовки давай» — говорит. Узнал все-таки. Как хорошо было, сидел в своей тюрьме, и не знал, что в мире появились винтовки и револьверы.

Пытался объяснить ему, что пушки лучше винтовок принципиально. Разговорились, он объяснил мне его принципы армейской дисциплины. Да, тут даже револьверы больше подходят — расстрелять ослушника так гораздо удобнее. Я показал ему револьвер, как он стреляет — и все, у человека вдруг появилась мечта, причем совсем рядом. Сошлись на пяти револьверах, и обучению первоначальным навыкам прямо здесь.

Один револьвер он забрал себе, разумеется. Но из четырех других револьверов один попал не к моему агенту. Но ничего страшного, это дело поправимое, только не сразу. И всего по тридцать патронов на ствол — для поддержания дисциплины хватит, а для войны — очень мало. Конечно со свободным обменом гильз на патроны у консулов, иначе бы Нур-Девлет не согласился.

Еще три пушки будут готовы через две недели, я вот-вот запущу домну, чугуна маловато у меня. Доспехи будут чуть позже, но буду посылать партиями, по мере изготовления. Еще Гирей заказал наконечники для пик, сотни три. Тоже нужное дело, я думаю, мы их сможем штамповать, вопрос в толщине металла. Если сделать ребро жесткости, то сильно толстый металл и не нужен.

Сроки его устраивают, сейчас он заберет с собой этот огнестрел. Демонстрируя пушку, миномет и револьверы, он быстро наберет себе сторонников среди ногаев. На этом и разошлись, они пошли грузить пушку на шхуну, а я отправился в Адлер.

В Адлере уже готова домна, в ней жгут дрова — сушат. Опять мы небольшую домну построили, для кокса можно было бы и выше построить, было бы еще экономичнее. Но мы уже привыкли к таким домнам, и строить быстро и производительность нас устраивает. А что большой относительный расход угля — так у нас его теперь полно.

На уровне верха домны построили площадку, там два бункера, из которых можно сыпать в домну или кокс или руду. Построили эстакаду с деревянными рельсами — к этой эстакаде подъезжает по таким же путям вагонетка с рудой или коксом. На верху — ролик, через который перекинут канат, вол идет по земле и затягивает вагонетку наверх. Наверху вагонетку опрокидывают влево или вправо в нужный бункер.

Вот только все наши деревянные рельсы — это отдельные пути. Но на стыке путей от коксовой батареи и рудного склада, где вагонетка должна выйти на эстакаду, есть почти настоящая стрелка. Одни деревянные бруски на стальных штифтах вынимают, другие — вставляют. Получается переключение.

Если взглянуть на домну сверху, то она будет похожа на цветок с тремя разными лепестками. Первый, самый широкий, идет на северо-восток, вглубь суши. Это литейные площадки и конвертер, потом это продолжается литейно-прокатным цехом. Второй лепесток — на запад, под углом к берегу. Это загрузочная площадка, с бункерами, эстакадой и рельсами.

Третий лепесток — на юг, тоже под углом к берегу — служба дутья — печь подогрева воздуха, ветряк, ресивер, клапана, воздуховоды к компрессорам, которые стоят около своих валов трансмиссии.

А если смотреть не сверху, а как все люди, то постороннему человеку может показаться, что домна стоящая на холме — это языческий храм, окруженный культовыми постройками совершенно непонятного назначения. Да, вот такие мы язычники — сталепоклонники, вся наша цивилизация держится на этом сплаве железа и углерода. Но эти мысли я оставил при себе, а то не так поймут.

Но все собрались на самое интересное — запуск коксовой батареи. Сооружение получилось большое, снизу большая топка, наверху высокая труба, по рельсам вагонетку загоняем на эстакаду чуть выше батареи и выгружаем по лотку внутрь.

Обе секции батареи заполнили, дверки закрыли. Разожгли, уголь в топку подкидываем. Через несколько часов уголь в батарее стал выделять газ, в конденсаторе газ становится жидкостью и стекает в емкости. За этим процессом наблюдает Антип, пытается сразу разделить жидкость на фракции. Частично это можно — сначала выходя легкокипящие фракции и вода. Но не все конденсируется — еще идет газ — его заворачиваем в топку, он там сгорает, хоть небольшая прибавка энергии. Часов через десять конденсат стал выходить более темный, открыли короткий путь на конденсаторе, чтобы тяжелые фракции не забили длинный змеевик. Конденсат стал тягучим, его выход сильно сократился и я объявил, что цикл закончен — надо выгружать кокс.

Открыли батарею, и кочергой длинной пятнадцать метров выталкиваем кокс в вагонетку. Вагонетку сварили листовой стали, в деревянную вагонетку горячий кокс не выгрузишь. Кокс тушили водой, плескали ведрами в лоток — столько пара было! Вагонетку перегнали и выгрузили на рампу с двумя решетками, все что меньше пятнадцати сантиметров но больше двух, пересыпалось в другую вагонетку. Крупные куски дробили кувалдой, а мелочь вернется в коксовую батарею. Вагонеток еще надо, замучились переставлять с одних путей на другие.

Коксовую батарею опять заполняем углем пока не остыла, чтобы грузчикам не обжечься, уголь из вагонетки выгружается в длинный стальной лоток, близко к батареи не подойти, жаром пышет. Все дверки и люки открываются баграми и длинными щипцами, это заранее репетировали. Торцевые дверки у нас не съемные, а распашные, над конструкцией пришлось подумать. Помогло то, что в батареи только две секции, и дверки открываются в разные стороны. Как добавлять третью секцию — непонятно.

Все, запускаем домну. Хоть это и третья наша домна, но руда другая и кокс вместо древесного угля. Прогреваем домну и чувствуем разницу — кокс крепкий и калиброванный, пористость засыпки стабильно сохраняется, крошкой зазоры между кусками не забиваются, тяга отличная. Что-то мы кокса много сыпанули по привычке. Уже можно руду подсыпать, но первую загрузку совсем небольшую, а то столько всего нового. Наверху, на загрузочной площадке домны, теперь может работать один человек — то бункер с коксом откроет, то с рудой. Ну лопатой поправляет, если плохо сыпется. А раньше мы аврал устраивали, чтобы домну загрузить.

Пора выпускать первый чугун. Пробили летку и светящийся ручеек побежал в формы. Отливаем простые вещи — якоря, пушечные ядра, картечь. С картечью нашли гениальное решение — у низкоуглеродистого железа температура плавления выше чем у чугуна, просто льем в железный разъемный кокиль. Пулелейка! Только чугун получается очень хрупкий, надо отжигать. Но это лучше, чем остальные наши варианты — брака почти нет. Еще сделаем такую форму для ядер, обеспечим союзника боеприпасами.

Проверили чугун — нормальный, ничем не хуже чем из керченской руды. Вот шлак другой, и его заметно больше. Шлак в сторону, потом будем изучать, нам нужна сталь. Тут у нас новые возможности — конвертор поворотный, в стальном кожухе, больше прошлого в несколько раз. Предварительно прогрели конвертер, сожгли в нем кокс с дутьем. Наклонили конвертер — высыпали шлак, как удобно. Загрузили прокаленную известь с небольшой добавкой кварцевого песка и доломита. Пустили чугун, повернули конвертер в положение для дутья, и включили подачу горячего воздуха, полетели искры. Мастер по конвертору расставил песочные часы разных размеров, засекает время продувки. У нас и на проверенном конвертере каждый раз содержание углерода в стали оказывается различным — лотерея. А тут еще полный томасовский процесс — сначала дутье до тех пор, пока не выгорит весь углерод, на это этапе еще надо в дутьевой воздух добавить извести. Известь смололи до состояния пыли и сыпем перед впуском в вентилятор. Потом надо будет прочистить воздухопроводы.

Продолжаем дутье — выходит фосфор, пошел томасшлак, богатый фосфором. Второй этап закончили, слили шлак. Теперь у нас в конвертере почти чистое железо — ни фосфора ни углерода, только серы немного. Но при этом жидкое — значит достаточно горячее. Но такое железо мало куда годится, даже для кровельного желательно 0,3 процента углерода, а для конструкционной стали — просто необходимо. Так что надо железо науглеродить — насыпали в конвертер расчетное количество древесного угля, он чище кокса, добавили немного марганцевого шлака, мы его много накопили в Чернореченске. Марганец нейтрализует серу. Повернули конвертер, чтобы сталь перемешалась — отлили узкий длинный слиток, и в кузню на пробу. Там отрубили кусок, поковали, закалили. Не, не калится, совсем мало углерода, меньше чем 0,2 процента точно. Надо больше угля сыпать — вышли на 0,3 процента, для начала пойдет.

Подготовлена вереница изложниц — деревянных ящиков с литейной землей. Формы плоские для проката листа, сейчас будем катать кровельную жесть. Сталь для нее пойдет любая низкоуглеродистая, и кровельного листа сейчас остро не хватает. И мы собираем еще одну прокатную клеть, у нас будет два прокатных стана — один для листа, второй — для полос и уголков, иначе нормально работать не получается. Вот второй стан еще не готов, но уже скоро.

Наклонили конвертер на розлив стали. Под струйкой проходит «поезд» изложниц, быстро заполняется сталью. Как удобно — разлил и все, а то лопатами рубили и таскали.

Паровик прибавил обороты, запустили прокатный стан. Еще светящиеся плоские слитки пошли под валки, из стана выходит дымящийся тонкий лист. Один лист оттащили в сторону — пробуют. «Мягкая, эта… низко углеродистая, во!» — кричит. Мастер у конвертера кивнул и сделал пометку в своих записях.

Первую плавку всю извели на листы, ждем вторую. Ух, работа на комбинате завертелась. Сталь центнерами выходит! Рабочих рук много, но всем работы хватает. Кровельная жесть нужна, а то сам литейно-прокатный цех стоит под временной крышей из горбыля. Цех у меня задуман передовой, с кран-балкой. Уже стоят два частых ряда деревянных колонн вдоль боковых стен для подкрановых балок. Самих балок еще нет, их надо еще прокатать и сварить. На колонны наставлены бабки, на них опираются треугольные деревянные стропильные фермы — тоже конструктивное новшество. Так как в цеху будет кран-балка, то перекрытие будет однопролетным. Длина пролета — десять метров, еще один наш рекорд. Стропильные фермы стоят, соединенные обрешеткой, а вот вместо кровли — горбыль в два слоя, и то только над прокатными станами. Еще надо сделать навес над конвертером и литейной площадкой, да и над домной не помешало бы. А то тут такие ливни бывают, что кажется, домну потушат. Но вот конвертору или литью точно помешают.

Угля и руды на складах у нас много, надеюсь, что теперь я смогу обеспечить непрерывную работу домны хотя бы несколько месяцев. А то что я устраивал с домной в Чернореченске из-за недостатка сырья — это издевательство над домной и перерасход угля. Зато мы научились останавливать домну без «козла».

Но тут я заметил другую проблему — зимой Дон замерзнет, как минимум три месяца мы не сможем возить уголь, а руду, при желании, можно добывать и зимой. Причем угля мне надо больше, чем руды — надо «кормить» паровые машины и производственные печи. Так что за оставшиеся полтора-два месяца надо накопить как можно больше угля. Руды же надо столько, чтобы домна не простаивала.

Так что делаем так: две мавны-баржи переводим на уголь, один балкер тоже там оставляем. А два балкера переводим на руду. Только увеличится нагрузка на «Архимед», ему придется таскать мавны в Тану вместо Тамани. Напишу письмо консулу Шахтинска — погрузка угля — приоритет. До морозов жилые мавны надо вывезти, и всех людей, кто не живет в домах — тоже. Поедут в отпуск в Сухуми на зиму. Планы по строительству Шахтинска срываются, но нужны резервы угля, теперь это у меня стратегическое сырьё, почти как нефть в двадцатом веке. Хотя так даже лучше — зимовать останется меньше людей, меньше надо туда продовольствия отправлять.

Металлурги говорят, что извести мало осталось — а в домну ее много идет. Да и доломит еще нужен, надо второй конвертер строить, а то в ресурсе этого я не уверен. А ведь это все мы добывали в Крыму. Но тут есть проверенный вариант — просто заказали Каффским купцам. С торговлей в Крыму сейчас беда — из-за моих пошлин, так эти купцы в Мавролако хватаются за любые заказы экспорта с полуострова. Только заказы мы делаем с доставкой в Геленджик, Адлер сохраняет статус закрытого города.

Провели уже несколько плавок, начали катать лист разной толщины, нужно строить вагонетки, бункера, реакторы. Получили сталь с содержанием углерода 0,8–0,9 процентов, выковали из нее пружины. Стали испытывать — пружины демонстрируют хорошие упругие свойства — отсутствие фосфора наглядно видно. Но вот один тест пружины проходят плохо — если пружину сжатия положить на наковальню и ударить кувалдой, то она лопается, как тогда, в пружинном накатнике орудия. Это азот снижает ударную вязкость стали, он туду попал при полном томасовском процессе.

Есть старый рецепт, как решить вопрос азота — надо опять сделать чугун, углерод вытесняет азот из стали. Отлили много небольших слитков чистого железа и продолжили процесс в вагранке — еще горячие слитки перегрузили в вагранку с древесным углем и дали дутье, насытили железо углеродом до предела. В результате получили вторичный чугун, довольно чистый, в котором нет фосфора и мало серы. Серу нейтрализуем добавкой марганца, а углерод удалит из железа азот, попавший туда при томасовском процессе.

Этот вторичный чугун можно использовать для получения высокопрочного чугуна для ответственных деталей, но важнее получение хороших сталей. Для этого чугун опять пустим в конвертор, но дутье будет другое — малый бессемеровский процесс, хоть и в томасовском конвертере. Важно выжечь лишний углерод, не насыщая сталь азотом. Горячий воздух пойдет над поверхностью жидкого металла, малые размеры конвертера это позволяют. При этом азот в металле почти не растворяется, не ухудшает ударную вязкость, можно делать хорошие пружины.

Процесс очень сложный, энергозатратный. В двадцатом веке так никто не делает, все это легко заменяется кислородно-конверторным способом. Кислород я могу получить электролизом, но не в таких объемах. Еще мог бы получить кислород разлагая селитру. Но на это я ответил сам себе цитатой из фильма:

— Разбить?

— Разбить.

— Поллитру?

— Поллитру.

— Вдребезги?!

— Вдребезги!

— Да я тебя!

Жалко очень селитру, я лучше уголь потрачу. Кроме того, могу получить хороший чугун. Эксперимент длился несколько дней, я и два мастера металлурга спали урывками. За это время уже собрали и запустили второй прокатный стан, стали катать полосы, получая простую сталь между нашими экспериментами.

Наконец-то получили сталь, очень похожую на 85Г. Наделали из нее разных пружин. Кузнецы сказали, что куется хорошо, значит серы мало, она вся нейтрализована. Готовые пружины испытывали по-всякому, особенно весело бить кувалдой по пружине сжатия. Кувалда отлетает так, что можно получить рукояткой по лбу. Но все остались живы, и пружины ломались очень неохотно. Цель достигнута, и я пошел спать.

Выспавшись, пошел смотреть кто что сделал. Прокат идет всех сортов, так как прокатных станов теперь два, можно останавливать их по очереди, для профилактической замены вкладышей. Начали крыть крышу над литейно-прокатным цехом — черная такая, битумный лак опять. Потолок высокий, ширина большая, а с длинной цеха еще не определились, его можно еще продолжать. Получается самое большое здание в Адлере.

Еще одно большое достижение, что мы можем лить сталь. Это технологический шаг, который мы не сразу осознали. Литая сталь хуже кованной, но некоторые вещи отлить и проковать гораздо легче, чем получать только ковкой. Уже отлили заготовку для минометного ствола. Готовят оправки для радиальной ковки, с уменьшением диаметра в несколько этапов. Должен получиться легкий и прочный ствол. Испытаем миномет, и начнем делать пушечный ствол. Токарный станок для стволов уже заканчиваем.

