Стоит ли во цвете лет там бывать, где низа нет

Эльбрусиада

Эльбрус. Видели ли вы Эльбрус? Если нет, то, наверное, слышали. Это гора, поражающая воображение, манящая к себе альпинистов и любителей горнолыжного спорта.

Военная база «Терскол» была создана в предгорьях Эльбруса еще в 1935 году. Очень много лет, десятилетий она носила чисто военный характер, только части эти формировались из спортсменов-альпинистов.

В наше время Эльбрус и его предгорья стали местом паломничества альпинистов и горнолыжников из всех стран мира.

22 июня 2005 года в честь 60-летия победы над гитлеровской Германией и в честь 70-летия создания военно-спортивной базы «Терскол» было назначено массовое восхождение военных, спортсменов, наших российских граждан и граждан других стран на восточную вершину Эльбруса.

И вот мы, я и моя подружка – мой штурман по прошлому приключению – авторалли, решили поучаствовать в восхождении. Мне так нравится это слово – «восхождение». Правда, в нем есть что-то необычное, возвышенное? Когда говорят «подъем», мне это напоминает каждодневную утреннюю процедуру подъема и связанные с этим последующие процедуры: потянуться, зевнуть, встать, умыться и, не дай бог, еще и зарядку сделать. А восхождение – это романтика.

Решились и собрались в один день. Раз, и приехали на Эльбрус.

Мой штурман горнолыжник со стажем. Редко кто спускался с Эльбруса и Чегета столько же раз, сколько она, ей может позавидовать каждый третий или второй горнолыжник, но летом она, так же, как и я, не была в этих местах ни разу. Обо мне отдельный разговор. Я вообще не горнолыжник. И на Эльбрус с Чегетом попала впервые.

Нам очень хотелось подняться на Эльбрус. Морально мы были готовы к такому на нашем уровне подвигу. Это было бы наше первое восхождение вообще и первое восхождение на Эльбрус. Но массовый праздничный подъем на Эльбрус был назначен на тот же день, когда мы прилетели, поэтому наш подъем оказался невозможен. Во-первых, для восхождения на Эльбрус требуется акклиматизация – как минимум десять дней, а желательно две недели. Во-вторых, физически мы не были так подготовлены, как спортсмены и военные, которых было пруд пруди в этом ущелье в тот день – день восхождения. Вдруг у нас не хватило бы сил? И нас бы пришлось тащить на руках. Может быть, мы на это и рассчитывали? (Тайные мысли вслух.) Короче, нас отстранили от официального подъема.

На авторалли мы познакомились с одним из журналистов, который долгое время работал в Нальчике, поэтому знал всех и все на Северном Кавказе. Алексей был самым старшим среди раллистов. В своем экипаже он был штурманом. Увидев его, я была даже удивлена, что среди нас есть такой взрослый, спокойный, уравновешенный гонщик. Все остальные были шумные, громкие, все пытались что-то показать и доказать друг другу. Алекс нет. Сначала он познакомился с моим штурманом, а дня через два их экипаж уже был неразлучен с нашим. Когда он первый раз подошел ко мне, он уже знал, как меня зовут, откуда я, кем работаю, что у меня есть семья – муж и сын, т. е. практически все основные отправные точки для дальнейшего развития знакомства. И сразу начал ухаживать за мной. Это было очень трогательно. Везде, где мы обедали, он всегда занимал для нас места, если что-то надо поправить в нашей машине, он и его водитель тут как тут. С каждым днем наши два экипажа были дружнее и дружнее. К концу нашего путешествия он, как плотным кольцом, окружил нас вниманием и заботой. Когда мы возвращались в Москву через Харьков, нам пришлось ехать ночью по узкой извилистой дороге, шел сильный дождь, видимость была нулевая, я устала, прежде всего, от плохой видимости. И только Алекс сказал мне теплые слова, сказал, что я молодец, пожалел меня, посочувствовал, правда, не обнял при этом. Но мне было очень приятно. Но на следующий день мы рванули в Москву, очень хотелось домой. А Алекс и его водитель отправились своей дорогой, у них была машина послабее, чем наша, и на трассе не могла с нами конкурировать. На этом наш только-только начинающийся роман прервался, т. е. на переход от дружеских отношений к романтическим просто не хватило времени. В Москве, вскоре после приезда, мы перезванивались, а потом все как-то закончилось, не было даже «конфетно-цветочного» периода, остались просто дружеские отношения. Однако узнав, что мы – я и штурман – собираемся на восхождение на Эльбрус, он, переживая за нас, созвонился со своим очень близким знакомым – начальником МЧС Кабардино-Балкарии – и попросил его взять нас под свое крыло.

Ну вот, нас отстранили от подъема, и мы отправились в МЧС Кабардино-Балкарии. Спрашивать кого-либо, где находится МЧС, мы не стали, пошли на флаг МЧС. Он виден был издалека и красиво развевался в порывах ветра. Когда мы подошли поближе и увидели здание МЧС, оно показалось нам по сравнению с флагом просто маленьким домиком, но зато флаг был настоящий флаг. Начальник МЧС Кабардино-Балкарии – интересный обаятельный мужчина (уверяю, не только на наш взгляд) – встретил нас тепло, выслушал. Мы лепетали что-то про восхождение, и он решительно, как и положено мужчине, определил нашу судьбу. Представьте себе, в этой предпраздничной суматохе, перед подъемом, да еще подъемом не простым, а юбилейным что-то надо было делать и с нами. Он дал распоряжение спасателям МЧС, которые участвовали в восхождении, взять нас с собой на промежуточную стоянку – «Приют одиннадцати», все нам рассказать, показать, а потом посадить на подъемник и отправить вниз.