Поставили пушку на тумбовой установке на баке «Архимеда». 40-мм пушка на крыше надстройки так и осталась. Прямо крейсер с главным и вспомогательным калибром. Делают пушку для «Спартака».

Три пушки для Гирея отлили, шлифуют. Лафеты для них уже готовы. Лист для доспехов прокатали, но еще не штамповали, надо быстрее, а то союзник ждет, письмо прислал. Пишет, что у него уже полтысячи ногаев, но оружия очень мало. Пока делают стрелы, наконечниками я же его обеспечил.

После того, как поменял мавны и фусты в логистике, уголь стал поступать в количестве около ста тонн в неделю. Пока мавна стояла под разгрузкой, на «Архимеде» поменяли котел на новый, модульный. С электросваркой это довольно быстро. На «Спартаке» котел держит, еще ни разу не тек, удачный получился. Для «Спартака» готова пушка на тумбовой установке, но пушка здесь, а пароход на Дону.

А я вспомнил про османского султана. Он так настойчиво пытался захватить Крым и все побережье Черного моря, потому что он ограничен временем перемирия с Венецией. Но так как перемирие еще не закончилось, он может сделать еще попытку. На север он пройти не смог, Стефан не пускает. Идти на восток сушей, чтобы напасть на Себастополис — очень далеко. Пешая армия двигается медленно, он может не успеть вернуть войска, в случае другой опасности. Так что остается морской вариант — морем он может попытаться напасть на Крым опять, или пойти вдоль южного берега на меня, есть варианты.

Но каково состояния его морского флота сейчас — я не знаю. С агентурной разведкой у меня проблемы — она отсутствует. Хотя у меня есть агент у Менгли, есть агенты у Нур-Девлеты, но с османами — глухо. Есть один проект, но пока об этом рано.

Но крутятся какие-то мысли: султан, разведка, флот, шимоза. Мне шимозу потратить надо. Вот оно! Если нет агентурной разведки, а есть войсковая, то проведем разведку боем. Надо устроить рейд сквозь Босфор до Мраморного моря. Пароходам с пушками узости Босфора не страшны, а тылы шхуны прикроют. Опасен только Константинополь с его пушками, хотя и это под сомнением. Но рисковать так не будем, нам просто нужно максимально уничтожить флот.

Начинаю планировать операцию — сейчас октябрь, и если султан собирается нападать, то он это сделает в ближайшие недели, не любят османы зимой воевать. Вызвал Василия и Кефеуса, Аким и Игнат здесь, собираем военный совет. Рассказал им про Царь-град, про его стены в несколько рядов, показал карту — скопировал фрагмент со своей секретной.

Все согласились, что на наземную операцию у нас сил нет, будем флот уничтожать, Царь-град обойдем стороной. Даже в залив Золотой рог заходить не будем, опасно. Вряд ли там много судов останется, но если кто выйдет — сам виноват. У нас нет цели уничтожить все суда, достаточно уничтожить большую часть. Когда об этом узнают Венеция и Генуя, они в стороне не останутся, и война за восточное Средиземноморье разгорится с новой силой.

Будет у нас морской бой в Босфоре, тут у нас два козыря — пушки и пароходы, без них никак. Парусникам в проливе опасно, мало места для манёвра — галеры легко могут зажать. Так что наши шхуны будут вспомогательным флотом. Кроме пароходов пойдут две пушечные шхуны и две минометные, одна пушечная остается на охране Адлера, больше нормальных пушек у нас пока нет. Поэтому и хотим нанести упреждающий удар — для полномасштабного морского боя у нас слишком мало пушек. Еще взяли по миномету на каждый пароход.

Возьмем еще много пехоты — это будут призовые команды, надеюсь поживиться у осман чем-нибудь ценным, возьмем еще запасных моряков с теми же целями. Еще есть опасность что не хватит угля, возьмем один балкер в качестве угольщика. Он, правда, медленный, но что-нибудь спланируем.

Начинаем подготовку. Вызвали «Спартак», на него еще пушку ставить. Заказал отлить две сотни корпусов 65-мм снарядов, шашки перельем из минометных, они размерами отличаются, но там легко. Нам сейчас снаряды нужнее, а мин и так много. Получится около четырехсот ОФС и около двухсот картечных. Сотню мин возьмем — лишними не будут. Зажигательные нужны! Возьмем старых сколько осталось — около трехсот штук. Стальные зажигательные так и не сделали.

Военные начали готовиться к походу, а мне надо спланировать производство, чтобы тут без меня не простаивало.

Отправил Нур-Девлету три пушки, ядра, картечь, порох, полсотни доспехов, наконечники копий. Он там свою войну продумывает, зовет на обсуждение, но это после Босфора.

Без пароходов не сможем уголь возить, против течения не подняться. Тогда оставшиеся два балкера пусть руду возят, хоть какой-то толк будет. Потом на уголь навалимся.

Металлургический комбинат работает нормально, выдает, в основном, стальной прокат, пока есть возможность. Уже пошла проволока и гвозди. На листовом стане заменили вкладыши, для профилактики. Прокат уже занимает большую часть цеха, нужно склад строить, а то мешается.

Начали варить двутавр для подкрановых балок. Второй сварочный генератор получился мощнее, можно ставить хоть электрод «пятерку» и варить сталь очень большой толщины. Только пришлось делать более толстые кабеля, на первых задымилась изоляция от большого тока.

Антип отлаживает ректификационную колонну для разделения бензольной фракции. У него уже скопилось несколько бочек различного коксового конденсата. Но я пока не вникал, пусть сам разбирается, справочники у него есть.

Построили уже все цеха для остальных производств, начали восстанавливать свои процессы электронщики, бумажники, гончары, стекольщики. Цех бронзового литья заработал в полную силу, я заказал Аргиросу еще пятьсот гильз, в этой операции мы много снарядов потратим.

Доложили, что флот к бою готов. Выходим пятью вымпелами, балкер и шхуна вышли двумя днями ранее, мы их должны догнать, место встречи — севернее устья Босфора.

Торжественно отправляемся в боевой поход, на каждом корабле поднят Андреевский флаг, на пароходах пушки с щитками похожи на башенные орудия двадцатого века, а сами пароходы — на крейсера. Ну ладно, на эсминцы. Небольшие. Деревянные. Но все равно — у меня в руках сила, которой весь мир не видывал!

Иду на флагмане — «Архимеде», у него две пушки. Ну полторы. Надо бы штандарт командора придумать, а то плохо заметно, кто тут главный. На каждой шхуне и балкере у нас по отделению карабинеров, на пароходах по два отделения, и по несколько дополнительных матросов на каждом корабле.

На подходе к Босфору нагнали балкер и шхуну, они дрейфовали в районе Бургаса. Балкер дрейфовал, а шхуна нарезала круги, боясь не встретить нас. Выстроились двумя кильватерными колоннами — впереди пароходы, потом минометные шхуны, за ними пушечные и угольщик в хвосте. Переночевали в открытом море, чтобы в пролив войти с утра пораньше.

Подошли ближе к берегу, а то шли на грани видимости. Вот и первый враг — идет наперерез фуста, на всех веслах. Но приблизившись метров на пятьсот, сбавила скорость. Что-то мы им не понравились. Или, наоборот — понравились. Не поймёшь этих осман.

Выстрел! Облачко дыма на носу фусты! Куда улетело ядро — не понятно. Чуть в мой «Архимед» не попали! Я шел в правой колонне. Как с каким кораблем воевать — мы долго обсуждали, по сути, написали устав морского боя. В этом случае надо картечью по носу фусты. Немного далековато, но пойдет. Огонь!

Не понятно, попали или нет? Еще раз — огонь! Одно весло впереди упало — зацепили гребцов. Галера шустро развернулась и быстро к берегу, мы за ней. Еще картечью в корму — фуста вильнула и пошла по дуге, кормчего зацепили. Но гребцы только прибавили и фуста уверенно выбросилась на пологий берег.

Другой пункт устава — подошли совсем близко, и, прицелившись, влепили фугасный в ахтерштевень. Ну или где-то рядом. Взрывом подняло столб воды и кучу щепок. Вся корма фусты превратилась в дрова, а гребцы почти все живы. Ну все, галера ремонту не подлежит, все как и задумано.

Сработали нормально, вот только три картечных потратили, но ведь это была галера на боевом дежурстве. И стрелять надо раньше — а если бы они в нас ядром попали. Решили в таких случаях использовать 40-мм фугасный издалека, эта пушка довольно точная.

Вот уже вход в Босфор и еще одна фуста атакует — маленькая пушка попадает со второго раза и в бок, по гребцам — галеру развернуло, и она поковыляла к берегу. Пароходы идут дальше, а пушечная шхуна не спеша пошла за фустой. Когда та выбросится на берег — контрольный в корму.

Наш морской бой увидели торговые суда и бросились к берегу — на азиатском берегу городок с бухтой. Но это потом, сейчас нас интересуют военные корабли. Прошли несколько километров, и у берега корабли. Подошли ближе — три мавны вытащены на берег, пустые, без гребцов, но целые. Дали сигнал минометной шхуне — подошла в плотную, и в каждую мавну по одной минометной зажигательной мине. Нет, одна мимо! Пришлось добавить четвертую. Ну как можно промазать с такого расстояния! Ладно, мелочи. Зато три хороших костра.

А вот это похоже на верфь! Стапель один, что строят — непонятно, только торчат ребра шпангоутов. Закинули две зажигательный, рабочие бросились тушить. Пришлось добавить осколочно-фугасных.

Пошли узости и повороты, Царь-Град скоро. Но на берегах только небольшие селения, нет еще того гигантского Стамбула. Проходят встречные торговые суда, и только в последний момент шарахаются от непонятных фуст. Не трогаем, чтобы не спугнуть, да и отвлекаться нельзя.

Нагнали фусту, явно военная, а нас не замечает. Фугасным снарядом с близкого расстояния разнесли ей кормовую надстройку. Галера замерла неподвижно, дрейфует по инерции, но не тонет, снаряд попал достаточно высоко. Эскадра идет дальше, а пушечная шхуна осталась проконтролировать.

Еще мавны на берегу — три, и еще две подальше. Подожгли очень экономно. Что-то военных галер не видно, расслабились османы, думают, я не приду.

Вот он Царь-Град! Легендарные стены древнего Византия! Интересно, когда император Константин Великий создал Восточную Римскую Империю, ее столицей был город Византий. А мы теперь называем все наоборот — Константинополь, столица Византийской Империи. За долгие века менялись названия и понятия, а само государство существовало более тысячи лет. И вот, закончилась история легендарной империи, Второго Рима. Но «первые два Рима погибли, третий не погибнет, а четвертому не бывать».

Взяли левее, подальше от крепостных пушек, хотя я сильно сомневаюсь, что они могут стрельнуть прямо сейчас. Тут еще ветер для парусников неудобный, но все-таки вырвались на простор Мраморного моря. Тут заметно теплее, чем в Черном море. Еще одно райское местечко — погода отличная, курорт. Ноябрь скоро, а тут купаться можно, но для местных довольно прохладно, наверное.

Огляделись — как много тут всего, галеры на берегу, парусники у причалов, верфи, поселки. На много километров тянется своеобразная военно-морская база. Больше на европейском берегу, но и на азиатском тоже есть. Хорошо тут устроились, как на курорте. Место уникальное — стратегический выход в два моря и при этом море довольно закрытое от сильных штормов. Явно, что считают тут себя в полной безопасности — разложили тут половину флота на берегу. Интересно, галеры вытаскивают на пляж для длительной стоянки, даже такие большие как мавны, а парусники — нет. Наверное, глубокий киль мешает, да и форма корпуса сильно отличается. Ну и при галерах гребцов много, руками затаскивают-вытаскивают.

Так что надо сейчас нанести османам максимальный урон, больше они такой расслабленности не допустят. Жаль что у меня только два парохода, парусники не имеют той гибкости и оперативности в применении, им то ветер слабый, то дует не туда.

Так, надо быстрее, пока османы не опомнились. Первыми — парусники, а то могут убежать. На парусниках рабов не должно быть, так что просто топим фугасными, и все. Разделились на две колонны и пошли вдоль берегов, угольщик болтается на траверзе входа в пролив, киломертах в пяти от берега. Первыми идут пароходы и расстреливают ОФСами все что на воде опасного, за ними минометные шхуны поджигают пустые галеры и верфи, шхуны с пушками обстреливают картечью фусты, пытающиеся нас атаковать. Если попасть в борт парусника фугасным снарядом не выше метра от ватерлинии, то он начинает крениться на пробитый борт и энергично тонуть. Небольшие парусники переламывались от такого попадания. Похоже, что торговые парусники попадаются под горячую руку, но сами виноваты. Вот только все кто мог двигаться — начали разбегаться, а мы только начали. Эх, нам бы десять пароходов с пушками! «Высылайте мотоциклеты с пулеметами!»

Тут сигнал от шхун — «мы отходим, ветер стихает». Вот незадача! Ну хоть вовремя заметили, по уставу действуют, а то османы могут и на абордаж, если заметят такое свое преимущество. Шхуны постепенно отходят от берега, пока есть ветер. Сигналят другой полуэскадре про ветер, но они далеко и не видят ратьера. Надо бы шхуны прикрыть, вон там, куда мы еще не дошли, от берега отошли две фусты, но убегать не собираются, не нравится мне это. Стали обстреливать их, фусты стрельнули в нас по разу. Далековато даже для нашей пушки, около километра, но пятый или шестой снаряд попал, причем не в ту, в которую целились. Не, ну попали же! Одна галера тонет. Далеко в смысле точности, нарезной снаряд летит больше двух километров, но попасть в корабль при этом почти невозможно.

Ветер почти стих, наши шхуны дрейфуют в нескольких километрах от берега. Пушечная отобьется, а вот минометную надо прикрывать. Несколько галер отошло от берега, но увидев возможности нашей артиллерии, нападать не спешат. Полуэскадра «Спартака» воюет у азиатского берега, точнее, воюет пароход, шхуны дрейфуют, пушечная иногда стреляет. Но у них там и противника заметно меньше.

Я огляделся — неплохо мы повоевали — на берегу около двадцати пожаров, более пятнадцати кораблей тонут или утонули, около десятка на берегу с дырами в бортах. На азиатском берегу тоже дымы есть. Все кто мог двигаться, разбежались, кто не смог — или горит, или разрушен фугасным. Так что прямо сейчас воевать не с кем, надо продумать дальнейшую тактику. «Спартак» у своего берега всех разбомбил, но шхуны из-за ветра встали у берега, и он держится рядом с ними, прикрывает.

Вот так, шхуны из помощников превратились в обузу. Может, и не стоило их с собой брать? На каждом пароходе есть пушка и миномет. Хотя, вот только что, благодаря поддержке шхун, «Архимед» успел потопить больше парусников. И как сейчас прикрывать все свои парусники — шхуны и балкер? Вдруг «Спартак» не справится? Между ними чуть ли не пять километров, пробуем встать так, чтобы быть примерно на одинаковом расстоянии от всех.

Сигнальщик докладывает, что из пролива выходят две галеры, движутся в нашу сторону. Присмотрелись — мавны! Первый раз в этом походе видим мавны в боевом положении, а то все на берегу сушатся. Идут прямо на нас, хотя спартаковские шхуны ближе. Наверное, потому что «Архимед» стоит почти прямо перед выходом из Босфора, и дымит сильно. Вот они по дымам и ориентируются. Это они в бухте Золотой Рог стояли, мы же туда не заходили. Расстояние уже менее двух километров, дал приказ — средний вперед — идем поперек их курса, на восток, ближе к «Спартаку». Кроссинг «Т» это мало напоминает, но так им будет труднее прицеливаться.

Уже почти километр, наш пушкарь долго целился, но все равно промахнулся. Мавна стрельнула в ответ, а недолет не такой уж и большой — метров двести. Просигналил «полный вперед», и сказал наводчику стрелять по готовности. Он еще два раза промазал, глянул на меня с виноватым видом. «Давай, стреляй, это же далеко, тут не каждый выстрел в цель» — приободрил я его. Мавны тоже стреляют, и довольно часто — это сколько же у них пушек на борту? Штуки по четыре — точно.

Тут еще проблема — мы уходим от галер, чтобы сохранить дистанцию, а пушка у нас на баке — назад стрелять не может. Там даже специальные ограничители стоят, чтобы в запале боя не попали в свою же надстройку. А стрелять по мавне из 40-мм пушки что на крыше — только снаряды переводить. Так что начались зигзаги — оторвемся, потом налево и выстрел, направо и отрыв. Оба раза промахнулись, но зато подвели галеры под стволы второй полуэскадры. «Спартак» и шхуна выстрелили почти одновременно, и при втором залпе — попадание в ближнюю мавну. Галеру дернуло влево, упало чуть ли не десяток весел, и мавна стала замедляться. Вторая галера вырвалась вперед, но тут же стала по дуге уходить в сторону Босфора. Испугалась!

Оказывается, не совсем — она прошла в двухстах метрах от шхуны, дрейфующей в штиле, и на правом борту галеры вспухли три облачка выстрелов. Ай! По нашим! А шхуна пушечная, но второй раз не стрельнула в ответ, а первый — промах. Что там с ними!

Но сначала надо обезвредить эту галеру! «Архимед» ближе, начинаем преследовать мавну. Теперь галера убегает — а мы за ней — нам так стрелять удобно. Почти попали — фонтан воды окатил мавну, но это только придало им сил — мавна продолжает разгоняться.

Полный вперед — догоним! Облачко выстрела на корме! Мимо! Ну то что на корме будут пушки — вот тут я был уверен, вопрос — сколько пушек? Кажется, что одна. С трудом догоняем, но галера идет прямо к Константинополю. Есть попадание! Прямо в ют! Надстройку вдребезги! Галера пошла по дуге, и румпель и рулевой наверняка уничтожены. Галера пытается рулить с помощью весел, но под самыми стенами налетает на камни. Мы отворачиваем, не хочу приближаться к городу. Идем обратно.

А первая галера-подранок, наладила гребцов, и довольно резво уходит на север, к европейскому берегу, хоть там и пожары кругом. Вот эта точно не уйдет! Догоняем мавну, смотрю — на пляж направляется, выбрасываться будет. Дал команду — не стрелять, но идем следом. Галера воткнулась в берег, и через нос стали спрыгивать на землю матросы. Подошли не спеша, выстрел в корму. Но снаряд бесследно исчез в дереве борта. Взрыватель не сработал, не первый раз замечаю. Еще раз — вот этот взорвался нормально, корма в щепки.

Возвращаемся к своим, тут и ветер небольшой появился. Подошли к обстрелянной шхуне — все живы! Одно ядро попало в ют — в артиллерийскую надстройку на корме. Там стенки тонкие — прошло навылет, но крупной щепкой ранило заряжающего. В этот момент у него в руках был снаряд с установленным взрывателем, и просто чудом он не уронил его. А то был бы у осман «золотой» выстрел.

Второе ядро попало в парус, парус был без ветра — порвало и его и такелаж. Шхуна пойдет потихоньку на одном парусе, ремонтироваться будет чуть позже. Третье ядро пролетело мимо. Просигналил — сбор около угольщика. Собрались, доклады передали — больше потерь нет, боеготовность в норме. Дал приказ — обедать, аврал отменить. Время уже далеко за полдень, а только недавно было утро. На «Архимеде» собрался военный совет, решили проверить этот район еще раз, а вдруг кто недобитый, уж больно много тут военных кораблей. И пойдем дальше на запад, берега проверять.

Прошлись пароходами вдоль «военного» берега еще раз, парусники оставили мористее, а то ветер подозрительно слабый. Подожгли несколько опустевших галер, и пошли дальше вдоль северного берега. До вечера прошли довольно много, но таких скоплений кораблей больше не встретили. Сожгли шесть мавн на берегу и три верфи. Жаль, что на мавнах на берегу пушек нет, снимают их, видно. Тут берега почти пустынные, только рыбацкие поселки и небольшие городки встречаются.

Стало темнеть, повернули на юг. Вот он — около Мраморного острова есть микроскопический необитаемый остров, встали около него на якорь. Не должны нас до утра найти.

Утром перегружали уголь на пароходы, взяли три четверти нормы, чтобы не быть слишком медлительными. Пошли дальше на запад, пустынно тут, и берега стали сужаться — Дарданеллы скоро. Не, не пойдем, там узко, опасно — повернули назад. Получается, что большую часть Мраморного моря мы «зачистили», под сотню кораблей уничтожили. Как бы не половину флота Османской империи, или даже больше. Еще пару мест надо бы проверить, но хочется трофеев — идем к уничтоженной вчера «военно-морской базе». Вчера там воины разбегались, а рабы оставались прикованными. Вывезти всех мы не сможем, а сердце бередить — не хочется. Держать на разрушенных кораблях прикованных гребцов не будут, рабы слишком большая ценность.

Подошли к месту вчерашней баталии — по разбитым кораблям люди ходят, что-то делают, прикованных гребцов не видно. Сделали несколько выстрелов из миномета — все бросились вглубь суши. Высадили два отделения солдат. Они прошлись по разбитым кораблям, докладывают — есть пушки! Несколько часов грузили два десятка пушек, несмотря на приготовленные подъемные приспособления. Пришлось несколько раз стрелять из минометов, отгоняя осман. Из шхун пришлось выгрузить часть балласта, чтобы погрузить пушки. Но надо спешить, хочу еще Никомедию проверить.

Оставили парусники на вчерашнем месте перед Босфором, и пошли пароходами в узкий залив. Залив длинный, но кораблей нет, разбежались. Нашли и сожгли две верфи. Дошли до конца залива — а тут десятка два торговых парусника — забились как овцы, в дальний угол загона, почуяв волка. А защиты нет — захватив Никомедию более века назад, османы сами разрушили стены крепости. Тут даже ни одной пушки нет, только базар. Вот пусть базаром и отвечают.

Ну раз вы так боитесь — надо вас проверить, пустили абордажные команды. После первого выстрела из карабина, матросы и купцы бросились врассыпную. Солдаты обыскали суда — ничего ценного нет, более половины — пустые, на нескольких — керамика: горшки и плитки, на трех — зерно. Зерно надо брать, мне столько народу приходиться кормить!

А как забирать? Матросы все разбежались, мои с такими парусами не умеют обращаться, да и мало на пароходах запасных матросов. Придется на буксир. Один парусник с зерном пришлось оставить, а два потащили пароходами. Пока вышли из залива — дело к вечеру, ночевать надо, до темна Босфор не пройдем. В километрах пятнадцати от входа в пролив есть мелкие острова, встали там на якорь. Что-то мы такие смелые стали, сегодня ни одного военного корабля не встретили. Но обошлось, до утра османы так и не появились.

Надо выходить отсюда. Сначала два парохода прошлись налегке до Золотого Рога. Не встретили ни одного корабля, в залив не заходили. Вернулись, прицепили зерновозы, все выстроились в две колонны и пошли вдоль азиатского берега. Ветер приличный, хорошо идем. Прошли вход в залив, никто так и не выскочил, но там точно есть корабли, их заметно в глубине Золотого Рога. Так и прошли почти весь Босфор, никого не встретив.

На самом выходе из залива нам встретился неф. Постреляли немного из карабинов — остановили. Опять османский купец везет зерно в Константинополь. Оставили на нем призовую команду, пойдет с нами. Вышли из Босфора и на «Архимеде» «пробило» котел, но теперь он модульный, и за несколько часов поменяли трубную решетку. Проверили — рабочее давление держит, может работать на полной мощности. Удачное получилось решение, пусть изготовление котла более трудоемкое, но полноценный ремонт в море, за несколько часов и одними гаечными ключами — дорогого стоит.

Пока стояли я осмотрел неф и два «зерновоза» поменьше, пытался посчитать сколько же мы зерна натрофеили. Чуть больше ста тонн выходит на трех судах, мне уже столько не нужно, сейчас усиленно едим молодую картошку, а то она плохо хранится, новый урожай на подходе, и полный амбар кукурузы и подсолнечника, еще даже не занимались ими. Еще на складе в Себастополисе десятки тонн зерна и круп.

Так что решил я часть зерна продать, сказал солдатам на нефе в Адлер не заходить, а идти сразу в Мавролако. Написал письмо консулу — продать весь груз, там пшеница и ячмень, на двадцать процентов дешевле рынка и купца с нефом отпустить. Все таки это моя официальная столица теперь, а в столице надо хлеба и зрелищ. Зрелища устраивал недавно, вот пусть еще говорят что «Мавролако — город хлебный». Ну и кассу пополнить надо, а то у меня в трофеях бронза, семь или восемь тонн набрали — а продавать ее я не буду, самому нужна, стратегический металл — незаменим во многих применениях.

До Адлера шли долго с такими прицепами. Угольщик разгрузили почти весь. Сначала шли вдоль южного берега, чтоб морское течение помогало, после Синопа повернули напрямую в Адлер.

Эскадру встречал весь город, я объявил о победе над османским флотом, если и приукрасил, то совсем немного. Был праздничный ужин, но без вина, оно денег стоит, а у меня опять режим экономии. Надеюсь, что османскую опасность я устранил на несколько месяцев.

Глава 16

Утром занялся срочными делами, самое срочное — возобновить перевозку угля, морозы на Дону могут скоро ударить. «Архимед» потащил мавну в Шахтинск, на «Спартаке» взялись менять вкладыши, начали постукивать. Тут еще надо разгрузку организовывать, вся бухта в кораблях, а причал только один, надо еще строить. Сначала сгрузили с шхун трофейные пушки, и шхуны пошли по плановым заданиям. С балкера сгружают остатки угля, а с трофейных парусников зерно сгружать некуда, срочно строим еще один амбар.

С кораблями наладил, пошел смотреть промышленность. Самое главное — домна работает, не останавливалась, коксовая батарея тоже работает. Выяснилось, что производительность коксовой батареи намного выше потребления домны и вагранки — гора кокса растет, но это хорошо — будет резерв на возможные проблемы с батареей. Но и весь уголь перегонять в кокс не рационально — паровые машины хорошо работают на угле.

Пока работает конвертер и прокатные станы, стараемся весь чугун переводить в стальной прокат. Уже закрыли самые насущные проблемы в стали — кровельная жесть в избытке, шесть вагонеток готовы, везде где надо сделали стальные лотки и бункера. Металлурги приспособились к новым домне, руде и коксу, и производительность домны превысила пять тонн чугуна в сутки. Если бы использовали керченскую руду, то могло быть и больше, но в таманской руде больше примесей, недалеко от домны растет гора шлака.

Такая производительность металлургического комплекса превысила наши конкретные производственные планы. Мой список с ассортиментом проката металлурги прошли уже три раза, в пору остановится и подумать — какой стальной прокат нам нужен? А может чугун? Планировать некому, конкретных планов развития промышленности у нас нет — была одна мысль — нужна сталь, и побольше. Но останавливать домну только чтобы подумать — глупость, она сейчас вышла на хороший режим и выдает продукт довольно стабильного качества. Так что гоним сталь, думаем на ходу.

Вот придумал — придется делать стальные рельсы, в месте выгрузки кокса из батареи уже один раз деревянные рельсы загорелись. А в районе причала верх рельса стал овальным — сточился от частого использования.

Прокатывать настоящий рельс не будем, делать целый прокатный стан из-за километра путей — не рационально совсем. Будем варить рельс из полос, это мы уже умеем, сварщиков у нас много.

Запроектировал рельс близкий к рельсу Р18, только головка рельса будет гораздо тоньше, не 21х40, а 18х40 мм, для подошвы и шейки полоса будет одинаковая — 10х70 мм. Пока заказал катать полосы для рельс и готовить сварочные электроды.

Пока ходил у металлургов, за мной образовался шлейф из мастеров — кто с вопросами, кто хвастаться, а чаще — и то и другое. Ближе всех было хозяйство Прохора — пошел смотреть. Из литой стальной заготовки они получили методом ротационной ковки ствол миномета. На новом токарном для стволов развернули канал ствола и проточили посадочное под казенную заглушку. Ствол испытали — полуторный заряд пороха с чугунной миной ствол выдержал. Так что технология прошла испытания.

Теперь на очереди — изготовление по такой технологии ствола для 65-мм пушки. Вот тут и вопрос — теперь у нас есть соответствующий токарный станок, и можно попробовать изготовит поршневой затвор вместо клинового. Поршневой затвор и проще и легче клинового, но нас сдерживало отсутствие большого токарного. Там еще есть проблемное место для фрезерного — продольные пазы в резьбовой части казенника. Но Прохор внимательно изучил взаимодействие частей на бронзовой модели, и предложил эти пазы просто вырубить зубилом, а затем еще раз пройтись токарным резцом по резьбе запирания.

Эксперименты с поршневым затвором могут занять больше времени, но если у нас получится — то трудоемкость изготовления пушек сильно снизиться. «Кубик» клинового затвора очень трудоемкий, из-за наших проблем с фрезерованием. Я решил что прямо сейчас нам войной никто не угрожает, и у нас есть время для освоения поршневого затвора.

Из механического цеха пошел к химикам, хотя это не рядом, но не менее важно. Коксохимия началась — получаем целый букет продуктов. Хотя большинство из них мы уже получали при пиролизе древесины, но есть и новые. Пропорции продуктов другие, почти нет метанола, есть аммиак, больше циклических углеводородов. Но их просто будет больше, другой масштаб производства. Меньше чем за сутки перегоняем десять тонн угля, а это полтораста килограммов горючего газа в топку, более трехсот килограмм смолы, больше ста килограмм аммиачной воды и почти столько же сырых бензолов. Так в учебнике написано.

Получили: горючий газ, идет обратно в горелку, вода с запахом аммиака, легкие углеводороды и тяжелые углеводороды — смола какая-то. Смолы вышло меньше расчетного количество, видимо не вышел пек, температуры не хватило. Пек — самая густая часть продуктов — на битум похож.

С первой же партии получения кокса — Антип получил несколько бочек остро пахнущих продуктов перегонки и принялся их изучать. У него уже собрана и настроена ректификационная колонна и там он очистил и выделил бензол, толуол и ксилол. Кроме того, был еще остаток из неизвестных пока углеводородов, которые предстоит изучить.

Более двадцати килограммов толуола в сутки! Все, переходим на тол, его проще делать, и главное — он гораздо безопаснее, если такое можно сказать про взрывчатое вещество. Поставил план — снарядить толом две сотни снарядов и три сотни мин, пустые корпуса уже есть, мы же туда шимозу не заливаем, держим отельные шашки. Снаряды и мины распределить, и отозвать все тринитрофенольные шашки, сложить на отдельный склад — будем использовать как желтый краситель.

Дальше мне встретился бумажный цех — новые котлы для варки целлюлозы уже готовы, объем производства должен увеличиться раз в пять. Тут просто — увеличили размер и количество котлов.

Но самые большие изменения будут в самой установке по производству бумаги. Я понял, как с помощью системы сеток и валков получить непрерывное получение бумажной ленты из бункера. Нарисовал эскиз, вызвал одного мастера из механического — объяснил конструкцию. Разрешил использовать бронзу где надо. Ленту будем получать шириной 250 мм — формат В4, удачно подошел для книг. А4 будем делать на старом оборудовании. Поскольку лента довольно узкая, усилия на валках небольшие, подключать к приводу трансмиссии нет смысла, да и далеко это, будут крутить вручную. У нас тут цех по переработке целлюлозы, и еще комната, где будем «крутить» бумагу. Щедрой рукой выделил на это еще трех человек — среди разнорабочих у меня идет постоянный отбор толковых.

Электронщики цех и лабораторию запустили, но занимаются только проводами и генераторами. С лампами не экспериментируют из-за стеклодувов. Стеклодувы потратили весь поташ еще в Чернореченске, в Адлере пока только золу собирают — мало ее, только кухня и несколько печей дровами топится. Каменный уголь поташ не дает, при промывки получилась смесь солей, но есть ли там калиевые соли и как их извлекать — неизвестно. Древесного угля тоже получают мало — кокс почти везде его вытеснил. Сборщики золы и селитры остались в Чембало и Каффе. Так что сидят стеклодувы с горшком поташа, и не знают, как запускать большую стеклоплавильную печь с таким количеством сырья. Кварцевого песка тоже мало — но тут проще, можно сходить на тот берег на Казантипе, там татар нет, и за несколько часов набрать сколько надо.

Но так не годится — сидеть и ждать, сказал пособирать битое стекло — его никто не выкидывает. На эксперименты с лампами хватит. И надо организовать сбор золы в других городах.

Тут мне говорят — второе письмо от Нур-Девлета! Как второе! Было первое! Что за…! Так, а кого наказывать? Ладно, давайте письма.

Но письма были почти одинаковые — Гирей торопит меня начинать операцию — время уходит! У него там что-то с сезонами связано. А моя роль в этом плане состоит из двух задач — первая, освободить от татар Порт-Перекоп, который мы недавно бросили. Вторая — обеспечить переброску туда войск Нур-Девлета.

Вообще-то, брать Порт-Перекоп Гирей старший собирался сам — подробно расспрашивал про крепость, толщину и высоту стен, разрабатывал план осады. Но я послал разведчиков, осторожно понаблюдать за крепостью. Разведчики рассказали следующее — татары лихо заняли пустую крепость, но через пару недель почти все ушли из нее, осталось два десятка. В Порт-Перекопе колодец дает только немного солоноватой воды, и там у меня построено «водохранилище» — большие амфоры, вкопанные в землю, общий объем около тридцати кубов. Воду привозили мои суда, закачивали насосами. Видимо, татары допили воду в амфорах, и ушли, оставшиеся — пьют из колодца, но лето было засушливое, воды в нем немного. Хотя сейчас должны начаться дожди, в прошлые годы было так.

Два десятка — это немного, да и штурмовикам надо бы попрактиковаться, если что — минометами разбомбим, но это нежелательно — амфоры жалко.

Но этого я Нур-Девлету не сказал — сделал небрежный жест — «да мои люди возьмут эту крепость без пушек, зачем стены ломать, они тебе еще пригодятся. «Так что мои штурмовики уже три недели тренируются, отрабатывают разные варианты захвата крепости. Дал им один день на сборы, пойдут на шхуне, во главе с Акимом, тот в Босфоре не навоевался, хочет еще на земле повоевать.

Утром смотрел как они грузятся на корабль — выглядят как командос — разгрузочные жилеты, рюкзаки — много всяких мелочей я «наизобретал». Технологии несовершенны, но много что удалось сделать. Разгрузки сшиты вручную, но качественно и продуманно, фляги медные, но в чехлах — маскировка. Каски не в чехлах — покрашены черным. Фонарей мало — громоздкие они, но светодиодные. Два глушителя для карабинов, глушат прилично, но не в «ноль», как в кино. Для них еще патроны отдельные — с тяжелой пулей, дозвук. И совсем простое — два арбалета и кошки. Вот веревок синтетических нехватает, пеньковые требуют внимательного отношения.

Уже начали альпинизм осваивать, жумара и гри-гри у нас нет, но восьмерку из бронзы уже многие освоили, хватает, стены невысокие. Штурмовики идут нагруженные как мулы — им даже воду с собой надо нести, а еще патронов и гранат набрали. Двенадцать штурмовиков едет, к ним еще два отделения обычных солдат для поддержки. Они же останутся временным гарнизоном, чтобы передать крепость Нур-Девлету. Не надо ему видеть мой «спецназ».

Я же начал организовывать перевозку ногаев, а ведь только что организовал перевозку угля. Руду могли возить балкеры и без пароходов, и навозили уже более двухсот тонн таманской руды, а ведь еще есть запас керченской. И руду можно будет возить зимой, море там не замерзает, но часто штормит. Так что как пришли пароходы — все баржи начали возить уголь — три балкера и две мавны. В Шахтинске устроили аврал, еще дополнительно перебросили сотню человек с Тамани, поживут в «пассажирской» мавне. Около сорока оставшихся рудокопов послали в Мапу отдыхать, будем ротировать каждую неделю — попутные суда ходят постоянно.

Так что добыча и перевозка угля только вышла на рекордный максимум — около ста двадцати тонн в неделю, и тут на тебе — давай транспорт для переброски войск. Не, пароходы не дам, у меня реки замерзнут меньше чем через месяц, а без угля у меня все тут встанет.

Сделаем так — пехоту будут возить шхуны, четыре выделю, по тридцать человек входит. Выделю один балкер — повезет два десятка коней, пушки, и людей, сколько влезет. Мы с татарином давно обсуждали, что коней морем возить трудно, поэтому надо будет обходится малым, всю его конницу буду долго возить. Он долго думал, и согласился, даже чему-то улыбнулся. На мой вопрос он объяснил, что часть ногаев будет брать безлошадных, это даже легче. А лошадьми война обеспечит — надо же, какой уверенный.

Расписал приказы, планы — все разбежались исполнять. А я остался сидеть в кабинете штаба, сижу и думаю — неужели уже можно так — отдал приказы, а их исполняют, и мне не надо даже со стула вставать. Хотя нет — вот недавно с письмами накосячили. Надо секретаря заводить, чтобы все письма, приказы, дела вел. Надо с писарями поговорить, может, есть кто толковый. Ну не Ефим, а кто попроще. Ефим сейчас «университетом» увлекся, со всеми студентами учебники читают и энциклопедический словарь пишут. Кстати, давно с ними «научную конференцию» не устраивал.

Да, секретарь нужен, а вот управделами у меня уже есть. Тут такая коллизия была — когда мы все эвакуировались в Адлер, через день ко мне пришли — консул Адлера, Ратмира и Еремей с вопросом — кто тут из них главный? Ну консула Адлера я давно назначил, но он против Ратмиры и Еремея что плотник супротив столяра. Гусеву я предложил стать главой торгового приказа — когда он понял что это — обрадовался, это ему ближе, чем городом руководить. К тому же, консулов много, а министр торговли — один. Он уже уехал в Мавролако, там столько купцов стало! Появились крупные купцы из Персии.

Для Ратмиры придумал должность — управляющий делами пре… дожа. Должна будет обеспечить быт и питания меня, моей охраны, и моих помощников. Ну еще закрытый цех-шарашку добавил. Долго ей объяснял ее обязанности, вдруг она выпучила глаза и, чуть не криком:

— Я? Постельничий?! Я же даже не боярыня ни какая!

— Ну это у царя — постельничий. А у дожа — управделами. Тем более — слуг мало — повар да горничная. Ну еще повариха в закрытом цеху. Спальников мне не надо, что я немощный, одеться не смогу, что ли. Вот для протокола нужен этот, как его, дворецкий, что ли. Это если послов каких встречать, в зале официальных делегаций.

— А где у нас эта… зала?

— А зала у нас… в Мавролако! Что-то я торможу, у нас же там официальная столица! Вот пусть этим Барди занимается, он знает как! А ты здесь.

Так что у меня уже какой-то аппарат намечается. Но военный аппарат работает четко — это они побежали исполнять приказы, все суда пока еще к флоту-армии относятся, это у меня единый орган.

Высадились вечером, в километрах десяти южнее Порт-Перекопа. Встречали нас разведчики, рассказали нам про ситуацию в крепости. Движения мало — иногда один-два всадника прискакивает или ускакивает. Караул виден только на надвратной башне, за воротами еще люди есть, кто ворота открывает. На другие башни иногда выходят караульные, но ненадолго, и всего несколько раз в день. Так что ничего не изменилось.

Как стемнело — выдвинулись, шли не спеша и через несколько часов подошли к стенам крепости. Ночь ясная, но четвертинка луны дает совсем мало света. Наблюдали часа два — на башнях и стенах не видно никакого движения, чуть сами не уснули, отдыхая от утомительного марша. Перебрались через сухой ров, и мы уже под стенами.

В нашем распоряжении вся южная стена и угловые башни — охраняемые ворота — справа за углом. Стена довольно открыта, и если ходить по ней, то будем заметны — надо прикрываться башнями. Начали с левой, «морской», башни. Башни и стены тут низкие — стена всего четыре метра, башня — чуть выше. Забросили кошку, первый штурмовик поднялся, осмотрелся — сигналит «чисто!» Поднялось половина группы, вторая половина пошла к правой башне. Повторили операцию — теперь мы заняли обе южных башни.

До надвратной башни от «нашей» — метров семьдесят, но надо двигаться или ползком или на четвереньках — а то могут заметить. Двигались очень осторожно — видно, что один из караульных не спит. Прижались к стене башни снаружи — передохнули. Один караульный храпит, другой сидит, не спит. Сидит неудобно — ножом не достать, а арбалет стреляет довольно шумно, не говоря про карабин с глушителем. Но это предусмотрено нашим планом — сидим, ждем утра, чтобы не воевать с татарами в потемках.

Первая группа ползком по западной стене доползла до северо-западной башни — там тоже пусто. Так что мы заняли почти весь периметр крепости.

Довольно быстро рассвело, во дворе крепости началось движение — татары занялись делами по хозяйству. Теперь надо выбрать момент — чтобы во двор из казарм вышло побольше людей, но чтобы и нас не заметили.

Вдруг над ухом по-татарски: «Э-э-э, ты кто такой?» Ему в ответ — «Бамс!» Карабин с глушителем, а звук как из пушки! Уф! Испугали ироды! И через пять секунд со стен загрохотали выстрелы. Второй караульный проснуться успел, а встать нет — дырка в голове. А еще через десять секунд стрельба прекратилась — все кто был во дворе — убиты или ранены.

Теперь процесс такой — из казармы выскакивает татарин и падает убитым. После третьего убитого процесс прекратился, но в казарме еще кто-то есть. Причем ясно в какой — из всех казарм, только у одной из трубы идет дым. Минут пять ничего не происходит — никто не выходит. Дал команду спускаться, оставили на стенах четверых. Осмотрели другие казармы — чисто. Окружили первую казарму, но так, чтобы под окна не подставляться. Окна без стёкол и закрыты ставнями, но рисковать не надо. Со штурмом тоже решили не рисковать — закинули фугасную гранату, зашли и перестреляли всех.

Еще раз все обошли — живых врагов нет, «контроль» провели. Все как командор требует — все четко, у нас даже никто не ранен, а у них никто не выжил. Только это скучно как-то, без куражу. Столько готовились, собирались — а как на стрельбище. Ну зато потерь нет.

Дали сигнал на шхуну, через два часа встречали солдат — они тут остаются, передадут крепость Нур-Девлету. А мы свою работу закончили, теперь домой.

Штурмовики с Акимом успешно отбили Порт-Перекоп. Аким говорит, что ребята ворчат — мало постреляли. Вот тоже мне стрелки-маньяки! Я понимаю, что такое превосходство в оружие вызывает чувство безнаказанности, но расслабляться нельзя, надо с ними поговорить на эту тему.

— Если еще воевать хотите — вон у нас еще в крепости Ло Вати османы сидят, местных жителей объедают. Только, Аким, возьми еще два взвода — там осман около сотни сидит. И не рискуй людьми понапрасну, а то знаю вас, бравых вояк.

Ушли на трех шхунах, но вернулись быстро — через неделю. Я даже испугался сначала. Но Аким успокоил — Ло Вати наша, потерь нет. А дело было так: Подошли к цели уже под вечер, а сейчас темнеет рано, так что даже высаживаться не стали. Аким на флагмане подошел поближе, османы обстреляли из луков — несколько стрел в шхуну воткнулись. В темноте воевать не сподручно, еще ничего не разведано, отложили все на завтра. Но чтобы османам скучно не было — обстреляли крепость из минометов, десяток осколочно-фугасных мин выпустили.

Отошли от берега, встали на якорь, переночевали. Утром высадились в сторонке, стали ставить минометы метрах в пятистах от крепости. У осман пушек нет, только луки — красота. Два минометчика заспорили на главную тему — какое расстояние до цели. Сначала смотрели через свои треугольники, потом чуть до драки не дошло. Рядом появились мужики из местных — узнали флаги на шхунах. Один из мужиков, армянин, разговорился с солдатами, у нас в армии армян много. Спросил — о чем уважаемые так спорят? Ему объяснили. Он предложил померить расстояние шагами. Солдаты его схватили, чтобы не пошел, говорят ему — тебя же османы убьют! А он говорит — нету осман в крепости — ночью ушли.

Вот так, не повезло спецназу, даже не стрельнули ни разу. Так что обживаем Батуми, там сейчас теплынь — хорошо. Самый южный мой город. Послал туда специалистов по сельскому хозяйству — будем пахать и сеять.

Уже вернулись солдаты — передали крепость Нур-Девлету, там осталось несколько человек для взаимодействия — наблюдатели и связисты, шхуна дежурит вдали от берега. Мои корабли перевезли первым рейсом более сотни ногаев, на балкере перевезли два десятка лошадей и пушки. Десяток лошадей мы захватили в крепости, оставили Нур-Девлету. Он передал письмо — нужны еще пушки, в крепости пять башен, а пушек только четыре. Согласен, нужно еще одну, а лучше две.

Но в Порт-Перекоп поехали не сразу, в первую очередь изобразили морскую осаду Воспоро. Про то, что Нур-Девлет собирает армию ногаев, Менгли узнал довольно быстро. И для него было логичным, что брат попытается захватить Воспоро — ближайшую к Тане крепость. И лишь когда узнали, что к Воспоро прибыла конница Менгли в несколько тысяч всадников, начали операцию в Порт-Перекопе.

Узнал я почему так спешил Гирей, сейчас идет сезонная миграция татар с многотысячными стадами овец. Сезон на материке заканчивается, и стада перегоняют в Крым. Зимовать будут на «черных» землях, черные — не потому что чернозем, а потому что степь снегом почти не закрывает. Или тает периодически, или ветром сдувает, и овцы всю зиму пасутся на подножном корму, не надо заготавливать сено.

И вот через перешеек, рода татар ведут свои стада, через перекопскую линию осталось только два прохода, да и те недалеко друг от друга. А у прохода их встречает бывший хан Нур-Девлет, с ним всего три десятка всадников, но все в стальных панцирях, блестящих от жира. Но самое главное — у них есть огнестрельное оружие, которое демонстрируется выстрелом в воздух. А ведь это оружие есть только у дожа, который сбежал с полуострова. Сбежал, но ничего Менгли не оставил. А у Нур-Девлета есть, и это большое преимущество.

И бывший хан заявляет, что он снова будет ханом, и поэтому, данный род должен ему подчиниться. Род небольшой, мужчин-воинов около полусотни, но против трех десятков «железной» гвардии они даже не дернулись.

У главы рода берут сына в аманаты, берут десяток воинов в армию, и еще десяток лошадей. Следующий род встречает уже пять десятков всадников.

К моменту, когда Менгли узнал, что его обманули с местом высадки, и его войско подошло к Перекопу, у Нур-Девлета было уже почти две тысячи воинов. Менгли же мог собрать около пяти тысяч всадников — так быстро мобилизовать всех невозможно, большинство родов как раз занято перегоном скота.

Менгли с войсками дошел до Порт-Перекопа, но армию Нур-Девлета так и не встретил. Крепость была готова к осаде, но там явно не было большого количества войск. Тут же он узнал, что Нур-Девлет ушел на север с основным войском, навстречу родам, идущим в Крым.

Менгли обрадовался, что его брат не смог проскочить в Крым, но что теперь делать? Уходить за перешеек в погоню — нет смысла, можно упустить возвращение Нур-Девлета, разминуться. Делить армию — нельзя, перевес не такой уж и большой. Решил подождать, и пока взять крепость. Расположился лагерем, и вызвал обозы и пушки, а главное — минометы. Он помнил, как заполыхала цитадель Каффы.

После того боя он еще накопил земляного масла. Вот только стрелять дальше двухсот шагов не получается — даже самые крепкие кувшины с узким горлом не выдерживают достаточный заряд пороха. Менгли казнил уже несколько греческих гончаров — но все безуспешно. Если делать стенки слишком толстыми, то пороховая бомбочка не в силах развалить кувшин — выбивает пробку, и снаряд горит как масляная лампа, не представляя большой опасности.

А чтобы устроить хороший пожар в крепости нужно очень много кувшинов, из-за толстых стенок в кувшине помещается мало горючего масла. Пробовали делать снаряды из железа или бронзы — получалось очень дорого, масла помещалось больше, но при этом надежного разлития огня не получалось. Так что снаряды все еще керамические, зато их сотни.

Несколько дней длилось затишье — Менгли ждал подхода артиллерии, крепость ждала штурма. Но вот приехала вереница телег, татары установили пушки и началась перестрелка. Сначала пушки установили слишком далеко — каменные ядра не долетали, а чугунных у Менгли было очень мало. Пушкарям Нур-Девлета запретили пока стрелять ядрами, стреляли иногда мелкой картечью — а это метров триста.

Менгли придвинул пушки метров на пятьсот — ядра стали долетать до стен, но заметного ущерба нанести не могут. А минометы подтащить ближе не может — картечь не дает. В осаде появился позиционный кризис.

Все это время с момента подхода пушек Менгли, Аким пытался организовать согласованные действия с войском Нур-Девлета, который находился со своим войском на северо-западном берегу Перекопского залива. Наконец рассчитали и согласовали время атаки, и войско выдвинулось к проходу в Перекопском валу.

Войско Менгли осаждало крепость с юга и с востока, так как с севера мешал маневру Перекопский вал. В назначенный час из-за крепости появились три шхуны, и начало интенсивно обстреливать войска Менгли из пушки и двух минометов осколочно-фугасными. Расстояние было большим — около километра, но и цель большая — пятитысячное войско. Хорошо попали первые же мины и снаряды, человеческая масса забурлила, все ринулись в разные стороны.

От громких взрывов кони пугаются, люди глохнут — навести порядок невозможно, хаос получился качественный. Потеряв более полутысячи, войска Менгли отошли на безопасное расстояние от берега, оставив на поле раненых и артиллерию. Атака Нур-Девлета немного опоздала, ему бы ударить когда был хаос, а сейчас уже войско выстроилось полосой. Но важно, что удар пришел с тыла, и Менгли толком не успел перестроить войско.

Нур-Девлет построил войско так — впереди клин из трех сотен гвардии в стальных панцирях. На острие клина сам как-бы-хан и его четыре нукера, и все с револьверами. Но не рядом, а каждый в группе из четырех-шести всадников с тяжелыми щитами и длинными копьями. Почти что рыцари — только кони не защищены — кони мелкие, много железа просто не потянут. Даже шлемы похожи — стальная штампованная полусфера с приклепанным козырьком. Такой шлем, надетый на меховую шапку, неплохо держит удар.

Такие ногайские рыцари составляли два-три наружных ряда клина, внутри клина шли лучники с османскими луками и заводными конями. Это если под гвардейцем из первых рядов убьют коня, чтобы он смог сесть на нового. Если не затопчут. А уже за клином шло остальное войско.

Нур-Девлет был на острие этого клина, и его целью был Менгли, ориентировался он по «железной» гвардии и бунчукам. Когда атакующий клин приблизился к врагу, начали экономно работать револьверы — один всадник — один выстрел, и только когда патроны в барабанах закончились, подключились копейщики. Клин легко разрезал почти неподвижный строй.

Но когда Менгли услышал частую стрельбу — его сердце замерло. «Дож вооружил Нур-Девлета винтовками!» И он быстро отдал приказы — всем лучникам стрелять по центру атакующих, что лучники уже делали и без команды. И гвардии — маневр. Назад. Прикрывать хана, потому что винтовки у врага — это страшно.

Удар клина рассек строй простых воинов и «срезал» часть маневрирующей гвардии. Но патронов в барабанах только тридцать, а лучники с обеих сторон выпустили тысячи стрел. Клин таял, падали лошади, но и воинам тоже доставалось — доспехи не сплошные. Убили коня под Нур-Девлетом, но черкес подхватил хана на ходу, закинув на своего коня. Атака увяла, Нур-Девлет отступил к стенам крепости, зажав в угол между крепостью и валом три сотни врагов, которые тут же побросали оружие.

Пока Нур-Девлет пересаживался на другого коня, наводил порядок, разбирался с пленными, Менгли плавно отступал. С одной стороны — надо не потерять лицо, с другой стороны — винтовки у врага. Заявив — «мы их побили — вон они бурлят израненные!» Менгли повел свое войско на юг, домой.

У Нур-Девлета было много раненых, и еще все поле боя было усеяно убитыми и ранеными, чьи крики и стоны врывались в уши. Предстояло много работы — добить тяжелораненых, похоронить убитых, освежевать туши лошадей, посчитать трофеи. Особенно бронзовые пушки и минометы. Вот так, за один бой погибло почти две тысячи татарских воинов.

А я в это время вел борьбу за уголь. На транспортировке угля работали два парохода, две баржи-мавны и три парусных балкера-фусты. «Спартак» таскал их против течения по Дону и Северскому Донцу от Таны до Шахтинска. По течению спускались самостоятельно. От Таны до Адлера парусные балкеры шли под парусами, а мавны пришлось таскать «Архимедом», не успели оснастить галеры парусами. Против течения «Спартаку» даже удавалось тянуть по два балкера, они поднимали паруса, и довольно сильно помогали пароходу. Но если при очередном повороте речного русла выпадал левентик — встречный ветер — то скорость всего речного поезда сильно падала, вплоть до скорости пешехода. Но тут важно дотянуть до очередного поворота, почти наверняка следующий галс будет для косых парусов подходящим.

Так что в Адлер уголь стал поступать со скоростью 120–140 тонн в неделю, в зависимости от ветра. На балкерах мачты короткие, паруса небольшие, и сильный ветер давал им неплохую прибавку в скорости. Но этот ветер и требовал от моряков хорошей подготовки и постоянного внимания. Мы даже ввели на балкерах четыре вахты — это еще и отличная практика для начинающих моряков, я набрал еще греческих рыбаков в моряки.

Чтобы обеспечить такую добычу угля, еще до Босфорской операции, я отправил с Тамани в Шахтинск еще сотню рабочих. Но добычу обеспечили даже «старыми» силами, а дело вот в чем. Тот небольшой участок угольной жилы в овраге на берегу мы оценивали в 100–200 тонн. Далее, открытая добыча грозила перейти в шахту, хоть и совсем мелкую. С главной проблемой — откачкой воды. Но вышло по-другому само собой — пустую породу снимали с горизонта и выгружали часть наверх, и часть, на противоположную сторону оврага. Также прокапывали канал под жилой и до дна оврага. В результате овраг двигался за извлекаемой жилой, вода отводилась естественным способом в реку, и огромных земляных работ не требовалось, добыча все также велась открытым способом.

Но эта сотня рабочих не была лишней — еще велась срочная заготовка леса. Конечно, лес рубить лучше всего зимой, когда в нем меньше всего влаги. Но рядом с Шахтинском хорошего леса нет, его валят выше по реке и сплавляют. Но скоро река замерзнет и все, лес волоком не привезешь. А тут еще нашли хороший лес на берегу, но ниже по течению. И пока не было пароходов, воевавших осман, нарубили леса, навязали плотов. «Спартак» пришел, и, между делом, подтаскивает плоты к Шахтинску. Леса надо много — в планах усилить частокол, нарастить башни за зиму. Ну еще домов построить.

Сейчас в Шахтинске около тридцати домов, по четыре семьи в доме. Еще большая столовая с кухней и три дома под госнужды — казармы и изба консула. Ну не дворец же. Так что перед морозами, все рабочие, кто без жен и домов, вместе с мавнами уедут на Таманский полуостров. К зиме завозим продукты — крупы, муку, овец. Овец надолго не хватит, рыбу ловить не смогут — поэтому муку и зерновые завозим с большим запасом. Это из османских трофеев, там и пшено, и ячмень, и пшеница. Картошки завезли, пусть привыкают. Срочно доделывают печи в домах, печники себе помощников набрали, вот только кирпичей не хватает. Комбинируют глинобитную технологию и кирпичную кладку. Зато печного железа хватает — в Адлере отлили из чугуна сколько надо колосников, дверок и задвижек.

В ожидании зимы ротировали солдат, прислал еще один миномет с расчетом. Сто пятьдесят мин, уже с толом, добавил пять тысяч патронов к имеющимся — все-таки три-четыре месяца автономки. И если к Тане зимой еще можно пробиться — на Азове лед не постоянный, то Шахтинск — в полной изоляции.

Поехал я в Мавролако, там ко мне опять официальная делегация. Оказывается, прибыл представитель султана, просит принять. Моя резиденция в Мавролако стараниями Барди уже стала походить на дворец. Ну такой дворец — с неоконченным ремонтом. Но парадный зал уже выглядит прилично, да еще задрапирован дорогой желтой тканью. А ведь это шимоза, лишь бы пожара не было. Что-то как-то неуютно стало, надо сказать Джованни, чтобы убрал. Скажу, что цвет не понравился.

Камердинер объявляет — «Посланник султана Османской Империи Мехмеда Второго Исхак бин Ибрагим». Заходит немолодой мужчина, одетый в дорогую турецкую одежду, но на турка не похож.

Поприветствовал меня полным титулом и зачитал послание султана. В послании латинских слов много, но смысл умещается в одной фразе — великий султан-завоеватель предлагает дожу мир. Мир с Турцией мне нужен, но сразу соглашаться — опрометчиво, ведь султан уже на мир согласен. Может, выторговать у него еще что ни будь? Торговля! Проливы! Так, стоп, тебя никто не торопит, надо все обдумать. «Такие вопросы с кондачка не решаются».

Да, надо торговаться. Я посмотрел на посла, стоящего с каменным лицом передо мной. Что скрывается за этой непроницаемостью? А ведь он приехал в страну к врагам! Мы же в состоянии войны. Как же он проник? Сказали, что приехал под видом купца. Но пришел сюда и открылся, не побоялся. Нет! Он боится. Он боится, но скрывает это. Султан послал его в стан врагов, возможно, на смерть. Почему? Надо узнать. Вряд ли получится его просто разговорить, но хорошо бы наладить с ним контакт. В эту эпоху отсутствия быстрой связи от отношения посла зависит довольно многое. Но званым обедом его к себе не расположить.

Почему султан послал его на такой риск? Верительной грамоты он не предъявил, я мог казнить его как шпиона. Нету еще верительных грамот! Точнее, послы имеют некоторую неприкосновенность, но международных норм еще не выработано, итальянский правовед Джентили еще не написал свои «Три книги о посольствах.» Но Исхак идет на смертельный риск, наверняка его шантажируют семьей. Почему? Зачем подвергать риску ценного сотрудника, видно, что это не мелкий чиновник. Или я не прав?

— Уважаемый Исхак бин Ибрагим, вы раньше какой пост занимали? — посол очнулся, у каменной маски появились внимательные глаза, изучающие меня.

— Три года назад я был Великим Визирем султана Мехмеда Второго Завоевателя — я чуть не присвистнул — он был вторым человеком в Османской Империи! И этого человека «на съедение львам»? Что же там случилось? Наверняка это в наказание. Что же он натворил? Не скажет, даже спрашивать не буду. Я бы не сказал.

Какая-то мысль ускользает. Дипломатическая неприкосновенность! У него ее нет! Нет, я не собираюсь его пытать, наоборот, попытаюсь его «купить» дипломатическим статусом. Ведь если он в опале у султана, его жизнь там не стоит и ломаной лиры. Но если я придам ему статус единственного переговорщика, то пока султану будет важен мир со мной — Исхак будет ценным и незаменимым.

— Уважаемый посол, благодарю Вас! Пройдите в комнату для отдыха, я Вас позову через несколько часов.

Так, время еще есть, сегодня успею сделать. Хотя это ни на что не влияет, но хочется сделать сегодня. Вызвал Ефима и Джованни, сели в кабинете. Рассказал им о принципах дипломатического статуса, о посольствах, стали сочинять документы. Сначала указ о послах и посольствах, об иммунитете от уголовной юрисдикции. Потом стали составлять дипломатический паспорт для Исхака. Понятно, что это не соответствует нормам будущего, ведь это посол к нам, и диппаспорт должен выдавать султан. Но та прекрасная эпоха еще не наступила, а в реалиях этой эпохи, внутри конкретной страны действуют документы только этой страны. И даже этого еще предстоит добиться, добиться чтоб посла не прибили мои же «пограничники». Хотя документы Папы Римского ходят по всей Европе, но до диппаспортов международного образца еще далеко.

В паспорте получился краткий пересказ дипломатического иммунитета — «если что натворит — зла не причинять, со всем вежеством отвезти к дожу под охраной». Причем перед дожем должен предстать и задержавший посла, будет отвечать в случае клеветы. Кроме того, ввиду отсутствия фотографий, в паспорте давалось подробное описание внешности Исхака, включая шрамы и окружность головы, которую мы вписали позже.

Вызвали посла. Барди, на родной латыни, зачитал Исхаку все документы, разъяснял, где непонятно. Вручили паспорт, красивый такой — чернила разноцветные, печати с орлами. А мне было интересно наблюдать за метаморфозом каменной маски. В какой-то момент пропал скрытый страх, вытесненный работой мысли. А когда он изучил особые приметы в паспорте и поверил в свой новый статус, у него даже осанка изменилась. Да, бывших великих визирей не бывает.

Следующим этапом программы было здание османского посольства. Выбрали приличный дом, из купленных мною ранее, с высокой каменной оградой. Снаружи, у ворот сколотили домик для охраны, поставили часового. Пока мы работали с документами, (не, мы правда работали с документами) в доме навели порядок, подготовили для жилья.

Рассказал послу про принцип экстерриториальности здания посольства, про взаимную симметричность создания посольств, про внешнюю охрану принимающей стороной и внутреннюю охрану. Дом Исхаку понравился, я сказал, что дом станет полноправным посольством если будет выделен аналогичный дом в Костантинийэ и будет заключен мир между нашими странами. А пока дом передаю послу в пользование, он уже может в нем жить. Внешнюю охрану уже поставили, внутренней пока нет, Исхак приехал в сопровождении всего лишь двух слуг.

Видно, что посол загружен новыми понятиями и впечатлениями, каменная маска исчезла, появился положительный настрой. Пригласил его на завтра на обед, неофициально, поговорить.

За обедом Исхак бин Ибрагим все-таки разговорился. Сначала я рассказывал ему в непринужденной обстановке интересные истории, заранее продуманные, чтобы не выдать чего ни будь важного. Немного хвастался при этом, провоцируя посла на ответное хвастовство.

Исхак действительно не турок, а серб, это обычная практика у султанов — шесть последних великих визирей были или сербами или греками. И только после недавнего неудачного штурма Крыма, великим визирем был назначен турок — Ходжа Синан-паша. Командовавший операцией предыдущий великий визирь Гедик Ахмед-паша, тоже серб, несмотря на неудачу, не был казнен или посажен в тюрьму. Он так горячо рассказывал султану Мехмеду о новом флоте и оружие генуэзцев, что был назначен капудан-пашой — командующим флотом. На этом посту он и занимается строительством нового флота.

Сухопутный поход на Крым, через Дунай и Молдавское княжество, возглавил новый великий визирь Ходжа Синан-паша. Он внимательно изучил опыт войны с генуэзцами, и тоже пришел к выводу о необходимости массового использования пушек. «Средних» пушек, для поражения живой силы противника, а не только осадных орудий для штурма крепостей. Для этого, к неудовольствию Ахмед-паши, сняли часть пушек с галер, так как полевых пушек в османской армии почти не было. Но для пушек нужен порох, для массового использования пушек нужна масса пороха. Оказалось, что в Османской империи пороха очень мало для такой войны. Ну и Синан-паша, пользуясь властью, выгреб все запасы пороха для своего похода, в том числе и из гарнизона столицы — Костантинийэ. Это уже к неудовольствию Исхака бин Ибрагима — мухафиза — командира гарнизона, ответственного за оборону столицы и Босфора.

На протесты подчиненного, Синан-паша указал ему ускорить производство пороха. На производство пороха послали еще людей, но девять женщин не способны родить одного ребёнка за один месяц, так и селитра не вызреет быстрее, чем за полгода, даже в теплой Турции.

Была надежда что после войны остатки пороха вернутся, но пожар и страшный взрыв в крепости Исакча уничтожил почти весь порох. Узнав об этом, Гедик Ахмед-паша насобирал остатки пороха для своего флота по всем арсеналам, но вышли сущие крохи. Исхаку же пришлось дожидаться пороха «нового урожая». А ведь он отвечал за две крепости — Костантинийэ и Румелихисар. И если на древних стенах пушки стояли не очень хорошие, они только для обороны крепости, то на новой крепости Румелихисар стояли самые лучшие пушки — для перехвата кораблей в проливе, эта крепость была построена специально для этого.

Поступила первая партия нового пороха, Исхак к ней отнесся настороженно, заставил порохового мастера проверять порох стрельбой из пушки самолично. Стреляла пушка нормально и порох приняли.

Тут еще новое веяние — Ахмед-паша рассказывал, что у латинян новые пушки из чугуна, и стреляют они очень хорошо. Но самое главное — дефицит бронзы для пушек. Медь для бронзы добывают по крохам на всех доступных рудниках, и все идет на пушки. Но для бронзы нужно еще и олово, не так много как меди, но олово надо покупать. Привозят олово издалека, все древние месторождения олова давно истощились, и покупка обходится очень дорого казне султана. Так что чугунные пушки стали спасением.

Чугунные ядра уже начали лить, они однозначно показали свое превосходство над каменными. Этой же мастерской поручили отлить новые пушки. Пушки получились далеко не сразу, самые первые лопнули сразу после отливки. Потом были разрывы пушек при испытаниях, но к этому уже были готовы, испытывали аккуратно, обошлось без жертв.

Наконец-то получились хорошие пушки, на испытаниях они выдержали довольно сильный заряд пороха. Пушки делали для крепости Румелихисар, они были длиннее бронзовых, чтобы уверенно поражать корабли у дальнего берега. Пушки еще давно испытали на стрельбище, и уже смонтировали на башнях крепости. Главный топчу радовался новым пушкам, осталось их пристрелять. Но при первом же выстреле с башни, пушку разорвало на куски сильным взрывом. При взрыве кроме расчёта погиб главный топчилар и мастер по отливке пушек.

Схватили и посадили в тюрьму для выяснения причин мастера по пороху. Ведь взрыв мог быть вызван тремя причинами — неправильное заряжание, бракованная пушка и неправильный порох. Но так как заряжающий и пушечных дел мастер погибли, то остался только один возможный виновник.

Да уж, блестящая логика у правосудия, подумал я. Но Исхак продолжил: В Румелихисаре сложилась кризисная ситуация — качество пороха под сомнением — другого пороха нет. Качество чугунных пушек под сомнением — бронзовые пушки уже спустили с башен. Топчу боятся стрелять из новых пушек новым порохом — им угрожают смертью, а они размышляют — что предпочесть. Уж очень страшная картина была после взрыва пушки. Стали поднимать на башни старые бронзовые пушки, чугунные — спускать. И в этот момент пришла эскадра латинян.

Исхак помрачнел от нахлынувших воспоминаний. Свою главную задачу — оборону Босфора он провалил. Крепость Румели была не готова, на Костантиниийэ пушки не добивают до дальнего берега.

Гедик Ахмед-паша пытался спасти положение, но кроме мелких фуст у него были готовы только две хорошо вооруженных мавны. Команды галер отважно бросились в атаку, но в неравном бою были повреждены, и вынуждены были выброситься на берег.

Потери от набега были ужасны — уничтожены более половины военных кораблей и три четверти верфей сожжены. К обороне почти ничего не было готово — Исхак что-то проворчал про вечный бардак в стране.

Султан был в гневе и Исхак молился Всевышнему перед казнью. Но Мехмед придумал изощрённое наказание — под страхом расправы с семьей он поручил Исхаку бин Ибрагиму заключить мир с генуэзцами. С теми, что в восточном море и называют себя Таврической Республикой.

Вот так посол рассказал мне много интересного, не считаясь с военной или государственной тайной. Интересно — это хвастовство или изменившееся отношение к султану? Скорее первое, уж очень он увлеченно рассказывал интересные истории. А ведь это много кому свойственно. Я читал про частые случаи такого же беззаботного раскрытия секретов и в Российской Империи вплоть до девятнадцатого века. Иностранным шпионам-дипломатам достаточно было прийти на званый вечер и вежливо выслушать про государственные тайны очередного хвастуна.

Но если подумать, своим рассказом Исхак не выдал никакого актуального секрета — порох уже есть у всех, на башнях стоят проверенные бронзовые пушки, боеготовность обороны высока как никогда. Так что все, что он мне «выдал» — большой практической пользы не имеет.

Когда посол ушел я погрузился в раздумья, и ко мне пришло осознание того, насколько я рисковал. Ведь если бы я не атаковал крепость Исакча, то у осман небыло бы проблем с порохом, а если бы не мои минометы из высокопрочного чугуна — не взорвалась бы пушка в Румелихисар, и мы бы попали под обстрел. Гипотеза взрыва у меня такая: «на порох» послали новых людей, и, несмотря на присмотр мастеров, порох получился немного другим.

Далее — это не гранулированный порох, а пороховая мякоть. Скорость горения мякоти сильно зависит от степени уплотнения. При испытаниях были одни заряжающие, на башне в крепости — другие, и степень уплотнения получилась такая, что скорость горения стала максимальной. При этом резко подскочило давление внутри ствола.

Если бы пушка была бронзовой, она бы просто треснула, скорее всего. Но чугун хрупкий, если не соблюдать его состав и не проводить термообработку. В результате получилась осколочная бомба. Вот так мы и проскочили.

Хотя это был не единственный положительный вариант произошедшего. Если бы мы пришли на две-три недели раньше, то в Румелихисаре в тот момент пороха не было совсем, и результат был бы похожим. Так что не все так судьбоносно.

Как велики стали изменения, в результате моего воздействия! Политическая ситуация в этой части мира изменилась до неузнаваемости. Толку от моего послезнания все меньше и меньше. Османская Империя потеряла большую часть флота, и Венеция этим точно воспользуется. Султан это понял, а остальные узнают очень скоро. Вот он и спешит с миром.

Поэтому на следующий день вручил послу свой вариант мирного договора. Прибавил два пункта — самое главное — свободный проход через проливы кораблей под флагом Таврии, любых кораблей, и торговых и военных. Вторым пунктом включил в мирный договор своего союзника — Молдавское княжество. Стороны обязуются не пересекать Дунай в нижнем течении, так что под защиту попадает еще и Бессарабия, но она в данной ситуации объект, а не субъект политики, ввиду слабости.

А вот Стефану Великому надо написать письмо, в случае заключения мира. Я думаю, он не обидится, что османы обязуются не нападать на Молдавию. Нападать же на осман Стефан точно не собирается, не то соотношение сил. Хотя по-хорошему, это должно быть трёхстороннее соглашение. Но это слишком сложно и долго, так что беру на себя представительство.

Конечно, такие дополнения Исхаку придется согласовывать с султаном или с великим визирем. Чтобы сделать их сговорчивее, хотел продемонстрировать силу — разграбить и сжечь порт Трапезунда на глазах у посла. Но решил не подставлять Исхака, вроде как получилось наладить с ним контакт. Поэтому только пригрозил, что жду две недели, после этого считаю себя в состоянии войны с Османской империей. Начну с Трапезунда.

Посол сначала сильно озадачился от таких претензий. Но уже через минуту вошел в конструктивное русло, видимо, что-то уже просчитал. Я предложил довезти его до Босфора на шхуне, чтобы не терять время. Обговорили обратный путь — он должен выйти на фелюке под белым флагом. Шхуна под андреевским его заберет. Состав посольства разрешаю увеличить до десяти человек. Попрощались с Исхаком официально, даже сухо. Но он никаких отрицательных эмоций не выказывал. Решил отправляться сегодня же, взял только час на сборы. Мне же надо выдержать две недели. Что ответит султан?

Созвал очередное заседание военно-технического совета, подгадал его к прибытию «Архимеда», капитана парохода вызвал на совет. Обсуждали итоги Босфорской операции. Решили, что использование парусников в стесненных условиях — нежелательно, пароходы намного лучше. Поэтому решили создавать пароходный военный флот, но пароходы потребляют много угля, и при хорошем ветре они проигрывают парусникам в скорости, так что парусникам оставляем роль дозора и патрулирования, а также транспорта мирного времени.

Второй вопрос был в том, что 65-мм пушки хороши, но их мало. И на пароход надо ставить как минимум две пушки. Как из соображения геометрии секторов наводки, так и из соображений дублирования и плотности огня. Когда один наводчик промахнулся несколько раз подряд в Мраморном море — ситуация стала опасной. К тому же, для моих военных стало открытием, что даже при стрельбе на один километр в реальном бою, вероятность попадания во вражеский корабль очень низкая. Так что надо увеличивать плотность огня.

По пушкам взял слово Прохор, он рассказал, что метод радиальной ковки ствола из литой заготовки себя оправдал, и сейчас ведется отработка технологии изготовления поршневого затвора. И если все сойдется, то новая модель 65-мм пушки с дульным тормозом и поршневым затвором обещает быть технологичной и не трудоемкой. А по-простому — сможем делать много и быстро, ну относительно.

То, что пушек будет много, всем понравилось, и началось обсуждение переделки фусты, лежащей на пляже Адлера, в пароход новой модели. Но тут я обсуждение прервал, и предложил заслушать капитана «Архимеда».

Капитан сначала смущался высокого собрания, говорил, что все нормально. Но я ему сказал говорить прямо, все как есть. Ну и он начал о наболевшем — пароход постоянно течет, и это не пробоины, текут стыки досок обшивки. Большая нагрузка и вибрация от машины расшатывает их. Расшатывается весь корпус — а ведь это галера, она не рассчитана на такую эксплуатацию. Если подумать — то сколько проходит галера, и сколько прошел пароход. В десятки раз больше! Корпус ушатали буквально.

Но этого мало. Кочегарка хоть и обита железом, но угольки постоянно находят лазейки и пытаются поджечь деревянный корпус. Спасают протечки корпуса — тушат угольки. Но пространство между железом и деревом на дне постоянно наполнено гнилой водой, гниет и железо и дерево.

— Что делать! — все загалдели.

— Прямо сейчас — ничего не делать. Пароход в таком состоянии уже два-три месяца, и пару недель до ледостава на реках он доходит. А после — на ремонт корпуса, попробуем что-то сделать. Состояние «Спартака» лучше, но профилактику делать тоже будем.

— Но это не решение проблемы. Надо делать стальной корабль!

Молчали секунд пять. Ну и долгожданная реплика:

— Так он же утонет!

Я подал знак, и солдаты внесли корыто с водой. Третий солдат протянул мне железную коробочку, которую сварщики мне недавно сварили. Коробочка размером с кирпич, но борта выше. Я осторожно положил коробочку на воду, она погрузилась на половину и заколыхалась на поверхности.

— А-а-а! Не-е! Ну конечно! Это же не топор!

— Да, не топор. Нужна правильная конструкция.

— Так на него уйма стали уйдет!

— На такой пароход, побольше «Архимеда, уйдет около сорока тонн проката.

— Ого! Это же много!

— Это восемь дней работы домны, конвертера и прокатных станов.

Мужики притихли. Они знают что такое тонна, и почем мы продаем килограмм стали каффским кузнецам. До них стала доходить масштабность нашего производства. Если бы мы всю сталь продавали по ценам сабельной, это же получается… бешеные деньги. Но некому продавать такое количество стали, да и надо ли? А вот построить что-то грандиозное и могущественное.

Заметил как Василий смотрит вдаль с хищным прищуром. Он уже представил «железный» пароход с двумя, нет, с тремя пушками. Зал заседаний штаба начал наполняться гулом голосов, хотя нас меньше десятка. Все-таки у меня в совете люди с живым умом и хорошим воображением, вон уже руками машут — изображают то ли размеры корабля, то ли сектора обстрела пушек. Обсуждение длилось несколько минут, но вскоре люди притихли и посмотрели на меня.

— А какой он будет? — Василий изобразил руками перед собой что-то, шириною в полметра.

— Эскиз проекта покажу вам через неделю. Думаю, что он будет больше фусты, но меньше мавны. Две пушки будет достаточно. — Василий нахмурился — Ведь это будет наш первый стальной корабль — испытаем, будем думать над вторым — у Василия расширились глаза и он восторженно улыбнулся.

— А нам что делать?

— Работать. У каждого из вас есть свое дело, своя задача — вот и делайте свое дело хорошо, зная о наших ближайших перспективах. Тем более, вы тут руководители и командиры — так что ваши люди тоже должны хорошо выполнять свою задачу. А перспективы такие — на суше к нам не подойти, а на море мы станем самыми сильными.

— А когда строить начнем?

— Сортамент большей части проката я закажу на завод прямо сейчас. Начнем строить большой эллинг, нужен прочный слип, чтобы выдержал сорок тонн, а лучше — больше, на перспективу.

То, что нужен новый корабль с требуемыми параметрами, я понял давно. Требований скопилось много, одно из важнейших — повышения надежности. Модульный котел — хорошо, но недостаточно. Если бы котел «пробило» в бою, то пароход был бы полностью обездвижен, в бою нет пары часов для ремонта, поэтому нужно два котла. Но если подойти системно, то резервировать надо всю силовую установку — котлы, машины и винты — всего по два.

Такое резервирование — правая и левая силовая установка и движители — вариант действующий но не оптимальный. Его использовали, например, на автомобиле ЗИЛ-135, на который ставили РСЗО «Ураган». Там использовалась бортовая схема трансмиссии — правый двигатель, правая КПП, правая раздатка, правые колесные редуктора приводили в действие все четыре правых колеса. То же самое с левой стороны. Две независимых трансмиссии, переключатель КПП и педали — общие. Восемь карданных валов и ни одного дифференциала. Зато при выходе из строя любого агрегата, можно продолжать движение на исправном борту. Обычно, если один двигатель «не заводиться», на раздатке того борта ставят «нейтраль» и едут на другом борту. Скорость меньше, руль тянет в сторону, но едет.

Есть и дополнительные преимущества — зимой достаточно завести один двигатель, пошла зарядка, и завести другой уже легче. Если сломался один стартер, то заводят другой двигатель, а второй заводят «с толкача» — трогаясь на первом двигателе при включенной трансмиссии. Машину дергает боком и двигатель заводится.

Схема довольно живучая, отсутствие дифференциалов позволяет двигаться по ровной дороге при утрате двух средних колес одного борта, либо по одному с каждого борта. Передние и задние колеса управляемые, там сложнее.

Я же хочу на пароходе развить эту идею. Два котла и две паровые машины соединить дополнительными паропроводами с вентилями, и можно включать их в любых вариантах. Но тут у меня другая проблема — у фуст трюм узкий, два котла бок-о-бок никак не помещаются. Выходит, что много проблем происходит именно от корпуса. Он узкий, хлипкий, при этом имеет большую осадку для обеспечения мореходности. Не такую большую осадку как парусники, но около двух метров. А груженая мавна — два с половиной, в дельте Дона есть места, где она с трудом проходит. И как раз большая осадка — следствие узости корпуса.

А ведь я хочу попытаться подняться по Дону до Воронежской стрелки, и такая осадка меня не устраивает. Насколько я понимаю, традиционный глубокий киль — это устаревшее понятие об оптимальной судовой архитектуре. Если посмотреть на поперечный разрез судов второй половины двадцатого века, то можно увидеть что миделевое сечение приближается к прямоугольнику. Это называется высокий коэффициент поперечной полноты судна (подводной части мидель-шпангоута). Еще бывает продольный (конструктивной ватерлинии) и общий, по водоизмещению.

Когда я это понял, и представил миделевое сечение близкое к прямоугольному, сразу сошлись два вопроса — ширина трюма и осадка. Осадку — уменьшим, ширину трюма — увеличим. Но почему корабелы не одну тысячу лет, в борьбе за скорость, пытаются сделать корпус судна узким? Чтобы обеспечить остойчивость — делали глубокий киль, сопротивление увеличивалось, и, чтобы хоть как-то уменьшить сопротивление — уменьшали ширину. Хотя это тоже снижало остойчивость.

Но у меня не парусник, остойчивость не самая главная проблема, миделевое сечение можно делать довольно полным, мидель — широким. Но с нуля я спроектировать не смогу, надо начинать с существующего аналога. Двухмачтовую шхуну я пытался запомнить тщательно, и это мне помогло с постройкой. В юности я увлекался военно-морским флотом, хорошо запомнил общий конструктив некоторых кораблей, но они все слишком большие для меня. Тысячи тонн водоизмещения! Чему же соответствует мой проект? Похоже, что боевым катерам. Вот кто соответствует — ракетный катер проекта 183 — 25 метров, 70 тонн — это примерно мои потребности. В свое время он привлек мое внимание тем, что первый в мире ракетный катер был советским.

Но это только ориентир, самое большое отличие — я не располагаю силовой установкой такой мощности. 4–5 тысяч лошадиных сил, это очень много для меня, но и о скорости в 35–40 узлов я и не мечтаю. Поэтому обводы корпуса надо менять, чтобы уменьшить волновое сопротивление, надо увеличивать длину. Переход от оконечностей к миделю делать более плавный, особенно носовую часть. Потому как по скорости у меня есть конкретные цели.

Если плыть по морю или озеру — то все понятно, чем больше скорость, тем больше расход топлива. Если идти по реке против течения, то не все так однозначно. Если скорость судна будет меньше скорости течения, то никто никуда не уплывет — получается, что чем больше скорость судна, тем экономичней оно поднимется против течения реки. Но при увеличении скорости, появляется волновое сопротивление, и оно растет нелинейно, причем, чем больше длина судна, тем позже наступают критические точки графика сопротивления. «Длина бежит».

Скорость течения Дона 4–5 км/ч, чтобы не топтаться на месте и не жечь понапрасну уголь, хорошо бы иметь абсолютную скорость в 15 км/ч, лучше — больше. Тут еще один момент — буксир с баржей будет медленней «сухогруза» той же мощности и водоизмещения, ну или «сухогруз «- экономичней. Поэтому и проектирую большой, относительно, корабль. Если в верховья Дона послать «Архимед» с баржей, то придется эту баржу полностью углем наполнить. Это как полет в космос — каждый килограмм на орбите требует сотен килограмм топлива, а полет на Луну — на грани выполняемости, из-за этой пирамиды груз-топливо.

Еще один момент — все наши корабли не имеют водонепроницаемых переборок, в случае серьёзной течи — идем на дно, без вариантов. В деревянном судне это сделать очень трудно, в стальном — гораздо проще, когда есть сварка. Без электросварки я бы и не замахнулся на такой проект. Так что делаем переборки, причем в машинном отделении — еще и продольные. Надо разделить два котла в две кочегарки, и две машины разделить — это все для повышения надёжности, в первую очередь — боевой. Если все сделать правильно, то при затоплении одной кочегарки и одной машины, корабль должен сохранять подвижность. Обе машины оснастим помпами — и можно будет бороться с затоплениями.

Вот только не знаю, как поведет себя наш котел при затоплении. Котлы — это наше особое достижение, как бы не большее, чем сами паровые машины. Если паровую машину почти невозможно построить без станков и резьбовых соединений, то с котлами ситуация несколько иная. Котел можно склепать горячими заклепками, отработанная технология в девятнадцатом веке, но я не стал этого делать принципиально.

Когда горячая заклепка остывает, появляется натяг — склепаные листы сжимаются, а стержень заклепки остаётся растянутым. С одной стороны это хорошо — обеспечивается герметичность стыка, а с другой — стержень заклепки уже прилично нагружен, хотя и в пределах упругой деформации. Но эта упругость противоречит пластичности стали, требуемой для безопасной эксплуатации котла. Пластичная заклепка и пластичные листы не обеспечат герметичности, конструкционную прочность могут обеспечить, но для обеспечения герметичного стыка листов внахлест заклепки должны быть упруго растянутыми, а листы не должны пластично деформироваться в месте стыка от монтажных и эксплуатационных нагрузок. На практике это не всегда удавалось — замазки для клепаных швов это отдельная тема.

В конструкции котла много мест, где давление пара нагружает заклепки дополнительным значительным растягивающим усилием. Даже если считать, что давление пара не превышает максимальных значений, то есть шанс на дефект соединения — какая-то заклепка работает на пределе. Если эта заклепка разрушится в процессе эксплуатации, то из-за недостаточной пластичности листов и заклепок, нагрузка на соседнии заклепки резко вырастет. Цепная реакция разрушения заклепок обычно продолжается, пока не спадет давление.

У сварных котлов ситуация иная — необходимости в упругой стали нет. Используют низкоуглеродистую сталь — она и сваривается лучше, и не закаливается при сварке. Кроме того, небольшой размер наших модулей позволяет провести правильный отжиг. Из котловых марок сталей нам доступна одна — 09Г2С, не знаю, насколько точно у нас получилось выдержать состав, но сталь получилась хорошая — пластичная, свариваемая, стойкая.

Остаётся только случаи дефекта сварки, случаи превышения давления, прогорания и внешнего воздействия мы пока не рассматриваем. С видимыми дефектами сварки — трещинами, прожогами и кратерами мы боремся. Остаются скрытые дефекты — непровары, пористости и включения шлака в шов. Если эти дефекты не проявили себя при испытаниях, то в условиях агрессивной среды котла в местах дефектов происходит интенсивное разрушение металла. В какой-то момент времени дефект становится сквозным — идет утечка пара. Но благодаря пластичности стали дальнейшего развития дефекта обычно не происходит.

Первоначальное разрушение металла в дефектах сварки и клепки часто происходит по причине межкристаллитной коррозии. Таким очагом может стать не только дефектный металл, но и деталь надлежащего качества, испытывающая растягивающие напряжения, близкие к пределу текучести — стержни заклепок. Если же в стали есть не связанная сера, то она образует сульфид железа, в первую очередь — между зернами, провоцируя коррозию. Так что легирование стали марганцем — обязательно.

Еще одним фактором, значительно ускоряющим межкристаллитную коррозию, является наличие в котловой воде ионов натрия и калия. Щелочь добавляют для борьбы с накипью — так что или накипь, или коррозия.

Но в случае превышения давления сварной котел взрывается не хуже клепаного, на испытаниях мы в этом убедились. Поэтому мы ставим на свои котлы по два предохранительных клапана, за всеми клапанами следит специально назначенный человек — настройка, учет, периодическая проверка. «Котлонадзор».

Еще была проблема с манометрами — долго пытались повторить конструкцию спирального манометра, который я привез с собой. Совместными усилиями Аргироса и ювелира сделали две штуки — сложно делать изогнутую трубку. Трубку из меди мы делаем экструзией, но она слишком пластичная и после определенного давления на ноль не возвращается. Высокооловянистая бронза для этого подходит лучше, но ее не согнёшь, надо отливать сразу изогнутой — «художественное литье». Еще там много мелких детали — намучились оба. Попробовали сделать диафрагменный — когда точно угадали с толщиной бронзовой диафрагмы — заработало. Вот только точность намного хуже, да еще шкала сильно нелинейная получается. Но и так значения на шкалу надо наносить индивидуально для каждого экземпляра. Вот все у нас так — штучная работа. Но для машинистов паровых машин — пойдет. Для них важен участок шкалы от среднего давления до максимального. Один спиральный точный манометр использует котлонадзор.

Кроме того в бою для котлов есть еще одна опасность — попадание холодной забортной воды на раскаленный котел может привести к его взрыву. Поэтому рисуется защитный механизм — вентиль, от него труба для пара за борт. К ручке вентиля — на штанге поплавок у пола. Если приподнять поплавок, вентиль открывается, и пар уходит из котла.

Так что с переходом на сварку в двадцатом веке, взрывы котлов стали редки, и происходили, в основном, из-за нарушения условий эксплуатации. Не будь у меня электросварки я бы не смог сделать приличных котлов, не смог достичь этого, довольно таки среднего давления. В моей реальности, в паровом автомобиле Добля в 1906 году давление пара достигало 70 атмосфер, а позже — 120. Но это прямоточный котел из длинной бесшовной трубы из жаростойкой стали. Мне такого еще долго не достичь, легче ДВС сделать. А обычные паровики в то время работали на давлении 40–50 атмосфер. Есть к чему стремиться. Но страшно.

Еще нельзя забывать про трудоемкость заклепок, над установкой одной заклепки трудится бригада из 4–5 человек, а перед этим еще надо просверлить отверстия. Сверлить надо на станке, ручных электродрелей у меня нет, значит надо тщательно планировать работы. И взялся ли бы я за «железный» корабль, не будь у меня электросварки? Стальной обшивки точно бы не сделал, нет у меня ресурсов для установки тысяч заклепок. Разве что сделал бы стальной каркас с деревянными элементами и деревянной обшивкой.

Но прокат и электросварка позволяют делать чудеса даже по сравнению с уровнем технологий конца девятнадцатого века. Даже такая, казалось бы, мелочь — гладкая поверхность сварного корпуса по сравнению с клепаным, даст приличную прибавку в скорости судна.

Но даже сварные котлы — это куча проблем, и меня все время гложет мысль — а не перейти ли мне на ДВС? Дизель мне не по зубам, а вот карбюраторный бензиновый можно попробовать. А еще проще полудизель — болиндер, с калильной камерой. Проблема котлов исчезает, но появляются новые проблемы. У паровой машины отличная моментная характеристика — при нулевых оборотах уже есть большой момент — машина начинает двигаться сама. Для двигателей внутреннего сгорания нужен стартер — или электрический, или пневмо, или «кривой», если сил хватит.

Болиндер еще и работает в узком диапазоне оборотов — на малых оборотах остывает калильная камера. На больших — перегревается, угол опережения зажигания увеличивается — эффективность падает. Значит еще нужна коробка перемены передач и сцепление. Хотя для тихоходного судна сойдет и так — винт на валу напрямую.

Но встает вопрос топлива — даже для всеядного болиндера оно должно быть жидким и достаточно калорийным. Когда я узнал про крымскую нефть, то сразу же заказал купцам. Нефть мне привезли меньше чем через месяц — две амфоры по восемь литров. Как раз хватило чтобы с Антипом освоить ректификацию. Анализируя сказки и «маркетинг» купцов пришел к выводу, что из крымских месторождений получают от двухсот до четырехсот литров нефти в месяц. Большую часть забирает себе Менгли Гирей. Но даже если я захвачу весь Крым, то четыреста литров в месяц это очень мало. Надо бурить, я это быстро не освою. Про глубокое бурение можно сразу забыть, не тот у меня уровень технологий. Даст ли поверхностное бурение увеличение дебета месторождений? Не знаю.

Горючие жидкости я еще получаю из коксовой батареи, но там выход подходящих веществ около одного процента — остальное смола, аммиак, газ и вода. Вот на мавне привозят восемьдесят тонн угля, из него получится восемьсот килограммов бензолов. Еще есть скипидар, получаемый при пиролизе древесины. Там выход — пять-десять литров на тонну древесины. Для парохода это очень мало.

Вот недавно мы на пароходах сходили в Мраморное море, каждый пароход потратил около двадцати пяти тонн угля. Если поставить на них болиндер, то расход составил бы десять-двенадцать тонн жидкого топлива, в зависимости от калорийности. Десять тонн жидкого топлива, и где его взять? Тысячу тонн древесины на скипидар извести? И это один рейс одного парохода, да это весь Адлер должен работать лесорубами и углежогами. А уголь просто грузи лопатой в Шахтинске.

Пока делаю эскиз проекта, в самых общих чертах, без подробных расчетов. Но уже видно что двадцать пять метров длины — совершенно недостаточно, надо хотя бы тридцать. Тут и «длина бежит», и необходимость плавных переходов от оконечностей к основному корпусу, и достаточный объём грузовых трюмов. Вот ширина прототипа меня устраивает. При ширине судна в шесть метров, ширина трюма получается чуть больше пяти, ширина кочегарки — 2,6–2,7 метра, нормально, длину можно прибавить.

Компоновку корабля задают две орудийных площадки — на носу и корме, надо обеспечить хорошие сектора наводки. После носового орудия идет надстройка, в передней части которой — капитанский мостик. После надстройки будет мачта — стальная, сварная. Кроме основной функции — парусной, мачта имеет другие назначения. Это еще и грузоподъёмный кран, как раз под реем, позади мачты, располагается люк грузового трюма. А так как и мачта и рей стальные, кран обещает быть довольно прочным.

Еще на мачту можно поднимать флажные сигналы, начали и это осваивать. Передавать сигналы ратьером не всегда удобно. Иногда его плохо видно, а в других ситуациях сигнал надо передавать непрерывно. Вот уж буквально — флаг ситуации. Вот только флажные сигналы флота я совершенно не помню. Помню визуально эти яркие клеточки и кресты, а что они означают — помню совершенно отдельно от флагов. Например — «ваш путь ведет к опасности». Так что придётся сочинять это все заново.

Люк позади мачты ведет в грузовой трюм объемом в сто пятьдесят кубометров. Немного, но это смотря что грузить. Того же угля более ста тонн поместится. А кроме этого есть еще и угольный бункер около кочегарок, туда тонн сорок войдет. Да, тоннаж моего кораблика растет как на дрожжах, корпус это позволяет, но еще надо просчитывать осадку при разной грузоподъёмности. Что-то это уже совсем не катер получается.

После трюмного люка идет еще одна надстройка — жилая. Небольшая, но запихать туда много чего хочется — и каюты, и столовую, и камбуз. Если что не поместится — есть еще жилые отсеки в трюме. После надстройки идет дымовая труба, после трубы — кормовая орудийная площадка.

Вот такая компановка выходит, теперь это все еще посчитать надо, да не по одному разу.

Вышел из кабинета на воздух, а тут Антип меня поджидает. Вижу, что хочет похвастаться, но начинает издалека. Мы с ним еще давно запроектировали лабораторию для работы с опасными веществами. Сарай на окраине, но там не только сделали вытяжной шкаф, но и сделали защитную одежду с подачей воздуха по шлангу. Одежда из тонкой парусины, пропитанной полимером льняного масла, маска из фанеры, стекла и пропитанной парусины. К маске подходит рукав, как на входе водяного насоса, с бронзовой пружиной внутри. Снаружи стоит воздушный насос-улитка из фанеры с ручным приводом. Это все для того, чтобы получить очередное вещество — толуидин. Как получить понятно написано, но там написано что это — яд, а не токсично, как на других веществах.

Соблюдая все меры предосторожности получили толуидин, но дальше проблема — для окисления смеси анилина и толуидина нужен окислитель — бихромат калия, нет у нас такого. Антип спрашивает, а какой окислитель еще можно использовать. Марганец у нас есть, но он не чистый, марганцовку не сделать. Вспомнил я, что при электролизе воды при повышенном напряжении образуются не только молекулярные водород и кислород, но и озон с пероксидом водорода, которые являются хорошими окислителями.

Фокус с электролизом получился, пусть и не с первого раза, так что сделали мовеин! Тут же попробовали ткань покрасить — лен плохо окрашивается, его надо как-то предварительно обрабатывать. А вот светлое шерстяное сукно окрасилось отлично — такой цвет необычный — сиреневый. В природе такой почти не встречается — только в цветах, наверное. Это будет фурор. Надо купить сукна, окрасить и разослать во все наши города и фактории хоть по кусочку — спрос создавать. Ох, опять ладони зачесались.

Первую окрашенную ткань показали своим в лавке — все девки и бабы устроили ажиотаж. Фрося тоже — «хорошо бы мне такое платье». А я задумался, краска не токсичная? Ведь компоненты были токсичные. Дело в том что Фрося уже несколько месяцев непраздна, без латекса некоторые процессы трудно контролировать. Так что весной я стану отцом. Хотя по местным традициям этот ребенок будет бастардом, и, вроде как не совсем мой ребенок — не наследник — это точно. Но все это неважно — у меня будет ребёнок! Но я до конца не понимаю что это такое — у меня еще детей не было ни в той ни в этой реальности.

Но насчет нового цвета, я сказал так — сейчас все бабы будут ходить в сиреневом. Ты хочешь ходить как все? Фрося подумала и согласилась с доводами.

Несмотря на позднюю осень торговля в Мавролако не стихает, а с появлением ткани нового колора начался ажиотаж. С Еремеем провели презентацию, он пригласил крупных купцов к себе на обед, как главе торгового приказа ему это вполне «вместно», и подарил каждому купцу по кусочку ткани. Званые обеды — это чуть ли ни единственный вид презентации здесь. Взяли паузу, сказали, что начало продаж будет через неделю. За это время Гусев скупил для окраски все светлое сукно на рынке, его не так много было. Остальное сукно из темной шерсти, при окрасе сиреневым, не дает той интенсивности.

То, что мовеин не красит хлопковую и льняную ткань, Антип воспринял как личный вызов. Теперь, помимо руководства синтезом мовеина, он отрабатывает протраву ткани танином.

Проблема была в том, что танин получили из коры дуба, протравливал ткань он хорошо, но при этом окрашивал ткань в коричневый цвет. Серия экспериментов привела к решению — экстракт из коры акации и гидроксид натрия. После этого и лен и хлопок хорошо брали краску. Окрашенный хлопок получился очень ярким и насыщенным, будем продавать его процентов на тридцать дороже шерсти и льна. Опять меня захватил азарт спекулятивной торговли, а что делать? Серебра не хватает, выручают бумажные лиры, но сильно наращивать бумажную массу пока опасно.

Еще давно я заметил, что все наше конструирование происходит «на глазок» — я вспоминал, как выглядит тот или иной механизм, и мы просто повторяли его по моим эскизам. Прочностные расчеты я делал редко — только для балок и ферм, и некоторых, особо нагруженных деталей. Для конструирования корабля этого совершенно недостаточно — надо проводить массу расчетов. Не только прочностных — надо знать хотя бы массу частей корабля.

Использовать смартфон в качестве калькулятора еще можно, но жалко, я вижу как он «рассыпается», его ресурс на исходе. Пока только две проблемы — почти разрушен разъем питания, и сенсор экрана местами иногда не срабатывает. Если первую проблему мы решили, заключив смартфон в деревянную конструкцию-подставку, где разъем неподвижен, то вторую проблему мы можем пока только обходить, разбирать и паять смартфон я не решаюсь. Я не настолько опытный электронщик, да и запасных деталей к смартфону у меня нет. Сомневаюсь, что сенсор можно как-то починить, кроме как заменой.

Так что расчеты придется проводить на бумаге — столбиком. Объем предстоит очень большой, мне одному это считать — работа на месяцы. Но кроме меня — некому, никто не обладает знаниями в таком объёме — за три года обучения до термеха не дойти, тем более — до сопромата. Но начинать обучать этому надо, у меня появилась фобия — если завтра меня вдруг не станет, никто не поймет того, что написано в учебниках для высшей школы.

Стал собирать группу, некоторые достигли значительного прогресса — это потому что ничем другим более не занимались. Двое подростков очень хорошо освоили арифметику — быстро считают в уме и на бумаге. Два парня, что занимались оптикой — поняли что такое геометрия, но там проблемы с вычислениями, калькулятора я им не даю. Прохор и его четыре мастера очень неплохо конструируют технику, но все делают по наитию, рассчитать могут только передаточное отношение в редукторе.

Если нет квалифицированных специалистов, то надо построить конвейер из неквалифицированных, каждый будет делать простую операцию — а все вместе — сложный процесс. Попробую это организовать с умственным трудом, надеюсь, что еще они будут учиться друг у друга.

Рядом с «избой-университетом» построили еще одну, поменьше. Это будет конструкторским бюро. Сделали там большие окна и электрическое освещение. Сделали черные доски, писать мелом промежуточные расчеты, сделали чертежные доски из толстой фанеры — для чертежей.

Ребятам новое место понравилось, новая работа звучала очень солидно. Объяснил, у кого будет какая роль, но сказал о необходимости осваивать все специальности. Соотнесли возможности, но столкнулись с тем, что синус нельзя посчитать в столбик. Но я им рассказал про другой вариант — есть такие таблицы Брадиса, для вычисления тригонометрических функций. У меня таких нет, но их можно составить имея калькулятор в смартфоне. Один раз заполнить таблицу, и потом считать синусы, не прибегая к калькулятору — то что нужно.

Таблицу сразу решил делать подробную, на больших листах — повесим на стенку как плакат. Подробную — это с шагом в три угловых минуты, чтобы точности с запасом, не известно, сколько еще проживет смартфон. В первый день заполнили только целые числа градусов — первую колонку. Но геометры, как только поняли как ею пользоваться, уже принялись решать свои старые задачи по оптике. Таблицы заполняли еще несколько дней — смартфоном пользовались очень осторожно, чтобы не доломать.

А арифметики заскучали — важность геометрии они смутно понимали, и я им рассказал про логарифмическую линейку. Что такое логарифм — я объяснять не стал, сразу начал показывать принцип работы — две логарифмические шкалы нарисовал на двух листах бумаги. Пацаны освоили принцип довольно быстро, но проверив на бумаге — предъявили: в столбик — точнее.

Я всем объяснил по-простому: это для математиков и счетоводов нужна точность до последней цифры, расхождение в один процент — для них ошибка. А для физиков и инженеров один процент — это не ошибка, а погрешность, причем очень небольшая. А логарифмическая линейка считает пусть и с погрешностью, но зато очень быстро. Считать придется очень много, так что осваивайте.

Сделали линейку из бронзы — Аргирос отлил, а ювелир нанес деления и цифры, ювелир у нас уже свой. Линейка имела только две шкалы — на ней можно было только умножать и делить, но и этого хватило всему коллективу — на две недели линейка стала любимой игрушкой. Научились считать очень быстро — с двузначными числами оперировали быстрее чем на калькуляторе.

Затем сделали линейку с двойной и тройной шкалами, это позволило находить квадрат и куб числа, а также обратные действия — квадратный и кубический корень. Причем нахождение корней очень важно — в столбик не посчитаешь. Апофеозом стала логарифмическая линейка длиной в один метр, дававшая неплохую точность.

Вот складывать и вычитать на логарифмической линейке очень неудобно. Для облегчения этих действий сделали счеты — абакус. Счеты изобрели давно, но распространены они здесь мало. Конструкция совсем простая, никакого хайтека, но в отличие от логарифмической линейки, абакус считает с абсолютной точностью, а не приблизительно. Но только сложение и вычитание, умножение и деление происходит довольно медленно.

Начал работу над проектом стального корабля, но посвящать этому целые дни я не мог, было много и других дел. Поэтому работа строилась так: пару часов я работал над проектом, используя парней как калькулятор. Но при этом говорил вслух все что я делаю, Прохор и еще один мастер следили за ходом моей мысли, я им помогал найти соответствующий раздел статики, термеха или сопромата в учебниках. Конечно, они понимали далеко не все, особенно в сопромате. Когда я уходил, они еще долго разбирали произошедшее. Вот так, через сугубо практические задачи они учились считать веса, нагрузки, делать расчеты прочности.

В самом начале пошел неправильным путем — решил сварить каркас из равнополочных уголков, потом наварить обшивку корпуса. Но потом понял, что полка равнополочного уголка, приваренная плашмя к обшивке — это зря потраченный металл, настоящие корабли так не делают. Шпангоут должен собой представлять плоскую фигуру нужной формы, приваренный к обшивке он создаст жесткую конструкцию, а вот в месте соединения с обшивкой будет накладной уголок, гораздо более мелкий, нежели шпангоут. Шпангоут составлялся в основном из полос расчетной ширины и толщины, но в вместе сопряжения бортового и днищевого шпангоута появлялась деталь более сложной формы. А к кромке, противоположной обшивке, приваривается небольшая полоса, и шпангоут становится своеобразным двутавром, где полки — обшивка и полоса.

Это называется поперечным набором корпуса, я его применил по нескольким причинам: он простой, корабль у меня короткий, продольную нагрузку будет нести обшивка корпуса и палуба. А то что это вызовет увеличение толщины обшивки — то это даже хорошо, ведь это еще и броня. Корабль у меня все-таки военный. Ну и что, что броня — семь миллиметров, у противников чугунные ядра через раз с каменными, про стрелы я вообще молчу. Стрингеры в наборе будут, но это будут вставки между шпангоутами.

Полоса, приваренная в верхней части днищевого шпангоута — образует флор — опору для трюмного настила. Двойные днище и борт я делать не буду, корабль небольшой, вместо этого разделю корпус на отсеки водонепроницаемыми переборками. Проблему гермодверей решу очень просто — их не будет, будем ходить через верх. Отказ от двойного днища еще объясняю тем, что это мой первый стальной корабль, мне надо контролировать состояние набора. Так что трюмный настил будет съемный, в кочегарке — стальной, в других отсеках — деревянный.

Бимсы — поперечные балки под палубой, будут собой представлять фермы, сваренные из уголков. Часть палубы — две метровых полосы вдоль бортов, сплошные листы — часть силового продольного набора. Ближе к продольной оси в палубе — грузовые люки и лестничные проемы.

Произвели расчеты основных параметров судового набора. Самым тяжелым элементом оказалась обшивка — восемнадцать тонн. Попробую немного уменьшить — в носовой и кормовой оконечностях выше ватерлинии, толщину листа уменьшу с семи до пяти миллиметров. Весь корпус выходит на сорок две тонны, еще машины с котлами — двенадцать, всякая судовая мелочь на шесть тонн. Артиллерия легкая — каждая пушка с тумбой по триста килограммов. Но ведь еще запас угля и воды, еще полезный груз нужен, хотя бы тонн восемьдесят. По расчетам — с грузоподъемностью справится, вот только осадка скачет. У пустого парохода — около пятидесяти сантиметров, у полностью загруженного — полтора метра.

И тут выходит еще одна проблема — заглубление винтов я оценивал при номинальной нагрузке, получается, чтобы винты работали нормально, пустому пароходу надо принять тонн сорок балласта. Обалдеть. Надо переделывать. Применю расположение винтов в тоннеле, не надо путать это с водометным тоннелем. Это полуцилиндрическая выемка в днище судна, которая формирует поток для верхней части винта, не дает воздуху попасть в область работы винта. К тому же эту выемку делают слегка «горбом» — в самой высшей точке и располагается винт. Это позволяет расположить винт верхней точкой на уровне ватерлинии — с нулевым заглублением. Надеюсь, что эти меры позволят нормально работать винтам и при неполной загрузке судна.

Это еще хорошо что у меня два винта, с одним ничего не получалось — при большом диаметре его надо сильно заглублять — не проходит по речному мелководью. Если уменьшить диаметр — при максимальной мощности машин винт получается перегруженным, его КПД сильно падает.

Строительство эллинга уже ведется — два ряда деревянных колонн, однопролетное перекрытие деревянной треугольной фермой. Еще больше чем литейно-прокатный цех — пролет двенадцать метров, высота потолка — семь, длина — тридцать пять. В старый эллинг новый проект не поместился бы точно. Крыша из кровельной жести, стены забиваем досками третьего сорта внахлест. Опять сарай, только очень большой. Сначала перекрыли крышу, потом обшили все стены, и только после этого начали внутри строить слип. Потому что уже холодно, не зима, но ветер с моря холодный.

Слип другой конструкции — теперь это шпалы из бревен и рельсы из толстого бруса, ширина колеи — три метра. Поверх деревянных рельс — стальная полоса в двести миллиметров шириной, по ней будут ездить стальные ролики плоских тележек, на которые будет опираться корпус при спуске. Слип пока построили только внутри эллинга, но с расчетом достройки рельс до воды.

Металлургический комбинат начал производить прокат для нового проекта. В основном это лист обшивки — семь миллиметров, полосы для шпангоутов и мелкий накладной уголок. Отдельно сделали кильсоны — они образуют продольную двутавровую балку внутри днищевого набора. Ребро этого двутавра, вертикальный кильсон — полоса высотой триста миллиметров и толщиной в шестнадцать. Нижняя полка — горизонтальный кильсон — шириной двести миллиметров и толщиной в четырнадцать. Верхняя полка тоньше — всего десять миллиметров, и считается не кильсоном, а флором.

Но делают не только прокат для корабля, в производстве еще много всего, хотя именно на металлургическом производстве занято большинство рабочих Адлера. Это из-за трудоемкости погрузочно-разгрузочных работ, кроме того, производство непрерывное, работают в три смены.

В механическом цеху начали получаться новые пушки с поршневым затвором, скоро закончат первую, будем испытывать. Еще меня поймали Кефеус и мастер с завода, они давно работают над металлической зажигательной миной.

Старые керамические мины нас не устраивали, мало того, что они имеют очень маленькую дальность стрельбы, около трёхсот метров. Но даже при такой мизерной навеске пороха порой разрушались при выстреле. Когда после первого такого случая еле потушили борт шхуны, миномет стали ставить почти вплотную к борту. И когда после очередного плевка черепками за бортом растекалась горящая лужа скипидара, минометчикам надо было только разобрать миномет для чистки. Хорошо, что казенную заглушку сделали с креплением не на резьбе, а на клиновом штифте. Миномет разбирали, чистили и собирали очень быстро.

Вот новая стальная зажигательная мина не получалась. Корпус сделали сварным из тонкого листа. Чтобы скипидар не вытекал, корпус надо было делать герметичным, но при этом не получалось обеспечить эффективное разбрызгивание горючей смеси при срабатывании взрывателя — маленькой пороховой бомбочки. Максимум чего добились — из переднего отверстия в мине вытекал горящий скипидар — как-то не очень эффектно.

Пришлось начинать сначала. Хорошенько подумав, отказались от горючей жидкости. Я вспомнил праздничные фейерверки — ведь они сделаны почти полностью из дымного пороха, не считая добавок для придания цвета пламени. Вопрос в размере гранул и их взаимодействии. Чем больше гранулы пороха, тем медленнее они горят. Мелкий порох — метательное вещество, очень крупные гранулы — горят долго и красиво.

У нас уже было удачное решение — смесь смолы и молотой селитры в определённых пропорциях горит даже под водой. Бросили такой комок в деревянное ведро с водой — так прогорело дно и вода вытекла. Но такой шарик загорался не сразу, для этого его покрыли гранулами пороха среднего размера. Эти гранулы легко воспламенялись, горели некоторое время, и разжигали смолу.

Корпус мины так же сделали из тонкой стали, но разъемным. Носовой колпак мог сниматься, только стык проклеивали смолой, чтобы порох не сырел. Там же на носу был ударный взрыватель и вышибной заряд пороха. При ударе мины об землю срабатывал вышибной заряд, носовой колпак оставался, а остальной корпус мины подлетал вверх на несколько метров. При этом раскидывая в разные стороны шарики горючей смолы в пороховой посыпке. Очень красиво, особенно ночью.

И я придумал как сделать еще красивее. Вместо ударного взрывателя поставил нашу примитивную дистанционную трубку от керамической мины, только укоротил ее почти вдвое. Ночью, на стрельбище выстрелили вверх с большим углом. Рассчитал довольно точно — мина прошла апогей, и в этот момент сработал взрыватель. Вспышка в небе, и в разные стороны полетели полтора десятка звездочек, разгораясь все ярче и ярче. Звездочки устремились к земле — огненный дождь! Они ударились о землю и разлетелись огненными брызгами.

Я специально привел на стрельбище чуть ли не половину Адлера. Когда была первая вспышка, послышалось синхронное «Ах!», а когда упал огненный дождь — «Ух!» Теперь эта толпа из сотен человек стоит, затаив дыхание, приходя в себя от нового ощущения.

Но через полминуты загалдели, и смысл вопросов был обращен ко мне — «А еще будет?» Я ответил — «Завтра». Я помню — «Хлеба и зрелищ»